По иронии судьбы царь-деспот Николай I умер в своей постели, а на его сына, царя-освободителя, велась охота. Начало правления Александра II было встречено с энтузиазмом. Герцен и даже в некоторой мере Чернышевский осыпали царя похвалами и называли освободителем. В то время царь не предпринимал особых мер предосторожности. В 1866 году после первого покушения на его жизнь царь, глядя на убийцу, брошенного к его ногам, сказал: «Вы не можете быть русским» (он думал, что только поляки способны поднять на него руку) – и пришел в замешательство от услышанного ответа: «Я русский дворянин». Рост терроризма вызвал со стороны правительства двоякую реакцию: странную смесь репрессивных и примирительных мер. Введение парламентских институтов в такой политически незрелой стране, как Россия, пугало не только консерваторов. Но никакие другие меры не смогли бы изменить существующую мрачную действительность.
Прислушавшись к советам наиболее либерально настроенных министров, 1 марта 1881 года царь наконец подписал закон о введении избранных представителей в высшие государственные органы власти. Поскольку эти органы носили чисто консультативный характер, закон был еще очень далек от учреждения в России парламентского правительства. Однако первый шаг был сделан. Россия приступили к эксперименту с установлением конституционного образа правления. В тот же самый день народовольцы добрались до намеченной жертвы. Они бросили бомбу под царскую карету, следовавшую по набережной Невы. Ранило одного из конвоиров и случайного свидетеля; Александр II не пострадал. Несомненно, царь был бесстрашным человека. Любой другой, окажись он на его месте, думал бы только о собственном спасении и немедленно отправился бы во дворец. Царь вышел из кареты и склонился над раненым прохожим.[61]
В это время появился еще один террорист, бросивший бомбу между собой и царем; и сам террорист, и царь получили смертельные ранения.
Существует свидетельство, что в молодости Желябов выразил желание «нанести удар по истории». Таким ударом, вне всякого сомнения, было «первомартовское убийство», главным организатором которого являлся Андрей Желябов.
Вспомните ситуацию, сложившуюся в России после восстания декабристов. Все повторилось опять. Следом за относительно либеральным правлением Александра II наступил период жесточайшей реакции. Россия была отброшена назад. Новый император, Александр III, попал под влияние реакционного окружения и отказался проводить законодательные реформы, подписанные отцом в день смерти. Организаторы и непосредственные участники убийства царя, практически все руководство «Народной воли», вскоре были арестованы; в течение двух лет от организации не осталось и следа. Народовольцы полагали, что смерть царя принудит власть принять конституцию. На следующий день после убийства «Народная воля» повторила требование о создании Учредительного собрания. Не надо обладать особой проницательностью, чтобы понять, каким оказался результат. Новый император не отличался умом и особым рвением к реформаторству. В консервативных кругах Александра II считали опасным либералом, и его смерть оказалась на руку не только революционерам.
Общество в целом было потрясено смертью царя. Для большей части прогрессивной интеллигенции, таких людей, как отец Ленина, Александр II оставался царем-освободителем, и его смерть, естественно, вызвала неприязненное отношение этих людей к радикалам и революционерам. А вот монархисты немедленно приступили к формированию контрреволюционной террористической организации, которая просуществовала недолго, но обусловила появление гораздо более активного терроризма правых в XX веке.
Смерть царя привела народ в смятение. Среди крестьян ходили слухи, что царь убит помещиками, которые ненавидели его за доброжелательное отношение к простым людям.
Героическое поведение основных организаторов убийства на суде вызвало симпатии к ним со стороны многих представителей образованных классов. Особое уважение вызывал Желябов. В страстной, убедительной речи он защищал идеалы народовольцев и обращал внимание на то, как ему и его товарищам мешали заниматься мирной политической деятельностью. Желябов – образец революционера, стойкий, непреклонный, пренебрегающий собственной жизнью, бросающий вызов самодержавию перед лицом широкой общественности. Временами он вел себя излишне демонстративно. Когда обвинитель в ходе выступления принялся возносить хвалу умершему императору, обвиняемый расхохотался. «Народ плачет, а Желябов смеется», – сказал обвинитель, и даже советскому историку пришлось признать, что обвинитель был по-своему прав.[62]
Раскаяние первого бомбометателя, Рысакова, несколько подпортило впечатление от выступлений Желябова и Перовской. Этот несчастный юноша (ему было всего девятнадцать лет) попросил прощения и предложил свои услуги полиции. Героически державшийся в первые минуты после покушения, Рысаков не выдержал и вскоре выдал остальных заговорщиков. Однако суд и его приговорил к повешению. По мнению историков, молодежь оказалась вовлеченной в деятельность заговорщиков исключительно благодаря личному обаянию Желябова, и поэтому не следовало рассчитывать на то, что она окажется столь же несгибаемой, как опытные революционеры. Решение суда было изначально предсказуемо. Пятерых обвиняемых приговорили к повешению. Царь, несмотря на многочисленные просьбы проявить христианское милосердие (среди прочих к нему обращался Лев Толстой), остался непреклонным.[63]
Суд оказал большое влияние на будущее революционного движения в России. Спустя шесть лет Александр Ульянов, по примеру Желябова, взял на себя всю ответственность за подготовку покушения на Александра III, и только просьбы матери заставили его подать прошение о помиловании, что, как правило, застенчиво опускают биографы Ленина. Печальное наследие революционного героизма неожиданно оказало на большевиков серьезное влияние. В предреволюционной России во время суда обвиняемый зачастую становился обвинителем, и большая часть общества принимала его сторону. Для тех, кто не имеет представления об истории революционного движения, советская настойчивость кажется патологической: обвиняемый должен полностью признаться в совершенных им преступных деяниях, реальных или выдуманных. Никаких Желябовых или Александров Ульяновых!
Ленин извлек уроки из деятельности своих предшественников. Он поднял восстание не только против царского правительства и существующей системы, но и против целей и методов всего революционного движения XIX века. Большевики гораздо внимательнее, чем царские министры, изучили историю революционного движения: как превратить литературу и критику в социальное оружие, куда обратит свою агрессию образованная молодежь, если не уделять ей должного внимания, и тому подобное. Но об этом позже.
Очень соблазнительно заняться критикой русского радикализма. Но более уместно отметить, что большинство поразительных особенностей, присущих русскому революционному движению, появилось благодаря меньшинству. Банально, но факт: революционеры вышли из воинствующего меньшинства. В этом случае им была необходима сознательная поддержка большей части общества. Все это так, но только не в случае с любой революционной организацией в России в период между 1825-м и 1881 годами. Такой урок извлек молодой человек, родившийся в 80-х годах XIX века и искавший свой путь в революцию.
Часть третья
Глава 1
Прислушавшись к советам наиболее либерально настроенных министров, 1 марта 1881 года царь наконец подписал закон о введении избранных представителей в высшие государственные органы власти. Поскольку эти органы носили чисто консультативный характер, закон был еще очень далек от учреждения в России парламентского правительства. Однако первый шаг был сделан. Россия приступили к эксперименту с установлением конституционного образа правления. В тот же самый день народовольцы добрались до намеченной жертвы. Они бросили бомбу под царскую карету, следовавшую по набережной Невы. Ранило одного из конвоиров и случайного свидетеля; Александр II не пострадал. Несомненно, царь был бесстрашным человека. Любой другой, окажись он на его месте, думал бы только о собственном спасении и немедленно отправился бы во дворец. Царь вышел из кареты и склонился над раненым прохожим.[61]
В это время появился еще один террорист, бросивший бомбу между собой и царем; и сам террорист, и царь получили смертельные ранения.
Существует свидетельство, что в молодости Желябов выразил желание «нанести удар по истории». Таким ударом, вне всякого сомнения, было «первомартовское убийство», главным организатором которого являлся Андрей Желябов.
Вспомните ситуацию, сложившуюся в России после восстания декабристов. Все повторилось опять. Следом за относительно либеральным правлением Александра II наступил период жесточайшей реакции. Россия была отброшена назад. Новый император, Александр III, попал под влияние реакционного окружения и отказался проводить законодательные реформы, подписанные отцом в день смерти. Организаторы и непосредственные участники убийства царя, практически все руководство «Народной воли», вскоре были арестованы; в течение двух лет от организации не осталось и следа. Народовольцы полагали, что смерть царя принудит власть принять конституцию. На следующий день после убийства «Народная воля» повторила требование о создании Учредительного собрания. Не надо обладать особой проницательностью, чтобы понять, каким оказался результат. Новый император не отличался умом и особым рвением к реформаторству. В консервативных кругах Александра II считали опасным либералом, и его смерть оказалась на руку не только революционерам.
Общество в целом было потрясено смертью царя. Для большей части прогрессивной интеллигенции, таких людей, как отец Ленина, Александр II оставался царем-освободителем, и его смерть, естественно, вызвала неприязненное отношение этих людей к радикалам и революционерам. А вот монархисты немедленно приступили к формированию контрреволюционной террористической организации, которая просуществовала недолго, но обусловила появление гораздо более активного терроризма правых в XX веке.
Смерть царя привела народ в смятение. Среди крестьян ходили слухи, что царь убит помещиками, которые ненавидели его за доброжелательное отношение к простым людям.
Героическое поведение основных организаторов убийства на суде вызвало симпатии к ним со стороны многих представителей образованных классов. Особое уважение вызывал Желябов. В страстной, убедительной речи он защищал идеалы народовольцев и обращал внимание на то, как ему и его товарищам мешали заниматься мирной политической деятельностью. Желябов – образец революционера, стойкий, непреклонный, пренебрегающий собственной жизнью, бросающий вызов самодержавию перед лицом широкой общественности. Временами он вел себя излишне демонстративно. Когда обвинитель в ходе выступления принялся возносить хвалу умершему императору, обвиняемый расхохотался. «Народ плачет, а Желябов смеется», – сказал обвинитель, и даже советскому историку пришлось признать, что обвинитель был по-своему прав.[62]
Раскаяние первого бомбометателя, Рысакова, несколько подпортило впечатление от выступлений Желябова и Перовской. Этот несчастный юноша (ему было всего девятнадцать лет) попросил прощения и предложил свои услуги полиции. Героически державшийся в первые минуты после покушения, Рысаков не выдержал и вскоре выдал остальных заговорщиков. Однако суд и его приговорил к повешению. По мнению историков, молодежь оказалась вовлеченной в деятельность заговорщиков исключительно благодаря личному обаянию Желябова, и поэтому не следовало рассчитывать на то, что она окажется столь же несгибаемой, как опытные революционеры. Решение суда было изначально предсказуемо. Пятерых обвиняемых приговорили к повешению. Царь, несмотря на многочисленные просьбы проявить христианское милосердие (среди прочих к нему обращался Лев Толстой), остался непреклонным.[63]
Суд оказал большое влияние на будущее революционного движения в России. Спустя шесть лет Александр Ульянов, по примеру Желябова, взял на себя всю ответственность за подготовку покушения на Александра III, и только просьбы матери заставили его подать прошение о помиловании, что, как правило, застенчиво опускают биографы Ленина. Печальное наследие революционного героизма неожиданно оказало на большевиков серьезное влияние. В предреволюционной России во время суда обвиняемый зачастую становился обвинителем, и большая часть общества принимала его сторону. Для тех, кто не имеет представления об истории революционного движения, советская настойчивость кажется патологической: обвиняемый должен полностью признаться в совершенных им преступных деяниях, реальных или выдуманных. Никаких Желябовых или Александров Ульяновых!
Ленин извлек уроки из деятельности своих предшественников. Он поднял восстание не только против царского правительства и существующей системы, но и против целей и методов всего революционного движения XIX века. Большевики гораздо внимательнее, чем царские министры, изучили историю революционного движения: как превратить литературу и критику в социальное оружие, куда обратит свою агрессию образованная молодежь, если не уделять ей должного внимания, и тому подобное. Но об этом позже.
Очень соблазнительно заняться критикой русского радикализма. Но более уместно отметить, что большинство поразительных особенностей, присущих русскому революционному движению, появилось благодаря меньшинству. Банально, но факт: революционеры вышли из воинствующего меньшинства. В этом случае им была необходима сознательная поддержка большей части общества. Все это так, но только не в случае с любой революционной организацией в России в период между 1825-м и 1881 годами. Такой урок извлек молодой человек, родившийся в 80-х годах XIX века и искавший свой путь в революцию.
Часть третья
Годы ученичества
Глава 1
Самара
Зимой 1887/88 года мы оставили Володю Ульянова в библиотеке в Кокушкине. Для начала он занялся изучением старых выпусков таких прогрессивных изданий, как «Современник» и «Отечественные записки». Длившийся почти год период вынужденного безделья был до пределов наполнен изучением идей и борьбы русского революционного движения. Только в октябре 1888 года Владимиру было позволено вернуться в Казань, но для предполагаемого руководителя студенческих беспорядков двери университета были по-прежнему закрыты. Обычный юноша, потерявший ясно видимую цель или занятие, мог бы впасть в депрессию, но только не полный жизни и энергии молодой Ульянов. Мелкие придирки властей, возможно, даже сильнее, чем заключение или изгнание, вызывали в нем непреодолимую ненависть к режиму. У него просто не оставалось свободного времени; он поглощал массу книг, вступал в контакты с членами различных радикальных кружков, сначала в Казани, а затем и в Самаре. Неопределенность положения не позволяла ему, даже если бы он чувствовал склонность к этому, принимать более активное участие в радикальной деятельности.
Местная полиция не спускала глаз с семьи Ульяновых. По всей видимости, Володя, понимавший, какую тяжелую утрату совсем недавно понесла мать, не хотел подвергнуть ее еще одному серьезному испытанию. Она не могла воздействовать на пристрастия сына. Попытки заинтересовать его делами имения потерпели неудачу; на протяжении всей жизни Ленин оставался любителем природы, охоты, но представить себя в качестве помещика так и не сумел. И уж совсем не для него была коммерческая деятельность. Россия тех лет переживала удивительный индустриальный и экономический подъем, вырастал новый класс предпринимателей. Коммерческая карьера представлялась возможной для евреев и представителей низших классов. Единственным местом приложения сил для господ и интеллигентов являлась государственная служба, свободные профессии и… революционная деятельность.
17 мая 1890 года Мария Александровна пишет очередное прошение министру народного образования: «Мучительно больно смотреть на сына, как бесплодно уходят самые лучшие его годы для высшего образования. Не будучи в состоянии переносить этой нравственной боли, я и утруждаю Ваше Сиятельство покорнейшею просьбой разрешить сыну моему поступить в какой-либо из русских университетов…» Несчастная женщина с невероятной болью пишет, что «бесцельное существование, без всякого дела, не может не оказывать самого пагубного нравственного влияния на молодого человека и «почти неизбежно должно наталкивать его на мысль даже о самоубийстве».
Последняя фраза всегда приводила в замешательство советских биографов. Требовалось представлять Ленина «жизнелюбом» и революционным оптимистом; картина тоскующего, мрачного юноши плохо сочеталась с официальной легендой. Мария Александровна, возможно, несколько преувеличивала сложившее положение, чтобы смягчить сердце министра. Но Володя, безусловно, находился в весьма затруднительном положении. Для получения профессии университетский диплом был крайне необходим. В его положении, не имея диплома, нельзя было заняться революционной деятельностью по той простой причине, что даже революционеру было необходимо зарабатывать на жизнь (это впоследствии партия смогла субсидировать своих руководителей). Кроме того, диплом и юридическая практика были идеальным прикрытием для радикальной деятельности. Даже в случае ареста власти будут вынуждены с большим уважением отнестись к юристу, нежели к исключенному, безработному студенту. Социальный и профессиональный статус влиял и на положение, занимаемое в революционном кружке.
Неизвестно, руководствовался Ленин этими или иными соображениями, но требовалось срочно отменить запрет министра. Мария Александровна отправилась в Петербург, чтобы лично вручить прошение. В бюрократическом аппарате царской России, косном, зачастую грубом, временами пробуждалось что-то похожее на сострадание. Кто-то в Министерстве народного просвещения, вероятно, не рассматривал Марию Александровну как мать казненного государственного преступника и двоих детей, попавших в беду, а видел перед собой вдову государственного служащего. На сей раз просьба была удовлетворена. Владимиру Ульянову было позволено сдать экзамен на степень кандидата юридических наук. Занимаясь самостоятельно, Владимир меньше чем за год прошел курс трех с половиной лет. Он сдавал экзамены на юридическом факультете Петербургского университета в два этапа, весной и осенью 1891 года. Все предметы были сданы с самой высокой оценкой «полностью удовлетворительно». Он был первым в группе и получил диплом с отличием. Путь в профессию был открыт.
Но еще до того как Владимир Ульянов стал дипломированным юристом, он был уже убежденным революционером-марксистом. Давайте вспомним, что нам известно о перемене его взглядов и убеждений.
Сначала жуткое потрясение, связанное с казнью брата. Затем, как мы знаем, появилось желание узнать, чем занимался брат. Что заставило молодого человека, поглощенного наукой, выбрать путь заговора и убийств, которые привели его к эшафоту? Роман Чернышевского «Что делать?», который раньше не произвел на Владимира никакого впечатления, теперь приобрел совершенно иной смысл. «Новые люди» существовали в реальной жизни, и Александр Ульянов был одним из них. Чувство мести и уважение к брату должны были заставить Ленина встать на тот же путь – путь революционера-террориста, народовольца. Но, изучив историю революционного движения, восемнадцатилетний Владимир Ульянов выбрал другой путь в революцию – марксистский социализм.
Он избрал политическую философию, тогда еще малоизвестную и непопулярную среди русских радикалов. Ее основные принципы шли вразрез с глубоко укоренившимися традициями революционного движения. Вместо свободной России, не оскверненной капитализмом и базирующейся на союзе свободных крестьянских общин, эта философская система предусматривала период капитализма и отмирание мира (крестьянской общины) как устаревшего социально-экономического института. Вместо террористической деятельности и «хождения в народ» марксизм предписывал проведение пропагандистской работы среди пролетариата; в будущих социалистических преобразованиях крестьяне отходили на второй план. Ни героизм меньшинства, ни «инстинктивный» социализм крестьянина не могли оказать существенного влияния на будущее России. Она должна была развиваться по научным законам, открытым Марксом и Энгельсом, предписывавшим России пройти все стадии, пройденные «загнивающим Западом».[64]
Поведение молодого революционера, каким был Ленин в 1889 году, поддерживающего подобные идеи, казалось по меньшей мере необычным. Как партия «Народная воля» прекратила свое существование, да и движение народничества в целом находилось в состоянии упадка. Но память о погибших и преданность идеям народничества по-прежнему крепко удерживали радикальную интеллигенцию. В крупных индустриальных городах стали появляться небольшие марксистские кружки. Но заявить в радикальном кружке провинциального городка, что крестьянская община обречена, и это справедливо, а до наступления социализма придется вынести власть буржуазии, было столь же неприемлемо, как утверждать, что Александр III доброжелательный и умный правитель.[65]
Каким образом Владимир Ильич пришел к марксизму? Его переход на позиции марксизма, как он сам выразился с необыкновенной точностью, произошел в январе 1889 года под влиянием первого тома «Капитала» Маркса и книги Георгия Плеханова «Наши противоречия» – блестящего объяснения народника, ставшего марксистом. Ленин до конца дней сохранил уважение к Плеханову-философу, но ни во что не ставил его как политического деятеля. Отношение к Марксу на протяжении всей жизни осталось неизменным. Только единожды он позволил себе высказать критическое замечание в адрес кумира. Ленин поклонялся не только Карлу Марксу-революционеру; последние годы жизни показали, что Маркс – основоположник и апологет индустриальной цивилизации и централизованного государства. Таким образом, выбор Ленина не ограничивался только революционной философией; он полностью погрузился в грандиозную систему Маркса.
Советская легенда, приписывающая Владимиру слова, произнесенные им после известия о казни брата, «Мы пойдем другим путем», не соответствует историческим фактам, но вполне может являться намеком на психологическую правду. Ярко выраженное упрямство и противоречивость характеризуют его действия и направленность мыслей до самого конца жизни. Немногие люди, с кем ему довелось встречаться, заслуживали его полного одобрения или встречали абсолютное неприятие. Он не выказал ни откровенного восторга, ни явного отвращения в отношении к какому-либо социальному классу или политической проблеме. Элемент соперничества примешивался к чувству восхищения Александром. Жертва, принесенная братом, подвигла Ленина вступить в борьбу, одновременно вызвав предубеждение против движения и философской системы, требующих столь бессмысленного героизма. В Ленине, который еще в 1891 году интересовался ценностью последних научных исследований брата, вновь началась внутренняя борьба относительно смысла и значения революционной деятельности.
Вероятно, в этот момент, когда Ленин боролся с сомнениями и испытывал противоречивые чувства по отношению с предыдущему поколению революционеров, марксизм показался ему идеальным ответом на мучающий его вопрос. В марксистский социализм заложены основы двойственности. Чувства и язык марксизма шли вразрез с правилами XIX века, однако его выводы были рациональны и прагматичны. Революция представлялась не только как волевой акт, а как научная необходимость. Существует приятная картина окончательной гибели капитализма, «экспроприация экспроприаторов», но нет утопического или лирического представления будущего социалистического мира: вход в свободный мир через рост производительности и высокую организацию труда. После излишней чувствительности народничества, безумной увлеченности вымышленным крестьянином, отрицанием очевидной действительности – растущей «европеизации» и индустриализации России – марксизм продемонстрировал образец рассудительности и реализма.
К январю 1889 Ленин, безусловно, не был еще законченным марксистом. На полное ознакомление с учением и знакомство с литературой, которой было уже довольно много, должно было уйти несколько лет. Только в 1893 году, по приезде в Петербург, Ленин приступил к своей пожизненной миссии – занялся пропагандой марксистского социализма. В Казани, где он жил вплоть до весны 1889 года, и в Самаре, из которой он уехал в 1893 году, ощущалась нехватка иностранных периодических изданий. Вся политическая активность заключалась в организации студентами университета и гимназистами небольших дискуссионных кружков. В них тайно читались и обсуждались ввозимые контрабандой произведения политической эмиграции (зачастую существовала единственная копия). Затем молодые люди пускались в горячее обсуждение неисчерпаемых тем русской интеллигенции: укрепляется или слабеет крестьянская община; пройдет ли Россия, как Запад, все этапы индустриализации и тому подобное. На наш взгляд, все это кажется весьма наивным, но чем еще могли заняться серьезные любознательные молодые люди, живущие в провинции? Правда, с точки зрения царских властей это была в высшей степени подрывная деятельность, а атмосфера шпионажа и преследования придавала этим глубокомысленным дискуссиям привкус опасности.
После одиночества в Кокушкине Владимир, естественно, стремился принимать участие в спорах, чтобы скрестить мечи с представителями господствующего направления. Дом Марии Александровны превратился (вероятно, не без некоторых душевных мук с ее стороны) в место проведения политических дебатов. Один из участников этих встреч спустя много лет вспоминал молодого Ленина, который предупреждал товарищей-народовольцев: «…следует понять причины расхождений. А чтобы понять, надо прежде всего читать и читать… Революцию нельзя сделать с помощью грабителей и убийц>. Особенно интересно, учитывая попытку Александра, использовать слово «убийцы» для политического убийства. Если точность выражения по истечении многих лет может показаться сомнительной, то одна деталь этих воспоминаний, безусловно, заслуживает доверия. К огромному разочарованию товарищей, готовых ночи напролет вести споры, Ленин как-то очень не по-русски выпроваживал их из дому. Полиция следила за семьей Ульяновых, а Ленину хотелось вернуться в университет. Хотя против него не было выдвинуто никаких конкретных обвинений, в полицейских рапортах имелись неопределенные высказывания о связи Владимира Ульянова с подозрительными личностями.[66]
В восемнадцатилетнем возрасте Владимир был уже весьма рассудочным революционером, и предпринимаемые им меры предосторожности не были излишними.
В то время в Казани жил убежденный марксист, и Ленин сравнивал свою жизнь с трагической историей его жизни, обнаруживая между ними некоторое сходство. Имеется в виду Николай Федосеев. В шестнадцать лет (он родился в 1871 году) его выгнали из гимназии за чтение запрещенной литературы. Он полностью посвятил себя революции, отказавшись от мысли приобрести какую-нибудь иную профессию. В Казани этот юноша организовал несколько кружков, где занимался пропагандой идей социализма. Он пошел еще дальше. Приобрел типографию, издавал труды Маркса и вовлекал рабочих в свою организацию. Организация была раскрыта в июле 1889 года. Обвиняемых было тридцать шесть человек; многие были «виновны» в том, что проводили вечера в спорах и дискуссиях. В восемнадцать лет Федосеев был арестован и сослан. Однако он продолжал писать политические статьи и переписываться с соратниками. В Сибири группа товарищей обвинила его (безусловно, ошибочно) в присвоении денег из общего фонда. Федосеев, находясь в состоянии нервного напряжения, совершил самоубийство. Ему было двадцать семь лет.
Характерно, что, живя в Казани, Ленин не пытался разыскать Федосеева, хотя, безусловно, знал о нем и посещал некоторые из его кружков. Спустя несколько лет они стали переписываться, но никогда не договаривались о встрече. Ленин, который и сам в то время находился в Сибири, был потрясен известием о самоубийстве Федосеева. Но это была первая реакция, а в последующих воспоминаниях о человеке, который был больше чем просто проповедник марксизма на Волге, явственно слышатся нотки осуждения. Революционер не может позволить себе излишнюю чувствительность; он не имеет права обращать внимание на клевету и должен прежде всего иметь крепкие нервы.
Если бы он оставался в Казани до раскрытия дела Федосеева, рассказывал Ленин, то, возможно, оказался бы среди виновных и был арестован. Но лето он провел в деревне Алакаевке Самарской губернии. Весной 1889 года Мария Александровна решила положить конец праздному и опасному времяпрепровождению сына и предприняла попытку сделать из него помещика. Она продала дом в Симбирске, чтобы получить деньги для обзаведения хозяйством. Владимир должен был стать помещиком, и семья проводила бы зимы в Самаре, в которой не было университета, и, соответственно, там не было такого количества опасных «кружков», как в Казани. Судьба, однако, распорядилась иначе: семья Ульяновых все глубже и глубже погружалась в мир революционной активности. На первый взгляд невинная покупка имения вызвала нездоровое подозрение у полиции. Прежний владелец, Константин Сибиряков, в силу «злонамеренного» характера сам был на подозрении у полиции. Сделавший свое состояние на добыче золота в Сибири, Сибиряков, не скупясь, жертвовал средства на всякие радикально-либеральные дела. Он приобрел участок земли и занимался там опасными и, возможно, ведущими к подрыву государственности опытами и новациями. Часть земли он передал группе последователей Льва Толстого, которые, несмотря на непонимание и даже враждебность со стороны соседних крестьян, пытались построить проповедуемый великим писателем аграрный коммунизм. На своей земле Сибиряков делал попытки внедрить передовые методы культивации, закупая такие неслыханные для России орудия, как паровой плуг. В результате, потерпев финансовый крах, Сибиряков был вынужден продать землю. Полиция с интересом присматривалась к покупателям. Ее не так-то легко было убедить в простом совпадении: «подозрительные» Ульяновы покупали землю у «подозрительного» Сибирякова.
Местная полиция не спускала глаз с семьи Ульяновых. По всей видимости, Володя, понимавший, какую тяжелую утрату совсем недавно понесла мать, не хотел подвергнуть ее еще одному серьезному испытанию. Она не могла воздействовать на пристрастия сына. Попытки заинтересовать его делами имения потерпели неудачу; на протяжении всей жизни Ленин оставался любителем природы, охоты, но представить себя в качестве помещика так и не сумел. И уж совсем не для него была коммерческая деятельность. Россия тех лет переживала удивительный индустриальный и экономический подъем, вырастал новый класс предпринимателей. Коммерческая карьера представлялась возможной для евреев и представителей низших классов. Единственным местом приложения сил для господ и интеллигентов являлась государственная служба, свободные профессии и… революционная деятельность.
17 мая 1890 года Мария Александровна пишет очередное прошение министру народного образования: «Мучительно больно смотреть на сына, как бесплодно уходят самые лучшие его годы для высшего образования. Не будучи в состоянии переносить этой нравственной боли, я и утруждаю Ваше Сиятельство покорнейшею просьбой разрешить сыну моему поступить в какой-либо из русских университетов…» Несчастная женщина с невероятной болью пишет, что «бесцельное существование, без всякого дела, не может не оказывать самого пагубного нравственного влияния на молодого человека и «почти неизбежно должно наталкивать его на мысль даже о самоубийстве».
Последняя фраза всегда приводила в замешательство советских биографов. Требовалось представлять Ленина «жизнелюбом» и революционным оптимистом; картина тоскующего, мрачного юноши плохо сочеталась с официальной легендой. Мария Александровна, возможно, несколько преувеличивала сложившее положение, чтобы смягчить сердце министра. Но Володя, безусловно, находился в весьма затруднительном положении. Для получения профессии университетский диплом был крайне необходим. В его положении, не имея диплома, нельзя было заняться революционной деятельностью по той простой причине, что даже революционеру было необходимо зарабатывать на жизнь (это впоследствии партия смогла субсидировать своих руководителей). Кроме того, диплом и юридическая практика были идеальным прикрытием для радикальной деятельности. Даже в случае ареста власти будут вынуждены с большим уважением отнестись к юристу, нежели к исключенному, безработному студенту. Социальный и профессиональный статус влиял и на положение, занимаемое в революционном кружке.
Неизвестно, руководствовался Ленин этими или иными соображениями, но требовалось срочно отменить запрет министра. Мария Александровна отправилась в Петербург, чтобы лично вручить прошение. В бюрократическом аппарате царской России, косном, зачастую грубом, временами пробуждалось что-то похожее на сострадание. Кто-то в Министерстве народного просвещения, вероятно, не рассматривал Марию Александровну как мать казненного государственного преступника и двоих детей, попавших в беду, а видел перед собой вдову государственного служащего. На сей раз просьба была удовлетворена. Владимиру Ульянову было позволено сдать экзамен на степень кандидата юридических наук. Занимаясь самостоятельно, Владимир меньше чем за год прошел курс трех с половиной лет. Он сдавал экзамены на юридическом факультете Петербургского университета в два этапа, весной и осенью 1891 года. Все предметы были сданы с самой высокой оценкой «полностью удовлетворительно». Он был первым в группе и получил диплом с отличием. Путь в профессию был открыт.
Но еще до того как Владимир Ульянов стал дипломированным юристом, он был уже убежденным революционером-марксистом. Давайте вспомним, что нам известно о перемене его взглядов и убеждений.
Сначала жуткое потрясение, связанное с казнью брата. Затем, как мы знаем, появилось желание узнать, чем занимался брат. Что заставило молодого человека, поглощенного наукой, выбрать путь заговора и убийств, которые привели его к эшафоту? Роман Чернышевского «Что делать?», который раньше не произвел на Владимира никакого впечатления, теперь приобрел совершенно иной смысл. «Новые люди» существовали в реальной жизни, и Александр Ульянов был одним из них. Чувство мести и уважение к брату должны были заставить Ленина встать на тот же путь – путь революционера-террориста, народовольца. Но, изучив историю революционного движения, восемнадцатилетний Владимир Ульянов выбрал другой путь в революцию – марксистский социализм.
Он избрал политическую философию, тогда еще малоизвестную и непопулярную среди русских радикалов. Ее основные принципы шли вразрез с глубоко укоренившимися традициями революционного движения. Вместо свободной России, не оскверненной капитализмом и базирующейся на союзе свободных крестьянских общин, эта философская система предусматривала период капитализма и отмирание мира (крестьянской общины) как устаревшего социально-экономического института. Вместо террористической деятельности и «хождения в народ» марксизм предписывал проведение пропагандистской работы среди пролетариата; в будущих социалистических преобразованиях крестьяне отходили на второй план. Ни героизм меньшинства, ни «инстинктивный» социализм крестьянина не могли оказать существенного влияния на будущее России. Она должна была развиваться по научным законам, открытым Марксом и Энгельсом, предписывавшим России пройти все стадии, пройденные «загнивающим Западом».[64]
Поведение молодого революционера, каким был Ленин в 1889 году, поддерживающего подобные идеи, казалось по меньшей мере необычным. Как партия «Народная воля» прекратила свое существование, да и движение народничества в целом находилось в состоянии упадка. Но память о погибших и преданность идеям народничества по-прежнему крепко удерживали радикальную интеллигенцию. В крупных индустриальных городах стали появляться небольшие марксистские кружки. Но заявить в радикальном кружке провинциального городка, что крестьянская община обречена, и это справедливо, а до наступления социализма придется вынести власть буржуазии, было столь же неприемлемо, как утверждать, что Александр III доброжелательный и умный правитель.[65]
Каким образом Владимир Ильич пришел к марксизму? Его переход на позиции марксизма, как он сам выразился с необыкновенной точностью, произошел в январе 1889 года под влиянием первого тома «Капитала» Маркса и книги Георгия Плеханова «Наши противоречия» – блестящего объяснения народника, ставшего марксистом. Ленин до конца дней сохранил уважение к Плеханову-философу, но ни во что не ставил его как политического деятеля. Отношение к Марксу на протяжении всей жизни осталось неизменным. Только единожды он позволил себе высказать критическое замечание в адрес кумира. Ленин поклонялся не только Карлу Марксу-революционеру; последние годы жизни показали, что Маркс – основоположник и апологет индустриальной цивилизации и централизованного государства. Таким образом, выбор Ленина не ограничивался только революционной философией; он полностью погрузился в грандиозную систему Маркса.
Советская легенда, приписывающая Владимиру слова, произнесенные им после известия о казни брата, «Мы пойдем другим путем», не соответствует историческим фактам, но вполне может являться намеком на психологическую правду. Ярко выраженное упрямство и противоречивость характеризуют его действия и направленность мыслей до самого конца жизни. Немногие люди, с кем ему довелось встречаться, заслуживали его полного одобрения или встречали абсолютное неприятие. Он не выказал ни откровенного восторга, ни явного отвращения в отношении к какому-либо социальному классу или политической проблеме. Элемент соперничества примешивался к чувству восхищения Александром. Жертва, принесенная братом, подвигла Ленина вступить в борьбу, одновременно вызвав предубеждение против движения и философской системы, требующих столь бессмысленного героизма. В Ленине, который еще в 1891 году интересовался ценностью последних научных исследований брата, вновь началась внутренняя борьба относительно смысла и значения революционной деятельности.
Вероятно, в этот момент, когда Ленин боролся с сомнениями и испытывал противоречивые чувства по отношению с предыдущему поколению революционеров, марксизм показался ему идеальным ответом на мучающий его вопрос. В марксистский социализм заложены основы двойственности. Чувства и язык марксизма шли вразрез с правилами XIX века, однако его выводы были рациональны и прагматичны. Революция представлялась не только как волевой акт, а как научная необходимость. Существует приятная картина окончательной гибели капитализма, «экспроприация экспроприаторов», но нет утопического или лирического представления будущего социалистического мира: вход в свободный мир через рост производительности и высокую организацию труда. После излишней чувствительности народничества, безумной увлеченности вымышленным крестьянином, отрицанием очевидной действительности – растущей «европеизации» и индустриализации России – марксизм продемонстрировал образец рассудительности и реализма.
К январю 1889 Ленин, безусловно, не был еще законченным марксистом. На полное ознакомление с учением и знакомство с литературой, которой было уже довольно много, должно было уйти несколько лет. Только в 1893 году, по приезде в Петербург, Ленин приступил к своей пожизненной миссии – занялся пропагандой марксистского социализма. В Казани, где он жил вплоть до весны 1889 года, и в Самаре, из которой он уехал в 1893 году, ощущалась нехватка иностранных периодических изданий. Вся политическая активность заключалась в организации студентами университета и гимназистами небольших дискуссионных кружков. В них тайно читались и обсуждались ввозимые контрабандой произведения политической эмиграции (зачастую существовала единственная копия). Затем молодые люди пускались в горячее обсуждение неисчерпаемых тем русской интеллигенции: укрепляется или слабеет крестьянская община; пройдет ли Россия, как Запад, все этапы индустриализации и тому подобное. На наш взгляд, все это кажется весьма наивным, но чем еще могли заняться серьезные любознательные молодые люди, живущие в провинции? Правда, с точки зрения царских властей это была в высшей степени подрывная деятельность, а атмосфера шпионажа и преследования придавала этим глубокомысленным дискуссиям привкус опасности.
После одиночества в Кокушкине Владимир, естественно, стремился принимать участие в спорах, чтобы скрестить мечи с представителями господствующего направления. Дом Марии Александровны превратился (вероятно, не без некоторых душевных мук с ее стороны) в место проведения политических дебатов. Один из участников этих встреч спустя много лет вспоминал молодого Ленина, который предупреждал товарищей-народовольцев: «…следует понять причины расхождений. А чтобы понять, надо прежде всего читать и читать… Революцию нельзя сделать с помощью грабителей и убийц>. Особенно интересно, учитывая попытку Александра, использовать слово «убийцы» для политического убийства. Если точность выражения по истечении многих лет может показаться сомнительной, то одна деталь этих воспоминаний, безусловно, заслуживает доверия. К огромному разочарованию товарищей, готовых ночи напролет вести споры, Ленин как-то очень не по-русски выпроваживал их из дому. Полиция следила за семьей Ульяновых, а Ленину хотелось вернуться в университет. Хотя против него не было выдвинуто никаких конкретных обвинений, в полицейских рапортах имелись неопределенные высказывания о связи Владимира Ульянова с подозрительными личностями.[66]
В восемнадцатилетнем возрасте Владимир был уже весьма рассудочным революционером, и предпринимаемые им меры предосторожности не были излишними.
В то время в Казани жил убежденный марксист, и Ленин сравнивал свою жизнь с трагической историей его жизни, обнаруживая между ними некоторое сходство. Имеется в виду Николай Федосеев. В шестнадцать лет (он родился в 1871 году) его выгнали из гимназии за чтение запрещенной литературы. Он полностью посвятил себя революции, отказавшись от мысли приобрести какую-нибудь иную профессию. В Казани этот юноша организовал несколько кружков, где занимался пропагандой идей социализма. Он пошел еще дальше. Приобрел типографию, издавал труды Маркса и вовлекал рабочих в свою организацию. Организация была раскрыта в июле 1889 года. Обвиняемых было тридцать шесть человек; многие были «виновны» в том, что проводили вечера в спорах и дискуссиях. В восемнадцать лет Федосеев был арестован и сослан. Однако он продолжал писать политические статьи и переписываться с соратниками. В Сибири группа товарищей обвинила его (безусловно, ошибочно) в присвоении денег из общего фонда. Федосеев, находясь в состоянии нервного напряжения, совершил самоубийство. Ему было двадцать семь лет.
Характерно, что, живя в Казани, Ленин не пытался разыскать Федосеева, хотя, безусловно, знал о нем и посещал некоторые из его кружков. Спустя несколько лет они стали переписываться, но никогда не договаривались о встрече. Ленин, который и сам в то время находился в Сибири, был потрясен известием о самоубийстве Федосеева. Но это была первая реакция, а в последующих воспоминаниях о человеке, который был больше чем просто проповедник марксизма на Волге, явственно слышатся нотки осуждения. Революционер не может позволить себе излишнюю чувствительность; он не имеет права обращать внимание на клевету и должен прежде всего иметь крепкие нервы.
Если бы он оставался в Казани до раскрытия дела Федосеева, рассказывал Ленин, то, возможно, оказался бы среди виновных и был арестован. Но лето он провел в деревне Алакаевке Самарской губернии. Весной 1889 года Мария Александровна решила положить конец праздному и опасному времяпрепровождению сына и предприняла попытку сделать из него помещика. Она продала дом в Симбирске, чтобы получить деньги для обзаведения хозяйством. Владимир должен был стать помещиком, и семья проводила бы зимы в Самаре, в которой не было университета, и, соответственно, там не было такого количества опасных «кружков», как в Казани. Судьба, однако, распорядилась иначе: семья Ульяновых все глубже и глубже погружалась в мир революционной активности. На первый взгляд невинная покупка имения вызвала нездоровое подозрение у полиции. Прежний владелец, Константин Сибиряков, в силу «злонамеренного» характера сам был на подозрении у полиции. Сделавший свое состояние на добыче золота в Сибири, Сибиряков, не скупясь, жертвовал средства на всякие радикально-либеральные дела. Он приобрел участок земли и занимался там опасными и, возможно, ведущими к подрыву государственности опытами и новациями. Часть земли он передал группе последователей Льва Толстого, которые, несмотря на непонимание и даже враждебность со стороны соседних крестьян, пытались построить проповедуемый великим писателем аграрный коммунизм. На своей земле Сибиряков делал попытки внедрить передовые методы культивации, закупая такие неслыханные для России орудия, как паровой плуг. В результате, потерпев финансовый крах, Сибиряков был вынужден продать землю. Полиция с интересом присматривалась к покупателям. Ее не так-то легко было убедить в простом совпадении: «подозрительные» Ульяновы покупали землю у «подозрительного» Сибирякова.