Дебра долго вглядывалась в «Могилу Адониса», постепенно исчезающую, поглощаемую мраком. Она так упорно думала о покойной, что ей показалось, она видит темный силуэт, на котором различались только глаза… Большие голубые глаза, мерцающие в темноте…
Услышав сзади приглушенные шаги, Дебра вздрогнула. Она прислушалась. Звук шагов стал отчетливее. Медленно повернув голову, она окаменела от страха, различив направляющуюся к ней тень.
Виолетта? Нет, такое невозможно… Она не видела ее глаз, лишь черный силуэт, выделявшийся на освещенном желтоватым светом фоне веранды. Кто же это? Некое имя пронзило мозг, и Дебру охватил ужас. Имя это было неотделимо от светлых кругов, которые плыли от веранды. Губительные желтые завитки наполнили ночную тьму с явным намерением обрушиться на нее, схватить, крепко стянуть и потащить к Рою Жордану.
— Рой, нет! — крикнула она, резко встав со скамьи.
— Рой? — переспросил знакомый голос. — О ком ты, дорогая?
— Питер, это ты? Боже! Как ты меня напугал! Но что ты тут делаешь?
— Пришел к тебе, милая.
Питер обнял ее. Дрожь постепенно утихла.
— Меня совесть загрызла, — сказал он. — Пришел извиниться за тон, которым я с тобой говорил. Не знаю, что со мной происходит в последнее время… Я чертовски нервничаю…
— Тебя измучило то старое дело.
— Наверно. Чувствую, что разгадка где-то рядом, что я ее схватил, однако в последний момент она ускользает меж пальцев… А скажи-ка, Дебра, Рой — это кто?
Уткнувшись в его плечо, она пробормотала:
— Один человек, которого я всеми силами пытаюсь забыть.
Питер глубоко вздохнул, потом спросил:
— Он был груб с тобой?
— Не в том смысле, в каком ты думаешь. Но я предпочла бы жить с грубияном, нежели с таким человеком, как он, который… Не желаю больше говорить о нем. Хочу забыть его навсегда.
— Понимаю, дорогая. Не вернуться ли нам в дом?
— Нет, мне хочется побыть здесь. Все равно я не усну… Мне показалось, что я видела Виолетту как раз перед твоим приходом.
— Вот как? — удивился он с пробудившимся интересом. — И где же?
— Там, возле «Могилы Адониса».
— Ты опять увидела ее призрак?
Дебра неопределенно пожала плечами:
— Может быть, но не обязательно ее…
— Тогда чей?
— Чей? Да здесь полно призраков, Питер! Ты так и не понял? Души всех убиенных в этом месте продолжают неотступно преследовать Марфорд и приносить несчастья его жителям! Кстати, если Ян Гарднер невиновен, не могла ли одна из этих блуждающих теней убить его жену?
От дуновения ветра зашелестела листва старого дуба, возвышавшегося за скамьей. По телу Питера тоже пробежала дрожь. Мужчина завертел головой, всматриваясь в темноту. Не менее, чем слова Дебры, встревожила его благоуханная волна, накатившая с «Могилы Адониса».
— Разве следствием не установлено, что такое преступление могло быть совершено какой-то сверхъестественной силой?
— Я отказываюсь в это верить, — произнес он, впрочем, не очень убежденно. — Злой дух не способен рассчитать все так хладнокровно.
Дебра тихо отозвалась:
— Я тоже, Питер. Но я чувствую его присутствие…
Миссис Миллер засиделась. Часы уже пробили полночь, а она все еще оставалась в кресле гостиной, глядя в открытое окно. Мерзлячка, сейчас она не чувствовала ночной прохлады. Миссис Миллер задумчиво смотрела на темную полосу изгороди, прочерченную под усеянным звездами небом, предвещавшим на завтра погожий денек.
«Погожий денек»? — с горечью подумала она. После разговора с гостями она в этом усомнилась. Она больше не могла не действовать, держать язык за зубами. Завтра же надо предупредить власти. Когда разговор зашел о влиянии времени на личность, перед ней прошла череда знакомых лиц с «взглядом, который не меняется». И вдруг откуда-то из глубин памяти возник некий взгляд, устремленный на нее.
Там, куда она смотрела, миссис Миллер видела эти два глаза. Поверхностный наблюдатель нашел бы их несколько тусклыми, однако при ближайшем рассмотрении в них можно было обнаружить страшное посвечивание, отблеск неприкаянной души.
Миссис Миллер очень хотелось ошибиться, но ее опыт и знание человеческой натуры оставляли мало надежды на это. Этой ночью она заупрямилась, убедила себя, что ее преклонный возраст влияет на рассудок, заставляя везде видеть зло, как только на жизненном пути встречалось что-то выходящее за рамки обыденности.
Свет из окна гостиной падал на лужайку. Светлый прямоугольник растянулся до изгороди и смутно обозначал рельеф. Непонятная дрожь пробежала по телу миссис Миллер. Она будто ощущала присутствие постороннего там, где края прямоугольника смазывались и уже не в силах были пробить темноту. Ей даже казалось, что она видит стоящую неподвижно фигуру. Видение это, возможно, и было порождением ее страхов. Но ей виделись глаза, слабо поблескивавшие, словно два шарика, выточенные из фосфоресцирующего минерала.
Эти «глаза, которые не меняются»… те самые, завладевшие ее мыслями.
«Наваждение какое-то», — сказала себе миссис Миллер. Усилием воли она встала, решительно затворила окно и поднялась в спальню. Еще до этого она приняла легкое снотворное, как делала всегда, когда не удавалось выкинуть из головы мысли о бурной жизни своего сына. Несмотря на это она еще долго не могла уснуть и забылась сном с неотступной мыслью о странных глазах.
Не слышала она ни боя часов, отбивших час ночи, ни скрипа окна в коридоре рядом с черной дверью — рама была просто прикрыта, с тех пор как покосилась. Не уловила она ни мягких шагов по ковру, ни более громких, от которых заскрипели лестничные ступеньки. Однако протяжный скрип двери спальни разбудил ее.
Миссис Миллер приподнялась на кровати, растерянная и испуганная, пристально вгляделась в темноту и пролепетала:
— Кто там? Здесь есть кто-нибудь?
В безнадежном отчаянии она повторила вопрос, но никто не ответил. И все-таки она была уверена: кто-то стоял в дверном проеме. Ей казалось даже, что она слышит дыхание. Еще недавно, всматриваясь в темень лужайки, она наконец различила фигуру с поблескивающими глазами… Она не могла бы сказать, было ли это игрой ее воображения, но была абсолютно убеждена в чьем-то присутствии. Опять эти глаза… Она узнала бы их среди тысячи…
— Говорите, — заплетающимся языком пробормотала она. — Я знаю, что вы здесь… И знаю, кто вы…
Ледяной озноб охватил ее, когда она увидела медленно приближающийся силуэт и совсем рядом услышала голос:
— Да, миссис Миллер, я здесь. И вы знаете зачем, не правда ли?
24
25
26
Услышав сзади приглушенные шаги, Дебра вздрогнула. Она прислушалась. Звук шагов стал отчетливее. Медленно повернув голову, она окаменела от страха, различив направляющуюся к ней тень.
Виолетта? Нет, такое невозможно… Она не видела ее глаз, лишь черный силуэт, выделявшийся на освещенном желтоватым светом фоне веранды. Кто же это? Некое имя пронзило мозг, и Дебру охватил ужас. Имя это было неотделимо от светлых кругов, которые плыли от веранды. Губительные желтые завитки наполнили ночную тьму с явным намерением обрушиться на нее, схватить, крепко стянуть и потащить к Рою Жордану.
— Рой, нет! — крикнула она, резко встав со скамьи.
— Рой? — переспросил знакомый голос. — О ком ты, дорогая?
— Питер, это ты? Боже! Как ты меня напугал! Но что ты тут делаешь?
— Пришел к тебе, милая.
Питер обнял ее. Дрожь постепенно утихла.
— Меня совесть загрызла, — сказал он. — Пришел извиниться за тон, которым я с тобой говорил. Не знаю, что со мной происходит в последнее время… Я чертовски нервничаю…
— Тебя измучило то старое дело.
— Наверно. Чувствую, что разгадка где-то рядом, что я ее схватил, однако в последний момент она ускользает меж пальцев… А скажи-ка, Дебра, Рой — это кто?
Уткнувшись в его плечо, она пробормотала:
— Один человек, которого я всеми силами пытаюсь забыть.
Питер глубоко вздохнул, потом спросил:
— Он был груб с тобой?
— Не в том смысле, в каком ты думаешь. Но я предпочла бы жить с грубияном, нежели с таким человеком, как он, который… Не желаю больше говорить о нем. Хочу забыть его навсегда.
— Понимаю, дорогая. Не вернуться ли нам в дом?
— Нет, мне хочется побыть здесь. Все равно я не усну… Мне показалось, что я видела Виолетту как раз перед твоим приходом.
— Вот как? — удивился он с пробудившимся интересом. — И где же?
— Там, возле «Могилы Адониса».
— Ты опять увидела ее призрак?
Дебра неопределенно пожала плечами:
— Может быть, но не обязательно ее…
— Тогда чей?
— Чей? Да здесь полно призраков, Питер! Ты так и не понял? Души всех убиенных в этом месте продолжают неотступно преследовать Марфорд и приносить несчастья его жителям! Кстати, если Ян Гарднер невиновен, не могла ли одна из этих блуждающих теней убить его жену?
От дуновения ветра зашелестела листва старого дуба, возвышавшегося за скамьей. По телу Питера тоже пробежала дрожь. Мужчина завертел головой, всматриваясь в темноту. Не менее, чем слова Дебры, встревожила его благоуханная волна, накатившая с «Могилы Адониса».
— Разве следствием не установлено, что такое преступление могло быть совершено какой-то сверхъестественной силой?
— Я отказываюсь в это верить, — произнес он, впрочем, не очень убежденно. — Злой дух не способен рассчитать все так хладнокровно.
Дебра тихо отозвалась:
— Я тоже, Питер. Но я чувствую его присутствие…
Миссис Миллер засиделась. Часы уже пробили полночь, а она все еще оставалась в кресле гостиной, глядя в открытое окно. Мерзлячка, сейчас она не чувствовала ночной прохлады. Миссис Миллер задумчиво смотрела на темную полосу изгороди, прочерченную под усеянным звездами небом, предвещавшим на завтра погожий денек.
«Погожий денек»? — с горечью подумала она. После разговора с гостями она в этом усомнилась. Она больше не могла не действовать, держать язык за зубами. Завтра же надо предупредить власти. Когда разговор зашел о влиянии времени на личность, перед ней прошла череда знакомых лиц с «взглядом, который не меняется». И вдруг откуда-то из глубин памяти возник некий взгляд, устремленный на нее.
Там, куда она смотрела, миссис Миллер видела эти два глаза. Поверхностный наблюдатель нашел бы их несколько тусклыми, однако при ближайшем рассмотрении в них можно было обнаружить страшное посвечивание, отблеск неприкаянной души.
Миссис Миллер очень хотелось ошибиться, но ее опыт и знание человеческой натуры оставляли мало надежды на это. Этой ночью она заупрямилась, убедила себя, что ее преклонный возраст влияет на рассудок, заставляя везде видеть зло, как только на жизненном пути встречалось что-то выходящее за рамки обыденности.
Свет из окна гостиной падал на лужайку. Светлый прямоугольник растянулся до изгороди и смутно обозначал рельеф. Непонятная дрожь пробежала по телу миссис Миллер. Она будто ощущала присутствие постороннего там, где края прямоугольника смазывались и уже не в силах были пробить темноту. Ей даже казалось, что она видит стоящую неподвижно фигуру. Видение это, возможно, и было порождением ее страхов. Но ей виделись глаза, слабо поблескивавшие, словно два шарика, выточенные из фосфоресцирующего минерала.
Эти «глаза, которые не меняются»… те самые, завладевшие ее мыслями.
«Наваждение какое-то», — сказала себе миссис Миллер. Усилием воли она встала, решительно затворила окно и поднялась в спальню. Еще до этого она приняла легкое снотворное, как делала всегда, когда не удавалось выкинуть из головы мысли о бурной жизни своего сына. Несмотря на это она еще долго не могла уснуть и забылась сном с неотступной мыслью о странных глазах.
Не слышала она ни боя часов, отбивших час ночи, ни скрипа окна в коридоре рядом с черной дверью — рама была просто прикрыта, с тех пор как покосилась. Не уловила она ни мягких шагов по ковру, ни более громких, от которых заскрипели лестничные ступеньки. Однако протяжный скрип двери спальни разбудил ее.
Миссис Миллер приподнялась на кровати, растерянная и испуганная, пристально вгляделась в темноту и пролепетала:
— Кто там? Здесь есть кто-нибудь?
В безнадежном отчаянии она повторила вопрос, но никто не ответил. И все-таки она была уверена: кто-то стоял в дверном проеме. Ей казалось даже, что она слышит дыхание. Еще недавно, всматриваясь в темень лужайки, она наконец различила фигуру с поблескивающими глазами… Она не могла бы сказать, было ли это игрой ее воображения, но была абсолютно убеждена в чьем-то присутствии. Опять эти глаза… Она узнала бы их среди тысячи…
— Говорите, — заплетающимся языком пробормотала она. — Я знаю, что вы здесь… И знаю, кто вы…
Ледяной озноб охватил ее, когда она увидела медленно приближающийся силуэт и совсем рядом услышала голос:
— Да, миссис Миллер, я здесь. И вы знаете зачем, не правда ли?
24
Прочитав рукописные листочки Виолетты Гарднер, профессор Симпсон снял очки и с видом волнения и недоумения покачал головой. Дебра и Питер, сидевшие на софе лицом к широкому окну гостиной, видели его фигуру против света и плохо различали лицо, но все поведение выдавало смущение профессора.
— Так что вы об этом думаете? — поинтересовался Питер после долгого молчания. — Согласны вы с миссис Миллер, которая сомневается в подлинности текста?
Симпсон снова взял листки, посмотрел на них, как на сомнительный товар, недоверчиво перечитал несколько строк.
— Да, — коротко бросил он. — Это писала не Виолетта.
Услышав безапелляционный приговор от человека, кажущегося нерешительным по своей натуре, Питер изумленно взглянул на Дебру и спросил:
— Вы твердо уверены, профессор? Простите мою настойчивость, но, кажется, полковник Хоук убежден в обратном. Он даже сравнивал почерк с написанными рукою Виолетты открытками, которые она ему присылала.
— Полковник наблюдателен, но иногда ему не хватает проницательности. В данном случае очевидно, что автор этих строк старался подделать почерк и стиль Виолетты. Что касается каллиграфии, то здесь его талант неопровержим — он всех обманул. И тем не менее даже тут допущены кое-какие ошибки. Вот, возьмите одну из этих страниц и внимательно вглядитесь в буквы «i». Вы заметите легкий разрыв с последующими буквами, что в принципе является нормальным, так как приходится отрывать руку, чтобы поставить точку над i. Прилежные люди с чувством изящного пишут слова целиком, а потом уже добавляют сверху точки. Так вот, Виолетта относилась к этой категории. Она чрезвычайно заботилась о внешнем виде своих текстов, и ее буквы складывались в ровные звенья слов, составляющих фразу. При случае можете еще раз свериться с почтовыми открытками полковника.
Питер кивнул, передал листки Дебре, которая, в свою очередь, согласно покачала головой.
— И наконец — стиль! — продолжил хозяин, подойдя к окну. — Виолетта выражала свои мысли с поразительной глубиной, элегантностью и простотой. Она обладала искусством находить точные, верные слова, разговаривая с вами, заставлять сопереживать даже в самых обыденных вещах. Каждая из ее фраз звучала чарующей музыкой, рисовала чудесную картину с множеством деталей и легко воспринималась… Читая написанное ею, вы словно гуляли по волшебному лесу, видели, как солнечные лучи играют в деревьях, подобно небесным пучкам света, слышали журчащий перезвон водопадика, и вас убаюкивало пение птиц. Вместе с ней вы уносились далеко, очень далеко, погружались в морские пучины… Как еще выразить свою мысль? Никогда не остаешься равнодушным, безучастным после такого чтения.
Он долго покачивал головой с печальной улыбкой, затем, повернувшись к листкам, добавил:
— Смысл этих записей довольно точно отражает восторженность и жизнерадостность Виолетты, но все это, в общем, является анемичной пародией ее искусства. Можете поверить…
После молчания Питер спросил:
— Кто мог это написать, по-вашему?
— Не имею ни малейшего представления.
— По словам миссис Миллер, эти листы якобы вырваны из дневника миссис Гарднер.
— Да, мне тоже так кажется!
Питер не смог скрыть своего удивления:
— Как? Вам случалось его читать?
— Нет. Но Виолетта часто говорила о нем. Похоже, она говорила это, чтобы посмеяться надо мной, — я приходил в восторг от чтения ее стихов. Уверяла, что ее стихи гораздо хуже, чем проза. В дневник она вкладывала лучшее, на что была способна. А это, как вы и догадываетесь, разжигало мое любопытство! Однако несмотря на мои настоятельные просьбы, она его так и не показала.
— Как же вы смогли узнать эти листки? — удивилась Дебра.
— Из-за одной мелочи, которую заметили бы и вы, вглядись вы повнимательнее. Я имею в виду саму бумагу, а не текст.
Пара не замедлила приглядеться к бумаге и обнаружила слегка обесцвеченные пятна на каждой странице, формой напоминающие какой-то рисунок.
— Да, я кое-что вижу, — сказала Дебра. — Похоже на контур цветка!
— Совершенно верно, — подтвердил Симпсон. — Виолетта не раз говорила мне, что закладывала между страниц цветы со своей клумбы.
Опять в их мысли бесшумно вкрался призрак покойной. Дебра вспомнила, как в первую ночь привидение листало страницы дневника, переложенные засушенными цветами.
— Она считала, что красивые цветы лишь улучшали написанное, придавали ему некую магическую силу, опьяняющий аромат, своеобразный вкус, подобно тому, как изысканные специи улучшают вкусовые качества блюда. Прекрасное дополнение к ее талантам… Но, увы! Повторяю, мне так и не пришлось отведать его!
— А что вы думаете о самом тексте? Насколько мы понимаем, в нем содержится конфиденциальная информация, с которой многие были бы не согласны!
— Да, у меня такое же впечатление. Мне даже думается, что это мог написать кто-то близкий ей по духу.
— С какой целью, по-вашему? — подталкивал его Питер.
— Право, не знаю, что сказать…
— Вы не находите, что эти мнимые размышления обвиняют ее мужа?
— Да, конечно. Но так как мы уже знаем, что это фальшивка, то не стоит доверять написанному. И все же то, что здесь изложено, — правда, если мне не изменяет память. Я не обнаружил ни одного искажения. Боже! Что за печальная история, подумать только!
Профессор ненадолго умолк. Отвернувшись к окну, он мрачно смотрел на лесную опушку, находившуюся ярдах в тридцати от дома.
— К глубокому горю, вызванному этими несчастными случаями, прибавились еще и ужасные подозрения… — продолжил он.
— Несчастные случаи? — подхватил Питер недоверчивым тоном. — Разве вы не считаете их умышленными убийствами, как предполагает автор этих записей?
Симпсон утвердительно кивнул:
— Да, чувствовалось что-то ненормальное в этой последовательной серии драм. Но в то же время это казалось слишком ужасным, чтобы быть правдой.
— Виолетта Гарднер высказывала вам свои соображения по этому поводу?
Бывший преподаватель философии, казалось, смутился.
— Э-э-э… нет. Я… я хочу сказать: не в то время, потому что… она больше никогда не приходила после…
— После того, как ваша связь с ней закончилась?
Симпсон побледнел, снял очки и изумленно пробормотал:
— Боже! Откуда вам известно?
— Разные намеки то тут, то там… Впрочем, два других ее любовника уже признались.
Изумившись еще больше, Симпсон молча слушал, как Питер выкладывал ему добытые сведения. Взгляд его был мрачным, отрешенным.
— Аверил и полковник? — удивился он. — Право, я и не знал. Честно говоря, наш роман был более длительным. Наверное, потому, что мы больше дружили до этого… у нас были общие увлечения. Но конец положила Виолетта. Как-то неожиданно стала меня избегать. Я пытался поговорить с ней: без толку. Предполагаю, что она осознала двусмысленность нашей идиллии и предпочла прекратить ее.
Похоже, разрыв она перенесла безболезненно, я же никогда так и не смог ее позабыть. Она ворвалась в мою жизнь, как солнечный луч, и с тех пор, скажу откровенно, серость моего существования не освещалась ничем. Невозможно забыть тот майский день, когда она стремительно вошла в мою мастерскую и с ходу заявила, что хотела бы маленькую канарейку… Но, думаю, мы отклоняемся от темы. Драма, которая нас интересует, произошла месяца два-три спустя: мы тогда уже не встречались… Мне так и остались непонятными ее чувства…
Указав на страницы, Питер заметил:
— Не думаю, что вы не обратили внимания на выражение «этот дорогой профессор Симпсон». С одной стороны, звучит дружески, и в то же время здесь проскальзывает нечто интимное, намек на былую любовную интрижку. Это позволяет предположить, что автор этих строк был в курсе ваших отношений с покойной.
— Да, именно так. Поэтому-то я и сказал вам, что все здесь тревожаще верно. Кстати, известно ли вам, что один из несчастных случаев произошел совсем рядом? Пруд, в котором утонула маленькая Сара Кольз, находится прямо за этими деревьями.
— В тот день вы были здесь?
— Да, как и всегда. Я старый отшельник и редко покидаю свое логово.
— И даже были в этой самой комнате?
— Да, большую часть второй половины дня.
— А вы, случайно, не заметили ту таинственную личность, ту тень, которую Виолетта, а точнее, автор этих строк подозревает в убийстве?
Профессор подошел к окну и показал на открытое место перед лесом:
— Люди, идущие к пруду, никогда не проходят за домом. Они, как правило, поднимаются вон по той тропинке, к западу… Среди кустов шиповника, видите?
— Да, прекрасно вижу, — подтвердил Питер. — Вы, значит, должны были заметить того, кто шел по ней?
— Это так. Мне уже задавали такой вопрос в то время, — серьезно сказал профессор.
— И что вы ответили?
— Что, кроме тех, кто и должен по ней пройти, я больше никого не видел. Но это не совсем так. Был еще кое-кто…
Дебра удивленно раскрыла глаза и встретилась взглядом с Питером, который воскликнул:
— И вы ничего не сказали! А ведь это, по всей видимости, и был тот монстр, присутствие которого чувствовала Кэти Маршал…
— Да, я знаю. Но этот человек не мог быть убийцей.
— Почему?
— Я просто знаю. Поэтому ничего и не сказал.
— Кто это был?
Симпсон коротко взглянул на своих гостей, напряженно всматривавшихся в его губы, и пожал плечами:
— Старая история. Лучше бы не вспоминать о ней. Никто не выиграет оттого, что будет ворошить прискорбное прошлое. Воспоминания, они как фрукты: надо отбирать лучшие и выбрасывать плохие.
— Вам все еще помнится Виолетта? — сочувственно спросил Питер.
Профессор достал из кармана большой носовой платок, вытер вспотевший лоб.
— Да, как я уже сказал.
— В тот день она хотела купить у вас канарейку?
Симпсон улыбнулся и сразу помолодел на несколько лет.
— Купить? Нет… Позволю себе заметить, я тоже так думал, когда она показала на одну пичужку в клетке… У нее тогда было лицо, какого я еще никогда не видел… В моих ушах вечно будет звучать ее ответ на мой вопрос: «Нет, я желаю иметь канарейку именно от вас».
Недоверчивое удивление появилось на лицах Дебры и Питера. Последний тихо проговорил:
— Боюсь, я чего-то недопонимаю…
— Лирическое выражение предложения себя, вы понимаете?
— Предложение? Так вот прямо?
Хозяин дома сглотнул слюну, поморщился, потом ответил:
— И я так думал! Но она была так красива, нежна, что никакое слово не могло бы замарать ее уст. Однако свое пожелание она высказала иносказательно!
— Маленькую канарейку?
— Да, то есть ребенка.
— Вы в этом уверены?
— Более чем… Впоследствии она не раз говорила об этом.
Дебра и Питер попрощались с хозяином. На обратном пути Питер, словно молитву, непрерывно повторял:
— Не понимаю… ничего не понимаю… Подделанный дневник с такими убедительными подробностями… И эта Виолетта Гарднер, на первый взгляд такая добродетельная, оказалась настоящей нимфоманкой… Чего она в действительности хотела?
Дебра, нахмурившись при виде людей у дома миссис Миллер, ответила:
— Ребенка… Профессор Симпсон только что нам сказал.
— Ребенка? Для этого у нее был муж…
— Да, но за три или четыре года совместной жизни она так и не забеременела.
— Тогда миссис Гарднер и пошла искать в деревне то, что не смог ей дать муж! В принципе это нормально — закон природы, первобытный инстинкт, проявляющийся, когда человечеству грозит вымирание.
— Питер, прошу тебя! Можно подумать, что ты ревнуешь к покойнице.
— Ревную? Нет, просто я удивлен, потому что… Но смотри-ка, какая толпа у дома нашей соседки!
— Люди в форме… Кажется, полицейские!
— Верно. Я даже узнаю того, кто разговаривает с ними: наш друг полковник Хоук.
Дебра схватила Питера за руку, тихо сказала:
— Питер, мне кажется, там что-то случилось.
Дебра не ошиблась. Чуть позже отставной военный сообщил чете новость, которую он сам недавно узнал.
— Миссис Миллер мертва? — удивился Питер. — Не верится! Вчера вечером мы оставили ее в добром здравии.
Полковник провел ладонью по своим коротко стриженым волосам.
— Знаете ли, черепица, когда собирается свалиться вам на голову, как правило, не предупреждает об этом заранее.
— А что с ней случилось?
— То, что я вам сказал: насколько я понял, этой ночью ей на голову упала черепица. Не знаю, заметили ли вы, но целый ряд ее слабо держался над входом. Несколько плиток упало, когда хозяйка стояла в дверях. Одна из подруг обнаружила ее лежащей среди осколков с глубокой раной на голове.
— Так что вы об этом думаете? — поинтересовался Питер после долгого молчания. — Согласны вы с миссис Миллер, которая сомневается в подлинности текста?
Симпсон снова взял листки, посмотрел на них, как на сомнительный товар, недоверчиво перечитал несколько строк.
— Да, — коротко бросил он. — Это писала не Виолетта.
Услышав безапелляционный приговор от человека, кажущегося нерешительным по своей натуре, Питер изумленно взглянул на Дебру и спросил:
— Вы твердо уверены, профессор? Простите мою настойчивость, но, кажется, полковник Хоук убежден в обратном. Он даже сравнивал почерк с написанными рукою Виолетты открытками, которые она ему присылала.
— Полковник наблюдателен, но иногда ему не хватает проницательности. В данном случае очевидно, что автор этих строк старался подделать почерк и стиль Виолетты. Что касается каллиграфии, то здесь его талант неопровержим — он всех обманул. И тем не менее даже тут допущены кое-какие ошибки. Вот, возьмите одну из этих страниц и внимательно вглядитесь в буквы «i». Вы заметите легкий разрыв с последующими буквами, что в принципе является нормальным, так как приходится отрывать руку, чтобы поставить точку над i. Прилежные люди с чувством изящного пишут слова целиком, а потом уже добавляют сверху точки. Так вот, Виолетта относилась к этой категории. Она чрезвычайно заботилась о внешнем виде своих текстов, и ее буквы складывались в ровные звенья слов, составляющих фразу. При случае можете еще раз свериться с почтовыми открытками полковника.
Питер кивнул, передал листки Дебре, которая, в свою очередь, согласно покачала головой.
— И наконец — стиль! — продолжил хозяин, подойдя к окну. — Виолетта выражала свои мысли с поразительной глубиной, элегантностью и простотой. Она обладала искусством находить точные, верные слова, разговаривая с вами, заставлять сопереживать даже в самых обыденных вещах. Каждая из ее фраз звучала чарующей музыкой, рисовала чудесную картину с множеством деталей и легко воспринималась… Читая написанное ею, вы словно гуляли по волшебному лесу, видели, как солнечные лучи играют в деревьях, подобно небесным пучкам света, слышали журчащий перезвон водопадика, и вас убаюкивало пение птиц. Вместе с ней вы уносились далеко, очень далеко, погружались в морские пучины… Как еще выразить свою мысль? Никогда не остаешься равнодушным, безучастным после такого чтения.
Он долго покачивал головой с печальной улыбкой, затем, повернувшись к листкам, добавил:
— Смысл этих записей довольно точно отражает восторженность и жизнерадостность Виолетты, но все это, в общем, является анемичной пародией ее искусства. Можете поверить…
После молчания Питер спросил:
— Кто мог это написать, по-вашему?
— Не имею ни малейшего представления.
— По словам миссис Миллер, эти листы якобы вырваны из дневника миссис Гарднер.
— Да, мне тоже так кажется!
Питер не смог скрыть своего удивления:
— Как? Вам случалось его читать?
— Нет. Но Виолетта часто говорила о нем. Похоже, она говорила это, чтобы посмеяться надо мной, — я приходил в восторг от чтения ее стихов. Уверяла, что ее стихи гораздо хуже, чем проза. В дневник она вкладывала лучшее, на что была способна. А это, как вы и догадываетесь, разжигало мое любопытство! Однако несмотря на мои настоятельные просьбы, она его так и не показала.
— Как же вы смогли узнать эти листки? — удивилась Дебра.
— Из-за одной мелочи, которую заметили бы и вы, вглядись вы повнимательнее. Я имею в виду саму бумагу, а не текст.
Пара не замедлила приглядеться к бумаге и обнаружила слегка обесцвеченные пятна на каждой странице, формой напоминающие какой-то рисунок.
— Да, я кое-что вижу, — сказала Дебра. — Похоже на контур цветка!
— Совершенно верно, — подтвердил Симпсон. — Виолетта не раз говорила мне, что закладывала между страниц цветы со своей клумбы.
Опять в их мысли бесшумно вкрался призрак покойной. Дебра вспомнила, как в первую ночь привидение листало страницы дневника, переложенные засушенными цветами.
— Она считала, что красивые цветы лишь улучшали написанное, придавали ему некую магическую силу, опьяняющий аромат, своеобразный вкус, подобно тому, как изысканные специи улучшают вкусовые качества блюда. Прекрасное дополнение к ее талантам… Но, увы! Повторяю, мне так и не пришлось отведать его!
— А что вы думаете о самом тексте? Насколько мы понимаем, в нем содержится конфиденциальная информация, с которой многие были бы не согласны!
— Да, у меня такое же впечатление. Мне даже думается, что это мог написать кто-то близкий ей по духу.
— С какой целью, по-вашему? — подталкивал его Питер.
— Право, не знаю, что сказать…
— Вы не находите, что эти мнимые размышления обвиняют ее мужа?
— Да, конечно. Но так как мы уже знаем, что это фальшивка, то не стоит доверять написанному. И все же то, что здесь изложено, — правда, если мне не изменяет память. Я не обнаружил ни одного искажения. Боже! Что за печальная история, подумать только!
Профессор ненадолго умолк. Отвернувшись к окну, он мрачно смотрел на лесную опушку, находившуюся ярдах в тридцати от дома.
— К глубокому горю, вызванному этими несчастными случаями, прибавились еще и ужасные подозрения… — продолжил он.
— Несчастные случаи? — подхватил Питер недоверчивым тоном. — Разве вы не считаете их умышленными убийствами, как предполагает автор этих записей?
Симпсон утвердительно кивнул:
— Да, чувствовалось что-то ненормальное в этой последовательной серии драм. Но в то же время это казалось слишком ужасным, чтобы быть правдой.
— Виолетта Гарднер высказывала вам свои соображения по этому поводу?
Бывший преподаватель философии, казалось, смутился.
— Э-э-э… нет. Я… я хочу сказать: не в то время, потому что… она больше никогда не приходила после…
— После того, как ваша связь с ней закончилась?
Симпсон побледнел, снял очки и изумленно пробормотал:
— Боже! Откуда вам известно?
— Разные намеки то тут, то там… Впрочем, два других ее любовника уже признались.
Изумившись еще больше, Симпсон молча слушал, как Питер выкладывал ему добытые сведения. Взгляд его был мрачным, отрешенным.
— Аверил и полковник? — удивился он. — Право, я и не знал. Честно говоря, наш роман был более длительным. Наверное, потому, что мы больше дружили до этого… у нас были общие увлечения. Но конец положила Виолетта. Как-то неожиданно стала меня избегать. Я пытался поговорить с ней: без толку. Предполагаю, что она осознала двусмысленность нашей идиллии и предпочла прекратить ее.
Похоже, разрыв она перенесла безболезненно, я же никогда так и не смог ее позабыть. Она ворвалась в мою жизнь, как солнечный луч, и с тех пор, скажу откровенно, серость моего существования не освещалась ничем. Невозможно забыть тот майский день, когда она стремительно вошла в мою мастерскую и с ходу заявила, что хотела бы маленькую канарейку… Но, думаю, мы отклоняемся от темы. Драма, которая нас интересует, произошла месяца два-три спустя: мы тогда уже не встречались… Мне так и остались непонятными ее чувства…
Указав на страницы, Питер заметил:
— Не думаю, что вы не обратили внимания на выражение «этот дорогой профессор Симпсон». С одной стороны, звучит дружески, и в то же время здесь проскальзывает нечто интимное, намек на былую любовную интрижку. Это позволяет предположить, что автор этих строк был в курсе ваших отношений с покойной.
— Да, именно так. Поэтому-то я и сказал вам, что все здесь тревожаще верно. Кстати, известно ли вам, что один из несчастных случаев произошел совсем рядом? Пруд, в котором утонула маленькая Сара Кольз, находится прямо за этими деревьями.
— В тот день вы были здесь?
— Да, как и всегда. Я старый отшельник и редко покидаю свое логово.
— И даже были в этой самой комнате?
— Да, большую часть второй половины дня.
— А вы, случайно, не заметили ту таинственную личность, ту тень, которую Виолетта, а точнее, автор этих строк подозревает в убийстве?
Профессор подошел к окну и показал на открытое место перед лесом:
— Люди, идущие к пруду, никогда не проходят за домом. Они, как правило, поднимаются вон по той тропинке, к западу… Среди кустов шиповника, видите?
— Да, прекрасно вижу, — подтвердил Питер. — Вы, значит, должны были заметить того, кто шел по ней?
— Это так. Мне уже задавали такой вопрос в то время, — серьезно сказал профессор.
— И что вы ответили?
— Что, кроме тех, кто и должен по ней пройти, я больше никого не видел. Но это не совсем так. Был еще кое-кто…
Дебра удивленно раскрыла глаза и встретилась взглядом с Питером, который воскликнул:
— И вы ничего не сказали! А ведь это, по всей видимости, и был тот монстр, присутствие которого чувствовала Кэти Маршал…
— Да, я знаю. Но этот человек не мог быть убийцей.
— Почему?
— Я просто знаю. Поэтому ничего и не сказал.
— Кто это был?
Симпсон коротко взглянул на своих гостей, напряженно всматривавшихся в его губы, и пожал плечами:
— Старая история. Лучше бы не вспоминать о ней. Никто не выиграет оттого, что будет ворошить прискорбное прошлое. Воспоминания, они как фрукты: надо отбирать лучшие и выбрасывать плохие.
— Вам все еще помнится Виолетта? — сочувственно спросил Питер.
Профессор достал из кармана большой носовой платок, вытер вспотевший лоб.
— Да, как я уже сказал.
— В тот день она хотела купить у вас канарейку?
Симпсон улыбнулся и сразу помолодел на несколько лет.
— Купить? Нет… Позволю себе заметить, я тоже так думал, когда она показала на одну пичужку в клетке… У нее тогда было лицо, какого я еще никогда не видел… В моих ушах вечно будет звучать ее ответ на мой вопрос: «Нет, я желаю иметь канарейку именно от вас».
Недоверчивое удивление появилось на лицах Дебры и Питера. Последний тихо проговорил:
— Боюсь, я чего-то недопонимаю…
— Лирическое выражение предложения себя, вы понимаете?
— Предложение? Так вот прямо?
Хозяин дома сглотнул слюну, поморщился, потом ответил:
— И я так думал! Но она была так красива, нежна, что никакое слово не могло бы замарать ее уст. Однако свое пожелание она высказала иносказательно!
— Маленькую канарейку?
— Да, то есть ребенка.
— Вы в этом уверены?
— Более чем… Впоследствии она не раз говорила об этом.
Дебра и Питер попрощались с хозяином. На обратном пути Питер, словно молитву, непрерывно повторял:
— Не понимаю… ничего не понимаю… Подделанный дневник с такими убедительными подробностями… И эта Виолетта Гарднер, на первый взгляд такая добродетельная, оказалась настоящей нимфоманкой… Чего она в действительности хотела?
Дебра, нахмурившись при виде людей у дома миссис Миллер, ответила:
— Ребенка… Профессор Симпсон только что нам сказал.
— Ребенка? Для этого у нее был муж…
— Да, но за три или четыре года совместной жизни она так и не забеременела.
— Тогда миссис Гарднер и пошла искать в деревне то, что не смог ей дать муж! В принципе это нормально — закон природы, первобытный инстинкт, проявляющийся, когда человечеству грозит вымирание.
— Питер, прошу тебя! Можно подумать, что ты ревнуешь к покойнице.
— Ревную? Нет, просто я удивлен, потому что… Но смотри-ка, какая толпа у дома нашей соседки!
— Люди в форме… Кажется, полицейские!
— Верно. Я даже узнаю того, кто разговаривает с ними: наш друг полковник Хоук.
Дебра схватила Питера за руку, тихо сказала:
— Питер, мне кажется, там что-то случилось.
Дебра не ошиблась. Чуть позже отставной военный сообщил чете новость, которую он сам недавно узнал.
— Миссис Миллер мертва? — удивился Питер. — Не верится! Вчера вечером мы оставили ее в добром здравии.
Полковник провел ладонью по своим коротко стриженым волосам.
— Знаете ли, черепица, когда собирается свалиться вам на голову, как правило, не предупреждает об этом заранее.
— А что с ней случилось?
— То, что я вам сказал: насколько я понял, этой ночью ей на голову упала черепица. Не знаю, заметили ли вы, но целый ряд ее слабо держался над входом. Несколько плиток упало, когда хозяйка стояла в дверях. Одна из подруг обнаружила ее лежащей среди осколков с глубокой раной на голове.
25
22 июля
Директор агентства недвижимости Торквея был мужчиной дородным и добродушным. По его спокойному лицу и уверенным движениям можно было судить о процветании фирмы. Доктора Роя Жордана он встретил приветливо, но, выслушав его просьбу, засуетился.
— Да, конечно, мистер Жордан, я знаю своих клиентов. Однако мисс Джеймс оказалась особой необщительной и предпочитает все дела улаживать с помощью переписки.
Психиатр положил на бюро фотографию Дебры. Директор взял ее толстыми пальцами, взглянул, положил обратно и смущенно произнес:
— Да-да, это, вероятно, она, но ведь я не видел ее уже много месяцев… Видите ли, мы обрабатываем больше сотни досье, и мне трудно утверждать… Помню, однако, что она молодая блондинка…
— Но вы мне сказали, что она только что расторгла договор о найме…
— Верно, но уведомление пришло по почте, как обычно и поступают в таких случаях. Вот если бы вы точно объяснили цель ваших поисков…
Доктор Жордан прочистил горло.
— Дело это сугубо личное, касается оно близкой мне особы, которая исчезла… У меня есть причины считать, что она совсем недавно общалась с мисс Джеймс.
— Это ее фотография?
— Да.
— А я думал, что речь идет о мисс Джеймс! — С ноткой раздражения в голосе директор заключил: — Короче говоря, вы желали бы узнать ее новый адрес?
— Да, вы окажете мне большую услугу.
Психиатр покинул агентство, держа в руке блокнот с адресом, продиктованным ему секретаршей. Место казалось ему знакомым, но Жордан не хотел думать об этом до того, как у него перед глазами не будет карты дорог. Скоропалительные выводы, небрежность были не в его правилах.
Сев в машину, он развернул карту южной части Англии и установил местонахождение Марфорда. Расстояние до него было приличным, поездка займет полдня. После беседы с художником он рассматривал самые невероятные гипотезы, в сердце теплилась надежда, но он боялся пойти по ложному пути. Однако теперь, имея перед глазами схему дорог, Жордан был уверен, что уцепился за нужную ниточку. Марфорд логически вписывался в непрерывное бегство Дебры. Выехав из Плимута, она поднялась к Девону, затем решительно повернула к востоку. Марфорд находился на этом же направлении, в сотне миль от Бондлая.
Его раздирало мучительное желание немедленно отправиться туда, но он одергивал себя, не хотел все делать наспех. Надо было все хорошенько обдумать, да, впрочем, уже было поздновато, чтобы пускаться в дальнюю дорогу. Так что Жордан решил заночевать в местной гостинице. Кстати, нужно было разрешить еще один деликатный вопрос: отсрочить на несколько дней отпуск доктора Киндли — он должен был начаться завтра. Жордан предвидел, что просьба будет принята в штыки его коллегой, но знал и то, что тот в конце концов уступит.
Соединиться с ним удалось поздно вечером из платной телефонной кабинки. Разговор вышел более бурным, чем ожидалось.
— Вы многим мне обязаны, Киндли, не забывайте!
— Вы тоже, Жордан…
— Весьма любезно с вашей стороны напомнить мне это, когда я нахожусь в затруднительном положении…
— У каждого своя проблема.
— Да, но в данном случае она немножко и ваша.
— Чья тут вина? Если вам не удалось удержать свою жену…
— Киндли, я запрещаю вам говорить со мной таким тоном!
— Ладно, я сам себе позволяю! Вы испортили мне не только вечер, но и отпуск!
— Спасибо, Киндли, — сухо закончил Рой Жордан и повесил трубку.
В ярости выскочив из кабинки, он заметил парочку, мирно прогуливающуюся под руку по аллее вдоль набережной. У молодой, хорошо сложенной женщины волосы были такие же, как у Дебры. Рой повернул к отелю, разжигая в себе чувство обиды и ревности, как никогда, полный решимости отыскать свою жену.
Директор агентства недвижимости Торквея был мужчиной дородным и добродушным. По его спокойному лицу и уверенным движениям можно было судить о процветании фирмы. Доктора Роя Жордана он встретил приветливо, но, выслушав его просьбу, засуетился.
— Да, конечно, мистер Жордан, я знаю своих клиентов. Однако мисс Джеймс оказалась особой необщительной и предпочитает все дела улаживать с помощью переписки.
Психиатр положил на бюро фотографию Дебры. Директор взял ее толстыми пальцами, взглянул, положил обратно и смущенно произнес:
— Да-да, это, вероятно, она, но ведь я не видел ее уже много месяцев… Видите ли, мы обрабатываем больше сотни досье, и мне трудно утверждать… Помню, однако, что она молодая блондинка…
— Но вы мне сказали, что она только что расторгла договор о найме…
— Верно, но уведомление пришло по почте, как обычно и поступают в таких случаях. Вот если бы вы точно объяснили цель ваших поисков…
Доктор Жордан прочистил горло.
— Дело это сугубо личное, касается оно близкой мне особы, которая исчезла… У меня есть причины считать, что она совсем недавно общалась с мисс Джеймс.
— Это ее фотография?
— Да.
— А я думал, что речь идет о мисс Джеймс! — С ноткой раздражения в голосе директор заключил: — Короче говоря, вы желали бы узнать ее новый адрес?
— Да, вы окажете мне большую услугу.
Психиатр покинул агентство, держа в руке блокнот с адресом, продиктованным ему секретаршей. Место казалось ему знакомым, но Жордан не хотел думать об этом до того, как у него перед глазами не будет карты дорог. Скоропалительные выводы, небрежность были не в его правилах.
Сев в машину, он развернул карту южной части Англии и установил местонахождение Марфорда. Расстояние до него было приличным, поездка займет полдня. После беседы с художником он рассматривал самые невероятные гипотезы, в сердце теплилась надежда, но он боялся пойти по ложному пути. Однако теперь, имея перед глазами схему дорог, Жордан был уверен, что уцепился за нужную ниточку. Марфорд логически вписывался в непрерывное бегство Дебры. Выехав из Плимута, она поднялась к Девону, затем решительно повернула к востоку. Марфорд находился на этом же направлении, в сотне миль от Бондлая.
Его раздирало мучительное желание немедленно отправиться туда, но он одергивал себя, не хотел все делать наспех. Надо было все хорошенько обдумать, да, впрочем, уже было поздновато, чтобы пускаться в дальнюю дорогу. Так что Жордан решил заночевать в местной гостинице. Кстати, нужно было разрешить еще один деликатный вопрос: отсрочить на несколько дней отпуск доктора Киндли — он должен был начаться завтра. Жордан предвидел, что просьба будет принята в штыки его коллегой, но знал и то, что тот в конце концов уступит.
Соединиться с ним удалось поздно вечером из платной телефонной кабинки. Разговор вышел более бурным, чем ожидалось.
— Вы многим мне обязаны, Киндли, не забывайте!
— Вы тоже, Жордан…
— Весьма любезно с вашей стороны напомнить мне это, когда я нахожусь в затруднительном положении…
— У каждого своя проблема.
— Да, но в данном случае она немножко и ваша.
— Чья тут вина? Если вам не удалось удержать свою жену…
— Киндли, я запрещаю вам говорить со мной таким тоном!
— Ладно, я сам себе позволяю! Вы испортили мне не только вечер, но и отпуск!
— Спасибо, Киндли, — сухо закончил Рой Жордан и повесил трубку.
В ярости выскочив из кабинки, он заметил парочку, мирно прогуливающуюся под руку по аллее вдоль набережной. У молодой, хорошо сложенной женщины волосы были такие же, как у Дебры. Рой повернул к отелю, разжигая в себе чувство обиды и ревности, как никогда, полный решимости отыскать свою жену.
26
В этот день Питер уехал рано, поехал разыскивать дядю Виолетты Гарднер, который жил в одном их глухих уголков Норфолка. Не зная тех мест, он не рассчитывал вернуться раньше конца дня. Дебра не видела необходимости сопровождать его и, по правде говоря, была даже довольна тем, что проведет целый день одна, свободная в своих мыслях и действиях. В присутствии Питера такое было невозможным. Тайна смерти Виолетты настолько мучила его, что нервозность передавалась и Дебре. Не отвлекли его от этого ни неожиданная смерть миссис Миллер, ни вечерний визит полковника, пришедшего прояснить ситуацию. Мужчины обсуждали эту тему до поздней ночи, а уставшая Дебра была вынуждена слушать их.
— Падение черепицы! Но ветра ведь не было! — удивлялся Питер. — Вы не находите это странным, полковник?
— В наших краях ветер иногда поднимается и стихает внезапно, — возражал отставник с категоричностью, словно по обязанности отстаивая не свою точку зрения.
— Может быть, но в ту ночь ветра не было, я точно знаю — мы с Деброй допоздна засиделись в саду.
— Значит, черепица свалилась сама.
— А не могли бы вы объяснить, что делала миссис Миллер в тот час на улице у двери, да еще в ночной рубашке?
— Полицейские считают, что ее разбудил грохот: падения первого ряда черепицы. Она вышла, и в этот момент с крыши сполз второй ряд. С ее стороны это, конечно, неосторожно, но, видите ли, не имеющие опыта люди очень часто ведут себя перед лицом опасности так, будто их подталкивает сам дьявол.
— И все же странно…
— Тем не менее полицейские, внимательно все осмотрев, не нашли ничего подозрительного. Не было ничего необычного и в смертельной ране: просто сильный удар черепицей. Им даже удалось обнаружить мельчайшие частицы, застрявшие в коже и волосах несчастной…
— Понятно, но, может быть, черепица не сама собою свалилась?
— Вам повсюду видятся козни, Питер, не так ли? — насмешливо произнес полковник.
— Да, с тех пор, как я влез в это дело…
— Вы считаете, что может быть какая-то связь между убийством Виолетты Гарднер и тем, что только что произошло с миссис Миллер?
— Не исключаю… Еще один несчастный случай, добавленный к длинному списку…
— А вы помните, что тогда жертвами становились дети или подростки?
— Падение черепицы! Но ветра ведь не было! — удивлялся Питер. — Вы не находите это странным, полковник?
— В наших краях ветер иногда поднимается и стихает внезапно, — возражал отставник с категоричностью, словно по обязанности отстаивая не свою точку зрения.
— Может быть, но в ту ночь ветра не было, я точно знаю — мы с Деброй допоздна засиделись в саду.
— Значит, черепица свалилась сама.
— А не могли бы вы объяснить, что делала миссис Миллер в тот час на улице у двери, да еще в ночной рубашке?
— Полицейские считают, что ее разбудил грохот: падения первого ряда черепицы. Она вышла, и в этот момент с крыши сполз второй ряд. С ее стороны это, конечно, неосторожно, но, видите ли, не имеющие опыта люди очень часто ведут себя перед лицом опасности так, будто их подталкивает сам дьявол.
— И все же странно…
— Тем не менее полицейские, внимательно все осмотрев, не нашли ничего подозрительного. Не было ничего необычного и в смертельной ране: просто сильный удар черепицей. Им даже удалось обнаружить мельчайшие частицы, застрявшие в коже и волосах несчастной…
— Понятно, но, может быть, черепица не сама собою свалилась?
— Вам повсюду видятся козни, Питер, не так ли? — насмешливо произнес полковник.
— Да, с тех пор, как я влез в это дело…
— Вы считаете, что может быть какая-то связь между убийством Виолетты Гарднер и тем, что только что произошло с миссис Миллер?
— Не исключаю… Еще один несчастный случай, добавленный к длинному списку…
— А вы помните, что тогда жертвами становились дети или подростки?