Страница:
После этого и вручила свой подарок Старушка Тари, которая положила на стол перед Стинко большой серебристый кейс и когда он открыл его, то увидел две дюжины небольших, серебристых пистолетов с ровными, цилиндрическими стволами. Похлопав его по плечу, она слегка улыбнулась и сказала:
– Это оружие будет посильнее тех ручных антиматов, которые изготовили для тебя ребята Мамы Зейнаб, Стинни. Это дезинтеграторы, но ты должен пользоваться ими очень осторожно. Такое оружие относится к разряду планетоуничтожающего, но я знаю тебя, парень, и потому доверяю его тебе и надеюсь, что вам никогда не придётся его применять. Очень надеюсь. Ну, а теперь наш Мудрый Дядюшка сделает тебе последний подарок, скажет напутственное слово и вы можете проваливать. До тех пор, пока вы не принесёте мне голову Оливера Стоуна, видеть вас обоих не желаю.
Последний подарок был весьма неказист на вид, толстая стопка больших листов очень красивой бумаги, украшенной гербом галактической империи, подписанных императором, а напутствие очень кратким, но в то же время ёмким, так как он сказал им напоследок:
– Удачи вам, парни. – После чего добавил – Стинни, если это потребуется, ты можешь помиловать от моего имени даже биота.
После этого Сорквик лично отправил их телепортом вместе с вибсами на их новенький крейсер-суперлайнер прямо в помещение центрального трюма. Там сновали десятки грузовых каров, которые перегружали с флайеров в трюмы последние контейнеры. Минут через пять всё было закончено, к ним подошла Мама Зейнаб и сказала:
– Всё, парни. Мы забили трюмы под завязку. Даю вам пять минут на размышления и чтобы духу вашего здесь не было.
Она поцеловала сначала Юма, потом Стинко, лихо козырнула вибсам и улетела на последнем флайере. Створки громадного грузового люка, через которые была видна Нью-Европа, закрылись и Стинко, телепортировавшись вместе с Юмом и вибсами в навигационную рубку, сел в капитанское кресло, немного подумал и молча телепортировал свой безымянный космический корабль сразу на тридцать световых лет по направлению к звёздной системе Регул. После этого он молча совершил ещё десять телепортов подряд и, наконец, заговорил, обращаясь к вибсам, стоявшим позади него:
– Парни, извините меня, но я не знаю, как с вами обращаться. С Арни всё просто, он мой Защитник и когда сбрасывает кокон боевой массы, то может быть моим мундиром или цивильным костюмом. С вами всё гораздо сложнее, ведь вы все такие громадные. А может быть и проще, ведь вы, в отличие от Защитников, можете быть просто здоровенными парнями. Сейчас наше корыто находится вдалеке от основных маршрутов и я не вижу ни одного корабля, который смог бы добраться до нас быстрее, чем за шестнадцать часов, а потому предлагаю вам забраться вместе с нами в темпоральник. Там мы вас кое-чему научим. Вы как, не против новых знаний?
За всех ему ответил Энджел Коррель, который сказал:
– Стингерт, мы все хорошо знаем кто вы такие. Нас с этим ознакомили. Для нас большая честь работать с тобой и Юмом Хью и мы мечтаем стать вашими друзьями. Думаю, что в темпоральнике мы найдём для этого время, ну, а во всём остальном мы точно такие парни, как и все а-люди. Так что я думаю, мы прекрасно сработаемся. На больших железных парней можно во всём положиться, как и на Защитников, ребята. Ну, а любым новым знаниям мы только рады.
– Отлично! – Воскликнул Стинко – Тогда мы берём курс на Регул, где завербуем в нашу команду ещё одного человека, а там уже решим,, куда двинемся дальше. Кстати, парни, это дама и мне кажется, что мы перед ней в большом долгу. Но об этом я расскажу позднее.
Обитаемая Галактика Человечества, Терилаксийская Звездная Федерация, открытый космос вблизи темпорального коллапсара "Галан", Звездное княжество "Звездный Антал".
Стандартное галактическое время:
20 декабря, 11 часов 27 минут
Протяжный, истошно воющий звук сирены ударил в уши Иури Ламишады и отдался во всём теле девушки неприятной, почти болезненной, вибрацией. Вслед за этим оглушительным воем вспыхнул свет. Так начался одна тысяча шестьсот сорок второй день её заключения в федеральной женской тюрьме строгого режима для особо опасных преступников, числившейся в галактическом реестре тюрем под номером семь тысяч двести сорок три или, как называли это заведение почти пять тысяч "подруг" Ласковой Иури, на стальном курорте. Впрочем, горазда чаще они называли этот тюремный астероид, движущийся по высокой круговой орбите вокруг насквозь промерзшего безымянного ледяного планетоида в звёздной системе Регул, куда прозаичнее – Жестянка.
Жестянка имела в диаметре семь с половиной километров, была целиком изготовлена из прочнейшего сталопласта, от космического корабля отличалась тем, что не имела тахионных турбин и по праву считалась одной из самых современных и надежных тюрем во всей обитаемой галактике. Она была полностью автоматизирована, а потому её пятитысячный контингент, состоящий из профессиональных убийц, грабителей и прочего особо опасного сброда в юбках, получившего за свои подвиги не менее двух пожизненных заключений, стерегло всего сорок пять надзирателей, да, и то пятнадцать из них были не столько надзирателями, сколько техниками.
Всё внутреннее пространство этого сталопластового шара было разделено на двадцать автономных боксов-кубиков, каждый из которых можно было двигать по специальной системе транспортных шахт, так что заключенные бокса, если они не были сенситивами, даже не знали точного местоположения своей клетки. Для высокого начальства это служило дополнительной гарантией того, что никто из заключенных не сбежит, а для охранников своеобразным развлечением, игрой типа пятнашек, смысл которой состоял в том, чтобы как можно быстрее загнать названный противником бокс в нужное место. Помимо охранников в игре принимал участие ещё и управляющий компьютер тюремного астероида, а потому тюремные боксы никогда не оставались на одном месте подолгу.
Ласковая Иури была определена высоким тюремным начальством в бокс номер четырнадцать, прозванный Чумным из-за того, что в нем было собрано самое отъявленное отребье преступного мира. Её преступление было признано особо опасным и потому Главный пенитенциарный инспектор федерации распорядился бросить девушку, привыкшую к роскоши и богатству, на самое дно стального курорта, туда, где заключенные сами превращали свою собственную жизнь в сплошной ад. То ли над этим хорошенько поработали тюремные психологи, то ли еще по какой-то причине, но двести пятьдесят женщин, отбывавших различные сроки заключения в этом тюремном боксе, делали всё что только было в их силах для того, чтобы добавить друг другу, а стало быть и самим себе, страданий и боли.
Этому скопищу злобных, мстительных и злопамятных бестий даже не приходило в голову, что они здесь предоставлены самим себе и могут вести вполне приличный образ жизни. Вместо этого они постоянно вели войну друг с другом и всячески портили себе жизнь склоками, издевательствами и бесконечными драками. Все кроме, пожалуй, Иури Ламишады и ещё нескольких заключённых Чумного бокса. Все эти годы она никогда не присоединялась ни к одной из банд тюремного блока, которые спонтанно создавались и вскоре разваливались, никогда не лезла в драку первой, ни к кому не придиралась и ни с кем не искала ссоры. Однако, завязывать дружбу с кем-либо она также отказывалась наотрез и исповедовала древнюю, как мир, истину тюремной жизни – не верь, не бойся, не проси, мотала свой срок в одиночку и никогда не расслаблялась, и благом было хотя бы то, что в тюремном боксе для этого имелись все условия.
Сталопластовый куб с ребром в триста метров имел двадцать уровней, шесть из которых были предназначены для того, чтобы заключенные не забыли о том, что они люди. В каждом отсеке имелось по две просторные лифтовые шахты, оснащенных линейными антигравами. Одна шахта позволяла плавно опускаться вниз, а вторая подниматься наверх. Над спальным отсеком располагалась оранжерея, которую её товарки непременно бы разгромили, если бы та не охранялась роботизированными сторожевыми механизмами. Это было для Иури любимое место отдыха, хотя посещать её она могла не чаще трёх раз в неделю, да, и то при условии примерного поведения, чего в Чумном боксе было добиться трудно. Туда она приходила за тем, чтобы повозиться с растениями, по большей части чисто декоративными и несъедобными, и хотя бы мысленно унестись за пределы Жестянки.
Под кубриком, как она по старой привычке называла спальный отсек, располагался большой спортивный зал – место наибольшего скопления народа и арена большинства сражений. Там, среди множества спортивных тренажеров было легче всего нападать на своих врагов и устраивать на них всяческие покушения. Это место Ласковая Иури посещала не столь охотно, но весьма регулярно, так как только таким образом она могла дать своим товаркам понять, что ей не страшны никакие угрозы и что она способна в любой момент постоять за себя и вышибить дух из какой-нибудь психованной дуры, решившей хоть как-то навредить ей.
Под спортивным залом находилась прогулочная зона в центре которой стоял небольшой храм Универсальной Церкви. В этом месте можно было в любой момент вызвать по супервизио какого-нибудь попа и поплакаться ему в сутану, что считалось в Чумном боксе признаком дурного тона, а потому храм посещался заключенными крайне редко. Ласковая Иури не была исключением и потому куда чаще она спускалась на лифте в отсек развлечений, в котором можно было посмотреть какую-нибудь дурацкую мелодраму или провести часок другой наедине с игровым автоматом. Это ей, конечно, претило, но выбирать было не из чего.
Еще ниже находился пункт связи, но в нем Иури Ламишада бывала крайне редко, так как вдобавок к тому, что ей влепили пять пожизненных, девушка была лишена права на свидания с родственниками и друзьями. Правда, лишь до некоторых пор. В последние три месяца что-то изменилось и она уже дважды общалась со своим братом Биром Ламишада, но это общение с ним ей не очень-то понравилось, поскольку этот тип, явно, решил отобрать у неё то, чем она гордилась более всего – корпорацию "Ламишада спешиал сервис". Как Биру удалось преодолеть этот запрет она не знала, но его намерения сделались ей понятными уже после первых трех минут общения с ним. Поняв что именно вознамерился сделать этот прилизанный мерзавец с бегающими глазками, она замолчала и больше не промолвила ни единого слова. Только так она могла противостоять этому недоноску, по воле судьбы являвшемуся её братом по отцу.
Сразу же после этого Иури угодила на неделю в карцер, хотя она не сделала ровным счетом ничего такого, за что местное тюремное начальство могло бы наказать её таким образом. Точно так же с ней поступили и после второй встречи с братом, когда в течение двух часов она не проронила ни единого слова и даже ни разу не подняла на него глаз. Попадать в карцер ей было не привыкать, хотя она и не находила ничего приятного в том, чтобы сидеть целую неделю, а то и все две, в тесной стайларовой коробке голой, среди собственных нечистот, да, к тому же с кандалами на руках и на ногах, а в это время на тебя каждый день приходят полюбоваться твои злейшие враги, но уж лучше ни за что загреметь в карцер, нежели знать о том, что этот негодяй захватил в свои руки твоё любимое детище и теперь громит всё то, чем ты жила добрых двадцать лет.
Не смотря ни на что, эти неприятности только придали Ласковой Иури сил, теперь, помимо того, что она дала себе слово не сломаться, у неё появилась ещё одна цель, ничуть не менее важная, – не дать братцу прибрать к рукам её корпорацию. Уже только поэтому ей не был страшен карцер и она была готова в любой момент снять с себя тюремную робу и спуститься на лифте в тот отсек, который тюремное начальство называло воспитательным. К тому же после карцера заключенному полагалось отработать вдвое больший срок в тюремном руднике, а это, в отличие от своих товарок, Иури вовсе не считала наказанием, хотя работой было только то, что она в течение восьми часов должна была управлять горнодобывающей машиной находящейся черт знает где, да, к тому же не каким-либо комбайном, а эдаким стальным монстром на двух ногах с огромными ручищами-ковшами, оснащенными виброрезаками, способными прямо в карьере производить первичную сортировку руды.
По иронии судьбы рабочий отсек находился ниже карцера и может быть именно поэтому большинство обитательниц Чумного бокса считали столь увлекательное дело самым тяжким наказанием. Иури, в отличие от них, прекрасно разбиралась в геологии и управлять мощной машиной, способной выламывать из недр какой-то планеты огромные глыбы, доставляло ей большое удовольствие. А ещё это на восемь часов давало ей ощущение свободы ничуть не меньшее, чем в оранжерее. Она не знала где ведутся горные разработки, ведь урановую руду можно добывать по всей галактике, как и не знала того, куда она будет отправлена, но это не мешало девушке осознавать важность этой работы, да, и усталость после восьми часов соединения с мощным агрегатом, ведь в кабине управления приходилось изрядно покрутиться, чтобы заставить эту машину двигаться в нужном направлении и бросать в кузов грузового кара-антиграва куски руды, а не пустой породы, была ей приятна.
Сегодня Иури Ламишада снова предстояло отправляться в рудничный отсек, а потому, услышав вой сирены, девушка вскочила со своей кушетки и бросилась к умывальнику. В том, что ты работаешь в рудничном отсеке, а не ворочаешь железки в спортзале, были свои преимущества, ведь в этом случае для умывания давалось не пол литра регенерированной воды, а в три раза больше, но ею нужно было успеть воспользоваться за те десять минут, которые отводились каждое утро на гигиенические процедуры. Поэтому Иури не стала мешкать и, сбросив с себя жесткую, мешковатую нательную рубашку и такие же бесформенные трусы, ловкими, быстрыми движениями ополоснула всё тело, стараясь при этом не расплескать ни единой капли воды, после чего уже не спеша умылась и почистила зубы. От этого девушка почувствовала себя чуть ли не на вершине блаженства, хотя в своей прежней жизни такое ополаскивание она сочла бы самым настоящим издевательством над своим телом.
После водной процедуры она постояла несколько минут голой наслаждаясь кажущимся ощущением чистоты, хотя прекрасно осознавала, что для настоящей чистоты ей нужно было бы полежать в горячей ванне часика полтора, не меньше. Надев на себя рубаху и трусы, Иури с горестным вздохом облачилась в пластиковый комбинезон грязно-серого цвета, подошла к стайларовым раздвижным дверям своей камеры и по привычке сложила руки на затылке. Начиналась длинная и нудная процедура утренней поверки.
Камера Иури Ламишады ничем не отличалась от любой из двухсот пятидесяти других камер стоящих по периметру спального отсека в два этажа. Пять метров в длину и четыре в ширину. Фальшивое окно с унылым пейзажем, кушетка с прозрачным пластиковым надувным матрацем, шкафчик без дверцы, в который на ночь она вешала на крючок свою тюремную робу, умывальник с прозрачной стайларовой раковиной, такой же унитаз, небольшой стайларовый стол у стены, стальной стул приделанный к полу, и стальная полка над ним, на которой сиротливо стояла большая библия Универсальной Церкви в черном переплете, а под полкой – врезанный в стену мертвенно-серый экран супервизио, по которому вечером им показывали душеспасительные беседы, да, изредка, сообщались всяческие распоряжения тюремного начальства. Больше в камере не было ничего. Всяческие там открытки, плакаты, книги и прочие мелочи были категорически запрещены и за нарушение этого приказа следовало наказание, а оно здесь было одним единственным – карцер.
По мнению начальства Жестянки ничто не должно было отвлекать заключенных от мыслей о том, что они отбывают здесь наказание и что это им не отель, а федеральная тюрьма строгого режима. Камера Ласковой Иури была расположена на втором этаже почти посередине и ей было хорошо видно её товарок, вставших перед раздвижными стайларовыми дверями. Десятки одинаковых серых фигур с коротко стриженными головами. Лица такие же серые, как и тюремные робы и полная тишина. В камеру, если она была закрыта, не доносился снаружи ни один звук.
До начала утренней поверки оставались какие-то считанные минуты и Иури крепко стиснула зубы и сделала несколько глубоких вздохов. Она была рьяной поклонницей чистоты, чего нельзя было сказать о большинстве обитательниц Чумного бокса. В Жестянке, как и в любой другой тюрьме галактики, полагалось соблюдать чистоту и порядок в помещениях общего пользования и в камерах, а эти стервы выражали свой протест тем, что норовили превратить эту тюрягу в грязный, вонючий хлев. Мало того, что многие из них неделями не мылись, так они ещё и норовили отправлять естественные надобности не в унитаз, а где попало, выбирая для этого самые неожиданные места вплоть до тюремной столовой. Похоже, что именно поэтому их бокс и был прозван охранниками Чумным.
Стайларовые двери дрогнули и быстро разъехались. В лицо Ласковой Иури пахнуло сначала резким и едким запахом дезраствора, а затем от соседних камер потянуло вонью немытых человеческих тел и дерьма. Её угораздило получить камеру как раз между двух самых грязных и вонючих существ во всей галактике – Толстухи Берты и Грязной Марты. Впрочем, это были вполне безобидные соседки и, кроме как своей вонью, они больше ничем не досаждали Иури. На воле одна была содержательницей подпольного притона, в котором внезапно случился пожар, унесший жизни трёх с лишним десятков криминальных деятелей, а вторая самой обычной портовой шлюхой, решившей прикончить нескольких своих кобелей с помощью редкого нейротоксина. Другие обитательницы Чумного бокса были намного опаснее и вреднее этих двоих.
В спальный отсек медленно влетели через отверстия в потолке роботы-контролёры и началась процедура утренней поверки. Роботов было всего десять штук, а потому на утреннюю поверку у них уходило иногда до часа и всё это время нужно было стоять держа руки за головой. Иури никак не могла взять в толк, зачем это делалось. В их тюремный бокс не могло попасть ничего запрещенного, так как он не имел практически никаких контактов с внешним миром и всё то, что было запрещено на Жестянке, производилось внутри него и имело форму одной только блевотины и кала, а уж с этим тюремное начальство могло бы и смириться, так нет же, каждое утро и вечер роботы проверяли камеры и их самих столь тщательно, словно из дерьма можно было изготовить мощную взрывчатку.
Наконец робот, которого Иури называла Гарри, добрался до её камеры. Это был овальный крепыш, похожий на хромированный желудь, высотой чуть более полутора метров с шестью манипуляторами, который имел вместо ног линзу-антиграв. Без сомнения он испытывал к Ласковой Иури тёплые чувства, а иначе зачем бы он одаривал её время от времени сигаретами, кусочками мыла, конфетами и прочими мелочами, которые заключенные могли купить и уж наверное этот тип воровал их либо у охранников-людей, либо в тюремной лавке. Во всяком случае как тогда получалось, что те из заключенных, у кого был открыт счет в тюремном банке, частенько недосчитывались по нескольку сигарет в пачке и дико бесились от этого, обвиняя во всём почему-то Ласковую Иури. Правда, этим утром, ловко обогнув свою пассию и плавно влетев в камеру, Гарри негромко сказал, паря в воздухе прямо у неё за спиной:
– Извини, девочка, сегодня у меня нет для тебя подарков. Но в следующий раз я приду к тебе не с пустыми руками.
Иури понимающе кивнула головой и также тихо ответила:
– Спасибо, Гарри, ты и так слишком добр ко мне.
– Не стоит благодарностей, девочка, ты всегда радуешь меня хотя бы тем, что в твоей камере так чисто прибрано. – Сказал Гарри громче, поскольку речь зашла не о контрабанде – Да, и наблюдать за тем, как ты управляешься с горной машиной, для меня огромное удовольствие. Не у всякого робота так получится, Иури.
Ласковая Иури улыбнулась. Ей, право же, было очень приятно слышать слова похвалы от робота. Она всегда и во всём стремилась к совершенству и уж если бралась за какое-то новое дело, то не успокаивалась до тех пор, пока не становилась настоящим специалистом. Однако, её удивило, что Гарри наблюдал за тем, как она работает в карьере на какой-то далёкой планете и потому спросила:
– Гарри, так ты и в самом деле считаешь что это у меня неплохо получается?
Робот немедленно похвалил её:
– Да, девочка, ты отличный рудокоп. Просто замечательный. На обогатительной фабрике это давно уже отметили, ведь только ты избавляешь их от необходимости выбрасывать в отвал пустую породу, а стало быть приносишь компании больше прибыли, хотя я не думаю, что это единственное, на что ты способна.
Проверка носила чисто формальный характер и вскоре Гарри покинул её камеру и направился к Толстухе Берте, откуда через минуту донесся его возмущенный рык:
– Грязная свинья, животное! Ты нагадила прямо на стол!
Толстуха ответила ему издевательским хохотом за что и была немедленно наказана электрическим разрядом. Это было не единственное наказание в это утро. То и дело в спальном отсеке слышалась грязная ругань, а вслед за ней громкие вопли. Роботы-контролеры не стремились к жестокости, но на оскорбления отвечали немедленно, так как это были всё-таки тюремные роботы и в их обязанности помимо прочего входило поддержание чистоты в Чумном боксе. Наконец утренняя поверка была окончена и заключенным разрешили покинуть свои камеры. Двери закрылись и теперь до самого вечера Иури должна была провести четырнадцать часов в обществе тех людей, с которыми она предпочла бы никогда не встречаться.
Относительно приятное время суток закончилось и теперь Ласковая Иури должна была быть настороже. В любую секунду на неё могли совершить нападения без какого-либо повода с её стороны. Один единственный взгляд и любая из этих стерв, которые гурьбой повалили к автоматической столовой, поднявшейся прямо из пола, набросится на неё с яростью дикого зверя. Иури завтракала, обедала и ужинала за федеральным столиком, а потому, в отличие от большинства других заключенных, у которых были деньги на оплату питания, могла не торопиться. Это для них на стол подавались натуральное мясо и рыба, молоко и яйца, ей же приходилось довольствоваться только тем, что выдавал на стол пищевой синтезатор. Зато это позволяло ей держаться немного поодаль от остальных дам этого тюремного заведения и не искушать судьбу лишний раз. Так что и в этом она находила хоть что-то хорошее не смотря на то, что хорошего в этом было мало.
Придя к своему столику последней, она положила ладонь на пластину идентификатора и быстро заказала себе весьма плотный завтрак из пяти блюд. Синтетическая пища была менее калорийной и потому Ласковой Иури приходилось есть больше, тем более, что ей предстоял тяжелый рабочий день. За столиком они сидели вчетвером и это соседство было для неё самым безобидным. Темнокожая женщина с изможденным лицом, Арника, в своей прошлой жизни была наемной убийцей, но она, как и Иури, тоже прослыла одиночкой, а вместе с ними ещё две другие арестантки – Симона и Рафаэлла. Одна была особо опасной бандиткой-налетчицей, грабила богатых туристов на Легии, а другая профессиональным солдатом-наемником.
Пожалуй, именно эти три дамы в силу своих профессиональных навыков были в Чумном боксе самыми опасными противниками, но в том-то и дело, что они не были её соперницами. Все трое, как и Ласковая Иури, были новичками в Чумном боксе и она уже подумывала о том, чтобы составить вместе с ними одну команду, да, вот беда Арника, Симона и Рафаэлла, как и она сама, были прирожденными лидерами, а потому это была пустая затея. Впрочем, для всех остальных они и ещё одна девица, которая сидела за соседним столиком, Аманда, уже были конкурирующей бандой и их даже прозвали за глаза Бешенными Суками. Прозвище, надо сказать, весьма точное, так как все пятеро были неплохими сенсетивами, а потому очень опасными врагами с которыми мало кто хотел связываться в одиночку, да, и толпой наваливались на них не так уж и часто.
Иури частенько делилась со своими соседками по столу подарками Гарри, но делала это так, словно оплачивала какие-нибудь услуги. Она прекрасно понимала, что ни одна из этих женщин, которые были много старше и опытнее её, не захочет быть перед нею в долгу. Поэтому она нисколько не удивилась тому, что вполголоса сказала ей Арника, покончив с супом и принявшись за второе блюдо:
– Иури, Крысы получили на тебя заказ с воли. Я не знаю что они собираются с тобой сделать и где, но будь постоянно начеку. И учти, малышка, они каким-то образом могут подсоединяться к системе управления этой тюрягой. Не думаю что они нашли общий язык с большим компом, но им как-то удается портить твоё досье. С тебя десять сигарет за информацию.
Ласковая Иури вздохнула и ответила:
– Спасибо, Арника, я у тебя в долгу. Сейчас у меня в карманах пусто, но ты же знаешь, за мной не заржавеет.
Больше в это утро за завтраком они не разговаривали. В Чумном боксе вообще не было принято разговаривать о чем-либо на виду у всех. Более того, это было просто опасно, так как могло привести к тому, что на заговорщиц тут же всем скопом могли накинуться свидетели самой невинной беседы. Поэтому Иури быстро покончила с завтраком и первой вышла из-за стола. Возле лифта она столкнулась с роботом-надзирателем. Собственно говоря этот стальной шар диаметром около метра, парящий в воздухе, даже нельзя было назвать полноценным роботом. Это был всего лишь простейший роботизированный механизм, напрочь лишенный его создателями хоть какого-либо интеллекта, но оснащенный динамиками, голографическим проектором, двумя манипуляторами, да, ещё ёмкостью с ловчей пеной.
– Это оружие будет посильнее тех ручных антиматов, которые изготовили для тебя ребята Мамы Зейнаб, Стинни. Это дезинтеграторы, но ты должен пользоваться ими очень осторожно. Такое оружие относится к разряду планетоуничтожающего, но я знаю тебя, парень, и потому доверяю его тебе и надеюсь, что вам никогда не придётся его применять. Очень надеюсь. Ну, а теперь наш Мудрый Дядюшка сделает тебе последний подарок, скажет напутственное слово и вы можете проваливать. До тех пор, пока вы не принесёте мне голову Оливера Стоуна, видеть вас обоих не желаю.
Последний подарок был весьма неказист на вид, толстая стопка больших листов очень красивой бумаги, украшенной гербом галактической империи, подписанных императором, а напутствие очень кратким, но в то же время ёмким, так как он сказал им напоследок:
– Удачи вам, парни. – После чего добавил – Стинни, если это потребуется, ты можешь помиловать от моего имени даже биота.
После этого Сорквик лично отправил их телепортом вместе с вибсами на их новенький крейсер-суперлайнер прямо в помещение центрального трюма. Там сновали десятки грузовых каров, которые перегружали с флайеров в трюмы последние контейнеры. Минут через пять всё было закончено, к ним подошла Мама Зейнаб и сказала:
– Всё, парни. Мы забили трюмы под завязку. Даю вам пять минут на размышления и чтобы духу вашего здесь не было.
Она поцеловала сначала Юма, потом Стинко, лихо козырнула вибсам и улетела на последнем флайере. Створки громадного грузового люка, через которые была видна Нью-Европа, закрылись и Стинко, телепортировавшись вместе с Юмом и вибсами в навигационную рубку, сел в капитанское кресло, немного подумал и молча телепортировал свой безымянный космический корабль сразу на тридцать световых лет по направлению к звёздной системе Регул. После этого он молча совершил ещё десять телепортов подряд и, наконец, заговорил, обращаясь к вибсам, стоявшим позади него:
– Парни, извините меня, но я не знаю, как с вами обращаться. С Арни всё просто, он мой Защитник и когда сбрасывает кокон боевой массы, то может быть моим мундиром или цивильным костюмом. С вами всё гораздо сложнее, ведь вы все такие громадные. А может быть и проще, ведь вы, в отличие от Защитников, можете быть просто здоровенными парнями. Сейчас наше корыто находится вдалеке от основных маршрутов и я не вижу ни одного корабля, который смог бы добраться до нас быстрее, чем за шестнадцать часов, а потому предлагаю вам забраться вместе с нами в темпоральник. Там мы вас кое-чему научим. Вы как, не против новых знаний?
За всех ему ответил Энджел Коррель, который сказал:
– Стингерт, мы все хорошо знаем кто вы такие. Нас с этим ознакомили. Для нас большая честь работать с тобой и Юмом Хью и мы мечтаем стать вашими друзьями. Думаю, что в темпоральнике мы найдём для этого время, ну, а во всём остальном мы точно такие парни, как и все а-люди. Так что я думаю, мы прекрасно сработаемся. На больших железных парней можно во всём положиться, как и на Защитников, ребята. Ну, а любым новым знаниям мы только рады.
– Отлично! – Воскликнул Стинко – Тогда мы берём курс на Регул, где завербуем в нашу команду ещё одного человека, а там уже решим,, куда двинемся дальше. Кстати, парни, это дама и мне кажется, что мы перед ней в большом долгу. Но об этом я расскажу позднее.
Обитаемая Галактика Человечества, Терилаксийская Звездная Федерация, открытый космос вблизи темпорального коллапсара "Галан", Звездное княжество "Звездный Антал".
Стандартное галактическое время:
785 236 год Эры Галактического Союза
20 декабря, 11 часов 27 минут
Протяжный, истошно воющий звук сирены ударил в уши Иури Ламишады и отдался во всём теле девушки неприятной, почти болезненной, вибрацией. Вслед за этим оглушительным воем вспыхнул свет. Так начался одна тысяча шестьсот сорок второй день её заключения в федеральной женской тюрьме строгого режима для особо опасных преступников, числившейся в галактическом реестре тюрем под номером семь тысяч двести сорок три или, как называли это заведение почти пять тысяч "подруг" Ласковой Иури, на стальном курорте. Впрочем, горазда чаще они называли этот тюремный астероид, движущийся по высокой круговой орбите вокруг насквозь промерзшего безымянного ледяного планетоида в звёздной системе Регул, куда прозаичнее – Жестянка.
Жестянка имела в диаметре семь с половиной километров, была целиком изготовлена из прочнейшего сталопласта, от космического корабля отличалась тем, что не имела тахионных турбин и по праву считалась одной из самых современных и надежных тюрем во всей обитаемой галактике. Она была полностью автоматизирована, а потому её пятитысячный контингент, состоящий из профессиональных убийц, грабителей и прочего особо опасного сброда в юбках, получившего за свои подвиги не менее двух пожизненных заключений, стерегло всего сорок пять надзирателей, да, и то пятнадцать из них были не столько надзирателями, сколько техниками.
Всё внутреннее пространство этого сталопластового шара было разделено на двадцать автономных боксов-кубиков, каждый из которых можно было двигать по специальной системе транспортных шахт, так что заключенные бокса, если они не были сенситивами, даже не знали точного местоположения своей клетки. Для высокого начальства это служило дополнительной гарантией того, что никто из заключенных не сбежит, а для охранников своеобразным развлечением, игрой типа пятнашек, смысл которой состоял в том, чтобы как можно быстрее загнать названный противником бокс в нужное место. Помимо охранников в игре принимал участие ещё и управляющий компьютер тюремного астероида, а потому тюремные боксы никогда не оставались на одном месте подолгу.
Ласковая Иури была определена высоким тюремным начальством в бокс номер четырнадцать, прозванный Чумным из-за того, что в нем было собрано самое отъявленное отребье преступного мира. Её преступление было признано особо опасным и потому Главный пенитенциарный инспектор федерации распорядился бросить девушку, привыкшую к роскоши и богатству, на самое дно стального курорта, туда, где заключенные сами превращали свою собственную жизнь в сплошной ад. То ли над этим хорошенько поработали тюремные психологи, то ли еще по какой-то причине, но двести пятьдесят женщин, отбывавших различные сроки заключения в этом тюремном боксе, делали всё что только было в их силах для того, чтобы добавить друг другу, а стало быть и самим себе, страданий и боли.
Этому скопищу злобных, мстительных и злопамятных бестий даже не приходило в голову, что они здесь предоставлены самим себе и могут вести вполне приличный образ жизни. Вместо этого они постоянно вели войну друг с другом и всячески портили себе жизнь склоками, издевательствами и бесконечными драками. Все кроме, пожалуй, Иури Ламишады и ещё нескольких заключённых Чумного бокса. Все эти годы она никогда не присоединялась ни к одной из банд тюремного блока, которые спонтанно создавались и вскоре разваливались, никогда не лезла в драку первой, ни к кому не придиралась и ни с кем не искала ссоры. Однако, завязывать дружбу с кем-либо она также отказывалась наотрез и исповедовала древнюю, как мир, истину тюремной жизни – не верь, не бойся, не проси, мотала свой срок в одиночку и никогда не расслаблялась, и благом было хотя бы то, что в тюремном боксе для этого имелись все условия.
Сталопластовый куб с ребром в триста метров имел двадцать уровней, шесть из которых были предназначены для того, чтобы заключенные не забыли о том, что они люди. В каждом отсеке имелось по две просторные лифтовые шахты, оснащенных линейными антигравами. Одна шахта позволяла плавно опускаться вниз, а вторая подниматься наверх. Над спальным отсеком располагалась оранжерея, которую её товарки непременно бы разгромили, если бы та не охранялась роботизированными сторожевыми механизмами. Это было для Иури любимое место отдыха, хотя посещать её она могла не чаще трёх раз в неделю, да, и то при условии примерного поведения, чего в Чумном боксе было добиться трудно. Туда она приходила за тем, чтобы повозиться с растениями, по большей части чисто декоративными и несъедобными, и хотя бы мысленно унестись за пределы Жестянки.
Под кубриком, как она по старой привычке называла спальный отсек, располагался большой спортивный зал – место наибольшего скопления народа и арена большинства сражений. Там, среди множества спортивных тренажеров было легче всего нападать на своих врагов и устраивать на них всяческие покушения. Это место Ласковая Иури посещала не столь охотно, но весьма регулярно, так как только таким образом она могла дать своим товаркам понять, что ей не страшны никакие угрозы и что она способна в любой момент постоять за себя и вышибить дух из какой-нибудь психованной дуры, решившей хоть как-то навредить ей.
Под спортивным залом находилась прогулочная зона в центре которой стоял небольшой храм Универсальной Церкви. В этом месте можно было в любой момент вызвать по супервизио какого-нибудь попа и поплакаться ему в сутану, что считалось в Чумном боксе признаком дурного тона, а потому храм посещался заключенными крайне редко. Ласковая Иури не была исключением и потому куда чаще она спускалась на лифте в отсек развлечений, в котором можно было посмотреть какую-нибудь дурацкую мелодраму или провести часок другой наедине с игровым автоматом. Это ей, конечно, претило, но выбирать было не из чего.
Еще ниже находился пункт связи, но в нем Иури Ламишада бывала крайне редко, так как вдобавок к тому, что ей влепили пять пожизненных, девушка была лишена права на свидания с родственниками и друзьями. Правда, лишь до некоторых пор. В последние три месяца что-то изменилось и она уже дважды общалась со своим братом Биром Ламишада, но это общение с ним ей не очень-то понравилось, поскольку этот тип, явно, решил отобрать у неё то, чем она гордилась более всего – корпорацию "Ламишада спешиал сервис". Как Биру удалось преодолеть этот запрет она не знала, но его намерения сделались ей понятными уже после первых трех минут общения с ним. Поняв что именно вознамерился сделать этот прилизанный мерзавец с бегающими глазками, она замолчала и больше не промолвила ни единого слова. Только так она могла противостоять этому недоноску, по воле судьбы являвшемуся её братом по отцу.
Сразу же после этого Иури угодила на неделю в карцер, хотя она не сделала ровным счетом ничего такого, за что местное тюремное начальство могло бы наказать её таким образом. Точно так же с ней поступили и после второй встречи с братом, когда в течение двух часов она не проронила ни единого слова и даже ни разу не подняла на него глаз. Попадать в карцер ей было не привыкать, хотя она и не находила ничего приятного в том, чтобы сидеть целую неделю, а то и все две, в тесной стайларовой коробке голой, среди собственных нечистот, да, к тому же с кандалами на руках и на ногах, а в это время на тебя каждый день приходят полюбоваться твои злейшие враги, но уж лучше ни за что загреметь в карцер, нежели знать о том, что этот негодяй захватил в свои руки твоё любимое детище и теперь громит всё то, чем ты жила добрых двадцать лет.
Не смотря ни на что, эти неприятности только придали Ласковой Иури сил, теперь, помимо того, что она дала себе слово не сломаться, у неё появилась ещё одна цель, ничуть не менее важная, – не дать братцу прибрать к рукам её корпорацию. Уже только поэтому ей не был страшен карцер и она была готова в любой момент снять с себя тюремную робу и спуститься на лифте в тот отсек, который тюремное начальство называло воспитательным. К тому же после карцера заключенному полагалось отработать вдвое больший срок в тюремном руднике, а это, в отличие от своих товарок, Иури вовсе не считала наказанием, хотя работой было только то, что она в течение восьми часов должна была управлять горнодобывающей машиной находящейся черт знает где, да, к тому же не каким-либо комбайном, а эдаким стальным монстром на двух ногах с огромными ручищами-ковшами, оснащенными виброрезаками, способными прямо в карьере производить первичную сортировку руды.
По иронии судьбы рабочий отсек находился ниже карцера и может быть именно поэтому большинство обитательниц Чумного бокса считали столь увлекательное дело самым тяжким наказанием. Иури, в отличие от них, прекрасно разбиралась в геологии и управлять мощной машиной, способной выламывать из недр какой-то планеты огромные глыбы, доставляло ей большое удовольствие. А ещё это на восемь часов давало ей ощущение свободы ничуть не меньшее, чем в оранжерее. Она не знала где ведутся горные разработки, ведь урановую руду можно добывать по всей галактике, как и не знала того, куда она будет отправлена, но это не мешало девушке осознавать важность этой работы, да, и усталость после восьми часов соединения с мощным агрегатом, ведь в кабине управления приходилось изрядно покрутиться, чтобы заставить эту машину двигаться в нужном направлении и бросать в кузов грузового кара-антиграва куски руды, а не пустой породы, была ей приятна.
Сегодня Иури Ламишада снова предстояло отправляться в рудничный отсек, а потому, услышав вой сирены, девушка вскочила со своей кушетки и бросилась к умывальнику. В том, что ты работаешь в рудничном отсеке, а не ворочаешь железки в спортзале, были свои преимущества, ведь в этом случае для умывания давалось не пол литра регенерированной воды, а в три раза больше, но ею нужно было успеть воспользоваться за те десять минут, которые отводились каждое утро на гигиенические процедуры. Поэтому Иури не стала мешкать и, сбросив с себя жесткую, мешковатую нательную рубашку и такие же бесформенные трусы, ловкими, быстрыми движениями ополоснула всё тело, стараясь при этом не расплескать ни единой капли воды, после чего уже не спеша умылась и почистила зубы. От этого девушка почувствовала себя чуть ли не на вершине блаженства, хотя в своей прежней жизни такое ополаскивание она сочла бы самым настоящим издевательством над своим телом.
После водной процедуры она постояла несколько минут голой наслаждаясь кажущимся ощущением чистоты, хотя прекрасно осознавала, что для настоящей чистоты ей нужно было бы полежать в горячей ванне часика полтора, не меньше. Надев на себя рубаху и трусы, Иури с горестным вздохом облачилась в пластиковый комбинезон грязно-серого цвета, подошла к стайларовым раздвижным дверям своей камеры и по привычке сложила руки на затылке. Начиналась длинная и нудная процедура утренней поверки.
Камера Иури Ламишады ничем не отличалась от любой из двухсот пятидесяти других камер стоящих по периметру спального отсека в два этажа. Пять метров в длину и четыре в ширину. Фальшивое окно с унылым пейзажем, кушетка с прозрачным пластиковым надувным матрацем, шкафчик без дверцы, в который на ночь она вешала на крючок свою тюремную робу, умывальник с прозрачной стайларовой раковиной, такой же унитаз, небольшой стайларовый стол у стены, стальной стул приделанный к полу, и стальная полка над ним, на которой сиротливо стояла большая библия Универсальной Церкви в черном переплете, а под полкой – врезанный в стену мертвенно-серый экран супервизио, по которому вечером им показывали душеспасительные беседы, да, изредка, сообщались всяческие распоряжения тюремного начальства. Больше в камере не было ничего. Всяческие там открытки, плакаты, книги и прочие мелочи были категорически запрещены и за нарушение этого приказа следовало наказание, а оно здесь было одним единственным – карцер.
По мнению начальства Жестянки ничто не должно было отвлекать заключенных от мыслей о том, что они отбывают здесь наказание и что это им не отель, а федеральная тюрьма строгого режима. Камера Ласковой Иури была расположена на втором этаже почти посередине и ей было хорошо видно её товарок, вставших перед раздвижными стайларовыми дверями. Десятки одинаковых серых фигур с коротко стриженными головами. Лица такие же серые, как и тюремные робы и полная тишина. В камеру, если она была закрыта, не доносился снаружи ни один звук.
До начала утренней поверки оставались какие-то считанные минуты и Иури крепко стиснула зубы и сделала несколько глубоких вздохов. Она была рьяной поклонницей чистоты, чего нельзя было сказать о большинстве обитательниц Чумного бокса. В Жестянке, как и в любой другой тюрьме галактики, полагалось соблюдать чистоту и порядок в помещениях общего пользования и в камерах, а эти стервы выражали свой протест тем, что норовили превратить эту тюрягу в грязный, вонючий хлев. Мало того, что многие из них неделями не мылись, так они ещё и норовили отправлять естественные надобности не в унитаз, а где попало, выбирая для этого самые неожиданные места вплоть до тюремной столовой. Похоже, что именно поэтому их бокс и был прозван охранниками Чумным.
Стайларовые двери дрогнули и быстро разъехались. В лицо Ласковой Иури пахнуло сначала резким и едким запахом дезраствора, а затем от соседних камер потянуло вонью немытых человеческих тел и дерьма. Её угораздило получить камеру как раз между двух самых грязных и вонючих существ во всей галактике – Толстухи Берты и Грязной Марты. Впрочем, это были вполне безобидные соседки и, кроме как своей вонью, они больше ничем не досаждали Иури. На воле одна была содержательницей подпольного притона, в котором внезапно случился пожар, унесший жизни трёх с лишним десятков криминальных деятелей, а вторая самой обычной портовой шлюхой, решившей прикончить нескольких своих кобелей с помощью редкого нейротоксина. Другие обитательницы Чумного бокса были намного опаснее и вреднее этих двоих.
В спальный отсек медленно влетели через отверстия в потолке роботы-контролёры и началась процедура утренней поверки. Роботов было всего десять штук, а потому на утреннюю поверку у них уходило иногда до часа и всё это время нужно было стоять держа руки за головой. Иури никак не могла взять в толк, зачем это делалось. В их тюремный бокс не могло попасть ничего запрещенного, так как он не имел практически никаких контактов с внешним миром и всё то, что было запрещено на Жестянке, производилось внутри него и имело форму одной только блевотины и кала, а уж с этим тюремное начальство могло бы и смириться, так нет же, каждое утро и вечер роботы проверяли камеры и их самих столь тщательно, словно из дерьма можно было изготовить мощную взрывчатку.
Наконец робот, которого Иури называла Гарри, добрался до её камеры. Это был овальный крепыш, похожий на хромированный желудь, высотой чуть более полутора метров с шестью манипуляторами, который имел вместо ног линзу-антиграв. Без сомнения он испытывал к Ласковой Иури тёплые чувства, а иначе зачем бы он одаривал её время от времени сигаретами, кусочками мыла, конфетами и прочими мелочами, которые заключенные могли купить и уж наверное этот тип воровал их либо у охранников-людей, либо в тюремной лавке. Во всяком случае как тогда получалось, что те из заключенных, у кого был открыт счет в тюремном банке, частенько недосчитывались по нескольку сигарет в пачке и дико бесились от этого, обвиняя во всём почему-то Ласковую Иури. Правда, этим утром, ловко обогнув свою пассию и плавно влетев в камеру, Гарри негромко сказал, паря в воздухе прямо у неё за спиной:
– Извини, девочка, сегодня у меня нет для тебя подарков. Но в следующий раз я приду к тебе не с пустыми руками.
Иури понимающе кивнула головой и также тихо ответила:
– Спасибо, Гарри, ты и так слишком добр ко мне.
– Не стоит благодарностей, девочка, ты всегда радуешь меня хотя бы тем, что в твоей камере так чисто прибрано. – Сказал Гарри громче, поскольку речь зашла не о контрабанде – Да, и наблюдать за тем, как ты управляешься с горной машиной, для меня огромное удовольствие. Не у всякого робота так получится, Иури.
Ласковая Иури улыбнулась. Ей, право же, было очень приятно слышать слова похвалы от робота. Она всегда и во всём стремилась к совершенству и уж если бралась за какое-то новое дело, то не успокаивалась до тех пор, пока не становилась настоящим специалистом. Однако, её удивило, что Гарри наблюдал за тем, как она работает в карьере на какой-то далёкой планете и потому спросила:
– Гарри, так ты и в самом деле считаешь что это у меня неплохо получается?
Робот немедленно похвалил её:
– Да, девочка, ты отличный рудокоп. Просто замечательный. На обогатительной фабрике это давно уже отметили, ведь только ты избавляешь их от необходимости выбрасывать в отвал пустую породу, а стало быть приносишь компании больше прибыли, хотя я не думаю, что это единственное, на что ты способна.
Проверка носила чисто формальный характер и вскоре Гарри покинул её камеру и направился к Толстухе Берте, откуда через минуту донесся его возмущенный рык:
– Грязная свинья, животное! Ты нагадила прямо на стол!
Толстуха ответила ему издевательским хохотом за что и была немедленно наказана электрическим разрядом. Это было не единственное наказание в это утро. То и дело в спальном отсеке слышалась грязная ругань, а вслед за ней громкие вопли. Роботы-контролеры не стремились к жестокости, но на оскорбления отвечали немедленно, так как это были всё-таки тюремные роботы и в их обязанности помимо прочего входило поддержание чистоты в Чумном боксе. Наконец утренняя поверка была окончена и заключенным разрешили покинуть свои камеры. Двери закрылись и теперь до самого вечера Иури должна была провести четырнадцать часов в обществе тех людей, с которыми она предпочла бы никогда не встречаться.
Относительно приятное время суток закончилось и теперь Ласковая Иури должна была быть настороже. В любую секунду на неё могли совершить нападения без какого-либо повода с её стороны. Один единственный взгляд и любая из этих стерв, которые гурьбой повалили к автоматической столовой, поднявшейся прямо из пола, набросится на неё с яростью дикого зверя. Иури завтракала, обедала и ужинала за федеральным столиком, а потому, в отличие от большинства других заключенных, у которых были деньги на оплату питания, могла не торопиться. Это для них на стол подавались натуральное мясо и рыба, молоко и яйца, ей же приходилось довольствоваться только тем, что выдавал на стол пищевой синтезатор. Зато это позволяло ей держаться немного поодаль от остальных дам этого тюремного заведения и не искушать судьбу лишний раз. Так что и в этом она находила хоть что-то хорошее не смотря на то, что хорошего в этом было мало.
Придя к своему столику последней, она положила ладонь на пластину идентификатора и быстро заказала себе весьма плотный завтрак из пяти блюд. Синтетическая пища была менее калорийной и потому Ласковой Иури приходилось есть больше, тем более, что ей предстоял тяжелый рабочий день. За столиком они сидели вчетвером и это соседство было для неё самым безобидным. Темнокожая женщина с изможденным лицом, Арника, в своей прошлой жизни была наемной убийцей, но она, как и Иури, тоже прослыла одиночкой, а вместе с ними ещё две другие арестантки – Симона и Рафаэлла. Одна была особо опасной бандиткой-налетчицей, грабила богатых туристов на Легии, а другая профессиональным солдатом-наемником.
Пожалуй, именно эти три дамы в силу своих профессиональных навыков были в Чумном боксе самыми опасными противниками, но в том-то и дело, что они не были её соперницами. Все трое, как и Ласковая Иури, были новичками в Чумном боксе и она уже подумывала о том, чтобы составить вместе с ними одну команду, да, вот беда Арника, Симона и Рафаэлла, как и она сама, были прирожденными лидерами, а потому это была пустая затея. Впрочем, для всех остальных они и ещё одна девица, которая сидела за соседним столиком, Аманда, уже были конкурирующей бандой и их даже прозвали за глаза Бешенными Суками. Прозвище, надо сказать, весьма точное, так как все пятеро были неплохими сенсетивами, а потому очень опасными врагами с которыми мало кто хотел связываться в одиночку, да, и толпой наваливались на них не так уж и часто.
Иури частенько делилась со своими соседками по столу подарками Гарри, но делала это так, словно оплачивала какие-нибудь услуги. Она прекрасно понимала, что ни одна из этих женщин, которые были много старше и опытнее её, не захочет быть перед нею в долгу. Поэтому она нисколько не удивилась тому, что вполголоса сказала ей Арника, покончив с супом и принявшись за второе блюдо:
– Иури, Крысы получили на тебя заказ с воли. Я не знаю что они собираются с тобой сделать и где, но будь постоянно начеку. И учти, малышка, они каким-то образом могут подсоединяться к системе управления этой тюрягой. Не думаю что они нашли общий язык с большим компом, но им как-то удается портить твоё досье. С тебя десять сигарет за информацию.
Ласковая Иури вздохнула и ответила:
– Спасибо, Арника, я у тебя в долгу. Сейчас у меня в карманах пусто, но ты же знаешь, за мной не заржавеет.
Больше в это утро за завтраком они не разговаривали. В Чумном боксе вообще не было принято разговаривать о чем-либо на виду у всех. Более того, это было просто опасно, так как могло привести к тому, что на заговорщиц тут же всем скопом могли накинуться свидетели самой невинной беседы. Поэтому Иури быстро покончила с завтраком и первой вышла из-за стола. Возле лифта она столкнулась с роботом-надзирателем. Собственно говоря этот стальной шар диаметром около метра, парящий в воздухе, даже нельзя было назвать полноценным роботом. Это был всего лишь простейший роботизированный механизм, напрочь лишенный его создателями хоть какого-либо интеллекта, но оснащенный динамиками, голографическим проектором, двумя манипуляторами, да, ещё ёмкостью с ловчей пеной.