Страница:
– Отвратительное пойло, – довольно бесцеремонно сказал Аято и подтолкнул ногой лежавшего морсвильца.
Тот зашевелился, попытался закрыть голову тряпками, но Тино наступил на них ногой. Осознав, что спать кто-то мешает, человек приподнялся на локтях и пьяным голосом выругался:
– Какого дьявола, Шон? Я же тебе заплатил. У меня есть еще время до наступления темноты.
– Я не Шон, – ответил землянин.
Тасконец протер глаза, посмотрел на Аято и столь же неучтиво продолжил:
– Тогда тем более, какого черта? Много я видел в своей жизни нахалов, и большинство из них уже на том свете, а Сфин еще ничего, держится. Парень, тебе что, нужны неприятности?
– Неприятности? – рассмеялся самурай, глядя на обросшее, грязное лицо человека лет пятидесяти. Вдобавок ко всему, у него отсутствовала половина зубов, и отчетливо виднелась лысина.
В это время и морсвилец, видимо, сумел правильно оценить ситуацию. Он внимательно рассматривал одежду воина, его меч, лук и торчащий из-за пояса кинжал. Взгляд незнакомца был уверенный, смелый, можно сказать, даже нагловатый.
– Чужак, – констатировал Сфин и протянул руку к бутылке.
Допив всю оставшуюся жидкость, мужчина довольно хмыкнул, вытер рот рукой и хриплым голосом спросил:
– Что тебе надо?
– Информация, – спокойным голосом произнес Тино.
– Ты обратился к тому, к кому надо, – ухмыльнулся беззубым ртом тасконец, – однако в этом городе за все платят.
– Само собой, – согласился японец.
– Тогда начинай, – махнул рукой морсвилец, откидываясь на свои грязные тряпки.
– Нет, не здесь, – сказал Аято. – В соседней квартире будешь говорить. Тебя должны послушать мои товарищи. Заодно и рассчитаемся.
Самурай не спеша двинулся к выходу. В том, что оборванец последует за ним, он не сомневался. Ради материальных ценностей эти люди были способны на любой поступок. В Морсвиле правил царь по имени Алчность. Тино еще не успел дойти до коридора, как услышал сзади учащенное дыхание Сфина. Вскоре они вошли в комнату, где отдыхали остальные разведчики. Глаза тасконца удивленно забегали из стороны в сторону.
– Сожри меня властелин пустыни, если это реальность, – не сдержавшись воскликнул мужчина. – Какое оружие, снаряжение, одеяла! За всю свою жизнь не видел такого. А девочки… В клане Чистых за них можно получить просто сумасшедшую сумму…
– Они не продаются, – резко ответил Тино.
– Кто знает, кто знает, – злорадно ответил Сфин.
Склонившись к Храброву, японец осторожно толкнул юношу в плечо. Олесь тотчас сел, а в его правой руке сверкнул кинжал. Это не ускользнуло от внимания морсвильца. Парни были явно не дилетанты, а такие ему нравились. Если еще и заплатят прилично, он расскажет им все по полной программе.
– Мне уже пора? – вымолвил русич, поднимаясь.
– Нет, – ответил Аято, – еще пятнадцать минут. Но у меня появился собеседник, и думаю, тебе стоит его послушать.
Храбров взглянул на тасконца и добродушно рассмеялся.
– А я-то думал, откуда такая вонь! Ты хоть раз в жизни мылся?
– Нет, – совершенно не обидевшись, проговорил Сфин, усаживаясь на пол. – Вода в Морсвиле дороже человеческой жизни. Во всей зоне Чистых всего три источника. О каком мытье может идти речь?
Тем временем самурай взял рюкзак Ридле, расстегнул его и вытащил три куска вяленого мяса. Один из них он сразу кинул тасконцу. Тот жадно впился в него своими прогнившими зубами. Несколько секунд оборванец с наслаждением поглощал полученную пищу. От восторга он даже закрыл глаза. Наконец Сфин закончил трапезу, убрал остатки за пазуху и громко произнес:
– Мясо кона. Даже забыл, когда ел его в последний раз. Наверное, в далеком детстве…
– Ну, и хорошо, – кивнул головой Тино. – Получишь все остальное и вдобавок рюкзак и одеяло, если расскажешь о Морсвиле все, что знаешь. Я буду откровенен – нам надо пройти через город и оказаться на его юго-западной окраине.
От удивления у морсвильца даже отвисла челюсть. Он потерял дар речи и около минуты соображал, что ответить. Наконец мужчина пришел в себя.
– Ребята, у вас ничего нет выпить?
– Нет. У экспедиции слишком напряженный график, чтобы мы могли позволить себе расслабиться, – вымолвил Олесь, выглядывая в окно.
Улица была совершенно пустынна.
– С вами все ясно, – развел руками Сфин. – Массовое помешательство. Скажите, какого дьявола вы, вообще, заходили в Морсвил, если собираетесь из него уйти? Небольшая потеря времени вполне могла компенсировать те неприятности, с которыми здесь сталкивается человек. Неужели так трудно было совершить марш по пустыне? Километров десять лишних, не более.
– Ну ладно, поговорим начистоту, – произнес Аято. – За группой гонятся сразу два отряда преследователей. С одной стороны это люди – человек сорок. У нас с ними давняя вражда. С другой – властелины пустыни. В Клоне мы прикончили восемь их воинов, и они решили отомстить. Именно мутанты и загнали группу в город.
По мере рассказа японца, глаза тасконца раскрывались все шире и шире. Тряхнув головой, словно стряхивая наваждение, оборванец проговорил:
– Либо это самая наглая ложь, которую я слышал, либо это чудо. Убить восемь властелинов пустыни просто невозможно. Если, конечно, вас было не сто человек. Тогда какие-то шансы…
– Нас было больше всего на два бойца. Зато таких, каких ты в жизни не видел. И только посмей еще раз заикнуться про ложь, – резко возразил Тино.
– Хорошо, хорошо, я всему верю, – согласился морсвилец, почувствовавший в голосе собеседника угрозу. – Но влипли вы, действительно, здорово. Морсвил неподходящее место для прогулок. Для чужаков бывает трудно пройти живыми и одну зону, а вам надо миновать, как минимум, три. Скажу честно – это почти невозможно.
– Хватить болтать ерунду, – разозлился самурай. – Говори все по порядку. Где что находится, как лучше идти, кого опасаться?
– Приятно встретить умного человека, – ехидно рассмеялся Сфин. – Начну с начала, хотя я, конечно, помнить этого не могу. Двести лет назад наступил конец света. Думаю, описывать его не стоит, вы и сами наслышаны. Морсвилу, по сравнению с другими городами, относительно повезло. Ракета слегка отклонилась от траектории и взорвалась в трех километрах на юго-востоке. Я там был – зрелище ужасное. Само собой, все кварталы, находящиеся поблизости, оказались в зоне поражения ударной волны. Сплошные разрушения. Чем дальше от эпицентра, тем больше зданий уцелело. Однако значительней всего пострадала инфраструктура города: канализация, водоснабжение, электричество. Лет тридцать оставшиеся в живых люди боролись с надвигающимися трудностями. Они еще верили в добро и справедливость, хотели создать колонию. Однако эти бедняги забыли о невидимом враге.
– Радиация, – вставила Салан, проснувшись от громких реплик.
– Совершенно верно, красавица, – подтвердил тасконец. – Повышенный фон делал свое черное дело, и на свет начали появляться мутанты. С каждым годом их становилось все больше и больше. Люди не смогли оценить эту опасность. Ведь среди уродцев были не только убогие индивидуумы, но и злобные, рвущиеся к власти убийцы. Вдобавок ко всему возникли проблемы с пищей, водой и одеждой. Существовать в мире такое общество больше не могло. Начались стычки, сражения, войны. Наиболее порядочные жители на последних транспортных средствах покинул Морсвил. Кто-то ушел на север, кто-то в оазисы, но большая часть – на юг, к океанскому побережью. Говорят, там огромное количество соленой воды, но я не верю. По-моему, это просто красивый вымысел. Как бы там ни было, но в городе остался один сброд. Мелкую группу идеалистов-патриотов истребили довольно быстро. И вот сто лет назад в Морсвиле началась настоящая бойня. Всюду процветал каннибализм. Количество мутантов возросло до неимоверных размеров. Постепенно они начали собираться в группы. Некоторые были столь малочисленны, что рассчитывать на выживание не могли. Из города вновь потекли колонны беженцев. Однако, в отличие от людей, эти атаковали оазисы, истребляя или превращая в рабов их коренных жителей. Именно таким путем и сформировался клан властелинов пустыни. Еще пятьдесят лет назад о них никто не слышал, а теперь эти ублюдки рвутся к власти по всей пустыне Смерти. И надо сказать, не без успеха. Я хорошо помню, как они напали на зоны Чистых и Трехглазых. Вот это были битвы. На улицах лежали сотни трупов. Их не успевали пожирать ни тапсаны, ни мутанты, ни каннибалы. От вони гниющих мертвецов можно было задохнуться. И чем все это кончилось?
– Властелины пустыни ушли обратно в свой оазис, – предположила Линда.
– Снова правильно, – усмехнулся оборванец. – Но с собой они увели сто пятьдесят пленников. Думаю, бедняги уже давно в их желудках. Одним словом, город потерпел сокрушительное поражение. Имея армию в несколько раз больше, лидеры кланов оказались глупы и трусливы. Они предпочли откупиться от мутантов и заключили позорный договор. По нему, властелины пустыни могут в любой момент потребовать в качестве выкупа до сотни рабов. И один раз они это уже сделали. Солдаты клана Чистых отлавливали бродяг вроде меня и отдавали их мутантам. Я тогда отсиделся в нейтральной зоне. Повезло… Итак, это был маленький экскурс в историю. Теперь поговорим о самом Морсвиле. Без ложной скромности могу сказать, что я знаю город просто превосходно. Жизнь меня заставила пересекать почти все зоны. И уж поверьте, это совсем не просто для человека…
– Ты хочешь сказать, что Морсвил искусственно разбит на несколько секторов, в которых правят определенные группы людей? – спросил Храбров.
– Если бы людей… – с горечью вымолвил тасконец.
Он не спеша поднялся со своего места, подошел к Аято и протянул руку к кинжалу. Этот поступок японец воспринял довольно спокойно. Даже тогда, когда клинок лег в кисть морсвильца, Тино не сделал ни одного движения. С восхищением покачав головой, Сфин направился к стене. Несколько неуверенных движений, и на гладком покрытии появился квадрат. Его левый верхний угол мужчина тотчас заштриховал.
– Это город, – пояснил он. – Юго-восточная часть в нем отсутствует. Полные развалины и высокий уровень радиоактивности. Вдоль этих руин находится полоса первой зоны. В ней обитают только мутанты. Ужасные безмозглые твари. Они спариваются, как животные, образуя все новые формы уродцев. Порой в поисках пищи эти образины забредают в другие части Морсвила, но их тут же истребляют. Иногда они уходят в пустыню и чаще всего никогда не возвращаются. Теперь вторая зона. Она находится на востоке и получила название Вампирской. Там живут полу-люди, полу-мутанты. Я уж не знаю, что с ними произошло, но к человеческой крови и мясу эти ублюдки неравнодушны. Лет семь назад мне пришлось зайти в восточный сектор. Так вот, не дай вам бог видеть то, что видел я. Впрочем, мое пребывание у вампиров было недолгим. Они решили, что я сгожусь на ужин, и мне пришлось спасаться бегством. Хорошо хоть рядом находится относительно спокойная зона. Она, если можно так сказать, самая мирная. В ней собрались мутанты с общим отклонением…
– Интересно, с какими? – поинтересовался Олесь.
– О, оно присуще всем на Тасконе. Животные, насекомые… – начал объяснять тасконец, но его прервала аланка.
– Три глаза! – воскликнула девушка.
– Красавица, ты просто пугаешь меня своей проницательностью, – проговорил с усмешкой мужчина и отчертил лезвием еще один сектор. – Эта зона так и называется – Трехглазые. В целом, парни там неплохие, но некоторые их законы просто идиотские. Они поклоняются какому-то выдуманному богу и раз в пять декад приносят ему кровавую жертву. И вообще, они помешались на ритуалах. Этот сектор самый северный. Именно он больше всего пострадал от властелинов пустыни. Те напали неожиданно, в разгар дня, когда воины трехглазых отдыхали. Поэтому они вступали в бой постепенно, маленькими отрядами. Господи, сколько этих бедняг полегло! Властелины, издеваясь над побежденными, пожирали своих пленников на глазах у огромной толпы. После ухода внешних врагов на сектор напали вампиры и чистые. Потеряв несколько кварталов, трехглазые все же сумели удержать сектор в своих руках.
– А кто такие чистые? – вмешался наконец в разговор Аято.
– Люди, – усмехнулся морсвилец. – Их осталось в городе не так уж много. Спасаясь от радиации, они ушли как можно дальше от эпицентра взрыва. Само собой, что это был северо-западный район. Именно в нем мы сейчас и находимся. Название объясняет все. У местных жителей нет никаких мутаций, а значит, они чистые. Конечно, и здесь попадаются уродцы, но их очень мало. Каждый живет в своем секторе и старается не пересекать границу. Зону Чистых контролирует шесть различных банд. Одна сильнее, другая слабее, но это неважно. Главари образовали Совет и управляют находящимися здесь людьми, как хотят. Разделены источники воды, сферы влияния, склады. Вы наверняка заметили, что квартиры ограблены – это их работа. Они обобрали весь город, и таким бродягам, как я, уже нечем поживиться. Только чудом можно найти что-нибудь ценное. И как следствие, законы в этом секторе звериные. Выживает сильнейший.
– Хорошее местечко, – проговорил русич.
– Нормальное, – пожал плечами Сфин. – Я прожил здесь уже больше пятидесяти лет. Ко всему можно привыкнуть. Приходится постоянно врать, изворачиваться, прятаться и убегать, но так поступают все жители этого дерьмового города. Есть в Морсвиле места и похуже.
– Например? – спросил самурай.
– Две следующие зоны – Чертей и Непримиримых. Одна находится на западе, другая на юго-западе. Ни в одной из них я не был и, наверное, поэтому до сих пор жив. Черти – это люди и мутанты, возомнившие себя посланниками дьявола. Они специально мажутся черной краской и поклоняются огромному идолу. Его сооружали двадцать лет. Так, во всяком случае, говорят. О том, кого приносят в жертву истукану, много слухов, но никто этого толком не знает. Церемония осуществляется в очень узком кругу и тщательно охраняется. Один мой приятель, уже покойный, рассказывал, как черти пытаются вызвать силы Тьмы. Пока это у них не получается. И ясно, почему… Более глупого занятия трудно придумать.
– Ты не веришь в силы Света и Тьмы? – произнес Храбров.
– Нет, – отрицательно покачал головой тасконец. – Я уже ни во что не верю. Проживите полвека в этом городе, и у вас не останется ни малейших иллюзий. Если что-то такое и есть, то над Морсвилом уже двести лет как нависла ужасная Тьма. Черти – ее крайняя форма. Сказать что-то вразумительное о зоне Непримиримых я не могу. Они ни с кем не общаются и никого не пускают на свою территорию. Еще ни один разведчик не вернулся оттуда живым. Трупы этих бедняг время от времени появляются на границе.
– А почему они Непримиримые? – удивилась Салан.
– Трудно сказать. Название зоны появилось очень давно, хотя их замкнутый образ жизни кое-что объясняет. Они ни с кем не торгуют, не пытаются завоевать чужую территорию, не помогают остальным в войне против властелинов пустыни. Как-то я слышал рассказ одного из чертей. Эти намазанные ублюдки вторглись на их территорию. Что случилось потом, никто не знает, но из большого отряда не уцелел ни один воин. Груды обугленных мертвецов вскоре появились в пустыне. Больше ни у одного клана желания нападать на непримиримых не появлялось. Слишком таинственное и страшное место, – вымолвил морсвилец.
– Это последняя зона? – спросил Олесь.
– Ну, почему же, – улыбнулся Сфин. – Есть еще две. Самая южная называется зона Гетер.
– Как? – переспросила аланка. – Гетер? Но ведь это значит – женщин?
– Именно так, красотка, – рассмеялся оборванец. – В этом секторе властвуют бабы – мутантки. Некоторые – ну, просто пальчики оближешь, однако толку мало. Гетеры создали сильную армию и несколько раз успешно отражали атаки других кланов. Поживиться красивыми рабынями никому не удалось. Хотя в целом эти мутантки довольно миролюбивы. Я пару лет жил на их территории. Каждые пять декад они трясли с меня налог, но вполне терпимый. Хуже всего, что находиться в зоне с несколькими тысячами женщин и найти себе одну на ночь – невозможно. У них сильная лесбийская любовь и странный способ оплодотворения. Секрет его – загадка для меня. Но мужики им для этой цели не нужны. В кабаках поговаривают, что в сектор Гетер убегают и простые женщины. Их принимают хорошо, но я обычных баб там не видел… И наконец, мы перешли к последней зоне. Это самое лучшее место в Морсвиле. Нет войн, банд, драк. Жаль, что проживание в нем столь дорого. Приходится платить буквально за все. У такого бродяги, как я, шансов задержаться там надолго немного. А так хотелось бы…
– Похоже на островок рая посреди океана ада, – иронично усмехнулся Тино.
– Так оно и есть, – согласился тасконец. – Полвека назад все кланы, за исключением Непримиримых, решили создать Нейтральную зону. В ней любой человек или мутант должен чувствовать себя в полной безопасности. Там же осуществляются переговоры, заключаются торговые сделки и подписываются союзные обязательства. В этом секторе без страха за свою жизнь отдыхают все лидеры кланов. Впрочем, имея большие средства, любой человек имеет право на удовольствие. Хорошее вино, еда, шикарные спальни и превосходные девочки. Что еще надо для счастья?
– Весьма спорный вопрос, но его мы обсуждать не будем, – возразил японец. – Скажи лучше, какие законы в этой Нейтральной зоне. Ведь наверняка у всех ублюдков в Морсвиле чешутся руки пограбить столь богатый район.
– Очень верное замечание, – кивнул Сфин. – Однако ни один клан на это не решится. Когда сектор создавался, было решено, что все зоны должны иметь к нему непосредственный выход. Само собой, Нейтралка оказалась в центре города. Если чья-либо армия захватит эту ключевую зону, то она получает стратегическое преимущество. Подобное другие кланы никогда не позволят. И закон гласит: нарушитель объявляется врагом всех. Против пятерых сильных противников в Морсвиле не устоит никто. То же самое грозит убийцам, ворам, насильникам. В своем секторе можешь делать все, что угодно, но при переходе границы забудь про свои вольности. Если совершено преступление в Нейтральной зоне, виновник не сможет спрятаться. Кланы обязаны его выдать. И на моей памяти прецедентов не было.
– А что ждет преступника? – поинтересовалась Линда.
Пожав плечами, морсвилец довольно спокойно ответил:
– Смертная казнь. Чаще всего беднягу четвертуют. Среди вампиров и чертей всегда много желающих выполнить эту процедуру. На центральной площади собираются тысячи горожан, чтобы поглазеть на происходящее…
– Но ведь наверняка в зоне случаются стычки, скандалы, ссоры? – произнес Аято. – Как разрешить их? Не думаю, что у вас есть суд…
– Все гораздо проще, – сказал оборванец, вновь усаживаясь на пол. – Ты вызываешь обидчика на поединок, выходишь на площадку для боев и решаешь проблему. Заставить сражаться никто не может, но отказаться – значит унизиться. Больше можешь в это заведение не заходить, тебя не обслужат. Ну, и слухи, слухи… Они распространяются быстро даже здесь.
Последние слова были сказаны с нескрываемой горечью. Сразу чувствовалось, что у этого человека на душе какой-то груз. Он постоянно носит его с собой и никак не может избавиться. Тасконец грязной рукой вытер набежавшую слезу и отвернулся к стене. Минуты на две разговор прервался.
– Вот в таком дерьмовом мире мы живем, – наконец вымолвил Сфин. – Не думаю, что очень обрадовал вас своим рассказом. Знаете, сейчас только вспомнил – самое удивительное в договоре между Морсвилом и Властелинами пустыни, что последние обязались соблюдать законы Нейтральной зоны. Почему? Лично я объяснения не нахожу.
Эта фраза сразу привлекла внимание разведчиков. Они уже поняли, что единственным местом, где им будет гарантирована безопасность, является этот сектор. Там хотя бы можно переждать какое-то время. Ведь до космодрома осталось всего двадцать пять километров. Один рывок. Для того, чтобы совершить его, надо оторваться и от мутантов, и от Коуна. Проходя через зоны Чистых и Непримиримых, это вряд ли удастся.
– Послушай, приятель, – обратился к тасконцу Храбров, – а откуда у тебя такая богатая информация? Но и это, пожалуй, не главное. Уж слишком развитой речью и интеллектом обладает обычный бродяга Морсвила.
– А ведь действительно странно, – согласился самурай.
Оборванец резко вскинул голову. В его глазах сверкнул гнев. Буквально мгновение он держал взгляд Олеся. Затем огонь погас, появилось отчаяние и безысходность. Совершенно расстроенный, морсвилец понурил голову. Несколько минут он молчал, словно что-то обдумывая, и наконец сказал:
– Жаль, что у вас нет выпить. Тогда разговор был бы попроще. А так…
Махнув рукой, Сфин вновь вытер набежавшую слезу.
– Мой отец был главарем одного из районов клана Чистых, – почти сразу продолжил тасконец. – Смелый, сильный и очень жестокий человек. Я до сих пор не пойму, почему меня он воспитал по-другому. Скорее всего, его душа не была уж такой злобной, как казалось со стороны. Мать умерла очень рано, ее я даже не помню, а может, бедняжку продали или убили. Особой привязанности к женщинам мой отец не испытывал. Меня всегда окружали только мужчины. Но вовсе не те головорезы с улицы, а последние разумные люди города. Так что можно сказать, я получил неплохое образование. Если это слово, вообще, уместно.
С трудом сглотнув слюну, бродяга произнес:
– К сожалению, все хорошее когда-то кончается. В пятьдесят лет отец занялся моим воспитанием сам. Я вышел на улицы Морсвила. Убийства, кровь, смерть ужаснули меня. Но мои эмоции вызвали у него лишь хохот. «Скоро ты изменишься», – любил говорить он. И был полностью прав. Как и все, я скоро начал участвовать в боях, грабежах, насилии. Так продолжалось шесть лет. Весьма возможно, из меня получился бы неплохой воин, но жизнь распорядилась по иному. В Нейтральной зоне во время пьянки я задел какого-то вампира. Он тотчас вызвал наглеца на поединок. Видели бы вы этого ублюдка! Больше двух метров ростом, широченные плечи и огромный меч. Хмель из моей головы вылетел в одно мгновение. Я вдруг отчетливо осознал, что минут через десять буду лежать в луже крови на площадке. Подобная перспектива меня вовсе не радовала…
– Ты отказался от поединка, – догадался Аято.
– Да, – кивнул головой Сфин. – Всем моим людям пришлось сразу покинуть Нейтральный сектор, и радости это у них не вызвало. Они рассчитывали повеселиться в местных кабаках. Что им жизнь какого-то солдата? Все привыкли к смерти. Впрочем, тогда клан смолчал. Отец был слишком силен. Но уже спустя пару лет случилось то, чего я так боялся. В одном из боев мой родитель был убит, и власть захватил его преемник. Слабовольный и трусливый сын оказался не у дел. Мне пришлось бежать. В каких только зонах я ни жил! И продолжается это почти уже тридцать лет. Постепенно деградация настигла меня. Заливать горе приходилось отвратительным пойлом, которое вряд ли улучшает работу мозга. Но теперь это уже не имеет ни малейшего значения – жизнь прошла.
Вновь наступило молчание. Морсвилец рассказал все, что знал, и сидел, совершенно опустошенный. Воспоминания растеребили его израненную душу. Сфин снова осознал себя человеком, и от этого стало еще больнее. Подойдя к тасконцу, Тино положил возле него одеяло, рюкзак и мясо.
– Это все твое, – вымолвил японец. – Извини, приятель, если мы тебя обидели. У нас и самих дела не блестяще. Кто знает, сколько кому отвела судьба. Несмотря ни на что, ты протянул полвека. Это уже неплохо…
Разговор вскоре угас. Аято здорово устал и пошел спать. Истекло время дежурства и Храброва. Подождав еще около получаса, юноша разбудил Олана и Кроул. Те, увидев в комнате грязного, оборванного морсвильца, схватились за оружие, но Олесь их остановил. Он вкратце описал историю появления этого бродяги. Тот, кстати, тоже уснул на новом одеяле, однако на всякий случай русич посоветовал не спускать с него глаз. Достоверность рассказа Сфина не мог подтвердить никто.
Прошло еще три с половиной часа. Последним вахту отстоял Кайнц. Именно он и поднял группу. Сириус еще был достаточно высоко, но в этом и заключался план. Разведчики хотели оторваться от преследователей именно в дневные часы. Вряд ли Коун ждет от них подобной прыти.
Тот зашевелился, попытался закрыть голову тряпками, но Тино наступил на них ногой. Осознав, что спать кто-то мешает, человек приподнялся на локтях и пьяным голосом выругался:
– Какого дьявола, Шон? Я же тебе заплатил. У меня есть еще время до наступления темноты.
– Я не Шон, – ответил землянин.
Тасконец протер глаза, посмотрел на Аято и столь же неучтиво продолжил:
– Тогда тем более, какого черта? Много я видел в своей жизни нахалов, и большинство из них уже на том свете, а Сфин еще ничего, держится. Парень, тебе что, нужны неприятности?
– Неприятности? – рассмеялся самурай, глядя на обросшее, грязное лицо человека лет пятидесяти. Вдобавок ко всему, у него отсутствовала половина зубов, и отчетливо виднелась лысина.
В это время и морсвилец, видимо, сумел правильно оценить ситуацию. Он внимательно рассматривал одежду воина, его меч, лук и торчащий из-за пояса кинжал. Взгляд незнакомца был уверенный, смелый, можно сказать, даже нагловатый.
– Чужак, – констатировал Сфин и протянул руку к бутылке.
Допив всю оставшуюся жидкость, мужчина довольно хмыкнул, вытер рот рукой и хриплым голосом спросил:
– Что тебе надо?
– Информация, – спокойным голосом произнес Тино.
– Ты обратился к тому, к кому надо, – ухмыльнулся беззубым ртом тасконец, – однако в этом городе за все платят.
– Само собой, – согласился японец.
– Тогда начинай, – махнул рукой морсвилец, откидываясь на свои грязные тряпки.
– Нет, не здесь, – сказал Аято. – В соседней квартире будешь говорить. Тебя должны послушать мои товарищи. Заодно и рассчитаемся.
Самурай не спеша двинулся к выходу. В том, что оборванец последует за ним, он не сомневался. Ради материальных ценностей эти люди были способны на любой поступок. В Морсвиле правил царь по имени Алчность. Тино еще не успел дойти до коридора, как услышал сзади учащенное дыхание Сфина. Вскоре они вошли в комнату, где отдыхали остальные разведчики. Глаза тасконца удивленно забегали из стороны в сторону.
– Сожри меня властелин пустыни, если это реальность, – не сдержавшись воскликнул мужчина. – Какое оружие, снаряжение, одеяла! За всю свою жизнь не видел такого. А девочки… В клане Чистых за них можно получить просто сумасшедшую сумму…
– Они не продаются, – резко ответил Тино.
– Кто знает, кто знает, – злорадно ответил Сфин.
Склонившись к Храброву, японец осторожно толкнул юношу в плечо. Олесь тотчас сел, а в его правой руке сверкнул кинжал. Это не ускользнуло от внимания морсвильца. Парни были явно не дилетанты, а такие ему нравились. Если еще и заплатят прилично, он расскажет им все по полной программе.
– Мне уже пора? – вымолвил русич, поднимаясь.
– Нет, – ответил Аято, – еще пятнадцать минут. Но у меня появился собеседник, и думаю, тебе стоит его послушать.
Храбров взглянул на тасконца и добродушно рассмеялся.
– А я-то думал, откуда такая вонь! Ты хоть раз в жизни мылся?
– Нет, – совершенно не обидевшись, проговорил Сфин, усаживаясь на пол. – Вода в Морсвиле дороже человеческой жизни. Во всей зоне Чистых всего три источника. О каком мытье может идти речь?
Тем временем самурай взял рюкзак Ридле, расстегнул его и вытащил три куска вяленого мяса. Один из них он сразу кинул тасконцу. Тот жадно впился в него своими прогнившими зубами. Несколько секунд оборванец с наслаждением поглощал полученную пищу. От восторга он даже закрыл глаза. Наконец Сфин закончил трапезу, убрал остатки за пазуху и громко произнес:
– Мясо кона. Даже забыл, когда ел его в последний раз. Наверное, в далеком детстве…
– Ну, и хорошо, – кивнул головой Тино. – Получишь все остальное и вдобавок рюкзак и одеяло, если расскажешь о Морсвиле все, что знаешь. Я буду откровенен – нам надо пройти через город и оказаться на его юго-западной окраине.
От удивления у морсвильца даже отвисла челюсть. Он потерял дар речи и около минуты соображал, что ответить. Наконец мужчина пришел в себя.
– Ребята, у вас ничего нет выпить?
– Нет. У экспедиции слишком напряженный график, чтобы мы могли позволить себе расслабиться, – вымолвил Олесь, выглядывая в окно.
Улица была совершенно пустынна.
– С вами все ясно, – развел руками Сфин. – Массовое помешательство. Скажите, какого дьявола вы, вообще, заходили в Морсвил, если собираетесь из него уйти? Небольшая потеря времени вполне могла компенсировать те неприятности, с которыми здесь сталкивается человек. Неужели так трудно было совершить марш по пустыне? Километров десять лишних, не более.
– Ну ладно, поговорим начистоту, – произнес Аято. – За группой гонятся сразу два отряда преследователей. С одной стороны это люди – человек сорок. У нас с ними давняя вражда. С другой – властелины пустыни. В Клоне мы прикончили восемь их воинов, и они решили отомстить. Именно мутанты и загнали группу в город.
По мере рассказа японца, глаза тасконца раскрывались все шире и шире. Тряхнув головой, словно стряхивая наваждение, оборванец проговорил:
– Либо это самая наглая ложь, которую я слышал, либо это чудо. Убить восемь властелинов пустыни просто невозможно. Если, конечно, вас было не сто человек. Тогда какие-то шансы…
– Нас было больше всего на два бойца. Зато таких, каких ты в жизни не видел. И только посмей еще раз заикнуться про ложь, – резко возразил Тино.
– Хорошо, хорошо, я всему верю, – согласился морсвилец, почувствовавший в голосе собеседника угрозу. – Но влипли вы, действительно, здорово. Морсвил неподходящее место для прогулок. Для чужаков бывает трудно пройти живыми и одну зону, а вам надо миновать, как минимум, три. Скажу честно – это почти невозможно.
– Хватить болтать ерунду, – разозлился самурай. – Говори все по порядку. Где что находится, как лучше идти, кого опасаться?
– Приятно встретить умного человека, – ехидно рассмеялся Сфин. – Начну с начала, хотя я, конечно, помнить этого не могу. Двести лет назад наступил конец света. Думаю, описывать его не стоит, вы и сами наслышаны. Морсвилу, по сравнению с другими городами, относительно повезло. Ракета слегка отклонилась от траектории и взорвалась в трех километрах на юго-востоке. Я там был – зрелище ужасное. Само собой, все кварталы, находящиеся поблизости, оказались в зоне поражения ударной волны. Сплошные разрушения. Чем дальше от эпицентра, тем больше зданий уцелело. Однако значительней всего пострадала инфраструктура города: канализация, водоснабжение, электричество. Лет тридцать оставшиеся в живых люди боролись с надвигающимися трудностями. Они еще верили в добро и справедливость, хотели создать колонию. Однако эти бедняги забыли о невидимом враге.
– Радиация, – вставила Салан, проснувшись от громких реплик.
– Совершенно верно, красавица, – подтвердил тасконец. – Повышенный фон делал свое черное дело, и на свет начали появляться мутанты. С каждым годом их становилось все больше и больше. Люди не смогли оценить эту опасность. Ведь среди уродцев были не только убогие индивидуумы, но и злобные, рвущиеся к власти убийцы. Вдобавок ко всему возникли проблемы с пищей, водой и одеждой. Существовать в мире такое общество больше не могло. Начались стычки, сражения, войны. Наиболее порядочные жители на последних транспортных средствах покинул Морсвил. Кто-то ушел на север, кто-то в оазисы, но большая часть – на юг, к океанскому побережью. Говорят, там огромное количество соленой воды, но я не верю. По-моему, это просто красивый вымысел. Как бы там ни было, но в городе остался один сброд. Мелкую группу идеалистов-патриотов истребили довольно быстро. И вот сто лет назад в Морсвиле началась настоящая бойня. Всюду процветал каннибализм. Количество мутантов возросло до неимоверных размеров. Постепенно они начали собираться в группы. Некоторые были столь малочисленны, что рассчитывать на выживание не могли. Из города вновь потекли колонны беженцев. Однако, в отличие от людей, эти атаковали оазисы, истребляя или превращая в рабов их коренных жителей. Именно таким путем и сформировался клан властелинов пустыни. Еще пятьдесят лет назад о них никто не слышал, а теперь эти ублюдки рвутся к власти по всей пустыне Смерти. И надо сказать, не без успеха. Я хорошо помню, как они напали на зоны Чистых и Трехглазых. Вот это были битвы. На улицах лежали сотни трупов. Их не успевали пожирать ни тапсаны, ни мутанты, ни каннибалы. От вони гниющих мертвецов можно было задохнуться. И чем все это кончилось?
– Властелины пустыни ушли обратно в свой оазис, – предположила Линда.
– Снова правильно, – усмехнулся оборванец. – Но с собой они увели сто пятьдесят пленников. Думаю, бедняги уже давно в их желудках. Одним словом, город потерпел сокрушительное поражение. Имея армию в несколько раз больше, лидеры кланов оказались глупы и трусливы. Они предпочли откупиться от мутантов и заключили позорный договор. По нему, властелины пустыни могут в любой момент потребовать в качестве выкупа до сотни рабов. И один раз они это уже сделали. Солдаты клана Чистых отлавливали бродяг вроде меня и отдавали их мутантам. Я тогда отсиделся в нейтральной зоне. Повезло… Итак, это был маленький экскурс в историю. Теперь поговорим о самом Морсвиле. Без ложной скромности могу сказать, что я знаю город просто превосходно. Жизнь меня заставила пересекать почти все зоны. И уж поверьте, это совсем не просто для человека…
– Ты хочешь сказать, что Морсвил искусственно разбит на несколько секторов, в которых правят определенные группы людей? – спросил Храбров.
– Если бы людей… – с горечью вымолвил тасконец.
Он не спеша поднялся со своего места, подошел к Аято и протянул руку к кинжалу. Этот поступок японец воспринял довольно спокойно. Даже тогда, когда клинок лег в кисть морсвильца, Тино не сделал ни одного движения. С восхищением покачав головой, Сфин направился к стене. Несколько неуверенных движений, и на гладком покрытии появился квадрат. Его левый верхний угол мужчина тотчас заштриховал.
– Это город, – пояснил он. – Юго-восточная часть в нем отсутствует. Полные развалины и высокий уровень радиоактивности. Вдоль этих руин находится полоса первой зоны. В ней обитают только мутанты. Ужасные безмозглые твари. Они спариваются, как животные, образуя все новые формы уродцев. Порой в поисках пищи эти образины забредают в другие части Морсвила, но их тут же истребляют. Иногда они уходят в пустыню и чаще всего никогда не возвращаются. Теперь вторая зона. Она находится на востоке и получила название Вампирской. Там живут полу-люди, полу-мутанты. Я уж не знаю, что с ними произошло, но к человеческой крови и мясу эти ублюдки неравнодушны. Лет семь назад мне пришлось зайти в восточный сектор. Так вот, не дай вам бог видеть то, что видел я. Впрочем, мое пребывание у вампиров было недолгим. Они решили, что я сгожусь на ужин, и мне пришлось спасаться бегством. Хорошо хоть рядом находится относительно спокойная зона. Она, если можно так сказать, самая мирная. В ней собрались мутанты с общим отклонением…
– Интересно, с какими? – поинтересовался Олесь.
– О, оно присуще всем на Тасконе. Животные, насекомые… – начал объяснять тасконец, но его прервала аланка.
– Три глаза! – воскликнула девушка.
– Красавица, ты просто пугаешь меня своей проницательностью, – проговорил с усмешкой мужчина и отчертил лезвием еще один сектор. – Эта зона так и называется – Трехглазые. В целом, парни там неплохие, но некоторые их законы просто идиотские. Они поклоняются какому-то выдуманному богу и раз в пять декад приносят ему кровавую жертву. И вообще, они помешались на ритуалах. Этот сектор самый северный. Именно он больше всего пострадал от властелинов пустыни. Те напали неожиданно, в разгар дня, когда воины трехглазых отдыхали. Поэтому они вступали в бой постепенно, маленькими отрядами. Господи, сколько этих бедняг полегло! Властелины, издеваясь над побежденными, пожирали своих пленников на глазах у огромной толпы. После ухода внешних врагов на сектор напали вампиры и чистые. Потеряв несколько кварталов, трехглазые все же сумели удержать сектор в своих руках.
– А кто такие чистые? – вмешался наконец в разговор Аято.
– Люди, – усмехнулся морсвилец. – Их осталось в городе не так уж много. Спасаясь от радиации, они ушли как можно дальше от эпицентра взрыва. Само собой, что это был северо-западный район. Именно в нем мы сейчас и находимся. Название объясняет все. У местных жителей нет никаких мутаций, а значит, они чистые. Конечно, и здесь попадаются уродцы, но их очень мало. Каждый живет в своем секторе и старается не пересекать границу. Зону Чистых контролирует шесть различных банд. Одна сильнее, другая слабее, но это неважно. Главари образовали Совет и управляют находящимися здесь людьми, как хотят. Разделены источники воды, сферы влияния, склады. Вы наверняка заметили, что квартиры ограблены – это их работа. Они обобрали весь город, и таким бродягам, как я, уже нечем поживиться. Только чудом можно найти что-нибудь ценное. И как следствие, законы в этом секторе звериные. Выживает сильнейший.
– Хорошее местечко, – проговорил русич.
– Нормальное, – пожал плечами Сфин. – Я прожил здесь уже больше пятидесяти лет. Ко всему можно привыкнуть. Приходится постоянно врать, изворачиваться, прятаться и убегать, но так поступают все жители этого дерьмового города. Есть в Морсвиле места и похуже.
– Например? – спросил самурай.
– Две следующие зоны – Чертей и Непримиримых. Одна находится на западе, другая на юго-западе. Ни в одной из них я не был и, наверное, поэтому до сих пор жив. Черти – это люди и мутанты, возомнившие себя посланниками дьявола. Они специально мажутся черной краской и поклоняются огромному идолу. Его сооружали двадцать лет. Так, во всяком случае, говорят. О том, кого приносят в жертву истукану, много слухов, но никто этого толком не знает. Церемония осуществляется в очень узком кругу и тщательно охраняется. Один мой приятель, уже покойный, рассказывал, как черти пытаются вызвать силы Тьмы. Пока это у них не получается. И ясно, почему… Более глупого занятия трудно придумать.
– Ты не веришь в силы Света и Тьмы? – произнес Храбров.
– Нет, – отрицательно покачал головой тасконец. – Я уже ни во что не верю. Проживите полвека в этом городе, и у вас не останется ни малейших иллюзий. Если что-то такое и есть, то над Морсвилом уже двести лет как нависла ужасная Тьма. Черти – ее крайняя форма. Сказать что-то вразумительное о зоне Непримиримых я не могу. Они ни с кем не общаются и никого не пускают на свою территорию. Еще ни один разведчик не вернулся оттуда живым. Трупы этих бедняг время от времени появляются на границе.
– А почему они Непримиримые? – удивилась Салан.
– Трудно сказать. Название зоны появилось очень давно, хотя их замкнутый образ жизни кое-что объясняет. Они ни с кем не торгуют, не пытаются завоевать чужую территорию, не помогают остальным в войне против властелинов пустыни. Как-то я слышал рассказ одного из чертей. Эти намазанные ублюдки вторглись на их территорию. Что случилось потом, никто не знает, но из большого отряда не уцелел ни один воин. Груды обугленных мертвецов вскоре появились в пустыне. Больше ни у одного клана желания нападать на непримиримых не появлялось. Слишком таинственное и страшное место, – вымолвил морсвилец.
– Это последняя зона? – спросил Олесь.
– Ну, почему же, – улыбнулся Сфин. – Есть еще две. Самая южная называется зона Гетер.
– Как? – переспросила аланка. – Гетер? Но ведь это значит – женщин?
– Именно так, красотка, – рассмеялся оборванец. – В этом секторе властвуют бабы – мутантки. Некоторые – ну, просто пальчики оближешь, однако толку мало. Гетеры создали сильную армию и несколько раз успешно отражали атаки других кланов. Поживиться красивыми рабынями никому не удалось. Хотя в целом эти мутантки довольно миролюбивы. Я пару лет жил на их территории. Каждые пять декад они трясли с меня налог, но вполне терпимый. Хуже всего, что находиться в зоне с несколькими тысячами женщин и найти себе одну на ночь – невозможно. У них сильная лесбийская любовь и странный способ оплодотворения. Секрет его – загадка для меня. Но мужики им для этой цели не нужны. В кабаках поговаривают, что в сектор Гетер убегают и простые женщины. Их принимают хорошо, но я обычных баб там не видел… И наконец, мы перешли к последней зоне. Это самое лучшее место в Морсвиле. Нет войн, банд, драк. Жаль, что проживание в нем столь дорого. Приходится платить буквально за все. У такого бродяги, как я, шансов задержаться там надолго немного. А так хотелось бы…
– Похоже на островок рая посреди океана ада, – иронично усмехнулся Тино.
– Так оно и есть, – согласился тасконец. – Полвека назад все кланы, за исключением Непримиримых, решили создать Нейтральную зону. В ней любой человек или мутант должен чувствовать себя в полной безопасности. Там же осуществляются переговоры, заключаются торговые сделки и подписываются союзные обязательства. В этом секторе без страха за свою жизнь отдыхают все лидеры кланов. Впрочем, имея большие средства, любой человек имеет право на удовольствие. Хорошее вино, еда, шикарные спальни и превосходные девочки. Что еще надо для счастья?
– Весьма спорный вопрос, но его мы обсуждать не будем, – возразил японец. – Скажи лучше, какие законы в этой Нейтральной зоне. Ведь наверняка у всех ублюдков в Морсвиле чешутся руки пограбить столь богатый район.
– Очень верное замечание, – кивнул Сфин. – Однако ни один клан на это не решится. Когда сектор создавался, было решено, что все зоны должны иметь к нему непосредственный выход. Само собой, Нейтралка оказалась в центре города. Если чья-либо армия захватит эту ключевую зону, то она получает стратегическое преимущество. Подобное другие кланы никогда не позволят. И закон гласит: нарушитель объявляется врагом всех. Против пятерых сильных противников в Морсвиле не устоит никто. То же самое грозит убийцам, ворам, насильникам. В своем секторе можешь делать все, что угодно, но при переходе границы забудь про свои вольности. Если совершено преступление в Нейтральной зоне, виновник не сможет спрятаться. Кланы обязаны его выдать. И на моей памяти прецедентов не было.
– А что ждет преступника? – поинтересовалась Линда.
Пожав плечами, морсвилец довольно спокойно ответил:
– Смертная казнь. Чаще всего беднягу четвертуют. Среди вампиров и чертей всегда много желающих выполнить эту процедуру. На центральной площади собираются тысячи горожан, чтобы поглазеть на происходящее…
– Но ведь наверняка в зоне случаются стычки, скандалы, ссоры? – произнес Аято. – Как разрешить их? Не думаю, что у вас есть суд…
– Все гораздо проще, – сказал оборванец, вновь усаживаясь на пол. – Ты вызываешь обидчика на поединок, выходишь на площадку для боев и решаешь проблему. Заставить сражаться никто не может, но отказаться – значит унизиться. Больше можешь в это заведение не заходить, тебя не обслужат. Ну, и слухи, слухи… Они распространяются быстро даже здесь.
Последние слова были сказаны с нескрываемой горечью. Сразу чувствовалось, что у этого человека на душе какой-то груз. Он постоянно носит его с собой и никак не может избавиться. Тасконец грязной рукой вытер набежавшую слезу и отвернулся к стене. Минуты на две разговор прервался.
– Вот в таком дерьмовом мире мы живем, – наконец вымолвил Сфин. – Не думаю, что очень обрадовал вас своим рассказом. Знаете, сейчас только вспомнил – самое удивительное в договоре между Морсвилом и Властелинами пустыни, что последние обязались соблюдать законы Нейтральной зоны. Почему? Лично я объяснения не нахожу.
Эта фраза сразу привлекла внимание разведчиков. Они уже поняли, что единственным местом, где им будет гарантирована безопасность, является этот сектор. Там хотя бы можно переждать какое-то время. Ведь до космодрома осталось всего двадцать пять километров. Один рывок. Для того, чтобы совершить его, надо оторваться и от мутантов, и от Коуна. Проходя через зоны Чистых и Непримиримых, это вряд ли удастся.
– Послушай, приятель, – обратился к тасконцу Храбров, – а откуда у тебя такая богатая информация? Но и это, пожалуй, не главное. Уж слишком развитой речью и интеллектом обладает обычный бродяга Морсвила.
– А ведь действительно странно, – согласился самурай.
Оборванец резко вскинул голову. В его глазах сверкнул гнев. Буквально мгновение он держал взгляд Олеся. Затем огонь погас, появилось отчаяние и безысходность. Совершенно расстроенный, морсвилец понурил голову. Несколько минут он молчал, словно что-то обдумывая, и наконец сказал:
– Жаль, что у вас нет выпить. Тогда разговор был бы попроще. А так…
Махнув рукой, Сфин вновь вытер набежавшую слезу.
– Мой отец был главарем одного из районов клана Чистых, – почти сразу продолжил тасконец. – Смелый, сильный и очень жестокий человек. Я до сих пор не пойму, почему меня он воспитал по-другому. Скорее всего, его душа не была уж такой злобной, как казалось со стороны. Мать умерла очень рано, ее я даже не помню, а может, бедняжку продали или убили. Особой привязанности к женщинам мой отец не испытывал. Меня всегда окружали только мужчины. Но вовсе не те головорезы с улицы, а последние разумные люди города. Так что можно сказать, я получил неплохое образование. Если это слово, вообще, уместно.
С трудом сглотнув слюну, бродяга произнес:
– К сожалению, все хорошее когда-то кончается. В пятьдесят лет отец занялся моим воспитанием сам. Я вышел на улицы Морсвила. Убийства, кровь, смерть ужаснули меня. Но мои эмоции вызвали у него лишь хохот. «Скоро ты изменишься», – любил говорить он. И был полностью прав. Как и все, я скоро начал участвовать в боях, грабежах, насилии. Так продолжалось шесть лет. Весьма возможно, из меня получился бы неплохой воин, но жизнь распорядилась по иному. В Нейтральной зоне во время пьянки я задел какого-то вампира. Он тотчас вызвал наглеца на поединок. Видели бы вы этого ублюдка! Больше двух метров ростом, широченные плечи и огромный меч. Хмель из моей головы вылетел в одно мгновение. Я вдруг отчетливо осознал, что минут через десять буду лежать в луже крови на площадке. Подобная перспектива меня вовсе не радовала…
– Ты отказался от поединка, – догадался Аято.
– Да, – кивнул головой Сфин. – Всем моим людям пришлось сразу покинуть Нейтральный сектор, и радости это у них не вызвало. Они рассчитывали повеселиться в местных кабаках. Что им жизнь какого-то солдата? Все привыкли к смерти. Впрочем, тогда клан смолчал. Отец был слишком силен. Но уже спустя пару лет случилось то, чего я так боялся. В одном из боев мой родитель был убит, и власть захватил его преемник. Слабовольный и трусливый сын оказался не у дел. Мне пришлось бежать. В каких только зонах я ни жил! И продолжается это почти уже тридцать лет. Постепенно деградация настигла меня. Заливать горе приходилось отвратительным пойлом, которое вряд ли улучшает работу мозга. Но теперь это уже не имеет ни малейшего значения – жизнь прошла.
Вновь наступило молчание. Морсвилец рассказал все, что знал, и сидел, совершенно опустошенный. Воспоминания растеребили его израненную душу. Сфин снова осознал себя человеком, и от этого стало еще больнее. Подойдя к тасконцу, Тино положил возле него одеяло, рюкзак и мясо.
– Это все твое, – вымолвил японец. – Извини, приятель, если мы тебя обидели. У нас и самих дела не блестяще. Кто знает, сколько кому отвела судьба. Несмотря ни на что, ты протянул полвека. Это уже неплохо…
Разговор вскоре угас. Аято здорово устал и пошел спать. Истекло время дежурства и Храброва. Подождав еще около получаса, юноша разбудил Олана и Кроул. Те, увидев в комнате грязного, оборванного морсвильца, схватились за оружие, но Олесь их остановил. Он вкратце описал историю появления этого бродяги. Тот, кстати, тоже уснул на новом одеяле, однако на всякий случай русич посоветовал не спускать с него глаз. Достоверность рассказа Сфина не мог подтвердить никто.
Прошло еще три с половиной часа. Последним вахту отстоял Кайнц. Именно он и поднял группу. Сириус еще был достаточно высоко, но в этом и заключался план. Разведчики хотели оторваться от преследователей именно в дневные часы. Вряд ли Коун ждет от них подобной прыти.