Андреева Софья. 77 бантиков на одной голове

   - Как я неосторожен! - поругал себя Вьюн, и юрко двигаясь, задом скрылся под ближайшими кустами, - Как я не заметил Шиповника? Промашечка вышла... стареем... стареем...
   Так он размышлял, направляясь к кафе. По дороге пользовался схемой, которую он скрупулезно зарисовал, когда они уезжали из злополучного городка. Он до мельчайших подробностей записал все необходимые данные - название городка, схему маршрута, и другие мелочи. И теперь безошибочно следовал намеченному маршруту. Затерявшись в уголке вагона, электричке он проехал без приключений. Спустя несколько часов он уже стоял на пороге кафе и приветливо кивал добродушному официанту.
   - Ну что?! За дело?! - сказал сам себе Вьюн и потер свои потные ладошки. Он выхватил из кармана ручку, гордо щелкнул кнопочкой и записал в своем блокноте, жирную цифру. Это была дата его восхождения. Наступала новая эпоха, эпоха правления Вьюниковичев. А родоначальником станет он - Вьюн-1. И Вьюн пока неслышно, воздавая себе почести, запел дифирамбы.
   - Почет и слава!!! Почет и слава!!!
   Глава 22
   Ромашка
   Попрощавшись с Ядигидой и Петушком, Кикирилла направилась к бегущей тропинке. Она мечтала немного вздремнуть, хотя бы пару часиков. Если конечно никто ей не помешает. Кикирилла решила cхитрить: она пойдет не домой, а к Копне Соломы, и прикорнет там. Копна Соломы уже не раз выручала её.
   До тропинки оставался один шаг, когда из-за дерева выплыл Мухоморыч, собственной персоной. Глаза, минуту назад наполненные ужасом, при виде девочки засветились от счастья.
   - Забери меня отсюда, - сквозь улыбку жалобно простонал Мухоморыч, - с детства боюсь этой тропинки.
   Кикирилла подхватив Мухоморыча под белые рученьки, стащила его с тропы. Шляпа соскочила с лысины старикашки, колесом прокатилась по кругу и притормозила у ног Ядигиды. Мухоморыч стыдливо прикрылся ладошкой, густо покраснел. Кикирила подняла его головной убор, и попыталась стряхнуть с него пыль. Лучше бы она этого не делала! Мухоморыч затопал ногами и возмущенно завопил.
   - Не тряси, не тряси.
   Но было поздно. Пара прекрасных белых пятнышек, оторвалась от своих насиженных мест и теперь уносилась ввысь с порывом ветра, а из-под шляпки посыпались пластинки перегородок. Они мгновенно сориентировались, юркнули в ближайшие щели...Только их и видели.
   - Ну вот, - расстроился Мухоморыч, - оставила меня без белых пятен на теле. На меня и так все пеньки обижаются.
   Нахлобучив шляпу на лысину, Мухоморыч жестом пригласил всех к столу.
   - Чую у вас здесь чаем пахнет. Успокаивайте меня, успокаивайте. Хорошо, что мои волоски не дожили до этого позора, а то б пришлось им горемычным седеть да дыбом стоять.
   - Проходи, давно у меня не был, - проявила радушие Ядигида.
   - Да он у нас ни разу не был, - отозвался Петушок, и стал разливать чай. Потом обернулся к Кикирилле и недовольно пробурчал. - Выкупила толстяка, теперь мне приходится чай готовить.
   Кикирилла ойкнула.
   - Толстяк!!! Он же... мы же хотели его привести сюда.
   - Зачем? - в один голос удивились Ядигида с Петушком.
   - Я обещала ему сувенир, ну камешек как у тебя.
   - Алмаз? - уточнила Ядигида. Увидев утвердительный кивок девочки, она, широко распахнув глаза, удивилась ещё больше
   - За что?
   - За спасение животных. И ещё он освободил Желми, - пояснила Кикирилла.
   Старичок, чуть не обжегшись кипятком, обиженно надул губки, и засопел.
   - Он ...это..., застрял в пути.
   Теперь настала очередь удивляться Кикирилле.
   - Он же на пеньке. Где он мог застрять?
   - Так на пеньке и застрял, - Мухоморыч взял конфетку, развернул фантик и сощурив глаза стал читать загадку, которая была напечатана мелким шрифтом на обертке. Так и не сумев разобрать буковки-букашки, смял бумажку, а конфетку сунул в рот. Причмокивая, он пробубнил непонятные слова.
   Кикирилла не поняла ни звука. Но тут по лицу Мухоморыча поползло выражение муки, схватившись рукой за щеку, он жалобно застонал.
   - Зубик, единственный зубик.
   Кикирилла протянула старичку стакан свежего сока. Прополоскав им рот, Мухоморыч радостно улыбнулся.
   - Хорошо, витаминчики.
   Кикирилла затрясла его за рукав.
   - Где толстяк? Что вы с ним сделали?
   Мухоморыч мотнул голову, откинулся на спинку кресла, закинул ногу на ногу, и стал играть зубочисткой. Выдержав паузу, он вдруг сказал:
   - Я искал тебя. Давно искал.
   - Чего меня искать, я же здесь.
   Теперь на девочку предупреждающе шикнули Ядигида с Петушком. Поблагодарив за поддержку, Мухоморыч продолжил:
   - Искал, чтобы сказать, о чем я давно забыл. Ну, попросил я, значит, пенек меня довезти до твоего дома. Пенек согласился. Я как полагается сел, удобно устроился. Знаете как я сел? - Мухоморыч привскочил и показал, как он это сделал. Он взгромоздился на кресло с ногами, обнял спинку и прижался головой к сиреневой обивке. Скосив глаз, он осмотрелся и поправил правую ногу:
   - Так точнее. Да, именно все было так.
   Кикирилла заскрипела зубами от нетерпения. Могла бы уже посапывать в копне соломы.
   - А потом я сел вот так... - Мухоморыч закряхтел и продемонстрировал следующий вариант. Теперь он сел по-турецки, сложив ноги лотосом. И после слов "потом..." показал ещё с десяток вариантов его поездки. Ядигида с Петушком покатывались от хохота. Петушок раскрыв клюв уже беззвучно постанывал. Помирая от смеха, он откидывал голову назад, из его глотки иногда выскакивало протяжное кудахтанье... Ядигида, пытаясь уберечься от нежелательных морщин, придерживала пальцами уголки рта...
   - Ну, значит еду я, а трясет... всю душу выворачивает... Неудобный я должен сказать вам транспорт. Ну, значит, натряс он из меня створок, грибных спорышей. Ну, к середине поездки, мои спорыши все принялись и проросли грибочками-опятами. В аккурат на весь пенек. Меня старого деда вытеснили, скинули. Вовсе старость не уважают. Пришлось пешком идти. А вы же знаете, какой из меня ходок?
   - Подожди, подожди, - все-таки не вытерпела Кикирилла, - Получается ... ерунда получается.
   - Очень хорошие опята получаются, - возразил Мухоморыч.
   - А где теперь пеньки?
   - Так они теперь хозяйством занялись. Деточек-опяточек кормить надо, хватит по тайге шастать. Набегались уже.
   - Не могу поверить, - вздохнула Кикирилла. - И много пеньков пыталось тебя подвезти?
   - Штук десять.
   Залпом, осушив бокал холодного чая, Кикирилла прикрыла глаза. В висках застучала боль.
   - А причем здесь толстяк? - Ядигида насмеявшись вдоволь, уверенными движениями подправила макияж, припудрила нос и вопросительно уставилась на Мухоморыча. Ухмылка на лице старичка сменилась испугом: ему показалось, что таким вопросам его пытаются оскорбить, или просто поставить в тупик.
   - Так ведь пенек под толстяком тоже стал родным домом для опят. Пришлось потеснить толстяка. А что с ним случится? Молодой, добежит.
   - Нехорошо получилось. Человек к нам всей душой. Спас, помог, а мы ему пенек с опятами.
   - Нет! Ему не с простыми опятами, а с ложными. Знаете те, что без юбочек.
   - Заблудился, наверное, - Кикирилла тяжело вздохнула, у неё все-таки была надежда, что она не права.
   - А что делать? - перекинул зубочистку старичок в противоположный уголок рта. - Ну, нет зубов, так что ж теперь и зубочисткой нельзя пользоваться?
   - Ладно, пойду я, - устало протянула Кикирилла и поднялась с кресла. Хотя непонятно, как может мухомор сеять спорыши опят?
   Мухоморыч даже привскочил. Проявив несвойственную его годам, молодую резвую прыть он воскликнул
   - Так ведь талант! Прибавь сюда трудолюбие, удачу...
   - Ясно, - перебила Кикирилла, и стала прощаться.
   Мухоморыч схватил Кикириллу за рукав и проворчал.
   - Я тебя, который день ищу! А ты...? Несправедливо.
   - Ну, зачем ты меня ищешь? - она снова стала злиться, её безумно клонило ко сну, она была готова уснуть как угодно и где угодно - сидя, стоя, в сене, на ветке, в луже ... - Зачем меня искать, чтобы рассказать как вы ездили на пенках?
   - Не... Меня поганка зельем одурманила, я все на свете забыл, помню только, что вопрос очень серьезный. А какой не помню. Напомни а..., - умоляюще заглядывая девочки в глаза простонал Мухоморычь.
   - Вот еще, делать мне нечего, как только вспоминать то, что вы забыли. Может, вы ещё за свою бабушку попросите?
   Мухоморыч призадумался и, что-то покрутив в голове, сказал:
   - Звучит как грубость, но мысль интересная. Но сейчас не об этом. Вот скажи мне на милость...
   - На милость? - перебила Кикирилла.
   - Не передергивай, - попросил Петушок.
   - Извините, - покраснела девочка и стала завязывать распутавшийся зеленый бантик.
   - Какой самый серьезный вопрос тебя сейчас волнует? - ткнул в девочку пальцем Мухоморыч.
   Кикирилла зевнула и, засыпая, промямлила:
   - Я хочу спать.
   - Нет, это не то!!! - затряс головой старичок. - Хорошо зададим вопрос по-другому. - Какой самый серьезный вопрос тебя волнует в последнее время?
   - Какой, какой... - буркнула Кикирилла, - конечно же, найти золотой корень.
   Надо было видеть реакцию Мухоморыча. Он привскочил и словно рыба на берегу стал хватать воздух открытым ртом. Эмоции настолько его переполнили, что он с минуту не мог вымолвить ни слова.
   - Ну вот, я же знал, что ты знаешь, зачем я тебя ищу.
   У Кикириллы сон словно ветром сдуло.
   Мухоморыч, довольный вниманием, вдруг вспомнил старую историю, очень схожую с этой. Он начал было её рассказывать, но теперь его остановили не только Кикирилла, но и Ядигида с Петушком, пообещав что в следующий раз они обязательно эту историю выслушают, запишут, и передадут другим.
   Мухоморыч прокашлялся, стянул шляпу, рукавом вытер выступившие капельки пота со сверкающего затылка и сказал:
   - Золотой корень расцвел.
   - Ну... - словно пытаясь помочь ему продолжить рассказ, протянула девочка.
   - Ну, вот расцвел, - словно ставя точку, закончил дедушка.
   - Дальше-то... дальше что? - не утерпела Кикирилла.
   - А дальше твоя забота, - пожал плечами старичок.
   - Так вы для этого меня искали, что бы это сказать?
   - Ну да... - старичку вдруг стало не по себе под взглядом трех пар глаз. Я сказал, что-то плохое?
   - Да нет, все так, - сон снова навалился на Кикириллу только теперь с двойной силой.
   Увидев разочарование на её лице, старичок стал оправдываться:
   - Я же знаю, как ты его искала? Я думал тебя эта новость порадует.
   - Она меня порадовала, - устав гневаться на старичка, спокойно произнесла девочка. - Только я давно это знаю.
   - Жаль, - сказал Мухоморыч. - Тогда странно, почему вы до сих пор не спасли Ромашку?
   Кикирилла насторожилась. Причем здесь Ромашки? Почему такой неожиданный переход от золотого корня к Ромашке?
   - Причем здесь Ромашка? - с озабоченным видом посмотрела она на Мухоморыча.
   - Ну, так ведь её же унес человек.
   - Знаю, дальше-то что?
   - Так спасать надо! - напомнил Мухоморыч.
   - Кого?
   - Золотой корень.
   Кикирилла опустилась на кресло, и глубоко задышала. "Еще минута, и я не знаю, что будет через минуту, скорее всего это будет грибной суп", - думала Кикирилла.
   Старичок выпрямился, руки его затряслись и он, словно извиняясь, добавил:
   - Я как размышлял. Раз золотой корень расцвел, раз его украли, значит надо спасать. Ромашка ведь и погибнуть может.
   Кикирилла тяжело вздохнула, и словно робот, скорее из вежливости, чем из любопытства спросила.
   - Причем здесь золотой корень, и Ромашка?
   - Так ведь золотой корень - это Ромашка. Или вернее Ромашка и есть золотой корень.
   Мысли Кикириллы словно остановили свой бег. Получается, ответ на загадку постоянно был рядом. Они искали, то, что само просилось в руки!!!
   "Милый Шиповник... он оказывается самый дальновидный, самый сердечный. Ну почему провидение подарило золотую Лилию не Шиповнику. И Ромашка бы так не мучилась в лапах похитителей...." Кикирилла уткнувшись в ладони громко разрыдалась. Она плакала про все, что выпало на её долю за последнее время. Как она будет смотреть в глаза Ромашке, если конечно они не опоздали, и она до сих пор жива!
   Ядигида с Петушком с минуту сидели, словно пораженные молнией. Наконец, они вскочили, схватили Мухоморыча стали обнимать, тискать, тормошить старичка.
   - Ну откуда ты узнал, что именно Ромашка - золотой корень? - терзали они его своими вопросами.
   Мухоморыч, потупив взгляд, честно признался.
   - Я не знал, что это золотой корень. Она расцвела так неожиданно, я даже толком то и не понял. Говоря по правде, я не обратил особого внимания. Мало ли Ромашек? Ну, расцвела, так расцвела, живи себе.... Правда вроде как помолодел я сразу. Я ещё даже подсмеивался над Шиповником, который безумно в неё влюбился, когда первый раз случайно проходил мимо. Потом ненароком крюки в пути стал давать, чтобы её увидеть. Идет гоголем как будто не к ней, а мимо, так ненароком, а сам то глазками в её сторону ширк, да ширк... Вижу, околдовала красна девица добра молодца. Я сразу молодость вспомнил... - тут глазки Мухоморыча затуманились, словно их стало заволакивать пелена воспоминаний. Ядигида предусмотрительно постучала коготком по плечу старичка, выводя его из оцепенения,
   Мухоморыч вздрогнул. Он снял шляпу, почесал затылок, словно без этого движения мысль не работала и продолжил:
   - Не обратил бы внимание, если бы не браконьер в темных очках, я ж думал он сейчас мне по морде...ну я успел в кусты, а он хвать Ромашку, и дернул, с корнем прямо, а корень то золотой как сверкнет. Ну, враз глаза ослепило! Я и не поверил сначала. Глаза протер, снова гляжу. Браконьер в пластиковую бутылку земли сыпанул, и её туда. Думал, сломает, гляжу ничего. В сумку её сунул и ушел, а вскоре и поганка пришла со своей настойкой, я уж было совсем к тебе собрался бежать. Но ведь на моих, - и старичок потряс своими кривыми ножками, - далеко не убежишь. Да на пеньках не уедешь. А тропинок я боюсь, я между прочим мимо твоего дома, раз пять проехал, звал тебя, кричал...
   - Извини, - тихо сказала Кикирилла. Теперь ей было стыдно перед Мухоморычем, за то, что она не проявила должного внимания и терпения к старичку.
   Но теперь по крайней мере, теперь появилась надежда, найти золотой корень. Как это удивительно Ромашка - золотой корень! Кажется такое впервые в тайге. По воспоминаниям старожилов корнем были дубы, кедры, ели... Удивительно, но провидение подарило золотой корень этому незаметному растению.
   - Ну что ж, Ромашка так Ромашка, - хлопнула себя по колену Кикирилла. Будем искать Ромашку!
   - Ее наверно Шиповник нашел, так что скоро она будет дома, - заметила довольная Ядигида. Петушок вскочил на конек дома заливисто прокукарекал тайге добрую весть.
   Вьюн удобно устроился в кресле кафе. Вальяжно развалившись он поигрывал пальчиками на чистой скатерти стола. Меню которое официант ему протянул, Вьюну не понадобилось. Он не любил этих городских изысков. Он предпочитал чистую родниковую воду, - это было полезно для его здоровья. Поправив на груди награды, а их было две - это деревянная медаль Деда Мороза, и орден Чертополоха. Вьюн высокомерно посмотрел на официанта, и велел ему пригласить директора. И вообще, - упрекнул он официанта, - директор должен был сам встречать меня у порога.
   Официант улыбнулся, и не сказав ни слова, скрылся за шуршащими шторами. Через минуту в зал тяжелой походкой вошел молодой человек. Окинув зал внимательным хозяйским взглядом, директор радушно улыбнулся Вьюну.
   - Рад приветствовать вас в своем кафе. Спасибо что вы посетили нас, здесь вам предложат прекрасную кухню, вежливое обслуживание.
   Вьюн метнул уничтожающий взгляд на директора. Директор моментально уловил настроение посетителя. Лицо его напряглось, он сосредоточился и приготовился ко всяким неожиданностям.
   Вьюн ухмыльнулся и жестом пригласил молодого человека сесть рядом. Директор уже раскрыл было рот, чтобы высказать дежурную фразу извинений и сожалений. Но Вьюн его опередил. Он гордо поднял ноги и с грохотом положил их на стол.
   - Твоя забегаловка должна гордится тем, что до неё снизошел Вьюн Великий, - сказал Вьюн и метнул глазками, ожидая первой реакции.
   Директор чуть не расхохотался. Представление ему понравилось, ситуация была комичной, и он решил сыграть роль любезнейшего, подобострастного хозяина. Быстро вскочив на ноги, отчего стул с грохотом упал на пол, директор согнулся в поклоне, и до противности ласково пролепетал.
   - О, великий! Для нас это большая честь!
   Вьюн довольный ответом весь расплылся в улыбке. Удовлетворенно крякнув, он снисходительно приказал жестом присесть рядом. Обычно хозяин так благодарит собаку, показывая ей место у ноги. Вьюна аж затрясло от избытка чувств. Директор, сложив на груди руки, ладонь в ладонь, присел на краешек стула, и несмело улыбнулся.
   - Эээ...ммм... - промычал Вьюн, не зная с чего начать разговор, напустив на себя суровость, он все-таки выдавил из себя желанные слова. - Я пришел сюда, чтобы требовать от вас уважения.
   - Я вас уважаю, - немедленно откликнулся директор.
   - Нет, я требую другого уважения!!! - вперился взглядом в директора Вьюн.
   - Да, я вас уважаю, как вы того требуете.
   - Вот именно! Я требую, чтобы вы уважали меня подобострастно, со страхом, с дрожью в голосе.
   Директор сделал сосредоточенное лицо, губы его затряслись, и он с дрожью в голосе произнес.
   - Я вас уважаю с подобострастием, со страхом, и с дрожью в голосе. Увидев вытянувшееся лицо Вьюна, директор привстал, и для убедительности хотел гавкнуть и лизнуть Вьюна в нос, но потом передумал. Не сдержав смеха он фыркнул, и с надрывом произнес:
   - Разрешите, о Великий, удалиться. Вам сейчас принесут заказ. Вы что-нибудь заказывали?
   - Нет, вы видимо меня не поняли, - лицо Вьюна вытянулось. До него дошло, что над ним просто издеваются. Переходя на визг, он заорал. - Я требую уважения. Целуйте!!! - И вытянул свою ногу.
   "Уж лучше совсем никого, чем один постоялец сумасшедшего дома", - подумал директор кафе. Игра переставала ему нравиться
   - Вы уверены, что вы пришли по адресу? - спросил он кроме шуток
   - Мерзкий, мерзкий, мерзкий... - захлебываясь от возмущения заверещал Вьюн. - Да я все расскажу своим друзьям. Знаете кто мои друзья? Да один Желми чего стоит, он одним щелчком размажет вас по стене. А Кедр? Он самый лучший мой друг. Мне даже страшно представить, что с тобой будет! Мерзкий, мерзкий, мерзкий...О-о-о... - закатил глаза Вьюн. Как ему хотелось, чтобы это было правдой.
   - Ясно, - спокойно сказал директор, - я испугался. Может чайку горячего, чтобы вы остыли. Фирма угощает.
   - Ты что не понял!? - сквозь зубы процедил Вьюн. Он уже настолько вжился в роль повелителя, что теперь не осознавал, что творит. - Целуй!!!
   - Ну откуда ты взялся такой резвый, - улыбнулся директор, - ну расскажи, вместе посмеемся.
   - Я не шучу, - Вьюн вскочил, и отшвырнул столик в сторону.
   Директор даже не шелохнулся. Он поднял руку, и усадил Вьюна на место.
   - Подожди, не кипятись, объясни толком. Может, я действительно должен целовать твои ноги, только я об этом не знаю.
   Вьюн, плюхнувшись на стул, и издевательски произнес:
   - Ты, деточка, многого не знаешь. Да стоит мне только хлопнуть в ладоши и вся свора, готовая разорвать тебя на мелкие кусочки появится здесь. Вся тайга на тебя давно зуб имеет.
   Директор присвистнул. Обхватив руками колено, он откинулся на спинку, и теперь уже серьезно уточнил.
   - Что прямо вся ...?
   Вьюн удовлетворенный произведенным эффектом, с ухмылкой кивнул головой.
   - Вся-я-я, - словно издеваясь, повторил он для непонятливых.
   - Круто!!! - Восхитился Директор, - а позвольте узнать за что?
   - За золотой корень, - как Вьюн обожал видеть эти ошарашенные лица, смятые физиономии. Потрясающий миг. Вот она власть. - Если вы будете послушны, я никому не скажу, что этот корень украли вы...
   - ...и тогда мне ничего не будет, - закончил за Вьюна директор. Он резко встал и пренебрежительно бросил, - освободите помещение. Я не знаю никаких Ромашек. Могу предложить только Кактус, может вам понравится Герань, так она сзади вас.
   Вьюн сначала не понял, что его послали вон. Но когда сообразил, он пришел в ярость. Позеленев от злости, носком ботинка он зацепил за край стола, стол отлетел и ударившись о среднюю стойку рассыпался на мелкие кусочки. Здание заскрипело, тихо накренилось, затем покачнулось. С потолка посыпались пластинки пенопластовых украшений...
   Что-то засвистело, заухало, словно предупреждая, нет, требуя немедленно покинуть помещение. Директор глубоко вздохнул, схватил с подоконника Кактус с Геранью, толкнул оцепеневшего Вьюна в сторону двери, и сам побежал туда же. Здание кафе словно находясь в эпицентре землетрясения ходило ходуном.
   Директор, стоя на улице, грустно улыбался, наблюдал, как разваливается его детище. Вдруг он дернулся, и словно вспомнив что-то важное, рванул внутрь. Через минуту он выскочил обратно, держа в руках дверные колокольчики. Здание словно дождавшись последнего действа, вздохнуло в последний раз, и подняв кучу пыли рассыпалось на мелкие кусочки мусора.
   Директор присел на землю.
   Вьюн виновато опустился рядом. Он очень испугался последствий. Он уже представлял картину, что его сейчас заставят убирать мусор, таскать камни, строить. Он уже видел себя в тюремной робе, с кандалами на ногах. Заикаясь, он трясущейся рукой ткнул на мрачное облако пыли.
   - ... официант, его придавило...
   Директор безвольно махнул рукой, ухмыльнулся, и вдруг разразился смехом. Размазывая слезы по пыльному лицу, и захлебываясь от смеха он тихо стонал.
   - ...официант, ха-ха-ха...повариха ха-ха-ха...директор ха-ха-ха... Ой не могу, и певец и жнец, и на дуде игрец. - Стал нести непонятную для Вьюна абракадабру директор. Уловив вопрос в глазах Вьюна директор вскочил, схватил Вьюна и стал весело кружить его вокруг себя. - Как я счастлив, господи, если бы не ты, я так бы и играл роль предпринимателя в этой дыре. Официант, повар, директор... я даже посетителей играл, сам себя обслуживал. Теперь я просто Слава, Славик, Славун...Было б счастье, да Вьюн помог.
   Его веселье прервала круглая старушка старушка в сером платке, которая, согнувшись в три погибели, тащила мешок с семечками в сторону вокзала.
   - Так вам и надо, - ехидно прошамкала она, - наживаетесь тут на людском горе. Так вам и надо.
   Вьюн, гордо выпятив грудь, церемонно выставив ногу, гордо сказал.
   - Это я развалил, учитесь. Так будет с каждым, кто меня не уважает.
   Бабуля раскрыла рот, чтобы по видимо сказать умное слово, но её опередил Слава.
   - Иди бабуля, иди, - грустно улыбнулся директор и добавил, - ломать не строить, теперь тебе будет, чем печь топить.
   - Дак, дров полно. Жги только, - перекидывая на другое плечо мешок, порадовалась бабка.
   Тут сквозь облако оседающей пыли, неожиданно перед взором директора и Вьюна предстали уставшие путники. Славик сразу узнал в одном их них Брим-Бома - директора зверинца. А вот второго он, кажется, никогда не встречал. Они сидели изможденные и уставшие на куче навоза. Выква недовольная соседством постоянно фыркала, и бросала испепеляющие взгляды. Она сосредоточенно выдергивала свои листья-лопухи, из под тяжелых тел непрошеных гостей.
   - Чуть, чуть не успели, - сокрушался Шиповник, - без меня все сделали.
   Директор бывшего кафе поднял Кактус с Геранью, и направился к навозной куче. Ему очень хотелось узнать, по какой вдруг причине, все на него ополчились. Подойдя к Брим-Бому, он заметил, что руки того связаны. Но именно в этот момент Шиповник встал и распутал веревки на руках своего пленника.
   - Вы свободны, - сказал Шиповник, он был страшно огорчен, что опоздал. Он был абсолютно уверен, что Ромашка погибла под обломками. Ну, зачем надо было заниматься предварительной разведкой, заглядывать в окна. Надо было сразу брать быка за рога!
   Сердце Шиповника сжалось, готовое неотвратимо превратиться в холодный камень.
   Молодой человек склонился над Шиповником, и тихо произнес.
   - У вас тоже ко мне претензии? Я так полагаю, вы пришли менять шантажировать, пугать?
   - Пугать? - удивился Шиповник, вскинув голову.
   Брим-Бом потер затекшие ладони и язвительно бросил.
   - Он всех пугает, меня тоже напугал. До сих пор трясусь. Ну, я пошел, сказал он, склонившись над Шиповником. Тот не прореагировал. Брим-Бом потряс Шиповника за плечо, и практически в самое ухо крикнул ему, - я говорю, что я пошел. - Шиповник вяло махнул рукой и уставился вдаль отсутствующим взглядом.
   Брим-Бом взглянув на Вьюна краешком глаза, что-то пробормотал, затем быстрым шагом направился в сторону станции.
   Шиповник с несчастным видом, набрав полную грудь воздуха, озвучил страшные слова, которые терзали его душу.
   - Она погибла?
   - Кто? - удивился Славик, - повариха что ли?
   - Ромашка, - с трудом промямлил Шиповник, - Ромашка, милая моя Ромашка.
   Брим-Бом, уловил ответ, и злорадно хмыкнул. Он не понимал, как можно было продираться сквозь бурелом, днем и ночью, терпя невзгоды, и ради какой-то там Ромашки, которых по всей тайге сотни тысяч. Глупость, и он участвовал в ней.
   Затолкав концы шнурков под отвороты ботинка, он припустился бежать, потому что со стороны вокзала пискнул паровозик
   - Бегу, бегу, - словно отвечая на призыв, больше не обремененный размышлениями, смешно подбрасывая длинные ноги, скакал долговязый. Это больше походило на бегство. За ним, стараясь не отстать, припустила старушка с мешком.
   У Шиповника кружилась голова и темнело в глазах, словно тень навалилась на его жизнь, придавила и размазала. Он не улавливал слова директора теперь несуществующего кафе. Наконец Славику удалось достучаться до Шиповника.