– Ты не назвала меня, – заметил Ратислав.
   – Верно, не назвала, – Руменика сверкнула глазами, легко коснулась пальцами щеки юноши. – Я не назвала еще одного человека, которого давно нет в живых. Ты чем-то напоминаешь мне его. И моя любовь к тебе совсем другая.
   – Правда? – Ратислав ощутил неописуемый трепет во всем теле. – Какая же?
   – Я пока не знаю. Но я чувствую, что наши с тобой судьбы связаны. Не торопи меня, Ратислав. Я дам тебе ответ, обещаю. Но не здесь и не сейчас. Я пока не готова сказать тебе все, что прячется в моем сердце. Только будь рядом со мной. Ты нужен мне и всем нам. Обещаешь?
   – Обещаю!
   – Ты самый лучший, – Руменика обхватила шею юноши руками, и ошеломленный Ратислав ощутил ее губы на своих губах. Он даже не сразу понял, что с ним происходит, а когда осознал, что это первый в его жизни поцелуй, сердце его едва не остановилось от счастья. Поцелуй продолжался всего несколько секунд, а Ратиславу показалось – вечность.
   – Считай это началом! – шепнула Руменика. – И будь со мной…
   Она упорхнула обратно в юрту, а изумленный Ратислав стоял около своего коня и никак не мог поверить своему счастью. Волшебный вкус губ Руменики остался на его губах, в ушах продолжал звучать ее чарующий шепот. В темнеющем вечернем небе, расчистившемся к ночи от туч, появились первые звезды, и они подмигивали юноше. Но всем им было далеко до сияющей звезды с удивительным чужеземным именем, которая теперь горела в сердце Ратислава. И юноша в волнении шептал на ухо коню о своей любви, и конь взмахивал головой и тихонько всхрапывал и фыркал, будто удивлялся словам своего хозяина, так неожиданно встретившего новую любовь.
 
   Еще в Чудовом Бору перед отправлением в путь Хейдин захватил несколько длинных монгольских волосяных арканов. Он взял их с мыслью использовать прочные волосяные веревки при переправах через речки со слабым льдом. Теперь же за неполные три часа они с Ратиславом вдвоем сплели из этих арканов нечто вроде крупноячеистой рыболовной сети размером три на три сажени. Идея пришла в голову Липке, которая наотрез отказалась лететь на другую сторону реки на спине дракона.
   – Неплохо задумано, – одобрил Зарята, осмотрев сеть, в которой ему предстояло перетащить через ледяное поле путников и их коней. – Кто первый?
   – Я, – вызвался Ратислав.
   – Означает ли это, что ты больше на меня не сердишься?
   – Я не сержусь на тебя. На правду не сердятся.
   – Благодарю, – дракон склонил голову в церемонном поклоне. – С родственниками мне определенно повезло.
   Ратислав перехватил выразительный взгляд Руменики – в карих глазах девушки были одобрение и восхищение. Юноша без колебаний уселся в середину сети, Зарята зажал в пасти концы плетенки и взмыл в воздух.
   У Ратислава захватило дыхание. В первую секунду у него появилось чувство падения, как в кошмаре, и он даже закрыл глаза от ужаса. К горлу подкатил ком, тело стало ватным. Однако несколько мгновений спустя, когда полет дракона выровнялся, Ратислав обнаружил, что достаточно удобно сидит внутри сетки, а дракон несет его над ледяным покровом Мологи, на высоте в несколько сот саженей. Теперь, после нескольких неприятных мгновений, он испытывал волшебное, ни с чем не сравнимое ощущение полета, сродни тому, что испытываешь в детских волшебных снах. Однако Ратислав недолго наслаждался полетом. И минуты не прошло, как дракон перелетел ледяное поле и начал снижаться, а затем и опустился на противоположный берег реки, аккуратно опустив Ратислава прямо в большой сугроб слежавшегося снега.
   – Как ты? – спросил дракон.
   – Штаны у меня сухие, а это главное, – ответил Ратислав.
   Дракон хмыкнул и взмыл в небо. За десять минут он переправил к Ратиславу Руменику и Липку – обе девушки от страха потеряли дар речи и даже не могли описать свои ощущения. Потом настал черед лошадей. Зарята переносил их, держа в зубах концы сети, пропущенной под брюхом лошади. Всех лошадей дракон перетащил с легкостью, которая говорила о его невероятной силе. После лошадей Зарята перетащил юрту и припасы, уже без помощи сети. Последний на этот берег реки ступил Хейдин. Ортландец описал свои впечатления от полета на драконе через Мологу таким крепким ругательством, что Руменика засмеялась и восхищенно захлопала в ладоши.
   – Но ведь, согласись, это было волнительно! – сказал дракон.
   – Еще как волнительно! – произнес ортландец. – Я чуть не выблевал весь завтрак.
   – Никто не пострадал, все обстоит просто отлично, – подытожил дракон собственные усилия. – И нам осталось пройти совсем немного. Уже сегодня вечером мы будем на месте.
   – Надеюсь, ты не ошибаешься, – сказал Хейдин.
   – Видите лес прямо перед вами? В той стороне, – и дракон показал своим длинным когтем направление, в котором следовало идти, – через лес проложена широкая тропа. Вам нужно будет проехать по этой тропе до самого ее конца. На дороге вам могут встретиться кое-какие необычные предметы, но вы не должны опасаться того, что увидите. Цель нашего пути ожидает вас в самом конце тропы. Вы и сами все поймете, когда достигнете места.
   – А ты?
   – Мое присутствие там необязательно. Однако волхвы Гипербореи знают о моем существовании. Боюсь показаться нескромным, но мое рождение существенно повлияло на распределение Силы в этом мире. Волхвы обязаны были это заметить. Вы не должны бояться – вам ничто не угрожает. Волхвы настроены дружелюбно, потому что знают, кто вы и зачем идете в их святилище.
   – Гиперборея, – произнесла Липка. – Что это значит?
   – Север, – пояснил дракон. – Волхвы – последние хранители тайных культов Севера. Когда-то бога Севера обладали огромной силой, сегодня эта сила угасает. Волхвы помогут вам. Только не забудьте поднести им дары.
   – Что именно, Зарята?
   – Они сами выберут то, что хотели бы от вас получить. Но запомните – что бы ни попросили у вас волхвы, отдайте это без колебаний и с радостью в сердце. Это важно, очень важно. Иначе волхвы не смогут помочь нам, и наши усилия окажутся напрасны.
   – Клянусь Харумисом, веселое дело! – воскликнул Хейдин. – Но выбора у нас нет. Только учти, если ты втянешь нас в неприятности, придется тебя наказать. Я выпорю тебя, сынок!
   Зарята с громким шипением взмыл в небо и вскоре исчез в облаках. Проводив его взглядом, путники начали распределять поклажу и усаживаться в седла.
 
   Лес, о котором сказал Зарята, находился близко, в двух-трех поприщах от берега. Однако ехать приходилось очень осторожно – под тонким покровом снега была болотистая почва. Хейдин опять ехал впереди. За ним ехали обе девушки, а в хвосте отряда – Ратислав, ведя в повод запасную лошадь, нагруженную разобранной юртой. До леса добрались за час, и потом долго ехали вдоль его границы, разыскивая тропу. Тропа оказалась очень необычной – путники ожидали увидеть узенькую просеку, а перед ними открылась прорубленная сквозь вековой хвойный лес дорога, по которой могли проехать в ряд пять всадников.
   – К волхвам ведет торный путь! – пошутил Хейдин. – Надеюсь, что приехавшего по такой дороге в царство мудрых ждет хороший прием.
   В лесу было тихо и морозно; несмотря на то что уже был месяц цветень, стволы огромных деревьев были покрыты серебристым инеем, будто в разгар зимы, а сугробы под деревьями нисколько не подтаяли. Из чащи доносились редкие крики – то ли птиц, то ли зверей, в кронах сосен слышалась какая-то возня. Руменика и Липка ехали рядышком, поближе друг к другу и боязливо вздрагивали, когда раздавался какой-нибудь особенно громкий и непонятный звук. Удивительный бор напомнил Руменике Солтьерский лес, в котором они с Акуном перешли границу Круга; вроде бы деревья другие, и снег, а магическая аура чувствовалась так же сильно. Громадные сосны достигали такой высоты, что они просто нависали над головой у путников, закрывая своими кронами небо, и вскоре дорога превратилась в темный туннель, в который почти не пробивались лучи света. Звуки из чащи стали громче, будто обитатели таинственного леса почуяли пришельцев и все ближе подбирались к тропе. Хейдин был спокоен, но рука его лежала на рукояти Ро-Руэды. Ратислав держал свой лук поперек седла, со стрелой, наложенной на тетиву, чутко прислушиваясь к непонятным звукам, доносившимся из чащи. Однако лошади пока вели себя спокойно – таинственные звуки их не пугали.
   – Никогда не думала, что деревья могут быть такими высокими! – шепнула Липка Руменике. – расскажешь кому – не поверят.
   – Наверное, это зачарованный лес, – ответила Руменика. – Тут явно какие-то чары…
   – Стоять! – внезапно скомандовал Хейдин, рванув меч из ножен.
   Крик ортландца всполошил птиц, которые тучей поднялись с сосен и закружили над дорогой. Отряд встал, и все смогли увидеть то, что первым увидел Хейдин. Зрелище было неприятное и жуткое. Впереди, саженях в пятидесяти, по обочинам дороги на деревьях были развешаны своеобразные украшения – железные клетки, вроде тех, в которых в домах держат певчих птиц. Вот только вместо пичужек в каждой клетке было по человеческому скелету. Безглазые черепа были обращены на дорогу, и их мертвые взгляды леденили кровь.
   – Пресвятые угодники, спасите, сохраните и защитите нас! – дрожащим голосом зачастила Липка, побледневшая, как полотно. – Да воскреснет Бог, и да расточатся враги Его, и да бежат от лица Его ненавидящие Его. Яко исчезает дым, да исчезнут…
   – Это то, о чем предупреждал дракон, – сказал Хейдин, обращаясь больше к самому себе, чем к остальным. – Ну-ка, Ратислав, пусти стрелу в одну из этих птичьих клеток!
   – Вы с ума сошли! – воскликнула испуганно Руменика. – Беду хотите на нас навлечь?
   Но Ратислав уже натянул лук и послал стрелу. Стрела сбила снег с ветвей сосны и исчезла в чаще. Хейдин усмехнулся.
   – Все мы видели, что парень попал в клетку, – сказал он. – А кто-нибудь слышал звук удара наконечника стрелы о металл?
   – Морок! – воскликнула Липка. – Морок это, волшба пустая!
   – Не пустая, – заметил Хейдин. – Такая вот декорация на иного человека произведет очень сильное впечатление, Я в первую секунду испугался. А вы?
   Выражение лиц девушек было красноречивее любых слов. Ратислав только утвердительно кивнул.
   – Вот видите. Волхвы неплохо умеют отгонять незваных гостей. А если мороки не подействуют, попробуют что-нибудь другое. Жаль стрелу, теперь ее не отыскать.
   – Дядя Хейдин!
   – Что тебе. Ратислав?
   – А как ты догадался, что это морок?
   – Стоит мороз, все деревья в инее, а кости в клетках чистые, будто только что из супа… Едем!
   С этого участка дороги путь пошел в гору. Снег становился все менее и менее глубоким, и кони пошли веселее. Если раньше деревья надвигались на тропу справа и слева, то теперь они понемногу начали расступаться. Это внушало надежду, что конец тропы уже близко. Никаких пугал ни на деревьях, ни на тропе на этом отрезке пути не было. А потом Хейдин заметил, что за деревьями впереди что-то мерцает.
   – Костер! – воскликнул он.
   Само святилище они увидели через несколько минут, когда лесная чаща вокруг них расступилась, образовав посреди леса широкое поле, на котором возвышался конический холм. Склоны холма были покрыты сверкающим льдом, оттого казалось, что весь холм ледяной. На плоской вершине, хорошо заметные на фоне красного закатного неба, виднелись установленные в круг деревянные фигуры языческих богов – на каждом из идолов горел огонек. Костер, который заметил Хейдин, а потом и все остальные, горел у подножия холма, перед черным овалом входа в это необычное святилище. Площадка перед входом была обозначена полукругом из священных камней, на каждом из которых были начертаны непонятные пришельцам значки. Волхвы стояли перед костром, у внешней границы полукруга, обращенной к тропе. Их было трое. Слева – молодой чернобородый мужчина в оленьей шубе, обвешанной амулетами и с двурогим посохом в руке. Справа – древний белобородый старик в одеянии из белоснежного меха полярных волков и с волнообразно изогнутым костяным посохом. Между ними стояла высокая пожилая женщина с необычайными синими глазами в одежде из расшитой пестрыми узорами светлой замши. Все трое молча смотрели на приближающихся всадников, и их невозмутимости могли бы позавидовать идолы на вершине холма.
   Хейдин, когда до границы полукруга осталось не более десяти саженей, сошел с коня, сделал шаг навстречу волхвам и опустился на одно колено, склонив голову в почтительном поклоне. Девушки и Ратислав последовали примеру ортландца.
   Волхвы продолжали хранить молчание и лишь рассматривали своих гостей. Тогда Хейдин решился и заговорил с ними первый.
   – Мое имя Хейдин ди Варс-де-Монкрайт, я родом из Ортланда, страны, расположенной далеко за Кругом. – начал он. – Я оказался в вашем мире, чтобы выполнить порученную мне миссию. Теперь, когда моя миссия выполнена, я и мои друзья хотим вернуться на родину, в тот мир, откуда мы пришли. Наш друг Зарята прислал нас к вам, чтобы вы открыли нам судьбу прибывшего с нами юноши Ратислава и помогли найти вход в Круг. Можете ли вы помочь нам?
   – Зачем вам вход в Круг? – спросил старик.
   Хейдин поднялся с колен, посмотрел на волхвов.
   – Мы должны вернуться в свой мир, – ответил он.
   – Разве дракон не мог сам найти этот вход? – поинтересовалась женщина.
   – Это воля дракона привела нас сюда, в это место, – пояснил Хейдин. – Мы сделали что-то не так?
   – Нет, вы правильно сделали, что послушались дракона, – с улыбкой ответила женщина. Хейдин испытал невыразимое облегчение, услышав эти слова.
   – Наш друг сказал нам, что вы поможете нам, – произнес он. – И еще он сказал нам, что мы должны преподнести вам дары.
   – Есть только один дар, который мы желали бы всей душой, – сказала женщина, и ее синие глаза засверкали льдинками. – Древняя магия этой земли постепенно умирает, боги Севера теряют свою силу. Скоро они навсегда уйдут за снежную пелену, и вся магия, которая еще таится в этой земле, будет безвозвратно утрачена. Наступит время других богов и других героев. Есть только одно средство вернуть силу умирающим богам Гипербореи – ваш дракон. Но мы знаем, что не можем оставить его здесь. Это невозможно. Если дракон останется в нашем мире, это в итоге погубит ваш мир, а следом и наш. Так что дар, который нам был бы любезнее всего, останется лишь мечтой, недоступной и недостижимой.
   – Мы не можем получить дракона, но мы можем попросить крупицу его светоносной силы, – сказал чернобородый. – Отдайте нам ваши каролиты.
   Хейдин, помня о наставлениях Заряты, колебался лишь мгновение. Он стянул с пальца перстень Меджа Маджари, который на это прикосновение отреагировал зеленой вспышкой и с поклоном положил его за границу, обозначенную священными камнями. Руменика последовала его примеру – ей было жаль расставаться с перстнем, но подвести остальных она не могла. Как только перстни оказались в полукруге, вмиг откуда-то появились две маленькие серые белочки. Зверьки подбежали к перстням, схватили их лапками и тут же передали дар Хейдина и Руменики волхвам. Женщина взяла один перстень, старик – другой.
   – Не печальтесь о ваших перстнях, – сказала женщина. – Волшебные камни вам больше ни к чему. У вас есть дракон, и его магия распространяется на каждого из вас.
   – А ты разве не хочешь преподнести мне подарок? – спросил чернобородый волхв Ратислава.
   – У меня нет такого перстня, – ответил юноша.
   – Я вижу, ты сын этой земли, – сказал чернобородый. – Ты воин, не маг. Перстня у тебя нет, но ты можешь подарить мне свою саблю.
   – Бери, чего уж! – Ратислав развязал кожаный пояс и положил саблю Субара за линию камней. Волхв сам поднял оружие, сжал саблю в руке вместе с посохом.
   – Вы получили то, что хотели, – сказал Хейдин, когда обряд подношения был закончен. – Теперь выполните то, о чем мы просим вас.
   – Ты сейчас думаешь, чужеземец, что отдал нам самое ценное, что у тебя есть, – сказала с улыбкой женщина с синими глазами. – Это не так. Это ты забираешь с собой за Круг самое ценное, что есть в нашей земле. Ты берешь себе красивую молодую и здоровую женщину, наделенную великой силой Матери-земли. Но ты выполнил условие, отдал именно то, что я попросила Беру перстень выкупом за Липку. Теперь ты и она можете войти в это святилище.
   – А ты, женщина из далекой страны, рожденная под знаком власти, – сказал старик, обращаясь к Руменике, – забираешь того, кто приведет тебя к заветной цели, к которой ты стремишься. Только он в силах исполнить пророчество, о котором тебе говорили. Беру твой перстень выкупом за Ратислава.
   – Ратислав, сын Юряты! – заговорил в свою очередь чернобородый волхв. – Ты пришел узнать, кто ты и куда должен лежать твой путь. Боги не случайно привели тебя к чужеземцам. Когда-то боги Севера точно так же выбрали твоего предка Рорка, сына славянской женщины и норманнского воина, наделив его великой силой – силой Воина-из-за-Круга. Я вижу твоё сердце – оно свободно от зла. И я говорю тебе – ты станешь великим воином. В твоих глазах я сейчас читаю недоверие, но я не осуждаю тебя. Люди порой сами не знают, каким могуществом они наделены. Дар, который ты получаешь от нас, обяжет тебя ко многому. Но у тебя хорошие учителя, и я верю в тебя.
   – Дракон хотел знать правду, – сказала женщина с синими глазами. – Правда в том, что потомок Рорка, одного из первых правителей этой земли, может выйти за Круг. Он сделает для вашего мира то, что его предок совершил для мира этого.
   – Он может выйти за Круг, – повторил старик. – Мы отпускаем его с легким сердцем и ручаемся за него перед драконом.
   – Ратислав, я беру твой меч и возвращаю тебе меч, принадлежащий тебе по праву, – сказал чернобородый. – Подойди!
   Ратислав не сразу отозвался на приглашение – его охватила неожиданная робость. Он приблизился к полукругу священных камней с некоторой опаской. Женщина с синими глазами ободряюще ему улыбнулась, но у Ратислава почему-то появилась дрожь в ногах. Это был не страх, скорее, волнение.
   – Смелее! – шепнул ему в спину Хейдин.
   Ратислав остановился напротив чернобородого волхва, ожидая, что будет дальше. Чернобородый взял саблю, подаренную Ратиславом в левую руку – и сабля прямо на глазах стала посохом. А вот посох, который чернобородый сжимал в правой руке, обернулся длинным прямым мечом в черных сафьяновых ножнах, с рукоятью из литого золота в форме вытянувшегося в прыжке волка.
   – Четыреста лет назад этот меч принес славу и власть твоему предку Рюрику, – сказал волхв. – Так же, как и ты сегодня, от отправился в неведомую страну вместе с чужеземцами и в битве с таинственными врагами стяжал себе великую славу. Ты повторяешь его путь. Этот меч долго пребывал в забвении. Ты вернешь ему былое сияние и былую славу. Мы знаем, что в твоих руках он будет служить только добру.
   – Он зачарованный? – спросил Ратислав, не в силах оторвать глаз от чудесного подарка.
   – Нет, – сказал старик. – Когда-то на этот клинок был действительно наложен заговор, но теперь это просто хорошая булатная сталь. Ты должен запомнить, мальчик, что волшебная сила никогда не бывает заключена в оружии. Она таится только в руке и сердце того, кто держит это оружие, кто владеет им – в руке и сердце воина. Сталь не бывает доброй или злой. А люди бывают. Ты выбрал свою дорогу. Этот меч поможет тебе пройти ее со славой.
   – Бери! – Чернобородый протянул Ратиславу меч. – И помни, что им владел Рюрик, первый правитель Руси.
   – Рюрик Великий, – сказал Ратислав, принимая драгоценный дар. – Значит, мой отец сказал мне правду. Я всегда буду об этом помнить.
   – Теперь вы можете войти в святилище, – сказала женщина. – Ваш путь окончен, теперь вы вступаете на новый. Вы сами найдете вход в Круг. Ваш дракон будет ждать вас по ту сторону Круга. Идите!
   – Благодарю вас, мудрые люди! – Хейдин склонился в глубоком поклоне. – У моего народа есть пословица; «Встреча с мудрым подобна прохладе в зной и теплу в морозы». Вы дали нам надежду и одарили нас верой. Я буду молить своих богов о благополучии вашей земли, которая за эти дни стала и моей.
   – Идите! – Женщина отошла в сторону, приглашая путешественников пройти в святилище. – Вы храбрые и добрые люди, и сила богов Севера будет с вами в вашей борьбе.
   – Иди же! – сказала Хейдину Руменика, заметив, что ортландец встал на границе полукруга.
   – Нет, – Хейдин поклонился девушке. – Ты идешь первой. Это твоя привилегия.
   – Почему это?
   – Правитель должен первым ступить на землю своего домена.
   – Подумайте, какие тонкости! – фыркнула Руменика и, переступив черту из священных камней, прошла в чернеющий вход святилища, ведя в повод Габара. Следом прошли Липка и Ратислав. Хейдин перешагнул границу последним. Волхвы снова замерли неподвижно и молча наблюдали за тем, как их гости проходят внутрь холма. Уже за порогом входа, стоя в темноте, Хейдин повернулся, чтобы поправить на своей лошади покосившееся седло, и взгляд его упал назад – туда, где только что горел священный костер. Костра больше не было – только груда чернеющих на снегу давно остывших углей. Огромными хлопьями падал снег, и в этой снежной пелене над угасшим костром стояли северный олень и белый полярный волк. Над ними, на ветке дерева сидела громадная белая сова и удивительными синими глазами смотрела на Хейдина. А потом и это видение подхватил снежный вихрь, и белая пелена скрыла все.
   Хейдин поклонился в последний раз – этой земле и ее духам, – и вошел в темноту. Холод и мрак обступили его, а где-то далеко впереди и вверху горела белая яркая звезда. Копыта коня зацокали по каменному пандусу, спиралью закрученному вокруг гигантского столба. Вслед за своими спутниками Хейдин начал подниматься к свету, к последнему рубежу на своем пути домой.
 
   Странно, ведь это уже когда-то было с ним. Или не было?
   Была такая же маленькая комнатка под двускатной крышей деревенской гостиницы с белеными мелом стенами и розовыми и лиловыми фиалками в глиняных горшках на подоконнике. Был яркий свет утреннего солнца, который падал в окно и окрашивал все предметы в комнате в золотистые тона. Были пылинки, пляшущие в солнечных лучах. Все было по-прежнему, кроме одного.
   Теперь с ним была женщина.
   Липка спала на широкой кровати, подложив руку под голову и почти раскрывшись. Ее волосы в солнечном свете искрились золотом, а ресницы отбрасывали на щеки длинные тени. Хейдин смотрел на нее и понимал, что нет на свете более счастливого человека, чем он. Он ждал ее пробуждения, не смея будить ее. Он жаждал коснуться ее, запечатлеть поцелуй на ее губах, но не хотел, чтобы даже самое нежное прикосновение нарушило ее сон. Ему осталось любоваться Липкой, и он любовался, повторяя себе снова и снова, что второй такой женщины нет в целом свете. А потом Липка пошевелилась, вздохнула глубоко и открыла глаза – и посмотрела на него.
   – Доброе утро! – сказал Хейдин, сел на кровать и поцеловал ее. – Без тебя красота этого утра была неполной.
   – Я видела во сне Чудов Бор, – сказала Липка. – И Додоля, и старосту Куропляса, и батюшку Варсонофия. И как будто ты опять живешь у меня в избе. И Зарята всего лишь маленький мальчик. И мне почему-то стало очень грустно. Ты давно проснулся?
   – Недавно, – солгал Хейдин. – Я выходил в лавку и заказал завтрак сюда, к нам в комнату.
   – Хорошо-то как! – Липка обхватила Хейдина за шею, притянула к себе. – Самой стряпать не надо, можно и помиловаться.
   – Я тебе одежду принес, новую. Мне кажется, она тебе понравится.
   – Ты меня совсем задарил. Но одежда мне сейчас ни к чему. Лучше поцелуй меня…
   Они провели в постели еще час, лаская друг друга и наслаждаясь любовью, солнечным светом и теплом. Она сама, как солнышко, подумал с нежностью Хейдин, прижимая к себе Липку. Золотистая, пахнущая медом и летним лугом, с сияющими серыми глазами – Хейдин назвал бы их двумя маленькими серыми облачками на пронизанном солнцем летнем небе. Лежать бы так всегда, сжимая это теплое родное существо в объятиях, позабыв, что есть в мире не только солнечное утро, любовь и завтрак с сыром, свежеиспеченными булочками и фруктовым соком…
   – А тебе что снилось сегодня? – спросила Липка, не открывая глаз.
   – Ты, – опять соврал Хейдин. – Ты мне каждую ночь снишься. Если я тебя не увижу во сне, то считаю, что мне приснился кошмар.
   – Врешь ты все. Ты опять к лошадям ходил?
   – С чего ты взяла?
   – От тебя пахнет кожей и дегтем.
   – Так, глянул только. Хозяин о них заботится, чего мне волноваться? Ты лучше платье новое посмотри.
   – Твоя правда, хватит нежиться, – Липка перекатилась на постели и встала, потянулась с охом, тряхнула головой, рассыпав тяжелые волосы по плечам и спине. – Не смотри, а то как-то неловко! Я одеваться буду…
   Это было четвертый наряд за неделю. Юбка для верховой езды и лиф были лиловые, а блуза светло – голубой. Этот наряд очень шел к золотистой коже, светлым волосам и серым глазам Липки, и Хейдин с удовольствием подумал, что правильно выбрал свой подарок.
   – Очень красиво, – сказала Липка, оглядев себя в зеркало. – Мне нравится.
   – А мне тем более, – одобрил Хейдин. – Теперь ты знатная ортландка, и эти горожане не будут на тебя так нагло пялиться. Там, на стуле кошель и пояс с кинжалом. Надень, к охотничьему костюму они будут в самый раз.