Следом за огромными успехами конечно же возникали трудности и разногласия. Агитационные методы не только привлекли внимание и вызвали понимание тысяч рабочих, но, кроме того, способствовали распространению еретической «экономики», что привело к расколу русских социал-демократов. Однако мы несколько опережаем события.
Для петербургских социалистов 1895 год был богат событиями. От занятий перешли к распространению листовок и прокламаций на фабриках и заводах, используя в своих интересах каждый конфликт, возникающий между администрацией и рабочими. Листовки, написанные простым, понятным для всех языком, касались исключительно вопросов оплаты и условий труда, но с обязательной моралью: правительство консолидировалось с хозяевами, и рабочим необходимо действовать сообща, чтобы защитить свои права. Ленин прикладывал руку к подготовке агитационной литературы и с обычной для него тщательностью погружался в изучение условий труда и законодательства. Этот год также был отмечен дебютом Ленина в качестве автора в нелегально напечатанном сборнике статей социалистов. Хотя впоследствии власти конфисковали и сожгли сборники статей, несколько копий удалось спасти. Итак, Ленин впервые увидел свои работы в «настоящем» печатном издании.
Год внес изменения и в личную жизнь Ленина. Он неважно чувствовал себя: были проблемы с желудком, а весной заработал еще и пневмонию. Тревога (Петербург уже отобрал жизнь двоих детей Ульяновых) погнала Марию Александровну в Петербург; вместе с ней поехал ее друг, профессор медицины. Но кризис уже миновал.
Теперь у Владимира Ильича была прекрасная причина обратиться с просьбой о заграничном паспорте для поездки «на воды». Несмотря на определенные сомнения в отношении цели поездки, запрос тем не менее удовлетворили. Вскоре полицейские агенты установили, что молодой Ульянов путешествовал не столько по водным курортам, сколько по тем местам, где сосредоточилась большая часть политической эмиграции. Для русского в XIX веке первая поездка за границу была обычно событием «мирового» значения. Он оставлял свою «азиатскую» страну с ее правом на жительство, паспортом и другими ограничениями и попадал в якобы свободное, цивилизованное государство. Деятельность Ульянова и его друзей преследовалась в Петербурге, они находились в постоянном ожидании ареста, а здесь, практически в любой европейской стране, все это делалось открыто и без всякого риска. Но даже если Ленин и чувствовал волнение, вызванное новыми впечатлениями, или, как все молодые радикалы, оказавшиеся за границей, испытывал разочарование от западного «бессердечия и меркантильности», он ни словом не дал понять об этом в письмах домой. Матери было вполне достаточно, что он не забывает ее, и она с готовностью удовлетворяла его просьбы относительно денег. Он путешествовал не ради удовольствия, а ради дела.
Требовалось установить связь с русскими социалистами, находящимися в эмиграции. Здесь Ленин впервые встретился с основателями русского марксизма, тридцатидевятилетним Плехановым и сорокапятилетним Аксельродом. Из России они казались настоящими патриархами и почти мифическими героями революционного движения, особенно Плеханов. Ветеран «Народной воли», он практически в одиночку заложил новую традицию в русском радикализме и стал близким другом таких полубогов международного марксизма, как Энгельс и Либкнехт. В России каждый марксист, по сути, был учеником Плеханова, и Ленин отправился в Женеву, где жил в то время Плеханов, к источнику своей веры.
Встреча произошла весной 1895 года и произвела благоприятное впечатление на обоих. Ленин был полон почтительности и с должной скромностью вел себя по отношению к старшему, а Плеханов, в свою очередь, пришел в восторг, узнав о распространении марксизма в собственной стране. Он предсказал великое будущее молодому ученику в качестве лидера рабочего класса. Ленин продемонстрировал результат деятельности русских марксистов, сборник статей петербургской группы, включавший его собственную критическую статью в ответ на критические заявления Струве относительно русской экономики. Плеханов тактично похвалил работу, хотя позже признался друзьям, что молодой Ульянов, при всей его эрудированности и правильном языке, писать не умеет. Если у Плеханова и были какие-то сомнения относительно взглядов Ленина и появилось легкое подозрение относительно будущих бурных споров, то он отнес это за счет резких выражений в адрес буржуазии и либералов. Согласно традиционному марксистскому учению, социалисты и либералы должны были выступать единым фронтом в борьбе против самодержавия. Теоретически Ленин был согласен, но всякий раз, когда разговор шел о «буржуазии», «либералах» или «интеллигенции», он разражался бранью. Плеханов заметил: «Мы хотим развернуться лицом к либералам, в то время как вы поворачиваетесь к ним спиной». В целом оба остались довольны встречей, и ничто не подсказало Плеханову, что победы социализма в России добьется ученик-диктатор, в то время как учитель будет умирать, испытывая лишения и опасаясь ареста и убийства.
В сентябре Ленин вернулся в Санкт-Петербург. Осенью 1895 года оживилась агитационная работа. Положение русских рабочих, особенно в легкой промышленности, напоминало условия, в которых находились рабочие на Западе лет пятьдесят – шестьдесят назад; низкая заработная плата, отсутствие правовой защиты, запрет на профсоюзы, которые могли бы защитить их от непомерных требований хозяев, свободно уменьшающих заработную плату, увеличивающих рабочий день и тому подобное. В ноябре на некоторых текстильных и табачных фабриках вспыхнули забастовки, вызванные невыносимыми условиями труда. (Забастовка на текстильной фабрике была вызвана неожиданным, ничем не обоснованным снижением заработной платы.) Социалисты тут же распространили листовки в поддержку рабочих с перечислением выдвигаемых требований. Ленин подготовил прокламацию для рабочих с текстильной фабрики. Она была написана как бы от лица рядового рабочего, хотя большая часть забастовщиков поняла, что ее написал кто-то из дружески настроенных интеллигентов. Забастовка потерпела неудачу, но создала прецедент для будущих массовых забастовок 1896-го и 1897 годов, с помощью которых удалось добиться уступок, и оставила след в истории русского рабочего движения.
Другим, более значительным событием явились массовые аресты марксистов в Санкт-Петербурге. В течение долгого времени полиция наблюдала за действиями революционеров. Несмотря на все меры осторожности, предпринимаемые «старыми» и другими кружками, своей агитационной деятельностью социалисты должны были непременно выдать себя. Появление интеллигенции в рабочих кварталах привлекло внимание полиции. В кружках были полицейские информаторы. Полиция, к примеру, была осведомлена, что еще в 1894 году Ленин принимал участие в выступлениях рабочих, занимался контрабандой политической литературы в Россию и собирался выпускать газету под названием «Рабочее дело». В начале декабря заговорщики решили немного отдохнуть от дел и устроили вечеринку. Среди приглашенных был некто Михайлов, член кружка «молодых». Многие с неодобрением относились к Михайлову. Он был дантистом (профессия не слишком престижная для революционера) и казался излишне любопытным. Подозрения в его адрес полностью подтвердились. Михайлов являлся агентом полиции, провокатором, и спустя десять лет был убит. На следующий после вечеринки день полиция отловила социалистов, в том числе и Ленина. «Улов» составил пятьдесят семь человек. Нелегальные кружки в столице были почти полностью уничтожены.
Ленин впервые попал в «настоящую» тюрьму. Арест в Казани не в счет, тогда он провел в тюрьме всего несколько дней за участие в студенческих беспорядках, что настолько же обычно для России, как для Соединенных Штатов нарушение графика поездов.
Говоря о заключении Ленина, хочется напомнить о трагикомичных парадоксах царской России. С одной стороны, и речи не было относительно распоряжения о представлении арестованного в суд (особенно для рассмотрения вопроса о законности его ареста). Ленин провел в тюрьме пятнадцать месяцев, пока шло «рассмотрение» его дела. (На самом деле рассматривать было нечего, и полиция прекрасно знала об этом.) С другой стороны, человека, вероятно, арестовали, чтобы остановить его преступную деятельность. Как бы не так, ведь это была Россия. Пребывание в качестве «гостя» царского правительства вызвало резкое повышение политической активности Ленина. Он писал пропагандистские и агитационные памфлеты, поддерживал связь с некоторыми членами своей, уже довольно большой, организации, читал марксистскую литературу. Вдобавок он заявил сестре, что получил преимущество относительно огромного большинства своих товарищей: его не могут арестовать.
Есть несколько причин, объясняющих сложившуюся ситуацию. Во-первых, в то время политическим заключенным, при условии, что они не были убийцами, предоставлялся благоприятный режим. Это не имело никакого отношения к проявлению либерализма со стороны правительства, просто политические заключенные, как правило, были «господами» и зачастую являлись родственниками влиятельных лиц. Среди политических деятелей социалисты в то время считались наименьшим злом. «Это небольшая группа, – снисходительно заявил полицейский чиновник, отвечавший за расследование, – но лет через пятьдесят из нее, может, что-нибудь и получится». Поэтому к Владимиру Ильичу регулярно приходили посетители. Он без особых трудностей мог получать сообщения и статьи, написанные молоком или лимонным соком между строчками книг, прочитывать их и отправлять обратно сестре, другим родственникам и Крупской, которая в целях конспирации согласилась принять буржуазный статус его невесты. Будущий смертельный враг, Струве, оказался особенно полезен; он доставал для Ленина последние экономические и политические книжные новинки.
Так что положение Ленина никак не вязалось со словами известной песни: «Солнце всходит и заходит, а в тюрьме моей темно». В тюрьме он, как и прежде, занимался физическими упражнения, твердо придерживаясь собственного графика ежедневных занятий. Спустя какое-то время, когда его брат Дмитрий, последовав привычным путем Ульяновых, оказался в тюрьме, Владимир предложил ему воспользоваться результатами полученного опыта: самое главное, тщательно соблюдать режим питания и регулярно делать физические упражнения. Раз уж зашел разговор о питании, то следует сказать, что Ленину пошли на определенные уступки, разрешив дополнять тюремный рацион мясом и молоком, которые ему приносили с воли. Сестра Анна с удивлением отмечала, что, похоже, тюрьма пошла ему на пользу: боли в желудке прекратились. А вот от чрезмерной активности брата Анна стала уставать. Ей приходилось носиться с политическими памфлетами и сообщениями с одного конца Петербурга в другой, так что у нее не было ни минуты свободного времени. Испытывая сильное давление со стороны Владимира, она не могла скрыть своего раздражения, когда брат поинтересовался, как она проводит свободное время.[78]
Мать и друзья прилагали силы, чтобы помочь Владимиру выйти из тюрьмы. В ход были пущены все связи. Президент союза адвокатов написал ходатайство министру о досрочном освобождении молодого коллеги, сообщив, что адвокат Волькенштейн готов поручиться за своего подчиненного. С помощью этих усилий можно было бы добиться успеха, но Ленин упорно отказывался признать выдвинутые обвинения. Нет, он не виделся с Плехановым за границей. Он никогда не занимался запрещенной деятельностью, он просто оказывал рабочим юридическую помощь. Ленин, как и большинство его товарищей, упорно стоял на своем. Но не все могли сравниться с Лениным выносливостью и силой духа. Кое у кого отказали нервы; по крайней мере, в одном случае это привело к психическому заболеванию. Кто-то испытывал физические страдания. Но испытания не ослабили пыл молодых интеллигентов. Мартов рассказывал, как во время спора мнения политических заключенных разделились; разговор шел о восстании греков на Кипре. Должен ли социалист поддержать греков? Безусловно. Настоящий социалист отстаивает права угнетенных наций, борющихся за свободу. Однако… царское правительство провоцировало выступления стран Балканского полуострова против турок, и не получается ли, что на самом деле греки поддерживают империалистический замысел самодержавия? Заметьте, этим молодым людям грозило долгое тюремное заключение и ссылка, а их занимали совсем другие проблемы.
В феврале 1897 года были оглашены приговоры, и заключенные облегченно выдохнули. Больше всего молодые люди боялись заключения в крепость (в отличие от исправительного заведения, крепость могла сломать даже самый сильный характер) и ссылки в Сибирь. На деле только один арестованный получил пять лет ссылки. Ленина и еще нескольких человек приговорили к трем годам «свободного» поселения, то есть они отправлялись в сибирскую ссылку, но могли свободно перемещаться в пределах Сибири. Мария Александровна опять приложила массу усилий, чтобы смягчить сыну наказание. По «причине здоровья» ему разрешили выбрать район Минусинска, расположенного на юге Сибири. Там был вполне приличный климат; и если уж доводилось оказаться в ссылке, то этот район носил репутацию «лучшего места». Сочувствующая радикалам, богатая и влиятельная мадам Калмыкова связала Ленина с членом сибирской администрации, который в свою очередь предоставил Ленину возможность выбора. Владимир Ильич поступил очень разумно, выбрав не Минусинск, где проживало большое количество политических заключенных, а село Шушенское. Ежедневное общение с людьми, которые против собственной воли оказались вдали от дома, приводило к конфликтным ситуациям, нервным срывам, а иногда, как в случае с Федосеевым, к трагедии. В то же самое время Ленин при желании мог навещать товарищей по ссылке, чтобы пообщаться и заняться совместной политической работой.
Согласно ложным сведениям, к месту ссылки Ленина доставили под вооруженной охраной. В действительности же ему было позволено добираться самостоятельно. Это довольно странно, особенно если учесть, что Мартова, Кржижановского и других заключенных отправили к месту ссылки под полицейской охраной. После некоторых колебаний Ленин пришел к выводу, что нет необходимости подвергать себя лишним мучениям, и надо сказать, товарищи не завидовали предоставленным ему привилегиям. Мадам Калмыкова предложила оплатить дорогу, но Мария Александровна отказалась, заявив, что в состоянии сама помочь сыну и что другие осужденные социалисты нуждаются гораздо больше, чем Владимир.
Лояльный полицейский чиновник, считавший, что социализм в России сможет чего-нибудь добиться где-то «лет через пятьдесят», отнесся к осужденным по-человечески: он предоставил им три свободных дня перед отправкой в Сибирь для устройства личных дел. Мария Александровна находилась в плохом состоянии, и Ленин под этим предлогом умудрился выпросить себе дополнительные дни. Понятно, что «дела», которые до отъезда требовалось уладить, были в основном связаны с политикой.
Период пятнадцатимесячного заключения Ленина совпал с наибольшей активностью социалистов в Санкт-Петербурге. Через несколько дней после ареста Владимира Ильича в декабре 1895 года его группа взяла себе звучное название Союз борьбы за освобождение рабочего класса. Арест большей части руководителей не сказался на деятельности социалистов. Оставшиеся на свободе члены союза, пользуясь любой возможностью, продолжали выпускать листовки и прокламации. Забастовки 1896-го и 1897 годов позволили петербургским социалистам привлечь к себе международное внимание. Союз борьбы печатал листовки с требованиями рабочих, несмотря на то что забастовки носили стихийный характер.
Социалисты только начинали понимать (еще и речи не было о том, чтобы возглавить стачечное движение, как об этом позже заявили советские историки), что в борьбе за лучшую жизнь они вполне могут рассматривать рабочий пролетариат в качестве союзника. Благодаря связям с международным рабочим движением русским социалистам удавалось оказать поддержку и даже финансовую помощь петербургским забастовщикам.[79]
Таким образом, русский марксизм добился международного признания и одновременно достиг совершеннолетия на родине.[80]
Это был огромный успех, если учесть, что еще несколько лет назад все начиналось с небольшого «кружка». Приближалось время расширить сферу деятельности движения. Группы социалистов, базирующиеся в других индустриальных центрах России, приняли название петербургского общества Союз борьбы и тактику петербургских социалистов. Из тюремной камеры Ленин переправил проект программы объединенной социалистической партии. Но успехи несли с собой новые проблемы и разногласия, с которыми в феврале 1897 года столкнулись выпущенные на свободу руководители движения.
Социалистическое движение притягивало рабочих. Но в таком случае социализм должен целиком подстроиться под рабочее движение? А значит, придется, отставив в сторону цели и пропагандистскую работу, заняться насущными проблемами рабочих масс? И что, интеллигенция возьмет на себя руководство рабочим движением? Значит, Союз борьбы станет все больше превращаться в нелегально действующий профсоюз, вместо того чтобы действовать как подпольная политическая организация? Ленин имел четко обозначенную позицию. Он видел перед собой единственную цель – революцию, а все остальное, включая борьбу за права рабочих, было средством для достижения конечной цели. Он органически не выносил интеллигенцию, однако, как это ни парадоксально, прекрасно понимал, что никакой другой класс не способен возглавить революционное движение. Большинство «старых» безоговорочно согласились с аргументацией Ленина. Перед отъездом в ссылку семеро социалистов сделали групповую фотографию. Едва ли можно было предположить, что эти молодые мужчины в одежде, типичной для буржуазии, на фоне викторианской мебели, являются опасными революционерами, с помощью которых через несколько лет русский социализм из дискуссионного клуба превратится в широкомасштабное движение.
Глава 3
Для петербургских социалистов 1895 год был богат событиями. От занятий перешли к распространению листовок и прокламаций на фабриках и заводах, используя в своих интересах каждый конфликт, возникающий между администрацией и рабочими. Листовки, написанные простым, понятным для всех языком, касались исключительно вопросов оплаты и условий труда, но с обязательной моралью: правительство консолидировалось с хозяевами, и рабочим необходимо действовать сообща, чтобы защитить свои права. Ленин прикладывал руку к подготовке агитационной литературы и с обычной для него тщательностью погружался в изучение условий труда и законодательства. Этот год также был отмечен дебютом Ленина в качестве автора в нелегально напечатанном сборнике статей социалистов. Хотя впоследствии власти конфисковали и сожгли сборники статей, несколько копий удалось спасти. Итак, Ленин впервые увидел свои работы в «настоящем» печатном издании.
Год внес изменения и в личную жизнь Ленина. Он неважно чувствовал себя: были проблемы с желудком, а весной заработал еще и пневмонию. Тревога (Петербург уже отобрал жизнь двоих детей Ульяновых) погнала Марию Александровну в Петербург; вместе с ней поехал ее друг, профессор медицины. Но кризис уже миновал.
Теперь у Владимира Ильича была прекрасная причина обратиться с просьбой о заграничном паспорте для поездки «на воды». Несмотря на определенные сомнения в отношении цели поездки, запрос тем не менее удовлетворили. Вскоре полицейские агенты установили, что молодой Ульянов путешествовал не столько по водным курортам, сколько по тем местам, где сосредоточилась большая часть политической эмиграции. Для русского в XIX веке первая поездка за границу была обычно событием «мирового» значения. Он оставлял свою «азиатскую» страну с ее правом на жительство, паспортом и другими ограничениями и попадал в якобы свободное, цивилизованное государство. Деятельность Ульянова и его друзей преследовалась в Петербурге, они находились в постоянном ожидании ареста, а здесь, практически в любой европейской стране, все это делалось открыто и без всякого риска. Но даже если Ленин и чувствовал волнение, вызванное новыми впечатлениями, или, как все молодые радикалы, оказавшиеся за границей, испытывал разочарование от западного «бессердечия и меркантильности», он ни словом не дал понять об этом в письмах домой. Матери было вполне достаточно, что он не забывает ее, и она с готовностью удовлетворяла его просьбы относительно денег. Он путешествовал не ради удовольствия, а ради дела.
Требовалось установить связь с русскими социалистами, находящимися в эмиграции. Здесь Ленин впервые встретился с основателями русского марксизма, тридцатидевятилетним Плехановым и сорокапятилетним Аксельродом. Из России они казались настоящими патриархами и почти мифическими героями революционного движения, особенно Плеханов. Ветеран «Народной воли», он практически в одиночку заложил новую традицию в русском радикализме и стал близким другом таких полубогов международного марксизма, как Энгельс и Либкнехт. В России каждый марксист, по сути, был учеником Плеханова, и Ленин отправился в Женеву, где жил в то время Плеханов, к источнику своей веры.
Встреча произошла весной 1895 года и произвела благоприятное впечатление на обоих. Ленин был полон почтительности и с должной скромностью вел себя по отношению к старшему, а Плеханов, в свою очередь, пришел в восторг, узнав о распространении марксизма в собственной стране. Он предсказал великое будущее молодому ученику в качестве лидера рабочего класса. Ленин продемонстрировал результат деятельности русских марксистов, сборник статей петербургской группы, включавший его собственную критическую статью в ответ на критические заявления Струве относительно русской экономики. Плеханов тактично похвалил работу, хотя позже признался друзьям, что молодой Ульянов, при всей его эрудированности и правильном языке, писать не умеет. Если у Плеханова и были какие-то сомнения относительно взглядов Ленина и появилось легкое подозрение относительно будущих бурных споров, то он отнес это за счет резких выражений в адрес буржуазии и либералов. Согласно традиционному марксистскому учению, социалисты и либералы должны были выступать единым фронтом в борьбе против самодержавия. Теоретически Ленин был согласен, но всякий раз, когда разговор шел о «буржуазии», «либералах» или «интеллигенции», он разражался бранью. Плеханов заметил: «Мы хотим развернуться лицом к либералам, в то время как вы поворачиваетесь к ним спиной». В целом оба остались довольны встречей, и ничто не подсказало Плеханову, что победы социализма в России добьется ученик-диктатор, в то время как учитель будет умирать, испытывая лишения и опасаясь ареста и убийства.
В сентябре Ленин вернулся в Санкт-Петербург. Осенью 1895 года оживилась агитационная работа. Положение русских рабочих, особенно в легкой промышленности, напоминало условия, в которых находились рабочие на Западе лет пятьдесят – шестьдесят назад; низкая заработная плата, отсутствие правовой защиты, запрет на профсоюзы, которые могли бы защитить их от непомерных требований хозяев, свободно уменьшающих заработную плату, увеличивающих рабочий день и тому подобное. В ноябре на некоторых текстильных и табачных фабриках вспыхнули забастовки, вызванные невыносимыми условиями труда. (Забастовка на текстильной фабрике была вызвана неожиданным, ничем не обоснованным снижением заработной платы.) Социалисты тут же распространили листовки в поддержку рабочих с перечислением выдвигаемых требований. Ленин подготовил прокламацию для рабочих с текстильной фабрики. Она была написана как бы от лица рядового рабочего, хотя большая часть забастовщиков поняла, что ее написал кто-то из дружески настроенных интеллигентов. Забастовка потерпела неудачу, но создала прецедент для будущих массовых забастовок 1896-го и 1897 годов, с помощью которых удалось добиться уступок, и оставила след в истории русского рабочего движения.
Другим, более значительным событием явились массовые аресты марксистов в Санкт-Петербурге. В течение долгого времени полиция наблюдала за действиями революционеров. Несмотря на все меры осторожности, предпринимаемые «старыми» и другими кружками, своей агитационной деятельностью социалисты должны были непременно выдать себя. Появление интеллигенции в рабочих кварталах привлекло внимание полиции. В кружках были полицейские информаторы. Полиция, к примеру, была осведомлена, что еще в 1894 году Ленин принимал участие в выступлениях рабочих, занимался контрабандой политической литературы в Россию и собирался выпускать газету под названием «Рабочее дело». В начале декабря заговорщики решили немного отдохнуть от дел и устроили вечеринку. Среди приглашенных был некто Михайлов, член кружка «молодых». Многие с неодобрением относились к Михайлову. Он был дантистом (профессия не слишком престижная для революционера) и казался излишне любопытным. Подозрения в его адрес полностью подтвердились. Михайлов являлся агентом полиции, провокатором, и спустя десять лет был убит. На следующий после вечеринки день полиция отловила социалистов, в том числе и Ленина. «Улов» составил пятьдесят семь человек. Нелегальные кружки в столице были почти полностью уничтожены.
Ленин впервые попал в «настоящую» тюрьму. Арест в Казани не в счет, тогда он провел в тюрьме всего несколько дней за участие в студенческих беспорядках, что настолько же обычно для России, как для Соединенных Штатов нарушение графика поездов.
Говоря о заключении Ленина, хочется напомнить о трагикомичных парадоксах царской России. С одной стороны, и речи не было относительно распоряжения о представлении арестованного в суд (особенно для рассмотрения вопроса о законности его ареста). Ленин провел в тюрьме пятнадцать месяцев, пока шло «рассмотрение» его дела. (На самом деле рассматривать было нечего, и полиция прекрасно знала об этом.) С другой стороны, человека, вероятно, арестовали, чтобы остановить его преступную деятельность. Как бы не так, ведь это была Россия. Пребывание в качестве «гостя» царского правительства вызвало резкое повышение политической активности Ленина. Он писал пропагандистские и агитационные памфлеты, поддерживал связь с некоторыми членами своей, уже довольно большой, организации, читал марксистскую литературу. Вдобавок он заявил сестре, что получил преимущество относительно огромного большинства своих товарищей: его не могут арестовать.
Есть несколько причин, объясняющих сложившуюся ситуацию. Во-первых, в то время политическим заключенным, при условии, что они не были убийцами, предоставлялся благоприятный режим. Это не имело никакого отношения к проявлению либерализма со стороны правительства, просто политические заключенные, как правило, были «господами» и зачастую являлись родственниками влиятельных лиц. Среди политических деятелей социалисты в то время считались наименьшим злом. «Это небольшая группа, – снисходительно заявил полицейский чиновник, отвечавший за расследование, – но лет через пятьдесят из нее, может, что-нибудь и получится». Поэтому к Владимиру Ильичу регулярно приходили посетители. Он без особых трудностей мог получать сообщения и статьи, написанные молоком или лимонным соком между строчками книг, прочитывать их и отправлять обратно сестре, другим родственникам и Крупской, которая в целях конспирации согласилась принять буржуазный статус его невесты. Будущий смертельный враг, Струве, оказался особенно полезен; он доставал для Ленина последние экономические и политические книжные новинки.
Так что положение Ленина никак не вязалось со словами известной песни: «Солнце всходит и заходит, а в тюрьме моей темно». В тюрьме он, как и прежде, занимался физическими упражнения, твердо придерживаясь собственного графика ежедневных занятий. Спустя какое-то время, когда его брат Дмитрий, последовав привычным путем Ульяновых, оказался в тюрьме, Владимир предложил ему воспользоваться результатами полученного опыта: самое главное, тщательно соблюдать режим питания и регулярно делать физические упражнения. Раз уж зашел разговор о питании, то следует сказать, что Ленину пошли на определенные уступки, разрешив дополнять тюремный рацион мясом и молоком, которые ему приносили с воли. Сестра Анна с удивлением отмечала, что, похоже, тюрьма пошла ему на пользу: боли в желудке прекратились. А вот от чрезмерной активности брата Анна стала уставать. Ей приходилось носиться с политическими памфлетами и сообщениями с одного конца Петербурга в другой, так что у нее не было ни минуты свободного времени. Испытывая сильное давление со стороны Владимира, она не могла скрыть своего раздражения, когда брат поинтересовался, как она проводит свободное время.[78]
Мать и друзья прилагали силы, чтобы помочь Владимиру выйти из тюрьмы. В ход были пущены все связи. Президент союза адвокатов написал ходатайство министру о досрочном освобождении молодого коллеги, сообщив, что адвокат Волькенштейн готов поручиться за своего подчиненного. С помощью этих усилий можно было бы добиться успеха, но Ленин упорно отказывался признать выдвинутые обвинения. Нет, он не виделся с Плехановым за границей. Он никогда не занимался запрещенной деятельностью, он просто оказывал рабочим юридическую помощь. Ленин, как и большинство его товарищей, упорно стоял на своем. Но не все могли сравниться с Лениным выносливостью и силой духа. Кое у кого отказали нервы; по крайней мере, в одном случае это привело к психическому заболеванию. Кто-то испытывал физические страдания. Но испытания не ослабили пыл молодых интеллигентов. Мартов рассказывал, как во время спора мнения политических заключенных разделились; разговор шел о восстании греков на Кипре. Должен ли социалист поддержать греков? Безусловно. Настоящий социалист отстаивает права угнетенных наций, борющихся за свободу. Однако… царское правительство провоцировало выступления стран Балканского полуострова против турок, и не получается ли, что на самом деле греки поддерживают империалистический замысел самодержавия? Заметьте, этим молодым людям грозило долгое тюремное заключение и ссылка, а их занимали совсем другие проблемы.
В феврале 1897 года были оглашены приговоры, и заключенные облегченно выдохнули. Больше всего молодые люди боялись заключения в крепость (в отличие от исправительного заведения, крепость могла сломать даже самый сильный характер) и ссылки в Сибирь. На деле только один арестованный получил пять лет ссылки. Ленина и еще нескольких человек приговорили к трем годам «свободного» поселения, то есть они отправлялись в сибирскую ссылку, но могли свободно перемещаться в пределах Сибири. Мария Александровна опять приложила массу усилий, чтобы смягчить сыну наказание. По «причине здоровья» ему разрешили выбрать район Минусинска, расположенного на юге Сибири. Там был вполне приличный климат; и если уж доводилось оказаться в ссылке, то этот район носил репутацию «лучшего места». Сочувствующая радикалам, богатая и влиятельная мадам Калмыкова связала Ленина с членом сибирской администрации, который в свою очередь предоставил Ленину возможность выбора. Владимир Ильич поступил очень разумно, выбрав не Минусинск, где проживало большое количество политических заключенных, а село Шушенское. Ежедневное общение с людьми, которые против собственной воли оказались вдали от дома, приводило к конфликтным ситуациям, нервным срывам, а иногда, как в случае с Федосеевым, к трагедии. В то же самое время Ленин при желании мог навещать товарищей по ссылке, чтобы пообщаться и заняться совместной политической работой.
Согласно ложным сведениям, к месту ссылки Ленина доставили под вооруженной охраной. В действительности же ему было позволено добираться самостоятельно. Это довольно странно, особенно если учесть, что Мартова, Кржижановского и других заключенных отправили к месту ссылки под полицейской охраной. После некоторых колебаний Ленин пришел к выводу, что нет необходимости подвергать себя лишним мучениям, и надо сказать, товарищи не завидовали предоставленным ему привилегиям. Мадам Калмыкова предложила оплатить дорогу, но Мария Александровна отказалась, заявив, что в состоянии сама помочь сыну и что другие осужденные социалисты нуждаются гораздо больше, чем Владимир.
Лояльный полицейский чиновник, считавший, что социализм в России сможет чего-нибудь добиться где-то «лет через пятьдесят», отнесся к осужденным по-человечески: он предоставил им три свободных дня перед отправкой в Сибирь для устройства личных дел. Мария Александровна находилась в плохом состоянии, и Ленин под этим предлогом умудрился выпросить себе дополнительные дни. Понятно, что «дела», которые до отъезда требовалось уладить, были в основном связаны с политикой.
Период пятнадцатимесячного заключения Ленина совпал с наибольшей активностью социалистов в Санкт-Петербурге. Через несколько дней после ареста Владимира Ильича в декабре 1895 года его группа взяла себе звучное название Союз борьбы за освобождение рабочего класса. Арест большей части руководителей не сказался на деятельности социалистов. Оставшиеся на свободе члены союза, пользуясь любой возможностью, продолжали выпускать листовки и прокламации. Забастовки 1896-го и 1897 годов позволили петербургским социалистам привлечь к себе международное внимание. Союз борьбы печатал листовки с требованиями рабочих, несмотря на то что забастовки носили стихийный характер.
Социалисты только начинали понимать (еще и речи не было о том, чтобы возглавить стачечное движение, как об этом позже заявили советские историки), что в борьбе за лучшую жизнь они вполне могут рассматривать рабочий пролетариат в качестве союзника. Благодаря связям с международным рабочим движением русским социалистам удавалось оказать поддержку и даже финансовую помощь петербургским забастовщикам.[79]
Таким образом, русский марксизм добился международного признания и одновременно достиг совершеннолетия на родине.[80]
Это был огромный успех, если учесть, что еще несколько лет назад все начиналось с небольшого «кружка». Приближалось время расширить сферу деятельности движения. Группы социалистов, базирующиеся в других индустриальных центрах России, приняли название петербургского общества Союз борьбы и тактику петербургских социалистов. Из тюремной камеры Ленин переправил проект программы объединенной социалистической партии. Но успехи несли с собой новые проблемы и разногласия, с которыми в феврале 1897 года столкнулись выпущенные на свободу руководители движения.
Социалистическое движение притягивало рабочих. Но в таком случае социализм должен целиком подстроиться под рабочее движение? А значит, придется, отставив в сторону цели и пропагандистскую работу, заняться насущными проблемами рабочих масс? И что, интеллигенция возьмет на себя руководство рабочим движением? Значит, Союз борьбы станет все больше превращаться в нелегально действующий профсоюз, вместо того чтобы действовать как подпольная политическая организация? Ленин имел четко обозначенную позицию. Он видел перед собой единственную цель – революцию, а все остальное, включая борьбу за права рабочих, было средством для достижения конечной цели. Он органически не выносил интеллигенцию, однако, как это ни парадоксально, прекрасно понимал, что никакой другой класс не способен возглавить революционное движение. Большинство «старых» безоговорочно согласились с аргументацией Ленина. Перед отъездом в ссылку семеро социалистов сделали групповую фотографию. Едва ли можно было предположить, что эти молодые мужчины в одежде, типичной для буржуазии, на фоне викторианской мебели, являются опасными революционерами, с помощью которых через несколько лет русский социализм из дискуссионного клуба превратится в широкомасштабное движение.
Глава 3
Сибирь
Из гордости Мария Александровна отказалась от предложенной помощи оплатить поездку сына в Сибирь, но совершенно ясно, что для ее вдовьей пенсии это был непомерный расход. Иначе чем объяснить ее прошение от 18 февраля позволить сыну присоединиться в Москве к партии ссыльных, чтобы проехать основную часть пути за государственный счет. (Как странно, что мать должна постоянно подавать прошения от имени взрослого человека, да еще и юриста!) Но если бы он поехал за государственный счет, то уподобился бы другим заключенным. Итак, после очередного бесплодного усилия отложить отъезд, 22 февраля третьим классом Ленин один выехал к месту ссылки. Мать, две сестры и зять сопровождали его на первом этапе пути.
Понятно, что именно петербургские социалисты, верившие, в отличие от своих предшественников-народников, в приход капитализма в России, должны были оказаться среди первых ссыльных, получивших выгоду от смелой инициативы. Им предстояло проехать по недавно открытому транссибирскому пути. Предыдущее поколение политических заключенных, иногда пешком и в цепях, проделывало этот долгий и мучительный путь. Если Владимир Ильич и осознавал всю глубину технического прогресса, это нисколько не уменьшало его раздражительности, естественной при данных обстоятельствах. Пассажир, ехавший вместе с ним, вспоминал, как еще в самом начале пути Ленин устроил разнос проводнику за переполненный вагон. В Самаре стояли долго. Ленин вызвал начальника станции и в эдакой барской манере перед толпой пассажиров потребовал прицепить дополнительный пассажирский вагон. В противоположность нашему демократическому обществу в царской России громкое, оскорбительное обращение к низшему должностному лицу часто давало результат. «Прицепите еще вагон», – приказал несчастный начальник станции, и политические преступники продолжили путь в ссылку как «белые люди».
Пассажир, с восторгом наблюдавший эту картину, был не кем иным, как тем чиновником, чье заступничество обеспечила мадам Калмыкова. Он узнал Ленина и пошел вместе с ним в станционную столовую. Владимир Ильич находился еще в крайне возбужденном состоянии. «Вы полицейский шпик?» – обратился он к незнакомцу. Отрекомендовавшись и объяснившись, они решили остаток пути провести в одном купе дополнительного вагона. Оказалось, что Крутовский симпатизирует народникам. Когда Владимир Ильич обрушился с критикой на бога народников Михайловского, Крутовский позволил себе не согласиться с мнением попутчика, что вызвало очередную вспышку гнева со стороны Ленина. Придя в конечном итоге к обоюдному соглашению, они провели путешествие длиной в 3000 миль в разговорах и чаепитии.[81]
Последней остановкой был Красноярск, центр огромной Енисейской губернии Восточной Сибири. В губернии, на территории которой могли бы разместиться несколько западноевропейских государств, проживало всего лишь около сорока тысяч городских жителей. В Красноярске Ленину пришлось прождать два месяца, чтобы вода в Енисее поднялась до нужного уровня и позволила продолжить путь к месту назначения. Несмотря на идеологические разногласия, обязательный Крутовский обеспечил Владимиру Ильичу не только вполне приемлемое место ссылки, но и представил местной богатой даме, сочувствующей революционерам, в доме которой Ленин получил отдельную комнату и полный пансион. Этой дамой была Клавдия Гавриловна Попова, на протяжении многих лет помогавшая политическим ссыльным, предоставляя им пристанище, давая деньги. Дом Поповой считался центром интеллектуальной жизни Красноярска. Ленин жил у Поповой с марта по май 1897 года. Все было бы замечательно, если бы не одно но. В доме иногда останавливалось слишком много приезжих, и Ленину приходилось делить свою комнату с другими «политическими». Это были в основном народники. Разгоравшиеся время от времени споры по идеологическим вопросам перерастали в жуткие конфликты, приводя в полнейшее смятение хозяйку дома. Ленин не вызывал симпатии у старожилов. Они отпускали ехидные замечания о новом типе революционеров, которые за собственный счет путешествуют по железной дороге к месту ссылки. А самое главное, что во время политических дискуссий Ленин вел себя крайне агрессивно и намеренно грубо. Прощаясь с Лениным, мадам Попова подчеркнула, что отдает предпочтение прежнему поколению революционеров, народникам. Ленин почувствовал себя пристыженным и с особым теплом поблагодарил за проявленное гостеприимство.
Прошло много лет. Социализм одержал победу. В 1921 году большая часть России была охвачена голодом. К тому времени Поповой, жившей в бедности, больной, исполнилось семьдесят лет. В Красноярске еще оставались люди, помнившие, какое великодушие она проявляла к несчастным жертвам царизма. Эти люди обратились в местные органы советской власти с просьбой выделить Поповой дополнительный продовольственный паек. Но для местных комиссаров она была «классовым врагом». И женщине, оказавшей помощь бесчисленному количеству революционеров, среди которых был Председатель Совета народных комиссаров, можно сказать без преувеличения, позволили умереть голодной смертью.[82]
Политические баталии не отнимали у Ленина много времени. Он работал над экономическим трактатом, начатым еще в петербургской тюрьме. Возникает естественный вопрос: как, находясь в сибирской ссылке, ему удавалось собирать необходимые материалы и статистические данные, касающиеся роста производства и экономики? Да, Россия поистине загадочная страна. Красноярск имел одну из известнейших частных библиотек империи. Владелец библиотеки был не менее известен. Некто Юдин, крестьянский сын, начавший карьеру с выигрышного лотерейного билета и превратившийся в богатого промышленника, библиофила. Он собрал личную библиотеку (будучи почти необразованным), насчитывавшую более ста тысяч томов, среди которых были бесценные рукописи и раритетные издания. Добившийся успеха собственными силами, Юдин не любил политических ссыльных и опасался отдавать свои сокровища в незнакомые руки. Но в Ленине он, очевидно, увидел такого же библиофила, поэтому Владимир Ильич дни напролет проводил в библиотеке Юдина. Ленин испытывал фанатичную любовь к книгам и восхищался замечательным собранием редких изданий. Правда, этот же человек, став российским вождем, начнет угрожать чиновникам тюрьмой за издание книг небрежно или без указателей.[83]
Понятно, что именно петербургские социалисты, верившие, в отличие от своих предшественников-народников, в приход капитализма в России, должны были оказаться среди первых ссыльных, получивших выгоду от смелой инициативы. Им предстояло проехать по недавно открытому транссибирскому пути. Предыдущее поколение политических заключенных, иногда пешком и в цепях, проделывало этот долгий и мучительный путь. Если Владимир Ильич и осознавал всю глубину технического прогресса, это нисколько не уменьшало его раздражительности, естественной при данных обстоятельствах. Пассажир, ехавший вместе с ним, вспоминал, как еще в самом начале пути Ленин устроил разнос проводнику за переполненный вагон. В Самаре стояли долго. Ленин вызвал начальника станции и в эдакой барской манере перед толпой пассажиров потребовал прицепить дополнительный пассажирский вагон. В противоположность нашему демократическому обществу в царской России громкое, оскорбительное обращение к низшему должностному лицу часто давало результат. «Прицепите еще вагон», – приказал несчастный начальник станции, и политические преступники продолжили путь в ссылку как «белые люди».
Пассажир, с восторгом наблюдавший эту картину, был не кем иным, как тем чиновником, чье заступничество обеспечила мадам Калмыкова. Он узнал Ленина и пошел вместе с ним в станционную столовую. Владимир Ильич находился еще в крайне возбужденном состоянии. «Вы полицейский шпик?» – обратился он к незнакомцу. Отрекомендовавшись и объяснившись, они решили остаток пути провести в одном купе дополнительного вагона. Оказалось, что Крутовский симпатизирует народникам. Когда Владимир Ильич обрушился с критикой на бога народников Михайловского, Крутовский позволил себе не согласиться с мнением попутчика, что вызвало очередную вспышку гнева со стороны Ленина. Придя в конечном итоге к обоюдному соглашению, они провели путешествие длиной в 3000 миль в разговорах и чаепитии.[81]
Последней остановкой был Красноярск, центр огромной Енисейской губернии Восточной Сибири. В губернии, на территории которой могли бы разместиться несколько западноевропейских государств, проживало всего лишь около сорока тысяч городских жителей. В Красноярске Ленину пришлось прождать два месяца, чтобы вода в Енисее поднялась до нужного уровня и позволила продолжить путь к месту назначения. Несмотря на идеологические разногласия, обязательный Крутовский обеспечил Владимиру Ильичу не только вполне приемлемое место ссылки, но и представил местной богатой даме, сочувствующей революционерам, в доме которой Ленин получил отдельную комнату и полный пансион. Этой дамой была Клавдия Гавриловна Попова, на протяжении многих лет помогавшая политическим ссыльным, предоставляя им пристанище, давая деньги. Дом Поповой считался центром интеллектуальной жизни Красноярска. Ленин жил у Поповой с марта по май 1897 года. Все было бы замечательно, если бы не одно но. В доме иногда останавливалось слишком много приезжих, и Ленину приходилось делить свою комнату с другими «политическими». Это были в основном народники. Разгоравшиеся время от времени споры по идеологическим вопросам перерастали в жуткие конфликты, приводя в полнейшее смятение хозяйку дома. Ленин не вызывал симпатии у старожилов. Они отпускали ехидные замечания о новом типе революционеров, которые за собственный счет путешествуют по железной дороге к месту ссылки. А самое главное, что во время политических дискуссий Ленин вел себя крайне агрессивно и намеренно грубо. Прощаясь с Лениным, мадам Попова подчеркнула, что отдает предпочтение прежнему поколению революционеров, народникам. Ленин почувствовал себя пристыженным и с особым теплом поблагодарил за проявленное гостеприимство.
Прошло много лет. Социализм одержал победу. В 1921 году большая часть России была охвачена голодом. К тому времени Поповой, жившей в бедности, больной, исполнилось семьдесят лет. В Красноярске еще оставались люди, помнившие, какое великодушие она проявляла к несчастным жертвам царизма. Эти люди обратились в местные органы советской власти с просьбой выделить Поповой дополнительный продовольственный паек. Но для местных комиссаров она была «классовым врагом». И женщине, оказавшей помощь бесчисленному количеству революционеров, среди которых был Председатель Совета народных комиссаров, можно сказать без преувеличения, позволили умереть голодной смертью.[82]
Политические баталии не отнимали у Ленина много времени. Он работал над экономическим трактатом, начатым еще в петербургской тюрьме. Возникает естественный вопрос: как, находясь в сибирской ссылке, ему удавалось собирать необходимые материалы и статистические данные, касающиеся роста производства и экономики? Да, Россия поистине загадочная страна. Красноярск имел одну из известнейших частных библиотек империи. Владелец библиотеки был не менее известен. Некто Юдин, крестьянский сын, начавший карьеру с выигрышного лотерейного билета и превратившийся в богатого промышленника, библиофила. Он собрал личную библиотеку (будучи почти необразованным), насчитывавшую более ста тысяч томов, среди которых были бесценные рукописи и раритетные издания. Добившийся успеха собственными силами, Юдин не любил политических ссыльных и опасался отдавать свои сокровища в незнакомые руки. Но в Ленине он, очевидно, увидел такого же библиофила, поэтому Владимир Ильич дни напролет проводил в библиотеке Юдина. Ленин испытывал фанатичную любовь к книгам и восхищался замечательным собранием редких изданий. Правда, этот же человек, став российским вождем, начнет угрожать чиновникам тюрьмой за издание книг небрежно или без указателей.[83]