Алексей прекрасно понимал, что пока его спасает только то, что твари набросились на него всем скопом, мешая друг другу, и как только их станет меньше, они его прикончат. Занятный парадокс, он сам приближал свою смерть. Если бы у него были силы, он даже посмеялся бы над такой шуткой судьбы…
   Внезапно откуда-то с боку раздался страшный крик, и Алексей понял, что ошибся. Безумные боги, оказывается, могут обладать достаточным разумом, чтобы пересилить инстинкт. Особенно, если это высшие боги. Он рванулся вперед, уже понимая, что Яну спасти ему не удастся, и яростно набросился на наседающих на него со всех сторон монстров, порожденных человеческой верой. Сознание выхватывало из круговерти битвы отдельные фрагменты. Вот один из богов земли неосторожно приблизился на расстояние удара, и полный первозданного холода клинок снес ему голову, Алексей изогнулся, пропуская мимо себя серповидные когти, и тут же мощным ударом ноги отшвырнул их обладателя, выигрывая еще несколько мгновений. Единственный крылатый бог снова попытался напасть на него сверху, но напоролся крылом на вовремя подставленный меч и с визгом рухнул на подобравшуюся для очередного прыжка насекомообразную тварь. Боль, рванувшая правое бедро и заставившая на мгновение остановиться. Безумный бог воды воспользовался этой паузой и всем своим немалым весом врезался ему в бок, оплетя ноги длинными щупальцами. Алексей пошатнулся и, не удержав равновесие, упал на колени. Он еще успел разрубить пополам нечто бесформенное, а затем на него навалились твари, обезумевшие от ран и запаха его крови. Загонщик забился под рвущими его тело когтями и зубами. Боль вышвырнула сознание из истерзанного тела. Но, как оказалось, ненадолго.
   Он пришел в себя от яростного жара, обрушивающегося ему на лицо, и со стоном попытался закрыть глаза, но в следующую секунду с ужасом осознал, что не может этого сделать! Веки ему не подчинялись!
   Алексей попытался закричать, из горла вырвался едва слышный сип.
   - Так вот ты какой, загонщик Адрина! - внезапно раздался над его головой завораживающий баритон. - Что ж, тем приятнее мне будет тебя убивать. И не надейся на помощь своего охотника, он тебя не услышит до тех пор, пока не будет совсем поздно.
   Алексей почувствовал, что его охватывает раскаленный ужас понимания. Он живым попал в руки высшего безумного бога, который по какой-то причине ненавидит Адрина. Он попытался пошевелиться, но потерпел неудачу. Тьма насмешливо наблюдала за его трепыханиями, ничего не предпринимая. Алексей обессилено поник, покоряясь неизбежному, и тут же над его головой уже знакомый баритон произнес:
   - Какое разочарование, а я-то надеялся повеселиться. Ну, ничего, сейчас мы тебя взбодрим. - Перед глазами загонщика появилось большое зеркало. - Посмотри, какой ты теперь стал красавец…
   Алексей смотрел на полированную поверхность и не понимал, что он там видит, сознание отказывалось воспринимать открывшуюся перед ним картину. Так не могло быть… Это не он… Это…
   - А теперь вернем тебе способность чувствовать. Думаю, это будет весело! - откуда-то раздалось подобострастное хихиканье и поскуливанье. Но Алексею уже было все равно. На него обрушилась безумная, невероятная Боль и принялась грызть его живьем. А откуда-то издалека все звучал ненавистный голос, рассказывающий, что он будет делать с загонщиком. Затуманенный болью рассудок почти не воспринимал слов, но Алексей сумел осознать смысл - эта пытка будет длиться очень долго. До тех пор пока у безумного бога хватит сил скрывать происходящее от Адрина.
   Боль длилась и длилась. Загонщик потерял счет времени, и у него осталось только одно желание: чтобы все это прекратилось. Как угодно, но прекратилось. Алексей впервые за очень долгое время молился, умоляя далекого и как всегда безразличного бога смиловаться и подарить ему небытие. А потом не осталось сил и на молитвы.
   Загонщик покорно плыл в океане боли и уже не на что не надеялся. Ни о чем не думал, даже отчаянная раздирающая все его существо обжигающе-жаркая боль стала как-то отдаляться. И вдруг ему в лицо ударило холодным бешенным ветром: поток воздуха прошел сквозь него и унес с собой все ощущения, кроме чувства невероятной легкости и свободы… Алексей вдруг понял, что снова видит. Вокруг не было больше застилающей зрение тьмы. Он летел над бескрайней снежной равниной. От удивления загонщик выругался, точнее, попытался выругаться, вместо слов он услышал пронзительный свист ветра, а равнина сделала резкий прыжок ему навстречу. Алексей судорожно попытался затормозить и почувствовал, как его закрутило на месте, снег под ним внезапно поднялся в воздух и принялся летать кругами, словно его поднял ветер. Снег проходил сквозь него, не встречая сопротивления и оставляя после себя только легкий привкус холода и воды. Что происходит?!! Загонщик почувствовал, что его охватывает паника. Он не понимал, куда его угораздило попасть, и что с ним случилось.
   - Не бойся, - внезапно раздался у него в голове чей-то морозный голос. - Ты в моем мире. Я - Олоротан, бог мира вечной зимы, и по древнему договору все загонщики после своей смерти попадают ко мне.
   Тебе здесь понравится.
   - Что случилось с моим телом? - мысленно спросил Алексей. Он еще при жизни слишком привык к всевозможным магическим штучкам, чтобы сильно удивляться тому, что с ним после смерти заговорил бог.
   - Ты стал ветром, как и все загонщики. Точнее, духом холодного зимнего ветра. - Загонщик несколько мгновений переваривал эту новость, а затем расхохотался.
   - Ну и черт с ним, главное, я не жаркий ветер. Терпеть не могу жару.
   - Я знаю. - Улыбнулся бог у него в голове. - Полетели, я познакомлю тебя с остальными обитателями этого мира.
 
   Адрин стоял у окна и смотрел на плещущуюся за ним ночь. Ему было неспокойно. Алексей ушел на поиски Яны уже больше часа назад и до сих пор не вернулся. Охотник провел пальцами по мокрому от дождя стеклу, которое тут же расцвело морозными узорами, и прикрыл глаза, пытаясь дотянуться до своего загонщика. Первозданный холод, текущий в его венах, рванулся на свободу и заметался в поисках своего собрата. Адрин ошеломленно оперся на подоконник обеими руками и вопросительно посмотрел на свое отражение в темном стекле. Судя по его ощущениям, в городе не было ни одного существа, обладающего первозданным холодом. И как это прикажешь понимать? Алексей, вместо попыток разыскать чересчур активного подростка, покинул город и отправился куда-то, позаботившись при этом о том, чтобы охотник не мог определить его место нахождения? Бред! Адрин не верил в сказки с детства, а значит, у всего происходящего есть куда более прозаическое объяснение. Не долго думая, охотник снова отправил свою силу на поиск. Но теперь он уже искал на своего загонщика, а безумных богов, желательно нескольких. Он обнаружил их практически мгновенно. Твари собрались в одном месте и сидели там уже некоторое время… Но он не мог определить их точное количество, чья-то сила размывала картину…
   Адрин выскочил на улицу прямо через окно, не позаботившись открыть створки, холодный осенний ветер подхватил его, не дав коснуться земли, и помчал туда, где, скорее всего, погибал Алексей. Это было совсем недалеко, но он был уверен, что не успеет, и все равно спешил изо всех сил в надежде на чудо. Чуда не случилось, с высоты охотник отчетливо увидел залитую кровью землю и толпу людей в форме…
   Боль была настолько острой, что Адрин едва сдержал крик, он отчетливо ощущал смерть своего загонщика, но почему только теперь?
   Не заботясь о впечатлении, которое произведет на людей, охотник спикировал прямо к неподвижно лежащему телу. Крики смертных бились где-то на краю сознания, не привлекая к себе внимания. Адрин шагнул к телу, уже понимая, что ошибся, что это не Алексей, и откинул простыню, которой его накрыли. На раскисшей земле какой-то клумбы лежала Яна. Невидящие глаза девушки были обращены вверх, и капли дождя скатывались по ним, оставляя чистые дорожки в крови, залившей ей все лицо. Грудь и шея превратились в месиво из мяса и костей…
   Но в ней все еще теплилась жизнь. Едва заметная даже для него, для того, кого когда-то звали повелителем смерти. Однако, она была. И
   Адрин, не задумываясь над тем, что делает, повинуясь отчаянному желанию спасти хоть кого-нибудь, опустился перед ней на колени и когтем указательного пальца вскрыл себе руку от локтя до запястья.
   Его льдинисто-голубая кровь, сверкающая от наполнявшего ее первозданного холода, хлынула на девушку и, повинуясь приказу охотника, побежала по ее жилам, заменяя собой человеческую кровь, которая уже не могла сохранить Яне жизнь. Страшные раны сначала покрылись ледяной корочкой, а затем и вовсе исчезли, плоть, спаянная силой холода, обретала целостность. Адрин не отрываясь, смотрел, как излечиваются повреждения, явно нанесенные кем-то из высших богов, и спрашивал себя: не опоздал ли он. Но, к его удивлению, Яна не умерла. Как только лед, сковывающий раны, растаял за ненадобностью, девушка свернулась калачиком на холодной земле и уснула. Охотник изумленно посмотрел на безмятежно спящее существо, еще несколько секунд назад едва не перешагнувшее порог смерти, и, смирившись с тем, что Яна будет его удивлять видимо до конца жизни, поднял ее на руки. Теперь оставалось последнее…
   Адрин поднялся на ноги и, не глядя на столпившихся вокруг кричащих людей, шагнул с Яной на руках к нескольким простыням, закрывающим что-то разбросанное на асфальте. Повинуясь его воле, порыв ветра унес куски грязной ткани, открыв то, что находилось под ними, и охотник почувствовал, как боль, немного отступившая, пока он спасал девушку, обрушилась на него с новой силой. Алексея не просто убили.
   Тело было разодрано на части: руки и ноги превратились в обглоданные кости с остатками измочаленного мяса, торс с оторванными конечностями был весь покрыт рваными ранами, и только голова, лежащая рядом с ним, почти не пострадала. Не было даже синяков…
   Только веки были аккуратно срезаны…
   Адрин почувствовал, как его охватывает ледяная ненависть к тому, кто это сделал. К тому, кто был его проклятьем с самого рождения.
   Нилитен!!! Если бы у него на руках не было Яны, он немедленно помчался бы уничтожать это порождение зла, позабыв обо всем. Но охотник не мог подвести еще и девушку, он и так уже подвел Алексея.
   Одного раза достаточно. Адрин прикрыл глаза, концентрируясь. Он не собирался оставлять тело своего друга непогребенным. Повинуясь его безмолвному приказу, ветер закружил то, что осталось от Алексея, собирая вместе, и лед довершал дело, заковывая останки в традиционный гроб загонщиков. Моросящий дождь оказался очень кстати, давая возможность не добывать воду из воздуха. Несколько мгновений, и тело Алексея превратилось в ледяную глыбу. Теперь пришло время могилы. Адрин стиснул зубы и обрушил всю оставшуюся у него силу на размокшую от постоянных дождей землю. Под ударами первозданного холода она сначала смерзлась, а затем начала трескаться. Охотник выбрал самую глубокую трещину и снова ударил по ней холодом. Глубже, еще глубже. Он не хотел, чтобы тело его друга когда-нибудь нашли.
   Наконец, охотник почувствовал, что больше не требуется, из трещины уже слегка тянуло внутренним жаром земли. Если он не остановится, то ледяной гроб просто растает в такой могиле. Ветер послушно поднял глыбу льда и осторожно начал опускать ее в зияющий провал. Когда
   Адрин почувствовал, что лед последнего пристанища Алексея коснулся камня на дне трещины, он убрал холод и позволил ее краям сойтись.
   Охотник молча наблюдал за тем, как медленно оттаивающая земля осыпается, закрывая провал, и творил последнее заклинание. Алексей заслуживает памятник, и пусть этот памятник никто и никогда не увидит, но каждый, кто пройдет рядом с местом упокоения загонщика, его почувствует. Холод трудно не почувствовать. Даже в жару здесь всегда будет холодно. Люди, скорее всего, заинтересуются этим феноменом и попытаются изучать, но у них ничего не выйдет. Чтобы понять, что здесь произошло, нужно быть охотником или хотя бы загонщиком. Вот так и появляются истории про привидений. Адрин усилием воли привязал заклинание к месту, не позволяя расплескать холод по окрестностям, и отвернулся от могилы, следы которой уже с трудом угадывались на мягкой земле. Если бы охотник был человеком, он мог бы заплакать, но его роду не дано было облегчать свое горе слезами.
   Адрин поморгал, чтобы прогнать туман, застилающий глаза, взлетать вслепую с грузом на руках было, мягко говоря, небезопасным занятием и замер от неожиданности. Перед ним полукругом стояли люди. Просто стояли и смотрели на него, как на оживший кошмар. Н-да-а, и как ему удалось про них забыть? Впрочем, это-то как раз не удивительно.
   Удивительно другое: почему они о себе до сих пор не напомнили? Хотя в следующую секунду Адрин догадался, почему. В чудом уцелевшей витрине он увидел свое отражение и теперь дивился смелости людей, не умчавшихся от него с воплями, куда глаза глядят. Светящееся холодным светом, полупрозрачное (и когда только успел на половину в туман превратиться?) существо с огромными алыми глазами, без зрачков и белков, на руках у которого безвольно болтается тело девушки в разорванной окровавленной одежде. Сцена из фильма ужасов, да и только! Адрин почувствовал, как дает о себе знать жгучий голод, все-таки он потратил слишком много сил, и теперь организму требовалась поддержка. Не раздумывая, охотник расплескал над толпой свою силу, превращая ее в тонкие невесомые нити, которые незаметно коснулись людей, проникли в их сознание и забрали плескавшиеся там страх, отчаяние, ненависть, боль, прихватив вместе с ними и часть той силы, которая дает человеку возможность жить. Люди упали как по команде, потеряв от внезапного истощения сознание.
   Адрин даже не взглянул на распростертые тела, подхватив очередной порыв холодного ветра, он взлетел над городом и понесся к своему дому, бережно придерживая доверчиво спящую у него на груди девушку.
   Охотник надеялся, что она все-таки проснется, и ему не придется хоронить еще и ее. Ветер трепал его халат, но он не обращал на это никакого внимания, Адрина раздирали противоречивые желания. Охотник хотел вызвать на бой Нилитена и вырвать ему сердце за то, что безумный бог сотворил с Алексеем. И в то же время желал защитить единственное, кроме других охотников, близкое ему существо. И когда это Яна стала ему так дорога? Может быть, она ведьма? В отличие от
   Алексея Адрин еще застал время истинных магов.
   Влетев в комнату сквозь разбитое окно, охотник встал на пол и, не обращая внимания на осколки стекла, впивающиеся ему в ноги, зашагал в сторону спальни девушки. Ее нужно было уложить в пастель. Оставляя следы крови на холодном паркете, Адрин миновал коридор и толкнул дверь нужной комнаты. На него пахнуло жаром, и охотник невольно отшатнулся. Снова призвав холод, он завернулся в него как в плащ, и вошел в нагретую до невыносимой температуры спальню. Уложив Яну на незаправленную кровать, Адрин осторожно отключил обогреватель, проработавший весь день на полную мощность, и поблагодарил про себя
   Алексея, предусмотрительно оборудовавшего гостевые комнаты дверьми, которые не пропускали тепло в остальную часть дома. Сердце снова сжалось от жгучей боли, но охотник не позволил ей завладеть собой.
   Он не раз за свою долгую, богатую событиями жизнь терял дорогих ему людей и знал, что если дать боли возможность поселиться в его сердце, то очень скоро она превратится в ненависть и начнет медленно уничтожать своего носителя, превращая в то, чем он родился. Адрин давно доведенным до автоматизма заклинанием поставил в своем сознании ледяную стену, отделив разум от эмоций и заперев последние в одной из самых глубоких пещер своего рассудка. Время скорби еще придет, но оно придет тогда, когда он будет готов смириться с потерей, как бы тяжела она ни была. Не раньше, иначе в мир снова явится демон Ненависти. Укрыв Яну одеялом, Адрин вышел из комнаты, на ходу стаскивая с себя мокрый домашний халат. Совсем недавно сияющий серебром благородный шелк теперь напоминал грязную тряпку.
   Все-таки этот материал, не смотря на все свои положительные качества, для пошива одежды не годится, особенно если эта одежда предназначается охотнику…
   Зайдя в гостиную, Адрин остановился в растерянности. Комната напоминала стан половецких воинов после дружеского визита русской дружины. Интересно. Он точно помнил, что только разбил окно, тогда кто же, скажите на милость, перевернул мебель? И почему выдвинуты все ящики? Охотник улыбнулся. От этой улыбки впечатлительный человек мог бы и умереть. Адрин был доволен, еда сама пришла к нему в дом.
   Наверное, только сильная усталость и боль от смерти друга не позволили ему обнаружить человека раньше. Но теперь он отчетливо чувствовал страх вперемешку с жадностью, льющиеся из-за перевернутого стола. Все правильно. Воришка забрался в дом. Но не успел уйти до прихода хозяина, а возращение Адрина автоматически восстановило кокон защитных заклинаний, в котором он пробил дыру, помчавшись спасать Алексея. Выбраться из дома любитель чужого добра уже не смог, чему явно очень удивился.
   Охотник, продолжая смотреть на разбитое окно, внезапно выбросил руку в сторону притаившегося вора, и голову человека на мгновение окутало серо-голубое свечение. Все, теперь можно не волноваться, что добыча попытается удрать. В конце концов, Адрин повелевает первозданным холодом, а не просто температурой, так что даже холод смерти ему подвластен, и охотник может держать свою игрушку живой сколь угодно долго, не подпуская к ней смерть. Правда исцелить не сможет, так это ему и не нужно. Совсем не нужно.
   Повинуясь его мысленному приказу, человек встал из-за своего укрытия и замер перед Адрином, глядя в никуда пустыми глазами.
   Холод, сковавший его разум, надежно держал его во власти охотника.
   Вор оказался прыщеватым юнцом лет шестнадцати, с грязными волосами, в неопрятной одежде. Адрин молча разглядывал свое приобретение, отмечая худобу и бледность, свойственные наркоману со стажем. А также нож со следами крови, выпавший из безвольной руки… Судя по запаху, кровь была человеческой и довольно свежей, три-четыре дня, не больше. Охотник остался доволен увиденным. Он предпочитал именно такой тип жертв. Жестоких, трусливых, беспринципных. Они держались дольше всех, прежде чем впадали в апатию и становились непригодными для питания. Прекрасный обед. Адрин медленно провел рукой по мокрым слипшимся волосам и решил, что ему необходима ванна, а еще стекольщик. Но если стекольщик мог подождать до утра, то ванна явно нет. Оставлять же замороженного человека посреди гостиной не следовало по многим причинам. Таким образом, у охотника оказался целый список дел на ближайшее время. Справедливо рассудив, что после устроенного на месте смерти Алексея представления, пища ему не понадобится еще довольно долго, Адрин мысленным толчком отправил человека в подвал, до лучших времен, а сам поплелся в ванную. Парень покорно зашаркал в нужном направлении, по-прежнему невидяще глядя перед собой. Удобство использованного охотником заклинания было в том, что обработанная им жертва частично сохраняла рассудок и могла выполнять простейшие команды, при этом и не помышляя о сопротивлении. Адрин припомнил, что когда-то изобрел его для нейтрализации одного особенно доставучего охотника за нечистью во времена инквизиции и только через несколько десятков лет понял, насколько удобно это заклинание действует на еду. Точнее не сам понял, Алексей надоумил. Боль стукнулась о ледяную стену в его сознании и отскочила, не преодолев преграды. Пока еще не время.
 

Глава 5

 
   Яна спала. Спала и видела сон. Она точно знала, что спит, а еще совершенно точно знала, что все увиденное ею во сне когда-то происходило на самом деле. Происходило совсем недалеко от того места, где лежало ее скованное сном тело.
   Поселение людей, пришедших в эти леса в незапамятные времена и построивших свои дома вокруг древнего храма, называлось Тарната.
   Городок Тарна. Да и как еще его можно было назвать, если храм был посвящен богу войны Тарну, и люди, решившие жить рядом с ним, называли себя воинами все до единого. Так было. И жрецы бога-воина стали освящать союзы мужчины и женщины, провожать в последний путь умерших и приветствовать своими молитвами новое рождение, призывая к ребенку покровительство сурового бога. Так было. И из года в год молодые парни уходили в большой мир дорогой наемников, возвращаясь к родным очагам с добычей или пропадая где-то за горизонтом навсегда.
   Все другие племена в древнем лесу жили охотой, редко выходя из непролазных чащоб, служивших им надежной защитой от врагов, и до смерти боялись воинственных соседей, которые, если бы им пришла в голову блажь завоевать другие деревни, справились бы с этим нехитрым делом за одну луну, даже не особенно и торопясь. Но почитатели Тарна никогда не пытались покорять соседей. Только когда кто-нибудь из лесовиков начинал доставлять им неудобство, молодые парни, еще не ходившие в большой мир, устраивали на провинившуюся деревню небольшой набег, обычно заканчивающийся незначительными разрушениями и одной двумя смертями идиотов, не успевших удрать и попавших разошедшимся молодцам под горячую руку. Опытные воины до таких вылазок не унижались.
   Когда у старого Дорта, прославленного воина, не раз ходившего наемником в большой мир за лесом и всегда возвращавшегося с добычей, родилась дочь, в Тарнате устроили большой праздник. И древние жрецы стали решать, кому достанется дочь воина и сестра воинов, девочка, которую нарекли Хэлитана, лучница боевого лука, за родимое пятно в виде изогнутого лука на левом плече. Так издавна Тарн метил лучников, но редко случалось, чтобы этот знак доставался не мужчине.
   Выбор жрецов обрадовал гордого отца. Мужем его дочери должен был стать Сатан. Мальчику сравнялось всего семь зим, но знающие наставники говорили, что из него со временем получится великий воин, который ничем не уступит своим предкам. А предки у маленького Сатана
   - как на подбор, есть, кем гордиться.
   Время в чаще леса бежит незаметно. Годы не касаются величественных стволов и облетают стороной спрятавшихся под их сенью людей.
   Казалось, вот только праздновали рождение Хэлитаны, а уже пришла пора отцу вести ее в храм и перед грозным Тарном отдавать в жены возмужавшему Сатану. Хорошую дочь воспитал Дорт. Девушка выросла красавицей и стала лучшей охотницей в Тарнате. Не было ни зверя, ни птицы, способных увернуться от ее метких стрел. А малый боевой топорик отца становился в ее руках грозным оружием, заставляя держаться подальше, не только девушек, но и парней. Сатан с нетерпением ждал дня, когда сможет назвать гордую красавицу своей. И готовился к нему. Он уже успел дважды вернуться из походов с богатой добычей. Но главное - в одной из битв для своей будущей жены он добыл боевой топорик из благородной металла, который ковали искусные кузнецы за морем. Достойный подарок. Сатан отнес оружие в храм, и жрецы начертали на твердом топорище древние руны, призвавшие на топорик и того, кто его держит, благословение Тарна.
   В день, когда молодым назначено было идти в храм, благие знамения являлись людям одно за другим. Сначала прямо над домом невесты кружил орел, по уверениям жрецов, являющийся любимой птицей Тарна.
   Потом Сатан, подъезжая к храму, встретил охотника с богатой добычей.
   На небе не было даже самого маленького облачка, способного закрыть солнце во время церемонии и тем предречь молодоженам несчастливую жизнь. В священных гаданиях ни разу не выпал черный камень беды. Все предвещало только счастье и благополучие. Древние стены храма, сложенные из грубых, почти необработанных камней, казалось, светились в предвкушении праздника.
   Верховный жрец, облаченный в белые, расшитые красными узорами одежды, встретил Сатана у порога. Это был высокий сильный старик, которого не согнули прожитые годы и огромная ответственность.
   Голубые глаза под кустистыми бровями по-прежнему смотрели зорко и проницательно, заглядывая, казалось, в самую душу молодого воина.
   Сатан почувствовал, как по спине пробежал неприятный холодок, но ничем не выдал своего волнения, прямо встретил взгляд древнего жреца. И старик, усмехнувшись в длинную бороду, посторонился, пропуская юношу в святилище. Настало время ему остаться наедине со своим богом.
   Молодой воин решительно шагнул под сень храма и остановился, давая глазам привыкнуть к полумраку. Храм всегда поражал его своей суровой красотой. Серые стены, без всяких украшений, устремлялись в высь в едином порыве с узкими стрельчатыми окнами, через которые в древнее строение проникал солнечный свет и ложился ровным полукругом на каменный алтарь под двумя скрещенными мечами. Вокруг алтаря стояло семнадцать железных курильниц, в которых медленно плакал прозрачными слезами драгоценный янтарь, умирая по воле пламени, разведенного в них жрецами. Все было готово к церемонии. Сатан подошел к возвышению, которое венчал каменный алтарь и опустился на одно колено, приветствуя своего бога. Тарн, покровитель воинов, не любил, когда перед его взором раболепствовали. Молодой воин вскинул сжатую в кулак руку в воинском салюте и произнес ритуальное обращение: