Борис Априлов
Морские приключения Лисенка
ГЛАВА ПЕРВАЯ. РАЗДУМЬЯ.
После возвращения Лисенка из гнезда Каменара прошел тридцать один день. Как-то Лисенок отправился на прогулку. Возле большого дерева он остановился и задумался. Он слышал, что лучше всего думается, когда глядишь в одну току.
Поскольку поблизости не было никакой точки, Лисенок стал глядеть прямо в дупло дерева. Дупло было очень глубоким, а потому и мысли Лисенка приобрели необычайную глубину. «Тридцать дней — это еще куда ни шло,.. но тридцать один день — это уже слишком!.. Тридцать дней можно вести себя примерно, но тридцать один день — невозможно. Тридцать один день никто не может вести себя примерно, как бы ни старался.
Кроме того, — продолжал рассуждать Лисенок, — примерным может быть лишь тот, кто не видел широкого света. А я его видел. Свет очень длинный и очень широкий…
Ладно, но ведь свет не только широк… Разве свет — это лишь то; что видно из орлиного гнезда?.. Смешно утверждать подобные вещи. Если это так, то свет не так уж велик и напрасно так много говорят о его величине… Ясно одно — пора покинуть Тихий лес и отправиться в дорогу.
Но с другой стороны, — размышлял Лисенок, — я обещал стать послушным и не создавать другим забот. У взрослых своих дел и забот достаточно. Зачем их огорчать?»
Похоже, последняя мысль оказала свое благотворное действие. Лисенок перестал рассуждать и отправился дальше. Тихий лес благоухал. Повсюду цвели яркие цветы.
Лисенок с удовольствием вдыхал их аромат и приходил к выводу, что жизнь поистине прекрасна.
Мимо него проходили обитатели леса — одни спешили на работу, другие — в школу.
Птицы оглашали простор своими песнями. Такая уж у них работа — петь с утра до вечера, радовать всех. Об этих птицах говорили, что они служат искусству.
Лисенок не знал, что такое «искусство» и почему нужно всю жизнь ему служить, но решил, когда вырастет, тоже посвятить себя искусству. Впрочем, уже и теперь не мешает научиться петь — как соловей, например.
Несколько дней назад он посетил Главного соловья Тихого леса и дал ему понять, что желал бы служить искусству — забраться на какую-нибудь ветку и запеть, как птица. Главный соловей сказал ему:
— Это можно, но прежде всего тебе следует научиться взбегать на тоновую лестницу и спускаться с нее.
— Хорошо, научусь, — пообещал Лисенок и ушел, постеснявшись спросить, что такое «тоновая лестница». Напрасно он искал такую лестницу по всему лесу. Он так и не смог найти ее.
Пройдя еще несколько метров, Лисенок увидел Хитрушу и Рыжуху. Они играли в чехарду. Лисенок обошел сестер издалека, ему совсем не хотелось играть с ними.
Родители говорили о них, что они развиваются медленно, но радовались их послушанию.
Лисенок снова погрузился в раздумья. Озорник вдруг понял, что может думать на ходу. Это открытие поразило его. Он остановился, чтобы проверить, остановятся ли его мысли. Ничего подобного. Мысли продолжали течь своим чередом:
«Трудно быть послушным. Я могу совершить сто героических поступков, съесть сто груш, подскочить сто раз, но быть послушным не могу. А кажется, что быть послушным совсем нетрудно — стой себе на одном месте, не скачи, не совершай героических поступков, просто выполняй все то, чего хотят от тебя папа и мама. А это так трудно… Да что там трудно — невозможно!.. И все же взрослые говорят обо мне: „В сущности, этот Лисенок очень симпатичный малыш.“ Почему они так говорят?
Такие мысли витали в голове Лисенка, когда он шел и когда останавливался, чтобы понять, остановятся ли и его мысли. Таким образом Лисенок понял, что мысли живых существ не останавливаются.
«Хорошо, мысли не останавливаются, — продолжил свои размышления Лисенок. — А что происходит, когда мы спим? Что тогда происходит с мыслями? И они спят? Возможно, но мне в это не верится. Мне кажется, что когда мы спим, мысли начинают развлекаться. Они развлекаются, дают представления, а мы называем эти представления снами… А что происходит с мыслями, когда мы умираем? И они умирают?»
Этот вопрос испугал шалуна. Он решил немедленно отправиться к Медведю. На это у него было две причины: во-первых, надо узнать правду; во-вторых, Медведь должен понять, что Лисенок — не глупый несмышленыш, который умеет только теряться.
Озорник подскочил и побежал к Медведю. Тропинка вилась среди деревьев и зарослей папоротника. Лисенку стало легко и радостно. Он невольно запел. Он и сам не понимал, как рождаются его песни, как они приходят ему в голову. На этот раз он напевал такую песенку:
Пускай, пускай, пускай пускай, тра-ля-ля-ля!..
Сам Лисенок из всей песенки понимал только слово «тра-ля-ля-ля». Что означает слово «пускай» и что именно пускай — на эти вопросы ему еще только предстояло ответить. Но до этого ему предстояло выяснить, что это он вдруг узрел…
На гладком камне неподвижно застыла жаба. Лисенок остановился и принялся ее рассматривать.
— Вы — памятник? — тихо спросил он.
— Нет.
— А кто вы?
— Я есть я.
— Но кто же вы все-таки?
— Жаба-мечтательница из первой части романа, меня зовут Зевака.
— Ага!.. А что вы здесь делаете?
— Мечтаю.
— Ага!.. А о чем вы мечтаете?
— Раньше я мечтала допрыгнуть до Луны.
— Вот как? А почему?
— Чтобы громко квакнуть оттуда.
— Ага… Интересно.
— Интересно, но все меня высмеивали, и теперь я решила мечтать ради самих мечтаний. Ведь существуют мечтатели, которые все свое время посвящают мечтам и все никак не намечтаются.
— Понятно, — согласился Лисенок. — Тогда приятных мечтаний… Я спешу.
— Куда?
— На поиски истины.
— И ты тоже? — Зевака покачала головой и снова замерла, погрузившись в свои мечты.
Лисенок пошел своей дорогой. Время от времени он оборачивался, чтобы увидеть «памятник». Неужели жаба не пошевельнется ни разу? Но ведь этого не может быть!
Должна же она когда-нибудь пошевельнуться!.. Чтобы почесаться, например…
Лисенок остановился, обернулся, потом пошел назад.
— Послушай, — обратился он к жабе. — Я слышал, что некоторые могут подолгу стоять или сидеть неподвижно… Но что ты делаешь, если почувствуешь зуд? Или вы, мечтатели, не чувствуете его?
— Почему же? Случается иногда.
— Что же вы тогда делаете?
— Чешемся… Вот сейчас я, например, чешусь.
— Да?! А как?
— Мысленно. Это достигается регулярными тренировками и напряжением подсознания.
— Ага!.. — удивленно произнес Лисенок, но потом решился на откровенность и добавил: — Видите ли, я еще не понял, что такое сознание, а вы мне говорите о подсознании.
— Придет время, поймешь, — заявила Зевака, не меняя позы.
— Мне постоянно твердят о каком-то времени, которое придет. Похоже, время это нечто такое, что приходит и непременно сейчас же ускользает… Надоело мне все время ждать и упускать… До свидания.
Медведь, как всегда, оказался занят. Он дописывал речь, которую ему предстояло произнести перед членами Лесного совета.
— Садись и подожди, — сказал Медведь. — Мне осталось дописать последнее предложение. Нужно придумать что-нибудь простое и в то же время отличающееся от тех фраз, которыми я до сих пор заканчивал свои выступления.
— Ладно, я подожду, — охотно согласился Лисенок.
— Идеальная концовка! — вдруг воскликнул Медведь. — «Господа, благодарю вас за внимание!» Так я и закончу свою речь — поблагодарю своих слушателей… Благодарю и тебя, Лисенок.
— Не за что, — вежливо произнес сорванец. Медведь отложил в сторону карандаш и поинтересовался:
— Что привело тебя ко мне?
Лисенок решил сразу же перейти к делу. Он склонил голову и заговорил:
— Есть у меня к тебе один вопрос… Сегодня я решил целый день размышлять, чтобы потом принять некоторые решения.
— Правильно, Лисенок… Поступи ты наоборот, это было бы ошибкой.
— Почему?
— Потому что неправильно сначала принимать решения, а уже потом размышлять и сожалеть. Ты умный ребенок. и мы с нетерпением ждем. когда ты вырастешь.
— А что вы тогда станете делать?
— Введем тебя в Лесной совет. — Лисенок даже вздрогнул при мысли о том, что когда-нибудь станет сидеть на одном месте и принимать решения. Медведь, видимо, понял его состояние и сказал: — Слушаю тебя.
— Я хочу знать, что происходит с мыслями живого существа, когда оно умирает.
Мысли тоже умирают?
Медведь почесал затылок, нос, потом начал кашлять. Лисенок тоже принялся кашлять. Потом смутился и опустил голову.
— Итак, — начал Медведь, — все зависит от мыслей… Важные, глубокие мысли продолжают жить и после смерти, а незначительные, пустые — умирают вместе с нами… Даже больше того — порой мелкие мысли умирают раньше того, кому они пришли в голову… Понимаешь меня или повторить все сначала? Если хочешь, объясню тебе на схеме.
— Нет, нет, — ответил Лисенок. — Мне кажется, что я вас понял. Значит, мысли живут и после смерти того, кому они пришли в голову…
— И мысли, и дела, — уточнил Медведь. — Если это стоящие дела и мысли.
— Все ясно. Большое спасибо. Медведь посмотрел на письменный стол, потом на своего юного гостя:
— У тебя есть лист бумаги?
— Нет.
Медведь оторвал от последней страницы своего доклада оставшийся неисписанным клочок бумаги, что-то написал на нем.
— Что вы там написали? — с любопытством спросил Лисенок.
— «Я на заседании. Не беспокойтесь. Вернусь вечером. Медведь…» Оставлю записку, чтобы дома не беспокоились… Пошли, я опаздываю.
Они вместе вышли из дома Медведя. Приколов с наружной стороны двери записку, председатель Лесного совета попрощался с Лисенком и отправился на заседание.
Поскольку поблизости не было никакой точки, Лисенок стал глядеть прямо в дупло дерева. Дупло было очень глубоким, а потому и мысли Лисенка приобрели необычайную глубину. «Тридцать дней — это еще куда ни шло,.. но тридцать один день — это уже слишком!.. Тридцать дней можно вести себя примерно, но тридцать один день — невозможно. Тридцать один день никто не может вести себя примерно, как бы ни старался.
Кроме того, — продолжал рассуждать Лисенок, — примерным может быть лишь тот, кто не видел широкого света. А я его видел. Свет очень длинный и очень широкий…
Ладно, но ведь свет не только широк… Разве свет — это лишь то; что видно из орлиного гнезда?.. Смешно утверждать подобные вещи. Если это так, то свет не так уж велик и напрасно так много говорят о его величине… Ясно одно — пора покинуть Тихий лес и отправиться в дорогу.
Но с другой стороны, — размышлял Лисенок, — я обещал стать послушным и не создавать другим забот. У взрослых своих дел и забот достаточно. Зачем их огорчать?»
Похоже, последняя мысль оказала свое благотворное действие. Лисенок перестал рассуждать и отправился дальше. Тихий лес благоухал. Повсюду цвели яркие цветы.
Лисенок с удовольствием вдыхал их аромат и приходил к выводу, что жизнь поистине прекрасна.
Мимо него проходили обитатели леса — одни спешили на работу, другие — в школу.
Птицы оглашали простор своими песнями. Такая уж у них работа — петь с утра до вечера, радовать всех. Об этих птицах говорили, что они служат искусству.
Лисенок не знал, что такое «искусство» и почему нужно всю жизнь ему служить, но решил, когда вырастет, тоже посвятить себя искусству. Впрочем, уже и теперь не мешает научиться петь — как соловей, например.
Несколько дней назад он посетил Главного соловья Тихого леса и дал ему понять, что желал бы служить искусству — забраться на какую-нибудь ветку и запеть, как птица. Главный соловей сказал ему:
— Это можно, но прежде всего тебе следует научиться взбегать на тоновую лестницу и спускаться с нее.
— Хорошо, научусь, — пообещал Лисенок и ушел, постеснявшись спросить, что такое «тоновая лестница». Напрасно он искал такую лестницу по всему лесу. Он так и не смог найти ее.
Пройдя еще несколько метров, Лисенок увидел Хитрушу и Рыжуху. Они играли в чехарду. Лисенок обошел сестер издалека, ему совсем не хотелось играть с ними.
Родители говорили о них, что они развиваются медленно, но радовались их послушанию.
Лисенок снова погрузился в раздумья. Озорник вдруг понял, что может думать на ходу. Это открытие поразило его. Он остановился, чтобы проверить, остановятся ли его мысли. Ничего подобного. Мысли продолжали течь своим чередом:
«Трудно быть послушным. Я могу совершить сто героических поступков, съесть сто груш, подскочить сто раз, но быть послушным не могу. А кажется, что быть послушным совсем нетрудно — стой себе на одном месте, не скачи, не совершай героических поступков, просто выполняй все то, чего хотят от тебя папа и мама. А это так трудно… Да что там трудно — невозможно!.. И все же взрослые говорят обо мне: „В сущности, этот Лисенок очень симпатичный малыш.“ Почему они так говорят?
Такие мысли витали в голове Лисенка, когда он шел и когда останавливался, чтобы понять, остановятся ли и его мысли. Таким образом Лисенок понял, что мысли живых существ не останавливаются.
«Хорошо, мысли не останавливаются, — продолжил свои размышления Лисенок. — А что происходит, когда мы спим? Что тогда происходит с мыслями? И они спят? Возможно, но мне в это не верится. Мне кажется, что когда мы спим, мысли начинают развлекаться. Они развлекаются, дают представления, а мы называем эти представления снами… А что происходит с мыслями, когда мы умираем? И они умирают?»
Этот вопрос испугал шалуна. Он решил немедленно отправиться к Медведю. На это у него было две причины: во-первых, надо узнать правду; во-вторых, Медведь должен понять, что Лисенок — не глупый несмышленыш, который умеет только теряться.
Озорник подскочил и побежал к Медведю. Тропинка вилась среди деревьев и зарослей папоротника. Лисенку стало легко и радостно. Он невольно запел. Он и сам не понимал, как рождаются его песни, как они приходят ему в голову. На этот раз он напевал такую песенку:
Пускай, пускай, пускай пускай, тра-ля-ля-ля!..
Сам Лисенок из всей песенки понимал только слово «тра-ля-ля-ля». Что означает слово «пускай» и что именно пускай — на эти вопросы ему еще только предстояло ответить. Но до этого ему предстояло выяснить, что это он вдруг узрел…
На гладком камне неподвижно застыла жаба. Лисенок остановился и принялся ее рассматривать.
— Вы — памятник? — тихо спросил он.
— Нет.
— А кто вы?
— Я есть я.
— Но кто же вы все-таки?
— Жаба-мечтательница из первой части романа, меня зовут Зевака.
— Ага!.. А что вы здесь делаете?
— Мечтаю.
— Ага!.. А о чем вы мечтаете?
— Раньше я мечтала допрыгнуть до Луны.
— Вот как? А почему?
— Чтобы громко квакнуть оттуда.
— Ага… Интересно.
— Интересно, но все меня высмеивали, и теперь я решила мечтать ради самих мечтаний. Ведь существуют мечтатели, которые все свое время посвящают мечтам и все никак не намечтаются.
— Понятно, — согласился Лисенок. — Тогда приятных мечтаний… Я спешу.
— Куда?
— На поиски истины.
— И ты тоже? — Зевака покачала головой и снова замерла, погрузившись в свои мечты.
Лисенок пошел своей дорогой. Время от времени он оборачивался, чтобы увидеть «памятник». Неужели жаба не пошевельнется ни разу? Но ведь этого не может быть!
Должна же она когда-нибудь пошевельнуться!.. Чтобы почесаться, например…
Лисенок остановился, обернулся, потом пошел назад.
— Послушай, — обратился он к жабе. — Я слышал, что некоторые могут подолгу стоять или сидеть неподвижно… Но что ты делаешь, если почувствуешь зуд? Или вы, мечтатели, не чувствуете его?
— Почему же? Случается иногда.
— Что же вы тогда делаете?
— Чешемся… Вот сейчас я, например, чешусь.
— Да?! А как?
— Мысленно. Это достигается регулярными тренировками и напряжением подсознания.
— Ага!.. — удивленно произнес Лисенок, но потом решился на откровенность и добавил: — Видите ли, я еще не понял, что такое сознание, а вы мне говорите о подсознании.
— Придет время, поймешь, — заявила Зевака, не меняя позы.
— Мне постоянно твердят о каком-то времени, которое придет. Похоже, время это нечто такое, что приходит и непременно сейчас же ускользает… Надоело мне все время ждать и упускать… До свидания.
Медведь, как всегда, оказался занят. Он дописывал речь, которую ему предстояло произнести перед членами Лесного совета.
— Садись и подожди, — сказал Медведь. — Мне осталось дописать последнее предложение. Нужно придумать что-нибудь простое и в то же время отличающееся от тех фраз, которыми я до сих пор заканчивал свои выступления.
— Ладно, я подожду, — охотно согласился Лисенок.
— Идеальная концовка! — вдруг воскликнул Медведь. — «Господа, благодарю вас за внимание!» Так я и закончу свою речь — поблагодарю своих слушателей… Благодарю и тебя, Лисенок.
— Не за что, — вежливо произнес сорванец. Медведь отложил в сторону карандаш и поинтересовался:
— Что привело тебя ко мне?
Лисенок решил сразу же перейти к делу. Он склонил голову и заговорил:
— Есть у меня к тебе один вопрос… Сегодня я решил целый день размышлять, чтобы потом принять некоторые решения.
— Правильно, Лисенок… Поступи ты наоборот, это было бы ошибкой.
— Почему?
— Потому что неправильно сначала принимать решения, а уже потом размышлять и сожалеть. Ты умный ребенок. и мы с нетерпением ждем. когда ты вырастешь.
— А что вы тогда станете делать?
— Введем тебя в Лесной совет. — Лисенок даже вздрогнул при мысли о том, что когда-нибудь станет сидеть на одном месте и принимать решения. Медведь, видимо, понял его состояние и сказал: — Слушаю тебя.
— Я хочу знать, что происходит с мыслями живого существа, когда оно умирает.
Мысли тоже умирают?
Медведь почесал затылок, нос, потом начал кашлять. Лисенок тоже принялся кашлять. Потом смутился и опустил голову.
— Итак, — начал Медведь, — все зависит от мыслей… Важные, глубокие мысли продолжают жить и после смерти, а незначительные, пустые — умирают вместе с нами… Даже больше того — порой мелкие мысли умирают раньше того, кому они пришли в голову… Понимаешь меня или повторить все сначала? Если хочешь, объясню тебе на схеме.
— Нет, нет, — ответил Лисенок. — Мне кажется, что я вас понял. Значит, мысли живут и после смерти того, кому они пришли в голову…
— И мысли, и дела, — уточнил Медведь. — Если это стоящие дела и мысли.
— Все ясно. Большое спасибо. Медведь посмотрел на письменный стол, потом на своего юного гостя:
— У тебя есть лист бумаги?
— Нет.
Медведь оторвал от последней страницы своего доклада оставшийся неисписанным клочок бумаги, что-то написал на нем.
— Что вы там написали? — с любопытством спросил Лисенок.
— «Я на заседании. Не беспокойтесь. Вернусь вечером. Медведь…» Оставлю записку, чтобы дома не беспокоились… Пошли, я опаздываю.
Они вместе вышли из дома Медведя. Приколов с наружной стороны двери записку, председатель Лесного совета попрощался с Лисенком и отправился на заседание.
ГЛАВА ВТОРАЯ. ЧТО МОЖЕТ НАДЕЛАТЬ ОСТАВЛЕННАЯ ЗАПИСКА.
Ветер раскачивал записку, и она трепетала, как лист на дереве. Лисенок с волнением смотрел на нее. В его голове зарождались новые мысли. Он и не предполагал, что какой-то раскачиваемый ветром клочок бумаги может породить такое множество мыслей. «Выходит, в жизни даже это предвидено. Если кто-то хочет исчезнуть, достаточно оставить записку и… Все предвидено, только мы, дети, этого не знаем и потому совершаем ошибку за ошибкой».
— Ты что на меня уставился? — неожиданно спросила записка.
— Просто смотрю на тебя и думаю.
— О чем?
— Значит, таким образом оставляют записки, а?.. Я слышал об этом, но впервые вижу, как это делается.
— Так и оставляют, — подтвердила записка. — Пишешь, прикалываешь и уходишь!..
— Приколоть и уйти легко, а вот написать… Ты даже не представляешь себе, как трудно дается мне письмо.
— Это меня не интересует. Моя жизнь коротка. Меня прочтут и сразу же порвут. Не дадут даже порадоваться жизни. Поэтому уходи и не мешай мне любоваться природой…
Маленький озорник с досадой посмотрел на записку и сказал:
— Может, ты и записка, может, ты и висящая, и говорящая, но невоспитанная, поэтому я не желаю иметь с тобой дело!.. Даже «до свидания» тебе не скажу!
И Лисенок пошел по тропинке. Вскоре он увидел кукушку.
— Не надоело тебе всю жизнь петь одну и ту же песню?.. Ку-ку, ку-ку…
— Что с тобой. Лисенок?
— Настроение плохое… В этом лесу меня оскорбляют па каждом шагу.
— Это тебе только кажется, — возразила кукушка. — Ты что-то вбил себе в голову, и теперь все видится тебе в ином свете.
Сорванец поспешил уйти, опасаясь, что кукушка прочтет его мысли и посвятит в его планы весь лес. Но потом успокоился, вернулся домой, нашел листок бумаги и снова убежал в лес.
Лисенок впервые держал в руках карандаш. Он осмотрелся, бросил взгляд на листок бумаги, потом упер в него острие карандаша. На бумаге появилось нечто вроде черточки. Лисенок пришел в восторг.
— Это написано мною!.. Может, я написал нечто исключительно интересное, но ведь я не умею читать, и написанное останется для меня тайной. Это настоящая трагедия — уметь писать и не уметь прочесть написанное.
Полюбовавшись своим творением, непоседа направился к дому Лохмача. Волк занимался своим утренним туалетом — приглаживал шерсть перед тем, как отправиться в Лесной совет.
— Доброе утро, дядя Лохмач!
— Доброе утро, Лисенок. Чем занимаешься?
— Да ничем особенным, — скромно ответил Лисенок. — А вы что делаете?
— Приглаживаю шерсть, но стремлюсь, чтобы нрав у меня оставался прежним.
Наверно, тебе нужна моя помощь?
Надо же — все угадывают его мысли!
— Что-то вроде того, — сказал маленький непоседа. — Со мной приключилась неприятность. Я вдруг понял, что совершенно забыл, как пишется буква «Я». Если можно, напишите ее вот здесь.
Лохмач взял карандаш и написал на листе букву «Я' — Ну, конечно! Теперь и я вспомнил! — воскликнул Лисенок, разглядывая букву…
Спасибо. До свидания.
Озорник быстро побежал по тропинке, а Лохмач удивленно смотрел ему вслед. А Лисенок уже распевал новую песню:
Буква Я есть у меня, буква чудная, ура!..
Неожиданно он увидел Ежа. Тот нюхал красивый синий цветок. Вдыхая, еж превращался в большой шар, выдыхая, снова становился продолговатым. Лисенок выбрал удобный момент и произнес:
— Доброе утро, дядя Еж!.. Чем занимаетесь?
— Учусь нюхать цветы.
— Понимаю… Это должен уметь каждый. Таким образом привыкаешь отличать запах цветов от запаха одеколона.
— Что ты говоришь такое? — возмутился Еж. — Ты же знаешь, что в доме повешенного не говорят о веревке!
— Я говорю об одеколоне, — пояснил Лисенок.
— Это почти одно и то же, одеколон напоминает о бритье… Представь себе бритого ежа и ты поймешь меня.
— Честно говоря, я уже не знаю, с кем как разговаривать, — обиделся Лисенок. — Я хочу на этом месте написать букву «Н», но не решаюсь попросить вас об этом. Кто знает, что вы подумаете.
— Что-то я опять тебя не понимаю.
— Впрочем, почему бы вам не написать ее!.. Я буду хранить написанную вами букву, как память…
Еж с готовностью написал букву, потом украсил ее иголкой и заявил, что это его личный почерк. Лисенок поблагодарил ежа и побежал прямо к домику зайца Сивко.
Сивко грыз большую репу. Непоседа стал следить за его движениями. Заяц так мастерски обгрызал ее со всех сторон, что репа становилась все меньше, но не утрачивала при этом первоначальной формы.
— Почему ты обгрызаешь ее со всех сторон?
— Изобрел новый способ, — объяснил Сивко. — Так все время кажется, что репа целая. Сначала это была большая репа, потом стала репой поменьше, потом совсем маленькой. Такое впечатление, будто съел несколько различных по величине реп.
— Ну и что?
— Как что?.. Одно дело — съесть всего одну репу, другое — несколько. Ведь так?
— Нет, не так.
— Почему?
— Потому что репы считают по хвостикам.
— К сожалению, ты прав, — грустно согласился заяц.
— Сивко, как пишется слово «АРБУЗ» — с буквы «А» или с буквы ..О»?.. Мне кажется, что раньше его писали с буквы «О».
— Не слышал такого, — ответил Сивко. — Я всегда пишу его с буквы «А».
— А не мог бы ты написать это слово вот на этом месте?
— С удовольствием.
Заяц принялся медленно, словно наслаждаясь вкусом слова, выводить его.
— Как только напишешь первую букву, остановись, хочу полюбоваться ею, — попросил маленький хитрец.
— Готово!
— Значит, это буква «А»?
— Да.
— Надо сходить и к Филину.
Филин спал в ветвях дуба. Лисенок пожелал ему доброго утра, но Филин недовольно поморщился и буркнул в ответ что-то неопределенное.
— Что вы сказали? Вы что-то сказали? — насторожился Лисенок.
— Для Филина утро никогда не может быть добрым. Другое дело, если ты пожелаешь мне доброго вечера или ночи. Ночь — это по мне.
— Вы правы. Извините.
— Что привело тебя ко мне?
— Мне нужна одна буква…
— На какое время?
— Мне нужна буква «З». На неопределенное время.
— Хм! Буква тебе нужна… Хм!.. А почему именно буква «З»?
— Нужна и все.
— Что ты собираешься с ней делать?
— Играть. Сами знаете, мы, дети…
— Какая буква тебе нужна — заглавная или обыкновенная?
— А это имеет значение?
— Имеет?
— А нельзя ли что-нибудь среднее…
— Нет… Ты заказываешь мне букву, и я должен знать, какая буква тебе нужна. Это буква, не что-нибудь… Одно дело — буква заглавная, другое — обыкновенная.
— Ох, — вздохнул Лисенок — и буквы бывают главными и неглавными?
— А ты как думаешь?.. Постой, а зачем тебе так понадобилась буква, да еще буква «З»?.. Уж не надумал ли ты чего недоброго?
— Да что может ничтожная буква?
— Все! Когда буквами злоупотребляют, чего только не случается… Посоветуюсь-ка я лучше с женой… Слышишь, Филиниха, у меня тут просят букву!
Из дупла вылезла супруга Филина.
— Кто просит? — сонно поинтересовалась она.
— Лисенок… Ему очень нужна буква «З».
— То есть как это? — удивилась Филиниха. — Что получится, если каждый станет просить буквы? Так чего доброго все буквы заберут и нам ничего не останется.
— Вот и я ему то же говорю.
— Так дело не пойдет! — возмущалась Филиниха. — Ишь ты, готов все наши буквы раздать, бросаешься ими направо и налево!
На крик прилетела любопытная сорока Нешка.
— Что случилось, соседка? — спросила сорока.
— Мой умник раздает наши буквы!.. Взгляните на него только — готов все буквы раздать, нас без ничего оставить!
— Так нельзя, — вмешалась сорока Нешка. — Такие вещи надо хранить — на черный день, а не разбазаривать!..
— И я ему это говорю! — Филиниха совсем разошлась. — Полюбуйтесь на него только!.. Раздает, разбазаривает!..
На крики прилетели и другие птицы. Лисенок схватился за голову. Он уже проклинал себя за то, что обратился к Филину с этой просьбой. Наверху разразился настоящий скандал. Сорванец шмыгнул в заросли папоротника. Когда скандал поутих, он побежал на другой конец леса, к стройной и красивой серне Грациозе.
Грациоза стояла на полянке рядом со своим серненком Эди и говорила ему что-то непонятное, а Эди громко отвечал ей — коротко и четко, но тоже непонятно.
— Из Лийверпул э порт ин Ингленд? — спрашивала мама Грациоза.
— Иес, сэр!.. Лийверпул из э порт ин Ингленд, — отвечал серненок Эди.
— Говори не сэр, а леди! — поправила его мать. Лисенок воспользовался паузой и поздоровался:
— Доброе утро!
Мама Грациоза обернулась и улыбнулась. Потом посмотрела на своего сына и спросила:
— Эди, что надо ответить?
— Гуд морнинг! — ответил Эди и согнул в поклоне передние ноги.
Лисенок тоже согнул передние лапки в коленях, но потерял равновесие и упал в траву. Эди бросился ему на помощь, помог ему встать и шепнул на ухо:
— Замучали меня этим английским!
— Что привело тебя к нам, Лисенок? — поинтересовалась мама Грациоза.
— Пришел, чтобы вы написали мне букву «З». Вчера, когда мы играли, я вдруг забыл ее, а теперь она мне понадобилась, вот я и решил…
— Конечно! — улыбнулась мама Грациоза. — Сейчас же напишу ее… Где ее написать?
— Вот на этом листке.
Серна взяла карандаш и задумалась, потом снова улыбнулась, но на этот раз смущенно, и сказала:
— Как тебе объяснить?… У нас в доме изучают только международные языки, я немного подзабыла нашу азбуку. Я могу написать букву «З», но по-английски.
— А что это за язык?
— Да ты что? Это язык Шекспира!.. Эди изучает его, чтобы, когда вырастет, читать «Гамлета» в оригинале.
— Ладно, — согласился Лисенок, — напишите букву на этом языке.
— Только возьму авторучку. Не могу писать карандашом.
Мама Грациоза стала рыться в своей сумочке, а Лисенок тихо спросил у Эди:
— А что такое этот «Гамлет»?
— Ловкий убийца, действующий холодным оружием. Мне не терпится прочесть поскорее этот детектив.
Мама Грациоза изящным движением вывела Лисенку красивую английскую букву, тот поблагодарил ее и весело побежал дальше. Эди с завистью смотрел ему вслед до тех пор, пока его не привел в себя голос матери:
— Из Лийверпул э порт ин Ингленд?
— Мама, сколько раз тебе отвечать, что Ливерпуль — это порт в Англии?
Мама Грациоза вытаращила глаза, топнула ногой и крикнула:
— Эди, что это за тон?.. В наказание ты съешь сегодня два десерта!
Эди заплакал и тотчас дал правильный ответ по-английски, как того требовали его мать и всемирно известный учебник Экерсли.
А Лисенок продолжал охотиться за буквами.
— Ты что на меня уставился? — неожиданно спросила записка.
— Просто смотрю на тебя и думаю.
— О чем?
— Значит, таким образом оставляют записки, а?.. Я слышал об этом, но впервые вижу, как это делается.
— Так и оставляют, — подтвердила записка. — Пишешь, прикалываешь и уходишь!..
— Приколоть и уйти легко, а вот написать… Ты даже не представляешь себе, как трудно дается мне письмо.
— Это меня не интересует. Моя жизнь коротка. Меня прочтут и сразу же порвут. Не дадут даже порадоваться жизни. Поэтому уходи и не мешай мне любоваться природой…
Маленький озорник с досадой посмотрел на записку и сказал:
— Может, ты и записка, может, ты и висящая, и говорящая, но невоспитанная, поэтому я не желаю иметь с тобой дело!.. Даже «до свидания» тебе не скажу!
И Лисенок пошел по тропинке. Вскоре он увидел кукушку.
— Не надоело тебе всю жизнь петь одну и ту же песню?.. Ку-ку, ку-ку…
— Что с тобой. Лисенок?
— Настроение плохое… В этом лесу меня оскорбляют па каждом шагу.
— Это тебе только кажется, — возразила кукушка. — Ты что-то вбил себе в голову, и теперь все видится тебе в ином свете.
Сорванец поспешил уйти, опасаясь, что кукушка прочтет его мысли и посвятит в его планы весь лес. Но потом успокоился, вернулся домой, нашел листок бумаги и снова убежал в лес.
Лисенок впервые держал в руках карандаш. Он осмотрелся, бросил взгляд на листок бумаги, потом упер в него острие карандаша. На бумаге появилось нечто вроде черточки. Лисенок пришел в восторг.
— Это написано мною!.. Может, я написал нечто исключительно интересное, но ведь я не умею читать, и написанное останется для меня тайной. Это настоящая трагедия — уметь писать и не уметь прочесть написанное.
Полюбовавшись своим творением, непоседа направился к дому Лохмача. Волк занимался своим утренним туалетом — приглаживал шерсть перед тем, как отправиться в Лесной совет.
— Доброе утро, дядя Лохмач!
— Доброе утро, Лисенок. Чем занимаешься?
— Да ничем особенным, — скромно ответил Лисенок. — А вы что делаете?
— Приглаживаю шерсть, но стремлюсь, чтобы нрав у меня оставался прежним.
Наверно, тебе нужна моя помощь?
Надо же — все угадывают его мысли!
— Что-то вроде того, — сказал маленький непоседа. — Со мной приключилась неприятность. Я вдруг понял, что совершенно забыл, как пишется буква «Я». Если можно, напишите ее вот здесь.
Лохмач взял карандаш и написал на листе букву «Я' — Ну, конечно! Теперь и я вспомнил! — воскликнул Лисенок, разглядывая букву…
Спасибо. До свидания.
Озорник быстро побежал по тропинке, а Лохмач удивленно смотрел ему вслед. А Лисенок уже распевал новую песню:
Буква Я есть у меня, буква чудная, ура!..
Неожиданно он увидел Ежа. Тот нюхал красивый синий цветок. Вдыхая, еж превращался в большой шар, выдыхая, снова становился продолговатым. Лисенок выбрал удобный момент и произнес:
— Доброе утро, дядя Еж!.. Чем занимаетесь?
— Учусь нюхать цветы.
— Понимаю… Это должен уметь каждый. Таким образом привыкаешь отличать запах цветов от запаха одеколона.
— Что ты говоришь такое? — возмутился Еж. — Ты же знаешь, что в доме повешенного не говорят о веревке!
— Я говорю об одеколоне, — пояснил Лисенок.
— Это почти одно и то же, одеколон напоминает о бритье… Представь себе бритого ежа и ты поймешь меня.
— Честно говоря, я уже не знаю, с кем как разговаривать, — обиделся Лисенок. — Я хочу на этом месте написать букву «Н», но не решаюсь попросить вас об этом. Кто знает, что вы подумаете.
— Что-то я опять тебя не понимаю.
— Впрочем, почему бы вам не написать ее!.. Я буду хранить написанную вами букву, как память…
Еж с готовностью написал букву, потом украсил ее иголкой и заявил, что это его личный почерк. Лисенок поблагодарил ежа и побежал прямо к домику зайца Сивко.
Сивко грыз большую репу. Непоседа стал следить за его движениями. Заяц так мастерски обгрызал ее со всех сторон, что репа становилась все меньше, но не утрачивала при этом первоначальной формы.
— Почему ты обгрызаешь ее со всех сторон?
— Изобрел новый способ, — объяснил Сивко. — Так все время кажется, что репа целая. Сначала это была большая репа, потом стала репой поменьше, потом совсем маленькой. Такое впечатление, будто съел несколько различных по величине реп.
— Ну и что?
— Как что?.. Одно дело — съесть всего одну репу, другое — несколько. Ведь так?
— Нет, не так.
— Почему?
— Потому что репы считают по хвостикам.
— К сожалению, ты прав, — грустно согласился заяц.
— Сивко, как пишется слово «АРБУЗ» — с буквы «А» или с буквы ..О»?.. Мне кажется, что раньше его писали с буквы «О».
— Не слышал такого, — ответил Сивко. — Я всегда пишу его с буквы «А».
— А не мог бы ты написать это слово вот на этом месте?
— С удовольствием.
Заяц принялся медленно, словно наслаждаясь вкусом слова, выводить его.
— Как только напишешь первую букву, остановись, хочу полюбоваться ею, — попросил маленький хитрец.
— Готово!
— Значит, это буква «А»?
— Да.
— Надо сходить и к Филину.
Филин спал в ветвях дуба. Лисенок пожелал ему доброго утра, но Филин недовольно поморщился и буркнул в ответ что-то неопределенное.
— Что вы сказали? Вы что-то сказали? — насторожился Лисенок.
— Для Филина утро никогда не может быть добрым. Другое дело, если ты пожелаешь мне доброго вечера или ночи. Ночь — это по мне.
— Вы правы. Извините.
— Что привело тебя ко мне?
— Мне нужна одна буква…
— На какое время?
— Мне нужна буква «З». На неопределенное время.
— Хм! Буква тебе нужна… Хм!.. А почему именно буква «З»?
— Нужна и все.
— Что ты собираешься с ней делать?
— Играть. Сами знаете, мы, дети…
— Какая буква тебе нужна — заглавная или обыкновенная?
— А это имеет значение?
— Имеет?
— А нельзя ли что-нибудь среднее…
— Нет… Ты заказываешь мне букву, и я должен знать, какая буква тебе нужна. Это буква, не что-нибудь… Одно дело — буква заглавная, другое — обыкновенная.
— Ох, — вздохнул Лисенок — и буквы бывают главными и неглавными?
— А ты как думаешь?.. Постой, а зачем тебе так понадобилась буква, да еще буква «З»?.. Уж не надумал ли ты чего недоброго?
— Да что может ничтожная буква?
— Все! Когда буквами злоупотребляют, чего только не случается… Посоветуюсь-ка я лучше с женой… Слышишь, Филиниха, у меня тут просят букву!
Из дупла вылезла супруга Филина.
— Кто просит? — сонно поинтересовалась она.
— Лисенок… Ему очень нужна буква «З».
— То есть как это? — удивилась Филиниха. — Что получится, если каждый станет просить буквы? Так чего доброго все буквы заберут и нам ничего не останется.
— Вот и я ему то же говорю.
— Так дело не пойдет! — возмущалась Филиниха. — Ишь ты, готов все наши буквы раздать, бросаешься ими направо и налево!
На крик прилетела любопытная сорока Нешка.
— Что случилось, соседка? — спросила сорока.
— Мой умник раздает наши буквы!.. Взгляните на него только — готов все буквы раздать, нас без ничего оставить!
— Так нельзя, — вмешалась сорока Нешка. — Такие вещи надо хранить — на черный день, а не разбазаривать!..
— И я ему это говорю! — Филиниха совсем разошлась. — Полюбуйтесь на него только!.. Раздает, разбазаривает!..
На крики прилетели и другие птицы. Лисенок схватился за голову. Он уже проклинал себя за то, что обратился к Филину с этой просьбой. Наверху разразился настоящий скандал. Сорванец шмыгнул в заросли папоротника. Когда скандал поутих, он побежал на другой конец леса, к стройной и красивой серне Грациозе.
Грациоза стояла на полянке рядом со своим серненком Эди и говорила ему что-то непонятное, а Эди громко отвечал ей — коротко и четко, но тоже непонятно.
— Из Лийверпул э порт ин Ингленд? — спрашивала мама Грациоза.
— Иес, сэр!.. Лийверпул из э порт ин Ингленд, — отвечал серненок Эди.
— Говори не сэр, а леди! — поправила его мать. Лисенок воспользовался паузой и поздоровался:
— Доброе утро!
Мама Грациоза обернулась и улыбнулась. Потом посмотрела на своего сына и спросила:
— Эди, что надо ответить?
— Гуд морнинг! — ответил Эди и согнул в поклоне передние ноги.
Лисенок тоже согнул передние лапки в коленях, но потерял равновесие и упал в траву. Эди бросился ему на помощь, помог ему встать и шепнул на ухо:
— Замучали меня этим английским!
— Что привело тебя к нам, Лисенок? — поинтересовалась мама Грациоза.
— Пришел, чтобы вы написали мне букву «З». Вчера, когда мы играли, я вдруг забыл ее, а теперь она мне понадобилась, вот я и решил…
— Конечно! — улыбнулась мама Грациоза. — Сейчас же напишу ее… Где ее написать?
— Вот на этом листке.
Серна взяла карандаш и задумалась, потом снова улыбнулась, но на этот раз смущенно, и сказала:
— Как тебе объяснить?… У нас в доме изучают только международные языки, я немного подзабыла нашу азбуку. Я могу написать букву «З», но по-английски.
— А что это за язык?
— Да ты что? Это язык Шекспира!.. Эди изучает его, чтобы, когда вырастет, читать «Гамлета» в оригинале.
— Ладно, — согласился Лисенок, — напишите букву на этом языке.
— Только возьму авторучку. Не могу писать карандашом.
Мама Грациоза стала рыться в своей сумочке, а Лисенок тихо спросил у Эди:
— А что такое этот «Гамлет»?
— Ловкий убийца, действующий холодным оружием. Мне не терпится прочесть поскорее этот детектив.
Мама Грациоза изящным движением вывела Лисенку красивую английскую букву, тот поблагодарил ее и весело побежал дальше. Эди с завистью смотрел ему вслед до тех пор, пока его не привел в себя голос матери:
— Из Лийверпул э порт ин Ингленд?
— Мама, сколько раз тебе отвечать, что Ливерпуль — это порт в Англии?
Мама Грациоза вытаращила глаза, топнула ногой и крикнула:
— Эди, что это за тон?.. В наказание ты съешь сегодня два десерта!
Эди заплакал и тотчас дал правильный ответ по-английски, как того требовали его мать и всемирно известный учебник Экерсли.
А Лисенок продолжал охотиться за буквами.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ЗАПИСКА.
На следующий день солнца не было. Небо закрывали тучи. Тихий лес погрузился в сумрак, его зелень и цветы потемнели. В сумраке лабиринты между деревьями казались таинственными подземельями. Лисенок выглянул из норы и удивился, что так глубоко спал перед столь важным днем. Его сестры Хитруша и Рыжуха уже играли на полянке, скакали и кричали, но не так весело, как обычно, так как без солнца чувствовали себя несколько странно. «Идеальная погода для побега, — подумал Лисенок. — Солнце словно нарочно не показывается. В таком сумраке можно осуществить тысячи планов».
Он нашел бумажку, разгладил ее лапами, в сотый раз придирчиво осмотрел.
Я на заседании. Не беспокойтесь. Вернусь через два месяца.
Лисенок.
Маленький непоседа на цыпочках выбрался из норы и приколол записку. Листок затрепетал на ветру.
Он нашел бумажку, разгладил ее лапами, в сотый раз придирчиво осмотрел.
Я на заседании. Не беспокойтесь. Вернусь через два месяца.
Лисенок.
Маленький непоседа на цыпочках выбрался из норы и приколол записку. Листок затрепетал на ветру.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. МИР — ЭТО НЕЧТО ПРЕКРАСНОЕ.
Лисенок двигался медленно, так как избегал дорог, но все же успел до того, как выглянуло солнце, выбраться из Тихого леса. Он оказался возле дома Великого сыщика. Каменный дом Панцыря безмолвствовал. Из раскрытого окошка тянулась тонкая струйка дыма. Озорник подкрался к окну и стал рассматривать дым.
Принюхавшись, он уловил неприятный запах табака и понял, что это дымится знаменитая трубка сыщика. Здесь все напоминало ему об опасности, грозившей осуществлению его грандиозного плана. Встреча с Панцырем в самом начале нового увлекательного приключения была крайне нежелательна. Сыщик с первого взгляда мог раскрыть его замыслы и выдать его. И все же беглеца охватило любопытство — качество, присущее всему живым существам. Что сейчас делает Великий сыщик?
Лисенок обошел тихонько дом, заглянул в замочную скважину. Панцырь сидел в своем каменном кресле, читал газету и курил. Рядом с ним дымилось его утренняя чашечка кофе. Десятки журналов валялись на полу и на письменном столе легендарного сыщика.
— Ты, который подсматриваешь в замочную скважину, открой дверьми войди!
— резко приказал хозяин.
Лисенок вздрогнул, от страха у него встали торчком уши. Проклиная свое любопытство, он робко раскрыл дверь и вошел в прокуренный кабинет.
Хозяин обернулся, посмотрел на непрошенного гостя, произнес:
— Здравствуй, Лисенок!.. Что привело тебя сюда?
— Меня?.. Я…
— Может, ты пришел на чашечку кофе?
— Возможно, — согласился озорник.
— Или хочешь поговорить о тех славных днях, когда я вызволил тебя из орлиного гнезда?
— Возможно…
— Это один из самых великих моих подвигов, — мечтательно произнес сыщик. — Дорого бы я дал за то, чтобы кто-нибудь снова бесследно исчез…
У Лисенка бешено колотилось сердечко. Он весь дрожал, но понимал, что нельзя все время молчать.
— Да, — выдавил он из себя. — Но… Вы… Как вы догадались, что я гляжу в замочную скважину?
Великий сыщик выпустил кольцо дыма и отложил в сторону газету. На его лице появилась его знаменитая загадочная улыбка.
— Пусть это останется моей тайной.
— О, прошу прощенья, я не хочу выпытывать чужие тайны, как не хочу, чтобы кто-то выпытывал мои.
— Ты прав, — согласился Панцырь. — У каждого свои маленькие и большие тайны.
Никто не имеет права без разрешения проникать в них. Это задевает его свободу.
— Но ведь вы проникаете без разрешения, — произнес Лисенок, глядя прямо в глаза мудрецу.
— Я? — Панцырь откинулся на спинку кресла. — Я вмешиваюсь в чужие дела лишь тогда, когда нужно предотвратить преступление или раскрыть его.
— А сейчас… вы уже проникаете?
— Зачем? — удивился сыщик. — Сейчас я отдыхаю. Лисенок перевел дух.
— Газеты читаете, да?
— Читаю, курю, пью кофе — делаю то, что присуще лишь великим сыщикам. У нас свой стиль, которого мы придерживаемся, чтобы не походить на простых смертных.
— А я из простых смертных?
— Мы приступаем к серьезному разговору в такую рань… Не лучше ли сначала выпить по чашечке кофе, а потом ты прямо скажешь, зачем пришел.
— Хорошо, — согласился Лисенок, — хотя я и пришел без определенной цели.
— Это мы еще посмотрим, — бросил сыщик, протягивая гостю кофе.
Чашка задрожала в лапках Лисенка. Ему никак нельзя было углубляться в такие опасные разговоры…
— Сколько у вас газет!.. И вы все их прочитываете?
— Обязательно.
— Тогда вы многое знаете.
— Я живу на свете уже двести лет и узнал многое… Например… Спроси у меня, например, что написал Бетховен.
— А что он написал?
— Пятую симфонию… А спроси у меня, с какой горы берет начало река Нил.
— С какой?
— Килиманджаро.
Великий сыщик победоносно смотрел Лисенку в глаза, а беглецу казалось, что он читает его мысли.
— Из газет многое можно узнать, — произнес озорник. — О чем пишут там сегодня?
— Больше всего о путешествиях. Люди путешествуют. хотят объехать весь земной шар.
— А что значит объехать весь земной шар?
Принюхавшись, он уловил неприятный запах табака и понял, что это дымится знаменитая трубка сыщика. Здесь все напоминало ему об опасности, грозившей осуществлению его грандиозного плана. Встреча с Панцырем в самом начале нового увлекательного приключения была крайне нежелательна. Сыщик с первого взгляда мог раскрыть его замыслы и выдать его. И все же беглеца охватило любопытство — качество, присущее всему живым существам. Что сейчас делает Великий сыщик?
Лисенок обошел тихонько дом, заглянул в замочную скважину. Панцырь сидел в своем каменном кресле, читал газету и курил. Рядом с ним дымилось его утренняя чашечка кофе. Десятки журналов валялись на полу и на письменном столе легендарного сыщика.
— Ты, который подсматриваешь в замочную скважину, открой дверьми войди!
— резко приказал хозяин.
Лисенок вздрогнул, от страха у него встали торчком уши. Проклиная свое любопытство, он робко раскрыл дверь и вошел в прокуренный кабинет.
Хозяин обернулся, посмотрел на непрошенного гостя, произнес:
— Здравствуй, Лисенок!.. Что привело тебя сюда?
— Меня?.. Я…
— Может, ты пришел на чашечку кофе?
— Возможно, — согласился озорник.
— Или хочешь поговорить о тех славных днях, когда я вызволил тебя из орлиного гнезда?
— Возможно…
— Это один из самых великих моих подвигов, — мечтательно произнес сыщик. — Дорого бы я дал за то, чтобы кто-нибудь снова бесследно исчез…
У Лисенка бешено колотилось сердечко. Он весь дрожал, но понимал, что нельзя все время молчать.
— Да, — выдавил он из себя. — Но… Вы… Как вы догадались, что я гляжу в замочную скважину?
Великий сыщик выпустил кольцо дыма и отложил в сторону газету. На его лице появилась его знаменитая загадочная улыбка.
— Пусть это останется моей тайной.
— О, прошу прощенья, я не хочу выпытывать чужие тайны, как не хочу, чтобы кто-то выпытывал мои.
— Ты прав, — согласился Панцырь. — У каждого свои маленькие и большие тайны.
Никто не имеет права без разрешения проникать в них. Это задевает его свободу.
— Но ведь вы проникаете без разрешения, — произнес Лисенок, глядя прямо в глаза мудрецу.
— Я? — Панцырь откинулся на спинку кресла. — Я вмешиваюсь в чужие дела лишь тогда, когда нужно предотвратить преступление или раскрыть его.
— А сейчас… вы уже проникаете?
— Зачем? — удивился сыщик. — Сейчас я отдыхаю. Лисенок перевел дух.
— Газеты читаете, да?
— Читаю, курю, пью кофе — делаю то, что присуще лишь великим сыщикам. У нас свой стиль, которого мы придерживаемся, чтобы не походить на простых смертных.
— А я из простых смертных?
— Мы приступаем к серьезному разговору в такую рань… Не лучше ли сначала выпить по чашечке кофе, а потом ты прямо скажешь, зачем пришел.
— Хорошо, — согласился Лисенок, — хотя я и пришел без определенной цели.
— Это мы еще посмотрим, — бросил сыщик, протягивая гостю кофе.
Чашка задрожала в лапках Лисенка. Ему никак нельзя было углубляться в такие опасные разговоры…
— Сколько у вас газет!.. И вы все их прочитываете?
— Обязательно.
— Тогда вы многое знаете.
— Я живу на свете уже двести лет и узнал многое… Например… Спроси у меня, например, что написал Бетховен.
— А что он написал?
— Пятую симфонию… А спроси у меня, с какой горы берет начало река Нил.
— С какой?
— Килиманджаро.
Великий сыщик победоносно смотрел Лисенку в глаза, а беглецу казалось, что он читает его мысли.
— Из газет многое можно узнать, — произнес озорник. — О чем пишут там сегодня?
— Больше всего о путешествиях. Люди путешествуют. хотят объехать весь земной шар.
— А что значит объехать весь земной шар?