Страница:
Проблема в том, что свое выступление Уинстон Черчилль посвятил совершенно другим вещам. Так как «холодная война», а вернее агрессивная политика со стороны Лондона и Вашингтона против Москвы, началась примерно за год до марта 1946 года, то призывать к «крестовому походу на Восток» оратор не мог – он уже начался. А все же о чем, если не о сокрушении «империи зла», говорил представитель «загнивающего Запада»?
Например, в начале своего выступления он сказал о двух основных угрозах для мира – войне и тирании. Логично, если учесть, что год назад закончилась Вторая мировая война, основным зачинщиком которой на Западе считали диктатора Адольфа Гитлера, то понятна связь этих двух факторов. При этом он скромно умолчал об английской ответственности за все произошедшее в середине тридцатых годов прошлого века. Когда фюрер только начинал захватывать Европу (аншлюс Австрии и другие события), то Британия ничего не сделала для нейтрализации распоясавшегося диктатора, более того, активно подталкивала его к походу на Восток.
Затем он сказал о бедности и лишениях, которые есть во многих странах. Их он тоже отнес к угрозам, но отметил, что нейтрализовать их можно путем повышения благосостояния всего мира.
Следующая тема, а он уже произнес более половины своей речи, была посвящена отношениям Англии и США. Может, здесь он, наконец, объявит о необходимости объединить усилия для начала «крестового похода» против СССР? Нет, общие слова о дружбе и партнерстве.
Далее в своем выступлении Уинстон Черчилль отметил раздражавшую Запад популярность коммунистов во Франции и Италии, но при этом никак не связал это с деятельностью советской разведки.
Затем он снова обратился к проблеме поддержания мира в Европе и отметил успехи США в этом вопросе. Якобы только вмешательство Вашингтона позволило завершить обе мировые войны. Тезис спорный, но оставим его без комментариев.
А вот дальше оратор заявил следующее:
«Я не верю, что Советская Россия желает войны. Что их желания являются плодами войны и неопределенного расширения их мощи и доктрины. Hо, что мы должны рассмотреть сегодня, в то время как еще осталось время – это постоянное предотвращение войны и учреждение условий свободы и демократии так быстро, насколько это возможно во всех странах. Наши трудности и опасности не исчезнут, если мы закроем наши глаза на них. Они не исчезнут от простого ожидания того, что должно случиться; и не будут удалены политикой успокоения. Необходимо урегулирование, и чем дольше это будет отсрочено, тем труднее это будет и тем больше возрастет опасность.
От того, что я видел наших русских друзей и союзников во время войны, я убежден, что не имеется ничего, чем они восхищаются так много, как сила, и не имеется ничего, что они уважают меньше, чем слабость, особенно военную слабость. Для этой причины старая доктрина равновесия сил необоснованна.
Мы не можем позволить себе помочь им работать за тесными границами, предлагая проверять их на прочность.
Если западные демократические государства стоят вместе в строгом соблюдении принципов Устава Организации Объединенных Наций, их влияние для содействия тем принципам будет огромно, и никто не сможет помешать им.
Если, однако, они будут разделены или будут колебаться в выполнении их обязанностей и если эти важные годы пройдут без пользы, тогда действительно катастрофа может сокрушить нас всех».
Затем он заговорил о роли ООН. А вот заключительный абзац текста выступления Уинстона Черчилля:
«Если мы будем искренне придерживаться Устава Организации Объединенных Наций и идти вперед с уравновешенной и трезвой силой, не стремящейся ни к каким землям или сокровищам, не стремящейся ни к какому контролю мыслей людей; если вся британская мораль и материальные силы и убеждения будут соединены с вашей собственной братской ассоциацией, высокие пути будущего будут ясными не только для нас, но для всех, не только в течение нашего времени, но и в течение грядущих столетий»[302].
Так что Уинстон Черчилль в своей речи никого не призывал к «крестовому походу» против СССР, наоборот, он говорил о мирных способах решения различных проблем, в том числе и активности Москвы в Восточной Европе.
Не делал он этого по той простой причине, что «холодная война», а вернее, национально-освободительные движения уже с середины 1944 года начали бушевать в различных регионах земного шара: Латинской Америке (Сальвадор, Чили, Боливия и др.); Африке (Алжир и Мадагаскар) и Азии (Китай, Корея, Вьетнам, Индия, Малайзия, Бирма, Индонезия, Филиппины и Таиланд). В ней участвовали, с одной стороны, «левые» (коммунисты и националисты) – причем без прямого участия «руки Москвы», а с другой – местные «правые» – активно поддерживаемые различными способами (вплоть до введения войск) Лондоном, Вашингтоном и Парижем.
Одновременно в Западной Европе коммунисты и социалисты сражались за равное право участвовать в политической жизни своих стран. Если во Франции и Италии этот процесс с их стороны велся с использованием относительно законных средств политической борьбы (чего не скажешь об их политических противниках), то в Греции и в Испании – с оружием в руках.
Противостояние Советского Союза и двух ведущих стран Запада (Великобритания и США) было на протяжении всего существования СССР. До весны 1945 года ведущую роль в нем играл Лондон, а после окончания Второй мировой войны – Вашингтон. Почему произошла смена лидера? Одна из причин – смерть президента США Франклина Рузвельта 12 апреля 1945 года. Мир потерял мудрого политика, который не допустил бы начала «холодной войны». Возможно, противостояние между СССР и США и было бы – «двум медведям сложно ужиться в одной берлоге», но не было бы смертельно опасного балансирования на грани третьей мировой войны, когда каждая из сторон готова была применить ядерное оружие.
Выступая 1 марта 1945 года перед объединенной сессией конгресса, мудрый президент США Франклин Рузвельт подчеркивал:
«Мир, который мы строим, не может быть американским или британским миром, русским, французским или китайским миром. Он не может быть миром больших или миром малых стран. Он должен быть миром, базирующимся на совместных усилиях всех стран. Должен прийти конец системе односторонних действий, замкнутых блоков, сфер влияния, балансов сил и всех этих и подобных методов, которые использовались веками и всегда безуспешно»[303].
А с апреля 1945 года Вашингтон делал все наоборот. Почему произошел такой кардинальный поворот во внешней политике США?
Своей смертью Франклин Рузвельт открыл дорогу на вершину политического Олимпа известному своими радикальными правыми взглядами вице-президенту Гарри Трумэну. В то время в американской политической, бизнес– и военной элите существовало две партии: «голуби» и «ястребы», причем как среди демократов, так и среди республиканцев.
Первые выступали за поддержку партнерских отношений с Советским Союзом, исходя из идеалистических или прагматических мотивов. Судьба Германии, попытавшейся сделать это, была у них перед глазами. Добавьте к этому убежденных интеллектуалов коммунистов и сочувствующих им «левых», которые заняли многочисленные посты в различных государственных и научных организациях. Ведь среди них было множество друзей Советского Союза и информаторов советской внешней разведки. В предыдущей главе было рассказано об этом. Начавшаяся при Гарри Трумэне «охота на ведьм» как раз и была связана с выявлением и нейтрализацией этих людей.
Вторые, «ястребы», ратовали за войну против СССР. Сначала даже предполагалось использовать Германию, заключив с ней сепаратный мир и направив освободившиеся на Западном фронте войска на Восточный фронт, но стремительное наступление Красной Армии, а также активная деятельность советской внешней разведки сорвали все планы Вашингтона и Берлина. Одновременно шло затягивание открытия второго фронта. Расчет простой – максимально измотать Красную Армию и когда ее стремительное наступление захлебнется, начать оккупацию Европы. Летом 1944 года войска в Европе пришлось все же высадить – в противном случае Акт о безоговорочной капитуляции Германии подписал бы один Георгий Жуков, без своих коллег по антигитлеровской коалиции. Высадившись в Европе, американцы на себе ощутили все «прелести» современной войны. Войти первыми в Берлин и объявить себя «спасителями Европы» они не смогли. Летом 1944 года американские военные, совместно с представителями разведки, начали разрабатывать планы войны против СССР.
На совещании в Белом доме 23 апреля 1945 года новый президент США Гарри Трумэн, рассуждая о советско-американском сотрудничестве, заявил: «Это нужно ломать сейчас или никогда…» И пора, мол, разорвать союзнические отношения с Советским Союзом. Американские военные попытались урезонить своего главнокомандующего, объяснив, что война против Японии потребует от США миллион жизней американских солдат, поэтому нужно дождаться капитуляции Токио, а только потом ссориться с Москвой[304]. Другая причина отсрочки – Америка пока не располагает явным преимуществом в военной сфере (об американской атомной бомбе Гарри Трумэн узнал лишь 25 апреля 1945 года). Президент согласился подождать. Планы войны с Россией он «вынашивал» несколько лет, и пара месяцев отсрочки начала их реализации – пустяк по сравнению с результатами. Ведь в случае успеха, а он не сомневался в этом, США стали бы мировым хозяином, диктующим свою волю остальным странам.
В августе 1943 года в Вашингтоне и Лондоне были подготовлены «Меморандум 121» и «Немыслимый план». В этих документах предусматривалось «повернуть против России всю мощь непобежденной Германии, все еще управляемой нацистами или генералами»[305].
Первым документом «холодной войны» в обширной серии разработок, направленных против СССР, принято считать меморандум ОРК № 329 от 4 сентября 1945 года, то есть на следующий день после официального окончания Второй мировой войны и капитуляции Японии. В меморандуме ставилась задача:
«Отобрать приблизительно 20 наиболее важных целей, пригодных для стратегической атомной бомбардировки, в СССР и на контролируемой им территории»[306].
В октябре 1945 года в среде американских военных появился документ – меморандум Объединенного комитета начальников штабов (ОКНШ) США, озаглавленный «Возможности России». В нем, в частности, можно прочесть такие фразы:
«Советская внешняя политика является экспансионистской, националистической и имперской по своей сути, причем нет основания рассчитывать на ее изменения в обозримом будущем… СССР предположительно в состоянии захватить всю Европу сейчас или к 1 января 1948 года… СССР в состоянии увеличить свои нынешние силы на Ближнем и Среднем Востоке и добиться, по крайней мере, своих исходных целей в Турции и Иране во временном интервале от сегодняшнего дня до 1 января 1948 года… Советы, видимо, в состоянии создать атомную бомбу через 5 или через 10 лет и сделать все, что в их силах, чтобы сделать этот период короче»[307].
В другом меморандуме ОКНШ, датированном 9 октября 1945 года, № 1518 «Стратегическая концепция и план применения Вооруженных сил США» указывалось, что основой превентивной ядерной войны против СССР должно стать уничтожение его военно-стратегического потенциала.
Менее чем через месяц были конкретизированы и основные объекты первого удара по Советскому Союзу. В секретной разработке Объединенного разведывательного управления говорилось:
«Двадцать наиболее подходящих целей для атомной бомбардировки – это промышленные районы смешанного типа, где сосредоточены исследовательские центры, предприятия специального назначения, а также главнейшие правительственные и иные ведомства. Выбор этих целей обеспечивает максимальное использование возможностей атомного оружия»[308].
В созданном в конце 1947 года Совете национальной безопасности (СНБ) США разработка военных планов относительно Советского Союза была поставлена на поток.
Процитируем секретный меморандум СНБ № 7 от 30 марта 1948 года:
«Главной целью американской внешней политики должно стать всемирное контрнаступление на международный коммунизм. Этой цели невозможно достичь с помощью оборонительной политики. Поэтому Соединенные Штаты должны взять на себя руководящую роль в организации всемирного контрнаступления с целью мобилизации и укрепления наших собственных сил и антикоммунистических сил несоветского мира, а также в подрыве мощи коммунистических сил».
В июне 1948 года был принят оперативный план «Чариотер». Согласно ему война начнется с «массированных атомных бомбардировок советских правительственных, политических, административных и промышленных центров, отдельных предприятий нефтяной промышленности, которые будут осуществляться с американских баз ВВС, расположенных в Западном полушарии и Великобритании». На первом этапе войны на 70 советских городов будет сброшено 133 атомные бомбы, а в последующем – еще 200 атомных бомб и 250 тысяч тонн обычных бомб.
Датированный 21 июля 1948 года оперативный план «Хафмун» среди прочих задач предусматривал необходимость как можно раньше начать «воздушное наступление с нанесением ударов по основным военным и военно-промышленным объектам Советов». Предполагалось, что:
«…а) подразделения стратегических бомбардировщиков будут переброшены на базы в Англии (запасной аэродром в Исландии), а также в район Хартум – Каир – Суэц; операции будут осуществляться с этих баз, а также с Окинавы, включая сбрасывание атомных бомб на отобранные цели;
б) …наряду с атомными бомбардировщиками подразделения стратегических бомбардировщиков совершат налеты на уцелевшую часть советской нефтяной промышленности и базы подводных лодок, а также осуществят обширное минирование советских портов и водных путей;
в) штурмовые группы, базирующиеся на авианосцах, будут дополнять и поддерживать воздушное наступление в той мере, в какой это на практике увязывается с их основной задачей»[309].
В принятой 18 августа 1948 года директиве СНБ № 20/2 «Цели США в отношении России» назывались следующие задачи:
сокращение территории СССР, ослабление его мощи и влияния;
решительное изменение внешнеполитического курса Москвы;
политическое, военное и психологическое ослабление Советского Союза.
В директиве утверждалось, что осуществление главной цели – свержение советской власти – возможно лишь военным путем. Ее авторы предусматривали создание формального повода для начала военных действий – выдвижение ультимативных требований свержения советской власти. «Наша цель – создание для советских лидеров условий и обязательств», – говорилось в директиве[310].
План «Хафмун» 1 сентября 1948 года был переименован во «Флитвуд» и разослан в штабы соединений Вооруженных сил США в качестве основы для разработки детальных оперативных планов. Впоследствии его кодовое название еще раз сменили – на «Даблстар». А 26 мая 1949 года его заменил план «Оффтэйкл». Этот весьма детальный план ведения войны в течение первых двух лет после начала войны 1 июля 1949 года предусматривал нанесение первого ядерного удара по территории СССР «всеми имеющимися на «день Д» (День начала войны. – Прим. авт.) силами в целях максимального использования возможностей атомной бомбы».
Отдельные западные историки иногда утверждают, что все эти планы были разработаны военными в рамках их повседневной деятельности – штабы должны иметь планы отражения агрессии вероятного противника. Вот только почему-то все военные планы США носили исключительно наступательный характер и очень они напоминали немецкий план «Барбаросса». А Адольф Гитлер тогда заявлял о миролюбивой политике в отношении Советского Союза. Впрочем, в конце сороковых годов прошлого века американские политики были откровенно циничны и не скрывали своих планов в отношении СССР.
В апреле 1949 года председатель финансового комитета палаты представителей конгресса США Клэренс Кэннон призывал:
«Мы должны произвести нападение на Москву и все остальные города России… Все, что нам теперь нужно, – это иметь самолеты для доставки бомб и вооружить солдат других наций. Пусть другие страны посылают на смерть свою молодежь, чтобы нам не пришлось посылать нашу. Вот что позволяет делать Соединенным Штатам атомная бомба… Мы должны выиграть будущую войну в три недели. За это время нам надо стереть с лица земли все военные центры России»[311].
Военные лишь выполняли приказ руководства страны, но при этом реально, в отличие от политиков, оценивали текущую ситуацию. Когда в сентябре 1949 года в СССР произвели первый ядерный взрыв, Пентагону пришлось срочно корректировать свои военные планы. Дата начала войны, согласно плану «Троян», была назначена на 1 января 1950 года. Однако подсчет возможных потерь, нехватка атомных бомб и боязнь ответного атомного удара показали необходимость более тщательной подготовки плана нападения на СССР. Согласно плану «Дропшоп» ядерная война должна была начаться в 1957 году.
Зловещие планы американских военных так и остались лежать в сейфах. Основная причина – США не смогли бы выиграть такую войну с минимальными для себя потерями. В 1947–1949 годах американские ВВС не смогли бы нанести удар, от которого Советский Союз не смог бы больше оправиться[312]. Другая причина – Вашингтон слишком глубоко засосала трясина локальных конфликтов по всему миру. Множество национально-освободительных войн, борьба «левых» за право легального участия в политической жизни собственных стран – коммунисты и социалисты активизировались по всему земному шару, лишая США возможности быть хозяином мира. При этом Иосиф Сталин не имел никакого отношения к активизации «левых» сил на планете. Его интересовало лишь происходящее около границ СССР.
Многие современные отечественные историки, следом за своими западными коллегами, громко и уверенно рассуждают о планах Иосифа Сталина по превращению Западной Европы, по аналогии с Восточной, в содружества коммунистических и социал-демократических государств. А отдельные «ученые» и журналисты пошли еще дальше и смогли найти руку Москвы и следы активной деятельности советской внешней разведки в Латинской Америке, странах Юго-Восточной Азии и Африке, где «левые» начали активно бороться за власть, часто с оружием в руках.
Советский Союз действительно играл определенную роль в локальных конфликтах на Африканском континенте, но пришел он туда значительно позже. В Латинской Америке активность Москвы, за исключением финансирования местных компартий и проведения отдельных операций (например, обмен лидера чилийских коммунистов на советского диссидента), была минимальной, да и началась она уже после смерти Иосифа Сталина. Более того, по мнению отдельных ветеранов советской внешней разведки, занимавшихся этим регионом, у руководства СССР не было конкретных планов по работе в этом районе земного шара. Фактически в первое десятилетие «холодной войны» Запад сражался не с Советским Союзом, а с местными, часто пришедшими к власти демократическим путем «левыми». Понятно, что признать это американские, британские или французские политики не могли. Вот и выдумали они миф про «Красную угрозу с Востока» и многочисленных советских кадровых разведчиков, обосновавшихся на территории Латинской Америки и Африки.
Этот миф был выгоден всей западной политической, бизнес– и части интеллектуальной элиты. Находящимся у власти политикам – ведь они выступали против внешнего врага, что не только сплачивало нацию, но и давало им шансы выиграть очередные выборы. Для бизнеса – продолжение развития военно-промышленного комплекса и выгодные госзаказы не только на поставку вооружений, но и возможность создать множество рабочих мест, а это высокий объем потребления различных товаров занятых в ВПК работников. Плюс к этому новые рынки сбыта в регионах, где США имели ориентированные на Вашингтон правительства. Для интеллектуальной элиты – это не только обеспечение заказами со стороны государства, но и «ликвидация» конкурентов, имевших несчастье в годы Второй мировой войны демонстрировать левые взгляды. Достаточно вспомнить знаменитую американскую «охоту на ведьм».
А какие реальные планы были у Иосифа Сталина?
Начнем с цитирования аналитического документа «Возможности и намерения СССР в послевоенный период» (ОРК 80 от 6 января 1945 года), подготовленного офицерами объединенного разведывательного комитета (ОРК), входящего в структуру ОКНШ. В нем утверждалось: СССР будет отдавать высший приоритет экономическому восстановлению и ограничится «классической целью» создания, избегая международных конфликтов, «пояса безопасности» вокруг своих границ. Эти оценки повторяются в фундаментальном документе ОРК 250/1 от 31 января 1945 года. Советский Союз, подчеркивалось в нем, «должен, и будет, по меньшей мере, до 1952 года, избегать конфликтов с Великобританией и США», ибо после окончания военных действий в Европе у СССР нет «ни ресурсов, ни, что касается определяющих экономических факторов, возможностей вести авантюристическую внешнюю политику, которая с точки зрения советских лидеров может вовлечь СССР в конфликт или в гонку вооружений с великими западными державами»[313].
В мае 1943 года был распущен основанный еще в 1918 году Коминтерн – организация, в первые годы своего существования пытавшаяся раздуть пожар мировой революции, а в тридцатые годы ставшая одним из центров советского шпионажа и активных мероприятий за рубежом. О ее деятельности написано достаточно много, поэтому мы не будем подробно останавливаться на этом вопросе. Отметим лишь, что одну из основных причин роспуска ее Иосиф Сталин лаконично сформулировал 21 мая 1943 года, выступая на заседании Политбюро ВКП(б):
«Мы переоценивали свои силы, когда создавали Коммунистический Интернационал и думали, что сможем руководить движением во всех странах. Это была наша ошибка. Дальнейшее существования КИ – это будет идея дискредитации Интернационала, чего мы не хотим»[314].
Была названа и другая причина – своим существованием Коминтерн компрометировал иностранные компартии. Политические противники обвиняли местных коммунистов в связях с Москвой. А это существенно снижало эффективность их политической деятельности.
В течение месяца все ресурсы распущенной организации были переданы другим структурам (например, библиотеку передали Институту Маркса – Энгельса – Ленина, различные хозяйственные объекты перевели на баланс управления делами ЦК ВКП(б) и т. п.) или «законсервированы» (например, служба связи – радиосвязь, изготовление фальшивых паспортов и т. п.). Фактически Коминтерн прекратил свою активную деятельность. Часть находящихся в СССР кадров этой структуры – политических эмигрантов из Восточной Европы и начал постепенно возвращаться на родину.
В середине июня 1943 года Иосиф Сталин и его ближайшее окружение начали обсуждать вопрос создания в аппарате ЦК ВКП(б) нового подразделения – Отдела международной информации. Планировалось, что это подразделение займется руководством антифашистской пропаганды, нелегальным национальным радиовещанием, связями с заграницей и изданием литературы на иностранных языках[315]. Фактически речь шла исключительно о пропаганде среди войск противника, не только немецких, но и венгерских, румынских, итальянских, а также и японских. Обычная практика любой войны. Точно так же действовали американцы и англичане против Вермахта. После окончания Великой Отечественной войны эта деятельность была частично свернута, за исключением издания газет на немецком, венгерском, румынском и японском языках, а также агитационной работы в лагерях военнопленных. Вот только велась она недостаточно эффективно. К таким выводам пришла в сентябре 1946 года специальная комиссия ЦК ВКП(б).
Например, в начале своего выступления он сказал о двух основных угрозах для мира – войне и тирании. Логично, если учесть, что год назад закончилась Вторая мировая война, основным зачинщиком которой на Западе считали диктатора Адольфа Гитлера, то понятна связь этих двух факторов. При этом он скромно умолчал об английской ответственности за все произошедшее в середине тридцатых годов прошлого века. Когда фюрер только начинал захватывать Европу (аншлюс Австрии и другие события), то Британия ничего не сделала для нейтрализации распоясавшегося диктатора, более того, активно подталкивала его к походу на Восток.
Затем он сказал о бедности и лишениях, которые есть во многих странах. Их он тоже отнес к угрозам, но отметил, что нейтрализовать их можно путем повышения благосостояния всего мира.
Следующая тема, а он уже произнес более половины своей речи, была посвящена отношениям Англии и США. Может, здесь он, наконец, объявит о необходимости объединить усилия для начала «крестового похода» против СССР? Нет, общие слова о дружбе и партнерстве.
Далее в своем выступлении Уинстон Черчилль отметил раздражавшую Запад популярность коммунистов во Франции и Италии, но при этом никак не связал это с деятельностью советской разведки.
Затем он снова обратился к проблеме поддержания мира в Европе и отметил успехи США в этом вопросе. Якобы только вмешательство Вашингтона позволило завершить обе мировые войны. Тезис спорный, но оставим его без комментариев.
А вот дальше оратор заявил следующее:
«Я не верю, что Советская Россия желает войны. Что их желания являются плодами войны и неопределенного расширения их мощи и доктрины. Hо, что мы должны рассмотреть сегодня, в то время как еще осталось время – это постоянное предотвращение войны и учреждение условий свободы и демократии так быстро, насколько это возможно во всех странах. Наши трудности и опасности не исчезнут, если мы закроем наши глаза на них. Они не исчезнут от простого ожидания того, что должно случиться; и не будут удалены политикой успокоения. Необходимо урегулирование, и чем дольше это будет отсрочено, тем труднее это будет и тем больше возрастет опасность.
От того, что я видел наших русских друзей и союзников во время войны, я убежден, что не имеется ничего, чем они восхищаются так много, как сила, и не имеется ничего, что они уважают меньше, чем слабость, особенно военную слабость. Для этой причины старая доктрина равновесия сил необоснованна.
Мы не можем позволить себе помочь им работать за тесными границами, предлагая проверять их на прочность.
Если западные демократические государства стоят вместе в строгом соблюдении принципов Устава Организации Объединенных Наций, их влияние для содействия тем принципам будет огромно, и никто не сможет помешать им.
Если, однако, они будут разделены или будут колебаться в выполнении их обязанностей и если эти важные годы пройдут без пользы, тогда действительно катастрофа может сокрушить нас всех».
Затем он заговорил о роли ООН. А вот заключительный абзац текста выступления Уинстона Черчилля:
«Если мы будем искренне придерживаться Устава Организации Объединенных Наций и идти вперед с уравновешенной и трезвой силой, не стремящейся ни к каким землям или сокровищам, не стремящейся ни к какому контролю мыслей людей; если вся британская мораль и материальные силы и убеждения будут соединены с вашей собственной братской ассоциацией, высокие пути будущего будут ясными не только для нас, но для всех, не только в течение нашего времени, но и в течение грядущих столетий»[302].
Так что Уинстон Черчилль в своей речи никого не призывал к «крестовому походу» против СССР, наоборот, он говорил о мирных способах решения различных проблем, в том числе и активности Москвы в Восточной Европе.
Не делал он этого по той простой причине, что «холодная война», а вернее, национально-освободительные движения уже с середины 1944 года начали бушевать в различных регионах земного шара: Латинской Америке (Сальвадор, Чили, Боливия и др.); Африке (Алжир и Мадагаскар) и Азии (Китай, Корея, Вьетнам, Индия, Малайзия, Бирма, Индонезия, Филиппины и Таиланд). В ней участвовали, с одной стороны, «левые» (коммунисты и националисты) – причем без прямого участия «руки Москвы», а с другой – местные «правые» – активно поддерживаемые различными способами (вплоть до введения войск) Лондоном, Вашингтоном и Парижем.
Одновременно в Западной Европе коммунисты и социалисты сражались за равное право участвовать в политической жизни своих стран. Если во Франции и Италии этот процесс с их стороны велся с использованием относительно законных средств политической борьбы (чего не скажешь об их политических противниках), то в Греции и в Испании – с оружием в руках.
Противостояние Советского Союза и двух ведущих стран Запада (Великобритания и США) было на протяжении всего существования СССР. До весны 1945 года ведущую роль в нем играл Лондон, а после окончания Второй мировой войны – Вашингтон. Почему произошла смена лидера? Одна из причин – смерть президента США Франклина Рузвельта 12 апреля 1945 года. Мир потерял мудрого политика, который не допустил бы начала «холодной войны». Возможно, противостояние между СССР и США и было бы – «двум медведям сложно ужиться в одной берлоге», но не было бы смертельно опасного балансирования на грани третьей мировой войны, когда каждая из сторон готова была применить ядерное оружие.
Выступая 1 марта 1945 года перед объединенной сессией конгресса, мудрый президент США Франклин Рузвельт подчеркивал:
«Мир, который мы строим, не может быть американским или британским миром, русским, французским или китайским миром. Он не может быть миром больших или миром малых стран. Он должен быть миром, базирующимся на совместных усилиях всех стран. Должен прийти конец системе односторонних действий, замкнутых блоков, сфер влияния, балансов сил и всех этих и подобных методов, которые использовались веками и всегда безуспешно»[303].
А с апреля 1945 года Вашингтон делал все наоборот. Почему произошел такой кардинальный поворот во внешней политике США?
Своей смертью Франклин Рузвельт открыл дорогу на вершину политического Олимпа известному своими радикальными правыми взглядами вице-президенту Гарри Трумэну. В то время в американской политической, бизнес– и военной элите существовало две партии: «голуби» и «ястребы», причем как среди демократов, так и среди республиканцев.
Первые выступали за поддержку партнерских отношений с Советским Союзом, исходя из идеалистических или прагматических мотивов. Судьба Германии, попытавшейся сделать это, была у них перед глазами. Добавьте к этому убежденных интеллектуалов коммунистов и сочувствующих им «левых», которые заняли многочисленные посты в различных государственных и научных организациях. Ведь среди них было множество друзей Советского Союза и информаторов советской внешней разведки. В предыдущей главе было рассказано об этом. Начавшаяся при Гарри Трумэне «охота на ведьм» как раз и была связана с выявлением и нейтрализацией этих людей.
Вторые, «ястребы», ратовали за войну против СССР. Сначала даже предполагалось использовать Германию, заключив с ней сепаратный мир и направив освободившиеся на Западном фронте войска на Восточный фронт, но стремительное наступление Красной Армии, а также активная деятельность советской внешней разведки сорвали все планы Вашингтона и Берлина. Одновременно шло затягивание открытия второго фронта. Расчет простой – максимально измотать Красную Армию и когда ее стремительное наступление захлебнется, начать оккупацию Европы. Летом 1944 года войска в Европе пришлось все же высадить – в противном случае Акт о безоговорочной капитуляции Германии подписал бы один Георгий Жуков, без своих коллег по антигитлеровской коалиции. Высадившись в Европе, американцы на себе ощутили все «прелести» современной войны. Войти первыми в Берлин и объявить себя «спасителями Европы» они не смогли. Летом 1944 года американские военные, совместно с представителями разведки, начали разрабатывать планы войны против СССР.
На совещании в Белом доме 23 апреля 1945 года новый президент США Гарри Трумэн, рассуждая о советско-американском сотрудничестве, заявил: «Это нужно ломать сейчас или никогда…» И пора, мол, разорвать союзнические отношения с Советским Союзом. Американские военные попытались урезонить своего главнокомандующего, объяснив, что война против Японии потребует от США миллион жизней американских солдат, поэтому нужно дождаться капитуляции Токио, а только потом ссориться с Москвой[304]. Другая причина отсрочки – Америка пока не располагает явным преимуществом в военной сфере (об американской атомной бомбе Гарри Трумэн узнал лишь 25 апреля 1945 года). Президент согласился подождать. Планы войны с Россией он «вынашивал» несколько лет, и пара месяцев отсрочки начала их реализации – пустяк по сравнению с результатами. Ведь в случае успеха, а он не сомневался в этом, США стали бы мировым хозяином, диктующим свою волю остальным странам.
В августе 1943 года в Вашингтоне и Лондоне были подготовлены «Меморандум 121» и «Немыслимый план». В этих документах предусматривалось «повернуть против России всю мощь непобежденной Германии, все еще управляемой нацистами или генералами»[305].
Первым документом «холодной войны» в обширной серии разработок, направленных против СССР, принято считать меморандум ОРК № 329 от 4 сентября 1945 года, то есть на следующий день после официального окончания Второй мировой войны и капитуляции Японии. В меморандуме ставилась задача:
«Отобрать приблизительно 20 наиболее важных целей, пригодных для стратегической атомной бомбардировки, в СССР и на контролируемой им территории»[306].
В октябре 1945 года в среде американских военных появился документ – меморандум Объединенного комитета начальников штабов (ОКНШ) США, озаглавленный «Возможности России». В нем, в частности, можно прочесть такие фразы:
«Советская внешняя политика является экспансионистской, националистической и имперской по своей сути, причем нет основания рассчитывать на ее изменения в обозримом будущем… СССР предположительно в состоянии захватить всю Европу сейчас или к 1 января 1948 года… СССР в состоянии увеличить свои нынешние силы на Ближнем и Среднем Востоке и добиться, по крайней мере, своих исходных целей в Турции и Иране во временном интервале от сегодняшнего дня до 1 января 1948 года… Советы, видимо, в состоянии создать атомную бомбу через 5 или через 10 лет и сделать все, что в их силах, чтобы сделать этот период короче»[307].
В другом меморандуме ОКНШ, датированном 9 октября 1945 года, № 1518 «Стратегическая концепция и план применения Вооруженных сил США» указывалось, что основой превентивной ядерной войны против СССР должно стать уничтожение его военно-стратегического потенциала.
Менее чем через месяц были конкретизированы и основные объекты первого удара по Советскому Союзу. В секретной разработке Объединенного разведывательного управления говорилось:
«Двадцать наиболее подходящих целей для атомной бомбардировки – это промышленные районы смешанного типа, где сосредоточены исследовательские центры, предприятия специального назначения, а также главнейшие правительственные и иные ведомства. Выбор этих целей обеспечивает максимальное использование возможностей атомного оружия»[308].
В созданном в конце 1947 года Совете национальной безопасности (СНБ) США разработка военных планов относительно Советского Союза была поставлена на поток.
Процитируем секретный меморандум СНБ № 7 от 30 марта 1948 года:
«Главной целью американской внешней политики должно стать всемирное контрнаступление на международный коммунизм. Этой цели невозможно достичь с помощью оборонительной политики. Поэтому Соединенные Штаты должны взять на себя руководящую роль в организации всемирного контрнаступления с целью мобилизации и укрепления наших собственных сил и антикоммунистических сил несоветского мира, а также в подрыве мощи коммунистических сил».
В июне 1948 года был принят оперативный план «Чариотер». Согласно ему война начнется с «массированных атомных бомбардировок советских правительственных, политических, административных и промышленных центров, отдельных предприятий нефтяной промышленности, которые будут осуществляться с американских баз ВВС, расположенных в Западном полушарии и Великобритании». На первом этапе войны на 70 советских городов будет сброшено 133 атомные бомбы, а в последующем – еще 200 атомных бомб и 250 тысяч тонн обычных бомб.
Датированный 21 июля 1948 года оперативный план «Хафмун» среди прочих задач предусматривал необходимость как можно раньше начать «воздушное наступление с нанесением ударов по основным военным и военно-промышленным объектам Советов». Предполагалось, что:
«…а) подразделения стратегических бомбардировщиков будут переброшены на базы в Англии (запасной аэродром в Исландии), а также в район Хартум – Каир – Суэц; операции будут осуществляться с этих баз, а также с Окинавы, включая сбрасывание атомных бомб на отобранные цели;
б) …наряду с атомными бомбардировщиками подразделения стратегических бомбардировщиков совершат налеты на уцелевшую часть советской нефтяной промышленности и базы подводных лодок, а также осуществят обширное минирование советских портов и водных путей;
в) штурмовые группы, базирующиеся на авианосцах, будут дополнять и поддерживать воздушное наступление в той мере, в какой это на практике увязывается с их основной задачей»[309].
В принятой 18 августа 1948 года директиве СНБ № 20/2 «Цели США в отношении России» назывались следующие задачи:
сокращение территории СССР, ослабление его мощи и влияния;
решительное изменение внешнеполитического курса Москвы;
политическое, военное и психологическое ослабление Советского Союза.
В директиве утверждалось, что осуществление главной цели – свержение советской власти – возможно лишь военным путем. Ее авторы предусматривали создание формального повода для начала военных действий – выдвижение ультимативных требований свержения советской власти. «Наша цель – создание для советских лидеров условий и обязательств», – говорилось в директиве[310].
План «Хафмун» 1 сентября 1948 года был переименован во «Флитвуд» и разослан в штабы соединений Вооруженных сил США в качестве основы для разработки детальных оперативных планов. Впоследствии его кодовое название еще раз сменили – на «Даблстар». А 26 мая 1949 года его заменил план «Оффтэйкл». Этот весьма детальный план ведения войны в течение первых двух лет после начала войны 1 июля 1949 года предусматривал нанесение первого ядерного удара по территории СССР «всеми имеющимися на «день Д» (День начала войны. – Прим. авт.) силами в целях максимального использования возможностей атомной бомбы».
Отдельные западные историки иногда утверждают, что все эти планы были разработаны военными в рамках их повседневной деятельности – штабы должны иметь планы отражения агрессии вероятного противника. Вот только почему-то все военные планы США носили исключительно наступательный характер и очень они напоминали немецкий план «Барбаросса». А Адольф Гитлер тогда заявлял о миролюбивой политике в отношении Советского Союза. Впрочем, в конце сороковых годов прошлого века американские политики были откровенно циничны и не скрывали своих планов в отношении СССР.
В апреле 1949 года председатель финансового комитета палаты представителей конгресса США Клэренс Кэннон призывал:
«Мы должны произвести нападение на Москву и все остальные города России… Все, что нам теперь нужно, – это иметь самолеты для доставки бомб и вооружить солдат других наций. Пусть другие страны посылают на смерть свою молодежь, чтобы нам не пришлось посылать нашу. Вот что позволяет делать Соединенным Штатам атомная бомба… Мы должны выиграть будущую войну в три недели. За это время нам надо стереть с лица земли все военные центры России»[311].
Военные лишь выполняли приказ руководства страны, но при этом реально, в отличие от политиков, оценивали текущую ситуацию. Когда в сентябре 1949 года в СССР произвели первый ядерный взрыв, Пентагону пришлось срочно корректировать свои военные планы. Дата начала войны, согласно плану «Троян», была назначена на 1 января 1950 года. Однако подсчет возможных потерь, нехватка атомных бомб и боязнь ответного атомного удара показали необходимость более тщательной подготовки плана нападения на СССР. Согласно плану «Дропшоп» ядерная война должна была начаться в 1957 году.
Зловещие планы американских военных так и остались лежать в сейфах. Основная причина – США не смогли бы выиграть такую войну с минимальными для себя потерями. В 1947–1949 годах американские ВВС не смогли бы нанести удар, от которого Советский Союз не смог бы больше оправиться[312]. Другая причина – Вашингтон слишком глубоко засосала трясина локальных конфликтов по всему миру. Множество национально-освободительных войн, борьба «левых» за право легального участия в политической жизни собственных стран – коммунисты и социалисты активизировались по всему земному шару, лишая США возможности быть хозяином мира. При этом Иосиф Сталин не имел никакого отношения к активизации «левых» сил на планете. Его интересовало лишь происходящее около границ СССР.
Многие современные отечественные историки, следом за своими западными коллегами, громко и уверенно рассуждают о планах Иосифа Сталина по превращению Западной Европы, по аналогии с Восточной, в содружества коммунистических и социал-демократических государств. А отдельные «ученые» и журналисты пошли еще дальше и смогли найти руку Москвы и следы активной деятельности советской внешней разведки в Латинской Америке, странах Юго-Восточной Азии и Африке, где «левые» начали активно бороться за власть, часто с оружием в руках.
Советский Союз действительно играл определенную роль в локальных конфликтах на Африканском континенте, но пришел он туда значительно позже. В Латинской Америке активность Москвы, за исключением финансирования местных компартий и проведения отдельных операций (например, обмен лидера чилийских коммунистов на советского диссидента), была минимальной, да и началась она уже после смерти Иосифа Сталина. Более того, по мнению отдельных ветеранов советской внешней разведки, занимавшихся этим регионом, у руководства СССР не было конкретных планов по работе в этом районе земного шара. Фактически в первое десятилетие «холодной войны» Запад сражался не с Советским Союзом, а с местными, часто пришедшими к власти демократическим путем «левыми». Понятно, что признать это американские, британские или французские политики не могли. Вот и выдумали они миф про «Красную угрозу с Востока» и многочисленных советских кадровых разведчиков, обосновавшихся на территории Латинской Америки и Африки.
Этот миф был выгоден всей западной политической, бизнес– и части интеллектуальной элиты. Находящимся у власти политикам – ведь они выступали против внешнего врага, что не только сплачивало нацию, но и давало им шансы выиграть очередные выборы. Для бизнеса – продолжение развития военно-промышленного комплекса и выгодные госзаказы не только на поставку вооружений, но и возможность создать множество рабочих мест, а это высокий объем потребления различных товаров занятых в ВПК работников. Плюс к этому новые рынки сбыта в регионах, где США имели ориентированные на Вашингтон правительства. Для интеллектуальной элиты – это не только обеспечение заказами со стороны государства, но и «ликвидация» конкурентов, имевших несчастье в годы Второй мировой войны демонстрировать левые взгляды. Достаточно вспомнить знаменитую американскую «охоту на ведьм».
А какие реальные планы были у Иосифа Сталина?
Начнем с цитирования аналитического документа «Возможности и намерения СССР в послевоенный период» (ОРК 80 от 6 января 1945 года), подготовленного офицерами объединенного разведывательного комитета (ОРК), входящего в структуру ОКНШ. В нем утверждалось: СССР будет отдавать высший приоритет экономическому восстановлению и ограничится «классической целью» создания, избегая международных конфликтов, «пояса безопасности» вокруг своих границ. Эти оценки повторяются в фундаментальном документе ОРК 250/1 от 31 января 1945 года. Советский Союз, подчеркивалось в нем, «должен, и будет, по меньшей мере, до 1952 года, избегать конфликтов с Великобританией и США», ибо после окончания военных действий в Европе у СССР нет «ни ресурсов, ни, что касается определяющих экономических факторов, возможностей вести авантюристическую внешнюю политику, которая с точки зрения советских лидеров может вовлечь СССР в конфликт или в гонку вооружений с великими западными державами»[313].
В мае 1943 года был распущен основанный еще в 1918 году Коминтерн – организация, в первые годы своего существования пытавшаяся раздуть пожар мировой революции, а в тридцатые годы ставшая одним из центров советского шпионажа и активных мероприятий за рубежом. О ее деятельности написано достаточно много, поэтому мы не будем подробно останавливаться на этом вопросе. Отметим лишь, что одну из основных причин роспуска ее Иосиф Сталин лаконично сформулировал 21 мая 1943 года, выступая на заседании Политбюро ВКП(б):
«Мы переоценивали свои силы, когда создавали Коммунистический Интернационал и думали, что сможем руководить движением во всех странах. Это была наша ошибка. Дальнейшее существования КИ – это будет идея дискредитации Интернационала, чего мы не хотим»[314].
Была названа и другая причина – своим существованием Коминтерн компрометировал иностранные компартии. Политические противники обвиняли местных коммунистов в связях с Москвой. А это существенно снижало эффективность их политической деятельности.
В течение месяца все ресурсы распущенной организации были переданы другим структурам (например, библиотеку передали Институту Маркса – Энгельса – Ленина, различные хозяйственные объекты перевели на баланс управления делами ЦК ВКП(б) и т. п.) или «законсервированы» (например, служба связи – радиосвязь, изготовление фальшивых паспортов и т. п.). Фактически Коминтерн прекратил свою активную деятельность. Часть находящихся в СССР кадров этой структуры – политических эмигрантов из Восточной Европы и начал постепенно возвращаться на родину.
В середине июня 1943 года Иосиф Сталин и его ближайшее окружение начали обсуждать вопрос создания в аппарате ЦК ВКП(б) нового подразделения – Отдела международной информации. Планировалось, что это подразделение займется руководством антифашистской пропаганды, нелегальным национальным радиовещанием, связями с заграницей и изданием литературы на иностранных языках[315]. Фактически речь шла исключительно о пропаганде среди войск противника, не только немецких, но и венгерских, румынских, итальянских, а также и японских. Обычная практика любой войны. Точно так же действовали американцы и англичане против Вермахта. После окончания Великой Отечественной войны эта деятельность была частично свернута, за исключением издания газет на немецком, венгерском, румынском и японском языках, а также агитационной работы в лагерях военнопленных. Вот только велась она недостаточно эффективно. К таким выводам пришла в сентябре 1946 года специальная комиссия ЦК ВКП(б).