Страница:
— Что? — воскликнул Иерн. — Как? Для чего? Вы никогда не сможете доставить ее своим людям.
Ваироа поймал его взгляд.
— Я могу передать ее вам, — сказал он. И помолчав, продолжил:
— Я с самого начала достаточно четко представлял, что именно следует разыскивать. Разведка флота Ее Величества собирала факты многие годы, в том числе и во время последней нашей миссии в Юропе. Полагаю, Тераи собирался рассказать вам, Иерн, но вы оттолкнули его, перейдя на сторону Роники.
— Тераи, — пробормотал Плик. — Ты предполагаешь, что это он вывел маураев на след Ориона?
Ответа не последовало. После ультиматума этот вопрос задавали ceбе много раз. Ваироа без жалости продолжил:
— Попав сюда, я полностью уверился в этом — способами, которые вам, Иерн, недоступны… с помощью языка, которым говорит тело, обертонов, субвокализации, логики — не столь индуктивной или дедуктивной, как интуитивной. Я нуждался лишь в весомых свидетельствах.
И он хлопнул томом об стол, заставив Иерна и Плика вздрогнуть, Роника раздула ноздри, кот проснулся, зевнул, потянулся, соскочил на пол, перебрался на колени к хозяйке. Роника рассеянно погладила его. Зверь замурлыкал, забавно оттеняя голос Ваироа.
— В первую очередь я определил комбинацию цифр, запирающую сейф его кабинета. Микли всякий раз заставлял меня оборачиваться к нему спиной, но гиперострый слух может различить, как крутится циферблат и звякают штырьки. Результат я проверил, время от времени называя цифры в присутствии его подчиненных и приглядываясь к их реакции. Тем временем я получил у Микли разрешение брать книги. Поскольку я должен регулярно представляться дежурному офицеру в приемной, вполне естественно, что я могу входить и задерживаться там, когда его нет на месте. После первых нескольких посещений я убедился, что за мной не следят. Микли никогда не оставляет важных материалов на столе, да я и не мог что-нибудь выяснить или чем-нибудь навредить. Скорей всего он просто хотел потешиться. Я постарался развлечь его, и мои комментарии он счел забавными.
— А потом ты сумел вскрыть сейф, когда офицер вышел… — хриплым голосом сказала Роника. — И что же ты там обнаружил?
Ваироа покачал тигровой головой:
— Нет, я поступил совершенно иначе. Здесь, под землей, вы начали забывать про секретность, и все считают, что так и должно быть.
Поначалу я только несколько раз входил в хранилище и присматривался, стараясь найти то, что мне нужно. Но сегодня я отыскал. — Он указал на книгу, они прочли заголовок: «Боль: концепции и методика по всему миру». — Это мое досье.
Иерн сдержанным движением указал на том.
— И что же ты взял, во имя Иезу? — спросил он.
— Корреспонденцию, меморандумы, выдержки из отчетов — все достоверно.
— Ваироа словно забухал молотом, кующим железо. — Юань никогда не поддерживала Джовейна и не помогала заговорщикам. Да, некоторые высшие юанезские офицеры участвовали в заговоре. Через них передавалась информация и снаряжение. Когда нас захватили краснаянцы, они устроили, чтобы нас передали агентам Северо-западного Союза. Но вообще-то, Иерн, ваш тайный враг — Ложа Волка, создатель Ориона.
Кровь бросилась в лицо Роники.
— Нет, ты с ума сошел! — воскликнула она. — Зачем нам понадобились эти геанцы, когда торговля с Доменом только что началась. Нет!
Ваироа продолжал с той же самой непреклонной, уверенностью:
— Микли обращал мое внимание на то же самое. Я убаюкал его тем, что не стал спорить. Но факты свидетельствуют о другом. Замешанные в заговоре юанеацы попросту предоставили Волку поддержку и фасад. Конечно, они не знали об Орионе, но не сомневались в том, что ряд Лож в Северо-западном Союзе намеревается сбросить ярмо маураев. Со своей точки зрения они помогали распространить геанство в Юропе, пытались добиться союза с норрменами, соседствующими с их соперниками — монгским государством Большарека, и добивались личной выгоды. О да, Микли и его банда заманили их в свои сети по одному, тех, кто был уязвим для шантажа. А некоторые с самого начала служили норри; кое-кто из агентов, засланных к монгам, сумел пробиться на ключевые посты. Но весь импульс против Скайгольма всегда исходил отсюда.
— Почему же, почему? — пробормотал Иерн.
— Союзу выгодно нарушить складывающиеся тесные отношения между Доменом и Федерацией, — утверждал Ваироа. — Зачем позволить маураям укрепиться в Юропе, завязать контакт с выгодным торговым партнером, способным на технологический обмен? Напротив, следует вытеснить их, так чтобы все блага достались жителям Северо-запада, и без всяких вопросов найти доступ в Восточную Юропу и к сохранившимся там делящимся веществам.
Более того, неприятности в Домене отвлекут внимание маураев на стадии окончания работ над Орионом.
— Но геанцы всем нутром против всей нашей ф-ф-философии. — Слезы стояли в глазах у Роники. — Подобные отношения не могут быть долгими.
— Микли и его сотрудники интересовались только краткосрочным сотрудничеством. После того как взойдет Орион, им будет безразлично, кто где правит. — Ваироа открыл том. В нем оказалась стопка бумаг. — Постоянство не имеет никакого отношения к политике… как и верность или моральные принципы. Новости о вашем предприятии должны были ужаснуть Джовейна; и он поможет моей нации против вас. В этой войне Федерация примет любую помощь, которая будет предложена ей. И в конце концов мы с радостью примем появление в Скайгольме более дружественного нам режима. Я думаю, что вам, Иерн, следует знать своих врагов.
— Дайте-ка посмотреть! — Аэроген выхватил папку.
Стул Роники свалился, и кошка с негодованием соскочила с колен, когда женщина резко припала к плечу Иерна, заглядывая в бумаги. Плик склонился к Ваироа.
— Почему ты это сделал? — прошептал он. — Чего ты хочешь добиться?
— Быть может, ничего, — отвечал маурай. — Но я обязан пытаться.
— О, ты уже сделал достаточно. Ты сыграл свою роль. — Плик поднял свой бокал. Но не питье было виной тому, что руки его дрожали. — Ты открыл врата ада, через которые придется пройти.
— Придется ли? — спросил Ваироа.
Плик не ответил.
Наконец Иерн отодвинул бумаги в сторону, поднял голову и выдавил:
— Похоже, ты прав. Что дальше?
Ваироа собрал все улики и встал.
— Что касается меня самого, — произнес он, — я обязан, как обычно, отметиться у надсмотрщика. И вернуть эти документы под предлогом того, что ищу новую книгу. Вы знаете, где найти меня, когда я понадоблюсь.
Спокойной ночи.
Он вышел. Иерн, сидя, повернулся к Ронике. Она склонилась над ним, и он припал лицом к ее груди.
— О, дорогая моя, — прошептал он, Роника взъерошила его шевелюру.
— Скверно получилось, дорогой мой, и мне стыдно за наших, — сказала она. — Подобные вещи случаются. Но мы все исправим, я клянусь, мы все исправим. Прямо на этом месте. — И нараспев добавила:
— Сперва звезды и твой полет в небо, за земные пределы, для наших детей, их детей и для вечности…
Плик отбыл не прощаясь…
Глава 22
1
2
Ваироа поймал его взгляд.
— Я могу передать ее вам, — сказал он. И помолчав, продолжил:
— Я с самого начала достаточно четко представлял, что именно следует разыскивать. Разведка флота Ее Величества собирала факты многие годы, в том числе и во время последней нашей миссии в Юропе. Полагаю, Тераи собирался рассказать вам, Иерн, но вы оттолкнули его, перейдя на сторону Роники.
— Тераи, — пробормотал Плик. — Ты предполагаешь, что это он вывел маураев на след Ориона?
Ответа не последовало. После ультиматума этот вопрос задавали ceбе много раз. Ваироа без жалости продолжил:
— Попав сюда, я полностью уверился в этом — способами, которые вам, Иерн, недоступны… с помощью языка, которым говорит тело, обертонов, субвокализации, логики — не столь индуктивной или дедуктивной, как интуитивной. Я нуждался лишь в весомых свидетельствах.
И он хлопнул томом об стол, заставив Иерна и Плика вздрогнуть, Роника раздула ноздри, кот проснулся, зевнул, потянулся, соскочил на пол, перебрался на колени к хозяйке. Роника рассеянно погладила его. Зверь замурлыкал, забавно оттеняя голос Ваироа.
— В первую очередь я определил комбинацию цифр, запирающую сейф его кабинета. Микли всякий раз заставлял меня оборачиваться к нему спиной, но гиперострый слух может различить, как крутится циферблат и звякают штырьки. Результат я проверил, время от времени называя цифры в присутствии его подчиненных и приглядываясь к их реакции. Тем временем я получил у Микли разрешение брать книги. Поскольку я должен регулярно представляться дежурному офицеру в приемной, вполне естественно, что я могу входить и задерживаться там, когда его нет на месте. После первых нескольких посещений я убедился, что за мной не следят. Микли никогда не оставляет важных материалов на столе, да я и не мог что-нибудь выяснить или чем-нибудь навредить. Скорей всего он просто хотел потешиться. Я постарался развлечь его, и мои комментарии он счел забавными.
— А потом ты сумел вскрыть сейф, когда офицер вышел… — хриплым голосом сказала Роника. — И что же ты там обнаружил?
Ваироа покачал тигровой головой:
— Нет, я поступил совершенно иначе. Здесь, под землей, вы начали забывать про секретность, и все считают, что так и должно быть.
Поначалу я только несколько раз входил в хранилище и присматривался, стараясь найти то, что мне нужно. Но сегодня я отыскал. — Он указал на книгу, они прочли заголовок: «Боль: концепции и методика по всему миру». — Это мое досье.
Иерн сдержанным движением указал на том.
— И что же ты взял, во имя Иезу? — спросил он.
— Корреспонденцию, меморандумы, выдержки из отчетов — все достоверно.
— Ваироа словно забухал молотом, кующим железо. — Юань никогда не поддерживала Джовейна и не помогала заговорщикам. Да, некоторые высшие юанезские офицеры участвовали в заговоре. Через них передавалась информация и снаряжение. Когда нас захватили краснаянцы, они устроили, чтобы нас передали агентам Северо-западного Союза. Но вообще-то, Иерн, ваш тайный враг — Ложа Волка, создатель Ориона.
Кровь бросилась в лицо Роники.
— Нет, ты с ума сошел! — воскликнула она. — Зачем нам понадобились эти геанцы, когда торговля с Доменом только что началась. Нет!
Ваироа продолжал с той же самой непреклонной, уверенностью:
— Микли обращал мое внимание на то же самое. Я убаюкал его тем, что не стал спорить. Но факты свидетельствуют о другом. Замешанные в заговоре юанеацы попросту предоставили Волку поддержку и фасад. Конечно, они не знали об Орионе, но не сомневались в том, что ряд Лож в Северо-западном Союзе намеревается сбросить ярмо маураев. Со своей точки зрения они помогали распространить геанство в Юропе, пытались добиться союза с норрменами, соседствующими с их соперниками — монгским государством Большарека, и добивались личной выгоды. О да, Микли и его банда заманили их в свои сети по одному, тех, кто был уязвим для шантажа. А некоторые с самого начала служили норри; кое-кто из агентов, засланных к монгам, сумел пробиться на ключевые посты. Но весь импульс против Скайгольма всегда исходил отсюда.
— Почему же, почему? — пробормотал Иерн.
— Союзу выгодно нарушить складывающиеся тесные отношения между Доменом и Федерацией, — утверждал Ваироа. — Зачем позволить маураям укрепиться в Юропе, завязать контакт с выгодным торговым партнером, способным на технологический обмен? Напротив, следует вытеснить их, так чтобы все блага достались жителям Северо-запада, и без всяких вопросов найти доступ в Восточную Юропу и к сохранившимся там делящимся веществам.
Более того, неприятности в Домене отвлекут внимание маураев на стадии окончания работ над Орионом.
— Но геанцы всем нутром против всей нашей ф-ф-философии. — Слезы стояли в глазах у Роники. — Подобные отношения не могут быть долгими.
— Микли и его сотрудники интересовались только краткосрочным сотрудничеством. После того как взойдет Орион, им будет безразлично, кто где правит. — Ваироа открыл том. В нем оказалась стопка бумаг. — Постоянство не имеет никакого отношения к политике… как и верность или моральные принципы. Новости о вашем предприятии должны были ужаснуть Джовейна; и он поможет моей нации против вас. В этой войне Федерация примет любую помощь, которая будет предложена ей. И в конце концов мы с радостью примем появление в Скайгольме более дружественного нам режима. Я думаю, что вам, Иерн, следует знать своих врагов.
— Дайте-ка посмотреть! — Аэроген выхватил папку.
Стул Роники свалился, и кошка с негодованием соскочила с колен, когда женщина резко припала к плечу Иерна, заглядывая в бумаги. Плик склонился к Ваироа.
— Почему ты это сделал? — прошептал он. — Чего ты хочешь добиться?
— Быть может, ничего, — отвечал маурай. — Но я обязан пытаться.
— О, ты уже сделал достаточно. Ты сыграл свою роль. — Плик поднял свой бокал. Но не питье было виной тому, что руки его дрожали. — Ты открыл врата ада, через которые придется пройти.
— Придется ли? — спросил Ваироа.
Плик не ответил.
Наконец Иерн отодвинул бумаги в сторону, поднял голову и выдавил:
— Похоже, ты прав. Что дальше?
Ваироа собрал все улики и встал.
— Что касается меня самого, — произнес он, — я обязан, как обычно, отметиться у надсмотрщика. И вернуть эти документы под предлогом того, что ищу новую книгу. Вы знаете, где найти меня, когда я понадоблюсь.
Спокойной ночи.
Он вышел. Иерн, сидя, повернулся к Ронике. Она склонилась над ним, и он припал лицом к ее груди.
— О, дорогая моя, — прошептал он, Роника взъерошила его шевелюру.
— Скверно получилось, дорогой мой, и мне стыдно за наших, — сказала она. — Подобные вещи случаются. Но мы все исправим, я клянусь, мы все исправим. Прямо на этом месте. — И нараспев добавила:
— Сперва звезды и твой полет в небо, за земные пределы, для наших детей, их детей и для вечности…
Плик отбыл не прощаясь…
Глава 22
1
Утром Иерн отправился к ближайшему телефону, позвонил начальнику своей бригады и сообщил, что они с Роникой прихворнули. В общем, ложью это можно было не считать, после вчерашнего на работе от них было бы мало толку.
Они оделись потеплее и отправились наружу.
— Дрянная погода. По-прежнему ясно, — предупредил их часовой возле выхода. — Того и гляди канаки могут нагрянуть.
— Говорили, что они почти отказались от налетов, — сказала Роника, — мол, нечего попусту тратить бомбы.
— Ба, но разве можно хоть в чем-нибудь доверять этим сукиным детям!
Даже если они просто вылетят на разведку, пилот ради развлечения может выпустить из пулемета очередь по парочке северян.
— Нет. Они не чудовища! — отрезал Иерн ядовитым тоном, удивившим часового.
Закамуфлированная дверь скрывалась в еловом лесу. Солнечный свет, пробиваясь между облачных башен, падал на темную зелень хвои и на бурые стволы. В тени было прохладно, к воздуху примешивался аромат елей. За спиной склон уходил вдаль, к соседним.пикам и крутобоким долинам. Снег почти весь растаял, лишь кое-где задержались потемневшие пятна. Из по-зимнему серой земли выступали валуны. Стадо горных баранов паслось неподалеку, предводительствуемое самцом с великолепными рогами. Дул ветерок.
Здесь они вполне могли обрести душевный покой.
Иерн взял вверх поперек склона. Роника огляделась, прежде чем последовать за ним. Здесь погода была не свирепой — спасибо теплому камчатскому течению — но предательской, дождь, снег или туман могли затянуть небо без предисловий.
Некоторое время они шли в молчании, наконец она спросила:
— Может, еще раз переговорить обо всем этом?
Бессонная ночь сделала голос Иерна хриплым.
— Разве мы не выяснили отношения до рассвета?
Она качнула головой, укрытой капюшоном парки.
— Мы наговорили бездну всяких очевидных вещей. А ты… — Она сжала его руку… — А ты наговорил мне целую пропасть слов — о Скайгольме, о Домене, о своей жизни, пытаясь объяснить все, что он для тебя означает. Наверное, пытаясь объяснить себе самому.
— Я же обещал работать в Орионе.
— Но ведь у тебя нет большого выбора, не так ли? Я хочу, чтобы ты продолжал свое дело, не теряя желания. Видишь ли, если ты сейчас выйдешь из организации, твой поступок будет напрасным; ничто не изменится. И отказ не поможет тебе выбраться отсюда. Люди лишь начнут гадать о его причинах, и след может привести к Ваироа. А мы уже решили, что эта глупая диверсия, бесспорно, не заслуживает того наказания, которое, безусловно, обрушит на него Микли.
— Микли! — Иерн плюнул.
— Именно от этого я и хочу избавить тебя сегодня, драгоценный мой, — отвечала Роника. — Плохо, что ты чувствуешь себя пленником. Это может отравить все… в том числе наши отношения с тобой.
— Я намереваюсь убить Микли Карста.
Роника мрачно усмехнулась:
— В принципе — великолепная идея. Но на практике абсолютно неразумная.
Здесь тебе не удастся ее осуществить; деваться отсюда некуда, и тебя наверняка будет подстерегать смерть, потому что, черт побери, то, что он делает для нас, не имеет цены, Например, я знаю, что и береговые батареи, которые остановили маураев у залива Кука, и склады оружия и боеприпасов, и схему выдвижения на север иррегулярных частей, защитивших полуостров от десанта — задумал и во многом осуществил именно он. Мы не смогли бы так долго сохранить тайну Ориона… без не ведающего усталости Микли, выплясывающего по туго натянутому канату над бездной. Подозреваю, что в рукаве его отыщется еще не один сюрприз.
— А что он сделал с моей страной!..
— Я согласна, прощения этому нет. Цель не оправдывает средства. Микли — садист, и стремится исполнить роль сатаны в масштабе целого континента, мечтает во всяком случае; он и уговорил руководство Волка затеять все это. Стратегию обдумывал, безусловно, он. Помимо всего остального, он привлек к делу изрядное количество высокопоставленных юанезцев, и я полагаю, что эти его друзья сейчас наверняка стараются замедлить и ослабить натиск монгов. Но я согласна: незачем делать Домен всеобщим козлом отпущения. Эта страна не сделала нам ничего плохого, а благодарность Джовейна испарилась за неделю, так ведь? — Под ногами гремели камни. Пролетел ворон, на мгновение затмив солнце, выронил удивительно громкий крик. — И еще — дорогой мой! — улыбнулась Роника. — Конечно, быть может, это и не аргумент, но если бы ты был выбран Капитаном Скайгольма, я бы никогда не встретилась с тобой. А потому я рада случившемуся — из чистого эгоизма.
Он остановился, она последовала его примеру. Они переглянулись. Иерн прижал ее к себе. Прохладная щека ее оказалась возле его губ.
— Я тоже, — торопливо подтвердил он.
Она отступила назад на шаг, взяла его за руки и сказала:
— О'кей, если после всего ты сумеешь отомстить Микли, будет просто чудесно. Но месть не стоит хлопот. Ты должен стремиться к тому, чтобы восстановить в Домене законное правительство, а значит, восстановить там порядок, правосудие и надежду. Это можно сделать. И будет сделано, Иерн. Во всех отчетах отмечается, насколько неустойчива власть Джовейна. Она может пасть сама собой. Если же нет — после того как взойдет Орион, хватит одного слова с высот. И это слово, Иерн, может быть сказано тобой. Ты ведь помог нам в невзгодах; мы, норри, не ангелы, но мы выплачиваем свои долги.
— Да, да… мы говорили об этом ночью…
— Можно повторить еще раз, когда хмель оставит наши головы. Я придумала еще кое-что, но предупреждаю тебя, дорогой, мысль эта может вызвать в тебе шок.
На лице Иерна промелькнула ухмылка.
— Как правило, ты устраиваешь высоковольтный шок. Я готов.
С открытым лицом, негромко, щурясь, словно в прицел, она выпалила:
— Я хотела сказать насчет следующего Капитана Скайгольма. Мы полагали, что им станешь ты. Но хочешь ли ты в самом деле занять этот пост?
— Что? — вырвалось у него.
— Подумай, прошлым вечер6м ты вывалил на меня целую гору мыслей. В том, числе и о том, как всегда хотел путешествовать и что должность Капитана гвоздем приколотит тебя к месту, но, дескать, это твой долг и огромный вызов твоим способностям. Но ведь с той поры, однако, многое переменилось; а не хочешь ли ты вместо этого… возглавить полет в космос?
Он стоял ошеломленный.
— В Домене полно Таленсов, из которых получатся вполне недурные Капитаны, — продолжила она. — И ты выполнишь свой долг, если поможешь любому из них взять в свои руки власть над Скайгольмом. Однако знай: у нас здесь, мягко скажем, нехватка гениальных пилотов. А Орион нужен не только Северо-западному Союзу. Человечеству представился последний шанс выйти во Вселенную.
Задумавшись на минуту-другую, он ответил едва слышно:
— Ты права. Ты вернула меня к жизни.
Она поцеловала его.
Он потер глаза костяшками пальцев.
— Ты прекрасно понимаешь меня, — вздохнул он. — Только, наверное, я более тебя знаком с политикой, невзирая на все твои дела с Карстом. Я не стану проявлять подобный оптимизм в отношении вашего предприятия.
— После всего, что ты узнал, — негромко ответила она, — я не рассчитывала на это. Только я не считаю людей всего лишь просвещенными обезьянами. Безусловно, мы нагадим и в космосе, как сделали это на Земле. Главное — мы окажемся там — вне пределов Земли — и пусть гаснет Солнце.
— И узнаем, и свершим, и осмелимся… — Иерн громко расхохотался. — Какая пара ораторов из нас получится! — И вновь они стояли, молчаливые, на ветру. — Ну что ж, Роника, самая любимая во всей Вселенной, — улыбнулся он. — Я служу Ориону… всем сердцем. Будет ужасно, если мы проиграем: не войну, а Орион. Отчасти потому, что я полагаю, что место вдше именно там, отчасти потому — ты права — именно этого я хочу больше всего на свете, если не считать твоей любви — а в основном потому, что я люблю тебя, а здесь лежит твое сердце. — Она повернулась к нему. — Но я нахлебался досыта, — остерег он, — я не буду терпеть никаких новых мерзостей.
— И я тоже, — обещала она сквозь неожиданные слезы.
Они оделись потеплее и отправились наружу.
— Дрянная погода. По-прежнему ясно, — предупредил их часовой возле выхода. — Того и гляди канаки могут нагрянуть.
— Говорили, что они почти отказались от налетов, — сказала Роника, — мол, нечего попусту тратить бомбы.
— Ба, но разве можно хоть в чем-нибудь доверять этим сукиным детям!
Даже если они просто вылетят на разведку, пилот ради развлечения может выпустить из пулемета очередь по парочке северян.
— Нет. Они не чудовища! — отрезал Иерн ядовитым тоном, удивившим часового.
Закамуфлированная дверь скрывалась в еловом лесу. Солнечный свет, пробиваясь между облачных башен, падал на темную зелень хвои и на бурые стволы. В тени было прохладно, к воздуху примешивался аромат елей. За спиной склон уходил вдаль, к соседним.пикам и крутобоким долинам. Снег почти весь растаял, лишь кое-где задержались потемневшие пятна. Из по-зимнему серой земли выступали валуны. Стадо горных баранов паслось неподалеку, предводительствуемое самцом с великолепными рогами. Дул ветерок.
Здесь они вполне могли обрести душевный покой.
Иерн взял вверх поперек склона. Роника огляделась, прежде чем последовать за ним. Здесь погода была не свирепой — спасибо теплому камчатскому течению — но предательской, дождь, снег или туман могли затянуть небо без предисловий.
Некоторое время они шли в молчании, наконец она спросила:
— Может, еще раз переговорить обо всем этом?
Бессонная ночь сделала голос Иерна хриплым.
— Разве мы не выяснили отношения до рассвета?
Она качнула головой, укрытой капюшоном парки.
— Мы наговорили бездну всяких очевидных вещей. А ты… — Она сжала его руку… — А ты наговорил мне целую пропасть слов — о Скайгольме, о Домене, о своей жизни, пытаясь объяснить все, что он для тебя означает. Наверное, пытаясь объяснить себе самому.
— Я же обещал работать в Орионе.
— Но ведь у тебя нет большого выбора, не так ли? Я хочу, чтобы ты продолжал свое дело, не теряя желания. Видишь ли, если ты сейчас выйдешь из организации, твой поступок будет напрасным; ничто не изменится. И отказ не поможет тебе выбраться отсюда. Люди лишь начнут гадать о его причинах, и след может привести к Ваироа. А мы уже решили, что эта глупая диверсия, бесспорно, не заслуживает того наказания, которое, безусловно, обрушит на него Микли.
— Микли! — Иерн плюнул.
— Именно от этого я и хочу избавить тебя сегодня, драгоценный мой, — отвечала Роника. — Плохо, что ты чувствуешь себя пленником. Это может отравить все… в том числе наши отношения с тобой.
— Я намереваюсь убить Микли Карста.
Роника мрачно усмехнулась:
— В принципе — великолепная идея. Но на практике абсолютно неразумная.
Здесь тебе не удастся ее осуществить; деваться отсюда некуда, и тебя наверняка будет подстерегать смерть, потому что, черт побери, то, что он делает для нас, не имеет цены, Например, я знаю, что и береговые батареи, которые остановили маураев у залива Кука, и склады оружия и боеприпасов, и схему выдвижения на север иррегулярных частей, защитивших полуостров от десанта — задумал и во многом осуществил именно он. Мы не смогли бы так долго сохранить тайну Ориона… без не ведающего усталости Микли, выплясывающего по туго натянутому канату над бездной. Подозреваю, что в рукаве его отыщется еще не один сюрприз.
— А что он сделал с моей страной!..
— Я согласна, прощения этому нет. Цель не оправдывает средства. Микли — садист, и стремится исполнить роль сатаны в масштабе целого континента, мечтает во всяком случае; он и уговорил руководство Волка затеять все это. Стратегию обдумывал, безусловно, он. Помимо всего остального, он привлек к делу изрядное количество высокопоставленных юанезцев, и я полагаю, что эти его друзья сейчас наверняка стараются замедлить и ослабить натиск монгов. Но я согласна: незачем делать Домен всеобщим козлом отпущения. Эта страна не сделала нам ничего плохого, а благодарность Джовейна испарилась за неделю, так ведь? — Под ногами гремели камни. Пролетел ворон, на мгновение затмив солнце, выронил удивительно громкий крик. — И еще — дорогой мой! — улыбнулась Роника. — Конечно, быть может, это и не аргумент, но если бы ты был выбран Капитаном Скайгольма, я бы никогда не встретилась с тобой. А потому я рада случившемуся — из чистого эгоизма.
Он остановился, она последовала его примеру. Они переглянулись. Иерн прижал ее к себе. Прохладная щека ее оказалась возле его губ.
— Я тоже, — торопливо подтвердил он.
Она отступила назад на шаг, взяла его за руки и сказала:
— О'кей, если после всего ты сумеешь отомстить Микли, будет просто чудесно. Но месть не стоит хлопот. Ты должен стремиться к тому, чтобы восстановить в Домене законное правительство, а значит, восстановить там порядок, правосудие и надежду. Это можно сделать. И будет сделано, Иерн. Во всех отчетах отмечается, насколько неустойчива власть Джовейна. Она может пасть сама собой. Если же нет — после того как взойдет Орион, хватит одного слова с высот. И это слово, Иерн, может быть сказано тобой. Ты ведь помог нам в невзгодах; мы, норри, не ангелы, но мы выплачиваем свои долги.
— Да, да… мы говорили об этом ночью…
— Можно повторить еще раз, когда хмель оставит наши головы. Я придумала еще кое-что, но предупреждаю тебя, дорогой, мысль эта может вызвать в тебе шок.
На лице Иерна промелькнула ухмылка.
— Как правило, ты устраиваешь высоковольтный шок. Я готов.
С открытым лицом, негромко, щурясь, словно в прицел, она выпалила:
— Я хотела сказать насчет следующего Капитана Скайгольма. Мы полагали, что им станешь ты. Но хочешь ли ты в самом деле занять этот пост?
— Что? — вырвалось у него.
— Подумай, прошлым вечер6м ты вывалил на меня целую гору мыслей. В том, числе и о том, как всегда хотел путешествовать и что должность Капитана гвоздем приколотит тебя к месту, но, дескать, это твой долг и огромный вызов твоим способностям. Но ведь с той поры, однако, многое переменилось; а не хочешь ли ты вместо этого… возглавить полет в космос?
Он стоял ошеломленный.
— В Домене полно Таленсов, из которых получатся вполне недурные Капитаны, — продолжила она. — И ты выполнишь свой долг, если поможешь любому из них взять в свои руки власть над Скайгольмом. Однако знай: у нас здесь, мягко скажем, нехватка гениальных пилотов. А Орион нужен не только Северо-западному Союзу. Человечеству представился последний шанс выйти во Вселенную.
Задумавшись на минуту-другую, он ответил едва слышно:
— Ты права. Ты вернула меня к жизни.
Она поцеловала его.
Он потер глаза костяшками пальцев.
— Ты прекрасно понимаешь меня, — вздохнул он. — Только, наверное, я более тебя знаком с политикой, невзирая на все твои дела с Карстом. Я не стану проявлять подобный оптимизм в отношении вашего предприятия.
— После всего, что ты узнал, — негромко ответила она, — я не рассчитывала на это. Только я не считаю людей всего лишь просвещенными обезьянами. Безусловно, мы нагадим и в космосе, как сделали это на Земле. Главное — мы окажемся там — вне пределов Земли — и пусть гаснет Солнце.
— И узнаем, и свершим, и осмелимся… — Иерн громко расхохотался. — Какая пара ораторов из нас получится! — И вновь они стояли, молчаливые, на ветру. — Ну что ж, Роника, самая любимая во всей Вселенной, — улыбнулся он. — Я служу Ориону… всем сердцем. Будет ужасно, если мы проиграем: не войну, а Орион. Отчасти потому, что я полагаю, что место вдше именно там, отчасти потому — ты права — именно этого я хочу больше всего на свете, если не считать твоей любви — а в основном потому, что я люблю тебя, а здесь лежит твое сердце. — Она повернулась к нему. — Но я нахлебался досыта, — остерег он, — я не буду терпеть никаких новых мерзостей.
— И я тоже, — обещала она сквозь неожиданные слезы.
2
После долгих многодневных хлопотливых сборов, после двух дней и ночей, проведенных в тесном и душном воинском эшелоне, было невероятно здорово вновь вдохнуть воздух. Кал-Гар
— пограничное поселение в юго-западном Чакри, где кончалась железная дорога, нельзя было назвать святилищем красоты и восторга; руины, оставшиеся от Смертных Времен, заставляли его казаться меланхоличным, в противоположность руинам, высившимся над громадными суетливым Чай Ка-Гоу. Суровые ветры продували побелевшую равнину, кружился сухой снег, облака то разрывались, то соединялись, чтобы повиснуть над ней невысоким сводом гробницы. И все же Ганна Уанговна ощущала себя на свободе.
Отчасти это было верно. И еще на востоке, уже в поезде, молодые испуганные солдатаи постоянно нуждались в ней, их новобранцами везли на войну, которой они не понимали. Едва познакомясь в неведомом лагере, они ехали, спрессованные в вонючей грохочущей мгле товарных вагонов, передавая друг другу разные пакостные слухи. Учена и пророчина, переходя от группы к группе, разговаривала со всеми и с каждым, возглавляла медитации; заставляла всех вспомнить, что биться им предстоит за Гею. Скалясь на нее, их страх отступал и забивался в темные уголки душ, но свою непреклонную ясность она могла излучать, только черпая из ключей, бьющих в ее сердце.
В Кал-Гаре вновь началась суета; люди и кони дружно рванулись наружу.
Но стало повеселее, чем перед отправлением, Два дня солдатаев по очереди отпускали изучать винные лавки, игорные дома, прочие места увеселений, которые предоставлял им форпост, а Ганна могла в одиночестве побродить по прерии, подышать чистым воздухом, а потом вернуться вовсе купе и поспать. Тем временем Орлук Жанович и его собратья по командным постам организовывали поход.
Западные, самые многочисленные подразделения полка Бизона, пришли с Севера, через Большареку, чтобы стать под его команду. Войсками Пяти Наций командовал Великий Нойон Юани. Эти элитные части можно было мобилизовать быстро и надежно. Им предстояло вступить в Северо-западный Союз через несколько перевалов в Скалистых горах.
Потом они должны были занять позиции по обоим краям долины реки Фрейзер
, преградив дорогу врагу — и на юг, и на север. Остальные полки должны были собрать свои силы и привести их туда; после того солдатаи знакомым еще предкам путем пройдут до плоскогорий возле Юкона, а потом повернут к морю, чтобы захватить Орион и сковать гиганта.
Не многие знали цель. Разъяснения маураев не дошли до всех сельских домов; но даже горожан не слишком смущала идея космического корабля.
Общее мнение сходилось на том, что норри вновь затеяли игру с тем же дьявольским яичком, что и предыдущее поколение, но на этот раз маураям потребовалась помошь в новой Энергетической войне. А после победы, бурчали между собой солдатаи, и всю поклоняющуюся бесу страну надлежит оккупировать и успокоить.
Армия монгов развернулась в походный порядок и змеей потекла на запад.
***
Ганна никогда не видела гор, а слова и рисунки не могли донести до нее даже призрака их красы.
На четвертый день пути она ехала вместе с Орлуком и его штабом, отделенным примерно в третьей части колонны от своего фургона. Она бы предпочла побыть в одиночестве. Среди этих мужчин, окруженная вечным шумом, она не могла полностью обратиться к Единству, с трепетом озираясь вокруг, как было с ней, в начале пути. Однако вчера передовые патрули столкнулись с северянами, спустившимися с высот. Сегодня самолет-разведчик обнаружил врага в небольшом укреплении, до которого оставалось еще километров двадцать.
Орлук выслушал последние новости, вложил свое мини-радио в чехол и кивнул с каменным удовлетворением:
— Бой начнется прежде, чем закончится день, — сказал он. — Они разворачивают полевую артиллерию, в том числе пару довольно внушительных ракетных остановок, а пехота окапывается.
— Ox, нет! — прошептала Ганна.
Офицер расхохотался.
— А вы надеялись, что они встретят нас розами? — усмехнулся он.
— Майор, в подобном стиле с преподобной госпожой не разговаривают, — осадил его Орлук.
Тот застыл в седле.
— Прошу прощения, сэр.
— Извинитесь перед ней, не передо мной. Она сделала больше любого из нас, чтобы поддержать дисциплину в этом отряде.
— Преподобная госпожа, я поступил безрассудно, укоряю себя.
— Не надо, — возразила Ганна. — Все это неважно. Мне… мне… не следовало так говорить. Мы должны двигаться дальше.
Орлук обратился с неожиданной неловкостью:
— Дело в том, преподобная госпожа, что особого боя не будет: перед нами обычная добровольная милиция северян, к тому же, их чуть больше батальона. Я предполагаю, что они будут дразнить нас обстрелом и пулями, когда мы подойдем поближе. Но в такие игры играют вдвоем, и мы можем вызвать несколько истребителей-бомбардировщиков, если те причинят излишнее беспокойство. Все зависит от обстановки, можно или подавить их стрелков, или уничтожить сам форт.
— Сэр, — сказал другой офицер, — я хотел бы предложить не задерживаться для этого. До сих пор нам сопутствовала удача. Снегопад может причинить нам куда больше вреда и задержать нас дольше, чем жалкие крепостцы за спиной.
Пока им действительно везло, раздумывала Ганна. Всю дорогу погода была ясной, хрустел морозец. Они обходились без лопат, северяне сами расчистили дорогу после последнего бурана. С другой стороны, хотя это была только пехота, она полагала, что ее дорогие крепкие мальчики едва ли пострадают от всего, чем может грозить им высокогорье, и, конечно, продолжат путь. Весеннее равноденствие только что миновало — через несколько дней начало весны…
— Возможно, — согласился Орлук и громко рассмеялся. — Как же давно я не воевал в горах! Хорошо вернуться в знакомые места!
«И как я понимаю его — теперь». Сочувствие волной окатило душу Ганны.
Она почти могла уже забыть колонну, шагавшую, выступавшую, ехавшую на стенавших колесах к небу. Она уже видела в них еще одно проявление жизненной силы, столь же прекрасное — на собственный лад. Кожа седла поскрипывала под ней, мышцы коня ходили под коленями, сладкий аромат животного смягчал морозец, поводья в руке и грубая шерсть под ладонью, когда она прикасалась к лошади, утверждали жизнь в ней самой.
Заполнявшие всю дорогу шлемы кивали над мундирами, им вторили винтовки на плечах пехотинцев, пики наездников колыхались подобно пшеничному полю под ветром, знамена и вымпелы мерцали яркими пятнами (О флаги доблести и почета! На одном из них было и ее имя), фургоны и полевые орудия грохотали, влекомые упряжками мулов. Редкие броневики в блестящей броне казались драгоценными камнями — тут, там, здесь… Эхо шагов и гомон плыли над дивизионом, Ганна подумала, что звук этот, наверное, напоминает прибой тем, кто видел океан.
Справа веселым голоском подтевала колонне река. Серо-зеленые струи разбивались россыпью бриллиантов на камнях, кружили, вихрились, вздымались у берегов. Слева за рекой высились горы, невероятные в своей высоте и величии. Сине-серые бастионы вставали из снега, беспредельно-белого, искрившегося мириадами звездочек, а в тенях — синего, как небо над головой. Отсюда ей не было видно вершин, но белые короны сверкали впереди и за ней, великолепные и величественные.
Солнце склонялось к полудню, освещало ущелье, согревало пророчину. Над головой кружил орел.
"Иерн рассказывал мне об Альпах в Юропе.
Неужели же это скверно — стремиться подняться ввысь? Сам Каракан Ефремовик цитировал древние записи; космические путешественники прежних дней видели сверху планету, казавшуюся им в космосе домом, живым и бесконечно драгоценным".
Ровное уханье послышалось между скал впереди.
— Они пытаются остановить наш авангард, — сказал Орлук безмятежно, словно обсуждая, сколько взять за скот. — Мы наметили, чтобы передовые линии отступили, увлекая врага за собой, а мы тем временем приблизимся, сохраняя порядок. Трубы!
Назад полетело слово. Трубы пробудили дикие края. Эхо прокричало в ответ. Общий рев пробежал по колонне, заглушая крики сержантов.
— А теперь, что бы ни происходило, преподобная госпожа, — обратился Орлук к Ганне, — вы будете находиться возле лейтенанта Баяна. — И добавил, обращаясь к молодому человеку:
— Лейтенант, не забудьте, что вы отвечаете за безопасность пророчины. Не забудьте и того, чти в наших рядах она стоит целого подразделения.
— Ах нет, — возразила Ганца. — Пожалуйста… — Боль пронзила ее.
("Наших? Тогда какова наша цель? Разрушение этих космических кораблей?
Да, конечно, мы не можем позволить безрассудным северянам овладеть всей Землей. Но разве же нельзя потом… нам, и тебе, Иерн из Скайгольма…") — Посмотрите туда.
Крик заставил Ганну посмотреть вверх. Там что-то летело. Серебряная на лазури комета с длинным хвостом, прекрасная до остановки сердца.
Прикрыв глаза, Орлук пригляделся.
— Ракета, — объявил он. — Ну что ж, у северян их немного, к тому же эта явно летит мимо.
«Ракета, — отметила Ганна. — Неужели восходящий Орион будет похож на нее?»
Небо взорвалось…
***
Собрав силы, она неуверенно поднялась на ноги — нагая. Сорвав одежду, взрыв бросил ее на дорогу. Асфальт облепил раздробленную кость левой руки, там, где осталась плоть.
Но сперва следовало забыть о муках. Казалось, что не существовало ничего, кроме муки — огонь, который будет сжигать ее вечно. Откуда-то из бесконечных глубин своей души она извлекла мандалу… Земля крошечным прохладным и голубым диском покоилась среди звезд космоса.
Ей ответила мантра — живущая, танцующая и вечная любовь… живущая, танцующая и вечная любовь.
Придя в себя, она увидела дымок, курящийся над распростертыми, обугленными комьями, бывшими когда-то людьми. Пары клубились над рекой, хотя она перестала кипеть.
Все прочее… пурпурное, раздутое, обваренное, но еще живое… ползло, пошатываясь, бродило вокруг, издавая какие-то звуки. Ганна не могла разобрать их, должно быть, лопнули барабанные перепонки. Недоставало и правого глаза. Она прикоснулась пальцем к глазнице и сразу отдернула, ощутив под рукой что-то липкое, стекающее на голую кость под ним.
— пограничное поселение в юго-западном Чакри, где кончалась железная дорога, нельзя было назвать святилищем красоты и восторга; руины, оставшиеся от Смертных Времен, заставляли его казаться меланхоличным, в противоположность руинам, высившимся над громадными суетливым Чай Ка-Гоу. Суровые ветры продували побелевшую равнину, кружился сухой снег, облака то разрывались, то соединялись, чтобы повиснуть над ней невысоким сводом гробницы. И все же Ганна Уанговна ощущала себя на свободе.
Отчасти это было верно. И еще на востоке, уже в поезде, молодые испуганные солдатаи постоянно нуждались в ней, их новобранцами везли на войну, которой они не понимали. Едва познакомясь в неведомом лагере, они ехали, спрессованные в вонючей грохочущей мгле товарных вагонов, передавая друг другу разные пакостные слухи. Учена и пророчина, переходя от группы к группе, разговаривала со всеми и с каждым, возглавляла медитации; заставляла всех вспомнить, что биться им предстоит за Гею. Скалясь на нее, их страх отступал и забивался в темные уголки душ, но свою непреклонную ясность она могла излучать, только черпая из ключей, бьющих в ее сердце.
В Кал-Гаре вновь началась суета; люди и кони дружно рванулись наружу.
Но стало повеселее, чем перед отправлением, Два дня солдатаев по очереди отпускали изучать винные лавки, игорные дома, прочие места увеселений, которые предоставлял им форпост, а Ганна могла в одиночестве побродить по прерии, подышать чистым воздухом, а потом вернуться вовсе купе и поспать. Тем временем Орлук Жанович и его собратья по командным постам организовывали поход.
Западные, самые многочисленные подразделения полка Бизона, пришли с Севера, через Большареку, чтобы стать под его команду. Войсками Пяти Наций командовал Великий Нойон Юани. Эти элитные части можно было мобилизовать быстро и надежно. Им предстояло вступить в Северо-западный Союз через несколько перевалов в Скалистых горах.
Потом они должны были занять позиции по обоим краям долины реки Фрейзер
, преградив дорогу врагу — и на юг, и на север. Остальные полки должны были собрать свои силы и привести их туда; после того солдатаи знакомым еще предкам путем пройдут до плоскогорий возле Юкона, а потом повернут к морю, чтобы захватить Орион и сковать гиганта.
Не многие знали цель. Разъяснения маураев не дошли до всех сельских домов; но даже горожан не слишком смущала идея космического корабля.
Общее мнение сходилось на том, что норри вновь затеяли игру с тем же дьявольским яичком, что и предыдущее поколение, но на этот раз маураям потребовалась помошь в новой Энергетической войне. А после победы, бурчали между собой солдатаи, и всю поклоняющуюся бесу страну надлежит оккупировать и успокоить.
Армия монгов развернулась в походный порядок и змеей потекла на запад.
***
Ганна никогда не видела гор, а слова и рисунки не могли донести до нее даже призрака их красы.
На четвертый день пути она ехала вместе с Орлуком и его штабом, отделенным примерно в третьей части колонны от своего фургона. Она бы предпочла побыть в одиночестве. Среди этих мужчин, окруженная вечным шумом, она не могла полностью обратиться к Единству, с трепетом озираясь вокруг, как было с ней, в начале пути. Однако вчера передовые патрули столкнулись с северянами, спустившимися с высот. Сегодня самолет-разведчик обнаружил врага в небольшом укреплении, до которого оставалось еще километров двадцать.
Орлук выслушал последние новости, вложил свое мини-радио в чехол и кивнул с каменным удовлетворением:
— Бой начнется прежде, чем закончится день, — сказал он. — Они разворачивают полевую артиллерию, в том числе пару довольно внушительных ракетных остановок, а пехота окапывается.
— Ox, нет! — прошептала Ганна.
Офицер расхохотался.
— А вы надеялись, что они встретят нас розами? — усмехнулся он.
— Майор, в подобном стиле с преподобной госпожой не разговаривают, — осадил его Орлук.
Тот застыл в седле.
— Прошу прощения, сэр.
— Извинитесь перед ней, не передо мной. Она сделала больше любого из нас, чтобы поддержать дисциплину в этом отряде.
— Преподобная госпожа, я поступил безрассудно, укоряю себя.
— Не надо, — возразила Ганна. — Все это неважно. Мне… мне… не следовало так говорить. Мы должны двигаться дальше.
Орлук обратился с неожиданной неловкостью:
— Дело в том, преподобная госпожа, что особого боя не будет: перед нами обычная добровольная милиция северян, к тому же, их чуть больше батальона. Я предполагаю, что они будут дразнить нас обстрелом и пулями, когда мы подойдем поближе. Но в такие игры играют вдвоем, и мы можем вызвать несколько истребителей-бомбардировщиков, если те причинят излишнее беспокойство. Все зависит от обстановки, можно или подавить их стрелков, или уничтожить сам форт.
— Сэр, — сказал другой офицер, — я хотел бы предложить не задерживаться для этого. До сих пор нам сопутствовала удача. Снегопад может причинить нам куда больше вреда и задержать нас дольше, чем жалкие крепостцы за спиной.
Пока им действительно везло, раздумывала Ганна. Всю дорогу погода была ясной, хрустел морозец. Они обходились без лопат, северяне сами расчистили дорогу после последнего бурана. С другой стороны, хотя это была только пехота, она полагала, что ее дорогие крепкие мальчики едва ли пострадают от всего, чем может грозить им высокогорье, и, конечно, продолжат путь. Весеннее равноденствие только что миновало — через несколько дней начало весны…
— Возможно, — согласился Орлук и громко рассмеялся. — Как же давно я не воевал в горах! Хорошо вернуться в знакомые места!
«И как я понимаю его — теперь». Сочувствие волной окатило душу Ганны.
Она почти могла уже забыть колонну, шагавшую, выступавшую, ехавшую на стенавших колесах к небу. Она уже видела в них еще одно проявление жизненной силы, столь же прекрасное — на собственный лад. Кожа седла поскрипывала под ней, мышцы коня ходили под коленями, сладкий аромат животного смягчал морозец, поводья в руке и грубая шерсть под ладонью, когда она прикасалась к лошади, утверждали жизнь в ней самой.
Заполнявшие всю дорогу шлемы кивали над мундирами, им вторили винтовки на плечах пехотинцев, пики наездников колыхались подобно пшеничному полю под ветром, знамена и вымпелы мерцали яркими пятнами (О флаги доблести и почета! На одном из них было и ее имя), фургоны и полевые орудия грохотали, влекомые упряжками мулов. Редкие броневики в блестящей броне казались драгоценными камнями — тут, там, здесь… Эхо шагов и гомон плыли над дивизионом, Ганна подумала, что звук этот, наверное, напоминает прибой тем, кто видел океан.
Справа веселым голоском подтевала колонне река. Серо-зеленые струи разбивались россыпью бриллиантов на камнях, кружили, вихрились, вздымались у берегов. Слева за рекой высились горы, невероятные в своей высоте и величии. Сине-серые бастионы вставали из снега, беспредельно-белого, искрившегося мириадами звездочек, а в тенях — синего, как небо над головой. Отсюда ей не было видно вершин, но белые короны сверкали впереди и за ней, великолепные и величественные.
Солнце склонялось к полудню, освещало ущелье, согревало пророчину. Над головой кружил орел.
"Иерн рассказывал мне об Альпах в Юропе.
Неужели же это скверно — стремиться подняться ввысь? Сам Каракан Ефремовик цитировал древние записи; космические путешественники прежних дней видели сверху планету, казавшуюся им в космосе домом, живым и бесконечно драгоценным".
Ровное уханье послышалось между скал впереди.
— Они пытаются остановить наш авангард, — сказал Орлук безмятежно, словно обсуждая, сколько взять за скот. — Мы наметили, чтобы передовые линии отступили, увлекая врага за собой, а мы тем временем приблизимся, сохраняя порядок. Трубы!
Назад полетело слово. Трубы пробудили дикие края. Эхо прокричало в ответ. Общий рев пробежал по колонне, заглушая крики сержантов.
— А теперь, что бы ни происходило, преподобная госпожа, — обратился Орлук к Ганне, — вы будете находиться возле лейтенанта Баяна. — И добавил, обращаясь к молодому человеку:
— Лейтенант, не забудьте, что вы отвечаете за безопасность пророчины. Не забудьте и того, чти в наших рядах она стоит целого подразделения.
— Ах нет, — возразила Ганца. — Пожалуйста… — Боль пронзила ее.
("Наших? Тогда какова наша цель? Разрушение этих космических кораблей?
Да, конечно, мы не можем позволить безрассудным северянам овладеть всей Землей. Но разве же нельзя потом… нам, и тебе, Иерн из Скайгольма…") — Посмотрите туда.
Крик заставил Ганну посмотреть вверх. Там что-то летело. Серебряная на лазури комета с длинным хвостом, прекрасная до остановки сердца.
Прикрыв глаза, Орлук пригляделся.
— Ракета, — объявил он. — Ну что ж, у северян их немного, к тому же эта явно летит мимо.
«Ракета, — отметила Ганна. — Неужели восходящий Орион будет похож на нее?»
Небо взорвалось…
***
Собрав силы, она неуверенно поднялась на ноги — нагая. Сорвав одежду, взрыв бросил ее на дорогу. Асфальт облепил раздробленную кость левой руки, там, где осталась плоть.
Но сперва следовало забыть о муках. Казалось, что не существовало ничего, кроме муки — огонь, который будет сжигать ее вечно. Откуда-то из бесконечных глубин своей души она извлекла мандалу… Земля крошечным прохладным и голубым диском покоилась среди звезд космоса.
Ей ответила мантра — живущая, танцующая и вечная любовь… живущая, танцующая и вечная любовь.
Придя в себя, она увидела дымок, курящийся над распростертыми, обугленными комьями, бывшими когда-то людьми. Пары клубились над рекой, хотя она перестала кипеть.
Все прочее… пурпурное, раздутое, обваренное, но еще живое… ползло, пошатываясь, бродило вокруг, издавая какие-то звуки. Ганна не могла разобрать их, должно быть, лопнули барабанные перепонки. Недоставало и правого глаза. Она прикоснулась пальцем к глазнице и сразу отдернула, ощутив под рукой что-то липкое, стекающее на голую кость под ним.