Асприн Роберт Линн. Воровское небо

   - Это правда, - согласился один из торговцев, - но и что с того? Мы знаем, что произошло в Аквинте. С ее виноградников больше не выжмешь ни капли вина.
   - К сожалению, это так, - подхватила Марьят. - Но я позвала вас, джентльмены, чтобы сообщить, что у меня есть полный фургон самого лучшего аквинтского вина и оно благополучно доставлено сюда, в Санктуарий!
   Торговцы сразу же поняли, к чему она клонит. Они прекрасно знали, что каждая бутылка редкого, а теперь просто бесценного вина пойдет на аукционе на вес золота. Сообщить им, что в городе находится целый фургон этого вина, все равно, что сказать кому-нибудь, что на заднем дворе лежит огромная куча денег, бери - не хочу. Даже Бакарат, который знал о цели собрания (или думал, что знал), впечатлялся.
   - Значит, вы хотите, чтобы мы организовали торги и продали ваше вино? - с надеждой спросил один из купцов.
   - Да, но это еще не все, - ответила Марьят. Настало время раскрыть план, рассказать, почему она решила приехать именно в Санктуарий. Она мысленно помолилась, перед тем как выложить карты на стол перед этими прожженными дельцами.
   Бакарату стало совсем нехорошо. Мало того, что эта старая мышь юркнула в норку и закрылась Факельщиком как щитом.
   Так она еще и предлагает новый план! Его загребущие лапы не могли больше удерживать контроль за ситуацией.
   - Минутку, - возразил Жаба. - Вы хотите, чтобы мы помогли вам продать это вино, или нет? Ну? Давайте-ка решим этот вопрос, время дорого.
   - Прекрасно, - ответила Марьят. Она сохраняла спокойствие и рассудительность, чего нельзя было сказать о толстом торговце.
   - Я привезла в город не только запас вина.
   Ранканка выдержала паузу. Они уже были послушны как ягнята. И недоумевали, какое же еще сокровище она ухитрилась привезти с собой. Все подались вперед, почти привстав с кресел.
   Факельщик был невозмутим, он уже все знал.
   - Во втором фургоне я привезла пятьсот виноградных лоз самого лучшего винограда Аквинты. Их выкопали и подготовили к перевозке. Через полгода они принесут урожай, из которого можно будет давить вино. Через три года мы уже получим первый результат. А пока будем постепенно распродавать вино в бутылках, которые я захватила из Аквинты в качестве начального капитала.
   Марьят прервалась, чтобы они хорошенько обдумали ее предложение. Она знала, что Факельщик уже на ее стороне. Пятеро торговцев задумчиво переглядывались. А Жаба тряс жирными щеками в бессильной ярости. Казалось, он вот-вот заквакает. Он не мог снести того факта, что его перещеголяла какая-то баба.
   - Вы с ума сошли! - выпалил он, вставая и отдирая кресло от обширного зада. - И вы тоже будете сумасшедшими, если примете на веру этот идиотский план. Она хочет выжать из вас побольше денег, прикрываясь дурацким предложением, а что дальше? - Он повернулся к Марьят. - Что мы получим за наши денежки? Жди три года и получи шиш, когда ваша затея с треском провалится!
   - Прошу вас, Жа.., то есть господин Бакарат, успокойтесь.
   Мое дело гарантирует прибыль. Это дело всей моей жизни, и я предлагаю вам принять в нем участие с самого начала. Начальный капитал мне нужен для покупки земли, необходимого оборудования и найма рабочих. У меня на руках вино и лоза для будущей плантации. Я предлагаю вкладчикам сорок процентов прибыли в первые пять лет, когда вино можно будет пустить в продажу. И столько же процентов - с суммы, вырученной за вино, которое я привезла в бутылках. В течение всех трех лет. Господа, не упустите свой шанс.
   - С чего вы взяли, что сможете управиться с плантацией? - воскликнул Бакарат.
   - Дело в том, что вместе с мужем я управляла самой доходной и самой лучшей плантацией - Аквинтой! - парировала Марьят. - Как вы думаете, кто помогал моему мужу вести хозяйство все эти годы? Мне приходилось самой вести дела, когда он надолго покидал провинцию по делам.
   Остальные торговцы были положены на обе лопатки.
   - Это безумие, вот увидите, - твердил Бакарат, вмиг лишившись собственного рассудка. - В Санктуарий нет места для плантации!
   - Да, в городе его нет, - согласилась Марьят. - Но за городом лежит пахотная земля, отдыхавшая несколько лет. Я проверила почву и нашла подходящие участки на холмах в заболоченной местности. Там виноград будет получать достаточно солнца и влаги.
   Она обратилась к карте, которую нарисовал Келдрик, и показала купцам, где именно она разместит плантацию.
   - Это же государственная земля! - завопил Жаба. - Вы не сможете купить ее даже за все ваше вино!
   - Откровенно говоря, - вступил в разговор Молин Факельщик, - она вполне может расплатиться за землю налогами с дохода. Как министр, заботящийся о рациональном использовании земли, я не вижу причин отказать госпоже Марьят. Мне известен план этой леди, и я готов оказать ей содействие от имени принца.
   Кто меня поддержит?
   Все купцы, как один, поднялись и громогласно заверили, что они вступают в дело.
   Бакарат посинел.
   - Имейте в виду, - пригрозил он компаньонам, - если вы подпишете соглашение с этой бабой, вы об этом пожалеете!
   - Господин Жаба! - презрительно произнесла Марьят. Толстяк обернулся, не веря собственным ушам - она что, посмела его так назвать? - Вы заставляете меня предпринять некоторые неприятные меры, которые я откладывала до окончания собрания.
   Но ваша нетерпимость и ваши угрозы не оставили мне выбора.
   Она распахнула дверь и промолвила в сторону холла:
   - Капитан Уэлгрин, будьте так любезны пройти сюда.
   Последний козырь Марьят в лице офицера городской стражи вошел в комнату. За Уэлгрином следовали двое мужчин. Один из них поддерживал менестреля Синна, едва передвигающего ноги.
   - Капитан, выполняйте свой долг. - Марьят отошла в сторонку, а Уэлгрин подступил к онемевшему Бакарату.
   - Купец Бакарат, я беру вас под стражу по обвинению в попытке похищения детей и вымогательства.
   Впервые Жабу охватил ужас.
   - Не имеете права! - заныл он. - У вас нет доказательств!
   - Господин Синн, - спросил Уэлгрин, - вы подтверждаете, что являлись свидетелем разговора между Бакаратом и тремя преступниками, которые сейчас находятся в тюрьме, во время которого вышеупомянутый Бакарат нанял их для похищения внуков Марьят?
   - Подтверждаю, - выдавил Синн сквозь стиснутые от боли зубы. Хотя его ребра перебинтовали и смазали бальзамом, ему придется несколько недель поваляться в кровати. Но он настоял на своем участии в спектакле под названием "арест Жабы".
   Бакарат наконец-то осознал свое полное поражение. Он замолчал и повесил голову. Стражи Уэлгрина связали ему руки.
   Выходя из комнаты, Жаба поднял свою уродливую голову и бросил на Марьят полный злобы и ненависти взгляд.
   Этот взгляд лучше иных слов говорил о том, что он не успокоится, пока не расквитается с победительницей.
   - Не волнуйтесь по поводу этой туши, госпожа, - сказал Уэлгрин, выталкивая Бакарата из комнаты. - Он надолго составит компанию тюремным крысам. Надеюсь, они не слишком испугаются такого соседа.
   Уэлгрин и его люди вывели арестованного. Потом пришла Даней, жена хозяина гостиницы, и помогла Синну вернуться в свою комнату.
   Марьят повернулась к торговцам.
   - Итак, друзья, не пора ли нам выпить в честь картели "Аквинта"?
   Все радостно согласились. Вошли Дарсия и Тимок, неся бутылку прекрасного аквинтского вина. Договор скрепили тостом.
   Потом лорд Факельщик представил более официальное соглашение, под которым подписались все торговцы.
   Так был создан и зарегистрирован картель "Аквинта".
   ***
   В Санктуарии стоял чудесный весенний день, когда Марьят и трое ее внуков осматривали землю, приобретенную картелем "Аквинта".
   - Здесь работы непочатый край, - обратилась Марьят к Келдрику, Дарсии и Тимоку. - Но мы никогда не боялись тяжелой работы. На этой земле мы построим новую Аквинту.
   Она задумалась.
   - Келдрик, - сказала ранканка, разворачивая мальчика лицом к себе. Ты глава нашей семьи. Ты должен научиться управлению, как научился быть мужчиной. Я знаю, ты сумеешь, потому что ты истинный сын своего отца и деда.
   Она помолчала, глядя на амбар внизу. Скоро его перестроят под усадьбу, которая станет для них домом. Как и роскошный особняк, который снял им лорд Факельщик.
   - Дети, это наш дом. И наша виноградная плантация, где мы будем собирать наш виноград. Мы отстроим все заново, с самого начала.
   Над Санктуарием разгоралась заря нового дня. Дня, в котором жила надежда.
   РТУТНЫЕ СНЫ
   Диана Л. ПАКСТСОН
   - Аглон ?! Я думала, тебя убили!
   Он стоял в дверях ее комнаты - неясная фигура, обрисованная лунным светом, который сочился сквозь полупрозрачные занавеси. Ни у кого другого не могло быть таких чудесных широких плеч, таких восхитительных черных кудрей.
   - Не ожидала, что они пропустят тебя сюда, наверх, в такой час. Или ты пришел с каким-нибудь поручением? Но зачем они сказали, что ты умер? Джойя присела в кровати, призывно откинув одеяло. Было уже очень поздно - в Доме Сладострастия стояла гробовая тишина.
   Он не отвечал. Высокая фигура слилась с тенью, когда он шагнул вперед, к ней. Вот он уже рядом с кроватью. На него снова упал лунный свет. Он был совсем рядом - бледный, как прекрасная мраморная статуя юного бога - такой бледный... Ослепительно белая кожа - и черная дыра поперек горла, в том месте, куда вошло лезвие ножа... Она открыла рот, чтобы закричать, но его прикосновение заморозило ее.
   Холод! Ее пронзил смертельный холод...
   ***
   - Клянусь сиськами Эши! Джойя, ты что, рехнулась?
   Роскошный полог кровати приглушил звук пощечины. Жалобно всхлипнув, девушка откинулась на шелковые подушки.
   Темная фигура шевельнулась.., щелкнул кремень, брызнули искры - и в лампе затеплился огонек. Вначале слабый, неровный, он разгорался все ярче и ярче.
   - Но ты - не Аглон!
   - Аглон откинул копыта! Ах ты, маленькая сучка, ты пропустила через себя столько мужиков, что даже упомнить не можешь?
   - Ричи... Ах! - Девушка перевела дыхание. Она повернулась, приподнялась на локте и откинула со лба растрепавшиеся медно-рыжие кудряшки. - Хвала богам! Я уж подумала, что явился призрак Аглона.., за мной! Как я испугалась!
   Девица потянулась к мужчине, но поздний гость грубо оттолкнул ее руку. Мужчина был очень молод. На его гладкой груди быстро вспухали красные полосы - следы от ее ногтей.
   - Ричи, миленький... - зашептала Джойя. - Ты ведь не станешь сердиться только оттого, что у меня по ночам бывают кошмары? Смотри, я уже совсем проснулась... Зачем терять время попусту - ночь ведь еще не кончилась...
   - Сомнительное удовольствие, если всякий раз, как я до тебя дотронусь, ты будешь думать, что это Аглон! Наверно, для тебя все мы, стражники, на одно лицо! - Его голос звенел от обиды.
   Девушка с трудом удержалась, чтобы не улыбнуться.
   - Ах, Ричи, это был всего лишь кошмар! Мне померещилось, вот и все. Мне наплевать на всех остальных теперь, после того как я узнала тебя! - На этот раз мужчина не стал противиться ее ласкам, но приступать к решительным действиям все еще не спешил. - Смотри - это все, что он мне подарил! Девушка взяла с ночного столика небольшой металлический шарик. В отражен ном свете лампы гладкий металл заиграл, как жидкая ртуть. На столбике кровати висел пустой кисет - она сняла его и бросила шарик внутрь. - Возьми себе, Ричи. Мне эта игрушка больше ни к чему!
   Как Ричи не был рассержен, молодое здоровое тело взяло свое. Руки Джойи становились все смелее, все настойчивей...
   - Ты меня всего исцарапала... - хрипло сказал он, поворачиваясь наконец к девушке.
   - Мои поцелуи немного вознаградят тебя, правда?
   Стражник застонал и рывком сдернул покрывало, которое девица успела накрутить вокруг его талии.
   ***
   - Он являлся мне... Этой ночью. Это было ужасно...
   Джойя отпила маленький глоточек из фарфоровой чашки, которую Валира чуть ли не насильно сунула ей в руку. Потом отставила чашку на столик. Валира вздохнула. Ей было двадцать два года - даже по меркам Дома Сладострастия она считалась еще довольно молодой. Под стойкой дорогой краской, от которой ее волосы, иссиня-черные, как у всех илсигов, приобрели оттенок червонного золота, не таилось ни единого седого волоска. Другие девушки относились к Валире почти как к матери - наверное, оттого, что только у нее была маленькая дочка.
   - Ты была с Ричи?
   - Он заплатил за целую ночь, - объяснила Джойя. - В моем кошмаре я приняла его за Аглона и бросилась драться. А Ричи вздумал ревновать, когда выяснилось, что к чему.
   - Молокосос... А ты, наверное, думала, что он тебе посочувствует? Они с Аглоном были приятелями... - сказала Валира, пристраивая поудобнее локти на инкрустированной дорогим деревом столешнице. Стол был новый, как почти вся остальная обстановка, как почти все, что было в Санктуарии на виду. Внешний блеск и роскошь прикрывали то, что таилось внутри, как фиговый листок, ничего, в сущности, не меняя.
   Джойя покачала головой.
   - Ричи еще такой молодой... - Ее крашенные хной локоны свисали на лоб, темных фиолетовых кругов под глазами не скрыл даже слой белил. - Я сказала ему, что никогда не любила Аглона.
   Но это не правда. Ах, Валира, я вцепилась в него ногтями - но я его желала... Он был словно лед - внутри меня, и я все еще не оттаяла. И до сих пор никак не могу согреться.
   Она поплотнее завернулась в пушистую шаль из шелка и мягкой шерсти, которую, наверное, привезли из набега на какую-нибудь далекую северную равнину. Валира внезапно ощутила, как ее гладкая нежная кожа покрылась пупырышками от холода, и это несмотря на удушливый зной летнего дня. Из столовой вышла одна из новеньких девушек. Она несла чашку с чаем, ее тяжелый взгляд был устремлен в никуда, мысли витали где-то далеко.
   - Я желала его, - повторила Джойя. - И теперь мне страшно.
   - Тебе приснился кошмар? - спросила новенькая. Она попала сюда совсем недавно, звали ее Флайни. Эта Флайни была еще не потасканной и довольно миленькой, игривой, как котенок.
   Еще одна беглянка с улиц Санктуария.
   - Хотелось бы верить, что это в самом деле был всего лишь кошмар - и ничего больше... - пробормотала Джойя.
   - Мне тоже сегодня снились какие-то поганые сны... - поделилась Флайни. - Это не могло быть явью... Он ведь простил меня... - и губы ее плотно сжались.
   - А меня сегодня всю ночь что-то как будто душило, и щипало, и тискало, - вмешалась еще одна девушка. - Я словно и не засыпала вовсе, а наутро думала, что буду вся черной от синяков!
   Валира приподняла одну бровь. Девчонка выглядела немного помятой, но на темной коже не было никаких отметин.
   - Похоже, нас всех этой ночью подкосило....Какая-то эпидемия кошмаров!
   - Если Литанде еще в городе, я попрошу Миртис поговорить с ним на этот счет, - неожиданно сказала Джойя. - Вы знаете кого-нибудь из Гильдии Магов, кто согласился бы взять плату за свое ремесло натурой?
   Валира рассмеялась:
   - Если у колдуна встает - все, что ему надо, так это призвать парочку суккубов! Короче, я что-то ни разу не припомню, чтобы кто-нибудь из их братии посещал нас.
   - Но ты же выросла в Санктуарии! - настаивала Джойя. - Ты наверняка знаешь какого-нибудь чародея!
   Валира вздохнула, вспомнив о маленьком человечке с огненно-рыжей шевелюрой, который своими чарами заглянул в ее душу. Он свел ее с Миртис и втолковал, что даже у самой распоследней шлюхи из подворотен Санктуария может быть какое-то будущее. А когда несколько лет назад, во время мятежа Ложной Чумы, здесь скрывалась его жена Джилла, Валира о ней заботилась как могла.
   - Ты должна знать кого-нибудь из магов! - не унималась Джойя, сверля Валиру взглядом. - Ну, пожалуйста, помоги мне!
   Валира, я боюсь!
   - Лало не то чтобы совсем маг... И собственной жены ему более чем достаточно... - медленно начала Валира. - Не знаю, сумеет ли он тебе помочь. Но я тебя с ним сведу.
   ***
   - Если тебе нужно заклинание - возвращайся обратно, в Гильдию Магов! выкрикнул Лало. - Сколько раз тебе говорить - я не работаю с заклинаниями!
   Он швырнул листок с диаграммой через весь стол к Дариосу.
   Мольберт художника стоял у окна, из которого открывался прекраснейший вид. Какого черта он тратит на пустую болтовню драгоценное время, пока солнце еще не разогнало утреннюю прохладу?
   - У каждого искусства есть свои законы. Неужели тебе так трудно немного поднапрячься и попробовать думать логически? - молвил молодой человек с завидным терпением. - Именно поэтому сработали врата, которые ты изобразил, чтобы увидеть мой дух, когда мое тело было замуровано в склепе. Разве нет?
   - Нет, потому что я написал эту штуку на переднем плане... - начал было художник.
   - Ты не придумал эту картину! - тряхнул головой Дариос. - Те подробности, которые ты так четко запомнил и изобразил, пришли из традиций С'данзо. Без этих символов человеческое сознание просто не смогло бы постичь Иной мир! Символы помогают нам сосредоточиться на восприятии реальности, точно так же как слова помогают нам выразить свои чувства, молодой человек замолчал, переводя дыхание. - Смотри, вот это - передний план. Тот мир, который нас окружает, мир, который всем нам знаком... - он провел пальцем по причудливо начерченной диаграмме.
   Лало молча смотрел на него. Странный он какой-то, этот парень! Скорее уж это Лало должен был с терпением и упорством разъяснять что-то юнцу, сетуя по ходу дела на непоседливость и легкомыслие, свойственные молодежи, - как делал когда-то его собственный учитель. Ему просто-напросто повезло он сумел вытащить этого школяра только по счастливой случайности.
   - Ты попусту тратишь время, Дариос. Может, тебе все же стоит вернуться обратно в Гильдию Магов? Теперь, когда все более-менее наладилось, у них вроде бы снова начались занятия с учениками. Илье тебя побери, чему, по-твоему, ты можешь у меня научиться?! - Художник не выдержал и заорал на мальчишку.
   До полудня было еще далеко, но жара становилась невыносимой.
   Тонкая туника пропиталась насквозь потом и облепила тело Лало, словно намазанная клеем, из тех, что варит Чолли.
   - Тому, чего не знает никто в Гильдии Магов.
   Дариос запустил пальцы в свою курчавую черную бородку.
   Хоть он и был довольно молод, борода его спускалась на грудь, как у учителя. Дариос, словно губка, насквозь пропитался наукой Джиллы. И при случае умел держаться с таким достоинством, что чувствовал себя как равный среди людей намного старше себя.
   - Ты можешь, конечно, вышвырнуть меня на улицу. Но я ни за что не вернусь к ним обратно. Даже в давние дни чародеи вроде Инаса Йорла и Ишад сами выбирали себе путь. А теперь Маркмор, который вернулся, и еще с полдюжины независимых чародеев разного рода из кожи вон лезут, чтобы не дать всем понять, что на самом-то деле в этом городе почти не осталось старой магии.
   - Ага, значит, если моя магия осталась - значит, она другая! - заметил Лало, не скрывая торжества. - Зачем же тогда ты пытаешься меня изменить?
   - Потому что магия притягивает магию, - ответил Дариос. - Ты получил магию и уже не сможешь от нее избавиться.
   И не захочешь, если бы даже мог, - он поднял на художника свои темные глаза, и Лало скривился, вспомнив дни, когда он думал, что навсегда утратил и обычное, и магическое зрение. Теперь он разбирался в этом немного лучше. Даже если судьбе будет угодно лишить его обычного зрения, он знал, что все равно сможет видеть Иной мир.
   - Рэндал однажды уже пытался тебя завербовать. А теперь, когда все более-менее успокоилось, за тобой придут другие - те, кто боится тебя и многое отдал бы, чтобы убрать тебя с дороги.
   Или такие, кто не прочь тебя использовать - как Молин Факельщик, который по твоим картинам прошлого Санктуария создает его будущее. Тебе никогда не казалось странным, что он требовал вносить в картины кое-какие из этих символов? А это ключ к ним... - Дариос постучал пальцем по диаграмме. - Я пытаюсь помочь тебе, понимаешь? Молин, Рэндал или кто-нибудь другой, причастный к Знанию, может просто использовать тебя, как ты используешь свои картины, если ты не станешь учиться!
   Лало закрыл глаза. У него все еще иногда болела голова после той контузии, от которой он на время ослеп. Вот и сейчас в висках пульсировала боль - черт, если так будет продолжаться, он может снова запить!
   - Теперь посмотрим с другой стороны, - продолжал неумолимый Дариос. На втором плане - сфера луны. Она правит всеми жидкими субстанциями, от водных океанов до астральных морей. Неплохой источник символов для чародейства с бейсибцами, ты не находишь?
   Лало про себя подумал, что сегодня Дариос будет упражняться в рисовании до тех пор, пока у него пальцы не отвалятся.
   Они уже добрались до четвертой сферы, когда со стороны кухни донесся звонкий женский смех - и сосредоточенности Дариоса как не бывало.
   - Знаешь, я, наверно, столько сразу и не запомню, - сказал Лало, пожалев Дариоса. Он тоже слышал голоса Джиллы и их старшего сына, Ведемира. Но ни один из двух женских голосов не походил на голос девушки, в которую были влюблены Дариос и Ведемир. "А ведь Дариос не заметил разницы, подумал Лало. - Так что, видно, я тоже кое в чем смыслю..." Он открыл дверь.
   Волна пряного аромата дорогих духов ударила ему в нос. За новым кухонным столом сидели две девушки и уплетали апельсиновый пирог с орехами, который получался у Джиллы просто отменным. Одежды из тончайшего полупрозрачного шифона являли собой компромисс между самыми мягкими требованиями Санктуария в отношении приличий и невыносимой жарой.
   В скромной кухне Джиллы, на фоне закопченных медных сковородок, горшков и гирлянд сушеного перца, которые свисали с полок, они смотрелись несколько странно.
   У белой стены стояло два зонтика от солнца из ярко расписанного шелка. У одной из девушек были ярко-медные кудрявые волосы, собранные в высокую прическу, оплетенную ниткой жемчуга. У другой темные волосы были уложены замысловатым узлом и присыпаны золотистой пудрой. И только когда она повернулась к нему лицом, Яало перестал обращать внимание на изысканный внешний лоск и увидел чистую и ясную душу девушки - он уже видел ее однажды сквозь крикливый макияж и убогие лохмотья.
   - Валира! Ты здорово выглядишь!
   Дариос, который шел следом, остановился как вкопанный и в недоумении уставился на девушек, широко раскрыв глаза.
   - Джойя и Валира - из Дома Сладострастия, - пряча улыбку, пояснила Джилла. - Девушки, познакомьтесь - это Дариос, ученик моего мужа.
   - На нем одежда мага... - сказала вторая девушка звенящим от напряжения голосом.
   - Он обучался в Гильдии, - объяснила Джилла. Девушка перевела взгляд на Лало, и тот отпрянул, увидев в ее глазах непередаваемый ужас.
   - Хвала Сабеллии! Может, он сумеет мне помочь...
   Дариос глянул на Лало. В его взгляде смешались испуг и профессиональный интерес. Художник немного успокоился. Может, магия и пугала его, но простая телесная красота больше не имела над ним силы. Ведемир сидел, откинувшись в кресле, и смущенно улыбался, ощущая неловкость от присутствия магии.
   - Возьмите еще кусочек пирога, - предложила Джилла. - Вы, девочки, слишком печетесь о своих фигурках и едите что попало. Но с неприятностями лучше всего разбираться на сытый желудок. Вот погодите, приготовятся колбаски, и тогда мы нормально покушаем.
   Валира поставила чашку на блюдце и рассмеялась.
   - Я помню - вы кормили чуть ли не половину соседских детей, когда я была маленькой.
   - Мне не есть хочется, а спать, - сказала Джойя.
   Лало прокашлялся.
   - Ну, тут я вам ничем помочь не могу. Так что у вас случилось?
   Джойя смахнула с ресниц слезы, умудрившись не размазать при этом краску, и начала рассказывать.
   - И такое случилось не только с Джойей, - добавила Валира, когда девушка закончила свой рассказ. - У Дори тоже был ночной кошмар, и еще кое у кого. Что ж, за последние годы мало осталось таких, кто не потерял бы дорогого человека. Мы, конечно, должны относиться ко всему этому как к профессии, только это бывает очень трудно, когда мужчина добр и заботится о тебе...
   - Я желала живого Аглона! Почему его призрак хотел меня убить?
   - Его призрак? А может, это все же было нечто иное, принявшее его форму? - спросил Дариос.
   - Демон-любовник?! - Ведемир расхохотался. - Ив Доме Сладострастия? Валира обожгла его взглядом, и молодой человек смутился. - Простите, девочки, но вы должны понимать, что...
   Голос Джойи сорвался на крик:
   - Надеюсь, призрак Аглона придет и за тобой, в казармы! Ты ведь был его другом!
   Все умолкли.
   - Аглон... - медленно проговорила Джилла. - Это имя почему-то кажется мне знакомым. Мы когда-нибудь с ним встречались, дорогой?
   - Это один из тех парней, что помогали мне откапывать Дариоса, - с горечью сказал Ведемир. - Несколько дней назад ему перерезали горло во время рейда-проверки в Низовье.
   - Он был такой славный, когда был жив, - всхлипнула Джойя. - Всегда такой добрый, вежливый, всегда мне что-нибудь приносил...
   Лало вздохнул.
   - Я сочувствую вашему горю, но только чем я могу помочь?
   Если вы хотите изгнать демона, может, Дариос...
   - Эх, я - всего лишь девочка для удовольствий, истеричный кусок соблазнительной плоти! Ну, конечно же, вы мне не поверили! - И Джойя разрыдалась по-настоящему, так что Ведемир даже любезно предложил ей свой большой носовой платок армейского образца, когда ее собственный платочек изящный лоскуток батиста - промок насквозь. Девушка приняла платок, выразив благодарность взмахом длинных ресниц, но Лало понял, что этот жест был данью привычке, она едва ли обратила внимание на Ведемира.