Альбано Питер. Испытание седьмого авианосца (Седьмой авианосец - 6)

   "Роллс-Ройс Гриффон" взвизгнул на форсаже, сила тяги и ускорения вдавила Уилларда-Смита в кресло. Англичанин с опаской глянул на приборы. Температуры масла и охладителя уже перевалили красную черту, зашкалив за 105o и 121oC. Счетчик оборотов тоже приближается к роковой отметке, давление 67 дюймов - на большее двигатель не способен. А на индикаторе скорости 360 узлов. В целом неплохо, но недостаточно, чтобы удержаться на хвосте "Зеро".
   Решающий заход: противник пикирует, звено "Эдо" рвется вверх. Слегка сдвинув рукоятку, Уиллард-Смит поймал в сетку своего дальномера правый "Мессершмитт". Черный дьявол, белая только ступица винта, как бельмо на глазу. Тройка пока вне створа, но при общей скорости почти в тысячу узлов они уже через минуту будут в пределах досягаемости. Большой палец лег на красную кнопку.
   В наушниках грохочет дикая симфония битвы, но он не может позволить себе отвлекаться.
   - Самурай Зеленый! Слышишь меня! Бери выше, к солнцу! Нам нужно прикрытие!
   - Понял. Ухожу на девять тысяч метров.
   - Кудо! У тебя на хвосте "мессер", на пяти часах. Выруливай влево!
   - Есть выруливать влево!
   - Сигамицу! Икеда горит!
   - Ты на свою задницу посмотри, у тебя на хвосте двое!
   - Вижу. Помогай, Ватанабе.
   - Окумура, меня атакуют самого. Во имя всех богов, поворачивай! Влево! Влево!
   - Слушаюсь, Ватанабе!
   - Нет! Нет! Не пикируй, Окумура, с ними нельзя пикировать!
   - Сигамицу, говорит Кудо! Я его поджарил в собственном соку!
   - Я - Ватанабе. Окумура воссоединился с предками.
   - На связи Самурай Старший! С запада подходят истребители. Самурай Зеленый, где ты?
   - Иду наперехват. Их тут целая эскадрилья.
   - Атаку отставить! Набрать высоту! Слышите? Они за нами не полезут.
   Сигамицу повел свои звенья навстречу опасности. Он борется за основное преимущество истребителя - высоту. Его машины подбили четыре или пять "мессеров" из Четвертой эскадрильи, но и своих потеряли не меньше. Подкрепление из пятнадцати "Зеро" уже спешит на помощь Сигамицу, наперехват новой эскадрилье противника.
   Но Уиллард-Смит не глядел на них. Его вселенная сузилась до размеров Me-109, стремительно вырастающего за стеклом кабины. Он благодарен судьбе за бронестекло толщиной в девяносто миллиметров, хотя 20-миллиметровый снаряд оно, конечно, не остановит. За тысячную долю секунды он припомнил все, что знает о "Мессершмитте": средняя скорость полета 360 узлов, великолепен при наборе высоты и пикировании, тут он даст фору и "Сифайру", и "Зеро", двигатель работает безотказно, два "Маузера" в крыльях и два 7,9-миллиметровых пулемета "Борзиг" в обтекателе. Одним словом, надежная машина, но оперение слабовато. Надо искать его ахиллесову пяту: элероны тяжелы для больших скоростей; руль высоты довольно неповоротлив; нет триммера, что весьма неудобно в затяжных схватках; иногда на скорости норовит заклинить; слишком большой радиус разворота.
   Колин подался вперед, положил палец на красную кнопку. Заход лоб в лоб стирает все достоинства и недостатки машин, кроме вооружения. А здесь преимущество за ним. Не отводя глаз от искателя, он пытался нагнать Мацухару, умчавшегося вперед благодаря новенькому "Сакаэ-42". Красная машина Розенкранца тоже оторвалась от своих ведомых.
   Командиры открыли огонь одновременно. Ярко-оранжевые и желтые нити словно привязали друг к другу две машины. Розенкранц немного уклонился влево, но Мацухара не дает ему уйти. Идут в лоб на сумасшедшей скорости. Мацухара на этот раз твердо решил покончить с кровавым дьяволом.
   Уиллард-Смит напрягся, увидев, что крылья и обтекатель черного Ме-109 расцвели пурпурными розами. К счастью, трассеры не достигли цели.
   - Эх ты, сосунок!
   Он чуть вздернул нос машины, ловя черную птицу в оранжевый круг. Вскоре оконечности крыльев почти коснулись его, а ступица винта попала в центр прицела.
   - Получи билет в Мекку или Валгаллу, уж не знаю, куда тебе надо! процедил он сквозь зубы и нажал на кнопку.
   Отдача от четырех пушек "Испано-Суиза" встряхнула корпус самолета, словно старый дом во время землетрясения. Уиллард-Смит почувствовал, как выбивают дробь зубы, только не был уверен, что это из-за отдачи. Краешком глаза увидел, как Розенкранц взмыл вверх, в последнюю минуту избежав гибели.
   А вот они с противником слишком близко друг от друга, чтобы промахнуться. Кувалда ударила в правое крыло "Сифайра" и в алюминиевой обшивке появились дыры. Ну ничего, он тоже набирает очки за счет более тяжелого вооружения. Снаряд, выпущенный по "мессеру", оторвал выхлопной патрубок и унес антенну. Пролетев над хвостом вражеского истребителя, Колин короткой очередью отхватил кусок руля высоты и вертикального стабилизатора.
   То ли потеряв управление, то ли просто в панике, противник допустил непоправимую ошибку - взял ручку на себя. Перед глазами, точно выловленная из воды форель, взметнулось брюхо "мессера". Колин не мог сдержать ликования. Выпущенные почти в упор снаряды взрезали алюминиевую обшивку, обнажив рамы, стрингеры, провода, прошлись по хвосту - и левого руля высоты как не бывало.
   Смертельно раненный истребитель завертелся волчком, пытаясь продлить себе жизнь, и пошел вниз. Из люка неуклюже вывалилась фигура в летном комбинезоне. Еще одна ошибка. Со страху пилот выпрыгнул слишком рано. Стропы его парашюта зацепились за обломки хвоста, и машина вошла в последний штопор, увлекая за собой орущего, размахивающего руками человека.
   - Счастливого пути, Ваше Ублюдство! - пробормотал Уиллард-Смит.
   Он снова взял на себя ручку для набора спасительной высоты. Мацухара тем временем выполнил "мертвую петлю" и вошел в крутое пике в бешеной охоте за Розенкранцем. Но хитрый американец сумел использовать скоростные преимущества "Мессершмитта" и теперь удирал на северо-запад. Рози знает, что в разворотах ему не тягаться с "Зеро". В миле справа Йорк тоже набирает высоту, а далеко внизу полосатый Me-109 Ватца "вырвал" машину всего в нескольких футах над водой и поворачивает на запад. У Зебры кишка тонка для схватки с более маневренным противником.
   Черный "мессер" с пилотом, запутавшимся в парашютных стропах, уже погрузился в волны; на северо-западе полосы черного дыма пишут в воздухе эпитафии сбитым истребителям. Там и сям раскрываются парашюты. Уиллард-Смит заметил группу Ju-87, кружащую над подлодкой. И тут же в наушниках прозвенел голос Мацухары:
   - Внимание! На связи Эдо Старший. Следовать за мной по пеленгу лодки ноль-ноль-ноль. Атаковать бомбардировщики!
   За быстрым откликом Уилларда-Смита последовало подтверждение Йорка.
   Английский капитан дал от себя ручку и левую педаль, уходя в почти вертикальное пике. Центробежная сила связала в узел внутренности, завращалось небо, перерезанное голубой линией горизонта. Вскоре весь обзор заполнила безбрежная гладь Тихого океана, и тяжесть внутри отпустила. Легкое нажатие правой педали, немедленный отклик руля высоты и элерона, и он развернулся лицом к "Юнкерсам". Еще одно движение левой ноги позволило ему занять позицию слева от ведущего. Внизу беспечно кружат над своей целью "Штуки". Йоси ринулся к ним. Не поспеет, ох, не поспеет!
   Уиллард-Смит в отчаянии забарабанил по приборному щитку. Еще один бомбардировщик разворачивается над подлодкой. Господи, у них же там настоящий ад!
   Третий бомбардировщик выждал, пока второй не избавится от запаса бомб и, покинув строй, стал делать заход. Явно обескураженный прицельной стрельбой зенитных пулеметов, второй "Юнкере" в последний момент отвернул, и его бомбы оглушили рыбу в трехстах ярдах по правому борту лодки. Несмотря на маневры пилота, 20-миллиметровый снаряд разбил топливный насос и радиатор большого самолета, а Брент отхватил ему левое колесо. Харкая черным дымом, "Штука" устремилась ввысь. С палубы ее провожали насмешки, улюлюканье и потрясание кулаками.
   Но пилот третьего "Юнкерса" явно был не робкого десятка. Под визг иерихонских труб он нацелил винт прямо на мостик. Палубная пушка с ревом выплюнула огонь, снаряды прошли мимо пикирующего, но на сей раз угодили в кольцо четырех оставшихся в вышине бомбардировщиков. Хотя ни один не зацепило, строй нарушился, и машины бросились врассыпную, точно стая перепуганных куропаток.
   Не обращая внимания на торжествующие крики команды и вопли Уильямса: "Бей, мать их так!", Брент пристально следил, как увеличивается в прицеле бомбардировщик. Боумен заправил ему новую ленту. Росса вдруг охватило спокойствие, видимо порожденное сознанием крайней уязвимости противника. Для достижения точности бомбометания они должны подставить себя под пулеметный огонь. Двоих он уже уложил. Брент облизал губы и почувствовал огонь в паху - точь-в-точь как в постели с Дэйл Макинтайр. Странные, однако, ассоциации. Где его недавний ужас? Неужели секс и убийство идут рядом в душе человека? Он даже смутился. Какая глупость! Азарт битвы поглощает все твои эмоции, в этом с ними ничто не сравнится. В такие минуты жизнь как бы спрессована и прошлое предстает тебе в безумном круговращении калейдоскопа или мелькании кадров сломанного кинопроектора. Синдром утопающего, внутренне усмехнулся он.
   - Три истребителя! Японцы! Пеленг один-девять-пять, угол тридцать. Идут к нам.
   Скосив глаза, Брент увидел, как три белые машины четким клином пикируют на четыре бомбардировщика, которые с трудом восстановили строй. Впереди Мацухара. Он знал, что друг не оставит его. Но теперь не время кричать "банзай". Брент набрал в легкие воздух и задержал дыхание - этот ритуал он освоил еще в детстве, когда они с отцом охотились на птиц в лесах Новой Англии. "Глубоко вдохни, когда целишься, не щурься и нажимай курок мягко, но уверенно", - учил отец.
   В воздухе сверкнули бомбы, и с ними вернулся страх. Тепло внизу живота растворилось под напором ледяной воды, словно промывающей ему кишки. Чувства описали полный круг - от страха к спокойствию, экстазу и снова к страху. Дрожащими руками, с бешеной пульсацией крови в висках он прицелился в "Юнкере". Ему давно пора уходить вверх, а он все пикирует. Под крылом бомбардировщика замигала красная вспышка; оно просвистело в нескольких футах над роем черных падающих цилиндров. Невероятно! Он же может подорваться на собственных бомбах! Фанатик, безумец! Заговорили двадцатки, и Брент тоже нажал на гашетку. Содрогаясь от мощной отдачи, удерживая пулемет в равновесии силой своих мышц, он не выпускал из прицела огромный винт. Запах кордита стал для него божественной амброзией. Пули калибра 7,7 миллиметра со звоном ударили в стальную палубу. С воем отрикошетив, словно туча смрадных насекомых вырвалась из-под земли, потревоженной лемехом плуга, они сбили каску со старшины артиллерийской боевой части Фила Робинсона. Тот опрокинулся навзничь, и серое содержимое мозга склизкой массой забрызгало палубу. Правый впередсмотрящий схватился за грудь, вопя, изрыгнул поток крови, перевесился через ограждение и бултыхнулся в волны, как тряпичная кукла. Брент громко застонал и выругался.
   - Лево на борт! - рявкнул Уильямс. - Бей его! Бей!
   Лодка проворно разворачивалась.
   Бомбы визжали в воздухе. Они были так близко - большой цилиндр и четыре его маленьких спутника; каждый нес с собой чью-то судьбу, остро заточенный, компактный, готовый предать "Блэкфина" забвению. Все происходило точно в кошмаре: ты бежишь, бежишь, а ноги скользят, чудовище настигает тебя, и ты уже ощущаешь его зловонное дыхание. Оно обнажает клыки и тянет к тебе острые когти...
   Тряхнув головой, Брент отогнал парализующие видения и, не глядя на бомбы, дал ответный залп. Он убьет своих убийц. Трассеры, точно огненные бусины, расцветили "Юнкере" и сорвали огромные куски с несущей поверхности крыла. Ярко-желтые вспышки загорались и гасли, как рождественский фейерверк; 20-миллиметровые "Эрликоны" снесли правый закрылок и элерон. Самолет вильнул влево, открывая Бренту свой правый борт. Короткими очередями он сокрушил заднюю кабину и обезглавил стрелка. Но ему нужен не стрелок, а пилот. Ругаясь на чем свет стоит, лейтенант рванул правую ручку и поймал фонарь в прицел. Новые пули разбили фонарь, прошили бронированный козырек, и лицо пилота растворилось в тумане брызнувших осколков. Большая машина с двумя обезглавленными туловищами в кабине плюхнулась в океан с громким всплеском.
   В тот же миг по правому борту - совсем близко - разорвались бомбы. Пятисотка подняла такой столб воды, что лодка содрогнулась, как загарпуненный кит. Во всех отсеках слышался гул, подобный большому колоколу храма. Хамфри Боумен и Юйдзи Итиока попадали с ног. Японец заскользил вдоль палубы и треснулся каской о нактоуз со звоном молота, ударившего по наковальне. Тут же он перекатился на бок и отчаянно застонал. Боумен упал на ящик с боеприпасами. Брент пошатнулся, но устоял, схватившись за ветрозащитный экран. Со всех сторон неслись крики боли и ужаса.
   Водяная башня опала широкими кольцами и окатила мостик. Держась одной рукой за ствол пулемета, Ромеро протянул другую и поднял на ноги почти бездыханного Итиоку.
   - Курс два-семь-пять! - приказал Уильямс, едва удерживая равновесие. Потом взглянул на Хару, который хоть и стоял на двух ногах, но был явно не в себе. - Вперед помалу!
   Японец, как автомат, двигал рычагами машинного телеграфа. Лодка замедлила ход. Уильямс прокричал в люк:
   - Связисты! Что там у вас?
   В ответ донеслось испуганное:
   - Пока ничего, командир!
   - Хорошо, Хара, давай быстрей!
   - Скорость восемь, сто восемьдесят оборотов, сэр, - неживым голосом откликнулся Хара.
   - Все идут на нас! - крикнул впередсмотрящий с правого борта.
   Уильямс бросил взгляд на небо. Выбора нет.
   - Ладно, хрен с ними, с повреждениями. Самый полный!
   - Есть самый полный!
   Ритмично заработали четыре двигателя, и лодка рванулась вперед. Пока живы! Брент облегченно вздохнул. Корпус, хотя и натерпелся порядком, но выдержал. Последняя пятисоткилограммовая бомба наверняка наделала больше разрушений, чем все глубинные. У Брента онемела шея. Каска слетела и подбородочный ремень глубоко врезался в кожу. Такого с ним еще не случалось.
   - Где доклад о повреждениях?! - надрывался в люк Уильямс. - Мне нужны в первую очередь донесения от носового торпедного и аккумуляторного отсеков.
   Снова надвинув каску, Брент поглядел на небо, пытаясь вытрясти из мозгов сонное оцепенение. Машинально потер ладонью шею. Еще один бомбардировщик делал заход, а три уцелевших выстроились за ним, словно нетерпеливые пассажиры перед посадкой на поезд. У них есть причина для нетерпения. Мацухара и два его "Сифайра" летят к ним, точно ангелы-мстители. Арабы потеряли время и теперь расплатятся за свою медлительность. Стоило ему об этом подумать, как Мацухара и его ведомые открыли огонь.
   Следующие мгновения стали для Брента Росса продолжением кошмара. Два бомбардировщика, три делающих заход истребителя, грохот орудия, запах кордита, сумасшедшая вибрация "Браунинга", острая боль в области шеи. А еще прицел, мишень, крики Уильямса рулевому, изо всех сил пытающемуся увести лодку от новой атаки "Юнкерса". Убей или тебя убьют! Еще один виток чувств. Ужас или бешенство, а может, и то и другое, - противнику все равно, никакой разницы. Теперь все они пришли по его душу.
   За миг до того, как ведущая "Штука" вышла на угол бомбосбрасывания, она вспыхнула ослепительной новой звездой и тут же исчезла. Отпустив гашетку, Брент уставился вверх. Огромным веером рассыпались по небу обломки алюминия; страшный монстр протягивал к лодке щупальца огня и дыма. В сотне ярдов врезался в волну двигатель, покореженное колесо ударило в корму. Но большая часть смертоносного дождя пролилась за бортом.
   Брент услышал вой сирен раньше, чем увидел следующий бомбардировщик. Спасибо врагу за эти шумовые эффекты. Он навел пулемет на тот сектор, где взорвалась предыдущая "Штука". "Юнкерсы" пробивались сквозь дым. Пулеметы хором отбарабанили свое приветствие. Глаза Брента расширились от ужаса. На хвосте бомбардировщика висел "Сифайр". И оба попали в каскад трассеров.
   Настигнутая сзади 20-миллиметровыми снарядами и пулями пятидесятого калибра "Штука" начала рассыпаться, но все-таки успела сбросить бомбы. Она падала не более чем в сотне ярдов от мостика, слегка накренившись на правый борт. Сперва отвалилось правое крыло, обнажив сплетение разорванных цветных проводов и разбитых трубопроводов; из них, как из вскрытой сонной артерии, хлестала красная гидравлическая жидкость. Вибрация двигателя отбросила машину вбок. Она нелепо трепыхалась на уцелевшем крыле, но вскоре и оно отвалилось. Фюзеляж - беспомощный железный обрубок - нырнул в море; бомбы одна за другой громыхнули по правому борту, не причинив лодке особого вреда. Радостные крики плавно перешли в стоны, когда все увидели, что "Сифайр" тоже подбит.
   Двигатель дымился, машина оставляла за собой белый тонкий туман охлаждающей жидкости; британский истребитель пытался выйти из пике и повернуть на запад.
   - Не повезло бедняге! - угрюмо проронил Уильямс. - Следите за ним. Будет падать - подберем.
   - Все, командир! - крикнул с мостика впередсмотрящий. - Обоих ущучили!
   Снова на борту разразилось ликование. Мацухара и пилот второго "Сифайра" победили. Одна из двух оставшихся "Штук" вошла в море с горящим, словно факел, двигателем. Другая волочила за собой шлейф черного дыма. В нескольких футах над водой бомбардировщик спрямил пике.
   - На воду сядет, - заметил Брент.
   - Если наш ему даст, - отозвался Уильямс, указывая на "Сифайр", кружащий над обреченным бомбардировщиком.
   Бомбардировщик сперва зацепил океан левым рулем высоты, подпрыгнул и снова опустился, пытаясь как можно мягче коснуться воды, чтобы не захлестнуло. Наконец пенно-голубым всплеском он плюхнулся на брюхо и теперь нелепо скакал по волнам. "Сифайр" еще немного покружил над ним, а потом стал резко набирать высоту, увидев, что Мацухара поджидает его. Торопятся поспеть к схватке, бушующей у дальнего горизонта.
   - Малый ход, - приказал Уильямс Тацунори Харе и повернулся к Сторджису. - Курс на "Штуку".
   - Мы их расстреляем, сэр, или возьмем в плен? - спросил у него Брент.
   - Ваши предложения!
   Он не колебался, слово рвалось у него из сердца, из печенок.
   - Расстрелять!
   Уильямс дал себе секунду на раздумья.
   - Теперь мне ясно, почему вас называют американским самураем.
   Брент на миг онемел, не зная, порицание это или комплимент. Крик впередсмотрящего не дал ему ответить.
   - "Сифайр" возвращается. Садится на воду по правому борту!
   Все молились про себя, глядя, как английский истребитель скользит над водой. Поскольку шасси убраны, ему будет легче, чем Ju-87. Подпрыгивая, точно камешек, он на 80 узлах перепахивал крыльями волны. Затем поднял гейзер вспененной воды, остановился, сбросил плот, и фигура в летном комбинезоне выбралась на крыло.
   - Молодец! - одобрил Уильямс. - Слушать мою команду! Сперва выловим нашего. Сможешь, Гарольд?
   - Так точно, командир, - ответил рулевой. - Отбуксируем.
   - Бери на него курс.
   - Есть!
   Из рулевой рубки донесся голос:
   - Аварийная служба докладывает: поврежден всасывающий клапан в цистерне главного балласта, в лодку проникает вода. Главный механик говорит, с насосом продержимся.
   - Пусть подключит аварийный.
   - Уже сделано, сэр.
   - Хорошо.
   - Курс ноль-четыре-семь, - доложил Сторджис.
   - Так держать, старшина. - Уильямс повернулся на корму. - Расчету пятидюймового приготовиться поднять на борт уцелевших.
   Артиллеристы оставили орудие. Пошатываясь, переступили через тело своего мертвого командира и начали доставать из ящика в кормовой части мостика спасательные пояса и канаты.
   - Сперва выловим нашего, затем позаботимся о противнике, - повторил Уильямс и кивнул на левый крамбол, за которым покачивались на плоту два человека. Повернув к Бренту непроницаемое, точно книга за семью печатями, лицо, добавил негромко: - Не волнуйтесь, мистер Росс, я учту ваше предложение.
   Брент проверил пулеметную ленту: зарядов только на одну очередь. Резко дернув, вытащил ее. Боумен ногой отодвинул в сторону пустой ящик и подтянул новый. Затем с помощью Брента заправил новую ленту на сто десять патронов. Брент захлопнул затвор и приказал:
   - Заряжай первую!
   Боумен протянул медный наконечник ленты через блок.
   - Первая заряжена.
   Брент оттянул скобы затвора, чтобы мощная пружина стала на место. Захват выбрасывателя стиснул гильзу.
   - Заряжай вторую! - рявкнул Брент.
   Они с Боуменом повторили операции в том же порядке. Затем лейтенант выпрямился и глянул в патронник, чтобы убедиться, что лента легла ровно.
   - Нормально. - Он покосился на заряжающего, закрепил ствол в вертикальной позиции и начал с любопытством наблюдать, как "Блэкфин" приближается к потерпевшему крушение летчику.
   Покачиваясь на маленьком желтом плоту, человек, одетый в коричневый летный комбинезон и шлем с поднятыми на лоб очками, улыбался и махал им. Светлая кожа, крупный нос и большие круглые глаза.
   - Черт меня побери, если это японец, - пробормотал Уильямс. - Вперед помалу!
   - Есть вперед помалу!
   Ритм дизелей замедлился.
   Уильямс взглянул на репитер гирокомпаса.
   - Лево на угол ноль-четыре-пять. Примем с правого борта.
   - Есть лево на угол ноль-четыре-пять!
   Командир подлодки снял рупор с крюка на ветрозащитном экране, приложил его к губам и крикнул артиллерийскому расчету, выстроившемуся на корме.
   - На правый борт!
   Старший матрос Хитоси Мотосима откликнулся, сложив ладони рупором:
   - Есть на правый борт, сэр!
   Пилот был уже в нескольких ярдах от борта.
   - Стоп машина!
   Моторы заглохли, но лодка продолжала двигаться вперед по инерции.
   - Назад, малый ход!
   Сквозь решетчатый люк Брент услышал вибрацию: винты преодолевали инерцию в тысячу шестьсот тонн. Он инстинктивно придержал ствол пулемета. Матрос завязал морской узел на конце каната. Ловким движением кисти перекинул конец на плот, через плечо летчика. Тот ухватился за канат и стал подтягиваться.
   - Стоп машина!
   Лодка мягко покачивалась; винты слабо побулькивали под водой. Мотосима, привязанный к пиллерсу спасательным канатом, поднял на борт высокого худощавого человека.
   - Помоги ему, - приказал Уильямс Боумену.
   Заряжающий подбежал к трапу и подтянул спасенного за рукав комбинезона. Командиру пришлось задрать голову, чтобы встретиться взглядом с долговязым летчиком. Высокий, стройный, с орлиным носом, выступающими скулами, впалыми щеками и твердым подбородком. Самой выдающейся чертой его были глаза. Огромные, синие, чуть холодноватые. Этот с одинаковым успехом может декламировать Шекспира или Китса и убивать, подумал Брент. Кроме того, он сильно смахивает на Бэзила Рэтбоуна, игравшего Шерлока Холмса в старом английском фильме.
   - Добро пожаловать на борт, - сказал Уильямс. - Я лейтенант Реджинальд Уильямс, командир подводной лодки.
   Летчик загадочно улыбнулся. Стоящие на мостике глядели на него, как на пришельца из космоса. Пожав Уильямсу руку, он проговорил с безупречной дикцией, немного в нос:
   - Капитан авиации Колин Уиллард-Смит. - Он выпустил руку Уильямса, покосился на "Эрликоны" затем на "Браунинги", и взгляд его задержался на Бренте. Зоркие глаза сразу углядели кровь на каске и спасательном жилете лейтенанта. - А вы молодцы, метко стреляли.
   - Мы не нарочно, капитан, - ответил Брент. - Надеюсь, вам не слишком досталось?
   Уиллард-Смит засмеялся.
   - Ничего. Я сам виноват - не хотел упустить "Юнкере". - Он еще раз обвел взглядом окружающих. - Да, потрясающая меткость. Вы прострелили мне бак и трубопроводы системы охлаждения.
   - Примите извинения, капитан. - Уильямс глянул через левый борт, где плыли на плоту еще двое, потом на экран пеленгатора и распорядился: Вперед помалу! Лево руля на угол один-девять-ноль!
   Брент снял с предохранителя пулемет пятидесятого калибра и прицелился в летчиков на плоту. Все на мостике не сводили глаз с него и Уильямса. Уиллард-Смит врубился в ситуацию.
   - Эй, ребята, вы не...
   - Мы подберем их, капитан, - перебил Уильямс и сказал Бренту: Отставить, мистер Росс.
   - Слушаюсь, сэр. - Брент снова поставил пулемет на предохранитель.
   Уильямс посмотрел на небо, потом вперед и прокричал в люк рулевой рубки:
   - Штурман, счисление пути!
   Ему отозвался лейтенант Чарли Каденбах:
   - Я счислял курс и дрейф с моего репитера. Нас отнесло на несколько миль. Мне нужны полуденные замеры. Разрешите подняться на мостик.
   - Отставить! Придется подождать, пока мы не уйдем из зоны боя. Через сотню ярдов подберем двух пилотов, а потом дашь мне курс на Йокосуку.
   Последовала короткая тишина, нарушаемая ревом дизелей и плеском воды о борт. Наконец сквозь люк донесся обиженный ответ Каденбаха:
   - Думаю, три-пять-ноль, командир.
   Негр повернулся к англичанину.
   - Спускайтесь. - Он указал на люк рулевой рубки. - Лейтенант Каденбах проводит вас в кают-компанию. Там есть горячий кофе и кое-что перекусить. - Он махнул на стальной щит, где поблескивала застывающая кровь. - У нас имеются потери, потому каждый человек на счету.
   Англичанин поджал губы; подбородок его приобрел еще более упрямые очертания.
   - С вашего разрешения, сэр, я останусь здесь. У меня хорошие глаза. Могу нести вахту как впередсмотрящий.
   - После того, как вас чуть не убили?
   Летчик с удивительным спокойствием произнес:
   - Спасибо за это "чуть"... Но мне не впервой. Вот на Фолклендах тоже хотел "купить себе участок". А здесь все сошло довольно гладко. Я даже вымокнуть не успел.