Алехин Леонид. Падшие ангелы Мультиверсума

   Баграт судорожно рванулся, но ремни держали крепко. Больше, чем сами слова, его заставлял содрогаться голос, который их произносил, в нем было меньше эмоций, чем в голосовом чипе уличного банкомата. Таким голосом нельзя угрожать, только безжалостно констатировать факты.
   – Но я даю тебе выбор, – сказало лицо, принадлежавшее Юргену Тиссену. – Умереть быстро. – Горла Баграта коснулось холодное лезвие скальпеля. – Или медленно, после того как я включу эту машину. Твой человек сказал, что квартира Антона Зверева пуста. Но перед смертью Юз указал тебе, где его искать. Твой выбор в том, чтобы передать мне его слова или нет. Выбирай сейчас.
   Скальпель перерезал швы, кровавя уголки сомкнутого рта.
   – Ее зовут Андреева Марта! – закричал Баграт. – Это его подруга, они, наверное, снимают квартиру на ее имя! Не надо, не надо, не на-а-адо!
   Не слушая его увещевания, Юрген задрал хозяину «Молока» подбородок и аккуратно вскрыл ему горло выше огромного зоба. Он умел отличать правду от лжи и держал свои обещания.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

   Здесь не бывает солнечного света, даже отраженного гигантскими зеркалами Ядра. Никто не тратил времени, чтобы создать фальшивую видимость неба. Те, кто родился здесь, не знали толком, как оно выглядит, а другие, пришедшие… им было, как правило, наплевать.
   Крытые улицы, похожие на туннели, тусклый свет полудохлых люминофоров и лампы в бронированных колпаках. Зарешеченные общественные подъемники, на каждый поместится полуторное звено суровых, отягощенных дополнительной амуницией кнехтов. Ракетно-пулеметные гнезда, залитые ферробетоном, на станциях межсекторного транспорта. И повсюду камеры, камеры, камеры. Глаза Верхнего Города, бдительно и с опаской следящего за тем, что творится здесь, внизу, у подножия мира.
   На Дне.
   Резанула уши оглушительная, срывающаяся в ультразвук сирена. И тут же их «Пегас» обогнали с двух сторон, взяли в «клещи». Полицейские Мобильного Дорожного Контроля, одетые в дутую, ярко раскрашенную броню, с огненными соплами рокет-роллеров между лопаток, на локтях и икрах. У того, что обогнал кар и мчался впереди, на спине вспыхнул голографический знак «Стоп!» – и, как его зримое подтверждение, замаячили по бокам и сзади стволы ручных гранатометов.
   – Вы не видели знака? – поинтересовался офицер МДК. – «Проезд только для наземного транспорта» висел сразу за ограничением высоты.
   – Мы видели, командир, – Глеб говорил спокойно, но Антон, уже немного узнавший тамплиера, чувствовал, что тот напряжен. – Но решили, что на нас он не распространяется. «Пегас» – это все-таки не аэрокар…
   – Знак распространяется на все транспортные средства, способные к полету, – отрезал полицейский. – Прошу вас пройти процедуру идентификации ЛИКов и предъявить…
   «Пегас» они угнали. Даже если записи об этом еще не имеется в федеральном банке данных, у них все равно нет документов на машину. Глеб, конечно, такой крутой, что может душить ежей
   голыми руками, но с раз, два… шестью тяжеловесами в боевых костюмах ему не справиться. Никак.
   – Офицер, – слащавым голосом опереточного педика завел Антон, – мы с другом решили срезать через ваш сектор, осмотреться заодно. Не заметили знак… ну, это же не такое большое нарушение? Можно этот вопрос решить как-то по-другому?
   – Можно, – не стал возражать полицейский. – Но это, как вы понимаете…
   – Недешево будет стоить? – подхватил Антон. – Какие проблемы, офицер! Вы ведь принимаете «чипсы»?
   Они проехали метров пятьсот, и Глеб сказал:
   – А я совсем отвык иметь дело с этими шакалами. Думал, сейчас уже залеплю ближайшему в бак, а там посмотрим. Ты молодец, хакер, справляешься.
   – Главное – не нервничать, – рассудительно заметил Антон, –Это квам, «крестовикам», с деньгой не сунься. А эти… правильно ты сказал, шакалы. И голодные притом.
   – Да уж. – Глеб покосился назад. – Так на чем мы остановились?
   – Школа.
   – Да, точно. Помнишь что-нибудь?
   – Всякая ерунда. Мешается в кучу, где мое, где его.., точно помню, что никогда не хотел быть экологом, полный бред.
   – А кем хотел? «Крысой»?
   Антон покосился на Глеба, хотел сказать грубость, но передумал.
   – Слушай, ты меня пойми, я против твоего друга, против Георгия, ничего не имею. Но таскать его жизнь в голове… это, знаешь, здорово портит.., мне жизнь. Хм-м… каламбур, однако. И чего ты меня вообще достаешь, вспоминай, вспоминай. Что я такое должен вспомнить?
   – Янтарную Дверь, – ответил Глеб. – И, может быть, то, что было за ней,
   В голове Антона, в который уже раз за сегодняшний день, взорвалась, разбрасывая черные дымящиеся осколки, маленькая бомба краденой, чужой памяти.
   Янтарная Дверь.
   Конечно же, этот материал и близко не был янтарем. Он просто походил на него цветом и на ощупь. Чем он был, не мог сказать никто. Даже самые светлые головы из секции физиков, отчаявшиеся в своих попытках взять пробы с Двери. Это не удавалось сделать даже стационарным лазером. «Янтарь» был материалом абсолютной прочности и загадочных молекулярных свойств.
   Покойный Васильев уверял, что это не может быть рядовая кристаллическая решетка. Скорее всего при наличии определенных (совершенно непонятно каких) условий Дверь «открывается», переходя в другое агрегатное состояние – жидкости, газа, плазмы или еще в какое-нибудь, науке и лично Дмитрию Васильеву неизвестное.
   Так оно и было.
   – Вспомнил что-нибудь? – участливо поинтересовался Глеб. – Вид у тебя такой бледный.
   Антон ожесточенно помотал головой, словно пытаясь вытряхнуть застрявшие в ней осколки. Кажется, янтаря.
   – Ни хера я не вспомнил, – буркнул он.
   Больше до самого Дома Друидов они не разговаривали.
   – Приехали вроде. – Глеб заглушил мотор и полез на заднее сиденье, где стояла его здоровенная сумка. – Ничего местечко не напоминает?
   – Гидропонный садок. Что они здесь выращивают? Хэш? Грибы?
   – Ты мыслишь чересчур стереотипно, – усмехнулся рыцарь, достав из сумки и вставляя в перевязь на спине длинноствольное ружье с обрезанным прикладом. – Друиды растят деревья. – Он закатал рукав плаща и пристегнул на предплечье сложной конструкции кобуру. – Как заповедал им Основатель.
   – Основатель?
   – Да, так они его называют. Человек, который положил начало всему их движению. Построил первый Дом, вот этот. Научил их выращивать растения – без установок микроклимата, без обогатителей почвы, фактически на голом асфальте. – Грозный вороненый пистолет с щелчком закрепился в кобуре. – Первый городской друид.
   – Наверное, башковитый был парень, – предположил Антон. Глеб взглянул на него, отвел глаза в сторону.
   – Наверное.
   Первого Безумного Эколога они встретили у входа в Дом. Обитель друидов и правда была похожа на решетчатую гидропонную плантацию, затянутую в полупрозрачный теплоизолирующий пластик. Сквозь него смутно виднелись заросли и движущиеся между ними тени в зеленых робах. В такую же, только цвета хаки, увешанную множеством разнообразных, диковинного вида талисманов, был завернут и загородивший им дорогу бритоголовый юноша.
   Гладкая, явно отведавшая крем-эпилятора кожа его лица и головы была замысловато и обильно татуирована. Сложный абстрактный рисунок с повторяющимся лиственным мотивом оставлял немного места вокруг глаз, ушей и губ, захватывая шею. И явно распространялся дальше по всему телу.
   «Пятьдесят лет назад его бы посчитали за отвязного фрика, – мысленно усмехнулся хакер. – А теперь он даже свою мамочку не напугает этими художествами. O tempore, o mores…»
   – Приятного вам дня, – приветствовал их друид. – Кто вы и с чем пришли в наш Дом?
   – Меня зовут Глеб, я уже бывал здесь. Я приносил Настоящие Вещи.
   – Тебя я знаю, Глеб. – Юноша улыбнулся. – Ты наш друг. А твой спутник?
   – Он тоже друг. – Рыцарь двинул Антона локтем.
   – Меня зовут Антон, – сказал хакер. И добавил по наитию: – Я пришел увидеть деревья.
   – Это хорошие слова. – Друид кивнул, – Сколько в них истины, покажет время, а пока входи. Входите, друзья!
 
   – Слушай, на нас совсем не обращают внимания.
   – Мы гости. Друзья. Здесь так принято.
   У Глеба был размашистый быстрый шаг, к которому было трудно приноровиться. Кроме того, приходилось все время нагибать голову, чтобы не получить веткой по лицу. У себя в Доме друиды вырастили целый лес, проложив в зарослях условные тропинки, не учитывавшие нужды таких закоренелых горожан, как Антон.
   – Куда мы идем? Долго еще?
   – Уже пришли. Перестань ныть, как баба.
   Антон открыл рот, чтобы сообщить этому семижильному человеко-механизму, что некоторые, в отличие от него, вынуждены полагаться на свои, не форсированные, ноющие от напряжения мышцы. И должны спать, хотя бы раз в двое суток. И есть, а не питаться от батарейки. И это, черт возьми, более нормально и человечно, чем как ни в чем не бывало идти, обвешавшись оружием, помахивая сорокакилограммовой (не меньше) сумкой. И при этом разговаривать, даже не задыхаясь, потому что речевые функции у тебя обособлены от воздухообменных. И вообще потребление кислорода на тридцать процентов меньше, чем у нормального, натурального человека.
   Так вот, всего этого он не сказал, а задал вполне нейтральный вопрос:
   – Глеб, а эти ребята симбиоты?
   Рыцарь покосился на Антона, хмыкнул:
   – Ты что, шовинист? Новый борец за генетическую чистоту расы?
   – Да нет вроде. Так, интересно.
   – Интересно ему. – Они прошагали еще метров десять, пока Глеб снизошел до ответа: – Большинство друидов натуралы… насколько это вообще возможно – быть натуралом на Дне. Здесь без легочных фильтров начнешь через месяц выкашливать внутренности, да и вообще… Но многие идут даже на понижающие операции, вынимают трансплантаты. К учению Основателя они относятся серьезно.
   – А чему он их учил?
   Глеб зацепил плечом ветку, хлестнувшую Антона по лицу. Хакер выругался.
   – Да все тому же. Чистота тела, незамутненность разума, ясность Пути. Или что-то в этом роде. Бла-бла-бла.
   – Я помню, – сказал Антон, останавливаясь. – «Чистый телом, непогрешимый намерениями, открытый душой, внимающий сердцем, ты услышишь зеленый шепот…»
   – Вот именно, зеленый шепот.
   – Я помню, – повторил Антон.
   – Идем, – потянул его за руку Глеб. – Конечно, помнишь.
   «Что значит–конечно?» –хотел спросить хакер, но не успел. Они пришли на место.
   – Вот здесь, – сказал Глеб, – семь лет назад Основатель посадил дерево. Саженец ясеня, выращенный им собственноручно,
   – Где? – спросил Антон, озирая небольшую поляну, в центре которой росло крепкое дерево с раскидистой кроной. – Не вижу.
   – Древо Основателя прямо перед тобой, друг, – сказал голос за его спиной.
   Нервно обернувшись, Зверев увидел пожилого, изможденного мужчину. Одет он был в удивительно чистую белую робу. Его череп, покрытый красноречиво говорящими о возрасте пятнами, был гол, но лишен татуировок. На простом веревочном поясе два явно ритуальных предмета – декоративного вида серп и зеленая ветка в прозрачной колбе.
   – Здравствуй, рыцарь. – Он протянул Глебу сухую жилистую руку. – Рад тебя видеть у нас снова.
   – Взаимно, Садовник. – Тамплиер осторожно ответил на рукопожатие. – Как здоровье? Как спина?
   – Сгибаюсь потихоньку, – улыбнулся друид. – А ты, грешник, как всегда, неутомим? Твой друг пыхтит, как загнанная лошадь.
   – Этот старый догматик знает, что говорит. – Глеб подмигнул Антону. – Он еще застал настоящих лошадок.
   Антон почувствовал себя в центре спектакля в любительской постановке «Встреча старых друзей». Неважно, насколько искренни были его участники, избавиться от ощущения фальши он не мог никогда.
   Может быть, потому, что у него давно уже не было друзей. Ни старых, ни новых, никаких. Только Марта, ради которой он и явился сюда,
   – Прошу прощения, – вмешался в беседу Антон. – Но мне показалось, ты, Глеб, сказал, что он посадил саженец семь лет назад. Так?
   – Да, – серьезно ответил рыцарь.
   – И вы хотите сказать – этому.., ясеню, да? Этому ясеню не пятьдесят лет, как можно подумать, а всего семь? Ничего не напутали? Такого эффекта не добиться никакими стимуляторами роста.
   – Вы правы. – На лице друида вновь появилась улыбка. – Но это не обычное дерево. И растет оно необычно. Вам доводилось слышать о метаэволюции?
   – Садовник, – решительно вмешался Глеб. – Я знаю, как ты хотел бы прочесть этому неофиту одну из своих замечательных лекций. Но боюсь, в этом вопросе он разбирается не хуже тебя.
   Друид обиженно поднял брови, собрался что-то сказать. Глеб прервал его (и заодно удивленного Антона) движением руки.
   – Давайте погодим с объяснениями, – сказал он. – Садовник, я привел Антона не глазеть на чудеса Дома. И на этом месте мы тоже не случайно. Антон, подойди к дереву и прочти, что написано на табличке между корней. Тебе будет интересно. Ну, давай же!
   Пожав плечами, Антон подошел к дереву и опустился на корточки. Одной рукой он оперся на влажный слой насыпанной почвы, второй потянулся и смахнул растительный сор с вырезанной из дерева таблички. Кто-то взял кусок, похоже, старой мебели, выжег на нем две строчки и обрызгал это все защитным лаком.
 
   Я посадил это дерево и построил этот дом. Надеюсь, что когда-нибудь мой сын придет сюда, чтобы продолжать мое дело.
   7.09.33
   Г. С,
 
   – «Г.С.» означает… – Антон уже знал ответ. Знал еще до того, как прочел надпись, прикоснувшись ладонью к прохладной коре ясеня, посаженного человеком, мечтавшим снова вернуть людям деревья.
   – Георгий Светлов, – сказал рыцарь.
   – Это мирское имя Основателя, – добавил друид. – Вам плохо, Антон?
   Шершавая кора приятно холодила затылок и спину. Нет, ему не было плохо.
   Вспоминать легче с закрытыми глазами.
   О нем часто говорили, что он лучший. В школе, в специальном закрытом интернате. В Академии, в Штабе Экологической Обороны. Он бы предпочел, чтобы это было ошибкой, сбоем отлаженной тестовой системы – ловчей сети для латентных гениев. Но, увы, никакой ошибки.
   Шла новая война, не имевшая аналогов до сих пор. Страна и армия нуждались в лучших.
   Упрямого выпускника, заявившего на собеседовании, что он отказывается от распределения и собирается изучать закрытые экологические системы, вызвал к себе ректор. Но говорить с ним не стал, а, потрепав по плечу, вышел из кабинета.
   За его столом остался сидеть незнакомый молодой генерал с серебряными ветками омелы в петлицах. Странная эмблема. Странный генерал. Он все время поводил плечами, как будто новенькая форма ему жала. Или он вообще не привык носить мундир.
   – Давай знакомиться, герой, – сказал он, протягивая руку. – Генерал Белуга. Ты можешь звать меня Георгий Викторович.
   – Выпускник Светлов Георгий.
   Они пожали друг другу руки через ректорский стол. – Тезки, значит, – усмехнулся Белуга. – Ну, присаживайся, Георг. Меня так здесь называли, в Академии. А у тебя какое прозвище?
   – Старый, – ответил он. – Вы, наверное, уже прочли это в моем досье, това…
   – Без званий.
 
   – Извините. Георгий Викторович.
   – Глазастый ты. – Генерал похлопал ладонью по толстой пластиковой папке. – Но я его даже не открывал. Мне не интересно всю эту муру читать, да и нечестно получается. А я с тобой честно хочу поговорить. По-человечески.
   Георгий посмотрел ему в глаза. Взгляд у генерала был хороший, открытый. Честный.
   – Вижу, ты мне не веришь, – цокнул языком Белуга. – Думаешь, я тебя буду уговаривать сейчас идти на практику в ТИЗО. Звездочки сулить, рассказывать про твой гражданский долг, всячески давить на сознательность…Думаешь, а?
   – Не без этого, – краешком губ улыбнулся Светлов.
   – А ты такой неприступный, все-все для себя уже решивший, будешь мои соблазны отвергать. Потому как «современная война, порожденная иллюзией, что новые средства ее ведения позволяют одержать так называемую „неявную победу“, по-прежнему ведет к взаимному уничтожению».
   – Вы все-таки читали досье.
   – Нет, – покачал головой Белуга. – Но читал твою дипломную работу. И кое-что из нее, как видишь, даже запомнил,
   – Как пример незрелости суждений?
   – Отнюдь. По большинству пунктов, в том, что касается, например, целенаправленного влияния на климат, я с тобой полностью согласен. Более того, твои аналитические выкладки подтверждены исследованиями независимых экспертных групп. Только это закрытая информация.
   Георгий молчал. Он не мог понять, куда ведет этот разговор. И это его бесило. Лучше бы генерал пытался его переубедить, приводил давно знакомые аргументы, угрожал, в конце концов. Так нет же…
   – Но видишь ли, в чем беда, – доверительно наклонился вперед Белуга, – на двух таких, как мы, умников, тезка, есть еще сотня марионеток в правительстве. С головой и потрохами принадлежащих олигархам «Энергополиса»… а кто за этими стоит, ты и сам понимаешь.
   Он понимал. Имя новообразованной Службы Федерального Контроля, взявшей на себя функции всех органов надзора и обеспечения госбезопасности, старались пореже произносить вслух. Как будто так можно было приуменьшить ее неумолимое влияние,
   – А Самая Главная Марионетка вчера подписал указ, снимающий ограничение на экспорт нефти. Несмотря на то что ближневосточные «торговцы солнцем» прямо заявили – это означает войну. В прошлом году наемники «Shell-Sun Enterprise» уже утопили в заливе четыре танкера, в этом, я думаю, пойдут дальше. Ассенизаторным флотилиям ШЭО прибавится работы.
   – Зачем вы мне это рассказываете, Георгий Викторович? – спросил Светлов.
   – Сам не знаю, – развел руками генерал. – Захотелось поделиться с умным человеком. Однако ты прав, заболтались мы. – Он бросил взгляд на левое запястье, сморщился и буркнул: – Не могу привыкнуть без часов, ну никак.
   Из-под рукава его кителя, успел заметить Георгий, высовывался широкий стальной браслет. Еще одна загадка.
   – Я могу идти? – спросил выпускник.
   – Да-да, больше я тебя не задерживаю. – Генерал встал, протянул на прощание руку. – О, а ты женат, тезка? – спросил он, увидев кольцо. – Давно?
   – Полтора года.
   – Дети есть?
   – Будут, – улыбнулся Георгий. – К началу осени.
   – Поздравляю. На лето собираетесь куда-нибудь?
   – Были мысли. В августе на месяц уехать на Черное море, там у родителей жены дом. Пусть на море и рожает, новорожденным соленый воздух полезен.
   – Полезен, говоришь. – Белуга пожевал губами. – Я бы не советовал… Впрочем, как знаешь. Ты свои решения, я вижу, меняешь неохотно. Так что давай, хорошо тебе отдохнуть.
   – До свидания, Георгий Викторович.
   – Да встречи, тезка.
   «До какой такой встречи? – мысленно усмехнулся Георгий. – Мы, товарищ генерал, больше с вами не увидимся».
   Это был июнь восьмого года. В середине августа он вернулся с моря, на две недели раньше, чем планировал. И тут же из дома, не распаковывая чемоданы, позвонил ректору Академии. С просьбой рассмотреть кандидатуру выпускника Георгия Светлова на прохождение трехмесячной практики в Штабе Экологической Обороны.
   Через полчаса за ним прислали машину с федеральными номерами. Неразговорчивый водитель в штатском, но с топорщащейся под пиджаком кобурой прицепил ему на гавайскую рубашку временный пропуск. Через три месяца у Георгия уже будет постоянный,
   Единственная вещь, которую он достал из чемодана, – испачканное нефтью полотенце с несколькими налипшими перышками. Сидя на заднем сиденье, вместо шума мотора Георгий слышал надрывные крики чаек. Закрывая глаза, он опять видел, как горит море.
 
   Его подняли на ноги, резко толкнули в сторону. Ничего не соображающий Антон едва не пропахал носом землю. К счастью, Глеб был начеку и подхватил его, удержав в вертикальном положении.
   Их со всех сторон обступили крепкие молодые ребята в зеленых робах, У каждого из них был вытатуирован над переносицей листок марихуаны, а на поясе висел серп. В отличие от серпа Садовника отнюдь не игрушечный.
   На Глеба бросали оценивающие взгляды, Антона скорее игнорировали. Старика оттеснили куда-то в сторону. С ним демонстративно громко разговаривал незнакомый мужик.
   Несомненно, это и был предводитель бойкой ватаги. Он был увешан наиболее замысловатым хламом. Неприятно жесткое, костистое лицо было куда взрослее, чем у окружавших его сосунков.
   – Мы же тебя предупреждали, Садовник! – Его голос не хотелось записать для повторного прослушивания. Таким хорошо рявкать команды, но затруднительно вести приятную беседу. Он и не старался. – Шпионам Ордена вход в Дом закрыт!
   – Эй, симпатяга. – Глеб, оказывается, тоже умел говорить с мерзкой интонацией уличной «торпеды». – Ты нас имел в виду? – Он аккуратно поставил на землю сумку и быстрым движением размял пальцы. Как ковбои в старых фильмах. – Так оставь человека в покое и иди сюда. Поболтаем.
   Предводитель отвернулся от Садовника. И сделал шаг по направлению к Глебу, как бы между прочим нащупывая рукоятку серпа на поясе. Лицо у него стало еще более неприятным.
   – Знаешь, как вас называют в глубинных секторах, тек? – Он смачно плюнул Глебу под ноги. – Псы. И ты, псина, не смеешь здесь лаять, как привык на ваших улицах. Ты..,
   – Все сказал? – поинтересовался Глеб. – Или еще добавишь?
   Антон тихо присвистнул сквозь зубы. Такого он еще не видел. Секунду назад, даже меньше, ружье было у Глеба за спиной. И вот теперь оно в левой руке, упирается стволом точно в середину лба онемевшего друида. Прямо в татуированный листок конопли.
   Кто-то шевельнулся сбоку, и из правого рукава Глеба, как живой, выскочил пистолет, лег в ладонь и обвел толпу холодным черным зрачком. Взглядом Медузы, обращающим тела в камень, а мозги в податливую глину.
   – Вот так, – довольно сказал Глеб. – Теперь можно разговаривать. Садовник, дружище, иди сюда.
   Старый друид начал протискиваться к ним. Лицо у него было испуганное.
   – Глеб, – сказал он срывающимся голосом, – умоляю, хоть ты оставайся благоразумным.
   – Это я тебе обещаю. – Рыцарь скосил глаз на Антона, подмигнул. – Все, кто будет вести себя спокойно, останутся в живых. Слово тамплиера. Кто эти ребята, Садовник?
   – Это Жнецы, – друид споткнулся о чью-то ногу, и фраза повисла на полуслове, – наши заблудшие…
   Дети? Братья? Что он хотел сказать, так и осталось тайной.
   Подставивший ему ножку Жнец ловко закрылся телом Садовника. В его руке блеснул серп… Дальнейшее случилось слишком быстро, далеко за гранью восприятия Антона. Он уловил размазанное движение руки Жнеца. Раздался глухой стук – это упал на землю ружейный ствол, перерубленный у самого цевья. Серпы Жнецов, оказывается, имели молекулярную заточку. И были неплохо сбалансированы для метания. Садовник захрипел, посинев лицом. Антон увидел, что молодой друид, сжавшийся за его спиной, держит горло старика в удушающем захвате, передавив артерию и закрывая тем самым доступ кислорода к мозгу. Если он не ослабит нажим, Садовник умрет секунд через десять. – Бросай пистолет, – сказал Жнец ровно, ничуть не запыхавшись. – На землю, ко мне. Давай, выстрелить ты не успеешь. Глеб послушался. «Глок» упал возле ног Садовника. Кто-то взял Антона сзади за локти, скрутил ему руки за спиной.
   – На колени, – продолжал командовать Глебу друид. – Руки за голову. Будешь делать все правильно – старик останется жить.
   К опустившемуся на колени рыцарю сзади приблизился один из Жнецов и опасливо ткнул ему в затылок черную палку шокера. Сверкнула электрическая дуга, посыпались искры, и Глеб упал лицом вперед.
   – Еще разок максимальное напряжение, – скомандовал друид, не спеша отпускать Садовника. – Чтобы наверняка. И успокойте второго. «Это меня», – подумал Антон. Что-то твердое коснулось его затылка, и он полетел в темноту, Успев перед этим заметить, что брошенный Жрецом серп глубоко вошел в ствол метадерева, Древа Основателя. Георгию Светлову, бывшему майору ШЭО, начальнику экологической секции Проекта, это бы, наверное, не понравилось.
 
   Вторая встреча со «странным генералом», как он прозвал про себя Белугу, все же состоялась. К немалому удивлению Георгия – в вестибюле специальной клиники, приписанной к Штабу. Здесь жена эколога лежала сначала на сохранении, а теперь вместе с новорожденным ребенком.
   Она могла потерять его из-за августовских переживаний. Они могли его потерять. Об этом невозможно было думать спокойно.
   На дворе стоял промозглый сентябрь. На одетом в цивильное генерале был серый двубортный плащ с поднятым воротником. Рядом, отряхивая влагу с дождевика, его дожидался незнакомый брюнет со смазанным, нечетко попавшим в кадр памяти лицом. Запомнилась его выправка, упрятанная в штатское, как лезвие в пустотелую трость. И то, что он, напоказ интересуясь подвешенным в вестибюле телеэкраном, внимательно слушал их с Белугой разговор. Каждое слово.
   Генерал протянул Георгию руку,
   – Какими судьбами, тезка? – поинтересовался он. – Лечиться собрался?
   – Да вот, – смущенно улыбнулся Светлов, – жену приехал с ребенком проведать, сыну неделя исполнилась.
   – Поздравляю, – с искренним чувством сказал генерал. – Как пацана назвали?
   – Назовем. Жена хочет Владом, я не возражаю.
   – Хорошее имя, – одобрил Белуга, – Родится у меня сын, тоже Владом назову. Не против? Будут тезками и так, и по отцам.