Страница:
Судоплатову я не доверял и не доверяю. Его мы еще не раскрыли до конца. Судоплатова держала рука Слуцкого. Судоплатов держал себя высокомерно. Он считал себя выше всех – героем, а остальных пешками, толпой, массой. Все эти качества Судоплатова воспитывала та банда врагов, которая долгое время орудовала в отделе.
Судоплатов неискренен в своем заявлении, что у него-де с Соболь были только безобидные дружеские отношения, он также нагло врет о своих взаимоотношениях с Быстролетовым, с которым работал вместе, а пытался уверить партком, что он его совсем не знал, и, наконец, все сводит к тому, что он, видите ли, забыл это. Судоплатов скрывал имеющийся у него компрометирующий Быстролетова материал, он не ставил вопрос об аресте Быстролетова. Судоплатов не был искренен и на парткоме при разборе о приеме в партию его жены Кагановой и не поставил в известность партком, что друзья Кагановой – Соболь и Коган арестованы.
Судоплатов также врет, что не знал о троцкистском прошлом Горожанина и о том, что он подписал «платформу 83», и пытается уверить, что-де это знала его жена Каганова и он, не зная этого, выступил с защитой Горожанина. Я не верю этому. Судоплатов знал о троцкистском прошлом Горожанина, и выступление его на собрании было заранее продуманным. Судоплатов не был на высоте своего положения, как партиец и как чекист. Он использовал свое служебное положение, получал вещи из-за границы, используя методы врага Ягоды и других, и, по существу, занимался контрабандой. И наконец, возьмите его отношение с врагом Шпигельглазом и заявление последнего Судоплатову о том, что он (Шпигельглаз) является шпионом и чтобы ему помогли разыскать обличающий его материал. Судоплатов, зная это заявление Шпигельглаза, не поставил об этом в известность партком, сославшись на то, что материал на Шпигельглаза находится у товарища Берии. Это поведение Судоплатова было прямой помощью врагу.
И не зря враг народа Каминский, характеризуя взаимоотношения Судоплатова с Пассовым и Шпигельглазом, назвал его «удобным человеком».
Все это ставит Судоплатова вне рядов партии, он не оправдал доверие члена партии и должен нести ответственность. Судоплатова нужно исключить из партии»[213].
Затем слово взял Максим Борисович Прудников (с 1939 года по 1941 год – заместитель начальника внешней разведки, погиб в 1941 году на фронте под Москвой[214]. – Прим. авт.) и заявил:
«Объяснения Судоплатова на парткоме совершенно неудовлетворительны. Все факты обвинения Судоплатов отрицает и, как наивный ребенок, приходит в недоумение, что он этого ничего не знал, так как был занят на серьезной работе и признает только то, что был в приятельских взаимоотношениях с Соболь. О Судоплатове, как о члене партии, у меня сложилось определенное мнение. Откуда у Судоплатова появился такой гонор. Очевидно, это явление было вызвано тем, что он чувствовал за собой руку начальника отдела и его замов. Все его лучшие отношения идут только к высшим лицам и презрение к низшим. Низших работников Судоплатов не замечал. Поведение Судоплатова как члена партии в деле Горожанина, в защиту которого он выступал, наглядно показывает его лицо, лицо не члена партии. Когда парторганизация вынесла по этому вопросу единодушное мнение, Судоплатов дал отбой. Однако не сделал для себя из этого никакого вывода, не осудил своего поступка.
Судоплатов старый работник отдела, знал многих из ныне разоблаченных врагов, но он ничего не сделал, чтобы помочь партии. Он не выступил с разоблачением и тем самым оказал услугу врагам, давал им возможность творить их гнусные дела.
Вражеское руководство отдела в лице Пассова видело это и старалось втянуть Судоплатова в свое болото, приблизить его к себе, для чего Судоплатову создавались привилегии. Он был на особом положении у врагов.
Вокруг Судоплатова и его жены Кагановой группировались все бывшие работники отдела, ныне разоблаченные враги, и создавали этим самым круг особых лиц, не переваривавших новых товарищей, пришедших на работу в отдел.
Судоплатов был на особом положении у Слуцкого, ибо он был нужен Слуцкому. Слуцкий тянул на работу в отдел Судоплатова, и, несомненно, это было неспроста. Судоплатов посещал вечеринки на квартире у Слуцкого, где собирались все ныне разоблаченные враги.
Судоплатов ничем не оправдал звание члена партии, и ему не место в партии»[215].
Свою речь заместитель начальника отделения 5-го Отдела ГУГБ Василий Иванович Пудин начал такими словами:
«Защита троцкиста Горожанина Судоплатовым не случайна, не может быть, чтобы Судоплатов, будучи членом парткома ГПУ УССР, не знал о троцкистском прошлом Горожанина. Он должен был знать это, и он безусловно знал Горожанина, как троцкиста, ибо не зря Горожанин принимал такое горячее участие в переброске Судоплатова на работу в Москву. В этом вопросе Судоплатов неискренен.
Взаимоотношения Судоплатова со Слуцким довольно странные. Возьмите его участие во встрече Нового года на квартире у Слуцкого, которая, по существу, просто являлась прикрытием для сбора врагов. Мы знаем, что на этих встречах Слуцкий высказывал свое удовлетворение подбором аппарата и его сработанностью, а кто же остался из этих участников встречи на сегодняшний день? Никого. Все они оказались врагами народа.
У Судоплатова нехорошие отношения с работниками отдела Сенькиным, Нагибиным. Спрашивается, почему? Почему Судоплатов не мог сработаться с этими товарищами, присланными на работу из ЦК? Почему у Судоплатова чиновничье отношение к этим товарищам? Очевидно, Судоплатов стремится к тому, чтобы скомпрометировать этих товарищей и убрать их из отдела. Для меня кажутся совершенно странными отношения Судоплатова со Шпигельглазом и заявление последнего о том, что он, Шпигельглаз, шпион, причем это было сказано в моем присутствии. Это для меня остается непонятным. Почему Шпигельглаз не сказал этого никому другому, а именно Судоплатову.
Делая вывод, я должен сказать, что у Судоплатова нет ничего партийного, он не ведет никакой партийной работы, он не оправдал звание члена партии, и я думаю, что ему не место в партии»[216].
Из всех выступивших на этом собрании, не считая самого Павла Судоплатова, в официальной истории советской внешней разведки сохранилась подробная биография только Василия Ивановича Пудина. Основная причина – солидный список побед на фронтах «тайной войны». Его первая победа – участие в операции «Синдикат-2». Тогда он сыграл роль «боевика» легендированной чекистами подпольной антисоветской организации «Либеральные демократы».
Другой пример. С 1936 по 1938 год, занимая пост заместителя резидента внешней разведки в Болгарии, он завербовал высокопоставленного японского дипломата, от которого за вознаграждение получил шифры МИДа Японии, использовавшиеся в переписке с европейскими странами, в частности с Германией. Это позволило в первые годы Второй мировой войны читать шифрованную переписку Токио и Берлина и быть в курсе японских планов в отношении СССР[217]. Эта история имела продолжение. Осенью 1941 года Василию Ивановичу Пудину снова пришлось ехать в Болгарию. Завербованный им несколько лет назад агент хотел лично этому разведчику сообщить ценную информацию. Она повлияла на решение Иосифа Сталина перебросить войска с Дальнего Востока под Москву во время битвы за столицу в 1941 году[218].
С июля 1941 года по июль 1943 года Василий Иванович Пудин работал начальником отделения во Втором отделе – Четвертом управлении НКВД – НКГБ СССР, а также командовал одним из спецотрядов этого подразделения Лубянки, дислоцированным в Могилевской области Белоруссии. После войны он работал заместителем начальника управления внешней разведки. Неоднократно выезжал за границу для выполнения специальных заданий. В 1952 году вышел в отставку по состоянию здоровья[219].
Вновь вернемся к событиям 1938 года. А вот что сказал следующий оратор – Езепов:
«Судоплатов должен признать, что вся его работа проходила в среде врагов народа, и он не принял никаких мер к их разоблачению. Разбирая дело Судоплатова, мы должны признать, что вражеское руководство отдела умело подбирало для себя кадры. Возьмем поведение бывшего секретаря парткома Долматова, который последнее время играл под дудку Слуцкого. То же можно сказать и о Судоплатове. Факт приглашения его на встречу Нового года к Слуцкому говорит за то, что Судоплатов считался у врагов своим человеком, для него создавались лучшие условия. Тем самым они втянули Судоплатова в свое болото. Судоплатов теперь должен признать это и дать политическую оценку своему поведению в парторганизации и той неправильной, ложной позиции, которую он занял в деле разоблачения врагов народа»[220].
Затем выступил товарищ Хрипунов:
«Объяснение Судоплатова, что его длительная командировка явилась причиной притупления его бдительности в деле разоблачения врагов народа, совершенно не верна. Судоплатов вполне политически развит и легко мог бы ориентироваться в этом деле.
Для меня, например, теперь становится совершенно ясным, почему Судоплатова выдвинули на должность помощника начальника отдела, почему ему создавали особые условия. Потому, что Судоплатов был удобным для них человеком. Они его втягивали в свое болото. В свете этого я не могу верить Судоплатову, что у него не было никаких отношений со Шпигельглазом. Ведь никому из вас Шпигельглаз не сказал о том, что на него имеются показания, что он шпион, об этом он поделился с Судоплатовым. Следовательно, у Судоплатова со Шпигельглазом были более чем деловые отношения; раз он его посвятил в это дело, значит, он посвящал его и в другие дела.
Судоплатов был на услужении у Шпигельглаза, Слуцкого и других. Он был у них особым приближенным. К рядовым работникам Судоплатов относился высокомерно, он не разъяснял им дела, не помогал в работе.
В политическом отношении Судоплатов ничем себя не проявил. Он не включился в разоблачение врагов и не оправдал звание члена партии, и ему не место в ней»[221].
В своей речи следующий оратор – Одинцов сказал: «Обсуждая дело Судоплатова, мы должны учесть всю его жизнь, детство Судоплатова наше, но чем дальше он шел в жизнь, тем больше он начинал портиться, и, наконец, мы видим его опутанным связью врагов народа, с которыми Судоплатов жил, общался и для некоторых из них был лучшим другом.
Это падение Судоплатова ускорила его женитьба на Кагановой. Каганова крепко держит в руках Судоплатова, через нее он попал в круги врага Соболь и других. Он попал под влияние своей жены, и она втянула его в эти враждебные круги, в это болото.
Судоплатов безусловно был в курсе всех событий, происходящих в отделе, хотя и находился в командировке. И не случайно он сам оказался придатком этого болота, ибо Судоплатов был в близких отношениях со Слуцким, Пассовым и другими. Он был удобным для них человеком, и на сегодняшний день только приходится жалеть, что вся эта сволочь еще не все говорит о Судоплатове, а говорить, на мой взгляд, есть о чем.
На сегодня Судоплатов является не нашим человеком, он был лучшим другом ныне разоблаченных врагов, их ближайшим человеком, и не случайно поэтому он выступил в защиту врагов Горожанина и других.
Враг народа Шпигельглаз доверял Судоплатову, он делился с ним своими переживаниями, и, по-моему, Судоплатова неспроста вводили в курс дела, его намечали в приемники (так в тексте документа. – Прим. авт.) дел отдела.
Что Судоплатов не наш, об этом говорит его отношение к партпоручениям. Посмотрите его работу в стенгазете, разве так должен относиться член партии к порученному ему делу? Судоплатов не оправдал звание члена партии, и ему нельзя оставаться в партии»[222].
Выступивший следом начальник фотолаборатории Гессельберг повторил сказанное раньше и добавил от себя:
«Судоплатов потерял партийное лицо, не оправдал звание члена партии, и ему не место в партии»[223].
Речь бывшего резидента Спецгруппы особого назначения в Шанхае Самуила Марковича Перевозникова была более содержательной, хотя она не спасла его от ареста в сентябре 1939 года и расстрела в июле 1941 года (реабилитирован в 1967 году)[224]. Он, в частности, заявил:
«…оправдывать свое поведение в деле разоблачения врагов, прикрываясь заслугами, как это делает Судоплатов, нельзя, нужно было наряду с этими заслугами включиться в активную работу по разоблачению врагов и на деле оправдать звание члена партии.
Отношение Судоплатова к заявлению Шпигельглаза и его взаимоотношения с Нагибиным являются не партийными, ни в том, ни в другом случае Судоплатов не поставил в известность партийный комитет, не делал никакой попытки к налаживанию взаимоотношений с Нагибиным.
Судоплатов не честно и не искренне держит себя на парткоме.
Он пытается отрицать все факты, выдвинутые против него. Судоплатов должен был честно рассказать о своем отношении к Горожанину и дать ему политическую оценку. В выступлении товарища Судоплатова мы видим обратное, у него нет решительности, а следовательно, нет и партийности.
Близость Судоплатова к врагам народа не случайна. Судоплатов был у них на особом счету, как удобный человек. Не зря его приглашали на вечеринки Слуцкого, где велись разговоры о работе отдела и его работниках. Судоплатов и в этом вопросе не показал своего партийного лица, не разоблачил существо этих вечеринок. Судоплатов ничего не сказал сегодня о своих взаимоотношениях с Пассовым, о своей связи с врагами Соболь, Каминским и другими. Это поведение Судоплатова наглядно показывает его партийное лицо с обратной стороны, его непоследовательность. У Судоплатова нет ничего партийного. Я думаю, что партия ничего не потеряет, исключив Судоплатова из своих рядов»[225].
Затем слово взял помощник начальника 5-го отделения 5-го Отдела ГУГБ НКВД СССР Сенькин[226].
«Взаимоотношения Судоплатова с работниками отделения были ненормальными. Он явился в отделение не руководить, а командовать. Он не интересовался работой сотрудников отделения и использовал их не по прямому назначению. Судоплатов имел чрезвычайно большое высокомерие по отношению к людям, стоящим ниже его. Он не замечал их. Судоплатов поддерживал вражескую линию Пассова на удаление из отдела честных, вновь присланных работников, и он сделал бы многое, если бы Пассова не убрали из отдела.
У Судоплатова нет ничего партийного, и ему не место в партии, ибо он ничем не оправдал звание члена партии»[227].
Затем выступил Эпштейн. Он заявил:
«…выступившие товарищи правильно подошли к политической оценке дела Судоплатова. Биографические неточности не являются основным критерием обвинения Судоплатова.
Основным в этом деле является то, что Судоплатов был и остается политически неустойчивым человеком, все время его пребывания в органах говорит не в его пользу.
Преклонение Судоплатова перед Слуцким говорит о многом. Его отношение к Горожанину и сокрытие его троцкистского прошлого не случайно. Его окружение в лице Быстролетова, Каминского, Соболь и других довольно не из приятных. Все это характеризует Судоплатова как человека враждебного нам окружения. Это также подтверждает отношение Судоплатова к разоблаченным врагам и его несогласие с выводами парторганизации. Этому поведению Судоплатова не в меньшей мере способствовал бывший партком во главе с оппортунистом Долматовым, когда еще во главе отдела были Слуцкий, Шпигельглаз и другие.
Сегодня, разбирая дело Судоплатова, мы не находим другого критерия обвинения, как его отношение к разоблачению врагов, долгое время и у него на глазах орудовавших в отделе. Что сделал Судоплатов для их разоблачения? Ничего.
Судоплатов работал и жил с этими людьми. Он сросся с ними, оказался сам в их болоте и не способен вести борьбу с ними.
И сейчас, когда мы говорим о его отношении к этим врагам, мы не можем выразить ему политического доверия, мы не можем отнестись к нему так, как мы относимся к некоторым членам партии, не внушающим нам политического недоверия.
Вопрос об отношении Судоплатова к заявлению Шпигельглаза, я думаю, надо поставить по административной линии. В той напряженной обстановке, которая была в то время в отделе, об этом заявлении Судоплатов должен был сразу поставить партийный комитет, администрацию и наркома. Но он этого не сделал, и это лишний раз показывает нам непартийное лицо Судоплатова.
Делая вывод, я присоединяюсь к мнению выступавших товарищей исключить товарища Судоплатова из партии»[228].
После выступления коллег по работе слово было предоставлено главному герою нашей книги. В протоколе кратко было зафиксировано содержание его речи.
«О троцкистском прошлом Горожанина узнал только на собрании, раньше об этом ничего не знал. Перед партией был и есть чист. Своей виной признает то, что не включился активно в разоблачение врагов народа, так как был занят подготовкой к большому оперативному делу, но это заявление отнюдь не снимает с него ответственности перед партией.
Заявил, что никогда никаких преступных связей с врагами народа не имел. С Слуцким был связан исключительно делом, которое он (Судоплатов. – Прим. авт.) проводил, и у него на квартире был два раза, один раз на встрече Нового года и второй раз по делу, когда Слуцкий был болен. Для партии был честен и предан ей. Никаких преступлений перед партией не совершал. Оставался и остается честным и преданным партии и для партии человек не потерянный»[229].
Затем слово взял секретарь парткома Анатолий Иванович Леоненко. Он согласился с выступившими на собрании и поддержал их инициативу об исключении Павла Анатольевича Судоплатова из партии.
По итогам мероприятия было принято постановление. Вот его текст:
«Постановили:
за притупление большевистской бдительности, выразившейся в том, что:
1) Судоплатов, работая на протяжении ряда лет в Отделе, находясь в близких взаимоотношениях с бывшим начальником отдела Слуцким, бывшим заместителем начальника отдела Шпигельглазом, бывшей сотрудницей 5-го Отдела Соболь и ее мужем Ревзиным – не пытался и не сумел разоблачить их как врагов народа.
2) Находился в близких отношениях с ныне разоблаченным врагом народа Горожаниным, с которым работал до прихода в ИНО, на Украине, и когда парторганизация разоблачила Горожанина, как скрытого троцкиста, Судоплатов выступил с защитой Горожанина.
3) Не принял мер к разоблачению эсера-белогвардейца Быстролетова, материалы о котором находились у Судоплатова с 1933 года, и он, Быстролетов, работал в Отделе и привлекался Судоплатовым к оформлению стенгазеты.
4) За то, что Судоплатов не принимал активного участия в борьбе парторганизации за очищение отдела от предателей и шпионов, пробравшихся в Отдел.
5) За использование служебного положения в личных целях:
Судоплатова П.А. Из рядов ВКП(б) исключить»[230].
Авторы многочисленных публикаций, посвященных жизнеописанию Павла Анатольевича Судоплатова, утверждают, что причина неисполнения этого решения парткома – новое задание Иосифа Сталина. Друг «предателей и шпионов, пробравшихся в отдел», получил задание организовать ликвидацию Льва Троцкого[231].
На самом деле решение первичной парторганизации не утвердила вышестоящая структура – бюро парткома НКВД СССР. Заседание этого органа, где обсуждалось дело Павла Анатольевича Судоплатова, состоялось только в июле 1939 года. Почему так поздно? Сейчас мы уже не сможем ответить на этот вопрос. Можно лишь догадываться о событиях, произошедших в кабинетах руководства Лубянки и Кремля.
Кто-то скажет, что он был единственным специалистом по «ликвидации» врагов СССР за пределами СССР из тех, кто еще работал на Лубянке. Например, руководитель Особой группы Яков Серебрянский сидел в подвале этого ведомства и ждал смертного приговора. Мы бы осторожно отнеслись к этой версии. Принцип кадровой политики 1937 года «незаменимых людей нет» продолжал действовать. Если бы было принято решение репрессировать Павла Анатольевича Судоплатова, то он бы отправился следом за своими начальниками Зальманом Исаевичем Пассовым (расстрелян в феврале 1940 года) и Сергеем Михайловичем Шпигельглазом (расстрелян в январе 1940 года).
Другие считают, что он очень долго находился за границей, и поэтому его миновала судьба большинства коллег из внешней разведки. Хотя множество разведчиков, в том числе и разведчиков-нелегалов, было отозвано из-за рубежа и репрессировано в СССР.
Павлу Анатольевичу Судоплатову повезло, что его персональным делом в декабре 1938 года занималась первичная парторганизация, а не сотрудники аппарата ЦК ВКП(б). Согласно Директиве ЦК ВКП(б) «Об учете и проверке в партийных органах ответственных работников НКВД СССР» от 14 ноября 1938 года № П4384:
«…в ЦК ВКП(б) подлежат учету, проверке и утверждению все работники центрального аппарата НКВД…». Согласно этому документу на каждого проверяемого необходимо было завести личное дело, проверить его по спецучетам, провести с ним собеседование и т. п.[232]
Разумеется, такую проверку он прошел, но уже в начале или середине 1939 года, когда ему было оказано высокое доверие самим Иосифом Сталиным – ликвидация Льва Троцкого. Именно этим объясняются события, случившиеся в июле 1939 года.
Очередное заседание парткома НКВД СССР состоялось 18 июля 1939 года. Сейчас неважно, какие еще вопросы обсуждались в тот день. Нам интересен только одиннадцатый раздел повестки дня. Он был посвящен рассмотрению «дел о партнарушениях». Коммунисты тоже люди и часто совершают поступки, нарушающие требования партийной дисциплины. Их стало меньше после 1937 года, но все равно были. И для членов парткома они стали рутиной, хотя за каждым делом стояла чья-то судьба. И от решения парткома в те годы зависело, будет ли человек служить в НКВД или окажется на улице с «волчьим билетом». В 1937 году увольнение из партии почти всегда означало арест, короткое следствие и отправка в ГУЛАГ или расстрел, кому что. Второй пункт повестки звучал так:
«Дело Судоплатова Павла Анатольевича, 1907 года рождения, члена ВКП(б) с 1928 года, партбилет № 1872162, парторганизация № 5»[233].
Секретарь парткома 7-го Отдела ГУГБ НКВД СССР Анатолий Иванович Леоненко монотонно зачитал решение руководимой им парторганизации об исключении Павла Анатольевича Судоплатова из партии. Затем, следуя ритуалу, слово было предоставлено главному герою нашей книги. Процитируем полностью его монолог:
«В части отношений с разоблаченным врагом народа Соболь и ее мужем. Мы с ней дружили, в особенности после того, как моя жена с ней познакомилась в доме отдыха, с ее мужем я не дружил. О ее преступной деятельности я ничего не знал.
Вопрос о Горожанине. Вся эта история тянется долгое время. Надо сказать, что, когда я приехал в прошлом году из командировки, меня везде поздравляли с успешным выполнением задания партии и правительства, а вот в ноябре меня исключают из партии.
По существу личных отношений с Горожаниным у меня не было, о том, что он подписывал «платформу 83», я не знал, и это даже меня поразило, ибо я его знал за ответственного работника. На Украине он руководил операциями по троцкистам, и для меня было непонятно, как он может вдруг сам оказаться троцкистом, поэтому я выступал на партсобрании и говорил, что это дело нужно расследовать, и когда мне разъясняли все это дело, я согласился с этим и на партсобрании голосовал за его исключение.
О Быстролетове. Сначала мне говорили, что я никакого участия не принимал в розыске и аресте Быстролетова, несмотря на то, что имеются на него мои докладные записки и рапорта. Могло случиться так, что я в это время писал о Быстролетове спецсообщение, а он мог работать, так как мы знаем людей по кличкам.
Я неоднократно ставил вопрос об аресте Быстролетова перед Шпигельглазом. По тем данным, которыми я располагаю, Пассов пришел к нам в отдел в апреле, а он был уволен в январе (Дмитрия Быстролетова отстранили от должности 1 января 1938 года. – Прим. авт.). Следовательно, Пассов не мог знать этого человека. Между тем я все время твердил, что этот человек не арестован…»[234]
Судоплатов неискренен в своем заявлении, что у него-де с Соболь были только безобидные дружеские отношения, он также нагло врет о своих взаимоотношениях с Быстролетовым, с которым работал вместе, а пытался уверить партком, что он его совсем не знал, и, наконец, все сводит к тому, что он, видите ли, забыл это. Судоплатов скрывал имеющийся у него компрометирующий Быстролетова материал, он не ставил вопрос об аресте Быстролетова. Судоплатов не был искренен и на парткоме при разборе о приеме в партию его жены Кагановой и не поставил в известность партком, что друзья Кагановой – Соболь и Коган арестованы.
Судоплатов также врет, что не знал о троцкистском прошлом Горожанина и о том, что он подписал «платформу 83», и пытается уверить, что-де это знала его жена Каганова и он, не зная этого, выступил с защитой Горожанина. Я не верю этому. Судоплатов знал о троцкистском прошлом Горожанина, и выступление его на собрании было заранее продуманным. Судоплатов не был на высоте своего положения, как партиец и как чекист. Он использовал свое служебное положение, получал вещи из-за границы, используя методы врага Ягоды и других, и, по существу, занимался контрабандой. И наконец, возьмите его отношение с врагом Шпигельглазом и заявление последнего Судоплатову о том, что он (Шпигельглаз) является шпионом и чтобы ему помогли разыскать обличающий его материал. Судоплатов, зная это заявление Шпигельглаза, не поставил об этом в известность партком, сославшись на то, что материал на Шпигельглаза находится у товарища Берии. Это поведение Судоплатова было прямой помощью врагу.
И не зря враг народа Каминский, характеризуя взаимоотношения Судоплатова с Пассовым и Шпигельглазом, назвал его «удобным человеком».
Все это ставит Судоплатова вне рядов партии, он не оправдал доверие члена партии и должен нести ответственность. Судоплатова нужно исключить из партии»[213].
Затем слово взял Максим Борисович Прудников (с 1939 года по 1941 год – заместитель начальника внешней разведки, погиб в 1941 году на фронте под Москвой[214]. – Прим. авт.) и заявил:
«Объяснения Судоплатова на парткоме совершенно неудовлетворительны. Все факты обвинения Судоплатов отрицает и, как наивный ребенок, приходит в недоумение, что он этого ничего не знал, так как был занят на серьезной работе и признает только то, что был в приятельских взаимоотношениях с Соболь. О Судоплатове, как о члене партии, у меня сложилось определенное мнение. Откуда у Судоплатова появился такой гонор. Очевидно, это явление было вызвано тем, что он чувствовал за собой руку начальника отдела и его замов. Все его лучшие отношения идут только к высшим лицам и презрение к низшим. Низших работников Судоплатов не замечал. Поведение Судоплатова как члена партии в деле Горожанина, в защиту которого он выступал, наглядно показывает его лицо, лицо не члена партии. Когда парторганизация вынесла по этому вопросу единодушное мнение, Судоплатов дал отбой. Однако не сделал для себя из этого никакого вывода, не осудил своего поступка.
Судоплатов старый работник отдела, знал многих из ныне разоблаченных врагов, но он ничего не сделал, чтобы помочь партии. Он не выступил с разоблачением и тем самым оказал услугу врагам, давал им возможность творить их гнусные дела.
Вражеское руководство отдела в лице Пассова видело это и старалось втянуть Судоплатова в свое болото, приблизить его к себе, для чего Судоплатову создавались привилегии. Он был на особом положении у врагов.
Вокруг Судоплатова и его жены Кагановой группировались все бывшие работники отдела, ныне разоблаченные враги, и создавали этим самым круг особых лиц, не переваривавших новых товарищей, пришедших на работу в отдел.
Судоплатов был на особом положении у Слуцкого, ибо он был нужен Слуцкому. Слуцкий тянул на работу в отдел Судоплатова, и, несомненно, это было неспроста. Судоплатов посещал вечеринки на квартире у Слуцкого, где собирались все ныне разоблаченные враги.
Судоплатов ничем не оправдал звание члена партии, и ему не место в партии»[215].
Свою речь заместитель начальника отделения 5-го Отдела ГУГБ Василий Иванович Пудин начал такими словами:
«Защита троцкиста Горожанина Судоплатовым не случайна, не может быть, чтобы Судоплатов, будучи членом парткома ГПУ УССР, не знал о троцкистском прошлом Горожанина. Он должен был знать это, и он безусловно знал Горожанина, как троцкиста, ибо не зря Горожанин принимал такое горячее участие в переброске Судоплатова на работу в Москву. В этом вопросе Судоплатов неискренен.
Взаимоотношения Судоплатова со Слуцким довольно странные. Возьмите его участие во встрече Нового года на квартире у Слуцкого, которая, по существу, просто являлась прикрытием для сбора врагов. Мы знаем, что на этих встречах Слуцкий высказывал свое удовлетворение подбором аппарата и его сработанностью, а кто же остался из этих участников встречи на сегодняшний день? Никого. Все они оказались врагами народа.
У Судоплатова нехорошие отношения с работниками отдела Сенькиным, Нагибиным. Спрашивается, почему? Почему Судоплатов не мог сработаться с этими товарищами, присланными на работу из ЦК? Почему у Судоплатова чиновничье отношение к этим товарищам? Очевидно, Судоплатов стремится к тому, чтобы скомпрометировать этих товарищей и убрать их из отдела. Для меня кажутся совершенно странными отношения Судоплатова со Шпигельглазом и заявление последнего о том, что он, Шпигельглаз, шпион, причем это было сказано в моем присутствии. Это для меня остается непонятным. Почему Шпигельглаз не сказал этого никому другому, а именно Судоплатову.
Делая вывод, я должен сказать, что у Судоплатова нет ничего партийного, он не ведет никакой партийной работы, он не оправдал звание члена партии, и я думаю, что ему не место в партии»[216].
Из всех выступивших на этом собрании, не считая самого Павла Судоплатова, в официальной истории советской внешней разведки сохранилась подробная биография только Василия Ивановича Пудина. Основная причина – солидный список побед на фронтах «тайной войны». Его первая победа – участие в операции «Синдикат-2». Тогда он сыграл роль «боевика» легендированной чекистами подпольной антисоветской организации «Либеральные демократы».
Другой пример. С 1936 по 1938 год, занимая пост заместителя резидента внешней разведки в Болгарии, он завербовал высокопоставленного японского дипломата, от которого за вознаграждение получил шифры МИДа Японии, использовавшиеся в переписке с европейскими странами, в частности с Германией. Это позволило в первые годы Второй мировой войны читать шифрованную переписку Токио и Берлина и быть в курсе японских планов в отношении СССР[217]. Эта история имела продолжение. Осенью 1941 года Василию Ивановичу Пудину снова пришлось ехать в Болгарию. Завербованный им несколько лет назад агент хотел лично этому разведчику сообщить ценную информацию. Она повлияла на решение Иосифа Сталина перебросить войска с Дальнего Востока под Москву во время битвы за столицу в 1941 году[218].
С июля 1941 года по июль 1943 года Василий Иванович Пудин работал начальником отделения во Втором отделе – Четвертом управлении НКВД – НКГБ СССР, а также командовал одним из спецотрядов этого подразделения Лубянки, дислоцированным в Могилевской области Белоруссии. После войны он работал заместителем начальника управления внешней разведки. Неоднократно выезжал за границу для выполнения специальных заданий. В 1952 году вышел в отставку по состоянию здоровья[219].
Вновь вернемся к событиям 1938 года. А вот что сказал следующий оратор – Езепов:
«Судоплатов должен признать, что вся его работа проходила в среде врагов народа, и он не принял никаких мер к их разоблачению. Разбирая дело Судоплатова, мы должны признать, что вражеское руководство отдела умело подбирало для себя кадры. Возьмем поведение бывшего секретаря парткома Долматова, который последнее время играл под дудку Слуцкого. То же можно сказать и о Судоплатове. Факт приглашения его на встречу Нового года к Слуцкому говорит за то, что Судоплатов считался у врагов своим человеком, для него создавались лучшие условия. Тем самым они втянули Судоплатова в свое болото. Судоплатов теперь должен признать это и дать политическую оценку своему поведению в парторганизации и той неправильной, ложной позиции, которую он занял в деле разоблачения врагов народа»[220].
Затем выступил товарищ Хрипунов:
«Объяснение Судоплатова, что его длительная командировка явилась причиной притупления его бдительности в деле разоблачения врагов народа, совершенно не верна. Судоплатов вполне политически развит и легко мог бы ориентироваться в этом деле.
Для меня, например, теперь становится совершенно ясным, почему Судоплатова выдвинули на должность помощника начальника отдела, почему ему создавали особые условия. Потому, что Судоплатов был удобным для них человеком. Они его втягивали в свое болото. В свете этого я не могу верить Судоплатову, что у него не было никаких отношений со Шпигельглазом. Ведь никому из вас Шпигельглаз не сказал о том, что на него имеются показания, что он шпион, об этом он поделился с Судоплатовым. Следовательно, у Судоплатова со Шпигельглазом были более чем деловые отношения; раз он его посвятил в это дело, значит, он посвящал его и в другие дела.
Судоплатов был на услужении у Шпигельглаза, Слуцкого и других. Он был у них особым приближенным. К рядовым работникам Судоплатов относился высокомерно, он не разъяснял им дела, не помогал в работе.
В политическом отношении Судоплатов ничем себя не проявил. Он не включился в разоблачение врагов и не оправдал звание члена партии, и ему не место в ней»[221].
В своей речи следующий оратор – Одинцов сказал: «Обсуждая дело Судоплатова, мы должны учесть всю его жизнь, детство Судоплатова наше, но чем дальше он шел в жизнь, тем больше он начинал портиться, и, наконец, мы видим его опутанным связью врагов народа, с которыми Судоплатов жил, общался и для некоторых из них был лучшим другом.
Это падение Судоплатова ускорила его женитьба на Кагановой. Каганова крепко держит в руках Судоплатова, через нее он попал в круги врага Соболь и других. Он попал под влияние своей жены, и она втянула его в эти враждебные круги, в это болото.
Судоплатов безусловно был в курсе всех событий, происходящих в отделе, хотя и находился в командировке. И не случайно он сам оказался придатком этого болота, ибо Судоплатов был в близких отношениях со Слуцким, Пассовым и другими. Он был удобным для них человеком, и на сегодняшний день только приходится жалеть, что вся эта сволочь еще не все говорит о Судоплатове, а говорить, на мой взгляд, есть о чем.
На сегодня Судоплатов является не нашим человеком, он был лучшим другом ныне разоблаченных врагов, их ближайшим человеком, и не случайно поэтому он выступил в защиту врагов Горожанина и других.
Враг народа Шпигельглаз доверял Судоплатову, он делился с ним своими переживаниями, и, по-моему, Судоплатова неспроста вводили в курс дела, его намечали в приемники (так в тексте документа. – Прим. авт.) дел отдела.
Что Судоплатов не наш, об этом говорит его отношение к партпоручениям. Посмотрите его работу в стенгазете, разве так должен относиться член партии к порученному ему делу? Судоплатов не оправдал звание члена партии, и ему нельзя оставаться в партии»[222].
Выступивший следом начальник фотолаборатории Гессельберг повторил сказанное раньше и добавил от себя:
«Судоплатов потерял партийное лицо, не оправдал звание члена партии, и ему не место в партии»[223].
Речь бывшего резидента Спецгруппы особого назначения в Шанхае Самуила Марковича Перевозникова была более содержательной, хотя она не спасла его от ареста в сентябре 1939 года и расстрела в июле 1941 года (реабилитирован в 1967 году)[224]. Он, в частности, заявил:
«…оправдывать свое поведение в деле разоблачения врагов, прикрываясь заслугами, как это делает Судоплатов, нельзя, нужно было наряду с этими заслугами включиться в активную работу по разоблачению врагов и на деле оправдать звание члена партии.
Отношение Судоплатова к заявлению Шпигельглаза и его взаимоотношения с Нагибиным являются не партийными, ни в том, ни в другом случае Судоплатов не поставил в известность партийный комитет, не делал никакой попытки к налаживанию взаимоотношений с Нагибиным.
Судоплатов не честно и не искренне держит себя на парткоме.
Он пытается отрицать все факты, выдвинутые против него. Судоплатов должен был честно рассказать о своем отношении к Горожанину и дать ему политическую оценку. В выступлении товарища Судоплатова мы видим обратное, у него нет решительности, а следовательно, нет и партийности.
Близость Судоплатова к врагам народа не случайна. Судоплатов был у них на особом счету, как удобный человек. Не зря его приглашали на вечеринки Слуцкого, где велись разговоры о работе отдела и его работниках. Судоплатов и в этом вопросе не показал своего партийного лица, не разоблачил существо этих вечеринок. Судоплатов ничего не сказал сегодня о своих взаимоотношениях с Пассовым, о своей связи с врагами Соболь, Каминским и другими. Это поведение Судоплатова наглядно показывает его партийное лицо с обратной стороны, его непоследовательность. У Судоплатова нет ничего партийного. Я думаю, что партия ничего не потеряет, исключив Судоплатова из своих рядов»[225].
Затем слово взял помощник начальника 5-го отделения 5-го Отдела ГУГБ НКВД СССР Сенькин[226].
«Взаимоотношения Судоплатова с работниками отделения были ненормальными. Он явился в отделение не руководить, а командовать. Он не интересовался работой сотрудников отделения и использовал их не по прямому назначению. Судоплатов имел чрезвычайно большое высокомерие по отношению к людям, стоящим ниже его. Он не замечал их. Судоплатов поддерживал вражескую линию Пассова на удаление из отдела честных, вновь присланных работников, и он сделал бы многое, если бы Пассова не убрали из отдела.
У Судоплатова нет ничего партийного, и ему не место в партии, ибо он ничем не оправдал звание члена партии»[227].
Затем выступил Эпштейн. Он заявил:
«…выступившие товарищи правильно подошли к политической оценке дела Судоплатова. Биографические неточности не являются основным критерием обвинения Судоплатова.
Основным в этом деле является то, что Судоплатов был и остается политически неустойчивым человеком, все время его пребывания в органах говорит не в его пользу.
Преклонение Судоплатова перед Слуцким говорит о многом. Его отношение к Горожанину и сокрытие его троцкистского прошлого не случайно. Его окружение в лице Быстролетова, Каминского, Соболь и других довольно не из приятных. Все это характеризует Судоплатова как человека враждебного нам окружения. Это также подтверждает отношение Судоплатова к разоблаченным врагам и его несогласие с выводами парторганизации. Этому поведению Судоплатова не в меньшей мере способствовал бывший партком во главе с оппортунистом Долматовым, когда еще во главе отдела были Слуцкий, Шпигельглаз и другие.
Сегодня, разбирая дело Судоплатова, мы не находим другого критерия обвинения, как его отношение к разоблачению врагов, долгое время и у него на глазах орудовавших в отделе. Что сделал Судоплатов для их разоблачения? Ничего.
Судоплатов работал и жил с этими людьми. Он сросся с ними, оказался сам в их болоте и не способен вести борьбу с ними.
И сейчас, когда мы говорим о его отношении к этим врагам, мы не можем выразить ему политического доверия, мы не можем отнестись к нему так, как мы относимся к некоторым членам партии, не внушающим нам политического недоверия.
Вопрос об отношении Судоплатова к заявлению Шпигельглаза, я думаю, надо поставить по административной линии. В той напряженной обстановке, которая была в то время в отделе, об этом заявлении Судоплатов должен был сразу поставить партийный комитет, администрацию и наркома. Но он этого не сделал, и это лишний раз показывает нам непартийное лицо Судоплатова.
Делая вывод, я присоединяюсь к мнению выступавших товарищей исключить товарища Судоплатова из партии»[228].
После выступления коллег по работе слово было предоставлено главному герою нашей книги. В протоколе кратко было зафиксировано содержание его речи.
«О троцкистском прошлом Горожанина узнал только на собрании, раньше об этом ничего не знал. Перед партией был и есть чист. Своей виной признает то, что не включился активно в разоблачение врагов народа, так как был занят подготовкой к большому оперативному делу, но это заявление отнюдь не снимает с него ответственности перед партией.
Заявил, что никогда никаких преступных связей с врагами народа не имел. С Слуцким был связан исключительно делом, которое он (Судоплатов. – Прим. авт.) проводил, и у него на квартире был два раза, один раз на встрече Нового года и второй раз по делу, когда Слуцкий был болен. Для партии был честен и предан ей. Никаких преступлений перед партией не совершал. Оставался и остается честным и преданным партии и для партии человек не потерянный»[229].
Затем слово взял секретарь парткома Анатолий Иванович Леоненко. Он согласился с выступившими на собрании и поддержал их инициативу об исключении Павла Анатольевича Судоплатова из партии.
По итогам мероприятия было принято постановление. Вот его текст:
«Постановили:
за притупление большевистской бдительности, выразившейся в том, что:
1) Судоплатов, работая на протяжении ряда лет в Отделе, находясь в близких взаимоотношениях с бывшим начальником отдела Слуцким, бывшим заместителем начальника отдела Шпигельглазом, бывшей сотрудницей 5-го Отдела Соболь и ее мужем Ревзиным – не пытался и не сумел разоблачить их как врагов народа.
2) Находился в близких отношениях с ныне разоблаченным врагом народа Горожаниным, с которым работал до прихода в ИНО, на Украине, и когда парторганизация разоблачила Горожанина, как скрытого троцкиста, Судоплатов выступил с защитой Горожанина.
3) Не принял мер к разоблачению эсера-белогвардейца Быстролетова, материалы о котором находились у Судоплатова с 1933 года, и он, Быстролетов, работал в Отделе и привлекался Судоплатовым к оформлению стенгазеты.
4) За то, что Судоплатов не принимал активного участия в борьбе парторганизации за очищение отдела от предателей и шпионов, пробравшихся в Отдел.
5) За использование служебного положения в личных целях:
Судоплатова П.А. Из рядов ВКП(б) исключить»[230].
Авторы многочисленных публикаций, посвященных жизнеописанию Павла Анатольевича Судоплатова, утверждают, что причина неисполнения этого решения парткома – новое задание Иосифа Сталина. Друг «предателей и шпионов, пробравшихся в отдел», получил задание организовать ликвидацию Льва Троцкого[231].
На самом деле решение первичной парторганизации не утвердила вышестоящая структура – бюро парткома НКВД СССР. Заседание этого органа, где обсуждалось дело Павла Анатольевича Судоплатова, состоялось только в июле 1939 года. Почему так поздно? Сейчас мы уже не сможем ответить на этот вопрос. Можно лишь догадываться о событиях, произошедших в кабинетах руководства Лубянки и Кремля.
Кто-то скажет, что он был единственным специалистом по «ликвидации» врагов СССР за пределами СССР из тех, кто еще работал на Лубянке. Например, руководитель Особой группы Яков Серебрянский сидел в подвале этого ведомства и ждал смертного приговора. Мы бы осторожно отнеслись к этой версии. Принцип кадровой политики 1937 года «незаменимых людей нет» продолжал действовать. Если бы было принято решение репрессировать Павла Анатольевича Судоплатова, то он бы отправился следом за своими начальниками Зальманом Исаевичем Пассовым (расстрелян в феврале 1940 года) и Сергеем Михайловичем Шпигельглазом (расстрелян в январе 1940 года).
Другие считают, что он очень долго находился за границей, и поэтому его миновала судьба большинства коллег из внешней разведки. Хотя множество разведчиков, в том числе и разведчиков-нелегалов, было отозвано из-за рубежа и репрессировано в СССР.
Павлу Анатольевичу Судоплатову повезло, что его персональным делом в декабре 1938 года занималась первичная парторганизация, а не сотрудники аппарата ЦК ВКП(б). Согласно Директиве ЦК ВКП(б) «Об учете и проверке в партийных органах ответственных работников НКВД СССР» от 14 ноября 1938 года № П4384:
«…в ЦК ВКП(б) подлежат учету, проверке и утверждению все работники центрального аппарата НКВД…». Согласно этому документу на каждого проверяемого необходимо было завести личное дело, проверить его по спецучетам, провести с ним собеседование и т. п.[232]
Разумеется, такую проверку он прошел, но уже в начале или середине 1939 года, когда ему было оказано высокое доверие самим Иосифом Сталиным – ликвидация Льва Троцкого. Именно этим объясняются события, случившиеся в июле 1939 года.
Очередное заседание парткома НКВД СССР состоялось 18 июля 1939 года. Сейчас неважно, какие еще вопросы обсуждались в тот день. Нам интересен только одиннадцатый раздел повестки дня. Он был посвящен рассмотрению «дел о партнарушениях». Коммунисты тоже люди и часто совершают поступки, нарушающие требования партийной дисциплины. Их стало меньше после 1937 года, но все равно были. И для членов парткома они стали рутиной, хотя за каждым делом стояла чья-то судьба. И от решения парткома в те годы зависело, будет ли человек служить в НКВД или окажется на улице с «волчьим билетом». В 1937 году увольнение из партии почти всегда означало арест, короткое следствие и отправка в ГУЛАГ или расстрел, кому что. Второй пункт повестки звучал так:
«Дело Судоплатова Павла Анатольевича, 1907 года рождения, члена ВКП(б) с 1928 года, партбилет № 1872162, парторганизация № 5»[233].
Секретарь парткома 7-го Отдела ГУГБ НКВД СССР Анатолий Иванович Леоненко монотонно зачитал решение руководимой им парторганизации об исключении Павла Анатольевича Судоплатова из партии. Затем, следуя ритуалу, слово было предоставлено главному герою нашей книги. Процитируем полностью его монолог:
«В части отношений с разоблаченным врагом народа Соболь и ее мужем. Мы с ней дружили, в особенности после того, как моя жена с ней познакомилась в доме отдыха, с ее мужем я не дружил. О ее преступной деятельности я ничего не знал.
Вопрос о Горожанине. Вся эта история тянется долгое время. Надо сказать, что, когда я приехал в прошлом году из командировки, меня везде поздравляли с успешным выполнением задания партии и правительства, а вот в ноябре меня исключают из партии.
По существу личных отношений с Горожаниным у меня не было, о том, что он подписывал «платформу 83», я не знал, и это даже меня поразило, ибо я его знал за ответственного работника. На Украине он руководил операциями по троцкистам, и для меня было непонятно, как он может вдруг сам оказаться троцкистом, поэтому я выступал на партсобрании и говорил, что это дело нужно расследовать, и когда мне разъясняли все это дело, я согласился с этим и на партсобрании голосовал за его исключение.
О Быстролетове. Сначала мне говорили, что я никакого участия не принимал в розыске и аресте Быстролетова, несмотря на то, что имеются на него мои докладные записки и рапорта. Могло случиться так, что я в это время писал о Быстролетове спецсообщение, а он мог работать, так как мы знаем людей по кличкам.
Я неоднократно ставил вопрос об аресте Быстролетова перед Шпигельглазом. По тем данным, которыми я располагаю, Пассов пришел к нам в отдел в апреле, а он был уволен в январе (Дмитрия Быстролетова отстранили от должности 1 января 1938 года. – Прим. авт.). Следовательно, Пассов не мог знать этого человека. Между тем я все время твердил, что этот человек не арестован…»[234]