- Уже? - осведомилась индианка с видом пророчицы. Мне показалось, что и Рябинин начал догадываться, о чем она спрашивает.
Мы вернулись домой довольно поздно, смешавшись с вереницей карет. В каретное окно я разглядывал неяркие фонари и дремавшие тихие улицы сонного Петербурга. Закралась предательская мысль: "А не мне ли выпала смерть"? Я не гнал ее прочь, заставляя себя блюсти седьмую заповедь. В конечном итоге, смерть всегда понималась мной как возрождение и освобождение из пылающего вулкана земных страстей. Смерть - это посвящение! Бессмертие человеческой души узрели масоны сквозь тьму похоронного склепа. Только, да простит мне Господь сей грех, до чего же я люблю эту самую тленную жизнь и просто так от нее отказаться не собираюсь!
"И Таня ее любила"! - эхом отозвалось в моем сознании.
Рябинин уехал домой, предложив мне себя в качестве секунданта, Мира ушла к себе в спальню, а я забежал в кабинет обновить свой заброшенный дневник. Иногда меня посещала мысль, что я был плохим масоном. Никогда не видать мне высших орденских степеней. Я зажег фонарик, и тьма в моей келье со сводчатым потолком рассеялась. На жестком диване дремал Кинрю, он мирно посапывал, словно ребенок. Еще никогда не доводилось мне видеть японца таким беззащитным. Впрочем, я подозревал, что впечатление это обманчиво. Не раз приходилось мне убеждаться, что кто-кто, а мой золотой дракон за себя всегда постоит, была бы только нужда!
В смуглых, оливковых руках Кинрю сжимал неброский медальон в виде сердечка. Цепочка к нему, однако, выглядела золотой. Эта вещица, признаться, меня сильно заинтриговала, и я попробовал потихоньку извлечь ее из цепких пальцев Кинрю до того, как он успеет проснуться и рассказать мне, к чему привела его слежка за особняком Радевича.
Но планам моим не суждено было сбыться, японец открыл глаза, как только я потянулся к нему. Мне показалось, что он и вовсе не спал, настолько сосредоточенным и колючим был его взгляд.
Кинрю спрятал медальон у себя на груди, и я не осмелился его расспросить об этой вещице.
- Я видел Радевича, - первым нарушил молание Кинрю. - Я сразу его узнал! Но этот гад сумел-таки от меня улизнуть! - он хлопнул себя ладонью по бедру. - Вылитый, -добавил японец. - Точно на портрете!
- Почему ты не послал за мной? - спросил я разочарованно. Башня продолжала рушиться, посыпались кирпичи.
- Не было времени, - Кинрю не оправдывался, а с чувством собственного достоинства детально отвечал на вопросы. - Я мчался за ним в вашей повозке, сам будучи за извозчика. Но кучер Радевича оказался искуснее, - досадливо добавил японец. - Ему словно сам дъявол помогает, - сокрушался он. Оторвался от меня в районе Фонтанки, сдается мне, больше Радевич в Полторацком переулке не появится, - заключил Кинрю без тени сомнения. Оставалось признать, что я вновь нахожусь у разбитого корыта. Но я решил пока не задумываться о дальнейшем, все же завтра дуэль. Кто знает, чем дело обернется?! Хотя, должен сказать без ложной скромности, стрелком я всегда был что надо!
Наконец я осмелился полюбопытствовать:
- Чей это медальон ты прячешь у себя на груди? Не хочешь - не отвечай, - поспешно добавил я и развел руками.
Кинрю помолчал немного, а потом проговорил, с нежностью:
- Варенькин.
Значит, мои подозрения подтвердились, попался-таки японец. Однако я сомневался, что Варвара Николаевна ответит ему взаимностью.
- Как она? - спросил он с тревогой в голосе. - Вы ее не навещали в Михайловском?
- Нет, - я отрицательно покачал головой. - Не навещал. Но я уверен, что с ней все будет в порядке, - заверил я его. - Положись на Божену Феликсовну. - А потом спросил: - Медальон-то тебе она подарила?
Мой самурай кивнул, полез за пазуху и достал сердечко, а затем протянул его мне. Я взял в руки медальон, приоткрыл крышечку и увидел спокойное лицо Варвары Николаевны, искусно запечатленное каким-то художником.
- Хороша? - спросил Кинрю.
- Хороша! - согласился я.
В дверь постучали, я позволил войти. Перепуганный лакей известил меня, что пришли секунданты от господина Орлова.
- Господи! - взмолился я. - Это на ночь-то глядя?
Кинрю удивленно поднял глаза.
- Это что еще за новости? - осведомился он.
Я невозмутимо ответил:
- Пьер Орлов окончательно лишился рассудка.
VIII
Поединок был назначен на час следующего дня. В семь утра я послал своего человека известить Лунева и Рябинина. Где-то минут через двадцать-сорок к моему дому подъехал экипаж, и в холл буквально вбежал Алешка.
- Яков, ты спятил? - завопил он с порога. - С твоим-то здоровьем?! Надумал! Стреляться?! Плечо-то еще не зажило! Или это бред лихорадочный?!
- К сожалению, Яков Андреевич находится в ясном уме и твердой памяти, - вздохнул Кинрю. - Только его дела, - он сделал многозначительную паузу, - день ото дня становятся все утомительнее.
Лунев прекратил негодовать и решил заняться полезным делом.
- Сними рубашку, - скомандовал он мне не терпящим возражений тоном. Я раной твоей займусь, - Алешка имел небольшое представление о том, чем мне приходилось заниматься. Но в учение вольных каменьщиков не верил, хотя и охотно помогал мне по дружбе. О Кутузове Лунев отзывался принебрежительно, не испытывая к его положению абсолютно никакого почтения. Я подозревал, что мой старый друг вообще был атеистом, что, в принципе, как я полагал, свойственно для врачей.
- Волнуешься? - поинтересовался он, обернувшись через плечо.
Я пожал плечами. Вчерашние мысли о смерти как-то забылись, я был преисполнен решимости довести начатое мной дело до конца, а для этого мне надо было по крайней мере выжить.
Мира сидела в кресле, не сводя с меня взгляда огромных глаз. Я читал в них плохо скрываемый страх. Она верила и одновременно не верила своему гаданию, но никак не могла мне помешать выполнить свой долг чести.
- И чем ты не угодил Орлову? - поинтересовался Лунев.
Я усмехнулся:
- Он меня к жене приревновал.
- К Нелли? - воскликнул Алешка. - И что, - улыбнулся он. Действительно был повод?
- Пустое! - я махнул рукой. - Происки моего врага.
- Радевича? - догадался Лешка. - Слухи-то о нем и Орловой ходят давно.
Я сделал вид, что не слышал его вопроса.
Лунев переспрашивать не стал, а лишь с усердием принялся заново перевязывать рану, края которой начинали потихонечку стягиваться. Не успел он закончить, как камердинер доложил о Рябинине.
Серж привез с собой два набора пистолетов. По всему было видно, что Рябинин - человек решительный.
- Надо осмотреть обе пары, - заявил Сергей Арсеньевич.
Лунев согласился:
- Это наш долг.
Что и было проделано незамедлительно, затем одну пару Рябинин старательно переложил в черный ящик.
- Пули парижские, - заметил он, словно невзначай. -А о четырехместной карете я уже позаботился.
В полдень мы выехали за Выборгскую заставу, где и должна была состояться дуэль. Я размышлял над тем, что я или Орлов непременно должны были погибнуть злой волею преступника. Не мог же я принести свои извинения Пьеру, да он их мог просто-напросто не принять, ослепленный своей обидой. На извинения Орлова и вовсе не приходилось расчитывать. Попробовать объяснить ему, что происходит? Я тут же отбросил эту мысль. Во-первых, он мне, судя по всему, не поверит; во-вторых, круг посвященных лиц и так оказывался слишком широким!
День выдался туманный, меня немного знобило. В молочной дымке трудно было что-либо рассмотреть. В половине первого мы прибыли на место. Орлов с секундантами уже ожидали нас на холме, шагах в шести от дороги. Дуэль должна была состояться на поляне, окруженной подлеском.
Все шло своим чередом: сабли были воткнуты в землю на расстоянии восьми шагов друг от друга и означали барьер, пистолеты заряжены секундантами. Примирение, как я и предполагал, было исключено. Мы начали сходиться...
Вдруг на дороге появилась карета, запряженная рысаками. Она внезапно остановилась, из нее, путаясь в юбках, выскочила женщина.
- Остановитесь! - закричала она. Я узнал в ней взволнованную Нелли. Что же должно было случиться, чтобы она осмелилась на такое?! А как же репутация? Хотя, насколько мне было известно, здесь, в нескольких верстах от Выборской заставы, собрались сегодня люди порядочные и умеющие держать язык за зубами.
- Елена Николаевна! - закричал рассержанный Пьер. -Немедленно езжайте домой!
- Я обязана переговорить с вами наедине! - отвечала она, сделав несколько шагов в нашу сторону. Орлов засомневался, он в растерянности перевел взгляд с Нелли на меня. Что-то подсказывало мне, что кровопролитие все же не состоится.
- Прислушайтесь к Елене Николаевне, - мягко посоветовал я. Секунданты Орлова одобрительно закивали головами. Тогда Пьер передал одному из них пистолет и пошел в сторону жены.
Елена Николаевна скрылась в карете, следом за ней шагнул в дврцу и он.
Мы с Луневым и Рябининым вместе с орловскими секундантами мерили шагами поляну в ожидании того, чем разрешится дело. Я готов был продолжить поединок, если Орлов не принесет мне своих извинений.
Орловы отсутствовали минут пятнадцать, и нам это время казалось вечностью. Секунданты Пьера о чем-то перешептывались между собой.
Наконец, ссутулившись, к нам вышел нахмуренный Орлов, казалось, что он был не в себе.
- Господин Кольцов, - с трудом выговорил он. - Я прошу у вас извинения в своей горячности. Произошла ошибка, о чем я безмерно сожалею.
Я охотно протянул ему руку и сказал:
- Ваши извинения приняты.
Оказалось, что на этом инцидент был исчерпан, и все разошлись по своим каретам, разгоряченные и обескураженные.
Когда экипаж тронулся, Рябинин спросил:
- Неужели Елена открыла мужу всю правду? Я не понимаю, зачем?!
В ответ мне оставалось только пожать плечами, я и сам задавался этим вопросом.
Мира дожидалась нас в парке и вышла навстречу экипажу. Увидев меня она тихо проговорила:
- Жив! - и вздохнула с облегчением. Индианка была одета в ярко-желтое сари и казалась воплощением осени среди позолоченной листвы. Она приветствовала меня, подняв правую руку к плечу и развернув ладонь параллельно небу. Это был ритуальный жест, который я впервые узнал в Калькутте, буддхашрамана-мудра.
Опустив руку, Мира сказала:
- Я сделаю тебе амулет, - она назвала меня на "ты", что случалось с ней крайне редко.
Я согласился:
- Пожалуй, это будет для меня кстати, как никогда.
Дома она во всех подробностях расспросила меня о поединке. При разговоре присутствовал и Кинрю.
- Что же заставило ее так поступить? - Миру изумил поступок Нелли.
Японец сказал:
- По-моему, она чего-то смертельно боится... или кого-то.
- А ведь ты прав, - произнес я задумчиво. - Надо бы с ней срочно поговорить. Как бы не случилось новой беды!
Лунев и Рябинин переглянулись, их все больше занимало происходящее.
Не успел я произнести этих слов, как кто-то дернул за ручку звонка у подъезда моего дома. Через несколько минут лакей проводил в гостиную горничную Арину с посланием от Нелли.
- Вот это удача! - не сумел я сдержать восторга.
Арина отдала мне в руки письмо и сказала, что барыня велела ей передать ответ на словах. Я развернул глянцевую бумагу.
"Милостивый государь, - писала Нелли. - Судьба уготовала нам неприятные испытания. Мы расстались врагами, но я, тем не менее, уповаю на Ваше благородство. Мне грозит страшная опасность, я знаю, что в Ваших силах оказать мне участие и помочь избежать жуткой доли покойной графини. С Пьером у нас состоялся откровенный разговор, и он в своем великодушии понял меня. В некотором роде я Вам оказала услугу, - она намекала на несостоявшуюся дуэль. - Так заклинаю Вас, теперь помогите мне! Уверяю, у меня найдется, чем Вас заинтересовать. Настало время, и сегодня я отвечу на все вопросы. Вам незачем будет притворяться одним из моих поклонников, чтобы дознаться истины..." - Нелли продолжала в том же духе, смысл письма сводился к тому, чтобы я согласился встретиться с ней на втором мосту у Елагинской стрелки. Она обещала поведать мне много интересного.
- Я буду ждать Елену Николаевну в условленном месте, - сказал я Арине, взглянул на часы и добавил: - Около трех.
Горничная кивнула головой, сказала, что ей все ясно и вышла с чувством исполненного долга.
- Кажется, кое-что понемногу начинает проясняться, -заметил Кинрю.
Я согласился:
- Ты был абсолютно прав. Нелли смертельно боится Радевича, и я полагаю, ей прекрасно известно, что он из себя представляет.
- Так вы встретитесь с ней? - заинтересовался Серж.
- Конечно.
Лунев засомневался:
- А вдруг именно таким образом Радевич пытается выманить тебя одного из дома и покончить с тобой, скинув с какого-нибудь моста или пустив пулю в затылок?
Я подумал, что Леша и не подозревает о своей врожденной способности читать мысли на расстоянии. Он в глаза не видел письма и не мог знать, что Орлова назначила мне свидание именно на мосту.
- Это единственная возможность хоть как-то пряснить ситуацию, сказал я в ответ.
- Мы могли бы поехать с вами, - воодушевился Сергей Арсеньевич.
Я возразил:
- Здесь замешана женская честь!
- Ну, как знаешь! - Лунев махнул на меня рукой. -Только имей в виду, - пригрозил Алешка. - Раны свои в следующий раз будешь сам залечивать! Я к тебе и за версту не подойду, учти!
Я улыбнулся, мне ли было не знать, в который раз Алешка повторяет одно и тоже. Однако бежит на помощь при первой возможности, даже когда и не зовут.
В конечном итоге все-таки Рябинин с Луневым разошлись по домам, а я, пообедав и слегка отдохнув, поспешил на Елагинскую стрелку. Располагалась она в районе Елагина острова и называлась так в честь обер-гофмейстера двора Екатерины II.
От Елагинской стрелки отходили три моста, на втором из которых меня извозчик и высадил. Я осмотрелся по сторонам. Ни единой души, словно вымер Елагин остров. Нелли запаздывала, мне невольно подумалось, что Лунев мог и не ошибаться, подозревая великосветскую даму в коварстве.
Недо заволокло глянцевой мглой, вода под мостом была такая же серая. Я бросил камешек, по воде разошлись многочисленные круги, расплескав мое мутное отражение. Я несколько раз прошел по мосту туда и обратно, Орловой все еще не было. Разозлившись, я решился уже отправляться домой, как внезапно появилась ее карета.
- Я заставила вас ждать, - произнесла, подойдя ко мне, Нелли. - Прошу прщения. Мне последнее время нехорошо, потому, из-за нездоровия, я и задержалась.
- Чего вы боитесь? - спросил я ее напрямик, как только она отдышалась.
- Я могу надеяться, что этот разговор останется между нами? спросила Елена Николаевна.
- Обещать не могу, - откровенно признался я. - Вы же сами прекрасно знаете, что речь в этом деле идет о преступлении. Однако сделаю все от меня зависящее, чтобы эта история по возможности оставалась в секрете.
- Мне не остается ничего другого, - сказала Нелли, -как довериться вам, - она тяжело вздохнула. С моря налетел порывистый ветер, женщина вздрогнула, кутаясь в легкую светлую шаль. - Но эта история долгая, грустно добавила она.
- Я слушаю вас очень внимательно.
Нелли помолчала немного, собираясь с духом, и наконец приступила к своему рассказу:
- Я познакомилась с Родионом несколько лет назад. Он показался мне человеком благовоспитанным, благородным и щедрым. Тогда как Пьер часто был суров со мной и скуп, и почти все свое свободное время любил проводить в деревне. К нему я чувств не испытывала, а Радевич, как я поняла позднее, умел вскружить голову женщине. И я попалась, - Нелли прервала свое повествование и прислонилась к ажурной ограде моста. Я впервые видел ее такой растерянной и опустошенной. Это была уже не та светская львица, какой я узнал ее впервые, это была обычная и при этом сильно утомленная женщина.
- Графиня Татьяна познакомилась с ним у меня на рауте, - продолжала она. - Поначалу я и не подозревала об их связи. Поверьте, это бы шокировало меня! Я попыталась бы оградить подругу, да и сама прервала бы с ним отношения! Впрочем, - неожиданно Елена остыла. - В последнем я не уверена. Но, возможно, графиня была бы сегодня еще жива, - голос Орловой дрожал, по всему было видно, что эти слова ей дались с трудом. - Я стала догадываться об их отношениях незадолго до ее смерти! Графиня однажды мне намекнула, что ездила в усадьбу к возлюбленному, и этот возлюбленный вовсе не князь Корецкий. А по тому, как она смотрела на Радевича, я смогла догадаться, кто именно, - Нелли склонилась к воде, ее мутило. - Вы, вероятно, подозреваете о моем состоянии, - проговорила она. - Сегодня об этом узнал и Пьер. Признаюсь, он сильно меня удивил. Никогда прежде за ним не водилось великодушия, - Нелли замолчала, о чем-то задумавшись. Я молча ждал продолжения и хода ее размышлений не нарушал.
- Я, кажется, отвлеклась? - вновь заговорила Нелли. - Так вот, Таня проговорилась мне вскользь, что видела в его имении нечто страшное, - Нелли пожала плечами. Когда она это сказала, мне сделалось как-то не по себе. Я и сама ездила к нему три года назад и тоже присутствовала при странной сцене. В общем-то, я должна признаться, что всегда подозревала, что он преступник. Но убедилась в этом только после смерти Татьяны. И потом, - Елена вздохнула. - Ведь я любила его! - она говорила об этом так, словно это ее извиняло.
- Что же вы видели? - наконец я отважился прервать ее монолог.
- Однажды мне не спалось, и под покровом ночи я вышла прогуляться. Потом услышала голоса и притаилась за деревьями, подозревая, что столкнулась с грабителями. По-видимому, мое заключение было не так уж и далеко от истины, - грустно заметила она. - В имении Радевича есть маленький охотничий домик в лесу, не так уж и далеко от деревни. По направлению к нему Радевич перегонял повозку с бочонками. С ним был еще офицер, по всей видимости, австрийский. Я так и не вышла из своего укрытия, но решила все выяснить поутру. Но что-то меня остановило, - добавила Нелли. - Наверное, мой ангел хранитель. Австрийца в деревне больше никто не видел. В поместье из той поезди вернулись только Радевич, его управляющий Демьян, да еще кучер, Евсей, по-моему. Потом я узнала, что Родиона допрашивали о какой-то казне, в его доме даже был обыск. Теперь-то я понимаю, что к чему!
- Вы говорили, что вам угрожает опасность, - напомнил я. - Так что же вы хотите от меня?
- Я еще не закончила, - сказала Нелли.
И я ей закивал:
- Продолжайте!
- В опере я поняла, что он использовал меня и Пьера, чтобы сквитаться с вами. Сегодня я видела его и выложила ему все, что о нем думаю. Но, поразмыслив, горько пожалела об этом. Теперь я не чувствую себя в безопасности. И потом, ребенок... Теперь я особенно уязвима.
- Где прячется Радевич?
- Я не знаю, - Нелли пожала плечами. - Мы встречались тайно и всегда в разных местах. Он вызывал меня записками, их все время приносили разные люди, - она замолчала и вдруг взмолилась со слезами в голосе:
- Помогите!
- Как? - я искренне недоумевал.
- Через несколько дней мы с мужем уезжаем в Италию. Я не могу обратиться в полицию из-за особой щепитильности вопроса. Но вы, Яков Андреевич, с вашими связями, вы бы могли обеспечить нам защиту на каких-то несколько дней!
- Я не так уж и влиятелен, как вы думаете, - заметил я. - Но я попробую.
Елена Николаевна едва удержалась, чтобы не броситься мне на шею от радости.
Когда я, распростившись с Нелли, заехал к Лаврентию Филипповичу в управу, он встретил мое предложение без особого энтузиазма.
- А не болтает она, эта ваша светская львица? - Медведев сощурил свои бледно-голубые глаза, отрываясь от протокола. - Вообразила себе, поди, невесть что, скучая. Вот теперь и отрывает от дел занятого человека, - он посмотрел на меня. - Вернее, двух занятых людей.
"Ну, слава Богу, и меня, наконец, признали не праздношатащимся"! невольно подумал я и пришел к выводу, что Медведев не раз уже пожалел о том, что звал меня в гости, по-видимому, считая, что я к нему зачастил.
- А вы представьте, Лаврентий Филиппович, - продолжал я его соблазнять, - что именно вам посчастливиться поймать важнейшего государственного преступника.
- Да ну! - продолжал сомневаться он. - Людей-то, конечно, выделить можно, - Медведев задумчиво потер подбородок. - Только дело-то, как я понял, деликатное!
Я подтвердил:
- Верно поняли, Лаврентий Филиппович, так что, заклинаю, не подведите!
- Ну, если вы настаиваете, - Медведев неохотно, но согласился.
Теперь я мог со спокойной совестью отправляться домой. Не успев переступить порог, я заявил Кинрю, что завтра же мы снова уезжаем в Студенку.
- Ну и ну, - развел руками Хацуми. - А можно поинтересоваться зачем?
- Обыскивать охотничий домик Радевича, - сообщил я ему и добавил:
- Да и Родиона Михайловича опередить не мешало бы!
- Я вижу, что Нелли была с вами достаточно откровенна, - резюмировал он.
- Кстати, - я огляделся по сторонам. - А куда подевалась Мира?
- Заперлась со слугой в своей в своей комнате демонов, - ответил Кинрю. - Колдует над чем-то, - японец к индийской магии почему-то относился скептически.
Мире в моем особняке были отведены три комнаты. Помимо спальни и будуара, она занимала еще одну, входить в которую строго-настрого запрещалось всем, кроме индианки и ее преданного слуги. Именно ее-то Кинрю и окрестил комнатой демонов. Располагалась она на втором этаже, слева по коридору.
Меня действия Миры заинтриговали, и довольно поспешно я поднялся по лестнице на второй этаж. Остановившись у запретных дверей, я прислушался, однако почти ничего не расслышал. Тогда я склонился и заглянул в замочную скважину. Напротив дверей горел зажженный камин, озаряя темное помещение багровым полусветом. Старый Мирин слуга плавил в железном ковше свинец, стоя на коленях. На его седые виски падали блики от огня. Рядом в глубоком кресле сидела Мира и что-то шептала на своем языке. На столике горели палочки с благовониями. Мне показалось, что из-за дверей распространяется стираксовый аромат. Чуть позже повеяло горьковатым запахом ладана с примесью можжевельника. Индианка привстала с кресла и бросила в огонь горстку кораллового порошка. Я отступил от дверей, позволив ей и дальше священнодействовать, и медленно спустился вниз. Судя по всему, она готовила для меня оберег, как и обещала.
Мира покинула свою комнату демонов только к вечеру. Я сообщил ей, что завтра уезжаю.
- Хорошо, что я успела вовремя, - сказала она. -Сваруп! - обратилась Мира к слуге, семенящему за ней следом. - Принеси пантакль, - попросила она. Старый индиец кивнул и исчез за дверью. Через некоторое время он вернулся в гостиную с амулетом. Свинец уже остыл, и я смог без опаски положить его на ладонь. Пантакль представлял из себя двойной ромб - два ромба, наложенные один на другой, с выгравированной древнееврейской буквой Алеф.
- Носите его, не снимая, - сказала Мира.
Я послушался ее и надел амулет на цепочку.
Эту ночь я спал как убитый. Однако утреннюю поездку пришлось ненадолго отложить, в связи с тем, что ни свет, ни заря в моем доме появился Медведев. О нем доложил мне мой камердинер. Я нскоро облачился в халат и спустился в гостиную.
- Что-то стряслось? - поинтересовался я на ходу.
- Вы оказались правы, - выдохнул Лаврентий Филиппович.
- Что с Нелли? - встревожился я.
- К счастью, обошлось без жертв, - сказал он в ответ.
- Ее пытались убить?
- Так точно!
- Радевич?
Лаврентий Филиппович замотал головой и сказал:
- Какой-то бродяга.
- Что еще за бродяга?
- Имени своего не называет, - ответил Медведев и уточнил:
- Мерзавец забрался в спальню Орловой через окно.
- И где он сейчас находится? - осведомился я, томимый предчувствием удачи, которая, грезилось мне, наконец обернулась ко мне лицом.
- В управе, - ответил надзиратель. - Если хотите пообщаться, милости просим. Эта скотина ранила одного из моих людей!
- Пообщаемся пренеприменно! - заверил я его. - Только позвольте переодеться!
- Поторопитесь, - настоятельно попросил Лаврентий Филиппович.
Я себя долго ждать не заставил и через полчаса, в сопровожденнии Медведева и Кинрю, мчался в управу в казенном экипаже.
На месте разбойника первым признал Кинрю:
- Да это же барский кучер! Он вас, Яков Андреевич, едва не зашиб в Полторацком переулке, когда вы подхватили свою простуду. Я же говорил, что запомню его в лицо! - глаза японца зажглись азартом. - Он мне еще по дороге в имение встретился. Помните, я вам об этом докладывал?
Я согласно кивнул.
- Ну, здравствуй, Евсей! - поприветствовал я его. От звука своего имени он вздрогнул, будто его кнутом ударили. Тогда я понял, что у Елены Николаевны Орловой прекрасная память на имена.
- Здорово, барин! - ответил он. - Чего тебе надо-то? поинтересовался Евсей не особенно любезно.
- Узнать, где прячется господин Радевич.
- Эко загнул, - присвистнул кучер. - С чего это ты взял, что я тебе своего барина задешево продам?
- А я тебе, Евсей, и не говорил, что задешево.
Кучер немного оживился, прикусил губу и сказал, посмеиваясь:
- Покупаешь - платишь, а продашь - заплачешь!
- Да не бойся ты, слез лить не будешь, - заверил я.
В конечном итоге мы условились с ним, что он проводит нас в охотничий домик, за что я обещал ему временную свободу и свое заступничество на суде после того, как он поможет нам отыскать сокровища, запрятанные Радевичем. По его словам, Родион Михайлович тоже собирался в свое поместье, однако места, где барин скрывался в Петербурге, так и не назвал. Евсей мне не особенно верил, но положение у него было безвыходное.
Сложнее всего было уломать Медведева отпустить лиходея на свободу. Он ему никак своего человека простить не мог, но все-таки поддался на мои уговоры после того, как я пообещал ему существенное денежное вознаграждение.
Мы вернулись домой довольно поздно, смешавшись с вереницей карет. В каретное окно я разглядывал неяркие фонари и дремавшие тихие улицы сонного Петербурга. Закралась предательская мысль: "А не мне ли выпала смерть"? Я не гнал ее прочь, заставляя себя блюсти седьмую заповедь. В конечном итоге, смерть всегда понималась мной как возрождение и освобождение из пылающего вулкана земных страстей. Смерть - это посвящение! Бессмертие человеческой души узрели масоны сквозь тьму похоронного склепа. Только, да простит мне Господь сей грех, до чего же я люблю эту самую тленную жизнь и просто так от нее отказаться не собираюсь!
"И Таня ее любила"! - эхом отозвалось в моем сознании.
Рябинин уехал домой, предложив мне себя в качестве секунданта, Мира ушла к себе в спальню, а я забежал в кабинет обновить свой заброшенный дневник. Иногда меня посещала мысль, что я был плохим масоном. Никогда не видать мне высших орденских степеней. Я зажег фонарик, и тьма в моей келье со сводчатым потолком рассеялась. На жестком диване дремал Кинрю, он мирно посапывал, словно ребенок. Еще никогда не доводилось мне видеть японца таким беззащитным. Впрочем, я подозревал, что впечатление это обманчиво. Не раз приходилось мне убеждаться, что кто-кто, а мой золотой дракон за себя всегда постоит, была бы только нужда!
В смуглых, оливковых руках Кинрю сжимал неброский медальон в виде сердечка. Цепочка к нему, однако, выглядела золотой. Эта вещица, признаться, меня сильно заинтриговала, и я попробовал потихоньку извлечь ее из цепких пальцев Кинрю до того, как он успеет проснуться и рассказать мне, к чему привела его слежка за особняком Радевича.
Но планам моим не суждено было сбыться, японец открыл глаза, как только я потянулся к нему. Мне показалось, что он и вовсе не спал, настолько сосредоточенным и колючим был его взгляд.
Кинрю спрятал медальон у себя на груди, и я не осмелился его расспросить об этой вещице.
- Я видел Радевича, - первым нарушил молание Кинрю. - Я сразу его узнал! Но этот гад сумел-таки от меня улизнуть! - он хлопнул себя ладонью по бедру. - Вылитый, -добавил японец. - Точно на портрете!
- Почему ты не послал за мной? - спросил я разочарованно. Башня продолжала рушиться, посыпались кирпичи.
- Не было времени, - Кинрю не оправдывался, а с чувством собственного достоинства детально отвечал на вопросы. - Я мчался за ним в вашей повозке, сам будучи за извозчика. Но кучер Радевича оказался искуснее, - досадливо добавил японец. - Ему словно сам дъявол помогает, - сокрушался он. Оторвался от меня в районе Фонтанки, сдается мне, больше Радевич в Полторацком переулке не появится, - заключил Кинрю без тени сомнения. Оставалось признать, что я вновь нахожусь у разбитого корыта. Но я решил пока не задумываться о дальнейшем, все же завтра дуэль. Кто знает, чем дело обернется?! Хотя, должен сказать без ложной скромности, стрелком я всегда был что надо!
Наконец я осмелился полюбопытствовать:
- Чей это медальон ты прячешь у себя на груди? Не хочешь - не отвечай, - поспешно добавил я и развел руками.
Кинрю помолчал немного, а потом проговорил, с нежностью:
- Варенькин.
Значит, мои подозрения подтвердились, попался-таки японец. Однако я сомневался, что Варвара Николаевна ответит ему взаимностью.
- Как она? - спросил он с тревогой в голосе. - Вы ее не навещали в Михайловском?
- Нет, - я отрицательно покачал головой. - Не навещал. Но я уверен, что с ней все будет в порядке, - заверил я его. - Положись на Божену Феликсовну. - А потом спросил: - Медальон-то тебе она подарила?
Мой самурай кивнул, полез за пазуху и достал сердечко, а затем протянул его мне. Я взял в руки медальон, приоткрыл крышечку и увидел спокойное лицо Варвары Николаевны, искусно запечатленное каким-то художником.
- Хороша? - спросил Кинрю.
- Хороша! - согласился я.
В дверь постучали, я позволил войти. Перепуганный лакей известил меня, что пришли секунданты от господина Орлова.
- Господи! - взмолился я. - Это на ночь-то глядя?
Кинрю удивленно поднял глаза.
- Это что еще за новости? - осведомился он.
Я невозмутимо ответил:
- Пьер Орлов окончательно лишился рассудка.
VIII
Поединок был назначен на час следующего дня. В семь утра я послал своего человека известить Лунева и Рябинина. Где-то минут через двадцать-сорок к моему дому подъехал экипаж, и в холл буквально вбежал Алешка.
- Яков, ты спятил? - завопил он с порога. - С твоим-то здоровьем?! Надумал! Стреляться?! Плечо-то еще не зажило! Или это бред лихорадочный?!
- К сожалению, Яков Андреевич находится в ясном уме и твердой памяти, - вздохнул Кинрю. - Только его дела, - он сделал многозначительную паузу, - день ото дня становятся все утомительнее.
Лунев прекратил негодовать и решил заняться полезным делом.
- Сними рубашку, - скомандовал он мне не терпящим возражений тоном. Я раной твоей займусь, - Алешка имел небольшое представление о том, чем мне приходилось заниматься. Но в учение вольных каменьщиков не верил, хотя и охотно помогал мне по дружбе. О Кутузове Лунев отзывался принебрежительно, не испытывая к его положению абсолютно никакого почтения. Я подозревал, что мой старый друг вообще был атеистом, что, в принципе, как я полагал, свойственно для врачей.
- Волнуешься? - поинтересовался он, обернувшись через плечо.
Я пожал плечами. Вчерашние мысли о смерти как-то забылись, я был преисполнен решимости довести начатое мной дело до конца, а для этого мне надо было по крайней мере выжить.
Мира сидела в кресле, не сводя с меня взгляда огромных глаз. Я читал в них плохо скрываемый страх. Она верила и одновременно не верила своему гаданию, но никак не могла мне помешать выполнить свой долг чести.
- И чем ты не угодил Орлову? - поинтересовался Лунев.
Я усмехнулся:
- Он меня к жене приревновал.
- К Нелли? - воскликнул Алешка. - И что, - улыбнулся он. Действительно был повод?
- Пустое! - я махнул рукой. - Происки моего врага.
- Радевича? - догадался Лешка. - Слухи-то о нем и Орловой ходят давно.
Я сделал вид, что не слышал его вопроса.
Лунев переспрашивать не стал, а лишь с усердием принялся заново перевязывать рану, края которой начинали потихонечку стягиваться. Не успел он закончить, как камердинер доложил о Рябинине.
Серж привез с собой два набора пистолетов. По всему было видно, что Рябинин - человек решительный.
- Надо осмотреть обе пары, - заявил Сергей Арсеньевич.
Лунев согласился:
- Это наш долг.
Что и было проделано незамедлительно, затем одну пару Рябинин старательно переложил в черный ящик.
- Пули парижские, - заметил он, словно невзначай. -А о четырехместной карете я уже позаботился.
В полдень мы выехали за Выборгскую заставу, где и должна была состояться дуэль. Я размышлял над тем, что я или Орлов непременно должны были погибнуть злой волею преступника. Не мог же я принести свои извинения Пьеру, да он их мог просто-напросто не принять, ослепленный своей обидой. На извинения Орлова и вовсе не приходилось расчитывать. Попробовать объяснить ему, что происходит? Я тут же отбросил эту мысль. Во-первых, он мне, судя по всему, не поверит; во-вторых, круг посвященных лиц и так оказывался слишком широким!
День выдался туманный, меня немного знобило. В молочной дымке трудно было что-либо рассмотреть. В половине первого мы прибыли на место. Орлов с секундантами уже ожидали нас на холме, шагах в шести от дороги. Дуэль должна была состояться на поляне, окруженной подлеском.
Все шло своим чередом: сабли были воткнуты в землю на расстоянии восьми шагов друг от друга и означали барьер, пистолеты заряжены секундантами. Примирение, как я и предполагал, было исключено. Мы начали сходиться...
Вдруг на дороге появилась карета, запряженная рысаками. Она внезапно остановилась, из нее, путаясь в юбках, выскочила женщина.
- Остановитесь! - закричала она. Я узнал в ней взволнованную Нелли. Что же должно было случиться, чтобы она осмелилась на такое?! А как же репутация? Хотя, насколько мне было известно, здесь, в нескольких верстах от Выборской заставы, собрались сегодня люди порядочные и умеющие держать язык за зубами.
- Елена Николаевна! - закричал рассержанный Пьер. -Немедленно езжайте домой!
- Я обязана переговорить с вами наедине! - отвечала она, сделав несколько шагов в нашу сторону. Орлов засомневался, он в растерянности перевел взгляд с Нелли на меня. Что-то подсказывало мне, что кровопролитие все же не состоится.
- Прислушайтесь к Елене Николаевне, - мягко посоветовал я. Секунданты Орлова одобрительно закивали головами. Тогда Пьер передал одному из них пистолет и пошел в сторону жены.
Елена Николаевна скрылась в карете, следом за ней шагнул в дврцу и он.
Мы с Луневым и Рябининым вместе с орловскими секундантами мерили шагами поляну в ожидании того, чем разрешится дело. Я готов был продолжить поединок, если Орлов не принесет мне своих извинений.
Орловы отсутствовали минут пятнадцать, и нам это время казалось вечностью. Секунданты Пьера о чем-то перешептывались между собой.
Наконец, ссутулившись, к нам вышел нахмуренный Орлов, казалось, что он был не в себе.
- Господин Кольцов, - с трудом выговорил он. - Я прошу у вас извинения в своей горячности. Произошла ошибка, о чем я безмерно сожалею.
Я охотно протянул ему руку и сказал:
- Ваши извинения приняты.
Оказалось, что на этом инцидент был исчерпан, и все разошлись по своим каретам, разгоряченные и обескураженные.
Когда экипаж тронулся, Рябинин спросил:
- Неужели Елена открыла мужу всю правду? Я не понимаю, зачем?!
В ответ мне оставалось только пожать плечами, я и сам задавался этим вопросом.
Мира дожидалась нас в парке и вышла навстречу экипажу. Увидев меня она тихо проговорила:
- Жив! - и вздохнула с облегчением. Индианка была одета в ярко-желтое сари и казалась воплощением осени среди позолоченной листвы. Она приветствовала меня, подняв правую руку к плечу и развернув ладонь параллельно небу. Это был ритуальный жест, который я впервые узнал в Калькутте, буддхашрамана-мудра.
Опустив руку, Мира сказала:
- Я сделаю тебе амулет, - она назвала меня на "ты", что случалось с ней крайне редко.
Я согласился:
- Пожалуй, это будет для меня кстати, как никогда.
Дома она во всех подробностях расспросила меня о поединке. При разговоре присутствовал и Кинрю.
- Что же заставило ее так поступить? - Миру изумил поступок Нелли.
Японец сказал:
- По-моему, она чего-то смертельно боится... или кого-то.
- А ведь ты прав, - произнес я задумчиво. - Надо бы с ней срочно поговорить. Как бы не случилось новой беды!
Лунев и Рябинин переглянулись, их все больше занимало происходящее.
Не успел я произнести этих слов, как кто-то дернул за ручку звонка у подъезда моего дома. Через несколько минут лакей проводил в гостиную горничную Арину с посланием от Нелли.
- Вот это удача! - не сумел я сдержать восторга.
Арина отдала мне в руки письмо и сказала, что барыня велела ей передать ответ на словах. Я развернул глянцевую бумагу.
"Милостивый государь, - писала Нелли. - Судьба уготовала нам неприятные испытания. Мы расстались врагами, но я, тем не менее, уповаю на Ваше благородство. Мне грозит страшная опасность, я знаю, что в Ваших силах оказать мне участие и помочь избежать жуткой доли покойной графини. С Пьером у нас состоялся откровенный разговор, и он в своем великодушии понял меня. В некотором роде я Вам оказала услугу, - она намекала на несостоявшуюся дуэль. - Так заклинаю Вас, теперь помогите мне! Уверяю, у меня найдется, чем Вас заинтересовать. Настало время, и сегодня я отвечу на все вопросы. Вам незачем будет притворяться одним из моих поклонников, чтобы дознаться истины..." - Нелли продолжала в том же духе, смысл письма сводился к тому, чтобы я согласился встретиться с ней на втором мосту у Елагинской стрелки. Она обещала поведать мне много интересного.
- Я буду ждать Елену Николаевну в условленном месте, - сказал я Арине, взглянул на часы и добавил: - Около трех.
Горничная кивнула головой, сказала, что ей все ясно и вышла с чувством исполненного долга.
- Кажется, кое-что понемногу начинает проясняться, -заметил Кинрю.
Я согласился:
- Ты был абсолютно прав. Нелли смертельно боится Радевича, и я полагаю, ей прекрасно известно, что он из себя представляет.
- Так вы встретитесь с ней? - заинтересовался Серж.
- Конечно.
Лунев засомневался:
- А вдруг именно таким образом Радевич пытается выманить тебя одного из дома и покончить с тобой, скинув с какого-нибудь моста или пустив пулю в затылок?
Я подумал, что Леша и не подозревает о своей врожденной способности читать мысли на расстоянии. Он в глаза не видел письма и не мог знать, что Орлова назначила мне свидание именно на мосту.
- Это единственная возможность хоть как-то пряснить ситуацию, сказал я в ответ.
- Мы могли бы поехать с вами, - воодушевился Сергей Арсеньевич.
Я возразил:
- Здесь замешана женская честь!
- Ну, как знаешь! - Лунев махнул на меня рукой. -Только имей в виду, - пригрозил Алешка. - Раны свои в следующий раз будешь сам залечивать! Я к тебе и за версту не подойду, учти!
Я улыбнулся, мне ли было не знать, в который раз Алешка повторяет одно и тоже. Однако бежит на помощь при первой возможности, даже когда и не зовут.
В конечном итоге все-таки Рябинин с Луневым разошлись по домам, а я, пообедав и слегка отдохнув, поспешил на Елагинскую стрелку. Располагалась она в районе Елагина острова и называлась так в честь обер-гофмейстера двора Екатерины II.
От Елагинской стрелки отходили три моста, на втором из которых меня извозчик и высадил. Я осмотрелся по сторонам. Ни единой души, словно вымер Елагин остров. Нелли запаздывала, мне невольно подумалось, что Лунев мог и не ошибаться, подозревая великосветскую даму в коварстве.
Недо заволокло глянцевой мглой, вода под мостом была такая же серая. Я бросил камешек, по воде разошлись многочисленные круги, расплескав мое мутное отражение. Я несколько раз прошел по мосту туда и обратно, Орловой все еще не было. Разозлившись, я решился уже отправляться домой, как внезапно появилась ее карета.
- Я заставила вас ждать, - произнесла, подойдя ко мне, Нелли. - Прошу прщения. Мне последнее время нехорошо, потому, из-за нездоровия, я и задержалась.
- Чего вы боитесь? - спросил я ее напрямик, как только она отдышалась.
- Я могу надеяться, что этот разговор останется между нами? спросила Елена Николаевна.
- Обещать не могу, - откровенно признался я. - Вы же сами прекрасно знаете, что речь в этом деле идет о преступлении. Однако сделаю все от меня зависящее, чтобы эта история по возможности оставалась в секрете.
- Мне не остается ничего другого, - сказала Нелли, -как довериться вам, - она тяжело вздохнула. С моря налетел порывистый ветер, женщина вздрогнула, кутаясь в легкую светлую шаль. - Но эта история долгая, грустно добавила она.
- Я слушаю вас очень внимательно.
Нелли помолчала немного, собираясь с духом, и наконец приступила к своему рассказу:
- Я познакомилась с Родионом несколько лет назад. Он показался мне человеком благовоспитанным, благородным и щедрым. Тогда как Пьер часто был суров со мной и скуп, и почти все свое свободное время любил проводить в деревне. К нему я чувств не испытывала, а Радевич, как я поняла позднее, умел вскружить голову женщине. И я попалась, - Нелли прервала свое повествование и прислонилась к ажурной ограде моста. Я впервые видел ее такой растерянной и опустошенной. Это была уже не та светская львица, какой я узнал ее впервые, это была обычная и при этом сильно утомленная женщина.
- Графиня Татьяна познакомилась с ним у меня на рауте, - продолжала она. - Поначалу я и не подозревала об их связи. Поверьте, это бы шокировало меня! Я попыталась бы оградить подругу, да и сама прервала бы с ним отношения! Впрочем, - неожиданно Елена остыла. - В последнем я не уверена. Но, возможно, графиня была бы сегодня еще жива, - голос Орловой дрожал, по всему было видно, что эти слова ей дались с трудом. - Я стала догадываться об их отношениях незадолго до ее смерти! Графиня однажды мне намекнула, что ездила в усадьбу к возлюбленному, и этот возлюбленный вовсе не князь Корецкий. А по тому, как она смотрела на Радевича, я смогла догадаться, кто именно, - Нелли склонилась к воде, ее мутило. - Вы, вероятно, подозреваете о моем состоянии, - проговорила она. - Сегодня об этом узнал и Пьер. Признаюсь, он сильно меня удивил. Никогда прежде за ним не водилось великодушия, - Нелли замолчала, о чем-то задумавшись. Я молча ждал продолжения и хода ее размышлений не нарушал.
- Я, кажется, отвлеклась? - вновь заговорила Нелли. - Так вот, Таня проговорилась мне вскользь, что видела в его имении нечто страшное, - Нелли пожала плечами. Когда она это сказала, мне сделалось как-то не по себе. Я и сама ездила к нему три года назад и тоже присутствовала при странной сцене. В общем-то, я должна признаться, что всегда подозревала, что он преступник. Но убедилась в этом только после смерти Татьяны. И потом, - Елена вздохнула. - Ведь я любила его! - она говорила об этом так, словно это ее извиняло.
- Что же вы видели? - наконец я отважился прервать ее монолог.
- Однажды мне не спалось, и под покровом ночи я вышла прогуляться. Потом услышала голоса и притаилась за деревьями, подозревая, что столкнулась с грабителями. По-видимому, мое заключение было не так уж и далеко от истины, - грустно заметила она. - В имении Радевича есть маленький охотничий домик в лесу, не так уж и далеко от деревни. По направлению к нему Радевич перегонял повозку с бочонками. С ним был еще офицер, по всей видимости, австрийский. Я так и не вышла из своего укрытия, но решила все выяснить поутру. Но что-то меня остановило, - добавила Нелли. - Наверное, мой ангел хранитель. Австрийца в деревне больше никто не видел. В поместье из той поезди вернулись только Радевич, его управляющий Демьян, да еще кучер, Евсей, по-моему. Потом я узнала, что Родиона допрашивали о какой-то казне, в его доме даже был обыск. Теперь-то я понимаю, что к чему!
- Вы говорили, что вам угрожает опасность, - напомнил я. - Так что же вы хотите от меня?
- Я еще не закончила, - сказала Нелли.
И я ей закивал:
- Продолжайте!
- В опере я поняла, что он использовал меня и Пьера, чтобы сквитаться с вами. Сегодня я видела его и выложила ему все, что о нем думаю. Но, поразмыслив, горько пожалела об этом. Теперь я не чувствую себя в безопасности. И потом, ребенок... Теперь я особенно уязвима.
- Где прячется Радевич?
- Я не знаю, - Нелли пожала плечами. - Мы встречались тайно и всегда в разных местах. Он вызывал меня записками, их все время приносили разные люди, - она замолчала и вдруг взмолилась со слезами в голосе:
- Помогите!
- Как? - я искренне недоумевал.
- Через несколько дней мы с мужем уезжаем в Италию. Я не могу обратиться в полицию из-за особой щепитильности вопроса. Но вы, Яков Андреевич, с вашими связями, вы бы могли обеспечить нам защиту на каких-то несколько дней!
- Я не так уж и влиятелен, как вы думаете, - заметил я. - Но я попробую.
Елена Николаевна едва удержалась, чтобы не броситься мне на шею от радости.
Когда я, распростившись с Нелли, заехал к Лаврентию Филипповичу в управу, он встретил мое предложение без особого энтузиазма.
- А не болтает она, эта ваша светская львица? - Медведев сощурил свои бледно-голубые глаза, отрываясь от протокола. - Вообразила себе, поди, невесть что, скучая. Вот теперь и отрывает от дел занятого человека, - он посмотрел на меня. - Вернее, двух занятых людей.
"Ну, слава Богу, и меня, наконец, признали не праздношатащимся"! невольно подумал я и пришел к выводу, что Медведев не раз уже пожалел о том, что звал меня в гости, по-видимому, считая, что я к нему зачастил.
- А вы представьте, Лаврентий Филиппович, - продолжал я его соблазнять, - что именно вам посчастливиться поймать важнейшего государственного преступника.
- Да ну! - продолжал сомневаться он. - Людей-то, конечно, выделить можно, - Медведев задумчиво потер подбородок. - Только дело-то, как я понял, деликатное!
Я подтвердил:
- Верно поняли, Лаврентий Филиппович, так что, заклинаю, не подведите!
- Ну, если вы настаиваете, - Медведев неохотно, но согласился.
Теперь я мог со спокойной совестью отправляться домой. Не успев переступить порог, я заявил Кинрю, что завтра же мы снова уезжаем в Студенку.
- Ну и ну, - развел руками Хацуми. - А можно поинтересоваться зачем?
- Обыскивать охотничий домик Радевича, - сообщил я ему и добавил:
- Да и Родиона Михайловича опередить не мешало бы!
- Я вижу, что Нелли была с вами достаточно откровенна, - резюмировал он.
- Кстати, - я огляделся по сторонам. - А куда подевалась Мира?
- Заперлась со слугой в своей в своей комнате демонов, - ответил Кинрю. - Колдует над чем-то, - японец к индийской магии почему-то относился скептически.
Мире в моем особняке были отведены три комнаты. Помимо спальни и будуара, она занимала еще одну, входить в которую строго-настрого запрещалось всем, кроме индианки и ее преданного слуги. Именно ее-то Кинрю и окрестил комнатой демонов. Располагалась она на втором этаже, слева по коридору.
Меня действия Миры заинтриговали, и довольно поспешно я поднялся по лестнице на второй этаж. Остановившись у запретных дверей, я прислушался, однако почти ничего не расслышал. Тогда я склонился и заглянул в замочную скважину. Напротив дверей горел зажженный камин, озаряя темное помещение багровым полусветом. Старый Мирин слуга плавил в железном ковше свинец, стоя на коленях. На его седые виски падали блики от огня. Рядом в глубоком кресле сидела Мира и что-то шептала на своем языке. На столике горели палочки с благовониями. Мне показалось, что из-за дверей распространяется стираксовый аромат. Чуть позже повеяло горьковатым запахом ладана с примесью можжевельника. Индианка привстала с кресла и бросила в огонь горстку кораллового порошка. Я отступил от дверей, позволив ей и дальше священнодействовать, и медленно спустился вниз. Судя по всему, она готовила для меня оберег, как и обещала.
Мира покинула свою комнату демонов только к вечеру. Я сообщил ей, что завтра уезжаю.
- Хорошо, что я успела вовремя, - сказала она. -Сваруп! - обратилась Мира к слуге, семенящему за ней следом. - Принеси пантакль, - попросила она. Старый индиец кивнул и исчез за дверью. Через некоторое время он вернулся в гостиную с амулетом. Свинец уже остыл, и я смог без опаски положить его на ладонь. Пантакль представлял из себя двойной ромб - два ромба, наложенные один на другой, с выгравированной древнееврейской буквой Алеф.
- Носите его, не снимая, - сказала Мира.
Я послушался ее и надел амулет на цепочку.
Эту ночь я спал как убитый. Однако утреннюю поездку пришлось ненадолго отложить, в связи с тем, что ни свет, ни заря в моем доме появился Медведев. О нем доложил мне мой камердинер. Я нскоро облачился в халат и спустился в гостиную.
- Что-то стряслось? - поинтересовался я на ходу.
- Вы оказались правы, - выдохнул Лаврентий Филиппович.
- Что с Нелли? - встревожился я.
- К счастью, обошлось без жертв, - сказал он в ответ.
- Ее пытались убить?
- Так точно!
- Радевич?
Лаврентий Филиппович замотал головой и сказал:
- Какой-то бродяга.
- Что еще за бродяга?
- Имени своего не называет, - ответил Медведев и уточнил:
- Мерзавец забрался в спальню Орловой через окно.
- И где он сейчас находится? - осведомился я, томимый предчувствием удачи, которая, грезилось мне, наконец обернулась ко мне лицом.
- В управе, - ответил надзиратель. - Если хотите пообщаться, милости просим. Эта скотина ранила одного из моих людей!
- Пообщаемся пренеприменно! - заверил я его. - Только позвольте переодеться!
- Поторопитесь, - настоятельно попросил Лаврентий Филиппович.
Я себя долго ждать не заставил и через полчаса, в сопровожденнии Медведева и Кинрю, мчался в управу в казенном экипаже.
На месте разбойника первым признал Кинрю:
- Да это же барский кучер! Он вас, Яков Андреевич, едва не зашиб в Полторацком переулке, когда вы подхватили свою простуду. Я же говорил, что запомню его в лицо! - глаза японца зажглись азартом. - Он мне еще по дороге в имение встретился. Помните, я вам об этом докладывал?
Я согласно кивнул.
- Ну, здравствуй, Евсей! - поприветствовал я его. От звука своего имени он вздрогнул, будто его кнутом ударили. Тогда я понял, что у Елены Николаевны Орловой прекрасная память на имена.
- Здорово, барин! - ответил он. - Чего тебе надо-то? поинтересовался Евсей не особенно любезно.
- Узнать, где прячется господин Радевич.
- Эко загнул, - присвистнул кучер. - С чего это ты взял, что я тебе своего барина задешево продам?
- А я тебе, Евсей, и не говорил, что задешево.
Кучер немного оживился, прикусил губу и сказал, посмеиваясь:
- Покупаешь - платишь, а продашь - заплачешь!
- Да не бойся ты, слез лить не будешь, - заверил я.
В конечном итоге мы условились с ним, что он проводит нас в охотничий домик, за что я обещал ему временную свободу и свое заступничество на суде после того, как он поможет нам отыскать сокровища, запрятанные Радевичем. По его словам, Родион Михайлович тоже собирался в свое поместье, однако места, где барин скрывался в Петербурге, так и не назвал. Евсей мне не особенно верил, но положение у него было безвыходное.
Сложнее всего было уломать Медведева отпустить лиходея на свободу. Он ему никак своего человека простить не мог, но все-таки поддался на мои уговоры после того, как я пообещал ему существенное денежное вознаграждение.