Александер Виктория. Невеста принца

   Джоселин была готова присоединиться к нему. Она сидела в темноте и ждала, пока кто-нибудь не заговорит, твердо решив, что ни за что не будет первой.
   — Очевидно, — начал наконец Алексис тем же высоким фальцетом, которым разговаривал с Генри, — не один только лорд Уортингтон умеет ценить длинные ножки.
   Секунду все трое молчали, затем разразились дружным хохотом.
   — А вы видели его лицо, когда он сказал, что тебе не мешало бы побриться? — еле выдавила из себя Джоселин в перерыве между приступами смеха.
   — Что лицо! — заливался Алексис. — Видели вы глаза этого пьянчуги, когда он понял, что нас двое? Две сестрицы-великанши.
   — Я люблю волосатеньких дам, — пискляво передразнил Рэнд, что вызвало новый взрыв смеха.
   — Одно могу сказать в защиту этого нахала, — фыркнул Алексис. — У него хороший вкус.
   — Еще чего, — покатился со смеху Рэнд. — Подумать только — он предпочел нас Джоселин. Я бы назвал его вкус каким угодно, только не хорошим.
   — Это потому, что он любит, когда они большие и в теле, — подвел итог Алексис. — Но все равно я понравился ему больше. Я же говорил, что из нас двоих я более привлекательна!

Глава 16

   — Вот мы и приехали. — Усталый голос Рэнда прервал беспокойный сон Джоселин. За окном смеркалось. Видимо, их путешествие, оказавшееся вовсе не таким ужасным, подошло к концу.
   — Куда именно приехали? — задал Алексис вопрос, вертевшийся у Джоселин на языке.
   — В Лондон, — сказал Рэнд. — В мой городской дом. Здесь вы сможете переодеться, прежде чем отправитесь к себе в гостиницу.
   Алексис кивнул.
   — Здравая мысль, кузен. Я не могу появиться перед моей свитой в таком виде. И так из-за моего исчезновения не будет конца пересудам. Они все сейчас гадают, где я и когда вернусь.
   — Некоторые озабочены этим больше, чем другие, — выразительно произнес Рэнд, встретившись глазами с Алексисом. Было видно, что ни один из них не хочет высказывать тревожащие их мысли.
   Дверца экипажа распахнулась, Рэнд позволил Нику помочь себе выйти, Джоселин и Алексис высадились самостоятельно. И все быстро поднялись по ступеням к парадной двери. Джоселин лишь мельком увидела улицу, на которой стоял особняк, но сразу определила, что расположена она в районе не просто приличном, но фешенебельном, гораздо более шикарном, чем она себе представляла. Дверь распахнулась, появился дворецкий с суровым лицом.
   — Чем могу? — Голос слуги оборвался, глаза подозрительно сощурились. — Милорд?
   — Да, Чесни, это я. — Рэнд быстро прошел внутрь и увлек за собой Джоселин и Алексиса в просторную прихожую. — Это длинная и запутанная история, и я с удовольствием посвящу вас во все подробности, но позже. А пока приготовьте одежду для его высочества и экипаж, который доставит его в… — Он вопросительно посмотрел на принца.
   — В «Палтни». — Алексис стянул с головы капор и сунул его Чесни. — А с одеждой поторопитесь, мне надо спешить.
   — Не сомневайтесь, — пробормотал Чесни, судя по всему, слишком хорошо вышколенный, чтобы долго удивляться приезду своего господина вместе с некоей особой в женской одежде, к которой тот обращался «ваше высочество». У Джоселин промелькнула мысль — а не приходилось ли дворецкому видеть в доме Рэнда и более странных посетителей?
   — И скажите горничным, чтобы приготовили ванну для леди Бомон.
   — Леди Бомон? — Тут Чесни, забыв о приличиях, вытаращил глаза. Какие бы странные вещи ни происходили в доме Рэнда, но леди Бомон здесь, видимо, еще не появлялась.
   — Кажется, уезжая, я забыл предупредить вас.
   Рэнд усталым жестом провел рукой по лбу, но спохватился, что на голове у него все еще надет бабушкин капор, и нетерпеливо сдернул его. Дворецкий, все еще не оправившийся от удивления, машинально принял головной убор. Если бы Джоселин не так устала, она бы от души посмеялась.
   — Чесни, хочу познакомить вас с моей женой. — Рэнд ласково ей улыбнулся. — Виконтесса Бомон.
   — Миледи, — поклонился Чесни. — Добро пожаловать… домой.
   — Добрый вечер, — лучезарно улыбнулась ему Джоселин. Она совсем не так представляла себе приезд в дом мужа, но и сама их свадьба очень отдаленно напоминала ее изначальные представления об этой церемонии.
   Рэнд рассмеялся.
   — Я предполагал, что для вас это будет некоторой неожиданностью. Обещаю все объяснить позднее.
   — Как вам будет угодно, милорд. — Минутного отступления от этикета словно бы и не было. Чесни вновь стал тем безупречным дворецким, который отворил им дверь. — Мы не знали точно, когда ожидать вашего возвращения, милорд. Вы не посвятили нас в свои планы, и я боюсь, что, возможно, в настоящий момент не весь штат в наличии.
   Рэнд вскинул бровь.
   — Ясно. Мыши резвятся, пока кот в отлучке, так, Чесни?
   Дворецкий обиженно насупился.
   — Ничуть не бывало, милорд, мы просто не вполне готовы к вашему приезду вместе с леди Бомон. Но мы сделаем все, что в наших силах.
   — Я о большем и не прошу, — хмыкнул Рэнд.
   Чесни взглянул куда-то мимо него и едва заметно кивнул, и тут же в холле появились две горничные и два лакея. Чесни отвел их в сторонку и отдал несколько лаконичных распоряжений, словно офицер, командующий хорошо обученными солдатами. Через секунду горничные уже спешили вверх по изогнутой лестнице, а один из лакеев исчез в глубине дома.
   — Ваше высочество, — с достоинством поклонился дворецкий Алексису, хотя поклон этот скорее смахивал на дружеский кивок. — Прошу, если вам угодно, следовать за мной.
   — Какое счастье! — вздохнул Алексис, — До чего не терпится поскорее избавиться от чертова платья. — Он взглянул на Джоселин и добавил более примирительным тоном; — Хотя я вечно буду признателен той доброй женщине, которая одолжила его мне. Более того, я позабочусь, чтобы она была вознаграждена с избытком как за одежду, так и за труды.
   Джоселин улыбнулась.
   — Я и не ожидала от вас меньшего, ваше высочество.
   — Как это ни печально, ожиданиям не всегда суждено сбываться.
   Он задумчиво взглянул на нее, затем повернулся и последовал за Чесни. Рэнд тем временем тихо разговаривал о чем-то со вторым лакеем, и Джоселин исподволь принялась наблюдать за ним. Несмотря на то что она успела довольно хорошо изучить своего мужа, оставалось несомненно много такого, о чем он избегал ей рассказывать. Взять хотя бы этот дом. Подобное жилище едва ли под силу содержать человеку с ограниченными средствами.
   Лакей вышел из холла, а Рэнд с улыбкой повернулся к ней.
   — Мне надо решить несколько неотложных проблем — организовать охрану дома и тому подобное… Но когда я вернусь, у меня будет достаточно времени, чтобы переодеться к обеду. Как только это проклятое авалонское дело закончится, мы выйдем из игры. Если только ничто не изменится... Алексис собирался вернуться в…
   — Так, значит, это твой дом? — напрямик спросила она.
   — Вообще-то я склонен считать его домом матушки. Конечно, в Лондон она наведывается редко… — Рэнд замялся. — Но полагаю, что по закону владельцем являюсь я.
   — Здесь очень мило, — сказала Джоселин. — Даже шикарно.
   — Ну, я не назвал бы его шикарным.
   — Мне кажется, тебе давно пора объяснить…
   Не успела она договорить, как муж шагнул к ней и заключил в объятия.
   — Думаю, мне давно пора сказать тебе, каким изумительным чудом я тебя считаю. Без тебя едва ли мы добрались бы сюда.
   — Уверена, что добрались бы — в целости и сохранности. — Она с улыбкой обвила, руками его шею. Еще будет время обсудить состояние его финансов. Сейчас Джоселин ничего не имела против, чтобы разговор принял другое направление. — Правда, по пути вы с Алексисом могли бы запросто прикончить друг друга.
   — К счастью, ты была рядом и следила, чтобы мы вели себя прилично, как подобает воспитанным леди, — усмехнулся он.
   Джоселин рассмеялась, теснее прижалась к нему и легко коснулась губами его губ.
   — По-твоему, время быть пай-мальчиком закончилось?
   — Как сказать… — Рэнд провел губами по ее шее, задержался на впадинке за ухом, и восхитительный трепет предвкушения пробежал по спине Джоселин. — Завтра Алексис уезжает в Авалонию, а это значит, что он и окружающие его заговорщики перестанут быть нашей заботой и навсегда исчезнут из нашей жизни.
   Джоселин едва понимала смысл слов и не особенно огорчалась из-за этого. Она невольно закрыла глаза и упивалась ощущением его шепчущих губ на своей коже.
   — И мы наконец сможем начать жить своей собственной жизнью… вдвоем…
   — Разумеется, мой дорогой супруг, — мягко проговорила она.
   — Моя дорогая женушка!
   Их губы слились в нежнейшем поцелуе, а слова, которые он все еще не сказал ей, витали в воздухе. Блаженное тепло разлилось от пальцев ее ног вверх по телу. Но вот он оторвался от нее и жалобно улыбнулся.
   — Я должен идти.
   — Знаю, — вздохнула Джоселин.
   — Долго не задержусь. — В его глазах горело желание.
   — Знаю, — улыбнулась она;
   — Но мне страшно не хочется уходить.
   — И это я знаю.
   Ему явно не хотелось разжимать объятия, а ей — отпускать его, но она все же высвободилась.
   — А теперь иди, пока я не передумала и не заставила тебя остаться.
   — Я могу помочь тебе передумать. — На губах Рэндалла появилась опасная улыбка. — По поводу того, чтобы я остался, и других вещей…
   — Да, это, несомненно, в твоей власти, — рассмеялась Джоселин. — И я стану с нетерпением дожидаться, когда ты начнешь это делать.
   Он направился к двери, но внезапно остановился, повернулся к ней, порывисто обнял ее и крепко поцеловал. Затем с улыбкой кивнул ей.
   — Значит, до встречи.
   — До встречи, — выдохнула она. Джоселин знала, что станет считать каждую минуту до возвращения мужа.
   Никогда прежде ей не приходилось видеть ванны таких размеров. Джоселин погрузилась в воду до самого подбородка, вытянула ноги во всю длину, но места все равно оставалось достаточно. Вверх поднимались легкие струйки пара, тепло проникало в самые косточки. Ощущение было божественное. Хотелось закрыть глаза и остаться здесь навсегда.
   Горничные объяснили, что эта огромная металлическая ванна была сконструирована по чертежам самого милорда и установлена в комнате, смежной с его спальней. Они с гордостью продемонстрировали ей работу кранов, соединенных с трубой, исчезавшей в круглом отверстии, проделанном в полу. Девушки еще сказали, что наполнять такую ванну довольно хлопотно, зато чистить ее потом — одно удовольствие. Обе явно были очень довольны своим местом в таком современном доме.
   Их слова дали Джоселин пищу для раздумий, как и количество слуг, которых она успела здесь увидеть, размеры самого дома, обстановка и многое другое. Было очевидно — Рэнд обеспечен намного лучше, чем она заключила вначале.
   Но насколько лучше? Был ли тот пресловутый коттедж в деревне и правда коттеджем или очередным замком? Конечно, дом его дяди нуждался в ремонте, а сумма, которая тратилась на его содержание, была ничтожной. Но имело ли это какую-то связь с собственностью самого Рэнда? Или, скорее, с разными видами его собственности? Городской дом производил более чем внушительное впечатление.
   Джоселин погрузилась глубже и подула на воду, лениво наблюдая, как вокруг разбегается легкая рябь. Финансовое положение Рэнда представлялось любопытной загадкой, даже если и не имело существенного значения. В замке она сказала Ричарду чистую правду: ей было безразлично, сколько денег имел или не имел Рэндалл Бомон, хотя, конечно, лучше, чтобы он не был совсем неимущим. Джоселин успела познать бедность и хлебнула ее сполна. Приятно было узнать, что деньги у Рэнда есть, хотя сейчас ей было ясно, что с этим мужчиной и бедность была бы терпимой. Рэнд значил для нее гораздо больше, чем любое, даже самое значительное состояние.
   — Вижу, ты оценила мою ванну. — Предмет ее размышлений стоял в дверях, ведущих в его — их — спальню, прислонясь к косяку плечом, со скрещенными на груди руками.
   — Наверное, она стоит кучу денег, — мягко заметила Джоселин.
   Он немного помолчал, потом пожал плечами.
   — Да. Ты считаешь, я потратил их попусту?
   — Вовсе нет. — Она блаженно вздохнула. Горячая вода делала свое дело. Джоселин чувствовала себя отдохнувшей и освеженной. — Это чудесно. В будущем я хочу проводить здесь все свободное время.
   — Ах, вот как? — Он выпрямился и шагнул к ней, и Джоселин подавила желание прикрыть некоторые части своего тела ворсистой тряпочкой, которой привыкла мыться.
   — Ну конечно. — Она запрокинула голову на бортик ванны, наблюдая за супругом из-под полуопущенных ресниц. — Хотя это не просто приятно, но еще и греховно, поскольку служит ублажению плоти.
   — Я всегда любил ублажать плоть. — Рэндалл подошел еще ближе, скользнул глазами по поверхности воды. — Маленькие корыта меня всегда раздражали. А эта ванна идеально подходит для того, чтобы снять мышечное напряжение и дать покой переутомленному мозгу.
   — Со мной она сотворила настоящее чудо, — пробормотала Джоселин.
   Рэнд тем временем стащил сюртук и отбросил его в сторону.
   — Должен признаться тебе, что дело не в одном только ублажении плоти. Ванну я предназначал для более практических целей. После возвращения домой боль в плече временами становилась непереносимой, и я обнаружил, что горячая ванна помогает ее облегчить.
   — А что ты делаешь? — невинно поинтересовалась она, отлично зная, что именно он делает.
   — Раздеваюсь. — Он развязал галстук. — Я всегда так поступаю, прежде чем лечь в воду.
   — Как? Неужели ты опять чувствуешь дискомфорт?
   Рэндалл приподнял бровь, но Джоселин прекрасно сознавала, какую двусмысленность только что сказала, Он расстегнул жилет.
   — Еще какой!
   — А ты не боишься, что сюда заглянет твой камердинер?
   — У меня нет камердинера. Чесни иногда исполняет его обязанности, но, как правило, мне не составляет труда одеться самостоятельно и раздеться тоже. — Рэнд снял жилет, который отправился следом за остальной одеждой. — А дверь я запер.
   — Ты очень предусмотрительный.
   — И еще я послал лакея в Эффингтон-Хаус за подходящими платьями для тебя на сегодняшнее торжество.
   — И очень распорядительный.
   Джоселин еще не успела подумать над тем, что наденет на праздник. Те платья, что она брала с собой, лежали нераспакованными в сумке и абсолютно не годились для нынешнего события. Забота Рэнда согрела ей сердце так же, как согревало его прикосновение.
   — Я старался. — Он снял через голову рубашку, придвинул стул и, присев на край ванны, принялся разуваться.
   — Просто чтобы удостовериться, что я правильно истолковала твои намерения, — насколько я понимаю, ты собираешься присоединиться ко мне?
   — Ну разумеется. — Его губы изогнулись в коварной улыбке. — Ты не против? — Он встал и снял бриджи.
   Она пропустила вопрос мимо ушей и взглянула на него вызывающе.
   — А прежде когда-нибудь бывало, что эту ванну принимали сразу двое?
   — Дай подумать… — Рэнд глубокомысленно наморщил лоб и подошел к краю ванны. Он явно намеревался забраться в ванну, и, несомненно, на уме у него было вовсе не купание. — Разве что она?.. Нет. Или та, с которой мы… — Он широко улыбнулся и покачал головой. — Нет. Никогда.
   — Ты уверен?
   Неужели ей когда-нибудь надоест смотреть на него обнаженного? А он определенно стоил того, чтобы на него смотреть… Шрам был розовый, сморщенный, довольно свежий. Джоселин надеялась, что когда-нибудь муж расскажет ей, как получил его. А если нет — что ж, она проживет и без его секретов, решила Джоселин, чувствуя, как ее охватывает трепет желания.
   — Я уверен, что удержал бы в памяти такое событие. Это я наверняка не забуду.
   Джоселин подтянула колени к груди, освобождая ему место. Рэнд переступил через край ванны и опустился в воду. Они, улыбаясь, сидели друг против друга, затем он молча привлек жену к себе, так что она оказалась у него на коленях. Джоселин обхватила его шею и медленно отыскала губами его губы. Поцелуй был долгим и томным, словно им принадлежало все время на свете. Ощущения обостряла теплая вода, плескавшаяся вокруг.
   Его руки скользнули вниз по ее спине, обхватили ягодицы, он притянул ее ближе к себе. Она немного приподняла бедра, и он овладел ею. Джоселин вздохнула от счастливого ощущения наполненности, и долгие мгновения оба упивались чувством соединения. Она зажмурилась и запрокинула голову назад, чтобы он поцеловал ее в подбородок и шею. Ее груди прижимались к его мокрому торсу, и Джоселин наслаждалась ощущением жестких волосков на своей чувствительной коже. Вода обволакивала, окутывала, омывала их со всех сторон.
   Он медленными движениями проникал все глубже в ее лоно, и она двигалась вместе с ним. Вода плескалась о стены металлической ванны в согласии с ускоряющимся ритмом их движений. Экстаз уже переполнил Джоселин, такой же текучий, засасывающий, как вода. Она схватила Рэнда за плечи, а он крепче сжал ее бедра. Звук плещущейся воды вторил их тяжелому дыханию и стуку сердец, отдающемуся в ушах. И когда Джоселин решила, что сейчас умрет от невыразимой радости, внутри ее произошло нечто, принесшее ей чудесное освобождение, и она ахнула от восторга. Он последний раз вошел в нее, и для него тоже настал миг освобождения, а по телу пробежала дрожь, передавшаяся ей.
   Джоселин приникла к груди мужа и слушала частый стук его сердца, перекликавшийся с ее собственным сердцем, и затихавший плеск воды о стенки ванны. Они лежали долго, не размыкая объятий, и покой, снизошел на нее, проник глубоко внутрь, и Джоселин поняла, что какие бы непонятные и могущественные силы ни привели ее в объятия Рэнда, именно в них ей изначально предназначено быть.
   Но вот он тихо засмеялся. Джоселин подняла голову и с улыбкой встретила взгляд бездонных темных глаз.
   — Что это, мой милый муженек, вас так насмешило?
   — Милая женушка, я вовсе и не думал смеяться. Этот звук издал человек, полностью довольный своей участью в жизни. — Он легко коснулся губами ее губ. — А также своей женой.
   Джоселин просияла. Счастье, которое она испытывала, готово было перелиться через край.
   — Боюсь только, как бы горничные не прокляли свою участь, когда увидят, какой мы тут устроили беспорядок. Половина воды выплеснулась на пол.
   — Придется им к этому привыкать, — лениво и несколько самодовольно улыбнулся Рэнд, что ничуть не обидело Джоселин. — Не думаю, что с этих пор стану принимать ванну в одиночестве. — В его глазах вспыхнул опасный блеск. — Я нашел-таки способ, который лучше всякого другого утоляет дискомфорт любого рода.

Глава 17

   Джоселин обвела глазами бальный зал в доме лорда Уэстерфилда, который любезно предоставил свои апартаменты для проведения праздничных мероприятий, посвященных Авалонии. Этим вечером Джоселин не стала надевать очки, но, тем не менее, то и дело ловила пристальные взгляды, нацеленные на нее и на Рэндалла. Джоселин не предполагала, что появление лорда и леди Бомон может вызвать какое-либо подобие скандала. За последнее время в ее жизни произошло столько разных событий и с такой стремительностью, что вопрос о том, какова будет реакция лондонского общества на их с Рэндом возвращение, просто не приходил ей в голову. Оказывается, задуматься все-таки следовало. В последнее свое появление в обществе она тоже была объектом повышенного интереса. Но тогда интерес к ней вызвало внимание принца Алексиса. Джоселин следовало догадаться, что ее исчезновение будет замечено и обсуждено, несмотря на то, что сезон уже близился к концу. Конечно, ее родные покинули город в то же самое время, и все они полагали, что в обществе решат, будто красавица Джоселин Шелтон уехала вместе с ними. Но вот она вернулась и оказалась женой совсем не того человека, которого прочили ей в мужья.
   Они с Рэндом прибыли как раз вовремя, чтобы успеть на церемонию, на которой Алексис и принц-регент обменялись прочувствованными, но, к общему удовольствию, краткими речами и ценными подарками. Затем последовали тосты за дальнейшее укрепление добрососедских отношений Между Англией и Авалонией, после чего заиграла музыка, и начались танцы. И только когда бал был в разгаре, Джоселин поняла, что они с Рэндом привлекают не менее пристальное внимание, чем особы королевской крови.
   — Рэнд, — тихо сказала она мужу. — Или я ошибаюсь, или мы вызываем всеобщее любопытство.
   — Не ошибаешься, — хмыкнул он. — Тебя это беспокоит?
   — Нет, — произнесла она неуверенно. — Просто я этого не ожидала.
   — Предлагаю извлечь для нас выгоду из этой ситуации.
   — Как же мы это сделаем?
   — Покажем всем сплетникам, что наш союз заключен не вследствие каких-то сомнительных соображений, а по одной только любви.
   — По любви?
   — И приступим немедленно! Сними перчатку и дай мне руку.
   — Руку? — Она со смехом стянула перчатку. — Зачем?
   — Мне вдруг пришло в голову, что до сих пор я был довольно невнимательным мужем. — Он взял ее левую руку в свою правую, а свободной рукой достал что-то из жилетного кармана. — И намерен исправиться прямо сейчас.
   Джоселин затаила дыхание. Рэнд надел ей на палец кольцо с большим овальной формы сапфиром в обрамлении мелких бриллиантов. Джоселин недоверчиво уставилась на сапфир. Ни разу в жизни не видела она ничего более очаровательного, более пронзительно-синего. И никогда ей не дарили подарков, наполненных таким глубоким значением.
   — О Боже!
   — Сегодня этот перстень был моей первейшей заботой. Я сначала хотел найти что-то под цвет твоих глаз, но пришлось довольствоваться этим. Когда-то считалось, что бриллианты в сочетании с сапфиром защищают владельца от всякого зла. Я вспомнил обстоятельства нашего знакомства, и этот камень показался мне самым подходящим. — Рэнд помедлил. — Но если тебе не нравится, я могу заменить…
   — Ни за что! — Джоселин растроганно шмыгнула носом. — Он прекрасный…
   — Вот и хорошо, — со вздохом облегчения сказал Рэнд и поднес ее руку к губам. — Но он меркнет по сравнению со своей владелицей.
   — Я никогда с ним не расстанусь.
   — Даже играя на бильярде? Или в ванной? — поддразнил он жену.
   — В ванной тем более, — решительно сказала Джоселин, отняла у него руку и поднесла камень ближе к свету. — Никогда. — Она перевела взгляд с небесно-синего камня на темные глаза мужа. — Ты ведь далеко не беден, правда?
   — Это спрашивает моя любопытная женушка или меркантильная часть ее натуры?
   — Это простое любопытство, — сдержанно отозвалась Джоселин.
   — Наверное, я все-таки обеспечен несколько лучше, чем ты предположила, — смущенно признался он, — И я готов познакомить тебя с состоянием моих финансов, когда ты только этого пожелаешь. А сейчас… — Он поклонился ей с самым серьезным видом. — Моя дорогая женушка, поскольку мы с тобой еще ни разу не танцевали, я ни о чем так не мечтаю, как пригласить тебя на танец. Это, кажется, вальс?
   Он протянул ей руку. Джоселин вложила в нее свою, все еще потрясенная подарком и словами, которыми он сопровождался.
   Брак по любви… Постепенно изумление прошло, и счастье переполнило Джоселин. Она выразила в улыбке всю свою любовь, не думая о тех, кто наблюдал за ними сейчас, и о том, что светские сплетники при этом могли подумать.
   Джоселин и Рэпдалл протанцевали вальс, затем следующий танец, потом еще один, и им было все равно, по правилам это или нет. Они просто наслаждались близостью друг друга и слитными движениями в такт мелодии. Наконец Рэнд увел жену из танцевального круга и не выпустил ее руки из своей, даже когда они остановились. Наверное, это тоже было не принято, но зато как чудесно!
   — Дорогая моя леди Бомон!
   Рэнд и Джоселин обернулись! Им ласково улыбалась герцогиня Роксборо, теща Ричарда, которая недавно стала еще и свекровью Марианны. Джоселин виделась с ней мельком на свадьбе брата и всегда приятно удивлялась ее сердечной манере общения.
   — Ваша светлость! — Джоселин слегка присела.
   — Нет-нет, без этих глупостей. — Пожилая леди взяла Джоселин за руки и расцеловала в обе щеки. — Мы близкие люди, дорогое дитя, ваш брат женат на моей дочери, моя милая внученька — ваша племянница, а одна из ваших сестер вышла замуж за моего сына. Вы мне почти что дочь, а мне всегда очень хотелось иметь еще одну дочь. Я рада, что вы выглядите такой… — герцогиня отступила на шаг и несколько секунд изучала Джоселин, — счастливой. Да, это самое подходящее слово. И еще я очень довольна вашим выбором.
   Герцогиня повернулась к Рэнду и протянула ему руку, которую тот принял с низким поклоном.
   — Ваша светлость.
   — Мы хорошо знакомы с вашей матушкой, милорд, она милая женщина. Правда, давно не виделись, она много времени проводит на континенте, а я надолго застряла в Америке, но, тем не менее, я всегда считала ее своим добрым другом.
   — Благодарю вас, мэм, — сказал Рэнд.
   — Мне известно также, что вы — близкий друг Томаса. — Герцогиня перевела взгляд на Джоселин. — Они с Марианной собирались провести медовый месяц в Италии, но сначала заедут в Лондон — в самые ближайшие дни, я полагаю, и очень хотели бы повидаться с вами. Все остальные еще в деревне, только мы с герцогом… — Она с некоторой досадой обвела комнату глазами. — Он где-то здесь. Хотя это и несовременно, он не любит мероприятий подобного рода, знаете ли, но на сегодняшнем мы тем не менее решили показаться. — Она с заговорщицким видом придвинулась ближе. — Подумали, что если публично признаем ваш браки дадим понять всем, кого это волнует, какого высокого о нем мнения и каким удачным его считаем, то всякие нелепые сплетни сами собой затихнут. И все сомнения, вызванные поспешностью, с которой он был заключен, отпадут. — Она улыбнулась. — Я взяла за правило как можно чаще упоминать при всяком удобном случае, что ваш брак — самый блестящий в нынешнем сезоне.