Страница:
И вот в один прекрасный день нищий решил рискнуть и послал радже письмо, сватаясь к его дочери в таких выражениях:
Нищий готов пролить свою кровь из-за шаха.
Но шаху вовсе не до жизни нищего.
«Хоть я нищ и нет у меня достатка, хоть из мирских благ у меня нет ничего, кроме этого рубища, но у меня благородная натура, я даровит и великодушен. Ведь у мудрецов золото и земные блага не в цене, на весах благородства они – простой камень, который не имеет никакой цены. Человек должен обладать нравственными достоинствами, ибо они остаются при нем всегда. А мирские богатства преходящи и непостоянны. «Богатство утром приходит, а вечером уходит».
Раджа, увидев такое бесстрашие и отвагу бедняка, поразился и разгневался, а потом подумал: «Если я покараю этого нахала, то ведь в Судный день с меня спросится за пролитую кровь. Что же мне ответить? Ведь он невиновен и нет за ним проступка. К каждому, у кого есть дочь, сватаются, где есть лужайка, летают и пташки. Если же я оставлю его в живых и не отрублю ему головы, то сад нашего царства будет покрыт вечным позором».
Раджа вызвал мудрого везира, рассказал ему обо всем и сказал:
Мудрый и твердый умом везир сказал:
Если я пролью его кровь, как подобает властелину,
То ведь проливать кровь невинных грешно.
Если же допущу, чтобы он замышлял такое,
То не диво, если сам умру от стыда.
– Это дело простое, радже нисколько не следует беспокоиться по этому поводу. Только передай ключ от этого сундука мне! Потребуем от него в качестве выкупа слоновий вьюк золота и скажем, что женитьба требует жертв, хоть ты и беден. Он не сможет уплатить, волей-неволей умолкнет и снимет с головы помыслов шапку неблагоразумия.
Радже понравились слова везира, и он дал ответ по его наущению. Бедный влюбленный бросился повсюду набирать золото. Кто-то сказал ему:
– На твоем пути поставили камень, чтобы ты споткнулся. Если ты хочешь достичь своей цели, то ступай к радже Бахваджраджу и расскажи ему обо всем подробно. Быть может, там и обретешь исцеление своему горю, ибо он – правитель великодушный, справедливый, праведный и покровительствующий угнетенным, а его похвальные качества и нравственные достоинства так велики, что красноречивцы, если станут описывать их, лишатся дара слова.
И вот бедный влюбленный стал искать покровительства в чертоге Бахваджраджа. Раджа пожалел его, приказал нагрузить слона золотом и вручить бедняку. Он отправил с ним слуг и велел проводить до самого города Пилестан. Когда бедняк прибыл домой, в городе поднялся шум. Тамошний раджа напугался и понял, что это дело рук Бахваджраджа. Он снова вызвал мудрого везира и стал держать с ним совет. И везир сказал бедняку:
– Для выкупа недостаточно этого слоновьего вьюка золота. Принеси в придачу и голову Бахваджраджа! Тогда уж мы назовем тебя зятем и отдадим за тебя дочь раджи.
Бедняга нищий, опаленный с головы до пят скорбью, вторично двинулся в путь в страну Бахваджраджа и рассказал о новых требованиях. От силы любви и чрезмерной скорби ум его помутился, и он не постеснялся изложить подобную просьбу. Бахваджраджу стало очень жаль его, поскольку, во-первых, влюбленный достоин жалости, во-вторых, Бахваджрадж был очень великодушен и сострадателен, он не мог отказать даже в такой просьбе и сказал:
– Не одну, а тысячу голов готов Бахваджрадж принести в жертву влюбленным! Ведь я носил голову на шее столько лет именно ради такого дня.
Однако не следует, чтобы тебя провели и на этот раз, как это случилось в прошлый, – продолжал он. – А то ведь ты снова не достигнешь желаемого. Поведи меня туда живого с веревкой на шее и скажи, что принес голову. Если они примут тебя и отдадут тебе желанную, тут же вручи им мою голову – ведь она будет в твоем распоряжении. Если же они и тогда станут выдумывать отговорки и отпираться, то мы придумаем что-нибудь другое. Не тревожься по этому поводу и удостой меня чести сопровождать тебя.
Тебе надобна моя голова, о, друг?
Забирай и ступай. Я не хочу обижать скорбного мужа.
Несчастному влюбленному стало стыдно пред лицом благородства и великодушия Бахваджраджа, он убедился в справедливости слов: «Великодушие жертвующего собой – самое большое великодушие».[141] И вот раджа и нищий вместе двинулись в город Пилестан. И Бахваджрадж с веревкой на шее и мечом в руке предстал перед раджей того города.
Раджа Пилестана, видя столь несравненное благородство и великодушие, тотчас сошел с царского трона и усадил на свое место Бахваджраджа, а сам, словно раб, повязался поясом служения, такая самоотверженность пристыдила его, он счел прибытие Бахваджраджа в свою страну добрым знаком. Раджа оказал Бахваджраджу самое большое гостеприимство, принес множество извинений, сделал нищего богачом, назвал его своим зятем и вручил ему дела управления страной.
Если хочешь быть благородным, то вот душа и сердце мои,
Если хочешь быть насильником, то вот меч и моя голова.
– Все эти плоды, – заключил попугай, – результат жертвенности Бахваджраджа, а дела нищего поправились благодаря величию его помыслов.
– Мне очень понравился этот рассказ, – сказала Мах-Шакар. – Но поведай мне также сказку о дочери царя джиннов.
Рассказ 15
– Раджа Бахваджрадж, о похвальных качествах коего я рассказал, – начал попугай, – непрестанно наполнял влагой облака благ и тучи даров над нивами надежд бедняков и садами богатых. Словно солнце и туча месяца нейсан,[142] он озарял лучами милосердия и дарил плоды благосклонности простолюдинам и знатным, великим и малым и тем самым привечал их.
И вот один из приближенных брахманов раджи пристрастился к азартным играм и принес свою драгоценную жизнь в жертву занятию, которое не одобряется ни в этом, ни в том мире. Но удачи ему не было, он всегда проигрывал и не приносил домой ни дирхема. Все, что он пускал на ветер, было из казны раджи, который никогда не отказывал брахману ни в чем и даже не выказывал недовольства. Милосердие раджи было столь безмерным, дары – столь великими, что прах стыда и пыль сомнения окутали чело брахмана, он усовестился, взял с собой семью и двинулся в путь в другую страну.
Прошли они несколько фарсангов,[143] потом несколько милей и прибыли, наконец, к какой-то пещере. В глубине пещеры четверо разбойников занимались азартной игрой, коротали за нею свое время. Брахман, увидев игроков, не мог устоять перед искушением, решил попытать счастья. Он оставался там, словно кусок падали, пока не проиграл последнюю ставку, пустил на ветер все, что у него было, и «угодил в то, что сам сотворил». Пришлось ему оставить в залог жену, попросить отсрочки до утра, а самому, как это бывало и раньше, бежать к радже.
Но по пути для брахмана забрезжил рассвет счастья, расцвела роза судьбы. Томимый жаждой, он завернул к колодцу и увидел вдруг в глубине золотой трон, на котором возлежала красавица, подобная райской гурии, «словно жемчужина в раковине»,[144] а возле красавицы сидел согбенный старец, худой и высохший до костей, а перед ним стоял железный котел с маслом. Старик разжигал жаркое пламя под котлом и тихонько напевал жалобную мелодию.
Брахману было не до вопросов и ответов, но он, по обычаю, все же произнес достойную хвалу. Красавица тотчас сняла с руки браслет. Равного ему не видело небо в новолуние, ни о чем подобном не слыхали небеса в лунную ночь. Брахман надел браслет, подивился и подумал: «Я недостоин такого дара, он не подходит руке нищего». И он сказал браслету сокровенным языком:
Брахман, видя великодушие десницы и вершину ее щедрости, принял оба браслета, вознес молитву и побежал выкупать свою жену. Сначала он поспешил в город к меняле, не заходя к радже. Раджа в это время еще спал, он не стал ничего сообщать ему, боясь потерять время и лишиться жены.
И вот он вручил браслет меняле и попросил под залог денег. Меняле открылось такое, «что ни глаз не видал, ни слух не слыхал».[145] Он приложил палец к уху, стал вопить и орать. Собралась толпа, брахману накинули веревку на шею и тут же среди ночи повели к радже.
Поднялся крик, что он украл золото.
Раджа испугался и подумал было, что в городе поднялся мятеж, когда взволнованные люди вопреки обычаю ворвались ночью во дворец. Он разом выскочил из покоев и увидел бедного брахмана. Подданные поднесли радже браслет, и он спросил:
– Откуда это?
Брахман вытащил другой браслет, еще лучше и краше прежнего, и подал радже со словами:
– Сейчас нет времени расспрашивать и отвечать. Берегись длинных рассказов.
Раджа приказал исполнить его просьбу, и хранитель казны мигом принес лак дирхемов. Брахман, не дожидаясь того, как начнет красоваться, словно дочь царя джиннов, лик утра и взойдет из монетного двора востока магрибский динар солнца, побежал к пещере. Он выкупил заложенную жену, дал зарок более не играть в азартные игры, вернулся к радже и рассказал ему от начала до конца о причинах своего исчезновения, о том, как пришел к пещере, как проигрался и заложил жену, о старце и пери, о золотом троне и железном котле. Однако он не мог объяснить, кто же были старец и юная дева, какая тайна кроется за всем этим, что таится в глубине того колодца.
Что это за завеса и какая тайна кроется за ней? Раджа чуть было не лишился разума, слушая про такое чудо, в его сердце закралась мечта повидать волшебницу, ему страстно захотелось узреть диковинку.
На другую ночь, когда Харут,[146] солнца провалился в колодец Вавилона на западе, когда прекрасный месяц, словно луна Муканны[147] вышел из колодца на востоке, раджа Бахваджрадж двинулся в путь вместе с брахманом. Они величественно направились к колодцу. Раджа увидел чудо воочию, убедился в правдивости слов брахмана, то есть он нашел тот колодец на месте. Он проворно спустился вниз, уселся на троне, стал расспрашивать ту луноликую красавицу. Она отвечала:
– Я дочь царя пери.[148] А этот человек вот уже шестьдесят два года томится словно безумец в цепях моих локонов. Он страдает, и в мечтах о моей благосклонности он развеял по ветру свою юность и состарился. Ни разу не удалось ему ухватить рукой полу свидания, испить напиток соединения, ибо моя природа состоит из огня, а его – из праха. Моя природа – это свет, а его – мрак. Поэтому я не могу соединиться с ним. Как же могут сочетаться прекрасное и скверна?
Когда Бахваджрадж выслушал рассказ, он прикусил палец от удивления, ему стало жаль беднягу, и он пролил в колодец ручьи крови из глаз. Раджа стал рыдать над его загубленной юностью, стенать над его наступившей старостью и, не медля, кинулся в тот железный котел, еще при жизни вкусил адское пламя. Но с ним была живая вода, и он выскочил оттуда невредимый телом и духом.
Дочь царя джиннов, видя чародейство раджи, мигом сошла с трона, бросилась ему в ноги, словно рабыня, и от души воскликнула:
– Что бы ты ни приказал, я – твоя раба, готовая служить тебе душой и телом. Этот страдающий старик шестьдесят два года варил халву любви в котле страсти, но, поскольку напиток моих уст был предназначен только тебе, поскольку эта розовая вода была твоим уделом, ему достался лишь дым и он не испил даже капельки из шербета благоволения.
– О дева, – отвечал Бахваджрадж, – берегись произносить сладостными устами горькие слова. Речи, подобные ключевой воде, не настаивай на горьком колоквинте. Не смущай и не совращай моего сердца. Ты в обоих мирах – моя дочь, а супруг твой – только этот муж. Я перенес это испытание именно ради него, я вкусил страдания ради того, чтобы он выздоровел.
Так раджа соединил влюбленных. Он обладал здоровым духом, и пламя и жар котла ничуть не повредили ему, не причинили ущерба. Он счастливо вернулся во дворец, а судьба восхвалила его добродетели такими стихами:
Попугай закончил рассказ о радже Бахваджрадже и дочери царя джиннов. Мах-Шакар собралась было пойти на свидание с возлюбленным и присоединиться к нему, как вдруг передовой отряд утра озарил мир мрака, словно лик джинна, а царь-солнце, владыка золотого трона, взошел на изумрудный престол небес.
И вот один из приближенных брахманов раджи пристрастился к азартным играм и принес свою драгоценную жизнь в жертву занятию, которое не одобряется ни в этом, ни в том мире. Но удачи ему не было, он всегда проигрывал и не приносил домой ни дирхема. Все, что он пускал на ветер, было из казны раджи, который никогда не отказывал брахману ни в чем и даже не выказывал недовольства. Милосердие раджи было столь безмерным, дары – столь великими, что прах стыда и пыль сомнения окутали чело брахмана, он усовестился, взял с собой семью и двинулся в путь в другую страну.
Прошли они несколько фарсангов,[143] потом несколько милей и прибыли, наконец, к какой-то пещере. В глубине пещеры четверо разбойников занимались азартной игрой, коротали за нею свое время. Брахман, увидев игроков, не мог устоять перед искушением, решил попытать счастья. Он оставался там, словно кусок падали, пока не проиграл последнюю ставку, пустил на ветер все, что у него было, и «угодил в то, что сам сотворил». Пришлось ему оставить в залог жену, попросить отсрочки до утра, а самому, как это бывало и раньше, бежать к радже.
Но по пути для брахмана забрезжил рассвет счастья, расцвела роза судьбы. Томимый жаждой, он завернул к колодцу и увидел вдруг в глубине золотой трон, на котором возлежала красавица, подобная райской гурии, «словно жемчужина в раковине»,[144] а возле красавицы сидел согбенный старец, худой и высохший до костей, а перед ним стоял железный котел с маслом. Старик разжигал жаркое пламя под котлом и тихонько напевал жалобную мелодию.
Брахману было не до вопросов и ответов, но он, по обычаю, все же произнес достойную хвалу. Красавица тотчас сняла с руки браслет. Равного ему не видело небо в новолуние, ни о чем подобном не слыхали небеса в лунную ночь. Брахман надел браслет, подивился и подумал: «Я недостоин такого дара, он не подходит руке нищего». И он сказал браслету сокровенным языком:
Красавица, видя, что он смущен и поражен, подумала, что подарок мал и ничтожен, наградила его еще одним браслетом, дороже прежнего, и попросила извинения.
Не оставайся со мной, ведь люди станут завидовать.
Если увидят на руке нищего драгоценный камень.
Брахман, видя великодушие десницы и вершину ее щедрости, принял оба браслета, вознес молитву и побежал выкупать свою жену. Сначала он поспешил в город к меняле, не заходя к радже. Раджа в это время еще спал, он не стал ничего сообщать ему, боясь потерять время и лишиться жены.
И вот он вручил браслет меняле и попросил под залог денег. Меняле открылось такое, «что ни глаз не видал, ни слух не слыхал».[145] Он приложил палец к уху, стал вопить и орать. Собралась толпа, брахману накинули веревку на шею и тут же среди ночи повели к радже.
Поднялся крик, что он украл золото.
Раджа испугался и подумал было, что в городе поднялся мятеж, когда взволнованные люди вопреки обычаю ворвались ночью во дворец. Он разом выскочил из покоев и увидел бедного брахмана. Подданные поднесли радже браслет, и он спросил:
– Откуда это?
Брахман вытащил другой браслет, еще лучше и краше прежнего, и подал радже со словами:
– Сейчас нет времени расспрашивать и отвечать. Берегись длинных рассказов.
Сначала вели мне выдать денег, чтобы я мог выкупить жену, которую заложил в игре, а завтра я расскажу тебе о браслетах и чудесах, которые видел.
Рассказ о моем положении был бы долог,
В этой истории много восхождений и падений.
Раджа приказал исполнить его просьбу, и хранитель казны мигом принес лак дирхемов. Брахман, не дожидаясь того, как начнет красоваться, словно дочь царя джиннов, лик утра и взойдет из монетного двора востока магрибский динар солнца, побежал к пещере. Он выкупил заложенную жену, дал зарок более не играть в азартные игры, вернулся к радже и рассказал ему от начала до конца о причинах своего исчезновения, о том, как пришел к пещере, как проигрался и заложил жену, о старце и пери, о золотом троне и железном котле. Однако он не мог объяснить, кто же были старец и юная дева, какая тайна кроется за всем этим, что таится в глубине того колодца.
Что это за завеса и какая тайна кроется за ней? Раджа чуть было не лишился разума, слушая про такое чудо, в его сердце закралась мечта повидать волшебницу, ему страстно захотелось узреть диковинку.
На другую ночь, когда Харут,[146] солнца провалился в колодец Вавилона на западе, когда прекрасный месяц, словно луна Муканны[147] вышел из колодца на востоке, раджа Бахваджрадж двинулся в путь вместе с брахманом. Они величественно направились к колодцу. Раджа увидел чудо воочию, убедился в правдивости слов брахмана, то есть он нашел тот колодец на месте. Он проворно спустился вниз, уселся на троне, стал расспрашивать ту луноликую красавицу. Она отвечала:
– Я дочь царя пери.[148] А этот человек вот уже шестьдесят два года томится словно безумец в цепях моих локонов. Он страдает, и в мечтах о моей благосклонности он развеял по ветру свою юность и состарился. Ни разу не удалось ему ухватить рукой полу свидания, испить напиток соединения, ибо моя природа состоит из огня, а его – из праха. Моя природа – это свет, а его – мрак. Поэтому я не могу соединиться с ним. Как же могут сочетаться прекрасное и скверна?
Вот разве только он примет веру джиннов. Если человек хочет жениться на пери и сочетаться с ней браком, то ему следует бросить в огонь золото своего бытия, сжечь его и превратиться в пламя, как это сделали мы. Если человек выходит из такого испытания невредимым, то пери непременно покоряются ему и становятся ему подвластными, всюду сопровождают его, словно тень, служат ему, как рабыни. Великие мужи нашего народа соизволили изречь: «Чтобы суть и оболочка влюбленного были едины, чтобы он мог отринуть от себя ложь, искоренить лицемерие, двуличие, зависть, злобу, скверну и гнусную мерзость, ему недостаточно постоянного внутреннего горения в пламени разлуки, ему следует также испепелиться и изжариться в огне подлинном, видимом. И лишь тогда он обретет счастье соединения и достигнет благополучия и процветания в делах любви. «Воистину, воздаяние тебе – по мере твоего усердия и твоей доли».
Я знаю, что никогда не будет
Гармонии между пери и человеком.
Доблести даются по мере усердия,
Тот, кто стремится к доблести, бодрствует по ночам.[149]
– Этот бедняга, – продолжала дева, – не дерзает нырнуть в кипящий котел, чтобы выйти из него зрелым, словно золото высокой пробы. Но у него не хватает силы и отказаться от любви ко мне, предать забвению суетную страсть. У несчастного нет ни мужества сразиться, ни силы бежать.
О сердце! Страстью ты не добьешься ничего.
Покуда сам не пострадаешь, не встретишь сострадательного.
Покуда не расплавишься в тигле скорби, словно золото,
Тебе не видать объятий возлюбленной.
И вот он пребывает «в колебании между тем и другим».[150] Я же из-за этого старика нахожусь словно в заточении, лишенная благ и наслаждений мира. Вера, сострадание и благородство не дозволяют мне махнуть рукой, покинуть его и вернуться в родные края, так как я боюсь греха и возмездия на том свете. Я не знаю, как исцелить его боль, какой водой погасить пламя этой беды. Мое огненное тело уже готово пустить на ветер свою жизнь, из-за того, что сгорает человек из праха.
В руках у него нет смелости, чтобы ухватиться за полу свидания,
В ногах силы, чтобы бежать от десницы скорби.
Когда Бахваджрадж выслушал рассказ, он прикусил палец от удивления, ему стало жаль беднягу, и он пролил в колодец ручьи крови из глаз. Раджа стал рыдать над его загубленной юностью, стенать над его наступившей старостью и, не медля, кинулся в тот железный котел, еще при жизни вкусил адское пламя. Но с ним была живая вода, и он выскочил оттуда невредимый телом и духом.
Дочь царя джиннов, видя чародейство раджи, мигом сошла с трона, бросилась ему в ноги, словно рабыня, и от души воскликнула:
– Что бы ты ни приказал, я – твоя раба, готовая служить тебе душой и телом. Этот страдающий старик шестьдесят два года варил халву любви в котле страсти, но, поскольку напиток моих уст был предназначен только тебе, поскольку эта розовая вода была твоим уделом, ему достался лишь дым и он не испил даже капельки из шербета благоволения.
– О дева, – отвечал Бахваджрадж, – берегись произносить сладостными устами горькие слова. Речи, подобные ключевой воде, не настаивай на горьком колоквинте. Не смущай и не совращай моего сердца. Ты в обоих мирах – моя дочь, а супруг твой – только этот муж. Я перенес это испытание именно ради него, я вкусил страдания ради того, чтобы он выздоровел.
Бахваджрадж в тот же миг окропил старика живой водой, влил несколько капель в его рот и окунул его в железный котел. И старик, словно золото, выдержанное двенадцать месяцев, обратился в двенадцатилетнего юношу! «Нет изъяна в золоте, если оно плавится на огне».
Помощь поверженному приходит от друзей.
Так что не горюй из-за того, что он стар, не обращай на это внимания.
Так раджа соединил влюбленных. Он обладал здоровым духом, и пламя и жар котла ничуть не повредили ему, не причинили ущерба. Он счастливо вернулся во дворец, а судьба восхвалила его добродетели такими стихами:
Поскольку бурное море благородства раджи таило в себе бесценные жемчуга, он подарил золотой трон помолодевшему старику, а те два драгоценных браслета отдал бедному брахману. И нисколько не жалел об этих сокровищах. Более того, он оказал брахману множество других милостей и поднял его со дна унижения и бедности до высот богатства и благосостояния.
Да не коснется дурной глаз славного мужа,
Который сам – добрый знак над головой друзей.
Сердце, не стремящееся к дружбе, пронзи.
Друга, лишенного сострадания, сожги.
Ум, чуждый любви, полон изъянов.
Страстно влюбленный источает любовь.
Попугай закончил рассказ о радже Бахваджрадже и дочери царя джиннов. Мах-Шакар собралась было пойти на свидание с возлюбленным и присоединиться к нему, как вдруг передовой отряд утра озарил мир мрака, словно лик джинна, а царь-солнце, владыка золотого трона, взошел на изумрудный престол небес.
ПОВЕСТЬ о Кубаде, царе Шама,[151] о том, как освободили царя попугаев, о том, как попугай привез из страны мрака плод жизни
На восьмую ночь, когда падишах полуденной страны солнца расположился отдыхать на троне запада, а гуляющий по ночам султан луны с восточного трона воссел на синего коня небес, солнцеликая Мах-Шакар, подобная молодой луне, украсилась, словно фазан, и призвала паланкин быстроты и носилки поспешности, чтобы отправиться на свидание с возлюбленным. Она пришла к попугаю и попросила разрешения пойти к тому, кто делит с ней страдания, воссоединиться с возлюбленным.
Видя, что ее желание и жажда свидания беспредельны, попугай сильно испугался и не вымолвил ни слова в ответ. Мах-Шакар повторила свои просьбы, вновь изложила их. Но опять она не услышала ответа и тогда сказала:
– Что же это такое? Ты не отвечаешь на мои приветствия, не обращаешь на меня внимания. Может быть, я чем-нибудь тебя обидела или ты чем-либо недоволен? Почему не отверзаешь уст?
Тут чудо-попугай, хорошенько обдумав все обстоятельства, осмотрительно и осторожно подлетел к ней, самым любезным образом произнес приветствия и славословия, выказал сердечность и задушевность.
– Упаси боже! – начал он. – Никакой обиды или недовольства тобой и быть не может. Смею ли я обижаться на госпожу, прелестную и изящную, у которой во рту живая вода, уста которой источают мед. Твой нижайший раб не в силах даже вообразить подобное, подумать о таком. Однако же я размышлял о том, что ты думаешь обо мне и доверяешь ли мне, когда я прилагаю столько усилий и стараний, чтобы ты свиделась с возлюбленным. Воистину, ты не знаешь мне подлинной цены и не представляешь, какое рвение и усердие я проявляю ради того, чтобы ты и твой возлюбленный могли встретиться и соединиться. Этой ночью, в благословенный час, под счастливой звездой ты отправишься к возлюбленному и обретешь долю в счастье свидания и радости его речей. И только тогда ты убедишься в моей искренности и преданности. Так же было с Кубадом, царем Шама: ведь и он сначала усомнился в верности и благожелательности попугая, который привез для него плоды жизни, и стал сомневаться в нем. Но в конечном итоге, когда Кубад вкусил плоды его верной службы и обрел вечную жизнь, он всей душой принял любовь попугая и стал благосклонно относиться к нему.
– А как это случилось? – спросила Мах-Шакар.
Рассказ 16
– Хранители преданий сообщают, – начал попугай, – что однажды некий злосчастный и зловредный охотник в степях Шама поставил силки, дырявые, точно его платье, чтобы в них угодили птицы. По воле случая с небесных высот спустился и запутался в тенетах отбившийся от стаи попугай. А птицелову в тот день в силок более ничего не попало. Он поместил попугая в клетку и отнес на базар.
Хоть попугай тот был мудрым и сообразительным, рассудок и разум его были бессильны против небесной воли, ибо «в час прихода судьбы зоркий глаз слепнет». Он подумал: «Если я утаю свои познания и ученость, то могу угодить к какому-либо бедняку, который, не зная мне цены, не воздаст по заслугам. Если даже он узнает мою подлинную цену и будет обо мне заботиться, то вряд ли в доме бедняка я увижу привольную жизнь и покой. Ведь великие мужи сказали: «Если посыпать голову прахом, то уж лучше из большой кучи. Если пить вино, то уж из большого кувшина». Радуется тот, кого возвеличил Аллах. Раз уж я попался и стал пленником, то лучше жить в чертогах эмира или дворце везира и вести беседы с царями и султанами. Конечно, мудрецы сравнили общение с падишахами с огнем и водой и предостерегали от подобного общения, говоря: «Когда огонь вздымает пламя гнева и вода направляет поток ярости, надобно проститься с драгоценной жизнью и со сладостной душой». Ведь сказано же:
После долгих раздумий попугай заговорил с птицеловом в таких выражениях:
– Берегись, не продавай меня бедняку и нищему, а не то не исполнятся твои желания, ибо я – птица, обладающая многими познаниями. Отнеси меня к его величеству падишаху в качестве дара и расскажи ему о моих истинных достоинствах. Я обрету покой, а ты – царское вознаграждение, так что избавишься от бедности и нищеты.
Царя той страны звали Кубад, он прославился как справедливый и правосудный правитель. Птицелов, слыша от попугая мудрые речи, видя его сообразительность, тотчас отнес его в царский дворец, вручил старшим служителям, получил от падишаха обильные дары и поспешил к себе домой довольный.
А мудрость и сообразительность, и глубокие познания попугая намного превышали то, о чем говорил птицелов. Царю нравилось беседовать с попугаем, он не мог нахвалиться им, сделал его близким другом и советчиком и ухаживал за ним с милосердием и любезностью.
Попугай, в свою очередь, ни на миг не пренебрегал искренностью в дружбе и учил своего покровителя обычаям, умению приказывать и запрещать, так что благодаря мудрости попугая государственные дела с каждым днем все более процветали.
Так прошло десять лет. За это время попугай ни единым словом не обмолвился ни прямо, ни иносказательно о желании получить свободу. И вот в один прекрасный день царь подумал: «Эта несчастная птица уже многие годы служит мне во дворце. Попугай уже многократно доказывал мне свою верность. И за все это время ни в присутствии людей, ни наедине он не сказал ни единого слова против моей воли или характера. Он служил верой и правдой по правилам воспитанности и обычаям покорности. Однако он, конечно, скучает по родине и своим близким, ибо «любовь к родине – признак веры». И он вытащил попугая из клетки, выпустил на волю и сказал:
– Если тебе когда-либо захочется повидать нас, если ты вспомнишь о моих милостях, так на то твоя воля, приходи и пользуйся моим гостеприимством. Когда бы ты ни вернулся, всегда рады тебе, никто не станет обижать или притеснять тебя.
Попугай обрадовался такой милости и снисходительности и сказал:
– Неудивительно, если падишах, который за день прощает проступки и преступления тысяч преступников, выпустит на волю заточенную в клетку несчастную птицу. Я, твой покорный раб, так привязался к тебе, что забыл и о родном доме, и о детях, и о супруге. Ни на миг не смогу я перестать служить тебе. Но коль таков царский приказ, то повиновение должно быть беспрекословным.
И мудрая птица, радуясь свободе, ликуя, молясь за падишаха и вознося ему хвалу, полетела в сад, где было ее гнездо, и там рассказала обо всем эмиру попугаев. Тот удивился и сказал:
Хоть попугай тот был мудрым и сообразительным, рассудок и разум его были бессильны против небесной воли, ибо «в час прихода судьбы зоркий глаз слепнет». Он подумал: «Если я утаю свои познания и ученость, то могу угодить к какому-либо бедняку, который, не зная мне цены, не воздаст по заслугам. Если даже он узнает мою подлинную цену и будет обо мне заботиться, то вряд ли в доме бедняка я увижу привольную жизнь и покой. Ведь великие мужи сказали: «Если посыпать голову прахом, то уж лучше из большой кучи. Если пить вино, то уж из большого кувшина». Радуется тот, кого возвеличил Аллах. Раз уж я попался и стал пленником, то лучше жить в чертогах эмира или дворце везира и вести беседы с царями и султанами. Конечно, мудрецы сравнили общение с падишахами с огнем и водой и предостерегали от подобного общения, говоря: «Когда огонь вздымает пламя гнева и вода направляет поток ярости, надобно проститься с драгоценной жизнью и со сладостной душой». Ведь сказано же:
Остерегайся благоволения царей и не старайся
Приблизиться к ним покуда жив.
Дождь – твое спасение, пока ты хочешь жить, но часто
Грозовые молнии навлекают на тебя гибель.
Однако приближенные к султану вместе с тем пожинают и много благ, польз и выгод, ибо люди, будучи близкими к правителю, сами достигают побед, а враги их повергаются во прах. И есть ли высшее счастье и благоденствие, чем взирать каждое утро на благословенную красоту и светлейший лик государя, чем приложить к глазам благодатную сурьму праха его ковра?»
Шах, который издали – спасение мира.
Для тех, кто рядом с ним, – беда и горе.
Берегись, не осмеливайся служить султану,
Ибо тело льва извергает мечи и копья.
После долгих раздумий попугай заговорил с птицеловом в таких выражениях:
– Берегись, не продавай меня бедняку и нищему, а не то не исполнятся твои желания, ибо я – птица, обладающая многими познаниями. Отнеси меня к его величеству падишаху в качестве дара и расскажи ему о моих истинных достоинствах. Я обрету покой, а ты – царское вознаграждение, так что избавишься от бедности и нищеты.
Царя той страны звали Кубад, он прославился как справедливый и правосудный правитель. Птицелов, слыша от попугая мудрые речи, видя его сообразительность, тотчас отнес его в царский дворец, вручил старшим служителям, получил от падишаха обильные дары и поспешил к себе домой довольный.
А мудрость и сообразительность, и глубокие познания попугая намного превышали то, о чем говорил птицелов. Царю нравилось беседовать с попугаем, он не мог нахвалиться им, сделал его близким другом и советчиком и ухаживал за ним с милосердием и любезностью.
Попугай, в свою очередь, ни на миг не пренебрегал искренностью в дружбе и учил своего покровителя обычаям, умению приказывать и запрещать, так что благодаря мудрости попугая государственные дела с каждым днем все более процветали.
Так прошло десять лет. За это время попугай ни единым словом не обмолвился ни прямо, ни иносказательно о желании получить свободу. И вот в один прекрасный день царь подумал: «Эта несчастная птица уже многие годы служит мне во дворце. Попугай уже многократно доказывал мне свою верность. И за все это время ни в присутствии людей, ни наедине он не сказал ни единого слова против моей воли или характера. Он служил верой и правдой по правилам воспитанности и обычаям покорности. Однако он, конечно, скучает по родине и своим близким, ибо «любовь к родине – признак веры». И он вытащил попугая из клетки, выпустил на волю и сказал:
– Если тебе когда-либо захочется повидать нас, если ты вспомнишь о моих милостях, так на то твоя воля, приходи и пользуйся моим гостеприимством. Когда бы ты ни вернулся, всегда рады тебе, никто не станет обижать или притеснять тебя.
Попугай обрадовался такой милости и снисходительности и сказал:
– Неудивительно, если падишах, который за день прощает проступки и преступления тысяч преступников, выпустит на волю заточенную в клетку несчастную птицу. Я, твой покорный раб, так привязался к тебе, что забыл и о родном доме, и о детях, и о супруге. Ни на миг не смогу я перестать служить тебе. Но коль таков царский приказ, то повиновение должно быть беспрекословным.
И мудрая птица, радуясь свободе, ликуя, молясь за падишаха и вознося ему хвалу, полетела в сад, где было ее гнездо, и там рассказала обо всем эмиру попугаев. Тот удивился и сказал: