Страница:
– Тоже верно. Фамилия его, кстати, Лобанов, – улыбнулся Сергей. – Большой мой друг. Он мне про тебя рассказывал.
Улыбка у Сергея была удивительно располагающей. Живое смуглое лицо со шрамом на щеке и голубыми глазами в лучинках морщинок у седоватых висков становилось в такой момент вдруг простым и добрым, каким-то даже домашним. И люди невольно улыбались ему в ответ. Улыбнулся и Трофимов, застенчиво и чуть виновато, сам словно стесняясь своей улыбки.
– Главное сейчас, Боря, в другом, – покачал головой Сергей. – Ты-то выпутался и, надеюсь, никогда больше не впутаешься.
– Да уж. Будьте спокойны.
– Вот-вот. Но преетупление-то осталось пока не рас крытым. И мы должны его раскрыть. Нельзя позволить отравлять людей, губить их. Нельзя, понимаешь? Закон и совесть не позволяют.
– Еще бы не понимать. Ясное дело, не позволяют.
– Между прочим, чемодан мы тот нашли. Вот он, гляди.
Сергей подошел к шкафу и, достав оттуда чемодан, протянул его Трофимову.
– Узнаешь?
– Точно, он, – кивнул тот. – Я на нем колбасу резал. Вон, видите? Знал бы, что там, нипочем не резал. И вообще… не полез бы. Я уж майору говорил. Это точно.
– Он тебе поверил. И я верю.
Сергей видел, как паренек постепенно словно оттаивает. Исчезла настороженность, в голосе появились какие-то новые, доверчивые, искренние нотки.
– Придется, Боря, нам помочь, – вздохнув, сказал Сергей. – Без тебя трудно нам будет.
– Чем помочь-то? – Трофимов удивленно и чуть испуганно посмотрел на Сергея.
– Ты больше не видел этого… Юсуфа?
– А-а… Видел.
«Ну вот, – пронеслось в голове у Сергея. – Так я и знал».
– Где ты его видел?
– На улице. Он в машине проехал. За рулем. – И насмешливо прибавил: – Говорил, жить ему негде. А сам на машине разъезжает.
– Какая же у него машина?
– «Москвич». Четыреста восьмой. Новый совсем. Красного цвета, как пожарный.
– А номер не заметил?
– Не. На номер я не посмотрел. – Трофимов усмехнулся: – Сыщик из меня неважный.
– Зато человек ты, кажется, стоящий. И если Юсуф к тебе придет…
– Он мне монеты обещал.
– Ну, монет не жди. Поручение его ты, слава богу, не выполнил. Но он придет узнать, что случилось в Борске. Ведь Рожков оттуда не вернулся.
– Иван? А вы почем знаете?
– Задержан он.
– Ну да?
Трофимов с изумлением посмотрел на Сергея.
– Что ж тут удивительного? – усмехнулся Сергей. – И не таких задерживали.
– Он говорил, у него там знакомая баба есть. Всегда спрячет, если что.
– А тебе, если что, куда велел прятаться?
– Мне-то? – неуверенно переспросил Трофимов. – А никуда. Чего мне прятаться? Его, он говорил, искать могут. А меня кто будет искать?
– А его, значила могут искать, – задумчиво повторил Сергей и, взглянув на Трофимова, неожиданно спросил: – Что бы ты, Боря, делал, если бы Семенов не встретил тебя на вокзале, куда бы ты пошел?
– Домой к нему, куда же еще? – пожал плечами Трофимов. – У меня же вон чего было. – Он брезгливо кивнул на чемодан.
– Конечно, куда же еще с ним идти, – подтвердил Сергей и снова спросил: – А где живет Семенов, ты знал?
– Не. Иван обещал сказать, и… не знаю… не успел, что ли. Еще в поезде должен был.
«Не успел, – подумал Сергей. – Так-таки не успел? Ну, Рожков, теперь есть о чем с тобой поговорить. Кажется, есть». Он почувствовал нетерпение. «Погоди, погоди, – сказал он себе. – Только не торопись. Надо еще кое-что сделать и кое-что выяснить».
…Ибадов оказался на месте, когда ему позвонил Сергей, и тотчас зашел к нему в кабинет. Живой, энергичный, он словно ждал этого звонка и заранее уже был полон желания выполнить любое поручение.
Мурат не только помнил слова Валькова, сказанные им накануне прилета Коршунова: «Это не просто знающий, опытный работник, это – талант, каких мало». Теперь Мурат сам убедился в справедливости этих слов. Как Коршунов перевернул, как опроверг их, казалось бы, неопровержимые выводы! Это было сделано так ювелирно и точно, так психологически тонко, что не только обижаться или сердиться, но даже огорчаться было невозможно. Только помогать, помогать изо всех сил идти дальше. Ведь Коршунов теперь взвалил на свои плечи всю ответственность за успешное раскрытие дела по убийству Гусева. И уже что-то нащупывает, безусловно, нащупывает! А ведь на нем лежит и другое не менее серьезное дело, ради которого он прилетел в Ташкент.
– Послушайте, Мурат, – сказал Сергей, когда молодой оперативник вошел к нему в кабинет. – Вы помните людей, которые видели Чуприна в закусочной и около аэропорта?
– Помню, конечно! – воскликнул Ибадов. – Могу их найти хоть сейчас, пожалуйста.
– Их надо будет найти. И пригласить сюда. Но сначала надо будет сделать вот что…
Сергей говорил спокойно, неторопливо, стараясь умерить горячность свого молодого помощника. Ему хорошо было известно это состояние, когда начинаешь вдруг явственно ощущать плохо пока различимый, но кажущийся совсем близко финиш, конец большого, запутанного дела. И нервы уже не выдерживают размеренного, последовательного хода событий, медленного, осмотрительного движения вперед. Хочется все ускорить и сократить, и невыносимы остановки и петли. Но раскрытие преступления не беговая дорожка, и спурт на финише ему больше всего противопоказан. Один слепой рывок, один слишком поспешный шаг – и все может полететь. Ведь борьба тут идет не с секундами и метрами, а с живым, совсем не глупым, порой очень хитрым врагом, который, чем ближе к концу, тем все яростнее, все изобретательнее обороняется. Поэтому тут надо в кулак зажать нервы, ни в коем случае не торопиться и все предусмотреть. Ох, как трудно это было когда-то самому Сергею, как он спешил и как расшибался! А сейчас так же трудно взять себя в руки вот этому парню. И надо ему помочь, надо, чтобы он не нервничал и не спешил.
– Вы все поняли, Мурат? – спросил Сергей. – И не спешите. Людей надо выбрать точно, чтобы у нас не было тут осечки.
– Понял! Конечно, понял!
– И приготовьте фотографии еще нескольких человек, близких ему по возрасту, по цвету волос, и без усов, бороды, очков, словом, без особых примет, которых нет у него. Вы понимаете?
– Ну, конечно, Сергей Павлович!
– Завтра воскресенье, но придется поработать.
– Что за разговор! Конечно поработаем, пожалуйста.
– Хорошо. Начинайте сейчас же.
Ибадов, кивнув, пулей выскочил из кабинета, но тут же с виноватым видом вернулся и взял забытую на столе кепку.
Сергей с улыбкой посмотрел ему вслед и позвонил Валькову. Тот оказался на месте.
– Зайду сейчас, – сказал Сергей. – Хочу тебя попросить кое о чем.
Разговор с Вальковым был совсем другой, чем с Ибадовым. Валькова не надо было сдерживать и успокаивать, он сам мог кого угодно успокоить, и осмотрительности у него хватало на двоих. Да и видел он куда дальше; чем Ибадов, и скорого финиша не ждал.
– Есть один подонок, – неторопЛиво и задумчиво сказал Вальков, крутя в руках очки. – Некий Замков по кличке Кат. Окружение и связи Чуприна знает как свои пять пальцев.
– Такой именно человек и нужен, – подтвердил Сергей.
– Человек… – усмехнулся Вальков. – Это, милый мой, не человек, а, как бы тебе сказать?.. Словом, мать родную продаст, друга, кого хочешь. И наговорит на них такого, чего свет не видывал. Вернее, чего ты хочешь, то он и наговорит.
– Опасная порода, – заметил Сергей.
– Куда там. Опаснее не придумаешь. И главное, носом чует, чего тебе надо. Вот ведь что. Чуприна он сразу в убийцы записал.
– И все-таки с ним придется потолковать, – вздохнул Сергей. – Выбора у нас нет и времени тоже. При этом запутать, чтобы ничего не учуял, и все, что можно, узнать. Не мне тебя учить.
– Это понятно, – кивнул Вальков и посмотрел на часы. – Теперь уж только завтра.
– Да, конечно, – согласился Сергей. – Но завтра обязательно. Прямо с утра. Поэтому сейчас надо все подготовить.
– И еще, – продолжал Сергей. – Пусть ГАИ проверит по своим учетам. Красный «Москвич» четыреста восьмой. Это тоже путь к Юсуфу.
– Не простой. Ведь тысячи машин. И каждого владельца такого «Москвича» надо еще проверить. А этот Юсуф, может быть, вообще не живет в Ташкенте.
– И все-таки по этой линии надо тоже идти. Сам понимаешь.
– Пойдем, конечно. Но Рожков может нам дать Юсуфа быстрее.
Да, с Вальковым все было по-другому. Его не надо было учить и призывать к осмотрительности. Его надо было поторапливать.
Но прежде чем встретиться с Рожковым, прежде чем провести новый, может быть решающий его допрос, надо было осуществить еще одно мероприятие, попробовать раздобыть еще одну улику.
Важная эта улика таилась в гашише, который был конфискован в Борске и который привезли туда Трофимов и Рожков.
Сергей долго еще размышлял, чертя какие-то кружки и квадратики на бумаге, потом снял трубку, нашел нужный номер в длинном списке под стеклом и позвонил.
Ему ответил женский голос.
– Добрый вечер. Говорит Коршунов, – сказал Сергей. – Это Зара Халиковна? Мы с вами вчера уже познакомились. Вы успели что-нибудь сделать?.. Успели? Вот спасибо! Ну и как?.. Совпало? Значит, одна партия?.. Отлично. Огромное вам спасибо: Можно получить письменное заключение?.. Не надо. Я сам сейчас зайду.
Сергей неторопливо убрал со стола бумаги и вышел из кабинета.
«Ну что ж, – думал он, шагая по длин нежу коридору. – Кажется, завтра мы все закончим. И в понедельник мы с тобой поговорим, Рожков. Как следует поговорим. Деться тебе будет некуда».
Но в то же время Сергей прекрасно понимал, что деться Рожкову будет куда. И на том пути, который мог избрать Рожков, Сергея ждала только половина победы, причем наименее важная. А половина победы для Сергея равносильна поражению, временному, конечно, но поражению.
Мысль о Рожкове не покидала Сергея и на следующий день, когда он готовился к допросу.
Да, конечно, думал Сергей, Рожков человек опасный, очень опасный, он способен отравить жизнь многим людям, даже отнять ее у кого-то. На совести именно таких, как Рожков, искалеченные судьбы совсем молодых, неопытных ребят вроде Чуприна или Трофимова. Только Трофимов – это начало такой судьбы, а Чуприн – ее конец. И бороться с такими, как Рожков, дело необходимое. А для этого надо обшарить все темные углы, все выгребные ямы. Что и говорить, грязная работа, конечно, и небезопасная, кстати. А погибнуть от бандитского ножа совсем не то, что на фронте или испытывая новый самолет, покоряя горную вершину, прививая себе вирус неведомой болезни. Но разве дело в том, где драться и от чего погибнуть? Главное все-таки, за что драться и погибать.
Сергей неожиданно вспомнил, как знакомый журналист, тот самый, который потом написал о нем в газете, однажды пригласил его к себе в клуб на диспут: «Героическая тема в литературе». «Писатели придут, – сказал он. – О вашей работе тоже, наверное, будут говорить». Сергеи усмехнулся, но пошел. Диспут оказался интересным. Говорили о военных романах, о книгах, посвященных разведчикам, путешественникам, морякам, летчикам. Сергею запомнилось одно выступление. Говорил писатель, Сергей не расслышал его фамилии. Это был пожилой человек, высокий, с впалыми щеками, в очках, говорил хорошо поставленным голосом, свободно, с горячим пафосом, сурово и убежденно. «Нечего писать о преступниках, – сказал он. – Оставим это Агате Кристи. Эта кровавая дама любит убивать. Я не принимаю этой темы. Она не воспитывает благородные, высокие чувства, она соблазняет юные души ложной романтикой преступлений. Подобные книги могут нанести только вред». С ним заспорили. Но Сергей видел, что этого человека никто не переубедил, он твердо остался при своем мнении, писатель, который ничего не увидел в его, Сергея, работе. «Не расстраивайся, – сказал на обратном пути тот самый журналист, – Златов не прав. Знаешь что? – Он остановился. – Вот я возьму и напишу о тебе, бывшем солдате. А? Ручаюсь – получится отличный материал!» Кажется, именно тогда ему и пришла в голову эта мысль. «Глупости», – сердито ответил Сергей. Как будто он нуждался в чьей-то поддержке, как будто он не был убежден в полезности и важности своей работы.
Почему Сергей вдруг вспомнил сейчас этот случай? Сейчас некогда было заниматься воспоминаниями. Сергею предстоял сложный и очень важный допрос. И надо было к нему готовиться.
– Вот мы с вами и в Ташкенте, Рожков, – спокойно сказал Сергей. – Можем продолжить разговор,
– Вы куда хошь приволокете.
– Куда надо, – поправил Сергей. – Здесь у вас, оказывается, много знакомых. Ката, например, знаете?
– Кто его не знает, вошь эту, – презрительно ответил Рожков.
– Он и других ваших знакомых назвал.
– Мало ему морду били.
Сергей пожал плечами.
– Кажется, не мало.
Он назвал еще несколько имен, и Рожков не очень охотно подтвердил знакомство. Никакой опасности эти люди для него не представляли.
– Ну, вот еще Ленька Чума, тоже знаете? – спросил Сергей.
Впервые Рожков задумался, потом безразлично пожал плечами:
– Этого не помню. Может, и встречал где.
– Ну что ж, – сказал Сергей. – Давайте тогда сперва займемся Борском. И условимся заранее. Человек вы опытный. Волынку не тянуть. То, что доказано, не отрицать. Глупо будет. И не в ваших это интересах. Договорились?
– Не фрайер. Знаю.
– Вот и хорошо. Итак, в Борек вы приезжали дважды. Один раз с Каримом, второй раз с Трофимовым. Правильно?
– Ну, правильно. Чего там?
– Карим тоже вор?
Рожков усмехнулся:
– Мне когда-то один умный мужик сказал: «Все воруют, сколько смелости хватит. Один гвоздь украдет, другой квартиру возьмет. А у кого ее совсем нет, тот воров ловит». Или не так?
– Конечно, смелости большой не надо, чтобы воров ловить. Это он прав. А насчет того, что умный, не сказал бы. Только и хватило ума из вас вора сделать. Он и Кариму это говорил?
– Карима, начальник, оставь, – нахмурился Рожков. – Вы его не знаете, и я его не знаю.
– Ну что ж, оставим пока, – согласился Сергей. – А не скажите, почему второй раз с вами поехал не Карим, а Трофимов?
– Почем я знаю? – отрывисто произнес Рожков. – Поехал, и все.
– Допустим пока, что не знаете. Но ведь Трофимов не знал Семенова. Так?
– Ну, так.
– А теперь скажите: что бы делал Трофимов, если Семенов не встретил бы вас на вокзале?
– К нему потопал. Что же еще?
– Ну да, конечно. Вы же бывали у Семенова, адрес его знаете. Он, кстати, на какой улице живет?
– На… Полевой, что ли. Или Луговой…
– А дом?
– Дом?.. Не помню, в общем. Записан у меня адрес был.
– Потеряли?
– Ага. Да я и так бы его нашел.
– Зачем же записывали?
– Для Борьки. Зачем же еще?
– Где же вы этот адрес потеряли?
– В поезде. Все карманы обшарил, не нашел.
– Да. Мне пассажиры рассказывали, как вы его искали. Не надо было столько пить с Сенькой.
– Ишь ты, – уважительно произнес Рожков. – И в поезде моем, выходит, побывали?
Испуга в его голосе, однако, не было.
– Побывали. И между прочим, записку ту нашли.
Сергей небрежно достал из папки клочок бумаги и показал Рожкову.
– Она, – кивнул тот и поинтересовался: – Где ж она, зараза, валялась?
– Там, где вы ее потеряли, – медленно произнес Сергей.
Он с трудом подавил охватившее его волнение. Рожков, уловив что-то в его голосе, насторожился. Все так же медленно Сергей спросил:
– Ну, а кто такой Гусев, а? Зачем ты его убил, Рожков?
Секунду стояла звенящая тишина в кабинете. Рожков застыл на своем стуле, вперив в Сергея неподвижный, пристальный взгляд. Сдвинулись, почти слились густые, черные брови над хмурыми глазами, и взбухли каменные желваки на скулах, так стиснул зубы Рожков. Потом, шевеля непослушными губами, произнес:
– Никого… не убивал… Не знаю такого… Гусева…
Сергей вздохнул и покачал головой:
– Ведь мы условились. Что доказано, того не отрицать.
– Попробуй докажи сперва, начальник.
– Ну что ж. Слушай.
Раскрыв лежавшую на столе папку, Сергей вынул из нее стопку бумаг, йотом не спеша закурил и подвинул пачку сигарет к Рожкову:
– Закуривай, если хочешь. Слушать придется долго.
Рожков негнущимися пальцами вытянул сигарету, не сводя глаз с Сергея, словно сторожа каждое его движение. Потом чиркнул спичкой, сломал ее, достал другую, снова сломал и, наконец, прикрыл широкими, грязными ладонями вспыхнувший огонек.
«Сколько же на этих руках крови», – подумал Сергей.
– Ну что ж, теперь слушай, Рожков, – повторил он. – Слушай. Убийство ты совершил накануне отъезда и Борек. В тот день рано утром ты встретился с Ленькой Чуприным. Ты его хорошо знал. Это подтвердили многие. Сговорился ты с ним о встрече заранее. Обещал дать наркотик. И этот несчастный парень бежал к тебе сломя голову. Вы зашли с ним в закусочную около вокзала. Затем вы сели в машину, синюю «Волгу» с желтыми противотуманными фарами. Ты потом мне скажешь, чья это машина, потом, когда убедишься, что главное про тебямы знаем. Ты же не будешь фрайером, Рожков. Так вот. На этой машине вы весь день следили за Гусевым. Он ничего не подозревал. Иначе, конечно, заметил бы вас. Вы были с ним у аэропорта, на улице Строителей. Вас там видели и тебя снова опознали, Рожков. Вот еще один протокол. Можешь посмотреть. Эти люди опознают тебяснова, если понадобится, уже не по фотографии. Поздно вечером, около одиннадцати, вы оказались около Шпильковского переулка. Ты решил, что пора действовать. Дал Чуприну обещанный наркотик, велел пересесть D машину Гусева и ехать домой, на Цветочную. Возле Шпильковскаго переулка вас снова видели. Вот протокол допроса водителя Сайыпова. Ты тоже видел его машину, к ней подходил Гусев. И вы поехали следом за ним на Цветочную. Там Гусев высадил Чуприна, а ты в это время вышел из своей машины. И когда Гусев развернулся, ты сел к нему, на заднее сиденье. И тут же, Гусев даже не успел включить счетчик, ударил его сзади рукояткой ножа. Ты все хитро рассчитал. Так хитро, что мне даже кажется, кто-то тебе помог. Нож-то был у Чуприна, ты его украл накануне. И этот нож ты потом подбросил к его дому. Здесь ты допустил ошибку, Рожков. Ты подбросил его очень неуклюже, около самой дорожки. Но, прежде чем подбросить нож, ты сунул в карман убитого Гусева горстку того же самого наркотика, который дал Чуприну. Ты правильно рассчитал. Вернее, правильно рассчитал тот, другой, что поиск начнется вокруг машины Гусева, вокруг места убийства. И Чуприн сразу попадает в поле нашего зрения. И у него найдут тот же самый наркотик. Одного вы не учли, Рожков, да, впрочем, и не могли учесть. Ведь тот самый наркотик, из той же партии, ты повез с Трофимовым в Борек. Тот же самый, понимаешь? Вот заключение экспертизы. Можешь посмотреть. Но главный твой промах, Рожков, заключается не в этом…
Сергей помедлил и затянулся сигаретой. Чем больше он волновался, тем внешне спокойнее и медленнее говорил. Сейчас он на секунду умолк. Предстояло нанести последний удар.
Молчал и Рожков. Он молчал все время, не сводя хмурого, пристального взгляда с Сергея. Он даже не посмотрел на бумаги, которые тот выкладывал перед ним, он смотрел только на него, не отрываясь, стиснув зубы, забыв про сигарету, которая давно Погасла у него в руке.
– Вот эта самая записка, – Сергей сделал жест рукой, – которую ты искал в поезде. Но ты ее потерял не там, Рожков. Ты ее потерял раньше, в машине Гусева. Когда выхватил из кармана нож или доставал в темноте наркотик. Там ее и нашли, Рожков. Именно там, а вовсе не в поезде. Тебе нужны еще доказательства?
Рожков молчал и все так же пристально, стиснув зубы, глядел на Сергея. Рука его с погасшей сигаретой чуть заметно дрожала.
И снова звенящая тишина возникла в кабинете.
– Так вот, теперь я тебя спрашиваю, – глухо сказал Сергей. – За что ты его убил? Будешь отвечать?
– Девку не поделили, – произнес Рожков еле слышно.
Сергей покачал головой:
– Нет. Я даже думаю, что ты вообще не знаешь, почему убил. Тебе велели. Вот и все. И заплатили. Да, ты такой, Рожков. Ты можешь и так убить. Но вот кто тебе велел, это ты знаешь. Кто же это, а?
Рожков не отвечал. Он только смотрел, пристально и недобро смотрел в глаза Сергею.
– Не хочешь говорить? Ладно. А кто написал ту записку? – выждав, снова спросил Сергей. – Это не твой почерк. И ты не знаешь адреса Семенова.
Рожков не отвечал. И не двигался. Он вообще словно оцепенел.
– Молчишь? Тогда я тебе скажу. Это один и тот же человек. К нему тянется убийство. К нему тянется и гашиш. По-моему, тебе лучше его назвать.
Что-то дрогнуло в окаменевшем лице Рожкова, он отвел взгляд от Сергея, посмотрел на свои руки и шевельнул губами.
– Я не слышу, – медленно сказал Сергей.
Тут Рожков хрипло и резко произнес:
– : И не услышишь.
– Вот как? Тогда я тебе скажу его фамилию. Борисов.
– Не знаю такой, – передернул плечами Рожков. Он постепенно словно просыпался, сбрасывая с себя оцепепение.
«Ведь он действительно не знает», – подумал Сергей.
– А Юсуфа ты знаешь?
– Не знаю. Никого, начальник, не знаю. Запомни! – со злостью произнес Рожков.
– Ну что ж, – ответил Сергей. – Тебе виднее, как себя вести сейчас. Только учти, именно сейчас многое решается в твоей судьбе.
Рожков откинулся на спинку стула и насмешливо сказал:
– Брось, начальник. Все равно все подохнем и на том свете встретимся. Тогда плевать будет, кто кем был.
– Ну, до этого я надеюсь поймать еще не одного такого, как ты, – ответил Сергей. – Чтобы людям спокойнее жилось.
– Спокойнее? Все равно война будет. Что я, не знаю?
– На войну не надейся, Рожков. Ты мал и глуп, чтобы о ней говорить, – строго произнес Сергей. – А вот твоя война с людьми кончена. Навсегда кончена. Все. На этом и мы с тобой пока кончим.
Он вызвал конвой.
Когда Рожкова увели, в кабинет зашел Вальков. Взглянув на Сергея, он покачал головой.
– Ну, брат, и вымотался же ты.
– Что поделаешь, – рассеянно ответил Сергей и, помолчав, сказал: – Ничего не получилось, Алексей Макарович. Рожков ничего не сказал.
– Следовало ждать, – спокойно ответил Вальков,
– Что же будем теперь делать?
– Искать, – пожал плечами Вальков. – Еще актив нее, еще продуманнее. У нас есть за что уцепиться. Что ни говори, а есть.
– Да, пожалуй…
Сергей только сейчас в полной мере ощутил, каким поражением обернулся успех в разоблачении Рожкова, какой неудачей. И, невольно вздохнув, с горечью спросил:
– Выходит, все сначала?
– Ну и что? Хотя бы и сначала. Хватка у нас бульдожья. Ты знаешь. За что уцепились, того не выпустим. – Вальков сердито посмотрел на Сергея. – Я твоей меланхолии не понимаю. И давай считать, что я ее вообще не заметил.
Глава 6
Улыбка у Сергея была удивительно располагающей. Живое смуглое лицо со шрамом на щеке и голубыми глазами в лучинках морщинок у седоватых висков становилось в такой момент вдруг простым и добрым, каким-то даже домашним. И люди невольно улыбались ему в ответ. Улыбнулся и Трофимов, застенчиво и чуть виновато, сам словно стесняясь своей улыбки.
– Главное сейчас, Боря, в другом, – покачал головой Сергей. – Ты-то выпутался и, надеюсь, никогда больше не впутаешься.
– Да уж. Будьте спокойны.
– Вот-вот. Но преетупление-то осталось пока не рас крытым. И мы должны его раскрыть. Нельзя позволить отравлять людей, губить их. Нельзя, понимаешь? Закон и совесть не позволяют.
– Еще бы не понимать. Ясное дело, не позволяют.
– Между прочим, чемодан мы тот нашли. Вот он, гляди.
Сергей подошел к шкафу и, достав оттуда чемодан, протянул его Трофимову.
– Узнаешь?
– Точно, он, – кивнул тот. – Я на нем колбасу резал. Вон, видите? Знал бы, что там, нипочем не резал. И вообще… не полез бы. Я уж майору говорил. Это точно.
– Он тебе поверил. И я верю.
Сергей видел, как паренек постепенно словно оттаивает. Исчезла настороженность, в голосе появились какие-то новые, доверчивые, искренние нотки.
– Придется, Боря, нам помочь, – вздохнув, сказал Сергей. – Без тебя трудно нам будет.
– Чем помочь-то? – Трофимов удивленно и чуть испуганно посмотрел на Сергея.
– Ты больше не видел этого… Юсуфа?
– А-а… Видел.
«Ну вот, – пронеслось в голове у Сергея. – Так я и знал».
– Где ты его видел?
– На улице. Он в машине проехал. За рулем. – И насмешливо прибавил: – Говорил, жить ему негде. А сам на машине разъезжает.
– Какая же у него машина?
– «Москвич». Четыреста восьмой. Новый совсем. Красного цвета, как пожарный.
– А номер не заметил?
– Не. На номер я не посмотрел. – Трофимов усмехнулся: – Сыщик из меня неважный.
– Зато человек ты, кажется, стоящий. И если Юсуф к тебе придет…
– Он мне монеты обещал.
– Ну, монет не жди. Поручение его ты, слава богу, не выполнил. Но он придет узнать, что случилось в Борске. Ведь Рожков оттуда не вернулся.
– Иван? А вы почем знаете?
– Задержан он.
– Ну да?
Трофимов с изумлением посмотрел на Сергея.
– Что ж тут удивительного? – усмехнулся Сергей. – И не таких задерживали.
– Он говорил, у него там знакомая баба есть. Всегда спрячет, если что.
– А тебе, если что, куда велел прятаться?
– Мне-то? – неуверенно переспросил Трофимов. – А никуда. Чего мне прятаться? Его, он говорил, искать могут. А меня кто будет искать?
– А его, значила могут искать, – задумчиво повторил Сергей и, взглянув на Трофимова, неожиданно спросил: – Что бы ты, Боря, делал, если бы Семенов не встретил тебя на вокзале, куда бы ты пошел?
– Домой к нему, куда же еще? – пожал плечами Трофимов. – У меня же вон чего было. – Он брезгливо кивнул на чемодан.
– Конечно, куда же еще с ним идти, – подтвердил Сергей и снова спросил: – А где живет Семенов, ты знал?
– Не. Иван обещал сказать, и… не знаю… не успел, что ли. Еще в поезде должен был.
«Не успел, – подумал Сергей. – Так-таки не успел? Ну, Рожков, теперь есть о чем с тобой поговорить. Кажется, есть». Он почувствовал нетерпение. «Погоди, погоди, – сказал он себе. – Только не торопись. Надо еще кое-что сделать и кое-что выяснить».
…Ибадов оказался на месте, когда ему позвонил Сергей, и тотчас зашел к нему в кабинет. Живой, энергичный, он словно ждал этого звонка и заранее уже был полон желания выполнить любое поручение.
Мурат не только помнил слова Валькова, сказанные им накануне прилета Коршунова: «Это не просто знающий, опытный работник, это – талант, каких мало». Теперь Мурат сам убедился в справедливости этих слов. Как Коршунов перевернул, как опроверг их, казалось бы, неопровержимые выводы! Это было сделано так ювелирно и точно, так психологически тонко, что не только обижаться или сердиться, но даже огорчаться было невозможно. Только помогать, помогать изо всех сил идти дальше. Ведь Коршунов теперь взвалил на свои плечи всю ответственность за успешное раскрытие дела по убийству Гусева. И уже что-то нащупывает, безусловно, нащупывает! А ведь на нем лежит и другое не менее серьезное дело, ради которого он прилетел в Ташкент.
– Послушайте, Мурат, – сказал Сергей, когда молодой оперативник вошел к нему в кабинет. – Вы помните людей, которые видели Чуприна в закусочной и около аэропорта?
– Помню, конечно! – воскликнул Ибадов. – Могу их найти хоть сейчас, пожалуйста.
– Их надо будет найти. И пригласить сюда. Но сначала надо будет сделать вот что…
Сергей говорил спокойно, неторопливо, стараясь умерить горячность свого молодого помощника. Ему хорошо было известно это состояние, когда начинаешь вдруг явственно ощущать плохо пока различимый, но кажущийся совсем близко финиш, конец большого, запутанного дела. И нервы уже не выдерживают размеренного, последовательного хода событий, медленного, осмотрительного движения вперед. Хочется все ускорить и сократить, и невыносимы остановки и петли. Но раскрытие преступления не беговая дорожка, и спурт на финише ему больше всего противопоказан. Один слепой рывок, один слишком поспешный шаг – и все может полететь. Ведь борьба тут идет не с секундами и метрами, а с живым, совсем не глупым, порой очень хитрым врагом, который, чем ближе к концу, тем все яростнее, все изобретательнее обороняется. Поэтому тут надо в кулак зажать нервы, ни в коем случае не торопиться и все предусмотреть. Ох, как трудно это было когда-то самому Сергею, как он спешил и как расшибался! А сейчас так же трудно взять себя в руки вот этому парню. И надо ему помочь, надо, чтобы он не нервничал и не спешил.
– Вы все поняли, Мурат? – спросил Сергей. – И не спешите. Людей надо выбрать точно, чтобы у нас не было тут осечки.
– Понял! Конечно, понял!
– И приготовьте фотографии еще нескольких человек, близких ему по возрасту, по цвету волос, и без усов, бороды, очков, словом, без особых примет, которых нет у него. Вы понимаете?
– Ну, конечно, Сергей Павлович!
– Завтра воскресенье, но придется поработать.
– Что за разговор! Конечно поработаем, пожалуйста.
– Хорошо. Начинайте сейчас же.
Ибадов, кивнув, пулей выскочил из кабинета, но тут же с виноватым видом вернулся и взял забытую на столе кепку.
Сергей с улыбкой посмотрел ему вслед и позвонил Валькову. Тот оказался на месте.
– Зайду сейчас, – сказал Сергей. – Хочу тебя попросить кое о чем.
Разговор с Вальковым был совсем другой, чем с Ибадовым. Валькова не надо было сдерживать и успокаивать, он сам мог кого угодно успокоить, и осмотрительности у него хватало на двоих. Да и видел он куда дальше; чем Ибадов, и скорого финиша не ждал.
– Есть один подонок, – неторопЛиво и задумчиво сказал Вальков, крутя в руках очки. – Некий Замков по кличке Кат. Окружение и связи Чуприна знает как свои пять пальцев.
– Такой именно человек и нужен, – подтвердил Сергей.
– Человек… – усмехнулся Вальков. – Это, милый мой, не человек, а, как бы тебе сказать?.. Словом, мать родную продаст, друга, кого хочешь. И наговорит на них такого, чего свет не видывал. Вернее, чего ты хочешь, то он и наговорит.
– Опасная порода, – заметил Сергей.
– Куда там. Опаснее не придумаешь. И главное, носом чует, чего тебе надо. Вот ведь что. Чуприна он сразу в убийцы записал.
– И все-таки с ним придется потолковать, – вздохнул Сергей. – Выбора у нас нет и времени тоже. При этом запутать, чтобы ничего не учуял, и все, что можно, узнать. Не мне тебя учить.
– Это понятно, – кивнул Вальков и посмотрел на часы. – Теперь уж только завтра.
– Да, конечно, – согласился Сергей. – Но завтра обязательно. Прямо с утра. Поэтому сейчас надо все подготовить.
– И еще, – продолжал Сергей. – Пусть ГАИ проверит по своим учетам. Красный «Москвич» четыреста восьмой. Это тоже путь к Юсуфу.
– Не простой. Ведь тысячи машин. И каждого владельца такого «Москвича» надо еще проверить. А этот Юсуф, может быть, вообще не живет в Ташкенте.
– И все-таки по этой линии надо тоже идти. Сам понимаешь.
– Пойдем, конечно. Но Рожков может нам дать Юсуфа быстрее.
Да, с Вальковым все было по-другому. Его не надо было учить и призывать к осмотрительности. Его надо было поторапливать.
Но прежде чем встретиться с Рожковым, прежде чем провести новый, может быть решающий его допрос, надо было осуществить еще одно мероприятие, попробовать раздобыть еще одну улику.
Важная эта улика таилась в гашише, который был конфискован в Борске и который привезли туда Трофимов и Рожков.
Сергей долго еще размышлял, чертя какие-то кружки и квадратики на бумаге, потом снял трубку, нашел нужный номер в длинном списке под стеклом и позвонил.
Ему ответил женский голос.
– Добрый вечер. Говорит Коршунов, – сказал Сергей. – Это Зара Халиковна? Мы с вами вчера уже познакомились. Вы успели что-нибудь сделать?.. Успели? Вот спасибо! Ну и как?.. Совпало? Значит, одна партия?.. Отлично. Огромное вам спасибо: Можно получить письменное заключение?.. Не надо. Я сам сейчас зайду.
Сергей неторопливо убрал со стола бумаги и вышел из кабинета.
«Ну что ж, – думал он, шагая по длин нежу коридору. – Кажется, завтра мы все закончим. И в понедельник мы с тобой поговорим, Рожков. Как следует поговорим. Деться тебе будет некуда».
Но в то же время Сергей прекрасно понимал, что деться Рожкову будет куда. И на том пути, который мог избрать Рожков, Сергея ждала только половина победы, причем наименее важная. А половина победы для Сергея равносильна поражению, временному, конечно, но поражению.
Мысль о Рожкове не покидала Сергея и на следующий день, когда он готовился к допросу.
Да, конечно, думал Сергей, Рожков человек опасный, очень опасный, он способен отравить жизнь многим людям, даже отнять ее у кого-то. На совести именно таких, как Рожков, искалеченные судьбы совсем молодых, неопытных ребят вроде Чуприна или Трофимова. Только Трофимов – это начало такой судьбы, а Чуприн – ее конец. И бороться с такими, как Рожков, дело необходимое. А для этого надо обшарить все темные углы, все выгребные ямы. Что и говорить, грязная работа, конечно, и небезопасная, кстати. А погибнуть от бандитского ножа совсем не то, что на фронте или испытывая новый самолет, покоряя горную вершину, прививая себе вирус неведомой болезни. Но разве дело в том, где драться и от чего погибнуть? Главное все-таки, за что драться и погибать.
Сергей неожиданно вспомнил, как знакомый журналист, тот самый, который потом написал о нем в газете, однажды пригласил его к себе в клуб на диспут: «Героическая тема в литературе». «Писатели придут, – сказал он. – О вашей работе тоже, наверное, будут говорить». Сергеи усмехнулся, но пошел. Диспут оказался интересным. Говорили о военных романах, о книгах, посвященных разведчикам, путешественникам, морякам, летчикам. Сергею запомнилось одно выступление. Говорил писатель, Сергей не расслышал его фамилии. Это был пожилой человек, высокий, с впалыми щеками, в очках, говорил хорошо поставленным голосом, свободно, с горячим пафосом, сурово и убежденно. «Нечего писать о преступниках, – сказал он. – Оставим это Агате Кристи. Эта кровавая дама любит убивать. Я не принимаю этой темы. Она не воспитывает благородные, высокие чувства, она соблазняет юные души ложной романтикой преступлений. Подобные книги могут нанести только вред». С ним заспорили. Но Сергей видел, что этого человека никто не переубедил, он твердо остался при своем мнении, писатель, который ничего не увидел в его, Сергея, работе. «Не расстраивайся, – сказал на обратном пути тот самый журналист, – Златов не прав. Знаешь что? – Он остановился. – Вот я возьму и напишу о тебе, бывшем солдате. А? Ручаюсь – получится отличный материал!» Кажется, именно тогда ему и пришла в голову эта мысль. «Глупости», – сердито ответил Сергей. Как будто он нуждался в чьей-то поддержке, как будто он не был убежден в полезности и важности своей работы.
Почему Сергей вдруг вспомнил сейчас этот случай? Сейчас некогда было заниматься воспоминаниями. Сергею предстоял сложный и очень важный допрос. И надо было к нему готовиться.
* * *
В понедельник утром в кабинет к Сергею ввели Рожкова. Длинный, худой, обросший черной щетиной, он, прихрамывая и заложив за спину руки, прошел к столу. На губах у него застыла насмешливая ухмылка. Всем своим видом Рожков словно говорил: «Ничего я не боюсь. Плевал я на тебя». Но Сергея не обманула эта игра, некоторые играли и получше. Он чувствовал: Рожков напряжен, все у него внутри натянуто, как струна, и он готов к схватке.– Вот мы с вами и в Ташкенте, Рожков, – спокойно сказал Сергей. – Можем продолжить разговор,
– Вы куда хошь приволокете.
– Куда надо, – поправил Сергей. – Здесь у вас, оказывается, много знакомых. Ката, например, знаете?
– Кто его не знает, вошь эту, – презрительно ответил Рожков.
– Он и других ваших знакомых назвал.
– Мало ему морду били.
Сергей пожал плечами.
– Кажется, не мало.
Он назвал еще несколько имен, и Рожков не очень охотно подтвердил знакомство. Никакой опасности эти люди для него не представляли.
– Ну, вот еще Ленька Чума, тоже знаете? – спросил Сергей.
Впервые Рожков задумался, потом безразлично пожал плечами:
– Этого не помню. Может, и встречал где.
– Ну что ж, – сказал Сергей. – Давайте тогда сперва займемся Борском. И условимся заранее. Человек вы опытный. Волынку не тянуть. То, что доказано, не отрицать. Глупо будет. И не в ваших это интересах. Договорились?
– Не фрайер. Знаю.
– Вот и хорошо. Итак, в Борек вы приезжали дважды. Один раз с Каримом, второй раз с Трофимовым. Правильно?
– Ну, правильно. Чего там?
– Карим тоже вор?
Рожков усмехнулся:
– Мне когда-то один умный мужик сказал: «Все воруют, сколько смелости хватит. Один гвоздь украдет, другой квартиру возьмет. А у кого ее совсем нет, тот воров ловит». Или не так?
– Конечно, смелости большой не надо, чтобы воров ловить. Это он прав. А насчет того, что умный, не сказал бы. Только и хватило ума из вас вора сделать. Он и Кариму это говорил?
– Карима, начальник, оставь, – нахмурился Рожков. – Вы его не знаете, и я его не знаю.
– Ну что ж, оставим пока, – согласился Сергей. – А не скажите, почему второй раз с вами поехал не Карим, а Трофимов?
– Почем я знаю? – отрывисто произнес Рожков. – Поехал, и все.
– Допустим пока, что не знаете. Но ведь Трофимов не знал Семенова. Так?
– Ну, так.
– А теперь скажите: что бы делал Трофимов, если Семенов не встретил бы вас на вокзале?
– К нему потопал. Что же еще?
– Ну да, конечно. Вы же бывали у Семенова, адрес его знаете. Он, кстати, на какой улице живет?
– На… Полевой, что ли. Или Луговой…
– А дом?
– Дом?.. Не помню, в общем. Записан у меня адрес был.
– Потеряли?
– Ага. Да я и так бы его нашел.
– Зачем же записывали?
– Для Борьки. Зачем же еще?
– Где же вы этот адрес потеряли?
– В поезде. Все карманы обшарил, не нашел.
– Да. Мне пассажиры рассказывали, как вы его искали. Не надо было столько пить с Сенькой.
– Ишь ты, – уважительно произнес Рожков. – И в поезде моем, выходит, побывали?
Испуга в его голосе, однако, не было.
– Побывали. И между прочим, записку ту нашли.
Сергей небрежно достал из папки клочок бумаги и показал Рожкову.
– Она, – кивнул тот и поинтересовался: – Где ж она, зараза, валялась?
– Там, где вы ее потеряли, – медленно произнес Сергей.
Он с трудом подавил охватившее его волнение. Рожков, уловив что-то в его голосе, насторожился. Все так же медленно Сергей спросил:
– Ну, а кто такой Гусев, а? Зачем ты его убил, Рожков?
Секунду стояла звенящая тишина в кабинете. Рожков застыл на своем стуле, вперив в Сергея неподвижный, пристальный взгляд. Сдвинулись, почти слились густые, черные брови над хмурыми глазами, и взбухли каменные желваки на скулах, так стиснул зубы Рожков. Потом, шевеля непослушными губами, произнес:
– Никого… не убивал… Не знаю такого… Гусева…
Сергей вздохнул и покачал головой:
– Ведь мы условились. Что доказано, того не отрицать.
– Попробуй докажи сперва, начальник.
– Ну что ж. Слушай.
Раскрыв лежавшую на столе папку, Сергей вынул из нее стопку бумаг, йотом не спеша закурил и подвинул пачку сигарет к Рожкову:
– Закуривай, если хочешь. Слушать придется долго.
Рожков негнущимися пальцами вытянул сигарету, не сводя глаз с Сергея, словно сторожа каждое его движение. Потом чиркнул спичкой, сломал ее, достал другую, снова сломал и, наконец, прикрыл широкими, грязными ладонями вспыхнувший огонек.
«Сколько же на этих руках крови», – подумал Сергей.
– Ну что ж, теперь слушай, Рожков, – повторил он. – Слушай. Убийство ты совершил накануне отъезда и Борек. В тот день рано утром ты встретился с Ленькой Чуприным. Ты его хорошо знал. Это подтвердили многие. Сговорился ты с ним о встрече заранее. Обещал дать наркотик. И этот несчастный парень бежал к тебе сломя голову. Вы зашли с ним в закусочную около вокзала. Затем вы сели в машину, синюю «Волгу» с желтыми противотуманными фарами. Ты потом мне скажешь, чья это машина, потом, когда убедишься, что главное про тебямы знаем. Ты же не будешь фрайером, Рожков. Так вот. На этой машине вы весь день следили за Гусевым. Он ничего не подозревал. Иначе, конечно, заметил бы вас. Вы были с ним у аэропорта, на улице Строителей. Вас там видели и тебя снова опознали, Рожков. Вот еще один протокол. Можешь посмотреть. Эти люди опознают тебяснова, если понадобится, уже не по фотографии. Поздно вечером, около одиннадцати, вы оказались около Шпильковского переулка. Ты решил, что пора действовать. Дал Чуприну обещанный наркотик, велел пересесть D машину Гусева и ехать домой, на Цветочную. Возле Шпильковскаго переулка вас снова видели. Вот протокол допроса водителя Сайыпова. Ты тоже видел его машину, к ней подходил Гусев. И вы поехали следом за ним на Цветочную. Там Гусев высадил Чуприна, а ты в это время вышел из своей машины. И когда Гусев развернулся, ты сел к нему, на заднее сиденье. И тут же, Гусев даже не успел включить счетчик, ударил его сзади рукояткой ножа. Ты все хитро рассчитал. Так хитро, что мне даже кажется, кто-то тебе помог. Нож-то был у Чуприна, ты его украл накануне. И этот нож ты потом подбросил к его дому. Здесь ты допустил ошибку, Рожков. Ты подбросил его очень неуклюже, около самой дорожки. Но, прежде чем подбросить нож, ты сунул в карман убитого Гусева горстку того же самого наркотика, который дал Чуприну. Ты правильно рассчитал. Вернее, правильно рассчитал тот, другой, что поиск начнется вокруг машины Гусева, вокруг места убийства. И Чуприн сразу попадает в поле нашего зрения. И у него найдут тот же самый наркотик. Одного вы не учли, Рожков, да, впрочем, и не могли учесть. Ведь тот самый наркотик, из той же партии, ты повез с Трофимовым в Борек. Тот же самый, понимаешь? Вот заключение экспертизы. Можешь посмотреть. Но главный твой промах, Рожков, заключается не в этом…
Сергей помедлил и затянулся сигаретой. Чем больше он волновался, тем внешне спокойнее и медленнее говорил. Сейчас он на секунду умолк. Предстояло нанести последний удар.
Молчал и Рожков. Он молчал все время, не сводя хмурого, пристального взгляда с Сергея. Он даже не посмотрел на бумаги, которые тот выкладывал перед ним, он смотрел только на него, не отрываясь, стиснув зубы, забыв про сигарету, которая давно Погасла у него в руке.
– Вот эта самая записка, – Сергей сделал жест рукой, – которую ты искал в поезде. Но ты ее потерял не там, Рожков. Ты ее потерял раньше, в машине Гусева. Когда выхватил из кармана нож или доставал в темноте наркотик. Там ее и нашли, Рожков. Именно там, а вовсе не в поезде. Тебе нужны еще доказательства?
Рожков молчал и все так же пристально, стиснув зубы, глядел на Сергея. Рука его с погасшей сигаретой чуть заметно дрожала.
И снова звенящая тишина возникла в кабинете.
– Так вот, теперь я тебя спрашиваю, – глухо сказал Сергей. – За что ты его убил? Будешь отвечать?
– Девку не поделили, – произнес Рожков еле слышно.
Сергей покачал головой:
– Нет. Я даже думаю, что ты вообще не знаешь, почему убил. Тебе велели. Вот и все. И заплатили. Да, ты такой, Рожков. Ты можешь и так убить. Но вот кто тебе велел, это ты знаешь. Кто же это, а?
Рожков не отвечал. Он только смотрел, пристально и недобро смотрел в глаза Сергею.
– Не хочешь говорить? Ладно. А кто написал ту записку? – выждав, снова спросил Сергей. – Это не твой почерк. И ты не знаешь адреса Семенова.
Рожков не отвечал. И не двигался. Он вообще словно оцепенел.
– Молчишь? Тогда я тебе скажу. Это один и тот же человек. К нему тянется убийство. К нему тянется и гашиш. По-моему, тебе лучше его назвать.
Что-то дрогнуло в окаменевшем лице Рожкова, он отвел взгляд от Сергея, посмотрел на свои руки и шевельнул губами.
– Я не слышу, – медленно сказал Сергей.
Тут Рожков хрипло и резко произнес:
– : И не услышишь.
– Вот как? Тогда я тебе скажу его фамилию. Борисов.
– Не знаю такой, – передернул плечами Рожков. Он постепенно словно просыпался, сбрасывая с себя оцепепение.
«Ведь он действительно не знает», – подумал Сергей.
– А Юсуфа ты знаешь?
– Не знаю. Никого, начальник, не знаю. Запомни! – со злостью произнес Рожков.
– Ну что ж, – ответил Сергей. – Тебе виднее, как себя вести сейчас. Только учти, именно сейчас многое решается в твоей судьбе.
Рожков откинулся на спинку стула и насмешливо сказал:
– Брось, начальник. Все равно все подохнем и на том свете встретимся. Тогда плевать будет, кто кем был.
– Ну, до этого я надеюсь поймать еще не одного такого, как ты, – ответил Сергей. – Чтобы людям спокойнее жилось.
– Спокойнее? Все равно война будет. Что я, не знаю?
– На войну не надейся, Рожков. Ты мал и глуп, чтобы о ней говорить, – строго произнес Сергей. – А вот твоя война с людьми кончена. Навсегда кончена. Все. На этом и мы с тобой пока кончим.
Он вызвал конвой.
Когда Рожкова увели, в кабинет зашел Вальков. Взглянув на Сергея, он покачал головой.
– Ну, брат, и вымотался же ты.
– Что поделаешь, – рассеянно ответил Сергей и, помолчав, сказал: – Ничего не получилось, Алексей Макарович. Рожков ничего не сказал.
– Следовало ждать, – спокойно ответил Вальков,
– Что же будем теперь делать?
– Искать, – пожал плечами Вальков. – Еще актив нее, еще продуманнее. У нас есть за что уцепиться. Что ни говори, а есть.
– Да, пожалуй…
Сергей только сейчас в полной мере ощутил, каким поражением обернулся успех в разоблачении Рожкова, какой неудачей. И, невольно вздохнув, с горечью спросил:
– Выходит, все сначала?
– Ну и что? Хотя бы и сначала. Хватка у нас бульдожья. Ты знаешь. За что уцепились, того не выпустим. – Вальков сердито посмотрел на Сергея. – Я твоей меланхолии не понимаю. И давай считать, что я ее вообще не заметил.
Глава 6
ЗАГАДОЧНЫЙ ЮСУФ
В тот вечер Сергей сделал странное открытие: в его номере кто-то побывал. Никакого беспорядка, конечно, не было, и ничего не пропало. Фотоаппарат, например, по-прежнему лежал на столе, его даже не сдвинули. Но чья-то чужая рука все же прошлась по вещам. Нет, это не была горничная, убиравшая каждый день номер. Ее следы Сергей уже знал: отодвинутое кресло около письменного стола, протертая пепельница, загнанные к стене под кроватью спортивные туфли, чистая бумага в мусорной корзине и вымытый стакан около графина со свежей водой. Но на этот раз были совсем другие приметы: не до конца задвинут ящик письменного стола, приоткрытая створка шкафа и чемодан в нем чуть сдвинут в сторону, на аккуратно застеленной самим Сергеем кровати, к которой обычно не притрагивается горничная, подушки лежали не совсем так, как обычно, а дверца тумбочки оказалась неплотно закрытой.
Сергей внимательно оглядел комнату. Больше никаких признаков чужого присутствия не было. Он повесил пиджак в шкаф и подошел к письменному столу. Да, в ящике кто-то определенно перебирал бумаги и книги. Он вернулся к шкафу и вытащил чемодан. Вещи в нем лежали чуть-чуть в ином порядке, чем обычно. И там неизвестный человек что-то искал. Он учинил настоящий секретный обыск, осторожный и, на первый взгляд, незаметный. Что же он искал? Неужели он мог предположить, что Сергей держит в номере служебные бумаги? Нет, конечно. Но, кроме них, что его могло интересовать? Хотя… Почему же обязательно служебные бумаги? Какая-нибудь записка на память, чей-то адрес, телефон, фамилии, наконец. Да, пожалуй, он мог на это рассчитывать. И это его тоже могло устроить.
В общем, история неприятная.
Кто же это мог быть? Горничная? Сергей припомнил: горничных на этаже было две. Одна молоденькая, простенькая девушка, старательная и неразговорчивая, даже пугливая. Кажется, ее зовут Аня. Она, застенчиво потупясь, здоровалась, когда Сергей проходил мимо, и ни за что не решалась заглянуть в номер, если Сергей был там. Вторая горничная была пожилая и хмурая, с усталым худощавым лицом и седеющими волосами под косынкой. Она, не стесняясь, заходила в номер, иногда заговаривала с Сергеем, как-то даже сердито пожаловалась на низкую зарплату и цены на рынке. Убирала она быстро, сноровисто и равнодушно. Видимо, давно работает в гостинице и ко всему привыкла. Нет, пожалуй, ни одна из горничных не могла учинить такой обыск. Кто же еще? Дежурная по этажу? В этот день работала молодая, сдержанная женщина, красиво одетая, с густо подведенными бровями и ресницами на румяном, холеном лице. Судя по тому, как она относилась к жившим на своем этаже, все ее интересы лежали где-то вне гостиницы. На работе она была олицетворением строгости и порядка
Сергей внимательно оглядел комнату. Больше никаких признаков чужого присутствия не было. Он повесил пиджак в шкаф и подошел к письменному столу. Да, в ящике кто-то определенно перебирал бумаги и книги. Он вернулся к шкафу и вытащил чемодан. Вещи в нем лежали чуть-чуть в ином порядке, чем обычно. И там неизвестный человек что-то искал. Он учинил настоящий секретный обыск, осторожный и, на первый взгляд, незаметный. Что же он искал? Неужели он мог предположить, что Сергей держит в номере служебные бумаги? Нет, конечно. Но, кроме них, что его могло интересовать? Хотя… Почему же обязательно служебные бумаги? Какая-нибудь записка на память, чей-то адрес, телефон, фамилии, наконец. Да, пожалуй, он мог на это рассчитывать. И это его тоже могло устроить.
В общем, история неприятная.
Кто же это мог быть? Горничная? Сергей припомнил: горничных на этаже было две. Одна молоденькая, простенькая девушка, старательная и неразговорчивая, даже пугливая. Кажется, ее зовут Аня. Она, застенчиво потупясь, здоровалась, когда Сергей проходил мимо, и ни за что не решалась заглянуть в номер, если Сергей был там. Вторая горничная была пожилая и хмурая, с усталым худощавым лицом и седеющими волосами под косынкой. Она, не стесняясь, заходила в номер, иногда заговаривала с Сергеем, как-то даже сердито пожаловалась на низкую зарплату и цены на рынке. Убирала она быстро, сноровисто и равнодушно. Видимо, давно работает в гостинице и ко всему привыкла. Нет, пожалуй, ни одна из горничных не могла учинить такой обыск. Кто же еще? Дежурная по этажу? В этот день работала молодая, сдержанная женщина, красиво одетая, с густо подведенными бровями и ресницами на румяном, холеном лице. Судя по тому, как она относилась к жившим на своем этаже, все ее интересы лежали где-то вне гостиницы. На работе она была олицетворением строгости и порядка