Страница:
более широкий поиск, а иногда я был вынужден прибегать к экстраполяции и
рассуждениям. Например, в случае с двумя лейтенантами, которых мой шеф
получил в наследство вместе с ротой."
Дневник, запись номер 014
- Добрый вечер, лейтенант Армстронг... лейтенант Рембрант.
Пожалуйста, садитесь.
Шутт совершенно намеренно устроил себе очень маленький офис и придал
ему как можно более спартанский вид. Он придерживался убеждения, что
многолюдные встречи были как правило бесполезны, за исключением, пожалуй,
случаев, когда была необходимость сделать общее объявление. Поэтому здесь
были только два стула для посетителей. Рембрант кивнула в знак
благодарности и направилась к одному из них. Она была среднего роста, но
казалась маленькой рядом с лейтенантом Армстронгом, рост которого
составлял шесть футов. У нее были темные волосы, округлое лицо и фигура с
чересчур раздавшейся нижней частью, весьма далекая от какого-либо
изящества.
- Благодарю вас, сэр. Я предпочитаю стоять.
Это рявкнул в ответ на приглашение сесть Армстронг, являвший собой
точную копию рекламы для новобранцев, особенно если принять во внимание
его манеру принимать парадную стойку. А рявкнул он в тот самый момент,
когда его коллега начала опускать свой зад на выбранный стул. Это
обстоятельство заставило лейтенанта Рембрант изменить свой маневр, с тем,
чтобы встать рядом с Армстронгом, приняв позу, отдаленно напоминавшую его
собственную. По ее гримасе и его ухмылке для Шутта стало вполне очевидно,
что это маленькое представление, имевшее целью поставить соперника в
невыгодное положение, разыгрывалась ими далеко не в первый раз.
- Очень хорошо, - сказал он. - Я постараюсь быть кратким.
Очевидно, с вами двумя мне придется быть более откровенным, возможно,
вплоть до грубости, нежели с кем-либо еще из состава роты... может быть,
за исключением меня самого. Быть офицером - это нечто большее, чем,
воспользовавшись возможностью, оплатить вступительный экзамен. Как я уже
сказал на общем собрании, эта рота нуждается в руководстве, и если мы
собираемся вдохнуть в легионеров новую жизнь и действительно руководить
ими, то всегда и во всем должны идти на один шаг впереди всех. Вы двое
становитесь при этом моими дублерами во всех тех случаях, когда я занят
или отсутствую, но я буду присматривать за вами, пока вы не усвоите мои
воззрения и стиль работы, а лени не потерплю. Но еще больше, чем лень, я
не терплю беспечность. Поэтому хочу, чтобы вы двое все время старались
думать и анализировать происходящее. Например... лейтенант Армстронг.
- Да, сэр?
- По количеству написанных вами рапортов, а так же по манере
изложения, вы, похоже, относите себя к сторонникам дисциплины... скажем, к
блюстителям порядка. Правильно?
Показная уверенность Армстронга начала буквально таять на глазах.
- Я... то есть... - заговорил он, запинаясь на каждом слове,
совершенно не представляя, какой именно ответ от него ожидают.
- Да?
- Да, сэр.
- Ну, хорошо. - Капитан улыбнулся. - Тогда рассмотрим вот что...
Чисто теоретически, что лучше подходит для солдата: воспитывать его с
помощью приказа или увлекать примером?
- Увлекать примером, сэр, - быстро и четко ответил Армстронг, вновь
обретая под ногами твердую почву.
- Тогда почему же вы этого не делаете?
Лейтенант, попавший под неожиданный обстрел, нахмурился и первый раз
с начала разговора отвел в сторону глаза, которые до этого смотрели прямо
на командира.
- Я... я не совсем понимаю, сэр, - сказал он. - Я стараюсь вести себя
примерно, и... я думал... я стараюсь быть лучшим легионером в нашей роте.
- Да, у вас есть для этого все данные, - высказал осторожное
предположение Шутт, - но мне кажется, что вы проглядели один существенный
момент. Большинство людей не испытывают восторга при встрече с
закомплексованным, властным формалистом... которого, к сожалению, у вас
есть склонность изображать. Если есть что-то, отталкивающее их от
соответствующего армейского поведения, то это, несомненно, ваши манеры,
потому что никто не хочет походить на вас.
Армстронг открыл было для возражения рот, но командир резким
движением остановил его.
- Нет, я не собираюсь дальше обсуждать это, Армстронг. Я хочу, чтобы
вы над этим подумали. А затем, возможно, мы и поговорим о деталях. Если
вам удастся смягчить свои грубоватые манеры, добавив в них долю участия, и
показать, что кто-то может быть негодным солдатом, но при этом по-прежнему
остается человеком, тогда ваши подчиненные последуют за вами куда угодно,
потому что сами захотят этого, а не потому, что им это приказано.
Лейтенант сфокусировал свой взгляд на капитане и коротко кивнул, как
бы подтверждая тот факт, что слова Шутта дошли до него.
- А что касается вас, лейтенант Рембрант, - продолжил командир,
поворачиваясь на стуле лицом ко второму из своих помощников, - создается
впечатление, что вы не хотите или не надеетесь, что кто-то будет
относиться к вам как к примеру для подражания.
Лейтенант заморгала, удивленно глядя на него из-под темных локонов.
Она не сделала попытки имитировать отсутствующий взгляд лейтенанта
Армстронга, а когда Шутт продолжил, посмотрела ему прямо в глаза.
- Из ваших докладных может сложиться впечатление, что вы позволяете
командовать ротой сержантам, хотя предполагается, что делаете это якобы
сами, в то время как на самом деле исчезаете со своим блокнотом в поисках
объектов, с которых можно делать наброски и зарисовки. - Он помолчал,
уныло покачивая головой. - Так вот, я сам поклонник искусств, лейтенант
Рембрант, и не собираюсь преследовать вас за это занятие в свободное от
дежурства время. Вполне возможно, что я даже помогу вам устроить выставку,
когда ваша служба в Легионе подойдет к завершению. Однако во время
дежурства я ожидаю от вас полного внимания ко всему, что происходит в
роте. Сержанты могут превосходно знать свое дело и могут даже думать, что
именно они-то и управляют ротой, но их кругозор замыкается лишь на
конкретной текущей работе, а уж никак не на перспективах. Работа,
охватывающая перспективу, должна выполняться вами, Армстронгом и мной, и
если мы не справимся с ней, то нашей роте не выбраться из дерьма. Но мы не
сможем выполнить нашу задачу, если не будем знать о возможностях как
каждого легионера, так и отдельных подразделений роты. Так вот, мы трое
будем встречаться каждую неделю, если не каждый день, чтобы обсуждать и
солдат и роту в целом, и я надеюсь, что вы будете принимать в этом самое
деятельное участие. Я объяснил все достаточно ясно?
- Я... я буду стараться, капитан.
- Хорошо. Если люди стараются, значит, с ними еще можно работать. Это
в равной мере касается и вас, Армстронг. Мы должны превратиться в глаза и
мозг роты, а это означает, что нам следует действовать как единой группе
внутри отряда. Это совсем как...
Он уставил палец в пространство между двумя лейтенантами и слегка
повертел им в воздухе.
- И я не хочу в дальнейшем наблюдать вот эти маленькие игры, в
которые вы играли передо мной, чтобы показать, кто лучший солдат. Так вот,
вы двое по сути партнеры, и ваша первейшая задача - научиться проявлять
терпимость к тому, что вас разнит. Мне думается, что существующие между
вами различия должны работать на достижение взаимного расположения,
особенно если каждый из вас научится полагаться на силы другого, вместо
того, чтобы давать волю слепой зависти. Я не говорю пока об уважении, хотя
надеюсь, что со временем придет и это. Для начала, вполне достаточно
представить себе, что вы вдвоем несете одно полное ведро, держа его с
разных сторон, и вам необходимо научиться двигаться согласованно, чтобы не
расплескивать содержимое.
Командир откинулся на спинку стула и сделал жест рукой, будто
собираясь выстрелить из пальца.
- А сейчас, как мне кажется, вы выйдете отсюда и, уединившись в
укромном местечке, выпьете либо по чашке кофе, либо чего-то еще, а затем
начнете подводить итоги всему услышанному...
Он позволил по своему лицу пробежать слабой улыбке.
-... оставив в стороне убеждение, что ваш новый командир -
несправедливый и нерассудительный сукин сын.
Искрима, сержант, заведующий довольствием, был невысокий жилистый
мужчина со смуглой кожей и вьющимися черными волосами. Его темные глаза
были посажены довольно широко, а морщинистое, напоминавшее грецкий орех
лицо почти всегда излучало сияющую улыбку. Вот это самое "почти" и делало
его весьма заслуживающим особого внимания.
Шутт ответил, может быть несколько преувеличенно любезно, на
приветствие и некоторое время изучал сержанта, прежде чем начать разговор.
- Без всякого намерения нарушить существующий порядок, который
запрещает проявлять интерес к прошлому любого легионера, сержант, буду ли
я прав, если, основываясь только на вашем имени, предположу, что ваши
предки были филиппинцами?
Маленький сержант слегка кивнул в знак согласия, но на этот раз
улыбка не пробежала по его лицу.
- Мне приходилось слышать, что филиппинцы - лучшие повара и одни из
самых свирепых бойцов на всей старушке Земле.
На этом командир заработал скромное движение плеч, хотя теперь была
заметна и намечавшаяся улыбка.
- Тогда, может быть, вы скажете мне, почему еда в нашей столовой не
становится с каждым разом все лучше?
Шутт очень тщательно подбирал эту фразу. Согласно указанному в личном
деле, сержант Искрима нападал на людей, пытавшихся критиковать его
стряпню, и в двух случаях из трех это заканчивалось их госпитализацией. К
тому же, очень важно было сказать именно то, что еда могла бы быть лучше,
а уж никак не то, что она просто была плохая.
Но даже и при таких мерах предосторожности темные глаза на какой-то
миг заблестели. Затем этот возбужденный взгляд погас, и сержант в
очередной раз пожал плечами.
- М-ммм... меню мне устанавливает Легион. Мне указывают... Мне
говорят, что я должен готовить то, что полагается. А мясо, которое мне
дают... да это же просто, откровенно говоря, жилы... и кости. Я говорю
заведующему снабжением сержанту, я спрашиваю его: "Как я могу приготовить
это мясо? Посмотри на него! Покажи мне, как!" Но он только пожимает
плечами и говорит: "Это все, что может позволить бюджет Легиона. Приготовь
его как можно лучше". Вот я и стараюсь готовить как можно лучше из того
мяса, которое он мне дает... и согласно меню, которое определяет Легион...
но...
Сержант замолчал, дополнив свою речь еще более заметным движением
плеч и многозначительным кивком головы в сторону Шутта.
- Понятно. Хорошо, забудем о бюджете... а заодно и о меню. Я хочу,
чтобы рота питалась хорошо - а ведь мы не платим им достаточно для того,
чтобы они могли питаться сами. Поэтому, пока я командир, а ты повар, я
хочу, чтобы наша рота была самой лучшей по питанию ротой во всем Легионе.
Искрима коротко дернул головой в знак полного согласия.
- Хорошо, - коротко произнес он. - Давно пора бы.
- Тогда я буду считать это дело улаженным. - Командир кивнул, ставя в
своем блокноте галочку у очередного пункта. - На сегодня мы закончили,
сержант.
И вновь маленький сержант чересчур старательно отдал ему честь, и
когда Шутт начал было ответное движение, ему в голову пришла новая мысль.
- Да... вот еще, сержант. Прав ли я, предполагая, что вы не
позаимствовали бы себе это имя, Искрима, имеющее отношение к одной из форм
филиппинской борьбы, а точнее, бою на палках, если бы сами не были
мастером этого искусства?
И вновь последовали скромная улыбка и быстрое движение плеч.
- Тогда я считал бы признаком вашего личного расположения, если бы вы
согласились научить этому искусству всех желающих в нашей роте, включая и
меня. Я не так много об этом знаю, но если с помощью палок удалось в свое
время разделаться с Магелланом и его вооруженными до зубов головорезами,
эта борьба вполне заслуживает изучения.
- Прошу садиться, сержант... Гарри Шоколад, если не ошибаюсь?
- Просто Гарри, так будет вернее, капитан, - сказал сержант,
осторожно опуская свою огромную тушу на предложенный стул. - "Г.Ш." - это
только для моих друзей.
- Хорошо. Давайте все же будем использовать короткое имя, Г.Ш., -
кивнул ему Шутт, что-то коротко записывая в своем блокноте, - поскольку,
думаю, через пару месяцев мы станем друзьями.
- И как вам удалось вычислить это прямо сейчас? - Сержант нахмурился,
охваченный подозрением. - Не обижайтесь, сэр, но на моей памяти офицеры
никогда не поддерживали дружбы с людьми, подобными мне.
- Весьма прискорбно. Впрочем, я сам себя немного опережаю, - с
отсутствующим видом заметил командир, просматривая свои записи. - Однако
из вашего заявления можно предположить, что вы не вполне честный и
склонный к попустительству человек, во всяком случае, мне так показалось.
Сержант-снабженец прищурил глаза, и это было единственным изменением
на его лице, ставшим заметным, когда он откинулся назад.
- А знаете, капитан, это замечание граничит по меньшей мере с
расизмом. Уж не хотите ли вы этим сказать, что по-вашему все цветные -
законченные воры?
Как можно было догадаться по имени, Гарри Шоколад был негром, правда
его кожа имела скорее светло-коричневый оттенок, чем густо черный, обычно
ассоциируемый с его расой. К тому же он был еще и волосат, хотя выражалось
это лишь наличием густой щетинистой бороды, компенсировавшей его короткую
стрижку. Очки с толстыми темными стеклами, задвинутые на лоб, дополняли
картину, которую он являл собой, когда разглядывал своего командира с
таким хмурым видом, который для более мелкой фигуры казался бы по меньшей
мере мелодраматическим.
- Х-м-ммм? - произнес Шутт, наконец оторвавшись от своих заметок и
поднимая взгляд. - О, конечно, нет, Г.Ш. Я основываю свое предположение на
том простом факте, указанном в вашего деле, что ваш общий интеллект
гораздо выше среднего. Мое рассуждение проистекает из того, что имея даже
половину ваших мозгов, любой, кто занимался бы снабжением этого отряда,
вполне мог бы удвоить свое жалованье, приторговывая на черном рынке. Если
я не прав, то вы, разумеется, можете получить мои извинения.
Гарри широко улыбнулся.
- Спасибо, кэп. Извинение от офицера такой служака, как я, получает
не каждый день.
- Позвольте, сержант, - перебил его командир, возвращая ему улыбку
размером зуб в зуб, - но я сказал: "Если я неправ". А для того, чтобы я
счел такое извинение необходимым, мне надо будет попросить вас подождать
здесь, пока не будут конфискованы ваши учетные документы и не будет
опечатан склад, и, таким образом, станет возможным проведение
инвентаризации и аудиторской проверки, чтобы показать, ошибаюсь я или нет.
Улыбка исчезла с лица сержанта будто мышь, заметившая кошку, а сам он
нервно облизнул губы, в то время как взгляд его метался между дверью и
командиром.
- В этом... в этом нет необходимости, капитан, - сказал он очень
осторожно. - Я хочу заметить, но разумеется, только между нами, что,
конечно, может быть обнаружено, что несколько позиций из общего списка
снаряжения, скажем так, затерялись куда-то за последние несколько месяцев.
Если хотите, я могу посмотреть, нельзя ли отыскать пропавшую технику за
пару недель.
- Это совсем не то, что я имею в виду, Г.Ш., - заметил Шутт,
улыбаясь.
- Хорошо, тогда иначе. - Гарри заговорщицки пригнулся, наклоняясь на
стуле вперед. - Я предполагаю, что мы сможем выработать в некотором роде
взаимовыгодное соглашение...
Командир резко рассмеялся, обрывая сержанта.
- Извините меня, Гарри, но, похоже, у вас какое-то неправильное
представление о происходящем. Я ни в коем случае не собираюсь вытряхнуть
вас с вашего места. Уж чего я хочу, так это как раз противоположного. Я
хочу, чтобы вы расширили свою деятельность, и думаю, что смогу вам в этом
помочь. Вы можете прямо сейчас начать очистку своего склада от большинства
скопившихся там запасов.
Сержант-снабженец нахмурился.
- Почему вы так считаете, капитан? Я хочу сказать, что я, конечно,
обязательно так и сделаю, но мне кажется, что если мы сейчас освободимся
от всего снаряжения, то кое-кто может это заметить. У вас есть какой-то
план, как скрыть тот факт, что я сижу на пустом складе?
- Прежде всего, мы не собираемся ничего скрывать. - Шутт усмехнулся.
- Мы будем делать это строго по Уставу... особенно упирая на раздел 954,
параграф 27, который гласит: "Сержант, ведающий снабжением, может
избавиться от любых излишков или устаревшего имущества путем уничтожения
или продажи последнего"... и раздел 987, параграф 8: "Командующий офицер
должен определить тип снаряжения, имеющегося в его подразделении, которое
требует замены или продажи как устаревшего, или, если оно признано
негодным, отправить на слом". Сейчас, на мой взгляд, основная масса нашего
снаряжения более пригодна для музея, чем для действующей боевой части, так
что я считаю, что твоя работа полезна не только для тебя.
Гарри кивнул.
- Очень приятно. Я бы даже сказал "сладко"... но есть одна деталь.
Как же я останусь при пустом складе?
- Нет, вовсе не на пустом. Я думаю, что ты заполнишь его тем
снаряжением, которое появится здесь через несколько недель и которого
будет значительно больше, чем сможет вместить освободившееся пространство.
Как я уже говорил на встрече с ротой, я буду пользоваться правом повышения
качества нашего снаряжения... на свой счет, разумеется.
- Разумеется, - как эхо повторил сержант, откидываясь назад, чтобы
рассмотреть командира полуприщуренными глазами. - Но это поднимает
совершенно новый вопрос, капитан. Я не совсем понимаю, зачем нужен вам,
если вы так богаты, как говорите? Я имею в виду, что раз вы можете купить
все это снаряжение, то зачем вы собираетесь дурачить окружающих, получая
деньги за распродаваемые мной излишки?
Шутт глубоко вздохнул, будто терял терпенье, убеждая несговорчивого
ребенка.
- Г.Ш., мы оба знаем, что есть вещи, которые просто так не купишь. Я
имею в виду, что мои деньги и методы могут быть очень хороши для обычного
снаряжения, но предполагаю, что время от времени нам будут нужны некоторые
предметы, купить которые можно только на черном рынке. Так вот, я
рассчитываю на то, что ты будешь той ниточкой, которая свяжет нас с
подпольной торговой сетью, используя в качестве пропуска продажу нашего
устаревшего снаряжения. Уловил направление?
- Прочитал все вслух и абсолютно отчетливо, капитан, - сказал Гарри,
и его лицо расплылось в широкой усмешке. - Вы знаете, раньше я никогда не
произносил слово "брат" по отношению к белым, но вы можете составить
исключение.
- Боюсь, что предпочту пока относится просто к разряду "хороших
парней", - резко поправил его Шутт. - Видишь ли, Г.Ш., есть несколько
правил, определяющих эту игру, моих правил, а не Легиона.
- О-го. Это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.
- Прежде всего, - продолжал командир, не обращая внимания на
театральные замечания сержанта, - я не хочу, чтобы твои действия могли в
конечном итоге как-то коснуться нас. Например, имея дело с нашим
автоматическим оружием, ты должен понимать, что если вынешь из него
переключатель на автоматическую стрельбу, это не означает, что ты можешь
открывать на следующей неделе продажу этих переключателей. Наше снаряжение
может быть и устарело, но среди него есть масса вещей, от которых я бы не
торопился избавляться, давая возможность кому-то использовать его против
нас... или даже против местной полиции. Очень трудно будет играть невинных
голубков, если на всей планете мы единственные обладатели современного
автоматического оружия. И вдвойне справедливо это будет для того нового
вооружения, которое мы получим, такого, как наручные средства
индивидуальной связи. Я предполагаю, что вы можете спустить несколько
обычных систем, если это поможет в установлении нужных контактов, но
специальные ротные средства трогать не стоит. Я не хочу, чтобы кто-нибудь,
кроме нас, мог прослушивать частные каналы связи. Кстати, раз уж об этом
зашла речь, если вы немного подумаете, то, я уверен, согласитесь, что в
ваших же собственных интересах исключить возможность постороннего
прослушивания наших с вами личных переговоров.
Сержант-снабженец поморщился.
- Наверное, вы правы, но это ограничивает мне свободу маневра.
- Правило номер два: деньги от всех продаж должны поступать на счет
роты. И еще: у меня не вызовет беспокойства, если вы будете снимать
небольшой навар с этих операций, чтобы чуть-чуть скомпенсировать
собственные неудобства... на самом деле я это вполне приемлю и считаю
просто честной наградой за трату вашего личного времени в интересах
будущего всей роты. Тебе остается только делать привычную работу, какую
делает врач, строго следуя рецептурной книге, и ты никогда не услышишь от
меня никаких порицаний. При этом необходимо помнить, что я имею полное
представление о том, как идут дела на рынке, даже на черном. Если мне
покажется, что ты берешь больше, чем следовало бы, я просто отстраню тебя
от всего этого.
- Отстраните, капитан? - Гарри был готов заявить протест. - Мое
сердце не разорвется, если вы отправите меня с этой планеты, вы сами об
этом знаете.
- Я не имею в виду перевод. - По лицу Шутта скользнула улыбка. - Я
отстраню тебя от твоих упражнений. Видишь ли, Г.Ш., сейчас ты всего лишь
обманщик и мелкий жулик. Оставайся со мной, играй по моим правилам, и я
научу тебя играть в большую игру и покажу, как можно составить некоторый
финансовый капитал, в котором ты будешь нуждаться после того, как твоя
служба закончится. Договорились?
- Садись, Бренди, - сказал командир, указывая старшему сержанту на
стулья для гостей. - Очень жаль, что пришлось продержать тебя в ожидании
столько времени, но по самым разным причинам я хотел оставить разговор с
тобой на самый конец.
- Ничего страшного, сэр. - Сержант пожала плечами и опустилась на
указанное место. - Если и есть хоть что-то, чему я научилась в армии, так
это умению ждать офицеров.
Шутт пропустил эту колкость мимо ушей.
- Принимая во внимание, что уже поздно, а также нашу общую усталость,
я постараюсь быть как можно более кратким и сразу перейду к делу. - Он
откинулся на спинку стула и скрестил на груди руки, будто обхватывая себя.
- Скажи мне, Бренди, какая, по твоему мнению, самая большая задача стоит
передо мной в этой роте?
У старшего сержанта округлились глаза, она подняла брови и, поджав
губы, тихонько свистнула.
- Трудный вопрос, - сказала она, чуть меняя позу. - Даже не знаю, с
чего и начать. Если у вас есть хоть немного соображения, то вам нет нужды,
чтобы я перемывала все косточки этой роты, а если речь идет о том,
существует ли здесь самая большая проблема, перекрывающая все остальные...
Ее голос менялся в такт с покачиваниями головы.
- На мой взгляд, есть одна проблема, которая стоит особняком и
маячит, словно сигнальный фонарь, - жестко произнес Шутт. - Фактически,
единственная, в разрешении которой я не совсем уверен.
- И что же это такое, сэр?
- Ты.
Бренди откинула голову и нахмурилась.
- Я, сэр?
- Вот именно. Только не пойми меня превратно. Ты в полном порядке
Бренди... голова, плечи и талия самые лучшие из всех, что достались мне в
этом унаследованном персонале. Из твоего личного дела и из моих
собственных наблюдений за последнюю неделю следует, что ты прекрасный
лидер, почти такой же, а может быть даже и лучший, чем я сам.
Тут командир слегка покачал головой.
- Проблема в том, что ты циник. Если бы в тот момент, когда братья
Райт создали свой первый самолет, ты оказалась рядом, все, что ты изрекла
бы по поводу их стараний, звучало бы примерно так: "Он никогда не
полетит". Затем, когда он пронесся над головами собравшихся зрителей,
твоим единственным комментарием было бы: "Они никогда не посадят его на
землю!"
Едва заметная, призрачная улыбка тронула лицо старшего сержанта.
- Уж такая я есть, капитан, - призналась она.
Улыбка была ей возвращена.
- Вот это и есть тот самый вопрос, который я не могу оставить в этой
роте нерешенным. Я собираюсь попытаться повернуть ее на другой путь и хочу
начать с того, чтобы каждый легионер, он или она, находящийся под моим
командованием, сформировал о себе самом гораздо лучшее мнение, чем это
есть сейчас. Я не смогу сделать это, если главный лидер личного состава,
состоящего из добровольцев, позволяет им сжиться с мыслью, что все они
дерьмо и не может быть и речи ни о каких попытках изменить это. При этом я
принимаю во внимание и возможность войны на два фронта: со штаб-квартирой
и самими легионерами. Но я не в состоянии открывать и третий фронт,
сражаясь еще и с тобой.
Старший сержант совершенно спокойно продолжала смотреть на него.
- Речь идет о моей отправке отсюда, сэр?
Шутт поморщился.
- Должен признать, что такая возможность промелькнула у меня в
голове... и ты действительно единственная во всей роте, в отношении кого я
совершенно серьезно подумывал об этом. Хотя лично мне это не нравится. Это
слишком просто - уйти без всякой попытки сделать что-то. Я восхищен,
Бренди, твоими способностями и энергий прирожденного лидера. Я все-таки
надеюсь, что мы сможем работать вместе. Именно работать друг с другом бок
о бок, а не быть в оппозиции. Это единственный путь, который я вижу, хотя
он и требует больших перемен, в основном - с твоей стороны.
Прежде чем ответить, Бренди задумчиво помолчала, прикусив губу.
рассуждениям. Например, в случае с двумя лейтенантами, которых мой шеф
получил в наследство вместе с ротой."
Дневник, запись номер 014
- Добрый вечер, лейтенант Армстронг... лейтенант Рембрант.
Пожалуйста, садитесь.
Шутт совершенно намеренно устроил себе очень маленький офис и придал
ему как можно более спартанский вид. Он придерживался убеждения, что
многолюдные встречи были как правило бесполезны, за исключением, пожалуй,
случаев, когда была необходимость сделать общее объявление. Поэтому здесь
были только два стула для посетителей. Рембрант кивнула в знак
благодарности и направилась к одному из них. Она была среднего роста, но
казалась маленькой рядом с лейтенантом Армстронгом, рост которого
составлял шесть футов. У нее были темные волосы, округлое лицо и фигура с
чересчур раздавшейся нижней частью, весьма далекая от какого-либо
изящества.
- Благодарю вас, сэр. Я предпочитаю стоять.
Это рявкнул в ответ на приглашение сесть Армстронг, являвший собой
точную копию рекламы для новобранцев, особенно если принять во внимание
его манеру принимать парадную стойку. А рявкнул он в тот самый момент,
когда его коллега начала опускать свой зад на выбранный стул. Это
обстоятельство заставило лейтенанта Рембрант изменить свой маневр, с тем,
чтобы встать рядом с Армстронгом, приняв позу, отдаленно напоминавшую его
собственную. По ее гримасе и его ухмылке для Шутта стало вполне очевидно,
что это маленькое представление, имевшее целью поставить соперника в
невыгодное положение, разыгрывалась ими далеко не в первый раз.
- Очень хорошо, - сказал он. - Я постараюсь быть кратким.
Очевидно, с вами двумя мне придется быть более откровенным, возможно,
вплоть до грубости, нежели с кем-либо еще из состава роты... может быть,
за исключением меня самого. Быть офицером - это нечто большее, чем,
воспользовавшись возможностью, оплатить вступительный экзамен. Как я уже
сказал на общем собрании, эта рота нуждается в руководстве, и если мы
собираемся вдохнуть в легионеров новую жизнь и действительно руководить
ими, то всегда и во всем должны идти на один шаг впереди всех. Вы двое
становитесь при этом моими дублерами во всех тех случаях, когда я занят
или отсутствую, но я буду присматривать за вами, пока вы не усвоите мои
воззрения и стиль работы, а лени не потерплю. Но еще больше, чем лень, я
не терплю беспечность. Поэтому хочу, чтобы вы двое все время старались
думать и анализировать происходящее. Например... лейтенант Армстронг.
- Да, сэр?
- По количеству написанных вами рапортов, а так же по манере
изложения, вы, похоже, относите себя к сторонникам дисциплины... скажем, к
блюстителям порядка. Правильно?
Показная уверенность Армстронга начала буквально таять на глазах.
- Я... то есть... - заговорил он, запинаясь на каждом слове,
совершенно не представляя, какой именно ответ от него ожидают.
- Да?
- Да, сэр.
- Ну, хорошо. - Капитан улыбнулся. - Тогда рассмотрим вот что...
Чисто теоретически, что лучше подходит для солдата: воспитывать его с
помощью приказа или увлекать примером?
- Увлекать примером, сэр, - быстро и четко ответил Армстронг, вновь
обретая под ногами твердую почву.
- Тогда почему же вы этого не делаете?
Лейтенант, попавший под неожиданный обстрел, нахмурился и первый раз
с начала разговора отвел в сторону глаза, которые до этого смотрели прямо
на командира.
- Я... я не совсем понимаю, сэр, - сказал он. - Я стараюсь вести себя
примерно, и... я думал... я стараюсь быть лучшим легионером в нашей роте.
- Да, у вас есть для этого все данные, - высказал осторожное
предположение Шутт, - но мне кажется, что вы проглядели один существенный
момент. Большинство людей не испытывают восторга при встрече с
закомплексованным, властным формалистом... которого, к сожалению, у вас
есть склонность изображать. Если есть что-то, отталкивающее их от
соответствующего армейского поведения, то это, несомненно, ваши манеры,
потому что никто не хочет походить на вас.
Армстронг открыл было для возражения рот, но командир резким
движением остановил его.
- Нет, я не собираюсь дальше обсуждать это, Армстронг. Я хочу, чтобы
вы над этим подумали. А затем, возможно, мы и поговорим о деталях. Если
вам удастся смягчить свои грубоватые манеры, добавив в них долю участия, и
показать, что кто-то может быть негодным солдатом, но при этом по-прежнему
остается человеком, тогда ваши подчиненные последуют за вами куда угодно,
потому что сами захотят этого, а не потому, что им это приказано.
Лейтенант сфокусировал свой взгляд на капитане и коротко кивнул, как
бы подтверждая тот факт, что слова Шутта дошли до него.
- А что касается вас, лейтенант Рембрант, - продолжил командир,
поворачиваясь на стуле лицом ко второму из своих помощников, - создается
впечатление, что вы не хотите или не надеетесь, что кто-то будет
относиться к вам как к примеру для подражания.
Лейтенант заморгала, удивленно глядя на него из-под темных локонов.
Она не сделала попытки имитировать отсутствующий взгляд лейтенанта
Армстронга, а когда Шутт продолжил, посмотрела ему прямо в глаза.
- Из ваших докладных может сложиться впечатление, что вы позволяете
командовать ротой сержантам, хотя предполагается, что делаете это якобы
сами, в то время как на самом деле исчезаете со своим блокнотом в поисках
объектов, с которых можно делать наброски и зарисовки. - Он помолчал,
уныло покачивая головой. - Так вот, я сам поклонник искусств, лейтенант
Рембрант, и не собираюсь преследовать вас за это занятие в свободное от
дежурства время. Вполне возможно, что я даже помогу вам устроить выставку,
когда ваша служба в Легионе подойдет к завершению. Однако во время
дежурства я ожидаю от вас полного внимания ко всему, что происходит в
роте. Сержанты могут превосходно знать свое дело и могут даже думать, что
именно они-то и управляют ротой, но их кругозор замыкается лишь на
конкретной текущей работе, а уж никак не на перспективах. Работа,
охватывающая перспективу, должна выполняться вами, Армстронгом и мной, и
если мы не справимся с ней, то нашей роте не выбраться из дерьма. Но мы не
сможем выполнить нашу задачу, если не будем знать о возможностях как
каждого легионера, так и отдельных подразделений роты. Так вот, мы трое
будем встречаться каждую неделю, если не каждый день, чтобы обсуждать и
солдат и роту в целом, и я надеюсь, что вы будете принимать в этом самое
деятельное участие. Я объяснил все достаточно ясно?
- Я... я буду стараться, капитан.
- Хорошо. Если люди стараются, значит, с ними еще можно работать. Это
в равной мере касается и вас, Армстронг. Мы должны превратиться в глаза и
мозг роты, а это означает, что нам следует действовать как единой группе
внутри отряда. Это совсем как...
Он уставил палец в пространство между двумя лейтенантами и слегка
повертел им в воздухе.
- И я не хочу в дальнейшем наблюдать вот эти маленькие игры, в
которые вы играли передо мной, чтобы показать, кто лучший солдат. Так вот,
вы двое по сути партнеры, и ваша первейшая задача - научиться проявлять
терпимость к тому, что вас разнит. Мне думается, что существующие между
вами различия должны работать на достижение взаимного расположения,
особенно если каждый из вас научится полагаться на силы другого, вместо
того, чтобы давать волю слепой зависти. Я не говорю пока об уважении, хотя
надеюсь, что со временем придет и это. Для начала, вполне достаточно
представить себе, что вы вдвоем несете одно полное ведро, держа его с
разных сторон, и вам необходимо научиться двигаться согласованно, чтобы не
расплескивать содержимое.
Командир откинулся на спинку стула и сделал жест рукой, будто
собираясь выстрелить из пальца.
- А сейчас, как мне кажется, вы выйдете отсюда и, уединившись в
укромном местечке, выпьете либо по чашке кофе, либо чего-то еще, а затем
начнете подводить итоги всему услышанному...
Он позволил по своему лицу пробежать слабой улыбке.
-... оставив в стороне убеждение, что ваш новый командир -
несправедливый и нерассудительный сукин сын.
Искрима, сержант, заведующий довольствием, был невысокий жилистый
мужчина со смуглой кожей и вьющимися черными волосами. Его темные глаза
были посажены довольно широко, а морщинистое, напоминавшее грецкий орех
лицо почти всегда излучало сияющую улыбку. Вот это самое "почти" и делало
его весьма заслуживающим особого внимания.
Шутт ответил, может быть несколько преувеличенно любезно, на
приветствие и некоторое время изучал сержанта, прежде чем начать разговор.
- Без всякого намерения нарушить существующий порядок, который
запрещает проявлять интерес к прошлому любого легионера, сержант, буду ли
я прав, если, основываясь только на вашем имени, предположу, что ваши
предки были филиппинцами?
Маленький сержант слегка кивнул в знак согласия, но на этот раз
улыбка не пробежала по его лицу.
- Мне приходилось слышать, что филиппинцы - лучшие повара и одни из
самых свирепых бойцов на всей старушке Земле.
На этом командир заработал скромное движение плеч, хотя теперь была
заметна и намечавшаяся улыбка.
- Тогда, может быть, вы скажете мне, почему еда в нашей столовой не
становится с каждым разом все лучше?
Шутт очень тщательно подбирал эту фразу. Согласно указанному в личном
деле, сержант Искрима нападал на людей, пытавшихся критиковать его
стряпню, и в двух случаях из трех это заканчивалось их госпитализацией. К
тому же, очень важно было сказать именно то, что еда могла бы быть лучше,
а уж никак не то, что она просто была плохая.
Но даже и при таких мерах предосторожности темные глаза на какой-то
миг заблестели. Затем этот возбужденный взгляд погас, и сержант в
очередной раз пожал плечами.
- М-ммм... меню мне устанавливает Легион. Мне указывают... Мне
говорят, что я должен готовить то, что полагается. А мясо, которое мне
дают... да это же просто, откровенно говоря, жилы... и кости. Я говорю
заведующему снабжением сержанту, я спрашиваю его: "Как я могу приготовить
это мясо? Посмотри на него! Покажи мне, как!" Но он только пожимает
плечами и говорит: "Это все, что может позволить бюджет Легиона. Приготовь
его как можно лучше". Вот я и стараюсь готовить как можно лучше из того
мяса, которое он мне дает... и согласно меню, которое определяет Легион...
но...
Сержант замолчал, дополнив свою речь еще более заметным движением
плеч и многозначительным кивком головы в сторону Шутта.
- Понятно. Хорошо, забудем о бюджете... а заодно и о меню. Я хочу,
чтобы рота питалась хорошо - а ведь мы не платим им достаточно для того,
чтобы они могли питаться сами. Поэтому, пока я командир, а ты повар, я
хочу, чтобы наша рота была самой лучшей по питанию ротой во всем Легионе.
Искрима коротко дернул головой в знак полного согласия.
- Хорошо, - коротко произнес он. - Давно пора бы.
- Тогда я буду считать это дело улаженным. - Командир кивнул, ставя в
своем блокноте галочку у очередного пункта. - На сегодня мы закончили,
сержант.
И вновь маленький сержант чересчур старательно отдал ему честь, и
когда Шутт начал было ответное движение, ему в голову пришла новая мысль.
- Да... вот еще, сержант. Прав ли я, предполагая, что вы не
позаимствовали бы себе это имя, Искрима, имеющее отношение к одной из форм
филиппинской борьбы, а точнее, бою на палках, если бы сами не были
мастером этого искусства?
И вновь последовали скромная улыбка и быстрое движение плеч.
- Тогда я считал бы признаком вашего личного расположения, если бы вы
согласились научить этому искусству всех желающих в нашей роте, включая и
меня. Я не так много об этом знаю, но если с помощью палок удалось в свое
время разделаться с Магелланом и его вооруженными до зубов головорезами,
эта борьба вполне заслуживает изучения.
- Прошу садиться, сержант... Гарри Шоколад, если не ошибаюсь?
- Просто Гарри, так будет вернее, капитан, - сказал сержант,
осторожно опуская свою огромную тушу на предложенный стул. - "Г.Ш." - это
только для моих друзей.
- Хорошо. Давайте все же будем использовать короткое имя, Г.Ш., -
кивнул ему Шутт, что-то коротко записывая в своем блокноте, - поскольку,
думаю, через пару месяцев мы станем друзьями.
- И как вам удалось вычислить это прямо сейчас? - Сержант нахмурился,
охваченный подозрением. - Не обижайтесь, сэр, но на моей памяти офицеры
никогда не поддерживали дружбы с людьми, подобными мне.
- Весьма прискорбно. Впрочем, я сам себя немного опережаю, - с
отсутствующим видом заметил командир, просматривая свои записи. - Однако
из вашего заявления можно предположить, что вы не вполне честный и
склонный к попустительству человек, во всяком случае, мне так показалось.
Сержант-снабженец прищурил глаза, и это было единственным изменением
на его лице, ставшим заметным, когда он откинулся назад.
- А знаете, капитан, это замечание граничит по меньшей мере с
расизмом. Уж не хотите ли вы этим сказать, что по-вашему все цветные -
законченные воры?
Как можно было догадаться по имени, Гарри Шоколад был негром, правда
его кожа имела скорее светло-коричневый оттенок, чем густо черный, обычно
ассоциируемый с его расой. К тому же он был еще и волосат, хотя выражалось
это лишь наличием густой щетинистой бороды, компенсировавшей его короткую
стрижку. Очки с толстыми темными стеклами, задвинутые на лоб, дополняли
картину, которую он являл собой, когда разглядывал своего командира с
таким хмурым видом, который для более мелкой фигуры казался бы по меньшей
мере мелодраматическим.
- Х-м-ммм? - произнес Шутт, наконец оторвавшись от своих заметок и
поднимая взгляд. - О, конечно, нет, Г.Ш. Я основываю свое предположение на
том простом факте, указанном в вашего деле, что ваш общий интеллект
гораздо выше среднего. Мое рассуждение проистекает из того, что имея даже
половину ваших мозгов, любой, кто занимался бы снабжением этого отряда,
вполне мог бы удвоить свое жалованье, приторговывая на черном рынке. Если
я не прав, то вы, разумеется, можете получить мои извинения.
Гарри широко улыбнулся.
- Спасибо, кэп. Извинение от офицера такой служака, как я, получает
не каждый день.
- Позвольте, сержант, - перебил его командир, возвращая ему улыбку
размером зуб в зуб, - но я сказал: "Если я неправ". А для того, чтобы я
счел такое извинение необходимым, мне надо будет попросить вас подождать
здесь, пока не будут конфискованы ваши учетные документы и не будет
опечатан склад, и, таким образом, станет возможным проведение
инвентаризации и аудиторской проверки, чтобы показать, ошибаюсь я или нет.
Улыбка исчезла с лица сержанта будто мышь, заметившая кошку, а сам он
нервно облизнул губы, в то время как взгляд его метался между дверью и
командиром.
- В этом... в этом нет необходимости, капитан, - сказал он очень
осторожно. - Я хочу заметить, но разумеется, только между нами, что,
конечно, может быть обнаружено, что несколько позиций из общего списка
снаряжения, скажем так, затерялись куда-то за последние несколько месяцев.
Если хотите, я могу посмотреть, нельзя ли отыскать пропавшую технику за
пару недель.
- Это совсем не то, что я имею в виду, Г.Ш., - заметил Шутт,
улыбаясь.
- Хорошо, тогда иначе. - Гарри заговорщицки пригнулся, наклоняясь на
стуле вперед. - Я предполагаю, что мы сможем выработать в некотором роде
взаимовыгодное соглашение...
Командир резко рассмеялся, обрывая сержанта.
- Извините меня, Гарри, но, похоже, у вас какое-то неправильное
представление о происходящем. Я ни в коем случае не собираюсь вытряхнуть
вас с вашего места. Уж чего я хочу, так это как раз противоположного. Я
хочу, чтобы вы расширили свою деятельность, и думаю, что смогу вам в этом
помочь. Вы можете прямо сейчас начать очистку своего склада от большинства
скопившихся там запасов.
Сержант-снабженец нахмурился.
- Почему вы так считаете, капитан? Я хочу сказать, что я, конечно,
обязательно так и сделаю, но мне кажется, что если мы сейчас освободимся
от всего снаряжения, то кое-кто может это заметить. У вас есть какой-то
план, как скрыть тот факт, что я сижу на пустом складе?
- Прежде всего, мы не собираемся ничего скрывать. - Шутт усмехнулся.
- Мы будем делать это строго по Уставу... особенно упирая на раздел 954,
параграф 27, который гласит: "Сержант, ведающий снабжением, может
избавиться от любых излишков или устаревшего имущества путем уничтожения
или продажи последнего"... и раздел 987, параграф 8: "Командующий офицер
должен определить тип снаряжения, имеющегося в его подразделении, которое
требует замены или продажи как устаревшего, или, если оно признано
негодным, отправить на слом". Сейчас, на мой взгляд, основная масса нашего
снаряжения более пригодна для музея, чем для действующей боевой части, так
что я считаю, что твоя работа полезна не только для тебя.
Гарри кивнул.
- Очень приятно. Я бы даже сказал "сладко"... но есть одна деталь.
Как же я останусь при пустом складе?
- Нет, вовсе не на пустом. Я думаю, что ты заполнишь его тем
снаряжением, которое появится здесь через несколько недель и которого
будет значительно больше, чем сможет вместить освободившееся пространство.
Как я уже говорил на встрече с ротой, я буду пользоваться правом повышения
качества нашего снаряжения... на свой счет, разумеется.
- Разумеется, - как эхо повторил сержант, откидываясь назад, чтобы
рассмотреть командира полуприщуренными глазами. - Но это поднимает
совершенно новый вопрос, капитан. Я не совсем понимаю, зачем нужен вам,
если вы так богаты, как говорите? Я имею в виду, что раз вы можете купить
все это снаряжение, то зачем вы собираетесь дурачить окружающих, получая
деньги за распродаваемые мной излишки?
Шутт глубоко вздохнул, будто терял терпенье, убеждая несговорчивого
ребенка.
- Г.Ш., мы оба знаем, что есть вещи, которые просто так не купишь. Я
имею в виду, что мои деньги и методы могут быть очень хороши для обычного
снаряжения, но предполагаю, что время от времени нам будут нужны некоторые
предметы, купить которые можно только на черном рынке. Так вот, я
рассчитываю на то, что ты будешь той ниточкой, которая свяжет нас с
подпольной торговой сетью, используя в качестве пропуска продажу нашего
устаревшего снаряжения. Уловил направление?
- Прочитал все вслух и абсолютно отчетливо, капитан, - сказал Гарри,
и его лицо расплылось в широкой усмешке. - Вы знаете, раньше я никогда не
произносил слово "брат" по отношению к белым, но вы можете составить
исключение.
- Боюсь, что предпочту пока относится просто к разряду "хороших
парней", - резко поправил его Шутт. - Видишь ли, Г.Ш., есть несколько
правил, определяющих эту игру, моих правил, а не Легиона.
- О-го. Это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.
- Прежде всего, - продолжал командир, не обращая внимания на
театральные замечания сержанта, - я не хочу, чтобы твои действия могли в
конечном итоге как-то коснуться нас. Например, имея дело с нашим
автоматическим оружием, ты должен понимать, что если вынешь из него
переключатель на автоматическую стрельбу, это не означает, что ты можешь
открывать на следующей неделе продажу этих переключателей. Наше снаряжение
может быть и устарело, но среди него есть масса вещей, от которых я бы не
торопился избавляться, давая возможность кому-то использовать его против
нас... или даже против местной полиции. Очень трудно будет играть невинных
голубков, если на всей планете мы единственные обладатели современного
автоматического оружия. И вдвойне справедливо это будет для того нового
вооружения, которое мы получим, такого, как наручные средства
индивидуальной связи. Я предполагаю, что вы можете спустить несколько
обычных систем, если это поможет в установлении нужных контактов, но
специальные ротные средства трогать не стоит. Я не хочу, чтобы кто-нибудь,
кроме нас, мог прослушивать частные каналы связи. Кстати, раз уж об этом
зашла речь, если вы немного подумаете, то, я уверен, согласитесь, что в
ваших же собственных интересах исключить возможность постороннего
прослушивания наших с вами личных переговоров.
Сержант-снабженец поморщился.
- Наверное, вы правы, но это ограничивает мне свободу маневра.
- Правило номер два: деньги от всех продаж должны поступать на счет
роты. И еще: у меня не вызовет беспокойства, если вы будете снимать
небольшой навар с этих операций, чтобы чуть-чуть скомпенсировать
собственные неудобства... на самом деле я это вполне приемлю и считаю
просто честной наградой за трату вашего личного времени в интересах
будущего всей роты. Тебе остается только делать привычную работу, какую
делает врач, строго следуя рецептурной книге, и ты никогда не услышишь от
меня никаких порицаний. При этом необходимо помнить, что я имею полное
представление о том, как идут дела на рынке, даже на черном. Если мне
покажется, что ты берешь больше, чем следовало бы, я просто отстраню тебя
от всего этого.
- Отстраните, капитан? - Гарри был готов заявить протест. - Мое
сердце не разорвется, если вы отправите меня с этой планеты, вы сами об
этом знаете.
- Я не имею в виду перевод. - По лицу Шутта скользнула улыбка. - Я
отстраню тебя от твоих упражнений. Видишь ли, Г.Ш., сейчас ты всего лишь
обманщик и мелкий жулик. Оставайся со мной, играй по моим правилам, и я
научу тебя играть в большую игру и покажу, как можно составить некоторый
финансовый капитал, в котором ты будешь нуждаться после того, как твоя
служба закончится. Договорились?
- Садись, Бренди, - сказал командир, указывая старшему сержанту на
стулья для гостей. - Очень жаль, что пришлось продержать тебя в ожидании
столько времени, но по самым разным причинам я хотел оставить разговор с
тобой на самый конец.
- Ничего страшного, сэр. - Сержант пожала плечами и опустилась на
указанное место. - Если и есть хоть что-то, чему я научилась в армии, так
это умению ждать офицеров.
Шутт пропустил эту колкость мимо ушей.
- Принимая во внимание, что уже поздно, а также нашу общую усталость,
я постараюсь быть как можно более кратким и сразу перейду к делу. - Он
откинулся на спинку стула и скрестил на груди руки, будто обхватывая себя.
- Скажи мне, Бренди, какая, по твоему мнению, самая большая задача стоит
передо мной в этой роте?
У старшего сержанта округлились глаза, она подняла брови и, поджав
губы, тихонько свистнула.
- Трудный вопрос, - сказала она, чуть меняя позу. - Даже не знаю, с
чего и начать. Если у вас есть хоть немного соображения, то вам нет нужды,
чтобы я перемывала все косточки этой роты, а если речь идет о том,
существует ли здесь самая большая проблема, перекрывающая все остальные...
Ее голос менялся в такт с покачиваниями головы.
- На мой взгляд, есть одна проблема, которая стоит особняком и
маячит, словно сигнальный фонарь, - жестко произнес Шутт. - Фактически,
единственная, в разрешении которой я не совсем уверен.
- И что же это такое, сэр?
- Ты.
Бренди откинула голову и нахмурилась.
- Я, сэр?
- Вот именно. Только не пойми меня превратно. Ты в полном порядке
Бренди... голова, плечи и талия самые лучшие из всех, что достались мне в
этом унаследованном персонале. Из твоего личного дела и из моих
собственных наблюдений за последнюю неделю следует, что ты прекрасный
лидер, почти такой же, а может быть даже и лучший, чем я сам.
Тут командир слегка покачал головой.
- Проблема в том, что ты циник. Если бы в тот момент, когда братья
Райт создали свой первый самолет, ты оказалась рядом, все, что ты изрекла
бы по поводу их стараний, звучало бы примерно так: "Он никогда не
полетит". Затем, когда он пронесся над головами собравшихся зрителей,
твоим единственным комментарием было бы: "Они никогда не посадят его на
землю!"
Едва заметная, призрачная улыбка тронула лицо старшего сержанта.
- Уж такая я есть, капитан, - призналась она.
Улыбка была ей возвращена.
- Вот это и есть тот самый вопрос, который я не могу оставить в этой
роте нерешенным. Я собираюсь попытаться повернуть ее на другой путь и хочу
начать с того, чтобы каждый легионер, он или она, находящийся под моим
командованием, сформировал о себе самом гораздо лучшее мнение, чем это
есть сейчас. Я не смогу сделать это, если главный лидер личного состава,
состоящего из добровольцев, позволяет им сжиться с мыслью, что все они
дерьмо и не может быть и речи ни о каких попытках изменить это. При этом я
принимаю во внимание и возможность войны на два фронта: со штаб-квартирой
и самими легионерами. Но я не в состоянии открывать и третий фронт,
сражаясь еще и с тобой.
Старший сержант совершенно спокойно продолжала смотреть на него.
- Речь идет о моей отправке отсюда, сэр?
Шутт поморщился.
- Должен признать, что такая возможность промелькнула у меня в
голове... и ты действительно единственная во всей роте, в отношении кого я
совершенно серьезно подумывал об этом. Хотя лично мне это не нравится. Это
слишком просто - уйти без всякой попытки сделать что-то. Я восхищен,
Бренди, твоими способностями и энергий прирожденного лидера. Я все-таки
надеюсь, что мы сможем работать вместе. Именно работать друг с другом бок
о бок, а не быть в оппозиции. Это единственный путь, который я вижу, хотя
он и требует больших перемен, в основном - с твоей стороны.
Прежде чем ответить, Бренди задумчиво помолчала, прикусив губу.