"Зеро" кружились высоко в небе, а бомбардировщики заходили в очередное пике. Одновременно четыре торпедоносца "Накадзима" с обеих сторон начали атаку на "Мабрука", стараясь "взять купца в клещи". Головной бомбардировщик, нарвавшись на шквальный огонь, медленно повернулся по спирали и взорвался в море в нескольких футах от носа транспорта. Близкий недолет взметнул тонны воды у его кормы, а следующая бомба прямым попаданием накрыла-ходовую рубку - взвившийся оттуда стофутовый язык желтого пламени подкинул вверх и разбросал в стороны стальные обломки и клочья человеческих тел. Еще один недолет, еще одно попадание в мидель. Однако "Мабрук" упорно не хотел тонуть.
- Корабли топит не воздух, а вода! - прокричал Такии.
И словно в ответ ему B5N подобрались так низко, что ежесекундно встающие над поверхностью моря фонтаны вспененной воды почти касались их. Первый зацепил крылом воду, перевернулся и пустил торпеду, ушедшую высоко в небо как огромная серебристая сигара. Второй вспыхнул, превратившись в небе в огромный красный шар, напомнивший Бренту иллюминацию в честь Дня независимости. Но два уцелевших торпедоносца сумели выпустить свой смертоносный груз в цель и отвернуть. "Мабрук" мог бы уклониться от одной торпеды, но не от двух, и, пораженный в середину левого борта, подскочил, мгновенно замедлил ход и стал заваливаться на бок.
- Это уже лучше, - сказал Такии. - Теперь мы, согласно приказу адмирала, израсходуем оставшийся боекомплект.
Бомбардировщик сделал вираж, снижаясь над уже перевернувшейся "Эль-Хамрой", на красном днище которой жались друг к другу около ста человек.
- Вот и акулы, - деловито продолжал пилот. - Сделаем один заход в память Морисады Мотицуры, и арабы сами поплывут к ним на обед.
Он неторопливо прошелся на небольшой высоте вдоль киля, и Брент ощутил знакомую вибрацию - открыли огонь два 7,7-мм пулемета, выпуская по шестьсот пуль в минуту. Стальная метла смела с днища тех, кто там находился, сбросив мертвых и уцелевших в темно-красную воду, которую во всех направлениях вспарывали острые плавники обезумевших от такого пиршества акул.
- Кушать подано, - с чувством омерзения услышал Брент.
Авианосец они нашли в двухстах милях к юго-западу от Цусимы. "Йонага" поймал ветер, поднял на гафеле посадочный вымпел. Два звена патрульных истребителей пошли навстречу "двести сорок третьему", убедились, что он сможет сесть, и вновь взмыли ввысь. Над кораблем против часовой стрелки ходил по кругу еще десяток бомбардировщиков, истребителей и торпедоносцев, ожидающих своей очереди на посадку. Изуродованный B5N, пустив красную сигнальную ракету, начал снижаться.
- Немного же нас осталось, - оглядевшись по сторонам, сказал про себя Брент. - А взлетало-то девяносто три машины.
Такии, словно услышав его, произнес в микрофон:
- Кое-кто еще не добрался, и, не забудь, сильно поврежденным машинам приказано садиться в Японии.
Брент смотрел назад - оттуда, с севера, держась на небольшой высоте, очень медленно приближался одинокий "Зеро". Уже можно было различить красный обтекатель и зеленый колпак, пробоины в крыльях и фюзеляже.
- Йоси! - ликуя, выкрикнул он, а потом с губ его сорвались слова, которые испокон веку говорят друг другу оставшиеся в живых после боя: Слава Богу! Вернулся!
Он почувствовал, что двигатель сбавил обороты: Такии сделал вираж, заходя на посадку.
13
Разбор полетов проходил скорбно и бурно - скорбно, потому что из двадцати семи бомбардировщиков, атаковавших аэродром и конвой, вернулись только одиннадцать. А бурно - потому что Йосиро Такии, как только лейтенант Даизо Сайки вошел в салон, вскочил, схватился за меч и выкрикнул ему в лицо:
- Вы трус и негодяй!
Брент, стоявший рядом, и не подумал урезонить старика.
Сайки, вспыхнув, надменно выпрямился:
- Вам дорого обойдется это оскорбление! Вы кровью смоете его!
Такии придвинулся к нему вплотную и крикнул, чувствуя за собой молчаливую поддержку сгрудившихся вокруг пилотов и стрелков:
- Вы удрали, испугавшись зениток! Вы сбросили бомбы на ферму и перебили цыплят и коз, когда мы все летели прямо в геенну.
- Я бомбил наиболее важную цель - самый крупный ангар! - Сайки не отодвинулся ни на пядь.
- Вранье! - вмешался Брент. - Я все видел своими глазами! Вы отвернули от цели - и не случайно, а намеренно! - и повели за собой еще трех-четырех летчиков! Тем самым вы дали "Мессершмиттам" время вырулить и взлететь! Из-за вашей трусости погибло несколько отличных ребят!
- Так. На вас обоих я подаю рапорт командиру корабля, и он отдаст вас под трибунал! - отрывисто бросил Такии.
- Нет, господин лейтенант, - произнес молодой летчик. - Я все видел: вы бомбили ферму.
- А я полетел за вами следом, - с горечью сказал другой.
- Что это - заговор? Бунт? - побагровел от ярости Сайки.
В эту минуту ожил динамик судовой трансляции:
- Командирам авиагрупп немедленно прибыть во флагманскую рубку.
Сайки пулей вылетел на палубу, но Такии, Брент и еще трое летчиков отправились следом.
У входа Сайки попытался оттеснить их, но адмирал Фудзита велел впустить Такии и Брента. Остальные замерли у дверей.
Рубка была полна. Подполковники Окума и Мацухара, еще не снявшие летных комбинезонов, с закопченными и выпачканными маслом лицами - лишь вокруг глаз виднелись светлые круги от защитных очков - в полуизнеможении сидели рядом с адмиралом Алленом и полковником Бернштейном. Щеки Мацухары были изрезаны мелкими осколками, а комбинезон в нескольких местах пробит пулями. Остальные офицеры штаба расположились вокруг стола в выжидательных позах. При виде Сайки Окума резко выпрямился на стуле.
Адмирал Фудзита подошел к большой карте Тихого океана:
- По данным разведки, и "Эль-Хамра", и "Мабрук" затонули, эсминцы сопровождения повреждены и ушли курсом на Владивосток. Аэродром выведен из строя - замечено лишь несколько уцелевших истребителей и ни одного бомбардировщика. - По рубке пронесся общий вздох облегчения. - Радио Пхеньяна передало сообщение о "наглом нападении японских воздушных пиратов на международный спортивный аэроклуб, повлекшем за собой значительные разрушения его самого и соседних с ним ферм". - Взглядом он нашел Сайки. Сообщают, что их крупнейший и образцовый сельскохозяйственный кооператив вместе со всем оборудованием полностью разрушен. Аэроклуб закрыт, "иностранным спортсменам" предложено покинуть страну.
Сайки явно решил, что гроза миновала, но еще не успели стихнуть ликующие крики офицеров, как со своего места поднялся подполковник Окума.
- Лейтенант Сайки сбросил бомбы на ферму, потому что испугался зенитного огня.
- Верно! - вскочил Такии, и Брент встал рядом с ним.
- Я бомбил самый крупный ангар - объект, представляющий наибольшую угрозу, - начал оправдываться Сайки.
- Это ложь! - сказал Брент.
- Ложь! - эхом откликнулся старый летчик.
Сайки затравленно водил глазами из стороны в сторону: все, даже его друг Окума, были против него.
- Это обвинение подтвердили еще шестеро пилотов, - сказал ему Фудзита, и Брент опять удивился тому, как быстро и как много он узнал: действительно, от него ничего не могло укрыться. - Лейтенант Сайки, вы знаете, что вам надлежит сделать. Я даю на это разрешение.
Сайки судорожно, как в приступе удушья, хватая ртом воздух, снова обвел рубку молящими глазами, но встретил только враждебно-отчужденные лица. Потом медленно поднялся и подошел к двери. Когда вахтенный матрос открыл ее, Сайки вытащил из кобуры "Оцу" и приставил дуло к виску. Все затаили дыхание, и в мертвой тишине голос Фудзиты произнес нечто невероятное:
- Пожалуйста, не здесь. Палубная команда только что окончила малую приборку.
- Да здравствует император! - выкрикнул Сайки.
Дуло пистолета было вплотную прижато к виску, и потому выстрел прозвучал приглушенно, но в тесном помещении рубки и этого было достаточно, чтобы болезненно ударить по барабанным перепонкам. Кровь и мозги, похожие на клубничный заварной крем, хлестнули на стол, и Брент почувствовал на щеках и шее мелкие костяные осколки. Тело самоубийцы рухнуло, звонко ударился о стальную палубу и отлетел к переборке пистолет.
- Я же сказал ему: не здесь! - гневно воскликнул адмирал. - Матрос Катари, убрать отсюда эту падаль и прислать кого-нибудь из вахтенных замыть грязь.
- Кремировать, господин адмирал?
- Еще чего! За борт! Его место - с отбросами, а не рядом с героями.
Когда труп лейтенанта унесли, адмирал продолжат:
- Из девяноста трех самолетов, участвовавших в двух рейдах, вернулось пятьдесят. Двадцать шесть истребителей, одиннадцать бомбардировщиков, тринадцать торпедоносцев. Не спешите хоронить тех, кто не вернулся: они могли пойти на вынужденную посадку в Японии. Вы достойно послужили нашему императору, вы доказали врагу, что все его уловки и хитрости - ничтожный вздор. Ни один... - Он пристукнул костяным кулачком по столу. - Ни один вражеский самолет не приблизился к "Йонаге"! Вы раздавили их и доказали, что истинно японский дух не угас!
В ответ раздались крики "банзай!".
В эту минуту в рубку вошел вахтенный радист и на мгновение застыл, увидев лужу крови, но потом аккуратно обошел ее и с поклоном вручил адмиралу бланк радиограммы.
- Наконец-то, - сказал Фудзита. - "Трепанг" обнаружил ударную группу противника в составе двух авианосцев, двух крейсеров и двух транспортов. Она пока далеко на юге, вот здесь, - он ткнул указкой в Южно-Китайское море. - Лодка засекла их на входе в Балабакский пролив между Палаваном и Борнео. Группа идет курсом на восток.
- Да, сэр, вы оказались правы, - сказал, поднимаясь, адмирал Аллен. Они могут двинуться к югу Минданао и там повернуть курсом на север, войдя в Филиппинское море. Американских войск нет нигде, кроме Гавайских островов, и арабы могут высадиться на Филиппинах, на Каролинских, Марианских островах, на Палау, Япе и даже на Бонинах.
- Именно так. Владея мировой нефтью и несколькими авиабазами в стратегически выгодных местах, Каддафи может получить власть над всем миром...
- Сначала ему придется потопить "Йонагу"! - порывисто вскочил Брент.
Такии одобрительно похлопал его по плечу, а остальные снова крикнули "банзай!"
- Господа, - продолжал Фудзита. - Мы возвращаемся в Токийский залив, чтобы заправиться горючим, пополнить запасы и людские резервы и... И ждать новой вылазки врага. - Он взглянул на адмирала Аллена: - Скажите, адмирал, ваши лодки ходят вот здесь, - он показал на западную часть Тихого океана, - и здесь?
- Да, сэр. Постоянное патрулирование в районе Филиппин, Марианских островов, Палау. Одна лодка несет боевое дежурство к северу от архипелага Санта-Крус.
- Вот и хорошо. "Трепанг" и "Огайо" крепко помогли нам, - он обвел офицеров взглядом усталых, но светящихся прежней энергией глаз. - Все свободны.
Йоси Мацухара наконец освободил Брента от неразлучного с ним Йосиро Такии и увел к себе в каюту. Там он прилег на свою койку, а американец сел на краешек письменного стола.
- Ты искал смерти в этом рейде, Йоси-сан?
- Да. Но смерти, подобающей самураю.
Мацухара рассказал ему о схватке с Фрисснером, о страшной смерти Таку Исикавы и о том, что Розенкранцу удалось спастись, но ни словом не упомянул о своих подозрениях, добавив лишь:
- У самых ворот в храм Ясукуни Таку оттер меня плечом и прошел туда первым.
- Стало быть, у богов есть свои виды на тебя, и ты им нужен здесь, на этом свете. У нас впереди еще много работы, Йоси-сан. Особенно если в западной части Тихого океана появятся все-таки базы террористов.
- Да, Брент, я уже видел Кимио - летел к ней, но в последний момент она исчезла.
- Это не только предзнаменование, Йоси, - это бремя твоего долга, которое ты обречен нести до тех пор, пока мы не избавим мир от раковой опухоли мирового терроризма. Ты нужен Японии, ты нужен императору, ты нужен нам - команде "Йонаги".
Мацухара смотрел куда-то в сторону, но по его измученному, окровавленному лицу Брент видел, что он согласен.
- У нас с тобой одинаковые раны, - летчик показал на ободранную и изрезанную щеку друга.
- Да, и не только здесь.
- Ты о чем?
Американец опустил голову:
- Я знаю, как ты страдал, потеряв Кимио, - он испытующе взглянул Мацухаре прямо в глаза. - Маюми не ответила мне ни на одно письмо и ни разу не позвонила. Словно и она умерла...
- Знаю... - Йоси отвел глаза.
- Откуда ты это можешь знать?
- Садамори, сын Кимио, прислал мне письмо. Он окончил университет, мечтает стать летчиком и служить на "Йонаге". Мы с ним всегда были близки, а Маюми он доводится двоюродным братом...
- Ну, так что же он тебе сообщил?
Мацухара, упершись взглядом в переборку, заговорил медленно и тихо, словно боялся, что слова его причинят Бренту слишком сильную боль:
- Сообщил, что Маюми вернулась в отчий дом. И собирается замуж за Дэнко Юнояму. Свадьба через месяц.
Брент с размаху стукнул кулаком по столу:
- Не верю!
- Прости, Брент-сан, но это правда. - Он взглянул на искаженное страданием лицо американца. - Мы с тобой оба очень много потеряли.
- Верно.
- Но помни, друг мой, у нас с тобой есть то, о чем мечтают все, но обретают очень немногие, - и, заметив недоуменный взгляд Брента, произнес: - У нас с тобой есть "Йонага".
Американский лейтенант улыбнулся в знак согласия.
- Корабли топит не воздух, а вода! - прокричал Такии.
И словно в ответ ему B5N подобрались так низко, что ежесекундно встающие над поверхностью моря фонтаны вспененной воды почти касались их. Первый зацепил крылом воду, перевернулся и пустил торпеду, ушедшую высоко в небо как огромная серебристая сигара. Второй вспыхнул, превратившись в небе в огромный красный шар, напомнивший Бренту иллюминацию в честь Дня независимости. Но два уцелевших торпедоносца сумели выпустить свой смертоносный груз в цель и отвернуть. "Мабрук" мог бы уклониться от одной торпеды, но не от двух, и, пораженный в середину левого борта, подскочил, мгновенно замедлил ход и стал заваливаться на бок.
- Это уже лучше, - сказал Такии. - Теперь мы, согласно приказу адмирала, израсходуем оставшийся боекомплект.
Бомбардировщик сделал вираж, снижаясь над уже перевернувшейся "Эль-Хамрой", на красном днище которой жались друг к другу около ста человек.
- Вот и акулы, - деловито продолжал пилот. - Сделаем один заход в память Морисады Мотицуры, и арабы сами поплывут к ним на обед.
Он неторопливо прошелся на небольшой высоте вдоль киля, и Брент ощутил знакомую вибрацию - открыли огонь два 7,7-мм пулемета, выпуская по шестьсот пуль в минуту. Стальная метла смела с днища тех, кто там находился, сбросив мертвых и уцелевших в темно-красную воду, которую во всех направлениях вспарывали острые плавники обезумевших от такого пиршества акул.
- Кушать подано, - с чувством омерзения услышал Брент.
Авианосец они нашли в двухстах милях к юго-западу от Цусимы. "Йонага" поймал ветер, поднял на гафеле посадочный вымпел. Два звена патрульных истребителей пошли навстречу "двести сорок третьему", убедились, что он сможет сесть, и вновь взмыли ввысь. Над кораблем против часовой стрелки ходил по кругу еще десяток бомбардировщиков, истребителей и торпедоносцев, ожидающих своей очереди на посадку. Изуродованный B5N, пустив красную сигнальную ракету, начал снижаться.
- Немного же нас осталось, - оглядевшись по сторонам, сказал про себя Брент. - А взлетало-то девяносто три машины.
Такии, словно услышав его, произнес в микрофон:
- Кое-кто еще не добрался, и, не забудь, сильно поврежденным машинам приказано садиться в Японии.
Брент смотрел назад - оттуда, с севера, держась на небольшой высоте, очень медленно приближался одинокий "Зеро". Уже можно было различить красный обтекатель и зеленый колпак, пробоины в крыльях и фюзеляже.
- Йоси! - ликуя, выкрикнул он, а потом с губ его сорвались слова, которые испокон веку говорят друг другу оставшиеся в живых после боя: Слава Богу! Вернулся!
Он почувствовал, что двигатель сбавил обороты: Такии сделал вираж, заходя на посадку.
13
Разбор полетов проходил скорбно и бурно - скорбно, потому что из двадцати семи бомбардировщиков, атаковавших аэродром и конвой, вернулись только одиннадцать. А бурно - потому что Йосиро Такии, как только лейтенант Даизо Сайки вошел в салон, вскочил, схватился за меч и выкрикнул ему в лицо:
- Вы трус и негодяй!
Брент, стоявший рядом, и не подумал урезонить старика.
Сайки, вспыхнув, надменно выпрямился:
- Вам дорого обойдется это оскорбление! Вы кровью смоете его!
Такии придвинулся к нему вплотную и крикнул, чувствуя за собой молчаливую поддержку сгрудившихся вокруг пилотов и стрелков:
- Вы удрали, испугавшись зениток! Вы сбросили бомбы на ферму и перебили цыплят и коз, когда мы все летели прямо в геенну.
- Я бомбил наиболее важную цель - самый крупный ангар! - Сайки не отодвинулся ни на пядь.
- Вранье! - вмешался Брент. - Я все видел своими глазами! Вы отвернули от цели - и не случайно, а намеренно! - и повели за собой еще трех-четырех летчиков! Тем самым вы дали "Мессершмиттам" время вырулить и взлететь! Из-за вашей трусости погибло несколько отличных ребят!
- Так. На вас обоих я подаю рапорт командиру корабля, и он отдаст вас под трибунал! - отрывисто бросил Такии.
- Нет, господин лейтенант, - произнес молодой летчик. - Я все видел: вы бомбили ферму.
- А я полетел за вами следом, - с горечью сказал другой.
- Что это - заговор? Бунт? - побагровел от ярости Сайки.
В эту минуту ожил динамик судовой трансляции:
- Командирам авиагрупп немедленно прибыть во флагманскую рубку.
Сайки пулей вылетел на палубу, но Такии, Брент и еще трое летчиков отправились следом.
У входа Сайки попытался оттеснить их, но адмирал Фудзита велел впустить Такии и Брента. Остальные замерли у дверей.
Рубка была полна. Подполковники Окума и Мацухара, еще не снявшие летных комбинезонов, с закопченными и выпачканными маслом лицами - лишь вокруг глаз виднелись светлые круги от защитных очков - в полуизнеможении сидели рядом с адмиралом Алленом и полковником Бернштейном. Щеки Мацухары были изрезаны мелкими осколками, а комбинезон в нескольких местах пробит пулями. Остальные офицеры штаба расположились вокруг стола в выжидательных позах. При виде Сайки Окума резко выпрямился на стуле.
Адмирал Фудзита подошел к большой карте Тихого океана:
- По данным разведки, и "Эль-Хамра", и "Мабрук" затонули, эсминцы сопровождения повреждены и ушли курсом на Владивосток. Аэродром выведен из строя - замечено лишь несколько уцелевших истребителей и ни одного бомбардировщика. - По рубке пронесся общий вздох облегчения. - Радио Пхеньяна передало сообщение о "наглом нападении японских воздушных пиратов на международный спортивный аэроклуб, повлекшем за собой значительные разрушения его самого и соседних с ним ферм". - Взглядом он нашел Сайки. Сообщают, что их крупнейший и образцовый сельскохозяйственный кооператив вместе со всем оборудованием полностью разрушен. Аэроклуб закрыт, "иностранным спортсменам" предложено покинуть страну.
Сайки явно решил, что гроза миновала, но еще не успели стихнуть ликующие крики офицеров, как со своего места поднялся подполковник Окума.
- Лейтенант Сайки сбросил бомбы на ферму, потому что испугался зенитного огня.
- Верно! - вскочил Такии, и Брент встал рядом с ним.
- Я бомбил самый крупный ангар - объект, представляющий наибольшую угрозу, - начал оправдываться Сайки.
- Это ложь! - сказал Брент.
- Ложь! - эхом откликнулся старый летчик.
Сайки затравленно водил глазами из стороны в сторону: все, даже его друг Окума, были против него.
- Это обвинение подтвердили еще шестеро пилотов, - сказал ему Фудзита, и Брент опять удивился тому, как быстро и как много он узнал: действительно, от него ничего не могло укрыться. - Лейтенант Сайки, вы знаете, что вам надлежит сделать. Я даю на это разрешение.
Сайки судорожно, как в приступе удушья, хватая ртом воздух, снова обвел рубку молящими глазами, но встретил только враждебно-отчужденные лица. Потом медленно поднялся и подошел к двери. Когда вахтенный матрос открыл ее, Сайки вытащил из кобуры "Оцу" и приставил дуло к виску. Все затаили дыхание, и в мертвой тишине голос Фудзиты произнес нечто невероятное:
- Пожалуйста, не здесь. Палубная команда только что окончила малую приборку.
- Да здравствует император! - выкрикнул Сайки.
Дуло пистолета было вплотную прижато к виску, и потому выстрел прозвучал приглушенно, но в тесном помещении рубки и этого было достаточно, чтобы болезненно ударить по барабанным перепонкам. Кровь и мозги, похожие на клубничный заварной крем, хлестнули на стол, и Брент почувствовал на щеках и шее мелкие костяные осколки. Тело самоубийцы рухнуло, звонко ударился о стальную палубу и отлетел к переборке пистолет.
- Я же сказал ему: не здесь! - гневно воскликнул адмирал. - Матрос Катари, убрать отсюда эту падаль и прислать кого-нибудь из вахтенных замыть грязь.
- Кремировать, господин адмирал?
- Еще чего! За борт! Его место - с отбросами, а не рядом с героями.
Когда труп лейтенанта унесли, адмирал продолжат:
- Из девяноста трех самолетов, участвовавших в двух рейдах, вернулось пятьдесят. Двадцать шесть истребителей, одиннадцать бомбардировщиков, тринадцать торпедоносцев. Не спешите хоронить тех, кто не вернулся: они могли пойти на вынужденную посадку в Японии. Вы достойно послужили нашему императору, вы доказали врагу, что все его уловки и хитрости - ничтожный вздор. Ни один... - Он пристукнул костяным кулачком по столу. - Ни один вражеский самолет не приблизился к "Йонаге"! Вы раздавили их и доказали, что истинно японский дух не угас!
В ответ раздались крики "банзай!".
В эту минуту в рубку вошел вахтенный радист и на мгновение застыл, увидев лужу крови, но потом аккуратно обошел ее и с поклоном вручил адмиралу бланк радиограммы.
- Наконец-то, - сказал Фудзита. - "Трепанг" обнаружил ударную группу противника в составе двух авианосцев, двух крейсеров и двух транспортов. Она пока далеко на юге, вот здесь, - он ткнул указкой в Южно-Китайское море. - Лодка засекла их на входе в Балабакский пролив между Палаваном и Борнео. Группа идет курсом на восток.
- Да, сэр, вы оказались правы, - сказал, поднимаясь, адмирал Аллен. Они могут двинуться к югу Минданао и там повернуть курсом на север, войдя в Филиппинское море. Американских войск нет нигде, кроме Гавайских островов, и арабы могут высадиться на Филиппинах, на Каролинских, Марианских островах, на Палау, Япе и даже на Бонинах.
- Именно так. Владея мировой нефтью и несколькими авиабазами в стратегически выгодных местах, Каддафи может получить власть над всем миром...
- Сначала ему придется потопить "Йонагу"! - порывисто вскочил Брент.
Такии одобрительно похлопал его по плечу, а остальные снова крикнули "банзай!"
- Господа, - продолжал Фудзита. - Мы возвращаемся в Токийский залив, чтобы заправиться горючим, пополнить запасы и людские резервы и... И ждать новой вылазки врага. - Он взглянул на адмирала Аллена: - Скажите, адмирал, ваши лодки ходят вот здесь, - он показал на западную часть Тихого океана, - и здесь?
- Да, сэр. Постоянное патрулирование в районе Филиппин, Марианских островов, Палау. Одна лодка несет боевое дежурство к северу от архипелага Санта-Крус.
- Вот и хорошо. "Трепанг" и "Огайо" крепко помогли нам, - он обвел офицеров взглядом усталых, но светящихся прежней энергией глаз. - Все свободны.
Йоси Мацухара наконец освободил Брента от неразлучного с ним Йосиро Такии и увел к себе в каюту. Там он прилег на свою койку, а американец сел на краешек письменного стола.
- Ты искал смерти в этом рейде, Йоси-сан?
- Да. Но смерти, подобающей самураю.
Мацухара рассказал ему о схватке с Фрисснером, о страшной смерти Таку Исикавы и о том, что Розенкранцу удалось спастись, но ни словом не упомянул о своих подозрениях, добавив лишь:
- У самых ворот в храм Ясукуни Таку оттер меня плечом и прошел туда первым.
- Стало быть, у богов есть свои виды на тебя, и ты им нужен здесь, на этом свете. У нас впереди еще много работы, Йоси-сан. Особенно если в западной части Тихого океана появятся все-таки базы террористов.
- Да, Брент, я уже видел Кимио - летел к ней, но в последний момент она исчезла.
- Это не только предзнаменование, Йоси, - это бремя твоего долга, которое ты обречен нести до тех пор, пока мы не избавим мир от раковой опухоли мирового терроризма. Ты нужен Японии, ты нужен императору, ты нужен нам - команде "Йонаги".
Мацухара смотрел куда-то в сторону, но по его измученному, окровавленному лицу Брент видел, что он согласен.
- У нас с тобой одинаковые раны, - летчик показал на ободранную и изрезанную щеку друга.
- Да, и не только здесь.
- Ты о чем?
Американец опустил голову:
- Я знаю, как ты страдал, потеряв Кимио, - он испытующе взглянул Мацухаре прямо в глаза. - Маюми не ответила мне ни на одно письмо и ни разу не позвонила. Словно и она умерла...
- Знаю... - Йоси отвел глаза.
- Откуда ты это можешь знать?
- Садамори, сын Кимио, прислал мне письмо. Он окончил университет, мечтает стать летчиком и служить на "Йонаге". Мы с ним всегда были близки, а Маюми он доводится двоюродным братом...
- Ну, так что же он тебе сообщил?
Мацухара, упершись взглядом в переборку, заговорил медленно и тихо, словно боялся, что слова его причинят Бренту слишком сильную боль:
- Сообщил, что Маюми вернулась в отчий дом. И собирается замуж за Дэнко Юнояму. Свадьба через месяц.
Брент с размаху стукнул кулаком по столу:
- Не верю!
- Прости, Брент-сан, но это правда. - Он взглянул на искаженное страданием лицо американца. - Мы с тобой оба очень много потеряли.
- Верно.
- Но помни, друг мой, у нас с тобой есть то, о чем мечтают все, но обретают очень немногие, - и, заметив недоуменный взгляд Брента, произнес: - У нас с тобой есть "Йонага".
Американский лейтенант улыбнулся в знак согласия.