Гутрун, посмотрев на Тирульфа, подошла к нему поближе и с ненавистью взглянула ему в лицо.
- Что он здесь делает? Этот негодяй захватил в плен меня и Хальд. Она обратилась к Хальд: - Взгляни на него, это он убил Норду Серый Плащ.
Хальд приблизилась, в ее глазах вспыхнул гнев.
- Я не убивал старую женщину, - ответил Тирульф.
- Это правда, - кивнула Хальд, ее голос дрожал от гнева. - Наставница только притворилась мертвой и сумела пережить пожар в хижине. Добили ее Тёкк с Ковной и те, кто служил им. Такие же негодяи, как ты! Тебя надо бросить на растерзание этим зверям.
- Точно, - согласилась Гутрун, - он не лучше других...
- Ни за что! - решительно заявила Ялна и вышла вперед. В ее руке блеснул меч Фрейи. - Он искупил вину и делом доказал свою верность. Если бы не он, мы никогда бы не смогли разделаться с прислужницей Хель.
Песнь Крови посмотрела на Тирульфа.
- Я и не знала, что ты участвовал в пленении Гутрун. А ты, обратилась она к Ялне, - знала?
Девушка кивнула:
- Да, он сразу рассказал мне о том, что случилось в хижине. Я собиралась при первом удобном случае...
- Я так понимаю, что ты боялась, что я откажу ему в доверии и не позволю следовать вместе с нами? - перебила ее воительница.
- Нет, - запротестовала Ялна. - Я хотела сказать, но тогда это было не главное. Я... должна была рассказать тебе.
- Да, ты должна была.
- Я должен был сам рассказать, - вмешался в разговор Тирульф, - но Ялна права, просто удобного момента не представилось. После того как мне улыбнулась удача, и я вновь нашел Ялну, я уже не мог с ней расстаться. А ты, Песнь Крови, прогнала бы меня, но она бы тебя не бросила... Ради меня...
Песнь Крови посмотрела на мужчину, на женщину:
- Ты здорово помог нам, Тирульф. За это все я благодарна тебе. Но за то, что ты помог Тёкк похитить мою дочь, прощения не жди. Ялна, если я решу, что ему нет места в наших рядах, ты останешься с нами или уйдешь с ним?
Ялна прижала руку к груди, попыталась было крикнуть, что у нее и в мыслях нет бросать Песнь Крови и ее соратников, но что-то помешало ей. Она глянула на Тирульфа, затем на Песнь Крови, потом снова на Тирульфа.
- Я... не знаю.
- Я не настаиваю на немедленном ответе, - кивнула Песнь Крови. - Когда решишь, скажешь.
- Я бы много чего могла сказать по поводу этого странного решения, заявила Гутрун. Она никак не могла успокоиться.
- Я тоже, - присоединилась к ней Хальд. - Кровь Норды не будет знать покоя, пока этот не ляжет в могилу, как его дружки.
- Что ж, - заявил Тирульф. - Раз такое дело, я уйду.
Он долго смотрел на Ялну, пока та не отвела глаза в сторону.
Песнь Крови повернулась и, пройдя вдоль стойл, вышла во внутренний двор. Все последовали за ней, кроме Ульфхильды, задержавшейся в конюшне, чтобы обрести человеческий облик. Как только превращение закончилось, она поспешила вслед за Песнью Крови.
- Теперь куда собираешься, Разорвавшая Петлю? - спросила она, догнав воительницу.
- Прими мою благодарность за помощь, Ульфхильда. Ты слышала, что сказала Гутрун по поводу моего сына, упрятанного в Нифльхейме. Если Хель однажды удалось возродить его плоть, она еще раз повторит это колдовство. Мне известно, кем в таком случае станет Локит. Он возглавит всадников Смерти. Я обязана остановить его и вернуть туда, откуда он вышел с помощью магии - в могилу. Отправлюсь на север, - к границам Нифльхейма и буду там ждать.
- Твои сражения - наши сражения, Черная Волчица, - торжественно заявила Ульфхильда. - Мы не оставим тебя в походе на север.
Песнь Крови отрицательно покачала головой, попыталась возразить, однако Ульфхильда рассмеялась и быстро сказала:
- Как же ты любишь протестовать, сестра по оружию. Я сказала - мы пойдем с тобой.
Чуть позже засмеялась и Песнь Крови:
- Еще раз благодарю, Ульфхильда, за все, что ты и твои люди сделали. Я скорблю о смерти Харбарда, понимая, насколько велика для тебя эта потеря.
На мгновение ей припомнился Эрик, затем она удивилась, что нет Гримнира. Где он прячется?
- Харбард, - гордо ответила предводительница ульфбьернов, - сейчас пирует с Одином. Он пал достойно, сразив ётуна. Мы навсегда запомним его как супруга Ульфхильды, Победителя проклятого Вафтруднира.
Над замком разошлись облака, засияло солнце. Заискрился залитый кровью снег под ногами.
Вельгерт и Торфинн стояли возле закрытых ворот, держа на руках Тору и Ингвара.
- Вы знаете, где мы нашли их? - в один голос произнесли супруги. - Они катались на спине медведя.
Песнь Крови усмехнулась:
- Оборотням было сказано, что необходимо отыскать двух маленьких, но очень храбрых несмышленышей и в случае опасности защитить их.
Она обняла друзей, затем похлопала Торфинна по плечу.
В этот момент во внутреннем дворе замка появился Гримнир. Он шагал, вытирая кровь и пот с лица. Дышал он тяжело, видно было, что последние минуты боя дались ему нелегко. В руке он нес что-то бесформенное, большое.
Песнь Крови поспешила к нему, на какое-то мгновение засмущалась, потом, потянувшись и встав на носки, горячо обняла его и поцеловала.
- Ты жив, - выдохнула она. - Хвала Одину, ты жив!..
- Да уж! - воскликнул рыжебородый великан. - Хвала Одину, ты тоже жива. А вот Ковне не повезло.
Он показал то, что тащил с собой и бросил к ногам воительницы. Округлый предмет перекатился несколько раз, в ясное небо уставились пустые глаза Ковны. Вообще-то взгляд у мертвых очей был не так пуст, как это могло показаться. В них еще стыл ужас.
- Разве солдаты Ковны могут сравниться с ульфбьернами, - презрительно выговорил он, - а Ковна со мной.
Тем временем воины-оборотни начали принимать человеческий облик. Они удалялись в уединенное место и там кувыркались через голову, после чего шерсть на их телах облезала, хребет выпрямлялся, клыки укорачивались.
Другие все еще рыскали по замку в поисках солдат Ковны и слуг Тёкк. Пронзительный вопль обозначал каждую находку. Пятеро ульфбьернов в шкурах медведей старались открыть замыкавшее ворота бревно. Стоя на задних лапах, они пытались сдвинуть запор, однако ничего не получалось.
- Слишком сильна магия Тёкк, - определила Хальд. - Вот почему не удается открыть ворота. Но магия Фрейи еще сильнее. Скажите им, чтобы они отошли от ворот.
- Нет, - Гутрун положила руку на плечо подруги. - Если ты попытаешься воспользоваться магией Фрейи, ты умрешь. Нужны совсем другие заклинания. Здесь есть невидимые демоны, созданные Тёкк. Они и удерживают бревно. Им надо приказать вернуться в Нифльхейм, тогда можно будет легко распахнуть створки, но силе Фрейи они не подчинятся.
Хальд удивленно посмотрела на подругу.
"Выходит, темная сила, что зрела в ней, все-таки проснулась. - Хальд даже вздрогнула от этой мысли, затем молча рукой отодвинула Гутрун. - Мне потребуется вся моя сила, все искусство, чтобы сломить сопротивление магии Тьмы. Клянусь Фрейей, душой погибшей Норды, я должна это сделать".
Она сосредоточилась и начала выговаривать нежные и непонятные слова, чтобы проверить, насколько права была Гутрун.
В следующее мгновение она увидела их, удерживающих ворота, затем повернулась и отошла. На лице проступила болезненная бледность.
- Что она сделала с тобой? - спросила она у подруги.
Гутрун не ответила, сконцентрировала внимание на воротах, закрыла глаза, напрягла волю.
- Прежде, Фрейядис, чем вам удалось ворваться в замок, - вставила слово Вельгерт, - Тёкк успела провести обряд.
- И Гутрун теперь обладает силой служительницы Хель, - добавил Торфинн. - Она расколдовала наши оковы.
"И услышала призыв Хель, обращенный к всаднику Смерти", - вспомнила Песнь Крови. Она, глянув в сторону дочери, не смогла сдержать дрожь.
Между тем Гутрун приказала медведям отойти подальше от ворот и начала вычерчивать руны. В воздухе зазмеился огненный след. Наконец она громко вскрикнула, и огненные буквы погасли.
- Попытайтесь теперь, - окликнула она ульфбьернов.
Медведи легко сдвинули толстое бревно и распахнули ворота.
Песнь Крови подошла к дочери, заглянула в ее глаза:
- Ты теперь владеешь магией Хель, дочка.
Она пыталась сохранить спокойствие в голосе, но это ей плохо удалось.
Гутрун замедленно кивнула.
- Ты тоже изменилась, мама, - ответила она. - Я ощущаю в тебе звериное начало. Ты томишься по свободе, по дикому раздолью.
Некоторое время обе женщины стояли, словно оцепенев, затем мать привлекла к себе дочь и крепко обняла ее.
- Да, для нас обеих все, что случилось с нами, не прошло даром. Но мы обе живы и снова вместе.
Гутрун тоже обняла мать и заплакала.
Ульфбьерны собрали своих павших и разложили во внутреннем дворе погребальный костер. Магнус с большинством членов его команды погибли, как и Харбард и несколько воинов-оборотней.
Те, кто выжил, стояли вокруг вздымавшегося в небо пламени и криками приветствовали павших героев. Хальд пропела хвалы Фрейе, Ульфхильда Одину. Костер погас, воины, ведомые Песнью Крови, оставили замок Тёкк.
Когда они добрались до своих коней, оставленных в расщелине, куда выходил туннель, Гримнир подарил Инеистое Копыто Гутрун. Девушка похлопала коня по шее, погладила гриву, затем вконец сразила рыжебородого великана тем, что подбежала к нему и чмокнула в щеку.
Заметив его смущение, Песнь Крови улыбнулась.
Гримнир, увидев ухмылку Песни Крови, тоже усмехнулся:
- У твоей матери, Гутрун, прекрасная улыбка. Мы должны постараться, чтобы она улыбалась почаще.
- Обязательно, - согласилась девушка и вскочила в седло. - Мы постараемся.
Песнь Крови одарила каждого хмурым взглядом, однако мгновением позже выражение лица смягчилось, и она вновь улыбнулась. Она перевела дух, затем глубоко вдохнула чистый горный воздух, взглянула на солнце, улыбавшееся в ясном небе. Краем глаза заметила, что Гутрун повторила ее движения. Затем, когда все было готово, войско начало спускаться к подножию горы, подальше от замка Тёкк. Песнь Крови и Гутрун ехали впереди, дочь и мать вновь были вместе. Чуть позади держался Гримнир.
МЬЁЛЛЬНИР-СОКРУШИТЕЛЬ
(Послесловие)
Мой отец отправился в Америку пятнадцатилетним мальчишкой - сбежал из родной Швеции. Умер он в Литтл Ривер, когда ему исполнилось семьдесят два. На его могиле я поставил камень, на котором вырезано: "Родился в Швеции, скончался в Винланде".
"Винландом", или Винной страной, назвали Северную Америку викинги-мореплаватели, и, прежде всего Лейф Эйриксон [Лейф Эйриксон, Лейф Счастливый (Удачливый) - исландский викинг X - XI вв., в 1000 г. совершивший плавание к берегам Северной Америки и открывший земли, названные, согласно "Саге о Гренландии", Хеллуланд, Маркланд и Викланд.], добравшийся сюда за пятьсот лет до Колумба. Многие из американцев, выходцев из Скандинавии, каждый октябрь отмечают день Лейфа Эйриксона - как раз за несколько дней до праздника, посвященного Колумбу. Интересно также, что за несколько дней до праздника Лейфа некоторые поминают Эйрика Рауди Рыжего. Этот день так и называется - День Рыжих.
Эйрик, отец Лейфа, именно он основал колонию в Гренландии и намеревался вместе с сыном плыть дальше, в Винланд. Однако в тот день, когда их отряд должен был отправиться в путь, его сбросила лошадь. Эйрик, некоторое время поразмышляв, решил, что хуже приметы не бывает, и остался дома. Таким образом, вся слава первооткрывателя досталась его сыну, которого впоследствии прозвали Лейфом Счастливым.
Жену Эйрика Рыжего звали Тьёдхильд. Она, как и ее сын Лейф, уже была христианкой. Эйрик же до конца своих дней оставался закоренелым язычником, и, когда Тьёдхильд решила построить в поселении христианскую церковь, муж настоял на том, чтобы храм был возведен в таком месте, где он никогда бы не мог его видеть из окон собственного дома. Тьёдхильд не знала покоя из-за того, что ее муж губит душу в языческом невежестве, однако Эйрик упорно стоял на своем и дерзко поклонялся родовым богам, таким, как Один, Фрейя и Тор.
У викингов Фрейя считалась богиней любви и войны. Она происходила из рода божественных ванов [Боги древних скандинавов разделены как бы на две неравные группы: основную - асов - Один, Тор, Тюр, Хеймдалль, Лаки и т.д. и небольшую группу богов плодородия - ванов, куда относят Ньёрда и его детей-близнецов Фрейю и Фрейра. Жилище ванов в отличие от Асгарда именуется Ванахейм.]. Ее имя означает "госпожа". Фрейя покровительствует деторождению, как, впрочем, и ее брат-близнец Фрейр, что, в свою очередь, означает "господин". Из многочисленных тотемных животных, связанных с именем Фрейи, самыми известными являются кошки и свиньи. Ее главное сокровище - магическое ожерелье Брисингамен [Брисингамен (ожерелье Брисингов) - чудесное ожерелье из золота, выкованное карликами (цвергами) Брисингами, основной атрибут богини Фрейи. Согласно словам Локи, богиня заплатила им за ожерелье своей любовью.]. Из всех северных богинь Фрейя, искуснейшая во многих видах магии, является самой непостоянной и дьявольски хитрой особой. У нее есть замечательная рубашка, сшитая из птичьих перьев, с ее помощью она способна обернуться соколом. Нет в искусстве магии более могучей богини, все тайны колдовского ремесла она разделяет с главным богом древних скандинавов - Одином.
Во времена викингов Один почитался как верховное божество, Отец богов. Чтобы обрести безграничную мудрость, он пожертвовал своим правым глазом, который ему пришлось отдать великану Ми-миру, охранявшему источник мудрости. Это случилось в стране великанов Ётунхейме, куда как-то в молодости забрел конунг богов. Познавший мир, как никто другой, Один, тем не менее неустанно жаждет новых знаний. Он является покровителем воинской хитрости, одаривает победой, наказывает смертью. Он также считается небесным предводителем берсерков - воинов, приводящих себя перед сражением в исступленное бешенство и потому не ведающих страха. Также Один опекает повешенных и тех, кто увлекается магией и любыми другими искусствами, особенно поэзией. Под его божественным присмотром были взлелеяны сотни других умений и ремесел. Велика и необорима власть Одина над людьми. Он все знает, все видит. Два его ворона Хугин (Думающий) и Мунин (Помнящий), подаренные ему богиней Смерти Хель, целыми днями летают по белу свету и рассказывают хозяину обо всем, что видели. Его повсюду сопровождают два волка Гери и Фреки - что означает "Жадный" и "Прожорливый". Путешествует Один (а он не любит подолгу сидеть на одном месте) на восьминогом, ошеломляюще внезапном боевом коне Слейпнире (Скользящем), способном свободно перемещаться по воздуху, а также по всем девяти мирам, составляющим нашу Вселенную.
Искусный чародей, Один обладает умением превращаться в любой предмет или живое существо. В одном из своих многочисленных путешествий он для достижения победы последовательно обернулся змеей, а затем орлом. Оружием ему служит копье Гунгнир, никогда не пролетающее мимо цели и поражающее насмерть всякого, в кого попадет. Как-то Один сам себя принес в жертву, когда, пронзенный острием собственного копья, девять дней и ночей провисел на мировом дереве, Иггдрасиле [Иггдрасиль - мировое древо, гигантский ясень, соединяющий все девять миров Вселенной - мир богов, мир людей, царство мертвых и т д], проходящем через средний мир, или мир людей, называемый Мидгардом, после чего утолил жажду из руки своего деда по матери - великана Бёльторна, вместе со священным медом получив от него руны носители мудрости.
Один и Фрейя делят между собой воинов, принявших героическую смерть в битвах. Фрейе достаются самые первые, самые юные - те, на кого указывают небесные девы-воительницы - валькирии, или "выбирающие павших", чьей предводительницей и является Фрейя [Так у автора, валькирии подчинены Одину]. Эти витязи отправляются в чертог богини Фолькванг. Одину же достаются самые могучие богатыри, принявшие смерть после многочисленных подвигов и побед. Их он переносит в свой дворец Валгаллу. В Валгалле пятьсот сорок залов, в которых живут эти храбрые воины. Здесь они пируют, насыщаются мясом огромного вепря Сэхримнира, каждый вечер его режут и варят, а на следующее утро он оживает вновь точно таким же, каким был. Здесь поверженные богатыри пьют крепкое, как старый мед, молоко козы Хейдрун. Здесь же они целыми днями совершенствуются в боевых искусствах, чтобы быть готовыми вступить в бой, когда пробьет час последнего сражения Рагнарёк. Придет время гибели богов. Когда наступит исход, и исполинский волк Фенрир вырвется на волю, и мировой змей Ёрмунганд поднимет голову со дна Мирового океана, легионы мертвецов повелением мрачной Хель встанут из могил. Все они соберутся на исполинском корабле Нагльфар, созданном из ногтей всех умерших мужчин. Мертвецы поднимут паруса и отправятся из царства богини Смерти Хель на штурм Асгарда, мира богов. По пути они сокрушат все, что было создано руками человеческими. Вот что значит Рагнарёк.
Богом грозы считается Тор, один из сыновей Одина. Он самый сильный из богов, ростом как раз в половину среднего великана, жителя страны Ётунхейм. Борода у него густо-огненного цвета. Оружием ему служит знаменитый молот Мьёлльнир, что означает "сокрушитель". С его помощью он защищает Асгард, мир богов, самих богов, а также породившую его в браке с Одином Ёрд (Мать-землю). Когда Тор вздымает Мьёлльнир, начинают блистать молнии, когда же метнет его - грохочет гром. Тор - друг людям. Он пригоняет стада туч, полных весенними дождями. Тучи питают зерно, уложенное в лоно земли, благотворной влагой.
В то время как военная аристократия и другие правящие группы, руководившие жизнью скандинавских племен, полагали своим покровителем Одина, непоколебимый и независимый Тор всегда помогал крестьянам и всем тем, кто своими руками добывал хлеб насущный. Жену Тора именуют Сив. Она знаменита чудесными золотыми волосами, напоминающими спелое пшеничное зерно. Сив считается покровительницей урожая.
Однако Мьёлльнир не только оружие. Его небесной силой также освящают свадьбы, еду, частичку его несокрушимой мощи просят уделить младенцам. Его изображения можно встретить на священных камнях, защищающих людей от нечистой силы. Значительно позже, уже в христианскую эпоху, молот Тора стал символом верности культуре предков и знаком восприятия их духовного наследства.
Когда христианские монахи-миссионеры впервые добрались до холодных и мрачных скал Скандинавии, они объявили, что боги, которым местные племена поклонялись тысячи лет, всего лишь демоны и слуги Сатаны. Многие тогда испытывали сомнения, так ли это на самом деле. В самый час крещения король Фрисландии Радбод спросил священников, какая судьба согласно новому верованию уготована его предкам, до которых благая весть еще не успела добраться? Кто-то из христианских монахов объяснил ему, что всякий, кто не был спасен во Христе, обречен гореть в адском пламени. В таком случае, возразил Радбод, он предпочитает жить в аду со своими предками, чем блаженствовать на небесах неизвестно в какой компании. Он изгнал монахов из Фрисландии, и эта страна еще долго оставалась языческой.
В более позднее время умная и энергичная королева Швеции Сигрид Надменная должна была выйти замуж за короля Норвегии Олафа Трюгвасона [Олаф Трюгвасон (ок 965 - 1000) - король-объединитель Норвегии (995), в молодости после смерти отца воспитывался у дяди, состоящего на службе у киевского князя Владимира Святого (Вальдемара, конунга Хольмгардского скандинавских саг) В 994 году Олаф принял христианство, а в 1000 году пал в бою с датско-шведской эскадрой при Свольде], который уже был христианином. Перед свадьбой Олаф объявил Сигрид, что ей необходимо креститься, так как он не может связать свою судьбу с язычницей. Сигрид гордо ответила, что не собирается с помощью каких-то хитроумных, выдуманных монахами уловок избежать участи своих предков. Королева добавила, что она не против, если Олаф по-прежнему будет верить в Христа, ее же пусть оставят в покое. Разгневанный Олаф принялся настаивать, заявляя, что в таком случае бракосочетание не состоится, затем он ударил ее по лицу. "Ты поплатишься за это!" - воскликнула королева и вернулась домой. Долго еще Швеция, которой правила Сигрид, не принимала христианство. Эта страна оказалась последней среди скандинавских королевств, обратившихся к Христу. Швеция была крещена менее тысячи лет назад (около 1008 года, однако окончательная христианизация завершилась не ранее XII века).
Перелом первого тысячелетия после Рождества Христова оказался временем, когда не было в мире более страшной напасти, чем набеги викингов. Грозная слава о "людях с севера" катилась тогда по всему побережью Европы, по берегам Средиземного моря. Не было в ту пору более путающей вести, чем крик "викинги идут". Репутация у них действительно была страшная, однако их кровожадность вряд ли превышала обычные для той эпохи жестокости. Большинство из тех, кого называли норманнами, в течение лета вместе со своими соседями-фермерами мирно возделывали землю, а то занимались мелкой торговлей или основывали поселения на новых землях.
Не сохранилось, к сожалению, письменных свидетельств, составленных самими викингами о том, как они совершали нападения на христианские страны. Исторические сообщения христианских монахов нельзя считать беспристрастными, потому что их писали те, кто становился жертвами этих походов. Некоторые из современных исследователей полагают, что набеги, предпринимаемые викингами против прибрежных монастырей, разрушение церквей, городов и поселений нельзя объяснить исключительно неутоленной жаждой добычи. Судя по некоторым разрозненным, но достоверным сведениям, отдельные экспедиции представляются скорее ответными мерами, предпринятыми "людьми с севера" против религиозного, экономического и военного давления христианства, к тому времени (VII - XI вв.) уже ставшего ведущей религией на большей части Европы. Это, скорее, были партизанские рейды, с помощью которых викинги пытались отстоять свою духовную самостоятельность.
Каковы бы ни были причины, побудившие норманнов к походам, - эта эпоха получила название "Эры викингов". Историки единодушно утверждают, что в среде северных народов обращение к новой религии порой наталкивалось на исключительно упорное сопротивление. Многие христиане погибали за веру, но соответственно и множество "язычников" - термин, изначально означавший "явившиеся из диких мест, из степей" [Игра слов в английском языке "heathens" - язычники и "heath" - степь, пустошь] - сложили головы или сгорели в огне, пытаясь отстоять древние устои. Новообращенные надевали на себя символические знаки веры, изображавшие Крест Господень. Скандинавы же отзывались на этот обычай тем, что носили амулеты по форме молота Тора.
Когда я служил в военно-воздушных силах США, меня отправили в командировку в Таиланд. В Бангкоке в одном из книжных магазинов мне посчастливилось приобрести книгу, посвященную викингам, интерес к которым в то время все более и более занимал меня. Книга называлась "Скандинавская мифология", автор - Г. Р. Эллис Дэвидсон. Произведение иллюстрировали фотографии предметов, найденных во время археологических раскопок. По большей части это было стилизованное изображение молота Тора, особенно на нагрудных медальонах. Некоторые образцы просто имели форму молота, другие же включали закручивающиеся спирали, а также широко раскрытые птичьи глаза, расставленные по бокам огромных крюкообразных клювов.
Я тоже хотел иметь подобный амулет.
Теперь любой желающий может без всяких усилий приобрести такие реликвии в многочисленных сувенирных магазинах. Торговцы из Скандинавии предлагают вам украшения, выполненные в форме молота Тора, как часть своих ювелирных коллекций. На их изготовление теперь нацелено множество ремесленников и производителей предметов народного быта.
Однако мой молот единственный в своем роде и наделен особыми свойствами.
Прежде всего, его форма основывается на одном из приведенных в книге Дэвидсона изображений. Это был редчайший, более нигде не встречавшийся знак. Ювелир на военно-воздушной базе Кларк-Филд на Филиппинах очень постарался и добросовестно выполнил все мои указания. В ту пору мне казалось, что я единственный в современном мире человек, обладающий подобным талисманом. Но позже мне стало понятно, что я ошибался, и очень сильно ошибался.
С той поры как я занялся исследованием Эры викингов, меня все более и более охватывал восторг оттого, что я имею дело с неоцененными до конца сокровищами, которые наши предки оставили нам в наследство. Я испытывал гордость за них и благоговел перед ними. Это проникновение в образ мышления древних скандинавов, погружение в окружавшую их духовную атмосферу и помогло мне написать романы, вполне соответствующие духу, внутреннему настрою тех времен, что мы обычно называем Древним миром.
Однажды ночью, во время работы над романом, посвященным новым приключениям Песни Крови, я приступил к описанию страшной сцены, в которой героиню подвергли жестокому испытанию - ее подвесили за руки, вывернув их; причем все это происходило на фоне разыгравшейся яростной бури. Неожиданно меня отвлек воющий стон ветра. Я бросился к окну - за стенами моего дома внезапно разразился самый настоящий ураган. Сердце мое до самой глубины было потрясено подобным совпадением. В полдень я закончил книгу и вышел на прогулку. Направился на север и в следующий миг увидел двух ворон двоюродных братьев воронов Одина. Эти зловещие птицы отчаянно работали крыльями, видно, спешили куда-то - может, торопились к своему могучему хозяину, чтобы рассказать о том, что случилось на земле прошедшей бурной ночью. Я отсалютовал им - вскинул вверх руку, сжатую в кулак, - в ответ они разразились громким, грозным карканьем.
После окончания первой истории о воительнице я сразу же приступил к написанию романа о новых приключениях Песни Крови. Однако у любой книги всегда существует своя мистическая судьба, начинающаяся с рождением первоначального замысла и до момента выхода в свет. Так случилось и в этом случае. Легенда нарушила все мои планы. Стоило мне сесть за стол, написать первое слово, как иной сюжет увлек меня. Прошли годы, и дочь Песни Крови Гутрун, еще дитя в первой книге, повзрослела. После того как в "Воительнице. Песни Крови" богиня Хель силой заставила Песнь Крови исполнить ее приказ, мать Гутрун дала клятву в том, что никому не позволит вновь надеть на себя оковы.
Теперь самое время познакомиться с новыми приключениями наших героев.
За Песнь Крови и свободу!
С. Дин Андерссон, Техас, США
Год Рунической Эры 2250 (1999 н.э.)
- Что он здесь делает? Этот негодяй захватил в плен меня и Хальд. Она обратилась к Хальд: - Взгляни на него, это он убил Норду Серый Плащ.
Хальд приблизилась, в ее глазах вспыхнул гнев.
- Я не убивал старую женщину, - ответил Тирульф.
- Это правда, - кивнула Хальд, ее голос дрожал от гнева. - Наставница только притворилась мертвой и сумела пережить пожар в хижине. Добили ее Тёкк с Ковной и те, кто служил им. Такие же негодяи, как ты! Тебя надо бросить на растерзание этим зверям.
- Точно, - согласилась Гутрун, - он не лучше других...
- Ни за что! - решительно заявила Ялна и вышла вперед. В ее руке блеснул меч Фрейи. - Он искупил вину и делом доказал свою верность. Если бы не он, мы никогда бы не смогли разделаться с прислужницей Хель.
Песнь Крови посмотрела на Тирульфа.
- Я и не знала, что ты участвовал в пленении Гутрун. А ты, обратилась она к Ялне, - знала?
Девушка кивнула:
- Да, он сразу рассказал мне о том, что случилось в хижине. Я собиралась при первом удобном случае...
- Я так понимаю, что ты боялась, что я откажу ему в доверии и не позволю следовать вместе с нами? - перебила ее воительница.
- Нет, - запротестовала Ялна. - Я хотела сказать, но тогда это было не главное. Я... должна была рассказать тебе.
- Да, ты должна была.
- Я должен был сам рассказать, - вмешался в разговор Тирульф, - но Ялна права, просто удобного момента не представилось. После того как мне улыбнулась удача, и я вновь нашел Ялну, я уже не мог с ней расстаться. А ты, Песнь Крови, прогнала бы меня, но она бы тебя не бросила... Ради меня...
Песнь Крови посмотрела на мужчину, на женщину:
- Ты здорово помог нам, Тирульф. За это все я благодарна тебе. Но за то, что ты помог Тёкк похитить мою дочь, прощения не жди. Ялна, если я решу, что ему нет места в наших рядах, ты останешься с нами или уйдешь с ним?
Ялна прижала руку к груди, попыталась было крикнуть, что у нее и в мыслях нет бросать Песнь Крови и ее соратников, но что-то помешало ей. Она глянула на Тирульфа, затем на Песнь Крови, потом снова на Тирульфа.
- Я... не знаю.
- Я не настаиваю на немедленном ответе, - кивнула Песнь Крови. - Когда решишь, скажешь.
- Я бы много чего могла сказать по поводу этого странного решения, заявила Гутрун. Она никак не могла успокоиться.
- Я тоже, - присоединилась к ней Хальд. - Кровь Норды не будет знать покоя, пока этот не ляжет в могилу, как его дружки.
- Что ж, - заявил Тирульф. - Раз такое дело, я уйду.
Он долго смотрел на Ялну, пока та не отвела глаза в сторону.
Песнь Крови повернулась и, пройдя вдоль стойл, вышла во внутренний двор. Все последовали за ней, кроме Ульфхильды, задержавшейся в конюшне, чтобы обрести человеческий облик. Как только превращение закончилось, она поспешила вслед за Песнью Крови.
- Теперь куда собираешься, Разорвавшая Петлю? - спросила она, догнав воительницу.
- Прими мою благодарность за помощь, Ульфхильда. Ты слышала, что сказала Гутрун по поводу моего сына, упрятанного в Нифльхейме. Если Хель однажды удалось возродить его плоть, она еще раз повторит это колдовство. Мне известно, кем в таком случае станет Локит. Он возглавит всадников Смерти. Я обязана остановить его и вернуть туда, откуда он вышел с помощью магии - в могилу. Отправлюсь на север, - к границам Нифльхейма и буду там ждать.
- Твои сражения - наши сражения, Черная Волчица, - торжественно заявила Ульфхильда. - Мы не оставим тебя в походе на север.
Песнь Крови отрицательно покачала головой, попыталась возразить, однако Ульфхильда рассмеялась и быстро сказала:
- Как же ты любишь протестовать, сестра по оружию. Я сказала - мы пойдем с тобой.
Чуть позже засмеялась и Песнь Крови:
- Еще раз благодарю, Ульфхильда, за все, что ты и твои люди сделали. Я скорблю о смерти Харбарда, понимая, насколько велика для тебя эта потеря.
На мгновение ей припомнился Эрик, затем она удивилась, что нет Гримнира. Где он прячется?
- Харбард, - гордо ответила предводительница ульфбьернов, - сейчас пирует с Одином. Он пал достойно, сразив ётуна. Мы навсегда запомним его как супруга Ульфхильды, Победителя проклятого Вафтруднира.
Над замком разошлись облака, засияло солнце. Заискрился залитый кровью снег под ногами.
Вельгерт и Торфинн стояли возле закрытых ворот, держа на руках Тору и Ингвара.
- Вы знаете, где мы нашли их? - в один голос произнесли супруги. - Они катались на спине медведя.
Песнь Крови усмехнулась:
- Оборотням было сказано, что необходимо отыскать двух маленьких, но очень храбрых несмышленышей и в случае опасности защитить их.
Она обняла друзей, затем похлопала Торфинна по плечу.
В этот момент во внутреннем дворе замка появился Гримнир. Он шагал, вытирая кровь и пот с лица. Дышал он тяжело, видно было, что последние минуты боя дались ему нелегко. В руке он нес что-то бесформенное, большое.
Песнь Крови поспешила к нему, на какое-то мгновение засмущалась, потом, потянувшись и встав на носки, горячо обняла его и поцеловала.
- Ты жив, - выдохнула она. - Хвала Одину, ты жив!..
- Да уж! - воскликнул рыжебородый великан. - Хвала Одину, ты тоже жива. А вот Ковне не повезло.
Он показал то, что тащил с собой и бросил к ногам воительницы. Округлый предмет перекатился несколько раз, в ясное небо уставились пустые глаза Ковны. Вообще-то взгляд у мертвых очей был не так пуст, как это могло показаться. В них еще стыл ужас.
- Разве солдаты Ковны могут сравниться с ульфбьернами, - презрительно выговорил он, - а Ковна со мной.
Тем временем воины-оборотни начали принимать человеческий облик. Они удалялись в уединенное место и там кувыркались через голову, после чего шерсть на их телах облезала, хребет выпрямлялся, клыки укорачивались.
Другие все еще рыскали по замку в поисках солдат Ковны и слуг Тёкк. Пронзительный вопль обозначал каждую находку. Пятеро ульфбьернов в шкурах медведей старались открыть замыкавшее ворота бревно. Стоя на задних лапах, они пытались сдвинуть запор, однако ничего не получалось.
- Слишком сильна магия Тёкк, - определила Хальд. - Вот почему не удается открыть ворота. Но магия Фрейи еще сильнее. Скажите им, чтобы они отошли от ворот.
- Нет, - Гутрун положила руку на плечо подруги. - Если ты попытаешься воспользоваться магией Фрейи, ты умрешь. Нужны совсем другие заклинания. Здесь есть невидимые демоны, созданные Тёкк. Они и удерживают бревно. Им надо приказать вернуться в Нифльхейм, тогда можно будет легко распахнуть створки, но силе Фрейи они не подчинятся.
Хальд удивленно посмотрела на подругу.
"Выходит, темная сила, что зрела в ней, все-таки проснулась. - Хальд даже вздрогнула от этой мысли, затем молча рукой отодвинула Гутрун. - Мне потребуется вся моя сила, все искусство, чтобы сломить сопротивление магии Тьмы. Клянусь Фрейей, душой погибшей Норды, я должна это сделать".
Она сосредоточилась и начала выговаривать нежные и непонятные слова, чтобы проверить, насколько права была Гутрун.
В следующее мгновение она увидела их, удерживающих ворота, затем повернулась и отошла. На лице проступила болезненная бледность.
- Что она сделала с тобой? - спросила она у подруги.
Гутрун не ответила, сконцентрировала внимание на воротах, закрыла глаза, напрягла волю.
- Прежде, Фрейядис, чем вам удалось ворваться в замок, - вставила слово Вельгерт, - Тёкк успела провести обряд.
- И Гутрун теперь обладает силой служительницы Хель, - добавил Торфинн. - Она расколдовала наши оковы.
"И услышала призыв Хель, обращенный к всаднику Смерти", - вспомнила Песнь Крови. Она, глянув в сторону дочери, не смогла сдержать дрожь.
Между тем Гутрун приказала медведям отойти подальше от ворот и начала вычерчивать руны. В воздухе зазмеился огненный след. Наконец она громко вскрикнула, и огненные буквы погасли.
- Попытайтесь теперь, - окликнула она ульфбьернов.
Медведи легко сдвинули толстое бревно и распахнули ворота.
Песнь Крови подошла к дочери, заглянула в ее глаза:
- Ты теперь владеешь магией Хель, дочка.
Она пыталась сохранить спокойствие в голосе, но это ей плохо удалось.
Гутрун замедленно кивнула.
- Ты тоже изменилась, мама, - ответила она. - Я ощущаю в тебе звериное начало. Ты томишься по свободе, по дикому раздолью.
Некоторое время обе женщины стояли, словно оцепенев, затем мать привлекла к себе дочь и крепко обняла ее.
- Да, для нас обеих все, что случилось с нами, не прошло даром. Но мы обе живы и снова вместе.
Гутрун тоже обняла мать и заплакала.
Ульфбьерны собрали своих павших и разложили во внутреннем дворе погребальный костер. Магнус с большинством членов его команды погибли, как и Харбард и несколько воинов-оборотней.
Те, кто выжил, стояли вокруг вздымавшегося в небо пламени и криками приветствовали павших героев. Хальд пропела хвалы Фрейе, Ульфхильда Одину. Костер погас, воины, ведомые Песнью Крови, оставили замок Тёкк.
Когда они добрались до своих коней, оставленных в расщелине, куда выходил туннель, Гримнир подарил Инеистое Копыто Гутрун. Девушка похлопала коня по шее, погладила гриву, затем вконец сразила рыжебородого великана тем, что подбежала к нему и чмокнула в щеку.
Заметив его смущение, Песнь Крови улыбнулась.
Гримнир, увидев ухмылку Песни Крови, тоже усмехнулся:
- У твоей матери, Гутрун, прекрасная улыбка. Мы должны постараться, чтобы она улыбалась почаще.
- Обязательно, - согласилась девушка и вскочила в седло. - Мы постараемся.
Песнь Крови одарила каждого хмурым взглядом, однако мгновением позже выражение лица смягчилось, и она вновь улыбнулась. Она перевела дух, затем глубоко вдохнула чистый горный воздух, взглянула на солнце, улыбавшееся в ясном небе. Краем глаза заметила, что Гутрун повторила ее движения. Затем, когда все было готово, войско начало спускаться к подножию горы, подальше от замка Тёкк. Песнь Крови и Гутрун ехали впереди, дочь и мать вновь были вместе. Чуть позади держался Гримнир.
МЬЁЛЛЬНИР-СОКРУШИТЕЛЬ
(Послесловие)
Мой отец отправился в Америку пятнадцатилетним мальчишкой - сбежал из родной Швеции. Умер он в Литтл Ривер, когда ему исполнилось семьдесят два. На его могиле я поставил камень, на котором вырезано: "Родился в Швеции, скончался в Винланде".
"Винландом", или Винной страной, назвали Северную Америку викинги-мореплаватели, и, прежде всего Лейф Эйриксон [Лейф Эйриксон, Лейф Счастливый (Удачливый) - исландский викинг X - XI вв., в 1000 г. совершивший плавание к берегам Северной Америки и открывший земли, названные, согласно "Саге о Гренландии", Хеллуланд, Маркланд и Викланд.], добравшийся сюда за пятьсот лет до Колумба. Многие из американцев, выходцев из Скандинавии, каждый октябрь отмечают день Лейфа Эйриксона - как раз за несколько дней до праздника, посвященного Колумбу. Интересно также, что за несколько дней до праздника Лейфа некоторые поминают Эйрика Рауди Рыжего. Этот день так и называется - День Рыжих.
Эйрик, отец Лейфа, именно он основал колонию в Гренландии и намеревался вместе с сыном плыть дальше, в Винланд. Однако в тот день, когда их отряд должен был отправиться в путь, его сбросила лошадь. Эйрик, некоторое время поразмышляв, решил, что хуже приметы не бывает, и остался дома. Таким образом, вся слава первооткрывателя досталась его сыну, которого впоследствии прозвали Лейфом Счастливым.
Жену Эйрика Рыжего звали Тьёдхильд. Она, как и ее сын Лейф, уже была христианкой. Эйрик же до конца своих дней оставался закоренелым язычником, и, когда Тьёдхильд решила построить в поселении христианскую церковь, муж настоял на том, чтобы храм был возведен в таком месте, где он никогда бы не мог его видеть из окон собственного дома. Тьёдхильд не знала покоя из-за того, что ее муж губит душу в языческом невежестве, однако Эйрик упорно стоял на своем и дерзко поклонялся родовым богам, таким, как Один, Фрейя и Тор.
У викингов Фрейя считалась богиней любви и войны. Она происходила из рода божественных ванов [Боги древних скандинавов разделены как бы на две неравные группы: основную - асов - Один, Тор, Тюр, Хеймдалль, Лаки и т.д. и небольшую группу богов плодородия - ванов, куда относят Ньёрда и его детей-близнецов Фрейю и Фрейра. Жилище ванов в отличие от Асгарда именуется Ванахейм.]. Ее имя означает "госпожа". Фрейя покровительствует деторождению, как, впрочем, и ее брат-близнец Фрейр, что, в свою очередь, означает "господин". Из многочисленных тотемных животных, связанных с именем Фрейи, самыми известными являются кошки и свиньи. Ее главное сокровище - магическое ожерелье Брисингамен [Брисингамен (ожерелье Брисингов) - чудесное ожерелье из золота, выкованное карликами (цвергами) Брисингами, основной атрибут богини Фрейи. Согласно словам Локи, богиня заплатила им за ожерелье своей любовью.]. Из всех северных богинь Фрейя, искуснейшая во многих видах магии, является самой непостоянной и дьявольски хитрой особой. У нее есть замечательная рубашка, сшитая из птичьих перьев, с ее помощью она способна обернуться соколом. Нет в искусстве магии более могучей богини, все тайны колдовского ремесла она разделяет с главным богом древних скандинавов - Одином.
Во времена викингов Один почитался как верховное божество, Отец богов. Чтобы обрести безграничную мудрость, он пожертвовал своим правым глазом, который ему пришлось отдать великану Ми-миру, охранявшему источник мудрости. Это случилось в стране великанов Ётунхейме, куда как-то в молодости забрел конунг богов. Познавший мир, как никто другой, Один, тем не менее неустанно жаждет новых знаний. Он является покровителем воинской хитрости, одаривает победой, наказывает смертью. Он также считается небесным предводителем берсерков - воинов, приводящих себя перед сражением в исступленное бешенство и потому не ведающих страха. Также Один опекает повешенных и тех, кто увлекается магией и любыми другими искусствами, особенно поэзией. Под его божественным присмотром были взлелеяны сотни других умений и ремесел. Велика и необорима власть Одина над людьми. Он все знает, все видит. Два его ворона Хугин (Думающий) и Мунин (Помнящий), подаренные ему богиней Смерти Хель, целыми днями летают по белу свету и рассказывают хозяину обо всем, что видели. Его повсюду сопровождают два волка Гери и Фреки - что означает "Жадный" и "Прожорливый". Путешествует Один (а он не любит подолгу сидеть на одном месте) на восьминогом, ошеломляюще внезапном боевом коне Слейпнире (Скользящем), способном свободно перемещаться по воздуху, а также по всем девяти мирам, составляющим нашу Вселенную.
Искусный чародей, Один обладает умением превращаться в любой предмет или живое существо. В одном из своих многочисленных путешествий он для достижения победы последовательно обернулся змеей, а затем орлом. Оружием ему служит копье Гунгнир, никогда не пролетающее мимо цели и поражающее насмерть всякого, в кого попадет. Как-то Один сам себя принес в жертву, когда, пронзенный острием собственного копья, девять дней и ночей провисел на мировом дереве, Иггдрасиле [Иггдрасиль - мировое древо, гигантский ясень, соединяющий все девять миров Вселенной - мир богов, мир людей, царство мертвых и т д], проходящем через средний мир, или мир людей, называемый Мидгардом, после чего утолил жажду из руки своего деда по матери - великана Бёльторна, вместе со священным медом получив от него руны носители мудрости.
Один и Фрейя делят между собой воинов, принявших героическую смерть в битвах. Фрейе достаются самые первые, самые юные - те, на кого указывают небесные девы-воительницы - валькирии, или "выбирающие павших", чьей предводительницей и является Фрейя [Так у автора, валькирии подчинены Одину]. Эти витязи отправляются в чертог богини Фолькванг. Одину же достаются самые могучие богатыри, принявшие смерть после многочисленных подвигов и побед. Их он переносит в свой дворец Валгаллу. В Валгалле пятьсот сорок залов, в которых живут эти храбрые воины. Здесь они пируют, насыщаются мясом огромного вепря Сэхримнира, каждый вечер его режут и варят, а на следующее утро он оживает вновь точно таким же, каким был. Здесь поверженные богатыри пьют крепкое, как старый мед, молоко козы Хейдрун. Здесь же они целыми днями совершенствуются в боевых искусствах, чтобы быть готовыми вступить в бой, когда пробьет час последнего сражения Рагнарёк. Придет время гибели богов. Когда наступит исход, и исполинский волк Фенрир вырвется на волю, и мировой змей Ёрмунганд поднимет голову со дна Мирового океана, легионы мертвецов повелением мрачной Хель встанут из могил. Все они соберутся на исполинском корабле Нагльфар, созданном из ногтей всех умерших мужчин. Мертвецы поднимут паруса и отправятся из царства богини Смерти Хель на штурм Асгарда, мира богов. По пути они сокрушат все, что было создано руками человеческими. Вот что значит Рагнарёк.
Богом грозы считается Тор, один из сыновей Одина. Он самый сильный из богов, ростом как раз в половину среднего великана, жителя страны Ётунхейм. Борода у него густо-огненного цвета. Оружием ему служит знаменитый молот Мьёлльнир, что означает "сокрушитель". С его помощью он защищает Асгард, мир богов, самих богов, а также породившую его в браке с Одином Ёрд (Мать-землю). Когда Тор вздымает Мьёлльнир, начинают блистать молнии, когда же метнет его - грохочет гром. Тор - друг людям. Он пригоняет стада туч, полных весенними дождями. Тучи питают зерно, уложенное в лоно земли, благотворной влагой.
В то время как военная аристократия и другие правящие группы, руководившие жизнью скандинавских племен, полагали своим покровителем Одина, непоколебимый и независимый Тор всегда помогал крестьянам и всем тем, кто своими руками добывал хлеб насущный. Жену Тора именуют Сив. Она знаменита чудесными золотыми волосами, напоминающими спелое пшеничное зерно. Сив считается покровительницей урожая.
Однако Мьёлльнир не только оружие. Его небесной силой также освящают свадьбы, еду, частичку его несокрушимой мощи просят уделить младенцам. Его изображения можно встретить на священных камнях, защищающих людей от нечистой силы. Значительно позже, уже в христианскую эпоху, молот Тора стал символом верности культуре предков и знаком восприятия их духовного наследства.
Когда христианские монахи-миссионеры впервые добрались до холодных и мрачных скал Скандинавии, они объявили, что боги, которым местные племена поклонялись тысячи лет, всего лишь демоны и слуги Сатаны. Многие тогда испытывали сомнения, так ли это на самом деле. В самый час крещения король Фрисландии Радбод спросил священников, какая судьба согласно новому верованию уготована его предкам, до которых благая весть еще не успела добраться? Кто-то из христианских монахов объяснил ему, что всякий, кто не был спасен во Христе, обречен гореть в адском пламени. В таком случае, возразил Радбод, он предпочитает жить в аду со своими предками, чем блаженствовать на небесах неизвестно в какой компании. Он изгнал монахов из Фрисландии, и эта страна еще долго оставалась языческой.
В более позднее время умная и энергичная королева Швеции Сигрид Надменная должна была выйти замуж за короля Норвегии Олафа Трюгвасона [Олаф Трюгвасон (ок 965 - 1000) - король-объединитель Норвегии (995), в молодости после смерти отца воспитывался у дяди, состоящего на службе у киевского князя Владимира Святого (Вальдемара, конунга Хольмгардского скандинавских саг) В 994 году Олаф принял христианство, а в 1000 году пал в бою с датско-шведской эскадрой при Свольде], который уже был христианином. Перед свадьбой Олаф объявил Сигрид, что ей необходимо креститься, так как он не может связать свою судьбу с язычницей. Сигрид гордо ответила, что не собирается с помощью каких-то хитроумных, выдуманных монахами уловок избежать участи своих предков. Королева добавила, что она не против, если Олаф по-прежнему будет верить в Христа, ее же пусть оставят в покое. Разгневанный Олаф принялся настаивать, заявляя, что в таком случае бракосочетание не состоится, затем он ударил ее по лицу. "Ты поплатишься за это!" - воскликнула королева и вернулась домой. Долго еще Швеция, которой правила Сигрид, не принимала христианство. Эта страна оказалась последней среди скандинавских королевств, обратившихся к Христу. Швеция была крещена менее тысячи лет назад (около 1008 года, однако окончательная христианизация завершилась не ранее XII века).
Перелом первого тысячелетия после Рождества Христова оказался временем, когда не было в мире более страшной напасти, чем набеги викингов. Грозная слава о "людях с севера" катилась тогда по всему побережью Европы, по берегам Средиземного моря. Не было в ту пору более путающей вести, чем крик "викинги идут". Репутация у них действительно была страшная, однако их кровожадность вряд ли превышала обычные для той эпохи жестокости. Большинство из тех, кого называли норманнами, в течение лета вместе со своими соседями-фермерами мирно возделывали землю, а то занимались мелкой торговлей или основывали поселения на новых землях.
Не сохранилось, к сожалению, письменных свидетельств, составленных самими викингами о том, как они совершали нападения на христианские страны. Исторические сообщения христианских монахов нельзя считать беспристрастными, потому что их писали те, кто становился жертвами этих походов. Некоторые из современных исследователей полагают, что набеги, предпринимаемые викингами против прибрежных монастырей, разрушение церквей, городов и поселений нельзя объяснить исключительно неутоленной жаждой добычи. Судя по некоторым разрозненным, но достоверным сведениям, отдельные экспедиции представляются скорее ответными мерами, предпринятыми "людьми с севера" против религиозного, экономического и военного давления христианства, к тому времени (VII - XI вв.) уже ставшего ведущей религией на большей части Европы. Это, скорее, были партизанские рейды, с помощью которых викинги пытались отстоять свою духовную самостоятельность.
Каковы бы ни были причины, побудившие норманнов к походам, - эта эпоха получила название "Эры викингов". Историки единодушно утверждают, что в среде северных народов обращение к новой религии порой наталкивалось на исключительно упорное сопротивление. Многие христиане погибали за веру, но соответственно и множество "язычников" - термин, изначально означавший "явившиеся из диких мест, из степей" [Игра слов в английском языке "heathens" - язычники и "heath" - степь, пустошь] - сложили головы или сгорели в огне, пытаясь отстоять древние устои. Новообращенные надевали на себя символические знаки веры, изображавшие Крест Господень. Скандинавы же отзывались на этот обычай тем, что носили амулеты по форме молота Тора.
Когда я служил в военно-воздушных силах США, меня отправили в командировку в Таиланд. В Бангкоке в одном из книжных магазинов мне посчастливилось приобрести книгу, посвященную викингам, интерес к которым в то время все более и более занимал меня. Книга называлась "Скандинавская мифология", автор - Г. Р. Эллис Дэвидсон. Произведение иллюстрировали фотографии предметов, найденных во время археологических раскопок. По большей части это было стилизованное изображение молота Тора, особенно на нагрудных медальонах. Некоторые образцы просто имели форму молота, другие же включали закручивающиеся спирали, а также широко раскрытые птичьи глаза, расставленные по бокам огромных крюкообразных клювов.
Я тоже хотел иметь подобный амулет.
Теперь любой желающий может без всяких усилий приобрести такие реликвии в многочисленных сувенирных магазинах. Торговцы из Скандинавии предлагают вам украшения, выполненные в форме молота Тора, как часть своих ювелирных коллекций. На их изготовление теперь нацелено множество ремесленников и производителей предметов народного быта.
Однако мой молот единственный в своем роде и наделен особыми свойствами.
Прежде всего, его форма основывается на одном из приведенных в книге Дэвидсона изображений. Это был редчайший, более нигде не встречавшийся знак. Ювелир на военно-воздушной базе Кларк-Филд на Филиппинах очень постарался и добросовестно выполнил все мои указания. В ту пору мне казалось, что я единственный в современном мире человек, обладающий подобным талисманом. Но позже мне стало понятно, что я ошибался, и очень сильно ошибался.
С той поры как я занялся исследованием Эры викингов, меня все более и более охватывал восторг оттого, что я имею дело с неоцененными до конца сокровищами, которые наши предки оставили нам в наследство. Я испытывал гордость за них и благоговел перед ними. Это проникновение в образ мышления древних скандинавов, погружение в окружавшую их духовную атмосферу и помогло мне написать романы, вполне соответствующие духу, внутреннему настрою тех времен, что мы обычно называем Древним миром.
Однажды ночью, во время работы над романом, посвященным новым приключениям Песни Крови, я приступил к описанию страшной сцены, в которой героиню подвергли жестокому испытанию - ее подвесили за руки, вывернув их; причем все это происходило на фоне разыгравшейся яростной бури. Неожиданно меня отвлек воющий стон ветра. Я бросился к окну - за стенами моего дома внезапно разразился самый настоящий ураган. Сердце мое до самой глубины было потрясено подобным совпадением. В полдень я закончил книгу и вышел на прогулку. Направился на север и в следующий миг увидел двух ворон двоюродных братьев воронов Одина. Эти зловещие птицы отчаянно работали крыльями, видно, спешили куда-то - может, торопились к своему могучему хозяину, чтобы рассказать о том, что случилось на земле прошедшей бурной ночью. Я отсалютовал им - вскинул вверх руку, сжатую в кулак, - в ответ они разразились громким, грозным карканьем.
После окончания первой истории о воительнице я сразу же приступил к написанию романа о новых приключениях Песни Крови. Однако у любой книги всегда существует своя мистическая судьба, начинающаяся с рождением первоначального замысла и до момента выхода в свет. Так случилось и в этом случае. Легенда нарушила все мои планы. Стоило мне сесть за стол, написать первое слово, как иной сюжет увлек меня. Прошли годы, и дочь Песни Крови Гутрун, еще дитя в первой книге, повзрослела. После того как в "Воительнице. Песни Крови" богиня Хель силой заставила Песнь Крови исполнить ее приказ, мать Гутрун дала клятву в том, что никому не позволит вновь надеть на себя оковы.
Теперь самое время познакомиться с новыми приключениями наших героев.
За Песнь Крови и свободу!
С. Дин Андерссон, Техас, США
Год Рунической Эры 2250 (1999 н.э.)