Асс Павел Николаевич. Смерть Билла Штоффа

   – Бамбукер, так Бамбукер.
   – Только упомяните, что Бамбукер не столько журналист, сколько прекрасный поэт.
   – А ты что, еще и поэт? - удивился Стрекозов.
   – Спрашиваешь! - Бамбуков всплеснул руками. - Я стихи с детства пишу. Вот послушайте!
   Бамбуков откинулся на спинку стула и нараспев стал читать:

 
– Ты мой маленький, ласковый котик,
Я влюблен в тебя, как не верти.
Я целую твой маленький ротик
И сосок твоей левой груди...
 

   Через пять минут выяснилось, что Бамбуков читает целую поэму, в которой он и его возлюбленная долго разъезжали на электричках. Закончив, поэт прищелкнул языком и восторженно спросил:
   – Ну, правда класс!
   – Грамотно, - согласился Дамкин. - А вот у меня тоже есть о любви...
   И Дамкин начал читать свое стихотворение:

 
– Не давайте женщине денег,
Все равно куда-нибудь денет,
Спрячет или растратит.
Дайте ей рубль, и хватит...
 

   "Дамкина кашей не корми, дай стихи почитать", - подумал Стрекозов и, как только Дамкин сделал паузу, начал в свою очередь выплескивать рифмованные строки:

 
– Маша ночью потолстела,
Утром - стройная опять.
Удивительное дело!
Ставлю ей отметку "пять"!
 

   На том интервью и закончилось. Они долго читали друг другу стихи, а затем разошлись, по словам Бамбукова, довольные встречей.
   Через две недели Бамбуков напечатал интервью с Дамкиным и Стрекозовым, в котором все переврал, но они не обиделись, поскольку ничего иного от него и не ожидали.
   Еще через неделю литераторы написали обещанный рассказ о журналисте Бамбукере, но Бамбуков тоже не обиделся. Потому что он этот рассказ не читал.

Глава из романа
Скупка слонов

   Купите ребенку слона,
   Иначе ребенок заплачет.
   От слона будет тонна дерьма,
   Купите лопату в придачу!

Дамкин, Стрекозов "Про толстых"

   Было всего лишь шесть часов вечера, а день в редакции столичного еженедельника "Колхозное раздолье" уже начинался вовсю. И уже пришел опухший редактор Равнодушный, кося мутным взглядом на шкаф, где хранилось баночное пиво, успел он проверить, что в помещении должный порядок: на его рабочем столе по-прежнему большим колючим огурцом стоит в горшке кактус, а плакат на стене с обнаженной женщиной все так же рекламирует мужские плавки. В приемной, по краям от обитой черной кожей двери с табличкой сидели две секретарши и стрекотали на электрических машинках, демонстрируя тем самым свою работоспособность. И главное - пришел Торчков, автор нашумевшего фельетона о прорванном водопроводе.
   – Где? Где эта статья? - вскричал редактор Равнодушный и быстро подскочил на своих длинных, тощих ножках к Торчкову. - Номер горит синим пламенем!
   – Не прогорим. Все схвачено, - вещал Торчков. - Я наслышан, что в столицу приезжает нефтяной принц Абдулла Али Махмуд ибн Хасан и так далее бек. Из зарубежья. Я напишу репортаж. Вы его напечатаете. Читатель его прочитает. Я в конце концов получу деньги...
   Торчков рубил фразами с плеча. Так же он и писал. Его туповатые статьи имели правильную социальную направленность, а что еще надо толстому советскому журналу? Торчков мог бы рубить фразами и до заката, но тут в редакцию заглянул или, скажем так, нагрянул еще один фельетонист, не настолько шумный, как Торчков, но тоже мастер пера - журналист Бамбукер.
   Был Бамбукер значительно моложе Торчкова, в чем чувствовал верный признак своего превосходства. Он преуспел в жизни рано - рано женился, развелся, обрыдался, подался в журналистику и наряду с собиранием пивных этикеток и фантиков от жевачки, стал пописывать для центральных журналов, а для Равнодушного - в особенности, потому как любил Равнодушный молодое племя.
   Будучи многообещающим журналистом, Бамбукер был еще и поэтом, что позволяло ему вносить в свои статьи ироничную легкость, веселую неприличность и смачные намеки на интимность, а это нравилось читателям. Девушки любили Бамбукера, потому что после чтения стихов он всегда угощал их шампанским.
   Не поздоровавшись с Торчковым, но поприветствовав всех секретарш в яркие губы, Бамбукер пружинисто приблизился к редактору.
   – Я чувствую, что номер обещает быть сенсационным, Аркадий Натанович, - стал он шептать жарко, понимая, впрочем, что все присутствующие все равно слышат. - В Москву пожаловало его черножопое высочество Абдулла Манай Али-третий. Можно тиснуть на первую, вторую и третью полосу... Снимочки цветные дать, в ракурсе международных отношений...
   – Позвольте, молодой человек, - демонстративно заложив руки за спину, ввязался в разговор Торчков. - Абдулла Али - уже мой. Мне денег за него уже дали. Правда, Аркадий Натанович?
   – Абдулла не ваш, а, пардон, африканский. Так что, подите вон!
   Равнодушный стоял набычившись, пытаясь определить, с кем ему сейчас иметь дело. Понятно, что оба претендента на принца Абдуллу будут обижены и вряд ли придут снова в еженедельник, пока не кончатся деньги. А может, и того хуже! Уйдут в бульварную газетенку "Путь к социализму", к его заклятому конкуренту! Этого Равнодушному не хотелось. Не следовало разбрасываться журналистами. Ведь могут из них вырасти известные люди, мастера, потом будет приятно вспомнить, что он-то их и пригрел на своей груди. Обдумав это, Равнодушный пошел ва-банк и поступил, скажем прямо, по-королевски.
   – На встречу с Абдуллой Алиевичем вы отправитесь вместе. Гонорар заплачу обоим. Сполна. Как следует. Не пожалеете.
   – Мне все равно, - быстро сообщил компанейский Бамбукер.
   – Ну, как можно? - стал упираться Торчков. - У нас разное творческое видение, да и стиль написания тоже. Как же профессиональная этика? Что у нас получится и что у нас вообще может получиться?
   – А вот мы и посмотрим, - отрезал Равнодушный и пошел в кабинет, протиснувшись между столами машинисток, к своему кактусу, косить глазом на шкаф с баночным пивом.
   Бамбукер и Торчков, имеющие не только разное творческое видение, но и стиль написания, не глядя друг на друга, вышли из редакции и только за дверью договорились, что встретятся на перроне, куда прибывает поезд с принцем и его приближенными.
   Ровно в восемь на следующий день оба подпирали столбы в ожидании состава. Поезд приближался медленно, и было отчетливо видно, что разукрашен он, как новогодняя елка. Воздушные шары метались, закрепленные на окнах, из какого-то вагона дудела труба и доносились иноземные громкие и, кажется, праздничные крики. Бамбукер резво чирикнул что-то в потрепанный блокнот. Торчков надменно достал из кармана плаща диктофон и начал тихо в него бурчать, с презрением посматривая при этом на Бамбукера.
   Не прошло и получаса, как принц уже выходил из вагона в окружении своей свиты и груженного чемоданами персонала. Встречала его организованная толпа из посольства, но кроме них толпилась еще и разобщенная газетная братия, дымя в разные стороны папиросами и сплевывая между блокнотами. Торчков быстро подскочил к принцу с диктофоном, опрокинув престарелую журналистку из "Правды" на урну с отбросами. Из урны выскочила взлохмаченная кошка и с истошным воплем пустилась наутек.
   – Какова цель поездки? - быстро спросил Торчков у темнокожего принца. - Как вам нравится наша великая страна?
   Белозубо улыбаясь и щуря черные глаза, Абдулла Али ответил почему-то на ломанном русском, создавая впечатление, что здесь он не в первый раз.
   – Я, Абдулла Али Манай Шехеросзади, прибыл в ваш дружественный страна с целью покупка либо обмен на банано-продукт всех слонов у населения.
   – О!
   Журналисты при этих словах забурлили, отпрянули от свиты принца и бросились к стоянке такси, чтобы успеть тиснуть в утренние выпуски столь необычайное сообщение.
   Только Торчков и Бамбукер никуда не побежали.
   Торчков призадумался, как подать эту новость читателям. Можно было описать бедного принца, который сгорает от любви к слонам, большим и мудрым животным, а у них в Африке всех слонов, как известно, давно истребили белые колонизаторы... А можно, наоборот, написать возмущенную статью, что, мол, у нас самих слонов мало осталось, не фига их разбазаривать по разным Африкам...
   Бамбукеру, в свою очередь, понравился термин "банано-продукт", и он законспектировал его в блокнотик, чтобы потом использовать в каком-нибудь репортаже или даже в стихотворении. Хорошая рифма: банано-продукт, нефте-продукт...
   Принц Шехеросзади принял их посему за самых умных и продолжил по-другому, на чистом русском языке, уже не коверкая слова.
   – Это была маленькая шутка, - улыбнулся он и похлопал Бамбукера по плечу. - На самом деле я приехал, чтобы подыскать себе невесту. Давно мне уже хотелось жениться на русской девушке, а у меня на Родине их нет...
   Корреспонденты "Колхозного раздолья" при этом сообщении сразу оживились и стали предлагать ему на выбор - один свою двоюродную сестру, а другой бывшую любовницу, с которой еще поддерживались дружественные отношения. Они стали зазывать бананового принца к своим девушкам в гости, причем, выяснилось, что оба имеют в виду одну и ту же особу: сестра Торчкова оказалась бывшей, но все же неотразимой любовницей Бамбукера.
   В этот момент Торчков вконец обозлился на Бамбукера, больно ударил его диктофоном по лицу и пригрозил, что убьет. Бамбукер ответил ему тем же, но в других выражениях, с иной интонацией и построением фраз. И ударил не по лицу, а по заднице, и, что примечательно, не диктофоном, а ногой!
   Африканский принц был как-то позабыт ими в ходе дебатов, и куда он делся, никто из читателей так и не узнал. Было пропечатано повсюду, что Абдулла Али прибыл в Москву с дружественным визитом для покупки слонов у населения, на остальных же страницах приводился список видных лиц правительства, которые могли бы поприсутствовать на встрече, но не смогли. И более о принце уже никогда не упоминали.
   Зато журнал "Колхозное раздолье" поместил маленькую заметку о двух пострадавших в уличной драке. Бамбукера и Торчкова отвезли в одну больницу, и журналисты лежали в одной палате с протекающим потолком. Сначала они друг с другом принципиально не разговаривали, но потом, когда сняли гипс, дошли до них сведения, что привлекательная сестра Торчкова и любовница Бамбукера уехала с Абдуллой Али вся увешенная бриллиантами, разодетая в соболя и при этом не оставила своего нового адреса, на который можно было бы слать просьбы и пожелания. Оба журналиста очень сильно обиделись. Торчков даже отрекся от сестры, а Бамбукер признал, что были у него девушки и покраше.
   Когда пострадавших выписали, они уже творили в соавторстве, и первая их статья носила загадочное название "Крепите дружбу между мужиками". Ни один журнал не взялся ее печатать.

Глава следующая,
в которой постоянно звонит телефон

   Однажды Гоголь переоделся Пушкиным, пришел к Пушкину и позвонил. Пушкин открыл ему и кричит: "Смотри-ка, Арина Родионовна, я пришел!"

Даниил Хармс "Анекдоты из жизни Пушкина"

   Дамкин оглушительно чихнул, но телефон зазвонил снова. Стрекозов рывком поднял трубку.
   – Алло! Это квартира Дамкина?
   – Угадали, - ответил Стрекозов.
   – Внимание! С вами говорят из Комитета Государственной Безопасности. Примите удобную позу для разговора. Сейчас с вами будет беседовать капитан Тараканов!
   В трубке что-то хрюкнуло, после чего послышался радостный голос Остапа.
   – Смените штаны! Я вас напугал?
   – Конечно напугал, - честно ответил Стрекозов. - Я, действительно, чуть в штаны от страха не наложил. Думал, что из психушки какой-нибудь звонят. Ты что, фамилию сменил?
   Остап хохотнул в трубку.
   – Я звоню вам не просто так, а по поводу, - сообщил он. - Хочу вам одну занимательную историю рассказать.
   Остап снова захихикал, отчего Стрекозову пришла в голову мысль, что им в КГБ, где работал Остап, выдали спирт для протирки засекреченных приборов и компьютеров, и с пол-литра спирта Остап нечаянно опрокинул в рот.
   – Нашел я тут в компьютере занимательную информацию, - продолжал Остап, через слово всхлипывая. - Недавно в Ялте наши парни арестовали двух проходимцев, которые, выпендриваясь перед девушками в ресторане, выдавали себя за авторов "Билла Штоффа".
   – Что ты говоришь! Это не мы были? - удивился Стрекозов.
   – Нет, не вы! Тех замели, а вы пока на свободе.
   – И что, нас тоже заметут?
   – Господи, да кому вы на фиг нужны! Этих-то взяли не за книжку, которую они якобы написали, и не за то, что они выдавали себя за авторов чужой книги, а за валютные махинации. Хы, хы, хы!
   – То продолжатели, то самозванцы... - проворчал Стрекозов. - Никакой жизни нет! И это в то время, как мы написали третью часть романа!
   – Что, готова третья часть?
   – "Последние похождения Билла Штоффа"! - похвастался литератор.
   – Класс!
   – Тебе экземпляр не нужен? - поинтересовался добрый Стрекозов.
   – А на фиг? - резонно заметил Остап. - Через месяц он все равно появится у меня на компьютере! Ну, пока!
   Стрекозов положил трубку и открыл рот, чтобы рассказать Дамкину услышанное. Но телефон снова затрезвонил.
   – Черт! - воскликнул Стрекозов и снова снял трубку.
   На этот раз это был Однодневный, который сразу же заговорил дружелюбным тоном, как будто это не он лишил литераторов работы.
   – Алло? Дамкин? Привет, это Однодневный.
   – Здравствуй, Однодневный, - вежливо ответил Стрекозов, не обижаясь, что его обозвали Дамкиным.
   – Слушай, Дамкин, дошли до меня сведения, что вы третий том Черного Билла написали, который "Последний".
   – Верные сведения, - все так же флегматично ответил Стрекозов. Откуда у тебя такая точная информация? Не из КГБ?
   – У меня имеется своя агентура! - похвастался Однодневный, который любил выставлять себя большим загадочным человеком. Уверенным тоном редактор продолжал. - Мне бы по старой памяти экземплярчик с дарственной надписью... Говорят, что это еще круче, чем два первых тома вместе взятых.
   – Может, и круче, - не стал возражать скромный литератор. - А кто говорит? Не КГБ?
   – Так как на счет автографа?
   – Мы подумаем о надписи. Тут дело тонкое.
   – Отлично! Слушай, Дамкин, что-то вы давно не заходите? Без вас в редакции так скучно... Принесли бы что-нибудь почитать, статейку бы написали, а?
   – Да мы тут на днях на юг уезжаем, - сообщил Стрекозов. - Некогда.
   – Ну, когда вернетесь, я вас жду! Куда намылились?
   – В Гурзуф.
   – О! Это же рядом с Артеком, всесоюзным пионерским лагерем! Напишите там статейку о пионерах!
   – Легко, - согласился Стрекозов.
   – Ну и классненько! Передавай привет Стрекозову, пока! - воскликнул Однодневный, и в трубке послышались короткие гудки.
   – Однодневный хочет от нас "Билла Штоффа" с дарственной надписью, статью про Артек и каких-нибудь рассказиков.
   Дамкин запыхтел, как мог бы пыхтеть слоненок, который по случайности наступил себе на хвост.
   – "Билла Штоффа"? Я ему напишу дарственную надпись! Он после этого в туалет три дня ходить не будет!
   – За что ты его так?
   – Человек, который выбросил нас на улицу, как вчерашние носки, заговорил теперь о какой-то дарственной надписи! - злопыхнул Дамкин.
   – Гад какой! - согласился Стрекозов.
   Телефон снова зазвонил.
   – Теперь твоя очередь, - сказал Стрекозов. - А я пойду сварю кофе, если он еще остался.
   – Есть еще немного, Светка недавно купила, - ответил Дамкин и поднял трубку. - Алло? С кем имею честь?
   – Ты имеешь честь? У тебя нет ни чести, ни совести! - раздался в трубке веселый голос Зинаиды. - Привет, Дамкин, это Анжелика, тьфу ты черт! Зинка беспокоит!
   – Привет, Зиночка, очень рады тебя слышать! - искренне сказал Дамкин. - Приезжай к нам в гости!
   – Некогда! У меня есть для вас хорошие новости и очень хорошие новости, - сообщила Зина. - Какие сообщить первыми?
   – Твои очень хорошие новости я с удовольствием послушаю. Но сначала расскажи просто хорошие новости.
   – Джек наконец-то договорился со своим знакомым издателем в Америке об издании вашей книги о "Билле Штоффе" на Западе!
   – Ты не шутишь над бедными литераторами?
   – Какие тут шутки! Джек - деловой человек! У них каждая такая шутка обходится в сотни долларов!
   – Ура! - заорал Дамкин.
   – Что случилось? - выскочил из кухни его соавтор. - Кто-то умер?
   – Джек Фондброкер издает нас на Западе!
   – Врешь!
   – Вот те крест! - перекрестился Дамкин. - Зина, я тебя расцелую при встрече! Ну, а теперь давай свои очень хорошие новости?
   – Я выхожу замуж за Джека! Он мне сделал предложение.
   – Не может быть! Он, наверно, пошутил!
   – Какие тут шутки! Джек - деловой человек!
   – Ну, тогда поздравляем! Тогда я тебя не буду расцеловывать, а то Джек приревнует и не женится!
   – Женится, - уверенно сказала Зинаида. - Но это потом... Сейчас вам главное побыстрее передать все ваши материалы!
   – У нас и рисунки есть! - похвастался Дамкин. - Бронштейн даже к третьей части уже нарисовал!
   – Передавайте с рисунками Бронштейна! Со мной, ребята, вы не пропадете!
   – Когда передать? - спросил Дамкин. - А то для издания на Западе хотелось бы еще раз все подредактировать.
   – Мы сейчас с Джеком уезжаем в Питер, - сказала Зинаида. - У него там дела по фирме. Через пять дней вернемся... Тогда позвоню, договоримся. Встретимся, и через пару дней ваша рукопись будет в Америке! И я там буду.
   – Обалдеть! - завопил обрадованный Дамкин. - Все будет сделано! Спасибо!
   – Ну, давайте, работайте! - прокричала Зина-Анжелика и повесила трубку.
   – Стрекозов! - Дамкин бросился к соавтору на кухню, откуда уже пахло вкусным и питательным кофе. - Ты осознал?
   – Еще бы! - сказал Стрекозов, разливая кофе по чашечкам. - Вот видишь, Дамкин, главное в жизни - не суетиться, и какая-нибудь женщина принесет тебе все на тарелочке.

Глава следующая
Найти грузина

   21 июля 1980 года к русско-грузинской дороге с горы спустился молодой человек. Помахивая тросточкой, он подошел к плакату, где неосторожных путников предупреждали на русском и грузинском языках о том, что они входят в Грузию.

П. Асс "Ник Штибельсон"

   – Слушай, Дамкин, а где лежит наша рукопись?
   – Посмотри на книжной полке.
   – Смотрел, там ее нет.
   – Как это нет?
   Это была уникальная полная рукопись всей трилогии, со всеми авторскими изменениями, с умными пометками Сократова на полях, на которые, впрочем, соавторы не обращали внимания, и подлинниками рисунков художника Бронштейна.
   Дамкин внимательно осмотрел книжную полку, отодвигая в сторону разрозненные тома полного собрания сочинений В. И. Ленина, который литераторы нашли однажды на помойке и из которых брали цитаты для статей и эпиграфы для глав своего романа. Стрекозов залез под диван, сбегал в туалет, выбросил всю посуду из столика на кухне, выглянул на балкон. Дамкин долго копался в ящиках письменного стола и, наконец, в недоумении пожал плечами.
   – Ничего не понимаю, позавчера она лежала вот здесь! - Дамкин указал на книжную полку. - Рукопись украли враги!
   – Постой, постой... - прокричал с кухни Стрекозов. - Надо мыслить дедуктивно! Вся посуда вымыта, значит у нас в гостях была Светка. Надо ей позвонить.
   И соавторы в две руки начали набирать номер своей секретарши. Они звонили минут пять, но к телефону никто не подходил.
   – Где же она, елки-палки!
   В дверь позвонили.
   – Света? - не поверил своим глазам Дамкин. - Светка, Светочка, Светочек? Неужели это ты! Здравствуй, сердце мое! Что с тобой? Почему же ты не звонишь, не заходишь к нам со Стрекозовым. Дамкин так скучает по тебе...
   – А ты случайно нашего "Биллчика Штоффчика" не видела? - в тон Дамкину спросил Стрекозов.
   Затаив дыхание, литераторы ждали ответа.
   – Видела! - ответила секретарша, усаживаясь в кресло. - Вам просто невозможно сделать сюрприз!
   – Сюрприз?
   – Ну да! Я нашла вам издателя для вашего романа.
   – Как так?
   – Да вот...
   И девушка рассказала потрясенным соавторам целую историю.
   Вчера, в то время, как Дамкин и Стрекозов давали интервью журналисту Бамбукову, Света отправилась в гости к своей подруге Инне. С собой она захватила рукопись "Билла Штоффа", чтобы похвастаться перед подругой и почитать вслух излюбленные главы романа. Они сели пить чай, и вдруг к Инне заявились гости: ее любовник Вахтанг и с ним еще один грузин. Гости из Грузии привезли грузинские национальные фрукты - бананы, ананасы, киви. И, конечно, вино. Вахтанг начал обхаживать свою девушку, а второй грузин по имени Гиви - Свету.
   – Ты нам изменяла с каким-то грузином? - угрожающе сдвинул брови Дамкин.
   – Да нет, - возразила Света. - Я наоборот ему сказала, что не могу принять его ухаживания, так как у меня есть два любимых литератора Дамкин и Стрекозов.
   Соавторы приосанились.
   – Какой такой Дамкин-Стрекозов? - удивился Гиви. - Кто такие? Пачему не знаю?
   Света указала грузину на рукопись. Тот начал листать, разглядывая картинки. Через пять минут Гиви уже не обращал внимания ни на Свету, ни на Вахтанга с Инной, которые ушли в соседнюю комнату. Лишь время от времени выкрикивая:
   – Вах! Молодцы, слющай! - грузин полностью погрузился в книгу.
   С полчаса Света веселилась, глядя на реакцию читателя. Еще через полчаса ей стало скучно. Наконец, она не выдержала и, когда доела последний банан, сказала:
   – Знаете, уважаемый Гиви, мне пора.
   – Слушай, дэвушка! - воскликнул грузин. - У меня в Грузии есть очень хороший генацвале Валико, он руководит издательством "Советская Грузия"! Я заберу этот рукопись и отдам Валико, он напечатает на русском и грузинском языках!
   – И я отдала вашу рукопись Гиви! - завершила секретарша свой рассказ, ожидая слов благодарности.
   Литераторы переглянулись. Дамкин присвистнул.
   – А что? - спросила девушка. - Разве вы не хотите издать "Билла Штоффа"?
   – Хотим, - сказал Стрекозов. - Но ты отдала ему нашу единственную рукопись!
   – Взяла бы один из ксероксов Карамелькина! - вскричал Дамкин.
   – В ксерокопиях Карамелькина - только третья часть, - возразила секретарша, - а я хотела перечитать все сначала.
   – Ты хоть адрес этого Гиви узнала?
   – Нет, а зачем?
   – Святая наивность! - воскликнул Стрекозов.
   – Привет настал нашей рукописи... - Дамкин почесал в затылке. - Где теперь найдешь этого грузина?
   – Инна должна знать...
   – Звони своей Инне, - скомандовал Дамкин. - Пусть она выловит своего Вахтанга и его друга Гиви, и чтобы через час рукопись была у нас! Мы тебе денег на такси дадим, съездишь, заберешь! У нас издание в Америке намечается! Зинаида подговорила Фондброкера!
   Света бросилась к телефону.
   – Никто не отвечает, - сказала она, несколько раз набрав номер.
   – Понятно, - сказал Дамкин. - До этого мы еще ни разу не теряли рукописи.
   – Растём, - мрачно пошутил Стрекозов. - Видимо, терять рукописи - это свойство больших писателей.
   – Я что-то не так сделала? - расстроилась секретарша. - Я же не знала о Фондброкере, а этот Гиви так уцепился за рукопись! Обещал сам перевести на грузинский язык!
   – Придется вместо Крыма на Кавказ ехать, - сказал Дамкин. - Будем искать этого грузина или, вернее, нашу рукопись...
   – Найти грузина на Кавказе не так просто! - возразил Стрекозов. Большинство грузинов в Москве живут... Да и если найдешь, Зина со своим мистером Фондброкером уже свалят из страны!
   – Я поеду к Инне! - вскочила Света. - Вдруг эти грузины еще не уехали? Мы их найдем!
   – Мы с тобой! - засуетились литераторы. - Поедем на такси.
   Снова длинными звонками позвонил телефон.
   – Междугородний, - сообразил Стрекозов и поднял трубку.
   Сначала в трубке женский голос сказал, что с ними будут говорить из Тбилиси, потом трубка на пять минут замолчала.
   – Черт побери! - выругался Стрекозов, утомившись ждать.
   – Не ругайся, генацвале! - возник в трубке голос с грузинским акцентом. - Даже если жена ушла - не ругайся, она тебя не стоит! Это Дамкин?
   – Стрекозов!
   – Здравствуй, генацвале Стрекозов! Гиви Шевелидзе на проволоке!
   – Гомар джопа, Гиви Иванович! - воскликнул Стрекозов.
   – Я тут случайно вашу рукопись взял!
   – Ты?!
   – Панымаешь, пришел в гости к дэвушке друга, а там - ваша секретарша с рукописью нового романа. Слущай, я так зачитался! Это шедевр! Я не мог отдать, не дочитав! Пусть она меня извинит, но я ее обманул. Красивая дэвушка, одобряю!
   – Так это был ты!
   – Я, - скромно сказал Гиви Шевелидзе. - Рукопись я вам ценной бандеролью выслал. Срочной! Завтра будет у вас!
   – Гиви Иванович! Ты снял камень с моей души и кирпич с шеи Дамкина! Что ж ты был в Москве и к нам не заехал?
   – Проездом был, слущай! С Вахтангом везли партию бананов, Вахтанг захотел к своей любовнице зайти! А потом сразу на самолет, и нас нет!
   – Значит, рукопись вернется к нам?
   – Канешно, слущай! Как иначе! Я ксерокс снял. Мои друзья читают, все в полном восторге!
   – А как же издание? - не растерялся Стрекозов. - Светка сказала, что есть какой-то издатель...
   – Да, был, очень хотел бы издать вашего "Билла Штоффа", если бы его месяц назад не посадили. Вай-вай, совсем не вовремя!
   – Ясно, - ответил Стрекозов. - Значит не судьба на грузинском языке издаться.
   – Пачему? - удивился Гиви. - Со временем сделаем, слущай!
   – Спасибо тебе за все, Гиви!
   – Э, не за что, раз не получилось... Вы в отпуск собираетесь?
   – Конечно!
   – Я через пару дней еду в Гурзуф. С собой беру три канистры вина, будем на побережье продавать шашлыки!