Л. Ф. Бурлачук, А. С. Кочарян, М. Е. Жидко
Психотерапия
Психологические модели
Предисловие
Первый вопрос, который задает студент, начинающий изучать психотерапию, касается того, насколько быстро и эффективно можно освоить теорию и практику терапевтического воздействия. Ответ на этот вопрос, как бы он ни был важен для почти всегда неуспевающего все делать своевременно студента, весьма показателен и для преподавателя. Большинство преподавателей психотерапии можно условно разделить на два типа: «эзотерический» и «экзотерический». Первые склонны процесс обучения психотерапии рассматривать как введение в некое таинство, откровение; вторые – как решение может быть и не тривиальной, но, в целом, вполне доступной для студентов учебной задачи. Соответственно будут разниться и ответы на ранее поставленный вопрос – в одном случае для овладения психотерапией потребуется едва ли не вся жизнь, в другом – время, отведенное учебной программой. Разумеется, истина где–то между первой и второй точками зрения и, конечно, не может быть ответа вообще, без конкретизации того, о каком (каких) методах психотерапии идет речь.
Гарольд Стерн, основатель и многолетний президент Филадельфийской школы психоанализа, в одном из своих интервью говорил о том, что для овладения большинством методов психотерапии обычно достаточно внимательного прочтения трех или четырех основополагающих книг. Но для того, подчеркивал он, чтобы овладеть психоанализом как методом лечения, требуется интенсивное изучение не менее ста книг (не совсем ясно, как осуществляются подобные расчеты). При этом Г. Стерн рекомендовал учесть и то, что психоанализ является единственным психотерапевтическим методом, который требует, чтобы будущий специалист сам был проанализирован.
Я и мои коллеги считаем, что даже очень внимательное прочтение более чем четырех основных книг явно недостаточно для того, чтобы стать терапевтом. Огромное значение имеет опыт взаимодействия с пациентами, супервизорская подготовка. Поэтому мы должны разочаровать тех, кто надеется только путем чтения соответствующей литературы получить профессиональные навыки в психотерапии.
Второй вопрос (но далеко не последний по важности!), который задают начинающие осваивать психотерапию студенты, касается степени воздействия терапевтической процедуры на личность пациента, ее эффективности. На него нельзя ответить без учета того, о каких терапевтических методах идет речь, без учета тех психических (психологических) нарушений, с которыми работает терапевт, вне учета личностных особенностей самого терапевта и, наконец, без анализа того, какие средства измерения используются для оценки эффективности той или иной терапевтической процедуры. О каждой из перечисленных составляющих эффективности психотерапии уже написаны и продолжают писаться статьи и книги, к которым я и отсылаю интересующегося этими проблемами читателя.
Мы лишь кратко остановимся на актуальном дискуссионном вопросе: как изменяется личность вследствие терапевтического воздействия.
Что же происходит с личностью при психотерапевтическом воздействии? Личность ли изменяется в процессе этого воздействия? Ряд исследователей[1] полагает, что наиболее очевидный терапевтический эффект достигается в ходе лечения депрессии и отдельных симптомов, например беспокойства. Когда же речь идет о таких особенностях личности, как, например, нейротизм, желаемый эффект не достигается. Это мнение поддерживается многими психологами,[2] делающими вывод о том, что психотерапия не воздействует на основную структуру личности, а помогает пациенту становиться более гибким в удовлетворении своих потребностей и использовании способностей.
Строго говоря, изменений личности, в смысле формирования каких–либо новых качеств или «исчезновения» (куда?) уже имеющихся, в ходе терапии, как и в ее результате, не происходит (мы не имеем в виду те случаи, когда психотерапевтическое воздействие, применяемое наряду с химическим, например психотропным, приводит к подлинной трансформации личности; такие воздействия в силу их направленности на руинирование индивидуальной психики не изменяют, а уничтожают личность).
Любое из свойств (качеств) личности, как известно, является достаточно устойчивым психическим образованием, а их наличие собственно и делает личность таковой. Эти устойчивые психические образования мало подвержены даже возрастным изменениям. Изменчивость личности, ее адаптация к меняющимся условиям среды достигается за счет того, что каждое из качеств (в их взаимодействии с другими!) имеет настолько широкий диапазон ситуационно обусловленных проявлений, что порой может быть воспринято как наличие качества, противоположного тому, которое реально существует. Психотерапевтическое воздействие, не создавая новых качеств у личности, как бы приводит уже имеющиеся в соответствие, например с изменившейся ситуацией жизнедеятельности. Такое «приведение в соответствие» обеспечивает успех психотерапии незначительных психических нарушений. Подтверждением нашей мысли является хорошо известное опытным психотерапевтам отсутствие продолжительного позитивного эффекта в случаях выраженных расстройств личности или психоза. При этих заболеваниях происходит более или менее заметная деструкция личности, а поэтому и не удается добиться устойчивого эффекта. Психотерапевт, работая с такими пациентами, по сути дела стремится возродить уже разрушенное в психике путем апелляции к сохранному, однако такое «приращение», как и в случае тканевой несовместимости, оказывается временным. Сторонники психоанализа считают, что такой метод терапии является наиболее эффективным при серьезных формах патологии. В известной мере его эффективность обеспечивается длительностью психоаналитического процесса, который может длиться годами. Регулярные психоаналитические сеансы становятся для пациента своего рода костылями, с помощью которых он бредет по жизни.
Каждый, кто приступает к изучению психотерапии, должен отчетливо представлять себе не только сильные, но и слабые стороны тех методов, которые являются основными для возвращения личности к психологическому благополучию.
Все вышесказанное было отмечено в предисловии к первому изданию и, на мой взгляд, не утратило своей актуальности и сегодня. Прошло пять лет. Я уверен в том, что книга нашла своего Читателя, и прежде всего, в студенческой аудитории. Ее покупали, читали (сам свидетель!) и даже не поленились полностью скопировать для Интернета.
У нынешнего студента есть значительно больший выбор литературы по психотерапии, чем это было пять лет назад. Можно даже сказать, что в этом многообразии сегодня нетрудно и потеряться. Тем не менее, то, что можно назвать классикой психотерапии, остается востребованным, и без знания этой классики невозможна современная подготовка будущих специалистов. Этим и руководствовались авторы, подготавливая учебник к переизданию.
С сожалением можно констатировать, что за прошедшие годы не прекратился процесс дележа психотерапии между медиками и психологами. Каждый тянет одеяло на себя, и чаще всего за этим стоит отнюдь не желание помочь страждущему, а откровенные коммерческие интересы. Осознание того, что психотерапия точно такая же наука, как физика или химия, и требует к себе такого же отношения, видимо, придет позднее. Это не область медицины или психологии. Это самостоятельная наука, и чем быстрее мы это признаем, тем более эффективно она будут развиваться и совершенствоваться.
Авторы выражают искреннюю благодарность своим многочисленным слушателям, студентам и коллегам, каждый из которых внес свой вклад в процесс создания этой книги. Особая благодарность сотрудникам психологической редакции Издательского дома «Питер».
Авторы будут рады замечаниям и предложениям читателей, которые можно направить по электронному адресу psydiag@i.kiev.ua
Л. Ф. Бурлачук Киев, август 2008 г.
Гарольд Стерн, основатель и многолетний президент Филадельфийской школы психоанализа, в одном из своих интервью говорил о том, что для овладения большинством методов психотерапии обычно достаточно внимательного прочтения трех или четырех основополагающих книг. Но для того, подчеркивал он, чтобы овладеть психоанализом как методом лечения, требуется интенсивное изучение не менее ста книг (не совсем ясно, как осуществляются подобные расчеты). При этом Г. Стерн рекомендовал учесть и то, что психоанализ является единственным психотерапевтическим методом, который требует, чтобы будущий специалист сам был проанализирован.
Я и мои коллеги считаем, что даже очень внимательное прочтение более чем четырех основных книг явно недостаточно для того, чтобы стать терапевтом. Огромное значение имеет опыт взаимодействия с пациентами, супервизорская подготовка. Поэтому мы должны разочаровать тех, кто надеется только путем чтения соответствующей литературы получить профессиональные навыки в психотерапии.
Второй вопрос (но далеко не последний по важности!), который задают начинающие осваивать психотерапию студенты, касается степени воздействия терапевтической процедуры на личность пациента, ее эффективности. На него нельзя ответить без учета того, о каких терапевтических методах идет речь, без учета тех психических (психологических) нарушений, с которыми работает терапевт, вне учета личностных особенностей самого терапевта и, наконец, без анализа того, какие средства измерения используются для оценки эффективности той или иной терапевтической процедуры. О каждой из перечисленных составляющих эффективности психотерапии уже написаны и продолжают писаться статьи и книги, к которым я и отсылаю интересующегося этими проблемами читателя.
Мы лишь кратко остановимся на актуальном дискуссионном вопросе: как изменяется личность вследствие терапевтического воздействия.
Что же происходит с личностью при психотерапевтическом воздействии? Личность ли изменяется в процессе этого воздействия? Ряд исследователей[1] полагает, что наиболее очевидный терапевтический эффект достигается в ходе лечения депрессии и отдельных симптомов, например беспокойства. Когда же речь идет о таких особенностях личности, как, например, нейротизм, желаемый эффект не достигается. Это мнение поддерживается многими психологами,[2] делающими вывод о том, что психотерапия не воздействует на основную структуру личности, а помогает пациенту становиться более гибким в удовлетворении своих потребностей и использовании способностей.
Строго говоря, изменений личности, в смысле формирования каких–либо новых качеств или «исчезновения» (куда?) уже имеющихся, в ходе терапии, как и в ее результате, не происходит (мы не имеем в виду те случаи, когда психотерапевтическое воздействие, применяемое наряду с химическим, например психотропным, приводит к подлинной трансформации личности; такие воздействия в силу их направленности на руинирование индивидуальной психики не изменяют, а уничтожают личность).
Любое из свойств (качеств) личности, как известно, является достаточно устойчивым психическим образованием, а их наличие собственно и делает личность таковой. Эти устойчивые психические образования мало подвержены даже возрастным изменениям. Изменчивость личности, ее адаптация к меняющимся условиям среды достигается за счет того, что каждое из качеств (в их взаимодействии с другими!) имеет настолько широкий диапазон ситуационно обусловленных проявлений, что порой может быть воспринято как наличие качества, противоположного тому, которое реально существует. Психотерапевтическое воздействие, не создавая новых качеств у личности, как бы приводит уже имеющиеся в соответствие, например с изменившейся ситуацией жизнедеятельности. Такое «приведение в соответствие» обеспечивает успех психотерапии незначительных психических нарушений. Подтверждением нашей мысли является хорошо известное опытным психотерапевтам отсутствие продолжительного позитивного эффекта в случаях выраженных расстройств личности или психоза. При этих заболеваниях происходит более или менее заметная деструкция личности, а поэтому и не удается добиться устойчивого эффекта. Психотерапевт, работая с такими пациентами, по сути дела стремится возродить уже разрушенное в психике путем апелляции к сохранному, однако такое «приращение», как и в случае тканевой несовместимости, оказывается временным. Сторонники психоанализа считают, что такой метод терапии является наиболее эффективным при серьезных формах патологии. В известной мере его эффективность обеспечивается длительностью психоаналитического процесса, который может длиться годами. Регулярные психоаналитические сеансы становятся для пациента своего рода костылями, с помощью которых он бредет по жизни.
Каждый, кто приступает к изучению психотерапии, должен отчетливо представлять себе не только сильные, но и слабые стороны тех методов, которые являются основными для возвращения личности к психологическому благополучию.
Все вышесказанное было отмечено в предисловии к первому изданию и, на мой взгляд, не утратило своей актуальности и сегодня. Прошло пять лет. Я уверен в том, что книга нашла своего Читателя, и прежде всего, в студенческой аудитории. Ее покупали, читали (сам свидетель!) и даже не поленились полностью скопировать для Интернета.
У нынешнего студента есть значительно больший выбор литературы по психотерапии, чем это было пять лет назад. Можно даже сказать, что в этом многообразии сегодня нетрудно и потеряться. Тем не менее, то, что можно назвать классикой психотерапии, остается востребованным, и без знания этой классики невозможна современная подготовка будущих специалистов. Этим и руководствовались авторы, подготавливая учебник к переизданию.
С сожалением можно констатировать, что за прошедшие годы не прекратился процесс дележа психотерапии между медиками и психологами. Каждый тянет одеяло на себя, и чаще всего за этим стоит отнюдь не желание помочь страждущему, а откровенные коммерческие интересы. Осознание того, что психотерапия точно такая же наука, как физика или химия, и требует к себе такого же отношения, видимо, придет позднее. Это не область медицины или психологии. Это самостоятельная наука, и чем быстрее мы это признаем, тем более эффективно она будут развиваться и совершенствоваться.
Авторы выражают искреннюю благодарность своим многочисленным слушателям, студентам и коллегам, каждый из которых внес свой вклад в процесс создания этой книги. Особая благодарность сотрудникам психологической редакции Издательского дома «Питер».
Авторы будут рады замечаниям и предложениям читателей, которые можно направить по электронному адресу psydiag@i.kiev.ua
Л. Ф. Бурлачук Киев, август 2008 г.
Введение
В литературе по психотерапии бытует, а среди представителей медицины весьма распространено мнение о том, что «…современная ситуация и практика психотерапии представляется абсолютно абсурдной». Этот радикальный вывод обосновывается тем, что в мировой практике используются более 600 форм и методов психотерапии, которые «…как правило, не базируются на научно обоснованной доктрине, а формируются по принципу направлений, возглавляемых «гуру». В этом смысле они, по сути, идентичны механизмам создания тоталитарных сект…». Кроме того, в этих направлениях существуют не согласующиеся, а порой и противоречащие друг другу представления о моделях психического (и психологического) здоровья, механизмах развития психопатологических и психосоматических расстройств, теории психотерапевтического изменения пациента/клиента и т. п. Как можно осмыслить данную ситуацию?
Во–первых, можно (что порой и происходит) превратить психотерапию в разновидность объективного медицинского знания, построенного по принципу позитивной науки. Именно на такой выход из «абсолютного абсурда» ориентируют авторы вышеупомянутой статьи, выстраивая медицинскую модель психотерапии.
В действительности же нужно твердо помнить, что в современной психотерапии существуют две модели: медицинская и психологическая. В медицинской модели основной упор делается на знание нозологии, синдромологии, клинической картины расстройств. Основной мишенью такой модели является симптом, поиском и ликвидацией причины которого практически не занимаются[3]. Активность пациента сводится к минимуму – к вере во врача и проводимое лечение. Врач–психотерапевт в такой модели психотерапии занимает позицию эксперта, который лучше знает и понимает «наивного» пациента. Как известно, такая модель психотерапии была единственной в СССР, где не допускалось проникновения психологического понимания психотерапии, объявленного «буржуазным». Одним из проявлений этого факта являлось и является установление врачебной монополии на проведение психотерапии. К сожалению, до сих пор психологи могут осуществлять психотерапевтическую деятельность лишь под прикрытием надуманных терминов: психологическая коррекция, психопрофилактика[4], семейное консультирование и т. п. Очевидно, что эти термины являются искусственными, по крайней мере с точки зрения описания работы психологов в реальном психотерапевтическом процессе.
Наряду с медицинской моделью психотерапии, сходной с употреблением лекарства (хотя мы ни в коей мере не хотим умалить ее значения!), существует, развивается и, что кажется странным и непонятным многим «естествоиспытателям», оказывается терапевтически эффективным психологическое направление в психотерапии или, другими словами, психологическая модель. Это направление в первую очередь связано с пониманием психотерапии как «мира сказок, метафор», мира, к которому неприложимы законы естественно–научного знания. На этом пути медицинская модель «оказания помощи» становится неадекватной и бесполезной. В этом случае определение психотерапии как «воздействия на психику и сому человека через психику» уступает место таким метафорам психотерапевтического контакта, как:
♦ «взаимодействие» – когда активен не только психотерапевт, но и сам клиент (в этом случае термин «пациент» неуместен, так как клиент не является пассивным объектом манипуляций психотерапевта);
♦ «сосуществование» – когда подчеркивается идея не деятельностного совместного пребывания психотерапевта и клиента в психотерапевтическом контакте, а обмен эмоциями и смыслами;
♦ «внутреннее постижение» – когда клиент движется во внутреннем пространстве по им же определяемой траектории;
♦ «безусловная любовь» – когда клиент и психотерапевт вступают в особые отношения психологической интимности, наполненные любовью и принятием.
На этом втором пути развития психотерапии теория часто отстает от реального психотерапевтического процесса. Знание, несомненно, является условием эффективного процесса, но не заменяет его. Между тем даже в рамках психологических моделей психотерапии, например в психоанализе[5], знание (теория) нередко является главным маяком психотерапевтического процесса. Это приводит к тому, что психотерапевт может рассказать о клиенте все – особенности его эго–объект–ных отношений в детстве, травмы, особенности процессов совладания и защиты и т. п., но не может передать жизненный дух клиента. Возникает ощущение, что находишься в препараторской, в которой нет живого человека, а психотерапевт не передает своих реальных эмоций и переживаний в отношении клиента. Клиент «умер», превратился в некоторую схему, модель в рамках психотерапии «детективного жанра». Психотерапия, ориентированная на теорию, становится приятным интеллектуальным времяпрепровождением. Но совершенно очевидно, что само по себе «знание» клиента психотерапевтом, каким бы совершенным и точным оно ни было, не гарантирует изменения клиента. «Знание» не запускает у клиента внутреннего процесса. Над ним (или под ним) должно быть что–то важное, но ускользающее от концептуализации – этому трудно научить, но без этого неосуществима глубинная психотерапия. Метафоры этой над–или подстройки – «интуиция», «эмпатия», «личностность психотерапевта» и т. п. К. Г. Юнг как–то заметил, что личность психотерапевта – лучшая формула самой психотерапии.
Подобным же образом и терапевты–роджерианцы всегда опасаются обвинений в техницизме, и те условия психотерапевтического изменения клиента, которые должен создать психотерапевт, являются не техниками, а некоторыми личностными диспозициями[6].
Психологическая модель ориентирована на распространение психологической культуры и мышления на сферу помощи больным и людям, имеющим психологические проблемы. С одной стороны, становится все более очевидной недостаточная эффективность сугубо медицинской психотерапии, и врачи начинают интересоваться психологическими моделями психотерапии, психологическим способом мышления, психологической культурой. С другой стороны, в последнее время появилось множество пациентов с донозологическими формами расстройств, которыми ранее врачи не занимались, но ими же не занимались и психологи. Сейчас эти люди стали объектом внимания и тех и других. Характерной особенностью психологической модели психотерапии является убежденность в том, что за пациента (клиента) решить его проблему никто не может. Психотерапевт лишь сопровождает клиента в проблему, в глубину переживаний, помогает человеку найти ресурс изменения и решения своих проблем.
Несмотря на кажущуюся пропасть между медицинской и психологической моделями психотерапии, их объединяет ориентация на помощь клиенту. Поэтому каждому терапевту необходимо знать обе модели, так как для снятия тревоги, фобий и т. п. часто совершенно не нужно идти в глубинные личностные переживания, тем более, что далеко не у всех клиентов имеется желание работать на таком уровне.
Во–первых, можно (что порой и происходит) превратить психотерапию в разновидность объективного медицинского знания, построенного по принципу позитивной науки. Именно на такой выход из «абсолютного абсурда» ориентируют авторы вышеупомянутой статьи, выстраивая медицинскую модель психотерапии.
В действительности же нужно твердо помнить, что в современной психотерапии существуют две модели: медицинская и психологическая. В медицинской модели основной упор делается на знание нозологии, синдромологии, клинической картины расстройств. Основной мишенью такой модели является симптом, поиском и ликвидацией причины которого практически не занимаются[3]. Активность пациента сводится к минимуму – к вере во врача и проводимое лечение. Врач–психотерапевт в такой модели психотерапии занимает позицию эксперта, который лучше знает и понимает «наивного» пациента. Как известно, такая модель психотерапии была единственной в СССР, где не допускалось проникновения психологического понимания психотерапии, объявленного «буржуазным». Одним из проявлений этого факта являлось и является установление врачебной монополии на проведение психотерапии. К сожалению, до сих пор психологи могут осуществлять психотерапевтическую деятельность лишь под прикрытием надуманных терминов: психологическая коррекция, психопрофилактика[4], семейное консультирование и т. п. Очевидно, что эти термины являются искусственными, по крайней мере с точки зрения описания работы психологов в реальном психотерапевтическом процессе.
Наряду с медицинской моделью психотерапии, сходной с употреблением лекарства (хотя мы ни в коей мере не хотим умалить ее значения!), существует, развивается и, что кажется странным и непонятным многим «естествоиспытателям», оказывается терапевтически эффективным психологическое направление в психотерапии или, другими словами, психологическая модель. Это направление в первую очередь связано с пониманием психотерапии как «мира сказок, метафор», мира, к которому неприложимы законы естественно–научного знания. На этом пути медицинская модель «оказания помощи» становится неадекватной и бесполезной. В этом случае определение психотерапии как «воздействия на психику и сому человека через психику» уступает место таким метафорам психотерапевтического контакта, как:
♦ «взаимодействие» – когда активен не только психотерапевт, но и сам клиент (в этом случае термин «пациент» неуместен, так как клиент не является пассивным объектом манипуляций психотерапевта);
♦ «сосуществование» – когда подчеркивается идея не деятельностного совместного пребывания психотерапевта и клиента в психотерапевтическом контакте, а обмен эмоциями и смыслами;
♦ «внутреннее постижение» – когда клиент движется во внутреннем пространстве по им же определяемой траектории;
♦ «безусловная любовь» – когда клиент и психотерапевт вступают в особые отношения психологической интимности, наполненные любовью и принятием.
На этом втором пути развития психотерапии теория часто отстает от реального психотерапевтического процесса. Знание, несомненно, является условием эффективного процесса, но не заменяет его. Между тем даже в рамках психологических моделей психотерапии, например в психоанализе[5], знание (теория) нередко является главным маяком психотерапевтического процесса. Это приводит к тому, что психотерапевт может рассказать о клиенте все – особенности его эго–объект–ных отношений в детстве, травмы, особенности процессов совладания и защиты и т. п., но не может передать жизненный дух клиента. Возникает ощущение, что находишься в препараторской, в которой нет живого человека, а психотерапевт не передает своих реальных эмоций и переживаний в отношении клиента. Клиент «умер», превратился в некоторую схему, модель в рамках психотерапии «детективного жанра». Психотерапия, ориентированная на теорию, становится приятным интеллектуальным времяпрепровождением. Но совершенно очевидно, что само по себе «знание» клиента психотерапевтом, каким бы совершенным и точным оно ни было, не гарантирует изменения клиента. «Знание» не запускает у клиента внутреннего процесса. Над ним (или под ним) должно быть что–то важное, но ускользающее от концептуализации – этому трудно научить, но без этого неосуществима глубинная психотерапия. Метафоры этой над–или подстройки – «интуиция», «эмпатия», «личностность психотерапевта» и т. п. К. Г. Юнг как–то заметил, что личность психотерапевта – лучшая формула самой психотерапии.
Подобным же образом и терапевты–роджерианцы всегда опасаются обвинений в техницизме, и те условия психотерапевтического изменения клиента, которые должен создать психотерапевт, являются не техниками, а некоторыми личностными диспозициями[6].
Психологическая модель ориентирована на распространение психологической культуры и мышления на сферу помощи больным и людям, имеющим психологические проблемы. С одной стороны, становится все более очевидной недостаточная эффективность сугубо медицинской психотерапии, и врачи начинают интересоваться психологическими моделями психотерапии, психологическим способом мышления, психологической культурой. С другой стороны, в последнее время появилось множество пациентов с донозологическими формами расстройств, которыми ранее врачи не занимались, но ими же не занимались и психологи. Сейчас эти люди стали объектом внимания и тех и других. Характерной особенностью психологической модели психотерапии является убежденность в том, что за пациента (клиента) решить его проблему никто не может. Психотерапевт лишь сопровождает клиента в проблему, в глубину переживаний, помогает человеку найти ресурс изменения и решения своих проблем.
Несмотря на кажущуюся пропасть между медицинской и психологической моделями психотерапии, их объединяет ориентация на помощь клиенту. Поэтому каждому терапевту необходимо знать обе модели, так как для снятия тревоги, фобий и т. п. часто совершенно не нужно идти в глубинные личностные переживания, тем более, что далеко не у всех клиентов имеется желание работать на таком уровне.
Глава 1
ПСИХОДИНАМИЧЕСКАЯ ТЕРАПИЯ
Введение
Изложение теоретических и практических основ психодинамического направления в психотерапии невозможно представить без постоянных апелляций к более широкому контексту психоаналитического знания. Это неудивительно, так как именно благодаря психоанализу в начале XX в. в европейской культуре впервые возникло и оформилось (причем не только в области медицинской практики «заботы о душе») понимание о наличии индивидуальной и коллективной бессознательной психической реальности, действующих в ней сил и энергий, динамике их формирования и влияния на нормальное и патологическое развитие личности, возможности научного исследования и воздействия на них. Именно с психоанализа начался процесс становления психотерапии как самостоятельной области профессиональной деятельности, который не завершился и поныне. Психоанализ впервые занял небывалое для прежних моделей психопрактики (преимущественно поведенческого и суггестивного характера) место в европейской цивилизации и до сих пор остается одним из наиболее признанных и влиятельных направлений не только психологии, психотерапии и медицины, но и гуманитарного знания в целом. Поэтому неслучайно в отечественной и зарубежной научной литературе в качестве синонимов психодинамической терапии зачастую выступают такие термины, как «психоаналитическая психотерапия», «исследовательская психотерапия», «психотерапия, ориентированная на инсайт» и т. п., в той или иной степени подчеркивающие принадлежность данного вида психотерапии к психоаналитическим принципам понимания человеческой психики.
С другой стороны, творческое развитие теории и практики психоанализа привело к возникновению разнообразных форм психотерапевтической практики, оперирующих понятиями и концепциями энергий, сил и конфликтов между ними, но в ряде случаев достаточно серьезно отходящих от ортодоксальной традиции.
Такая ситуация привела к тому, что до сих пор как у психоаналитиков, так и у представителей других направлений существует тенденция отождествлять психоанализ и психодинамическую терапию. Действительно, и психоанализ, и психодинамическая терапия используют психоаналитическое понимание функционирования психики человека; оба вида лечения пытаются изменить поведение терапевтическим путем с помощью таких психологических методов, как конфронтация, прояснение и интерпретация; оба требуют интроспекции со стороны пациента и эмпатического понимания со стороны терапевта; оба обращают пристальное внимание на контрперенос. Но психоанализ в основном полагается на интерпретации, сосредоточивает внимание на развитии аналитических отношений, трактуя последние как закрытые с момента возникновения «невроза переноса», а также исходит из стандартизированных представлений о внешней среде, что выражается в использовании таких терминов, как «достаточно хорошая мать» или «среда умеренных ожиданий». Психодинамические формы психотерапии, напротив, зачастую подчеркивают особенности реальной жизни пациента и минимизируют рассмотрение аспектов взаимоотношений «терапевт–пациент» (при условии, что они не препятствуют проведению терапии). Кроме того, психодинамические формы психотерапии, помимо традиционных, используют такие методы, как поддержка, совет, изменения в непосредственном окружении пациента и т. д. На первый взгляд эти теоретические расхождения незначительны, но они приводят к существенным различиям в практике.
В связи с этим психодинамическое направление в психотерапии сегодня можно представить в форме континуума, на одном из полюсов которого располагается психоанализ как герменевтический метод, концентрирующийся исключительно вокруг фантазий и их латентного (скрытого) содержания, а другой занимает однократная поддерживающая сессия. При этом необходимо отметить, что разница в местоположении на континууме не является качественным или количественным показателем отличия той или иной формы психодинамической терапии. Так, краткосрочная психотерапия (пока наиболее приемлемая и распространенная форма терапии в постсоветском пространстве) в силу своих временных ограничений требует от психотерапевта не меньших, а порой и больших знаний и умений в области работы с личностью.
Итак, под психодинамической терапией понимаются различные формы терапии, базирующиеся на основных положениях психоаналитического учения и соответственно акцентирующие внимание на влиянии прошлого опыта (психотравм, аффектов, фантазий, поступков и т. п.), формировании определенной манеры поведения (психологических защит, искажений восприятия партнеров по общению, межличностному взаимодействию), которая приобрела повторяемость и таким образом воздействует на актуальное физическое, социальное и психическое благополучие человека.
С другой стороны, творческое развитие теории и практики психоанализа привело к возникновению разнообразных форм психотерапевтической практики, оперирующих понятиями и концепциями энергий, сил и конфликтов между ними, но в ряде случаев достаточно серьезно отходящих от ортодоксальной традиции.
Такая ситуация привела к тому, что до сих пор как у психоаналитиков, так и у представителей других направлений существует тенденция отождествлять психоанализ и психодинамическую терапию. Действительно, и психоанализ, и психодинамическая терапия используют психоаналитическое понимание функционирования психики человека; оба вида лечения пытаются изменить поведение терапевтическим путем с помощью таких психологических методов, как конфронтация, прояснение и интерпретация; оба требуют интроспекции со стороны пациента и эмпатического понимания со стороны терапевта; оба обращают пристальное внимание на контрперенос. Но психоанализ в основном полагается на интерпретации, сосредоточивает внимание на развитии аналитических отношений, трактуя последние как закрытые с момента возникновения «невроза переноса», а также исходит из стандартизированных представлений о внешней среде, что выражается в использовании таких терминов, как «достаточно хорошая мать» или «среда умеренных ожиданий». Психодинамические формы психотерапии, напротив, зачастую подчеркивают особенности реальной жизни пациента и минимизируют рассмотрение аспектов взаимоотношений «терапевт–пациент» (при условии, что они не препятствуют проведению терапии). Кроме того, психодинамические формы психотерапии, помимо традиционных, используют такие методы, как поддержка, совет, изменения в непосредственном окружении пациента и т. д. На первый взгляд эти теоретические расхождения незначительны, но они приводят к существенным различиям в практике.
В связи с этим психодинамическое направление в психотерапии сегодня можно представить в форме континуума, на одном из полюсов которого располагается психоанализ как герменевтический метод, концентрирующийся исключительно вокруг фантазий и их латентного (скрытого) содержания, а другой занимает однократная поддерживающая сессия. При этом необходимо отметить, что разница в местоположении на континууме не является качественным или количественным показателем отличия той или иной формы психодинамической терапии. Так, краткосрочная психотерапия (пока наиболее приемлемая и распространенная форма терапии в постсоветском пространстве) в силу своих временных ограничений требует от психотерапевта не меньших, а порой и больших знаний и умений в области работы с личностью.
Итак, под психодинамической терапией понимаются различные формы терапии, базирующиеся на основных положениях психоаналитического учения и соответственно акцентирующие внимание на влиянии прошлого опыта (психотравм, аффектов, фантазий, поступков и т. п.), формировании определенной манеры поведения (психологических защит, искажений восприятия партнеров по общению, межличностному взаимодействию), которая приобрела повторяемость и таким образом воздействует на актуальное физическое, социальное и психическое благополучие человека.
Эволюция понятий и концепций психодинамической терапии
Как уже отмечалось, генезис теоретических представлений и методических приемов психодинамической терапии неразрывно связан с историей развития психоанализа. Становление психоаналитического учения, в свою очередь, наиболее полно может быть понято только сквозь призму жизненной динамики биографии его основателя – Зигмунда Фрейда и тех клинических случаев, которые послужили основой для создания аналитических построений (Анна О., Дора, маленький Ганс, Человек–волк, Человек–крыса и др.). Кроме того, как отмечает современный психоаналитик Х. Томэ, «профессиональное мышление и действия психоаналитика рождаются и развиваются в контексте его личной жизненной истории и в дискуссиях с работами Фрейда, которые переплетены с духовной историей нашего столетия» (Томэ).
Необходимость исторического обзора продиктована также и тем, что психоанализ часто рассматривают как целостную и последовательную систему мышления, что во многом, как указывают Сандлер Дж., Дэр К. и Холдер А., не соответствует действительности. Так, не все понятия психоанализа определены достаточно четко. Сам Фрейд в процессе эволюции своего учения неоднократно менял формулировки используемых понятий, пересматривал их, расширяя применение технических процедур. По мере развития и аспектного видоизменения психоанализа значения его понятий также подвергались изменениям. Более того, имели место случаи, когда один и тот же термин использовался в разных значениях на одном и том же этапе развития психоанализа. Ярким примером является многозначное использование таких понятий, как «Эго», «идентификация», «интроекция» и др.
В дальнейшем из всего накопленного объема психоаналитического знания мы сосредоточим внимание лишь на тех аспектах, которые имеют непосредственное отношение к практике психодинамической терапии. При этом необходимо учитывать, что когда мы говорим о том или ином аспекте психоанализа, необходимо сопоставлять его с конкретной исторической датой.
Классическая психоаналитическая теория Фрейда
Зигмунд Фрейд родился 6 мая 1865 г. в маленьком моравском городке Фрейберге в семье еврейского торговца. В гимназии он был одним из первых учеников, но для еврея высшее образование было возможно только в области медицины или юриспруденции. Под влиянием своих кумиров Ч. Дарвина и И. Гёте он в 1883 г. выбрал медицинский факультет Венского университета.
Обычно выделяют несколько этапов истории психоанализа, не вполне четко очерченных хронологически, но достаточно ясно различающихся по своим исследовательским интересам, теориям, терапевтическим целям и техникам.
Период формирования психоанализа (1880 1896 гг.) связан с завершением Фрейдом обучения на медицинском факультете Венского университета, работой в физиологической лаборатории Э. Брюкке и Т. Мейнерта, стажировкой в клиниках Ж. – М. Шарко и И. Бернгейма, дружбой с И. Брейером и В. Флиссом, а также ранними работами в области гистологии, анатомии и неврологии.
Впервые основы психодинамического понимания психической патологии и вытекающего из него психотерапевтического воздействия были заложены в клиническом случае пациентки, позже получившей широкую известность под именем Анны О. Как отмечает Р. Дадун, «эффект шока и первотолчка, который он произвел на него (Фрейда. – Авт.), позволяют считать данный случай начальной, нулевой отметкой в трех планах – историческом, терапевтическом и теоретическом» (Дадун, с. 81).
Анна О., привлекательная и одаренная девушка 21 года, заболела во время ухода за находившемся при смерти отцом, которого она горячо любила. С декабря 1880 по июнь 1882 г. она страдала рядом довольно тяжелых расстройств, которые, по мнению врачей того времени, имели истерический характер: спастическим параличом правых конечностей с потерей чувствительности, нарушением движений глаз и зрения, трудностью удерживания головы, сильным нервным кашлем, отвращением к пище, нарушением речи (утратой способности говорить на родном языке и понимать его). Кроме того, у нее наблюдался «типичный», по мнению Р. Л. Стюарта, случай раздвоения личности. Как пишет А. Лоренцер, в одном состоянии сознания «она была вполне нормальна, в другом походила на озорного и непослушного ребенка. Переход от одного состояния к другому опосредовался фазой самогипноза» (Лоренцер, с. 137). С современной точки зрения можно предположить, что на самом деле это было состояние, подобное абсансу.
Необходимость исторического обзора продиктована также и тем, что психоанализ часто рассматривают как целостную и последовательную систему мышления, что во многом, как указывают Сандлер Дж., Дэр К. и Холдер А., не соответствует действительности. Так, не все понятия психоанализа определены достаточно четко. Сам Фрейд в процессе эволюции своего учения неоднократно менял формулировки используемых понятий, пересматривал их, расширяя применение технических процедур. По мере развития и аспектного видоизменения психоанализа значения его понятий также подвергались изменениям. Более того, имели место случаи, когда один и тот же термин использовался в разных значениях на одном и том же этапе развития психоанализа. Ярким примером является многозначное использование таких понятий, как «Эго», «идентификация», «интроекция» и др.
В дальнейшем из всего накопленного объема психоаналитического знания мы сосредоточим внимание лишь на тех аспектах, которые имеют непосредственное отношение к практике психодинамической терапии. При этом необходимо учитывать, что когда мы говорим о том или ином аспекте психоанализа, необходимо сопоставлять его с конкретной исторической датой.
Классическая психоаналитическая теория Фрейда
Зигмунд Фрейд родился 6 мая 1865 г. в маленьком моравском городке Фрейберге в семье еврейского торговца. В гимназии он был одним из первых учеников, но для еврея высшее образование было возможно только в области медицины или юриспруденции. Под влиянием своих кумиров Ч. Дарвина и И. Гёте он в 1883 г. выбрал медицинский факультет Венского университета.
Обычно выделяют несколько этапов истории психоанализа, не вполне четко очерченных хронологически, но достаточно ясно различающихся по своим исследовательским интересам, теориям, терапевтическим целям и техникам.
Период формирования психоанализа (1880 1896 гг.) связан с завершением Фрейдом обучения на медицинском факультете Венского университета, работой в физиологической лаборатории Э. Брюкке и Т. Мейнерта, стажировкой в клиниках Ж. – М. Шарко и И. Бернгейма, дружбой с И. Брейером и В. Флиссом, а также ранними работами в области гистологии, анатомии и неврологии.
Впервые основы психодинамического понимания психической патологии и вытекающего из него психотерапевтического воздействия были заложены в клиническом случае пациентки, позже получившей широкую известность под именем Анны О. Как отмечает Р. Дадун, «эффект шока и первотолчка, который он произвел на него (Фрейда. – Авт.), позволяют считать данный случай начальной, нулевой отметкой в трех планах – историческом, терапевтическом и теоретическом» (Дадун, с. 81).
Анна О., привлекательная и одаренная девушка 21 года, заболела во время ухода за находившемся при смерти отцом, которого она горячо любила. С декабря 1880 по июнь 1882 г. она страдала рядом довольно тяжелых расстройств, которые, по мнению врачей того времени, имели истерический характер: спастическим параличом правых конечностей с потерей чувствительности, нарушением движений глаз и зрения, трудностью удерживания головы, сильным нервным кашлем, отвращением к пище, нарушением речи (утратой способности говорить на родном языке и понимать его). Кроме того, у нее наблюдался «типичный», по мнению Р. Л. Стюарта, случай раздвоения личности. Как пишет А. Лоренцер, в одном состоянии сознания «она была вполне нормальна, в другом походила на озорного и непослушного ребенка. Переход от одного состояния к другому опосредовался фазой самогипноза» (Лоренцер, с. 137). С современной точки зрения можно предположить, что на самом деле это было состояние, подобное абсансу.