Асприн Роберт Линн. За далью воин (Артур-полководец - 2)

   - Сестра, Строители несколько иного мнения о соитии, чем.., скажем.., чем наш друг Артус. Когда соитие происходит неразумно, под воздействием одной только страсти и сопряжено с животным наслаждением, тогда дух человеческий теряется. Вот тогда это воистину грех. И все же я не пойму тебя, Анлодда, в чем же ты хочешь признаться? - В том, что не поддалась животному чувству?
   - А это глупо?
   - Довольно-таки.
   Я вздохнула. Он поймал меня, я это понимала, и он тоже, но пока я не была готова исповедаться в своем грехе.., и не буду готова, пока не решу, в чем состоит мой грех. Я чувствовала себя золотых дел мастером, которому нужно решить трудную задачу. У него восемь мешочков с чистым золотом и один с простым металлом, а ему можно только трижды взвесить мешочки на весах, чтобы понять, где золото, а где - нет.
   - Приходи ко мне тогда, когда будешь готова совладать с духом, сестра, когда сумеешь обличить свою животную природу. А пока.., пока я советую тебе как отец, но не как твой отец... - Он усмехнулся, и я хорошо поняла разницу. Пока ты не научишься любить себя, Анлодда, ты никого не полюбишь.., даже его.
   На этот раз я поняла Меровия не так хорошо. Его или... Его?
   Но какая разница? Не знаю, по-моему - никакой. Быть может, порой это одно и то же. Я вздохнула и вернулась к Ланселоту, который отпустил Этого Мальчишку и о чем-то серьезно беседовал с сенешалем Кеем.
   Глава 5
   Питер вздохнул, покачал головой.
   - У нас дела поважнее, Кей. Дела не слишком приятные, боюсь. Пошли ко мне Медраута.
   Усмешка скривила губы Кея - слишком проворная усмешка. И тут же исчезла.
   - Заметил небось, как он вел себя в бою?
   - Заметил.
   - Мне не хотелось бы распекать его.
   - И мне не хочется. Но нужно. Ради простых воинов. Питер кивнул. Кей отошел к Хиру Амрену и негромко заговорил с тем. Питер пошел дальше по берегу и поманил к себе Анлодду.
   - Девушка, ты родилась в Харлеке? Она сразу напряглась, вытянулась, как струна. Питер решил, что больше так к ней обращаться не станет.
   - Да, я родилась здесь. Это так же справедливо, как то, что я - не юноша.
   - Тебе знакомы здешние края? - И Питер обвел рукой берег.
   - Конечно. Это Берег Красного Песка. Он так называется потому, что когда-то давно, еще до моего рождения, тут как-то раз пролилась на песок красная краска из бочки, что упала с борта римской купеческой галеры, и...
   Питер поскорее прервал Анлодду, пока та не слишком погрузилась в пространные объяснения.
   - Не сейчас, не сейчас... Сейчас нам нужно найти какое-то место, куда бы могли отступить, где бы нас не нашли юты, где мы могли передохнуть и решить, как быть дальше. Что предложишь?
   - В лесу есть холм, а за ним - лощина в два стадия шириной и в столько же длиной.
   - Замечательно. Веди нас туда, Анлодда. Она кивнула и побрела к опушке леса. Деревья росли почти до самой кромки песка, скрюченные, изуродованные морскими солеными ветрами. Питер велел отряду идти следом за девушкой тихо, без шума и криков.
   Юты находились достаточно далеко, чтобы разглядеть, куда именно отправляются бритты, - одно им было ясно: противник уходит в сторону леса. "Если нам повезет, - думал Питер, - они решат, что осторожность - лучшая стратегия и будут ждать подкрепления, а до этого времени за нами не сунутся".
   Поначалу шло редколесье, затем, по мере того как отряд углубился в лес, деревья стали расти все гуще и плотнее. Дубы, липы - лес как лес, но уже через полмили чаща стала почти непроходимой. Невзирая на то что листья почти совсем облетели, ветви деревьев сплетались так плотно, что почти загораживали солнце и не пропускали его лучи к земле. Воины начали нервничать, оглядываться по сторонам.
   Питер принюхался. Как давно он не ощущал запахов леса, этой сырости, свежести.., разве что тогда, в лаборатории Уиллкса, когда ему привиделся девственный лес...
   "Интересно, как пахнут шепчущие сосны?" - гадал Питер, не спуская глаз с шагавшей впереди Анлодды. Та торопливо шла, изредка останавливалась, как бы в изумлении, потом снова шла вперед. Наверное, даже она не узнавала знакомые места.
   "Либо так, либо она на самом деле не Анлодда".
   Вскоре отряд пошел вверх по склону пологого холма. Он оказался достаточно высок - Питер не ожидал обнаружить подобной возвышенности в окрестностях Харлека - ведь отсюда было добрых пятнадцать миль до горы Сноудон, вершина которой, как это ни странно, была покрыта снегом. Хвоя потрескивала у Питера под ногами. Идти ему было нелегко - ведь он был постарше Ланселота, и годы сказывались.
   А потом Анлодда вдруг исчезла. Питер недовольно приказал отряду остановиться и осторожно пошел вперед один. Вскоре перед ним открылась лощина, поросшая дикими злаками и луком. Посреди лощины стояла Анлодда. Она развернулась навстречу Питеру. Вид у нее был довольно-таки вызывающий. Сложив руки за спиной, она прищурилась и проговорила:
   - Не могла же я забыть родные края. Это почти то же самое, как если бы ты забыл, как открывается дверь в твой дом. Сказала же я, что приведу тебя сюда, вот и привела.
   Питер кивнул.
   - Хорошо. Спасибо тебе... Анлодда. "А что это я споткнулся? Что я хотел сказать? Какое слово чуть было не сорвалось с моих губ? Спасибо тебе.., милая?"
   Анлодда явно преувеличила размеры лощины. В ширину тут действительно оказалось два стадия, а вот в длину - всего-то две трети. Но для того, что задумал Питер, лощина вполне годилась. А задумал он судить военно-полевым судом беднягу Медраута. Питер развернулся к отряду и дал воинам знак следовать дальше.
   Отряд собрался вокруг полководца. Бедивир, с которым, по всей вероятности, успел потолковать Кей, выстроил воинов полукругом у подножия холма. Питер взошел повыше по склону. Через пару минут к нему присоединился Кей, а чуть погодя - Меровий, представлявший интересы сикамбрийцев.
   Вид у Медраута был напуганный, но он сам, по собственной воле, шагнул вперед.
   - Не будем долго тянуть, сынок, - начал Питер, надеясь, что сумеет повести себя уверенно, как подобает в сложившейся ситуации. - Что с тобой стряслось на поле боя?
   Медраут беспомощно оглянулся, но не обнаружил ни в одном лице дружеской поддержки. Он вернулся взглядом к Питеру. Медраут молчал. - Видимо, обдумывал ответ. Но что он мог ответить?
   "Он не понимает, что происходит, решил Питер. - О чем он думает? Гадает, высекут его или казнят?"
   Ну да, наверное - если он на самом деле только Мед-раут, и никто другой. Когда Питер впервые увидел Медраута, тот вел себя заносчиво, самоуверенно. Он показался Питеру не слишком сообразительным, однако уроки усваивал неплохо. И вдруг в разгар сражения Медраут совершенно переменился, растерялся, как бы забыл и то, что уж точно умел, - казалось, он оказался посередине главы, не прочитав предыдущих страниц.
   Может, всего лишь опростоволосился в первом настоящем бою? А может, внутри него сидела террористка из двадцатого века, ничего не смыслящая в технике боя в пятом веке?
   "Бланделл сказал, что я могу опередить Селли, а могу оказаться на месте позже нее на несколько дней". Питер, жуя губу, смотрел на юношу и гадал, как же понять, как все обстоит на самом деле. "Если это Селли, и если она только что свалилась сюда, самое время встряхнуть ее как следует, пока она не очухалась".
   Но если это так, то кто тогда прокрался в покои Артуса в Камланне?
   - Мне нет оправдания, государь, - ответил Медраут наконец.
   - Я не спрашивал, есть ли у тебя оправдание. Я спросил, что стряслось с тобой на поле боя.
   - Не знаю, государь. Я...
   - Ну?
   - Я растерялся. Сам не знаю, что стряслось.
   - Растерялся?
   - Да, государь.
   - Совершенно неожиданно?
   - Да, государь. Сам не пойму, как это вышло.
   - В чем состоит первейший долг командира? Медраут молчал.
   - К примеру, как насчет того, - продолжал Питер, - что командир обязан понимать, что происходит, не хуже тех, кто ему подчиняется?
   - Да, государь.
   Питер смотрел на Медраута. Его глаза, словно клинки, пронзили доспехи юноши. Медраут смотрел на него, не мигая, вытянувшись по струнке, словно его муштровали в двадцатом веке.
   "Ну а теперь проверим тебя на вшивость", - решил Питер и выхватил из-за пояса кинжал. Покороче гладиуса, но подлиннее ножа британских боевиков. Без предупреждения он метнул кинжал, и тот вонзился в землю у ног Медраута. Медраут вздрогнул, но с места не двинулся. Но кому принадлежало это самообладание - настоящему Медрауту или обученной убийце?
   - Ты убивать умеешь, парень?
   - Да, государь, - выдавил Медраут.
   - Покажи свое умение.
   - Прошу прощения, государь?
   - Возьми клинок.
   Медраут растерялся на краткий миг, наклонился и выдернул из земли клинок, не спуская при этом глаз с Питера.
   - Ну, давай. Поработай клинком. Убей того, кто стоит по правую руку от меня.
   Кей бросил взгляд на Питера, вздернул брови. Щеки Медраута побледнели, взгляд забегал. Он смотрел то на Питера, то на Кея, то снова на Питера.
   - У-убить военачальника Кея, государь? - уточнил Медраут срывающимся голосом.
   Пусть Селли только что появилась в этом мире - в бою она не раз могла слышать, как окликали Кея.
   - Убей Кея. Ради меня. Ради Артуса.
   Медраут скрипнул зубами, часто задышал. Костяшки пальцев, сжимавших клинок, побелели.
   Питер посмотрел на Кея. Семешаль едва заметно улыбался, пристально следя за Медраутом. "Ты-то уверен, что перед тобой всего-навсего сосунок, дружище", - думал Питер. Он надеялся на то, что уж Кей всегда опередит неискушенную в боевых искусствах Темных Веков Селли, но все же риск был, и немалый.
   - Убей военачальника Кея. Это приказ, Медраут.., если ты хочешь и впредь сопровождать меня, ты обязан повиноваться мне без раздумий, без сожаления, без жалости.
   Так, как поступал бы член ИРА.., ну то есть так всегда говорили Питеру. Эти точно не ведали жалости ни к кому. Но Питер почти не сомневался, что то же самое члены ИРА думали про офицеров СВВ.
   "И она не ошибается, если так думает. Я бы выполнил приказ. Вот только я не желторотый принц, впервые выехавший на боевую операцию.., и Селли тоже".
   Может быть.
   Медраут уставился в землю. Его побледневшие щеки побагровели.
   Реакция была столь внезапной, что Питер чуть было не бросился, чтобы закрыть грудью Кея. Поступи он так, он бы все испортил, но Медраут, резко размахнувшись, воткнул нож в землю перед своими ногами - точнехонько туда, куда его воткнул чуть раньше Питер. Клинок вошел в землю по самую рукоятку. Питер сдержался, остался неподвижен, словно воды озера в штиль.
   - Нет, государь! - гневно воскликнул Медраут. И иллюзия присутствия Селли испарилась столь же мгновенно, как возникла. Вот глупость какая! Чтобы убийца из двадцатого века проделала путь длиной в пятнадцать веков и свалилась в бушующее море?
   Кроме того, Селли уже пыталась убить Артуса - несколько дней назад, до сегодняшнего сражения.
   Питер чуть было не улыбнулся от радости, однако сумел сохранить самообладание и неприступность.
   - Что ж, похоже, этот юнец способен принимать собственные решения. Вешать его не станем.
   Медраут промолчал. Однако лицо его утратило ту уверенность, с которой он отказался выполнять приказ. Вид у него стал растерянный - похоже, внезапная перемена в настроении Питера его донельзя изумила.
   "И все равно проблема никуда не делась, - думал Питер. - Предо мной офицер, который пальцем не шевельнул в бою в то время, как рядом гибли его бойцы. Даже играя в полицейского, я не вправе забывать о своем долге командира. Он уязвим, он сейчас все способен понять.., наноси удар сейчас, или тебе это больше никогда не удастся!"
   Питер поспешно продолжал:
   - Девять десятых времени - вот все, что отпущено для того, чтобы решить, как поступить. Чтобы принять любое решение, юноша... Поступок может быть верным или неверным, но его нужно совершить. Не жди, что кто-то разжует для тебя объяснение - этого не произойдет.., не жди, что кто-то подскажет тебе, как быть. Я хочу, чтобы ты отдавал приказы своим людям. И не жди, что я буду дергать твои струны за тебя. Мне нужна боевая лошадь, а не вьючный мул.
   "А мулы-то у них уже есть или нет еще?"
   Но, похоже, Медраут его понял.
   - Ты знаешь, что умеешь совершать деяния, можешь принимать решения и осуществлять их, быть готовым ответить за последствия. Ты доказал это, когда вонзил клинок в землю. Ты видел своих людей в бою и знаешь, что они также способны на это. Я жду от тебя великих подвигов, юноша. Великих подвигов. Давай держаться впереди восьмого шара <Питер перефразирует поговорку "То be behind eighth ball" - букв. - "быть позади восьмого шара", то есть находиться в невыгодном положении.>, ладно? "Ой, мамочки, что я несу?"
   Питер прикусил язык и мысленно взмолился о том, чтобы Селли нигде рядом не было - тут она бы его точно вычислила. - Я хотел сказать - будь всегда на высоте.
   Сцена судебного спектакля почти подошла к концу, однако приближался самый сложный момент. Медрауту точно впечатлений хватило, но простые воины не должны были понять ровным счетом ничего - им и в голову не должно прийти, что Медраут мог бы снова опростоволоситься.
   Кроме того, воины были полны неизрасходованной ярости. Сунцзы <Древнекитайский военный теоретик и полководец (V в, до н.э.).> в "Искусстве войны" учил тому, что наказание должно быть быстрым, суровым, соответствующим мере проступка, и что его не следует откладывать из соображений политических и вообще каких бы то ни было. Справедливость должна была свершиться, и все должны были увидеть, как она свершается.
   Питер сглотнул накопившуюся во рту слюну и подошел к самому краю бездны.
   - Суд готов вынести приговор. - Медраут напрягся, затаил дыхание. - Мы приговариваем тебя, - проговорил Питер как можно более сурово, - к одному удару от каждого из людей, которых ты обрек на опасность своим замешательством и бездействием. Приговор будет приведен в исполнение немедленно. Хир Амрен!
   - Государь? - младший командир неуверенно выступил вперед.
   - Построй своих воинов в две шеренги.
   - Ше.., ренги, государь?
   - В два ряда, лицом друг к другу.
   Хир Амрен понял Питера. Он построил воинов, но вид у тех был нерешительный и нервный. Затем Питер шагнул ближе к Медрауту и сказал так тихо, что услышать его мог только юноша.
   - Не бойся. Не думаю, что тебя так уж сильно отколотят. Но ты смотри во все глаза и запоминай тех, кто ударит тебя слишком сильно. С этими мы потом разделаемся.
   Шумно вздохнув, Медраут медленно пошел сквозь строй, время от времени останавливаясь и получая тычки с двух сторон.
   Воины били его кулаками, и один-другой вложили-таки в удары всю силу. От одного из этих ударов юноша качнулся и припал на колено. Питер на всякий случай - вдруг Медраут забудет обидчика - запомнил этого воина.
   Но чем дальше Медраут продвигался сквозь строй, тем слабее становились удары, и в конце концов дошло до того, что некоторые вообще исключительно ради проформы прикасались руками к плечу или щеке Медраута.
   А когда Медраут добрался до конца строя, те, что били его, тут же сбились в кучу, подхватили юношу и отвели к бревну, на которое усадили его. Хир Амрен самолично принес холодной воды и тряпицу и отер лицо Медраута от крови.
   Кей, похоже, успокоился и удовлетворился приговором. Он ушел к остальным воинам и принялся осматривать их раны.
   Совсем рядом, за спиной у Питера послышался голос Меровия.
   - Ланселот никогда бы до такого не додумался, государь. В некотором роде ты очень переменился, и к лучшему. - Он наклонился и прошептал на ухо Питеру:
   - Но есть время и место для каждого.., а это место, - тут он сжал плечо Питера, - ..место для Ланселота.
   Питер обернулся, чтобы спросить у Меровия, верно ли он повел себя, правильно ли поступил с Медраутом. Но король уже ушел, вернулся к своим сикамбрийцам.
   Питер отправился к Медрауту. Люди, окружившие юношу, растаяли, как снег весной на вершине Сноудона.
   - Как чувствуешь себя? - спросил Питер. Медраут промолчал - он только стоически кивнул.
   - Отдохни. Соберись с силами. Я собираюсь послать Анлодду на разведку. Мы не тронемся отсюда раньше чем через три часа.
   При слове "часа" Медраут моргнул и глянул на левое запястье. Он, правда, тут же попытался исправить чудовищную ошибку, поднял руку и сделал вид, что собирался потереть болевшее плечо, но Питер все видел.
   У Питера щеки похолодели. На миг даже голова закружилась. Только долгий опыт работы в антитеррористической организации позволил ему сдержаться и продолжать разговор как ни в чем не бывало. Он притворился, что не заметил, как Медраут, юноша из артуровских времен, хотел посмотреть на наручные часы.
   Питер не запомнил, что в точности сказал, но, видимо, что-то такое, что не позволило "Медрауту" понять, что он попался. Питер встал, учтиво поблагодарил "юношу" за то достоинство, с которым тот покорился наказанию, и пошел прочь.
   Питер уже продумывал план: как разделаться с Селли так, чтобы не привлекать внимание всего отряда.
   Глава 6
   Корс Кант поеживался, как от озноба, хотя солнце уже стояло высоко, озаряя желтеющее поле. Он наблюдал за судом, он понимал, какова его цель. Однако пока он не знал, как доказать, что этот Ланселот - не настоящий, а ведь Ланселот из Лангедока приказал бы убить Медраута на месте, без всякого суда. Кроме того, никогда еще простому воину не разрешалось пальцем тронуть командира, что бы тот ни совершил.
   Вот Кей мог бы придумать такое наказание. И Артус тоже, но никак не Ланселот, сикамбрийский демон войны.
   Ни Корс Кант, ни Анлодда в строй не встали. Принцесса стояла на другом краю поляны, и смотрела на север так пристально, как смотрел бы волк на барсучью нору. В той стороне был виден дым, поднимающийся в небо от руин Харлека.
   - Что же теперь, госпожа моя? - робко спросил Корс Кант. - Мы пойдем на город?
   Она ответила ему, не оборачиваясь:
   - Нет, не пойдем, если только Ланселот - не еще один Гормант. Гормант всегда кует, пока железо еще горячо. Откуда подойти к городу? Через какие ворота? Сколько ютов бродит там по улицам, сколько их на крепостных стенах у бойниц? Ответь на эти вопросы, а потом задай самый главный: как обратить тридцать пять воинов в три с половиной центурии? А чтобы ответить на эти вопросы, не должны ли мы на самом деле войти в Харлек? Либо так, либо мы должны превратиться в орлов и пролететь над городом. - Анлодда обернулась. Твоя друидская магия могла бы превратить нас в орлов, Корс Кант Эвин?
   Юноша покачал головой.
   - Будь здесь Мирддин, он, может быть, сумел бы. Я не раз слышал, как он говорил о полетах, но ни разу не видел, чтобы он сделал это.
   Анлодда разочарованно вздохнула.
   - Что ж, тогда, пожалуй, мне вместо орла придется обратиться в змею.
   Корс Кант ждал, но Анлодда молчала. "Ну, раз она молчит, то я сам спрошу".
   - Значит, мы пойдем в Харлек, как лазутчики?
   - Мы?
   У Корса Канта покраснели уши.
   - Ты хочешь сказать.., что пойдешь одна, без меня?
   - Я не хочу, Корс Кант. Я лучше бы прыгнула в выгребную яму с римским нагрудником. Но кто-то должен это сделать - а это значит, что этот кто-то - я, Анлодда. Ведь это мой город! Вот только не знаю, как тебя туда провести, ведь я поклялась защищать тебя. Конечно, мне до тебя дела большого нет, и между прочим, я до сих пор с тобой не разговариваю.
   Анлодда облизнула палец, подняла руку, чтобы понять, куда дует ветер.
   - Нет, думаю, что Ланселот захочет все увидеть своими глазами. Наверняка он возьмет с собой Кея и Бедивира - эти от него ни на шаг. Ну, и конечно, меня, потому что кто еще знает Харлек? Но скажи.., только не обижайся, я ценю бардов и друидов, они получше, чем многие воины и вышивальщицы.., но какой от тебя толк в этой вылазке?
   У Корса Канта засосало под ложечкой.
   - Я.., я мог бы осенить вас всех друидским благословением. Вдруг бы вы попали в ловушку, и потребовалась бы друидская магия, чтобы спасти вас?
   Анлодда улыбнулась.
   - Вот-вот, а ты даже в орла не можешь превратиться. Вот Мирддин, будь он здесь... Словом, делать тебе там нечего. Скажи, хоть раз удавалось хоть одному друиду сделать людей невидимками, кроме как в той истории про Кассибеллан <Кассибеллан - король бриттов во времена завоевания Британии Юлием Цезарем.>, которую ты так славно поешь?
   - Там дело не в друиде было, - поправил девушку Корс Кант. - Там была волшебная мантия. Анлодда пожала плечами.
   - Ну, в общем, как ни крути, а толку от тебя не будет.
   - Я мог бы пойти для того, чтобы убедиться, что ты не нанесешь удара...
   Он осекся, прикрыл рот ладонью. Слова сами сорвались с его губ. Ему так хотелось забыть о том, чего она чуть было не совершила.
   Анлодда зарделась, отбросила назад багряные волосы, устало прикрыла глаза.
   - Теперь у меня нет права отражать удары, подобные тому, что мне только что нанес ты, Корс Кант Эвин. Но скажи, зачем ты нанес его мне? Для того ли, чтобы наш путь друг к другу стал глаже, или для того, чтобы бросить между нами яблоко раздора?
   Бард залепетал:
   - Госпожа...
   - Зови меня Анлоддой, Корс Кант Эвин.
   - Госпожа моя Анлодда, я и сам не знаю, почему, но что-то, то ли сердце, то ли разум, подсказывает мне, что я должен идти. Не знаю почему, но почему-то для меня это важнее, нежели для любого из вас, как бы ни безумно это звучало. Если я останусь позади, пусть даже вы победите в битве при Харлеке, вы проиграете войну в целом, не выстоите в последнем бою, утратите великую империю, которую строят Артус и Меровий, - ту империю, что будет стоять не на камне, не на оружии, а на крови - на Королевской Крови!
   Анлодда молчала - обдумывала слова барда. А потом шагнула к нему близко-близко и заглянула в глаза.
   Ее глаза становились все больше и больше, и наконец бард перестал видеть что-либо, кроме них. Эти серые озера омывали его душу прохладными водами. Ему казалось, что он всегда видел эти глаза - и полдня, и полтысячелетия назад. Анлодда была повсюду - вокруг него, внутри него, она обволакивала собой его дух.
   Будь на ее месте кто-то другой, Корс Кант яростно отверг бы такое проникновение в его рассудок. Но Анлодда ему не мешала.
   Но вот она шагнула назад, покачала головой, и их связь прервалась.
   - Не знаю, откуда тебе это ведомо, и даже не знаю, прав ли ты, но ты не лжешь. Ты веришь в то, о чем говоришь, в этом я уверена. - Она прикусила губу. - Будет лучше, если мы спросим Меровия. Он-то точно умеет смотреть прямо в душу, а я ее только чувствую. - Она погладила Корса Канта по щеке. - Пойдешь?
   Корс Кант кивнул.
   - Ты можешь получить больше, чем отдал.
   - Ты тоже, моя принцесса. Она улыбнулась.
   - Глупая мысль. Но может быть, так оно и есть. Они пошли по полю и вскоре нашли Меровия. Тот стоял, окруженный своими воинами. Те сразу разошлись, а Меровий вытащил из-под плаща кристалл, оба края которого были обрамлены серебром. Кристалл висел на серебряной цепочке.
   - Я ожидал вас, - сказал король. - Пойдемте со мной. Мне нужны свидетели.
   Король встал и направился на восток - туда, где деревья, примыкающие к лощине, росли наиболее густо. Он шел, не оглядываясь. Анлодда и Корс Кант шли за ним, держась на почтительном расстоянии. Когда Меровий остановился, все трое оказались посреди толстых дубов, где вокруг ветвей обвились плотные шары омелы.
   - Хороший знак для нас, - сказал Меровий и указал на деревья.
   - А для деревьев - плохой, - рассудительно проговорила Анлодда. - Омела в конце концов высосет из них все соки.
   - О чем вы хотели спросить меня? - поинтересовался Меровий.
   Анлодда указала на Корса Канта.
   - Он хочет идти на разведку в город. Я говорю ему, что нельзя, что его там убьют. Меровий улыбнулся.
   - Гм. Я не такого вопроса ожидал. - Он поднял вверх кристалл. - Вот где мы найдем ответ. Анлодда покачала головой.
   - Я не желаю видеть вновь, что я трусиха! Я должна подготовиться к тому, чтобы раскусить Харлек.
   - Не ты, - возразил король. - Я. А ты будешь произносить заклинание. - И он едва заметно усмехнулся. Анлодда довольно долго смотрела на него.
   - Я? - изумленно переспросила она, робко протянула руку, взяла кристалл из пальцев Меровия и подвесила его на цепочке. Кристалл закачался, замерцал, заиграл отсветами.
   Меровий дал Анлодде знак, и она подняла амулет повыше. Король опустился на колени и пристально уставился на кристалл, когда на него упал луч солнца и отразился мириадами маленьких радуг. Меровий медленно раскачивался из стороны в сторону, не спуская глаз с кристалла.
   Анлодда попыталась заговорить, но голос ее зазвучал хриплым шепотом. Она откашлялась и начала заново:
   - Взгляни.., внутрь, о господин. Отыщи там.., шар. Он светится си.., нет, красным сиянием. Он пульсирует.
   Отрывочные слова, произносимые девушкой, мало-помалу приобретали плавность, слитность. Похоже, прежде она слышала эти фразы, но сама никогда не произносила. Корс Кант был так же зачарован, как Меровий, но смотрел он не на кристалл, а на Анлодду. Она сейчас была похожа на юного барда в школе друидов, который держал свое первое испытание.
   - Пусть этот шар окружит тебя, путь он поглотит тебя, господин. Пусть он наполнит тебя алым светом. Ты падаешь, а шар обволакивает тебя, словно красно-черная вода.
   Но вот.., все меняется, свечение становится ярко-алым. Ты чувствуешь тошноту, ты как будто падаешь вниз со скалы Вечности. Теперь шар стал оранжевым, и он светится все ярче. Вспыхивает, словно солнце, угасает, но вновь загорается - теперь желтым цветом. Шар стал желтым, его желтое сияние проникает в твое сердце, голову, руки и ноги, Корс Кант выгнул шею и увидел, что глаза Анлодды стали желтыми, как тот шар, о котором она говорила. Рука ее держалась прямо, твердо, словно стропило, но кристалл описывал медленные круги и то опускался, то поднимался. Казалось, он улавливает только часть солнечных лучей. И сам кристалл сейчас светился оранжево-желтыми отблесками.