Альтов Семен. Собачьи радости (Избранное)

   - А средство от комаров есть?
   - Конечно.
   - Дайте четыре флакона.
   - Два. Два в одни руки, а то пьют его.
   - А если мне надо четыре?
   - Возьмите два, а потом снова станьте в очередь и возьмете еще два.
   - Так никого нет.
   - Подождите. Может, кто зайдет. За ним и займете.
   - А сразу два и два?
   - Не имею права. А вы, случайно, не с той военной базы за сопкой будете?
   - Откуда вы знаете, что там военная база? Это военная тайна.
   - Все знают, но мы никому. Хотя никто и не спрашивает. А скажите, война будет?
   - Вряд ли.
   - Я тоже так думаю. Сейчас не до того. А вы к нам надолго?
   - Да вот жду, когда летная погода установится, чтобы улететь.
   - Значит, надолго. Дело в полосе. Сесть на нее, когда бензина уже нет, можно, полосы хватает. А взлететь с полным баком, разогнаться самолет не может - коротко ему. Так что вы тут надолго.
   За деньги
   История такая произошла. Один отдыхающий взял в Симферополе такси до Ялты. Ехать там часа полтора-два. Только водитель включил счетчик, пассажир спрашивает его:
   - Скажите, а вот вы могли бы человека убить из-за одного рубля?
   - Да вы что?! - рассмеялся таксист.
   - А за два?
   - Никогда!
   - А за пять?
   - Да я и за сто не убил бы! - сказал водитель.
   - А за сто два? - допытывался пассажир.
   ...Когда на счетчике было около семи рублей, пассажир дошел уже до полутора миллионов:
   - Интересно, а вот если бы вы знали, что у меня с собой полтора миллиона, убили бы за такие деньги?!
   - Нет, не убил бы! - сказал таксист сквозь зубы.
   - А за два миллиона?
   - Все равно не убил бы! - прохрипел водитель, пролетая на красный свет.
   Короче, когда они подъехали к Ялте, пассажир, вцепившись в водителя, шипел:
   - Врешь, что за два миллиарда не убил бы, врешь!
   И тут таксист монтировкой по башке как даст! И убил!
   Представляете? Убил человека из-за двух миллиардов рублей! На что только люди не идут из-за денег!
   Геракл
   Согласитесь, в каждом приличном городе должна быть достопримечательность. В Париже - Эйфелева башня, в Риме - развалины Колизея в хорошем состоянии. У нас в Зареченске таких достопримечательностей было две: дуб, в тени которого проездом стоял Пушкин, и скульптура античного героя Геракла, как известно, мужчины героических пропорций, причем из одежды, по мифологической моде, - один меч в могучей правой руке.
   Рассказывают, что как-то городское начальство, обходя немногочисленные очаги культуры, остановилось перед Гераклом как вкопанное.
   - Что я вижу? - возмутилось начальство.
   Сопровождающие лица объяснили, что, мол, грек, из античных, звать Гераклом.
   Начальство авторучкой ткнуло в середину композиции и сказало:
   - То, что грек, я без вас вижу! А это что?!
   Сопровождающие лица стали оправдываться:
   - Нашей вины никакой нет! Недосмотрели предшественники десять веков назад при высечении товарища. Извините, конечно, за фрагмент, время было такое. А теперь из песни слова не выкинешь! Вроде памятник культуры!
   Начальство, говорят, возмутилось до крайности:
   - Памятник культуры должен культурно выглядеть! В центре города в таком виде? Дети в школу идут мимо чего? Конечно, низкая успеваемость! Молодежь необстрелянная вечерами вокруг чего прогуливается в непосредственной близости? Естественно, назавтра аналогичная производительность труда! Горсад это где-то лицо города! А что у нас с лицом?! У себя в Афинах пусть стоит нагишом, а у нас чтоб было как у людей! Завтра же!
   Наутро у Геракла все было как у людей. Он стоял, прикрывшись фиговым листком работы местного мастера Каравайчука. Розовый, как говорится, никем не надеванный листок нарядно смотрелся на потемневшей от времени могучей фигуре. Наконец-то Геракл мог, не стесняясь, честно смотреть в глаза зареченской молодежи.
   ...Каким ветром занесло в Зареченск комиссию по охране памятников из Москвы - неизвестно. Увидев Геракла в обновке, комиссия чуть в обморок не попадала:
   - Охраняется государством! Десятый век! Немедленно отодрать эту гадость!..
   Ну, ясное дело, Каравайчук за ночь свою гадость отодрал, и опять Геракл стоял честно, по-античному.
   ...Греческие туристы ворвались в город с востока месяца через три. То ли автобус сбился с маршрута, то ли с другими целями. Правда, Зареченск - городок незакрытый и ничего такого там не делается, но то, что делается, лучше не показывать, если ты любишь свой город.
   Ну, греки народ странноватый, вроде и не пьют, а навеселе! Бегают, смеются, адресами обмениваются зачем-то. Все норовили сфотографироваться! Хорошо, что пленку купили в зареченском универмаге, ее срок годности истек в 1924 году.
   Естественно, горсад оккупировали, а там земляк стоит! Греки от радости очумели, поют, местных жителей целуют, причем в губы метят принципиально.
   Вдруг один из них, профессор, наверное, в очках, в штанишках коротеньких, по-ихнему закудахтал, переводчица перевела:
   - Господин говорит, что, мол, это оскорбление их национального достоинства, поскольку акт вандализма, недружественный ко всему греческому народу!
   Оказывается, то ли Каравайчук перестарался, то ли ветром сдуло, только стоит Геракл в чем мать родила, но не полностью!
   Видя такое возмущение греческих товарищей, начальство дало команду: присобачить фрагмент в кратчайшие сроки!
   Каравайчук опять не подвел. Наутро, когда греки продрали свои греческие глаза, Геракл был укомплектован полностью! Греки на память нащелкались с ним как могли.
   ...Письмо из Москвы пришло месяца через два. С вырезками из греческих газет и с переводом. Очевидно, у кого-то из туристов оказалась своя фотопленка. Геракловеды утверждали, что непонятно, с кого был вылеплен зареченский Геракл, поскольку отдельные пропорции не соответствуют ни исторической истине, ни медицинской!
   Через дипломатические круги были получены точные параметры, снятые с оригинала в Афинах. Данные пришли, естественно, шифрограммой. Поседевший за ночь Каравайчук собственноручно расшифровал, и через день многострадальный Геракл ничем не уступал афинскому оригиналу. Более того, мог дать ему сто очков вперед!
   Бедный Геракл простоял так три дня. Тревогу забила участковый врач Сергеева, бежавшая домой с дежурства. Она вызвала милицию и заявила, что повидала в жизни всякого, но такого безобразия еще не видела. Смущенные ее доводами милиционеры набросили на Геракла шинель и связались с начальством, не зная, как действовать в данном нетипичном случае.
   То ли Каравайчук расшифровал неточно, то ли сведения были получены не с того оригинала, то ли подлог какой, - словом, фрагмент не вписывался в Геракла. А вернее, наоборот!
   Дальнейшие реставрационные работы были поручены зав. мастерской по изготовлению надгробий и памятников Завидонову Никодиму. Что он там сделал и сделал ли, неизвестно, потому что было принято единственно верное решение - заколотить Геракла досками. То есть памятник охраняется государством - и все!
   Теперь никто не мог сказать, будто у Геракла что-то не так. Но как только античного героя заколотили, к нему началось паломничество! Сказалась вечная тяга народа к прекрасному. Гости города фотографировались на фоне заколоченной скульптуры и уезжали с чувством выполненного долга. Кто-то стал сбывать из-под полы фотографии Геракла без досок... По рублю штука. Но скоро выяснилось - жульничество. Никакой это был не Геракл, а то ли Зевс, то ли Хэмингуэй в детстве! Когда обман обнаружился, фото пошло по два рубля!
   Но что творилось в горсаду у заколоченного памятника! Как будто там за досками выставили Джоконду Леонардо да Винчи! Люди скреблись в зазорах, втискивали глаза в щелочки, оказывали сопротивление милиции.
   Старушки, умирая, требовали показать им мученика Геракла.
   В городе создалась угрожающая обстановка. Стали поговаривать, что за досками никого и нет, - наоборот, видали в пивной здоровенного мужика, который выдавал себя за Геракла и в доказательство предъявлял фиговый листок.
   Поползли по городу слухи. Говорили, что Геракла заколотили потому, что, оказывается, его лепили с двоюродного брата атамана Петлюры.
   В один из воскресных дней огромная толпа смяла наряд милиции, раскурочила доски и наступила жуткая тишина. За досками никого не было...
   Возмущению горожан не было предела дней шесть, а потом потихонечку миф о Геракле стал удаляться в прошлое. В городе снова стало спокойно и тихо.
   Что касается Геракла, то кое-кто в городе скажет вам, где он. Зав. мастерской по изготовлению надгробий и памятников Завидонов Никодим, согласовав вопрос с начальством, вывез скульптуру из горсада на кладбище. Очень кстати скончался один старичок, безымянный, глухонемой. Вот Никодим и водрузил ему на могилку статую Геракла с душераздираюшей надписью: " Внучеку от дедули".
   Так что в Зареченске опять две достопримечательности, как в каждом приличном городе: дуб, в тени которого проездом стоял Пушкин, и могила великого сына греческого народа товарища Геракла. Причем, чтобы не было разночтений, Геракл вкопан в землю по пояс. Отчего, как вы сами понимаете, памятник только выиграл.
   Чудище
   Давным-давно жила на земле ящерка. Маленькая, из щели в щель юркала, никому не мешала. По глупости первобытные люди ящерку за змею ядовитую приняли и с дикими криками камнями в нее кидались. Каменюги большие, ящерки маленькие, - одним камнем двух ящерок уложить умудрялись. А когда бьют, - все условия для вымирания созданы.
   Делать нечего, начала ящерка вымирать. Но природа, в отличие от человека, беспокоится о том, чгобы каждой твари по крайней мере было по паре. Оставшиеся в живых ящерицы юрче прежних стали. Пока камень летит, ящерка - юрк! Юрк-юрк! Камнем ящерку уже не убьешь. Приноровились.
   Но и человек с каждым веком уму-разуму набирался. Уже не с камнем - с дубиной бежали за ящерицами. Она - юрк! Дубина - хрясь. Юрк - хрясь! И нет ящерицы.
   Но каждое существо выжить пытается. Стала ящерица тверже кожей. Человек дубиной хрясь - отскакивает! Хрясь - отскакивает!
   Прошли века - у человека лук со стрелами появился. Он уже и сам не знал, зачем ящериц убивать надо. Но в памяти засело: "Бей ящериц!" Ящерица - юрк, стрела - д-з-з-з-з! Юрк - д-з-з-з! Юрк - д-з-з-з-з! И нет ящерицы.
   Чтобы выжить, одной головы, выходит, уже недостаточно. И стали в аварийном порядке рождаться зверьки о трех-четырех, а то и о семи головах. Пусть стреляют! Одной головой больше, одной меньше, кто считает? А чтоб столько голов таскать, туловище разрослось, бревно бревном стало. И уже на такого гада не каждый кинется с дубиной или с копьем.
   Тут очень кстати огонь изобрели. Стали в гада многоголового поленья горящие метать. Много гадов сгорело, пока один не проглотил головню и сам огнем палить начал из пасти при выдохе.
   На всех живых страх наводило чудище-гидра многоголовая. О чем и говорится в старинных сказаниях. А не боролись бы с ней миллионы лет, так и осталась бы ящеркой.
   Скольких гадов человек создал своими руками!
   Пришла гора к Магомету...
   Ровно в 13.00 приходит гора к Магомету.
   - Вызывали?
   - Вызывал. Присаживайся.
   - Спасибо. Я постою.
   - Садись, садись. Мне так удобнее.
   Гора садится на краешек стула.
   - Фу, какая ты большая! - Магомет вылезает из-за стола и, улыбаясь, идет к горе. Остановившись у подножья, он задирает голову и говорит:
   - Эй, как меня слышишь?! Самочувствие ничего?!
   - Спасибо, ничего, - смущается гора и встает.
   - Сиди, сиди! Жалоб нет? Склоны, расщелины все в порядке? Снега зимой, солнца летом достаточно? Циклоны не беспокоят?
   - Спасибо, - отвечает гора, - большое спасибо! - и снова встает.
   - Да сиди ты, сиди! - Магомет смеется. - Значит, все хорошо. Жалоб нет... А я страшно рад тебя видеть, честное слово! Эй, меня отсюда слышишь нормально?
   Гора смущенно кивает и смотрит вниз, на Магомета.
   - Фу, какая большая стала! А я тебя вот такой помню, - Магомет машет рукой в сторону окна, на горную гряду. - Ну, ладно. Я зачем тебя вызывал? Не знаешь?! А чего пришла?! Ух, шутница! - Магомет грозит горе пальцем.
   - Я правда не знаю! - пугается гора.
   - "Не знаю, не знаю!" - передразнивает ее Магомет. - Такая здоровая, а не знаешь! Нехорошо получается!
   Гора краснеет.
   - Ну, ладно. Ничего страшного. Вспомню, вызову. А то сама заходи. Просто так! Без этих официальностей. Посидим, поболтаем. Ну, топай, а то у меня дела. - Магомет хлопает гору по хребту. - Да! Постарайся вспомнить, зачем я тебя вызывал! Не ставь меня в дурацкое положение. Раз вызывал, значит, я что-то имел в виду! Подумай на досуге, что именно?!
   Гора бочком выходит.
   Магомет садится за стол и долго смотрит на горную гряду за окном:
   - Как я от всего этого устал! Их вон сколько, а я один! Хорошо еще, горы сознательные - сами идут к Магомету! А то пришлось бы Магомету идти к горе! Представляю, как нелепо бы это выглядело!
   Магомет вздыхает и зачеркивает в календаре: "13.00 - вызвать гору".
   Черта
   Поперек всей улицы по асфальту тянулась белая черта. Наверно, дети провели ее мелом. Около черты остановился мужчина в синей фланелевой рубахе с закатанными рукавами, изнутри материя была красной, так что казалось, будто на рукаве красная повязка. Стоя у белой черты, мужчина с повязкой закурил.
   Прохожий, увидев у белой черты мужчину с повязкой, остановился и спросил:
   - Можно пройти?
   - Куда?
   - Ну туда... за черту.
   - А если я скажу "нельзя", не пойдете?
   - Если черта и при ней человек с повязкой?! Дураков нет! Я подожду.
   - Чего подождете?
   - Когда разрешат проход. Вы только ответьте: а почему, собственно, стало нельзя?
   Мужчина с повязкой хмыкнул, сплюнул и сказал:
   - Ну раз черта, наверно, не просто так! Хотя, если у вас есть разрешение...
   - Какое разрешение?
   - На проход через белую черту.
   - У меня только пропуск в погранзону. Пожалуйста.
   - При чем здесь погранзона? Это белая черта! Русским языком нарисована!
   - Простите!..
   Собралась толпа.
   - Что там такое?
   - Да опять черту провели, никого не пускают!
   - Если никого, зачем черта? Обычно черта, чтобы одних пускать, а других не пускать!
   - Куда лезете? Ишь какой прыткий: на свадьбу к сыну он прилетел из Ташкента! Пропуск есть? Ну так и стойте за дамой в зеленом, не лезьте без очереди!
   - До чего народ неблагодарный! И то для них, и это, и движение перекрыто - все не нравится! Говорят, там бомбу нашли!
   - Да бросьте вы, бомбу! Я за чертой живу вчетвером в одиннадцатиметровой, десять лет искал бомбу - нет ничего!
   - Слышали? Говорят, вчера одного арестовали. Хотел ночью под чертой проскочить! Но с вертолета засекли у финской границы!
   - Позвольте пройти! У меня там жена, в конце концов!
   - Где?
   - За чертой, дом сорок два, второй этаж, занавески голубые.
   - Вот несчастье-то! Как вас угораздило оставить там жену! И молодая была?
   - Не валяйте дурака! Я поставил ей банки, через минуту надо снимать, а то втянет целиком, она и так крохотная!
   - Сегодня свиданий нет. Говорят, завтра с двух до трех. Только с ближайшими родственниками. Жена ваша родственница?
   ...Мужчина с рукавом, закатанным в повязку, докурил, бросил окурок и ушел.
   Люди продолжали толпиться у белой черты.
   Подошел милиционер с погонами лейтенанта:
   - Почему скапливаемость, товарищи?
   - Да вот черту провели среди бела дня!
   - А какая организация проводила черту?
   - В том-то и дело, что неизвестно! Вчера видели пограничников с девушкой. Может, границу переносят поближе к нам?
   - Минуточку, товарищи! Разберемся! - сказал лейтенант и исчез.
   На следующий день он вернулся с погонами капитана. Люди бросились к нему:
   - Ну как наши дела?!
   - Могу вас обрадовать, - сказал капитан. - Все в порядке. Ваш вопрос включен в повестку дня!
   - Ну, а я что вам говорил?! - обрадовался мужчина в берете. - Ой, чьи-то головы полетят...
   На следующий день, к обеду, подъехала черная "Волга", вышел мужчина, походил, посмотрел и сказал:
   - До каких пор это будет продолжаться! Третий день люди стоят на улице - и ни тентов от солнца, ни трехразового питания! Не волнуйтесь, товарищи, будет и на вашей улице праздник!
   Уже к вечеру приехала бригада артистов и совершенно бесплатно дала отличный концерт.
   Вроде бы какой-то мужик ночью проводил сквозь черту за червонец. На него донесли. Мужика забрали за нетрудовые доходы. Порядок был восстановлен.
   Как-то днем приехала специальная комиссия. Черту сфотографировали, замерили, взяли пробу грунта и со всем этим уехали в Москву.
   Когда на небе собрались тучи, никто ничего не сказал вслух, но подумали все об одном: "Вдруг дождь смоет чертову черту!" Но когда после дождя выглянуло солнце, в отдельных местах черта проступила. Конечно, в образовавшиеся проходы можно было пробраться, но иди потом доказывай, мол, были разрывы черты! Скажут: "А что вам помешало ее мысленно продолжить?"
   Тут как-то проснулись, глаза протерли - а черты нет! Как корова языком! Асфальт ковыряли, царапали - нету! Кто стер? С чьего разрешения?
   Один парень сдуру заорал: "Товарищи, айда, пока снова не выступила!" Его за руку: "Какая айда? Нам доверяют! Стерли границы, преграды, потому что это унизительно! Не те времена! Никаких запретов сверху. Все решаем сами на местах. Каждый должен сказать себе сам "нельзя"! Ну, что, рванем, как бараны? Или, как люди, будем стоять на своем?
   Тут дружинники подошли.
   - Граждане! Разойдитесь! Из-за вас ни пройти, ни проехать!
   Толпа зашумела:
   - Не имеете права разгонять! Не те времена! Руки уберите! Можем стоять где хотим, сколько хотим! Свобода стояния!
   - Так у вас тут что, демонстрация?
   - А может, и демонстрация! Имеем право!
   - А что демонстрируете, если не секрет?
   - Что хотим, то и демонстрируем! Мы долго терпели. Хватит!
   Кто-то заорал:
   - Ну вас к черту! У жены на балконе вторую неделю мужик в трусах курит! Не дай бог, дом подожжет!
   - Стойте, юноша! - захрипел пенсионер с палочкой. - Я ходил на Колчака, на Деникина! Послушайте старика, не лезьте на рожон! Вот будет сигнал зеленой ракеты, - рванем! И нас никто не остановит!
   Коробочка
   Действительно, жизнь полосата, как зебра. Да еще истинный цвет полосы - черный был или белый - проступает не сразу, а какое-то время спустя.
   Сергей Михайлович Песочихин вел отсчет с того дня, когда Вика Глебушкина, женщина незамужняя, если честно, "без стыда, без совести", опять явилась на работу для того, чтоб похвастаться. В этот раз давала отнюхивать французских духов с манящим названием "Тайна какой-то мадам". В золоченой коробочке лежал нагишом стройный флакон фиолетового стекла. Сослуживцы растопыривали ноздри, стараясь унюхать побольше, выдохнуть поменьше, Женщины при этом вздыхали так, что было ясно: "С такими духами полюбит любой, а без них кому ты нужна..."
   Мужчины пожимали плечами, хотя запах был недурной. Митюков долго мучился: "Где-то я это нюхал, но где?" - и вдруг вспомнил:
   - "Изабелла"! Помните, портвейн молдавский красного винограда? Вылитая "Изабелла"! Точь-в-точь запашок!
   - Дурак алкоголический! - обиделась Вика и, хлопнув дверью, пошла хвастаться "Изабеллой" по этажам. Целый день ее не было. Коробочка осталась лежать на столе. Песочихин уперся в нее глазами с такой лютой жадностью, что коробочка дергалась.
   Неужели он никогда не сможет подарить жене такие духи?! Черт побери! До чего унизительно сознавать - и это не для тебя, и мимо того проходи и не нюхай! А ведь так хочется! Вдруг бы духи освежили супружеские отношения, которые с годами потеряли былую прелесть и превратились в дурную привычку...
   Целый день Песочихин изводил себя подобными едкими мыслями, а за пять минут до конца рабочего дня вдруг хапнул коробочку из-под духов и скоренько вышел.
   "Тьфу, глупость какая! - думал он, втиснувшись в потный автобус. Как мальчишка! Совсем опупел! Коробка-то зачем?"
   В лифте Сергей Михайлович открыл коробочку и пошатнулся. На атласной подушке разлегся изящный флакон!
   "Когда она положила обратно, дура?! Украл, что ли? Фу, как нехорошо получилось! Вернуть немедленно!.. Ага! "простите, нечаянно украл!" Нет, нет! Оставить себе?.. Да как же я буду в глаза собакам смотреть, а Вика точно собак вызовет! Эти суки по запаху... Но никто же не видел! У нас сплошь порядочные, значит, можно подумать на каждого... Подарю своей Милке! А скажу, что нашел. Не всю жизнь терять, разок и найти что-то можно!"
   Мила была поражена. Ласкала флакончик, прижимала к груди и нюхала, нюхала осторожно, боясь вынюхать запах.
   На ночь она, как ребенок, положила флакон под подушку. Изысканный запах обволакивал мозг Песочихина, и снилось Сергею Михайловичу, будто наконец он спит с чужой женщиной, или со своей, но не он...
   Конечно, на работе был жуткий скандал со слезами и воплями. Вика била по столу кулачками, голосила: "Ворье, все ворье! Как без этих духов прикажете жить одинокой женщине?! Как?! Сегодня же руки на себя наложу и записку оставлю, из-за кого... Всех посадят..."
   Песочихину со страху казалось, будто от него разит "Изабеллой". Но духи не нашли и никто не повесился. На всякий случай Сергей Михайлович для маскировки жрал неделю чеснок, и оказалось, не зря: все переболели гриппом, а он воздержался.
   Через месяц Вика вдруг заявилась в таком сногсшибательном платье из-под Парижу, что учреждение прекратило работу. Везде погас свет, встали лифты, вода из кранов не текла.
   Это платье!.. Ну, словом... черт бы его побрал!.. И вроде бы та же материя, пуговки, ниточки... Но спереди две такие... и тут... на плече вокруг шеи под грудь... от бедра по ноге узенько щель, где виденьем чулочек... Эх, молодцы французы, сволочи!
   И сразу всем стало ясно, чем мужчина отличается от женщины, платьем! Вырез платья волновал больше, чем грудь! В узком разрезе на миг появлялась нога, и опять-таки видение ножки в разрезе томило сильней, чем все ноги Вуравиной, торчащие из-под мини-юбки. В этом не было тайны. А Викино платье было сшито из тайны, притягивало как магнит. Песочихин смотрел не мигая, забывая дышать.
   Он желал это платье до потери рассудка! Бывало, он в жизни чего-то хотел, но безнадежно, если так можно сказать, без души. А тут воздух сгущался, от глаз к платью пробегала искра. Запахло горелым. Песочихин пытался с собой что-то сделать, уговаривал, что платье ему ни к чему и размер не его, да и вырез слишком уж смелый... Сергей Михайлович явно сходил с ума.
   Домой Песочихин брел как в тумане, не соображая, какой дорогой идет. В прихожей долго шарил по стенам, позабыв, где включается свет. Наконец лампочка вспыхнула. Песочихин сбросил плащ, глянул в зеркало и вскрикнул. Поверх костюма на нем было зеленое Викино платье!
   - Господи! Где? Когда? Неужели убил?! - Песочихин спрятал платье и всю ночь ждал милицию. В эту ночь не пришли. Значит, утром возьмут на работе.
   Когда вошла Вика, абсолютно живая, Песочихин перекрестился. Про французское платье Вика не заикалась, вся была в новых итальянских туфлях, которые придавали ногам идеальную форму. И опять она была счастлива, а остальные несчастны. Что еще нужно женщине!
   Как на нем оказалось Викино платье и Викино ли, Песочихин так и не понял. Но поскольку уголовное дело отпало, Сергей Михайлович вечером протянул жене перевязанный лентой пакет. Мила развернула и ахнула.
   - Ну-ка примерь! - сказал Сергей Михайлович, купцом развалясь на диване.
   - Откуда такая прелесть? - Не сводя с платья глаз, Мила начала раздеваться.
   - Откуда, откуда. От верблюда! - нашелся Сергей Михайлович.
   Объяснение Милу устроило, больше она ничего не спрашивала, с наслаждением погружаясь в зеленое платье, как в ванну.
   - Зажмурься! - сказала Мила. - А теперь обалдей!
   Песочихин открыл глаза и обалдел. У каждого мужчины есть женщина его мечты, а у женатого тем более. Так вот, перед Сергеем Михайловичем стояла женщина его мечты. Даже не его мечты, а чужой. С этого дня супружеская жизнь началась как бы заново. Бывают в жизни удачи, но чтобы полосой такой ширины!
   Выходит, действительно, если очень захочешь, все может быть! И Песочихин начал мечтать изо всех сил. Теперь он сильно хотел каких-нибудь денег. И вот в субботу, открыв почтовый ящик, Песочихин вместе с газетой выудил перевод. На шесть рублей пятьдесят копеек! Странно, не иначе чья-то мечта по ошибке досталась ему. Песочихин мечтал о деньгах, но не о такой глупой сумме. Конечно, ошибка, но почему такая маленькая?
   Через день пришел перевод на двадцать два рубля сорок пять копеек. На этот раз обратный адрес был: "Общество слепых РСФСР".
   - Со слепыми точно ничего не было! - возбужденно шумел Сергей Михайлович. - Ну страна! Кругом слепые! Шлют деньги черт знает кому! Фиг мы так поднимем легкую промышленность! Не удивлюсь, если завтра пришлют тысячу! В таком бардаке все возможно!
   - Нигде нет порядка, - вздохнула Мила. - Может, правда, пришлют тысячу? Было бы здорово! Давай зеркало новое в коридор купим. А то оно в пятнах, как в оспе, насмотришься - лицо чешется...
   В новом зеркале Песочихины прямо помолодели.
   Сергей Михайлович тайком от жены продолжал мечтать, надеясь, раз пошла пруха, вымечтать крупную сумму. Но три дня переводов не было. Песочихин тыкал ключ в скважину почтового ящика, - газеты, и все!
   - Никто больше не желает помочь бедному трудящемуся! - мрачно шутил он.
   Неделю ничего не было. Песочихин понимал: глупо ждать денег непонятно за что, но как билось сердце, когда несколько раз в день бегал в шлепанцах вниз проверять ящик!
   И вот в понедельник, наконец, пришел перевод аж на тысячу двадцать четыре рубля! Это было на двадцать четыре рубля больше, чем мечтал Песочихин. В этот раз раскошелилась киевская киностудия. За фильм "Человек может все!"