Асприн Роберт Линн. За далью воин (Артур-полководец - 2)

   Сквозь деревья виднелись главные городские ворота. Сама стена была древняя - высоченный, почти вертикальный земляной вал. А вот ворота выглядели вполне по-римски - прямые, высокие, срубленные из толстых стволов деревьев - сама по себе стена в десяток футов высотой, а наверху - перекладина.
   Анлодда шлепнула по щеке - убила комара, и это напомнило Корсу Канту о том, что у него самого чешутся блошиные укусы.
   - Воинам через эту стену не перебраться, - заключила Анлодда. - Ее возвели, когда тут стояла крепость, еще во времена Августа. Пошли, Корс Кант. Иди за мной.
   - Куда мы идем? - бард сжал кулаки, всеми силами стараясь удержаться от того, чтобы почесаться.
   - Назад, к Ланселоту, куда же еще? Если мы полезем на эту стену, нам придется вступить в бой с ютами, а их будет двадцать на каждого нашего воина. Да еще подкрепление подтянется, и тогда будет еще ужаснее. Хотелось бы проверить, стоят ли юты истинных жителей Харлека, но пока мы будем проверять это, нас превратят в бараньи котлеты. И потом - есть способ получше. По крайней мере для некоторых из нас.
   - Твой потайной ход, - сказал Корс Кант, облизнул пальцы и смазал слюной укус на локте. Зуд немного унялся.
   Анлодда быстро пошла по едва заметной тропе между деревьями. Корс Кант еле поспевал за ней. Тропа шириной в один след почти сразу исчезла, а возобновилась только на опушке соснового бора. Сосны сменились липами, усыпавшими землю толстым мягким ковром из опавших листьев. Прошагав некоторое время по опавшей листве, юноша и девушка обогнули груду синевато-серых валунов. Казалось, эти камни - игральные кости, брошенные наземь какими-то эйрскими великанами. В свете луны неглубокие выбоины в камнях казались настоящими пещерами.
   - И как тебе только удалось высмотреть эту овечью тропу? - изумился Корс Кант.
   Анлодда не ответила. Она схватила Корса Канта за руку и увела в лес. Желание охватило юношу, и он мысленно взмолился о том, чтобы повторилось то, что произошло в комнате Анлодды тысячу лет назад.
   Но она обвела его вокруг высокого валуна, и их взорам предстало море.
   Корс Кант ахнул и задохнулся от изумления. Они стояли на самом краю обрыва. Один неосторожный шаг - и он мог сорваться в бездну. С высоты создавалась иллюзия, будто внизу раскинулась вся Земля, и что она круглая. Никогда еще Корсу Канту не доводилось стоять на вершине горы и смотреть на безбрежные морские просторы. "Иисус, Мария, Рианнон! Неужели эта гора высотой равна величественному пику, что я видел в пяти лигах к северу".
   Луна прочертила по морю серебристую дорожку, высвечивая барашки на волнах. Сверкающее серебром море соперничало красотой со звездным небом.
   Анлодда положила руку на плечо юноши. А у того язык присох к небу. Он даже не мог вымолвить "госпожа" или "моя богиня". Нежные губы коснулись его шеи ниже затылка. Корс Кант выдохнул, умирая от страсти.
   - Меж небом и землей, - проговорила Анлодда. - Не стоим ли мы рядом на одной высоте?
   Понимание сказанного ею струйкой ртути пробежало по позвоночнику юноши. "Она любит меня, я люблю ее - а она пыталась убить Dux Bellorum. Все остальное случайно".
   Холодный ветер кусал кожу юноши, раздувал рубаху. Он чувствовал тоску Анлодды. Корс Кант обернулся. В глазах девушки стояли серебряные слезы, отражали луну и уносили к небесам.
   Голос Анлодды, когда она заговорила, был столь нежен, столь женственен, что Корс Кант ее едва расслышал.
   - Но мы живем не на небе и не в море, и даже не на харлекском холме, а в каменном мешке, при дворе Каэр Камланна. Боюсь, скоро все узнают мою тайну. Боюсь, меня оставят здесь, тебя сбросят туда, и наши протянутые друг к другу руки не смогут соприкоснуться. Боюсь, скоро всем станет известно, какое страшное преступление я чуть было не совершила, и тогда меня убьют или вышвырнут, словно собаку, которая укусила новорожденное дитя. Я боюсь, Корс Кант. Никогда раньше я ничего не боялась. Принцессы не должны испытывать страха. - Она насмешливо улыбнулась, отерла слезы. - Но хватит плакать. Давай возвращаться, рука в руке, как сестра и брат. Пока - пока сестра и брат. Возьми меня за руку.
   Их пальцы сплелись, и они ушли с обрыва, а потом нашли тропу, по которой вернулись к лагерю бриттов.
   Анлодда с бардом разыскали Ланселота, и девушка доложила о результатах разведки. К ним подошли Меровий, Кей и Бедивир. Остальные не приближались, включая Кугу и Медраута. Ланселот на Медраута поглядывал подозрительно.
   - Ты говорила, что через стену можно перебраться другим путем, - напомнил Анлодде Питер, когда она закончила рассказ.
   - Под стеной, а не через нее. И то не всем, а лишь нескольким.
   Ланселот подергал себя за усы. В этом он явно переусердствовал - вырвал клок, и Корс Кант сочувственно айкнул.
   - Туннель? - уточнил легат. - И сколько там воинов пройдет в ряд?
   - Один - и то с трудом. И не "пройдет". Там можно передвигаться только ползком, да и то - придется продираться. Вам с Кеем трудно будет, но, наверное, все же получится. Кстати, место, куда выводит туннель, общественное, но это не значит, что там непременно будут толпиться юты.
   - Что за место?
   - Старые бани. Там вполне просторно, можно закрепиться, передвигаться и уложить столько ютов, сколько песчинок на берегу, пока они сумеют прикончить нас.
   - Анлодда, - возразил Ланселот. - Но это совсем не то, что я...
   - Знаю, знаю. Ты не хочешь вести на город смертников, государь. Но я бы не возражала, даже будто это так. Кстати, я не настаиваю на том, чтобы с нами шел Корс Кант.
   - Что? - прищурился Ланселот. - Что-что-что? - скороговоркой выпалил он.
   Анлодда продолжала:
   - Король Рикка заново отстроил бани, когда Артус вернулся из Рима. В мирное время там множество.., горожан, моих земляков. Они парятся в парилках или плещутся в холодном бассейне. Я и сама там часто бывала.
   - А этот король Рикка, - спросил Ланселот. - Он мог бы оказать нам помощь?
   Анлодда выпучила глаза. Ланселот обнаружил, что изумленно на него смотрит не только Анлодда, и густо покраснел.
   "Он не знает! - понял бард. - Но как он может не знать?" Король Рикка погиб, защищая левый фланг войска Ланселота в последней битве - сражении при горе Бадона, погиб из-за того, что не правильно понял хитрый маневр Артуса отступление, произведенное для виду. Ланселот ворчал из-за этого случая еще долго, и называл Рикку "варварской обезьяной с барсучьими мозгами, нахлобучившей на голову медный таз".
   - Помог бы, если бы только смог подняться из могилы, - сказал Корс Кант. Но даже Мирддину не под силу воскресить мертвеца через четыре года после похорон.
   - Это я понимаю, - огрызнулся Ланселот.
   "Еще одна ложь".
   У Корса Канта мурашки по спине забегали. Кто же этот новый Ланселот, почему он так переменился? Быть может, в него вселился бес?
   - Ну, а как насчет принца Горманта? - обратился юноша к Анлодде. Говорят, он сводный брат Dux Bellorum. - Бедивир гневно скривился, и Питер поспешно произнес:
   - Но, конечно, никто не верит в такую гнусную ложь!
   Анлодда метнула предупреждающий взгляд в сторону Корса Канта. Разговор зашел в опасную область, но бард вовсе не собирался нарушать клятву, данную принцессе в чудесной пещере.
   - Это сын холостяка... - проговорила Анлодда. - Он.., он.., хотела бы я сказать, кто он таков! Он нам не поможет! Наверняка сейчас угощает саксов или ютов, потчует их тем, что вырвано изо рта у маленьких детишек! Ну.., в общем, ты понял, государь, что я хотела сказать.
   - А очумевшие жители Харлека будут только под ногами болтаться, - добавил Ланселот. Чуть помедлив, Анлодда продолжала:
   - Хорошо, вот какой у меня план. Вы все, - она обвела рукой отряд Ланселота и сикамбрийских воинов Меровия, - отправляетесь на берег и находите там лодку. Наверняка в гавани можно найти хоть какое-то суденышко.
   Тут вперед шагнул капитан Нав. Он впервые подал голос со времени гибели "Бладевведд".
   - Об этом я уж как-нибудь позабочусь, полководец. Ланселот рассеянно кивнул.
   - Найди самую большую посудину, какую только сумеешь. Пусть тебе приказывает Меровий.
   - Рад, что ты не предлагаешь мне карабкаться по туннелю, Ланс, - улыбнулся король. - Боюсь, мне это было бы не под силу.
   Ланселот назвал тех, кого хотел взять с собой в город:
   - Кей, Бедивир, Анлодда и Медраут. Остальные идут с центурионом Какамври. Капитан Нав, не мешкайте.
   - Медраут? - в унисон переспросили Кей и Бедивир.
   - Да, зачем он нам? - добавила Анлодда. Ланселот, похоже, не мог придумать веской причины.
   - Ну.., он бы мог.., он мог бы.., стоять в дозоре.
   - Следует ли мне напомнить тебе, - вмешался Кей, - что ты поклялся защищать этого юношу? - Мне кажется, вряд ли стоит брать столь неопытного воина на столь опасное дело.
   Анлодда многозначительно посмотрела на Корса Канта, но тот не пожелал встречаться с ней взглядом. Бард должен был идти с Ланселотом и Анлоддой ведь это напророчил Меровий.
   Ланселот неохотно сдался.
   - Ладно, пусть Медраут уходит с Меровием. Пойдут Кей, Бедивир, Анлодда и я.
   Корс Кант молча ждал. Наконец после долгой паузы Анлодда сказала то, что собиралась сказать:
   - Пятеро против пяти центурий. Отряд смертников.
   - Пятеро? - недоуменно вздернул брови Ланселот. - Я насчитал четверых. Кто это еще собирается с нами? Повариха?
   - Какая повариха? Она и в поход-то с нами не пошла, слава Спасителю! Анлодда подняла затянутую в перчатку руку. - Давай еще раз сосчитаем. Ты, Кей, Бедивир, Корс Кант...
   - Почему это Корс Кант? - вмешался Ланселот возмущенно.
   Юноша вытянулся в струнку.
   - А почему нет? Я точно так же смогу пролезть в туннель!
   - Возражаю! - встрял Кей. - Против Корса Канта у меня те же возражения, что и против Медраута, только их вдвое больше! Анлодда бросилась на защиту барда, но юноше показалось, что она делает это довольно вяло.
   - Он нам нужен, чтобы кто-то смог прочесть мою карту. Она на греческом, и...
   - И тебе кажется, что на карте - сплошная Греция? - саркастично поинтересовался Ланселот.
   - Я этого языка никогда хорошо не знала. А мы попадем в Каэр Харлек со стороны окраины, где я никогда не бывала.
   - Дай-ка я взгляну на карту. Может быть, я сумею ее прочитать.
   - Я же сказала: она на греческом!
   - Даже если на греческом, прочитаю я эту треклятую карту.
   Анлодда запустила руку за вырез сорочки и вытащила свиток пергамента. Развязала, разложила на колючем кусте. Карта оказалась испещрена столбцами мелкого почерка.
   Корс Кант наклонился и вслух перевел:
   - Три двери после булочной.., стойла. Пройдя через них.., попадаешь на улицу Трагедий.
   - И это - карта? - презрительно спросил Ланселот.
   - Это руководство для путешественника, - уточнила Анлодда. - Оно составлено сорок лет назад и описывает Старый Город, окружающий крепость, именно туда нам и нужно попасть.
   Ланселот смирился с поражением, но неохотно. На миг Корсу Канту даже показалось, что все с ним, как прежде. Ехидство всегда отличало Ланселота.
   - И долго ли продлится путешествие? - язвительно поинтересовался он.
   - Когда я как-то раз удрала.., то есть ушла из Харлека на рассвете, а вышла у подножия Синей Скалы при свете звезд. На путь у меня ушло девятнадцать-двадцать часов. Это долгая дорога, господин.
   Полководец свирепо вцепился зубами в кончики усов - так свирепо, словно они ему не принадлежали.
   - Значит, если выйдем в полночь, на месте будем к сумеркам. Надеюсь, покидать Харлек нам придется не под покровом темноты, и более достославно.
   Анлодда кивнула.
   - Как христианские мученики. Ланселот метнул в нее яростный взгляд.
   - Если нам будет сопутствовать успех, юты будут настолько обескуражены, что мы сумеем и поверху уйти из города. А дотуда далеко? До туннеля, я хотел спросить?
   Принцесса пожала плечами.
   - Полдня, а точнее - полночи. В темноте быстро не побежишь, даже при такой луне. "Поспешишь - людей насмешишь". Так и тот, кто идет впереди, быстро окажется в бездне. Как Икар. Его Икаром звали, Корс Кант?
   Бард кивнул.
   - Он подлетел слишком близко к Солнцу, опалил крылья и упал в море.
   - Полночь миновала, - напомнил Кей. - Луна клонится к западу.
   - Отправляйтесь, - кивнул Ланселот Какамври и Наву. Анлодда схватила Корса Канта за руку, повлекла к сине-черным холмам, поросшим лесом. Трое великих воинов устремились следом за ними, цепляясь носками сапог за корни и продираясь через буреломы.
   Глава 10
   Один вопрос не давал покоя Корсу Канту. - Анлодда, - прошептал он, боясь, как бы от звука его голоса не зашевелились ветви замерших в покое сосен. Если ты на самом деле принцесса, значит, ты выросла в этом городе. Зачем же тебе карта?
   - Ты всегда такой подозрительный? - огрызнулась Анлодда. - Затем, что я точно знаю: мне не хотелось бы прожить всю жизнь рядом с тем, кто сомневается в каждом моем слове. Только не думай, что это значит, что я собираюсь прожить всю жизнь с тобой. Кроме того, я веду двойную жизнь.
   Анлодда подбросила нож, поймала на третьем обороте и подбросила снова.
   - А я уверен, что хочу провести остаток жизни, et cetera <и так далее (лат.).>...
   - Et cetera? Корс Кант, ну почему тебе всегда нужно переиначить самую простую фразу, превратить ее во что-то возвышенное? Ну ладно, как бы то ни было, с картой надо обращаться с умом. Она устарела. - Она, прищурившись, уставилась на мелкие буквы. При свете луны читать было сложно. - Ну вот, например, то, что тут написано про лавку, где продают изысканное платье, просто вранье. Сколько я себя помню, тут всегда стояла мастерская писца.
   - Но это один и тот же дом? Ну, то есть названо неверно, но вообще-то карта не врет?
   - Это так. Я ее потому и взяла. Не хватало еще, чтобы тут дома были переставлены!
   Анлодда улыбнулась, и при виде ее потеплевшего лица юноше сразу стало веселее.
   - Можно мне взглянуть? - спросил он.
   - Не потеряешь? Ну бери, да не вырони. Она отдала барду свиток, и он быстро пробежал глазами описание города, перечел, словно читал поэму к испытанию в школе друидов. Поблагодарив девушку, Корс Кант вернул ей карту.
   И тут его словно озарило.
   - Ты сказала про лавку, где продают изысканное платье! - воскликнул он, схватив Анлодду за рукав. - Но как ты могла узнать, что это именно она? Значит, ты умеешь читать по-гречески!
   Анлодда глянула на юношу так, словно увидела перед собой сакса.
   - А разве я говорила, что не умею?
   Она вырвала руку и цепко сжала плечо Корса Канта, но тут же отпустила.
   Несколько мгновений они молчали. Наконец Корс Кант решился сделать выдох. Он покраснел, но в темноте этого, на счастье, не было заметно. Он надеялся, что Анлодда не почувствовала и той вины, которая захлестнула его с головой.
   Глава 11
   Ланселот дал немного времени до выхода, поэтому я прогнала Этого Мальчишку, уселась на землю в темноте и задумалась. С тех пор как Канастир и его дружки-саксы напали на нас на лесной дороге, я не могла избавиться от воспоминаний о страшной смерти брата. Стоило мне закрыть глаза, и я видела его искаженное страхом бледное лицо, руки, поднятые, чтобы защититься, и его взбешенную, обезумевшую лошадь, вставшую на дыбы и втоптавшую его в грязь.
   Всякий раз я прогоняла жуткие воспоминания. Но на этот раз я решила обдумать все как следует, вспомнить всю жизнь Канастира-"червяка", как ни содрогалась моя душа при мыслях о нем. "Не в правилах воина, - уговаривала я себя, - отгонять воспоминания только из-за того, что ты боишься их".
   Я заставляла себя снова и снова видеть ужасающее зрелище, и чувство вины в происшедшем мало-помалу покидало меня. Я ранила его лошадь - это верно, но разве я могла предугадать, что она сбросит Канастира на землю и затопчет? Но даже если бы я сама прикончила его подвернувшимся под руку булыжником, разве мало у меня для этого было причин, если вспомнить, каким мукам он подвергал меня в детстве?
   Этот подонок заслужил смерть, а я заслужила право убить его. Наконец, я поняла, о чем я горевала сильнее всего: о том, что не могла сказать: "Это я убила его!" "Господи, - спрашивала я, - неужели чувство вины было вызвано ненужными угрызениями совести из-за убийства врага?" Увы, я не могла ответить на этот вопрос. Стоило приберечь его до лучшего дня и задать дяде Лири. Этот без конца задает вопросы, вроде: "Если нас создали боги, то кто создал их?" или "Если двое любят друг друга больше жизни, и если один из них должен умереть, что более эгоистично - оставаться в живых или умереть и оставить любящего в тоске?"
   Хотя бы на время мне все стало ясно. Я пролистала страницы жизни Канастира из конца в начало, и сделала еще одно ужасное открытие: почти наверняка Канастир свел моего отца с Кугой!
   Впервые за долгое время разум мой работал четко и ясно: на самом ли деле Канастир был таким уж слабаком?
   Действительно ли он не смел задницу подтереть без дозволения отца?
   Они оба были актерами в этой пьесе, и страшная мысль пришла мне в голову: вдруг это действительно была лишь пьеса, которую они разыграли для собственного увеселения, чтобы одурачить всех, включая и меня? Они оба меня недолюбливали, и если верить слухам о моем рождении, я понимала, из-за чего. Канастир хотя бы был родным сыном Горманта, хоть и не сыном моей матери.
   А если Канастир вертел отцом, как хотел, тогда многое становилось понятным - в том числе и то, почему отец позволял брату столько лет измываться надо мной, а также то, почему Канастир собственной персоной потащился за мной в Камланн, дабы удостовериться, что я выполнила "волю отца". С самого начала все задумал Канастир, а не отец!
   Но, быть может, отец не все знал - например, о том, как Канастир приставал ко мне по ночам, а может быть, знал, но был бессилен против "червяка". Может быть, я слишком сурово судила отца?
   И тут еще одна жуткая мысль посетила меня. Вправду ли моя мать умерла при родах? Или "червяк" был еще более изощрен и злобен, чем я о нем думала, настолько злобен, чтобы... Я тряхнула головой. Нет, я не могла представить, чтобы Канастир решился убить мать.
   Правда, она не была его матерью.., но он-то сам знал об этом или нет?
   Мурашки побежали у меня по коже, а Ланселот как раз приготовился к выступлению. Я встала, отряхнула прилипшие к одежде веточки и листья, поправила багряные волосы, казавшиеся при свете луны каштановыми.
   "Самое простое, - говорила я себе, взять и спросить моего мерзавца-отца, когда мы спасем его от нанятых им ютов:
   "Как тебя угораздило так вляпаться?"
   Глава 12
   Анлодда повела "ударную группу" по тропе, где наверняка много лет не ступала нога человека. Тропу перегораживали упавшие сосны, узловатые корни. Одно дерево было с корнем вырвано из земли и отброшено в сторону. "Медведь, подумал Смит, - или озлобленный человек". Девушка и бард легко перепрыгивали через любые попадавшиеся на пути препятствия. Питер, Кей и Бедивир, отягощенные бременем доспехов и оружия, передвигались менее ловко и быстро. Мягкая лесная почва сухо пружинила под ногами, видимо, дожди тут не выпадали очень давно. Питер взволнованно глядел на озаренные лунным светом волосы Анлодды, на то, как вздымается и опадает ее грудь под тонкой сорочкой. В конце концов он дал себе мысленный запрет: "Не она. И не сейчас".
   Воздух в лесу застоялся. Холмы были недостаточно высоки для того, чтобы ловить свежий ветер с моря. Холодный воздух, минуя лес, поднимался к горе Сноу-дон и ее подругам, а внизу накапливалось тепло. Питер обливался потом и жалел о том, что не может последовать примеру Анлодды и сбросить с себя доспехи и верхнюю одежду.
   Анлодда вдруг резко повернулась и быстро пошла вверх по склону холма, где обнаружилась другая тропа, начавшаяся у высокого сухого дерева, чьи листья едва тронула желтизна - видимо, до первых заморозков было еще далеко.
   - Нет троп, которые бы вели прямо к входу в подземный ход, - объяснила девушка.
   На путь до туннеля ушел еще примерно час. Вход в него был искусно замаскирован колючим кустом. Луна стояла высоко, наверняка сейчас было около полуночи.
   Питер приказал Кею и Бедивиру осторожно сдвинуть в сторону тяжелый камень, закрывавший вход в туннель. Анлодда подала Питеру зажженный факел - а он и не заметил, как она его зажгла. Питеру не слишком приятно было осознавать, что он не умеет зажигать факелы. Пока у него не было времени поупражняться в обращении с огнивом и трутом.
   Питер взял факел и поднес его к отверстию, стараясь осветить туннель как можно лучше. Тут явно можно было продвигаться только ползком. Туннель изгибался влево и имел едва заметный подъем.
   Проследив взглядом поверху, следуя предполагаемому направлению подземного хода, Питер не увидел города - холмы и холмы.
   - Пожалуй, будет лучше, если первым пойду я, - объявил Питер. - Там ответвления есть?
   - Немного. Я пойду сразу за тобой. Конечно, мне кажется, что разумнее было бы мне пойти впереди, так что - если устанешь, дай мне знать.
   Он улыбнулся.
   - Устану - ты будешь первой, кому я скажу об этом. Корс Кант, Кей, Бедивир, постройтесь друг за другом. - Питер на миг задумался. А как там с вентиляцией дело обстоит, в этом туннеле? И что подумают юты, когда увидят, как в общественной бане откуда ни возьмись появятся трое бриттов при полном вооружении? Он быстро принял решение:
   - Всем оставить оружие здесь. Топоры, мечи, доспехи. С собой взять только кинжалы.
   Бедивир вскрикнул так, словно получил удар током. Кей повиновался беспрекословно и одарил Бедивира таким взглядом, что тот в конце концов смирился и исполнил приказ Питера. На Анлодде и Корее Канте никаких доспехов не было, и из оружия у них при себе оказались только кинжалы.
   - Анлодда, - сказал Смит. - Ты ведь знала, как тут тесно. Могла бы посоветовать нам оставить оружие и доспехи в лагере. Зачем мы волокли на себе такой груз?
   - Я тебе говорила, что в доспехах и с оружием ты едва-едва протиснешься в туннель, и ты бы избавил себя от тяжкой ноши, если бы мужчины время от времени все-таки слушались женщин!
   Корс Кант явно растревожился. Ни топора, ни меча у юноши не было, но он прижал к груди свою арфу, словно спасательный круг.
   - Оставь ее здесь, сынок, - посоветовал барду Питер, как он надеялся, тепло, по-отечески. - Я понимаю, что она для тебя значит, но... Ну, заберем ее отсюда попозже.
   Бард побледнел, хотя, может быть, то шутила шутки луна. Он смотрел куда-то - быть может, в сторону скрытого за холмами горизонта.
   - Я знаю, что должен бросить ее, - проговорил он негромко. - Но сейчас не время. Время еще придет.
   - Ты собираешься тащить эту тяжеленную арфу полтора дня по туннелю?
   Корс Кант моргнул и вернулся оттуда, куда улетел его дух.
   - Государь! О да, я должен! Я не могу бросить ее здесь!
   - Но почему? Ты же сам только что сказал, что должен бросить ее!
   - Но не здесь!
   - Почему не здесь?
   Корс Кант пожал плечами, а Анлодда положила руку ему на плечо.
   - Ты же знаешь, он бард-друид, а у них порой бывают предчувствия, как у нас, женщин, когда мы точно знаем, что с нами должно случиться.., это.
   Правда, и она смотрела на барда не без любопытства.
   Питер сменил тактику.
   - Когда?
   - Я пойму когда. Очень скоро, и я страшусь этого мгновения. Но пока я не должен расставаться с моей арфой, куда бы ни шел.
   - Ладно. Это твое бремя. Трогаемся, - распорядился Питер и отдал девушке факел.
   Питер присел у входа в туннель, спустил ноги и наконец нащупал пол. Вытянул вверх руку, нащупал потолок и пролез внутрь.
   За ним последовал Кей, зажавший подмышкой незажженный факел, и схватил Питера за руку. Следом за Кеем в туннель пролезли Анлодда, Корс Кант и Бедивир. Затем Кей приготовил трут. Питер внимательно наблюдал за тем, как сенешаль наклонился и высек из кремня искру. Как только одна из искр упала на трут, Кей осторожно раздул пламя и поднес факел к огоньку. Факел разгорелся не сразу, но все же разгорелся, и притом почти бездымно, что крайне порадовало Питера.
   Питер пригнулся и пошел вперед по туннелю. Анлодда ухватилась за его пояс. Караван тронулся в путь. Проход плавно сворачивал влево. Через несколько минут вход уже не был виден.
   Ноги Питера быстро устали в полусогнутом положении. Стены туннеля оказались влажными и холодными. Питер не слышал других звуков, кроме шагов и хрипловатого дыхания своих товарищей.
   Похоже, всем путь давался с трудом. Питер то и дело слышал за спиной вздохи и постанывания. Часто приходилось останавливаться, пока кто-нибудь из идущих разминал онемевшее колено. Остальные в это время жадно пили воду. Питер стискивал зубы и торопил товарищей.
   Время в этой бесконечной могиле тянулось мучительно долго.
   - Далеко еще? - изможденно выдохнул Питер. Туннель пошел вверх под углом примерно в двадцать пять градусов.
   - Мы дойдем.., до подземного.., ручья.., а он... - прямо.., под городской стеной, - ответила Анлодда. - Голос у нее был усталый, измученный. - До него.., еще далеко. Если.., не потонем.., еще довольно долго добираться.., до бань. Две свечи.., а может быть.., три.., точно не помню.
   - Три свечи! - в ужасе воскликнул Бедивир. Анлодда отдышалась и заговорила возмущенно:
   - Хватит плакаться! Я же не жалуюсь! Вечно вы, мужчины, нюни распускаете!
   Корс Кант, еле дышавший от усталости, задышал ровнее.
   Питера пугало не только то, что путь еще предстоял долгий: Он заметил, что движение воздуха в туннеле изменилось. Дым от факела тянуло вперед, а это значило, что их приближение не останется незамеченным для любого, у кого есть нос. Да и для того, у кого есть уши, тоже.
   Передохнув столько, сколько можно было передохнуть здесь, где ощущалось крайне неприятное давление со всех сторон, они снова тронулись в путь. Туннель сузился. Питер продвигался вперед, задевая стены широкими плечами. Будь он в доспехах, он бы уже давно застрял. "Какой ужас! Слава Богу, что я не уперся и не потащил сюда весь отряд! - благодарил судьбу Питер. - Анлодда была права".