Адамов Аркадий Григорьевич. Угол белой стены

   – Участковый инспектор Мукумов.
   Сергей, а за ним Ибадов и шофер выбрались из машины. Мукумов провел их через чайхану в маленький внутренний дворик, посреди которого мутно переливался узкий арык. Возле густой ивы был накрыт стол.
   – Прошу, – сказал Мукумов. – Устали с дороги, конечно. Жарко тоже. – Он разлил в пиалы зеленый чай из пузатого цветастого чайника, – Если разрешите, товарищ подполковник, я пока доложу по существу.
   Сергей, улыбнувшись, кивнул, с наслаждением отхлебывая из пиалы чай. Затем все принялись за еду, а Мукумов приступил к докладу.
   – Вчера руководство звонило. Говорило, есть у тебя, конечно, такой человек где-то, коноплю индийскую сеет, гашиш получает, продает, закон нарушает. Найди его. К нему родственник из Ташкента за ней приезжает. Я говорю: «Всех тут знаю. Знакомые, конечно, приезжают. По разным делам, знаю. Родственники не приезжали, конечно».
   – А есть у вас данные, кто коноплю эту сеет? – спросил Сергей.
   – Сигналы, товарищ полковник. У меня актив – комсомольцы. Хороший народ, конечно…
   – «Сигналы»… – усмехнулся Сергей. – А задержания есть? Приезжим продают?
   – Был случай. Был приезжий, конечно. Суд был.
   – Кого же судили?
   – Из этого кишлака. – Мукумов указал рукой в сторону шоссе. – Султанов Наби. Старый человек, конечно. Очень деньги любит. Просто дрожит, когда видит.
   – Кто к нему приезжал?
   – Человек из Ташкента. Давно это было. Три года, конечно.
   – Родственник?
   – Нет. Родственник у него там хороший человек, большой человек. Стыдили мы его, конечно.
   – Теперь не приезжает?
   – Нет. Обещание дал. Стыдно было. Бороду рвал. Раскаивался, конечно. Кричал: «Все! Даю третий развод! Все!» Люди слышали.
   – Это еще что значит? – удивился Сергей.
   – Третий развод? Это по шариату, конечно. Последний, значит, окончательный.
   Сергей засмеялся.
   – В этом случае такой развод мне нравится, как, Мурат, а? – обратился он к Ибадову.
   – Мне тоже, – улыбнулся Ибадов, блеснув зубами, и в свою очередь спросил: – А здесь у этого Султанова тоже есть родственники?
   – Есть. Брат. Тураб зовут. Тихий человек. Тоже его стыдил.
   – Давайте, Мукумов, с комсомольцами вашими поговорим, – предложил Сергей.
   – Очень хорошо, конечно, – согласился тот. – Очень интересно им будет.
   – И мне интересно.
   – А я бы, Сергей Павлович, погулял. Разрешите? – неожиданно произнес Ибадов. – Гоша мне всегда говорит: «Если ищешь, погуляй, потолкайся среди людей». Меня ведь тут не знают.
   – Что ж, Гоша вам дело говорит, – улыбнулся Сергей.
   – Я еще и «куклу» припасу, – лукаво добавил Ибадов.
   – Ну, ну, осторожнее только. – Сергей погрозил ему пальцем. – Это дело не простое. И вас уже с нами видели. – Он кивнул на чайхану.
   – Кто видел, а кто и нет. За час все не узнают.
   – Попробуйте, – с сомнением ответил Сергей и спросил у Мукумова: – Вы как думаете?
   Тот пожал плечами:
   – Не было у нас таких, конечно, приезжих. Пусть попробует. Старика Акбарова поищи. Тоже очень деньги любит. Тоже дрожит.
   Ибадов вытащил из кармана газету и, отвернувшись, аккуратно сложил ее несколько раз, затем свернул в толстую короткую трубочку. После этого он достал из бумажника две десятирублевые купюры, попросил столько же у Сергея и тщательно обернул ими газетный комок. Впечатление получилось такое, что весь сверток состоит из денег. После этого Ибадов завернул его в новый кусок газеты и слегка надорвал его, чтобы видны были деньги.
   – Готово, пожалуйста, – объявил он. – «Кукла» что надо. Кто хотите задрожит.
   – Неплохо, – улыбнулся Сергей, следя за его манипуляциями, и добавил: – А мы будем… – Он взглянул на Мукумова.
   – У меня ребят соберем, – торопливо ответил тот. – Дома. Гостем будете, конечно. – Мукумов радостно заулыбался. – Дорогим гостем, товарищ полковник. И ты, товарищ Ибадов. Я пригласить сам не осмелился, конечно.
   На этом и порешили.
   Первым ушел Ибадов, сунув в карман свою «куклу» и лихо сдвинув кепку на затылок. Предварительно он снял галстук, расстегнул ворот рубахи. Черные глаза его блестели хитро и настороженно. Весь его новый облик как бы свидетельствовал, что это человек ловкий, бывалый, с которым можно вести любые, даже самые рискованные, дела.
   Спустя некоторое время поднялись из-за стола Сергей, Мукумов и шофер. Они прошли через пустую в этот час чайхану и вышли к шоссе. Шофер направился к стоявшей поодаль машине. А Сергей и Мукумов пересекли шоссе и двинулись напрямик по узкой тропке мимо посевов хлопчатника, где в черной земле только еще пробивалась зеленая россыпь побегов, мимо мохнатых тутовников и густых пыльных акаций к видневшимся невдалеке глиняным дувалам кишлака.
   Толкнув деревянные ворота, Мукумов провел гостя через длинный темноватый проход во внутренний дворик, опоясанный низенькими строениями. На середине дворика раскинулась, заполняя чуть не весь его, могучая чинара, В одном из строений, за решетчатой оградой, теснились овцы, где-то рядом коротко промычала корова.
   Под ноги хозяину кинулись две огромные желтые овчарки, широкомордые, с могучей грудью и свалявшейся длинной шерстью. «Среднеазиатская порода, – подумал Сергей. – Силища страшная». За собаками показался карапуз на трехколесном велосипеде в короткой клетчатой рубашонке, с красной пластмассовой саблей на боку. В окне одного из строений мелькнуло женское лицо и тут же скрылось.
   Мукумов с усилием оттолкнул собак, погладил стриженую голову сына и представил его гостю:
   – Младший, Мумин.
   Мальчик поднял на Сергея черные, как сливы, глаза, посмотрел строго и внимательно.
   – Серьезный мужчина, – улыбнулся Сергей.
   – Прошу сюда, – добавил Мукумов.
   Сергей прошел через застекленную веранду в прихожую, по примеру хозяина снял там обувь и очутился в просторной комнате. Потолок ее, разделенный тонкими дранками, был раскрашен в самые разные цвета, на стенах висели яркие, пестрые сюзане, пол был устлан паласами, посередине вокруг низенького столика лежали подушки, а у стены стоял полированный чешский сервант с посудой.
   – Прошу, конечно, садитесь, – радушно предложил Мукумов, снимая форменную милицейскую фуражку.
   Потом он ненадолго вышел и появился-уже с подростком лет четырнадцати, тоже строгим и молчаливым, в аккуратном костюмчике и белой рубашке. У обоих в руках были тарелки с кищмишем, соленым миндалем, лепешками, зеленым луком, миски с холодным мясом и белыми хлопьями свернувшегося молока.
   – Пока до обеда, конечно, – объяснил Мукумов, расставляя на столе тарелки, и не без гордости указал на мальчика: – Мой старший, Аскад. Сейчас он соберет молодежь, конечно.
   Пока шли все эти приготовления, Сергей сидел, неудобно скрестив ноги на подушке, положив под локоть другую, и, разглядывая необычную обстановку, думал о том, что даст эта встреча с комсомольцами кишлака.
   Было странно, что Мукумов так уверенно заявил: ни к кому здесь не приезжали родственники из Ташкента. А ведь каждый приезжий здесь на виду, тем более приехавший на машине.
   Красивый парень, кстати, этот Карим. Сергей вспомнил фотографию, которую рассматривал в милиции, маленькую фотографию для паспорта. Она и сейчас лежала у него в кармане. Тонкое, нервное лицо под шапкой черных, спутанных волос, большие глаза, тоже строгие и задумчивые, как у сыновей Мукумова, родинка на щеке, густые, насупленные брови. С характером, видно, парень, горячий, неглупый. В такого легко влюбиться и нелегко разлюбить, и покоя с ним тоже нет. Да, Дину можно, понять…
   Так к кому же приезжал сюда этот Карим, к какому родственнику? Ведь Дина твердо сказала – к родственнику. И Кариму не было смысла ее обманывать. Этого родственника надо во что бы то ни стало найти.. Как же это сделать? Возможно, он уже знает об аресте Якубова, о бегстве Карима и затаился, спрятался, а то и вовсе уехал…
   Мукумов снова неслышно вышел. А Сергей продолжал размышлять, вытянув затекшие ноги и время от времени машинально кидая в рот то миндаль, то изюминку, то отламывая лепешку.
   Но вот в комнату вошли, оживленно переговариваясь, трое смуглых, черноволосых парней в тюбетейках, в белых рубашках с закатанными рукавами, стройные, гибкие, мускулистые. Увидев Сергея, они умолкли и, конфузясь, приблизились к нему. Сергей поднялся и по очереди пожал им руки. Парни представились, а появившийся вслед за ними Мукумов усадил их вокруг стола. Гости привычно и удобно расположились на подушках. Тут же появились еще несколько человек, тоже молодые, улыбчивые, говорливые, и также уселись вокруг.
   Мукумов, обведя строгим взглядом собравшихся, опустился на одну из подушек и сказал:
   – Вот приехал товарищ полковник из Москвы. Большое дело его к нам привело, конечно. Надо узнать, кто в наших кишлаках коноплю сеет, кто анашу продает приезжему из Ташкента, конечно. Родственнику, конечно. На машине приезжал. Вспомнить надо. Обязательно.
   Парни молча, внимательно слушали, а когда Мукумов кончил, один что-то спросил по-узбекски, и тут же все заспорили, заговорили между собой, оживившись и словно забыв о госте.
   Сергей прислушивался к незнакомой, быстрой речи.
   Наконец Мукумов обратился к нему:
   – Говорят, разные люди приезжали. Родственники не приезжали, конечно. Анашу еще курят некоторые старики. Им все равно помирать. Тайком курят. Старик Акбаров курит, старик Султанов Наби курит.
   – А его брат? – спросил Сергей.
   – Тураб? Тихий человек, правильный.
   – И Тураб курит, – вмешался один из парней. – Тихо курит…
   – Нет, нет, – перебил его другой. – Тураб не курит.
   – Нет… нет… – поддержали его вокруг.
   – Вы говорите, разные люди приезжали, – сказал Сергей. – А вот этого человека кто-нибудь видел?
   Он вытащил фотографию Карима и передал ближайшему из парней. Фотография пошла по рукам. Ее внимательно рассматривали, переговариваясь, пересмеиваясь между собой, видимо отпуская шутки. Веселый, живой, энергичный народ собрался у Мукумова.
   Сергей следил за выражением их лиц. Нет, кажется, никто не узнавал Карима. Или он приезжал не сюда? Но район определен точно, в этом не было сомнения. А впрочем…
   – Не видели такого, – сказал последний из парней, к которому попала фотография, возвращая ее Сергею. – Никто не видел.
   – Разрешите, – попросил неожиданно Мукумов и, повертев фотографию в руках, задумчиво произнес: – Видел такого. Видел, конечно. В чайхане сидел. Кушал, конечно.
   – Вы не ошибаетесь? – настораживаясь, переспросил Сергей.
   – Да, видел, – уже уверенно повторил Мукумов. – Давно было. Месяц назад, наверное.
   Итак, Карим появлялся здесь. Это было очень важным открытием. Но почему никто из ребят не видел его? Скорей всего, они просто не запомнили ту случайную встречу. А у Мукумова профессиональная память. Да, скорей всего, это так.
   – К кому же он все-таки приезжал?.. – досадливо произнес Сергей. – Вот ведь что главное сейчас.
   Он снова переменил позу. С непривычки ему было неудобно сидеть на подушках.
   – Давай еще посмотрим, – предложил один из парней.
   И снова пошла по рукам маленькая фотография.
   «Теперь уж они его запомнят, – подумал Сергей. – Поздно только».
   – Кто же еще в ваших кишлаках может торговать гашишем? – спросил он.
   Начали перебирать одного за другим жителей окрестных кишлаков. Парни заспорили, загорячились, невольно снова переходя на родной узбекский язык.
   – Есть, конечно, один человек, – с сомнением в голосе произнес наконец Мукумов. – Пустой человек. Телля Рахимов зовут. Жену бросает, конечно. Детей бросает. Пьянствует. В Самарканде на базаре день живет, еще день живет. Приезжают к нему… Надо проверить, конечно.
   – А сейчас он здесь? – спросил Сергей.
   – Надо проверить, – решительно повторил Мукумов и обратился к одному из парней: – Давай, Назир, к нему зайди. Сейчас зайди. Сосед ваш этот Рахимов. Утром его в чайхане видел. Много ел. Очень много. Гляди: дома он, гости есть?
   Парень пружинисто вскочил и, кивнув, исчез за дверью.
   – А ты, Асаль, – обратился Мукумов к другому парню, – в чайхану сбегай. Смотри туда, смотри сюда, кто сидит? Шофер там с машиной из Самарканда, конечно. Пусть смотрит, если машина с ташкентским номером пройдет. Пусть задерживает, документы проверяет. Сержант в форме имеет право, конечно, – повернулся он к Сергею. – Утром я сам смотрел.
   Сергей утвердительно кивнул.
   Потом Мукумов вышел и через некоторое время вернулся со старшим сыном. В руках у них были дымящиеся миски с мясом.
   – Кушайте, конечно. Свежий барашек, молоденький, – сказал, улыбаясь, Мукумов. – В честь дорогих гостей.
   Он снова вышел и вер-нулся с двумя кувшинами.
   – Водка нет, коньяк нет, – все так же улыбаясь, объявил он. – Наше узбекское вино. Очень хорошее вино, конечно.
   Все охотно придвинулись к столу.
   – Ну это уж вы зря… – смущенно сказал Сергей.
   – Как так зря? Что значит зря? – удивился Мукумов. – Кушайте. Довольны будете. Еще раз к нам приедете. – Он снова заулыбался. – В Ташкенте такого барашка нет, конечно. И в.Москве нет. Я там был. Наш ресторан там есть. Хороший ресторан, конечно, «Узбекистан» называется. Нет такого барашка там, конечно. И вина такого нет. Вот, пожалуйста.
   Сергей засмеялся и уже подставил было свой стакан, чтобы ему налили вина, как дверь с шумом распахнулась.
   На пороге появился раскрасневшийся, взволнованный Ибадов. Отыскав глазами Сергея, он торопливо доложил:
   – Вот, Сергей Павлович. Задержали мы его. – И повернувшись к Мукумову, добавил: – Ваш комсомолец помог. Замечательный парень, честное слово.
   – Погодите, Мурат. Рассказывайте все по порядку, – нахмурился Сергей, опуская на стол пустой стакан.
   – Садись, товарищ, – торопливо сказал Мукумов, бросив подушку возле себя. – Не надо стоять. Садись.
   Ибадов, еще не отдышавшись, опустился на подушку, поджав под себя ноги. Обувь он по привычке оставил в прихожей.
   – Значит, так, – начал он. – Разыскал я сначала старика Акбарова. Увидел он у меня «куклу»…
   …Увидев «куклу», старик Акбаров действительно «задрожал», как и предсказывал Мукумов. Долго они с Ибадовым осторожно прощупывали друг друга и плели хитрые словесные кружева, пока Акбаров наконец не объявил, что может помочь приезжему человеку. И повел его к Рахимову. Тот в дом их, однако, не пригласил, и они вели разговор во дворе около овчарни. Рахимов оказался пьян, и старик Акбаров очень ругал его за это. А Ибадов осторожно намекнул, что если его опередили люди из Ташкента, то он не обидится и придет в другой раз. Тут Рахимов, почему-то испугался, это Ибадов точно заметил. И всякие подозрения закрались ему в голову, даже такое, что Рахимов и есть тот родственник. Об этом Ибадов сразу подумал. Пока они беседовали, пришел какой-то парень. Ворота ему открыл уже не сам Рахимов, а его сын. Пришедший вел себя очень строго и, видно что-то узнав от сына Рахимова, спросил: «Где твой гость, Телля? Говорить с ним хочу». Ибадов сразу насторожился, а Рахимов сказал, что никакого гостя у него нет. «Неправда, Телля, – сказал пришедший. – Мне уже Ташпулат сказал про него». Тогда Рахимов испугался и сказал, что никакой это не гость. Он к.кому-то другому приехал, но дома его не застал и ночевать попросился. Что он, Рахимов, знать не знает этого человека и к кому он приехал тоже и, пожалуйста, может его показать. И Ташпулат сразу подтвердил, что и он не знает этого человека. А старик Акбаров рассердился и сказал, что пришедший совсем еще молодой и мешает беседе почтенных людей. А тот заявил, что его послал товарищ Мукумов. И тогда все пошли в дом. А там оказался… Карим!
   – Карим? – недоверчиво переспросил Сергей.
   – Он самый, Сергей Павлович, – с торжеством подтвердил Ибадов. – Точно Карим, вылитый.
   – Где он сейчас?
   – Здесь, во дворе. Назир его стережет. Мы его тут же задержали. Для проверки документов как будто. Не хотел идти. Кусался даже. Нож хватал. Пришлось мне удостоверение показать. – Ибадов ослепительно улыбнулся: – Старика Акбарова чуть удар не хватил.
   – Та-ак… Повезло нам, ничего не скажешь. Крупно повезло.
   Сергей задумчиво потер подбородок. Он еще не знал, какое открытие ждет его впереди.
   Комсомольцы сидели строгие, настороженные, молчаливые, понимая, что случилось что-то важное, может быть, то самое, ради чего и приехал к ним этот человек из Москвы.
   Мукумов, хмурясь, взял лежавшую рядом фуражку.
   Сергей повернулся к нему:
   – Мог бы я где-нибудь поговорить с задержанным?
   Мукумов поспешно поднялся:
   – Можете, конечно, товарищ полковник. Комната есть, конечно.
   Они вдвоем вышли в прихожую, и Мукумов отворил какую-то дверь. За ней оказалась точно такая же комната, только поменьше, с раскрашенным в разные цвета потолком, с пестрыми шелковыми сюзане на стенах и паласами, устилавшими пол, у стены стоял полированный платяной шкаф и стол, видимо из того же чешского гарнитура.
   – Хорошо бы пару стульев, если возможно, – не уверенно произнес Сергей, боясь обидеть хозяина своей просьбой.
   – Можно, конечно, – понимающе откликнулся Мукумов. – Сейчас Аскад принесет. А я, – он надел фуражку, – приведу задержанного, конечно.
   – Погодите. Пусть сначала зайдет Ибадов.
   – Слушаюсь.
   Ибадову Сергей торопливо сказал:
   – Немедленно свяжитесь с Ташкентом. Из райотдела, он тут недалеко. На машине подскочите. Пусть побыстрее узнают у матери или сестры Карима, какой их родственник живет здесь, в кишлаке. Мы совсем это упустили. А они должны знать. Дождитесь ответа и сразу сюда, назад.
   – Рахимова им называть?
   – Нет. Пусть сами его назовут.
   – Понятно, Сергей Павлович.
   Мурат стремительно повернулся и исчез за дверью.
   А через несколько минут Мукумов ввел в комнату высокого, худого парня в синей перепачканной нейлоновой рубашке с короткими рукавами и узких модных серых брюках. Сергей узнал его. Такое же, как на фотографии, тонкое, нервное лицо под шапкой черных, спутанных волос, густые брови, большие хмурые глаза, родинка на левой щеке. И только расплывшийся под глазом синяк делал это лицо почти неузнаваемо разбойничьим.
   – Здравствуйте, Сафаров, – сказал Сергей. – Моя фамилия Коршунов. Садитесь, поговорим.
   Парень бросил на него быстрый враждебный взгляд из-под насупленных бровей и, продолжая стоять, отрывисто спросил:
   – Почему меня задержали, на каком основании?
   – Сейчас узнаете. Садитесь же.
   – Не желаю садиться!
   – Как угодно. К кому вы приехали сюда в кишлак?
   – Ни к кому. Слыхал об этом месте, вот и приехал
   – Зачем?
   – Просто так. Никого это не касается. Что, ездить нельзя, да?
   – Здесь живет ваш родственник?
   – Никакой родственник здесь не живет.
   – А раньше зачем вы сюда приезжали?
   – Не приезжал я сюда раньше.
   – Неправда, – покачал головой Сергей. – Приезжали. Вас тут видели. Рахимов утверждает, что вы приехали к какому-то человеку, но не застали его дома. Это верно?
   – Придумал я этого человека, – хмуро ответил Карим, глядя в сторону. – Чтоб ночевать пустил.
   – Придумали? И Дине придумали, что у вас тут родственник живет?
   – Дине?..
   Карим, вздрогнув, пристально посмотрел на Сергея.
   – Да, Дине. Ну вот что. Не будем играть в прятки. Садитесь и слушайте. Я, как и вы, приехал сюда не случайно. Садитесь.
   Карим послушно опустился на стул. Он был подавлен и сбит с толку.
   Сергей продолжал:
   – Впервые я познакомился с вами, Карим, правда заочно, еще зимой, когда вы с Рожковым приезжали в Борск, к Семенову. Вы помните ту поездку?
   – Не… помню…
   – Придется вспомнить. Рожков арестован. И Семенов тоже. И ваш ташкентский родственник, Якубов. Все вы это знаете, Каримов. У них конфискован гашиш. А его привозили вы. Отсюда. И вы не задержаны, Карим. Вы арестованы. Мы доставим вас в Ташкент. Но прежде я должен знать, кто ваш родственник здесь, у которого вы покупали гашиш. Вас посылал Якубов.
   Что-то дрогнуло в лице у Карима, нервно скривились губы, еще больше прищурился чуть заплывший от синяка глаз, в уголке его задергалась жилка.
   – Э-э… ничего… не знаю, – процедил он.
   – Надо подумать, – спокойно возразил Сергей. – Надо все взвесить, Карим. Между прочим, Дина вам написала письмо…
   – Она тоже… арестована?
   – Была. Сейчас она дома.
   – Э-э, врете, – махнул рукой Карим.
   – Ну, увидите сами. Так вот, Дина написала вам письмо. Когда еще была арестована. Поэтому письмо попало ко мне. Она написала вам вот что.
   Сергей почти слово в слово передал содержание письма.
   Карим слушал, не поднимая головы, безвольно опустив плечи.
   – А вам не хочется жить спокойно? – спросил Сергей. – Жить честно? Дина больше не хочет этих денег. И с вами она простилась. Первая. Хотя… Впрочем, вы сами увидите это письмо. Она вам его пришлет, наверное. Там она с вами прощается. Но она еще и благодарит вас за любовь к ней. А ведь эта любовь принесла ей столько горя, столько разочарований.
   – Я тоже… благодарю… – стиснув зубы, произнес вдруг Карим, не отрывая глаз от пола. – Не думайте…
   – Ну, ну. Тем более, значит, надо все взвесить в своей жизни, Карим. И решить, что будет дальше. Сейчас именно такой момент, Карим. Может быть, самый ответственный момент. И, я думаю, еще не поздно кое-что исправить. Да, я так думаю. Ведь посмотрите, с кем вы связались. Рожков убил вашего друга Толю Гусева. Осталась Галя, остался сын. Толя не хотел тех денег. И он решил вернуться к Гале, вы знаете. И вот его нет. Рожкову велел это сделать Якубов. Он искалечил и вам жизнь, и Дине тоже. Он тоже убивал людей. Вот с кем вы оказались рядом. Подумайте, Карим. Подумайте. Ведь вы не такой, как они. И вам еще долго жить.
   Сергей с трудом сдерживался. Злость и сострадание переполняли его. Такой парень… Гибнет такой парень! Разве можно это допустить? Из-за проклятых денег, из-за собственной глупости, упрямства, слабости. Из-за чего еще, черт возьми? Как добраться до того благородного, чистого, что еще осталось у него в душе? Как разбудить в нем эти уснувшие чувства? И есть ли они вообще? Впрочем, они есть, есть – это точно. Но удастся ли добраться до них, вот вопрос. Беда в том, что нет времени разобраться в этом парне. Как он жил, кто окружал его. Пока нет времени. Надо спешить.
   Сергей вздохнул.
   – Подумайте, Карим. Я вас сейчас оставлю. Скоро мы поедем. Перед этим мы еще раз поговорим. Если захотите, то начистоту.
   Карим продолжал угрюмо молчать.
   Сергей вышел из комнаты.
   А спустя час возвратился Ибадов.
   Комсомольцы уже разошлись. В большой комнате находились только Сергей и Мукумов. В мисках стыла баранина. В кувшинах не убавилось вина.
   – Все верно, Сергей Павлович, – устало сказал.Ибадов, опускаясь на подушку. – Товарищ Нуриманов сам выяснил. У Сафарова нет здесь родственника.
   – Та-ак, – медленно произнес Сергей. – Выходит, и у Якубова тоже?
   – Выходит, так, Сергей Павлович.
   Сергей посмотрел на Мукумова:
   – К кому же он тогда приехал, этот парень? Неужели к Рахимову все-таки?
   Мукумов покачал головой:
   – Пустой человек. Несерьезный человек, конечно. Пьяница. Семью бросает. По базарам живет. Дела с ним вести никто не будет, конечно.
   – Кто же тогда остается? – спросил Сергей. – Ведь к кому-то этот парень приехал.
   – А ночевать попросился к Рахимову, – добавил Ибадов.
   Мукумов потер лоб:
   – Я так полагаю. Верно он говорит, конечно. Не застал он того человека. Я велел ребятам обойти весь кишлак, конечно. Узнать, кого дома нет. Кто уехал. Того человека дома нет. Все узнал, мог убежать, конечно. – А что? – загорелся Ибадов. – Очень верно. Молодец Мукумов. Аи, молодец!
   Вскоре стало известно, что из кишлака исчез тихий, правильный, стыдливый человек Тураб Султанов, тот самый, который так стыдил своего брата Наби, когда того судили три года назад. Наби тогда рвал на себе бороду и кричал, что «дает третий развод». Тихий, стыдливый его брат, оказывается, последний «развод» этому черному делу давать не собирался.
   Карим при новом разговоре с Сергеем, когда тот назвал ему имя исчезнувшего старика, мрачно и коротко сказал:
   – К нему приезжал. Да.
   – Вас Якубов к нему посылал?
   Карим как-то странно посмотрел на Сергея и, поколебавшись, ответил:
   – Не знаю…
   И Сергей почувствовал, что парень не врет, что он действительно не знает, кто его посылал, хотя приказы он получал, конечно же, от Якубова.
   И в этот момент у Сергея впервые вдруг закралось подозрение, страшное подозрение, которое ставило под вопрос всю проделанную до сих пор работу. И как ни гнал его от себя Сергей, как ни убеждал себя, что все это только кажется ему, что это никак не укладывается в ту четкую схему, которая уже выявлена, которая доказана, но уже и эта схема начинала казаться ему порочной в каком-то неуловимом еще звене. Он почти зрительно видел, как она шатается, как грозит рухнуть, и тогда под ее обломками окажутся и Сергей, и его товарищи, и само дело, на которое они положили столько труда и сил.
   Сергей, ступая по мягкой кошме, пересек прихожую и вошел в большую комнату. Там никого не оказалось. В царившей полутьме было видно, что миски с бараниной убраны. На столике стояли лишь кувшины и тарелки с миндалем и лепешками. Сергей опустился на одну из подушек.
   Да, все так ясно было в Ташкенте, казалось, что он дошел до последнего звена в преступной цепочке и ядовитый паук из своего угла уже не протянет больше опасной нити. Да, казалось. И надо было приехать в этот далекий кишлак, чтобы все вдруг переменилось. Нет больше уверенности, нет убежденности. Карим сказал: «не знаю», И вот уже Сергей ясно чувствует, что и он чего-то не знает. Звено… выпало какое-то звено… какой-то человек. Кто он?.. Неведомый, мелькнувший где-то на заднем плане Борисов?.. Узбек по имени Николай Борисов, укравший паспорт у настоящего Борисова… а тот работает в таксомоторном парке… Снова этот парк… Нельзя повторять ошибки Валькова. Он тогда упустил второстепенные, как ему казалось, связи Гусева… И сейчас второстепенная фигура мнимого Борисова. И еще что-то, что-то еще…