— Может, замнем Мак Кома? — проговорил он. Офицер, говоривший с ним в дверях машины, обернулся.
— я думаю, мы можем сделать исключение, детектив Шефер, если вы считаете это оправданным, ведь вы здесь, а капитана нет...
Продолжая болтать, он остался на месте, когда Шефер, взведя курок, решительно направился внутрь. Раше следовал за ним, ворча и на ходу вытаскивая свое оружие из кобуры.
Дверь была открыта, путь в вестибюль первого этажа пуст и слабо освещен, Шефер и, вслед за ним, Раше направились к лестнице, крепко сжав пистолеты. Поднимаясь, они слышали вопли и громкие удары.
— Звуки такие, будто кино про ниндзя показывают, — тихо проговорил Раше. — Что за черт там наверху, как ты думаешь, Шефер? Уж не Лемб ли тут упражняется?
Шефер утвердительно хмыкнул.
— Центр бандитских разборок, — согласился он, — Лемб использует его для своих богомерзких сборищ.
Пристально вглядевшись в темноту, он продолжал подниматься по лестнице, держа оружие наготове.
Центральные этажи были темными и безмолвными. Раше бегло осматривал каждый вестибюль, целясь в пустоту, но ничего кроме мусора и запустения не видел. Шефер не отвлекался даже на осмотр, он пытался сообразить, где должно происходить действие.
На пятом этаже тусклый свет лился в вестибюль из открытой двери. Выстрелы стихли, но кто-то непрерывно кричал таким душераздирающим криком, какого Раше никогда раньше не слышал. В воздухе висела оружейная гарь. Здесь все провоняло.
— Боже, ты слышишь это? — спросил Раше, остановившись на верхней ступеньке.
— Да, — отозвался Шефер из вестибюля. Эти ребята не на шутку начинают меня доставать!
Крик превратился в сдавленное бульканье.
— Прикрой меня, — попросил Шефер, стоя около двери и прижавшись спиной к стене. — Я войду.
Раше не удосужился ответить, да Шефер и не дал на это времени. Он шагнул в дверной проем и бросился в комнату, целясь в невидимого противника.
Раше осторожно двигался по коридору, прижавшись к стене, стараясь не обращать внимание на дюжину отверстий от пуль в ней, хотя его спина скользила как раз по ним, и молил Бога, чтобы у гангстеров кончились патроны. Он слышал шаги Шефера — тот вошел и остановился где-то посередине комнаты. А потом он не услышал ничего, кроме хриплого хлюпающего звука, как будто из тюбика выдавливали соус.
— О Господи, — очень тихо пробормотал Раше.
Ему показалось, что он смог почувствовать сейчас что-то странное вроде того, о чем говорил Шефер у кафе. Что-то было не так. Невероятная перестрелка, разрушенная стена, теперь эта тяжелая тишина и неуловимое, необъяснимое ощущение — все было не так.
Как раз то, о чем говорил его напарник.
— Шефер? — тихо позвал Раше.
Напарник не отвечал. Хотя Раше слышал его шаги, Шефер не сказал ничего.
Раше прошел дальше, держа пистолет наготове, и шагнул в дверной проем. Остановился и замер, пристально вглядываясь в полутьму.
Странно, какие мысли иногда приходят человеку в голову. Раше, взглянув на то, что было за дверью, сразу же подумал о своей матери.
Он вспомнил, как она, тихо успокаивая, держала его на руках, когда ему было четыре или пять лет. Он вспомнил мягкое прикосновение ее рук, вспомнил, какие длинные и тонкие у нее были пальцы, и как ее локон щекотал ему лоб, когда она покрепче прижимала его к себе.
Придя в себя через несколько секунд, полицейский подумал, что, может, это и не так уж странно. Ведь мать обнимала и утешала его, когда он просыпался и кричал в темноте, дрожа от невыразимого кошмара, который потом не мог припомнить, что-то о ночных чудовищах, о том, как он захлебывался собственной кровью, о том, как ужасные твари хотели причинить ему боль.
Мать тихонько качала его на руках, и нежно шептала:
— Эти злыдни существуют лишь во сне, они ненастоящие. Они не причинят тебе вреда. Ночных чудовищ нет, они ненастоящие.
Когда Раше смотрел на большую комнату на пятом этаже, где одна стена практически отсутствовала, пол был усыпан осколками стекла и осыпавшейся штукатуркой и залит кровью, комнату, где, онемев, застыл его напарник Шефер, Раше понял, что его мать лгала.
Потому что чудовища были на самом деле. Ничто больше не смогло бы сотворить такое.
Наконец Шефер заговорил.
— Бандитская война, чтоб ее... — сказал он.
Глава 3
Глава 4
— я думаю, мы можем сделать исключение, детектив Шефер, если вы считаете это оправданным, ведь вы здесь, а капитана нет...
Продолжая болтать, он остался на месте, когда Шефер, взведя курок, решительно направился внутрь. Раше следовал за ним, ворча и на ходу вытаскивая свое оружие из кобуры.
Дверь была открыта, путь в вестибюль первого этажа пуст и слабо освещен, Шефер и, вслед за ним, Раше направились к лестнице, крепко сжав пистолеты. Поднимаясь, они слышали вопли и громкие удары.
— Звуки такие, будто кино про ниндзя показывают, — тихо проговорил Раше. — Что за черт там наверху, как ты думаешь, Шефер? Уж не Лемб ли тут упражняется?
Шефер утвердительно хмыкнул.
— Центр бандитских разборок, — согласился он, — Лемб использует его для своих богомерзких сборищ.
Пристально вглядевшись в темноту, он продолжал подниматься по лестнице, держа оружие наготове.
Центральные этажи были темными и безмолвными. Раше бегло осматривал каждый вестибюль, целясь в пустоту, но ничего кроме мусора и запустения не видел. Шефер не отвлекался даже на осмотр, он пытался сообразить, где должно происходить действие.
На пятом этаже тусклый свет лился в вестибюль из открытой двери. Выстрелы стихли, но кто-то непрерывно кричал таким душераздирающим криком, какого Раше никогда раньше не слышал. В воздухе висела оружейная гарь. Здесь все провоняло.
— Боже, ты слышишь это? — спросил Раше, остановившись на верхней ступеньке.
— Да, — отозвался Шефер из вестибюля. Эти ребята не на шутку начинают меня доставать!
Крик превратился в сдавленное бульканье.
— Прикрой меня, — попросил Шефер, стоя около двери и прижавшись спиной к стене. — Я войду.
Раше не удосужился ответить, да Шефер и не дал на это времени. Он шагнул в дверной проем и бросился в комнату, целясь в невидимого противника.
Раше осторожно двигался по коридору, прижавшись к стене, стараясь не обращать внимание на дюжину отверстий от пуль в ней, хотя его спина скользила как раз по ним, и молил Бога, чтобы у гангстеров кончились патроны. Он слышал шаги Шефера — тот вошел и остановился где-то посередине комнаты. А потом он не услышал ничего, кроме хриплого хлюпающего звука, как будто из тюбика выдавливали соус.
— О Господи, — очень тихо пробормотал Раше.
Ему показалось, что он смог почувствовать сейчас что-то странное вроде того, о чем говорил Шефер у кафе. Что-то было не так. Невероятная перестрелка, разрушенная стена, теперь эта тяжелая тишина и неуловимое, необъяснимое ощущение — все было не так.
Как раз то, о чем говорил его напарник.
— Шефер? — тихо позвал Раше.
Напарник не отвечал. Хотя Раше слышал его шаги, Шефер не сказал ничего.
Раше прошел дальше, держа пистолет наготове, и шагнул в дверной проем. Остановился и замер, пристально вглядываясь в полутьму.
Странно, какие мысли иногда приходят человеку в голову. Раше, взглянув на то, что было за дверью, сразу же подумал о своей матери.
Он вспомнил, как она, тихо успокаивая, держала его на руках, когда ему было четыре или пять лет. Он вспомнил мягкое прикосновение ее рук, вспомнил, какие длинные и тонкие у нее были пальцы, и как ее локон щекотал ему лоб, когда она покрепче прижимала его к себе.
Придя в себя через несколько секунд, полицейский подумал, что, может, это и не так уж странно. Ведь мать обнимала и утешала его, когда он просыпался и кричал в темноте, дрожа от невыразимого кошмара, который потом не мог припомнить, что-то о ночных чудовищах, о том, как он захлебывался собственной кровью, о том, как ужасные твари хотели причинить ему боль.
Мать тихонько качала его на руках, и нежно шептала:
— Эти злыдни существуют лишь во сне, они ненастоящие. Они не причинят тебе вреда. Ночных чудовищ нет, они ненастоящие.
Когда Раше смотрел на большую комнату на пятом этаже, где одна стена практически отсутствовала, пол был усыпан осколками стекла и осыпавшейся штукатуркой и залит кровью, комнату, где, онемев, застыл его напарник Шефер, Раше понял, что его мать лгала.
Потому что чудовища были на самом деле. Ничто больше не смогло бы сотворить такое.
Наконец Шефер заговорил.
— Бандитская война, чтоб ее... — сказал он.
Глава 3
Ночной ветерок, врывающийся через дыру в стене, раскачивал висящие тела, и кровь, капающая с их алых ободранных пальцев, рисовала на полу странные узоры.
Тел было восемь. Неведомая сила разрушила большую часть потолка и привязала мертвецов к балкам. Даже освещенные тусклым светом ночного города, льющимся снаружи, они выглядели ослепительно алыми.
— С них содрали кожу, — пробормотал Раше.
Шефер кивнул.
— Некоторые из них из компании Лемба, а другие — Карра. Потери равные.
Раше уставился на напарника — зрелище много приятнее, чем покачивающиеся трупы.
— Господи, Шефер, — проговорил он, как ты это определил? У них же нет лиц!
— У них нет кожи, а лица остались, — возразил Шефер. — Это Эдди и Хатчек — парни Карра. Этот — из людей Лемба, Фиорелло, а здесь — собственной персоной скандалист Лемб. Ты посмотри на их глаза, они-то остались!
Раше взглянул, не успев толком подумать, действительно ли он этого хочет, и напрасно. Его охватил внезапный приступ тошноты. Пот катился по его лицу, холодный, несмотря на жару, и полицейский не мог поднять руку, чтобы вытереть его. Он не мог отвести взгляда от кровавых тел, не мог пошевелиться: один шаг вперед, и он окажется в крови, а об отступлении назад, в густую темноту, не могло быть и речи. Казалось, там скрывается чудовище из ночного кошмара, готовое схватить его.
— Боже мой, Шефер, — начал было опять Раше. — Кто же это мог сотворить... Даже на войне...
Он не закончил: его прервал звук, который Раше в такой ситуации не мог объяснить ничем, кроме шагов подкрадывающейся бестии. Он пригнулся и повернулся, держа оружие наготове.
Обрушившийся кусок потолка — здоровый кусок дранки и штукатурки, вырванный и отброшенный в сторону, так что обнажились балки, к которым были привязаны тела — пришел в движение. Из-под развалин медленно поднялась окровавленная фигура. Раше с трудом удержался, чтобы не открыть огонь. Его палец надавил было на спусковой крючок, но полицейский остановил его; это было не легче, чем остановить поезд. Задержать выстрел, когда между бойком и патроном осталась доля дюйма, задача почти невыполнимая, но Раше был хорошим полицейским, а хороший полицейский никогда не пристрелит последнего свидетеля убийства, единственного, знающего, кто совершил преступление и как — если это, конечно, единственный последний свидетель.
Воздвигшаяся фигура была в самом деле человеческой — но настолько покрытой кровью и грязью, что Раше не мог разобрать лица. Видна была лишь толстая рыжая коса, падающая на спину.
Человек встал на колени, ошеломленно оглядываясь, и его дикий взгляд на мгновение прояснился, остановившись на Шефере.
Девятимиллиметровый пистолет Шефера висел в кобуре у него на боку, и Раше подумал, что ему, пожалуй, тоже стоит успокоиться, но не смог заставить себя это сделать.
На кровавом месиве, покрывающем лицо человека, сверкнули белые зубы, он закашлялся и сказал хриплым голосом:
— Чудеса! Кажется, это мой старый приятель, детектив Шефер! Он нащупывал что-то в развалинах. — Но ты упустил одну вещь, старина. Одну ужасную штуку.
— Карр? — изумился Раше.
Карр разглядывал подвешенные тела и обломки, продолжая одной рукой шарить среди обломков рухнувшей штукатурки.
— Знаешь, Шефер, — разглагольствовал он, — немало я повидал ваших полицейских штучек, но чтобы такое... Парень, я поражен!
— Ты сумасшедший, Карр, ты совершенно чокнутый, — воскликнул Раше, у которого просто гора с плеч свалилась, когда он увидел, что их противник — обычный человек, к тому же решивший поболтать. — Полицейские не делали этого, мы даже подумать о таком не могли!..
— Ты не видел их? — ровный голос Шефера прервал раскричавшегося Раше. — Ты не видел того, кто прикончил твоих дружков?
— Все, что я видел — чучело в маскарадном костюме, которое влезало в окно. Потом рухнул потолок, — ответил Карр. — Может, это были именно полицейские, и ты морочишь мне голову... может, и нет, не знаю, — а только руку даю на отсечение, ты, Шефер, как раз знаешь. Но, впрочем, не важно. Конечно, я могу быть и сумасшедшим, и совершенно чокнутым, но так как я именно такой, вы сейчас превратитесь в покойников!
И его рука вынырнула из-под обломков, сжимая то, что он там разыскивал. Карр мгновенно вскочил на ноги, поднял пистолет и расстрелял всю обойму в один прием.
Раше был на взводе с первого шага в здании, ему не нужно было дожидаться, пока потолок упадет ему на голову. Сгруппировавшись, он откатился под прикрытие кусков рухнувшего потолка за мгновение до того, как палец Карра нажал на курок.
Грохот стрельбы, казалось, заполнил здание от основания до чердака, и в ушах Раше поднялся звон, когда второй выстрел прошил то место, где Шефер стоял долю секунды назад. Он не услышал шагов Карра, когда главарь гангстеров бросился бежать, не услышал, сказал ли он еще что-нибудь, не услышал, когда он, щелкнув, выбросил пустую обойму и, выругавшись, прекратил безумную стрельбу. Раше услышал рев Шефера:
— Заткнись, чертов!..
Девятимиллиметровый пистолет Шефера успел выстрелить трижды, когда Раше наконец сумел совладать с собой, подняться и вернуться к своим обязанностям, но какого черта Карр топает по коридору, и как вынес Шефер эту умопомрачительную стрельбу?
Шефер же вовсе не был таким спокойным и холодным, как выглядел. Он трижды промахнулся, что было совершенно неожиданно, особенно на таком расстоянии. Не иначе как дьявол позаботился об этом.
Карр вскрикнул, выпрыгивая из окна в дальнем конце коридора, но это был не крик боли — просто всплеск адреналина, пронзительный вопль в ответ на выстрел. Шефер опять промахнулся и сразу же бросился вслед за бандитом. Раше в который раз удивился его силе и быстроте — и откуда только берется такая выносливость и ловкость, когда целые дни проводишь за письменным столом или в машине, а не в гимнастическом зале?
Раше вскочил на ноги и тяжело затрусил в дальний конец коридора. Шефер поджидал его, стоя в полуразрушенной оконной раме. Опершись о подоконник, он внимательно всматривался в происходящее внизу.
Раше устроился рядом с ним и увидел, как Карр, ловко избежав четырех полицейских, стоявших в оцеплении, скрылся за углом. Полицейские поколебались, посовещались и не решились оставить свой пост, пустившись в погоню.
— Подонок! — закончил Шефер начатую при входе в коридор фразу.
— Проклятье! Мы упустили его! Ну все, исчез, — подытожил Раше, когда Карр скрылся за углом.
— Ну, не исчез, положим, — отозвался Шефер. — Просто сбежал. Вряд ли он найдет место, где мы его не сможем найти. — Опершись о развалины подоконника, он прокричал вслед Карру: — Эй, панк, продолжение следует!
Еще немного постояв в оконном проеме, он повернулся, чтобы отправиться назад... и застыл на месте.
— Что такое? — спросил Раше, выглянув из окна, видимо, надеясь увидеть возвращающегося Карра.
— Замолчи, — приказал Шефер. — Послушай.
Раше замолчал и прислушался.
— Я ничего не слышу, — признался он. Это, конечно, было не совсем точно, потому что он слышал шорох ветра, шум отдаленного движения на улицах, голоса полицейских, окруживших здание и все остальные звуки ночного Нью-Йорка, но он не слышал ничего такого, что могло объяснить беспокойство Шефера.
— Чего-то не хватает, — произнес Шефер.
— Например? — спросил Раше.
— Да не знаю я, — отозвался Шефер.
Раше оглядел пустые переулки, оцепивших здание полицейских, битое стекло и раскрошившееся дерево разрушенного окна, мрачный коридор, ведущий к комнате, ставшей ареной кровавого действа. Он не увидел ничего особенного — за исключением, конечно, разрушений и того помещения, где чудовища вытворяли нечто противоестественное. Но не это встревожило Шефера. Раше все еще не понимал, о чем говорит его напарник.
Что-то неестественное творилось вокруг.
— Знаешь, это начинает меня пугать. Я думаю, здесь серьезная история, — заговорил Шефер, направляясь внутрь здания.
В тот же момент на лестнице послышались шаги, знакомый топот полицейских башмаков. Только один человек мог производить такой шум. Будто отряд полицейских бросился в атаку.
— Немедленно все опечатать! — прокричал голос, знакомый обоим полицейским. Они переглянулись с вытянутыми лицами. — Все, все опечатать! И никого не впускать!
— Мак Комб, — прокомментировал Раше и скорчил рожу. Я имею в виду, капитан Мак Комб.
Вскоре поток людей в голубой форме заполонил вестибюль и лестничные клетки, устремляясь в недра здания. Один за другим, пригнувшись и держа палец на спусковом крючке, они исчезали в кромешной мгле. Капитан Мак Комб, неожиданно оглянувшись, заметил Шефера и Раше в конце коридора у разрушенного окна.
Некоторое время Мак Комб изумленно смотрел на напарников, потом, поняв, кто перед ним, он стал раскаляться прямо на глазах.
— Вы находитесь внутри, Шефер, несмотря на приказ охранять здание снаружи! Мой приказ касался всех, в том числе и супердетективов, которым охота поковбойствовать! И если происшедшая тут перестрелка — ваше произведение искусства, будьте любезны не позже полуночи положить рапорт мне на стол. В трех экземплярах!
Шефер указал вглубь коридора.
— Вы видели трупы, Мак Комб?
— То есть вы хотите сказать, что нашли здесь несколько мертвых панков? И полагаете, что это извиняет нарушение приказа?
— Это не просто несколько мертвых панков, Мак Комб. Здесь просто море крови. Это похоже на бойню.
— Ну, значит, порезвились бандиты...
Шефер прервал Мак Комба:
— Не надо мне вешать про бандитские разборки, капитан, — проговорил он. — Вы пойдите и взгляните, а потом попробуйте решить, какое оружие использовали бандиты, чтобы такое сотворить. Загляните вон в ту дверь, а потом говорите, что там передрались панки или что бандиты просто постреляли из «Узи»!
Мак Комб ошалело вытаращился на Шефера, потом тряхнул головой и процедил сквозь зубы:
— У вас нет ключа к разгадке, да, Шефер? Так вот, я не дам и ломаного гроша за то, что находится за этой дверью! Это сейчас не важно, а важно то, что я велел охранять дом снаружи, а вы не выполнили приказ! То, что произошло внутри — не ваши проблемы, и не забивайте ими свою хорошенькую белокурую головку. А теперь освободите помещение, и немедленно!
Шефер не отвечал. Раше хлопнул его по плечу и сказал:
— Идем!
Оба детектива оставили Мак Комба и отправились вниз по лестнице. Когда они отошли достаточно далеко, чтобы капитан их не мог слышать, Раше проворчал:
— Если бы существовал рынок сбыта глупости, Мак Комба можно было бы привлечь к ответственности за организацию подпольного бизнеса.
Шефер пробормотал что-то себе под нос. Раше взглянул на него, пытаясь сообразить, что он хочет этим сказать.
— Ты думаешь, капитан попытается замять это дело? А может, его отрядили избавиться от возможных свидетелей?
Шефер покачал головой.
— Не его стиль. Пожалуй, кто-то действительно хочет оставить происшедшее в тайне, но не он.
Когда они выбрались из здания, Шефер добавил:
— Но что бы это ни было, не думаю, что им удастся долго скрывать такое.
Тел было восемь. Неведомая сила разрушила большую часть потолка и привязала мертвецов к балкам. Даже освещенные тусклым светом ночного города, льющимся снаружи, они выглядели ослепительно алыми.
— С них содрали кожу, — пробормотал Раше.
Шефер кивнул.
— Некоторые из них из компании Лемба, а другие — Карра. Потери равные.
Раше уставился на напарника — зрелище много приятнее, чем покачивающиеся трупы.
— Господи, Шефер, — проговорил он, как ты это определил? У них же нет лиц!
— У них нет кожи, а лица остались, — возразил Шефер. — Это Эдди и Хатчек — парни Карра. Этот — из людей Лемба, Фиорелло, а здесь — собственной персоной скандалист Лемб. Ты посмотри на их глаза, они-то остались!
Раше взглянул, не успев толком подумать, действительно ли он этого хочет, и напрасно. Его охватил внезапный приступ тошноты. Пот катился по его лицу, холодный, несмотря на жару, и полицейский не мог поднять руку, чтобы вытереть его. Он не мог отвести взгляда от кровавых тел, не мог пошевелиться: один шаг вперед, и он окажется в крови, а об отступлении назад, в густую темноту, не могло быть и речи. Казалось, там скрывается чудовище из ночного кошмара, готовое схватить его.
— Боже мой, Шефер, — начал было опять Раше. — Кто же это мог сотворить... Даже на войне...
Он не закончил: его прервал звук, который Раше в такой ситуации не мог объяснить ничем, кроме шагов подкрадывающейся бестии. Он пригнулся и повернулся, держа оружие наготове.
Обрушившийся кусок потолка — здоровый кусок дранки и штукатурки, вырванный и отброшенный в сторону, так что обнажились балки, к которым были привязаны тела — пришел в движение. Из-под развалин медленно поднялась окровавленная фигура. Раше с трудом удержался, чтобы не открыть огонь. Его палец надавил было на спусковой крючок, но полицейский остановил его; это было не легче, чем остановить поезд. Задержать выстрел, когда между бойком и патроном осталась доля дюйма, задача почти невыполнимая, но Раше был хорошим полицейским, а хороший полицейский никогда не пристрелит последнего свидетеля убийства, единственного, знающего, кто совершил преступление и как — если это, конечно, единственный последний свидетель.
Воздвигшаяся фигура была в самом деле человеческой — но настолько покрытой кровью и грязью, что Раше не мог разобрать лица. Видна была лишь толстая рыжая коса, падающая на спину.
Человек встал на колени, ошеломленно оглядываясь, и его дикий взгляд на мгновение прояснился, остановившись на Шефере.
Девятимиллиметровый пистолет Шефера висел в кобуре у него на боку, и Раше подумал, что ему, пожалуй, тоже стоит успокоиться, но не смог заставить себя это сделать.
На кровавом месиве, покрывающем лицо человека, сверкнули белые зубы, он закашлялся и сказал хриплым голосом:
— Чудеса! Кажется, это мой старый приятель, детектив Шефер! Он нащупывал что-то в развалинах. — Но ты упустил одну вещь, старина. Одну ужасную штуку.
— Карр? — изумился Раше.
Карр разглядывал подвешенные тела и обломки, продолжая одной рукой шарить среди обломков рухнувшей штукатурки.
— Знаешь, Шефер, — разглагольствовал он, — немало я повидал ваших полицейских штучек, но чтобы такое... Парень, я поражен!
— Ты сумасшедший, Карр, ты совершенно чокнутый, — воскликнул Раше, у которого просто гора с плеч свалилась, когда он увидел, что их противник — обычный человек, к тому же решивший поболтать. — Полицейские не делали этого, мы даже подумать о таком не могли!..
— Ты не видел их? — ровный голос Шефера прервал раскричавшегося Раше. — Ты не видел того, кто прикончил твоих дружков?
— Все, что я видел — чучело в маскарадном костюме, которое влезало в окно. Потом рухнул потолок, — ответил Карр. — Может, это были именно полицейские, и ты морочишь мне голову... может, и нет, не знаю, — а только руку даю на отсечение, ты, Шефер, как раз знаешь. Но, впрочем, не важно. Конечно, я могу быть и сумасшедшим, и совершенно чокнутым, но так как я именно такой, вы сейчас превратитесь в покойников!
И его рука вынырнула из-под обломков, сжимая то, что он там разыскивал. Карр мгновенно вскочил на ноги, поднял пистолет и расстрелял всю обойму в один прием.
Раше был на взводе с первого шага в здании, ему не нужно было дожидаться, пока потолок упадет ему на голову. Сгруппировавшись, он откатился под прикрытие кусков рухнувшего потолка за мгновение до того, как палец Карра нажал на курок.
Грохот стрельбы, казалось, заполнил здание от основания до чердака, и в ушах Раше поднялся звон, когда второй выстрел прошил то место, где Шефер стоял долю секунды назад. Он не услышал шагов Карра, когда главарь гангстеров бросился бежать, не услышал, сказал ли он еще что-нибудь, не услышал, когда он, щелкнув, выбросил пустую обойму и, выругавшись, прекратил безумную стрельбу. Раше услышал рев Шефера:
— Заткнись, чертов!..
Девятимиллиметровый пистолет Шефера успел выстрелить трижды, когда Раше наконец сумел совладать с собой, подняться и вернуться к своим обязанностям, но какого черта Карр топает по коридору, и как вынес Шефер эту умопомрачительную стрельбу?
Шефер же вовсе не был таким спокойным и холодным, как выглядел. Он трижды промахнулся, что было совершенно неожиданно, особенно на таком расстоянии. Не иначе как дьявол позаботился об этом.
Карр вскрикнул, выпрыгивая из окна в дальнем конце коридора, но это был не крик боли — просто всплеск адреналина, пронзительный вопль в ответ на выстрел. Шефер опять промахнулся и сразу же бросился вслед за бандитом. Раше в который раз удивился его силе и быстроте — и откуда только берется такая выносливость и ловкость, когда целые дни проводишь за письменным столом или в машине, а не в гимнастическом зале?
Раше вскочил на ноги и тяжело затрусил в дальний конец коридора. Шефер поджидал его, стоя в полуразрушенной оконной раме. Опершись о подоконник, он внимательно всматривался в происходящее внизу.
Раше устроился рядом с ним и увидел, как Карр, ловко избежав четырех полицейских, стоявших в оцеплении, скрылся за углом. Полицейские поколебались, посовещались и не решились оставить свой пост, пустившись в погоню.
— Подонок! — закончил Шефер начатую при входе в коридор фразу.
— Проклятье! Мы упустили его! Ну все, исчез, — подытожил Раше, когда Карр скрылся за углом.
— Ну, не исчез, положим, — отозвался Шефер. — Просто сбежал. Вряд ли он найдет место, где мы его не сможем найти. — Опершись о развалины подоконника, он прокричал вслед Карру: — Эй, панк, продолжение следует!
Еще немного постояв в оконном проеме, он повернулся, чтобы отправиться назад... и застыл на месте.
— Что такое? — спросил Раше, выглянув из окна, видимо, надеясь увидеть возвращающегося Карра.
— Замолчи, — приказал Шефер. — Послушай.
Раше замолчал и прислушался.
— Я ничего не слышу, — признался он. Это, конечно, было не совсем точно, потому что он слышал шорох ветра, шум отдаленного движения на улицах, голоса полицейских, окруживших здание и все остальные звуки ночного Нью-Йорка, но он не слышал ничего такого, что могло объяснить беспокойство Шефера.
— Чего-то не хватает, — произнес Шефер.
— Например? — спросил Раше.
— Да не знаю я, — отозвался Шефер.
Раше оглядел пустые переулки, оцепивших здание полицейских, битое стекло и раскрошившееся дерево разрушенного окна, мрачный коридор, ведущий к комнате, ставшей ареной кровавого действа. Он не увидел ничего особенного — за исключением, конечно, разрушений и того помещения, где чудовища вытворяли нечто противоестественное. Но не это встревожило Шефера. Раше все еще не понимал, о чем говорит его напарник.
Что-то неестественное творилось вокруг.
— Знаешь, это начинает меня пугать. Я думаю, здесь серьезная история, — заговорил Шефер, направляясь внутрь здания.
В тот же момент на лестнице послышались шаги, знакомый топот полицейских башмаков. Только один человек мог производить такой шум. Будто отряд полицейских бросился в атаку.
— Немедленно все опечатать! — прокричал голос, знакомый обоим полицейским. Они переглянулись с вытянутыми лицами. — Все, все опечатать! И никого не впускать!
— Мак Комб, — прокомментировал Раше и скорчил рожу. Я имею в виду, капитан Мак Комб.
Вскоре поток людей в голубой форме заполонил вестибюль и лестничные клетки, устремляясь в недра здания. Один за другим, пригнувшись и держа палец на спусковом крючке, они исчезали в кромешной мгле. Капитан Мак Комб, неожиданно оглянувшись, заметил Шефера и Раше в конце коридора у разрушенного окна.
Некоторое время Мак Комб изумленно смотрел на напарников, потом, поняв, кто перед ним, он стал раскаляться прямо на глазах.
— Вы находитесь внутри, Шефер, несмотря на приказ охранять здание снаружи! Мой приказ касался всех, в том числе и супердетективов, которым охота поковбойствовать! И если происшедшая тут перестрелка — ваше произведение искусства, будьте любезны не позже полуночи положить рапорт мне на стол. В трех экземплярах!
Шефер указал вглубь коридора.
— Вы видели трупы, Мак Комб?
— То есть вы хотите сказать, что нашли здесь несколько мертвых панков? И полагаете, что это извиняет нарушение приказа?
— Это не просто несколько мертвых панков, Мак Комб. Здесь просто море крови. Это похоже на бойню.
— Ну, значит, порезвились бандиты...
Шефер прервал Мак Комба:
— Не надо мне вешать про бандитские разборки, капитан, — проговорил он. — Вы пойдите и взгляните, а потом попробуйте решить, какое оружие использовали бандиты, чтобы такое сотворить. Загляните вон в ту дверь, а потом говорите, что там передрались панки или что бандиты просто постреляли из «Узи»!
Мак Комб ошалело вытаращился на Шефера, потом тряхнул головой и процедил сквозь зубы:
— У вас нет ключа к разгадке, да, Шефер? Так вот, я не дам и ломаного гроша за то, что находится за этой дверью! Это сейчас не важно, а важно то, что я велел охранять дом снаружи, а вы не выполнили приказ! То, что произошло внутри — не ваши проблемы, и не забивайте ими свою хорошенькую белокурую головку. А теперь освободите помещение, и немедленно!
Шефер не отвечал. Раше хлопнул его по плечу и сказал:
— Идем!
Оба детектива оставили Мак Комба и отправились вниз по лестнице. Когда они отошли достаточно далеко, чтобы капитан их не мог слышать, Раше проворчал:
— Если бы существовал рынок сбыта глупости, Мак Комба можно было бы привлечь к ответственности за организацию подпольного бизнеса.
Шефер пробормотал что-то себе под нос. Раше взглянул на него, пытаясь сообразить, что он хочет этим сказать.
— Ты думаешь, капитан попытается замять это дело? А может, его отрядили избавиться от возможных свидетелей?
Шефер покачал головой.
— Не его стиль. Пожалуй, кто-то действительно хочет оставить происшедшее в тайне, но не он.
Когда они выбрались из здания, Шефер добавил:
— Но что бы это ни было, не думаю, что им удастся долго скрывать такое.
Глава 4
Было два часа проклятой Богом ночи, но улицы продолжали изнемогать от жары. Мак Комб был не на улице, но обливался потом. Кондиционер в его кабинете работал превосходно, но пот все равно струился по его лбу, когда он набирал номер.
— Да? — произнес голос на другом конце провода. Ни имени, ни приветствия — только «да».
— Говорит капитан Мак Комб, — представился капитан. — Я бы хотел поговорить с генералом Филипсом.
— Минутку, — ответил голос.
После паузы другой голос рявкнул в трубку:
— Филипс слушает!
— Говорит капитан Мак Комб, — повторил полицейский.
— Я вас слушаю.
— Вы были правы, генерал, — Мак Комб судорожно сглотнул, — это было нападение.
Филипс мгновение молчал.
— Совсем плохо? — спросил он.
— Да, сэр, — ответил Мак Комб. — В самом деле плохо. Одиннадцать человек погибло. Восемь из них были ободраны живьем и подвешены вниз головой внутри здания, один выбросился из окна, двух нашли на крыше. Эти двое были обезглавлены и ужасно искалечены. Их головы мы так и не смогли найти.
— Не захотели найти, — поправил Филипс.
Мак Комб обескураженно замолчал.
— Кто погибшие? — спросил Филипс. — Ваши люди?
— Нет, — ответил Мак Комб. — Гангстеры. Бандиты, торговцы наркотиками.
— Не велика потеря, — фыркнул Филипс. — Они были хорошо вооружены?
— Мы нашли достаточно оружия, раскиданного вокруг... Да, отлично вооружены.
— Ладно... Хорошо.
Комб молчал напряженно, но безрезультатно пытаясь понять, чего тут хорошего, наконец он спросил:
— Генерал, что происходит? Вторжение адских сил? Что случилось с этими людьми?
— Я же говорил, капитан, — ответил Филипс, — я не могу вам это сообщить. Это — федеральные дела, и они не в вашей компетенции. Все, что вы можете сделать, это вовремя обо всем нам сообщать и не впутывать никого постороннего. Об остальном позаботимся мы сами.
— И все же... — Мак Комб запнулся. — Как вы полагаете, другие нападения возможны?
— Все может быть, — отозвался Филипс. Тут ни в чем нельзя быть уверенным... Такая возможность существует.
— То есть вы не знаете сами?
— Да, капитан, не знаем. Это не тот случай, когда за что-то можно поручиться. В сложившейся ситуации мы можем только констатировать факты.
— Но раз вы уже отмечали подобные явления, вы должны... не можете ли вы предугадать их повторное появление?
Филипс вздохнул.
— Послушайте, капитан, я не могу объяснить все, но, чем больше мы узнаем, тем более неправдоподобно оно выглядит. Это просто удача, что один из случаев зафиксирован... то есть то, что нечто похожее произошло в Нью-Йорке. У нас нет никаких предположений насчет того, повторится ли подобное нападение, и как скоро это может случиться — да это и не ваши заботы. Ваши обязанности — держать любого подальше от происходящего и хранить все в тайне. Это все. Мы не хотим впутывать в это дело никого из ваших сотрудников и выражаем надежду, что в прессу не просочится ни малейшего намека на происходящее.
— Значит главное — держать это в тайне? — спросил Мак Комб.
— Верно, — согласился Филипс. — Все остальное мы будем делать сами. Я в кратчайшие сроки прибуду в Нью-Йорк со своими сотрудниками, и мы произведем расследование. Вы только держите подальше своих людей.
— Есть, сэр, — отозвался Мак Комб.
Он положил трубку и откинулся в кресле. Пот начал высыхать.
Мак Комб ненавидел, когда ему приказывали, он терпеть не мог, когда ему говорили, что надо делать — но это был особый случай. Это было не ФБР или другая подобная организация — Филипс был из армии, из одного из специальных подразделений, и предписания Мак Комбу выполнять его приказания исходили от мэра, упомянувшего, что инструкции исходят из Белого Дома.
И это не было просто борьбой с наркоманией. Сначала Мак Комбу показалось, что речь идет о какой-то правительственной программе и решено бросить армию против торговли наркотиками, но потом он увидел трупы в доме на Бикман-стрит...
Военные не могли сделать такого. Во всяком случае, военные из Соединенных Штатов. Еще можно было подумать на каких-то террористов из стран третьего мира, если у них было достаточно времени и безумия, но Мак Комб был абсолютно уверен, что американцы на подобные зверства совершенно не способны.
Это не могло быть и бандитскими разборками. Наркоманы, конечно, убивали друг друга, иногда калечили своих противников, отрезали уши и половые органы на сувениры, но они не сдирали с людей кожу и не подвешивали трупы к потолку.
И даже если какой-нибудь безумец решил ободрать своего соперника, невозможно было бы убить одиннадцать хорошо вооруженных гангстеров, не прострелив в них ни одной дырки.
Хотя тех двух с крыши могли и пристрелить — они были настолько изуродованы, что никто без микроскопа не смог бы это в точности сказать. Восемь человек из здания были убиты холодным оружием.
Они были прекрасно вооружены, отстреливались — но были зарезаны.
Эксперты, которым удалось взглянуть на место происшествия до того, как служащие ФБР выгнали всех оттуда, говорили, что один бедняга был все еще жив, когда с него сдирали кожу.
Даже торговцы наркотиками не могли сделать такого. Даже эта новая безумная шайка с Ямайки.
Кто же этот дьявол?
Филипс, разговаривая с полковником по телефону день назад, сказал, что случаи жуткой резни, с виду бессмысленной, могут повториться. Он сказал, что это может произойти в помещении, где нет кондиционера, что жертвы, возможно, будут вооружены, что это будет, вполне вероятно, ужасно...
И это все, что он мог рассказать Мак Комбу.
Как Филипс узнал? Что за чертовщина происходит?
У Мак Комба насчет этого не было никакой теории, и чем больше он думал о происшедшем, тем сильнее успокаивал себя тем, что это не в его компетенции. Пусть Филипс и ФБР занимаются этим — видит Бог, Мак Комб в самом деле не хотел в это ввязываться.
В двухстах сорока милях от него Филипс замер у телефона, машинально разглядывая аппарат. Может быть, он должен рассказать Мак Комбу, что происходит? Но характеристики Мак Комба и собственные впечатления Филипса от этого человека не обнадеживали. Кто знает, как он воспримет правду?
В происходящее нелегко было поверить. Даже сам Филипс не хотел в это верить, когда Дач Шефер рассказывал ему о случившемся восемь лет назад в джунглях. А Филипс знал Дача и верил ему.
В конце концов он поверил Дачу и убедил свое начальство: доказательства были налицо.
Никакой уверенности в том, что Мак Комб один из тех, кому можно было доверять, не было. Поэтому незачем и давать ему знать обо всем. Самое разумное — держать его в неведении. Особенно учитывая способность сенсаций неожиданно становиться известными широким кругам общественности.
Никто, разумеется, не уделяет внимания бульварным газетам, когда они бредят о нашествии инопланетян, но совсем другое дело, если правительство Соединенных Штатов объявит о том, что пришельцы из космоса охотятся на людей прямо в Нью-Йорке. Филипс не знал, во что может вылиться подобное заявление. Ему уже мерещились обезумевшие толпы, апокалиптические пророки, подпольные теоретики. Добрая половина обывателей не поверит официальной версии и решит, что власти скрывают нечто противозаконное, а другая половина тем временем сочтет все происходящее концом света.
Все это не сулит ничего хорошего, разве что Дач выдумывал. Чудовищные пришельцы имели уровень техники, рядом с которым все технологические новшества старушки Америки выглядели детскими игрушками. У них были защитные экраны, превращающие их в невидимок, энергетическое оружие, карманные атомные реакторы. Они могли сделать все, что угодно и с Землей, и с человечеством, и самое разумное, что можно было сделать в этом случае — игнорировать их, терпеливо снося все происходящее, и ждать, когда космические бестии соскучатся и уберутся восвояси.
Ясно одно — нельзя разозлить пришельцев. Борьба с ними не сулит ничего хорошего.
Правда и то, что Дач сражался с одним из них, убил его и сам выжил, чтобы поведать миру о надвигающемся, но Дач — самый выносливый человек из всех, кого видал Филипс, и к тому же чертовски везучий. Генерал слышал историю Дача несколько раз и знал, что его приятель умел великолепно пользоваться своими талантами — но, вместе с тем, нельзя было не признать, что он необычайно удачлив.
Если бы ученые могли исследовать что-нибудь из оружия или приборов пришельцев, то, наверно, ситуация могла бы измениться...
После того, как группа Филипса подобрала Дача в джунглях и выслушала его отчет, она приступила к изучению всего, касающегося этого дела. Работники ФБР собрали все легенды, бытовавшие в регионе, где это случилось, просмотрели все, начиная с объявлений о пропаже животных и кончая картами звездного неба и обнаружили множество свидетельств существования таинственных пришельцев. Они узнали немало об их привычках и облике — но совсем ничего об их технике. По-видимому, гости из космоса были очень осторожны со своим оборудованием — не разбрасывали ничего вроде пивных банок, не оставляли следов, которые могли дать хоть какую-то информацию о них.
Тогда казалось, что нет особой необходимости в безотлагательных исследованиях в этом направлении: существа приходили на Землю поохотиться на людей только в районы с жарким, суровым климатом в странах третьего мира, никогда не появляясь на территории цивилизованных стран.
До сих пор.
Теперь пришельцы объявились в Нью-Йорке.
Силы противовоздушной обороны зафиксировали непонятные помехи и обратились к группе Филипса в надежде получить объяснения. Филипс предположил, что это могут быть наводки, производимые защитными экранами пришельцев, делающими невидимыми их космические корабли. Он поинтересовался, где это произошло.
И вооруженные силы ответили ему.
Нью-Йорк.
У Филипса был целый отряд специалистов по радарам. Они немедленно занялись данными системы ПВО и подтвердили доклад вооруженных сил.
— Да? — произнес голос на другом конце провода. Ни имени, ни приветствия — только «да».
— Говорит капитан Мак Комб, — представился капитан. — Я бы хотел поговорить с генералом Филипсом.
— Минутку, — ответил голос.
После паузы другой голос рявкнул в трубку:
— Филипс слушает!
— Говорит капитан Мак Комб, — повторил полицейский.
— Я вас слушаю.
— Вы были правы, генерал, — Мак Комб судорожно сглотнул, — это было нападение.
Филипс мгновение молчал.
— Совсем плохо? — спросил он.
— Да, сэр, — ответил Мак Комб. — В самом деле плохо. Одиннадцать человек погибло. Восемь из них были ободраны живьем и подвешены вниз головой внутри здания, один выбросился из окна, двух нашли на крыше. Эти двое были обезглавлены и ужасно искалечены. Их головы мы так и не смогли найти.
— Не захотели найти, — поправил Филипс.
Мак Комб обескураженно замолчал.
— Кто погибшие? — спросил Филипс. — Ваши люди?
— Нет, — ответил Мак Комб. — Гангстеры. Бандиты, торговцы наркотиками.
— Не велика потеря, — фыркнул Филипс. — Они были хорошо вооружены?
— Мы нашли достаточно оружия, раскиданного вокруг... Да, отлично вооружены.
— Ладно... Хорошо.
Комб молчал напряженно, но безрезультатно пытаясь понять, чего тут хорошего, наконец он спросил:
— Генерал, что происходит? Вторжение адских сил? Что случилось с этими людьми?
— Я же говорил, капитан, — ответил Филипс, — я не могу вам это сообщить. Это — федеральные дела, и они не в вашей компетенции. Все, что вы можете сделать, это вовремя обо всем нам сообщать и не впутывать никого постороннего. Об остальном позаботимся мы сами.
— И все же... — Мак Комб запнулся. — Как вы полагаете, другие нападения возможны?
— Все может быть, — отозвался Филипс. Тут ни в чем нельзя быть уверенным... Такая возможность существует.
— То есть вы не знаете сами?
— Да, капитан, не знаем. Это не тот случай, когда за что-то можно поручиться. В сложившейся ситуации мы можем только констатировать факты.
— Но раз вы уже отмечали подобные явления, вы должны... не можете ли вы предугадать их повторное появление?
Филипс вздохнул.
— Послушайте, капитан, я не могу объяснить все, но, чем больше мы узнаем, тем более неправдоподобно оно выглядит. Это просто удача, что один из случаев зафиксирован... то есть то, что нечто похожее произошло в Нью-Йорке. У нас нет никаких предположений насчет того, повторится ли подобное нападение, и как скоро это может случиться — да это и не ваши заботы. Ваши обязанности — держать любого подальше от происходящего и хранить все в тайне. Это все. Мы не хотим впутывать в это дело никого из ваших сотрудников и выражаем надежду, что в прессу не просочится ни малейшего намека на происходящее.
— Значит главное — держать это в тайне? — спросил Мак Комб.
— Верно, — согласился Филипс. — Все остальное мы будем делать сами. Я в кратчайшие сроки прибуду в Нью-Йорк со своими сотрудниками, и мы произведем расследование. Вы только держите подальше своих людей.
— Есть, сэр, — отозвался Мак Комб.
Он положил трубку и откинулся в кресле. Пот начал высыхать.
Мак Комб ненавидел, когда ему приказывали, он терпеть не мог, когда ему говорили, что надо делать — но это был особый случай. Это было не ФБР или другая подобная организация — Филипс был из армии, из одного из специальных подразделений, и предписания Мак Комбу выполнять его приказания исходили от мэра, упомянувшего, что инструкции исходят из Белого Дома.
И это не было просто борьбой с наркоманией. Сначала Мак Комбу показалось, что речь идет о какой-то правительственной программе и решено бросить армию против торговли наркотиками, но потом он увидел трупы в доме на Бикман-стрит...
Военные не могли сделать такого. Во всяком случае, военные из Соединенных Штатов. Еще можно было подумать на каких-то террористов из стран третьего мира, если у них было достаточно времени и безумия, но Мак Комб был абсолютно уверен, что американцы на подобные зверства совершенно не способны.
Это не могло быть и бандитскими разборками. Наркоманы, конечно, убивали друг друга, иногда калечили своих противников, отрезали уши и половые органы на сувениры, но они не сдирали с людей кожу и не подвешивали трупы к потолку.
И даже если какой-нибудь безумец решил ободрать своего соперника, невозможно было бы убить одиннадцать хорошо вооруженных гангстеров, не прострелив в них ни одной дырки.
Хотя тех двух с крыши могли и пристрелить — они были настолько изуродованы, что никто без микроскопа не смог бы это в точности сказать. Восемь человек из здания были убиты холодным оружием.
Они были прекрасно вооружены, отстреливались — но были зарезаны.
Эксперты, которым удалось взглянуть на место происшествия до того, как служащие ФБР выгнали всех оттуда, говорили, что один бедняга был все еще жив, когда с него сдирали кожу.
Даже торговцы наркотиками не могли сделать такого. Даже эта новая безумная шайка с Ямайки.
Кто же этот дьявол?
Филипс, разговаривая с полковником по телефону день назад, сказал, что случаи жуткой резни, с виду бессмысленной, могут повториться. Он сказал, что это может произойти в помещении, где нет кондиционера, что жертвы, возможно, будут вооружены, что это будет, вполне вероятно, ужасно...
И это все, что он мог рассказать Мак Комбу.
Как Филипс узнал? Что за чертовщина происходит?
У Мак Комба насчет этого не было никакой теории, и чем больше он думал о происшедшем, тем сильнее успокаивал себя тем, что это не в его компетенции. Пусть Филипс и ФБР занимаются этим — видит Бог, Мак Комб в самом деле не хотел в это ввязываться.
В двухстах сорока милях от него Филипс замер у телефона, машинально разглядывая аппарат. Может быть, он должен рассказать Мак Комбу, что происходит? Но характеристики Мак Комба и собственные впечатления Филипса от этого человека не обнадеживали. Кто знает, как он воспримет правду?
В происходящее нелегко было поверить. Даже сам Филипс не хотел в это верить, когда Дач Шефер рассказывал ему о случившемся восемь лет назад в джунглях. А Филипс знал Дача и верил ему.
В конце концов он поверил Дачу и убедил свое начальство: доказательства были налицо.
Никакой уверенности в том, что Мак Комб один из тех, кому можно было доверять, не было. Поэтому незачем и давать ему знать обо всем. Самое разумное — держать его в неведении. Особенно учитывая способность сенсаций неожиданно становиться известными широким кругам общественности.
Никто, разумеется, не уделяет внимания бульварным газетам, когда они бредят о нашествии инопланетян, но совсем другое дело, если правительство Соединенных Штатов объявит о том, что пришельцы из космоса охотятся на людей прямо в Нью-Йорке. Филипс не знал, во что может вылиться подобное заявление. Ему уже мерещились обезумевшие толпы, апокалиптические пророки, подпольные теоретики. Добрая половина обывателей не поверит официальной версии и решит, что власти скрывают нечто противозаконное, а другая половина тем временем сочтет все происходящее концом света.
Все это не сулит ничего хорошего, разве что Дач выдумывал. Чудовищные пришельцы имели уровень техники, рядом с которым все технологические новшества старушки Америки выглядели детскими игрушками. У них были защитные экраны, превращающие их в невидимок, энергетическое оружие, карманные атомные реакторы. Они могли сделать все, что угодно и с Землей, и с человечеством, и самое разумное, что можно было сделать в этом случае — игнорировать их, терпеливо снося все происходящее, и ждать, когда космические бестии соскучатся и уберутся восвояси.
Ясно одно — нельзя разозлить пришельцев. Борьба с ними не сулит ничего хорошего.
Правда и то, что Дач сражался с одним из них, убил его и сам выжил, чтобы поведать миру о надвигающемся, но Дач — самый выносливый человек из всех, кого видал Филипс, и к тому же чертовски везучий. Генерал слышал историю Дача несколько раз и знал, что его приятель умел великолепно пользоваться своими талантами — но, вместе с тем, нельзя было не признать, что он необычайно удачлив.
Если бы ученые могли исследовать что-нибудь из оружия или приборов пришельцев, то, наверно, ситуация могла бы измениться...
После того, как группа Филипса подобрала Дача в джунглях и выслушала его отчет, она приступила к изучению всего, касающегося этого дела. Работники ФБР собрали все легенды, бытовавшие в регионе, где это случилось, просмотрели все, начиная с объявлений о пропаже животных и кончая картами звездного неба и обнаружили множество свидетельств существования таинственных пришельцев. Они узнали немало об их привычках и облике — но совсем ничего об их технике. По-видимому, гости из космоса были очень осторожны со своим оборудованием — не разбрасывали ничего вроде пивных банок, не оставляли следов, которые могли дать хоть какую-то информацию о них.
Тогда казалось, что нет особой необходимости в безотлагательных исследованиях в этом направлении: существа приходили на Землю поохотиться на людей только в районы с жарким, суровым климатом в странах третьего мира, никогда не появляясь на территории цивилизованных стран.
До сих пор.
Теперь пришельцы объявились в Нью-Йорке.
Силы противовоздушной обороны зафиксировали непонятные помехи и обратились к группе Филипса в надежде получить объяснения. Филипс предположил, что это могут быть наводки, производимые защитными экранами пришельцев, делающими невидимыми их космические корабли. Он поинтересовался, где это произошло.
И вооруженные силы ответили ему.
Нью-Йорк.
У Филипса был целый отряд специалистов по радарам. Они немедленно занялись данными системы ПВО и подтвердили доклад вооруженных сил.