Страница:
Глава 16
Главное - не словить мордой первый удар, а там уже само накатит... Витим - Большая Чаша
Из темноты выплыло упрямое Лелькино личико. Русалка что-то говорила, быстро, но почему-то беззвучно. Потом замолчала, опустила глаза, не выдержала и рассмеялась. Сверкнули ровные белые зубки. Отвернувшись, подняла руку с гребнем и принялась расчесывать чудесные бесконечные волосы. Извек протянул руки, привлек к себе, обнял. Лелька жалобно заскулила и ткнулась теплой головой в лицо... Заскулила?...Атас!* Сотник сцапал рукоять меча и раскрыл глаза. Ворон, заслоняя светлеющее небо, тыкался в бороду мягкими губами. В стороне - Шайтан, поскуливая, как собака, пытался поддеть рогом Микишкину руку. Парень разлепил веки и, почти одновременно с дружинником, оказался на ногах. - Началось?! - выдохнул он и лапнул стальную рукоять так, что она загудела. - Пока нет, но думаю скоро! Оба прислушались. Коники тоже замерли, повернув головы в одну сторону. Длинные лопухи Ворона и белые обрубки Шайтана не двигались. Определив по ним направление, Сотник вгляделся в серые просветы между деревьями. Никого, но ветерок донес слабые звуки. Казалось, что неподалеку тулится хмельная компания, заблудившаяся в трех соснах и старающаяся не шуметь, дабы не разбудить лешего. - Слышишь? - выдохнул Микишка. - Кто-то идет. - Сейчас увидим. Извек всмотрелся в утреннюю мглу и, ухватив густые вихры, развернул голову Алтына. - Смотри туда! В двухстах саженей на прогалину выходили темные тени. - Ага! Вижу! - буркнул Микишка и приготовился складывать пальцы. Извек выпустил кучерявую макушку, следил как из чащи появлялись все новые и новые фигуры. - Три... Пять... Семь... - отсчитал он одними губами и глянул на Алтына. Ополченец загибал восьмой..., девятый..., а когда пальцы на руках закончились, зло сплюнул и взялся за шестопер. - Ни разу по ночам такими толпами не ходили, - прошипел Алтын и, забыв обо всем, подался было вперед, но на плечо легла твердая рука. - Не горячись, паря, между нами еще болотце, - еле слышно прошептал Сотник. - И че ? - так же тихо ответил Микишка. - Атакуем в лоб, по пояс в воде, пока у них копыта проваливаются? - Нет! Бери своего коника за рога и пойдем, пока ветер в харю. Микишка, ничего не понимая, подскочил к Шайтану, уцепился и, крадучись, последовал за Извеком. Тот все прибавлял шагу, а когда вышел на дорогу, запрыгнул в седло. - Других, которые верхом, не видел? - Не! Там такие буераки, что ни один конный не пройдет. Удивляюсь, что пешие пролезли, я бы не смог, да еще с такими рогами. - Я бы тоже! Но если приспичит, проползу, куда надо. И с рогами, и даже с копытами. Залезай ка на козломерина и ходу. От пеших, верхом враз уйдем. - Не уйдем! - мрачно пробурчал Алтын. - Здесь дорога петлю делает, вокруг болота. Если поймут, куда поехали, вернутся и встретят с той стороны. - Так поехали скорей, пока не поняли! Может, успеем. Сотник дернул повод. Микишка всполз на спину белоголового, поерзал в непривычном седле и хлопнул ладонью по основанию хвоста. Быстро догнал дружинника, поравнялся, на ходу крикнул: - Не успеваем! Лучше коней не гнать, им силы тоже пригодятся. Он с тоской смотрел на спутника. Тот упрямо гнал вперед, но когда дорога забрала круто вбок, притормозил. Ворон, слыхавший все доводы, довольно пошел легкой рысцой. - Сколько до того места? - уже спокойно спросил Извек. - Стрел восемь или десять. - Гожо! Теперь слушай! Нам с ними биться "кого больше хватит" никак нельзя. Их, чую, много, хотя и мелких. А дорожка эта - не Калинов мост. Тут, если со всех сторон поднапрут, то истыкают своими вилами так, что и выругаться по-человечески не успеешь. Будем прорываться. Ежели их много, то перебьем да перетопчем, пока будем прорываться. А коль их будет очень много, то, пока будем прорываться, перетопчем да перебьем, сколько сможем. Понял? Микишка, пытаясь уяснить, вытаращил глаза, подвигал бровями. - Понял! Главное! Про перетопчем! - Главное про прорываться! - поморщился Сотник. - А перетаптывать будем походя, как бы невзначай! Понял? - Понял! - выпалил ополченец и прилежным учеником глянул на Извека. - Лес рубят... черти летят! - От теперь понял! - успокоился дружинник. - Поехали! Он пустил коня шагом, внимательно всматриваясь в заросли. Микишка тоже старательно таращился на кусты по краям дороги. Через полсотни шагов Сотник остановился, упер руку в бок. - Ты что ищешь? - А что надо? - с готовностью переспросил тот. - Надо бревно! Причем два! Толстых, но не длинных. - А меч на что? - На что? - Так давай срубим, зачем искать!? - Мечом? - насупился Извек. - А шум? - А найдем то, что в корне сгнило! Тут таких много - болота кругом... - Ищи. Оба быстро спешились и кинулись к ближайшему дереву. Микишка на бегу выхватил из-за пояса шестопер и сходу ткнул рукоятью во мшистое основание. Круглый стержень провалился на две ладони. Алтын стукнул повыше и древесина отозвалась пересохшим звоном. - Валим! - выдохнул Извек и крест-накрест рубанул по трушине. Тут же навалился плечом на ствол, но дерево уже само начало валиться... на коней. Алтын схватился за голову, больно стукнув по темени зажатым в руке шестопером. Сотник, оскалившись, выкрикнул что-то, не к обеду будь сказанное. Кони обернулись на грубое слово, увидали падающий ствол и, прижав уши, молниями сиганули в стороны. Дерево, тряхнув землю, хрястнуло между ними и раскололось на три части. Просвистели отбитые ударом сучки и все стихло. Коняги безмолвно поглядывали на людей, люди молча глядели на дерево. Извек указал на нижнюю часть. - Это тебе! У тебя шея потолще! А середку я возьму. - И че? - оторопел Микишка. - Как доедем до места, пускай своего лося во весь опор, я за тобой. Когда эти, с вилами, повылезают, бросай с разгону в самую гущу. Кости у них, небось, не из железа, кое-кого и переломаем. Сам гони дальше, если сможешь. Не сможешь - придется рубиться. И если заварится всерьез, то прыгай и дерись пешим. Так маневру больше, да и неизвестно еще, как их скакун себя поведет. Смикетил? - Угу! Кудри парня утвердительно мотнулись, но на лице застыло отсутствующее выражение. Извек, заметив тяжкую работу мысли, хлопнул его по плечу. - Что не так? - Думаю, как с этими прутиками в седло лезть! - Я подам... Оба... - терпеливо объяснил Сотник. - Свое потом заберу. Лицо Микишки мгновенно просветлело, он развернулся и ловко взобрался на серую спину. - Ну, жеребчики, крепитесь! Два бревна бухнулись на щетинистую холку. Шайтан крякнул, покосился на людей, но стоял ровно, не дрогнув ни единой ногой. - Крепкая лошадка! - похвалил Алтын и почесал его между рогов. Зверь довольно заурчал, подставил нужное место и прикрыл глаза. - Нашли время! - проворчал Извек и, подъехав, забрал свой обломок. Ворон и ухом не повел. Медленно тронулись. На ходу приноравливались к сучкам, поднимали на вытянутых руках, прикидывая, как лучше перехватить перед броском. Наконец, пристроив на плечах, поехали дальше. Небо посветлело еще немного, и скоро Микишка озабоченно оглянулся. - За поворотом, шагов через сто! То самое место! Отсюда не видать, но когда свернем, будем видны как на ладони. - Вот и гоже. Изготовсь! - негромко скомандовал Извек. Оба перехватили бревна за толстые сучки. Кони мощно двинули вперед, все ускоряя ход. Из-за поворота выметнулись уже во весь опор. - Гони, птичка! - рыкнул Сотник и привстал в стременах. Алтын, оправдывая свою шею, заранее поднял древо над головой и мчался как копьеносец, спутавший ствол с копьем. От грохота копыт, с проносящихся мимо деревьев, сыпались листья и мелкие сучки. Удивляя всадников, кони поддали еще, и тут впереди показались черти. Перескакивая широкие травяные полосы, твари высыпали на середину просеки и, ощетинившись трезубцами, сбились в длинную плотную кучу. Расстояние стремительно сокращалось. Ворон, роняя пену, выдвинулся на два корпуса вперед. - По обочине! - гаркнул Извек и выпустил из рук тяжелое орудие. Конь почувствовал облегчение и послушно отвернул вбок, миновав зазубренные острия. Сотник бросил руку на меч и, оскалившись, оглянулся. С противоположной стороны дороги Шайтан повторил тот же маневр. К топоту копыт добавился громкий хруст костей и крики нечисти. Микишка тоже оглянулся и смотрел, как бревна сеяли в толпе смерть. Первый кусок смял передовые ряды, как траву, и остановился в переломанных и раздавленных телах. Задние ряды успели отпрянуть и бросились было бежать, но второй обрубок домял ближайших, отскочил от земли и запрыгал по дороге, догоняя уцелевших, ломая конечности и ребра, расплющивая черепа. Оставшаяся позади просека была усеяна бесформенными тушками нападавших. Только трое или четверо шевелились, пытаясь уползти в кусты. - Прорвались! - взвыл Микишка и, лихо крутнув над головой шестопер, едва не снес Шайтану рог. Победно вскинув руки, оглушительно свистнул и, обогнав Сотника, счастливо обернулся. К его изумлению, Извек глянул сквозь него и с перекошенным лицом дико заорал: - Стоять, сучье вымя! Шайтана занесло боком. Широкие тройные копыта заскользили по земле но, вспахав четыре глубокие борозды, быстро остановились. Ворон, замедливший бег раньше, встал рядом как вкопанный. - Ты чего орешь?! - обиделся Микишка. - Я Шайтану из-за тебя чуть шею не свернул... Он проследил за взглядом Сотника и обомлел. Дорогу перегораживали три упавших дерева, за которыми дожидалась еще толпа мерзких созданий. Они преспокойненько двинулись в обход стволов, чтобы атаковать людей с двух сторон. На месте оставались лишь молниеметатели. Три неповоротливых туши, в поблескивающих плащах сошлись плечами и подняли руки. Полы накидок колыхались от несуществующего ветра, глаза устремились в одну точку. Наконец, напыжившись окончательно, полыхнули ослепительно-синим огнем. Воздух разорвало оглушительным треском, будто Велес щелкнул исполинским кнутом. Уши залепило назойливым звоном, сквозь который еле пробился странный шорох, оказавшийся треском падающего дерева. Ствол, отрезая путь к отступлению, свалился в десятке шагов позади и перегородил дорогу зеленой ветвистой стеной. По бокам, толпа чертей продолжала неспешно обтекать бревенчатый завал. - Приехали! - процедил сквозь зубы Извек. - Пора и поразмяться, а то засиделись верхом. - Я бы, вообще-то еще посидел, - отозвался Микишка, спрыгивая с седла. Сотник тоже спешился, быстро прибрал повод и сунул концы уздечки под седло. Хлопнул коня по шее и достал меч. - Ну, друзья, извиняйте коли что не так. Первые черти уже приближались по обеим сторонам завала и сокращали пространство западни. Извек крутнул меч и шагнул от коня. - Спина к спине! - крикнул он на последок. - Но вплотную не подлазь! Будешь отступать, кричи, чтоб не зашиб по недогляду... И не забывай, у нас еще полгуся осталось, не отдавать же врагу. - Не отдадим! - бодро согласился Алтын и потер ладонь о рубаху. Черти бросились в атаку. Трезубцы первых, безо всякой хитрости, метнулись в грудь. Скакнув в сторону, дружинник отбил те, что поближе, и обратным махом меча смел крайних рогачей. Тут же налетел всем весом на тройку других, сшиб наземь, прихватив у одного древко. Мощным пинком отцепил черта от трезубца и, стоптав его, наотмашь рубанул подбегающих. Достав еще двух острием, шагнул назад и перехватил поудобней захваченный трезубец. Дело пошло веселей: тех, до кого не дотягивался клинок, колол зазубренными вилами, не подпуская тварей близко. Сзади слышал частый перестук, треск и отрывистые рыки ополченца. Неожиданно к ним прибавились новые звуки, будто кто-то бил молотом в землю. Мощные удары перемежались диким визгом. - Рогатые, - определил Сотник. - Алтын так визжать не будет. Метнув взгляд назад, хрипло хохотнул: чуть позади, на покрасневшей от крови траве, дружно резвились коники. Ворон вертелся волчком. Передними копытами ловко сбивал оружие и тут же, ударом задних, почти отламывал нападавшим головы. Шайтан же не суетился. Держался левее и чуть позади Микишки. Молниеносным ударом рогов вспарывал тех, кто пытался зайти сзади хозяина и швырял их в гущу атакующих. В сердце Сотника хлынула радостная сила. С такими лошадками и победить способно. Теперь, когда спина закрыта, можно драться с чувством, с толком, с расстановкой. Тем более, что ноги уже спотыкаются в убитых, а у самого ни царапины. Чудно! Микишка с самого начала боя почувствовал, что он не один. Когда первые рогачи навострили на него свои вилы, сбоку метнулся Шайтан и сшиб нескольких на землю. Те, кто избежал копыт, полегли под быстрыми ударами шестопера. Основная масса трезубцев досталась Извеку, перед Алтыном грудились только мечники, но их было слишком много. Спасало то, что Микишка с такими уже встречался. Теперь, используя старые навыки, он ловко уворачивался от неказистых выпадов, дергался вперед и ломал то, что было с краю: руки, головы или ключицы. Шестопер мелькал словно прутик. Полпуда железа ударялось в плоть и, круша все на своем пути, без остановки двигалось дальше. Микишка ощущал, что начинает уставать. Сберегая дыхание, смял морду очередному черту, уцепил за загривок и стал прикрываться, как щитом. Раненный трепыхнулся несколько раз, но его тут же искромсали. Когда от дохлого демона отвалились и голова, и конечности, Алтын швырнул искрошенный обрубок в ближайшего мечника. Рогатого сбило с ног. Не давая подняться, Микишка с силой вмял каблук в горло упавшего. Тут же чуть не получил клинком в брюхо, изогнулся в невообразимой свиле и едва успел тюкнуть отчаянного свинорылого по рогам. Оглушенный черт повалился на чешуйчатые колени, на месте одного из рогов толчками вылетала темная кровь. Разглядев впереди горстку оставшихся, Алтын поубавил бесшабашный дух. Если до этого он пытался утащить за собой, к Ящеру, побольше нечисти, то теперь стоило постараться победить с наименьшими потерями. Сломив рога очередному уроду, сграбастал его двумя руками и швырнул в наступающих. Сам отступил и пару раз глубоко вздохнул. Запоздало углядел летящее сбоку лезвие. Понял, что не успевает подставить под удар железо рукояти, но откуда ни возьмись, мелькнула белая голова и острый рог Шайтана пробил ребра нападавшего. Тяжелый тесак вылетел из когтистых пальцев и, на излете, саданул ополченцу по макушке. Микишка грязно выругался и отступил под градом ударов. Мешаясь друг другу его теснили сразу четверо рогоносцев. Близкий свист рассекаемого воздуха напомнил, что сзади летает меч дружинника. Чтобы не влезть спиной под молодецкий удар, Алтын перестал пятиться. Сообразил, что под ногами куча оружия, ловко подхватил чей-то меч и начал колошматить обеими руками, быстро и мощно, на убой. Увидав перед собой поблескивающие смертоносные круги, черти оторопели и отпрянули. Крайний, вдруг взлетел, подброшенный костяными пиками, хрястнулся головой вниз, и затих со свернутой шеей. Остальные шарахнулись от забрызганного кровью зверя, но, в замешательстве, попали под всесокрушающие удары Алтына. Покончив с ними, ополченец оглянулся. Сзади, с обломком трезубца и потемневшим от крови мечом, озирался Извек. Грудь дружинника тяжело вздымалась. Встретившись взглядом с ополченцем, он одобрительно кивнул и утерся рукавом. Ворон, раздувая ноздри, гарцевал рядом, грозно посматривая на копошащихся кое-где недобитков. Микишка шагнул к ним, но Шайтан вдруг резко дернулся и издал пронзительный крик. Алтын проследил за его взглядом и, в прогале между стволами, заметил троих молниеметателей. Готовя огненную стрелу, демоны в плащах вновь поднимали чешуйчатые длани. Рука ополченца метнула подобранный тесак, а тело уже падало на землю. Тяжелая рукоятка попала среднему в глаз, в тот самый момент, когда ломаная молния срывалась с его пальцев. Грохнуло как в грозу, волосы у обоих встали дыбом. Извек тут же запустил трезубец во второго, но промазал и перехватил меч обеими руками. Микишка, потряхивая палицей, уже лез через завал. Демоны прижались друг к другу, дергали руками, но из пальцев вырывались искры не длинней меча. - А-а сукины внуки! - прохрипел ополченец и занес шестопер. Тяжелая крыльчатка опустилась переднему на голову, но, за миг до этого, огрызок молнии зацепил цельнокованую рукоять. Алтына стукнуло изнутри, страшно и незнакомо. Удар прошел по сердцу и костям. В глазах вспыхнуло и потемнело, но шестопер, посланный мощной рукой, все же сделал свое дело. Один из рогов, с изрядным осколком темени, провалился глубоко в череп. Блестящий плащ мгновенно потемнел, и метатель огня завалился на бок. Следом упал бездыханный Микишка. Двое оставшихся растопырили костлявые пальцы и медленно двинулись на Извека. Сотник зарычал, нагнетая ярость берсерка, но вовремя прикинул длину молний и замер, бегая глазами по сторонам. Наконец взгляд уцепил огромный сук, отломавшийся от сваленного дерева. Отступая от огневиков, уложил клинок на сгиб локтя и, зажав предплечьем, протянул забрызганное кровью лезвие сквозь ткань рукава. Торопливо вернув меч в ножны, подхватил двухсаженный сук и яростно улыбнулся наступающим рогатым тварям. - Ну, братцы, за безрукого!...
Глава 17
Бутян скомандовал привал задолго до заката. С гордостью отметив, что войско движется быстро и прибудет на место раньше намеченного, решил подождать обоз и дальше ехать не торопясь. К тому же всегда считал, что воин не должен уставать без надобности, оттого и в бою с него толку больше. Когда же спонадобится выложиться до последнего, то этого последнего будет с запасом. В лагере уже дымили костры, лошади бродили без седел, а люди неспешно занимались привычными делами. От костра атамана, тем временем, слышался стук деревянной чашки. Бутян наконец-то разошелся в игре. Рука брала верно, кости ложились удачно. Дрозд только лупал глазами и косорылился, всякий раз выбрасывая меньше батьки. Выкинув в очередной раз три пятерки, замер, еле удержав радостный вскрик. В глазах загорелась надежда отыграть горсть серебра, когда сбоку прогрохотали тяжелые сапоги вестового. Бутян окинул взглядом кости, сложил числа, хмыкнул. Сгреб кубики в горсть, запустил в чашку, тряхнул. Рука пошла вверх, но вестовой, с трудом переводя дух, выпалил под руку: - Извиняй, Атаман, разъезд Адиза кого-то пымал... в лесу. - Так узнай кого, - поморщился Бутян. - Потом ори. - Знамо дело кого... людишек... трех. Шоркались, как овцы по лужам, на самой тропе. По одежде и мордам - из лихих. Адизовы молодцы заскучали, вот и пымали. Привесть, или того? - вестовой выразительно взял себя за кадык. Бутян перекосил мохнатые брови, выдвинув квадратный подбородок, что-то прикинул, цыкнул зубом. Рука поставила чашку с костями. - Волоки! Все одно - игру спортил! Косой вмиг потух, вылупил глаза, брови встали домиком, плечи обвисли плакали денежки. Атаман обернулся на его скорбную фигуру, хлопнул себя по лбу, будто припомнив то, чего не знал. Сгреб серебро, на глазок развесил по ладоням, часть побольше ссыпал к деньгам Дрозда. - Держи! Все по честному! Или хочешь по справедливости?. Он весело подмигнул подручному, тот моментально просиял, как только что отчеканенная монета. - Добр, ты, батько! - Я добр? - усмехнулся Бутян. - Вот погоди, оплошаешь - шкуру спущу, а тогда и расскажешь какой я добрый. Он загоготал над своей шуткой и повернулся к людям Адиза, волочащим троих помятых хлопцев со зверскими рожами. Влекомые под руки, разбойники затравленно зыркали по сторонам, сопели раздутыми ноздрями, морщились от резких рывков. Впереди шагал один из дозорных, держа под мышкой нехитрое оружие пойманных. Подойдя ближе бросил все к ногам атамана. Бутян встретил процессию хлебосольным взглядом. С куражным восхищением оглядел узловатую длинную дубину из дубового черена с заостренными обрубками корней, кистень грубой работы и старый зазубренный меч. Закончив осмотр, гостеприимно простер руку, приглашая незнакомцев сесть. Едва те замешкались, как несколько пинков под колени заставили всех троих грохнуться на предложенное бревно. - Добро пожаловать к нашему огоньку, - весело начал Бутян. - Кто такие будете, откель тут взялись, чем промышляете? Помятые мужики, зло стиснули зубы, но видя, что деваться некуда, смолчали на издевательские нотки. Тот, что отличался от товарищей седеющей головой, гордо взглянул на атамана и тихо, но без страха заговорил. - Будем мы ушкуйниками, взялись из леса, а промысел простой, - он помолчал, вызывающе ухмыляясь, затем со смешком продолжил. - Зипуна добываем, кошели режем, души губим. Атаман встал, обошел вокруг ушкуйников, рассмотрев драную одежку, с уважением поцокал языком. Вернувшись на место, обратил очи к ухмыляющемуся Дрозду. - Что-то не шибко роскошные у ребят зипуны, видать не богато тут. Да и много ли втроем добудешь. Дрозд вытянул серьезную морду, отчего глаза стали еще косей, и многозначительно заключил: - Так... на зипуны нонче неурожай! Бутяновы воины покатились со смеху, а батька вновь обратился к пойманным. - Что ж таким малым числом промышляете? Собрали бы ватажку поболе. - он обвел довольным взглядом свое войско. - А втроем нынче ничего не добиться, времена уже не те. Ушкуйник мрачно покивал, зло сплюнул. - Так мы и были с ватажкой, пока тут один бешенный не проехал. Опосля того, почти вся ватажка на траву улеглась. А ведь сказано было, как человеку: кошель налево, деньги направо и, гуляй на здоровье. Он же, как свихнутый берсерк, в драку полез. Да и конь его тоже дурной, будто под хвост укушенный... - Так, так, так, - встрепенулся Бутян, делая знак, чтобы принесли пива. Эт что за конный вам встретился? Ну-ка поведайте, уж больно любопытно! Седеющий разбойник пожал плечами, переглянулся со своими и, вздохнув, скривил губы. - Да обычный путник. Доспех, правда не хуже киевских дружинников, кольчужный, кое-где пластинами переплетен. Ростом высок, но не сказать, что слишком мясист. Ты, пожалуй пошире будешь, да и мордой потолще... Сбоку протянули три бадейки и седой прервался. Когда каждую посудину уровняли до краев янтарным душистым пойлом, благодарно кивнул и, неторопливо отпив, продолжил: - Глазами светел, волосом рус, бровями черен, носом прям. Борода под цвет волос, стрижена ровно, не долга - шею видать. Рука не особо велика, пальцы длинны, но мосласты, слабыми не назвать... - Ну точно былинный герой! - потешно оскалился Бутян. - И пригож, и силен, как в сказке! - Ага, похож, - не распознал шутки рассказчик. - Вот и мы решили, что такие красавцы только в сказке геройствуют. Однако, опростофилились, как пьяные сермяки на ловчей яме. Да и конь его, сука бешенная, что пес цепной: хлебом не корми, дай кого-нибудь задрать или стоптать. Даром, что уши как у зайца, норовом чистый волк, да еще голодный. - О-о, эт наш человечек вас потрепал! - весело протянул атаман. - Мы как раз его, любезного, встречать и едем. Хотите отыграться за свою кручинку - оставайтесь. Не хотите - придется всех троих к ящеру. Чтоб под ногами не путались. Дрозд! - Бутян встал, потягиваясь. - Пущщай поразмышляют, на длину лучины и, кончай. Подручный с готовностью потянулся к вощеному свертку, но голос седого остановил руку на полпути. - А что тут думать! С ним, гадом, поквитаться, это мы с радостью! Особливо с конем его... - А вот это забудь! - оборвал Атаман. - Самого человечка хоть зубами изгрызи, а коняжку его не тронь! Коняжку и вещички мне. Живы останетесь, получите по полшапки золота. А не останетесь, так не обессудьте. Дрозд! Покорми хлопцев, да подбери ребятам лошадок, с нами поедут, а там поглядим, чего в деле стоят...
...Радман-хан рассматривал три растущие впереди вершины. Следы черного коня вели к скалам, но терялись на каменистой почве. Ехать было некуда. Вернее можно было двигаться в любую сторону, но о поимке всадника следовало забыть. Посланные вперед следопыты возвращались. Унылые лица говорили лучше слов. Оба отрицательно качнули головами, смотрели в глаза хана, ждали распоряжений. Несколько бывалых воинов подъехали ближе. Радман смотрел вдаль, вопрос задал, чтобы слышали все: - Куда он может ехать? Воины переглянулись, обратили взоры к следопытам, но те даже не шевельнулись. Молчание затягивалось и один из бывалых все же подал голос: - В этих землях еще не бывали. Водопоев мало, земля плохая. Если и есть селения, то далеко. Без дороги не найдем. Если киевлянин в одиночку забрался так далеко, то либо изгой, либо по поручению. - Изгой? - усмехнулся хан. - Когда такие, будут на Руси изгоями, я буду сидеть в Киеве! Все согласно закивали. Послышался гомон. Гадали, с каким поручением можно так далеко ехать. Не придумав путного объяснения, смолкли. Бутян перевел взгляд на следопытов. Тушан потупил глаза, но Алибек со знающим видом заговорил: - Поручение всегда кончается. Русичи всегда возвращаются домой. Не возвращаются когда мертвые или... очень мертвые. Этот живой, значит, обязательно вернется. Дорогу, по которой ехал, знаем. Обратно поедет по тому же пути. Если вернуться и подождать, обязательно поймаем. Если обратно поедем, найдем сход дорожек, оттуда в Киев один путь. Там и надо ждать. Радман оглянулся, поискал глазами уцелевшего лазутчика. Аман тут же подъехал ближе, замер, ловя каждое слово хана. - Гельтулей, возвращайся в стан. Возьмешь еще сотню и догонишь. Илюмджину скажешь, что начинается большая охота. Торопись. Гельтулей быстро склонил голову и, не дожидаясь дополнительных указаний, дернул повод. Хан долго смотрел за удаляющимся всадником. Когда пыльный след растаял, конь Радмана медленно тронулся в обратный путь. Войско поворотило коней, поглядывая на угрюмого Хана, чья слава была продолжением черных крыльев усопшего Кури. Радмана Вселяющего Ужас, унаследовавшего от отца власть и поддержку многих племен. Радмана Непримиримого, ставшего Бешеным после потери отца и брата. Если бы не стрела неизвестного преследователя, возглавлявшего погоню, войско Радмана могло быть вдвое больше, с отрядами, примкнувшими к младшему брату. Теперь же с ним были только те, кто помнил славу отца, который благодаря мудрости и хитрости, убил самого Святослава Неистового. Другие же не поддержали Радмана, когда узнали, что великий Куря кончил жизнь в яме с крысами. Стало известным и то, что сыновья сбежали с помощью подкупленных иудеев, и то, что по дороге был убит младший брат. Радман на всю жизнь запомнил как от группы преследователей оторвался всадник на черном скакуне и стал быстро нагонять беглецов. Братья уже проскочили спасительный мост и подрубленная переправа начала валиться в воду. Однако всадник, летящий на клочке ночи, выхватил стрелу и, не обращая внимания на выскакивающих из под моста тени, послал ее точно под лопатку младшего брата. Того не спасло ни расстояние, ни скачущий от переправы конь. Вслед за первой стрелой, в беглеце остановились еще четыре древка. Радман оглянулся на предсмертный крик. Успел принять глазами лишь, безжизненное тело брата и, вдалеке, длинные уши коня под ловким лучником с растрепанными русыми волосами. Как много отдал бы Радман за то, чтобы найти того дружинника. Какие пытки изобретал он в сладостных мечтах, где ненавистный стрелок попадал в его руки живым. Теперь он был близок к исполнению самой заветной мечты...
Главное - не словить мордой первый удар, а там уже само накатит... Витим - Большая Чаша
Из темноты выплыло упрямое Лелькино личико. Русалка что-то говорила, быстро, но почему-то беззвучно. Потом замолчала, опустила глаза, не выдержала и рассмеялась. Сверкнули ровные белые зубки. Отвернувшись, подняла руку с гребнем и принялась расчесывать чудесные бесконечные волосы. Извек протянул руки, привлек к себе, обнял. Лелька жалобно заскулила и ткнулась теплой головой в лицо... Заскулила?...Атас!* Сотник сцапал рукоять меча и раскрыл глаза. Ворон, заслоняя светлеющее небо, тыкался в бороду мягкими губами. В стороне - Шайтан, поскуливая, как собака, пытался поддеть рогом Микишкину руку. Парень разлепил веки и, почти одновременно с дружинником, оказался на ногах. - Началось?! - выдохнул он и лапнул стальную рукоять так, что она загудела. - Пока нет, но думаю скоро! Оба прислушались. Коники тоже замерли, повернув головы в одну сторону. Длинные лопухи Ворона и белые обрубки Шайтана не двигались. Определив по ним направление, Сотник вгляделся в серые просветы между деревьями. Никого, но ветерок донес слабые звуки. Казалось, что неподалеку тулится хмельная компания, заблудившаяся в трех соснах и старающаяся не шуметь, дабы не разбудить лешего. - Слышишь? - выдохнул Микишка. - Кто-то идет. - Сейчас увидим. Извек всмотрелся в утреннюю мглу и, ухватив густые вихры, развернул голову Алтына. - Смотри туда! В двухстах саженей на прогалину выходили темные тени. - Ага! Вижу! - буркнул Микишка и приготовился складывать пальцы. Извек выпустил кучерявую макушку, следил как из чащи появлялись все новые и новые фигуры. - Три... Пять... Семь... - отсчитал он одними губами и глянул на Алтына. Ополченец загибал восьмой..., девятый..., а когда пальцы на руках закончились, зло сплюнул и взялся за шестопер. - Ни разу по ночам такими толпами не ходили, - прошипел Алтын и, забыв обо всем, подался было вперед, но на плечо легла твердая рука. - Не горячись, паря, между нами еще болотце, - еле слышно прошептал Сотник. - И че ? - так же тихо ответил Микишка. - Атакуем в лоб, по пояс в воде, пока у них копыта проваливаются? - Нет! Бери своего коника за рога и пойдем, пока ветер в харю. Микишка, ничего не понимая, подскочил к Шайтану, уцепился и, крадучись, последовал за Извеком. Тот все прибавлял шагу, а когда вышел на дорогу, запрыгнул в седло. - Других, которые верхом, не видел? - Не! Там такие буераки, что ни один конный не пройдет. Удивляюсь, что пешие пролезли, я бы не смог, да еще с такими рогами. - Я бы тоже! Но если приспичит, проползу, куда надо. И с рогами, и даже с копытами. Залезай ка на козломерина и ходу. От пеших, верхом враз уйдем. - Не уйдем! - мрачно пробурчал Алтын. - Здесь дорога петлю делает, вокруг болота. Если поймут, куда поехали, вернутся и встретят с той стороны. - Так поехали скорей, пока не поняли! Может, успеем. Сотник дернул повод. Микишка всполз на спину белоголового, поерзал в непривычном седле и хлопнул ладонью по основанию хвоста. Быстро догнал дружинника, поравнялся, на ходу крикнул: - Не успеваем! Лучше коней не гнать, им силы тоже пригодятся. Он с тоской смотрел на спутника. Тот упрямо гнал вперед, но когда дорога забрала круто вбок, притормозил. Ворон, слыхавший все доводы, довольно пошел легкой рысцой. - Сколько до того места? - уже спокойно спросил Извек. - Стрел восемь или десять. - Гожо! Теперь слушай! Нам с ними биться "кого больше хватит" никак нельзя. Их, чую, много, хотя и мелких. А дорожка эта - не Калинов мост. Тут, если со всех сторон поднапрут, то истыкают своими вилами так, что и выругаться по-человечески не успеешь. Будем прорываться. Ежели их много, то перебьем да перетопчем, пока будем прорываться. А коль их будет очень много, то, пока будем прорываться, перетопчем да перебьем, сколько сможем. Понял? Микишка, пытаясь уяснить, вытаращил глаза, подвигал бровями. - Понял! Главное! Про перетопчем! - Главное про прорываться! - поморщился Сотник. - А перетаптывать будем походя, как бы невзначай! Понял? - Понял! - выпалил ополченец и прилежным учеником глянул на Извека. - Лес рубят... черти летят! - От теперь понял! - успокоился дружинник. - Поехали! Он пустил коня шагом, внимательно всматриваясь в заросли. Микишка тоже старательно таращился на кусты по краям дороги. Через полсотни шагов Сотник остановился, упер руку в бок. - Ты что ищешь? - А что надо? - с готовностью переспросил тот. - Надо бревно! Причем два! Толстых, но не длинных. - А меч на что? - На что? - Так давай срубим, зачем искать!? - Мечом? - насупился Извек. - А шум? - А найдем то, что в корне сгнило! Тут таких много - болота кругом... - Ищи. Оба быстро спешились и кинулись к ближайшему дереву. Микишка на бегу выхватил из-за пояса шестопер и сходу ткнул рукоятью во мшистое основание. Круглый стержень провалился на две ладони. Алтын стукнул повыше и древесина отозвалась пересохшим звоном. - Валим! - выдохнул Извек и крест-накрест рубанул по трушине. Тут же навалился плечом на ствол, но дерево уже само начало валиться... на коней. Алтын схватился за голову, больно стукнув по темени зажатым в руке шестопером. Сотник, оскалившись, выкрикнул что-то, не к обеду будь сказанное. Кони обернулись на грубое слово, увидали падающий ствол и, прижав уши, молниями сиганули в стороны. Дерево, тряхнув землю, хрястнуло между ними и раскололось на три части. Просвистели отбитые ударом сучки и все стихло. Коняги безмолвно поглядывали на людей, люди молча глядели на дерево. Извек указал на нижнюю часть. - Это тебе! У тебя шея потолще! А середку я возьму. - И че? - оторопел Микишка. - Как доедем до места, пускай своего лося во весь опор, я за тобой. Когда эти, с вилами, повылезают, бросай с разгону в самую гущу. Кости у них, небось, не из железа, кое-кого и переломаем. Сам гони дальше, если сможешь. Не сможешь - придется рубиться. И если заварится всерьез, то прыгай и дерись пешим. Так маневру больше, да и неизвестно еще, как их скакун себя поведет. Смикетил? - Угу! Кудри парня утвердительно мотнулись, но на лице застыло отсутствующее выражение. Извек, заметив тяжкую работу мысли, хлопнул его по плечу. - Что не так? - Думаю, как с этими прутиками в седло лезть! - Я подам... Оба... - терпеливо объяснил Сотник. - Свое потом заберу. Лицо Микишки мгновенно просветлело, он развернулся и ловко взобрался на серую спину. - Ну, жеребчики, крепитесь! Два бревна бухнулись на щетинистую холку. Шайтан крякнул, покосился на людей, но стоял ровно, не дрогнув ни единой ногой. - Крепкая лошадка! - похвалил Алтын и почесал его между рогов. Зверь довольно заурчал, подставил нужное место и прикрыл глаза. - Нашли время! - проворчал Извек и, подъехав, забрал свой обломок. Ворон и ухом не повел. Медленно тронулись. На ходу приноравливались к сучкам, поднимали на вытянутых руках, прикидывая, как лучше перехватить перед броском. Наконец, пристроив на плечах, поехали дальше. Небо посветлело еще немного, и скоро Микишка озабоченно оглянулся. - За поворотом, шагов через сто! То самое место! Отсюда не видать, но когда свернем, будем видны как на ладони. - Вот и гоже. Изготовсь! - негромко скомандовал Извек. Оба перехватили бревна за толстые сучки. Кони мощно двинули вперед, все ускоряя ход. Из-за поворота выметнулись уже во весь опор. - Гони, птичка! - рыкнул Сотник и привстал в стременах. Алтын, оправдывая свою шею, заранее поднял древо над головой и мчался как копьеносец, спутавший ствол с копьем. От грохота копыт, с проносящихся мимо деревьев, сыпались листья и мелкие сучки. Удивляя всадников, кони поддали еще, и тут впереди показались черти. Перескакивая широкие травяные полосы, твари высыпали на середину просеки и, ощетинившись трезубцами, сбились в длинную плотную кучу. Расстояние стремительно сокращалось. Ворон, роняя пену, выдвинулся на два корпуса вперед. - По обочине! - гаркнул Извек и выпустил из рук тяжелое орудие. Конь почувствовал облегчение и послушно отвернул вбок, миновав зазубренные острия. Сотник бросил руку на меч и, оскалившись, оглянулся. С противоположной стороны дороги Шайтан повторил тот же маневр. К топоту копыт добавился громкий хруст костей и крики нечисти. Микишка тоже оглянулся и смотрел, как бревна сеяли в толпе смерть. Первый кусок смял передовые ряды, как траву, и остановился в переломанных и раздавленных телах. Задние ряды успели отпрянуть и бросились было бежать, но второй обрубок домял ближайших, отскочил от земли и запрыгал по дороге, догоняя уцелевших, ломая конечности и ребра, расплющивая черепа. Оставшаяся позади просека была усеяна бесформенными тушками нападавших. Только трое или четверо шевелились, пытаясь уползти в кусты. - Прорвались! - взвыл Микишка и, лихо крутнув над головой шестопер, едва не снес Шайтану рог. Победно вскинув руки, оглушительно свистнул и, обогнав Сотника, счастливо обернулся. К его изумлению, Извек глянул сквозь него и с перекошенным лицом дико заорал: - Стоять, сучье вымя! Шайтана занесло боком. Широкие тройные копыта заскользили по земле но, вспахав четыре глубокие борозды, быстро остановились. Ворон, замедливший бег раньше, встал рядом как вкопанный. - Ты чего орешь?! - обиделся Микишка. - Я Шайтану из-за тебя чуть шею не свернул... Он проследил за взглядом Сотника и обомлел. Дорогу перегораживали три упавших дерева, за которыми дожидалась еще толпа мерзких созданий. Они преспокойненько двинулись в обход стволов, чтобы атаковать людей с двух сторон. На месте оставались лишь молниеметатели. Три неповоротливых туши, в поблескивающих плащах сошлись плечами и подняли руки. Полы накидок колыхались от несуществующего ветра, глаза устремились в одну точку. Наконец, напыжившись окончательно, полыхнули ослепительно-синим огнем. Воздух разорвало оглушительным треском, будто Велес щелкнул исполинским кнутом. Уши залепило назойливым звоном, сквозь который еле пробился странный шорох, оказавшийся треском падающего дерева. Ствол, отрезая путь к отступлению, свалился в десятке шагов позади и перегородил дорогу зеленой ветвистой стеной. По бокам, толпа чертей продолжала неспешно обтекать бревенчатый завал. - Приехали! - процедил сквозь зубы Извек. - Пора и поразмяться, а то засиделись верхом. - Я бы, вообще-то еще посидел, - отозвался Микишка, спрыгивая с седла. Сотник тоже спешился, быстро прибрал повод и сунул концы уздечки под седло. Хлопнул коня по шее и достал меч. - Ну, друзья, извиняйте коли что не так. Первые черти уже приближались по обеим сторонам завала и сокращали пространство западни. Извек крутнул меч и шагнул от коня. - Спина к спине! - крикнул он на последок. - Но вплотную не подлазь! Будешь отступать, кричи, чтоб не зашиб по недогляду... И не забывай, у нас еще полгуся осталось, не отдавать же врагу. - Не отдадим! - бодро согласился Алтын и потер ладонь о рубаху. Черти бросились в атаку. Трезубцы первых, безо всякой хитрости, метнулись в грудь. Скакнув в сторону, дружинник отбил те, что поближе, и обратным махом меча смел крайних рогачей. Тут же налетел всем весом на тройку других, сшиб наземь, прихватив у одного древко. Мощным пинком отцепил черта от трезубца и, стоптав его, наотмашь рубанул подбегающих. Достав еще двух острием, шагнул назад и перехватил поудобней захваченный трезубец. Дело пошло веселей: тех, до кого не дотягивался клинок, колол зазубренными вилами, не подпуская тварей близко. Сзади слышал частый перестук, треск и отрывистые рыки ополченца. Неожиданно к ним прибавились новые звуки, будто кто-то бил молотом в землю. Мощные удары перемежались диким визгом. - Рогатые, - определил Сотник. - Алтын так визжать не будет. Метнув взгляд назад, хрипло хохотнул: чуть позади, на покрасневшей от крови траве, дружно резвились коники. Ворон вертелся волчком. Передними копытами ловко сбивал оружие и тут же, ударом задних, почти отламывал нападавшим головы. Шайтан же не суетился. Держался левее и чуть позади Микишки. Молниеносным ударом рогов вспарывал тех, кто пытался зайти сзади хозяина и швырял их в гущу атакующих. В сердце Сотника хлынула радостная сила. С такими лошадками и победить способно. Теперь, когда спина закрыта, можно драться с чувством, с толком, с расстановкой. Тем более, что ноги уже спотыкаются в убитых, а у самого ни царапины. Чудно! Микишка с самого начала боя почувствовал, что он не один. Когда первые рогачи навострили на него свои вилы, сбоку метнулся Шайтан и сшиб нескольких на землю. Те, кто избежал копыт, полегли под быстрыми ударами шестопера. Основная масса трезубцев досталась Извеку, перед Алтыном грудились только мечники, но их было слишком много. Спасало то, что Микишка с такими уже встречался. Теперь, используя старые навыки, он ловко уворачивался от неказистых выпадов, дергался вперед и ломал то, что было с краю: руки, головы или ключицы. Шестопер мелькал словно прутик. Полпуда железа ударялось в плоть и, круша все на своем пути, без остановки двигалось дальше. Микишка ощущал, что начинает уставать. Сберегая дыхание, смял морду очередному черту, уцепил за загривок и стал прикрываться, как щитом. Раненный трепыхнулся несколько раз, но его тут же искромсали. Когда от дохлого демона отвалились и голова, и конечности, Алтын швырнул искрошенный обрубок в ближайшего мечника. Рогатого сбило с ног. Не давая подняться, Микишка с силой вмял каблук в горло упавшего. Тут же чуть не получил клинком в брюхо, изогнулся в невообразимой свиле и едва успел тюкнуть отчаянного свинорылого по рогам. Оглушенный черт повалился на чешуйчатые колени, на месте одного из рогов толчками вылетала темная кровь. Разглядев впереди горстку оставшихся, Алтын поубавил бесшабашный дух. Если до этого он пытался утащить за собой, к Ящеру, побольше нечисти, то теперь стоило постараться победить с наименьшими потерями. Сломив рога очередному уроду, сграбастал его двумя руками и швырнул в наступающих. Сам отступил и пару раз глубоко вздохнул. Запоздало углядел летящее сбоку лезвие. Понял, что не успевает подставить под удар железо рукояти, но откуда ни возьмись, мелькнула белая голова и острый рог Шайтана пробил ребра нападавшего. Тяжелый тесак вылетел из когтистых пальцев и, на излете, саданул ополченцу по макушке. Микишка грязно выругался и отступил под градом ударов. Мешаясь друг другу его теснили сразу четверо рогоносцев. Близкий свист рассекаемого воздуха напомнил, что сзади летает меч дружинника. Чтобы не влезть спиной под молодецкий удар, Алтын перестал пятиться. Сообразил, что под ногами куча оружия, ловко подхватил чей-то меч и начал колошматить обеими руками, быстро и мощно, на убой. Увидав перед собой поблескивающие смертоносные круги, черти оторопели и отпрянули. Крайний, вдруг взлетел, подброшенный костяными пиками, хрястнулся головой вниз, и затих со свернутой шеей. Остальные шарахнулись от забрызганного кровью зверя, но, в замешательстве, попали под всесокрушающие удары Алтына. Покончив с ними, ополченец оглянулся. Сзади, с обломком трезубца и потемневшим от крови мечом, озирался Извек. Грудь дружинника тяжело вздымалась. Встретившись взглядом с ополченцем, он одобрительно кивнул и утерся рукавом. Ворон, раздувая ноздри, гарцевал рядом, грозно посматривая на копошащихся кое-где недобитков. Микишка шагнул к ним, но Шайтан вдруг резко дернулся и издал пронзительный крик. Алтын проследил за его взглядом и, в прогале между стволами, заметил троих молниеметателей. Готовя огненную стрелу, демоны в плащах вновь поднимали чешуйчатые длани. Рука ополченца метнула подобранный тесак, а тело уже падало на землю. Тяжелая рукоятка попала среднему в глаз, в тот самый момент, когда ломаная молния срывалась с его пальцев. Грохнуло как в грозу, волосы у обоих встали дыбом. Извек тут же запустил трезубец во второго, но промазал и перехватил меч обеими руками. Микишка, потряхивая палицей, уже лез через завал. Демоны прижались друг к другу, дергали руками, но из пальцев вырывались искры не длинней меча. - А-а сукины внуки! - прохрипел ополченец и занес шестопер. Тяжелая крыльчатка опустилась переднему на голову, но, за миг до этого, огрызок молнии зацепил цельнокованую рукоять. Алтына стукнуло изнутри, страшно и незнакомо. Удар прошел по сердцу и костям. В глазах вспыхнуло и потемнело, но шестопер, посланный мощной рукой, все же сделал свое дело. Один из рогов, с изрядным осколком темени, провалился глубоко в череп. Блестящий плащ мгновенно потемнел, и метатель огня завалился на бок. Следом упал бездыханный Микишка. Двое оставшихся растопырили костлявые пальцы и медленно двинулись на Извека. Сотник зарычал, нагнетая ярость берсерка, но вовремя прикинул длину молний и замер, бегая глазами по сторонам. Наконец взгляд уцепил огромный сук, отломавшийся от сваленного дерева. Отступая от огневиков, уложил клинок на сгиб локтя и, зажав предплечьем, протянул забрызганное кровью лезвие сквозь ткань рукава. Торопливо вернув меч в ножны, подхватил двухсаженный сук и яростно улыбнулся наступающим рогатым тварям. - Ну, братцы, за безрукого!...
Глава 17
Бутян скомандовал привал задолго до заката. С гордостью отметив, что войско движется быстро и прибудет на место раньше намеченного, решил подождать обоз и дальше ехать не торопясь. К тому же всегда считал, что воин не должен уставать без надобности, оттого и в бою с него толку больше. Когда же спонадобится выложиться до последнего, то этого последнего будет с запасом. В лагере уже дымили костры, лошади бродили без седел, а люди неспешно занимались привычными делами. От костра атамана, тем временем, слышался стук деревянной чашки. Бутян наконец-то разошелся в игре. Рука брала верно, кости ложились удачно. Дрозд только лупал глазами и косорылился, всякий раз выбрасывая меньше батьки. Выкинув в очередной раз три пятерки, замер, еле удержав радостный вскрик. В глазах загорелась надежда отыграть горсть серебра, когда сбоку прогрохотали тяжелые сапоги вестового. Бутян окинул взглядом кости, сложил числа, хмыкнул. Сгреб кубики в горсть, запустил в чашку, тряхнул. Рука пошла вверх, но вестовой, с трудом переводя дух, выпалил под руку: - Извиняй, Атаман, разъезд Адиза кого-то пымал... в лесу. - Так узнай кого, - поморщился Бутян. - Потом ори. - Знамо дело кого... людишек... трех. Шоркались, как овцы по лужам, на самой тропе. По одежде и мордам - из лихих. Адизовы молодцы заскучали, вот и пымали. Привесть, или того? - вестовой выразительно взял себя за кадык. Бутян перекосил мохнатые брови, выдвинув квадратный подбородок, что-то прикинул, цыкнул зубом. Рука поставила чашку с костями. - Волоки! Все одно - игру спортил! Косой вмиг потух, вылупил глаза, брови встали домиком, плечи обвисли плакали денежки. Атаман обернулся на его скорбную фигуру, хлопнул себя по лбу, будто припомнив то, чего не знал. Сгреб серебро, на глазок развесил по ладоням, часть побольше ссыпал к деньгам Дрозда. - Держи! Все по честному! Или хочешь по справедливости?. Он весело подмигнул подручному, тот моментально просиял, как только что отчеканенная монета. - Добр, ты, батько! - Я добр? - усмехнулся Бутян. - Вот погоди, оплошаешь - шкуру спущу, а тогда и расскажешь какой я добрый. Он загоготал над своей шуткой и повернулся к людям Адиза, волочащим троих помятых хлопцев со зверскими рожами. Влекомые под руки, разбойники затравленно зыркали по сторонам, сопели раздутыми ноздрями, морщились от резких рывков. Впереди шагал один из дозорных, держа под мышкой нехитрое оружие пойманных. Подойдя ближе бросил все к ногам атамана. Бутян встретил процессию хлебосольным взглядом. С куражным восхищением оглядел узловатую длинную дубину из дубового черена с заостренными обрубками корней, кистень грубой работы и старый зазубренный меч. Закончив осмотр, гостеприимно простер руку, приглашая незнакомцев сесть. Едва те замешкались, как несколько пинков под колени заставили всех троих грохнуться на предложенное бревно. - Добро пожаловать к нашему огоньку, - весело начал Бутян. - Кто такие будете, откель тут взялись, чем промышляете? Помятые мужики, зло стиснули зубы, но видя, что деваться некуда, смолчали на издевательские нотки. Тот, что отличался от товарищей седеющей головой, гордо взглянул на атамана и тихо, но без страха заговорил. - Будем мы ушкуйниками, взялись из леса, а промысел простой, - он помолчал, вызывающе ухмыляясь, затем со смешком продолжил. - Зипуна добываем, кошели режем, души губим. Атаман встал, обошел вокруг ушкуйников, рассмотрев драную одежку, с уважением поцокал языком. Вернувшись на место, обратил очи к ухмыляющемуся Дрозду. - Что-то не шибко роскошные у ребят зипуны, видать не богато тут. Да и много ли втроем добудешь. Дрозд вытянул серьезную морду, отчего глаза стали еще косей, и многозначительно заключил: - Так... на зипуны нонче неурожай! Бутяновы воины покатились со смеху, а батька вновь обратился к пойманным. - Что ж таким малым числом промышляете? Собрали бы ватажку поболе. - он обвел довольным взглядом свое войско. - А втроем нынче ничего не добиться, времена уже не те. Ушкуйник мрачно покивал, зло сплюнул. - Так мы и были с ватажкой, пока тут один бешенный не проехал. Опосля того, почти вся ватажка на траву улеглась. А ведь сказано было, как человеку: кошель налево, деньги направо и, гуляй на здоровье. Он же, как свихнутый берсерк, в драку полез. Да и конь его тоже дурной, будто под хвост укушенный... - Так, так, так, - встрепенулся Бутян, делая знак, чтобы принесли пива. Эт что за конный вам встретился? Ну-ка поведайте, уж больно любопытно! Седеющий разбойник пожал плечами, переглянулся со своими и, вздохнув, скривил губы. - Да обычный путник. Доспех, правда не хуже киевских дружинников, кольчужный, кое-где пластинами переплетен. Ростом высок, но не сказать, что слишком мясист. Ты, пожалуй пошире будешь, да и мордой потолще... Сбоку протянули три бадейки и седой прервался. Когда каждую посудину уровняли до краев янтарным душистым пойлом, благодарно кивнул и, неторопливо отпив, продолжил: - Глазами светел, волосом рус, бровями черен, носом прям. Борода под цвет волос, стрижена ровно, не долга - шею видать. Рука не особо велика, пальцы длинны, но мосласты, слабыми не назвать... - Ну точно былинный герой! - потешно оскалился Бутян. - И пригож, и силен, как в сказке! - Ага, похож, - не распознал шутки рассказчик. - Вот и мы решили, что такие красавцы только в сказке геройствуют. Однако, опростофилились, как пьяные сермяки на ловчей яме. Да и конь его, сука бешенная, что пес цепной: хлебом не корми, дай кого-нибудь задрать или стоптать. Даром, что уши как у зайца, норовом чистый волк, да еще голодный. - О-о, эт наш человечек вас потрепал! - весело протянул атаман. - Мы как раз его, любезного, встречать и едем. Хотите отыграться за свою кручинку - оставайтесь. Не хотите - придется всех троих к ящеру. Чтоб под ногами не путались. Дрозд! - Бутян встал, потягиваясь. - Пущщай поразмышляют, на длину лучины и, кончай. Подручный с готовностью потянулся к вощеному свертку, но голос седого остановил руку на полпути. - А что тут думать! С ним, гадом, поквитаться, это мы с радостью! Особливо с конем его... - А вот это забудь! - оборвал Атаман. - Самого человечка хоть зубами изгрызи, а коняжку его не тронь! Коняжку и вещички мне. Живы останетесь, получите по полшапки золота. А не останетесь, так не обессудьте. Дрозд! Покорми хлопцев, да подбери ребятам лошадок, с нами поедут, а там поглядим, чего в деле стоят...
...Радман-хан рассматривал три растущие впереди вершины. Следы черного коня вели к скалам, но терялись на каменистой почве. Ехать было некуда. Вернее можно было двигаться в любую сторону, но о поимке всадника следовало забыть. Посланные вперед следопыты возвращались. Унылые лица говорили лучше слов. Оба отрицательно качнули головами, смотрели в глаза хана, ждали распоряжений. Несколько бывалых воинов подъехали ближе. Радман смотрел вдаль, вопрос задал, чтобы слышали все: - Куда он может ехать? Воины переглянулись, обратили взоры к следопытам, но те даже не шевельнулись. Молчание затягивалось и один из бывалых все же подал голос: - В этих землях еще не бывали. Водопоев мало, земля плохая. Если и есть селения, то далеко. Без дороги не найдем. Если киевлянин в одиночку забрался так далеко, то либо изгой, либо по поручению. - Изгой? - усмехнулся хан. - Когда такие, будут на Руси изгоями, я буду сидеть в Киеве! Все согласно закивали. Послышался гомон. Гадали, с каким поручением можно так далеко ехать. Не придумав путного объяснения, смолкли. Бутян перевел взгляд на следопытов. Тушан потупил глаза, но Алибек со знающим видом заговорил: - Поручение всегда кончается. Русичи всегда возвращаются домой. Не возвращаются когда мертвые или... очень мертвые. Этот живой, значит, обязательно вернется. Дорогу, по которой ехал, знаем. Обратно поедет по тому же пути. Если вернуться и подождать, обязательно поймаем. Если обратно поедем, найдем сход дорожек, оттуда в Киев один путь. Там и надо ждать. Радман оглянулся, поискал глазами уцелевшего лазутчика. Аман тут же подъехал ближе, замер, ловя каждое слово хана. - Гельтулей, возвращайся в стан. Возьмешь еще сотню и догонишь. Илюмджину скажешь, что начинается большая охота. Торопись. Гельтулей быстро склонил голову и, не дожидаясь дополнительных указаний, дернул повод. Хан долго смотрел за удаляющимся всадником. Когда пыльный след растаял, конь Радмана медленно тронулся в обратный путь. Войско поворотило коней, поглядывая на угрюмого Хана, чья слава была продолжением черных крыльев усопшего Кури. Радмана Вселяющего Ужас, унаследовавшего от отца власть и поддержку многих племен. Радмана Непримиримого, ставшего Бешеным после потери отца и брата. Если бы не стрела неизвестного преследователя, возглавлявшего погоню, войско Радмана могло быть вдвое больше, с отрядами, примкнувшими к младшему брату. Теперь же с ним были только те, кто помнил славу отца, который благодаря мудрости и хитрости, убил самого Святослава Неистового. Другие же не поддержали Радмана, когда узнали, что великий Куря кончил жизнь в яме с крысами. Стало известным и то, что сыновья сбежали с помощью подкупленных иудеев, и то, что по дороге был убит младший брат. Радман на всю жизнь запомнил как от группы преследователей оторвался всадник на черном скакуне и стал быстро нагонять беглецов. Братья уже проскочили спасительный мост и подрубленная переправа начала валиться в воду. Однако всадник, летящий на клочке ночи, выхватил стрелу и, не обращая внимания на выскакивающих из под моста тени, послал ее точно под лопатку младшего брата. Того не спасло ни расстояние, ни скачущий от переправы конь. Вслед за первой стрелой, в беглеце остановились еще четыре древка. Радман оглянулся на предсмертный крик. Успел принять глазами лишь, безжизненное тело брата и, вдалеке, длинные уши коня под ловким лучником с растрепанными русыми волосами. Как много отдал бы Радман за то, чтобы найти того дружинника. Какие пытки изобретал он в сладостных мечтах, где ненавистный стрелок попадал в его руки живым. Теперь он был близок к исполнению самой заветной мечты...