Страница:
И они так подружились, что ни один другой зверь не мог приблизиться ко льву, ни одна божья тварь не могла даже близко подойти к той лужайке.
– О любезный брат! О сострадательный друг! В этой степи не осталось ни одного животного, чтобы мне утолить голод, а ведь я только и делаю, что рыскаю за добычей. От голода жизнь мне так опостылела, что я готов сожрать собственную шерсть и бросить последнюю кость на игральной доске смерти. Я пойду поохотиться в других краях и вскоре вернусь. А лужайку эту я поручаю тебе. Тебе надлежит как следует присматривать за всем, убирать и подметать.
Обезьяна покорно выслушала царя зверей, телом и душой восприняла его наказ. Когда они прощались, обезьяна пролила море слез, а дым от ее вздохов затмил все небо. А лев, прощаясь со своим другом, лил слезы скорби, выжимал кровь сердца, так что уста судьбы сложили о них такие стихи:
Но вот в один прекрасный день из других краев прибыла рысь со всем своим семейством. Она увидела, что логово льва пустует, и выбрала лужайку для себя, превратив ее в свою усадьбу. Как обезьяна ни старалась прогнать их, как ни увещевала и ни твердила: «Это логово льва, обитель храбрости», – рысь и ухом не вела и продолжала стоять на своем, приговаривая:
– Этот уголок принадлежит мне, он достался мне от отцов и дедов. А если выражаться яснее, то довод в пользу владения – сила когтей.
Тогда обезьяна решила прибегнуть к хитрости, козням и уловкам. Поскольку ей никак не удавалось прогнать рысь, она поневоле умолкла и стала терпеливо дожидаться возвращения льва, наблюдать за восхождением звезды царя зверей. Рысь-самец нашел место приятным, безопасным и сказал самке:
– Мы набрели на прекрасные охотничьи угодья. Возможно, что они не принадлежат льву. Или может случиться, что лев не вернется. Но если все же вернется, то ведь умом и хитростью можно уберечь себя от смертельной опасности и вернуть льву его имение.
На это самка отвечала:
– Оставь эти речи и не хвастай, ибо такие дела не решаются хитростью и коварством. У тебя нет могущества и силы, чтобы противостоять льву. Великие мужи сказали: «Много есть хитростей, которые оборачиваются против самого хитреца, много коварных уловок, которые оборачиваются против применившего их». Так и было, когда волк захватил нору шакала, но коварство обернулось против него самого. Поэты по этому случаю просверлили жемчужины мыслей и сложили такие стихи:
Рассказ 52
ПОВЕСТЬ о женщине и ее детях, о том, как барс напал на нее и как она спаслась от него
На двадцать девятую ночь, когда барс с горы неба погрузился в пещеру запада, когда дети-звезды из свивальника востока вступили в колыбель неба, Мах-Шакар, это чудо красоты, эта беспредельная прелесть, украсила себя уборами и нарядами, а лицо и подбородок увенчала чоуганом локонов и шариком родинки. Как и вчера, она пришла к попугаю. И перед тем как вымолить разрешение на свидание с любимым, она попросила рассказать о барсе и женщине, как это ей было обещано накануне.
Попугай проявил преданность и верность слуги, облобызал землю и вознес пожелания добра, а потом сказал:
– Твой покорный слуга нисколько не станет мешкать с этим рассказом, ничто меня не удерживает. Я расскажу его без запинки и задержки, раскрою его тайный смысл. Но я опасаюсь, как бы этот рассказ не оказался таким же длинным, как и косы красавиц, а эта ночь – такой же короткой, как и челка темноволосых дев. Так что ночь кончится, а желание твое не исполнится.
Мах-Шакар настаивала:
– Эти жемчужины мыслей надо просверлить как можно скорее, повествование надо изложить в краткой форме.
Рассыпающий самоцветы извлек жемчужину слова из моря красноречия и сказал.
Рассказ 53
ПОВЕСТЬ о синем шакале
На тридцатую ночь, когда фараон-меченосец солнца со спины серого коня небес сошел в реку Нил на западе, когда светлый Муса[321] луны вступил на Синай небес из сундука востока, Мах-Шакар, ради свидания с любимым намереваясь отправиться в дом к возлюбленному, украсилась на все сто ладов, облачила стан, подобный кипарису, в одеяния прелести и наряды красоты и пришла к сладкоречивому попугаю, горя желанием встретиться с любовником. Она стала просить его разрешения уйти. Но не в пример прошлым ночам, на этот раз она не слишком настаивала.
Попугай, видя, что желание ее не столь велико, обрадовался, возликовал и заулыбался. Он приветствовал ее, облобызал прах, оказал подобающие почести, как раб, воздал ей множество похвал и славословий, а потом закончил так:
– Если госпожа не станет осуждать и наказывать меня, я хотел бы поведать ей мысль, которая озарила меня.
– Ни осуждения не будет, ни наказания, – сказала Мах-Шакар – Все будет хорошо. Говори, чтобы и мне узнать озарившую тебя мысль.
И попугай приступил к изложению так:
– Благодаря уму и сообразительности, благодаря разуму и прозорливости мне открылось, что этот человек, любовь к которому ты избрала, тот, кого ты полюбила, неблагодарен, плохого происхождения и дурно воспитан, что он просто негодяй и скряга. Если это действительно так, если мои мысли дозрели, то жаль, что такой драгоценный камень, как ты, достанется скупому человеку, что такая чистая основа будет осквернена мерзавцем. Великие мужи сказали:
Все животные от зависти к обезьяне покинули те места и отправились на другие луга, так что льву не удавалось поймать ни газель, ни иную добычу. И вот однажды сильно изголодавшийся лев говорит обезьяне:
Если два несчастливца объединятся и сблизятся,
То в доме, вне сомнения, поселится несчастье.
– О любезный брат! О сострадательный друг! В этой степи не осталось ни одного животного, чтобы мне утолить голод, а ведь я только и делаю, что рыскаю за добычей. От голода жизнь мне так опостылела, что я готов сожрать собственную шерсть и бросить последнюю кость на игральной доске смерти. Я пойду поохотиться в других краях и вскоре вернусь. А лужайку эту я поручаю тебе. Тебе надлежит как следует присматривать за всем, убирать и подметать.
Обезьяна покорно выслушала царя зверей, телом и душой восприняла его наказ. Когда они прощались, обезьяна пролила море слез, а дым от ее вздохов затмил все небо. А лев, прощаясь со своим другом, лил слезы скорби, выжимал кровь сердца, так что уста судьбы сложили о них такие стихи:
Они простились, и лев направился в новые угодья, а обезьяна осталась там сторожем дома льва, привратником его дворца и всем своим существованием выполняла наказ любезного друга.
Если бы не было слез и не лились они,
То жар сердца спалил бы землю, где они прощаются.
Но вот в один прекрасный день из других краев прибыла рысь со всем своим семейством. Она увидела, что логово льва пустует, и выбрала лужайку для себя, превратив ее в свою усадьбу. Как обезьяна ни старалась прогнать их, как ни увещевала и ни твердила: «Это логово льва, обитель храбрости», – рысь и ухом не вела и продолжала стоять на своем, приговаривая:
– Этот уголок принадлежит мне, он достался мне от отцов и дедов. А если выражаться яснее, то довод в пользу владения – сила когтей.
Тогда обезьяна решила прибегнуть к хитрости, козням и уловкам. Поскольку ей никак не удавалось прогнать рысь, она поневоле умолкла и стала терпеливо дожидаться возвращения льва, наблюдать за восхождением звезды царя зверей. Рысь-самец нашел место приятным, безопасным и сказал самке:
– Мы набрели на прекрасные охотничьи угодья. Возможно, что они не принадлежат льву. Или может случиться, что лев не вернется. Но если все же вернется, то ведь умом и хитростью можно уберечь себя от смертельной опасности и вернуть льву его имение.
На это самка отвечала:
– Оставь эти речи и не хвастай, ибо такие дела не решаются хитростью и коварством. У тебя нет могущества и силы, чтобы противостоять льву. Великие мужи сказали: «Много есть хитростей, которые оборачиваются против самого хитреца, много коварных уловок, которые оборачиваются против применившего их». Так и было, когда волк захватил нору шакала, но коварство обернулось против него самого. Поэты по этому случаю просверлили жемчужины мыслей и сложили такие стихи:
– А как это было? – спросил самец, и самка стала рассказывать.
Будь добрым и не помышляй о зле,
Не твори зла, а не то пожнешь зло.
Рассказ 52
Рассказчики историй и преданий сообщают, что однажды волк поселился в норе шакала, дабы прибегнуть к коварству и хитрости. Он рассчитывал хватать каждое животное, которое входило туда, чтобы тем самым обеспечить себе дневное пропитание.
Шакал пришел к своей норе и увидел следы зверя, ведущие в его жилье. Он остановился у входа с бьющимся сердцем и подумал: «Конечно, в нору проник опасный зверь и сидит в засаде. Безусловно, глупо лезть в нору без проверки и предосторожности».
Шакал решил схитрить, повернуть коварство волка против него самого и подал громкий голос. Волк безмолвствовал и ждал, когда шакал войдет в нору. Не услышав ответа, шакал сказал громко:
– О нора моя! Ведь ты всегда отвечала на мой зов. Не услышав отклика, я никогда не входил внутрь. Что же случилось сегодня, что мне нет ответа? Ведь ты создана из камней и скал. Разве не долг твой отвечать вопрошающему и давать ответ взывающему? Ведь сказали:
Волк подумал, что, вероятно, нора обладает свойством отвечать голосом на призыв, но теперь молчит от страха. Опасаясь, как бы шакал не ушел совсем и он не лишился бы своей добычи, волк закричал:
– Служу тебе, о, шакал!
Он произнес это таким голосом, что по всей степи прокатился отзвук. Ведь говорят: «Лай собаки звучит только миг. Волчий же рык отдается воем».
Шакалу все стало ясно, он побежал назад и встретил пастуха, с которым водил дружбу. Шакал рассказал ему обо всем. А пастух уже давно был зол на волка и решил не терять такой удобный случай. Он взял большой камень и завалил им вход в нору. Спустя несколько дней волк околел там от голода и жажды. Выражение «Каждая душа – заложник того, что сотворила» подтвердилось этой притчей.
– Цель этой притчи такова, чтобы тебе не оказаться в таком же положении, – заключила самка.
Самец-рысь в ответ рассмеялся и сказал:
– Это ведь рассказ о волке. А мы с ним различаемся во всем, с головы до пят, от ушей до хвоста. Ведь известно, сколько ума в голове волка. Если бы он был умен, то знал бы, что камни и комья земли не могут разговаривать.
Самец и самка продолжали еще пререкаться, когда взошла звезда появления царя зверей и над степью поднялась пыль. Обезьяна, веселая и радостная, вышла навстречу и рассказала о том, как рысь захватила его логово. Лев струсил и сказал:
– У рыси не может быть столько храбрости и дерзости. Быть может, это какой-нибудь зверь посмелее и пострашнее меня, который дерзнул на такой поступок и подобное безрассудство. Ведь и в Коране сказано: «Над каждым знающим есть более знающий».[317] Среди тварей на каждого слабого приходится сильный, на каждую мягкую лапку – могучий коготь. И мудрецы по этому поводу сказали: «Хотя камень и кажется очень твердым, сталь дробит его на части. Хоть сталь и крепка, но огонь размягчает ее, словно воск. Если огонь вознесется слишком высоко, то вода гасит его. Если вода станет слишком играть и важничать, то земля поглощает ее. Если же земля потеряет скромность, то ветер подымает ее в воздух, а потом низвергает вниз». Как бы то ни было, надо принять меры предосторожности.
И лев стал осматриваться. А самка-рысь тем временем сказала самцу:
– Нам надо поскорее удирать, ибо показался лев, он идет, словно ярый слон, мощный и грозный.
– Эй, самка, замолчи! – отвечал самец. – Что смыслишь ты в этом? Ведь нередко войско в страхе и ужасе терпит поражение и пускается в бегство, не обнажив даже меча, не притронувшись к сабле, не вытащив стрелы из колчана. Хотя на стороне льва – мощь и сила, грозность и устрашение, как об этом сказали: «Если у исполняющего дело сердце льва, то иголка творит то, что и меч[318]», – однако же, когда лев приблизится, заставь детенышей вопить и визжать, а сама скажи: «Эти детеныши привыкли к мясу льва и постоянно требуют его. Ни за что не желают отведать мяса других зверей, что у меня заготовлено».
Лев подошел к логову, оглядываясь по сторонам, в страхе и ужасе озираясь направо и налево. А рысь со всем семейством скрылись в логове и смотрели оттуда.
Самка, как ей было велено самцом, заставила детенышей поднять крик и визг. Тогда самец закричал на самку:
– Эй, подлая! У нас столько добра, такая власть и сила, так что же ты заставляешь детей плакать и жаловаться?
Самка отвечала:
– Эти паршивцы так избаловались, что ничего не желают. Подавай им мяса льва, да и только!
Самец опять заговорил:
– Только вчера я принес мясо льва, слона и пантеры. Должно же было что-нибудь остаться. Дай им, пусть насытятся и перестанут скулить.
– Благодаря твоему счастью и могуществу у нас много всякого мяса. Но они не хотят копченого или вяленого, просят свежего мяса с кровью. Мало того, они желают сами поохотиться, чтобы насладиться живой добычей.
– Потерпите немного, – проворчал самец, – и помолитесь богу, чтобы вернулся хозяин этого логова, которого я уже давно поджидаю. Быть может, на ваше счастье он скоро воротится. Во всяком случае, на первое время мяса хватит. А там и другие звери, которые верно служат нам, позаботятся.
Лев, слыша такие речи, сильно испугался, ему стало страшно, и он со всей поспешностью пустился наутек, не успев даже оглянуться. Он стал сильно упрекать обезьяну:
– О брат мой! Разве не говорил я тебе, что это опасный и грозный зверь. Потому-то он так осмелел и без страха решился разграбить мое логово. У меня нет другого выхода, как бежать прочь и оставить ему жилище.
– Пусть царь зверей не боится и не страшится, – сказала обезьяна. – Это всего-навсего слабый зверь. Тебя напугали его пустые речи и бахвальство. Из-за хвастливых слов не следует покидать насиженное место, из-за его наглости не следует бросать старинные угодья. Ведь говорят индусы: «Слону не следует покидать место от страха перед комаром, дервишу из-за вшей не следует выбрасывать свое рубище».
Короче говоря, обезьяна вселила в сердце льва смелость, и он вернулся, подавляя дрожь от страха.
Самка рыси увидела, что лев вернулся, и стала упрекать самца. Самец же понял, что лев повернул по наущению обезьяны. Когда лев подошел ближе, самец велел самке повторить то, что она говорила в первый раз. Когда детеныши завизжали и завопили, самка молвила:
– Дети мои! Пусть терпение будет вашим украшением. Моя названая сестра, обезьяна, очень хитра и коварна. Я отправила ее, чтобы она во что бы то ни стало, чего бы это ни стоило, употребив все колдовские чары, вернула назад льва.
Лев, поверив словам рыси и убедившись в коварстве обезьяны, которая якобы нарочно заманила его к логову, не нашел лучшего выхода, как бежать, счел это своим спасением. Он посмотрел на обезьяну, осыпая ее упреками. Обезьяна не на шутку испугалась, стала божиться, клясться, так что она оправдалась и выгородила себя, снова повторила, что захватчик логова – всего-навсего рысь, которая не такой уж крупный зверь. Лев ответил на это:
– Конечно, ты не боишься его! Я стану биться с ним, ты влезешь на дерево, а он настигнет меня одним прыжком.
Обезьяна забралась льву на шею и сказала:
– Если, упаси боже, возникнет опасность, пусть я стану пленником беды и напасти, пусть то, что случится, в первую очередь постигнет меня.
Лев осмелел немного и опять вернулся к логову. Самка стала повторять те же слова, заставив детенышей пищать и визжать. Рыси изнутри видели льва и обезьяну, оставаясь невидимыми для них. И самка говорила:
– Детки мои! Потерпите еще один денек, как бы это вам ни было трудно. На этот раз моя сестра обезьяна вернется с победой. На случай, если лев будет мешкать с приходом или же испугается чего-нибудь, я велела ей повиснуть на его шее, чтобы ему стало тяжело и он забыл бы об опасениях.
Лев, слыша такие речи, перестал верить обезьяне, еще больше испугался и пустился бежать. Лев совершал такие прыжки, что побил обезьяну о камни. Как ни молила она его, как ни заклинала, подозрения льва все больше росли. Наконец обезьяна околела и вручила душу богу.
Итак, рысь-самец благодаря сообразительности и уму стал хозяином логова льва, спасся от его когтей.
Когда попугай закончил повесть о льве и рыси, Мах-Шакар попросила рассказать о женщине, ее детях и барсе. Попугай собрался приняться за эту повесть, но в тот же миг лев утра из клетки востока выскочил в степь запада, а дети-планеты от блистания солнца скрыли свои яркие лица под покрывалами.
Шакал пришел к своей норе и увидел следы зверя, ведущие в его жилье. Он остановился у входа с бьющимся сердцем и подумал: «Конечно, в нору проник опасный зверь и сидит в засаде. Безусловно, глупо лезть в нору без проверки и предосторожности».
Шакал решил схитрить, повернуть коварство волка против него самого и подал громкий голос. Волк безмолвствовал и ждал, когда шакал войдет в нору. Не услышав ответа, шакал сказал громко:
– О нора моя! Ведь ты всегда отвечала на мой зов. Не услышав отклика, я никогда не входил внутрь. Что же случилось сегодня, что мне нет ответа? Ведь ты создана из камней и скал. Разве не долг твой отвечать вопрошающему и давать ответ взывающему? Ведь сказали:
Быть может, сегодня кто-нибудь забрался внутрь и ты из-за этого наложила на уста печать молчания? Быть может, ты боишься и потому безмолвствуешь? Что ж, я покину тебя и поселюсь в другой норе.
Гора, что состоит из камней, говорит мало,
Но если приветствовать ее, даже она ответит.
Тот, кто не отвечает на привет,
Хуже камня на пути истины.
Волк подумал, что, вероятно, нора обладает свойством отвечать голосом на призыв, но теперь молчит от страха. Опасаясь, как бы шакал не ушел совсем и он не лишился бы своей добычи, волк закричал:
– Служу тебе, о, шакал!
Он произнес это таким голосом, что по всей степи прокатился отзвук. Ведь говорят: «Лай собаки звучит только миг. Волчий же рык отдается воем».
Шакалу все стало ясно, он побежал назад и встретил пастуха, с которым водил дружбу. Шакал рассказал ему обо всем. А пастух уже давно был зол на волка и решил не терять такой удобный случай. Он взял большой камень и завалил им вход в нору. Спустя несколько дней волк околел там от голода и жажды. Выражение «Каждая душа – заложник того, что сотворила» подтвердилось этой притчей.
– Цель этой притчи такова, чтобы тебе не оказаться в таком же положении, – заключила самка.
Самец-рысь в ответ рассмеялся и сказал:
– Это ведь рассказ о волке. А мы с ним различаемся во всем, с головы до пят, от ушей до хвоста. Ведь известно, сколько ума в голове волка. Если бы он был умен, то знал бы, что камни и комья земли не могут разговаривать.
Самец и самка продолжали еще пререкаться, когда взошла звезда появления царя зверей и над степью поднялась пыль. Обезьяна, веселая и радостная, вышла навстречу и рассказала о том, как рысь захватила его логово. Лев струсил и сказал:
– У рыси не может быть столько храбрости и дерзости. Быть может, это какой-нибудь зверь посмелее и пострашнее меня, который дерзнул на такой поступок и подобное безрассудство. Ведь и в Коране сказано: «Над каждым знающим есть более знающий».[317] Среди тварей на каждого слабого приходится сильный, на каждую мягкую лапку – могучий коготь. И мудрецы по этому поводу сказали: «Хотя камень и кажется очень твердым, сталь дробит его на части. Хоть сталь и крепка, но огонь размягчает ее, словно воск. Если огонь вознесется слишком высоко, то вода гасит его. Если вода станет слишком играть и важничать, то земля поглощает ее. Если же земля потеряет скромность, то ветер подымает ее в воздух, а потом низвергает вниз». Как бы то ни было, надо принять меры предосторожности.
И лев стал осматриваться. А самка-рысь тем временем сказала самцу:
– Нам надо поскорее удирать, ибо показался лев, он идет, словно ярый слон, мощный и грозный.
– Эй, самка, замолчи! – отвечал самец. – Что смыслишь ты в этом? Ведь нередко войско в страхе и ужасе терпит поражение и пускается в бегство, не обнажив даже меча, не притронувшись к сабле, не вытащив стрелы из колчана. Хотя на стороне льва – мощь и сила, грозность и устрашение, как об этом сказали: «Если у исполняющего дело сердце льва, то иголка творит то, что и меч[318]», – однако же, когда лев приблизится, заставь детенышей вопить и визжать, а сама скажи: «Эти детеныши привыкли к мясу льва и постоянно требуют его. Ни за что не желают отведать мяса других зверей, что у меня заготовлено».
Лев подошел к логову, оглядываясь по сторонам, в страхе и ужасе озираясь направо и налево. А рысь со всем семейством скрылись в логове и смотрели оттуда.
Самка, как ей было велено самцом, заставила детенышей поднять крик и визг. Тогда самец закричал на самку:
– Эй, подлая! У нас столько добра, такая власть и сила, так что же ты заставляешь детей плакать и жаловаться?
Самка отвечала:
– Эти паршивцы так избаловались, что ничего не желают. Подавай им мяса льва, да и только!
Самец опять заговорил:
– Только вчера я принес мясо льва, слона и пантеры. Должно же было что-нибудь остаться. Дай им, пусть насытятся и перестанут скулить.
– Благодаря твоему счастью и могуществу у нас много всякого мяса. Но они не хотят копченого или вяленого, просят свежего мяса с кровью. Мало того, они желают сами поохотиться, чтобы насладиться живой добычей.
– Потерпите немного, – проворчал самец, – и помолитесь богу, чтобы вернулся хозяин этого логова, которого я уже давно поджидаю. Быть может, на ваше счастье он скоро воротится. Во всяком случае, на первое время мяса хватит. А там и другие звери, которые верно служат нам, позаботятся.
Лев, слыша такие речи, сильно испугался, ему стало страшно, и он со всей поспешностью пустился наутек, не успев даже оглянуться. Он стал сильно упрекать обезьяну:
– О брат мой! Разве не говорил я тебе, что это опасный и грозный зверь. Потому-то он так осмелел и без страха решился разграбить мое логово. У меня нет другого выхода, как бежать прочь и оставить ему жилище.
– Пусть царь зверей не боится и не страшится, – сказала обезьяна. – Это всего-навсего слабый зверь. Тебя напугали его пустые речи и бахвальство. Из-за хвастливых слов не следует покидать насиженное место, из-за его наглости не следует бросать старинные угодья. Ведь говорят индусы: «Слону не следует покидать место от страха перед комаром, дервишу из-за вшей не следует выбрасывать свое рубище».
Короче говоря, обезьяна вселила в сердце льва смелость, и он вернулся, подавляя дрожь от страха.
Самка рыси увидела, что лев вернулся, и стала упрекать самца. Самец же понял, что лев повернул по наущению обезьяны. Когда лев подошел ближе, самец велел самке повторить то, что она говорила в первый раз. Когда детеныши завизжали и завопили, самка молвила:
– Дети мои! Пусть терпение будет вашим украшением. Моя названая сестра, обезьяна, очень хитра и коварна. Я отправила ее, чтобы она во что бы то ни стало, чего бы это ни стоило, употребив все колдовские чары, вернула назад льва.
Лев, поверив словам рыси и убедившись в коварстве обезьяны, которая якобы нарочно заманила его к логову, не нашел лучшего выхода, как бежать, счел это своим спасением. Он посмотрел на обезьяну, осыпая ее упреками. Обезьяна не на шутку испугалась, стала божиться, клясться, так что она оправдалась и выгородила себя, снова повторила, что захватчик логова – всего-навсего рысь, которая не такой уж крупный зверь. Лев ответил на это:
– Конечно, ты не боишься его! Я стану биться с ним, ты влезешь на дерево, а он настигнет меня одним прыжком.
Обезьяна забралась льву на шею и сказала:
– Если, упаси боже, возникнет опасность, пусть я стану пленником беды и напасти, пусть то, что случится, в первую очередь постигнет меня.
Лев осмелел немного и опять вернулся к логову. Самка стала повторять те же слова, заставив детенышей пищать и визжать. Рыси изнутри видели льва и обезьяну, оставаясь невидимыми для них. И самка говорила:
– Детки мои! Потерпите еще один денек, как бы это вам ни было трудно. На этот раз моя сестра обезьяна вернется с победой. На случай, если лев будет мешкать с приходом или же испугается чего-нибудь, я велела ей повиснуть на его шее, чтобы ему стало тяжело и он забыл бы об опасениях.
Лев, слыша такие речи, перестал верить обезьяне, еще больше испугался и пустился бежать. Лев совершал такие прыжки, что побил обезьяну о камни. Как ни молила она его, как ни заклинала, подозрения льва все больше росли. Наконец обезьяна околела и вручила душу богу.
Итак, рысь-самец благодаря сообразительности и уму стал хозяином логова льва, спасся от его когтей.
Когда попугай закончил повесть о льве и рыси, Мах-Шакар попросила рассказать о женщине, ее детях и барсе. Попугай собрался приняться за эту повесть, но в тот же миг лев утра из клетки востока выскочил в степь запада, а дети-планеты от блистания солнца скрыли свои яркие лица под покрывалами.
ПОВЕСТЬ о женщине и ее детях, о том, как барс напал на нее и как она спаслась от него
На двадцать девятую ночь, когда барс с горы неба погрузился в пещеру запада, когда дети-звезды из свивальника востока вступили в колыбель неба, Мах-Шакар, это чудо красоты, эта беспредельная прелесть, украсила себя уборами и нарядами, а лицо и подбородок увенчала чоуганом локонов и шариком родинки. Как и вчера, она пришла к попугаю. И перед тем как вымолить разрешение на свидание с любимым, она попросила рассказать о барсе и женщине, как это ей было обещано накануне.
Попугай проявил преданность и верность слуги, облобызал землю и вознес пожелания добра, а потом сказал:
– Твой покорный слуга нисколько не станет мешкать с этим рассказом, ничто меня не удерживает. Я расскажу его без запинки и задержки, раскрою его тайный смысл. Но я опасаюсь, как бы этот рассказ не оказался таким же длинным, как и косы красавиц, а эта ночь – такой же короткой, как и челка темноволосых дев. Так что ночь кончится, а желание твое не исполнится.
Мах-Шакар настаивала:
– Эти жемчужины мыслей надо просверлить как можно скорее, повествование надо изложить в краткой форме.
Рассыпающий самоцветы извлек жемчужину слова из моря красноречия и сказал.
Рассказ 53
Жил в одном городе некий купец, была у него жена, очень злая, коварная и подлая. И днем и ночью, словно злая собака, она грызлась с мужем, от ярости он весь дрожал, словно от холода. Есть же такая пословица:
Когда же стало невмоготу от ее скверного характера, когда дальше уже некуда было идти, муж, который до тех пор сносил бремя ее дурного нрава и своей тяжелой участи, влепил ей затрещину, избрав в наставники, руководители и советники слова Пророка – да будет мир над ним: «Не отрывай палки твоей от твоих людей». А еще он пожаловался ее родным в таких выражениях:
Как раз в этот момент навстречу ей вышел голодный барс, свирепый как лев. Он обрадовался, что обрел сразу три добычи, собрался было прыгнуть и одним ударом покончить с женщиной и двумя ее детьми. Женщина же, оказавшись беспомощной и беззащитной, только подумала: «Та, кто не подчиняется мужу, кто без его разрешения покидает дом, кто грубит ему и замышляет против него дурное, достойна именно такой участи!»
Она поклялась, что, если спасется из пучины гибели, будет во всем слушаться мужа, глазом не моргнет без его дозволения, и решила спастись во что бы то ни стало. «Если я спасусь, – думала она, – то цель достигнута. А если нет, то меня простят мудрецы». И она громко возопила, обращаясь к барсу:
– Не торопись, потерпи немного! Если ты жаждешь убить нас, то лишишься собственной жизни, не спеши. Я скажу о тебе похвальные и любезные слова, дам тебе наставления. Если ты их одобришь, то тем лучше. А если нет, то мне хуже не будет.
Барс удивился, что женщина стала изрекать назидания на краю гибели, и подумал: «Здесь кроется какая-то тайна, раз эта женщина так натянула поводья слова и так высоко подняла знамя речи». И он сказал:
– Что это за назидания и благопожелания? Торопись и говори, ибо пламя моего голода вздымается до самых небес и даже выше седьмого неба.
– Мне за тебя больно и обидно, – сказала женщина. – Ведь здесь неподалеку ходит свирепый кровожадный лев. Он одним прыжком может сокрушить весь мир, одним ударом перевернет весь свет. Каждый день на завтрак он пожирает трех человек. Все люди и обитатели земли во имя общего блага приняли это условие, покорно и смиренно каждый день доставляют ему эти три жертвы. Остальные же пребывают в покое и благополучии, не зная забот и тревог, – ведь лев обещал не трогать других. Сегодня настала моя очередь, жребий пал на меня и моих детей. И вот я с детьми пришла, чтобы исполнить его прихоть. Случайно в этот момент лев увидел другую добычу, оставил нас здесь, а сам поскакал разить слонов. Мы его дожидаемся, вот-вот он вернется, словно дождевая туча. Если он увидит тебя рядом с нами, то он подумает, что ты напал на нас, и примерно накажет тебя. Так что если ты хочешь убить нас, чтобы утолить свое минутное желание, то мне это кажется неблагоразумным, ибо ведь Пророк – да будет мир над ним – сказал: «Часто страсть на один час влечет долгую скорбь». Ведь лев – страшный тиран и кровожадный насильник. А уж как он скор на расправу! Он тотчас нанесет тебе множество ран и уничтожит. А виной тому будем мы. Но из этого положения есть выход. Поскольку срок нашей жизни уже кончился, то съешь одного мальчика и половину моего тела, а другого мальчика и другую половину оставь для царя зверей. И ты утолишь свой голод, и лев не станет выходить из себя. А то ведь семь небесных сфер и семь поясов земли не вынесут груза его ярости! Ведь даже небесный Лев, сколь он ни велик, не смеет смотреть на этого льва.
Барс, как только выслушал от женщины веские и убедительные слова, сильно испугался, схватился за голову и ударил лапой по полю бегства, говоря: «Бежать от того, что не снесешь, – завет Пророка».
Вдруг показалась лиса, и барс рассказал о том, что случилось. Лиса стала укорять его и говорит:
– Воистину правду сказали: «Кто храбр, тот и глуп». В тебе только и есть что смелость и храбрость, но нет у тебя величия духа. Ум и знания, разум и сообразительность дарует только бог. Да будет тебе известно, что человек с головы до пят – сплошь козни и хитрость, со ступни до самой макушки – сплошь ложь и коварство. Даже мы, лисы, которые столь прославились своей хитростью и носим на спине шкуру притворства, и то не можем спастись от людей, избежать их насилия и неверности. То шкуру они с нас сдирают, то шубу шьют, то собак натравливают, то пускают в нас смертоносные стрелы. Одним словом, они столь коварны, что глаз небес изнемогает, когда смотрит на них, а родник солнца мутнеет, когда видит их. В особенности хитры их женщины, которые только и знают что уловки и плутни. Берегись же, вернись, не обольщайся ее словами и расправься с ней. Быть может, и нам достанется что-нибудь с твоего пиршественного стола, перепадет кусок по твоей милости.
– Твои слова имеют основание, – отвечал барс. – Так и есть, как ты говоришь. Но может и так статься, что слова женщины правдивы. Ведь если нагрянет лев, ты спрячешься в свою нору, а я угожу в лапы гибели!
– Если ты не веришь моей проницательности, – сказала лиса, – и не ценишь мою находчивость, тогда привяжи меня к своей лапе и неси туда. Коли придет лев, то брось меня ему на закуску, а сам спасайся бегством.
Барсу слова лисы понравились, в его сердце вернулась толика храбрости, он перевел дух. Привязал он лису к ноге и вернулся назад. Как только женщина увидела их, она сообразила, что это проделки коварной, хитрой и жадной лисы. Она ничуть не растерялась, виду не показала им, что ей страшно, повысила голос и сказала приветливо:
– Добро пожаловать! Поспешай! Да будет тебе известно, о барс, что я – гиена, это правда, а не притворство. Вот уже третий день, как мои дети голодают. Пламя их жадности готово спалить колосья Плеяд и гумно Луны, морские волны и те могут сгореть в огне их голода. А когда я рассказала тебе, что готова принести в жертву себя и детей, это все было неправдой и ложью. Я хотела привести тебя в ярость, чтобы ты подошел поближе к моим детям, чтобы они могли схватить тебя. Когда же ты спасся бегством, я очень горевала и безмерно раскаивалась. Теперь же, вернувшись, ты оказываешь милость и сочувствие моим детям. Но с собой ты привел какого-то слабого зверя. Может быть, ты хочешь принести его в жертву за себя и тем самым спастись самому? Так знай же, что он не утолит нашего голода. Чего можно ожидать от него? Что толку проглотить его? Кто им насытится? Коли уж ты пожалел нас и приносишь себя в жертву, тебе надо бы привести льва или слона, птицу Рух[320] или носорога, чтобы я и дети мои могли наесться.
Барс, услышав такие слова, ужаснулся и устрашился, и они оба пустились наутек. Они пробежали три фарсанга, не оглянувшись назад. Когда барс скакал по скалам и горам, привязанная лиса поранилась о камни, но барс не выпускал ее, без конца упрекая, а потом сказал:
– Это из-за твоей алчности и жадности, из-за твоих подстрекательств я чуть было не угодил в лапы к колдунье! Из-за твоих наветов я был на краю гибели, рядом со смертной пропастью. Если я не воздам тебе по заслугам и не накажу как следует, мне нет места среди мужей, нельзя никому на глаза показаться!
Лиса видит, что дело плохо, что барс намерен свести с нею счеты, и стала придумывать, как бы спастись и поправить свое положение. Она тотчас засмеялась и заулыбалась. Барс удивился такому поведению и спросил с угрозами и гневом, почему она смеется.
– Я смеюсь над твоей глупостью и невежеством, – отвечала лиса. – Ты таскаешь меня на ноге, словно якорь, ты превратил меня в собственные оковы. Ведь может статься, что эта гиена-колдунья догонит нас – а на тебе висит такой тяжелый груз. Стоит ей увидеть двух зверей, связанных вместе, как тут же разгорится у нее аппетит.
Барс нашел слова лисы разумными и справедливыми и отвязал ее. Глянула она на него и говорит:
– Эй, дурак! Посмотри, колдунья идет.
Барс мигом пустился вскачь, и лиса спаслась от его когтей. А женщина вернулась к себе домой и после того во всем слушалась мужа.
Когда попугай завершил свое повествование, Мах-Шакар была утомлена, видения сна уже захватили ее взоры, и она направилась к коврам и улеглась на ложе покоя. И в тот же миг белый шатер утра пополз вверх по ртутному столбу небес, и тут же на зеленом троне небосвода утвердилась круглая подушечка солнца.
– Итак, Мах-Шакар, – закончил попугай, – смысл этой притчи в том, что если и ты, как та женщина, сумеешь прибегнуть к хитрости, то в этом нет ничего дурного. Ступай, тебе не нужно моего разрешения. Но если приключится беда, то действуй именно так и спасай себя.
Муж, поскольку на ее попечении было двое малых детей, не говорил ей дурного слова, как бы она ни притесняла его, сносил все безропотно.
Если у мужа жена скора на язык,
То он оказался в одном мешке с дикой собакой.
Домашняя газель, которая брыкается,
Подобна лютому волку, острящему клыки.
Сокращает жизнь своими препирательствами
Жена, которая груба и языкаста.
Когда же стало невмоготу от ее скверного характера, когда дальше уже некуда было идти, муж, который до тех пор сносил бремя ее дурного нрава и своей тяжелой участи, влепил ей затрещину, избрав в наставники, руководители и советники слова Пророка – да будет мир над ним: «Не отрывай палки твоей от твоих людей». А еще он пожаловался ее родным в таких выражениях:
Жена в ярости и гневе подхватила детей и ушла в степь. В злобе и ненависти она брела по пустыне, шла долго и оказалась, наконец, в развалинах. Когда пламя ее гнева немного улеглось и огонь утих, она раскаялась в содеянном, пожалела о том, что так необдуманно поступила. Она страшилась гулей пустыни, боялась диких степных зверей. Хотя ей виделись в пустыне лики смерти, и она считала себя уже в числе покойников, она не растерялась и сохранила твердость духа, ибо такой уж был у нее жесткий нрав.
Пожаловался я, хотя это и не в моих привычках.
Однако душа моя, когда переполняется, выходит из берегов.[319]
Как раз в этот момент навстречу ей вышел голодный барс, свирепый как лев. Он обрадовался, что обрел сразу три добычи, собрался было прыгнуть и одним ударом покончить с женщиной и двумя ее детьми. Женщина же, оказавшись беспомощной и беззащитной, только подумала: «Та, кто не подчиняется мужу, кто без его разрешения покидает дом, кто грубит ему и замышляет против него дурное, достойна именно такой участи!»
Она поклялась, что, если спасется из пучины гибели, будет во всем слушаться мужа, глазом не моргнет без его дозволения, и решила спастись во что бы то ни стало. «Если я спасусь, – думала она, – то цель достигнута. А если нет, то меня простят мудрецы». И она громко возопила, обращаясь к барсу:
– Не торопись, потерпи немного! Если ты жаждешь убить нас, то лишишься собственной жизни, не спеши. Я скажу о тебе похвальные и любезные слова, дам тебе наставления. Если ты их одобришь, то тем лучше. А если нет, то мне хуже не будет.
Барс удивился, что женщина стала изрекать назидания на краю гибели, и подумал: «Здесь кроется какая-то тайна, раз эта женщина так натянула поводья слова и так высоко подняла знамя речи». И он сказал:
– Что это за назидания и благопожелания? Торопись и говори, ибо пламя моего голода вздымается до самых небес и даже выше седьмого неба.
– Мне за тебя больно и обидно, – сказала женщина. – Ведь здесь неподалеку ходит свирепый кровожадный лев. Он одним прыжком может сокрушить весь мир, одним ударом перевернет весь свет. Каждый день на завтрак он пожирает трех человек. Все люди и обитатели земли во имя общего блага приняли это условие, покорно и смиренно каждый день доставляют ему эти три жертвы. Остальные же пребывают в покое и благополучии, не зная забот и тревог, – ведь лев обещал не трогать других. Сегодня настала моя очередь, жребий пал на меня и моих детей. И вот я с детьми пришла, чтобы исполнить его прихоть. Случайно в этот момент лев увидел другую добычу, оставил нас здесь, а сам поскакал разить слонов. Мы его дожидаемся, вот-вот он вернется, словно дождевая туча. Если он увидит тебя рядом с нами, то он подумает, что ты напал на нас, и примерно накажет тебя. Так что если ты хочешь убить нас, чтобы утолить свое минутное желание, то мне это кажется неблагоразумным, ибо ведь Пророк – да будет мир над ним – сказал: «Часто страсть на один час влечет долгую скорбь». Ведь лев – страшный тиран и кровожадный насильник. А уж как он скор на расправу! Он тотчас нанесет тебе множество ран и уничтожит. А виной тому будем мы. Но из этого положения есть выход. Поскольку срок нашей жизни уже кончился, то съешь одного мальчика и половину моего тела, а другого мальчика и другую половину оставь для царя зверей. И ты утолишь свой голод, и лев не станет выходить из себя. А то ведь семь небесных сфер и семь поясов земли не вынесут груза его ярости! Ведь даже небесный Лев, сколь он ни велик, не смеет смотреть на этого льва.
Барс, как только выслушал от женщины веские и убедительные слова, сильно испугался, схватился за голову и ударил лапой по полю бегства, говоря: «Бежать от того, что не снесешь, – завет Пророка».
Вдруг показалась лиса, и барс рассказал о том, что случилось. Лиса стала укорять его и говорит:
– Воистину правду сказали: «Кто храбр, тот и глуп». В тебе только и есть что смелость и храбрость, но нет у тебя величия духа. Ум и знания, разум и сообразительность дарует только бог. Да будет тебе известно, что человек с головы до пят – сплошь козни и хитрость, со ступни до самой макушки – сплошь ложь и коварство. Даже мы, лисы, которые столь прославились своей хитростью и носим на спине шкуру притворства, и то не можем спастись от людей, избежать их насилия и неверности. То шкуру они с нас сдирают, то шубу шьют, то собак натравливают, то пускают в нас смертоносные стрелы. Одним словом, они столь коварны, что глаз небес изнемогает, когда смотрит на них, а родник солнца мутнеет, когда видит их. В особенности хитры их женщины, которые только и знают что уловки и плутни. Берегись же, вернись, не обольщайся ее словами и расправься с ней. Быть может, и нам достанется что-нибудь с твоего пиршественного стола, перепадет кусок по твоей милости.
– Твои слова имеют основание, – отвечал барс. – Так и есть, как ты говоришь. Но может и так статься, что слова женщины правдивы. Ведь если нагрянет лев, ты спрячешься в свою нору, а я угожу в лапы гибели!
– Если ты не веришь моей проницательности, – сказала лиса, – и не ценишь мою находчивость, тогда привяжи меня к своей лапе и неси туда. Коли придет лев, то брось меня ему на закуску, а сам спасайся бегством.
Барсу слова лисы понравились, в его сердце вернулась толика храбрости, он перевел дух. Привязал он лису к ноге и вернулся назад. Как только женщина увидела их, она сообразила, что это проделки коварной, хитрой и жадной лисы. Она ничуть не растерялась, виду не показала им, что ей страшно, повысила голос и сказала приветливо:
– Добро пожаловать! Поспешай! Да будет тебе известно, о барс, что я – гиена, это правда, а не притворство. Вот уже третий день, как мои дети голодают. Пламя их жадности готово спалить колосья Плеяд и гумно Луны, морские волны и те могут сгореть в огне их голода. А когда я рассказала тебе, что готова принести в жертву себя и детей, это все было неправдой и ложью. Я хотела привести тебя в ярость, чтобы ты подошел поближе к моим детям, чтобы они могли схватить тебя. Когда же ты спасся бегством, я очень горевала и безмерно раскаивалась. Теперь же, вернувшись, ты оказываешь милость и сочувствие моим детям. Но с собой ты привел какого-то слабого зверя. Может быть, ты хочешь принести его в жертву за себя и тем самым спастись самому? Так знай же, что он не утолит нашего голода. Чего можно ожидать от него? Что толку проглотить его? Кто им насытится? Коли уж ты пожалел нас и приносишь себя в жертву, тебе надо бы привести льва или слона, птицу Рух[320] или носорога, чтобы я и дети мои могли наесться.
Барс, услышав такие слова, ужаснулся и устрашился, и они оба пустились наутек. Они пробежали три фарсанга, не оглянувшись назад. Когда барс скакал по скалам и горам, привязанная лиса поранилась о камни, но барс не выпускал ее, без конца упрекая, а потом сказал:
– Это из-за твоей алчности и жадности, из-за твоих подстрекательств я чуть было не угодил в лапы к колдунье! Из-за твоих наветов я был на краю гибели, рядом со смертной пропастью. Если я не воздам тебе по заслугам и не накажу как следует, мне нет места среди мужей, нельзя никому на глаза показаться!
Лиса видит, что дело плохо, что барс намерен свести с нею счеты, и стала придумывать, как бы спастись и поправить свое положение. Она тотчас засмеялась и заулыбалась. Барс удивился такому поведению и спросил с угрозами и гневом, почему она смеется.
– Я смеюсь над твоей глупостью и невежеством, – отвечала лиса. – Ты таскаешь меня на ноге, словно якорь, ты превратил меня в собственные оковы. Ведь может статься, что эта гиена-колдунья догонит нас – а на тебе висит такой тяжелый груз. Стоит ей увидеть двух зверей, связанных вместе, как тут же разгорится у нее аппетит.
Барс нашел слова лисы разумными и справедливыми и отвязал ее. Глянула она на него и говорит:
– Эй, дурак! Посмотри, колдунья идет.
Барс мигом пустился вскачь, и лиса спаслась от его когтей. А женщина вернулась к себе домой и после того во всем слушалась мужа.
Когда попугай завершил свое повествование, Мах-Шакар была утомлена, видения сна уже захватили ее взоры, и она направилась к коврам и улеглась на ложе покоя. И в тот же миг белый шатер утра пополз вверх по ртутному столбу небес, и тут же на зеленом троне небосвода утвердилась круглая подушечка солнца.
– Итак, Мах-Шакар, – закончил попугай, – смысл этой притчи в том, что если и ты, как та женщина, сумеешь прибегнуть к хитрости, то в этом нет ничего дурного. Ступай, тебе не нужно моего разрешения. Но если приключится беда, то действуй именно так и спасай себя.
ПОВЕСТЬ о синем шакале
На тридцатую ночь, когда фараон-меченосец солнца со спины серого коня небес сошел в реку Нил на западе, когда светлый Муса[321] луны вступил на Синай небес из сундука востока, Мах-Шакар, ради свидания с любимым намереваясь отправиться в дом к возлюбленному, украсилась на все сто ладов, облачила стан, подобный кипарису, в одеяния прелести и наряды красоты и пришла к сладкоречивому попугаю, горя желанием встретиться с любовником. Она стала просить его разрешения уйти. Но не в пример прошлым ночам, на этот раз она не слишком настаивала.
Попугай, видя, что желание ее не столь велико, обрадовался, возликовал и заулыбался. Он приветствовал ее, облобызал прах, оказал подобающие почести, как раб, воздал ей множество похвал и славословий, а потом закончил так:
– Если госпожа не станет осуждать и наказывать меня, я хотел бы поведать ей мысль, которая озарила меня.
– Ни осуждения не будет, ни наказания, – сказала Мах-Шакар – Все будет хорошо. Говори, чтобы и мне узнать озарившую тебя мысль.
И попугай приступил к изложению так:
– Благодаря уму и сообразительности, благодаря разуму и прозорливости мне открылось, что этот человек, любовь к которому ты избрала, тот, кого ты полюбила, неблагодарен, плохого происхождения и дурно воспитан, что он просто негодяй и скряга. Если это действительно так, если мои мысли дозрели, то жаль, что такой драгоценный камень, как ты, достанется скупому человеку, что такая чистая основа будет осквернена мерзавцем. Великие мужи сказали:
– Мне ничего не известно и я ничего не знаю о его происхождении или же о том, что он скуп, – отвечала Мах-Шакар. – Но если ты сумеешь объяснить мне, кто он по происхождению и каков по характеру, то это будет с твоей стороны проявлением преданности и доброжелательства.
Самоцвет, который украшает венец султана,
Никто не станет прикалывать к постромкам.