— Она пришла просить за Монтестрюка. Пленника освободили… А она покончила с собой. Я не знаю почему она это сделала.
Но маркиз выхватил шпагу и с криком «попался, разбойник!» кинулся на Лудеака. Лудеак тоже взялся за шпагу. Началась яростная дуэль.
Никто не вмешался в эту борьбу. Сообщники Лудеака, объятые страхом из-за бегства Монтестрюка (Лудеак их не предупредил о его освобождении), были заняты организацией погони. Все боялись показаться на глаза Лудеаку до поимки пленника. Дуэль становилась все яростнее. Соперники уже мало беспокоились о защите, стараясь нанести побольше ударов друг другу. Обе шпаги уже запачкались кровью.
Наконец, Сент-Эллису, порядком уставшему, удалось улучить момент и вонзить шпагу в тело противника по самый эфес. Но Лудеак успел нанести ответный укол не менее опасный. Увидев безжизненное тело врага, смертельно раненный маркиз кое как дополз к телу Леоноры. Его губы прильнули к её безжизненной руке. Улыбаясь от счастья, что он вместе с любимой, он лег рядом в ожидании смерти.
Пока происходили эти события, в Шамборе появилась Брискетта в сопровождении Коклико, Угренка и Пенпренеля. С другой стороны туда же стремился Монтестрюк, не подозревая, какой ценой была куплена его свобода. Остановившись в гостинице, Брискетта заперлась в своей комнате и занялась своим чемоданом, который ещё в дороге удивил Коклико своими увеличенными размерами. Через некоторое время из гостиницы вышел никогда не входивший в неё паж в голубой с белым королевской ливрее.
В это самое время во дворе гостиницы стоял Коклико и, глазея на улицу, дожевывал кусок ветчины с хлебом, который он вынул из кармана. Он очень удивился, когда к нему подошел вышеназванный паж — вроде такой раньше не попадался ему на глаза — и спросил, не видел ли он, чтобы по дороге проезжали охотники с собаками.
Коклико торопливо проглотил непрожеванный кусок, закашлялся, тараща глаза на пажа, и извинился почтительным образом за то, что ничего не видел. В ответ раздался смех. Так могла смеяться только Брискетта! Или ему показалось?
— Ну, — произнес паж голосом Брискетты, — раз уж ты не узнал, значит, никто меня не узнает. Теперь — в путь! Уверена, что при небольшой смелости доберусь до герцогини, а уж графу де Шиврю никогда не придет в голову искать свои бумаги в кармане у пажа.
Через полчаса Брискетта прошла за двери королевского дворца и смело направилась к комнатам Лавальер, ловко выведав направление. Ей повезло: герцогиня как раз выходила на прогулку, окруженная дамами. Брискетта смело пошла ей навстречу и, сняв шляпу, п клонилась.
— Мне приказано вручить вам, герцогиня, это письмо по делу, интересующему его величество, — произнесла она громко, а затем тихо добавила: — ради Бога, успокойтесь, это письмо от графа де Монтестрюка. Дело идет о его жизни.
— Пройдите со мной, — ответила Лавальер.
Когда они вдвоем вошли в комнату, Брискетта бросилась перед герцогиней на колени.
— Я не паж и у меня нет королевского письма. Я женщина, друг графа. Прочтите эти бумаги. Вы увидите, что я пришла не напрасно.
Герцогиня бегло просмотрела бумаги.
— Теперь ясно, кто преступник, — сказала она после чтения.
Взглянув на часы, она добавила:
— Король будет здесь через несколько минут. Подождите его.
Вскоре действительно появился король. Лавальер бросилась ему навстречу.
— Ваше великое сердце вас опять не подвело. Вы позволили графу де Монтестрюку оправдаться. Теперь вы можете знать имя настоящего преступника, если прочтете это.
Король взял бумаги и стал быстро читать. Внезапно его лицо изменилось.
— Дворянину пасть так низко. Доносы, шпионаж. — В его голосе ясно слышалось отвращение. — И эта женщина, облеченная столь высоким званием при дворе! Их ждет справедливый суд.
Он взглянул на герцогиню.
— Граф оправдан по этому обвинению, это безусловно, — произнес он твердо, — но есть ещё одна вещь, которую я никак не могу понять. Письмо на ваше имя в таких пылких выражениях. Что оно значит?
— Это письмо, в котором выражена его любовь к другой женщине. Граф полагал, что я имею влияние на сердце вашего величества. Неужели так думать значит совершать преступление?
Король просветлел. Герцогиня поняла, что может просит его о чем угодно.
— Ваше величество довершит свое доброе дело, если избавит графа де Монтестрюка от его охраны и позволит ему освободить графиню де Монлюсон.
Не отвечая, король взял перо и бумагу, написал несколько слов и подал её герцогине.
— Надеюсь, вы больше не станете утверждать, герцогиня, что король не умеет повиноваться, — произнес он с той любезностью, которая делала его самым любезным кавалером во всем королевстве.
Герцогиня протянула бумагу стоявшему невдалеке пажу. Тот почтительно взял её, украдкой поцеловал кончики пальцев, подавших ему этот бесценный дар, и поспешно вышел.
26. Похищение
27. Орел или решка
Но маркиз выхватил шпагу и с криком «попался, разбойник!» кинулся на Лудеака. Лудеак тоже взялся за шпагу. Началась яростная дуэль.
Никто не вмешался в эту борьбу. Сообщники Лудеака, объятые страхом из-за бегства Монтестрюка (Лудеак их не предупредил о его освобождении), были заняты организацией погони. Все боялись показаться на глаза Лудеаку до поимки пленника. Дуэль становилась все яростнее. Соперники уже мало беспокоились о защите, стараясь нанести побольше ударов друг другу. Обе шпаги уже запачкались кровью.
Наконец, Сент-Эллису, порядком уставшему, удалось улучить момент и вонзить шпагу в тело противника по самый эфес. Но Лудеак успел нанести ответный укол не менее опасный. Увидев безжизненное тело врага, смертельно раненный маркиз кое как дополз к телу Леоноры. Его губы прильнули к её безжизненной руке. Улыбаясь от счастья, что он вместе с любимой, он лег рядом в ожидании смерти.
Пока происходили эти события, в Шамборе появилась Брискетта в сопровождении Коклико, Угренка и Пенпренеля. С другой стороны туда же стремился Монтестрюк, не подозревая, какой ценой была куплена его свобода. Остановившись в гостинице, Брискетта заперлась в своей комнате и занялась своим чемоданом, который ещё в дороге удивил Коклико своими увеличенными размерами. Через некоторое время из гостиницы вышел никогда не входивший в неё паж в голубой с белым королевской ливрее.
В это самое время во дворе гостиницы стоял Коклико и, глазея на улицу, дожевывал кусок ветчины с хлебом, который он вынул из кармана. Он очень удивился, когда к нему подошел вышеназванный паж — вроде такой раньше не попадался ему на глаза — и спросил, не видел ли он, чтобы по дороге проезжали охотники с собаками.
Коклико торопливо проглотил непрожеванный кусок, закашлялся, тараща глаза на пажа, и извинился почтительным образом за то, что ничего не видел. В ответ раздался смех. Так могла смеяться только Брискетта! Или ему показалось?
— Ну, — произнес паж голосом Брискетты, — раз уж ты не узнал, значит, никто меня не узнает. Теперь — в путь! Уверена, что при небольшой смелости доберусь до герцогини, а уж графу де Шиврю никогда не придет в голову искать свои бумаги в кармане у пажа.
Через полчаса Брискетта прошла за двери королевского дворца и смело направилась к комнатам Лавальер, ловко выведав направление. Ей повезло: герцогиня как раз выходила на прогулку, окруженная дамами. Брискетта смело пошла ей навстречу и, сняв шляпу, п клонилась.
— Мне приказано вручить вам, герцогиня, это письмо по делу, интересующему его величество, — произнесла она громко, а затем тихо добавила: — ради Бога, успокойтесь, это письмо от графа де Монтестрюка. Дело идет о его жизни.
— Пройдите со мной, — ответила Лавальер.
Когда они вдвоем вошли в комнату, Брискетта бросилась перед герцогиней на колени.
— Я не паж и у меня нет королевского письма. Я женщина, друг графа. Прочтите эти бумаги. Вы увидите, что я пришла не напрасно.
Герцогиня бегло просмотрела бумаги.
— Теперь ясно, кто преступник, — сказала она после чтения.
Взглянув на часы, она добавила:
— Король будет здесь через несколько минут. Подождите его.
Вскоре действительно появился король. Лавальер бросилась ему навстречу.
— Ваше великое сердце вас опять не подвело. Вы позволили графу де Монтестрюку оправдаться. Теперь вы можете знать имя настоящего преступника, если прочтете это.
Король взял бумаги и стал быстро читать. Внезапно его лицо изменилось.
— Дворянину пасть так низко. Доносы, шпионаж. — В его голосе ясно слышалось отвращение. — И эта женщина, облеченная столь высоким званием при дворе! Их ждет справедливый суд.
Он взглянул на герцогиню.
— Граф оправдан по этому обвинению, это безусловно, — произнес он твердо, — но есть ещё одна вещь, которую я никак не могу понять. Письмо на ваше имя в таких пылких выражениях. Что оно значит?
— Это письмо, в котором выражена его любовь к другой женщине. Граф полагал, что я имею влияние на сердце вашего величества. Неужели так думать значит совершать преступление?
Король просветлел. Герцогиня поняла, что может просит его о чем угодно.
— Ваше величество довершит свое доброе дело, если избавит графа де Монтестрюка от его охраны и позволит ему освободить графиню де Монлюсон.
Не отвечая, король взял перо и бумагу, написал несколько слов и подал её герцогине.
— Надеюсь, вы больше не станете утверждать, герцогиня, что король не умеет повиноваться, — произнес он с той любезностью, которая делала его самым любезным кавалером во всем королевстве.
Герцогиня протянула бумагу стоявшему невдалеке пажу. Тот почтительно взял её, украдкой поцеловал кончики пальцев, подавших ему этот бесценный дар, и поспешно вышел.
26. Похищение
Прижимая к сердцу драгоценную бумагу, Брискетта быстро пробежала от дворца через парк к тому месту, где ждали её помощники. Отпраздновав бурными возгласами победу, они тут же решили ехать в Быконен за Монтестрюком. Оружие у них уже было, лошадей добыли вместе.
Они успели проехать три-четыре мили, как заметили впереди на дороге облако пыли. Вскоре можно было разглядеть в нем всадника.
— О, Боже, это же Югэ! — воскликнула Брискетта.
То был действительно Югэ, мчавшийся в Шамбор к королю.
Радость охватила встретившихся. Все смешалось — слезы Брискетты, восторженные крики Коклико, вопросы Монтестрюка. Наконец, Югэ из ответов Брискетты уяснил, что Орфиза ждет его. Он уже приготовился было отправиться к ней. Но тут взволнованная Брискетта, почувствовав, что её роль во своем этом деле подошла к концу, обратилась к нему с просьбой.
— Поцелуйте меня в последний раз. Я с вами больше не увижусь, разве что в несчастьи. Но с Божьей помощью оно уже больше не наступит.
Несколько мгновений она оставалась в его объятиях, обливаясь слезами.
— Что ты говоришь? — отвечал ей Монтестрюк, покрывая её лицо, глаза, губы поцелуями. — Не видеть тебя после того, что ты для меня сделала? Да самое полнейшее счастье не позволит мне забить тебя!
Наконец Брискетта вырвалась из его объятий и, улыбаясь сквозь слезы, сделала ему знак уезжать.
Вскоре она осталась одна, со слезами наблюдая за исчезающим вдалеке облаком пыли.
— Все кончено, — шептала она себе, и её слезы текли все сильней.
Мы, конечно, дорогой читатель, не забыли о Шиврю. Просто все это время он торчал в скверной с сосновой веткой вместо вывески, ожидая условленного сигнала от графини Суассон. Время тянулось медленно. Иногда он обращался с вопросами к капитану д'Арпальеру, например, что он думает о последних действиях Олимпии Манчини.
— Ветер переменил направление и теперь дует нам в лицо, — отвечал капитан. — Быть здесь — это потеря времени. А время для нас — сама удача, сама жизнь.
— Значит никакой надежды?
— Для меня надежда у меня на боку. — И капитан хлопнул рукой по шпаге.
Тут он взглянул в очередной раз на дорогу и увидел приближающегося всадника.
— Наконец, — произнес он.
— Это Карпилло? — спросил Шиврю.
— Нет, Карпилло едет от Шамбора, а этот — из Парижа. Это Лоредан, преданный мне дозорный офицер. Я его специально вытребовал.
Прискакавшего Лоредана капитан отвел в сторону. Он грациозно покрутил усы.
— Считаем: я, граф де Шиврю и ты — нас уже трое. Да ещё Сангвинетти и один его приятель. Итого пятеро против одной женщины. Должно выгореть. Но надо спешить: хотя против Монтестрюка есть Лудеак, на стороне первого счастливая звезда. Как знать, что будет?
И действительно, они не знали, что судьба уже привела к смерти одну женщину, боровшуюся за счастье Монтестрюка. Но на этом она не остановилась. В открытое окно Сезар увидел ещё одного всадника, переезжавшего на пароме Лауру.
— Карпилло! — воскликнул он.
И когда тот появился в комнате, он задал ему вопрос о лентах графини Суассон.
— Она передала вместо лент вот это, произнес Карпилло и подал Сезару сложенный лист бумаги.
Тот развернул его и прочел:
«Все пропало. Я не смогла встретиться с королем. Меня изгоняют. Приказано возвратить свободу Монтестрюку. Или спешите ему наперехват, или бегите».
— Разве графиня не знает, что месть — это то же прибежище? — сказал капитан.
— Нет уж. Для меня месть — либо спасение, либо могила.
— Скачу в Мезьер, — проявил вдруг решительность Сезар.
Все трое плюс Лоредан помчались в Блуа. По пути Шиврю обдумывал, как ему быть с Монлюсон, охраняемой верными людьми: её надо было, как минимум, перехватить у Монтестрюка. В то же время Лоредану вспомнилось обещание, данное им принцессе Мамьяни, спасти Орфизу.
«Здесь решили погубить её. Я же поклялся её спасти. Моя клятва против них», — так думал он.
А тем временем Шиврю, занятый своими мыслями, был отвлечен неожиданной сценой птичьей охоты. Паривший в небе над полем ястреб вдруг камнем упал вниз, откуда послышался отчаянный писк попавшей к нему в когти мыши. Казалось, молния сверкнула у него в голове. Он придержал лошадь и обратился к своим товарищам:
— Согласны ли вы предоставить мне полную свободу вести наши дела?
— Чего проще, — ответил Брикетайль, — когда волку нужна добыча, он прыгает за нею в овчарню.
— Это если собаки — а их иногда бывает слишком много — не задушат его на месте. Вот Карпилло прошел школу Лудеака, поэтому он объяснит вам, что там, где нельзя взять наверняка силой, осторожность требует применения хитрости.
— Все правильно, — поддакнул Карпилло.
— А если хитрость не удастся? — спросил Брикетайль.
— Тогда — бой. Я не опоздаю выхватить шпагу.
— И вы клянетесь, что добровольно или нет, но Монлюсон пойдет с нами?
— Разве мне это не нужней, чем вам? Хорошо, клянусь!
— Тогда мы идем за вами.
Вскоре показались башни замка, где пребывала Монлюсон. Шиврю остановил лошадь и сказал товарищам:
— Теперь пустите меня одного. Если будет неудача, я выстрелю.
Он отправился в замок, где встретился с удивленной графиней.
— Не удивляйтесь моему скорому возврату — сказал он. — Вы видите перед собой счастливейшего из смертных. У меня прекрасные вести. Во-первых, я раскаиваюсь в своих преследованиях вас. Отказываюсь от своей любви к вам и даю вам лучшее доказательство перемен во мне: прошу вас быть вашим рыцарем, очаровательная кузина, и сопровождать вас в поездке к графу де Монтестрюку.
— Но он же в заключении! — воскликнула Орфиза.
— Он свободен и будет в Шамборе сегодня же. Я виделся с королем вчера, и он дал мне поручение сообщить Монтестрюку об этом, а вас — сопроводить к нему.
— Сезар, — с чувством произнесла Орфиза, — после моего милого Югэ я люблю только вас.
— Я так люблю вас обоих, что мы можем ехать сейчас же, — ввернул Сезар. — У меня есть карета и надежные люди.
— Везите же меня. Я только возьму с собой горничную и лакея.
Сезар решил, что и так неплохо: от этих двух слуг отделаться будет несложно. Он вернулся к своим. Решено было, что Карпилло сядет кучером и опрокинет в нужный момент карету. Затем они наймут барку и отправятся по Луаре в открытое море. Там им никто н помешает договориться с Орфизой обо всех условиях.
— Сперва курица, потом петух, — «сострил» капитан. — Потом наступит очередь Монтестрюка.
— Вы полагаете, что Лудеак, сопровождающий Монтестрюка, не такой человек, чтобы воспользоваться случаем? — спросил Шиврю.
— Не хочу обижать шевалье, но все может быть. Сегодня Монлюсон, завтра Монтестрюк.
— Тихо, вот и овечка, — прервал его Шиврю.
Предложив руку графине Монлюсон, он окинул взглядом слуг. Горничная выглядела невинно и беззаботно, а Криктен был наделен самой бараньей физиономией в мире. Впрочем, физиономия в данном случае была достаточно обманчивой: у Криктена, несмотря ни на что, было достаточно хитрости. Он уже успел попросить одного своего товарища сообщить Монтестрюку об их отъезде. Кроме того, он решил договариваться по дороге с местными жителями, чтобы они сообщали Монтестрюку дорогу, по которой они должны будут проехать.
Орфиза с горничной сели в карету, по бокам поскакали на лошадях капитан и Шиврю. Сангвинетти ехал впереди, сзади же скакали Лоредан и Криктен. Сей последний успевал после стаканчика у трактира перекинуться словом с кумушками.
— Пусть запомнят нас, это пригодится, — говорил он себе.
Лоредан же, следовавший за ними, постоянно ждал момента, чтобы вступить в дело и помешать заговорщикам. Он пока не видел себе помощников в нем, если не считать не очень-то обнадеживавшего Криктена. Когда же Брикетайль и Сангвинетти поменялись местами и Сангвинетти оказался у кареты, он подъехал к нему и спросил:
— А что, если вдруг на нас нападут и захотят отбить у нас графиню, сумеем ли мы отбиться? Ведь она может закричать, позвать на помощь, а у неё здесь немало знакомых.
— Тогда она пожалеет об этом.
— Как так?
— При первой же опасности первая пуля будет для нее. Лоредан невольно вскрикнул.
— А разве вам этого не сказали? — спросил Сангвинетти.
— Нам даны точные инструкции и при том заплачено. Так что, знаете, каждый теперь за себя, а черт за всех.
Ну и положение: чуть что, несчастной Орфизе прострелят голову!
Лоредан молча продолжал скакать рядом с Сангвинетти, никак не находя ответа на вопрос «что делать?» Через пару часов показалась река. И вдруг за сотню шагов до берега одно из колес кареты зацепилось за каменный столб и отлетело.
— Бездельник, скотина! — крикнул Сезар и кинулся на кучера.
— Не трогайте его, прошу вас, произнесла Орфиза, выглянув из окна кареты.
Карпилло соскочил с козел и принялся распрягать лошадей.
— Мерзавец! — продолжал Сезар. — Благодари графиню, что я тебя не продырявил.
Он соскочил с коня и подал руку Орфизе.
— Там гостиница, — произнес Карпилло, — если граф проводит туда графиню, мы скоро поправим беду.
— Вы согласны? — спросил Сезар Орфизу.
— Что же делать, хотя и потеряем время, — ответила она.
— О, всего лишь несколько минут, не более.
Сезар проводил Орфизу до гостиничной комнаты, находившейся в конце коридора. Капитан, снявший её, сделал все превосходно. Из комнаты был только один выход, если не считать двух окон: одно — во двор, ведущий прямо к реке, другое — на дорогу, где лежал карета.
— Отдыхайте, прошу вас, — произнес Сезар. — Как только колесо поставят, я приду сообщить вам об этом. Если же дело затянется, ничего не поделаешь, придется ужинать.
Выйдя из комнаты, он бросился к Брикетайлю.
— Ну, как дела? — спросил он.
— Я отыскал барку, — ответил тот, — хозяину заплачено. Он будет ждать нас, когда стемнеет, и повезет нас в Нант. Теперь дело за тем, чтобы доставить графиню на барку.
— Я берусь за это.
Шиврю вызвал трактирщика и показал ему кошелек, полный золота.
— Вы сможете сосчитать его в ближайшем лесу, — сказал он, — если ещё заберете с собой на ночь всех своих людей.
— Понимаю, — был ответ.
Через три минуты трактир был пуст, как брошенное гнездо.
Брикетайль же, не уступая своему патрону в предусмотрительности, взял за реку горничную Орфизы и, сказав, что выполняет поручение графини, отвел её в чулан. Заперев её в нем, произнес через дверь:
— Что бы ни случилось, не советую вам пытаться выбраться отсюда. Есть пистолеты, которые стреляют сами собой.
Оставался ещё Криктен. Этому доброму малому вся история с поломкой кареты показалась странной. Сломать колесо среди бела дня на гладкой дороге и не очень-то торопясь! Кроме того, он заметил, что капитан болтал с каким-то человеком на берегу реки. В н м зародилось подозрение. А уж внезапный уход обслуги во главе с хозяином тем более усилил его беспокойство. Он было пошел к графине, но стоявший у её двери охранник грубо прогнал его. Нигде не было видно и горничной.
Дело явно пахло керосином.
Они успели проехать три-четыре мили, как заметили впереди на дороге облако пыли. Вскоре можно было разглядеть в нем всадника.
— О, Боже, это же Югэ! — воскликнула Брискетта.
То был действительно Югэ, мчавшийся в Шамбор к королю.
Радость охватила встретившихся. Все смешалось — слезы Брискетты, восторженные крики Коклико, вопросы Монтестрюка. Наконец, Югэ из ответов Брискетты уяснил, что Орфиза ждет его. Он уже приготовился было отправиться к ней. Но тут взволнованная Брискетта, почувствовав, что её роль во своем этом деле подошла к концу, обратилась к нему с просьбой.
— Поцелуйте меня в последний раз. Я с вами больше не увижусь, разве что в несчастьи. Но с Божьей помощью оно уже больше не наступит.
Несколько мгновений она оставалась в его объятиях, обливаясь слезами.
— Что ты говоришь? — отвечал ей Монтестрюк, покрывая её лицо, глаза, губы поцелуями. — Не видеть тебя после того, что ты для меня сделала? Да самое полнейшее счастье не позволит мне забить тебя!
Наконец Брискетта вырвалась из его объятий и, улыбаясь сквозь слезы, сделала ему знак уезжать.
Вскоре она осталась одна, со слезами наблюдая за исчезающим вдалеке облаком пыли.
— Все кончено, — шептала она себе, и её слезы текли все сильней.
Мы, конечно, дорогой читатель, не забыли о Шиврю. Просто все это время он торчал в скверной с сосновой веткой вместо вывески, ожидая условленного сигнала от графини Суассон. Время тянулось медленно. Иногда он обращался с вопросами к капитану д'Арпальеру, например, что он думает о последних действиях Олимпии Манчини.
— Ветер переменил направление и теперь дует нам в лицо, — отвечал капитан. — Быть здесь — это потеря времени. А время для нас — сама удача, сама жизнь.
— Значит никакой надежды?
— Для меня надежда у меня на боку. — И капитан хлопнул рукой по шпаге.
Тут он взглянул в очередной раз на дорогу и увидел приближающегося всадника.
— Наконец, — произнес он.
— Это Карпилло? — спросил Шиврю.
— Нет, Карпилло едет от Шамбора, а этот — из Парижа. Это Лоредан, преданный мне дозорный офицер. Я его специально вытребовал.
Прискакавшего Лоредана капитан отвел в сторону. Он грациозно покрутил усы.
— Считаем: я, граф де Шиврю и ты — нас уже трое. Да ещё Сангвинетти и один его приятель. Итого пятеро против одной женщины. Должно выгореть. Но надо спешить: хотя против Монтестрюка есть Лудеак, на стороне первого счастливая звезда. Как знать, что будет?
И действительно, они не знали, что судьба уже привела к смерти одну женщину, боровшуюся за счастье Монтестрюка. Но на этом она не остановилась. В открытое окно Сезар увидел ещё одного всадника, переезжавшего на пароме Лауру.
— Карпилло! — воскликнул он.
И когда тот появился в комнате, он задал ему вопрос о лентах графини Суассон.
— Она передала вместо лент вот это, произнес Карпилло и подал Сезару сложенный лист бумаги.
Тот развернул его и прочел:
«Все пропало. Я не смогла встретиться с королем. Меня изгоняют. Приказано возвратить свободу Монтестрюку. Или спешите ему наперехват, или бегите».
— Разве графиня не знает, что месть — это то же прибежище? — сказал капитан.
— Нет уж. Для меня месть — либо спасение, либо могила.
— Скачу в Мезьер, — проявил вдруг решительность Сезар.
Все трое плюс Лоредан помчались в Блуа. По пути Шиврю обдумывал, как ему быть с Монлюсон, охраняемой верными людьми: её надо было, как минимум, перехватить у Монтестрюка. В то же время Лоредану вспомнилось обещание, данное им принцессе Мамьяни, спасти Орфизу.
«Здесь решили погубить её. Я же поклялся её спасти. Моя клятва против них», — так думал он.
А тем временем Шиврю, занятый своими мыслями, был отвлечен неожиданной сценой птичьей охоты. Паривший в небе над полем ястреб вдруг камнем упал вниз, откуда послышался отчаянный писк попавшей к нему в когти мыши. Казалось, молния сверкнула у него в голове. Он придержал лошадь и обратился к своим товарищам:
— Согласны ли вы предоставить мне полную свободу вести наши дела?
— Чего проще, — ответил Брикетайль, — когда волку нужна добыча, он прыгает за нею в овчарню.
— Это если собаки — а их иногда бывает слишком много — не задушат его на месте. Вот Карпилло прошел школу Лудеака, поэтому он объяснит вам, что там, где нельзя взять наверняка силой, осторожность требует применения хитрости.
— Все правильно, — поддакнул Карпилло.
— А если хитрость не удастся? — спросил Брикетайль.
— Тогда — бой. Я не опоздаю выхватить шпагу.
— И вы клянетесь, что добровольно или нет, но Монлюсон пойдет с нами?
— Разве мне это не нужней, чем вам? Хорошо, клянусь!
— Тогда мы идем за вами.
Вскоре показались башни замка, где пребывала Монлюсон. Шиврю остановил лошадь и сказал товарищам:
— Теперь пустите меня одного. Если будет неудача, я выстрелю.
Он отправился в замок, где встретился с удивленной графиней.
— Не удивляйтесь моему скорому возврату — сказал он. — Вы видите перед собой счастливейшего из смертных. У меня прекрасные вести. Во-первых, я раскаиваюсь в своих преследованиях вас. Отказываюсь от своей любви к вам и даю вам лучшее доказательство перемен во мне: прошу вас быть вашим рыцарем, очаровательная кузина, и сопровождать вас в поездке к графу де Монтестрюку.
— Но он же в заключении! — воскликнула Орфиза.
— Он свободен и будет в Шамборе сегодня же. Я виделся с королем вчера, и он дал мне поручение сообщить Монтестрюку об этом, а вас — сопроводить к нему.
— Сезар, — с чувством произнесла Орфиза, — после моего милого Югэ я люблю только вас.
— Я так люблю вас обоих, что мы можем ехать сейчас же, — ввернул Сезар. — У меня есть карета и надежные люди.
— Везите же меня. Я только возьму с собой горничную и лакея.
Сезар решил, что и так неплохо: от этих двух слуг отделаться будет несложно. Он вернулся к своим. Решено было, что Карпилло сядет кучером и опрокинет в нужный момент карету. Затем они наймут барку и отправятся по Луаре в открытое море. Там им никто н помешает договориться с Орфизой обо всех условиях.
— Сперва курица, потом петух, — «сострил» капитан. — Потом наступит очередь Монтестрюка.
— Вы полагаете, что Лудеак, сопровождающий Монтестрюка, не такой человек, чтобы воспользоваться случаем? — спросил Шиврю.
— Не хочу обижать шевалье, но все может быть. Сегодня Монлюсон, завтра Монтестрюк.
— Тихо, вот и овечка, — прервал его Шиврю.
Предложив руку графине Монлюсон, он окинул взглядом слуг. Горничная выглядела невинно и беззаботно, а Криктен был наделен самой бараньей физиономией в мире. Впрочем, физиономия в данном случае была достаточно обманчивой: у Криктена, несмотря ни на что, было достаточно хитрости. Он уже успел попросить одного своего товарища сообщить Монтестрюку об их отъезде. Кроме того, он решил договариваться по дороге с местными жителями, чтобы они сообщали Монтестрюку дорогу, по которой они должны будут проехать.
Орфиза с горничной сели в карету, по бокам поскакали на лошадях капитан и Шиврю. Сангвинетти ехал впереди, сзади же скакали Лоредан и Криктен. Сей последний успевал после стаканчика у трактира перекинуться словом с кумушками.
— Пусть запомнят нас, это пригодится, — говорил он себе.
Лоредан же, следовавший за ними, постоянно ждал момента, чтобы вступить в дело и помешать заговорщикам. Он пока не видел себе помощников в нем, если не считать не очень-то обнадеживавшего Криктена. Когда же Брикетайль и Сангвинетти поменялись местами и Сангвинетти оказался у кареты, он подъехал к нему и спросил:
— А что, если вдруг на нас нападут и захотят отбить у нас графиню, сумеем ли мы отбиться? Ведь она может закричать, позвать на помощь, а у неё здесь немало знакомых.
— Тогда она пожалеет об этом.
— Как так?
— При первой же опасности первая пуля будет для нее. Лоредан невольно вскрикнул.
— А разве вам этого не сказали? — спросил Сангвинетти.
— Нам даны точные инструкции и при том заплачено. Так что, знаете, каждый теперь за себя, а черт за всех.
Ну и положение: чуть что, несчастной Орфизе прострелят голову!
Лоредан молча продолжал скакать рядом с Сангвинетти, никак не находя ответа на вопрос «что делать?» Через пару часов показалась река. И вдруг за сотню шагов до берега одно из колес кареты зацепилось за каменный столб и отлетело.
— Бездельник, скотина! — крикнул Сезар и кинулся на кучера.
— Не трогайте его, прошу вас, произнесла Орфиза, выглянув из окна кареты.
Карпилло соскочил с козел и принялся распрягать лошадей.
— Мерзавец! — продолжал Сезар. — Благодари графиню, что я тебя не продырявил.
Он соскочил с коня и подал руку Орфизе.
— Там гостиница, — произнес Карпилло, — если граф проводит туда графиню, мы скоро поправим беду.
— Вы согласны? — спросил Сезар Орфизу.
— Что же делать, хотя и потеряем время, — ответила она.
— О, всего лишь несколько минут, не более.
Сезар проводил Орфизу до гостиничной комнаты, находившейся в конце коридора. Капитан, снявший её, сделал все превосходно. Из комнаты был только один выход, если не считать двух окон: одно — во двор, ведущий прямо к реке, другое — на дорогу, где лежал карета.
— Отдыхайте, прошу вас, — произнес Сезар. — Как только колесо поставят, я приду сообщить вам об этом. Если же дело затянется, ничего не поделаешь, придется ужинать.
Выйдя из комнаты, он бросился к Брикетайлю.
— Ну, как дела? — спросил он.
— Я отыскал барку, — ответил тот, — хозяину заплачено. Он будет ждать нас, когда стемнеет, и повезет нас в Нант. Теперь дело за тем, чтобы доставить графиню на барку.
— Я берусь за это.
Шиврю вызвал трактирщика и показал ему кошелек, полный золота.
— Вы сможете сосчитать его в ближайшем лесу, — сказал он, — если ещё заберете с собой на ночь всех своих людей.
— Понимаю, — был ответ.
Через три минуты трактир был пуст, как брошенное гнездо.
Брикетайль же, не уступая своему патрону в предусмотрительности, взял за реку горничную Орфизы и, сказав, что выполняет поручение графини, отвел её в чулан. Заперев её в нем, произнес через дверь:
— Что бы ни случилось, не советую вам пытаться выбраться отсюда. Есть пистолеты, которые стреляют сами собой.
Оставался ещё Криктен. Этому доброму малому вся история с поломкой кареты показалась странной. Сломать колесо среди бела дня на гладкой дороге и не очень-то торопясь! Кроме того, он заметил, что капитан болтал с каким-то человеком на берегу реки. В н м зародилось подозрение. А уж внезапный уход обслуги во главе с хозяином тем более усилил его беспокойство. Он было пошел к графине, но стоявший у её двери охранник грубо прогнал его. Нигде не было видно и горничной.
Дело явно пахло керосином.
27. Орел или решка
Еще большие опасения охватили Лоредана. Он тоже все видел, но он ещё и знал, что графине грозит опасность. Пока он раздумывал, что делать, вдали в поле показалась группа, явно напоминавшая охотников. Он бросился к ним. Это был некий дворянин со свито егерей с собаками.
— Милостивый государь, — обратился к нему Лоредан, — вон в той гостинице сидит дама, которой грозит огромная опасность.
— Я к вашим услугам. Что надо делать?
— Дама в той угловой комнате с двумя окнами. Поезжайте к ней и ждите у дома. Но я должен предупредить вас: дело не обойдется без боя. Нас с вами двое, а против нас четверо. Кстати, подъезжайте помедленнее, не торопясь, как бы устав с охоты. Я же помчусь первым.
— Сделаю, как вы сказали. Кстати, позвольте поблагодарить вас за предоставленную возможность отыграться за неудачу на охоте. Мне не удалось подстрелить кабана, зато, надеюсь, больше повезет на охоте за мошенниками. А чем их больше, тем больше шансов попасть в цель.
И дворянин, не торопясь, отправился следом за Лореданом.
Лоредан стрелой влетел во двор гостиницы. Прийдя в конюшню, он приготовил двух лошадей и вывел их наружу. Там он привязал их к стене, а затем побежал к графине Монлюсон. У её дверей он увидел охранника.
Лоредан было направился к нему, как неожиданно почувствовал, что на его плечо легла рука. Обернувшись, он увидел капитана.
— Ты шел к графине? — спросил капитан.
Лоредан смутился.
— Зачем?
Лоредан молча взглянул на охранника.
— Говори при нем, мы с ним большие друзья. Впрочем, я тебе помогу.
И капитан сообщил Лоредану, что он все видел и понял, что Лоредан готовится спасти прекрасную пленницу.
— Ты осмелишься это отрицать? — закончил Брикетайль, глядя прямо в глаза Лоредану.
— Нет, это правда.
— Тогда поговорим дальше.
Брикетайль свел Лоредана по лестнице вниз.
— Итак, ты и вправду решил защищать от нас графиню де Монлюсон?
— Я… я вам обязан всем… вся моя кровь принадлежит вам… Но идти против женщины… Вы затеяли страшное дело… Она ведь любит другого… Прошу вас, скажите, что вы ошибаетесь.
В это время послышалось веселое насвистывание. Это подъехал к дому тот дворянин, который вызвался помочь Лоредану, — красивый молодой человек, хорошо вооруженный, как и его егерь.
— Тот самый? — спросил Брикетайль.
— Да, тот.
— Тем лучше. Нас теперь трое.
Лоредан с удивлением воззрился на Брикетайля. Тот улыбнулся.
— Я тебе все объясню. Пойдем, у меня свой план.
Они направились к барке скорым шагом. По пути Брикетайль сообщил, что у него желание тайно спасти графиню. Он нанял барку, а теперь надо освободить Монлюсон — силой оружия, разумеется. Когда же освободит, то получит солидный куш.
— То есть, за деньги? — спросил Лоредан.
— Когда у тебя покажется седина в бороде, ты меня поймешь.
Заметив, однако, что Лоредан все ещё колеблется, Брикетайль добавил:
— Видишь ли, чтобы заработать свой куш, мне пришлось пуститься на разные уловки и обезопаситься от всяких случайностей. Ведь граф Шиврю не из тех, кто легко поддается обману. С ним также Карпилло и Сангвинетти, ну а про их четвертого приятеля, и говорить нечего. Все это очень серьезные противники. Вот почему я был вынужден действовать под покровом большой секретности. А то, что я раньше тебе ничего не не сказал, так это потому, что ты ещё молод, а в твои годы обычно бывают очень болтливыми. Малейшая неосторожность в таком деле — и все пропало бы. Ну, теперь, надеюсь, все понял?
И Лоредан уверился, что принцесса Монлюсон тоже подговорила капитана на освобождение графини, только иным способом.
Они пришли на барку. Брикетайль что-то шепнул хозяину барки. Тот взглянул на Лоредана и кивнул головой.
— Он готов, сказал Брикетайль Лоредану. — Нам пора.
Они было двинулись в путь, как вдруг владелец барки позвал их:
— Эй, помогите мне вытащить якорь! Засел, проклятый, будто сам черт его держит.
Лоредан подошел первый и схватился за якорь. Брикетайль, остававшийся позади него, выхватил кинжал и всадил его Лоредану между лопаток. Тот с глухим стоном упал на борт. Убийца подхватил его и сбросил в воду. Тело погрузилось в нее, потом вынырнуло и поплыло по течению.
— Так. Одним дураком меньше, — пробормотал Брикетайль.
И быстро помчался назад к гостинице, стремясь предупредить действия приглашенного Лореданом молодого дворянина. Тем временем Криктену удалось через узкое окошко в чулане, где сидела горничная, поговорить с ней и все узнать про нее.
— Сидите тихо, а то будет хуже, — посоветовал он ей. — Я пока не знаю, что делать. Но я не покину ни вас, ни графиню.
Он успел заметить, что Шиврю с Карпилло пошли навстречу Брикетайлю на барку, видимо, обсудить, что делать дальше. Написав несколько слов на бумажке, он завернул в неё камень и бросил в окно к графине. Стекло разбилось, камень упал на пол. Орфиза развернула бумажку и прочла:
«Графиня, запритесь и не отпирайте дверь, сколько вас ни просили бы. Похоже, граф Шиврю хочет вас увезти. Молитесь Богу о помощи.»
Орфиза бросилась к двери и убедилась, что она заперта снаружи. Тогда она задвинула задвижку и придвинула к двери мебель. Затем, глянув сначала в одно окно, затем в другое, она убедилась, что карета лежит по-прежнему на боку и ею никто не занимается, на берегу появилась барка.
«Это западня!», мелькнула у неё в голове ужасная мысль.
Тут раздался стук в дверь. Это вернулся Шиврю после встречи с капитаном.
— Угодно вам ехать, милая кузина? — послышался его голос.
— Но, кажется, карета ещё не готова, — ответила Орфиза.
— Да, верно, её здесь нельзя починить. Но я достал барку. Мы поднимемся вверх до Блуа, а оттуда уже доберемся и до Шамбора.
— Как можно! Ночью плыть по Луаре! Нет, нет, я не хочу.
— Что за ребячество! — вскричал Шиврю, теряя терпение.
Он повернул ключ, но дверь не открывалась. Он толкнул её, но мебель её держала закрытой.
— Ах, так! Посмотрим!
И он со всех сил навалился на дверь, позвав на помощь также и охранника. Орфиза бросилась к окну. Как раз в этот момент подъехал дворянин, которого позвал Лоредан, в сопровождении егеря с двумя ищейками.
— Спасите меня! — воскликнула Орфиза, обращаясь к нему.
— А, похоже, дело проясняется, заметил дворянин. — Иду немедленно.
Он соскочил с коня и бросился по лестнице наверх. Первым ему встретился охранник. Дворянин ловко врезал ему эфесом по голове. Тот упал.
— Вставай и доложи своему господину, что маркиз де Френуаз имеет честь просит его выйти на минуту.
Показался Шиврю, услыхавший шум.
— В чем дело? — спросил он, видя, что один из его людей барахтается на земле, а его самого приветствует, кланяясь, некто со шляпой в одной руке и шпагой в другой.
— Там, наверху, просит о помощи дама. Маркиз де Френуаз хотел бы знать, что с ней делают.
— Идите своей дорогой, мсье, — ответил Сезар.
— Это невежливо. Вы, значит, сердитесь и, стало быть, неправы. Сообщаю вам, что я уеду только тогда, когда мне прикажет эта дама.
И маркиз решительно направился к комнате Орфизы. Сезар схватился за шпагу.
— Еще раз, мсье, — стараясь сдерживаться, произнес он, — прошу вас удалиться. Мне поручено отвезти эту девушку в монастырь, только и всего.
— Он лжет, лжет! — крикнула Орфиза из-за двери. — Он хочет похитить меня!
Тут Сезар, не выдержав, бросился на маркиза. Тот, однако, успел отразить удар шпагой.
— Сюда, ко мне! — крикнул Сезар.
Мгновенно появился Карпилло и, быстро сообразив, в чем дело, выхватил пистолет и прострелил руку маркизу.
— Дрянь! Нападать сзади! — крикнул маркиз. — Эй, там, спусти собак!
Науськанные гончие вмиг набросились на Карпилло и вцепились ему в горло. Тот захрипел, но вскоре затих. Все было кончено.
В это время Орфиза, глянув в окно, увидела четырех всадников, мчавшихся к трактиру. Она узнала среди них Югэ и стала изо всех сил звать его на помощь. В тот же момент во дворе появился Брикетайль со шпагой в руке.
— Лезь наверх и хватай девчонку! — успел крикнуть ему Шиврю.
Он одним ударом свалил маркиза на землю и бросился к двери Орфизы, в то время как капитан бросился во двор, схватил лестницу, приставил к окну Орфизы, быстро взобрался по ней и высадил стекло ударом кулака.
Тут во дворе оказался бешенно мчавшийся на помощь Югэ. Раненный Френуаз, лежавший на земле, сообщил ему, что Шиврю убежал наверх, как тигр.
Шиврю успел взломать дверь и ворвался в комнату, где Брикетайль уже держал в руках отчаянно отбивавшуюся Орфизу и силился вытащить её на приставную лестницу. Внизу Криктен вел отчаянную борьбу с Сангвинетти, пытаясь прийти на помощь своей госпоже. Но тут в комнате оказались ещё двое. То были Монтестрюк, попавший туда через пролом в двери, и Коклико, воспользовавшийся лестницей Брикетайля. Сзади него показался и Угренок. Минута была решительная. Шиврю это стало ясно, когда он увидел Монтестрюка и его друзей.
Безумная мысль мелькнула у него в голове: пробраться в угол, где лежала Орфиза, и убить её. А там — будь, что будет! Брикетайль уже не мог ему помочь: его полностью сковывал своими атаками Коклико, которому помогал, по мере сил, и Угренок. Шиврю начал постепенно подбираться к Орфизе, отражая удары Югэ. Тот вскоре заметил маневр графа и все понял.
— Мерзавец! — воскликнул Югэ.
Бешенство овладело им. Он мгновенно нанес быстрый, точный и сильный удар в грудь Шиврю, которым он так отменно владел. Шиврю тяжело свалился на пол.
— Э, да тут веселье! — раздался неожиданно чей-то голос.
То появился Пенпренель, расправившийся-таки с Сангвинетти. Он успел нанести укол Брикетайлю.
— Черт! — заорал великан. — Так я вас всех разнесу!
И он кинулся на Коклико, нанеся ему удар плашмя шпагой наотмашь, а левой рукой схватив Пенпренеля. Но вдруг он упал на колени, как раненая лошадь. То Угренок успел ткнуть шпагой ему в живот.
— Во-время, — произнес Коклико, ещё не пришедший в себя после страшного удара.
Брикетайль же свалился на пол и, судорожно сжимая кулаки, вытянулся на нем.
— Ура королю! — тоненьким голоском прокричал Угренок. — Давид сразил Голиафа!
Югэ бросился к Орфизе. Он поднял её и усадил, полуживую, на кровать.
— Наконец, ты спасена и теперь моя, — шептал он, целуя ей руки.
Вдруг раздался выстрел. Югэ вскочил на ноги и схватился за шпагу.
— Что это? — воскликнул он.
— Ничего, — ответил Коклико. — Этот мертвец Брикетайль вдруг ожил и с ножом пополз было к вам. Ну, а я не верю мертвецам, которые ползают, да ещё вместо того, чтобы позвать попа, хватаются за нож.
Графиню Монлюсон перевели из комнаты, где остывали два трупа, в другую, куда к ней явился маркиз Френуаз, поддерживаемый егерем.
— Сударыня, — произнес он, — Криктен назвал мне ваше имя. Если вам будет угодно, прошу вас вместе с графом Шарполем оказать честь мне, маркизу де Френуазу, и провести эту ночь в моем замке поблизости.
— Благодарю вас, маркиз, но вы же ранены! — воскликнула Орфиза.
— Пустяки и то, и это, — ответил маркиз, касаясь пальцем простреленной руки и раны в плече, — все это заживет, уверяю вас, до вашей свадьбы с графом де Шарполем. Надеюсь, я получу на неё приглашение, не так ли?
Через два часа Югэ уже писал записку, которую потом отдал Коклико с приказанием передать её графине де Шарполь, его матери. Вот что там было написано:
«Госпожа моя матушка, имею честь просить Вашего согласия на мой брак с мадемуазель де Монлюсон, герцогиней д'Авранш, крестницей короля, которую я люблю всем сердцем. Согласно Вашему приказанию Ваш сын завоевал свое „Золотое руно.“
— Милостивый государь, — обратился к нему Лоредан, — вон в той гостинице сидит дама, которой грозит огромная опасность.
— Я к вашим услугам. Что надо делать?
— Дама в той угловой комнате с двумя окнами. Поезжайте к ней и ждите у дома. Но я должен предупредить вас: дело не обойдется без боя. Нас с вами двое, а против нас четверо. Кстати, подъезжайте помедленнее, не торопясь, как бы устав с охоты. Я же помчусь первым.
— Сделаю, как вы сказали. Кстати, позвольте поблагодарить вас за предоставленную возможность отыграться за неудачу на охоте. Мне не удалось подстрелить кабана, зато, надеюсь, больше повезет на охоте за мошенниками. А чем их больше, тем больше шансов попасть в цель.
И дворянин, не торопясь, отправился следом за Лореданом.
Лоредан стрелой влетел во двор гостиницы. Прийдя в конюшню, он приготовил двух лошадей и вывел их наружу. Там он привязал их к стене, а затем побежал к графине Монлюсон. У её дверей он увидел охранника.
Лоредан было направился к нему, как неожиданно почувствовал, что на его плечо легла рука. Обернувшись, он увидел капитана.
— Ты шел к графине? — спросил капитан.
Лоредан смутился.
— Зачем?
Лоредан молча взглянул на охранника.
— Говори при нем, мы с ним большие друзья. Впрочем, я тебе помогу.
И капитан сообщил Лоредану, что он все видел и понял, что Лоредан готовится спасти прекрасную пленницу.
— Ты осмелишься это отрицать? — закончил Брикетайль, глядя прямо в глаза Лоредану.
— Нет, это правда.
— Тогда поговорим дальше.
Брикетайль свел Лоредана по лестнице вниз.
— Итак, ты и вправду решил защищать от нас графиню де Монлюсон?
— Я… я вам обязан всем… вся моя кровь принадлежит вам… Но идти против женщины… Вы затеяли страшное дело… Она ведь любит другого… Прошу вас, скажите, что вы ошибаетесь.
В это время послышалось веселое насвистывание. Это подъехал к дому тот дворянин, который вызвался помочь Лоредану, — красивый молодой человек, хорошо вооруженный, как и его егерь.
— Тот самый? — спросил Брикетайль.
— Да, тот.
— Тем лучше. Нас теперь трое.
Лоредан с удивлением воззрился на Брикетайля. Тот улыбнулся.
— Я тебе все объясню. Пойдем, у меня свой план.
Они направились к барке скорым шагом. По пути Брикетайль сообщил, что у него желание тайно спасти графиню. Он нанял барку, а теперь надо освободить Монлюсон — силой оружия, разумеется. Когда же освободит, то получит солидный куш.
— То есть, за деньги? — спросил Лоредан.
— Когда у тебя покажется седина в бороде, ты меня поймешь.
Заметив, однако, что Лоредан все ещё колеблется, Брикетайль добавил:
— Видишь ли, чтобы заработать свой куш, мне пришлось пуститься на разные уловки и обезопаситься от всяких случайностей. Ведь граф Шиврю не из тех, кто легко поддается обману. С ним также Карпилло и Сангвинетти, ну а про их четвертого приятеля, и говорить нечего. Все это очень серьезные противники. Вот почему я был вынужден действовать под покровом большой секретности. А то, что я раньше тебе ничего не не сказал, так это потому, что ты ещё молод, а в твои годы обычно бывают очень болтливыми. Малейшая неосторожность в таком деле — и все пропало бы. Ну, теперь, надеюсь, все понял?
И Лоредан уверился, что принцесса Монлюсон тоже подговорила капитана на освобождение графини, только иным способом.
Они пришли на барку. Брикетайль что-то шепнул хозяину барки. Тот взглянул на Лоредана и кивнул головой.
— Он готов, сказал Брикетайль Лоредану. — Нам пора.
Они было двинулись в путь, как вдруг владелец барки позвал их:
— Эй, помогите мне вытащить якорь! Засел, проклятый, будто сам черт его держит.
Лоредан подошел первый и схватился за якорь. Брикетайль, остававшийся позади него, выхватил кинжал и всадил его Лоредану между лопаток. Тот с глухим стоном упал на борт. Убийца подхватил его и сбросил в воду. Тело погрузилось в нее, потом вынырнуло и поплыло по течению.
— Так. Одним дураком меньше, — пробормотал Брикетайль.
И быстро помчался назад к гостинице, стремясь предупредить действия приглашенного Лореданом молодого дворянина. Тем временем Криктену удалось через узкое окошко в чулане, где сидела горничная, поговорить с ней и все узнать про нее.
— Сидите тихо, а то будет хуже, — посоветовал он ей. — Я пока не знаю, что делать. Но я не покину ни вас, ни графиню.
Он успел заметить, что Шиврю с Карпилло пошли навстречу Брикетайлю на барку, видимо, обсудить, что делать дальше. Написав несколько слов на бумажке, он завернул в неё камень и бросил в окно к графине. Стекло разбилось, камень упал на пол. Орфиза развернула бумажку и прочла:
«Графиня, запритесь и не отпирайте дверь, сколько вас ни просили бы. Похоже, граф Шиврю хочет вас увезти. Молитесь Богу о помощи.»
Орфиза бросилась к двери и убедилась, что она заперта снаружи. Тогда она задвинула задвижку и придвинула к двери мебель. Затем, глянув сначала в одно окно, затем в другое, она убедилась, что карета лежит по-прежнему на боку и ею никто не занимается, на берегу появилась барка.
«Это западня!», мелькнула у неё в голове ужасная мысль.
Тут раздался стук в дверь. Это вернулся Шиврю после встречи с капитаном.
— Угодно вам ехать, милая кузина? — послышался его голос.
— Но, кажется, карета ещё не готова, — ответила Орфиза.
— Да, верно, её здесь нельзя починить. Но я достал барку. Мы поднимемся вверх до Блуа, а оттуда уже доберемся и до Шамбора.
— Как можно! Ночью плыть по Луаре! Нет, нет, я не хочу.
— Что за ребячество! — вскричал Шиврю, теряя терпение.
Он повернул ключ, но дверь не открывалась. Он толкнул её, но мебель её держала закрытой.
— Ах, так! Посмотрим!
И он со всех сил навалился на дверь, позвав на помощь также и охранника. Орфиза бросилась к окну. Как раз в этот момент подъехал дворянин, которого позвал Лоредан, в сопровождении егеря с двумя ищейками.
— Спасите меня! — воскликнула Орфиза, обращаясь к нему.
— А, похоже, дело проясняется, заметил дворянин. — Иду немедленно.
Он соскочил с коня и бросился по лестнице наверх. Первым ему встретился охранник. Дворянин ловко врезал ему эфесом по голове. Тот упал.
— Вставай и доложи своему господину, что маркиз де Френуаз имеет честь просит его выйти на минуту.
Показался Шиврю, услыхавший шум.
— В чем дело? — спросил он, видя, что один из его людей барахтается на земле, а его самого приветствует, кланяясь, некто со шляпой в одной руке и шпагой в другой.
— Там, наверху, просит о помощи дама. Маркиз де Френуаз хотел бы знать, что с ней делают.
— Идите своей дорогой, мсье, — ответил Сезар.
— Это невежливо. Вы, значит, сердитесь и, стало быть, неправы. Сообщаю вам, что я уеду только тогда, когда мне прикажет эта дама.
И маркиз решительно направился к комнате Орфизы. Сезар схватился за шпагу.
— Еще раз, мсье, — стараясь сдерживаться, произнес он, — прошу вас удалиться. Мне поручено отвезти эту девушку в монастырь, только и всего.
— Он лжет, лжет! — крикнула Орфиза из-за двери. — Он хочет похитить меня!
Тут Сезар, не выдержав, бросился на маркиза. Тот, однако, успел отразить удар шпагой.
— Сюда, ко мне! — крикнул Сезар.
Мгновенно появился Карпилло и, быстро сообразив, в чем дело, выхватил пистолет и прострелил руку маркизу.
— Дрянь! Нападать сзади! — крикнул маркиз. — Эй, там, спусти собак!
Науськанные гончие вмиг набросились на Карпилло и вцепились ему в горло. Тот захрипел, но вскоре затих. Все было кончено.
В это время Орфиза, глянув в окно, увидела четырех всадников, мчавшихся к трактиру. Она узнала среди них Югэ и стала изо всех сил звать его на помощь. В тот же момент во дворе появился Брикетайль со шпагой в руке.
— Лезь наверх и хватай девчонку! — успел крикнуть ему Шиврю.
Он одним ударом свалил маркиза на землю и бросился к двери Орфизы, в то время как капитан бросился во двор, схватил лестницу, приставил к окну Орфизы, быстро взобрался по ней и высадил стекло ударом кулака.
Тут во дворе оказался бешенно мчавшийся на помощь Югэ. Раненный Френуаз, лежавший на земле, сообщил ему, что Шиврю убежал наверх, как тигр.
Шиврю успел взломать дверь и ворвался в комнату, где Брикетайль уже держал в руках отчаянно отбивавшуюся Орфизу и силился вытащить её на приставную лестницу. Внизу Криктен вел отчаянную борьбу с Сангвинетти, пытаясь прийти на помощь своей госпоже. Но тут в комнате оказались ещё двое. То были Монтестрюк, попавший туда через пролом в двери, и Коклико, воспользовавшийся лестницей Брикетайля. Сзади него показался и Угренок. Минута была решительная. Шиврю это стало ясно, когда он увидел Монтестрюка и его друзей.
Безумная мысль мелькнула у него в голове: пробраться в угол, где лежала Орфиза, и убить её. А там — будь, что будет! Брикетайль уже не мог ему помочь: его полностью сковывал своими атаками Коклико, которому помогал, по мере сил, и Угренок. Шиврю начал постепенно подбираться к Орфизе, отражая удары Югэ. Тот вскоре заметил маневр графа и все понял.
— Мерзавец! — воскликнул Югэ.
Бешенство овладело им. Он мгновенно нанес быстрый, точный и сильный удар в грудь Шиврю, которым он так отменно владел. Шиврю тяжело свалился на пол.
— Э, да тут веселье! — раздался неожиданно чей-то голос.
То появился Пенпренель, расправившийся-таки с Сангвинетти. Он успел нанести укол Брикетайлю.
— Черт! — заорал великан. — Так я вас всех разнесу!
И он кинулся на Коклико, нанеся ему удар плашмя шпагой наотмашь, а левой рукой схватив Пенпренеля. Но вдруг он упал на колени, как раненая лошадь. То Угренок успел ткнуть шпагой ему в живот.
— Во-время, — произнес Коклико, ещё не пришедший в себя после страшного удара.
Брикетайль же свалился на пол и, судорожно сжимая кулаки, вытянулся на нем.
— Ура королю! — тоненьким голоском прокричал Угренок. — Давид сразил Голиафа!
Югэ бросился к Орфизе. Он поднял её и усадил, полуживую, на кровать.
— Наконец, ты спасена и теперь моя, — шептал он, целуя ей руки.
Вдруг раздался выстрел. Югэ вскочил на ноги и схватился за шпагу.
— Что это? — воскликнул он.
— Ничего, — ответил Коклико. — Этот мертвец Брикетайль вдруг ожил и с ножом пополз было к вам. Ну, а я не верю мертвецам, которые ползают, да ещё вместо того, чтобы позвать попа, хватаются за нож.
Графиню Монлюсон перевели из комнаты, где остывали два трупа, в другую, куда к ней явился маркиз Френуаз, поддерживаемый егерем.
— Сударыня, — произнес он, — Криктен назвал мне ваше имя. Если вам будет угодно, прошу вас вместе с графом Шарполем оказать честь мне, маркизу де Френуазу, и провести эту ночь в моем замке поблизости.
— Благодарю вас, маркиз, но вы же ранены! — воскликнула Орфиза.
— Пустяки и то, и это, — ответил маркиз, касаясь пальцем простреленной руки и раны в плече, — все это заживет, уверяю вас, до вашей свадьбы с графом де Шарполем. Надеюсь, я получу на неё приглашение, не так ли?
Через два часа Югэ уже писал записку, которую потом отдал Коклико с приказанием передать её графине де Шарполь, его матери. Вот что там было написано:
«Госпожа моя матушка, имею честь просить Вашего согласия на мой брак с мадемуазель де Монлюсон, герцогиней д'Авранш, крестницей короля, которую я люблю всем сердцем. Согласно Вашему приказанию Ваш сын завоевал свое „Золотое руно.“