Страница:
Но открою вам главную тайну Небес, братья мои: нет греха, не существует его. Чревоугодие, гордыня, зависть, скупость, гнев, леность и блуд – всё это лишь слова и элементы повседневной жизни, а не смертные грехи, как он заставляет думать.
Действительно, что есть чревоугодие? Кто может отличить чревоугодие от утоления голода и жажды? Нет ведь ничего предосудительного в том, чтобы вкусить хлеб и утолить голод свой, в том, чтобы испить вино и утолить жажду свою. Не грех это и не может сие быть грехом, ибо не может человек прожить без еды и пития. Лишь излишества вредны, но не для души вредны, а для тела, ибо тучен и пьян становится человек.
И гордость не может быть пороком, ибо должен человек гордиться собой и тем, что есть у него, чего он смог добиться. Человек волен сам распоряжаться своей судьбой и поступками своими, нет и не может для него быть господ и начальников, так почему не быть гордым? Зависть же не грешна, но и недопустима. Не завидуйте кому-то, а пытайтесь всего лишь добиться того же, овладеть тем же. Если надо, используйте силу для этого.
И что есть скупость? Кто способен отличить её от бережливости? Скажут вам агнцы Господни: "Оглянись вокруг, посмотри, сколько нищих и убогих рядом. Подай им, помоги им и докажешь преданность свою Богу, а он ответит тебе любовью". Но скажу теперь я: негоже подавать тому, от кого сама жизнь отвернулась вместе с Господом и близкими. Разве деньги ваши достались вам даром? Разве вы просили милостыню в подворотне? Так пускай же и они, эти отринутые, пойдут и трудом заработают деньги, хлеб и воду, а не унижаются и не пресмыкаются! Не подавайте им, ибо напьются они вина, а после смеяться над вами будут, над вашей глупостью и щедростью. Человек всегда должен найти выход из любой ситуации, прокладывая дорогу разумом ли своим, руками ли, оружием ли. А если не может он найти выхода, то зачем ему жить? Пусть убьет он себя, ибо бесполезен и бестолков.
И гнев – это не грех. Не стесняйтесь гневаться, дабы обидчик ваш почувствовал уважение и страх к вам. Гнев же дает вам толчок для мести обидчику, для воздаяния ему за проступки его, посему развивайте гнев и не бойтесь его, но не давайте разуму погрузиться в пелену бессознательности, ибо можете совершить ошибку.
И что есть леность? Любой поступок должен быть обоснован, а результат его должен быть необходим. Негоже совершать бессмысленных поступков, которые не принесут пользы, но лишь заставят тело и дух устать. Помните, что принуждение ещё никогда не доводило до добра.
И блуд разве грех? Разве греховно желать близости телесной с кем-то, кто вам нравится? Разве не приносит это наслаждения и удовольствия? Вожделение не порок, а удовлетворение вожделения не есть грех, посему не слушайте тех, кто говорит обратное, ибо немощны они и завидуют вам. Предавайтесь любви не только ради продолжения рода, но и просто ради удовольствия. Ибо кто они такие, чтобы осуждать вас, кто они такие, чтобы осуждать ваши желания и вашу любовь. Разве они – плод непорочного зачатия? Разве они никогда не испытывали вожделения? Скажу вам, что испытывают они желание плотской близости так же, как любой другой, но не могут удовлетворить его, потому что юродивы и бестолковы. Вот и завидуют.
Но не только умейте любить, дети мои, но умейте также и ненавидеть. Ибо как свет лишь обратная сторона тьмы, так и любовь – обратная сторона ненависти, и кто не видит тьмы, тому не дано увидеть свет, а кто не умеет ненавидеть, тот никогда не познает любовь. И никогда не сможет он отличить жизнь от смерти.
Скажут вам: "Лучше смерть, чем позор. Лучше честь, чем жизнь". Но неправда это, ибо нет и не может быть для вас ничего важнее собственной жизни. Сохраните честь свою, отомстив обидчикам или уничтожив их; помните, что нет ничего хуже смерти, ибо не дано мертвым более жить. Лишь живой может искупить позор и отстоять честь, но не мертвый. Так почему смерть лучше жизни?
Преданные Господа чтят не жизнь, а смерть. Не добро они чтят, но зло. Ибо не может живое существо желать своей смерти. Разве вы встречали волка, жаждущего погибели? Разве слышали о соколе, ищущем смерти? Для всякого зверя смерть есть величайшее зло, а человек – тот же зверь.
И как рабы Господа служат ему, как проводят они свои обряды? Слуги Аллаха жертвы приносят ему, и иудеи жертвы приносят. Во имя своего Бога умерщвляют скотину, свершая тем самым величайшее зло. Почему решили они, что смертоубийство человека грешно, а убийство невинного животного – благо? Разве не Бог создал и животных, и человека? И кому, как не распятому мертвецу, поклоняются они?
Посему чтят они смерть, а не жизнь. Отказываются принимать все радости жизни и добровольно лишают себя их, наивно полагая, что после смерти возродятся к настоящей жизни. Но нет жизни после смерти, есть лишь гниющие трупы.
Посему злу поклоняются они, а не добру.
Я же не требую от вас кровавых жертв. Не убивайте животное, если не хотите только утолить свой голод. Пусть бегает и радуется жизни как величайшему благу. Если же убили зверя ради пищи, то вкусите его мясо и вспомните обо мне, не забыв поблагодарить и животное, своей смертью продолжившее вашу жизнь. И не убивайте человека, не сделавшего вам ничего плохого, ибо такой же он зверь и также достоин жизни.
Говорят, слуги Люцифера пьют человеческую кровь и поедают человеческую плоть. Но разве слуги Господа не вкушают плоть его и не пьют кровь его в храмах? Разве не прикладывают они губы к изображению распятого мертвеца?
Непонятно мне их поклонение.
Вы же никогда никому не поклоняйтесь, даже хотя бы и мне, потому что преломление колен и лобзание пяток – удел слабых и убогих. Лишь Бог требует поклонения, лишь он ломает волю подданных своих, заключает их рабство. И строятся храмы во славу его.
А настоящая Сила не нуждается в храмах. Горячая пустыня и высокие горы, дремучий лес и зеленый луг – вот храм Силы. Ничто не зависит от места, но всё зависит лишь от стремления и воли, от желания и веры. И не важно, каким языком говорит ваше желание, каким языком говорит ваша вера, ибо не в словах Истина, а в смысле, заложенном в слова.
Не требую я преклонения, не требую и жертв. Веселитесь и радуйтесь, делайте что хотите – это и будет жертва ваша, ибо свободы вашей хочу я. Но если же хотите почтить меня, то отмечайте праздники в мою честь. Празднуйте день вашего прихода в жизнь, ибо она – величайшее благо.
Празднуйте ночь моего рождения, ибо когда Бог пришел в этот мир, пришёл и я.
Празднуйте ночь Освобождения, когда был распят Назаретянин.
Празднуйте ночь Силы между апрелем и маем.
Празднуйте ночь Власти между октябрем и ноябрем.
Предавайтесь страсти в последнюю субботу июня, почтив Астарту. Вкусите яблок в день урожая, почтив Змея, а свежего хлеба – почтив Дагона. В день молодого вина поднимите кубки в честь Бегемота.
Принимайте дары и одаривайте близких. Веселитесь и радуйтесь. Каждое полнолуние – праздник для вас, как и каждое новолуние. Каждая ночь отдана вам, а в особенности – ночи равноденствий...
Прямо над руинами вспыхнула сеть молний, и сразу громыхнуло с невероятной силой. Ветер почти совсем утих, так что обстановка затишья под бушующим небом сложилась весьма зловещая.
– Ладно, пора начинать, – решил один из лежащих в укрытии. – Представление начинается.
После условного сигнала девять человек в камуфлированной одежде вышли из засады и быстро направились в сторону жреца. Жрец же был так увлечен тёмной проповедью, что не сразу заметил новых участников ритуала. А когда заметил, стало поздно предпринимать какие-либо попытки к бегству.
– Эй, приятель, спокойно! – поднял руку один из непрошенных гостей. В другой руке он держал пистолет. – Не совершай резких движений.
– Вы кто такие? – испугался жрец. – Что вам нужно?
– Не бойся, не полиция, – подавил смешок другой гость. – мы представители Церкви святой эвтаназии и прибыли сюда, чтобы прервать этот дьявольский ритуал.
Слишком напыщенный вид пришельцев и горделивый тон их голосов позволили жрецу немного расслабиться. Кроме того, о вышеупомянутой Церкви святой эвтаназии он слышал всякие... подробности.
– А, вы те придурки, которые пропагандируют суицид? – вызывающе спросил жрец. – Сделайте одолжение, проваливайте отсюда подальше.
– Ты слыхал, Джо? – удивился один из гостей. – Ни разу не видел такого наглого сатаниста.
– Это точно, – легко согласился Джо, поднимая пистолет и целясь в голову жреца. – В конец сволочи обнаглели.
Увидев направленное на себя оружие, жрец не на шутку перепугался. Он побледнел, откинул капюшон и тихо сказал:
– Убери пушку, кретин! Ещё ранишь кого-нибудь...
– Это точно, – влажно повторил Джо. – Но никто из присутствующих здесь не будет против, если я подстрелю тебя.
Заросли кустарника, разросшегося вдоль одной из развалившихся стен, зашевелились. Под удивленными взглядами присутствующих (исключая загипнотизированных невольных жертв ситуации) на пятно света ступили двое высоких мужчин в солнцезащитных очках, и это не смотря на разгар ночи! Вдоль длинных черных плащей мужчины держали короткоствольные пистолеты-пулеметы.
Добродушно улыбнувшись, один из них молвил:
– Надо же такому случиться: дьяволопоклонник склоняет на путь Тьмы невинных граждан, а хронические придурки Церкви святой эвтаназии пытаются отбить паству!
– Ты кого там придурками назвал? – дернулся в сторону новоприбывших Джо, но встретившись взглядом с черными стволами двух автоматов, остановился. – На себя посмотрите!
– А вы кто такие? – не зная, что делать и думать, обратился жрец к мужчинам в плащах. – И что нужно вам?
– Позвольте представиться, меня зовут Вильям, – чуть склонил голову ближайший. – Моего напарника зовут Генри, и мы непосредственные представители Люцифера.
Сказав имя своего господина, Вильям оскалился, открывая белоснежные зубы и... клыки длиной в пару сантиметров.
– Вампир! – охнул один из прибывших с Джо. – Мать честная!
Остальные стояли молча, разинув рты. Жрец побледнел сильнее и покрылся холодным потом. Под аккомпанемент грома на землю упали первые капли дождя.
– Мы заинтересованы в том, чтобы процесс гипноза прошёл успешно, то есть до конца, – сурово сказал Вильям. – Честно говоря, я не думал, что вы, придурки, осмелитесь вылезти, но раз сей факт имеет место быть, то прошу вас сесть и спокойно досмотреть представление. Поговорим с вами позже.
– Кто бы вы ни были, мы не позволим силам Тьмы измываться над невинными! – воскликнул Джо, перехватив рукоять пистолета обеими руками.
Вильям откровенно рассмеялся, наслаждаясь происходящим. Затем вытер несуществующую слезинку, усмехнулся в последний раз и тихо ответил:
– И это говорит мне проклятый, от которого Господь давно отвернулся.
– Врешь, – с запинкой рявкнул Джо. Крупная капля упала ему на лоб и медленно скатилась по носу.
– Вру? Нет, вы точно неизлечимые идиоты!.. Церковь святой эвтаназии – одна из самых мерзких сект на планете. Вы пропагандируете самоубийства, содомию, каннибализм и прочие отвратительные штучки, и притом считаете себя праведниками. С чего вы взяли, что Бог поощряет людоедство, не против совокуплений с животными и ждёт не дождётся самоубийц у ворот Рая? Подобное предположение могло прийти только в неизлечимо больную голову. Впрочем, ваша Крис Корда совсем не сумасшедшая, она демон, посланный Сатаной для совращения праведников.[33]
– Чушь собачья! – дернулся Джо.
– Да брось уже, – отмахнулся Вильям. – Ваши души прокляты и на небеса не попадут уже никогда. Мы можем прикончить вас прямо сейчас, а можем дать шанс продолжать творить зло. выбор, как говорится, за вами. В любом случае, ритуал будет завершен.
В небе громыхнуло вновь, и начался настоящий ливень. Казалось, тучи старались вдвойне за упущенное время.
К великому удивлению всех незагипнотизированных, с первыми струями дождя сверху свалились две крупные тени. Погасив кинетическую энергию падения изящными акробатическими движениями, тени, оказавшиеся на деле чуть ли не точными копиями вампиров (только без темных очков), перегруппировались и направили в сторону Вильяма по два серебристых пистолетных ствола.
Вампир, быстро разобравшись, что к чему, в стремительном, неуловимом глазу прыжке оказался за спиной загипнотизированной женщины, откинул ей голову и яростно оскалился, почти касаясь клыками бледной шеи.
– Спокойно, друзья, – повел вампир бровью. – Могу и того – укусить.
Круглыми глазами жрец, уже не пытаясь что-либо понимать, пожирал "новеньких".
– Что здесь творится-то! – требовательно вскричал он, когда смелость частично вернулась. – Я думал, что выбрал самое безлюдное место, а народ всё прибывает и прибывает! Вы кто такие, парни?
– Отпусти женщину! – приказал светловолосый мужчина, сжимающий серебряный пистолет. Он сделал два шага по направлению к Вильяму, но был остановлен своим напарником.
– Заткнись и не лай, псина! – гаркнул вампир. – Не превращай своего друга в грешника раньше времени.
– И всё-таки я не получил ответа! – визгнул жрец. – В конце концов, давайте проголосуем, кто за окончание ритуала!
Он всё больше чувствовал себя не в своей тарелке и хотел поскорее свалить подальше. Плевать на гипноз и внушение! Слишком много вооруженных людей мрачной наружности собралось в эту ночь среди развалин. Даже закоренелому сатанисту было не по себе.
– Весьма необычная ситуация сложилась, – после продолжительного молчания стал отвечать Вильям. – У нас имеется человек, почитающий Сатану, но никогда не видевший его слуг, истинных слуг. У нас имеется девять придурков, свято почитающих Господа, но с душами, давно принадлежащими Дьяволу. У нас имеются два вампира с определенными интересами в пользу Тьмы. И, наконец, у нас имеются два охотника, свалившихся на голову хрен знает откуда и хрен знает зачем. Но самое интересное, господа, в том, что один из охотников – оборотень! Да-да, мне не составило труда определить в тебе оборотня, щенок. – В глазах вампира сверкнули озорные искорки. – Ты всем своим существом жаждешь послать мне пулю в лоб, пусть хоть тебе придётся пристрелить и заложницу. Однако, сделав это, ты станешь невольным виновником проклятия своего друга, охотника-человека, ведь ни своим действием, ни своим бездействием он не может допустить смерти невиновного человека. Второй закон робототехники, друзья мои. Я прав?
Под испепеляющими взглядами противников Вильям рассмеялся грубым издевательским смехом.
– Что ещё за охотники? – поинтересовался Джо. Про свой пистолет он уже давно забыл и теперь хотел единственное – поскорее убраться отсюда.
– О, члены Ордена Света, верные прихвостни Господа, – с готовностью пояснил вампир. – Но они выбрали неудачное время для геройства.
Дождевая вода уже успела превратить почву в хлюпающую жижу, а присутствующих промочила насквозь. Но никто не замечал этого.
Внезапно раздался хлопок, ударила вспышка света, которую можно было бы принять за молнию, и рядом с Джо возник вовсе уж странный субъект: широкоплечий и голубоглазый блондин в наряде древнего грека и с коротким мечом на поясе. Жрец стал нещадно тереть глаза, убеждаясь в реальности видения; тем же самым занялись представители Церкви святой эвтаназии. На лица вампиров опустилась тень испуга.
А блондин, прикидывающийся древним греком, выхватил пистолет из рук Джо и на глазах пораженных зрителей смял его в кулаке. Когда обломки оружия плюхнулись в лужу, блондин исподлобья вытаращился на Вильяма.
– Отпусти женщину, – тоном, не терпящим пререканий, велел он.
– Хрен тебе! – скривился вампир, шипя, как дикая кошка.
– Отпусти, и я сохраню тебе жизнь, – предложил блондин.
– Буду я верить всяким хранителям! – прокаркал Вильям. Он выглядел так, как будто был не на шутку озабочен.
А блондин пожал плечами, со скоростью света переместился за спину вампира, схватил его голову и отшвырнул в растущий неподалеку лес. С легкостью обезглавленное тело ещё даже не начало заваливаться на бок, как голова второго вампира последовала вослед первой.
Охотники одновременно упали на колени, благоговейно шепнув:
– Хранитель!..
– Встаньте, – велел он.
Охотники поднялись. Жрец трусливо пискнул. Он не мог дождаться, когда же, наконец, потеряет сознание от страха.
– Рикардо, – обратился хранитель к охотнику-оборотню, – остальное – твоя работа. Убей всех этих мерзавцев.
Рикардо удивленно посмотрел сначала на хранителя, потом на девятерых представителей Церкви святой эвтаназии, затем на жреца. Увидев сомнения в глазах охотника, блондин с внешностью древнегреческого бога мягко произнёс:
– Жрец давно продал душу Дьяволу, а эти, – кивок на девятку мужчин, – эти отведали человеческого мяса.
Более Риккардо не ждал объяснений. Кивнув и сказав: "Слушаюсь", охотник направил пистолет на жреца и выстрелил. Затем поочередно стал убивать других участников происходящего, действовал методично, быстро и профессионально, так что никто не успел попытаться сбежать. Но Джо с диким воем рухнул на колени, стал рыдать и причитать:
– Пощадите! Я не ел людей и никогда, никогда не буду! Я на всё готов! Пощадите!
Хранитель с сомнением в глазах подошел к нему, протянул широкую ладонь и несколько секунд держал её над головой Джо. После чего сказал:
– Действительно, он не совершал смертных грехов. Видимо, несчастный так долго находился среди зла, что его аура приобрела кровавый оттенок...
Оборотень пристрелил всех кроме Джо. Когда дело было сделано, охотник-человек склонился перед хранителем.
– Спасибо, что не допустил проклятия, Орландо.
– Благодари за это Бога, Мишель, – улыбнулся хранитель. – Я уже вызвал группу зачистки, они позаботятся о загипнотизированных, промоют их мозги как следует. – Орландо пронзительно посмотрел на Джо. – А ты, человек, помни всегда: расплата за грехи может наступить гораздо раньше, чем на то рассчитываешь.
В небе продолжала пылать и громыхать сильная гроза. Вспышки молний отражались в глазах неподвижных, точно истуканы, одурманенных людей, промокших до нитки. Подобострастно ползая в грязи и продолжая плакать, Джо что-то выкрикивал. Он обещал стать самым рьяным борцом со злом и "святее святого" чтить Господа...
ГЛАВА VIII
Рейсом 668 на здоровенном "Аэробусе А-320" компании "Российские Авиалинии" я в сопровождении негра с бычьей шеей, золотым кольцом в носу и отвратительной татуировкой на половину лица вернулся в родную страну, в родной город. Присутствие охотника заставляло меня держаться в постоянном напряжении, но не от того, что он, собственно говоря, охотник на оборотней; главенствующий фактор моего подозрения и негатива – неверие словам Диерса. О Коллапсе, о неминуемом конце света я, конечно, слышал, но нигде, ни в одном источнике, ни в одном частном разговоре с демонами не натыкался на какое-либо упоминание или предположение, связанное с третьей силой. Но Диерс, раскрывая карты, говорил убедительно, как человек, полностью верящий в свои слова и считающий их непреложной истиной. Говори Диерс неправду, я почувствовал бы это сразу, но по всему выходит, что охотник не лгал. И мысль об этом провоцирует во мне мельтешащий рой фантомных чувств и мыслей... С трудом верится, что некто влияет на каждый мой шаг, а я даже ухом не веду.
В мрачном раздумье я отыскал на обширной парковочной площадке свой "крузер".
– Неплохая тачка, – заметил Диерс между делом, когда садился на пассажирское сиденье рядом со мной. – Вижу, ты хорошо устроился.
– Ты тоже не бедствуешь, – парировал я, намекая на новенький "Порше Каррера", оставшийся в Англии.
Выехав на шоссе, ведущее в город, я достал телефон. Но не успел даже набрать номер, как у правого уха щелкнул предохранитель пистолета. Диерс сидел в пол-оборота и нагло лыбился, так что казалось, будто рядом со мной сидит скелет с почерневшим черепом.
– Мне надо позвонить боссу, – я постарался скрыть напряжение в голосе.
– Валяй, – небрежно махнул пистолетом негр. – Только без шуток. Скажи, что Лизард Ай у тебя, и ты доставишь его немедленно. А вот про меня ни слова.
Недвусмысленный взгляд его карих глаз ясно дал понять, что в случае чего рука охотника не дрогнет.
Я по памяти набрал личный номер Николаева (в записной книжке телефона такие вещи по понятным причинам не хранятся). В трубке раздался деловой голос:
– Слушаю.
– Здравствуйте, Иван Алексеевич, это Винтэр. Артефакт у меня. Через полчаса буду в Замке.
– Отлично, сынок. Жду.
Ирикон отключился.
– Молодец, сынок, – похвалил Диерс, пряча пистолет. Он каким-то чудом прослушал короткий телефонный разговор. – Рули в ваш Замок, не терпится поглядеть на твоих друзей-приятелей.
Я нахмурился и почернел.
– Если ты, охотник, задумал какую-то пакость, я собственными руками оторву тебе голову.
– Да брось, – рассмеялся Диерс. – Я что, по-твоему, сопливый пацан, способный на мелкие пакости?
– Ты понял, что я имею ввиду, – с нескрываемой угрозой завершил я наш диалог.
Японский внедорожник американской сборки колесил по асфальту шоссе, добрался до окраин и самым коротким путем проехал к воротам Волчьего Замка. В парковочном боксе к машине подошли двое охранников.
– Это кто? – сурово спросил один из них.
Я покосился на сверкающего глазами Диерса и махнул рукой:
– Нормально, пацаны. Свой.
Охранники расслабились и дали нам пройти к дверям лифта. Поднявшись, я пошел коридором прямо к кабинету Николаева. Диерс молча топал рядом.
– Помни мои слова, охотник, – понизив голос, пробасил я. – Не знаю, чего ты добиваешься, но если что-то пойдёт не так, живым тебе не уйти.
По лицу негра было видно, что он внял моим словам. И тогда я открыл двери кабинета. Без стука, как делал это неоднократно. Николаев, как обычно, сидел за своим большим Т-образным столом и занимался бумажными делами. Подняв глаза, он увидел нас и, к моему удивлению, посерел и испуганно вскочил.
– Ты! – хрипло крикнул Ирикон.
Диерс с животным рычанием бросился вперёд, пробежался по столу и засадил Николаеву размашистый пинок в лицо. Депутат перелетел через весь кабинет, рухнул под одной из многочисленных фэнтазийных картин и шумно выпустил воздух. Подобно молнии, Диерс оказался рядом, рывком поднял депутата за шею и пригвоздил к стене.
– Коготь Шивы, где он! – ревел охотник.
Чернокожий англичанин настолько стремительно напал на Ирикона, что я усел обнажить свой "Glock 19" (после известных событий в сквере Сурикова оружие пришлось сменить. В арсеналах Замка хранилось много всего, масса разнообразных средств умерщвления, и я, не думая долго, взял убийственный даже по внешнему виду чёрный австрийский пистолет, легкий пятнадцатизарядный "Глок") уже лишь после произнесения охотником непонятного мне требования.
– Назад, сука! – прокричал я, бросаясь на помощь Ирикону.
Диерс не смотрел в мою сторону, но едва я оказался рядом, пнул меня в живот и сильнее сдавил горло Николаева своей огромной лапищей.
– Где Коготь Шивы?! – повторил охотник.
По-собачьи фыркнув, я встряхнул головой, нашарил рукоять пистолета и прыжком поднялся, готовый стрелять на поражение. Но в этот момент двери за моей спиной с треском распахнулись. На пороге стояли два охранника с "акээсами" наперевес. Не разбираясь, что к чему, они осатанело стали палить по кабинету веерными очередями. Спасая свою шкуру, я закатился под стол и поджал ноги. А Диерс секунду невозмутимо смотрел в лицо Николаева, а затем, будто имел в ухе третий глаз, поднял руку со "Спектром" и двумя одиночными выстрелами отбросил охранников обратно в коридор. Воздух еще не перестал звенеть от взрывов пороха, а широкий ствол итальянского автомата, легко узнающийся по двум рукояткам, уперся в щеку Ирикона.
– Винтэр, если кто-то ещё попытается войти сюда, я размажу башку твоего босса по всему потолку! – Диерс не шутил. Это было прекрасно заметно по инфразвуку его голоса.
Голова моя шла кругом. Я порывался помочь Николаеву, но опасался маньяка Диерса. Так что, дабы максимально обезопасить жизнь вожака стаи, выскочил из-под стола и бросился к вышибленным дверям, сложив руки крестом над головой. По коридору на звуки выстрелов уже бежали находящиеся в здании оборотни. Они совершенно проигнорировали мои потуги послать условный знак и сходу открыли огонь. Пули засвистели мимо ушей, одна больно вонзилась в плечо, и я поспешил укрыться за стеной. Диерс бросил на время горло Ирикона, выхватил второй "Спектр" и бросился яростно расстреливать охранников. На меня он не обращал никакого внимания.
Николаев съехал по стене на пол. Он тяжело дышал, из глаз струился зеленый туман. Растирая руками посиневшую шею, он скорчил гримасу, как мне показалось, боли, но на самом деле Ирикон стал трансформироваться. Затрещали швы костюма, лопнул галстук, разъехались ботинки, и через какие-то полторы секунды депутат превратился в крупного чёрного зверя, который с ревом кинулся на ощетинившегося пулеметами Диерса. Завязалась ожесточенная схватка, охотник выронил оружие, вынужденный защищаться обеими руками от клацающих челюстей оборотня.
Действительно, что есть чревоугодие? Кто может отличить чревоугодие от утоления голода и жажды? Нет ведь ничего предосудительного в том, чтобы вкусить хлеб и утолить голод свой, в том, чтобы испить вино и утолить жажду свою. Не грех это и не может сие быть грехом, ибо не может человек прожить без еды и пития. Лишь излишества вредны, но не для души вредны, а для тела, ибо тучен и пьян становится человек.
И гордость не может быть пороком, ибо должен человек гордиться собой и тем, что есть у него, чего он смог добиться. Человек волен сам распоряжаться своей судьбой и поступками своими, нет и не может для него быть господ и начальников, так почему не быть гордым? Зависть же не грешна, но и недопустима. Не завидуйте кому-то, а пытайтесь всего лишь добиться того же, овладеть тем же. Если надо, используйте силу для этого.
И что есть скупость? Кто способен отличить её от бережливости? Скажут вам агнцы Господни: "Оглянись вокруг, посмотри, сколько нищих и убогих рядом. Подай им, помоги им и докажешь преданность свою Богу, а он ответит тебе любовью". Но скажу теперь я: негоже подавать тому, от кого сама жизнь отвернулась вместе с Господом и близкими. Разве деньги ваши достались вам даром? Разве вы просили милостыню в подворотне? Так пускай же и они, эти отринутые, пойдут и трудом заработают деньги, хлеб и воду, а не унижаются и не пресмыкаются! Не подавайте им, ибо напьются они вина, а после смеяться над вами будут, над вашей глупостью и щедростью. Человек всегда должен найти выход из любой ситуации, прокладывая дорогу разумом ли своим, руками ли, оружием ли. А если не может он найти выхода, то зачем ему жить? Пусть убьет он себя, ибо бесполезен и бестолков.
И гнев – это не грех. Не стесняйтесь гневаться, дабы обидчик ваш почувствовал уважение и страх к вам. Гнев же дает вам толчок для мести обидчику, для воздаяния ему за проступки его, посему развивайте гнев и не бойтесь его, но не давайте разуму погрузиться в пелену бессознательности, ибо можете совершить ошибку.
И что есть леность? Любой поступок должен быть обоснован, а результат его должен быть необходим. Негоже совершать бессмысленных поступков, которые не принесут пользы, но лишь заставят тело и дух устать. Помните, что принуждение ещё никогда не доводило до добра.
И блуд разве грех? Разве греховно желать близости телесной с кем-то, кто вам нравится? Разве не приносит это наслаждения и удовольствия? Вожделение не порок, а удовлетворение вожделения не есть грех, посему не слушайте тех, кто говорит обратное, ибо немощны они и завидуют вам. Предавайтесь любви не только ради продолжения рода, но и просто ради удовольствия. Ибо кто они такие, чтобы осуждать вас, кто они такие, чтобы осуждать ваши желания и вашу любовь. Разве они – плод непорочного зачатия? Разве они никогда не испытывали вожделения? Скажу вам, что испытывают они желание плотской близости так же, как любой другой, но не могут удовлетворить его, потому что юродивы и бестолковы. Вот и завидуют.
Но не только умейте любить, дети мои, но умейте также и ненавидеть. Ибо как свет лишь обратная сторона тьмы, так и любовь – обратная сторона ненависти, и кто не видит тьмы, тому не дано увидеть свет, а кто не умеет ненавидеть, тот никогда не познает любовь. И никогда не сможет он отличить жизнь от смерти.
Скажут вам: "Лучше смерть, чем позор. Лучше честь, чем жизнь". Но неправда это, ибо нет и не может быть для вас ничего важнее собственной жизни. Сохраните честь свою, отомстив обидчикам или уничтожив их; помните, что нет ничего хуже смерти, ибо не дано мертвым более жить. Лишь живой может искупить позор и отстоять честь, но не мертвый. Так почему смерть лучше жизни?
Преданные Господа чтят не жизнь, а смерть. Не добро они чтят, но зло. Ибо не может живое существо желать своей смерти. Разве вы встречали волка, жаждущего погибели? Разве слышали о соколе, ищущем смерти? Для всякого зверя смерть есть величайшее зло, а человек – тот же зверь.
И как рабы Господа служат ему, как проводят они свои обряды? Слуги Аллаха жертвы приносят ему, и иудеи жертвы приносят. Во имя своего Бога умерщвляют скотину, свершая тем самым величайшее зло. Почему решили они, что смертоубийство человека грешно, а убийство невинного животного – благо? Разве не Бог создал и животных, и человека? И кому, как не распятому мертвецу, поклоняются они?
Посему чтят они смерть, а не жизнь. Отказываются принимать все радости жизни и добровольно лишают себя их, наивно полагая, что после смерти возродятся к настоящей жизни. Но нет жизни после смерти, есть лишь гниющие трупы.
Посему злу поклоняются они, а не добру.
Я же не требую от вас кровавых жертв. Не убивайте животное, если не хотите только утолить свой голод. Пусть бегает и радуется жизни как величайшему благу. Если же убили зверя ради пищи, то вкусите его мясо и вспомните обо мне, не забыв поблагодарить и животное, своей смертью продолжившее вашу жизнь. И не убивайте человека, не сделавшего вам ничего плохого, ибо такой же он зверь и также достоин жизни.
Говорят, слуги Люцифера пьют человеческую кровь и поедают человеческую плоть. Но разве слуги Господа не вкушают плоть его и не пьют кровь его в храмах? Разве не прикладывают они губы к изображению распятого мертвеца?
Непонятно мне их поклонение.
Вы же никогда никому не поклоняйтесь, даже хотя бы и мне, потому что преломление колен и лобзание пяток – удел слабых и убогих. Лишь Бог требует поклонения, лишь он ломает волю подданных своих, заключает их рабство. И строятся храмы во славу его.
А настоящая Сила не нуждается в храмах. Горячая пустыня и высокие горы, дремучий лес и зеленый луг – вот храм Силы. Ничто не зависит от места, но всё зависит лишь от стремления и воли, от желания и веры. И не важно, каким языком говорит ваше желание, каким языком говорит ваша вера, ибо не в словах Истина, а в смысле, заложенном в слова.
Не требую я преклонения, не требую и жертв. Веселитесь и радуйтесь, делайте что хотите – это и будет жертва ваша, ибо свободы вашей хочу я. Но если же хотите почтить меня, то отмечайте праздники в мою честь. Празднуйте день вашего прихода в жизнь, ибо она – величайшее благо.
Празднуйте ночь моего рождения, ибо когда Бог пришел в этот мир, пришёл и я.
Празднуйте ночь Освобождения, когда был распят Назаретянин.
Празднуйте ночь Силы между апрелем и маем.
Празднуйте ночь Власти между октябрем и ноябрем.
Предавайтесь страсти в последнюю субботу июня, почтив Астарту. Вкусите яблок в день урожая, почтив Змея, а свежего хлеба – почтив Дагона. В день молодого вина поднимите кубки в честь Бегемота.
Принимайте дары и одаривайте близких. Веселитесь и радуйтесь. Каждое полнолуние – праздник для вас, как и каждое новолуние. Каждая ночь отдана вам, а в особенности – ночи равноденствий...
Прямо над руинами вспыхнула сеть молний, и сразу громыхнуло с невероятной силой. Ветер почти совсем утих, так что обстановка затишья под бушующим небом сложилась весьма зловещая.
– Ладно, пора начинать, – решил один из лежащих в укрытии. – Представление начинается.
После условного сигнала девять человек в камуфлированной одежде вышли из засады и быстро направились в сторону жреца. Жрец же был так увлечен тёмной проповедью, что не сразу заметил новых участников ритуала. А когда заметил, стало поздно предпринимать какие-либо попытки к бегству.
– Эй, приятель, спокойно! – поднял руку один из непрошенных гостей. В другой руке он держал пистолет. – Не совершай резких движений.
– Вы кто такие? – испугался жрец. – Что вам нужно?
– Не бойся, не полиция, – подавил смешок другой гость. – мы представители Церкви святой эвтаназии и прибыли сюда, чтобы прервать этот дьявольский ритуал.
Слишком напыщенный вид пришельцев и горделивый тон их голосов позволили жрецу немного расслабиться. Кроме того, о вышеупомянутой Церкви святой эвтаназии он слышал всякие... подробности.
– А, вы те придурки, которые пропагандируют суицид? – вызывающе спросил жрец. – Сделайте одолжение, проваливайте отсюда подальше.
– Ты слыхал, Джо? – удивился один из гостей. – Ни разу не видел такого наглого сатаниста.
– Это точно, – легко согласился Джо, поднимая пистолет и целясь в голову жреца. – В конец сволочи обнаглели.
Увидев направленное на себя оружие, жрец не на шутку перепугался. Он побледнел, откинул капюшон и тихо сказал:
– Убери пушку, кретин! Ещё ранишь кого-нибудь...
– Это точно, – влажно повторил Джо. – Но никто из присутствующих здесь не будет против, если я подстрелю тебя.
Заросли кустарника, разросшегося вдоль одной из развалившихся стен, зашевелились. Под удивленными взглядами присутствующих (исключая загипнотизированных невольных жертв ситуации) на пятно света ступили двое высоких мужчин в солнцезащитных очках, и это не смотря на разгар ночи! Вдоль длинных черных плащей мужчины держали короткоствольные пистолеты-пулеметы.
Добродушно улыбнувшись, один из них молвил:
– Надо же такому случиться: дьяволопоклонник склоняет на путь Тьмы невинных граждан, а хронические придурки Церкви святой эвтаназии пытаются отбить паству!
– Ты кого там придурками назвал? – дернулся в сторону новоприбывших Джо, но встретившись взглядом с черными стволами двух автоматов, остановился. – На себя посмотрите!
– А вы кто такие? – не зная, что делать и думать, обратился жрец к мужчинам в плащах. – И что нужно вам?
– Позвольте представиться, меня зовут Вильям, – чуть склонил голову ближайший. – Моего напарника зовут Генри, и мы непосредственные представители Люцифера.
Сказав имя своего господина, Вильям оскалился, открывая белоснежные зубы и... клыки длиной в пару сантиметров.
– Вампир! – охнул один из прибывших с Джо. – Мать честная!
Остальные стояли молча, разинув рты. Жрец побледнел сильнее и покрылся холодным потом. Под аккомпанемент грома на землю упали первые капли дождя.
– Мы заинтересованы в том, чтобы процесс гипноза прошёл успешно, то есть до конца, – сурово сказал Вильям. – Честно говоря, я не думал, что вы, придурки, осмелитесь вылезти, но раз сей факт имеет место быть, то прошу вас сесть и спокойно досмотреть представление. Поговорим с вами позже.
– Кто бы вы ни были, мы не позволим силам Тьмы измываться над невинными! – воскликнул Джо, перехватив рукоять пистолета обеими руками.
Вильям откровенно рассмеялся, наслаждаясь происходящим. Затем вытер несуществующую слезинку, усмехнулся в последний раз и тихо ответил:
– И это говорит мне проклятый, от которого Господь давно отвернулся.
– Врешь, – с запинкой рявкнул Джо. Крупная капля упала ему на лоб и медленно скатилась по носу.
– Вру? Нет, вы точно неизлечимые идиоты!.. Церковь святой эвтаназии – одна из самых мерзких сект на планете. Вы пропагандируете самоубийства, содомию, каннибализм и прочие отвратительные штучки, и притом считаете себя праведниками. С чего вы взяли, что Бог поощряет людоедство, не против совокуплений с животными и ждёт не дождётся самоубийц у ворот Рая? Подобное предположение могло прийти только в неизлечимо больную голову. Впрочем, ваша Крис Корда совсем не сумасшедшая, она демон, посланный Сатаной для совращения праведников.[33]
– Чушь собачья! – дернулся Джо.
– Да брось уже, – отмахнулся Вильям. – Ваши души прокляты и на небеса не попадут уже никогда. Мы можем прикончить вас прямо сейчас, а можем дать шанс продолжать творить зло. выбор, как говорится, за вами. В любом случае, ритуал будет завершен.
В небе громыхнуло вновь, и начался настоящий ливень. Казалось, тучи старались вдвойне за упущенное время.
К великому удивлению всех незагипнотизированных, с первыми струями дождя сверху свалились две крупные тени. Погасив кинетическую энергию падения изящными акробатическими движениями, тени, оказавшиеся на деле чуть ли не точными копиями вампиров (только без темных очков), перегруппировались и направили в сторону Вильяма по два серебристых пистолетных ствола.
Вампир, быстро разобравшись, что к чему, в стремительном, неуловимом глазу прыжке оказался за спиной загипнотизированной женщины, откинул ей голову и яростно оскалился, почти касаясь клыками бледной шеи.
– Спокойно, друзья, – повел вампир бровью. – Могу и того – укусить.
Круглыми глазами жрец, уже не пытаясь что-либо понимать, пожирал "новеньких".
– Что здесь творится-то! – требовательно вскричал он, когда смелость частично вернулась. – Я думал, что выбрал самое безлюдное место, а народ всё прибывает и прибывает! Вы кто такие, парни?
– Отпусти женщину! – приказал светловолосый мужчина, сжимающий серебряный пистолет. Он сделал два шага по направлению к Вильяму, но был остановлен своим напарником.
– Заткнись и не лай, псина! – гаркнул вампир. – Не превращай своего друга в грешника раньше времени.
– И всё-таки я не получил ответа! – визгнул жрец. – В конце концов, давайте проголосуем, кто за окончание ритуала!
Он всё больше чувствовал себя не в своей тарелке и хотел поскорее свалить подальше. Плевать на гипноз и внушение! Слишком много вооруженных людей мрачной наружности собралось в эту ночь среди развалин. Даже закоренелому сатанисту было не по себе.
– Весьма необычная ситуация сложилась, – после продолжительного молчания стал отвечать Вильям. – У нас имеется человек, почитающий Сатану, но никогда не видевший его слуг, истинных слуг. У нас имеется девять придурков, свято почитающих Господа, но с душами, давно принадлежащими Дьяволу. У нас имеются два вампира с определенными интересами в пользу Тьмы. И, наконец, у нас имеются два охотника, свалившихся на голову хрен знает откуда и хрен знает зачем. Но самое интересное, господа, в том, что один из охотников – оборотень! Да-да, мне не составило труда определить в тебе оборотня, щенок. – В глазах вампира сверкнули озорные искорки. – Ты всем своим существом жаждешь послать мне пулю в лоб, пусть хоть тебе придётся пристрелить и заложницу. Однако, сделав это, ты станешь невольным виновником проклятия своего друга, охотника-человека, ведь ни своим действием, ни своим бездействием он не может допустить смерти невиновного человека. Второй закон робототехники, друзья мои. Я прав?
Под испепеляющими взглядами противников Вильям рассмеялся грубым издевательским смехом.
– Что ещё за охотники? – поинтересовался Джо. Про свой пистолет он уже давно забыл и теперь хотел единственное – поскорее убраться отсюда.
– О, члены Ордена Света, верные прихвостни Господа, – с готовностью пояснил вампир. – Но они выбрали неудачное время для геройства.
Дождевая вода уже успела превратить почву в хлюпающую жижу, а присутствующих промочила насквозь. Но никто не замечал этого.
Внезапно раздался хлопок, ударила вспышка света, которую можно было бы принять за молнию, и рядом с Джо возник вовсе уж странный субъект: широкоплечий и голубоглазый блондин в наряде древнего грека и с коротким мечом на поясе. Жрец стал нещадно тереть глаза, убеждаясь в реальности видения; тем же самым занялись представители Церкви святой эвтаназии. На лица вампиров опустилась тень испуга.
А блондин, прикидывающийся древним греком, выхватил пистолет из рук Джо и на глазах пораженных зрителей смял его в кулаке. Когда обломки оружия плюхнулись в лужу, блондин исподлобья вытаращился на Вильяма.
– Отпусти женщину, – тоном, не терпящим пререканий, велел он.
– Хрен тебе! – скривился вампир, шипя, как дикая кошка.
– Отпусти, и я сохраню тебе жизнь, – предложил блондин.
– Буду я верить всяким хранителям! – прокаркал Вильям. Он выглядел так, как будто был не на шутку озабочен.
А блондин пожал плечами, со скоростью света переместился за спину вампира, схватил его голову и отшвырнул в растущий неподалеку лес. С легкостью обезглавленное тело ещё даже не начало заваливаться на бок, как голова второго вампира последовала вослед первой.
Охотники одновременно упали на колени, благоговейно шепнув:
– Хранитель!..
– Встаньте, – велел он.
Охотники поднялись. Жрец трусливо пискнул. Он не мог дождаться, когда же, наконец, потеряет сознание от страха.
– Рикардо, – обратился хранитель к охотнику-оборотню, – остальное – твоя работа. Убей всех этих мерзавцев.
Рикардо удивленно посмотрел сначала на хранителя, потом на девятерых представителей Церкви святой эвтаназии, затем на жреца. Увидев сомнения в глазах охотника, блондин с внешностью древнегреческого бога мягко произнёс:
– Жрец давно продал душу Дьяволу, а эти, – кивок на девятку мужчин, – эти отведали человеческого мяса.
Более Риккардо не ждал объяснений. Кивнув и сказав: "Слушаюсь", охотник направил пистолет на жреца и выстрелил. Затем поочередно стал убивать других участников происходящего, действовал методично, быстро и профессионально, так что никто не успел попытаться сбежать. Но Джо с диким воем рухнул на колени, стал рыдать и причитать:
– Пощадите! Я не ел людей и никогда, никогда не буду! Я на всё готов! Пощадите!
Хранитель с сомнением в глазах подошел к нему, протянул широкую ладонь и несколько секунд держал её над головой Джо. После чего сказал:
– Действительно, он не совершал смертных грехов. Видимо, несчастный так долго находился среди зла, что его аура приобрела кровавый оттенок...
Оборотень пристрелил всех кроме Джо. Когда дело было сделано, охотник-человек склонился перед хранителем.
– Спасибо, что не допустил проклятия, Орландо.
– Благодари за это Бога, Мишель, – улыбнулся хранитель. – Я уже вызвал группу зачистки, они позаботятся о загипнотизированных, промоют их мозги как следует. – Орландо пронзительно посмотрел на Джо. – А ты, человек, помни всегда: расплата за грехи может наступить гораздо раньше, чем на то рассчитываешь.
В небе продолжала пылать и громыхать сильная гроза. Вспышки молний отражались в глазах неподвижных, точно истуканы, одурманенных людей, промокших до нитки. Подобострастно ползая в грязи и продолжая плакать, Джо что-то выкрикивал. Он обещал стать самым рьяным борцом со злом и "святее святого" чтить Господа...
ГЛАВА VIII
Всё катится в пропасть,
Притом уже не в первый раз...
Дельфин.
Рейсом 668 на здоровенном "Аэробусе А-320" компании "Российские Авиалинии" я в сопровождении негра с бычьей шеей, золотым кольцом в носу и отвратительной татуировкой на половину лица вернулся в родную страну, в родной город. Присутствие охотника заставляло меня держаться в постоянном напряжении, но не от того, что он, собственно говоря, охотник на оборотней; главенствующий фактор моего подозрения и негатива – неверие словам Диерса. О Коллапсе, о неминуемом конце света я, конечно, слышал, но нигде, ни в одном источнике, ни в одном частном разговоре с демонами не натыкался на какое-либо упоминание или предположение, связанное с третьей силой. Но Диерс, раскрывая карты, говорил убедительно, как человек, полностью верящий в свои слова и считающий их непреложной истиной. Говори Диерс неправду, я почувствовал бы это сразу, но по всему выходит, что охотник не лгал. И мысль об этом провоцирует во мне мельтешащий рой фантомных чувств и мыслей... С трудом верится, что некто влияет на каждый мой шаг, а я даже ухом не веду.
В мрачном раздумье я отыскал на обширной парковочной площадке свой "крузер".
– Неплохая тачка, – заметил Диерс между делом, когда садился на пассажирское сиденье рядом со мной. – Вижу, ты хорошо устроился.
– Ты тоже не бедствуешь, – парировал я, намекая на новенький "Порше Каррера", оставшийся в Англии.
Выехав на шоссе, ведущее в город, я достал телефон. Но не успел даже набрать номер, как у правого уха щелкнул предохранитель пистолета. Диерс сидел в пол-оборота и нагло лыбился, так что казалось, будто рядом со мной сидит скелет с почерневшим черепом.
– Мне надо позвонить боссу, – я постарался скрыть напряжение в голосе.
– Валяй, – небрежно махнул пистолетом негр. – Только без шуток. Скажи, что Лизард Ай у тебя, и ты доставишь его немедленно. А вот про меня ни слова.
Недвусмысленный взгляд его карих глаз ясно дал понять, что в случае чего рука охотника не дрогнет.
Я по памяти набрал личный номер Николаева (в записной книжке телефона такие вещи по понятным причинам не хранятся). В трубке раздался деловой голос:
– Слушаю.
– Здравствуйте, Иван Алексеевич, это Винтэр. Артефакт у меня. Через полчаса буду в Замке.
– Отлично, сынок. Жду.
Ирикон отключился.
– Молодец, сынок, – похвалил Диерс, пряча пистолет. Он каким-то чудом прослушал короткий телефонный разговор. – Рули в ваш Замок, не терпится поглядеть на твоих друзей-приятелей.
Я нахмурился и почернел.
– Если ты, охотник, задумал какую-то пакость, я собственными руками оторву тебе голову.
– Да брось, – рассмеялся Диерс. – Я что, по-твоему, сопливый пацан, способный на мелкие пакости?
– Ты понял, что я имею ввиду, – с нескрываемой угрозой завершил я наш диалог.
Японский внедорожник американской сборки колесил по асфальту шоссе, добрался до окраин и самым коротким путем проехал к воротам Волчьего Замка. В парковочном боксе к машине подошли двое охранников.
– Это кто? – сурово спросил один из них.
Я покосился на сверкающего глазами Диерса и махнул рукой:
– Нормально, пацаны. Свой.
Охранники расслабились и дали нам пройти к дверям лифта. Поднявшись, я пошел коридором прямо к кабинету Николаева. Диерс молча топал рядом.
– Помни мои слова, охотник, – понизив голос, пробасил я. – Не знаю, чего ты добиваешься, но если что-то пойдёт не так, живым тебе не уйти.
По лицу негра было видно, что он внял моим словам. И тогда я открыл двери кабинета. Без стука, как делал это неоднократно. Николаев, как обычно, сидел за своим большим Т-образным столом и занимался бумажными делами. Подняв глаза, он увидел нас и, к моему удивлению, посерел и испуганно вскочил.
– Ты! – хрипло крикнул Ирикон.
Диерс с животным рычанием бросился вперёд, пробежался по столу и засадил Николаеву размашистый пинок в лицо. Депутат перелетел через весь кабинет, рухнул под одной из многочисленных фэнтазийных картин и шумно выпустил воздух. Подобно молнии, Диерс оказался рядом, рывком поднял депутата за шею и пригвоздил к стене.
– Коготь Шивы, где он! – ревел охотник.
Чернокожий англичанин настолько стремительно напал на Ирикона, что я усел обнажить свой "Glock 19" (после известных событий в сквере Сурикова оружие пришлось сменить. В арсеналах Замка хранилось много всего, масса разнообразных средств умерщвления, и я, не думая долго, взял убийственный даже по внешнему виду чёрный австрийский пистолет, легкий пятнадцатизарядный "Глок") уже лишь после произнесения охотником непонятного мне требования.
– Назад, сука! – прокричал я, бросаясь на помощь Ирикону.
Диерс не смотрел в мою сторону, но едва я оказался рядом, пнул меня в живот и сильнее сдавил горло Николаева своей огромной лапищей.
– Где Коготь Шивы?! – повторил охотник.
По-собачьи фыркнув, я встряхнул головой, нашарил рукоять пистолета и прыжком поднялся, готовый стрелять на поражение. Но в этот момент двери за моей спиной с треском распахнулись. На пороге стояли два охранника с "акээсами" наперевес. Не разбираясь, что к чему, они осатанело стали палить по кабинету веерными очередями. Спасая свою шкуру, я закатился под стол и поджал ноги. А Диерс секунду невозмутимо смотрел в лицо Николаева, а затем, будто имел в ухе третий глаз, поднял руку со "Спектром" и двумя одиночными выстрелами отбросил охранников обратно в коридор. Воздух еще не перестал звенеть от взрывов пороха, а широкий ствол итальянского автомата, легко узнающийся по двум рукояткам, уперся в щеку Ирикона.
– Винтэр, если кто-то ещё попытается войти сюда, я размажу башку твоего босса по всему потолку! – Диерс не шутил. Это было прекрасно заметно по инфразвуку его голоса.
Голова моя шла кругом. Я порывался помочь Николаеву, но опасался маньяка Диерса. Так что, дабы максимально обезопасить жизнь вожака стаи, выскочил из-под стола и бросился к вышибленным дверям, сложив руки крестом над головой. По коридору на звуки выстрелов уже бежали находящиеся в здании оборотни. Они совершенно проигнорировали мои потуги послать условный знак и сходу открыли огонь. Пули засвистели мимо ушей, одна больно вонзилась в плечо, и я поспешил укрыться за стеной. Диерс бросил на время горло Ирикона, выхватил второй "Спектр" и бросился яростно расстреливать охранников. На меня он не обращал никакого внимания.
Николаев съехал по стене на пол. Он тяжело дышал, из глаз струился зеленый туман. Растирая руками посиневшую шею, он скорчил гримасу, как мне показалось, боли, но на самом деле Ирикон стал трансформироваться. Затрещали швы костюма, лопнул галстук, разъехались ботинки, и через какие-то полторы секунды депутат превратился в крупного чёрного зверя, который с ревом кинулся на ощетинившегося пулеметами Диерса. Завязалась ожесточенная схватка, охотник выронил оружие, вынужденный защищаться обеими руками от клацающих челюстей оборотня.