Александр Богатырев
Марсианин
Пролог
1990 год. Малый зал ЦУПа
В малом зале ЦУПа царила тишина, изредка прерываемая краткими, вполголоса, переговорами операторов. Этот зал специально был оборудован для управления четырьмя находившимися на Марсе «Марсоходами». Четыре больших экрана, висевших на стене, по количеству аппаратов, «бегавших» по поверхности Марса, напротив четырех же групп операторов, разделенных для какой-то надобности легкими ширмами (вероятно, для того чтобы вид на соседнем экране «не смущал» соседей), показывали пейзажи далекой красной планеты. Работа была рутинная. Задания, формируемые специальными группами ученых-планетологов, составлялись заранее и давались каждой группе, управлявшей конкретным «номером», загодя. Поэтому их присутствия в зале, как правило, не требовалось.
Вот и сейчас, получив задания, четыре «Марсохода», в полном соответствии с заложенной с утра программой, катили каждый в своем направлении, поставляя на Землю поток научной информации и бесчисленные рыжие пейзажи.
Где скалы, где песок, где вообще дно гигантского каньона.
И у четвертого номера пейзаж особым разнообразием не отличался.
«Марсоход-4» катил по подошве давно усопшего вулкана Олимп, так что камней и скал было чуть побольше, песка чуть поменьше. А так – то же самое, что и везде. Правда, оценить разницу мог только руководитель проекта, сидевший позади четвертого сектора, на возвышении. С его места можно было наблюдать поверх ширм.
Для оператора, управлявшего «Марсоходом», работа возникала в основном только тогда, когда было необходимо задать новую трассу или конечную точку перемещения. Все остальное умная машина делала сама – выбирала путь для преодоления препятствий, проводила текущие анализы грунта и атмосферы, и еще массу всякого всего, что было в нее заложено на Земле.
За те месяцы, что прошли с тех пор, как он выехал из спускаемого аппарата, «Марсоход-4» успел бодро откатать больше двух сотен километров по весьма пересеченной местности. Его средняя скорость перемещения в сутки была мала, хотя крейсерская скорость, заложенная конструкторами, составляла пять километров в час. То есть скорость пешехода. Вполне естественно, что по старой технологии телеуправления, которая была применена при создании и эксплуатации «Луноходов», о крейсерской скорости следовало бы забыть – запаздывание сигнала с Марса в настоящий момент составляло уже десятки минут. Это значило, что если управлять «по старинке», то, чтобы не угробить аппарат уже на первых десятках метров, его скорость должна быть не более десяти сантиметров в час.
Для того чтобы аппарат мог перемещаться со скоростью пять КИЛОМЕТРОВ в час, он должен быть автономным роботом. То есть аппаратом, самостоятельно выбирающим путь перемещения, способ преодоления препятствий и решения большинства проблем, которые могут возникнуть при движении по пескам и камням далекой красной планеты.
А советский «Марсоход» как раз и был автономным роботом. Поэтому главной заботой его водителя было не непосредственное управление, а перспективная прокладка примерного курса на день и слежение за тем, что делает его подопечный аппарат, решая текущие проблемы. Также на водителе лежала и куча других задач, уже не относящихся к прокладке маршрута, но сейчас он просто расслабленно наблюдал за тем, как на их большом экране последовательно разворачиваются кадры, переданные с главной телекамеры «четвертого».
На мониторе, стоявшем прямо перед ним, последовательно разворачивались отчеты о работе систем и анализаторов. Бóльшая часть работы на день уже была сделана, поэтому можно было и просто понаслаждаться картинами марсианского ландшафта. Хоть они и успели уже изрядно поднадоесть… но все-таки это были пейзажи иной планеты.
Пока на экране ничего особо примечательного не было. «Марсоход» приступил к подъему по длинной осыпи, которых в окрестностях вулкана было весьма много. Скорость упала до одного километра в час. Аппарат аккуратно анализировал характер склона и тщательно выбирал оптимальный маршрут, но все равно время от времени приходили несколько смазанные картинки, когда камера таки дергалась при преодолении очередного ухаба или крупного камня.
Все было нормально, но вот руководитель программы, сидевший за спиной оператора, вдруг стал нервно барабанить пальцами по столу. Оператор быстро пробежался по показаниям приборов и переглянулся с научниками, сидевшими справа. У тех, судя по их постным рожам, все тоже было в порядке. Но руководитель определенно чего-то ждал и от этого несколько нервничал.
Так как вся работа проходила в молчании, то эта нервная дробь, издаваемая пальцами шефа, была очень хорошо слышна в зале.
Оператор глянул на напряженное лицо начальника. Тот пристально смотрел на картинки, присылаемые «четвертым», и все более агрессивно барабанил пальцами. Наконец то, что шеф нервничает, дошло и до научников. Те тоже переглянулись, посмотрели на свои показатели и вопросительно уставились на него.
Шеф и глазом не повел. Все так же смотрел на бурую осыпь на экране и чего-то ждал.
Хлопнула дверь за его спиной. Кто-то вошел. Руководитель бросил взгляд через плечо и помахал вошедшему рукой. Вошедший так же молча прошел к столу руководителя и сел рядом.
Несколько минут он наблюдал, как «Марсоход-4» лезет на осыпь.
– Давно он так карабкается? – нарушил наконец молчание вошедший.
Оператор тут же узнал голос одного из генералов-космиков.
– Скоро вылезет на гребень, – кратко и с опережением ответил шеф.
Генерал шумно вздохнул и принялся так же, как и шеф, молча ждать завершения операции.
Наконец горизонт на экране качнулся и пополз вверх. На нескольких кадрах мелькнули дальние пейзажи и исчезли. Теперь телекамера смотрела вниз по склону, который оканчивался удивительно чистой в этих местах обширной базальтовой плитой, лишь слегка кое-где присыпанной красным песком и мелким щебнем. Когда-то, судя по застывшим волнам на ее поверхности, эта плита была широченной лавовой рекой.
Еще пять минут спустя телекамера показала, как «Марсоход» выкатился на эту плиту и, обогнув крупные валуны, лежащие у склона, выехал на ровное и чистое место.
– Сейчас переопределит координаты и сделает панораму, – прокомментировал руководитель.
– Шифрование включено? – негромко спросил генерал. В его голосе слышалось напряжение.
– Естественно, – спокойно ответил руководитель программы. – Видите, как медленно разворачиваются картинки? Без шифрования они сразу появляются.
– Это хорошо. Извини, что так… Сам нервничаю. Американцам, как понимаешь, этого знать нежелательно… что мы там ищем.
Наконец включилась автоматика, и телекамера начала совершать полный оборот слева направо.
Показалась уходящая куда-то вдаль застывшая базальтовая река, склон, по которому только что скатился «Марсоход», и, наконец, тот склон, что находился слева по ходу. Совершив полный оборот, камера вернулась в исходное положение, и на минуту аппарат снова застыл.
– Как всегда – самое интересное на последних кадрах, – хмыкнул генерал.
– А это что за?!. – не удержался от восклицания оператор, с изумлением разглядывая последний переданный кадр. Среди научников также наблюдался изрядный переполох.
– «Оракул» указывал эту точку… – выдал руководитель, полностью проигнорировав восклицание оператора.
– Сделайте инфракрасный снимок и просканируйте, – отдал распоряжение генерал.
– Уже сделано. Было заложено в программе с утра. Так что скоро придет результат.
Будто отвечая на его реплику, один за другим появились и обещанные снимки, и данные.
Несколько минут просто разглядывали полученное. Молча, жадно. Без комментариев.
– М-да… вот как! – генерал стиснул зубы, оторвавшись наконец от снимков.
– Значит, нашли… – руководитель программы откинулся на спинку кресла и вытер пот со лба.
– Нашли, – эхом повторил генерал.
Снова повисла тишина.
– Теперь для экспедиции все определено полностью. Все цели и задачи, – удовлетворенно заметил генерал.
– Сколько отсюда до плато? – спросил руководитель у оператора.
– По прямой восемь с четвертью километров, – ответил оператор, взглянув на фотокарту, выведенную на монитор.
– А местность там как? – поинтересовался генерал.
– Относительно ровная. За полдня добежит, – ответил оператор-водитель.
– Выводите на плато аппарат, – сказал генерал и поднялся из-за стола, – шифрование сигнала не снимать до конца. До вывода в «точку маяка».
Оператор вопросительно посмотрел на шефа. Тот кивнул.
Через сорок минут на далекой красной планете «Марсоход-4» ожил, скрежетнул всеми своими шестью конусообразными колесами по застывшей сотни миллионов лет назад лаве и покатил вперед. Зонтик антенны все так же цепко держал спутник связи на ареостационаре.
Теперь аппарат совершал просто выбег, лихо огибая крупные валуны и переползая через мелкие камни, разогнавшись почти до крейсерской своей скорости пять километров в час.
Блестя панелями солнечных батарей.
По красному песку и бурым камням.
Под почти черным небом.
Под двумя лунами.
В малом зале ЦУПа царила тишина, изредка прерываемая краткими, вполголоса, переговорами операторов. Этот зал специально был оборудован для управления четырьмя находившимися на Марсе «Марсоходами». Четыре больших экрана, висевших на стене, по количеству аппаратов, «бегавших» по поверхности Марса, напротив четырех же групп операторов, разделенных для какой-то надобности легкими ширмами (вероятно, для того чтобы вид на соседнем экране «не смущал» соседей), показывали пейзажи далекой красной планеты. Работа была рутинная. Задания, формируемые специальными группами ученых-планетологов, составлялись заранее и давались каждой группе, управлявшей конкретным «номером», загодя. Поэтому их присутствия в зале, как правило, не требовалось.
Вот и сейчас, получив задания, четыре «Марсохода», в полном соответствии с заложенной с утра программой, катили каждый в своем направлении, поставляя на Землю поток научной информации и бесчисленные рыжие пейзажи.
Где скалы, где песок, где вообще дно гигантского каньона.
И у четвертого номера пейзаж особым разнообразием не отличался.
«Марсоход-4» катил по подошве давно усопшего вулкана Олимп, так что камней и скал было чуть побольше, песка чуть поменьше. А так – то же самое, что и везде. Правда, оценить разницу мог только руководитель проекта, сидевший позади четвертого сектора, на возвышении. С его места можно было наблюдать поверх ширм.
Для оператора, управлявшего «Марсоходом», работа возникала в основном только тогда, когда было необходимо задать новую трассу или конечную точку перемещения. Все остальное умная машина делала сама – выбирала путь для преодоления препятствий, проводила текущие анализы грунта и атмосферы, и еще массу всякого всего, что было в нее заложено на Земле.
За те месяцы, что прошли с тех пор, как он выехал из спускаемого аппарата, «Марсоход-4» успел бодро откатать больше двух сотен километров по весьма пересеченной местности. Его средняя скорость перемещения в сутки была мала, хотя крейсерская скорость, заложенная конструкторами, составляла пять километров в час. То есть скорость пешехода. Вполне естественно, что по старой технологии телеуправления, которая была применена при создании и эксплуатации «Луноходов», о крейсерской скорости следовало бы забыть – запаздывание сигнала с Марса в настоящий момент составляло уже десятки минут. Это значило, что если управлять «по старинке», то, чтобы не угробить аппарат уже на первых десятках метров, его скорость должна быть не более десяти сантиметров в час.
Для того чтобы аппарат мог перемещаться со скоростью пять КИЛОМЕТРОВ в час, он должен быть автономным роботом. То есть аппаратом, самостоятельно выбирающим путь перемещения, способ преодоления препятствий и решения большинства проблем, которые могут возникнуть при движении по пескам и камням далекой красной планеты.
А советский «Марсоход» как раз и был автономным роботом. Поэтому главной заботой его водителя было не непосредственное управление, а перспективная прокладка примерного курса на день и слежение за тем, что делает его подопечный аппарат, решая текущие проблемы. Также на водителе лежала и куча других задач, уже не относящихся к прокладке маршрута, но сейчас он просто расслабленно наблюдал за тем, как на их большом экране последовательно разворачиваются кадры, переданные с главной телекамеры «четвертого».
На мониторе, стоявшем прямо перед ним, последовательно разворачивались отчеты о работе систем и анализаторов. Бóльшая часть работы на день уже была сделана, поэтому можно было и просто понаслаждаться картинами марсианского ландшафта. Хоть они и успели уже изрядно поднадоесть… но все-таки это были пейзажи иной планеты.
Пока на экране ничего особо примечательного не было. «Марсоход» приступил к подъему по длинной осыпи, которых в окрестностях вулкана было весьма много. Скорость упала до одного километра в час. Аппарат аккуратно анализировал характер склона и тщательно выбирал оптимальный маршрут, но все равно время от времени приходили несколько смазанные картинки, когда камера таки дергалась при преодолении очередного ухаба или крупного камня.
Все было нормально, но вот руководитель программы, сидевший за спиной оператора, вдруг стал нервно барабанить пальцами по столу. Оператор быстро пробежался по показаниям приборов и переглянулся с научниками, сидевшими справа. У тех, судя по их постным рожам, все тоже было в порядке. Но руководитель определенно чего-то ждал и от этого несколько нервничал.
Так как вся работа проходила в молчании, то эта нервная дробь, издаваемая пальцами шефа, была очень хорошо слышна в зале.
Оператор глянул на напряженное лицо начальника. Тот пристально смотрел на картинки, присылаемые «четвертым», и все более агрессивно барабанил пальцами. Наконец то, что шеф нервничает, дошло и до научников. Те тоже переглянулись, посмотрели на свои показатели и вопросительно уставились на него.
Шеф и глазом не повел. Все так же смотрел на бурую осыпь на экране и чего-то ждал.
Хлопнула дверь за его спиной. Кто-то вошел. Руководитель бросил взгляд через плечо и помахал вошедшему рукой. Вошедший так же молча прошел к столу руководителя и сел рядом.
Несколько минут он наблюдал, как «Марсоход-4» лезет на осыпь.
– Давно он так карабкается? – нарушил наконец молчание вошедший.
Оператор тут же узнал голос одного из генералов-космиков.
– Скоро вылезет на гребень, – кратко и с опережением ответил шеф.
Генерал шумно вздохнул и принялся так же, как и шеф, молча ждать завершения операции.
Наконец горизонт на экране качнулся и пополз вверх. На нескольких кадрах мелькнули дальние пейзажи и исчезли. Теперь телекамера смотрела вниз по склону, который оканчивался удивительно чистой в этих местах обширной базальтовой плитой, лишь слегка кое-где присыпанной красным песком и мелким щебнем. Когда-то, судя по застывшим волнам на ее поверхности, эта плита была широченной лавовой рекой.
Еще пять минут спустя телекамера показала, как «Марсоход» выкатился на эту плиту и, обогнув крупные валуны, лежащие у склона, выехал на ровное и чистое место.
– Сейчас переопределит координаты и сделает панораму, – прокомментировал руководитель.
– Шифрование включено? – негромко спросил генерал. В его голосе слышалось напряжение.
– Естественно, – спокойно ответил руководитель программы. – Видите, как медленно разворачиваются картинки? Без шифрования они сразу появляются.
– Это хорошо. Извини, что так… Сам нервничаю. Американцам, как понимаешь, этого знать нежелательно… что мы там ищем.
Наконец включилась автоматика, и телекамера начала совершать полный оборот слева направо.
Показалась уходящая куда-то вдаль застывшая базальтовая река, склон, по которому только что скатился «Марсоход», и, наконец, тот склон, что находился слева по ходу. Совершив полный оборот, камера вернулась в исходное положение, и на минуту аппарат снова застыл.
– Как всегда – самое интересное на последних кадрах, – хмыкнул генерал.
– А это что за?!. – не удержался от восклицания оператор, с изумлением разглядывая последний переданный кадр. Среди научников также наблюдался изрядный переполох.
– «Оракул» указывал эту точку… – выдал руководитель, полностью проигнорировав восклицание оператора.
– Сделайте инфракрасный снимок и просканируйте, – отдал распоряжение генерал.
– Уже сделано. Было заложено в программе с утра. Так что скоро придет результат.
Будто отвечая на его реплику, один за другим появились и обещанные снимки, и данные.
Несколько минут просто разглядывали полученное. Молча, жадно. Без комментариев.
– М-да… вот как! – генерал стиснул зубы, оторвавшись наконец от снимков.
– Значит, нашли… – руководитель программы откинулся на спинку кресла и вытер пот со лба.
– Нашли, – эхом повторил генерал.
Снова повисла тишина.
– Теперь для экспедиции все определено полностью. Все цели и задачи, – удовлетворенно заметил генерал.
– Сколько отсюда до плато? – спросил руководитель у оператора.
– По прямой восемь с четвертью километров, – ответил оператор, взглянув на фотокарту, выведенную на монитор.
– А местность там как? – поинтересовался генерал.
– Относительно ровная. За полдня добежит, – ответил оператор-водитель.
– Выводите на плато аппарат, – сказал генерал и поднялся из-за стола, – шифрование сигнала не снимать до конца. До вывода в «точку маяка».
Оператор вопросительно посмотрел на шефа. Тот кивнул.
Через сорок минут на далекой красной планете «Марсоход-4» ожил, скрежетнул всеми своими шестью конусообразными колесами по застывшей сотни миллионов лет назад лаве и покатил вперед. Зонтик антенны все так же цепко держал спутник связи на ареостационаре.
Теперь аппарат совершал просто выбег, лихо огибая крупные валуны и переползая через мелкие камни, разогнавшись почти до крейсерской своей скорости пять километров в час.
Блестя панелями солнечных батарей.
По красному песку и бурым камням.
Под почти черным небом.
Под двумя лунами.
Часть I
Земля, январь 1996
Попытка к бегству
С лыжами и туго набитым рюкзаком Владимир стоял посреди совершенно безлюдной предстанционной площади.
Пушистый снег тихо падал с серого неба.
Ветра нет. Тишина.
Даже обычные звуки села, расположенного неподалеку от станции, тихо и незаметно тонули в этом пушистом белом мареве, беззвучно и неотвратимо спускавшемся на землю. Лишь изредка сквозь пелену прорывался лай дворняг, честно отрабатывавших хозяевам свое пропитание.
Скоро и лес, стеной стоявший в полукилометре от станции, так же тихо и незаметно растаял в белизне, оставив железнодорожную станцию, казалось бы, один на один со Вселенной. Только заваленные снегом ели вдоль тротуара и станция. Далее только снежная пыль, сыпавшаяся с небес.
Владимир глубоко вдохнул острый морозный воздух, пробуя его на вкус.
Пахло снегом и елью.
«Правильно говорят поэты и писатели, – подумал Владимир, – что этот воздух можно пить как вино. Ни с чем не сравнимое ощущение. В этом воздухе и снег, и станция, и село, и лес, и весь мир, утопающий в снежном пуху. И непонятно, что это – игра воображения или действительно до предела обострившиеся чувства, попавшие в среду родной природы, выдают то, что некогда было привычно доступным нашим предкам.
Люди, утонувшие в нашей технотронной цивилизации, часто с превеликим удивлением обнаруживают эту грань мира, доселе надежно упрятанную за искусственным интерьером городов, за их запахами, звуками, постоянным «белым шумом».
Владимир резко выдохнул. Облачко пара, пронизываемое снежинками, поплыло, быстро тая в воздухе, по направлению к станции.
Видно было, что тротуар и площадь перед станцией постоянно расчищали и мели от снега. Его слой под башмаками был совсем тонюсеньким.
Шаг – хруст свежего снега под ногой.
Тихий, едва различимый шелест снега, оседавшего на окружающие предметы, на куртку. Тоже своеобразная музыка для уха, стосковавшегося по самому обычному за время долгого сидения посреди бескрайней ржавой пустыни.
Владимир подошел к лестнице, ведущей к парадному входу железнодорожной станции. Скептически осмотрев каждую ступеньку до самого верха, он взялся за железные перила и, аккуратно ступая, степенно преодолел подъем.
«Уже год как здесь, а все равно не могу отделаться от этого «давящего» ощущения, – подумал Владимир. – Да, тяжела длань матушки Земли! Там мог спокойно с места прыгнуть выше головы, а здесь даже через две ступеньки перепрыгнуть с тем, что за плечами, – проблема».
Сквозь двойное стекло дверей станции было видно, что зал пуст.
«Наверное, еще никто не прибыл», – подумал Владимир, переминаясь у порога.
Отряхнув с себя снег, он шагнул в дверь. Зашел в угол и свалил всю свою ношу на пол.
Когда он обернулся, то увидел за спиной среднего роста, с грубоватыми чертами лица человека в лыжном костюме, с накинутым на плечи пуховиком. Человек улыбался.
– Ну, ты прям секунда в секунду! Привет, Володя!
– Привет, Миша!
Они крепко пожали друг другу руки и обнялись.
– А где твои вещи?
– Там, – Михаил махнул на противоположный угол зала, где за шкафами камер хранения в аналогичном углу лежал рюкзак и стояли лыжи.
От парадного входа это место видно не было, к тому же Михаил по привычке явно лежал все это время, как на диване, на своем рюкзаке. Это также скрыло его за рядом кресел для ожидающих.
– А группа вот-вот должна подъехать, – добавил Михаил, упреждая следующий вопрос, – электричка по расписанию сюда в семь ноль пять прибывает.
Владимир бросил взгляд на настенные часы. Те показывали 7.02.
– Сбежал? – помолчав немного, спросил Михаил.
– Да. Достали… Для нашей группы – я не я, а просто Володя. Так, похож несколько на «того самого».
Михаил хмыкнул.
– Ну, ты бороду отпусти, и вообще мало кто тебя узнает.
– Я того же мнения. Потому и бриться перестал. Вон, видишь, какой «кактус»?
Михаил скептически осмотрел подбородок друга.
– Милиция не цеплялась?
– Цеплялась. Объяснил ситуацию, так они прям сюда и довезли.
– А! Вот я и обратил внимание, что звук транспорта не автобусный был. А после похода так вообще у тебя борода нормальная будет. Уже мало кто опознать сможет, – добавил он, чуть помолчав. – Во! Мои прибывают! – Михаил обернулся на звук подъезжающей электрички.
Владимир тоже посмотрел туда. Станция, видно, была не самая важная, так как из электрички вышло совсем немного народу, тут же заспешившего по своим делам. Только из вагона, остановившегося прямо напротив входа в здание станции, вышла более-менее представительная группа. И то туристы.
Из вагона первой десантировалась девица в темно-синем пуховике и с огромными круглыми темными очками на носу. Отбежав от вагона, она обернулась, вздернула кулак к небу и прокричала какой-то лозунг. Выгружавшаяся группа ответила одобрительным смехом.
– Вот! Видишь ту козу в синей пуховке? Это наша главная «доставала». С ней поосторожней – весьма остра на язык.
– Сейчас познакомлюсь, – улыбнулся Владимир.
– А так вся группа слаженная, схоженная. Один балбес есть, и то уже так… не смертельно.
Меж тем группа ввалилась в зал ожидания, шумно приветствуя Михаила.
Тут же все лыжи и рюкзаки были поставлены аккуратным рядком вдоль стены у рюкзака руководителя.
– А тут очень жарко! – заметил кто-то, и все стали расстегивать пуховики и стягивать шапочки.
«Доставала» в темно-синей куртке оказалась обладательницей золотистого цвета шевелюры, собранной в два хвоста. Свои огромные очки она тоже убрала вслед за шапочкой и теперь взирала на окружающее пронзительно зелеными глазами. Лицо без единого следа макияжа также в целом производило приятное впечатление.
«Пока что ничего «опасного» в ней не вижу», – подумал Владимир.
– Так, народы! – Михаил поднял руку, привлекая внимание группы к себе. – Представляю вам еще одного участника нашего уж-жасного мероприятия. Володя. Мой друг.
– Просто Володя, – подчеркнул Владимир.
– А вы не… – попытался кто-то спросить, явно узнавая, но его оборвал руководитель:
– Нет, не он! Знаю, знаю! – замахал он руками. – Очень похож, многие ошибаются. Да откуда взяться таким, как ОН, в такой глуши, да еще в такой хулюганской компашке, как наша?!
Группа бодро хохотнула, приняв в целом последний «аргумент» Михаила.
– Давай лучше я вас всех представлю, – начал было руководитель, но был прерван «инициативой снизу».
Из группы сделала шаг вперед обладательница темно-синей куртки.
– Донцова Юлия Игоревна! – почти по-военному отрекомендовалась девица, стоя по стойке «смирно» и ослепительно улыбаясь.
– Мой замрук и медик по совместительству, – по-деловому отрекомендовал ее Михаил.
– И социопсихолог по профессии, – вставил Владимир.
– А вы что-то имеете против? – тут же вызывающе улыбнулась Юля.
– Угу! Я их ем на завтрак! – хищно улыбаясь, ответил Владимир.
– Ой! – шутливо испугалась Юля и сделала шаг назад. – Уверяю, я вообще несъедобная и… и кусаться умею! Вот!
– И зубы ядовитые… И язык у нее раздвоенный! – добавил кто-то из-за ее спины трагическим шепотом. Группа при этом разразилась смехом.
– Коля! Могу укусить тебя прямо сейчас!
– Не надо! Я хороший!
– Коля Гриневич. Ремонт, связь и новости, – пресек дружескую перепалку Михаил, указывая на стоявшего за спиной Юли человека в красном пуховике. – Тот выступил вперед и церемонно поклонился, подавая руку.
– Угу! Программист, – обронил Владимир, с улыбкой пожимая ее.
– Ха! А вы как узнали, если не секрет? – удивился Николай.
– Только программист будет таскать с собой на шее в поход переносной накопитель.
– Оп! – Николай схватился за висящий, как кулон на шее, цилиндрик накопителя.
– Ой! – послышалось сконфуженное восклицание Юли, которая также схватилась за свой кулон со знаком «ψ». Она явно тоже, как и Николай, напрочь забыла о висящем на шее знаке принадлежности к профессии.
– «Сотка», если не ошибаюсь?
– Да, сто терабайт. У меня там «Большая библиотека».
– Этот маньяк ее всегда с собой таскает, – добродушно пояснил стоявший рядом с Николаем обладатель коричневого пуховика.
– Вадим Дьяченко. Кино, фото и вообще летопись похода, – пояснил его обязанности Михаил.
– Очень приятно! – сказал Вадик, пожимая руку Владимиру. Рукопожатие Вадима было каким-то мягким и будничным. Оно, как отметил про себя Владимир, было прямой противоположностью жесткому и сильному рукопожатию программиста Коли.
– Эльмира Кулида, – представил Михаил обладательницу желтого пуховика и иссиня-черной шевелюры.
– Очень приятно. Эля, – сказала та, мягко подавая руку. Карие, слегка раскосые глаза в сочетании с восточными чертами лица выдавали в ней уроженку юга.
– Наш завхоз, – сказал Михаил.
– О! Люблю вкусно поесть! Очень рад! – решил подыграть общей веселой атмосфере Владимир. – Что будет на обед?
– Увидите, когда будете готовить… с Леной! – Эльмира повернулась и кивнула на стоявшую несколько поодаль застенчивую девчушку в сине-зеленом пуховике.
«Однако как мне быстро «испытание на вшивость» определили!» – отметил про себя Владимир не без удовольствия.
– Леночка Гареева, мастер-повар, очень вкусно умеет готовить.
– Командир! А где Чернов? – спросила Эльмира.
– Да, нам очень будет не хватать его вечно озабоченной физиономии, – тут же встряла Юля.
– Не волнуйтесь! Завтра к вечеру он нас догонит. Возможно, прямо на бивак выйдет, если в пути перехватить не успеет. Он идет с Полигона.
– А не заблудится? Снега уже сегодня прилично навалит. А завтра еще больше по прогнозу обещают.
– Не боись, Элька! – сказал Николай. – У него погоняла последней модели. На мою планшетку миллиметр в миллиметр выйдет.
– Так ты и машину к погоняле[1] взял?! – поразилась Эля.
– А то ж! На фига я тогда с собой свой гигай[2] таскаю?
– Я ж говорил, маньяк! – тихонько хмыкнул Вадик.
– Ладно, народы! Окончательно перезнакомимся на биваке вечером. Там у нас будет много времени чаи погонять и байки потравить. А пока подготовьтесь к выходу. «Пухá» пакуем – погода не холодная.
Участники похода не спеша побрели каждый к своему рюкзаку.
– Чернов – наш восьмой участник, – пояснил Владимиру Михаил, – он живет при Полигоне и там же работает. Разрабатывает какое-то оборудование. Что за Полигон и что за оборудование, не спрашивай – Чернов не ответит.
– Понятно. Меньше знаешь, крепче спишь.
– Типа того.
– А это не тот ли Чернов, что с нами в поход ходил? Такой парниша небольшого роста…
– Это когда?
– Ну, он тогда на биваке шел с бревном да в яму провалился и на этом бревне повис.
– А, ну да, точно! Я и забыл, что ты именно в тот поход с нами ходил. Да, тот самый. Он давно уже свой универ закончил и теперь еще более озабоченный стал, – рассмеялся Михаил. – Ну, ты его завтра увидишь.
– Да, приятно старых друзей увидеть, а то все где-то не там, где они, болтаюсь… Как-то даже и себе принадлежать перестал. – Владимир мрачно посмотрел на Михаила.
– Сочувствую. Меня бы это тоже достало, – ответил Михаил. – Ты правильно сделал, что сбежал, – добавил он вполголоса и, хлопнув друга по плечу, пошел паковать свой пуховик в рюкзак.
Пушистый снег тихо падал с серого неба.
Ветра нет. Тишина.
Даже обычные звуки села, расположенного неподалеку от станции, тихо и незаметно тонули в этом пушистом белом мареве, беззвучно и неотвратимо спускавшемся на землю. Лишь изредка сквозь пелену прорывался лай дворняг, честно отрабатывавших хозяевам свое пропитание.
Скоро и лес, стеной стоявший в полукилометре от станции, так же тихо и незаметно растаял в белизне, оставив железнодорожную станцию, казалось бы, один на один со Вселенной. Только заваленные снегом ели вдоль тротуара и станция. Далее только снежная пыль, сыпавшаяся с небес.
Владимир глубоко вдохнул острый морозный воздух, пробуя его на вкус.
Пахло снегом и елью.
«Правильно говорят поэты и писатели, – подумал Владимир, – что этот воздух можно пить как вино. Ни с чем не сравнимое ощущение. В этом воздухе и снег, и станция, и село, и лес, и весь мир, утопающий в снежном пуху. И непонятно, что это – игра воображения или действительно до предела обострившиеся чувства, попавшие в среду родной природы, выдают то, что некогда было привычно доступным нашим предкам.
Люди, утонувшие в нашей технотронной цивилизации, часто с превеликим удивлением обнаруживают эту грань мира, доселе надежно упрятанную за искусственным интерьером городов, за их запахами, звуками, постоянным «белым шумом».
Владимир резко выдохнул. Облачко пара, пронизываемое снежинками, поплыло, быстро тая в воздухе, по направлению к станции.
Видно было, что тротуар и площадь перед станцией постоянно расчищали и мели от снега. Его слой под башмаками был совсем тонюсеньким.
Шаг – хруст свежего снега под ногой.
Тихий, едва различимый шелест снега, оседавшего на окружающие предметы, на куртку. Тоже своеобразная музыка для уха, стосковавшегося по самому обычному за время долгого сидения посреди бескрайней ржавой пустыни.
Владимир подошел к лестнице, ведущей к парадному входу железнодорожной станции. Скептически осмотрев каждую ступеньку до самого верха, он взялся за железные перила и, аккуратно ступая, степенно преодолел подъем.
«Уже год как здесь, а все равно не могу отделаться от этого «давящего» ощущения, – подумал Владимир. – Да, тяжела длань матушки Земли! Там мог спокойно с места прыгнуть выше головы, а здесь даже через две ступеньки перепрыгнуть с тем, что за плечами, – проблема».
Сквозь двойное стекло дверей станции было видно, что зал пуст.
«Наверное, еще никто не прибыл», – подумал Владимир, переминаясь у порога.
Отряхнув с себя снег, он шагнул в дверь. Зашел в угол и свалил всю свою ношу на пол.
Когда он обернулся, то увидел за спиной среднего роста, с грубоватыми чертами лица человека в лыжном костюме, с накинутым на плечи пуховиком. Человек улыбался.
– Ну, ты прям секунда в секунду! Привет, Володя!
– Привет, Миша!
Они крепко пожали друг другу руки и обнялись.
– А где твои вещи?
– Там, – Михаил махнул на противоположный угол зала, где за шкафами камер хранения в аналогичном углу лежал рюкзак и стояли лыжи.
От парадного входа это место видно не было, к тому же Михаил по привычке явно лежал все это время, как на диване, на своем рюкзаке. Это также скрыло его за рядом кресел для ожидающих.
– А группа вот-вот должна подъехать, – добавил Михаил, упреждая следующий вопрос, – электричка по расписанию сюда в семь ноль пять прибывает.
Владимир бросил взгляд на настенные часы. Те показывали 7.02.
– Сбежал? – помолчав немного, спросил Михаил.
– Да. Достали… Для нашей группы – я не я, а просто Володя. Так, похож несколько на «того самого».
Михаил хмыкнул.
– Ну, ты бороду отпусти, и вообще мало кто тебя узнает.
– Я того же мнения. Потому и бриться перестал. Вон, видишь, какой «кактус»?
Михаил скептически осмотрел подбородок друга.
– Милиция не цеплялась?
– Цеплялась. Объяснил ситуацию, так они прям сюда и довезли.
– А! Вот я и обратил внимание, что звук транспорта не автобусный был. А после похода так вообще у тебя борода нормальная будет. Уже мало кто опознать сможет, – добавил он, чуть помолчав. – Во! Мои прибывают! – Михаил обернулся на звук подъезжающей электрички.
Владимир тоже посмотрел туда. Станция, видно, была не самая важная, так как из электрички вышло совсем немного народу, тут же заспешившего по своим делам. Только из вагона, остановившегося прямо напротив входа в здание станции, вышла более-менее представительная группа. И то туристы.
Из вагона первой десантировалась девица в темно-синем пуховике и с огромными круглыми темными очками на носу. Отбежав от вагона, она обернулась, вздернула кулак к небу и прокричала какой-то лозунг. Выгружавшаяся группа ответила одобрительным смехом.
– Вот! Видишь ту козу в синей пуховке? Это наша главная «доставала». С ней поосторожней – весьма остра на язык.
– Сейчас познакомлюсь, – улыбнулся Владимир.
– А так вся группа слаженная, схоженная. Один балбес есть, и то уже так… не смертельно.
Меж тем группа ввалилась в зал ожидания, шумно приветствуя Михаила.
Тут же все лыжи и рюкзаки были поставлены аккуратным рядком вдоль стены у рюкзака руководителя.
– А тут очень жарко! – заметил кто-то, и все стали расстегивать пуховики и стягивать шапочки.
«Доставала» в темно-синей куртке оказалась обладательницей золотистого цвета шевелюры, собранной в два хвоста. Свои огромные очки она тоже убрала вслед за шапочкой и теперь взирала на окружающее пронзительно зелеными глазами. Лицо без единого следа макияжа также в целом производило приятное впечатление.
«Пока что ничего «опасного» в ней не вижу», – подумал Владимир.
– Так, народы! – Михаил поднял руку, привлекая внимание группы к себе. – Представляю вам еще одного участника нашего уж-жасного мероприятия. Володя. Мой друг.
– Просто Володя, – подчеркнул Владимир.
– А вы не… – попытался кто-то спросить, явно узнавая, но его оборвал руководитель:
– Нет, не он! Знаю, знаю! – замахал он руками. – Очень похож, многие ошибаются. Да откуда взяться таким, как ОН, в такой глуши, да еще в такой хулюганской компашке, как наша?!
Группа бодро хохотнула, приняв в целом последний «аргумент» Михаила.
– Давай лучше я вас всех представлю, – начал было руководитель, но был прерван «инициативой снизу».
Из группы сделала шаг вперед обладательница темно-синей куртки.
– Донцова Юлия Игоревна! – почти по-военному отрекомендовалась девица, стоя по стойке «смирно» и ослепительно улыбаясь.
– Мой замрук и медик по совместительству, – по-деловому отрекомендовал ее Михаил.
– И социопсихолог по профессии, – вставил Владимир.
– А вы что-то имеете против? – тут же вызывающе улыбнулась Юля.
– Угу! Я их ем на завтрак! – хищно улыбаясь, ответил Владимир.
– Ой! – шутливо испугалась Юля и сделала шаг назад. – Уверяю, я вообще несъедобная и… и кусаться умею! Вот!
– И зубы ядовитые… И язык у нее раздвоенный! – добавил кто-то из-за ее спины трагическим шепотом. Группа при этом разразилась смехом.
– Коля! Могу укусить тебя прямо сейчас!
– Не надо! Я хороший!
– Коля Гриневич. Ремонт, связь и новости, – пресек дружескую перепалку Михаил, указывая на стоявшего за спиной Юли человека в красном пуховике. – Тот выступил вперед и церемонно поклонился, подавая руку.
– Угу! Программист, – обронил Владимир, с улыбкой пожимая ее.
– Ха! А вы как узнали, если не секрет? – удивился Николай.
– Только программист будет таскать с собой на шее в поход переносной накопитель.
– Оп! – Николай схватился за висящий, как кулон на шее, цилиндрик накопителя.
– Ой! – послышалось сконфуженное восклицание Юли, которая также схватилась за свой кулон со знаком «ψ». Она явно тоже, как и Николай, напрочь забыла о висящем на шее знаке принадлежности к профессии.
– «Сотка», если не ошибаюсь?
– Да, сто терабайт. У меня там «Большая библиотека».
– Этот маньяк ее всегда с собой таскает, – добродушно пояснил стоявший рядом с Николаем обладатель коричневого пуховика.
– Вадим Дьяченко. Кино, фото и вообще летопись похода, – пояснил его обязанности Михаил.
– Очень приятно! – сказал Вадик, пожимая руку Владимиру. Рукопожатие Вадима было каким-то мягким и будничным. Оно, как отметил про себя Владимир, было прямой противоположностью жесткому и сильному рукопожатию программиста Коли.
– Эльмира Кулида, – представил Михаил обладательницу желтого пуховика и иссиня-черной шевелюры.
– Очень приятно. Эля, – сказала та, мягко подавая руку. Карие, слегка раскосые глаза в сочетании с восточными чертами лица выдавали в ней уроженку юга.
– Наш завхоз, – сказал Михаил.
– О! Люблю вкусно поесть! Очень рад! – решил подыграть общей веселой атмосфере Владимир. – Что будет на обед?
– Увидите, когда будете готовить… с Леной! – Эльмира повернулась и кивнула на стоявшую несколько поодаль застенчивую девчушку в сине-зеленом пуховике.
«Однако как мне быстро «испытание на вшивость» определили!» – отметил про себя Владимир не без удовольствия.
– Леночка Гареева, мастер-повар, очень вкусно умеет готовить.
– Командир! А где Чернов? – спросила Эльмира.
– Да, нам очень будет не хватать его вечно озабоченной физиономии, – тут же встряла Юля.
– Не волнуйтесь! Завтра к вечеру он нас догонит. Возможно, прямо на бивак выйдет, если в пути перехватить не успеет. Он идет с Полигона.
– А не заблудится? Снега уже сегодня прилично навалит. А завтра еще больше по прогнозу обещают.
– Не боись, Элька! – сказал Николай. – У него погоняла последней модели. На мою планшетку миллиметр в миллиметр выйдет.
– Так ты и машину к погоняле[1] взял?! – поразилась Эля.
– А то ж! На фига я тогда с собой свой гигай[2] таскаю?
– Я ж говорил, маньяк! – тихонько хмыкнул Вадик.
– Ладно, народы! Окончательно перезнакомимся на биваке вечером. Там у нас будет много времени чаи погонять и байки потравить. А пока подготовьтесь к выходу. «Пухá» пакуем – погода не холодная.
Участники похода не спеша побрели каждый к своему рюкзаку.
– Чернов – наш восьмой участник, – пояснил Владимиру Михаил, – он живет при Полигоне и там же работает. Разрабатывает какое-то оборудование. Что за Полигон и что за оборудование, не спрашивай – Чернов не ответит.
– Понятно. Меньше знаешь, крепче спишь.
– Типа того.
– А это не тот ли Чернов, что с нами в поход ходил? Такой парниша небольшого роста…
– Это когда?
– Ну, он тогда на биваке шел с бревном да в яму провалился и на этом бревне повис.
– А, ну да, точно! Я и забыл, что ты именно в тот поход с нами ходил. Да, тот самый. Он давно уже свой универ закончил и теперь еще более озабоченный стал, – рассмеялся Михаил. – Ну, ты его завтра увидишь.
– Да, приятно старых друзей увидеть, а то все где-то не там, где они, болтаюсь… Как-то даже и себе принадлежать перестал. – Владимир мрачно посмотрел на Михаила.
– Сочувствую. Меня бы это тоже достало, – ответил Михаил. – Ты правильно сделал, что сбежал, – добавил он вполголоса и, хлопнув друга по плечу, пошел паковать свой пуховик в рюкзак.
Авария
Группа
– Хороший пятачок, – сказал Михаил, обозревая заваленную снегом поляну.
– Здесь падаем, командир? – подал голос запыхавшийся Вадик, тяжело опираясь на лыжные палки.
– Здеся, здеся! – вместо Михаила ответил Гриневич. – Я тут рядом классную сушину видел. Чур, я валить буду!
– Не пыли, Гриня! Эту сушину без тебя завалим, – при этих словах руководителя Николай заметно сник и скис, – твоя забота сейчас Юрика на нас вывести. А становимся мы здесь… – Михаил ткнул палкой в снег и еще раз огляделся. – Не, вон там!
Михаил выдернул лыжную палку из снега, показал ею направление на приглянувшееся местечко и бодро зашагал туда.
– И вид тут красивый! – заметила Юля, успев пройти по снегу на середину полянки.
Поляна находилась на вершине небольшого холма, откуда в прогалине между соснами открывался весьма впечатляющий вид на юг.
– Командир! А что там за поле, огороженное бетонной стеной? Полигон, что ли? – спросила Юля.
– Он самый! – слегка замешкавшись, ответил Михаил, сбросив в снег рюкзак. – Ну у тебя и зрение! Это же километров тридцать пять отсюда будет…
– Так воздух чистый в том направлении. У-у, здоровенный какой! А что там такое испытывают?
– А это ты у Юры спроси, он там работает… Вот и узнаешь, если ответит, – хохотнул Михаил.
Юля, казалось, не услышала его, продолжая смотреть вдаль, на Полигон.
– Опять снег пошел. Вид испортил, – вздохнула она и развернулась в сторону будущего бивака.
Там уже сбросившие рюкзаки и лыжи участники похода разгребали снег и трамбовали место под палатку. Делали это слаженно и привычно, поэтому уже вскоре на окраине поляны красовалась палатка, и туристы приступили к дальнейшему обустройству бивака.
Тем временем Коля, вытащив из рюкзака погонялу, крутился по снегу, выискивая место, где «прислониться», не мешать товарищам. Наконец, отойдя на несколько метров в сторону, он смахнул снег со старого трухлявого пня и уселся на него.
Поклацав кнопками погонялы и сверившись с ее показаниями, он взялся за мобилу.
– Юра? Юра! Привет! Мы только что приземлились, где ты там? Я не вижу твоей отметки.
– А я погонялу еще не включил. Привет! – раздался голос из динамика мобилы.
– Ну, ты герой! Давай включай, а то начальник беспокоится.
– Не волнуйтесь, у меня все в порядке. Вот тебе мой сигнал.
Через секунду на экране Колиной погонялы зажглась отметка.
– Ого! А че так далеко?!
– Да наши умники из пятой группы решили эксперимент ночью проводить. Чтобы электросети района не перегружать. Пришлось с выходом задержаться, пока им все настроил.
– Ну, это святое, понимаю…
– Ага! Вот вы где, – Юрий, видно, пригляделся к карте на экране погонялы и определил местонахождение группы. – Знаю я вашу поляну. Бывал я там недавно. Там, кстати, сушина на краю стоит очень хорошая.
– Уже валим! За два часа добежать успеешь? А то стемнеет скоро.
– Постараюсь. Все, конец связи. Побежал.
– Ждем! – Николай выключил мобилу.
Еще раз сверившись с показаниями погонялы, он развернулся к лагерю и крикнул:
– Командир! Юра будет часа через два. Опоздал с выходом – работа задержала.
Михаил, только что натянувший тент возле предполагаемого места костра, посмотрел на затянутое тяжелыми облаками небо.
– Плоховато… Погода может в любой момент испортиться… Он там, случаем, не напрямки ломанулся?
– Не, не дурак. По лесной дороге выгребает. Скоро на наши следы выйдет. – Коля еще раз посмотрел на экран погонялы и добавил: – Если их там свежим снежком не завалило.
– Здесь падаем, командир? – подал голос запыхавшийся Вадик, тяжело опираясь на лыжные палки.
– Здеся, здеся! – вместо Михаила ответил Гриневич. – Я тут рядом классную сушину видел. Чур, я валить буду!
– Не пыли, Гриня! Эту сушину без тебя завалим, – при этих словах руководителя Николай заметно сник и скис, – твоя забота сейчас Юрика на нас вывести. А становимся мы здесь… – Михаил ткнул палкой в снег и еще раз огляделся. – Не, вон там!
Михаил выдернул лыжную палку из снега, показал ею направление на приглянувшееся местечко и бодро зашагал туда.
– И вид тут красивый! – заметила Юля, успев пройти по снегу на середину полянки.
Поляна находилась на вершине небольшого холма, откуда в прогалине между соснами открывался весьма впечатляющий вид на юг.
– Командир! А что там за поле, огороженное бетонной стеной? Полигон, что ли? – спросила Юля.
– Он самый! – слегка замешкавшись, ответил Михаил, сбросив в снег рюкзак. – Ну у тебя и зрение! Это же километров тридцать пять отсюда будет…
– Так воздух чистый в том направлении. У-у, здоровенный какой! А что там такое испытывают?
– А это ты у Юры спроси, он там работает… Вот и узнаешь, если ответит, – хохотнул Михаил.
Юля, казалось, не услышала его, продолжая смотреть вдаль, на Полигон.
– Опять снег пошел. Вид испортил, – вздохнула она и развернулась в сторону будущего бивака.
Там уже сбросившие рюкзаки и лыжи участники похода разгребали снег и трамбовали место под палатку. Делали это слаженно и привычно, поэтому уже вскоре на окраине поляны красовалась палатка, и туристы приступили к дальнейшему обустройству бивака.
Тем временем Коля, вытащив из рюкзака погонялу, крутился по снегу, выискивая место, где «прислониться», не мешать товарищам. Наконец, отойдя на несколько метров в сторону, он смахнул снег со старого трухлявого пня и уселся на него.
Поклацав кнопками погонялы и сверившись с ее показаниями, он взялся за мобилу.
– Юра? Юра! Привет! Мы только что приземлились, где ты там? Я не вижу твоей отметки.
– А я погонялу еще не включил. Привет! – раздался голос из динамика мобилы.
– Ну, ты герой! Давай включай, а то начальник беспокоится.
– Не волнуйтесь, у меня все в порядке. Вот тебе мой сигнал.
Через секунду на экране Колиной погонялы зажглась отметка.
– Ого! А че так далеко?!
– Да наши умники из пятой группы решили эксперимент ночью проводить. Чтобы электросети района не перегружать. Пришлось с выходом задержаться, пока им все настроил.
– Ну, это святое, понимаю…
– Ага! Вот вы где, – Юрий, видно, пригляделся к карте на экране погонялы и определил местонахождение группы. – Знаю я вашу поляну. Бывал я там недавно. Там, кстати, сушина на краю стоит очень хорошая.
– Уже валим! За два часа добежать успеешь? А то стемнеет скоро.
– Постараюсь. Все, конец связи. Побежал.
– Ждем! – Николай выключил мобилу.
Еще раз сверившись с показаниями погонялы, он развернулся к лагерю и крикнул:
– Командир! Юра будет часа через два. Опоздал с выходом – работа задержала.
Михаил, только что натянувший тент возле предполагаемого места костра, посмотрел на затянутое тяжелыми облаками небо.
– Плоховато… Погода может в любой момент испортиться… Он там, случаем, не напрямки ломанулся?
– Не, не дурак. По лесной дороге выгребает. Скоро на наши следы выйдет. – Коля еще раз посмотрел на экран погонялы и добавил: – Если их там свежим снежком не завалило.
Полигон
Руководитель пятой группы подошел к кофейнику и налил полную чашку.
В голове слегка звенело от недосыпу, и в глазах ощущалось слабое, но жжение. Говорят, что в таких случаях пить кофе вредно… Ага… но иногда просто надо. Досадно, когда на самой последней серии весьма перспективного направления случается срыв. Да еще такой, что выбивает из графика всех. И тебя, и соседей.
Они ждут результата от последнего эксперимента. Им нужно это дозарезу. Последние параметры забивать в свои выкладки, а тут такой облом – мелкая авария… и все результаты коту под хвост. Пришлось повторять. Причем в выходные.
Отсыпаться придется уже завтра, когда на Полигоне хозяином будет шестая группа. А сейчас – повтор злосчастного эксперимента.
В голове слегка звенело от недосыпу, и в глазах ощущалось слабое, но жжение. Говорят, что в таких случаях пить кофе вредно… Ага… но иногда просто надо. Досадно, когда на самой последней серии весьма перспективного направления случается срыв. Да еще такой, что выбивает из графика всех. И тебя, и соседей.
Они ждут результата от последнего эксперимента. Им нужно это дозарезу. Последние параметры забивать в свои выкладки, а тут такой облом – мелкая авария… и все результаты коту под хвост. Пришлось повторять. Причем в выходные.
Отсыпаться придется уже завтра, когда на Полигоне хозяином будет шестая группа. А сейчас – повтор злосчастного эксперимента.