Александер Виктория. Невеста принца

   — Не очень-то понятно, — медленно произнес Рэнд.
   — Ну, ты порой бываешь туп как чурбан! Постарайся вникнуть, парень. — Найджел подался вперед. — Ты, несомненно, связан с ней на всю жизнь. Но страсть не может длиться так долго. Одной ее недостаточно.
   — К чему вы клоните? Найджел с раздражением засопел.
   — Я говорю, мало будет просто обольстить ее. Тебе придется добиваться ее расположения, имея в виду нечто большее, чем постель. — Найджел нацелил в племянника обвиняющий перст. — Черт возьми, Рэнд, тебе предстоит завоевать ее любовь!
   — Не знаю, смогу ли я, — покачал головой Рэнд.
   — Конечно, сможешь. Если только… она не влюблена в того принца.
   — Не думаю. — Рэнд не сомневался, что если между принцем Алексисом и Джоселин имели место какие-либо чувства, то с ее стороны это был интерес к его титулу и богатству, а с его — к ее красоте.
   — Отлично, — довольно кивнул Найджел. — Она уже неравнодушна к тебе. Это видно по ее глазам.
   — Значит, вы видите лучше, чем я.
   — И тебе она тоже нравится. Начало хорошее. Многие пары и того не имеют. Вы уже целовались?
   — Да, — выдавил Рэнд.
   У старого джентльмена блеснули глаза.
   — И она отвечала на поцелуи?
   — Да, — усмехнулся Рэнд. — И весьма охотно.
   — Значит, ты уже на полпути к цели. — Найджел откинулся в кресле. — Женщины — странные создания, Рэнд. Желание у них чаще всего идет рука об руку с любовью. Этим они отличаются от нас. Сначала завладей ее сердцем, Рэнд. И наберись терпения. Дело того стоит. Нет существа более преданного, страстного и обворожительного, чем любящая женщина. А для женщины самая большая награда — любовь хорошего мужчины. — Он некоторое время задумчиво смотрел на племянника. — Что ты к ней чувствуешь? Глубоко внутри.
   — Не знаю, — честно ответил Рэнд. — Сначала мне показалось, что она ничем не отличается от многих других девиц, которых я повидал за нынешний сезон, озабоченных лишь тем, как бы отхватить жениха познатнее и побогаче. Я счел ее избалованной и упрямой эгоисткой.
   — А теперь?
   — То, что Джоселин упряма, я теперь знаю точно, — усмехнулся Рэнд, но тут же снова стал серьезным. — Брак со мной разрушил ее виды на будущее, она согласилась на него скорее ради безопасности своих сестер, чем ради собственной. Едва ли так могла поступить эгоистка. В этом я ошибся. До сих пор она относилась ко всему спокойно и с юмором. Похоже, я был к ней несправедлив.
   — Все это чудесно, но что ты все-таки к ней чувствуешь?
   — Мне она нравится. Даже очень.
   Рэнд задумался. Каковы его чувства к Джоселин? Она вызывала в нем желание, тут сомневаться не приходилось. А кроме этого? Что-то ведь шевельнулось в его душе, когда он смотрел в янтарные глубины ее глаз…
   — А помимо этого, дядя, — пожал он плечами, — пока больше ничего не могу сказать.
   — Замечательно. Это хорошая стартовая позиция. Ей-богу, если бы ты ответил мне более определенно, я бы усомнился. — Найджел улыбнулся. — По-моему, вы подходите друг другу. Со временем из нее получится превосходная жена. — Найджел вскинул бровь. — А ты — справишься с ролью мужа?
   — Надеюсь, что… — начал Рэнд.
   — Надеяться мало, мой мальчик. Если хочешь, уважения, верности и любви, то должен быть готов платить той же монетой. Какие бы беды ни приключались со мной в молодости, я тем не менее никогда не посягал на замужних женщин. Считал это делом чести. Если требуешь от женщины верности, будь готов хранить ее сам.
   — Я и намерен хранить ей верность, пока наш брак продолжается. Навсегда так навсегда.
   Рэнд говорил от души. Найджел был прав — это дело чести. Рэндалл никогда не одобрял мужчин, имеющих любовниц и заводящих интрижки па стороне. Его отец был не из их числа.
   — У меня есть прекрасные примеры для подражания. Мой отец и… — Он твердо встретил взгляд старика. — И вы, дядя.
   Некоторое время оба молчали, но слов и не требовалось. Между ними существовала негласная договоренность не касаться этой темы. Если Найджел и решился бы когда-нибудь заговорить о своей единственной настоящей любви, его слушателем стал бы Рэнд. До тех пор тайна прошлого лорда Уортиигтона оставалась нерушимой.
   — Завидую тебе, малыш. Ты стоишь на пороге новой жизни. Подозреваю, что с очаровательной Джоселин она окажется полна неожиданных поворотов, головокружительных взлетов и стремительных падений. И все же, — добавил он, — я бы не хотел поменяться с тобой местами. Ценю тишину и покой. Против вихря мне уже не выстоять.
   — Постараюсь уцелеть, — сдержанно откликнулся Рэнд.
   — Скучать тебе не придется. В защиту вихря можно много чего сказать. — Его глаза лукаво блеснули. — И все же нет ничего лучше длинных стройных женских ножек…
 
   — Добрый вечер, милорд. — Сдержанно кивнув, Джоселин прошла к дальнему концу длинного стола, стоявшего в огромной столовой, не обращая внимания на то, что место для нее было приготовлено по правую руку от супруга. — Разве лорд Уортингтон не присоединится к нам?
   — Со времени своей болезни дядя быстро устает и сейчас уже отдыхает. — Рэнд улыбнулся и приглашающим жестом указал на соседний стул. — Может быть, присядете сюда? Мы могли бы поговорить.
   — Нет, благодарю, милорд, — холодно ответила Джоселин. — Предпочитаю остаться здесь и не расположена разговаривать.
   — Хорошо.
   Бомон сделал знак горничной. Насколько запомнила Джоселин, ее звали Айви. Она, Флора и Рози приходились друг другу сестрами. Рози была вдовой, а муж Айви служил конюхом, ухаживал за немногими лошадьми и работал в огороде. Кроме горничных, Джоселин успела познакомиться с кухаркой миссис Дадли. Этими людьми, включая еще Ника, ограничивался штат прислуги в замке Уортингтон.
   Айви собрала тарелки и приборы и заново разложила их перед Джоселин. Выражение лица этой пожилой женщины было крайне неодобрительным, но она не проронила пи слова. Штат, может быть, был здесь и мизерным, но тем не менее хорошо вышколенным. Айви закончила сервировку, принесла из шкафа бокал для вина и удалилась на кухню.
   — Как прошел день? — спросил Рэнд.
   — Очень хорошо, спасибо.
   Большую часть дня Джоселин провела, исследуя замок с очками наготове и избегая Рэнда. Она просто не знала, о чем говорить с ним. И чего от него ждать. Она не представляла, как станут развиваться их дальнейшие отношения. Избегать его не составило труда — Рэнд почти весь день просидел с дядей в библиотеке. Но Джоселин вовсе не страдала от недостатка внимания со стороны мужа, разве что самую малость.
   Замок сам по себе оказался увлекательным приключением. Джоселин то и дело поворачивала не в ту сторону и теряла ориентацию в лабиринте коридоров, приходя от этого в восторг. Ей еще не случалось бывать в замках. Она обнаружила множество необитаемых комнат с массивной мебелью, покрытой пыльными чехлами. Тут и там она наталкивалась на следы реконструкции, но они явно относились к отдаленному прошлому. Большая часть здания остро нуждалась в ремонте.
   На несколько минут девушка задержалась в часовне, которой, видимо, пользовались крайне редко, и с неожиданным удовольствием окунулась в царившую здесь атмосферу безмятежного покоя. В комнате по соседству с библиотекой девушка наткнулась на сравнительно новый бильярдный стол и решила, что он поставлен здесь ради Рэнда. Может быть, за время их изгнания он поучит ее играть? Вот было бы хорошо! Для этой игры, по ее мнению, не требовалось острое зрение.
   Ее обида на Рэнда прошла на удивление быстро. Джоселин нехотя призналась себе, что едва ли можно винить его за предубежденное к ней отношение. Первое впечатление забывается с трудом, а она при их знакомстве не проявила особой любезности. Но ведь она старалась загладить свое поведение! Нехорошо с его стороны быть таким злопамятным.
   — А как прошел день у вас, милорд?
   Даже с разделявшего их расстояния она заметила, как он стиснул челюсти, услышав от нее во второй раз это обращение. Ну и пусть. Ей доставляло немалое удовольствие дразнить его.
   — Мог пройти гораздо приятнее, если бы моя жена украсила его своим присутствием.
   Айви вернулась в столовую с огромной суповой миской в руках, налила в тарелку Джоселин щедрую порцию супа, после чего направилась к Рэнду.
   — Меня было совсем нетрудно найти, если бы кто-то попытался это сделать. Я не пряталась целый день за закрытыми дверьми. — И она добавила выразительно: — Милорд.
   — Черт возьми, Джоселин! — Рэнд поднялся на ноги. — Это смешно. — Он прошел вдоль стола и сел на соседний с ней стул, и Джоселин едва сдержала улыбку, заметив возмущенное лицо Айви. — Вот так лучше. Теперь мы можем разговаривать.
   Джоселин поднесла к губам ложку супа, наблюдая, как Айви собирает теперь уже тарелки и приборы Рэнда и переносит все на другой конец стола, потом возвращается за его бокалом и, наконец, за супницей.
   Еще в первой половине дня Джоселин поняла, что проявила непомерную обидчивость. Поразмыслив, девушка решила, что Рэнд не имел цели оскорбить ее. Но она считала, что извиниться он должен по крайней мере за то, что сказал не подумав.
   Если она в последнее время и узнала что-то о мужчинах, так это то, что лучше всего держать их в напряжении и как можно чаще приводить в замешательство. Это давало женщине определенную власть над ними в мире, где нередко ее собственная судьба от нее не зависела.
   — Я уже сказала вам, что не расположена беседовать. — Она встала, взяла бокал и тарелку, перешла на противоположный конец стола и села там.
   — Зато я расположен. — Рэнд тоже встал и хотел последовать за ней.
   — Милорд! — В голосе Айви отчетливо прозвучало раздражение. Служанка сунула ему в руки его тарелку и бокал. — Не будете ли так добры захватить это с собой?
   — Конечно, — пробормотал Рэндалл, взял то, что ему дали, и вернулся на свое прежнее место. Айви следовала за ним по пятам, и едва он сел, ловко наполнила супом его тарелку и удовлетворенно кивнула. Тогда Джоселин снова встала, и Рэнд поднялся тоже. Айви беспокойно перебегала взглядом с одного лица на другое.
   — Я готов последовать за вами даже на край света, если понадобится, — заявил Рэнд.
   — Помоги нам всем Господь, — пробормотала Айви, со стуком опустила на стол суповую миску и, поджав губы, выплыла из столовой.
   — С тарелкой супа в руке, если потребуется.
   Это прозвучало весьма решительно, и Джоселин не усомнилась, что Рэнд именно так и собирается поступить. На миг на фоне громадной столовой с каменными стенами и гулким эхом она увидела этого мужчину таким, каким он мог появиться здесь много веков назад. Рослым и сильным рыцарем древности, твердым и храбрым, отважным и несгибаемым. Красивым, благородным и… ее собственным мужем. При этой мысли в душе у нее потеплело. Девушка уперла руки в бока, сдерживая улыбку.
   — И вы так же решительно были бы настроены, милорд, если бы речь шла не о супе, а, скажем, о куске хлеба или ломтике сыра?
   — Конечно, — нахмурился он.
   — А если бы это оказалось крылышко перепелки или кусок фруктового торта?
   Он подозрительно взглянул на нее, затем уголки его губ дрогнули и поползли вверх. Он ответил медленно и раздельно:
   — Я готов последовать за вами через весь Лондон с говяжьим окороком в одной руке и кружкой пива в другой — если до этого дойдет.
   — Очень хорошо. — Она села и приняла строгий и чопорный вид. — Тогда, пожалуй, поговорим.
   — Отлично, — усмехнулся Рэнд, снова усаживаясь на свой стул.
   — Итак? — сказала Джоселин.
   — Что — итак? — Он одним глотком опустошил бокал.
   — О чем вы хотели поговорить?
   — Значит, так. — Он энергично опустил бокал на стол и втянул в себя воздух. — Прежде всего, я сожалею, если обидел вас этим утром. Я не хотел этого и…
   — Я вас прощаю, — ответила Джоселин спокойно.
   — Правда? — Он явно смешался. — И это все? Больше ничего не требуется?
   — Разве что… — Она невинно захлопала ресницами. — Вы принесли мне цветы?
   — Нет.
   — Обычно извинение принято сопровождать букетом цветов, а если дело касается супругов, ценным подарком. — Джоселин помедлила. — Но никакой подходящей безделушки у вас, кажется, тоже нет?
   — Нет, — покачал он головой, и его губы дрогнули, словно он с трудом удерживал улыбку.
   — Вы забыли о моей меркантильной натуре, Рэнд. Но раз у вас нет ни цветов, ни драгоценностей… — Она снисходительно махнула рукой. — Ничего не поделаешь. — И улыбнулась поверх бокала. — Но в следующий раз я буду ожидать на худой конец цветов.
   — Приму это к сведению. — Он взял ее руку и поднес к губам, и их взгляды встретились. — Обещаю, что в следующий раз мои извинения будут сопровождаться на самый худой конец цветами.
   Она ощутила на тыльной стороне ладони его горячее дыхание. Его губы только мгновение соприкасались с ее кожей, но тепло от этого прикосновения разлилось по всему ее телу.
   — Это вы проделываете мастерски, — пробормотала Джоселин.
   — Хотел бы я пообещать, что следующего раза вообще не будет. — Устремленные на нее глаза обещали нечто совсем другое. — Дать вам торжественный обет, что в извинениях совсем отпадет надобность, но... — В этих глазах она запросто могла бы утонуть…
   — Но надеяться на это было бы слишком смело, — подхватила она, с трудом переводя дыхание. Утонуть в темной глубине, без борьбы, без сожаления…
   — Иногда надежда — это все, что мы имеем.
   Его слова, наполненные потаенным смыслом, повисли в воздухе. Некоторое время оба молчали.
   — Нам, пожалуй, следует вспомнить о еде. — Джоселин отняла у него руку и указала на тарелку с супом. Ею овладела непонятная неловкость, и она с облегчением сменила тему. — Айви рассердится, если мы оставим тарелки нетронутыми.
   Девушка начала неторопливо есть суп. Рэнд последовал ее примеру. Тишину в столовой нарушали лишь приглушенные звуки, свидетельствующие о добросовестном поглощении пищи. Джоселин хотелось поговорить о множестве вещей, но нелегко было подобрать подходящие слова. Наконец она положила ложку и распрямила плечи.
   — Я очень много думала над ситуацией, в которой мы оказались…
   — Начало не слишком обнадеживает.
   — В нем нет ничего плохого. Во всяком случае, на мой взгляд. — Она глубоко вздохнула, чтобы придать себе храбрости. — Мне кажется, что, поскольку мы теперь муж и жена и, похоже, останемся ими надолго, первое, что нам следует сделать, это получше познакомиться.
   — Отличная мысль, — серьезно произнес Рэнд, но его глаза весело блеснули. — С чего вы предлагаете начать?
   — Для начала вам следует узнать кое-что обо мне. О моей жизни. — Джоселин помолчала, собираясь с мыслями. — Если я и в самом деле избалованная…
   — И мелочная, — добавил он, откровенно сдерживая готовую появиться на губах улыбку.
   Но Джоселин не дала сбить себя с толку.
   — В детстве я была не такой. Я и мои сестры выросли скорее в спартанских условиях, нянчиться с нами было некому. Мой отец…
   — Я знаю, — невозмутимо заметил Рэнд.
   — Мне следовало догадаться, — вздохнула она. — Несомненно, репутация отца была широко известна.
   — Вовсе нет. О вашем детстве мне рассказал Томас.
   — А… — Это не так уж плохо. Джоселин всегда была ненавистна мысль, что люди, глядя на нее, вспоминают о роковых слабостях ее родителя. — Тогда вы знаете, что всего год назад, когда Ричард женился на сестре Томаса и они унаследовали внушительное состояние, у нас появились кое-какие деньги. И должна сознаться, — оживленно подалась она вперед, — это было чудесно!
   — Неужели?
   Она не обратила внимания на его иронический тон.
   — Да. Впервые в жизни у нас появились новые платья и красивая карета, мы получили возможность выезжать в Лондон и починили крышу.
   — Это существенно, — пробормотал Бомон.
   — Я понимаю, вам все это кажется смешным…
   — Ничуть. — Он откинулся на стуле и внимательно посмотрел на Джоселин. — Продолжайте.
   — Вы дразните меня, но я все равно вас прощаю. — Она немного подумала. — У вас есть сестры?
   — Нет, — настороженно ответил Рэнд. — А что?
   — Если бы они у вас были, вам было бы проще меня понять. — Она отодвинула тарелку, положила руки на стол и переплела пальцы. — Большей частью благополучие женщины зависит от мужчины. Мы мало что умеем, нам сложно зарабатывать на жизнь. Так устроен мир, но раньше меня это не особенно волновало. — Она сдвинула брови. — Конечно, моя старшая сестра Эмма рисует картины и продает их, но она живет в Париже, а французы сильно отличаются от нас во всем, что касается искусства. Кроме того, она замужем, и ей нет необходимости содержать себя самой. И Марианна пишет и этим зарабатывает деньги. Но Эмма и Марианна — редкие исключения. Единственная приемлемая для женщины возможность преуспеть в жизни — это удачный брак. Нельзя упрекать меня за то, что я искала выгодную партию.
   — Понимаю, — медленно произнес Рэнд.
   — В самом деле?
   — Думаю, что да. Вы сосредоточили все свои помыслы на принце, а взамен получили виконта.
   — Я надеялась, что вы поймете, — улыбнулась Джоселин. — Теперь вы знаете — дело не в том, что я такая уж мелочная. Я просто испытала разочарование, что было естественно в данных обстоятельствах.
   — А обстоятельства сложились так, что вместо принца вам пришлось довольствоваться виконтом, — небрежно повторил он.
   — Именно, — просияла Джоселин.
   — А знаете что, Джоселин, — проговорил Рэнд неторопливо, — я ведь тоже считался неплохой партией.
   — Ах, ничуть не сомневаюсь! — поспешно сказала она. — Ваш титул, хоть и не очень впечатляющий, тоже заслуживает уважения. Вы человек энергичный, предприимчивый и, можно сказать, привлекательный — я говорю о той атмосфере таинственности, которая вас окружает, все эти секретные дела. Кроме того, вы всегда готовы посмеяться, а я это ценю.
   — Думаю, мое чувство юмора мне еще очень пригодится, — пробормотал Бомон.
   — Конечно, да! Нам обоим оно понадобится. Иначе вся эта ситуация будет выглядеть совсем уж мрачной. — Девушка откинулась на стуле и внимательно вгляделась в Рэнда. — Надеюсь, я вас не обидела?
   — Ни в малейшей мере, — сдержанно откликнулся он. — Так приятно, когда при тебе разбирают твои достоинства и недостатки.
   — Я просто стараюсь быть честной. На самом деле я только делаю то, что предложил ваш дядя. Помните? Он сказал, что не должно быть секретов между мужем и женой. А кроме того, вы лучше других способны понять мое отношение к деньгам.
   — Я?
   — Конечно, Рэнд. — Джоселин доверительно понизила голос. — Днем я еще раз обошла замок одна. С одной стороны, он производит потрясающее впечатление, но с другой… Здесь всего горсточка слуг, их слишком мало для дома таких размеров, дома, который явно знавал лучшие дни. Держу пари, что у вас протекает крыша.
   — Только во время сильного ливня.
   — Так я и думала! — Тут в голову Джоселин пришла еще одна мысль, и она вся подобралась. — Вы говорили, что замок принадлежит вашему дяде, а не вам?
   — Да, — выжидательно подтвердил он.
   — Значит, где-то у вас есть собственный дом? Там, где живет ваша матушка в промежутках между путешествиями… — Джоселин раскрыла глаза. — Которые требуют денег и…
   Рэнд поднял руку, призывая ее успокоиться.
   — У моей матери есть собственные небольшие средства, которые позволяют ей путешествовать. Да, у меня есть свое жилье. Это квартира в Лондоне и скромный загородный дом.
   — До какой степени скромный? — с надеждой спросила Джоселин, рисуя в мыслях вместительный, хотя и не слишком шикарный особняк.
   — Более чем скромный.
   — Ну что же… — Воображаемый дом съежился до размеров сельского коттеджа. — Она пожала плечами. — Что есть, то и есть.
   Рэнд сощурился.
   — Мне странно, что вас все это вроде бы не слишком огорчает.
   — Мне и самой странно, — рассмеялась Джоселин. — Но я и не ожидала от вас большего. — Она задумчиво посмотрела на него. — А вы, Рэнд? Чего ожидали вы?
   — Что вы имеете в виду?
   — Вы женились, чтобы защищать меня. Из чувства долга и чести. Я признаю, что этот поступок заслуживает восхищения, — поспешно добавила она. — Но раньше, когда вы думали о браке, о характере женщины, на которой могли бы жениться, такая, как я, вряд ли пришла бы вам на ум?
   — Вероятно, нет, — осторожно отозвался он. — Но я и не собирался жениться в ближайшем будущем.
   — Какой вы представляли свою жену?
   — Ох, не знаю. С хорошим приданым, разумеется, — усмехнулся он. — Но оно у вас имеется.
   — Об этом вам придется переговорить с моим братом после его возвращения, — пробормотала Джоселин.
   До сих пор она ни разу не вспомнила о собственном приданом. А оно было весьма существенным, хотя Джоселин и не знала его точных размеров. Но ведь она не собиралась выходить замуж в нынешнем сезоне. Девушка подавила чувство досады, вызванное тем, что первое, о чем упомянул Рэнд, было приданое. Но она имела меньше всего прав упрекать его за то, что он затронул финансовую сторону брака.
   — Хотя не это было главным. — Рэнд встал, подошел к шкафу и достал початую бутылку вина. — Наверное, когда я представлял себе женщину, на которой когда-нибудь женюсь, я надеялся, что она будет умной.
   — Как странно! — Джоселин протянула ему свой бокал. — Большинство знакомых мне мужчин не придают ни малейшего значения умственным способностям женщины.
   — Вы, конечно, судите по собственному богатому опыту. — Он наполнил ее бокал. — Это был ваш первый сезон, не так ли?
   — Он был очень длинный и уже подходил к концу, — надменно пояснила Джоселин. — Кроме того, не требуется особой наблюдательности, чтобы прийти к такому заключению. — Она сделала глоток, не отрывая глаз от мужа. — Несмотря на ваше заявление, что вы желали бы видеть подругу жизни непременно умной, скажите, Рэнд, встречая женщину впервые, вы задумываетесь о том, умна она или нет?
   — Видимо, я должен сказать «нет»…
   — А когда приглашаете ее на танец… — Она подошла поближе. — Или умело целуете ей ладонь в привычной вам манере… Думаете вы о том, насколько она сообразительна и остроумна?
   — Так вы полагаете, что эта привычка появилась у меня после упорных тренировок?
   — Разве нет?
   — Я склонен считать, что это природный дар.
   — Называйте как хотите. В настоящий момент это к делу не относится. — Она погрозила ему пальцем. — И не уклоняйтесь от темы, милорд.
   — Если я это и делаю, то только потому, что вы задаете нечестные вопросы. Вы слишком обобщаете. Женщины все разные, и реагирую я на них тоже по-разному.
   — Хорошо, перейдем к частностям. Когда мы с вами встретились, вам прежде всего бросилось в глаза мое остроумие или глубокий вырез на платье?
   Он поперхнулся и закашлялся, а Джоселин довольно улыбнулась.
   — Так что же?
   — Я бы сказал — скорее ваше бойкое поведение, — ответил он, быстро оправившись.
   Джоселин вскинула бровь.
   — Ну хорошо. Первое, что я отметил, когда старался удержать вас от крика, — сказал он, пристально глядя на нее поверх бокала, — был ваш пылкий отклик.
   — А вы уверены, что стали бы удерживать меня от крика именно таким способом, если бы я была страшна как смертный трех?
   Молодой человек замялся.
   — Ага! — торжествующе вскричала Джоселин. — Я так и думала.
   — Ничего подобного. Этого требовала необходимость, и я сделал бы то же, будь вы страшнее черта. — В глазах Рэнда появился опасный блеск. — Просто я не получил бы такого удовольствия.
   — Но вы получили его, потому что я хорошенькая.
   — Да, это так.
   — И даже очень хорошенькая?
   — Некоторые сказали бы, что вы само совершенство.
   — Это природный дар, — усмехнулась Джоселин уголком рта, на что Рэнд от души рассмеялся. — Эмма у нас всегда была художественной натурой, Марианна — мечтательницей, Бекки — девчонкой-сорванцом, а я — хорошенькой. Между прочим, чтобы хорошо выглядеть, требуется больше усилий, чем вам может показаться. Надо тщательно следить за модой и манерами. И все равно — наградила вас природа или нет — не помешает научиться играть веером… — Она растопырила пальцы, словно держала в руке веер. — Загадочно наклонять головку… — Джоселин склонила голову набок и искоса взглянула на него. — Улыбаться лукаво, но не слишком вызывающе… — Она послала ему самую лучшую манящую улыбку из своего арсенала, от которой мужчины обычно забывали собственное имя.
   — Похоже, быть хорошенькой и в самом деле нелегко, — согласился он.
   — Не сомневайтесь.
   — Но вы овладели этим искусством в совершенстве. — Он поднял бокал в знак того, что пьет за здоровье дамы.
   Джоселин повторила его жест.
   — Разумеется, овладела. И все ради единственной цели…
   — Удачно выйти замуж.
   — Именно так!
   — Как грустно… Вы потратили столько сил, чтобы стать женой простого виконта.
   — Это ирония? Тетя Луэлла ее оценила бы, она очень любит иронию. Но возможно... — Джоселин провела пальцем по краю стола, — что все обернулось к лучшему.
   — Меня как молодого супруга это очень ободряет.
   — От хорошеньких всегда ждут, что они удачно выйдут замуж, ведь больше от них особенно нечего ждать.
   — И вы были совсем недалеки от цели, но тут вмешался случай…
   — Да, была, но… — Может ли она довериться этому человеку? Своему мужу? Этим соображением Джоселин еще не делилась ни с кем, даже с Бекки. Но ей так хотелось подняться в его глазах! И она продолжила: — В последнее время я начала задумываться о том, что жизнь — это, видимо, нечто большее, чем модные наряды, богатые поклонники и роскошные приемы. — Она многозначительно посмотрела на Рэнда. — Имейте в виду, что и наряды, и поклонники, и приемы доставляли мне большое удовольствие.