Абби Линн. Мироходец

   – Мы приземлимся на побережье Корлиса через два дня. Вернуться будет сложнее, но выбора у нас нет: либо мы летим, либо придется вернуться домой и все рассказать Урзе.
   – Вряд ли он нам обрадуется.

* * *

   Путешествие через Море Скорби было весьма неприятным, но прошло без приключений. В деревушке на южном побережье Гульмани они купили одеяла и еду. Рыбак, взявший серебряные монеты Ксанчи, решил, что она сумасшедшая; немного позже и Ратипу и самой Ксанче пришлось с ним согласиться. Но отступать было некуда. Сильнейший шторм разыгрался почти сразу же после того, как берег скрылся из виду. Два дня и две ночи путешественникам ничего не оставалось, как кутаться в одеяла и молиться о своем спасении.
   – Сколько раз ты пересекала это море? – Ратип старался перекричать ветер.
   – Только однажды, да и то я тогда просто заблудилась…
   Все закончилось на рассвете третьего дня. Далеко внизу показалась земля, и Ксанча начала опускать шар.
   – И как теперь попасть в Койлос?
   – Где мы?
   – Ты же говорил, что помнишь карты.
   – Милосердный Авохир! Во-первых, это было очень давно, а во-вторых, карты не похожи на настоящую землю!
   Путешественники спрятали одеяла и мешки среди камней и побрели наугад, чтобы дать кисту Ксанчи отдохнуть от длинного перелета, и вскоре добрались до стоянки пастухов, расположившейся у небольшого мутного озерца. Мужчина, пасший овец, не удивился появлению незнакомцев. Внимательно выслушав вопрос, он отреагировал только на слово «Койлос» и быстро заговорил на неизвестном языке, энергично указывая обеими руками на юго-восток. Кроме многократно повторенного названия древней пещеры в его длинной речи отчетливо звучали имена Урзы и Мишры, произнося которые пастух плевал себе под ноги и красноречиво сжимал кулаки.
   Ксанча достала из кошелька две серебряные монеты и показала на круг козьего сыра, лежащий возле костра. Лицо пастуха осветила широкая улыбка. Он подал девушке сыр, прибавив к нему еще и немного хлеба, засунул монеты за пазуху и долго тряс руку Ксанчи, многословно благодаря ее на своем языке.
   – Как ты думаешь, о чем он говорил? – спросила Ксанча, когда они возвращались за вещами.
   – Наверное, благодарил за щедрость, – пожал плечами Рат.
   – А до этого?
   – Обычные проклятия безумным братьям. Ксанча зевнула, появился шар, и они начали подниматься.
   – Посмотри, столько лет прошло, а здесь все еще царит запустение, – печально проговорил Ратип. – Согласно книгам предков, эти люди живут прошлым. Дома они строят из камней разрушенных городов, недра истощены, от былого процветания не осталось и следа… Урза твердит о тайнах транов. Книги, которые изучал мой отец, говорили о тайнах Урзы и Мишры. И все сводится к загадочному Койлосу. Это та часть Терисиара, где все началось и все закончилось.
   Ксанча поймала ветер и направила шар на юго-восток.
   – Похоже, в Эфуан Пинкаре люди тоже живут прошлым.
   Ратип горько усмехнулся.
   – Не все. Мой отец был ученым, и оба деда тоже. С раннего детства я слышал их споры о мужчинах и женщинах, умерших давным-давно. Я стыдился их, ненавидел уроки и вовсе не хотел становиться ученым. А потом пришли шратты. К тому времени оба деда уже умерли. Отец сделал все, чтобы спасти нас. Мы переехали в деревню, но он очень скучал по своей школе, по Пинкару…
   Он замолчал и, сжав кулаки, уставился на горизонт. Ксанча понимала, как ему больно вспоминать о том, что он потерял, но фирексийка все же немного завидовала юноше. В ее жизни не случалось ничего, о чем можно было бы вспоминать с такой нежной грустью.
   Упругие потоки быстро несли сферу в нужном направлении, и к вечеру следующего дня путешественники достигли предгорий Керского хребта.
   – И куда теперь? – спросила Ксанча.
   Ратип закрыл глаза и сложил руки на груди. Девушка коснулась его плеча, но он приложил палец к губам и прошептал:
   – Я молюсь, чтобы Авохир послал нам знак.
   – Ты говорил, что знаешь, куда лететь! – в отчаянии воскликнула Ксанча.
   – В каком-то смысле знаю. С тех пор как Мишра побывал здесь в последний раз, пейзаж не сильно изменился. Думаю, я узнаю горы, когда увижу их.
   – В лучшем случае у нас будет один день, чтобы исследовать Койлос. Если мы его вообще найдем.
   – Нам нужно добраться до горы, похожей на седло, – сказал Ратип уверенно.
   – На седло… – повторила Ксанча, приложив ладонь ко лбу.
   Закатное солнце окрасило розовым темные вершины Керского хребта. Заметно похолодало, и девушка начала присматривать место для привала.
   – Здесь нет такой горы, Рат. Давай переночуем вон там, – сказала она, указав на небольшой светлый участок земли, по форме напоминающий огромную стрелу.
   Ратип что-то ответил, но Ксанча не расслышала и, поймав подходящий поток воздуха, приземлила шар. Не успела она отряхнуться от белой пыли, как услышала радостный крик Рата.
   – Авохир услышал мои молитвы! – Он стоял у высокого валуна, сплошь покрытого замысловатыми письменами. Время, песок и ветер почти стерли их, но оба путешественника догадались: это не что иное, как знаки древних транов.
   – Мы нашли дорогу! – Ратип обнял и закружил спутницу. – Ты уверена, что не хочешь лететь дальше?
   – Я хочу увидеть Койлос днем, – ответила Ксанча, освобождаясь из объятий.
   – Ты права. Ночью там слишком много привидений. Великий Авохир! Я увижу Койлос собственными глазами!
   – До него еще надо добраться. А пока давай перекусим и устроимся на ночлег.
   На следующее утро ветер изменил направление, и Ксанче никак не удавалось направить шар в нужную сторону. Она уже хотела оставить это занятие, как вдруг Ратип заметил еще один камень с надписями. Девушка подняла глаза и вдруг увидела ту самую гору с двумя вершинами, похожую на седло.
   – Я вижу ее! – воскликнула Ксанча.
   – Летим туда. Я чувствую, что мы уже близко.
   Воспоминания Мишры помогли им добраться до плато, которое Урза назвал Койлос – Тайное сердце транов. Даже семь тысяч лет, прошедшие со времен легендарной битвы, не смогли залечить все шрамы, оставленные на земле той войной: склоны, испещренные выбоинами, воронки, обломки скал, обожженный камень, расплавленный песок. И наконец, сама крепость, построенная транами, забытая и вновь открытая братьями. Руины среди руин.
   – Вот, где они прятались от гигантской птицы. – Юноша указал рукой в сторону пещеры, почти заваленной камнями.
   – Такая большая? – удивленно протянула Ксанча.
   – Сейчас все здесь стало меньше. Ты что-нибудь чувствуешь? Запах масла?
   – Запах времени.
   Все дышало историей, древними легендами о транах и братьях, но не Фирексией.
   – Ты уверена?
   Ксанча кивнула и направилась к пещере.
   – Мне достаточно и того, что теперь я точно знаю: Джикс лгал мне.
   Ратип внимательно осматривал все, что попадалось ему на глаза.
   – Голые камни, – ворчал он. – Должно же здесь хоть что-нибудь остаться. От транов, от Мишры…
   – Мы с Урзой старше, чем вечность, а Койлос еще старше нас.
   Путешественники вступили в пещеру. Некоторое время их глаза привыкали к темноте. Вскоре Ратип нашел то прошлое, которое искал, – деревянный молоток, почерневший от времени, но все еще довольно крепкий.
   – А вдруг Мишра держал в руках именно его?
   – Только в твоих фантазиях, – проворчала Ксанча, не в силах скрыть разочарования.
   Койлос был таким же большим и старым, как многие древние миры, и чем-то даже напоминал Эквилор. Но сколько бы разбитых горшков и деревянных молотков ни нашел Ратип, эта ни на йоту не приблизило бы ее к раскрытию тайны транов, Фирексии и безумия обоих братьев.
   – Можно возвращаться, – обернулась она к Ратипу, разглядывающему остатки какой-то материи.
   – Уходить? Но мы еще не все посмотрели!
   – Воды у нас нет, еды осталось очень мало… А что ты хочешь здесь увидеть?
   – Пока не знаю. Именно поэтому мы должны остаться. Я осмотрел лишь часть пещеры и хочу увидеть Койлос при луне.
   Глядя на то, с каким интересом Ратип возится в пыли забытой пещеры, Ксанча думала о том, что, в конце концов, Урза сам отослал их из дому. Правда, он и не предполагал, что влюбленные отправятся в Койлос.
   Уйдут ли они сейчас или утром – не так уж важно, но путь домой будет нелегким, а потому неплохо бы отдохнуть перед дальней дорогой.
   – Хорошо, разбуди меня на рассвете.
   Соорудив постель из одеял и мешков, Ксанча устроилась под скалой. Шаги Рата гулко отдавались под высокими сводами, а может, это Урза пришел за ней, чтобы спасти от жрецов… потом зажужжали землеройные машины, кто-то тряс ее за плечо…
   – Ксанча! Просыпайся. – Юноша откинул край одеяла. – Посмотри, какая красота! Гигантский мемориал.
   Девушка села, отгоняя от себя обрывки сна. Древняя пыль, поднятая неутомимым эфуандцем, оседала в потоках закатных лучей. Юноша помог спутнице подняться и повел ее к выходу. Огромное плато заливал красный свет заходящего солнца. Казалось, земля пропитана кровью.
   – Здесь везде знаки, – прошептал Ратип. – Они появились внезапно, как только солнце стало садиться.
   Ксанча посмотрела назад, пошатнулась и упала бы, если бы Рат не подхватил ее.
   – Что случилось?
   – Буквы, Ратип! Я могу их прочитать. Такие же были вырезаны на стенах Храма Плоти.
   – И что здесь написано?
   – В основном имена и числа. Битвы, кто сражался, кто победил… – Ксанча скользила взглядом по строчкам на стене пещеры. Вдруг она задрожала, словно от холода, и тяжело задышала, в ужасе распахнув глаза.
   – Что там? Я знаю их?
   – Джикс, – простонала девушка. Рядом она прочитала еще одно имя – Явгмот, – но не посмела произнести его вслух. – И еще мое имя, среди чисел…
   – Фирексийцы?
   – Траны.
   – Мы знаем, что они сражались здесь. – Юноша отпустил руку Ксанчи, но она снова вцепилась в него.
   – Нет… Траны боролись не против фирексийцев. Они воевали между собой!
   – Может быть, ты неправильно читаешь.
   – То же самое было написано на стенах в Храме Плоти в Фирексии! Некоторые слова мне неизвестны. Но вот мое имя… – Ксанча показала на стену. – Оно обозначало мое место. – Девушка начертила в пыли несколько знаков. – Смотри сам.
   Ратип отступил.
   – Хорошо, может, Койлос был фирексийской крепостью, а траны напали на нее. Никто ведь точно ничего не знает.
   – Я знаю! Здесь говорится, Джикс – такой-то и такой-то из транов. Из транов, Ратип! Если Урза вернется назад во времени, он встретит Джикса. Вот что имел в виду демон. Он был здесь семь тысяч лет назад! Силовые кристаллы транов, которые вы с Урзой называете Камнем мощи и Камнем слабости, изменили братьев. Но сами-то эти кристаллы вполне могли принадлежать Джиксу. О Ратип, оказывается, демон не лгал мне!
   – Фирексийцы украли Камни у транов?
   – Ты не слушаешь меня!
   Солнце скрывалось за вершинами гор, и с последними кровавыми лучами исчезали древние надписи на стенах Койлоса. Ксанча посмотрела на Ратипа. Губы ее дрожали, в глазах стояли слезы.
   – Он ошибался. Все это время, почти всю свою жизнь, Урза ошибался. Фирексийцы никогда не вторгались в Доминарию. Не было никакой Фирексии, никакого Всевышнего, пока здесь не разыгралась эта трагедия. Кто они – победители или побежденные? Не могу сказать. А остальное мы узнали. И кто бы мог подумать! Тысячи лет поисков… а сказалось, это родной мир Урзы…
   Ратип обнял ее и попытался успокоить, но Ксанча отстранилась.
   – Он всегда говорил мне, что Фирексия – воплощение зла, что правы были только траны. А я всегда думала, что между ними не такая уж большая разница. И те и другие создавали живые механизмы. И сумасшедший Урза не лучше… – Ксанча покачала головой. – Всю свою жизнь, Ратип, мы гонялись за тенями! А истина заключалась в нас самих.
   – Ты и сама считаешь, что фирексийцы – зло. Да, Урза сумасшедший, но только он может победить наших врагов их же оружием. Мы хотели найти правду, и мы нашли ее, даже если не ожидали, что она будет такой… Теперь надо вернуться к Урзе. А правда останется здесь…
   – Мы не можем лишать его уверенности в том, что траны – великие и благородные герои. Не можем сказать ему, что они убили его брата…
   – Ты права. Хотя все это позабавило бы Мишру… – Юноша сделал паузу, словно прислушиваясь к себе. – Я слышу его.
   – Я не верю.
   – Непонятно, смех это или плач, Ксанча. – Ратип вытер ее слезы. – Если ты действительно потратил впустую три тысячи лет и вдруг обнаружил, что твоя война бессмысленна, тебе остается либо смеяться и продолжать, либо плакать и бросить все.

Глава 22

   Спустя три дня путешественники вернулись к побережью Корлиса и не останавливаясь взяли курс на Гульмани. Погода портилась с каждой минутой, приближался шторм. Тяжелые мрачные тучи сливались на горизонте со свинцовыми водами океана. Ксанча вела шар, ловя воздушные потоки, как опытный моряк ловит парусами ветер.
   Вот уже два дня, как они проводили взглядом береговую полосу, и за все это время им не встретилось ни одного корабля, ни одной рыбацкой лодки.
   С северо-востока надвигалась черная грозовая стена, рассекаемая всполохами сине-белых молний. Ксанча понимала, что от шквала им не уйти, можно лишь попробовать подняться выше и пролететь над грозой. Но она не знала, что случится со сферой на такой высоте.
   Понимая, что не в силах ничем помочь, Ратип только крепче сжал девушку в объятиях и не отрываясь следил за приближением бури.
   Первым порывом штормового ветра шар кинуло вниз, к самым волнам. На секунду путешественники почувствовали себя в невесомости, а затем, вторым ударом, стихия швырнула их в самый центр урагана.
   Внезапная тишина оглушила Ксанчу. Огромный водяной столб, связавший океан и тучи, кружил вокруг их маленького шара, словно примериваясь, с какой стороны нанести решающий удар.
   – Что это? – в ужасе прошептал Ратип.
   – Смерч, – ответила девушка, задыхаясь.
   – Великий Авохир! Сейчас он поглотит нас!
   По всей видимости, сегодня у Авохира были другие планы. Смерч действительно проглотил их, но тут же выплюнул, окунув шар в морскую пучину. На мгновение все погрузилось в гулкую темноту. Наверное, и океану они пришлись не по вкусу. Подбросив сферу с двумя кричащими от ужаса путешественниками не гребень самой могучей волны, он передал их с рук на руки шквальному ветру.
   Сфера, как и броня, притягивала молнии. Наэлектризованный воздух внутри шара потрескивал и светился голубым, заставляя волосы вставать дыбом. Все смешалось. Невозможно было определить, где север, а где юг, и Ксанча благодарила милосердного бога эфуандцев за то, что она пока еще разбирает, где верх, а где низ. Время от времени шквал ослабевал, словно ветер набирал в грудь воздуха, а затем дул с новой силой. В одну из таких передышек Ратип придвинулся и произнес: «Я тебя люблю».
   Это было похоже на прощание.
   – Мы еще не умираем, – прокричала в ответ девушка и направила шар к черным тучам. Поднимаясь все выше и выше, сфера постепенно покрывалась ледяной коркой и, отяжелев, падала вниз. Казалось, небо с океаном играют в пинг-понг.
   Наконец шторм стал уходить к югу, оставив измученных путешественников качаться на волнах.
   – Я не смогу подняться в воздух. – Ксанча еле поборола приступ тошноты. – Нужно избавиться от шара.
   – Нет, – простонал Ратип.
   – Я сделаю другой.
   – У меня нет сил, я не смогу плыть.
   – А я вообще не умею плавать! Ты будешь удерживать меня над водой, пока я не выпущу новый шар.
   В ответ Ратип застонал, отирая бледное мокрое от пота лицо. Он был слишком слаб для того, чтобы плыть и уж тем более, чтобы поддерживать Ксанчу.
   – Урза, – прохрипел юноша, открыв засветившиеся надеждой глаза. – Он придет. Твое сердце подскажет ему дорогу.
   Ксанча печально улыбнулась. В последний раз Мироходец явился только тогда, когда девушка чуть не взлетела на воздух вместе с переноской. Сейчас буря отступила, и ей не грозила смертельная опасность, а значит, и на внимание Урзы рассчитывать не приходилось.
   – Нет, Ратип. Если он не вытащил нас из шторма, то и сюда не придет. Я не так близка к смерти, чтобы привлечь его внимание.
   – Но должен же быть выход!
   Ксанча придвинулась к спутнику и, откинув с его лба мокрые волосы, пристально посмотрела в глаза. Совсем недавно он сказал, что любит ее. Тогда ему было страшно, может, он прощался и с ней, и со своей жизнью… А возможно, говорил правду. Конечно, она была бесполым тритоном, не способным иметь детей и, возможно, не умеющим любить, как простые смертные. Но она испытывала к этому печальному юноше, сидящему сейчас рядом, такие чувства, которые были дороже всех ее книг, всех сокровищ, какие только можно найти во вселенной.
   – Держись. – Она взяла его руку в свою. – Я что-нибудь придумаю…
   Но в голову ничего не приходило. Темнело. Усталость брала свое, а от мерного покачивания на успокоившихся волнах клонило в сон. Ратип молчал.
   – Наступит утро. Мы не вернемся, и, может быть, Урза решит поискать нас.
   – А ты не могла бы… сделать что-нибудь, чтобы… он нашел нас? – Ему с трудом удалось произнести предложение целиком.
   Ксанча хотела помочь Рату сесть поудобнее и посоветовала смотреть в одну точку, чтобы меньше укачивало. Но юноша отказался.
   – Как Урза… узнаёт… что нужен тебе?
   – Никак. Сама я редко нуждаюсь в его помощи, а ему я нужна еще реже…
   – Три тысячи лет… и вы никогда… не чувствуете потребности друг в друге?
   – Никогда.
   Ратип вздохнул и обхватил руками колени. Ксанча заметила, что его бьет мелкая дрожь, и принялась кутать юношу в одеяла. Этого ей показалось мало, и поверх одеял она накрыла его своим плащом. Развязывая тесемки, девушка нащупала на шее кулон.
   – Рат, – обрадовалась она, – послушай меня. Кажется, мы спасены!
   Ратип медленно открыл глаза и с надеждой взглянул на спутницу.
   – Давным-давно Урза сделал для меня кулон, который может его позвать. Нужно только разбить этот кристалл.
   В прошлый раз она раздавила камень пальцами, но сейчас у нее ничего не выходило. То ли этот был крепче предыдущего, то ли у Ксанчи просто не осталось сил. Не долго думая, девушка сунула кристалл в рот и сжала челюсти. Послышался громкий хруст. Вместе с кулоном раскололся зуб. Выплюнув осколки на ладонь, Ксанча внимательно осмотрела их, даже не заметив, что Ратип при этом закатил глаза и отвернулся.
   Если кристалл не потерял свою силу, Урза придет за ними на рассвете. Бледная луна скрылась за тучами, в наступившей темноте стало совсем тоскливо, и Ксанча подумала о самом плохом. Она не боялась за свою жизнь. Ей почему-то казалось, что она выберется из этой передряги, а вот Ратип… Хватит ли у него сил? Это был бы глупый конец, хотя так, наверное, можно сказать о любой смерти.
   Юноша заснул. Дыхание его становилось все спокойнее, щеки порозовели, он, кажется, согрелся. Может быть, к утру ему станет легче. Ксанча устроилась рядом и закрыла глаза.
   Проснувшись от ужасной боли в желудке, она услышала крик Урзы:
   – Какого дьявола тебя занесло в середину океана?!
   Он схватил обоих спутников за шиворот, как котят, и потянул вверх. Шар лопнул, причинив девушке новую боль. Не успела она облачиться в броню, как Урза уже шагнул в межмирие, и через секунду все трое оказались в горной хижине.
   Ксанча задохнулась и почувствовала во рту вкус крови. Лицо Ратипа сделалось серым, над ним склонился Урза. Юноша не дышал. Не прошло и мгновения, как Мироходец влил в горло «брата» несколько капель волшебной жидкости из зеленой бутыли, которую Ксанча видела в его кладовой. Ратип закашлялся и сел.
   – Переоденься, – скомандовал Урза тоном, с какого, надо полагать, начинались все их сражения в детской. – А потом обязательно поешь. И не входи в мою комнату – нам с Ксанчей нужно поговорить.
   «Младший брат», естественно, и не думал двигаться и места.
   – Ксанча здесь ни при чем. И не делай вид, что можешь игнорировать меня… снова. Это я решил отправиться на Койлос.
   Девушке показалось, что голос Ратипа несколько изменился. Поборов страх, она взглянула в глаза Мироходца, надеясь определить, не Камень ли слабости диктует слова юноше. В обеих глазницах Урзы мерцала бездонная чернота, такая же, какую она видела лишь однажды, после бегства из Фирексии.
   Но Урза тут же отвернулся от нее.
   – Койлос мертв. Там ничего не осталось.
   Ксанча могла только гадать, бывал ли Урза в пещере после возвращения в Доминарию или нет.
   – Мне нужно было убедиться в этом лично, – ответил Ратип. – Ты сказал уйти ненадолго, вот мы и ушли.
   – Не думал, что вы отправитесь именно туда. Если бы я знал, то пошел бы с вами.
   – Это была не самая удачная мысль. – Рат вышел, хлопнув дверью так, что на полках зазвенели склянки.
   – Ты должна была остановить моего брата, – в ярости прошипел Урза. – Койлос мог уничтожить его.
   – Это всего лишь место, Урза.
   – «Всего лишь место», – передразнил ее Мироходец. – Для таких, как ты, может быть. Что ты там увидела? Пещеру, руины? А мой брат, что он видел? Видишь, что с ним происходит! Ничего, следующий будет сильнее. И может быть, следующего я сам отведу в Койлос.
   – Ты что, не понимаешь?! Другого Мишры не будет!
   Урза отвернулся. Сев за стол, он смахнул какие-то детали в корзину. Видимо, кристалл зазвенел в самый разгар работы. Злость Ксанчи рождалась быстро, но так же быстро и проходила.
   – Спасибо, что пришел к нам на помощь.
   Урза отмахнулся.
   – Я даже не сразу вспомнил, что это за звук. Это было так давно… Тогда я еще надеялся разрушить Фирексию. Сейчас мои амбиции уже не столь велики. После Эквилора я мечтаю только о том, чтобы защитить от врагов Доминарию. – Мироходец вздохнул и посмотрел на девушку почти ласково. – Надо будет сделать тебе еще один кристалл. Полезная все-таки вещь…
   – Только такой, чтобы его можно было легко сломать. С этим я лишилась зуба. И Ратипу тоже сделай.
   – Ему? – удивился Урза. – Мы поговорим об этом после осуществления нашего плана. Я размышлял о будущем, пока вас не было. Этот дом слишком мал. Я начал проектировать систему обороны для всей Доминарии. Мои изобретения нужно будет строить в разных частях Терисиара и окрестных островов. Мне придется много ездить, и, конечно, потребуются помощники…
   – Но не я и не… – Ксанча не решилась закончить.
   – Мой план рассчитан на многие и многие годы. Потребуется не одно поколение людей, чтобы довести все задуманное до конца. Помощники, о которых я говорю, станут хранителями знания и будут передавать его из поколения в поколение, образовав тем самым целые династии защитников Доминарии. Теперь ты понимаешь, что не подходишь на эту роль? Что до него, он смертен… Рано или поздно он состарится и умрет. Я не смогу изменить ни тебя, ни его, даже если захочу. Я не фирексиец. Надеюсь, за эти дни ты решила остаться с ним?
   – Не здесь?
   – Да. Так будет лучше. Для меня и моего дела.
   Ксанча внимательно разглядывала лицо Мироходца. Безумие, заставлявшее искать правду в прошлом, похоже, оставило его. Теперь он стал таким, каким помнила его Кайла бин-Кроог, – целеустремленным, эгоистичным, уверенным в том, что он сможет изменить мир на благо всех его жителей, не задумываясь, хотят ли они этого на самом деле. Но у девушки уже не было сил сердиться.
   – Поговорим об этом позже, – устало согласилась Ксанча. Возможно, когда-нибудь она расскажет, что нашла в Койлосе. А может быть, и не станет. Урза почти невосприимчив к правде.
   – У меня есть для тебя работа, Ксанча. – Он указал на стену, заставленную корзинами. – Этих пауков я собрал, пока вас не было. Теперь их нужно разнести по Терисиару. У тебя это здорово получается. Знаешь, очень хорошо, что ты напомнила мне о кристалле. Теперь мы не будем терять время даром. Ты сможешь позвать меня, как только закончишь в одном месте, и я перенесу тебя в следующее…
   – Завтра, – сказала Ксанча, направившись к двери. – Сегодня мне нужно отдохнуть.
   Ратип ждал ее в соседней комнате.
   – Ну, ты рассказала ему о Койлосе?
   Тяжело опустившись на табурет, Ксанча посмотрела на сундук с книгами. Интересно, что сказала бы Кайла? Урза никогда не изменится. И со своими друзьями он всегда поступает одинаково.
   – Бессмысленно. У него свои планы на будущее, и мои слова все равно ничего не изменят. Нам многое нужно успеть до полнолуния…
   Встав за спиной девушки, Ратип начал разминать ей шею и плечи. Как сильно она привыкла к прикосновениям его пальцев!
   – Мне нужно было остаться? – спросил он. – Мишру он простил бы быстрее. Я прав?
   – Отчасти. – Ксанча освободилась из его объятий и встала. – Он говорил тебе когда-нибудь, что считает тебя первым из многих Мишр, которые собираются вернуться в его жизнь?
   – Именно так – никогда. Но порой я замечаю, что Урза недоволен мной. Если он решит, что больше не нуждается во мне, я ничего не смогу изменить. Хотя это ощущение мне очень хорошо знакомо. Я все еще раб и не могу распоряжаться своей жизнью, в которой даже не вижу смысла. И только ты…
   Ксанча опустила глаза.
   – Ты свободен.
   – Настало время нового Мишры? – с вызовом произнес Рат.
   – Нет, я не буду искать другого. Да и здесь не останусь, если таковой появится.
   – Он выставляет нас обоих, потому что мы побывали на Койлосе? – Ратип даже присвистнул.
   – Потому что мой план сработал. Урза больше не думает о прошлом, а мы с тобой – часть его прошлого.
   – Мы вместе вернемся в Пинкар, – сказал Рат. – Если Табарн не попал под влияние демона, ему потребуются надежные люди…