Адлер Элизабет. Персик

   Жерар настоял на том, чтобы вся семья завтракала вместе, это была единственная возможность увидеть всех сразу, в одном и том же месте, в одно и то же время. Какое счастье, думала Эмилия, наливая себе кофе, что Жерар быстро окреп физически после всего, что ему пришлось пережить в трудовом лагере, хотя она знала, что забыть это он не сможет никогда. Жерар еще недостаточно окреп, чтобы вернуться к своей работе, но последнее время она все чаще заставала его за чертежной доской, где он что-то набрасывал, зарисовывал. Жерар потихоньку поправлялся. Если бы только Лоис чувствовала себя хоть немного лучше. Невозможно было смириться с тем, что ее блестящая Лоис постоянно поражавшая всех, до конца своей жизни теперь останется странно тихим существом, запертым в одиноком мире своего сознания, отгороженная от счастья и боли внешнего мира.
   – Доброе утро. – Неслышно, на цыпочках, подойдя, к Эмилии, Пич обвила руками шею матери и поцеловала ее. Эмилия почувствовала запах моря от ее кожи.
   – Ты уже искупалась? – улыбнулась Эмилия.
   – Э… – С бокового столика Пич взяла себе кусочки папайи и дыни. – У меня было свидание в семь часов.
   – Свидание? Ты имеешь в виду – с мальчиком? – рассмеявшись, спросила Эмилия.
   – Конечно, мама. С девочками не назначают свиданий, – насмешливо ответила Пич. – Я познакомилась с ним вчера в отеле. Он потрясающе ныряет и обещал научить меня.
   Эмилия с болью осознала, что Пич скоро станет взрослой. Она и сейчас выглядела намного старше своих двенадцати лет. Они были разлучены так много лет, и тем не менее Пич хочет вернуться в Европу. Жерар твердо отказал ей.
   – Когда тебе будет четырнадцать лет, мы поговорим об этом, а пока нам хотелось бы, чтобы ты жила с нами.
   Но Эмилия знала, что сердце дочери осталось в Швейцарии, в школе, где она училась.
   Пич подняла голову, чтобы вошедший с газетами Жерар поцеловал ее.
   – Где Лоис? – удивился он. Лоис и пунктуальная Миц всегда первыми выходили к завтраку, заставляя всех остальных торопиться.
   – Она опаздывает, – заметила Пич. – Наверное, из-за моего сюрприза.
   Неожиданно ей пришло в голову, что Лоис может и не понравиться то, что она для нее приготовила, но даже отрицательные эмоции лучше привычного равнодушия.
   – А вот и мы, – проговорила Миц, ввозя Лоис в кресле-каталке.
   – Боже мой, Пич! Это великолепно! – воскликнула Эмилия.
   Пич украсила металлическое основание кресла яркими разноцветными ленточками, обмотав его и оставив маленькие кончики развеваться по ветру. Спинку сиденья оклеила шелком цвета морской волны, который срезала с самого шикарного парижского вечернего платья Эмилии, и покрыла подушки золотисто-желтым кружевом. Бриллианты и изумруды, которые она взяла из шкатулки матери, прикрепила по углам подушек и украсила место для ног ярко-зеленым бархатом.
   – Это трон Лоис, – возбужденно произнесла Пич. – Трон для тебя. А ты – принцесса.
   Эмилия видела, что глаза Пич светятся любовью к сестре, когда она говорила с ней. И глаза Лоис тоже ожили и стали очень яркими. По щекам покатились слезы.
   – Пич, – сказала Лоис тихим, немного хрипловатым голосом, оттого что так давно уже не разговаривала. – Пич, – Сказала она снова, на этот раз немного громче. – Пич…

29

   Все называли этот город городом автомобилей. Он действительно был ошеломляющ. Заводы Детройта работали день и ночь, чтобы насытить растущие потребности страны, а после войны Америке потребовались новые блестящие машины. Гигантские корпорации Форда, Крайслера, «Дженерал Моторс», «Ю.С.Авто» и «Грейт Лейке Моторс корпорейшн» были как пчелиные матки, жужжащие в центре делового улья города, на который работала целая сеть мелких заводов и мастерских, производивших инструменты, гайки, задвижки, батарейки, краску – все, что может понадобиться, чтобы обеспечить стабильность работы гигантских производительных линий, которые ежегодно выпускали тысячи автомобилей.
   Ноэлю потребовалось две недели, чтобы добраться туда. Две бесконечные недели дорог с препятствиями, путь по железной дороге в компании Нищих и бродяг, две недели ноябрьских холодов, почти без сна и без еды. Он добрался до Детройта накануне ночью в кабине грузовика, который что-то перевозил и возвращался порожняком. Водитель – молодой парень лет двадцати пяти или около того. Он отбывал воинскую повинность в Пятом бронетанковом соединении и был среди первых воинов-освободителей, которые вошли в Париж. Он не давал Ноэлю спать, рассказывая, как это было грандиозно, какие были красивые девушки, сколько он выпил бренди и шампанского. Победить – это великолепно, просто великолепно! У Ноэля слипались глаза, до того ему хотелось спать, тепло разливалось по всему телу, и в то же время он не мог понять, кому и зачем нужен Париж, когда на земле существует такой город, как Детройт. Водитель был славным парнем, он сразу оценил старенькую потертую одежду Ноэля, понял, что тот дрожит от холода, и спустя час, когда остановился пообедать, купил яйца, бекон, булочки и три галлона дымящегося горячего кофе. После еды Ноэль уже не мог бороться со сном. Пару часов он продремал, просыпаясь, когда после гладкого шоссе грузовик останавливался на светофорах и снова трогался.
   – Ты ищешь работу? – спросил водитель, ожидая, когда дадут зеленый свет, чтобы ехать дальше.
   – Ты можешь что-нибудь подсказать?
   – Заводы переполнены, а людей, которые ищут работу, сейчас очень много – большинство вернулось с войны и им нужна обычная работа. У них есть привилегии. Тебе лучше попытать счастья в каком-нибудь маленьком местечке, где делают запчасти для автомобилей. Я могу сказать, куда тебе лучше поехать.
   – Нет, – твердо сказал Ноэль, – я хочу поехать туда, где делают автомобили.
   Водитель удивленно посмотрел на него.
   – Послушай, малыш, работа есть работа – несколько долларов в кармане в конце недели, и ты будешь чувствовать себя человеком, и не важно, как ты их заработал – изготовляя задвижки или устанавливая их на машины.
   – Я хочу работать с машинами, – упрямо повторил Ноэль. Водитель пожал плечами.
   – Ладно, малыш, в конце концов, это твое дело. Так как он ехал в компанию «Дженерал Моторс», то высадил Ноэля там и показал, к каким воротам нужно идти, чтобы попасть в контору по найму служащих. Водитель пожелал ему удачи. Но удача покинула Ноэля.
   – Попробуй еще раз завтра утром, – посоветовал ему парень на воротах. – И приходи пораньше, малыш.
   Ноэль провел холодную ночь, свернувшись калачиком у двери рядом с заводом, боясь уйти на случай, если проспит и опять опоздает в контору. Жизнь города просто потрясла его. Этот рассвет многое перевернул в его сознании, и запущенные грязные улицы, по которым бродил Ноэль, стали вместо бесконечных полей пшеницы новым символом одиночества.
   На следующий день он опять не нашел работу.
   – Попробуй обратись в контору по найму рабочих на заводы «Крайслер», может, они нанимают.
   Ноэль чувствовал ужасную слабость и не был уверен, доберется ли он до завода «Крайслер». На последние 25 центов он купил на улице пирожок и бумажный стаканчик кофе с тремя ложками сахара и устроился со всем этим в проеме двери, защищавшей от ледяного ветра. Затем пустился в путь. Горячий сладкий кофе и пирожок подкрепили его, дав силы, которые были так нужны. Казалось, он ходил часами. Город погружался в сумерки, и сношенные кроссовки не спасали ноги от сырости и холода. Ноэль посмотрел на свои ноги, Новые высокие кроссовки, полученные в приюте, были серыми и в пятнах. Подняв ногу, он взглянул на подошву. Ребристая подметка стерлась, стала гладкой и тонкой. Засунув руки в карманы серого пиджака, чтобы согреться, он огляделся. Ноэль уже не сомневался в том, что заблудился. По обеим сторонам тихих улиц выстроились высокие безликие дома, пустые окна контор освещались огнями, а служащие уже давно разъехались по своим комфортабельным пригородным домам, где их ожидали жены и дети, кусок мяса к ужину и красное вино или пиво, чтобы скрасить холодный зимний вечер или просто согреться. Ледяной ветер хлестал по лицу, из глаз Ноэля текли слезы. Повернувшись спиной к ветру, он с отчаянием смотрел на пустую улицу. Появилась машина, ехавшая в его сторону, и, остановившись на светофоре, посигналила ему. Удивленный Ноэль, подняв голову, увидел, что из окна машины на него смотрит мужчина.
   – Эй, малыш, ты потерялся?
   Ноэль переступил с ноги на ногу.
   – Да, – пробормотал он, опустив голову, – что-то вроде того.
   – Куда ты направляешься? Может, подвезти тебя?
   Это был белый «крайслер» с хромированной отделкой, которая сверкала в уличных огнях. Ноэль увидел, что чехлы сидений из черной кожи, это было очень красиво.
   – Я пытаюсь попасть на завод «Крайслер», – сказал он, направляясь к машине.
   Мужчина присвистнул:
   – Да, ты существенно сбился с пути.
   Ноэль стоял на тротуаре рядом с машиной, немного наклоняясь вперед. Резкий желто-оранжевый свет светофора озарил его худое лицо, впалые щеки, выхватил широкие, растрескавшиеся на морозе губы и волевой нос. Серые глаза горели, выражая страх, неуверенность, восхищение, когда загрубевшей ладонью он гладил сияющую поверхность машины.
   – Садись.
   Ноэль обежал вокруг машины, быстро сел, так как уже переключился светофор, громко хлопнул дверцей, и машина тронулась. Ноэль внимательно оглядел своего спасителя. Это был высокий мужчина, седовласый, уверенность чувствовалась в каждом его движении. Он явно выделялся своей незаурядностью и напоминал помощников исполнительных директоров или редакторов журналов, хотя и начинал полнеть, подумал Ноэль, инстинктивно подтягивая живот, хотя у него самого не было ни грамма лишнего жира.
   – Как тебя зовут? – Светло-голубые глаза мужчины мгновенно отметили его брюки в пятнах, тонкий пиджак, дешевый шерстяной шарф, обмотанный вокруг шеи.
   – Ноэль.
   – Ноэль, а дальше?
   Ноэль заколебался, а мужчина улыбнулся.
   – Все в порядке, – сказал он. – Это не важно. Я – Скотт Харрисон. Рад познакомиться с тобой, Ноэль. Ноэль молчал, не зная, что ответить.
   – Ты давно в дороге?
   Вопрос застал его врасплох.
   – Пару недель, – пробормотал Ноэль. Роскошная машина остановилась на светофоре, двигатель тихо урчал, и Скотт включил радио.
   – Семичасовые новости, – объяснил он.
   Ноэль откинулся на подушки, проведя потихоньку рукой по гладкой поверхности сиденья, вдыхая опьяняющий запах кожи и легкий лимонный запах одеколона Скотта. Ноэль ужаснулся, неожиданно осознав, насколько сам он грязный и как, должно быть, ужасно выглядит.
   Машина поехала дальше, Скотт приглушил радио.
   – Ничего особенного, – сказал он. – В Детройте все еще делают машины, это единственное, что имеет здесь значение. Новости закончились, зазвучала мягкая музыка квартета Моцарта. Скотт расслабился.
   – Это гораздо лучше, – со вздохом удовольствия сказал он, сворачивая на широкое шоссе. Они проехали огромный, освещенный огнями рекламный щит, который информировал о количестве машин, произведенных в этом году, каждую минуту изменяя цифру, так как все новое количество машин сходило с производственных линий.
   – Неужели это правда? – удивился Ноэль.
   Скотт засмеялся.
   – Конечно. Это город автомобилей, Ноэль, великое время. Он слегка покосился в сторону своего молодого спутника.
   – Ты надеешься найти работу на заводах «Крайслер»?
   – Да, я пытался на «Дженерал Моторс», потратил на это два дня, и ничего не получилось. Я не могу больше болтаться. Я должен найти работу.
   Скотт задумался.
   – Ты голоден? – наконец-то спросил он.
   – Есть немножко, – ответил Ноэль, чувствуя себя очень неловко.
   Скотт свернул с большого шоссе, направляясь к кафе, где продавали гамбургеры. Ярко-желтая неоновая вывеска выделялась на ночном небе.
   – Двойной гамбургер, жареный картофель и шоколадный коктейль, – опуская окно, сказал он официантке.
   Ноэль почувствовал, что рот наполняется слюной от одного только запаха еды. В желудке что-то сжалось от ледяного коктейля, и он жадно откусил от гамбургера. Справился он с ним за две минуты, и Скотт попросил официантку принести еще один. У мальчика было очень странное выражение лица – затравленное, но при этом очень волевое. Он был худ, вернее, истощен, но двигался и держался как атлет. Скотт поинтересовался, откуда тот сбежал, но на ответе не настаивал.
   – Сколько тебе лет, Ноэль? – Он зажег сигарету, дожидаясь, пока Ноэль дожует.
   – Шестнадцать, – солгал Ноэль, не задумываясь. За несколько последних недель он достаточно часто делал это.
   Скотт выпустил дым из ноздрей, удобно откинувшись на кожанное сиденье.
   – Я знаю кое-кого из персонала на «Крайслере», – сказал Он. – Если хочешь, я могу позвонить и замолвить за тебя словечко.
   Ноэль даже перестал жевать.
   – Вы можете это сделать? – спросил он с благоговейным трепетом.
   – Конечно. – Скотт задумчиво посмотрел на него. – Но тебе следует привести себя в порядок, прежде чем отправиться туда.
   У Ноэля упало сердце. Не доев гамбургер, он положил его обратно в коробочку и стал смотреть из окна машины куда-то через улицу. Весело раскрашенные вымпелы, украшающие бывшие в употреблении машины, развевались на ветру, машины сияли, освещаемые Огнями, а цены на них, обозначенные на щитках ветрового стекла, составляли такие суммы, что Ноэль и представить не мог – возможно ли зарабатывать подобные деньги.
   – Все в порядке, – понимающе сказал Скотт, – я догадываюсь о твоем положении. Послушай, малыш, у меня есть квартира здесь, в городе, – я бываю в ней, когда мне приходится допоздна задерживаться на работе. Моя жена и дети живут за городом, но иногда мне сложно возвращаться. Как насчет того, чтобы поехать ко мне? Ты сможешь принять душ, немного почистить одежду, отдохнуть. Утром я провожу тебя на завод «Крайслер».
   Ноэль заколебался.
   – Доедай гамбургер, – сказал Скотт, отъезжая – Поедем домой. Выпьем и поговорим о твоей работе.
   Его квартира находилась в высоком скромном доме, на нижних этажах которого расположились офисы. В коридоре никого не было. Они поднялись на 15 этаж, Ноэль шел за Скоттом по коврам коридора, дожидался, пока тот справится замком тяжелой, отделанной деревом двери.
   – Входи, – бросил ему Скотт через плечо, кладя пальто па стул и ставя рядом кожаный кейс. – Что ты хочешь, сначала выпить или принять душ?
   Ноэль никогда в жизни не пил, поэтому решил сначала принять душ.
   Ванная комната была небольшой, но роскошной, и, тщательно закрыв за собой дверь и сняв одежду, Ноэль встал под блаженно-горячую воду. Он подставлял воде спину, живот, наслаждаясь теплом, которое охватывало все его существо, давая отдых уставшим нервам. Ноэль не хотел больше никогда мерзнуть. Он смывал двухнедельную грязь дороги с тела, ногтей, волос. Очень довольный тем, что, наконец, вымылся, вышел из-под душа и вытерся огромным, восхитительно белым полотенцем.
   – Эй, Ноэль, – послышался голос Скотта из-за двери. – Здесь для тебя халат! Почему бы тебе пока не надеть его, а мы посмотрим, Что можно сделать с твоей одеждой?
   Ноэль завернулся в халат в черно-белую полоску. Ткань была очень тонкой, но в то же время теплой и мягкой. На этикетке он прочитал: «100% натуральный кашемир». Интересно, подумал он, что такое кашемир? Но что бы это ни было, халат ему очень понравился. Улыбаясь, он вышел из ванной, оставив свою грязную одежду брошенной на полу.
   Голубые глаза Скотта быстро оценили его.
   – Что ты будешь, Ноэль? – Он жестом указал на стол и поднос с бутылками. Виски, красное вино? Или ты пьешь мартини, как я?
   Скотт держал в руке не очень большой стаканчик с прозрачной жидкостью, и Ноэль решил, что такое количество он сможет осилить.
   Ноэль сидел на белой софе со стаканом мартини в руке, глядя в окно на огни Детройта, совсем другого Детройта, чем тот, что он видел предыдущей ночью, свернувшись калачиком в проеме двери и меряя улицу шагами, чтобы как-то согреться. Он отхлебнул из стакана и закашлялся. Мартини был ароматный, но очень крепкий. Ноэль специально покашлял еще, чтобы скрыть, каким неожиданно крепким оказался для него напиток.
   Скотт расхаживал по комнате со стаканом в руке и курил.
   – Ты похож на атлета, Ноэль, у тебя крепкие плечи, слишком крепкие для футбола. Чем ты занимаешься? Легкая атлетика? Бейсбол?
   – Бокс. – Глаза Ноэля загорелись энтузиазмом. – Однажды я даже выиграл приз.
   – На самом деле? Где это было, в школе? – Скотт отвел глаза, но его вопрос попал в самую точку.
   – Да, как раз перед тем, как я ее закончил, год назад, – солгал Ноэль, сделав большой глоток мартини. На этот раз он понравился ему больше.
   Скотт сел рядом с ним на софу, разглядывая его. Парень был жилистый, за его худобой скрывалась сила, и сейчас, когда он одет в тонкий халат, это особенно заметно. И у него такое интересное лицо – несмотря на худобу, в нем было что-то сильное и мужественное, волнующе-необычное для такого молодого человека. Сколько ему лет? Шестнадцать? Скотт отбросил этот ненужный вопрос.
   У Ноэля разболелась голова, глаза жгло как огнем. Несмотря на горячий душ и теплую комнату, его знобило.
   – С тобой все в порядке? – резко спросил Скотт.
   Краска отхлынула от лица Ноэля, стакан выпал из рук, его содержимое разлилось по толстому серому ковру.
   – Я не знаю, – ответил Ноэль, – Я не знаю, в чем дело, думаю, я просто устал, не спал три ночи.
   – Тогда тебе лучше поспать, – холодно сказал Скотт. – Спальня – вон там, ты сам справишься? Он понял, что Ноэля что-то смущает.
   – Я буду спать здесь, – быстро добавил он. – Я так часто делаю, когда остаются друзья. Пойди выспись как следует. Мы еще поговорим обо всем утром.
   Он помог Ноэлю пройти через комнату, слегка поддерживая его, дождался, пока тот устроился в постели и закрыл глаза. Выключив свет, Скотт вернулся к столу с напитками и налил себе еще мартини. Стакан Ноэля лежал на ковре, Скотт поднял его и поставил на поднос.
   Когда Ноэль проснулся, в комнате было светло. Он почувствовал запах кофе и услышал, что где-то тихонько работает радио. Все еще в прекрасном кашемировом халате, он прошел через гостиную на крошечную кухню. Скотт пил сок и следил за закипающим кофе.
   – Привет, – сказал Ноэль.
   – Чувствуешь себя уже лучше? – улыбнулся Скотт.
   – Я чувствую себя просто прекрасно, – ответил Ноэль, беря стакан с соком.
   – Вот что я тебе скажу. – Скотт посмотрел на часы. – Я через минуту должен уходить. Почему бы тебе сегодня не отдохнуть здесь, ты пока еще выглядишь довольно измученным. А я посмотрю, что тебе нужно из одежды, и куплю, что смогу, а завтра ты сможешь уже пойти узнать насчет работы. Выпей кофе, можешь брать все, что есть в холодильнике, прими душ. – Он усмехнулся. – Я вернусь около шести, и за хорошим куском мяса мы поговорим о твоей работе.
   Зазвонил телефон, нарушив тишину, в которой Ноэль обдумывал предложение. Скотт поспешил снять трубку, что-то негромко ответил, снова посмотрел на часы, и Ноэль услышал, как он сказал:
   – Да, хорошо, буду там в три часа. Хорошо. До свидания.
   Он положил трубку и вернулся на кухню.
   – Я должен идти, Ноэль. Я опаздываю.
   Скотт легко положил руки на плечи Ноэля, улыбаясь, и затуманенные глаза Ноэля встретились с его взглядом.
   – Знаешь что, – сказал Скотт, – можешь взять этот халат себе, тебе он больше идет. Увидимся вечером.
   Ноэль почувствовал его тяжелые руки на своих плечах, а через минуту он уже ушел.
   Ноэль осмотрелся. Окна, опоясывающие всю квартиру, служили рамкой для Детройта, который сейчас не казался таким грязным, каким он его видел накануне, а высокое зимнее солнце светило в чистом, по-зимнему синем небе. Ноэль бродил по шикарной квартире, открывая двери, заглядывая в шкафы, рассматривая безупречные костюмы и начищенные ботинки. На туалетном столике лежал конверт, адресованный мистеру Скотту Харрисону, вице-президенту рекламной компании «АРА» в Детройте. Рядом лежало немного мелочи. Ноэль пересчитал ее, не прикасаясь. Там было почти шесть долларов. Потом он пошел в ванную. Его одежда была там, где он ее оставил, и он оделся. Вернулся в кухню, налил себе кофе, заглянул в холодильник. Там было немного сыра – сорт, который Ноэль никогда не пробовал раньше, покрытый белой корочкой, баночка маслин, пакет молока. В буфете он нашел кукурузные хлопья и крекеры. Ноэль съел четыре чашки кукурузных хлопьев и выпил две чашки кофе. Потом намазал сыр на крекер и положил в пустую коробочку из-под хлопьев. Вернувшись в спальню, положил в карман мелочь. Поискав, нашел ручку рядом с телефоном и написал записку на обратной стороне конверта: «Скотт! Спасибо. Эти деньги я верну, там было пять долларов сорок пять центов. Ноэль».
   Обернувшись уже в дверях, он еще раз взглянул на теплую, солнечную квартиру. Еще в Мэддокском приюте Ноэль видел, какие отношения иногда бывают между мальчиками, и знал, чего ждет от него Скотт, если он останется. Скотт был обаятелен, добр и щедр. И квартира – шикарной и теплой. Так соблазнительно остаться… Быстро закрыв дверь, Ноэль поспешил к лифту. Лифт остановился перед ним, и Ноэль вошел, избегая смотреть на женщину, которая уже была в кабине. Неожиданно он догадался, что его бутерброды с сыром пахнут слишком сильно, и судорожно прижал их к себе. Сморщив нос, женщина немного отодвинулась. Ноэль упорно смотрел в пол. Он был рад, когда лифт остановился, и, дождавшись, когда женщина выйдет, выскочил из лифта, из подъезда и снова оказался на улицах Детройта.
   Когда прозвенел звонок на обеденный перерыв, Ноэль с облегчением отложил свой инструмент. Это происходило четыре недели спустя на заводе «Ю.С.Авто». Вытирая руки о кусок тряпки, Ноэль смотрел, как из ярких корпусов машин выбираются люди, работавшие на сборочном конвейере, складывают инструменты и как можно скорее направляются в столовую. Ноэль медленно шел за ними. Работа на конвейере начинала сводить его с ума. В дешевом общежитии, где у него была узкая кровать, его преследовали сны о сборочной линии длиной в девять миль. Яркие, до конца еще не собранные автомобили упорно двигались по конвейеру, и вооруженный гаечным ключом Ноэль отчаянно пытался установить задвижку или затянуть болт и всегда опаздывал. Это была всегда одна и та же работа, одна и та же дилемма – линия двигалась слишком быстро. Ему снилось, что линия движется все быстрее и быстрее, и он все время опаздывает, беспомощно наблюдая, как, сверкнув, машины проезжают мимо. Он просыпался весь в поту, дрожа от страха, не переставая испытывать чувство спешки и тревоги, в отчаянии стараясь попасть в ритм, боясь потерять работу, которую ненавидел. Работу, которую ему посчастливилось найти. Потому что каждую пятницу он получал чек. А сегодня была пятница.
   Ноэль стоял в очереди и, дойдя до прилавка, наполнял свой поднос едой. Устроившись в дальнем углу, он ел, опустив глаза в тарелку, ни на кого не глядя. Еда была вполне сносной, лучше, чем в Мэддоксе, и он плотно обедал, чтобы продержаться весь день и не тратить деньги вечером. Когда его смена заканчивалась, он шел в общежитие. Резкий холодный воздух освежал голову, давая ей отдых от шума и запахов завода. Вобщеежитии он принимал душ, переодевался в чистые рабочие брюки с карманом на груди и рубаху, направлялся в библиотеку, где просиживал до закрытия, читая о машинах и основателях автомобильной промышленности. Потом по холодным улицам возвращался в общежитие, раздевался и ложился на свою узкую кровать, не обращая внимания на товарищей по комнате, которые сидели и курили, разговаривая друг с другом при ярком свете лампы. Ноэль натягивал одеяло на голову и спал, снова видя свой ужасный сон, до тех пор, пока не приходило время вставать и повторять все сначала.
   Угрюмо поедая бобы, он упорно смотрел в свою тарелку. Послышалось шуршание бумаги – звук переворачиваемой сраницы. Ноэль оторвал взгляд от тарелки. Парень за соседним столиком был очень молод, лет восемнадцати, совершенно поглощенный своей книгой, он читал, не переставая жевать. У рабочих был всего лишь получасовой перерыв, и многие использовали его как возможность расслабиться, получить кратковременную передышку от опустошающей монотонности последних часов, обсуждая футбольные матчи, громко комментируя их и пересмеиваясь, но этот парень не отрывал глаз от книги. Ноэль украдкой взглянул на заглавие. Физика! Парень читал учебник физики! Почувствовав его взгляд, молодой человек оторвался от книги.
   – Зачем ты это читаешь? – Вопрос вырвался сам собой до того, как Ноэль осознал, что обращается к незнакомому человеку.
   – Я изучаю проблему стойкости металлов, – ответил тот, – сегодня у меня экзамен. Ноэль выглядел озадаченным.
   – В вечерней школе, – ответил парень на немой вопрос Ноэля. – Я хожу туда сразу после работы каждый день. Собираюсь когда-нибудь получить работу получше этой. – Он показал пальцем на сборочную линию. – Не хочу закончить жизнь в сумасшедшем доме, забивая воображаемые заклепки. – Он поднялся, собираясь уходить.
   – И что же ты хочешь делать? – спросил Ноэль. Парень сунул книгу под мышку, глотнул кофе и, когда прозвенел звонок, снова направился к конвейеру.