Артур Эдвард Уэйт
Каббала
Анализ содержания
Предисловие
Каббала как эзотерическая философия – Зарождение в христианскую эру – Значение и связи – План данного труда – Его предшественники в Англии – Каббалистические манускрипты, приобретенные Пико делла Мирандолой – Их идентичность с главным текстом сокровенной традиции в Израиле – Сефер ха-Зогар – Христианские концепции, с которыми Мирандола пытался связать их – Сефер Йецира и перевод Уильяма Постеля – Каббала и Корнелий Агриппа – Иоганн Рейхлин и каббалистическая мессианская доктрина – Петр Галатин на эту же тему – Пауль Риччи о Законе Моисеевом и Законе Христовом – Как эти писатели пытались доказать пришествие Христа, основываясь на Каббале – Вытекающий из этого мотив необходимости изучения Каббалы – Ученые, к которым это относится – Вопрос о сокровенной традиции – Следы великого духовного эксперимента – Памятники теософской школы в лоне иудаизма – Предварительная датировка этих памятников.
Книга первая
Еврейская литература христианской эры
Аргументация
Каббалистическая литература представляет преимущественно исторический интерес для специалистов по философии, для экзегетов же, занимающихся исследованием Священного Писания, это курьезные и экстравагантные порождения человеческого умствования. Они, безусловно, интересны двум категориям ученых людей, и в первую очередь тем, кто верит, что: а) эзотерическая религиозная традиция сохранялась с древнейших времен; б) рассматриваемая нами литература одно из орудий ее передачи. Этих людей принято называть эзотериками или оккультистами, как обычно они сами себя называют. Одна из главных задач этой книги (среди прочих) – показать, что имеющегося у них знания текстов и прочих свидетельств недостаточно, чтобы подтвердить эти утверждения, скорее наоборот, его неосновательность доказывает смехотворность всех их притязаний в том виде, в каком они их высказывают. Между тем Каббала, как принято считать, является эзотерической доктриной, передаваемой втайне, хотя это и не может служить доказательством существования универсальной религиозной традиции, и посему применительно к ней вопрос о ее существовании или несуществовании остается открытым. Ко второй категории людей, для которых Каббала представляет живой интерес, относятся те, кого, по той или иной причине, интересуют свидетельства мистического опыта соединения души с Богом и кто верит, что эта литература часть этих свидетельств. Главная цель данного исследования – выяснить, правы ли они.I. Сокровенная Церковь Израиля
II. Причуды оккультной экзегетики
III. Каббала и Талмуд
IV. Разделы Каббалы
Книга вторая
Источник и авторитет каббалы и датировка основных текстов
Аргументация
Два основных цикла каббалистической литературы, несмотря на деструктивные выводы гиперкритики, восходят к эпохе создания Талмуда или к послеталмудическим временам в плане источников и духовного влияния. Нет основания не считать Книгу Творения (Сефер Йецира) принадлежащей рабби Акиве, как утверждает предание. Нет явных свидетельств в пользу гипотезы, согласно которой рабби Моше де Леон написал книгу Зогар, или Книгу Сияния, в конце XIII в. В то же время мнение некоторых недостаточно авторитетных и компетентных ученых, согласно которым эти писания исключительно древнего или, по крайней мере, дохристианского происхождения, должно быть решительно отвергнуто. Следует отвергнуть и любые попытки отнести Каббалу непосредственно к некой предшествующей теософской системе: предшественники у нее были в разных местах, однако эти аналогии с другими системами религиозных взглядов объясняются естественными параллелями между независимыми друг от друга подходами разных культур к фундаментальным проблемам бытия. Нельзя закрывать глаза на возможные еврейские влияния через Аристобула и Филона, хотя не следует их и преувеличивать. Каббала есть творение sui generis[1]. В ней много случайных перекличек и параллелей, но фундаментально она могла зародиться только в лоне иудаизма, будучи специфическим продуктом еврейского мышления. Если и можно говорить о влияниях, то все свидетельствует о том, что она оказывала большее влияние на христианские умы, а не наоборот.I. Датировка Сефер Йециры, или Книги Творения
II. Современная критика Зогара, или Книги Сияния
III. Датировка и авторство Зогара
IV. Возраст зогарической традиции
V. Предполагаемые источники Каббалы
VI. Исламские связи Каббалы
VII. Влияние Каббалы на еврейство
Книга третья
Письменное слово каббалы: первый период, Сефер Йецира
Аргументация
Темы каббалистической литературы помимо Сефер Йециры (Книги Творения) и до появления Зогара в сжатом виде сохранились в разных источниках, что позволяет сделать вывод о том, что традиция претерпевала развитие, и скорректировать некоторые крайности подхода к ней. Существует немало трактатов, тематически связанных с Каббалой, хотя многие современные исследователи не считают их каббалистическими в техническом смысле. Так обстоит дело и с самой Сефер Йецирой; однако, несомненно, все подобные тексты указывают на связь с устной традицией, дошедшей из глубины веков, или являются элементами такой устной традиции, в дальнейшем развитыми комментаторами Сефер Йециры, а также Зогаром и, значительно позднее, толкователями учения Зогара. Интерес ранних каббалистов был направлен преимущественно на Книгу Творения, и несколько толкований на этот трактат появилось между XI и XII вв. под разными именами.I. Ранняя каббалистическая литература
II. Сефер Йецира, или Книга Творения
III. Внутренние и внешние связи Книги Творения
Книга четвертая
Письменное слово каббалы: второй период, эпоха Зогара
Аргументация
Текст собственно Зогара и его многочисленные связи рассматриваются в последующих разделах с целью сформировать объективное представление о материалах, включенных в это сложное произведение, до более подробного рассмотрения его доктрин на последующей стадии. Особый акцент ставится на их связь с мистическими и теософскими доктринами.I. Сефер ха-Зогар – Книга Сияния
II. Сифра ди-Цниута – Книга Сокрытия
III. Идра Раба – Великие Покои, или Великое Собрание
IV. Идра Зута – Малые Покои, или Малое Собрание
V. Саба – Старец, или Речь Старца
VI. Сефер ха-Бахир – Сияние
VII. Райа Мегемна – Верный Пастырь
VIII. Ситрей Тора – Тайны Закона
IX. Мидраш ха-Неелам – Сокровенный Мидраш
X. Тикуней Зогар – Малые трактаты Зогара
A. Хашматот – Пропуски
Б. Тосефтот – Дополнения
B. Матнитин – Повторения
Г. Разе де-Разин – Тайна тайн
Д. Йенука – Дитя, или Речь Отрока
Е. Хейхалот – Чертоги, или Обители
Ж. Мидраш Рут – Комментарий к Книге Руфь
XI. Старые и Новые Дополнения
Книга пятая
Учение каббалы о боге и мироздании
Аргументация
Основоположные учения Каббалы: 1) философия абсолюта; 2) возникновение мира отчасти как эманации и отчасти как результата творческих актов; 3) разделение эволюции мироздания на четыре вселенные, последняя из которых была приведена к бытию в процессе творения. Дополнительные теософские положения к этим учениям: 1) различие Бога в Себе и Бога в Его явлении Своему народу, то есть конечному Разуму; 2) священнотайная (сакральная) природа универсальных символов, которыми выражает себя человеческий Логос; 3) пути человеческого познания и постижения вещей Божественных.I. Могущество Бога в Каббале
II. Десять сфирот
III. Учение о Четырех Мирах
IV. Пути Мудрости и Врата Понимания
V. Космология
Книга шестая
Чиноначалия, или иерархии духовного мира
Аргументация
Важное место в Каббале занимает учение о человеческой душе, поскольку человек – это центр, вокруг которого вращается вся традиция. В великом памятнике Зогар мы находим изложение учения о частях, уровнях и состояниях человеческой души, о ее предсуществовании и назначении. На основании излагаемых в нем положений и толковании на них можно составить таблицы, но они мало что дают. Есть там и учение об ангельских чинах и каббалистическая демонология; эти темы относятся к третьему периоду Письменного слова, который будет рассмотрен в Книге девятой. Эти темы спорадически вкраплены в текст Зогара и находятся в зачаточном состоянии, не считая темы падения ангелов, которая будет рассмотрена в самостоятельном разделе. Поздние каббалисты черпали материал в Талмуде, выстраивая на его основании четкую схему ангельских и демонических иерархий.I. Учение Каббалы о душе
II. Ангелы и демоны
Книга седьмая
Бог и человек
Аргументация
Доказывается, что в сокровенной традиции библейские мифы о земном рае рассматриваются как Тайна пола. Падение ангелов достаточно косвенно увязывается с этой же темной темой, но оно же имеет следствием ex hypothesi[2] всю последующую нечистоту на земле и в человеке. В этом аспекте и падение человека связано с этой же тайной; этой теме уделено много места, и она рассматривается в разных аспектах. Зло, которое «велико было на земле» и из-за которого «разверзлись все источники великой бездны» и «окна небесные отворились», согласно легенде о Потопе, явилось следствием беззакония и полового извращения, «ибо всякая плоть извратила путь свой на земле»; и даже последующее жертвоприношение Ноя, «приятное благоухание» коего «обонял Господь», было принято и освещено только потому, что Ноем двигало смиренное почтение к высшей тайне. В этой связи нет необходимости особенно останавливаться на Завете с Авраамом; и, однако, основание всего именно в нем. Очевидно также, что Закон, данный на Синае, неразрывно связан с этой темой; история самого Моисея есть история духовного брака. Когда пришло время воздвигнуть Дом Божий на Сионе, великая тайна во всей ее трансцендентности была явлена в присутствии Шхины в Святая Святых как Невесты в обители своего Жениха. И наконец, цель пришествия Мессии (Мешиаха), Божественного Сына сокровенной традиции, буквы Вав в сокровенном Имени из четырех букв (Тетраграмматон), восстановить Свою Невесту в изгнании и приуготовить Субботу творения, она же есть период истинных супружеских отношений.I. Миф о земном Рае
II. Змей, сын Зари и падение ангелов
III. Падение человека
IV. Миф о Потопе
V. Завет с Авраамом
VI. Моисей, Законодатель
VII. Иерусалимские Храмы
VIII. Пришествие Мессии
IX. Учение о Шеоле
X. Воскресение из мертвых
Книга восьмая
Сокровеннейшее учение
Аргументация
Сокровенное учение Зогара о Святой Шхине – это высшая Тайна пола, и сама она тайна устной традиции. За этой тайной стоит, как надо понимать, аутентичное учение о знании, основывающемся на опыте. Таким образом, нас подводят к более углубленному изучению Тайны пола в свете сокровенной традиции, причем в определенном смысле это одновременно и изучение Шхины. Предположительно, за этим есть или может быть некая тайна человеческих браков, непостижимая сердцу человеческому на путях обыденной человеческой жизни.I. Тайна Шхины
II. Тайна пола
Книга девятая
Письменное слово каббалы: третий период
Аргументация
Процесс формирования корпуса каббалистической литературы отражен в ряде текстов и комментариев на Зогар, а также в нескольких самостоятельных трактатах, связанных с общей каббалистической традицией. Два других произведения выбраны для отдельного рассмотрения, – одно по своей общей направленности посвящено тайнам любви, а второе – применению каббалистического аппарата в алхимии, что объясняется той популярностью, которую оно приобрело среди современных исследователей герметической традиции.I. Последователи и толкователи Зогара
A. Моше из Кордовы
Б. Ицхак Луриа
B. Нафтали Гирц
Г. Абрахам Коген Ирира
Д. Иссахар бен Нафтали
II. Книга «Огонь очищающий»
III. Тайны любви
IV. Малая каббалистическая литература
Книга десятая
Христиане-каббалисты
Аргументация
I. ВведениеII. Раймонд Луллий
III. Пико делла Мирандола
IV. Корнелий Агриппа
V. Парацельс
VI. Иоганн Рейхлин
VII. Уильям Постель
VIII. Розенкрейцеры
IX. Роберт Фладд
X. Генри Мор
XI. Томас Воэн
XII. Кнорр фон Розенрот
XIII. Ральф Кадуорт
XIV. Томас Бернет
XV. Сен-Мартин
XVI. Элифас Леви
XVII. Два академических критика
XVIII. Современная школа французских каббалистов
A. Папюс
Б. Станислас де Гуайта
B. Леон Мёрен, О. И
XIX. Каббала и эзотерическое христианство
XX. Каббала и современная теософия
Книга одиннадцатая
Каббала и другие каналы передачи сокровенной традиции
Аргументация
Размышления верующих в наше время привели к рождению так называемых Тайных Наук как средств передачи великой оккультной традиции; однако вопрос выходит за пределы сегодняшнего интереса, который может оценить только качество и размеры влияния Каббалы на другие сферы «эзотерической мысли» на Западе. Сейчас ясно, что это влияние преувеличено. Если речь идет о ритуальной магии, то здесь оно было, безусловно, велико, но в таких сферах, как алхимия и астрология, оно явно незначительно. Масонская ложа Вольных каменщиков всегда считалась одним из каналов эзотерической традиции, но ее связи с Каббалой случайны и незначительны. Что касается искусства гаданий, то пиктографическая символическая система, известная как карты Таро, представляет ключ к каббалистическому учению и традиции; но здесь мы их по особым причинам не рассматриваем. В завершение темы других каналов, по которым до наших дней доходила сокровенная традиция, учению Каббалы противопоставляется учение чистой мистики, и здесь все линии исследования сводятся в единый фокус.I. Каббала и магия
II. Каббала и алхимия
III. Каббала и астрология
IV. Каббала и масонство
V. Каббала и Таро
VI. Каббала и мистика .
Книга двенадцатая
Заключительные размышления
Аргументация
Краткий обзор развития поздней Каббалы вводит анализ последних привнесений в научное изучение этой темы и замечания о последних важнейших открытиях в этой области. Со всей скрупулезностью рассматривается и снимается вопрос о христианских элементах в Зогаре как системе еврейского вероучения. Поднимается животрепещущий вопрос о том, может ли сокровенное учение Израиля что-либо дать современным мистикам, и если да, то каким образом. Каббала рассматривается в том ее аспекте, где речь идет о Тайне полов, а затем в аспекте учения о душе, а именно о ее исхождении от Бога и возвращении к Богу. Вывод: Зогарическая Каббала со всеми неотъемлемыми от этого учения символическими покровами продолжает нести живое послание всем тем, кому она предназначена.I. Продолжатели и толкователи Каббалы
II. Предполагаемые христианские элементы
III. Подведение итогов по проблеме еврейской теософии
Приложение I
Развитие учения о сфирот в Каббале
Приложение II
Четыре Мира в поздней Каббале
Приложение III
Инструменты творения
Приложение IV
Имена Бога
Приложение V
Ступени души
К. Рексрот. Послесловие
Священное Древо Сфирот
К. Рексрот. Послесловие
Предисловие
Любому образованному человеку и, уж конечно, тем, кто относится к категории интересующихся вещами духовными, кому, собственно, и предназначено это исследование, не надо говорить, что Каббала является особым видом эзотерической философии, что она притязает на глубокие тайны и что большинство тех людей, о которых мы говорим, согласны с этими притязаниями. Вряд ли они также нуждаются в разъяснении, что так называемая каббалистическая литература сложилась в среде еврейства в христианскую эру, которая последовала за рассеянием евреев и разрушением Святого града. Эта литература является резким контрастом Священным Писаниям Израиля, ясным, красивым и простым, тогда как каббалистические тексты темны, подчас просто непонятны и чтение их требует огромного напряжения. Библия сфокусирована на человеческом аспекте; Каббала вообще не апеллирует к человеческим чувствам, и, чтобы войти в перспективу мира Каббалы, мы, в сущности, должны полностью изменить нашу интеллектуальную оптику.
С какой бы точки зрения мы ни подходили к Каббале, значение ее трудно переоценить: она связана с другими типами текстов, подпадающих под рубрику мистических, и есть все основания считать ее по уже сложившейся традиции вершиной этого явления. Она часть истории философии и, как таковая, давно уже входит в европейскую мысль. В своем низовом проявлении она несет ответственность за всю ту причудливую смесь символики и процедур, известных как ритуальная и философская магия в изводе XIV—XVII столетий;
в сравнительно поздний период она вошла в историю алхимии; ею окрашены многие странные обычаи и верования, которые мы, не совсем отдавая себе в том отчет, называем предрассудками; и, уж во всяком случае, одежды, в которые часто рядится это явление, во многом каббалистические по своему покрою. Если предположить, что за магией, алхимией и астрологией стоит некое сокровенное объективное знание, то это объясняло бы тот особый пиетет, с которым, по крайней мере гипотетически, относятся к Каббале их приверженцы, потому что только через эту откровенно сверхчувственную литературу – с их точки зрения – пролегает дорога к тайне. Это, однако, с позиции теософской. Что же касается вклада в мысль прошлого применительно к жизни и сознанию, то ее притягательность ощущается и в наши дни.
Всесторонне проанализировать Каббалу в плане общего содержания и истории, но с попыткой выявить ее связи с другими явлениями сокровенной традиции, вскрыть ее влияния и значение с различных точек зрения и показать ее вклад в эзотерическую науку о душе – вот задача данной работы. При этом, разумеется, приходится учитывать ограниченность и требования английских читателей, не знающих мертвые и живые языки, на которых, за редким исключением, в настоящий момент доступна каббалистическая литература. Тема относится к области эзотерических учений и, соответственно, излагалась ранними толкователями темным языком: у современного читателя нет и не может быть опыта ее восприятия. Вместе с тем следует помнить, что труд этот предпринят христианским мистиком и предназначен главным образом для мистически ориентированных людей; предлагая на их суд этот материал, автор выделяет те линии умозаключений, которые его особенно волнуют, причем сознательно акцентируя некоторые из них. В Англии непосредственно на эту тему были изданы всего две книги; одна – общий, но вполне удобочитаемый очерк доктора Гинсбурга[3], скорее критического, чем дескриптивного характера и с позиции откровенно враждебной. Вторая принадлежит перу С.Л. Макгрегора Мазерса2, но это по преимуществу комментированный перевод латинских источников, и, помимо прочих ограничений, он охватывает лишь небольшую часть обширного массива каббалистической литературы. Данное исследование ставит определенную цель и, надеемся, заполнит то отсутствующее место, с которого открывается широкая перспектива, позволяющая увидеть общую картину не только мистикам, но и тем, кто интересуется философией и историей, кого привлекают неторные пути в мир литературы, куда Дизраэли-старший, несмотря на право первородства, не отважился вступить.
Известия о великой литературе, которая якобы существовала – ex hypothesi – с незапамятных времен в еврейском мире, впервые появились в XV в., когда Пико делла Мирандоле благодаря чистой случайности посчастливилось приобрести у безымянного еврея странные манускрипты, и могли остаться незамеченными, если бы всякое ценное свидетельство прошлого, что попадало в руки этого человека, не приковывало к себе его внимание; те несколько судьбоносных лет, что этот поборник «примирения философов» посвятил поискам и исследованиям своего приобретения, исколесив ради этого всю Европу, не прошли даром. Сам Пико делла Мирандола был посвящен в еврейскую теософию Элиасом дел Медиго, подвизавшимся на кафедре в Падуанском университете; он написал по просьбе Мирандолы два трактата – один о Разуме и другой о Пророках (1481 – 1482), которые, по-видимому, так и не вышли в свет и были написаны на еврейском языке, как и его трактат De Substantia Orbis (1485), опубликованный, однако, в Базеле лишь в 1629 г. Последний трактат был переиздан в Вене в 1833 г. с комментариями Исаака Реджио.
Пико делла Мирандола был, в известном смысле, для своего времени человеком критического мышления: он, например, писал о ложных притязаниях астрологии; но вообще эта эпоха не отличалась критическим подходом к проблеме аутентичности произведений, имеющих репутацию древних по сложившемуся мнению или голословному утверждению, еще менее интересовались в это время проблемой авторства. Кажется, где-то я уже говорил о той опасности, которая подстерегала всякого, вступившего в эту опасную область исследования. В нашем случае, скажем, усомниться в том, что Зогар – этот, несомненно, главный каббалистический кодекс – содержит подлинные высказывания рабби Шимона бар Йохая, в сущности, означало, что далее придется поставить под вопрос авторство Пятикнижия; то есть я хочу сказать, что это открывало столь широкий горизонт для спекуляций, что одно влекло за собой другое.
И однако, близилось время, оно было не за горами, когда сокровище Пико делла Мирандолы подверглось критическому анализу и была сделана попытка отличить поддельный Зогар от подлинного: первый как творение некоего Моше де Леона, появившееся в XIII столетии, и второй, возраст и ценность которого установить невозможно. Это различение целиком остается в области чисто умозрительной, поскольку никто никогда не видел второй Зогар; и, может, в данном месте об этом не стоило бы упоминать, но заметим все же вскользь, что приобретенные Пико делла Мирандолой манускрипты представляли собой, судя по всему, именно то творение, которое на протяжении свыше шести веков было известно как Сефер ха-Зогар. Каталог собранных им кодексов был издан в 1651 г. французским библиографом Гаффарелем3, и в единственном переводе текста Зогара на живой язык4 каждый раздел имеет приложение в виде примечаний из него. Там масса ошибочных ссылок, но в целом этот каталог отражает текст; то, что опущено в одном разделе, иногда можно найти в другом; и хотя результаты усилий Гаффареля никоим образом нельзя считать репрезентативными в качестве некоего краткого резюме текста Зогара – чего и тени нет, – не подлежит сомнению, что приобретение Пико делла Мирандолы и есть то, что нам известно под именем Зогар. Альтернативного текста нет, а приведенные выше дифференциации являются предположением, которое никого не может ввести в заблуждение5.
Вклад Пико делла Мирандолы в знание Зогара в Европе ни в коей мере не превосходит сам факт его существования. Его латинские тезисы на сей счет нельзя считать репрезентативными, как и все, что вышло из-под его пера. Одно остается неоспоримым: он был первым представителем христианского мира, в руки которого попала эта книга, под каким бы обличьем она ни была, и она явно попала к нему в том авторитетном виде, в котором впоследствии оказалась представлена в Кремонском и Мантуанском изданиях6. Мы не в состоянии выяснить, при каких обстоятельствах эти издания появились каждое в свое время7, но, насколько лично мне и другим исследователям удалось проследить библиографию каббалистической литературы, никаких других более ранних манускриптов этого корпуса не было. Пико делла Мирандола не только первым держал в руках все рукописные тома Зогара, но и первым выявил различные в нем элементы, допускающие христианское прочтение концепции Божественной икономии, какова бы ни была их ценность8. Я еще коснусь их в конце этого исследования, когда придет время сказать несколько слов о том, что прочтение Каббалы в христианской перспективе, начало которому положил Мирандола, стало – почти без исключения – предпосылкой всех ученых мужей, которые пришли ему на смену, включая и тех, кто перевел и издал Зогар на французском языке. Пико делла Мирандола скончался молодым9, но есть свидетельства, проливающие свет на возможности реализации его великой мечты о том, чтобы сам римский понтифик в лице папы Юлия преклонил слух к его красноречивым призывам и изменил отношение к Израилю в свете христианских идей в Каббале10.
Как бы то ни было, но именно в этой перспективе Зогар стал известен в Европе, однако минуло чуть не столетие, прежде чем появился человек, которого мы должны упомянуть в этом контексте. Имя его Уильям Постель. Это он впервые перевел Сефер Йециру – Книгу Творения – на латинский язык и тем самим познакомил ученых и тянущихся к познанию европейцев с основоположным материалом всей Каббалы с ее доктриной о сфирот, о Божественной силе двадцати двух букв еврейского алфавита и о тайне чисел. Я не буду говорить, что Книга Творения подобна тому самому горчичному зерну из притчи, которое вырастает в большое дерево, поскольку Зогар ни в коем случае не является ее развитием, если не считать доктрины о буквах и числах; но она считается в Израиле изначальным текстом всей каббалистической литературы, и вклад Постеля в наше знакомство с Каббалой, сколь бы общим оно ни было, гораздо существенней для наших целей, чем почти спорадические Conclusiones Каbbalisticae Пико делла Мирандолы. Предание приписывает Постелю перевод и Сефер ха-Зогар, что было бы неоценимым сокровищем, буде таковой имел место и сохранился до наших дней11. Мне неизвестно, как и с чьей легкой руки родилось это соблазнительное предание, но через двадцать лет в него твердо уверовали французские эзотерики, приложившие немалые усилия к его поиску, не приведшие, разумеется, ни к чему. Вместе с тем для такого поиска имеются основания не только в предании: читая самый известный трактат Постеля Clavis Absconditorum, невозможно отделаться от мысли, что он хорошо знаком с текстом, а потому вполне мог предпринять подобный труд12. В нем речь идет о душе Посредника как первом творении Бога и Торы (Закона), миротворца вселенной, соотносимого со сфирой Бина—Понимание, атрибуты и местопребывание которого, согласно Зогару, связаны со Шхиной13[4]. Это не единственный момент, связывающий Постеля с главным кодексом сокровенной традиции иудаизма, хотя нам остается только констатировать данный факт, не вдаваясь в подробности.
С какой бы точки зрения мы ни подходили к Каббале, значение ее трудно переоценить: она связана с другими типами текстов, подпадающих под рубрику мистических, и есть все основания считать ее по уже сложившейся традиции вершиной этого явления. Она часть истории философии и, как таковая, давно уже входит в европейскую мысль. В своем низовом проявлении она несет ответственность за всю ту причудливую смесь символики и процедур, известных как ритуальная и философская магия в изводе XIV—XVII столетий;
в сравнительно поздний период она вошла в историю алхимии; ею окрашены многие странные обычаи и верования, которые мы, не совсем отдавая себе в том отчет, называем предрассудками; и, уж во всяком случае, одежды, в которые часто рядится это явление, во многом каббалистические по своему покрою. Если предположить, что за магией, алхимией и астрологией стоит некое сокровенное объективное знание, то это объясняло бы тот особый пиетет, с которым, по крайней мере гипотетически, относятся к Каббале их приверженцы, потому что только через эту откровенно сверхчувственную литературу – с их точки зрения – пролегает дорога к тайне. Это, однако, с позиции теософской. Что же касается вклада в мысль прошлого применительно к жизни и сознанию, то ее притягательность ощущается и в наши дни.
Всесторонне проанализировать Каббалу в плане общего содержания и истории, но с попыткой выявить ее связи с другими явлениями сокровенной традиции, вскрыть ее влияния и значение с различных точек зрения и показать ее вклад в эзотерическую науку о душе – вот задача данной работы. При этом, разумеется, приходится учитывать ограниченность и требования английских читателей, не знающих мертвые и живые языки, на которых, за редким исключением, в настоящий момент доступна каббалистическая литература. Тема относится к области эзотерических учений и, соответственно, излагалась ранними толкователями темным языком: у современного читателя нет и не может быть опыта ее восприятия. Вместе с тем следует помнить, что труд этот предпринят христианским мистиком и предназначен главным образом для мистически ориентированных людей; предлагая на их суд этот материал, автор выделяет те линии умозаключений, которые его особенно волнуют, причем сознательно акцентируя некоторые из них. В Англии непосредственно на эту тему были изданы всего две книги; одна – общий, но вполне удобочитаемый очерк доктора Гинсбурга[3], скорее критического, чем дескриптивного характера и с позиции откровенно враждебной. Вторая принадлежит перу С.Л. Макгрегора Мазерса2, но это по преимуществу комментированный перевод латинских источников, и, помимо прочих ограничений, он охватывает лишь небольшую часть обширного массива каббалистической литературы. Данное исследование ставит определенную цель и, надеемся, заполнит то отсутствующее место, с которого открывается широкая перспектива, позволяющая увидеть общую картину не только мистикам, но и тем, кто интересуется философией и историей, кого привлекают неторные пути в мир литературы, куда Дизраэли-старший, несмотря на право первородства, не отважился вступить.
Известия о великой литературе, которая якобы существовала – ex hypothesi – с незапамятных времен в еврейском мире, впервые появились в XV в., когда Пико делла Мирандоле благодаря чистой случайности посчастливилось приобрести у безымянного еврея странные манускрипты, и могли остаться незамеченными, если бы всякое ценное свидетельство прошлого, что попадало в руки этого человека, не приковывало к себе его внимание; те несколько судьбоносных лет, что этот поборник «примирения философов» посвятил поискам и исследованиям своего приобретения, исколесив ради этого всю Европу, не прошли даром. Сам Пико делла Мирандола был посвящен в еврейскую теософию Элиасом дел Медиго, подвизавшимся на кафедре в Падуанском университете; он написал по просьбе Мирандолы два трактата – один о Разуме и другой о Пророках (1481 – 1482), которые, по-видимому, так и не вышли в свет и были написаны на еврейском языке, как и его трактат De Substantia Orbis (1485), опубликованный, однако, в Базеле лишь в 1629 г. Последний трактат был переиздан в Вене в 1833 г. с комментариями Исаака Реджио.
Пико делла Мирандола был, в известном смысле, для своего времени человеком критического мышления: он, например, писал о ложных притязаниях астрологии; но вообще эта эпоха не отличалась критическим подходом к проблеме аутентичности произведений, имеющих репутацию древних по сложившемуся мнению или голословному утверждению, еще менее интересовались в это время проблемой авторства. Кажется, где-то я уже говорил о той опасности, которая подстерегала всякого, вступившего в эту опасную область исследования. В нашем случае, скажем, усомниться в том, что Зогар – этот, несомненно, главный каббалистический кодекс – содержит подлинные высказывания рабби Шимона бар Йохая, в сущности, означало, что далее придется поставить под вопрос авторство Пятикнижия; то есть я хочу сказать, что это открывало столь широкий горизонт для спекуляций, что одно влекло за собой другое.
И однако, близилось время, оно было не за горами, когда сокровище Пико делла Мирандолы подверглось критическому анализу и была сделана попытка отличить поддельный Зогар от подлинного: первый как творение некоего Моше де Леона, появившееся в XIII столетии, и второй, возраст и ценность которого установить невозможно. Это различение целиком остается в области чисто умозрительной, поскольку никто никогда не видел второй Зогар; и, может, в данном месте об этом не стоило бы упоминать, но заметим все же вскользь, что приобретенные Пико делла Мирандолой манускрипты представляли собой, судя по всему, именно то творение, которое на протяжении свыше шести веков было известно как Сефер ха-Зогар. Каталог собранных им кодексов был издан в 1651 г. французским библиографом Гаффарелем3, и в единственном переводе текста Зогара на живой язык4 каждый раздел имеет приложение в виде примечаний из него. Там масса ошибочных ссылок, но в целом этот каталог отражает текст; то, что опущено в одном разделе, иногда можно найти в другом; и хотя результаты усилий Гаффареля никоим образом нельзя считать репрезентативными в качестве некоего краткого резюме текста Зогара – чего и тени нет, – не подлежит сомнению, что приобретение Пико делла Мирандолы и есть то, что нам известно под именем Зогар. Альтернативного текста нет, а приведенные выше дифференциации являются предположением, которое никого не может ввести в заблуждение5.
Вклад Пико делла Мирандолы в знание Зогара в Европе ни в коей мере не превосходит сам факт его существования. Его латинские тезисы на сей счет нельзя считать репрезентативными, как и все, что вышло из-под его пера. Одно остается неоспоримым: он был первым представителем христианского мира, в руки которого попала эта книга, под каким бы обличьем она ни была, и она явно попала к нему в том авторитетном виде, в котором впоследствии оказалась представлена в Кремонском и Мантуанском изданиях6. Мы не в состоянии выяснить, при каких обстоятельствах эти издания появились каждое в свое время7, но, насколько лично мне и другим исследователям удалось проследить библиографию каббалистической литературы, никаких других более ранних манускриптов этого корпуса не было. Пико делла Мирандола не только первым держал в руках все рукописные тома Зогара, но и первым выявил различные в нем элементы, допускающие христианское прочтение концепции Божественной икономии, какова бы ни была их ценность8. Я еще коснусь их в конце этого исследования, когда придет время сказать несколько слов о том, что прочтение Каббалы в христианской перспективе, начало которому положил Мирандола, стало – почти без исключения – предпосылкой всех ученых мужей, которые пришли ему на смену, включая и тех, кто перевел и издал Зогар на французском языке. Пико делла Мирандола скончался молодым9, но есть свидетельства, проливающие свет на возможности реализации его великой мечты о том, чтобы сам римский понтифик в лице папы Юлия преклонил слух к его красноречивым призывам и изменил отношение к Израилю в свете христианских идей в Каббале10.
Как бы то ни было, но именно в этой перспективе Зогар стал известен в Европе, однако минуло чуть не столетие, прежде чем появился человек, которого мы должны упомянуть в этом контексте. Имя его Уильям Постель. Это он впервые перевел Сефер Йециру – Книгу Творения – на латинский язык и тем самим познакомил ученых и тянущихся к познанию европейцев с основоположным материалом всей Каббалы с ее доктриной о сфирот, о Божественной силе двадцати двух букв еврейского алфавита и о тайне чисел. Я не буду говорить, что Книга Творения подобна тому самому горчичному зерну из притчи, которое вырастает в большое дерево, поскольку Зогар ни в коем случае не является ее развитием, если не считать доктрины о буквах и числах; но она считается в Израиле изначальным текстом всей каббалистической литературы, и вклад Постеля в наше знакомство с Каббалой, сколь бы общим оно ни было, гораздо существенней для наших целей, чем почти спорадические Conclusiones Каbbalisticae Пико делла Мирандолы. Предание приписывает Постелю перевод и Сефер ха-Зогар, что было бы неоценимым сокровищем, буде таковой имел место и сохранился до наших дней11. Мне неизвестно, как и с чьей легкой руки родилось это соблазнительное предание, но через двадцать лет в него твердо уверовали французские эзотерики, приложившие немалые усилия к его поиску, не приведшие, разумеется, ни к чему. Вместе с тем для такого поиска имеются основания не только в предании: читая самый известный трактат Постеля Clavis Absconditorum, невозможно отделаться от мысли, что он хорошо знаком с текстом, а потому вполне мог предпринять подобный труд12. В нем речь идет о душе Посредника как первом творении Бога и Торы (Закона), миротворца вселенной, соотносимого со сфирой Бина—Понимание, атрибуты и местопребывание которого, согласно Зогару, связаны со Шхиной13[4]. Это не единственный момент, связывающий Постеля с главным кодексом сокровенной традиции иудаизма, хотя нам остается только констатировать данный факт, не вдаваясь в подробности.