Страница:
Реальная деятельность, в частности научная, обусловливает становление на ее основе социальных отношений, научных отношений между субъектами данной деятельности. А отношения исторически формируют соответствующие им социальные институты как организационные формы этой деятельности.
Таким образом, формируется вся законченная сфера общественной жизни с ее базовыми социальными образованиями: потребности, способности, деятельности, отношения, институты. Это и дает основание рассматривать науку как научную сферу общественной жизни с теми социальными образованиями, которые ее формируют.
Вполне естественно, что в ходе научной деятельности ее субъекты (ученые, исследователи, разработчики и пр.) вступают в специфические научные отношения разного рода и вида: содружество, конфликты, соперничество, плагиат, критика и т. д., что и определяет становление сети научных отношений вплоть до их правового оформления (патенты, авторские свидетельства).
Стабилизация этих отношений, особенно в связи с формированием научных школ, коллективов, НИИ, лабораторий и пр., приводит исторически к становлению научных институтов как организационных форм научной деятельности (учреждения, организации, академии, лаборатории, НИИ, сообщества и т. п.). Собственно, на этом и завершается развитие научной сферы, ибо за пределами научных (социальных) институтов происходит развитие вненаучных связей, деятельностей (внедрение, патентоведение, финансирование, развитие материально-технической базы и пр.).
Представленный пятиуровневый статус научной сферы позволяет рассматривать все названные выше и иные определения науки как частные по отношению к трактовке науки как сферы общественной жизни. Понимание науки как особого социального института (И. Лейман) схватывается понятием «научный институт».
Во-первых, трактовка науки как совокупности проблем и операций по их решению вполне находит отражение в таких блоках научной сферы, как научные потребности (совокупность проблем) и научные способности (операции, способы, приемы, методы). Истолкование науки как совокупности знаний включается в результативный компонент научной деятельности.
Исходя из сказанного, мы склонны трактовать науку как научную сферу с ее пятью слагаемыми: научными потребностями, способностями, деятельностями, отношениями и институтами.
Во-вторых, понимание науки как научной деятельности тоже нуждается в уточнении. Если деятельность любого рода рассматривается как целесообразное взаимодействие человека с предметным миром (в неживых системах – законосообразное взаимодействие, а в живых – геносообразное взаимодействие), то согласно исследованиям Общероссийской академии человековедения (см.: Антропономия. Общая теория человека, 1991; Методология и теория деятельности, 1982; и др.) любая деятельность представляет собой восьмикомпонентное образование, т. е. не сводится ни к процессу (совокупность функций или операций), ни к объекту, средствам и результату.
Таким образом, науку можно рассматривать как целостное образование, как научную сферу общества. Это прежде всего вписывает науку в систему социума в качестве относительно самостоятельной подсистемы, а значит, определяет необходимость и возможность анализа серии связей науки с другими сферами социума:
• наука и экономика,
• наука и экология,
• наука и управление,
• наука и искусство,
• наука и образование,
• наука и здравоохранение,
• наука и физкультура.
Более того, наука обращена и на себя, что и привело к формированию науковедения: научное исследование науки.
Этот анализ системы научного знания позволяет сделать некоторые важные выводы относительно становления и перспектив развития науки и, следовательно, формирования в ее системе научных школ.
Во-первых, совершенно определенно можно говорить о перспективах расширения внешнего уровня научного знания, представленного совокупностью частных наук. Эта социодинамика достаточно известна специалистам: появление все большего количества наук, научных дисциплин, научных отраслей и направлений (системология, синергетика, валеология, теория менеджмента, теория маркетинга, космическая медицина, экономическая география, информатика и пр.). Этот процесс рождения новых наук, направлений, отраслей нельзя субъективно остановить, потому что он обусловлен объективными научными потребностями. Видимо, следует ожидать и создания новых научных школ, которые ответят своей деятельностью на эти потребности. Симптомы в этом отношении имеются: создание научной школы синергетики в Йошкар-Оле (проф. В. П. Шалаев), научной школы системогенетики в Санкт-Петербурге (проф. А. И. Субетто), научной школы атасферы (Тюмень, проф. Ф. А. Селиванов), научной школы истории интеллектуального потенциала (Пермь, проф. В. В. Орлов), научной школы антропономии (Н. Новгород, проф. Л. A. Зеленов, O. Л. Краева) и др.
Во-вторых, средний уровень общенаучных обобщений требует основательных разработок в области теорий «среднего уровня». Здесь в определенной степени уже сделаны некоторые заделы: социальная конфликтология (школа Е. И. Степанова), антропономия (школа Л. А. Зеленова), системология (школа В. C. Воинова), экология (школа В. В. Найденко), технономия (школа В. А. Щурова) и др. В тенденции следует рассматривать это среднеуровневое развитие науки как перспективное, что обусловлено рядом обстоятельств.
А. Средний уровень любого междисциплинарного комплекса (естествознание, технознание, обществоведение, человековедение) по самой своей природе требует интеграции серии научных дисциплин, а значит, и взаимодействия отряда ученых. Невозможно построить общую экологию как интегративный комплекс в системе естествознания без участия механиков, физиков, химиков, биологов, ботаников, зоологов, географов, геологов и т. д.
Невозможно построить общую теорию техники (дизайн) без привлечения усилий инженеров, конструкторов, технологов, историков техники, кибернетиков и других специалистов в области изучения техники.
Невозможно создать единую общую теорию общества (социологию) без участия историков, этнографов, юристов, политологов, эстетиков, этиков, демографов и т. д.
Невозможно создать общую теорию человека (антропономию) без активного участия в этом процессе философов, психологов, педагогов, анатомов, физиологов, социологов, культурологов и др.
Иначе говоря, общие перспективы построения теорий среднего уровня – общенаучных теорий — создают возможности широкого развития междисциплинарных исследований, объединений, коллективов и в перспективе – научных школ.
Б. Построение четырех общетеоретических комплексов (экология, социология, дизайн, антропономия) предполагает формирование соответствующих лидеров этих направлений. Эти лидеры и способны создать команду специалистов многопрофильного характера, формирующую команду, на базе которой при единстве теоретических и методологических установок и создается научная школа нового типа – междисциплинарная школа:
– школа экологов,
– школа дизайнеров,
– школа социологов,
– школа антропономов.
В. Средний уровень научного знания перспективен и с точки зрения вовлечения, привлечения в этот блок разнородных специалистов, а значит, и создания междисциплинарных научных школ. Имеется в виду не просто конгломерат ученых, объединенных одной проблемой (темой, предметом), но именно тех, кто солидарен с целью, методологией и социальными установками исследования.
В рамках отдельной научной отрасли это малодостижимо, а в рамках общей теории более реально.
В-третьих, что касается мировоззренческого блока, то здесь приходится констатировать или индифферентность ученых к мировоззренческим аспектам их деятельности, или спокойный интеллигентский плюрализм. Это известно из научных биографий А. Эйнштейна, А. Пуанкаре, П. Дирака, Н. Бора, И. Ньютона, Шредингера, Майкельсона, Эдисона, Оппенгеймера, Тейлора и др.
Все это отражает общую индифферентность научных работников не столько к процессу их труда, сколько к результатам.
Так и возникла аксиологическая проблема, обращенная к научной сфере: моральная ответственность ученого (работы А. Д. Александрова, О. М. Сичивицы и др.).
Можно специально анализировать все аспекты этих отношений: наука и философия, наука и религия, наука и мифология, наука и искусство, наука и народный опыт. Однако с нашей точки зрения – это проблема специального науковедческого исследования.
Нам пока важно констатировать то поле социальных проблем, в котором должна определить себя научная школа.
По данному разделу можно сформулировать следующие выводы.
1. Наука – это сложное историческое образование, которое превратилось в силу ее функций в самостоятельную научную сферу общества.
2. Сферный характер науки определяется прежде всего тем, что она не растворяется в других сферах, а исторически сохраняет свой самостоятельный статус, что доказывается существованием ее специальных социальных институтов: академии, НИИ, лаборатории, конференции, симпозиумы и т. п.
3. Сферная природа науки определяется ее несводимостью к научной деятельности, поскольку деятельность нуждается в соответствующих ей потребностях и способностях, а она сама генерирует научные отношения и научные институты. Таким образом, научная сфера общества предстает как единство ее социальных образований: потребности, способности, деятельности, отношения, институты.
4. Научная деятельность как функциональное образование научной сферы при системном анализе обнаруживает в своем содержании восемь компонентов: субъект, объект, средства, процесс, условия, результат, система, среда.
5. Научная деятельность дифференцируется по объектному основанию на четыре междисциплинарных комплекса: естествознание, технознание, обществоведение и человековедение.
6. В каждом из междисциплинарных комплексов формируется три уровня знаний: частнонаучные, общетеоретические и мировоззренческие. Это и открывает перспективы для создания соответствующих научных школ.
Поскольку основной проблемой исследования является научная школа как некоторое организационное образование, постольку важно рассмотреть весь спектр организационных форм научной сферы от институциональных до неинституциональных, неформальных.
Этот диапазон достаточно широк, потому что сюда включаются научные общества разного типа и вида: от академий с государственным финансированием до неформальных научных сообществ, объединенных общим объектом, общим методом и системой научных конференций, симпозиумов, публикаций.
Прежде всего возникает естественный вопрос о потребности науки в ее организации. Если организацию рассматривать как функцию управления, то она по самой своей природе, по крайней мере, вторична. Первичной функцией управления любой сферой является планирование (программирование, проектирование).
Планирование любой, в частности научной, сферы предполагает разработку программы деятельности. Этой программе предшествует выдвижение идеи и развертка идеи в концепцию. Если идея – это сущностная характеристика проблемы, основанная на целеполагании, то концепция – это содержательная развертка идеи. Из философского анализа движения знания следует, что содержание богаче сущности, т. е. концепция – более богатое образование, чем идея. В идее фиксируется проблема (A. M. Дорожкин), а проблема – это и есть фиксация рассогласования необходимого и фактического состояния объекта или субъекта. Движение в науке и совершается через постановку и разрешение проблем.
Проблема в ее научном представлении – это противоречие между знанием и незнанием: «обладает ли воздух весом?», т. е. в проблеме, с одной стороны, фиксируется знание (есть воздух, есть вес), а с другой стороны – фиксируется незнание (обладает ли воздух весом?). Экспериментальные и теоретические исследования любого типа и призваны решать проблемы. Если нет проблемы, то нет и источника движения исследовательской мысли.
Эти рассуждения нужны, чтобы показать, что управление (самоуправление) в научной сфере начинается с планирования, т. е. с постановки проблемы, с формирования идеи, с определения программы исследования. Все это выражается различными терминами (задача, цель, вопрос, идея, мнение, суждение, аксиома, догма и пр.), но сущность их одна – есть проблема и есть программа ее разрешения.
Уже здесь возникает первый вопрос: индивид или коллектив ставит, выдвигает, формулирует проблему? Опыт истории науки показывает, что в ее развитии оба варианта представлены: индивид Коперник и коллектив Бурбаки. Если индивид еще не нуждается в организационных формах реализации своей идеи, то коллектив уже и внутренне требует такой организации, и внешне подчинен регламентирующему воздействию научного сообщества. Поучительны в данном отношении судьбы научных школ В. Вернадского, А. Чижевского, Д. Бруно, Д. Менделеева, А. Леонтьева, В. Мясищева, П. Анохина, П. Копнина и др.
Если сформулирована идея, определена проблема и даже (предельное состояние) развернута программа исследования, то это лишь начало процесса научной деятельности, хотя известно, что постановка проблемы – это уже 50 % ее решения. Не в этом ли и заключается секрет функции лидера: грамотное, перспективное, эвристическое, комплексное формулирование проблемы?
Здесь начинают играть свою роль информационные механизмы демонстрации проблемы, призывы к ее решению, приглашение к сотрудничеству, организация конференций, переписки с коллегами и т. п., пока стохастические формы объединения. Это еще не организация как вторая функция управления, а лишь призыв к организации.
Организационный период становления научной школы является наиболее важным. Здесь формируются системообразующие параметры научной школы – лидер, научное направление, объект исследования, методология, сообщество коллег, результаты, общественное признание. При этом важно отметить различные аспекты организации научных сообществ:
• синхронное и диахронное,
• формальное и неформальное,
• дисциплинарное и междисциплинарное,
• конъюнктурное и перспективное,
• государственное и общественное.
1. Научные сообщества могут формироваться во времени, соразмерном продолжительности поколения исследователей (30 лет). Например, научная школа французских философов-материалистов, школа Г. П. Щедровицкого и т. д. В значительной степени такие объединения ученых, исследователей базируются на лидере. Интеллектуальный потенциал лидера определяет не только сплочение последователей, но и их совместную работу по изучению единого объекта с позиций единой методологии. Все это синхронные (существующие в одном социальном времени) научные объединения.
Разрыв во времени (диахронность) связан или с исчезновением лидера, или с перерывом в осознании объекта и метода. Предмет анализа может оставаться прежним, но его грани и методы его исследования могут меняться. Такова научная школа Вернадского или Кондратьева, Мясищева или Леонтьева и др. Эта диахронная динамика остается стабильной в основном по объекту анализа (ноосфера, экономические циклы, теория способностей, психическая структура личности и др.) и по исследованиям продолжателей данной концепции. Могут меняться методология, состав исполнителей, характер работы, формы внедрения и пр. В организационном отношении такие научные объединения все равно характеризуются диалектической связью стабильности и мобильности, устойчивости и изменчивости, инвариантности и вариативности. Всегда имеются тот параметр, который определяет стабильность данного направления, и тот параметр, который характеризует изменчивость этого научного объединения.
2. Организационная структура научного коллектива может обретать две формы своего существования: формальную и неформальную. Эти понятия пока еще недостаточно определены в рамках социальной философии, социологии и науковедения. По крайней мере, можно говорить о таких важных аспектах их статуса, как:
– формальные организации, объединения – это юридически оформленные, официально признанные коллективы с соответствующей правовой документацией, органами, налогами, зданиями, сотрудниками и т. п. Это или государственные организации вроде Академии наук или НИИ, или общественные вроде Петровской академии наук и искусств;
– неформальные организации научного профиля – это научно-исследовательские коллективы, не обладающие правовой фиксацией: кружки, семинары, клубы, школы и т. д., которые функционируют на самодеятельной организационной и финансовой основе, на подвижнической деятельности коллег, на собственных исследовательских средствах и издательских возможностях (например, Нижегородский философсий клуб (34 года существования), Пермская философская школа и др.).
При таком подходе выделяются формальные объединения как юридически оформленные (или государственного, или общественного характера) и неформальные объединения, которые не имеют правового статуса.
Разграничение формальных и неформальных научных объединений можно осуществлять и по иному основанию:
– формальные объединения – это те, которые обладают внутренней структурой, уставами, программами, лидерами, составом и пр. Иначе говоря, это объединения с собственной внутренней регламентацией деятельности. Главное – есть нормативы, уставы, правила, регламенты;
– неформальные объединения – это коллективы, не обладающие ни внешними (правовыми), ни внутренними (собственными) регламентами своей деятельности. Общение, объединение, коммуникации осуществляются на неформальной основе ознакомления с работами коллег по публикациям, конференциям, симпозиумам и другим видам общения. Здесь главное заключается не в формальном исполнении общих регламентов, а в приверженности самой концепции: идея, объект, методология (тартуская школа вторичных моделирующих (знаковых) систем Ю. М. Лотмана или даже концепция ноосферы В. И. Вернадского и т. п.).
3. Научные объединения могут осуществляться и по показателю дисциплинарности и междисциплинарности. Этот показатель важен для развития науки в XX и XXI вв. Именно в это время происходит становление смежных наук не только в естествознании, но и в технознании, обществоведении и антропономии: физическая химия, экономическая география, космическая медицина, инженерная психология, социальная психология, техническая эстетика, социальная экология, кибернетика и др. Продолжают существовать и развиваться дисциплинарные объединения в области физики, химии, биологии, социологии, философии, истории и т. д. Но широкая периферия междисциплинарных комплексов все более демонстрирует завоевание новых комплексных объектов и новых комплексных методов их исследования (кибернетика, синергетика, ноосферизм, социономика, социальная экология и др.). Потребность многоаспектного (комплексного, интегративного) исследования одного и того же объекта, а также его связей с другими (сходными или различными) объектами определяет необходимость объединения усилий интеллектуально различных специалистов: механик, физик, физиолог, психолог, социолог (кибернетика); социолог и психолог (социальная психология); математик и лингвист (математическая лингвистика); социолог и эколог (социальная экология) и др.
Общая тенденция становления научных объединений междисциплинарного характера давно зафиксирована в философии науки и в науковедении (Мирский, Алексеев, Кузнецов, Садовский, Копнин и др.). Более того, междисциплинарные объединения (организация, коллективы) размывают само понятие «научная школа». Это знамение XXI века. В XVIII‑XX вв. усилия ученых были обращены в основном на изучение локальных объектов (география, ботаника, зоология, физика, механика, химия и т. д.), и эта объектная ориентация определяла становление научных школ. Но различный подход к методам их исследования приводил к формированию специфических научных направлений, которые при объединении коллег и превращались в научные школы.
Сам процесс междисциплинарного объединения не может оцениваться негативно: любой объект является комплексной системой, поэтому предполагает (онтологически) возможность объединения разных наук для его изучения. Это и выражает общую закономерность развития науки – закон тенденции к синтезу научных направлений. Такая общая тенденция обоснована в серии исследований О. М. Сичивицы. Констатация же тенденции приводит и к важному общефилософскому выводу об объективной, онтологической детерминации процесса становления междисциплинарных школ, объединений.
Иначе говоря, место лидера, место метода все более начинает занимать сама комплексность объекта анализа. Он становится доминантой.
Все это подчеркивает постепенное угасание роли лидера (это традиционно) и нарастание значимости комплексности, интегративности самого объекта изучения. Отсюда и возрастание роли синергетики и ноосферизма.
Синергетика в ее историческом развитии (И. Пригожин, В. Шалаев и др.) выходит на проблему системности, на проблему согласования части и целого, элемента и системы, в конечном счете, на проблему целостного рассмотрения любого объекта мира, что и предполагает объединение усилий разнородных специалистов.
Наиболее характерно это в исторически сравнительно молодых областях научных исследований – обществоведении и человековедении. В обыденном сознании часто понятие «наука» ассоциируется с науками естественного и технического профиля: механика, физика, химия, биология, математика. В XX в. значительную роль в понимании мира играют науки общественного характера: социология, история, социальная психология, социальная экология, этнология, культурология и т. д. Их характерный признак – интегральность объекта изучения (культура, этнос, общество, окружающая среда и т. д.). Здесь частные науки сдают свои позиции. Но и сам интегральный объект требует привлечения интеллектуального потенциала различных специалистов.
Характерно, что общий объект исследования отнюдь не предполагает и общего метода исследования. То есть начинают разрушаться основания (фундаментальные основания) для формирования научных школ. Так и возникла новая концепция характеристики развития науки – концепция смены парадигм. Уже не школа важна, а парадигма (общепризнанная концепция), которую исповедует тот или иной ученый (идеи Куна). Научное сообщество (Нобелевский комитет) пока не осознает еще этой смены тенденций развития науки, и поэтому Нобелевские премии присуждаются монодисциплинарным ученым.
4. Представляет интерес исследование организационного оформления науки с точки зрения временного фактора. Давно известно, что социальные потребности, потребности общественной практики определяют развитие научных исследований: геометрия, математика, геодезия, география, механика земных и небесных тел, ботаника, зоология, кибернетика и пр. На основе этих практических потребностей и формировались науки, научные направления, научные школы. Сама практика не только стимулировала, но и финансировала подобные исследования. Так исторически формировались научные школы, научные направления и целые научные комплексы. Все это привело к созданию прикладных научных исследований оперативного, конъюнктурного, прикладного характера (техническая и теоретическая механика, основы конструирования и технологии, историография и источниковедение, сопротивление материалов, основы кораблестроения, автомобилестроения, станкостроения, геодезия, метеорология, основы медицины и пр.). На базе прикладных научных исследований и разработок формируются отраслевые научно-исследовательские институты разного профиля, а также проблемные лаборатории.
Но прикладные разработки нуждались в фундаментальных научных исследованиях, что и приводило к необходимости развития теоретической физики и химии, генетики и социологии, астрономии и космологии, психологии и этнологии и др. Иначе говоря, в организационном строении науки, в ее социодинамике можно фиксировать закономерность согласования, единства фундаментальных исследований и прикладных разработок. Мы специально разделяем эти два понятия – «исследования» и «разработки». Если исследования связаны с изучением закономерностей объективного мира (абиотические, биотические и социальные системы), то разработки, осуществляемые на основе фундаментальных исследований, ориентированы на формирование конструктивно и технологически обоснованных проектов, программ, непосредственно адресованных практике.
Прикладные разработки базируются на фундаментальных исследованиях, а фундаментальные исследования должны быть в конечном счете ориентированы на прикладные разработки и реальную практику общественной жизни. Здесь и возникают противоречия, которые являются источником общего развития науки:
Таким образом, формируется вся законченная сфера общественной жизни с ее базовыми социальными образованиями: потребности, способности, деятельности, отношения, институты. Это и дает основание рассматривать науку как научную сферу общественной жизни с теми социальными образованиями, которые ее формируют.
Вполне естественно, что в ходе научной деятельности ее субъекты (ученые, исследователи, разработчики и пр.) вступают в специфические научные отношения разного рода и вида: содружество, конфликты, соперничество, плагиат, критика и т. д., что и определяет становление сети научных отношений вплоть до их правового оформления (патенты, авторские свидетельства).
Стабилизация этих отношений, особенно в связи с формированием научных школ, коллективов, НИИ, лабораторий и пр., приводит исторически к становлению научных институтов как организационных форм научной деятельности (учреждения, организации, академии, лаборатории, НИИ, сообщества и т. п.). Собственно, на этом и завершается развитие научной сферы, ибо за пределами научных (социальных) институтов происходит развитие вненаучных связей, деятельностей (внедрение, патентоведение, финансирование, развитие материально-технической базы и пр.).
Представленный пятиуровневый статус научной сферы позволяет рассматривать все названные выше и иные определения науки как частные по отношению к трактовке науки как сферы общественной жизни. Понимание науки как особого социального института (И. Лейман) схватывается понятием «научный институт».
Во-первых, трактовка науки как совокупности проблем и операций по их решению вполне находит отражение в таких блоках научной сферы, как научные потребности (совокупность проблем) и научные способности (операции, способы, приемы, методы). Истолкование науки как совокупности знаний включается в результативный компонент научной деятельности.
Исходя из сказанного, мы склонны трактовать науку как научную сферу с ее пятью слагаемыми: научными потребностями, способностями, деятельностями, отношениями и институтами.
Во-вторых, понимание науки как научной деятельности тоже нуждается в уточнении. Если деятельность любого рода рассматривается как целесообразное взаимодействие человека с предметным миром (в неживых системах – законосообразное взаимодействие, а в живых – геносообразное взаимодействие), то согласно исследованиям Общероссийской академии человековедения (см.: Антропономия. Общая теория человека, 1991; Методология и теория деятельности, 1982; и др.) любая деятельность представляет собой восьмикомпонентное образование, т. е. не сводится ни к процессу (совокупность функций или операций), ни к объекту, средствам и результату.
Таким образом, науку можно рассматривать как целостное образование, как научную сферу общества. Это прежде всего вписывает науку в систему социума в качестве относительно самостоятельной подсистемы, а значит, определяет необходимость и возможность анализа серии связей науки с другими сферами социума:
• наука и экономика,
• наука и экология,
• наука и управление,
• наука и искусство,
• наука и образование,
• наука и здравоохранение,
• наука и физкультура.
Более того, наука обращена и на себя, что и привело к формированию науковедения: научное исследование науки.
Этот анализ системы научного знания позволяет сделать некоторые важные выводы относительно становления и перспектив развития науки и, следовательно, формирования в ее системе научных школ.
Во-первых, совершенно определенно можно говорить о перспективах расширения внешнего уровня научного знания, представленного совокупностью частных наук. Эта социодинамика достаточно известна специалистам: появление все большего количества наук, научных дисциплин, научных отраслей и направлений (системология, синергетика, валеология, теория менеджмента, теория маркетинга, космическая медицина, экономическая география, информатика и пр.). Этот процесс рождения новых наук, направлений, отраслей нельзя субъективно остановить, потому что он обусловлен объективными научными потребностями. Видимо, следует ожидать и создания новых научных школ, которые ответят своей деятельностью на эти потребности. Симптомы в этом отношении имеются: создание научной школы синергетики в Йошкар-Оле (проф. В. П. Шалаев), научной школы системогенетики в Санкт-Петербурге (проф. А. И. Субетто), научной школы атасферы (Тюмень, проф. Ф. А. Селиванов), научной школы истории интеллектуального потенциала (Пермь, проф. В. В. Орлов), научной школы антропономии (Н. Новгород, проф. Л. A. Зеленов, O. Л. Краева) и др.
Во-вторых, средний уровень общенаучных обобщений требует основательных разработок в области теорий «среднего уровня». Здесь в определенной степени уже сделаны некоторые заделы: социальная конфликтология (школа Е. И. Степанова), антропономия (школа Л. А. Зеленова), системология (школа В. C. Воинова), экология (школа В. В. Найденко), технономия (школа В. А. Щурова) и др. В тенденции следует рассматривать это среднеуровневое развитие науки как перспективное, что обусловлено рядом обстоятельств.
А. Средний уровень любого междисциплинарного комплекса (естествознание, технознание, обществоведение, человековедение) по самой своей природе требует интеграции серии научных дисциплин, а значит, и взаимодействия отряда ученых. Невозможно построить общую экологию как интегративный комплекс в системе естествознания без участия механиков, физиков, химиков, биологов, ботаников, зоологов, географов, геологов и т. д.
Невозможно построить общую теорию техники (дизайн) без привлечения усилий инженеров, конструкторов, технологов, историков техники, кибернетиков и других специалистов в области изучения техники.
Невозможно создать единую общую теорию общества (социологию) без участия историков, этнографов, юристов, политологов, эстетиков, этиков, демографов и т. д.
Невозможно создать общую теорию человека (антропономию) без активного участия в этом процессе философов, психологов, педагогов, анатомов, физиологов, социологов, культурологов и др.
Иначе говоря, общие перспективы построения теорий среднего уровня – общенаучных теорий — создают возможности широкого развития междисциплинарных исследований, объединений, коллективов и в перспективе – научных школ.
Б. Построение четырех общетеоретических комплексов (экология, социология, дизайн, антропономия) предполагает формирование соответствующих лидеров этих направлений. Эти лидеры и способны создать команду специалистов многопрофильного характера, формирующую команду, на базе которой при единстве теоретических и методологических установок и создается научная школа нового типа – междисциплинарная школа:
– школа экологов,
– школа дизайнеров,
– школа социологов,
– школа антропономов.
В. Средний уровень научного знания перспективен и с точки зрения вовлечения, привлечения в этот блок разнородных специалистов, а значит, и создания междисциплинарных научных школ. Имеется в виду не просто конгломерат ученых, объединенных одной проблемой (темой, предметом), но именно тех, кто солидарен с целью, методологией и социальными установками исследования.
В рамках отдельной научной отрасли это малодостижимо, а в рамках общей теории более реально.
В-третьих, что касается мировоззренческого блока, то здесь приходится констатировать или индифферентность ученых к мировоззренческим аспектам их деятельности, или спокойный интеллигентский плюрализм. Это известно из научных биографий А. Эйнштейна, А. Пуанкаре, П. Дирака, Н. Бора, И. Ньютона, Шредингера, Майкельсона, Эдисона, Оппенгеймера, Тейлора и др.
Все это отражает общую индифферентность научных работников не столько к процессу их труда, сколько к результатам.
Так и возникла аксиологическая проблема, обращенная к научной сфере: моральная ответственность ученого (работы А. Д. Александрова, О. М. Сичивицы и др.).
Можно специально анализировать все аспекты этих отношений: наука и философия, наука и религия, наука и мифология, наука и искусство, наука и народный опыт. Однако с нашей точки зрения – это проблема специального науковедческого исследования.
Нам пока важно констатировать то поле социальных проблем, в котором должна определить себя научная школа.
По данному разделу можно сформулировать следующие выводы.
1. Наука – это сложное историческое образование, которое превратилось в силу ее функций в самостоятельную научную сферу общества.
2. Сферный характер науки определяется прежде всего тем, что она не растворяется в других сферах, а исторически сохраняет свой самостоятельный статус, что доказывается существованием ее специальных социальных институтов: академии, НИИ, лаборатории, конференции, симпозиумы и т. п.
3. Сферная природа науки определяется ее несводимостью к научной деятельности, поскольку деятельность нуждается в соответствующих ей потребностях и способностях, а она сама генерирует научные отношения и научные институты. Таким образом, научная сфера общества предстает как единство ее социальных образований: потребности, способности, деятельности, отношения, институты.
4. Научная деятельность как функциональное образование научной сферы при системном анализе обнаруживает в своем содержании восемь компонентов: субъект, объект, средства, процесс, условия, результат, система, среда.
5. Научная деятельность дифференцируется по объектному основанию на четыре междисциплинарных комплекса: естествознание, технознание, обществоведение и человековедение.
6. В каждом из междисциплинарных комплексов формируется три уровня знаний: частнонаучные, общетеоретические и мировоззренческие. Это и открывает перспективы для создания соответствующих научных школ.
Поскольку основной проблемой исследования является научная школа как некоторое организационное образование, постольку важно рассмотреть весь спектр организационных форм научной сферы от институциональных до неинституциональных, неформальных.
Этот диапазон достаточно широк, потому что сюда включаются научные общества разного типа и вида: от академий с государственным финансированием до неформальных научных сообществ, объединенных общим объектом, общим методом и системой научных конференций, симпозиумов, публикаций.
Прежде всего возникает естественный вопрос о потребности науки в ее организации. Если организацию рассматривать как функцию управления, то она по самой своей природе, по крайней мере, вторична. Первичной функцией управления любой сферой является планирование (программирование, проектирование).
Планирование любой, в частности научной, сферы предполагает разработку программы деятельности. Этой программе предшествует выдвижение идеи и развертка идеи в концепцию. Если идея – это сущностная характеристика проблемы, основанная на целеполагании, то концепция – это содержательная развертка идеи. Из философского анализа движения знания следует, что содержание богаче сущности, т. е. концепция – более богатое образование, чем идея. В идее фиксируется проблема (A. M. Дорожкин), а проблема – это и есть фиксация рассогласования необходимого и фактического состояния объекта или субъекта. Движение в науке и совершается через постановку и разрешение проблем.
Проблема в ее научном представлении – это противоречие между знанием и незнанием: «обладает ли воздух весом?», т. е. в проблеме, с одной стороны, фиксируется знание (есть воздух, есть вес), а с другой стороны – фиксируется незнание (обладает ли воздух весом?). Экспериментальные и теоретические исследования любого типа и призваны решать проблемы. Если нет проблемы, то нет и источника движения исследовательской мысли.
Эти рассуждения нужны, чтобы показать, что управление (самоуправление) в научной сфере начинается с планирования, т. е. с постановки проблемы, с формирования идеи, с определения программы исследования. Все это выражается различными терминами (задача, цель, вопрос, идея, мнение, суждение, аксиома, догма и пр.), но сущность их одна – есть проблема и есть программа ее разрешения.
Уже здесь возникает первый вопрос: индивид или коллектив ставит, выдвигает, формулирует проблему? Опыт истории науки показывает, что в ее развитии оба варианта представлены: индивид Коперник и коллектив Бурбаки. Если индивид еще не нуждается в организационных формах реализации своей идеи, то коллектив уже и внутренне требует такой организации, и внешне подчинен регламентирующему воздействию научного сообщества. Поучительны в данном отношении судьбы научных школ В. Вернадского, А. Чижевского, Д. Бруно, Д. Менделеева, А. Леонтьева, В. Мясищева, П. Анохина, П. Копнина и др.
Если сформулирована идея, определена проблема и даже (предельное состояние) развернута программа исследования, то это лишь начало процесса научной деятельности, хотя известно, что постановка проблемы – это уже 50 % ее решения. Не в этом ли и заключается секрет функции лидера: грамотное, перспективное, эвристическое, комплексное формулирование проблемы?
Здесь начинают играть свою роль информационные механизмы демонстрации проблемы, призывы к ее решению, приглашение к сотрудничеству, организация конференций, переписки с коллегами и т. п., пока стохастические формы объединения. Это еще не организация как вторая функция управления, а лишь призыв к организации.
Организационный период становления научной школы является наиболее важным. Здесь формируются системообразующие параметры научной школы – лидер, научное направление, объект исследования, методология, сообщество коллег, результаты, общественное признание. При этом важно отметить различные аспекты организации научных сообществ:
• синхронное и диахронное,
• формальное и неформальное,
• дисциплинарное и междисциплинарное,
• конъюнктурное и перспективное,
• государственное и общественное.
1. Научные сообщества могут формироваться во времени, соразмерном продолжительности поколения исследователей (30 лет). Например, научная школа французских философов-материалистов, школа Г. П. Щедровицкого и т. д. В значительной степени такие объединения ученых, исследователей базируются на лидере. Интеллектуальный потенциал лидера определяет не только сплочение последователей, но и их совместную работу по изучению единого объекта с позиций единой методологии. Все это синхронные (существующие в одном социальном времени) научные объединения.
Разрыв во времени (диахронность) связан или с исчезновением лидера, или с перерывом в осознании объекта и метода. Предмет анализа может оставаться прежним, но его грани и методы его исследования могут меняться. Такова научная школа Вернадского или Кондратьева, Мясищева или Леонтьева и др. Эта диахронная динамика остается стабильной в основном по объекту анализа (ноосфера, экономические циклы, теория способностей, психическая структура личности и др.) и по исследованиям продолжателей данной концепции. Могут меняться методология, состав исполнителей, характер работы, формы внедрения и пр. В организационном отношении такие научные объединения все равно характеризуются диалектической связью стабильности и мобильности, устойчивости и изменчивости, инвариантности и вариативности. Всегда имеются тот параметр, который определяет стабильность данного направления, и тот параметр, который характеризует изменчивость этого научного объединения.
2. Организационная структура научного коллектива может обретать две формы своего существования: формальную и неформальную. Эти понятия пока еще недостаточно определены в рамках социальной философии, социологии и науковедения. По крайней мере, можно говорить о таких важных аспектах их статуса, как:
– формальные организации, объединения – это юридически оформленные, официально признанные коллективы с соответствующей правовой документацией, органами, налогами, зданиями, сотрудниками и т. п. Это или государственные организации вроде Академии наук или НИИ, или общественные вроде Петровской академии наук и искусств;
– неформальные организации научного профиля – это научно-исследовательские коллективы, не обладающие правовой фиксацией: кружки, семинары, клубы, школы и т. д., которые функционируют на самодеятельной организационной и финансовой основе, на подвижнической деятельности коллег, на собственных исследовательских средствах и издательских возможностях (например, Нижегородский философсий клуб (34 года существования), Пермская философская школа и др.).
При таком подходе выделяются формальные объединения как юридически оформленные (или государственного, или общественного характера) и неформальные объединения, которые не имеют правового статуса.
Разграничение формальных и неформальных научных объединений можно осуществлять и по иному основанию:
– формальные объединения – это те, которые обладают внутренней структурой, уставами, программами, лидерами, составом и пр. Иначе говоря, это объединения с собственной внутренней регламентацией деятельности. Главное – есть нормативы, уставы, правила, регламенты;
– неформальные объединения – это коллективы, не обладающие ни внешними (правовыми), ни внутренними (собственными) регламентами своей деятельности. Общение, объединение, коммуникации осуществляются на неформальной основе ознакомления с работами коллег по публикациям, конференциям, симпозиумам и другим видам общения. Здесь главное заключается не в формальном исполнении общих регламентов, а в приверженности самой концепции: идея, объект, методология (тартуская школа вторичных моделирующих (знаковых) систем Ю. М. Лотмана или даже концепция ноосферы В. И. Вернадского и т. п.).
3. Научные объединения могут осуществляться и по показателю дисциплинарности и междисциплинарности. Этот показатель важен для развития науки в XX и XXI вв. Именно в это время происходит становление смежных наук не только в естествознании, но и в технознании, обществоведении и антропономии: физическая химия, экономическая география, космическая медицина, инженерная психология, социальная психология, техническая эстетика, социальная экология, кибернетика и др. Продолжают существовать и развиваться дисциплинарные объединения в области физики, химии, биологии, социологии, философии, истории и т. д. Но широкая периферия междисциплинарных комплексов все более демонстрирует завоевание новых комплексных объектов и новых комплексных методов их исследования (кибернетика, синергетика, ноосферизм, социономика, социальная экология и др.). Потребность многоаспектного (комплексного, интегративного) исследования одного и того же объекта, а также его связей с другими (сходными или различными) объектами определяет необходимость объединения усилий интеллектуально различных специалистов: механик, физик, физиолог, психолог, социолог (кибернетика); социолог и психолог (социальная психология); математик и лингвист (математическая лингвистика); социолог и эколог (социальная экология) и др.
Общая тенденция становления научных объединений междисциплинарного характера давно зафиксирована в философии науки и в науковедении (Мирский, Алексеев, Кузнецов, Садовский, Копнин и др.). Более того, междисциплинарные объединения (организация, коллективы) размывают само понятие «научная школа». Это знамение XXI века. В XVIII‑XX вв. усилия ученых были обращены в основном на изучение локальных объектов (география, ботаника, зоология, физика, механика, химия и т. д.), и эта объектная ориентация определяла становление научных школ. Но различный подход к методам их исследования приводил к формированию специфических научных направлений, которые при объединении коллег и превращались в научные школы.
Сам процесс междисциплинарного объединения не может оцениваться негативно: любой объект является комплексной системой, поэтому предполагает (онтологически) возможность объединения разных наук для его изучения. Это и выражает общую закономерность развития науки – закон тенденции к синтезу научных направлений. Такая общая тенденция обоснована в серии исследований О. М. Сичивицы. Констатация же тенденции приводит и к важному общефилософскому выводу об объективной, онтологической детерминации процесса становления междисциплинарных школ, объединений.
Иначе говоря, место лидера, место метода все более начинает занимать сама комплексность объекта анализа. Он становится доминантой.
Все это подчеркивает постепенное угасание роли лидера (это традиционно) и нарастание значимости комплексности, интегративности самого объекта изучения. Отсюда и возрастание роли синергетики и ноосферизма.
Синергетика в ее историческом развитии (И. Пригожин, В. Шалаев и др.) выходит на проблему системности, на проблему согласования части и целого, элемента и системы, в конечном счете, на проблему целостного рассмотрения любого объекта мира, что и предполагает объединение усилий разнородных специалистов.
Наиболее характерно это в исторически сравнительно молодых областях научных исследований – обществоведении и человековедении. В обыденном сознании часто понятие «наука» ассоциируется с науками естественного и технического профиля: механика, физика, химия, биология, математика. В XX в. значительную роль в понимании мира играют науки общественного характера: социология, история, социальная психология, социальная экология, этнология, культурология и т. д. Их характерный признак – интегральность объекта изучения (культура, этнос, общество, окружающая среда и т. д.). Здесь частные науки сдают свои позиции. Но и сам интегральный объект требует привлечения интеллектуального потенциала различных специалистов.
Характерно, что общий объект исследования отнюдь не предполагает и общего метода исследования. То есть начинают разрушаться основания (фундаментальные основания) для формирования научных школ. Так и возникла новая концепция характеристики развития науки – концепция смены парадигм. Уже не школа важна, а парадигма (общепризнанная концепция), которую исповедует тот или иной ученый (идеи Куна). Научное сообщество (Нобелевский комитет) пока не осознает еще этой смены тенденций развития науки, и поэтому Нобелевские премии присуждаются монодисциплинарным ученым.
4. Представляет интерес исследование организационного оформления науки с точки зрения временного фактора. Давно известно, что социальные потребности, потребности общественной практики определяют развитие научных исследований: геометрия, математика, геодезия, география, механика земных и небесных тел, ботаника, зоология, кибернетика и пр. На основе этих практических потребностей и формировались науки, научные направления, научные школы. Сама практика не только стимулировала, но и финансировала подобные исследования. Так исторически формировались научные школы, научные направления и целые научные комплексы. Все это привело к созданию прикладных научных исследований оперативного, конъюнктурного, прикладного характера (техническая и теоретическая механика, основы конструирования и технологии, историография и источниковедение, сопротивление материалов, основы кораблестроения, автомобилестроения, станкостроения, геодезия, метеорология, основы медицины и пр.). На базе прикладных научных исследований и разработок формируются отраслевые научно-исследовательские институты разного профиля, а также проблемные лаборатории.
Но прикладные разработки нуждались в фундаментальных научных исследованиях, что и приводило к необходимости развития теоретической физики и химии, генетики и социологии, астрономии и космологии, психологии и этнологии и др. Иначе говоря, в организационном строении науки, в ее социодинамике можно фиксировать закономерность согласования, единства фундаментальных исследований и прикладных разработок. Мы специально разделяем эти два понятия – «исследования» и «разработки». Если исследования связаны с изучением закономерностей объективного мира (абиотические, биотические и социальные системы), то разработки, осуществляемые на основе фундаментальных исследований, ориентированы на формирование конструктивно и технологически обоснованных проектов, программ, непосредственно адресованных практике.
Прикладные разработки базируются на фундаментальных исследованиях, а фундаментальные исследования должны быть в конечном счете ориентированы на прикладные разработки и реальную практику общественной жизни. Здесь и возникают противоречия, которые являются источником общего развития науки: