– Что произошло? С Софьей что-то случилось? – заволновалась девушка.
В это время дверь подъезда открылась, и два пожилых санитара вынесли на улицу носилки с телом человека, покрытого с головой белой простыней. На белой простыне, где-то посередине, проступило большое красное пятно.
– Это Софья? – спросила Настя дрожащими от ужаса губами.
– Стойте! – крикнул Солудев санитарам, которые уже намеревались занести тело в карету «Скорой помощи».
– Ты в силах помочь следствию, нужно провести опознание, – с некоторым сомнением обратился к испуганной девушке капитан милиции.
Настя, не понимая до конца, чего он от нее хочет, машинально кивнула.
– Вот и хорошо, ты же все-таки будущий юрист. – Он подвел Настю к носилкам и откинул простыню.
Анастасия на мгновенье увидела искаженное страданием лицо подруги и в тот же момент потеряла сознание.
Очнулась она на кровати в квартире Софьи и увидела испуганное лицо Солудева.
– Слава богу! Ну, ты меня и испугала. Хотя я, дурак, не подумал. Попадет мне от твоего отца. Я его вызвал, он сейчас приедет.
Алексей Петраков после звонка Солудева находился в шоке. Всю дорогу до квартиры Вайнштейн он думал о дочери, больше всего опасаясь, что та каким-нибудь образом навлечет на себя подозрения. Одно его успокаивало: старшим на выезде был его друг. Это гарантировало, что Настю никто допрашивать не будет, пока он сам с ней не переговорит. Он также предупредил коллегу, что приедет его жена и отвезет дочь домой. Петракову просто необходимо было вначале изучить все обстоятельства убийства Софьи, побеседовать с Виктором Солудевым, а уж потом вести разговор с Анастасией.
Приехав на место происшествия, он сразу направился в подвальное помещение, где проживала подруга его дочери. Отрывисто поздоровавшись с сотрудниками, подошел к Солудеву и с чувством пожал ему руку.
– Вот здесь находилось тело, – почувствовав в рукопожатии друга благодарность, перешел к делу Виктор, указав на кровяное пятно в прихожей.
– Чем убили? Орудие преступления нашли? – поинтересовался Петраков.
– В том-то и дело… – тяжело вздохнул Солудев. – Но даже не столько важно, чем убили, сколько – каким образом.
– Чего темнишь? Скажи попроще, – усмехнулся Алексей, ощущая на душе груз нехороших предчувствий.
– Девушку зарезали точно так же, как начальника Бадаевских продовольственных складов и его водителя, – выдохнул Солудев, понимая, что для отца «единственной ниточки» к раскрытию преступления известие будет тяжелым.
– Точно? – упавшим голосом переспросил Петраков.
– Характерный почерк – кишки наружу, – словно извинился перед ним коллега. – Эксперт, как только увидел ранение, сразу вспомнил про Павлухова и его шофера.
– Что ж, это и хорошо, и плохо, – задумчиво произнес Петраков, который сразу понял, что предстоит пройти его дочери, если о ее связях с убитой узнает следствие.
– Кстати, нам из Москвы пришел протокол допроса вдовы Павлухова. Та сообщила массу интересной информации. Прежде всего, сказала, что уехала с дочерью к родителям в Москву, потому что муж завел любовницу. – Солудев сделал паузу, наблюдая за реакцией коллеги.
– Не томи! – взмолился Петраков, который искал любую зацепку, которая позволила бы оградить его дочь от пресса следственной машины НКВД.
– Как она сказала, любовницу звали Зинаидой, а никакой домработницы у них с начала войны не было.
– Взяли? – с надеждой спросил Петраков.
– Ни в столовой, ни в общежитии треста женщина, которую мы допрашивали как домработницу Зинаиду, не значится, – огорчил его Солудев.
– Так ее же проверяли тогда! – недоумевал Петраков.
– Документы у нее, судя по всему, липовые, – пожал плечами Солудев. – В отделе записали данные и отпустили.
– Значит, ограбление не простое, если под Павлухова специально «подвели» женщину, – констатировал очевидное Петраков.
– А ведь как сыграла, зараза! Все до одного купились.
– В розыск подали? – поинтересовался Петраков.
– Да еще вчера, да только по ее липовым данным, – с сожалением произнес Солудев. – А бабенка сейчас наверняка с другой ксивой ходит.
– Ну и что ты думаешь про все это?
– Я думаю, что за всем стоит организованная банда, – заявил капитан.
– А с какой целью они животы вспарывают?
– Не знаю, как последнее убийство связано с предыдущими, но похоже, что Павлухова убрали из-за его должности, – словно прочитал мысли Петракова Солудев.
– То есть из-за продовольствия.
– Да.
– Вот Огурцов обрадуется! – иронично усмехнулся Петраков.
– Чего я и опасаюсь, – согласился с его иронией Виктор. – Эту версию он примет только раскрытой, иначе… иначе ни перед чем не остановится.
Последние слова были адресованы лично Алексею, что тот почувствовал.
– Что бы на моем месте ты сейчас сделал? – попросил совета Петраков.
– А ты на моем? – с некоторой горечью произнес Солудев.
Мужчины помолчали.
– Ладно, слушай, – после недолгой паузы заговорил Виктор. – Кроме меня, с твоей дочерью никто не разговаривал, и что она шла к убитой, не знают. Я сказал, девушка проходила мимо, и я ее пригласил в качестве понятой. А она упала в обморок.
– Витя… – Глаза Петракова засияли радостью.
– Подожди благодарить! – строго оборвал Солудев. – Ты же понимаешь, что со мной будет, если выяснится, что я ее укрыл от следствия. Так вот, я даю тебе десять дней, чтобы что-нибудь нарыть. – Солудев всмотрелся в осунувшееся лицо Петракова. – Максимум две недели.
– Мне больше и не надо, – воспрянул духом Настин отец.
– И на меня рассчитывай, что смогу – сделаю, – подытожил Виктор.
– Дай тебе бог! – поблагодарил его Петраков.
– Ты чего, как старорежимник, разговариваешь? – засмеялся Солудев, радуясь, что нашелся приемлемый выход из сложного положения.
– Тут еще не так заговоришь… – вздохнул Петраков.
Пока Алексей Матвеевич добирался до дома, он не переставая анализировал сложившуюся ситуацию. Больше всего Петракова пугала опасность, нависшая над его дочерью от банды, которая, по его предположению, убирает ненужных свидетелей. Он поставил перед собой первоочередную задачу поговорить с Настей и реконструировать все события с того момента, когда она, несмотря на его запрет, возобновила отношения с университетской подругой. Необходимо было выяснить все об убитой и ее знакомых, куда Настя с ней ходила, с кем они встречались. Сейчас были важны все, даже самые незначительные детали.
Дома его ждала жена. Вид у нее был напуганный и усталый.
– Девочка спит, не буди ее, – стала она умолять мужа, понимая, что пришлось пережить дочери. – Поговоришь завтра, прошу тебя.
Петраков, ничего не ответив, прошел в гостиную. За столом сидели его сыновья и сестра с дочкой. Жена поставила перед Алексеем тарелку перловой каши с куском рыбных консервов и тоненький ломтик черного хлеба, на который положила кусочек рафинада к чаю.
– Все уже поужинали, – предупредила она мужа и махнула на сыновей полотенцем, прогоняя их спать.
– Я хочу с папой посидеть, – недовольно возразил старший Вячеслав.
– И я, и я! – моментально стал вторить ему младший Андрей.
– Я тоже хочу с папой, – запищала пятилетняя племянница, которую Мария тут же уволокла в кровать со словами: «Это не твой папа».
Алексей Матвеевич догадался: его сыновья, которые поужинали несколько часов назад, опять хотят есть, и ему, несмотря на зверский голод, было очень тяжело приступить к еде под их взглядами. Взяв ножик, он порезал хлеб на три части, потом щипцами расколол рафинад и положил кусочки на два хлебных ломтика.
– Ну, давайте, сынки, со мной чайку попьем, а то мне одному скучно. – Петраков протянул мальчикам незамысловатое угощение. – Лариса, налей им.
– Леша, ребята уже ели, – с укоризной взглянула та на детей.
– Пап, мы не хотим, – поддержал мать пятнадцатилетний Вячеслав, отодвинув хлеб.
Андрей, сглотнув слюну, промолчал, но по его взгляду было видно, что мальчик не согласен с братом и матерью.
– Ешьте! – нахмурил брови Петраков. – Я сегодня плотно пообедал в столовой.
Лариса знала мужа достаточно хорошо, поэтому решила ему не перечить. Также она знала, что талоны на сентябрьские обеды задержали и муж соврал. Она и сама, при возможности, подкладывала детям порции побольше за счет своей доли в семейном обеде, и лишь грустно вздохнула, наливая детям чаю. Андрюшка, не дожидаясь повторного приглашения, с удовольствием проглотил дополнительный хлебный рацион и, заложив кусок рафинада за щеку, стал запивать его кипятком. Вячеслав посмотрел на брата, на мать, перевел взгляд на отца, затем неожиданно встал из-за стола.
– Я спать хочу, спокойной ночи. – Взъерошил волосы младшему брату и быстро, словно боясь, что его остановят, убежал в спальню.
– Твой характер, – улыбнулась Лариса.
– Мужик растет, – кивнул Петраков, которому поступок сына сказал о многом.
– И я мужик, – надул губы Андрей, не понимая, что произошло, но почему-то почувствовавший себя не в своей тарелке.
– А ты вообще мужичище! – рассмеялся отец, придвигая младшему нетронутый кусок брата.
– Нет, это Славкин, ты что? – удивился Андрейка.
– Ну тогда отнеси ему в спальню, – предложила мать, и малыш с радостью кинулся исполнять ее поручение.
– Хорошие дети у нас, – улыбнулся Петраков, но, вспомнив о Насте, нахмурился.
– Так что с Настей случилось? – угадав его мысли, поинтересовалась Лариса.
– Да ничего особенного, завтра после разговора с ней расскажу. – Алексей не хотел пугать жену. – Пойдем лучше спать.
Но уснуть ему не удалось. Зазвонивший телефон – дежурный по управлению срочно вызвал Петракова на работу.
– Пусть Настя после занятий ждет меня дома, я в обед приду, – дал Алексей последнее указание жене.
Все лекции в университете Анастасия просидела, словно в анабиозе, слова преподавателей не вызывали ответной реакции мозга. Девушка прокручивала в голове события, связанные с погибшей подругой. В памяти всплывали неприятные лица продавщицы хлебного ларька, Бронислава Петровича Христофорова. Она еще раз осмыслила разговор с тетей Марией. Затем пришло воспоминание о душевнобольном, но очень добром молодом человеке и его бабушке из Волковой деревни. Насте стало стыдно, что она так и не выполнила данное им обещание насчет отцовых сапог. Но родители ей запретили туда ехать, так как там шел непрерывный артиллерийский обстрел и гибли люди. Последним вспомнился молодой человек Софьи. Он ей понравился еще при первой встрече, и мысли о нем почему-то заставляли ее волноваться. Красивый мужчина, с крепкой спортивной фигурой, от него исходила какая-то сила. Правда, Иван не показался Насте хорошо образованным, в его словах и жестах проглядывалось уличное воспитание, но этот недостаток почему-то не вызывал отторжения. Она понимала, что отец потребует подробных объяснений ее отношений с Софьей и людьми, окружавшими убитую подругу. Ей стало страшно за Ивана, который мог пострадать при расследовании уголовного дела.
«А ведь он, наверное, и не знает, что Софью убили, – подумалось девушке. – Интересно, насколько крепкие отношения их связывали?»
Настя постеснялась спросить Софью о том, кем ей приходится Иван: другом, любимым или просто хорошим знакомым. Она видела, что парень за подругой ухаживал, но в то же время заметила, как молодой мужчина смотрел на нее саму. Особенно ей бросился в глаза его гнев после ее рассказа о недостойном поведении Христофорова. Даже покойная подруга реагировала спокойней.
«Что это? Может, я ему понравилась?» – просочилась в голову девушки странная мысль, и Настя растерялась.
Размышления девушки были неожиданно прерваны объявлением о том, что последнюю лекцию отменили в связи с уходом преподавателя на фронт. И тут же к Насте пришло понимание, что ей нужно разыскать Ивана. Она вспомнила: парень говорил, что принят на работу на Бадаевские продовольственные склады. Не мешкая, пользуясь неожиданно предоставившимся свободным временем, девушка выбежала из здания университета, желая побыстрей найти Ивана и обсудить с ним произошедшую трагедию.
Ванька Зарецкий совершил с ворованными продуктами последний рейс. Склад-овощехранилище теперь был забит до отказа, продовольствия в нем хватило бы для прокорма жителей города по существующим проднормам на несколько дней. Цыган был рад тому, что теперь больше не нужно воровать продовольствие. Последние дни, после того как ушел от Софьи и поселился в общежитии, он все чаще сталкивался с теми несчастьями, которые нес горожанам недостаток продовольствия. Наблюдая за изголодавшимися людьми, особенно беженцами из оккупированных фашистами зон, каждый раз, получая по поддельным документам продукты, он испытывал злость к себе. Похожее на стыд чувство возникло у него чуть ли не впервые в жизни.
Ванька не понаслышке знал, что такое голод. Это невыносимое, животное ощущение он испытал сполна, когда малолетним беспризорничал по городским подвалам, и в детдоме, где персонал откровенно воровал, да к тому же порции отбирали старшие воспитанники. Потом были лагеря, где Цыган, несмотря на определенный авторитет, никогда не лишал простых лагерников их продуктовой пайки. Ванька получал удовольствие только от карманных краж или краж со взломом. Они ему нравились, потому что сначала возникал страх быть пойманным, который затем сменялся радостью от удачно прокрученной операции. Вот именно за ощущение перехода от страха к радости он и любил воровать. Но, в отличие от хищения продовольствия в начинающем голодать городе, в кражах денег, драгоценностей и иного имущества, по его уразумению, было все по-честному. Тем более что крали чаще всего по наводке у спекулянтов, вороватых функционеров Советской власти и других богачей. Да, людям наносили урон, но не по предметам первой необходимости, и тем более не ставили их в необходимость голодать. Ванька никогда не воровал у простых людей, которые едва сводили концы с концами. Поэтому теперь он радовался, что сможет вернуться к своим привычным занятиям, и уже подыскивал с помощью Шкета и Чеснока «жирную» квартирку.
За время перевоза продуктов молодые урки полностью признали Цыгана, и не только потому, что он был авторитетом. В отличие от жадного Деда, который выделял им из ворованных продуктов довольно скудный паек, которого не хватало на всех их родных, Цыган всегда разрешал им взять что-нибудь из перевозимого. Себе Ванька ничего не брал, считая это недостойным себя, но он жил один, и ему нужно было немного. А у Шкета на руках была больная неработающая мать и еще малолетние брат с сестрой. Чеснок же, родители которого были арестованы в тридцать седьмом году, жил со старой бабкой и дедом, которые нуждались в его помощи.
Подъезжая к воротам складов, Ванька заметил у проходной Анастасию и почувствовал, как у него забилось сердце.
– Заезжай без меня, – дал он указание Шкету и на ходу выпрыгнул из машины. По инерции налетел на Анастасию и, обхватив девушку руками, свалился вместе с ней на землю.
– Ой! – закричала та от неожиданности.
– Настенька, прости дурака, не рассчитал скорость, – по-ребячьи улыбался Иван, который при падении подстраховал девушку от ушиба и теперь лежал под ней на грязной дороге перед проходной.
– Ваня, разве так можно? Я со страху чуть не умерла! – никак не могла отойти от испуга Анастасия.
– Совсем ополоумели! – пошамкала рядом какая-то старушка.
Опомнившись, Анастасия и Ванька вскочили на ноги и, отпрянув друг от друга, пряча глаза, начали отряхиваться от грязи.
– Я спрашивала про тебя, а мне сказали, что Ивана нет среди экспедиторов, – первой начала разговор девушка.
– Да у нас текучка такая, что многие не успевают узнать всех работников, – выкрутился Цыган, по поддельному паспорту «Дмитрий Сергеевич Петров».
– Мне нужно с тобой поговорить, – сообщила Настя.
– Что-то случилось? – встревожился Иван, услышав в словах девушки серьезные нотки.
– Да, только пойдем куда-нибудь, – попросила Анастасия.
Молодые люди прошли всего метров сто, как раздался сигнал воздушной тревоги. Не теряя времени, они поспешили в ближайшее бомбоубежище.
– Ну вот, дождались… – пробурчала там пожилая тучная женщина. – Восьмое сентября, первая бомбежка города.
Восьмое сентября – эхом отдались в голове Ивана ее слова, которые он ассоциировал не с бомбежкой, а с очень важной для него встречей с Настей.
– Вань, я пришла, чтобы сказать тебе о большой трагедии, – с трудом подбирая слова, начала Анастасия.
– О чем ты? – Ванька украдкой любовался чертами лица девушки, неожиданно для себя робея.
– Ты когда последний раз видел Софью? – решила подготовить его к вести об убийстве Настя.
– Софью? – Ванька поморщился. Увидел Настю, он забыл о существовании своей бывшей подруги. – Ну, наверное, с неделю назад.
– Ее больше нет, – перешла на шепот Анастасия.
– Что, уехала из города? – не понял Иван.
– Нет, умерла. – едва выговорила Настя. И добавила: – Ее убили.
– Когда, как? – спросил Ванька, уже сообразивший, чьих рук это дело.
– Вчера обнаружили тело, ее зарезали ножом.
Девушка стала подробно рассказывать все с самого начала, с того момента, как она ушла с лекции. Лицо Ивана посерело, а на скулах заходили желваки. Он слушал, но у Насти создалось впечатление, что парень думает о чем-то другом. Потом девушка поведала о ее подозрениях тетки и о предстоящем разговоре с отцом.
– Но тебя-то ведь не подозревают, – высказал свои мысли Иван. – И Софья, царство ей небесное, ни при чем.
– Ну, значит, мы все не виноваты. Это, наверное, совпадение, – облегченно вздохнула девушка.
– Нет, Настя. – Ванька собрался с духом, набрав в легкие как можно больше воздуха. – Я как раз при чем. Именно я вывез все имущество гада.
– Как? – Девушка от неожиданности даже встала со скамьи.
– Ну что вы, девочка, скачете, как коза? – подала голос тучная соседка, обеспокоенная ее движением. – Сядьте и дождитесь отбоя воздушной тревоги.
Настя, чтобы не привлекать внимание, села и замолчала.
– Настенька, выслушай меня, – снова подал голос Иван. – Я так сделал, чтобы отомстить. Просто не мог простить этой гадости!
– А вещи и деньги ты в детский дом отнес или сдал на нужды фронта? – съязвила девушка.
– Я себе ничего не взял, – ответил Цыган, обрадованный, что так и было.
– А куда же они делись? – не поверила собеседнику Настя.
– Да прям с машины вывалил все на землю, – опять не соврал Иван. – За городом, в Волковой деревне.
– В Волковой? – Девушка вспомнила о своих добрых знакомых.
– Не веришь? – обиделся Иван. – Давай съездим на то место, там наверняка обломки мебели или осколки зеркала остались.
– А кто и за что мог убить Софью? – неожиданно перевела разговор Анастасия, поверив Ивану насчет похищенных вещей.
– Я пока не могу точно сказать, но у меня есть определенные подозрения, – уклонился от ответа Иван.
– Можешь о них рассказать отцу? – наивно попросила Настя.
– А ты что, уже рассказала ему обо мне? – спросил мужчина.
– Нет еще, поэтому и пришла с тобой посоветоваться.
– Я не хотел бы встречаться с твоим отцом, но могу рассказать тебе о своих мыслях, – отказался от беседы с капитаном НКВД Ванька Зарецкий, понимая, чем она могла бы для него обернуться.
Он поведал о судьбе Софьи. Настя слушала Ваньку и удивлялась: погибшая подруга ничего ей не рассказывала.
– А как же ты с ней познакомился? – Девушке очень хотелось разобраться в том, какие у них были отношения.
– Случайно. Так получилось, что ее отец был адвокатом одного моего давнего знакомого.
– У вас с Софьей были серьезные отношения? – задала последний интересующий ее вопрос Настя.
– Да разве это сейчас важно? Ведь Софьи больше нет! – попытался уклониться от прямого ответа Зарецкий. Но видя, что девушка ждет, добавил: – Я ее не любил, если тебя это интересует, просто попытался ей помочь.
– А если отец будет спрашивать про тебя, что мне сказать? – спросила девушка.
– Говори правду и за меня не бойся, – спокойно предложил Иван, уже решив, что с сегодняшнего дня больше не будет работать на складе.
Так же неожиданно, как начался авианалет, прозвучал отбой воздушной тревоги. Люди стали покидать убежище, но молодые люди не торопились на выход. Девушка находилась в сомнении и никак не могла понять своего отношения к Ивану. С одной стороны, ей было приятно, что он ради нее рисковал, совершая своеобразный акт возмездия за непристойное поведение оперного певца, с другой стороны, между ними еще стояла тень умершей подруги, что не давало ей покоя. Ванька Зарецкий, ошарашенный известием об убийстве Софьи, не мог не думать о том, как в дальнейшем будут развиваться его отношения с Нецецким, и эти мысли мешали сосредоточиться на чувствах к Анастасии. Наконец девушка встала, и они направились к выходу.
– Я тебя провожу, – предложил Иван.
– Не надо, сейчас может отец с работы возвращаться. Я не хотела бы, чтобы он нас с тобой увидел, – отказалась девушка.
– Может быть, сходим в кино? – предложил молодой человек, не зная, как по-другому назначить свидание.
– А зачем? – сделала удивленное лицо девушка, которую на самом деле взволновало его предложение.
– Я бы хотел с тобой встречаться, – заволновался Иван.
– А для чего? – слукавила девушка, понимая, в каком направлении текут его мысли.
– Ты мне нравишься, – угрюмо, словно обреченный, выдавил Цыган.
– Разве сейчас можно об этом говорить? – укоризненно произнесла девушка, щеки которой покрылись розовым румянцем. – София даже не похоронена.
– Извини, но я должен был сказать, – протараторил Иван и, боясь, что девушка откажет в его надежде, подскочил в проезжающий трамвай. – Я люблю тебя! – крикнул он, стоя на подножке, уже отъехав метров на сто.
Дома Анастасия застала беседующих за обеденным столом отца и его сестру, и поняла, что Мария все рассказала. Увидев вошедшую девушку, тетка вышла в другую комнату, оставив отца и дочь наедине.
– Сегодня, пока тебя не было, кошка принесла дохлую крысу и положила ее на кухне, – нейтрально начал Алексей Матвеевич.
– Правда? – удивилась Настя. – А почему не съела, мы же ее почти не кормим.
– Видимо, решила нас подкормить, – грустно улыбнулся Петраков.
– Ой, ты знаешь, в последнее время я почему-то не вижу на улицах ни кошек, ни собак, да и наша приходит преимущественно по ночам, – развивала тему Настя.
– Дочь, давай вернемся к нашей проблеме, – прервал ее отец. – Расскажи мне подробно каждый свой день, после того как ты навестила свою подругу.
– Как? Каждый день? – удивилась Анастасия. – Я думала, тебя будет интересовать только то, что связано с ней и ее знакомыми.
– Каждый день, – твердо повторил Петраков.
Девушка начала рассказывать отцу про первый день посещения Софьи, уделив много времени объяснению причин, почему она все-таки решилась ослушаться его. Алексей Петраков болезненно сморщился, но ничего не сказал. Перейдя к вечеру, проведенному в гостях у Христофорова, Анастасия задумалась, как тактичнее поведать о поведении Бронислава Петровича. И в конце концов обошла тему неудавшегося изнасилования. Но Петракова во всей истории интересовал только спутник Софьи.
– Ты мне поподробней о нем, Иване, расскажи, – попросил он.
– Пап, Ваня не убивал Софью, – решилась вступиться за Цыгана девушка.
– Откуда тебе известно? – недовольно поинтересовался отец.
– От него. Я с ним разговаривала сегодня, – созналась дочь.
– Настя, ты один раз уже допустила ошибку, не послушав меня, и пришла к Софье, – не сдержавшись, повысил голос Петраков. – Теперь можешь совершить еще одну, и она может оказаться роковой.
– Иван хороший, – тихо возразила Настя.
– А ты уверена, что он не причастен к краже?
Настя уже все знала, поэтому просто промолчала.
– Кстати, расскажи о посещении Волковой деревни, – осторожно попросил Петраков, уже зная, что молодой человек, которого видела Мария, был одет в костюм Христофорова.
Анастасия подробно описала удачную поездку, в результате которой семья Петраковых в течение месяца имела к столу рассыпчатый картофель.
– Не заметила ничего странного в поведении тех людей? – уточнил Петраков, пытаясь установить их связь с убийцами.
– Нет, они обычные. Молодой человек с душевным заболеванием, а бабушка очень добрая, – ответила Настя.
– А в одежде? Или у них в избе? – продолжал выяснять Алексей Матвеевич.
– В избе шаром покати, очень бедно живут. Правда, Николай был одет очень дорого, но костюм ему мог кто-нибудь подарить.
– Мария опознала одежду из квартиры Христофорова.
Анастасия неожиданно вспомнила слова Ивана о том, что все вещи и мебель он сбросил с машины в Волковой деревне. Значит, парень не соврал.
– Ну, они могли купить ее на барахолке у воров или найти, – попыталась отвести подозрение от бабушки с внуком девушка.
– Мне больше верится в то, что вещи подарили, – покачал головой опытный работник милиции. – В том числе те, кто обчистил квартиру певца. Что же, придется мне наведаться в Волкову деревню.
– Пап, мы же им не отдали твои сапоги. – Анастасии было до слез жалко ни в чем не повинных людей, которые оказались втянутыми в уголовную историю.
В это время дверь подъезда открылась, и два пожилых санитара вынесли на улицу носилки с телом человека, покрытого с головой белой простыней. На белой простыне, где-то посередине, проступило большое красное пятно.
– Это Софья? – спросила Настя дрожащими от ужаса губами.
– Стойте! – крикнул Солудев санитарам, которые уже намеревались занести тело в карету «Скорой помощи».
– Ты в силах помочь следствию, нужно провести опознание, – с некоторым сомнением обратился к испуганной девушке капитан милиции.
Настя, не понимая до конца, чего он от нее хочет, машинально кивнула.
– Вот и хорошо, ты же все-таки будущий юрист. – Он подвел Настю к носилкам и откинул простыню.
Анастасия на мгновенье увидела искаженное страданием лицо подруги и в тот же момент потеряла сознание.
Очнулась она на кровати в квартире Софьи и увидела испуганное лицо Солудева.
– Слава богу! Ну, ты меня и испугала. Хотя я, дурак, не подумал. Попадет мне от твоего отца. Я его вызвал, он сейчас приедет.
Алексей Петраков после звонка Солудева находился в шоке. Всю дорогу до квартиры Вайнштейн он думал о дочери, больше всего опасаясь, что та каким-нибудь образом навлечет на себя подозрения. Одно его успокаивало: старшим на выезде был его друг. Это гарантировало, что Настю никто допрашивать не будет, пока он сам с ней не переговорит. Он также предупредил коллегу, что приедет его жена и отвезет дочь домой. Петракову просто необходимо было вначале изучить все обстоятельства убийства Софьи, побеседовать с Виктором Солудевым, а уж потом вести разговор с Анастасией.
Приехав на место происшествия, он сразу направился в подвальное помещение, где проживала подруга его дочери. Отрывисто поздоровавшись с сотрудниками, подошел к Солудеву и с чувством пожал ему руку.
– Вот здесь находилось тело, – почувствовав в рукопожатии друга благодарность, перешел к делу Виктор, указав на кровяное пятно в прихожей.
– Чем убили? Орудие преступления нашли? – поинтересовался Петраков.
– В том-то и дело… – тяжело вздохнул Солудев. – Но даже не столько важно, чем убили, сколько – каким образом.
– Чего темнишь? Скажи попроще, – усмехнулся Алексей, ощущая на душе груз нехороших предчувствий.
– Девушку зарезали точно так же, как начальника Бадаевских продовольственных складов и его водителя, – выдохнул Солудев, понимая, что для отца «единственной ниточки» к раскрытию преступления известие будет тяжелым.
– Точно? – упавшим голосом переспросил Петраков.
– Характерный почерк – кишки наружу, – словно извинился перед ним коллега. – Эксперт, как только увидел ранение, сразу вспомнил про Павлухова и его шофера.
– Что ж, это и хорошо, и плохо, – задумчиво произнес Петраков, который сразу понял, что предстоит пройти его дочери, если о ее связях с убитой узнает следствие.
– Кстати, нам из Москвы пришел протокол допроса вдовы Павлухова. Та сообщила массу интересной информации. Прежде всего, сказала, что уехала с дочерью к родителям в Москву, потому что муж завел любовницу. – Солудев сделал паузу, наблюдая за реакцией коллеги.
– Не томи! – взмолился Петраков, который искал любую зацепку, которая позволила бы оградить его дочь от пресса следственной машины НКВД.
– Как она сказала, любовницу звали Зинаидой, а никакой домработницы у них с начала войны не было.
– Взяли? – с надеждой спросил Петраков.
– Ни в столовой, ни в общежитии треста женщина, которую мы допрашивали как домработницу Зинаиду, не значится, – огорчил его Солудев.
– Так ее же проверяли тогда! – недоумевал Петраков.
– Документы у нее, судя по всему, липовые, – пожал плечами Солудев. – В отделе записали данные и отпустили.
– Значит, ограбление не простое, если под Павлухова специально «подвели» женщину, – констатировал очевидное Петраков.
– А ведь как сыграла, зараза! Все до одного купились.
– В розыск подали? – поинтересовался Петраков.
– Да еще вчера, да только по ее липовым данным, – с сожалением произнес Солудев. – А бабенка сейчас наверняка с другой ксивой ходит.
– Ну и что ты думаешь про все это?
– Я думаю, что за всем стоит организованная банда, – заявил капитан.
– А с какой целью они животы вспарывают?
– Не знаю, как последнее убийство связано с предыдущими, но похоже, что Павлухова убрали из-за его должности, – словно прочитал мысли Петракова Солудев.
– То есть из-за продовольствия.
– Да.
– Вот Огурцов обрадуется! – иронично усмехнулся Петраков.
– Чего я и опасаюсь, – согласился с его иронией Виктор. – Эту версию он примет только раскрытой, иначе… иначе ни перед чем не остановится.
Последние слова были адресованы лично Алексею, что тот почувствовал.
– Что бы на моем месте ты сейчас сделал? – попросил совета Петраков.
– А ты на моем? – с некоторой горечью произнес Солудев.
Мужчины помолчали.
– Ладно, слушай, – после недолгой паузы заговорил Виктор. – Кроме меня, с твоей дочерью никто не разговаривал, и что она шла к убитой, не знают. Я сказал, девушка проходила мимо, и я ее пригласил в качестве понятой. А она упала в обморок.
– Витя… – Глаза Петракова засияли радостью.
– Подожди благодарить! – строго оборвал Солудев. – Ты же понимаешь, что со мной будет, если выяснится, что я ее укрыл от следствия. Так вот, я даю тебе десять дней, чтобы что-нибудь нарыть. – Солудев всмотрелся в осунувшееся лицо Петракова. – Максимум две недели.
– Мне больше и не надо, – воспрянул духом Настин отец.
– И на меня рассчитывай, что смогу – сделаю, – подытожил Виктор.
– Дай тебе бог! – поблагодарил его Петраков.
– Ты чего, как старорежимник, разговариваешь? – засмеялся Солудев, радуясь, что нашелся приемлемый выход из сложного положения.
– Тут еще не так заговоришь… – вздохнул Петраков.
Пока Алексей Матвеевич добирался до дома, он не переставая анализировал сложившуюся ситуацию. Больше всего Петракова пугала опасность, нависшая над его дочерью от банды, которая, по его предположению, убирает ненужных свидетелей. Он поставил перед собой первоочередную задачу поговорить с Настей и реконструировать все события с того момента, когда она, несмотря на его запрет, возобновила отношения с университетской подругой. Необходимо было выяснить все об убитой и ее знакомых, куда Настя с ней ходила, с кем они встречались. Сейчас были важны все, даже самые незначительные детали.
Дома его ждала жена. Вид у нее был напуганный и усталый.
– Девочка спит, не буди ее, – стала она умолять мужа, понимая, что пришлось пережить дочери. – Поговоришь завтра, прошу тебя.
Петраков, ничего не ответив, прошел в гостиную. За столом сидели его сыновья и сестра с дочкой. Жена поставила перед Алексеем тарелку перловой каши с куском рыбных консервов и тоненький ломтик черного хлеба, на который положила кусочек рафинада к чаю.
– Все уже поужинали, – предупредила она мужа и махнула на сыновей полотенцем, прогоняя их спать.
– Я хочу с папой посидеть, – недовольно возразил старший Вячеслав.
– И я, и я! – моментально стал вторить ему младший Андрей.
– Я тоже хочу с папой, – запищала пятилетняя племянница, которую Мария тут же уволокла в кровать со словами: «Это не твой папа».
Алексей Матвеевич догадался: его сыновья, которые поужинали несколько часов назад, опять хотят есть, и ему, несмотря на зверский голод, было очень тяжело приступить к еде под их взглядами. Взяв ножик, он порезал хлеб на три части, потом щипцами расколол рафинад и положил кусочки на два хлебных ломтика.
– Ну, давайте, сынки, со мной чайку попьем, а то мне одному скучно. – Петраков протянул мальчикам незамысловатое угощение. – Лариса, налей им.
– Леша, ребята уже ели, – с укоризной взглянула та на детей.
– Пап, мы не хотим, – поддержал мать пятнадцатилетний Вячеслав, отодвинув хлеб.
Андрей, сглотнув слюну, промолчал, но по его взгляду было видно, что мальчик не согласен с братом и матерью.
– Ешьте! – нахмурил брови Петраков. – Я сегодня плотно пообедал в столовой.
Лариса знала мужа достаточно хорошо, поэтому решила ему не перечить. Также она знала, что талоны на сентябрьские обеды задержали и муж соврал. Она и сама, при возможности, подкладывала детям порции побольше за счет своей доли в семейном обеде, и лишь грустно вздохнула, наливая детям чаю. Андрюшка, не дожидаясь повторного приглашения, с удовольствием проглотил дополнительный хлебный рацион и, заложив кусок рафинада за щеку, стал запивать его кипятком. Вячеслав посмотрел на брата, на мать, перевел взгляд на отца, затем неожиданно встал из-за стола.
– Я спать хочу, спокойной ночи. – Взъерошил волосы младшему брату и быстро, словно боясь, что его остановят, убежал в спальню.
– Твой характер, – улыбнулась Лариса.
– Мужик растет, – кивнул Петраков, которому поступок сына сказал о многом.
– И я мужик, – надул губы Андрей, не понимая, что произошло, но почему-то почувствовавший себя не в своей тарелке.
– А ты вообще мужичище! – рассмеялся отец, придвигая младшему нетронутый кусок брата.
– Нет, это Славкин, ты что? – удивился Андрейка.
– Ну тогда отнеси ему в спальню, – предложила мать, и малыш с радостью кинулся исполнять ее поручение.
– Хорошие дети у нас, – улыбнулся Петраков, но, вспомнив о Насте, нахмурился.
– Так что с Настей случилось? – угадав его мысли, поинтересовалась Лариса.
– Да ничего особенного, завтра после разговора с ней расскажу. – Алексей не хотел пугать жену. – Пойдем лучше спать.
Но уснуть ему не удалось. Зазвонивший телефон – дежурный по управлению срочно вызвал Петракова на работу.
– Пусть Настя после занятий ждет меня дома, я в обед приду, – дал Алексей последнее указание жене.
Все лекции в университете Анастасия просидела, словно в анабиозе, слова преподавателей не вызывали ответной реакции мозга. Девушка прокручивала в голове события, связанные с погибшей подругой. В памяти всплывали неприятные лица продавщицы хлебного ларька, Бронислава Петровича Христофорова. Она еще раз осмыслила разговор с тетей Марией. Затем пришло воспоминание о душевнобольном, но очень добром молодом человеке и его бабушке из Волковой деревни. Насте стало стыдно, что она так и не выполнила данное им обещание насчет отцовых сапог. Но родители ей запретили туда ехать, так как там шел непрерывный артиллерийский обстрел и гибли люди. Последним вспомнился молодой человек Софьи. Он ей понравился еще при первой встрече, и мысли о нем почему-то заставляли ее волноваться. Красивый мужчина, с крепкой спортивной фигурой, от него исходила какая-то сила. Правда, Иван не показался Насте хорошо образованным, в его словах и жестах проглядывалось уличное воспитание, но этот недостаток почему-то не вызывал отторжения. Она понимала, что отец потребует подробных объяснений ее отношений с Софьей и людьми, окружавшими убитую подругу. Ей стало страшно за Ивана, который мог пострадать при расследовании уголовного дела.
«А ведь он, наверное, и не знает, что Софью убили, – подумалось девушке. – Интересно, насколько крепкие отношения их связывали?»
Настя постеснялась спросить Софью о том, кем ей приходится Иван: другом, любимым или просто хорошим знакомым. Она видела, что парень за подругой ухаживал, но в то же время заметила, как молодой мужчина смотрел на нее саму. Особенно ей бросился в глаза его гнев после ее рассказа о недостойном поведении Христофорова. Даже покойная подруга реагировала спокойней.
«Что это? Может, я ему понравилась?» – просочилась в голову девушки странная мысль, и Настя растерялась.
Размышления девушки были неожиданно прерваны объявлением о том, что последнюю лекцию отменили в связи с уходом преподавателя на фронт. И тут же к Насте пришло понимание, что ей нужно разыскать Ивана. Она вспомнила: парень говорил, что принят на работу на Бадаевские продовольственные склады. Не мешкая, пользуясь неожиданно предоставившимся свободным временем, девушка выбежала из здания университета, желая побыстрей найти Ивана и обсудить с ним произошедшую трагедию.
Ванька Зарецкий совершил с ворованными продуктами последний рейс. Склад-овощехранилище теперь был забит до отказа, продовольствия в нем хватило бы для прокорма жителей города по существующим проднормам на несколько дней. Цыган был рад тому, что теперь больше не нужно воровать продовольствие. Последние дни, после того как ушел от Софьи и поселился в общежитии, он все чаще сталкивался с теми несчастьями, которые нес горожанам недостаток продовольствия. Наблюдая за изголодавшимися людьми, особенно беженцами из оккупированных фашистами зон, каждый раз, получая по поддельным документам продукты, он испытывал злость к себе. Похожее на стыд чувство возникло у него чуть ли не впервые в жизни.
Ванька не понаслышке знал, что такое голод. Это невыносимое, животное ощущение он испытал сполна, когда малолетним беспризорничал по городским подвалам, и в детдоме, где персонал откровенно воровал, да к тому же порции отбирали старшие воспитанники. Потом были лагеря, где Цыган, несмотря на определенный авторитет, никогда не лишал простых лагерников их продуктовой пайки. Ванька получал удовольствие только от карманных краж или краж со взломом. Они ему нравились, потому что сначала возникал страх быть пойманным, который затем сменялся радостью от удачно прокрученной операции. Вот именно за ощущение перехода от страха к радости он и любил воровать. Но, в отличие от хищения продовольствия в начинающем голодать городе, в кражах денег, драгоценностей и иного имущества, по его уразумению, было все по-честному. Тем более что крали чаще всего по наводке у спекулянтов, вороватых функционеров Советской власти и других богачей. Да, людям наносили урон, но не по предметам первой необходимости, и тем более не ставили их в необходимость голодать. Ванька никогда не воровал у простых людей, которые едва сводили концы с концами. Поэтому теперь он радовался, что сможет вернуться к своим привычным занятиям, и уже подыскивал с помощью Шкета и Чеснока «жирную» квартирку.
За время перевоза продуктов молодые урки полностью признали Цыгана, и не только потому, что он был авторитетом. В отличие от жадного Деда, который выделял им из ворованных продуктов довольно скудный паек, которого не хватало на всех их родных, Цыган всегда разрешал им взять что-нибудь из перевозимого. Себе Ванька ничего не брал, считая это недостойным себя, но он жил один, и ему нужно было немного. А у Шкета на руках была больная неработающая мать и еще малолетние брат с сестрой. Чеснок же, родители которого были арестованы в тридцать седьмом году, жил со старой бабкой и дедом, которые нуждались в его помощи.
Подъезжая к воротам складов, Ванька заметил у проходной Анастасию и почувствовал, как у него забилось сердце.
– Заезжай без меня, – дал он указание Шкету и на ходу выпрыгнул из машины. По инерции налетел на Анастасию и, обхватив девушку руками, свалился вместе с ней на землю.
– Ой! – закричала та от неожиданности.
– Настенька, прости дурака, не рассчитал скорость, – по-ребячьи улыбался Иван, который при падении подстраховал девушку от ушиба и теперь лежал под ней на грязной дороге перед проходной.
– Ваня, разве так можно? Я со страху чуть не умерла! – никак не могла отойти от испуга Анастасия.
– Совсем ополоумели! – пошамкала рядом какая-то старушка.
Опомнившись, Анастасия и Ванька вскочили на ноги и, отпрянув друг от друга, пряча глаза, начали отряхиваться от грязи.
– Я спрашивала про тебя, а мне сказали, что Ивана нет среди экспедиторов, – первой начала разговор девушка.
– Да у нас текучка такая, что многие не успевают узнать всех работников, – выкрутился Цыган, по поддельному паспорту «Дмитрий Сергеевич Петров».
– Мне нужно с тобой поговорить, – сообщила Настя.
– Что-то случилось? – встревожился Иван, услышав в словах девушки серьезные нотки.
– Да, только пойдем куда-нибудь, – попросила Анастасия.
Молодые люди прошли всего метров сто, как раздался сигнал воздушной тревоги. Не теряя времени, они поспешили в ближайшее бомбоубежище.
– Ну вот, дождались… – пробурчала там пожилая тучная женщина. – Восьмое сентября, первая бомбежка города.
Восьмое сентября – эхом отдались в голове Ивана ее слова, которые он ассоциировал не с бомбежкой, а с очень важной для него встречей с Настей.
– Вань, я пришла, чтобы сказать тебе о большой трагедии, – с трудом подбирая слова, начала Анастасия.
– О чем ты? – Ванька украдкой любовался чертами лица девушки, неожиданно для себя робея.
– Ты когда последний раз видел Софью? – решила подготовить его к вести об убийстве Настя.
– Софью? – Ванька поморщился. Увидел Настю, он забыл о существовании своей бывшей подруги. – Ну, наверное, с неделю назад.
– Ее больше нет, – перешла на шепот Анастасия.
– Что, уехала из города? – не понял Иван.
– Нет, умерла. – едва выговорила Настя. И добавила: – Ее убили.
– Когда, как? – спросил Ванька, уже сообразивший, чьих рук это дело.
– Вчера обнаружили тело, ее зарезали ножом.
Девушка стала подробно рассказывать все с самого начала, с того момента, как она ушла с лекции. Лицо Ивана посерело, а на скулах заходили желваки. Он слушал, но у Насти создалось впечатление, что парень думает о чем-то другом. Потом девушка поведала о ее подозрениях тетки и о предстоящем разговоре с отцом.
– Но тебя-то ведь не подозревают, – высказал свои мысли Иван. – И Софья, царство ей небесное, ни при чем.
– Ну, значит, мы все не виноваты. Это, наверное, совпадение, – облегченно вздохнула девушка.
– Нет, Настя. – Ванька собрался с духом, набрав в легкие как можно больше воздуха. – Я как раз при чем. Именно я вывез все имущество гада.
– Как? – Девушка от неожиданности даже встала со скамьи.
– Ну что вы, девочка, скачете, как коза? – подала голос тучная соседка, обеспокоенная ее движением. – Сядьте и дождитесь отбоя воздушной тревоги.
Настя, чтобы не привлекать внимание, села и замолчала.
– Настенька, выслушай меня, – снова подал голос Иван. – Я так сделал, чтобы отомстить. Просто не мог простить этой гадости!
– А вещи и деньги ты в детский дом отнес или сдал на нужды фронта? – съязвила девушка.
– Я себе ничего не взял, – ответил Цыган, обрадованный, что так и было.
– А куда же они делись? – не поверила собеседнику Настя.
– Да прям с машины вывалил все на землю, – опять не соврал Иван. – За городом, в Волковой деревне.
– В Волковой? – Девушка вспомнила о своих добрых знакомых.
– Не веришь? – обиделся Иван. – Давай съездим на то место, там наверняка обломки мебели или осколки зеркала остались.
– А кто и за что мог убить Софью? – неожиданно перевела разговор Анастасия, поверив Ивану насчет похищенных вещей.
– Я пока не могу точно сказать, но у меня есть определенные подозрения, – уклонился от ответа Иван.
– Можешь о них рассказать отцу? – наивно попросила Настя.
– А ты что, уже рассказала ему обо мне? – спросил мужчина.
– Нет еще, поэтому и пришла с тобой посоветоваться.
– Я не хотел бы встречаться с твоим отцом, но могу рассказать тебе о своих мыслях, – отказался от беседы с капитаном НКВД Ванька Зарецкий, понимая, чем она могла бы для него обернуться.
Он поведал о судьбе Софьи. Настя слушала Ваньку и удивлялась: погибшая подруга ничего ей не рассказывала.
– А как же ты с ней познакомился? – Девушке очень хотелось разобраться в том, какие у них были отношения.
– Случайно. Так получилось, что ее отец был адвокатом одного моего давнего знакомого.
– У вас с Софьей были серьезные отношения? – задала последний интересующий ее вопрос Настя.
– Да разве это сейчас важно? Ведь Софьи больше нет! – попытался уклониться от прямого ответа Зарецкий. Но видя, что девушка ждет, добавил: – Я ее не любил, если тебя это интересует, просто попытался ей помочь.
– А если отец будет спрашивать про тебя, что мне сказать? – спросила девушка.
– Говори правду и за меня не бойся, – спокойно предложил Иван, уже решив, что с сегодняшнего дня больше не будет работать на складе.
Так же неожиданно, как начался авианалет, прозвучал отбой воздушной тревоги. Люди стали покидать убежище, но молодые люди не торопились на выход. Девушка находилась в сомнении и никак не могла понять своего отношения к Ивану. С одной стороны, ей было приятно, что он ради нее рисковал, совершая своеобразный акт возмездия за непристойное поведение оперного певца, с другой стороны, между ними еще стояла тень умершей подруги, что не давало ей покоя. Ванька Зарецкий, ошарашенный известием об убийстве Софьи, не мог не думать о том, как в дальнейшем будут развиваться его отношения с Нецецким, и эти мысли мешали сосредоточиться на чувствах к Анастасии. Наконец девушка встала, и они направились к выходу.
– Я тебя провожу, – предложил Иван.
– Не надо, сейчас может отец с работы возвращаться. Я не хотела бы, чтобы он нас с тобой увидел, – отказалась девушка.
– Может быть, сходим в кино? – предложил молодой человек, не зная, как по-другому назначить свидание.
– А зачем? – сделала удивленное лицо девушка, которую на самом деле взволновало его предложение.
– Я бы хотел с тобой встречаться, – заволновался Иван.
– А для чего? – слукавила девушка, понимая, в каком направлении текут его мысли.
– Ты мне нравишься, – угрюмо, словно обреченный, выдавил Цыган.
– Разве сейчас можно об этом говорить? – укоризненно произнесла девушка, щеки которой покрылись розовым румянцем. – София даже не похоронена.
– Извини, но я должен был сказать, – протараторил Иван и, боясь, что девушка откажет в его надежде, подскочил в проезжающий трамвай. – Я люблю тебя! – крикнул он, стоя на подножке, уже отъехав метров на сто.
Дома Анастасия застала беседующих за обеденным столом отца и его сестру, и поняла, что Мария все рассказала. Увидев вошедшую девушку, тетка вышла в другую комнату, оставив отца и дочь наедине.
– Сегодня, пока тебя не было, кошка принесла дохлую крысу и положила ее на кухне, – нейтрально начал Алексей Матвеевич.
– Правда? – удивилась Настя. – А почему не съела, мы же ее почти не кормим.
– Видимо, решила нас подкормить, – грустно улыбнулся Петраков.
– Ой, ты знаешь, в последнее время я почему-то не вижу на улицах ни кошек, ни собак, да и наша приходит преимущественно по ночам, – развивала тему Настя.
– Дочь, давай вернемся к нашей проблеме, – прервал ее отец. – Расскажи мне подробно каждый свой день, после того как ты навестила свою подругу.
– Как? Каждый день? – удивилась Анастасия. – Я думала, тебя будет интересовать только то, что связано с ней и ее знакомыми.
– Каждый день, – твердо повторил Петраков.
Девушка начала рассказывать отцу про первый день посещения Софьи, уделив много времени объяснению причин, почему она все-таки решилась ослушаться его. Алексей Петраков болезненно сморщился, но ничего не сказал. Перейдя к вечеру, проведенному в гостях у Христофорова, Анастасия задумалась, как тактичнее поведать о поведении Бронислава Петровича. И в конце концов обошла тему неудавшегося изнасилования. Но Петракова во всей истории интересовал только спутник Софьи.
– Ты мне поподробней о нем, Иване, расскажи, – попросил он.
– Пап, Ваня не убивал Софью, – решилась вступиться за Цыгана девушка.
– Откуда тебе известно? – недовольно поинтересовался отец.
– От него. Я с ним разговаривала сегодня, – созналась дочь.
– Настя, ты один раз уже допустила ошибку, не послушав меня, и пришла к Софье, – не сдержавшись, повысил голос Петраков. – Теперь можешь совершить еще одну, и она может оказаться роковой.
– Иван хороший, – тихо возразила Настя.
– А ты уверена, что он не причастен к краже?
Настя уже все знала, поэтому просто промолчала.
– Кстати, расскажи о посещении Волковой деревни, – осторожно попросил Петраков, уже зная, что молодой человек, которого видела Мария, был одет в костюм Христофорова.
Анастасия подробно описала удачную поездку, в результате которой семья Петраковых в течение месяца имела к столу рассыпчатый картофель.
– Не заметила ничего странного в поведении тех людей? – уточнил Петраков, пытаясь установить их связь с убийцами.
– Нет, они обычные. Молодой человек с душевным заболеванием, а бабушка очень добрая, – ответила Настя.
– А в одежде? Или у них в избе? – продолжал выяснять Алексей Матвеевич.
– В избе шаром покати, очень бедно живут. Правда, Николай был одет очень дорого, но костюм ему мог кто-нибудь подарить.
– Мария опознала одежду из квартиры Христофорова.
Анастасия неожиданно вспомнила слова Ивана о том, что все вещи и мебель он сбросил с машины в Волковой деревне. Значит, парень не соврал.
– Ну, они могли купить ее на барахолке у воров или найти, – попыталась отвести подозрение от бабушки с внуком девушка.
– Мне больше верится в то, что вещи подарили, – покачал головой опытный работник милиции. – В том числе те, кто обчистил квартиру певца. Что же, придется мне наведаться в Волкову деревню.
– Пап, мы же им не отдали твои сапоги. – Анастасии было до слез жалко ни в чем не повинных людей, которые оказались втянутыми в уголовную историю.