Джовейн одарил ее улыбкой.
   — Не стесняйтесь, — сказал он. — Если мы не можем быть товарищами в стратосфере, то где же еще?
   — Капитан… любезен со мной, — ответила она.
   — Что я могу сделать для вас, мамзель?
   — Мы просим просто выслушать нас.
   Теплое чувство охватило его. Ей нужно что-то… ей что-нибудь очень нужно. Ей и тем, кого она упомянула. Они хотят, чтобы я был добр с ними.
   — Говорите же. Капитан — первый слуга своего народа.
   — Поначалу его обязанности представляли иначе… — Она умолкла, словно испуганная импульсом. — Прошу прощения за непочтительность.
   Теплота чуть поостыла.
   — Ну и что же вы хотите сказать?
   Она распрямилась, посмотрела на него внимательным взглядом и, набрав воздуха, разразилась потоком слов:
   — В нашем корпусе говорят о разном. Не все сразу, но всюду. Многие встревожены тем, что уже происходит сейчас и еще предстоит. У всех нас есть родственники, дома предков, которые мы посещаем во время отпусков, обязанности более древние, чем наша работа здесь. Не хочу задеть вас, Ваше Достоинство, но выбрали вас не совсем привычным путем. Некоторые сомневаются в справедливости такого решения. Кое-кому хотелось бы знать, что стало с Иерном Ферлеем. Они сомневаются в том, что он виноват. Сир, пожалуйста, поймите, что я… люди, от имени которых я говорю.. мы не денонсируем вас, ничего подобного. Мы только хотим сделать вам предупреждение — ради блага Скайгольма и всего Домена.
   Джовейн напрягся так, что спина его окаменела. Нет. В подобной реакции нет ни мудрости, ни геанства, шептал едва слышно внутренний голос.
   — Продолжайте, — отрезал он.
   — Мы не довольны политикой Вашего Достоинства, она вызывает гнев и… и неповиновение. А теперь еще эти неприятности с Девоном, которые многие люди считают ненужными. Все больше и больше кадровых офицеров объявляют, что не явятся на призыв, останутся дома, возглавят пейзан и горожан, охраняющих свои древние права. Сир, это ужасно!
   — Это так. — Джовейн справился с собой. — Этого нельзя допускать, этого не должно быть.
   — Но что будет, Капитан, если терпение наше лопнет?
   — Будем надеяться, что этого не произойдет. Победит здравый смысл:
   Скайгольм обладает предельной мощью.
   Руки ее дрогнули.
   — Сир, вот потому-то я и пришла к вам: предупредить о том, что вы ошибаетесь. Почти весь персонал — на Земле и вверху — решил, что мы не можем позволить Скайгольму стрелять по собственному народу. И даже в чужой стране, не причинившей нам никакого вреда. Мы не можем и не будем стрелять.
   Словно от удара молота Джовейн осел назад.
   — А ваша присяга? — прошептал он. — Традиции службы?
   Ее неуверенность исчезла.
   — Мы давали присягу служить Скайгольму ради блага Домена. Такова традиция нашего корпуса. И ее никто не собирается отменять.
   — Чего же вы хотите?
   — Ничего, просто примирения. Если Капитан обратится к нам за советом, выслушает нашу точку зрения, можно будет прийти к согласию. Мы — моя группа — не политики. Мы не выдвигаем условий. Мы просто просим вас заключить мир, пока не стало чересчур поздно.
   Джовейн вновь распрямился.
   — А если я попытаюсь, но меня ждет неудача, что тогда?
   — Сир, этого не случится. Повторяю: мы не будем направлять действия Скайгольма против любой части Домена, против невинных наземников.
   — "Мы"! Кто это «мы»? Назовите имена.
   Темная, строгая головка качнулась.
   — Нет, сир, это вызовет отставки. Неужели вы не видите, чтоо мы пытаемся предотвратить открытое недовольство?
   — Ты просишь за… — Вспыхнула ярость, у нее был металлический вкус. — Ты шлюха, из тех, кто начал этот разврат! — завизжал Джовейн. — Ты!
   Она поднялась.
   — Наверное, мне лучше уйти, — объявила она. — Если Капитан захочет продолжить разговор, он может найти меня в моей квартире или на месте работы…
   Оставшись в одиночестве, Джовейн затрясся. Лишь через несколько минут он смог послать за Маттасом. Когда учены вошел, он простонал:
   — Помоги, сделай облегчение.
   Один час йогических занятий — речитатива и медитаций — принес успокоение. Не глубокий внутренний покой Геи, но спокойное море, над которым собираются грозовые облака.
   — Мы опередим их, — заключил Джовейн. — С кем следует войти в контакт в первую очередь? Советники, терранская гвардия — лойялисты — этого мало. Необходимо, но не достаточно. С эспейньянцами, через Диаса Гарсайю… — Он поглядел на фотографию Чарльза Таленса, почти выгоревшую за многие века. — И с маураями? — пробормотал он. — Да, быть может, в нужный момент и с маураями. Когда я решу, что нужный момент настал.
   Маттас потеребил свою бороду.
   — Мне не нравится последний пункт. Но если ты считаешь правильным так делать — делай, скорее всего так и есть. Мы не сможем отдать то, что выиграли. Слишком дорогая потеря будет для Геи.
   Вдруг Джовейну припомнилось, что после короткого торжественного визита в Турнев, став Капитаном, он еще не ступал на Землю. Края, которыми он правил сверху, казались картой, спрятанной облаками… Далекой и менее реальной, чем висевшая на стене. Эту-то, по крайней мере, можно было сорвать со стены, посмотреть, бросить на палубу и растоптать, если угодно. Мир его съежился до этого шара, парящего в небесах, хуже того, до маленькой комнатки внутри его. Получит ли он свободу, сумеет ли остановить Скайгольм?

Глава 21

1

   «…Правительство Северо-западного Союза во всеуслышание призналось в своей беспомощности. Представители Ее Величества указали шаги, которые оно могло бы предпринять: запретить дальнейшие работы по прискорбно известному проекту „Орион“, в частности передать предприятие инспекторам, объявить вне закона тех, кто не окажет немедленного повиновения; призвать всех граждан единодушно выступить против этой всемирной угрозы. Когда Шеф и Великий Совет отказались выполнить эти минимальные предложения, правительство Ее Величества вынуждено было заявить, что считает ультиматум отклоненным. Перемирие окончено, и между Маурайской Федерацией и Северо-западным Союзом объявлено состояние войны».
   Слова эти все звенели в голове Тераи на следующее утро, когда армада вышла в море. Он понимал, что дело окончится именно так. Знал с того момента, когда ввалился в офис корпуса в Виттохрии и увидел, что его ожидают — не только Курава, но и сам директор Инспектората и верховный главнокомандующий оккупационных сил — прямо посреди ночи.
   Последующий месяц во всем был подобен кошмарному сну из тех, что он видел в глуши. Медицинское обследование и лечение сменилось отдыхом и диетой — и то и другое приходилось перехватывать на бегу. Допрос, полет на Оаху
   , допрос повышенной интенсивности на тамошней огромной базе, собеседования с офицерами всех разнообразных рангов и специальностей — иные даже прилетали для этого из Нозеланна, обследование с введением наркотиков, чтобы помочь памяти, конференции… наконец, несколько пьянок, чтобы вытерпеть все это. Тем временем дипломаты пререкались, а военные корабли собирались в гаванях: Океания копила силы. Иногда проскакивала весть из других краев… Монги аналогичным образом готовились к бою, Свободные Мериканские штаты совместно объявили бойкот своим северо-западным кузенам и обещали собраться и выступить против них; Капитан Скайгольма заявил о глубочайшей тревоге и озабоченности; Бенгал, оставив вечное брюзжание, предложил помощь… но все проходило мимо Тераи.
   Но то, что прожигало душу, он видел на улицах, когда покидал базу.
   Авайи входили в состав Федерации сотни лет. На этой земле смешали свою кровь больше рас, чем в самом Нозеланне. И все же публичное заявление правительства Федерации о существовании Ориона — отчаянная попытка давления на Союз, явно не желавшего идти на переговоры — вызвала сущее безумие в издревле принадлежавшем мериканам владении. Свихнулись не все его жители, даже не большинство… нет. Но тем не менее буйство охватило на удивление многих, особенно молодежь. Они расхаживали в одеждах, имитирующих принятые на Северо-западе. Они писали «К звездам!» на стенах и мостовых. Они плясали, шествуя ночью при факелах. Они разжигали костры на вершинах гор и пели возле них. Они ошикивали каждого оратора, пытавшегося объяснить, какое чудище представляет собой Орион, или же — в лучшем случае — отказывались слушать таких. В некоторых областях бунтовали. Не то чтобы они понимали аргументы, представленные каждой страной: все случилось настолько быстро, что воспитать общественное мнение просто не было никакой возможности. Ведь это их собственное прежнее племя пошлона такой подвиг. Дорогу норрменам! Пусть волк бежит на свободу! С точки зрения Тераи подобные вспышки лишь подтверждали его убеждение в том, что войны не миновать. Этот странный Плик (как он там? А Ваироа?) был по-своему прав. В душах бушевал ураган. Резоны, мудрость, сознательность клочьями морской пены уносил ветер. Тем не менее, когда громкоговорители понесли железный голос адмирала Кепалоа над палубами, на которых ряд за рядом выстроились моряки… когда главнокомандующий начал свое незабвенное слово, Тераи заплакал бы, будь он в одиночестве.
   В тот день он стоял у гакаборта флагманского корабля «Ронгелап», провожая взглядом исчезающие за горизонтом вершины Авайев. Сине-серые — издали — горы под бирюзовым небом над морем, переливавшимся сапфиром, кобальтом и индиго… над волнами, расшитыми кружевом пены, что казалась белее самих облаков, башнями возвышавшимися за кормой, и чаек, кружащих над пенным следом. А над волнами неистовствовали пapyca, горделиво реяли вымпелы над сотнями корпусов, собравшихся со всех краев Земли. Позади корабля Тераи величественно возвышался нос дредноута — тик и бронза, муравейник матросов — шесть мачт вздымали к небу многочисленные крылья, бриз пел в снастях, стучал рангоутом, уносил назад запахи смолы и соли. Мощь и гордость Океании вышла на север в крестовый поход, и Тераи видел, что она достойна восхищения.
   К нему подошел молодой лейтенант Роберити Локолоку, также из разведки, подружившийся с ним во время расследования. Остановившись рядом, он произнес с легкой застенчивостью:
   — Похоже, что вы не слишком счастливы, капитан Лоханнасо.
   — А вы? — спросил Тераи. — Мы ведь идем убивать, так ведь?
   Чернокожий папуас вздрогнул.
   — Да, это так. А вы знакомы кое с кем из северян, ха? Но мы поступаем по правде.
   Скрестив руки на груди, Тераи кивнул, глядя на исчезающую позади землю.
   — Да, иначе меня не было бы на борту.
   — Э!.. Откровенно говоря, я не совсем понимаю, почему вы здесь. То есть после всех ваших подвигов вам должны были предложить длительный отпуск, а потом — должность дома.
   — Так они и поступили. Но я вызвался в поход. Я настоял на этом.
   — Почему — если вы не считаете .мой вопрос бестактным?
   Тераи разнял руки и ухватился за поручень. Под кожей, покрытой татуировкой, прокатились валы мышц. Он уже почти вернул свой прежний вес.
   — Сам не знаю, наверное, хочется своими глазами увидеть, как все произойдет, или, быть может, выполнить свой последний долг… перед чем? — Он фыркнул:
   — Довольно, я не верю в судьбу.
   — А во что же вы верите? — осмелился спросить Роберити.
   — Во внуков, — выдохнул со смешком Тераи. — Сам я успел насладиться жизнью н хочу, чтобы у них была такая возможность.
   «…о прекращении беспорядков в Сиэттле, однако по-прежнему ни один маурай, военный или гражданский, не может выйти из дома в одиночку. В Портанжелсе взрывом поврежден военный транспорт. Жертв нет. Полагают, что диверсанты привязали мину к стволу дерева и пустили его вместе с приливом., Внутренние области страны остаются спокойными после сильной перестрелки на прошлой неделе возле горы Рейнея. Однако воздушная разведка, воспользовавшись случайным прояснением, обнаружила признаки приготовления партизан к серьезному наступлению. Разведка подтверждает массированный уход населения на север — на кораблях, лодках, автомобилях и аэропланах. Масштабы бегства оказались более крупными, чем предполагалось прежде. Причины его не ясны, возможно, оно вызвано паникой, хотя верховное командование Федерации неоднократно заверяло жителей Северо-западного Союза, в том числе членов прискорбно известной Ложи Волка, в том, что им гарантируется безопасность личности и сохранение собственности — если они будут соблюдать мир».
   Премьер-министр Лону Самито обратился к парламенту в Велантоа. В речи его, транслировавшейся, по радио, было отмечено, что ситуация является контролируемой и нация должна соблюдать спокойствие. Он предостерег от истерик в отношении ядерного оружия, указав, что все ресурсы, запасенные врагом, предназначены для работ по проекту «Орион». В отношении самого проекта сэр Лону заявил, что безумие всей идеи доказывает, что шайка Волков действует из иррациональных побуждений и не может представлять серьезной опасности.
   — А потому мы и посылаем против них Великий Флот, — пробормотал Тераи, Офицеры, собравшиеся в кают-компании, не обратили на его слова никакого внимания. Они слушали новости и играли в карты. Ему как-то сразу захотелось удалиться от этой духоты… от этого ровного голоса.
   Сняв свою куртку с вешалки, Тераи направился в коридор.
   На палубе не было холодно, опять шел дождь. Плотная серая пелена, сотканная из серебряных струй, прятала все за пределами нескольких сотен метров. Дождь холодил кожу, барабанил по палубе корабля, бурля, вытекал через шпигаты. Лишенный ветра «Ронгелап» двигался вперед с убранными парусами, покоряясь трепещущему от напряжения двигателю. Но волнение после ночной бури еще не улеглось, и корпус корабля приноравливался к их грохочущему шагу.
   Корабли эскадры были едва различимы. Ближе всех находился авианосец.
   Его лишенный мачт силуэт трудно было перепутать: этот класс судов вынужден был обходиться без парусов. Двойные корпуса столько же длинные, как и у боевого корабля, достигали ста двадцати пяти метров в длину. Двадцать самолетов вертикального взлета занимали переднюю палубу катамарана под мостиком, подобно пулям, поставленным на торец.
   Нет, девятнадцать. Двадцатый только что пробил облачный потолок и, поблескивая мокрым металлом, зашел на посадку. Должно быть, он взлетал, чтобы в полдень проверить положение солнца, сверить его с показаниями инерционно-навигационной системы. Негромкий гул реактивного двигателя донесся до Тераи.
   Он подумал: «Как это можно вообще жить на далеком севере. Эти дожди… дома светлый ливень быстро приходит, приносит радость — и уходит, оставляя за собой знак благословения — радугу. Здесь дожди не кончались. А когда стихали, то не долее чем на несколько часов, но это случалось так редко, что Тераи уже казалось — дождь здесь идет беспрерывно; и все всегда окутано туманом или облаками. Даже, в чудовищном зимнем мраке северяне редко видели небо. Не способен ли север лишить ума своих обитателей? Быть может, они обратились к этому дьявольскому Ориону не по злодейскому и безумному умыслу — пусть сами себя убеждали в ином, а потому что изголодались по звездам?»
   Изящный, словно дельфин («О Хита, где наши совместные игры»), самолет спускался…
   Все произошло в миг. Качнулся корабль, дернулся самолет. Пилот промахнулся… чиркнув по корпусу, смялось крыло. Самолет накренился.
   Падал он, казалось, несколько дней, но потонул сразу.
   Завыли сирены, захлопотали люди. «Ронгелап» остановился, тоже спустил шлюпки. Бесполезно. Армада понесла свою первую потерю; и человека убил тот самый север, который он пришел укротить. Раня кожу, кулак Тераи стучал по поручню.
   В ту ночь лег плотный туман. Невзирая на радары, столкнулись фрегат и танкер, оба корабля вышли из строя, погибло еще несколько членов экипажа.
   ***
   …В радиокоммюнике адмирал флота Алано Кепалоа опроверг сообщение о чрезвычайно высоких потерях.
   "Мы потерпели неудачу, а не разгром, — заявил он. — Не могу сказать, что мы не ожидали трудностей. Мы надеялись форсировать залив Кука, высадить морскую пехоту в городе Тионек, чтобы ударом по суше они обнаружили и захватили место расположения проекта «Орион». Воздушная разведка обнаружила в заливе только один корабль, дряхлый паровой броненосец, который Союзу разрешили сохранить после прошлой войны.
   Корабль этот тайно и в нарушение договора был перестроен, оборудован пусковыми ракетными установками и орудийными башнями, однако он не мог бы воспрепятствовать нам Не собираясь совершать крупномасштабную операцию, мы выслали разведывательную эскадру. Мера оказалась разумной, поскольку замаскированные батареи открыли по ней огонь с обоих берегов. Следует признать, что плотность его оказалась неожиданной для нас, Волки подготовились с невероятной тщательностью и секретностью. Hoy них было для этого больше десяти лет. При обстреле они потопили три легких корабля и нанесли серьезные повреждения двум другим, в том числе и дредноуту. Тем не менее эскадра вышла из боя, сохраняя порядок.
   Переходим к исполнению альтернативного плана".
   Перешли.
   Потом Тераи в компании избранных офицеров сидел за столом совещаний на борту «Ронгелапа», слушал рассказы о бойне и гадал, каким образом флот мог попасть в подобную катастрофу.
   Тераи не нужно было отчетов. Ему не позволили присоединиться к десанту, учитывая, что его познания и способности представляют чересчур большую ценность, чтобы рисковать ими. Но когда уцелевшие начали возвращаться назад, доставляя с собой раненых и — иногда — кое-кого из многочисленных убитых, Тераи на шлюпке отправился на берег, в приемное отделение. Выслушав очередную повесть, сошедшую с искаженных болью губ, он помогал в госпитальной палатке, где хирурги делали все, что умели, с еще живыми обрубками. Кровь, увечья, вонь, крики — и что хуже всего — старание держаться приветливо не забудутся никогда.
   За иллюминаторами провонявшей табаком каюты мерцала вода. Облака летели по лику Луны над горами полуострова Ляска. Нудно завывал ветер.
   Волны плескались за бортом, раскачивали корпус, заставляли скрипеть.
   Тераи грел руки о трубку, хотя в каюте было жарко — едва не до пота.
   Молчание охватило дюжину мужчин и женщин. Тераи дал ему созреть и наконец проговорил:
   — С цифрами можно не торопиться; главное — мы потерпели поражение, все остальное — пустые подробности. Но я знаю причину несчастья.
   Угрюмые лица обратились к нему.
   — Раньше вы так не говорили, — укорил Кепалоа.
   — Нет, сэр, поскольку у меня не было возможности все обдумать. И адмирал, безусловно, помнит, что после своего возвращения я все время прожаривал пленников, которых доставляли с собой морские пехотинцы, и сравнивал их показания. Кстати, доставив сюда этих норри, они проявили геройство. Людей, которые так поступили, следует представить к кресту Те Кути.
   — Ну, так что же дальше?
   Тераи поглядел сквозь голубую дымку. Глаза его покраснели, голова мутилась, усталость висла — буквально на костях.
   — Наш замысел был достаточно здрав сам по себе, — сказал он. — Высадиться к югу, чтобы не нести потерь от артиллерии, там, где практически нет населения, и добраться до места расположения Ориона по горам. К сожалению, враг тоже понял, насколько разумен подобный шаг, и принял свои меры, так же как он сделал это, чтобы защитить залив.
   — Ну, какие еще меры? — вскричал флаг-капитан.
   — Лесу Харисти, эта страна безлюдна, она не в состоянии прокормить население. Воздушная разведка не показала совершенно ничего. Но морские пехотинцы попали в засаду и были истреблены. («Как могло это случиться?») — Тераи закусил зубами стебель трубки. — Помните массовый исход из южных частей Союза всеми возможными способами, у норри хватило средств, к тому же, сэр, они повсюду завели коммерческие заправки. Выходит, это не было паникой, как мы предполагали, Норри направились именно сюда — по суше, морю и воздуху… по высокогорным шоссе. Тысячи мужчин вместе с тоннами боеприпасов выехали на север, чтобы быть готовыми отразить десант, который, вполне естественно, мы должны были высадить.
   — Нет, подождите, пожалуйста, — возразила женщина из его корпуса. — Это невозможно. Ни одна нация не способна организовать столь массовую акцию без того, чтобы мы не узнали об этом заранее, И уж, безусловно, не норри.
   Он вздохнул:
   — Видите ли, можно обойтись и без организации. Заговорщики просто заранее накопили все необходимое, переносные пусковые ракетные установки, пулеметы и тому подобное, в том числе и изрядное количество боеприпасов для легкого стрелкового оружия, которое найдется на Северо-западе почти в каждом доме. — Оперев локти о стол, он показал трубкой:
   — Вы не сможете осознать, что случилось, пока не поймете характер норри, — сказал он. — Сделать это нелегко, поскольку они чужды нам, но я попробую объяснить… Они одновременно склонны и к индивидуализму, и к сотрудничеству. Основной социальной единицей, объединяющей семьи, является Ложа… и все — даже не принадлежащие к ней — следуют этому порядку. Как организация добровольческая, Ложа не нуждается в демократии. Поэтому отдельные личности получают возможность распоряжаться большими ресурсами, не отчитываясь ни перед кем неопределенный период.
   А теперь рассмотрим дух народа. («Плик назвал его фаустианским, непонятное слово».) У них не было возможности выставить против нас милицию, как это они сделали в Энергетической войне. Все случилось чересчур быстро, к тому же едва ли все норри знают об Орионе. Но тем не менее они сопротивляются столь же упорно. Перспектива создания космических сил никого не поразила громом. Напротив — зарядила их, словно молния. Они хотят, чтобы атом вновь вспыхнул огнем, поскольку им нужна энергия, которую он даст, чтобы они могли творить вещи… а о последствиях пусть думает Нан.
   Планы их были составлены весьма хитроумным человеком. («Безусловно, Микли Карстом, гением и проводником гениев».) — Когда ситуация стала критической, — продолжил Тераи, — немедленно известили мастеров Лож. Те проинформировали членов своих организаций и попросили добровольцев выступить на защиту Ориона, заранее зная, где волонтеры могут получить боеприпасы, пищевые рационы и резервное топливо — все, что год от года запасалось для этого случая.
   Собралась лоскутная армия. Ее встретили кадровые офицеры и разместили по всему полуострову. Наверное, она превосходит численностью нашу морскую пехоту. Мы не рассчитывали встретить значительное сопротивление. К тому же маураи никогда не были хорошими пехотинцами, мы — мореходы. А норрмены привыкли к своим сухопутным лесам, огнестрельному оружию и всяческим машинам — они нация механиков. Это возместило недостаток военной подготовки. Ну а в итоге они уничтожили цвет корпуса морских пехотинцев.
   Тераи откинулся назад. Веки его опустились: столь долгая речь утомила и без того уставшего великана.
   — Ну что ж, — продолжил мужской голос, деловитый и ровный. — Полагаю, вам придется поверить, невзирая на столь невероятную логику. Вы допрашивали пленных и жили среди этого народа. Вопрос в том, какие действия теперь надлежит предпринять?
   Кепалоа обвел взглядом собравшихся и, смирив собственную боль, сказал:
   — В настоящий момент мы можем сделать немногое. Я не вижу смысла штурмовать залив, учитывая перспективу крупных потерь, когда у нас нет частей, которые можно выслать к Ориону. Далее, корабли, собравшиеся в одном месте, будут уязвимы для ядерного оружия. А мы должны считаться с возможностью его применения, враг может им обладать. — Ровный тон, которым он произнес эти слова, свидетельствовал о его самообладании. — Соответствующим образом разместив флот, мы блокируем залив. А тем временем наша армия на юге попытается предотвратить прибытие сюда по суше регулярных частей. Быть может, в конце концов и они проголодаются.
   — А что делать, если они тем временем сумеют поднять свои проклятые космические корабли? — поинтересовался другой мужчина.
   Тераи раскачивался взад и вперед, стараясь не задремать.
   — Судя по моим впечатлениям от пребывания среди них, они не смогут сделать этого в ближайшее время, — сообщил он. — По крайней мере, год у нас должен быть.
   Кепалоа кивнул:
   — Весьма вероятно. Ну что ж, когда будет подходящая погода, а значит — не частр, мы можем вести бомбардировки окрестностей; хотя Орион наверняка превосходно защищен.
   — Сэр, — обратился Тераи, — я мог бы возглавить небольшой отряд и высадиться на берег, чтобы установить, где именно расположена наша цель.
   — Я обдумаю ваше предложение, — ответил адмирал, — но могу уже сейчас усомниться в том, что возможные выгоды перевесят риск. Разве у нас уже недостаточно потерь?
   — Сэр, — продолжил майор из морской пехоты, — получив подкрепление, мы сможем пробиться туда. Юг не имеет значения. Когда мы захватим Орион, о юге можно будет почти и не думать, как это было в Энергетическую войну. Почему бы не послать нашу армию в горы?
   — Я предполагаю, что это сейчас обдумывают в Велантоа, — заявил адмирал. — Но я буду против. Если мы оставим юг, кто предотвратит огромный приток людей и припасов на Ласку с материка? Потом, мы не хотим кровопролития… с любой стороны.
   — Вы слышали, капитан Лоханнасо. Если не считать одного-двух экспериментальных запусков, Орион сможет стартовать лишь через год.