Александер Виктория. Невеста принца

   И, тем не менее, Рэнд ни разу не перегнулся через стол и не схватил Алексиса за его королевскую манишку. Он гордился своим самообладанием.
   Но разумеется, замечал, что Джоселин, обращаясь к Алексису, подавалась вперед, может быть, всего на дюйм, но все-таки… И то, как она наклоняла головку к плечу с преувеличенно заинтересованным видом. И то, как они подолгу смотрели друг другу в глаза, словно были наедине. У Рэнда вылетело из головы, и он очень удивился бы, если бы ему об этом напомнили, что именно так же Джоселин вела себя с Найджелом.
   Но ни разу он не вскочил на ноги, не схватил жену за руку и не выволок из комнаты, визжащую и брыкающуюся на каждом шагу. И это тоже благодаря присущей ему благородной сдержанности.
   — Вы обязательно должны посетить Авалонию, — говорил Алексис. — Уверен, она вам понравится.
   — Думаете? — откликнулся Рэнд как можно любезнее, давая про себя клятву, что нога его никогда не ступит на эту землю.
   — Я всегда мечтала путешествовать. Как хотелось бы повидать европейские столицы! — В голосе Джоселин прозвучали раздражающие мечтательные нотки, и Рэнд распространил свою клятву и на все остальные иностранные государства.
   — Ваша бабушка всегда высоко отзывалась о своей родине, — сказал Найджел. — Думаю, она очень скучала по ней.
   — Не представляю, как можно прожить всю жизнь далеко от дома, — сказал Алексис. — Еще и месяц не прошел с моего отъезда, а я уже испытываю желание вернуться домой. Но долг требует моего присутствия здесь.
   — Официальные обязанности? — поинтересовалась Джоселин.
   — Почти вся моя жизнь состоит из официальных обязанностей, — вздохнул Алексис. — Именно они и привели меня в Англию. Общество друзей Авалонии отмечает сто лет добрососедских отношений между нашими двумя странами.
   Рэнд слышал о предстоящем событии и готовящемся в связи с ним празднестве, но не задумывался об этом. Сейчас его вдруг поразила явная абсурдность услышанного.
   — Возможно, я ошибаюсь, Алексис, но не слышал, чтобы между Англией и Авалонией были когда-либо другие отношения, кроме как добрососедские.
   — Поэтому-то мы и отмечаем это событие, — беспечно сказал Алексис.
   Рэнд пытливо посмотрел на кузена. Неужели возможно, что такое торжество было организовано специально для того, чтобы дать Алексису законное основание приехать в Англию и заняться поисками Небес Авалонии?
   — Мудро поступают те, кто не упускает возможности всячески укреплять дружбу, связывающую два государства, — официальным тоном вещал, улыбаясь, Алексис.
   «Не просто возможно, а в большой степени вероятно!» — подумал Рэнд.
   — Кроме того, у нас много общего, — продолжал Алексис. — У вас есть парламент, который дает советы королю и оказывает помощь в управлении страной. У нас есть совет министров, перед которым стоит та же задача. — Принц на миг задумался. — Но я думаю, что в целом, если сравнивать Англию и Авалонию, взгляды на жизнь различаются самым драматическим образом.
   — Это как, мой мальчик? — спросил Найджел.
   — Мне кажется, что британцы, по крайней мере знать, чересчур степенны, даже чванливы, когда речь заходит о радостях жизни. В вашем обществе существует целый ряд странных ограничений и устаревших правил.
   — В каждом обществе свои порядки, — мягко заметил Рэнд.
   — О, разумеется. И наше не является исключением. Дело в том, как я уже сказал, насколько по-разному люди смотрят на жизнь. Возьмем, к примеру, наши взгляды на брак.
   — На брак? — рассмеялась Джоселин. — Вот уж на брак люди, по-моему, повсюду смотрят примерно одинаково.
   — Ничуть не бывало, моя дорогая. Да, процедура развода и у нас в Авалонии, так же как и здесь, тяжелая и хлопотная, но тем не менее мы, скорее чем вы, допускаем… — Алексис пожал плечами. — Возможность ошибки.
   — Ошибки? — Джоселин заинтересованно сдвинула брови. — Что вы имеете в виду?
   — Насколько я понимаю, аннулирование брака в Англии — дело довольно сложное и требует продолжительного времени. Возможно, даже несколько лет. В моем государстве, хотя это случается и не каждый день, брак можно аннулировать по соглашению сторон, подав прошение королю и положившись на высочайшее решение.
   — Правда? — пробормотала Джоселин. — Как интересно!
   — Уверен, что требуется гораздо больше всяких формальностей, — недоверчиво усмехнулся Рэнд.
   — В какой-то степени вы правы, — согласился Алексис. — Расторжение союза, освященного церковью, вещь серьезная. Король тщательно взвешивает обстоятельства, сопутствовавшие браку. Добровольно ли вступили в него обе стороны? Не оказывала ли чрезмерного давления семья? Не был ли брак заключен только из соображений, ну, скажем… безопасности?
   — Полагаю, каждый случай не похож на другой, — сказала Джоселин, явно увлеченная темой разговора.
   Слишком явно.
   — Само собой. И в каждом случае разбираются все обстоятельства. Однако пара, оказавшаяся соединенной нежелательными узами вследствие ситуации, имевшей отношение к безопасности королевской семьи, может рассчитывать на самое благоприятное для себя решение.
   — Меня не интересует проблема аннулирования брака, — буркнул Рэнд, однако Джоселин не обратила на мужа ни малейшего внимания. Лицо ее выражало глубокий интерес.
   — Но мы говорили о вашем государстве! Брак, объявленный недействительным в Авалонии, по-прежнему будет считаться действительным здесь, в Англии…
   — Обычно цивилизованная страна любезно признает законы дружественных держав. Разумеется, два британских подданных не могут так просто поехать в Авалонию и подать просьбу королю об аннулировании брака, заключенного в Англии. Можно представить, какая началась бы в таком случае неразбериха. Но совсем другое дело, если одна из сторон родом из Авалонии. — Принц помедлил. — И тем более — особа королевской крови.
   Джоселин бросила на Рэнда выразительный взгляд и снова повернулась к Алексису.
   — Чрезвычайно любопытно.
   — Чисто теоретически. Лично я нисколько не заинтересован в аннулировании брака, — твердо повторил Рэнд.
   — И в таком случае, — Джоселин обращалась к Алексису, — вы считаете, это возможно?
   — Вполне. Я заговорил об этом потому только, что хорошо знаком с обстоятельствами, которые привели к вашей, как бы выразиться точнее, скоропалительной свадьбе. — Принц перевел взгляд на Рэнда. — Я чувствую себя до некоторой степени ответственным за то положение, в котором вы оказались.
   — Вам не стоит беспокоиться, — резко произнес Рэнд. — Джоселин и я замечательно подходим друг другу.
   — И все же не помешает знать, что у тебя есть возможность выбора.
   Джоселин поймала взгляд Рэнда. Ее золотисто-медовые глаза загадочно блестели при свете свечей, и он понятия не имел, что она задумала. Его охватило беспокойство.
   — Вы разве не согласны? — спросил Алексис.
   — Нет, — угрюмо отрезал Бомон.
   Джоселин приподняла брови.
   — В мои дни брак заключали раз и навсегда, — вмешался Найджел. — Мужчина и женщина, сочетавшись священными узами, оставались связанными друг с другом до конца дней. — Он сделал глоток из своего бокала. — Даже дольше.
   Рэнд перевел дыхание. Наверное, это была неблагодарность, но он решительно не питал добрых чувств к человеку, который подавал Джоселин пусть даже смутную надежду на расторжение их брака.
   — Я ценю вашу информацию, Алексис, но мы с Джоселин вполне довольны нашим союзом, невзирая на обстоятельства, при которых он был заключен.
   Джоселин издала какой-то сдавленный звук, который можно было расценить и как фырканье, и как кашель, и прикрыла рот рукой. Рэнд метнул на супругу возмущенный взгляд, но она только улыбнулась в ответ и снова обратилась к Алексису:
   — Найджел прав, ваше высочество, независимо от обстоятельств, сопутствующих браку, в этой стране он считается незыблемым. По большей части. Но, тем не менее, — она протянула Алексису руку, — я признательна вам за столь великодушное предложение.
   Алексис поднес руку молодой дамы к губам и пристально посмотрел ей в глаза.
   — Это — меньшее, что я готов сделать для вас.
   Рэнд стиснул зубы и еще раз поздравил себя с тем, что не поддался импульсу и не двинул Алексиса в его улыбающуюся физиономию.
   — А теперь, — Джоселин медленно отняла руку, — расскажите еще немного о вашей семье. Я видела портреты дедушки и бабушки Рэнда, но о прочих ваших общих родственниках мне ничего не известно.
   Алексис пустился в подробное повествование о долгой и благородной истории королевской семьи Авалонии. Рэнд едва слушал и только время от времени позволял себе рассеянный кивок или междометие. Его внимание было сфокусировано на жене.
   Сегодня вечером Джоселин надела еще одно из этих проклятых старомодных платьев, которое утягивало талию до таких невероятных размеров, что мужские пальцы могли свободно заключить ее в кольцо, и почти не прикрывало восхитительной груди. Она кокетничала, щебетала и шутила в той манере, которую, по ее словам, практиковала с детства.
   Она была великолепна, выглядела и держалась как принцесса волшебного королевства, как воплощенная мечта мужчины. Трудно было винить Алексиса за беспокойный блеск в глазах.
   Впрочем, этого следовало ожидать. На такую очаровательную женщину, как Джоселин, станут заглядываться многие мужчины. Уже заглядывались. И это будет и впредь так же раздражать его.
   Но все же другие мужчины — не то что Алексис. С ними Джоселин не связывала свои надежды на будущее.
   Но черт возьми, она — его жена! И он не намерен уступать ее кому бы то ни было.
   И вот под аккомпанемент серебристого смеха к Рэнду пришло понимание того, что чувство, терзавшее его изнутри, было не чем иным, как самой обыкновенной ревностью. Он испытал его впервые и нашел крайне неприятным. Но, наверное, оно знакомо каждому мужчине, который неравнодушен к собственной жене. А он был неравнодушен к Джоселин в большей степени, чем мог себе это представить.
   Возможно — только возможно, — что это была любовь…
   Ему пришло в голову, что это неплохое начало для семейной жизни. Алексис что-то сказал, Джоселин ответила кокетливой улыбкой и трепетанием ресниц. Рэнд скрипнул зубами. Но прежде чем он убедится в своих чувствах, следовало помириться с ней. Придется прояснить непонимание, которое возникло между ними сегодня утром, убедить жену, что нисколько не раскаивается, связав с ней жизнь.
   И втолковать ей, что никогда не отпустит ее от себя.
 
   — Прежде чем ты начнешь говорить, я хочу еще раз извиниться перед тобой, — раздался сзади голос Рэнда.
   Джоселин сидела на подоконнике и смотрела сквозь очки на звездное небо. Оно было великолепно. Джоселин не переставала сожалеть о тщеславии, которое до сих пор мешало ей любоваться этим изумительным зрелищем.
   — Джоселин?
   Она услышала, как муж закрыл за собой дверь, и повернулась к нему.
   — Всего лишь раз, Рэнд? Я полагала, ты должен мне дюжину извинений, никак не меньше.
   — Всего дюжину? — Он сделал по направлению к ней несколько неуверенных шагов, держа одну руку за спиной. — Тогда дела обстоят много лучше, чем я ожидал.
   Она уже решила простить ему почти все. Конечно, могло быть и так, что она просто обманывала себя, но сама Джоселин находила это маловероятным, В конце концов, несмотря пи на какие утренние высказывания, поведение Рэнда за столом свидетельствовало о многом… Неприязненные взгляды, которые ее муж бросал на Алексиса, сурово сжатые челюсти Рэнда, его откровенная ревность, категорический отказ даже рассмотреть предложение кузена — все укрепило уверенность Джоселин в том, что она ему небезразлична. Осталось только заставить его осознать это!
   — И на этот раз… — Он вынул из-за спины руку, в которой держал пышный букет белых роз из замкового сада, и протянул Джоселин. — Я пришел подготовленным.
   Джоселин некоторое время пристально смотрела на мужа.
   — Ты это всерьез?
   — Сознаю, что здесь уместна была бы еще и ценная безделушка, но в данный момент я располагаю только…
   — Нет, — фыркнула она. — Я не о том, как ты подготовился. Я о том, что ты сказал сегодня утром!
   Рэнд сдвинул брови. Он явно не понимал, какое из его высказываний, полуправдивых или полностью лживых, она имеет ввиду.
   — Нет… — произнес он настороженно, не столько утвердительно, сколько вопросительно. Он выглядел таким растерянным, что Джоселин с трудом сдержала смех.
   — Ты, кажется, даже не понимаешь, о чем идет речь?
   — Разумеется! понимаю! — Но конечно, это было не так.
   — Что же, неудивительно. Ты сегодня столько необдуманных вещей… — Джоселин встала с подоконника и подошла к мужу. — Когда ты сказал, что этот брак ни одному из нас не нужен, ты в самом деле так думал?
   — Я… — Рэнд сдвинул брови, словно решая, какой из возможных ответов предпочесть. Может быть, ей следовало пожалеть его?
   — Ты сказал: «Этого брака не хотел ни один из нас». Ты действительно это имел в виду? Что сегодня, сейчас, в настоящий момент тебе не нужен наш брак?
   Лицо его прояснилось, он решительно покачал головой:
   — Нет, конечно же, нет! Я как раз имел в виду, что мне этот брак нужен. Я просто обмолвился. Мне следовало сказать «был не нужен». Просто оговорка. Я был расстроен и…
   Она схватила его обеими руками за лацканы сюртука и притянула к себе.
   — Тогда ни слова больше! Поцелуй меня.
   Он выронил розы, обхватил ее руками и страстно прильнул к ее губам. Невыразимая радость захлестнула Джоселин. Мужчина не может так целовать, если он ничего не чувствует. Конечно, он любит ее! Временами он способен жутко раздражать, но этим раздражителем она будет дорожить до конца своих дней.
   Наконец Рэнд оторвался от нее и заглянул ей в глаза.
   — Значит, ты больше не сердишься? Я прощен?
   — На первый раз да, — улыбнулась Джоселин. — Но я не могу обещать, что это надолго. У тебя досадная привычка говорить совсем не то, что следует. Хотя… я уже начала догадываться, что это происходит по недомыслию. К счастью для тебя, я достаточно умна, чтобы это понять!
   — Я вообще жуткий везунчик, — рассмеялся Рэндалл.
   — Конечно, — сказала она надменно. — Тем более что ты не имеешь ни малейшего представления о том, как следует обращаться с женщинами.
   — Напротив, я прекрасно умею обращаться с женщинами. — Он выразительно взглянул на кровать. — И буду счастлив немедленно это продемонстрировать.
   Она со смехом высвободилась из его объятий.
   — Я вовсе не это имела в виду, ты знаешь.
   — А жаль, — сказал он с коварной улыбкой искусителя и нагнулся, чтобы собрать рассыпавшиеся по полу розы.
   — Теперь ответь мне… — Джоселин некоторое время молча смотрела на мужа. — Почему ты не сказал мне, что ты — принц?
   Он на секунду замер, затем снова возобновил свое занятие и заговорил осторожно, взвешивая каждое слово:
   — Думаю, по той же причине, по какой ты не сказала, что плохо видишь. Ты не…
   — Да, знаю, я не спрашивала, — нетерпеливо перебила она. — Но ты прекрасно понимаешь, что эти две вещи несопоставимы по своей значимости. Я полагаю, что мой секрет сравнительно пустяковый…
   Он взглянул на нее, приподняв бровь.
   — Конечно, пустяковый, ты сам это знаешь. Кроме того, я ведь сказала, что не видела тех людей, а ты просто истолковал это по-своему.
   — А Найджел сказал тебе, что я принц… — Губы Рэндалла слегка покривились. — Но ты тоже истолковала это по-своему.
   — Это неравноценные вещи, ты сам прекрасно понимаешь…
   — И тем не менее.
   Он выпрямился и протянул ей розы. Их изумительный аромат окутал Джоселин. Как это мужчины не догадываются, что женщине трудно сердиться, когда ей дарят такое ласкающее глаз и обоняние чудо! Она обвела комнату взглядом и направилась к стоявшему на умывальном столике кувшину.
   — Ты ведь слышала, я не считаю себя принцем, — продолжал он уже более серьезным тоном.
   Джоселин в молчаливом ожидании принялась один за другим ставить цветы в кувшин. — Я не сказал тебе, поскольку для меня это несущественно. Я просто не держу это в голове. — Рэнд замолчал, и Джоселин повернулась к нему лицом. — В моей жизни этот факт не играет никакой роли. Я не придаю ему значения.
   — Алексис, как видно, придает…
   Рэнд помрачнел.
   — Мы с Алексисом живем в разных мирах. Из него воспитывали будущего правителя. А я рос, зная, что стану английским виконтом. И я вполне доволен своей судьбой. — Он пожал плечами беспомощным движением, которое почти разжалобило Джоселин. — Я и не ждал, что ты поймешь…
   — Все-таки попробуй объяснить.
   Он внимательно посмотрел на жену, словно пытаясь понять, в самом ли деле ее интересуют его соображения.
   — Я англичанин, — заговорил он, тщательно взвешивая каждое слово. — Англия — моя страна, король Георг — мой король. И король, и страна могут рассчитывать на мою преданность. В прошлом я готов был рискнуть жизнью ради Англии, и сделаю это без колебаний, если понадобится. Утром ты говорила, что роль хорошенькой женщины стала твоей второй натурой… хотя я нахожу эти очки, сидящие на твоем носике, все более и более соблазнительными, — Он выразительно ухмыльнулся, но тут же снова стал серьезным. — Я шестой виконт Бомон, это вошло в мою плоть и кровь, стало частью моей натуры. Англия — моя родина. Авалония не представляет для меня никакого интереса, как и наследственный титул в ней. Она не вызывает во мне сыновних чувств. Для меня Авалония — точка на карте, и только. Я не испытываю никакого желания даже побывать в этой стране.
   — Знаю, ты сочтешь это меркантильностью с моей стороны, хотя я очень стараюсь изменить свой характер, но послушай, Рэнд! — Джоселин глубоко вздохнула. — Ты мог бы стать принцем, или, точнее, ты уже принц. Настоящий! Только подумай обо всем, что связано с этим словом. Богатство, положение… все!
   — А ты тогда могла бы стать принцессой, как мечтала. — Он криво улыбнулся, однако глаза его остались серьезными. — А теперь, зная, что это никогда не исполнится, ты не думаешь, что… не сейчас, а когда-нибудь… ты могла бы чувствовать себя счастливой, оставаясь просто виконтессой? Леди Бомон, а не принцессой Джоселин?
   Сердце затрепетало в груди Джоселин.
   — Леди Бомон? — Она шагнула к мужу. — А не принцессой Джоселин? Вот выбор так выбор. Надо подумать.
   Она подошла к нему вплотную, положила руки на грудь, затем обхватила за плечи.
   — А если я останусь леди Бомон, останется ли со мной лорд Бомон?
   — Если только он тебе нужен… — Рэнд порывисто обнял ее и привлек к себе. — У меня нет ни малейшего желания освободиться от брачных уз, Джоселин.
   — Значит, никакого аннулирования не будет? — Она заглянула ему в лицо.
   — Нет, — твердо сказал Рэнд, и чувство, которое при этом она прочла в его глазах, несомненно, было любовью.
   — Прекрасно. Кроме того, твой дядя абсолютно прав, — усмехнулась она. — Титул принцессы мне вовсе не к лицу, то ли дело леди Бомон.
   Рэнд засмеялся и прильнул губами к ее губам в долгом, нежном, восхитительном поцелуе. И она целовала его, твердо зная, что счастлива будет оставаться леди Бомон всю свою жизнь, и ощущая нараставшее желание, которое мог утолить только лорд Бомон. Он поцеловал ее в шею, и она с восторгом втянула в себя воздух, замирая от предвкушения. Он сжал губами мочку ее уха, и у Джоселин промелькнуло в голове, успеют ли они добраться до кровати, а если нет — насколько жестким окажется пол в этой комнате.
   — Держись подальше от Алексиса, — вдруг прошептал он ей на ухо.
   Джоселин словно окатили ушатом холодной воды. Она вскинула голову и посмотрела мужу в глаза.
   — Что ты сказал?
   Он ответил ей твердым взглядом.
   — Ты меня хорошо слышала.
   — Нет, я, должно быть, ослышалась. — Она высвободилась из его рук и отступила на шаг.
   — Сомневаюсь, Но я с удовольствием повторю это снова. Держись подальше от Алексиса. Мне не нравится то, как он смотрит на тебя, и более того… — Он скрестил на груди руки. — Мне не слишком нравится и то, как смотришь на него ты.
   — Ты мне не доверяешь? — прищурилась Джоселин.
   — Я не доверяю ему, — веско произнес Рэнд. — У него, понимаешь ли, сложилась определенная репутация. Он очень постарался, чтобы ее заслужить.
   — И ты считаешь, что я слишком… — Она стиснула зубы. — Глупа, чтобы это понимать?
   — Конечно, нет. Но ты молода и поэтому можешь не устоять перед таким человеком, как он.
   — Считаешь, что я способна изменить тебе? — воскликнула она.
   Рэнд колебался только миг, но и его было достаточно.
   — Не умышленно, разумеется. Алексис — обаятельный человек, а ты, несмотря на удачный сезон, все еще слишком неопытна…
   — Разве ты не предоставил мне возможности набраться опыта? Я имею в виду опыт общения с мужчинами такого сорта.
   Он разговаривал с ней так, словно она была несмышленой крошкой, которой приходится разжевывать азбучные истины. Такая манера заставляла ее испытывать унижение и одновременно приводила в ярость.
   — Ты можешь, сама того не желая, увлечься, забыться…
   — Забыться! — Джоселин не верила собственным ушам. — Ты считаешь, я способна позволить себе забыться настолько?
   — Но ведь я… заставлял тебя забыться.
   — Ха! Насколько мне помнится, мы оба забывались одинаково.
   — Правильно. Но ведь однажды ты собиралась на свидание с ним наедине, — многозначительно напомнил Рэнд.
   — Не для того, чтобы забыться!
   — Может быть, но я не сомневаюсь, чего именно хотел добиться от тебя Алексис во время того несчастного свидания.
   Джоселин задрожала от гнева.
   — Он собирался просить меня стать его невестой. Его принцессой!
   Рэнд фыркнул.
   — Полно! Неужели такая неглупая женщина, как ты, способна до сих пор этому верить?
   Способна или нет, сейчас было абсолютно не важно.
   — Ты мне не доверяешь! — вновь выкрикнула она.
   — Разумеется, я тебе доверяю, — повторил он быстро, но все-таки недостаточно быстро. — Но я не доверяю Алексису. И, как твой муж, говорю тебе, что не хочу видеть тебя рядом с ним!
   От возмущения у Джоселин даже перехватило дыхание.
   — Это что — приказ?
   — Называй как хочешь. Я не стал бы это трактовать подобным образом, но если ты настаиваешь… — В глазах Рэнда блеснул вызов. — Да, я приказываю тебе прекратить этот затянувшийся флирт с Алексисом.
   — Это никакой не флирт, и… — Джоселин с трудом заставила себя говорить спокойно и ровно. — Я не привыкла к приказам!
   — И тем не менее этому ты подчинишься.
   Джоселин смотрела на Рэнда в замешательстве. Может, ее супруг повредился рассудком? Возможно ли, что ревность довела его до буйного помешательства? Или Рэндалл Бомон совсем не тот человек, за которого она его принимала?
   — Я буду вести себя так, как сочту нужным.
   — Но не в случае с Алексисом, — заявил он тоном, не допускающим возражений.
   — В любом случае. Сейчас самое время выяснить все до конца, милорд! Я рассматриваю просьбы, учитываю пожелания и даже изредка способна уступить требованиям, но не потерплю, если мне станут приказывать, как служанке. Я готова исполнять свой долг, как ваша жена и виконтесса, но не позволю, чтобы со мной обращались без подобающего моему положению уважения. Даже вам! — Но я ваш муж! — воскликнул он тоже на вы и с таким искренним негодованием, что Джоселин расхохоталась бы, не будь она так сердита.
   — Это для меня не особенно серьезный аргумент. А сейчас, — выговорила она сквозь зубы, — уходите.
   — Вот это звучит как настоящий приказ!
   — Вы очень догадливы. Рэнд двинулся к двери.
   — Ухожу потому только, что мне нечего добавить к сказанному. — Он рывком открыл дверь. — Я считаю этот вопрос исчерпанным. Свою позицию я выразил с предельной ясностью.
   — Вашу позицию! — выпалила она яростно. — Вашу позицию!
   Круто повернувшись, Джоселин бросилась к кувшину с розами и быстро схватила его.
   — Только не бросайте им в меня! — предупредил Рэнд.
   — Это тоже приказ?
   — Да!
   — Я не повинуюсь приказам!
   И она швырнула кувшин изо всех сил. Рэнд успел юркнуть в открытую дверь, а кувшин в следующее мгновение разбился о стену всего в нескольких дюймах от его головы, обрушив вниз впечатляющий каскад из водяных брызг, осколков и лепестков. «Все-таки способность хорошо видеть позволяет брать довольно точный прицел», — подумала Джоселин. Рэнд окинул взглядом рассыпавшиеся по полу розы и приподнял бровь.
   — Это был последний раз, когда я сопровождал свои извинения цветами.
   — Ха! Во всем мире не найдется столько цветов, чтобы смягчить меня. А теперь — убирайтесь!
   — Еще один приказ, дорогая? Вам следует знать — я тоже от них не в восторге. Ухожу, потому что сам собирался это сделать!
   Он самодовольно усмехнулся, попятился и захлопнул дверь.
   Джоселин устремила на нее испепеляющий взгляд, жалея, что под рукой нет подходящего предмета для повторного броска, и прилагая героические усилия, чтобы успокоить дыхание. Сцена, несомненно, была не из красивых.