Страница:
то не покидала уверенность, что если этот пузатый краснолицый
обжора и участвовал в военных походах, то прошел весь свой
боевой путь в обозе, в интедантской повозке.
- Сражений? Да уж достаточно, - самодовольно усмехнулся сэр
Оливер и пустился в длинный, никому, кроме него самого, не
интересный рассказ о боях под Пизой. Он рассказывал об этом
малозначительном событии таким высокопарным слогом, словно
описывал воинские подвиги короля Артура. Потом он перешел к
описанию других битв. Если верить сэру Оливеру, он проливал
свою кровь у стен чуть ли не всех итальянских городов.
Однако Квентин не очень-то верил ему. Он помнил, как однажды
присутствовал при взрослом разговоре, и его отец сказал, что
война в Италии похожа на торги: сначала произносятся
зажигательные речи, потом заинтересованные стороны ведут
тайные переговоры, и в зависимости от исхода этих переговоров
либо город сдается, либо осада снимается. Еще отец говорил,
что французы - вот те действительно настоящие воины и дерутся
насмерть, а итальянцы и наемники только играют в войну и
размахивают мечами и копьями. Но сэр Оливер почему-то ни
словом не обмолвился о французах, зато его рассказ пестрел
какими-то Колоннами, Борджия, Медичи и прочими иностранными
именами, незнакомыми Квентину. Сэр Оливер тем временем
настроился на патетический лад; слогом, достойным Гомера, он
воспевал схватки на копьях и мечах, ночные дозоры в южной
Италии, где конные отряды до сих пор подвергаются внезапным
набегам сарацинов, и расписывал опасности, подстерегающие
воинов под каменными стенами осажденных городов, когда
внезапно на головы солдат, штурмующих крепость, льются потоки
кипящего масла или расплавленного свинца.
Сэр Оливер был низенький лысеющий господин с козлиной
бородкой. Фигура его напоминала пузатый бочонок, а красный
цвет лица выдавал любителя вин. Во время разговора он
вскидывал голову, и его бороденка смешно тряслась. Собираясь
поведать очередную геройскую подробность своей биографии, он
долго откашливался, прочищая горло. Киска, которой этот
самовлюбленный болтун уже успел порядком надоесть,
передразнивала его столь уморительно, что Квентин с трудом
сдерживал смех.
Наконец Ватт доложил, что карета готова. Сэр Оливер отпустил
слугу и выслушал многочисленные изъявления благодарности с
подобающей суровому воину скромностью. В ответ он сказал, что,
поскольку все они держат путь в Венецию, то им еще предстоит
провести вместе немало времени. Очевидно, он был уверен, что
общество столь великолепного кавалера и прославленного воина
будет приятно всем. Киска, мило улыбнувшись, ответила, что ему
всегда будут рады - ведь колесо может снова соскочить. Сэр
Оливер не понял шутки и заверил прелестную барышню, что всегда
будет рад помочь ей. Ему и в голову не пришло, что надрывный
кашель, разобравший всю компанию после этого, мог быть вызван
не крошкой, попавшей не в то горло, а какой-то другой, более
сложной причиной.
Чуть позже компанию путешественников нагнала монахиня,
которая должна была ехать вместе с ними с самого начала
путешествия, но опоздала к месту встречи. Дама сидела верхом
на гнедой кобыле, следом за ней ехал слуга на муле, державший
на руке охотничьего сокола. Карета остановилась, и пассажиры,
посовещавшись, подвинулись, освобождая для нее одно место.
Мать Иоанна была настоятельницей монастыря урсулинок,
расположенного неподалеку от английского города Грейвлайна.
Едва успев устроиться на сиденье кареты, она начала
рассказывать о себе. Фамилия ее была Мортимер, и она состояла
в близком родстве со шропширскими Мортимерами. Лицо у нее было
некрасивое, с крупными чертами и выдающимися скулами. Темный
загар выдавал в ней страстную любительницу охоты. И
действительно, она ни на минуту не разлучалась со своим
соколом, на каждой остановке снимала с головы птицы клобучок и
отправляла ее за дичью. Сокол обычно возвращался с какой-
нибудь безобидной маленькой зверушкой - полевкой или сурком, -
окровавленной и истерзанной. Мать Иоанна хлопала в ладоши и
говорила:
- Отлично, мисс Быстринка!
Быстринкой она называла своего сокола, прибавляя к имени
птицы столько ласковых имен и разных сладеньких словечек, что
Квентина, не терпевшего женского сюсюканья, начал разбирать
смех, и мальчик с трудом удерживался, чтобы не прыснуть.
Наконец пассажиры, которым также надоели излияния аббатисы и
которых к тому же сильно раздражал ее высокий, резкий голос,
решительно выступили против того, чтобы сокол находился в
карете. Мисс Быстринке пришлось переместиться на запятки, где
ехал слуга. Расставшись со своей любимицей, мать Иоанна
заметно приуныла, однако через несколько минут, заметив оленя
на лесной опушке, вновь воспрянула духом. Она предложила
остановиться, чтобы загнать дичь, но и от этой идеи ей
пришлось отказаться: единственной собакой, сопровождавшей
путешественников, была комнатная болонка одной из дам, которая
не смогла бы справиться не то что с оленем, но и с простой
крысой.
Разочарованная аббатиса нашла утешение в светской болтовне.
Путешественники узнали, что мать Иоанна не просто леди
Мортимер, а старшая сестра той самой девицы Мортимер, которая
составила блестящую партию с маркизом Сен-Бо. Сама же она
стала настоятельницей монастыря потому, что не хотела выходить
замуж (или потому, как шепнула Киска на ухо Квентину, что,
несмотря на ее знатность и богатство, не нашлось такого
дурака, который захотел бы на ней жениться). Уговорив
родителей выхлопотать для нее место настоятельницы монастыря,
она приняла постриг и стала аббатисой. Поджав губы, старая
дева с гордым видом заявила, что вполне довольна своей
участью, ведь Грейвлайн окружают густые леса, где можно
отлично поохотиться. К тому же монахини в ее монастыре - дамы
благородного происхождения, так что каждый вечер за чашкой чая
собирается весьма приятная компания.
Так прошел этот долгий, долгий день.
Сэр Оливер откинулся назад в седле, оглядываясь по сторонам.
Они все еще ехали по открытой местности. Слева уже много миль
тянулись невысокие холмы, справа сверкала серебром быстрая
речушка. Впереди виднелись небольшие рощицы, а на самом
горизонте темнел лес.
Но кое-что заинтересовало сэра Оливера гораздо более, чем
открывавшийся пейзаж. На склоне одного из холмов показалось
красное пятнышко и стало перемещаться как раз по направлению к
дороге, по которой они ехали. Сэр Оливер рассчитал, что
встречный путник выедет на дорогу примерно в полумиле от того
места, где они остановились сейчас.
Мать Иоанна подъехала к сэру Оливеру на своей отлично
выезженной гнедой.
- В чем дело? - спросила она своим резким голосом, в котором
даже при обычном разговоре звучали повелительные нотки. -
Почему мы стоим?
- Хочу осмотреться, - ответил сэр Оливер, которого слегка
раздражали резкий тон и повелительные манеры этой старой
девы. - Прежде чем ехать дальше, неплохо было бы узнать, что
там впереди.
- И какого лешего вы хотите там разглядеть?
- Лешие меня не волнуют. Меня больше беспокоят разбойники.
Говорят, они появляются в этих краях.
- У нас есть охрана, - заявила мать-настоятельница. -
Четверо арбалетчиков, которые пока что даром едят наш хлеб.
- Я не очень-то доверяю этим людям, - возразил сэр Оливер. -
Вот увидите: при малейшей опасности они удерут от нас. И если
нам действительно что-то угрожает, я предпочел бы
подготовиться к неприятной встрече.
- Это просто смешно, - не сдавалась мать Иоанна. - Уж если
нам суждено встретиться с разбойниками, то не вам отвести от
нас такую беду. Целая разбойничья шайка может скрываться вон в
том лесу впереди, и мы не заметим их - пока они сами того не
захотят, разумеется.
- Все равно мне нужно наблюдать за дорогой, - сказал сэр
Оливер. - Вон там, впереди, показался всадник. Он скачет нам
навстречу.
Иоанна стала всматриваться в дорогу. Она была близорука и не
сразу смогла разглядеть впереди на дороге всадника в красном
плаще.
- Откуда появился этот человек? - спросила она у сэра
Оливера.
- Не знаю. Но он скачет нам навстречу, это очевидно.
Действительно, красная точка быстро увеличивалась в
размерах. Сэр Оливер сделал знак остальным подъехать ближе.
Путники собрались в одну тесную группу. Все напряженно
всматривались вдаль, стараясь угадать, чем может кончиться для
них эта нежданная встреча.
Сэр Оливер, как старый вояка, критически оглядел свой
маленький отряд. Не так уж мало народу, решил он. Силы
кавалерии представляли две кареты, четыре запасных лошади и
двенадцать мулов. Здесь можно было рассчитывать на тридцать
человек, не считая дам. Примерно половина из них
присоединилась к компании богомольцев в Париже, где паломники
останавливались, чтобы закупить провизию. Там же, в Париже,
они наняли охрану - четырех арбалетчиков, старых ветеранов,
участвовавших в войнах с итальянцами. Командовал ими сержант
Патрик, заявивший, что без него и его людей путешественникам
ни за что не проехать через юг Франции, где леса кишат
разбойниками и дикими зверями.
По дороге, однако, путники успели переругаться. Во время
остановки в Париже они целый вечер проспорили, как ехать
дальше. Одни считали, что лучше избрать самый легкий путь -
через центральные провинции Франции, где дороги были в
отличном состоянии, а горы и темные леса оставались в стороне,
не пугая путешественников своей неприступностью. Однако на
этих дорогах было неспокойно. Даже английским поданным не
следовало бы туда соваться.
Большинство выступало за то, чтобы двинуться через Бургундию
и дальше по западному берегу Роны, через густые леса
Лангедока, чтобы добраться до Русильона. Наконец после долгих
дебатов, они выбрали именно этот путь. Пока еще с ними не
случалось неприятных происшествий, однако вся компания
держалась настороженно - ведь в чужих краях опасность чудится
за каждым кустом.
По дороге во весь опор скакал одинокий всадник. Багряный
плащ развевался за его плечами, открывая алый костюм для
верховой езды. Ноги его были обуты в сапоги из мягкой кожи. На
левое ухо был лихо заломлен зеленый бархатный берет с орлиным
пером. Всадник был весьма худ и высок ростом и великолепно
держался в седле. Подъехав ближе, незнакомец резко осадил
своего коня.
- Приветствую вас! - крикнул Аззи путникам, собравшимся
тесной группой и внимательно глядевшим на него. - Я Антонио
Креспи, венецианский торговец тканями. Я разъезжаю по Европе,
продаю золотую парчу. В этих краях на нее большой спрос,
особенно на севере. Если благородные дамы и господа желают
взглянуть на образцы, я охотно удовлетворю их любопытство.
Товаром такого сорта Аззи запасся заранее у одного из
венецианских купцов. После встречи с Аззи купец отправился
домой без своей роскошной парчи, но с карманами, туго набитыми
звонкими золотыми монетами.
Кинув на Аззи подозрительный взгляд, сэр Оливер спросил, не
будет ли любезен синьор Антонио объяснить, откуда он выехал на
большую дорогу. Словно из-под земли вырос, прибавил сэр Оливер
про себя. С очаровательной улыбкой, сверкнув всеми тридцатью
двумя белыми зубами, Антонио объяснил, что проехал лесной
тропинкой, известной ему с незапамятных времен. Ведь он часто
ездит по делам в Париж и хорошо знает здешние места, вот и
решил срезать несколько миль.
- Сударь, - закончил свою речь рыжий демон, - если мое
общество не будет вам неприятно, я хотел бы присоединиться к
вам. Путешествуя в одиночку, путник почти всегда экономит
время, но и приятная компания в дороге имеет свои
положительные стороны. Тем более в этих краях, где, как
слышно, пошаливают разбойники. Когда рядом с тобой надежный
человек, чувствуешь себя гораздо увереннее. Поверьте, сударь,
я могу пригодиться вам в дороге. Как я уже имел честь вам
сообщить, я в этих краях не впервые и знаю здешние тропы.
Знаю, где могут встретиться разбойники. А если понадобится, я
буду сражаться плечом к плечу с остальными, защищая жизнь и
честь прекрасных дам (тут Аззи отвесил легкий поклон в сторону
двух карет, из окошек которых выглядывали миловидные головки).
К слову сказать, я неплохо владею оружием. Запас провизии у
меня с собой достаточный, так что я не буду вам в тягость.
Оливер переглянулся с матерью Иоанной:
- Что вы думаете, мать Иоанна? Примем его в нашу компанию?
Мать Иоанна смерила Аззи оценивающим взглядом. Аззи,
которого за всю его долгую жизнь демона представительницы
прекрасного пола одаривали разными взглядами - ласковыми,
пламенными, полными страсти и даже такими, которые испепелили
бы обыкновенного смертного на месте, - спокойно встретил его.
Как и подобает воспитанному джентльмену, он несколько секунд
смотрел в круглые совиные глаза монахини, затем, приподняв
свой берет и отвесив вежливый поклон, отвел взгляд и принял
одну из тех непринужденных и изящных поз, которые принимают
все демоны и галантные кавалеры, стараясь произвести
впечатление. Если даже ему не разрешат присоединиться к этой
компании, он проявит дьявольскую изобретательность, чтобы в
конце концов добиться своего. В аду учат и не таким проделкам!
Наконец мать Иоанна раскрыла плотно сжатые губы, сказав
коротко:
- Я не возражаю.
Они подъехали ближе к каретам и фургонам, выстроившимся
вдоль дороги, и сэр Оливер представил нового попутчика. Снова
тронулись в путь, и Аззи, как человек, хорошо знающий
местность, занял место во главе процессии. Сэр Оливер поехал
рядом.
- Что там, впереди? - спросил он у мнимого торговца тканями.
- Скоро начнется лес, - ответил Аззи. - Он тянется миль на
пятьдесят. Сегодня нам придется ночевать где-нибудь под сенью
густого дуба, - прибавил он с улыбкой. - О разбойниках в
здешних краях не слышали примерно с год или даже больше, так
что, надеюсь, эту ночь мы проведем спокойно. А к завтрашнему
вечеру мы должны добраться до большака, где стоит весьма
приличный трактир. Там можно немного отдохнуть. Содержат это
заведение монахи, и кухня там неплохая.
Последняя новость особенно понравилась сэру Оливеру и матери
Иоанне, высоко ценившими добрую трапезу, тепло очага и тонкие
льняные простыни.
Никому из путников ни разу за весь день не пришлось пожалеть
о том, что они приняли Антонио Креспи в свою компанию. Молодой
рыжеволосый торговец был занятным собеседником, умеющим
развеять дорожную скуку. Его рассказы отличались
оригинальностью. В основном это были придворные сплетни,
приправленные пикантными подробностями, до которых все
путешественники, даже дамы, оказались большими охотниками. Но
иногда новый попутчик рассказывал истории, похожие на
волшебные сказки, в которых наравне со смертными действовали
черти, ведьмы и прочие духи, которые, по слухам, отнюдь не
обходили Венецию стороной.
За разговорами еще один долгий день показался не столь уж
долгим. Солнце совершало свой привычный путь по небосклону,
равнодушно взирая желтым оком на землю, дремлющую в жаркой
истоме. Воздушные белые облака, словно легкие парусники, плыли
к заветной небесной Гавани Всех Ветров. В верхушках деревьев
шумел ветер. Путники медленным шагом двигались по заброшенной
лесной дороге, достаточно широкой, чтобы на ней могли
разъехаться две повозки, но недостаточно ровной, чтобы дамы в
карете могли устроиться со всеми удобствами.
Тихо, необычно тихо было в лесу в этот день. Тишину нарушало
только позвякивание конской упряжи, да иногда кто-нибудь из
ветеранов-арбалетчиков запевал удалую песню - но тут же
умолкал, сам не зная почему. Наконец солнце начало клониться к
западу. Тени удлинились, и в воздухе повеяло вечерней
прохладой.
Процессия все дальше углублялась в густую чащу. Путники в
каретах задремали, головы всадников склонились к лошадиным
гривам, пальцы сами собой разжимались, выпуская поводья.
Сонную дрему развеяло одно небольшое происшествие: из кустов
прямо на дорогу выскочила лань и, мелькнув бело-коричневым
боком, метнулась туда, где темнел хвойный подлесок, - только
сучья затрещали. Мать Иоанна встрепенулась в седле, однако
даже у нее не хватило сил для погони. Лес околдовал всех,
навеял волшебные грезы. Не хотелось нарушать его величавую,
вечную тишину.
Так они ехали, пока не начало смеркаться. Заметив небольшую
полянку, Аззи пригласил своих уставших спутников остановиться
здесь на ночь - ведь дальше начинается самый трудный участок
пути. Им предстоит ехать по буреломам и бездорожью. На этот
раз споров не возникло - путешественники были рады
долгожданному отдыху.
Слуги расседлали усталых коней, обтерли и напоили их у
ручья, который журчал в низине неподалеку от места их стоянки.
Взрослые начали хлопотать, устраиваясь на ночлег, а дети,
целый день смирно просидевшие на жестких сиденьях карет,
затеяли на поляне веселую возню. Киска и здесь была первой,
проявляя большую изобретательность по части игр и всяческих
проказ.
Аззи и сэр Оливер подошли к самому краю поляны, где лежал
поваленный дуб. В том месте, где мощные корни были вывернуты
из земли, образовалась неглубокая яма. Лучшего места для
костра нельзя придумать - со всех сторон пламя будет защищено
от ветра. Набрав хвороста, они сложили его в этот
приготовленный самой природой очаг. Сэр Оливер достал огниво и
кремень. Он отнюдь не был мастером по части разведения
костров, однако просить помощи Антонио ему не хотелось. Сэр
Оливер неловко ударил кресалом о кремень и высек первую искру.
Искры падали на сухой трут, но тотчас же гасли, будто
заколдованные. Да еще ветер, словно посланный им на беду из
самой Преисподней, зашелестел в траве, задувая едва успевавшее
вспыхнуть пламя. Сэр Оливер продолжал свою упрямую борьбу с
ветром, но так и не смог добыть огня.
Поднявшись с колен и разогнув ноющую спину, он помянул
недобрым словом проклятый кремень с огнивом, а заодно и чертов
ветер. Аззи сделал шаг к куче хвороста, лежащего в яме:
- Разрешите мне попробовать?
- Пожалуйста, - сказал сэр Оливер почти с облегчением,
протягивая ему огниво.
Но Аззи не взял огнива. Он просто потер указательный палец
правой руки о ладонь левой и направил палец на сухие ветки,
собранные кучей. Из-под ногтя указательного пальца Аззи
выскочила голубая молния и ударила прямо в хворост, сразу
вспыхнувший ярким пламенем.
Раскрыв от изумления рот, сэр Оливер глядел на весело
пляшущие багровые языки. Ветер, не справившись с огнем,
добытым при помощи чуда, тотчас утих. Можно было подумать, что
этот худощавый венецианец, стоявший у костра и глядевший на
пламя, обладал такой сверхъестественной силой, что мог
управлять погодой.
Сэр Оливер хотел что-то сказать - и не смог. Язык не
повиновался ему.
- Простите, - вежливо сказал Аззи, повернувшись к лицом к
онемевшему от изумления сэру Оливеру. - Я не хотел вас
напугать. Это обычный фокус, которому я научился, странствуя
по Востоку.
Только сейчас сэр Оливер заметил, что в глазах у того, кто
выдает себя за Антонио Креспи, венецианского торговца тканями,
горят зловещие красные огоньки, хотя, возможно, это были
просто отблески пламени.
Аззи повернулся и пошел обратно к каретам.
Тем временем мать Иоанна пыталась поставить шатер. Эта
любительница ночевок в лесу таскала с собою походный шатер
всякий раз, как отправлялась на богомолье. Конструкция была
весьма незамысловатой: на два бамбуковых колышка натягивалось
выцветшее зеленое полотно. Мать Иоанна, конечно, справилась бы
с таким пустяковым делом за несколько минут, если бы растяжки
не перепутались в дороге. Мать Иоанна сражалась с упрямым
узлом, пытаясь найти хотя бы один кончик, за который можно
было ухватиться.
- Сам черт не распутает этот проклятый узел! - воскликнула
она, потеряв терпение.
- Сам черт не распутает, говорите вы? - спросил Аззи,
подходя ближе. В голосе его звучали иронические нотки. - Что
ж, посмотрим. Разрешите мне попробовать?
Со скептической ухмылкой мать Иоанна вручила ему огромный
ком спутанных веревок, отдаленно напоминавший козлиную голову.
Аззи повертел ком в руках, затем поднял указательный палец и
тихонько подул на него. Его палец тотчас же стал канареечно-
желтым, а ноготь на нем необычайно вытянулся, превратившись в
острый изогнутый стальной коготь. Аззи пару раз ковырнул этим
когтем тугой узел, над которым так долго билась мать Иоанна, и
тотчас же по веревкам, словно ток по проводам, побежали
зеленые искры. Там, где искры встречались друг с другом, на
секунду вспыхивало белое пламя и раздавался сухой треск.
Наконец искры пропали, и Аззи подбросил комок в воздух. Мать
Иоанна попыталась поймать его, но в этот момент веревки
распутались сами собою и упали на траву. Монахиня наклонилась
и подняла с земли то, что еще минуту назад было гордиевым
узлом.
- Как вы... - пролепетала она.
- Факирский трюк, которому меня научили на восточном
базаре, - объяснил Аззи и широко улыбнулся, показав белые
острые зубы.
Мать Иоанна посмотрела на него - и замерла, словно громом
пораженная: в глазах у мнимого венецианца плясали красные
огоньки.
Когда Аззи отвернулся и, насвистывая, пошел прочь, мать
Иоанна облегченно вздохнула.
Поздним вечером все собрались у костра - все, кроме Аззи,
отправившегося побродить по лесу перед сном. Оливер и мать
Иоанна сели в стороне - представляем читателю догадаться, о
чем, а вернее, о ком они собирались поговорить.
- Наш новый попутчик... - нерешительно начал сэр Оливер. -
Что вы о нем думаете?
- Он меня сильно напужал, - призналась мать Иоанна, не
заметив, что употребила простонародное словечко, которое часто
слышала в детстве от своей старой няни.
- Да, - сказал Оливер. - Вам не кажется, что дело тут
нечисто?
- Ну конечно! - с жаром воскликнула мать Иоанна, которой не
терпелось поведать кому-нибудь о странном фокусе с узлом. -
Между прочим, всего лишь час тому назад произошел один случай,
заставивший меня серьезно задуматься...
- Я тоже могу кое-что рассказать вам! - подхватил сэр
Оливер. - Совсем недавно я пытался развести костер, но у меня
ничего не получалось. Так вот, этот синьор Антонио зажег огонь
с первой попытки, но как!.. Указательным пальцем!
- Указательным пальцем... и чем еще? - спросила мать Иоанна
таким тоном, что даже самому невнимательному собеседнику стало
бы ясно: она также может кое-что рассказать об этом
подозрительном типе.
- В том-то и дело, что ничем. Он просто направил
указательный палец на кучу хвороста, и пламя вспыхнуло само
собой. Он говорит, это старый факирский трюк, которому его
научили на Востоке. Но я лично считаю, что здесь дело не
обошлось без магии!
С минуту мать Иоанна молча смотрела на сэра Оливера, а затем
рассказала про то, как Аззи распутал узел.
- Согласитесь, это уже выходит за всякие рамки, - сказал сэр
Оливер.
- Да, конечно.
- И совсем это не обычные фокусы, которым можно научиться на
восточном базаре.
- Несомненно, - кивнула мать Иоанна. - И есть еще одна
весьма подозрительная деталь, которая поможет нам вывести его
на чистую воду. Вы заметили, что в глазах у этого Антонио
горят красные огоньки?
- Как я мог забыть об этом! - вскричал сэр Оливер. - Если я
не ошибаюсь, красные огоньки в глазах служат одним из
признаков, по которому определяют демона, скрывающегося среди
людей?
- Да, - сказала мать Иоанна. - Я читала об этом в
"Практическом руководстве по изгнанию демонов и прочей
нечистой силы".
И в это самое мгновенье из кустов, обступивших поляну
плотным кольцом, показался Аззи. Насвистывая какой-то
незатейливый мотивчик, он вышел к костру, неся на плече только
что убитого молодого оленя.
- Я буду рад, если благородные дамы и господа позволят мне
угостить их сегодня ужином. Быть может, кто-либо из слуг
позаботится о жарком из оленины? Я бы хотел пойти к ручью.
После охоты на оленя полезно немного освежиться.
На следующее утро путешественники проснулись рано, еще до
рассвета. Когда первые лучи солнца стали пробиваться сквозь
густую листву, они уже уложили вещи, наскоро позавтракали и
свернули лагерь. Этот день прошел столь же однообразно, как и
предыдущий: извилистыми тропинками пробирались они через лес,
поминутно оглядываясь по сторонам - не мелькнет ли за
деревьями кожаная куртка разбойника, не послышится ли грозное
рычание дикого зверя? Но все обошлось на удивление
благополучно: никого страшнее комаров они не повстречали.
Когда день перевалил на вторую половину, сэр Оливер и мать
Иоанна, словно сговорившись, начали ежеминутно привставать на
стременах, надеясь приметить хоть малейший просвет меж
деревьями. Оно и понятно: странный случайный попутчик,
взявшийся провести их через лес одному ему знакомой дорогой,
обещал, что к вечеру они доберутся до трактира.
И вот как раз в тот момент, когда благородный рыцарь и
честная монахиня уже потеряли последнее терпенье и стали
бросать на Аззи косые взгляды, красноречиво говорившие о том,
какого мнения они оба придерживаются об этом бессовестном
обманщике, за очередным поворотом их ждал сюрприз: на широкой
поляне стоял каменный двухэтажный дом с примыкающими к нему
пристройками - большим деревянным сараем, просторным хлевом и
загоном для скота. Вывеска над дверью указывала на то, что это
обжора и участвовал в военных походах, то прошел весь свой
боевой путь в обозе, в интедантской повозке.
- Сражений? Да уж достаточно, - самодовольно усмехнулся сэр
Оливер и пустился в длинный, никому, кроме него самого, не
интересный рассказ о боях под Пизой. Он рассказывал об этом
малозначительном событии таким высокопарным слогом, словно
описывал воинские подвиги короля Артура. Потом он перешел к
описанию других битв. Если верить сэру Оливеру, он проливал
свою кровь у стен чуть ли не всех итальянских городов.
Однако Квентин не очень-то верил ему. Он помнил, как однажды
присутствовал при взрослом разговоре, и его отец сказал, что
война в Италии похожа на торги: сначала произносятся
зажигательные речи, потом заинтересованные стороны ведут
тайные переговоры, и в зависимости от исхода этих переговоров
либо город сдается, либо осада снимается. Еще отец говорил,
что французы - вот те действительно настоящие воины и дерутся
насмерть, а итальянцы и наемники только играют в войну и
размахивают мечами и копьями. Но сэр Оливер почему-то ни
словом не обмолвился о французах, зато его рассказ пестрел
какими-то Колоннами, Борджия, Медичи и прочими иностранными
именами, незнакомыми Квентину. Сэр Оливер тем временем
настроился на патетический лад; слогом, достойным Гомера, он
воспевал схватки на копьях и мечах, ночные дозоры в южной
Италии, где конные отряды до сих пор подвергаются внезапным
набегам сарацинов, и расписывал опасности, подстерегающие
воинов под каменными стенами осажденных городов, когда
внезапно на головы солдат, штурмующих крепость, льются потоки
кипящего масла или расплавленного свинца.
Сэр Оливер был низенький лысеющий господин с козлиной
бородкой. Фигура его напоминала пузатый бочонок, а красный
цвет лица выдавал любителя вин. Во время разговора он
вскидывал голову, и его бороденка смешно тряслась. Собираясь
поведать очередную геройскую подробность своей биографии, он
долго откашливался, прочищая горло. Киска, которой этот
самовлюбленный болтун уже успел порядком надоесть,
передразнивала его столь уморительно, что Квентин с трудом
сдерживал смех.
Наконец Ватт доложил, что карета готова. Сэр Оливер отпустил
слугу и выслушал многочисленные изъявления благодарности с
подобающей суровому воину скромностью. В ответ он сказал, что,
поскольку все они держат путь в Венецию, то им еще предстоит
провести вместе немало времени. Очевидно, он был уверен, что
общество столь великолепного кавалера и прославленного воина
будет приятно всем. Киска, мило улыбнувшись, ответила, что ему
всегда будут рады - ведь колесо может снова соскочить. Сэр
Оливер не понял шутки и заверил прелестную барышню, что всегда
будет рад помочь ей. Ему и в голову не пришло, что надрывный
кашель, разобравший всю компанию после этого, мог быть вызван
не крошкой, попавшей не в то горло, а какой-то другой, более
сложной причиной.
Чуть позже компанию путешественников нагнала монахиня,
которая должна была ехать вместе с ними с самого начала
путешествия, но опоздала к месту встречи. Дама сидела верхом
на гнедой кобыле, следом за ней ехал слуга на муле, державший
на руке охотничьего сокола. Карета остановилась, и пассажиры,
посовещавшись, подвинулись, освобождая для нее одно место.
Мать Иоанна была настоятельницей монастыря урсулинок,
расположенного неподалеку от английского города Грейвлайна.
Едва успев устроиться на сиденье кареты, она начала
рассказывать о себе. Фамилия ее была Мортимер, и она состояла
в близком родстве со шропширскими Мортимерами. Лицо у нее было
некрасивое, с крупными чертами и выдающимися скулами. Темный
загар выдавал в ней страстную любительницу охоты. И
действительно, она ни на минуту не разлучалась со своим
соколом, на каждой остановке снимала с головы птицы клобучок и
отправляла ее за дичью. Сокол обычно возвращался с какой-
нибудь безобидной маленькой зверушкой - полевкой или сурком, -
окровавленной и истерзанной. Мать Иоанна хлопала в ладоши и
говорила:
- Отлично, мисс Быстринка!
Быстринкой она называла своего сокола, прибавляя к имени
птицы столько ласковых имен и разных сладеньких словечек, что
Квентина, не терпевшего женского сюсюканья, начал разбирать
смех, и мальчик с трудом удерживался, чтобы не прыснуть.
Наконец пассажиры, которым также надоели излияния аббатисы и
которых к тому же сильно раздражал ее высокий, резкий голос,
решительно выступили против того, чтобы сокол находился в
карете. Мисс Быстринке пришлось переместиться на запятки, где
ехал слуга. Расставшись со своей любимицей, мать Иоанна
заметно приуныла, однако через несколько минут, заметив оленя
на лесной опушке, вновь воспрянула духом. Она предложила
остановиться, чтобы загнать дичь, но и от этой идеи ей
пришлось отказаться: единственной собакой, сопровождавшей
путешественников, была комнатная болонка одной из дам, которая
не смогла бы справиться не то что с оленем, но и с простой
крысой.
Разочарованная аббатиса нашла утешение в светской болтовне.
Путешественники узнали, что мать Иоанна не просто леди
Мортимер, а старшая сестра той самой девицы Мортимер, которая
составила блестящую партию с маркизом Сен-Бо. Сама же она
стала настоятельницей монастыря потому, что не хотела выходить
замуж (или потому, как шепнула Киска на ухо Квентину, что,
несмотря на ее знатность и богатство, не нашлось такого
дурака, который захотел бы на ней жениться). Уговорив
родителей выхлопотать для нее место настоятельницы монастыря,
она приняла постриг и стала аббатисой. Поджав губы, старая
дева с гордым видом заявила, что вполне довольна своей
участью, ведь Грейвлайн окружают густые леса, где можно
отлично поохотиться. К тому же монахини в ее монастыре - дамы
благородного происхождения, так что каждый вечер за чашкой чая
собирается весьма приятная компания.
Так прошел этот долгий, долгий день.
Сэр Оливер откинулся назад в седле, оглядываясь по сторонам.
Они все еще ехали по открытой местности. Слева уже много миль
тянулись невысокие холмы, справа сверкала серебром быстрая
речушка. Впереди виднелись небольшие рощицы, а на самом
горизонте темнел лес.
Но кое-что заинтересовало сэра Оливера гораздо более, чем
открывавшийся пейзаж. На склоне одного из холмов показалось
красное пятнышко и стало перемещаться как раз по направлению к
дороге, по которой они ехали. Сэр Оливер рассчитал, что
встречный путник выедет на дорогу примерно в полумиле от того
места, где они остановились сейчас.
Мать Иоанна подъехала к сэру Оливеру на своей отлично
выезженной гнедой.
- В чем дело? - спросила она своим резким голосом, в котором
даже при обычном разговоре звучали повелительные нотки. -
Почему мы стоим?
- Хочу осмотреться, - ответил сэр Оливер, которого слегка
раздражали резкий тон и повелительные манеры этой старой
девы. - Прежде чем ехать дальше, неплохо было бы узнать, что
там впереди.
- И какого лешего вы хотите там разглядеть?
- Лешие меня не волнуют. Меня больше беспокоят разбойники.
Говорят, они появляются в этих краях.
- У нас есть охрана, - заявила мать-настоятельница. -
Четверо арбалетчиков, которые пока что даром едят наш хлеб.
- Я не очень-то доверяю этим людям, - возразил сэр Оливер. -
Вот увидите: при малейшей опасности они удерут от нас. И если
нам действительно что-то угрожает, я предпочел бы
подготовиться к неприятной встрече.
- Это просто смешно, - не сдавалась мать Иоанна. - Уж если
нам суждено встретиться с разбойниками, то не вам отвести от
нас такую беду. Целая разбойничья шайка может скрываться вон в
том лесу впереди, и мы не заметим их - пока они сами того не
захотят, разумеется.
- Все равно мне нужно наблюдать за дорогой, - сказал сэр
Оливер. - Вон там, впереди, показался всадник. Он скачет нам
навстречу.
Иоанна стала всматриваться в дорогу. Она была близорука и не
сразу смогла разглядеть впереди на дороге всадника в красном
плаще.
- Откуда появился этот человек? - спросила она у сэра
Оливера.
- Не знаю. Но он скачет нам навстречу, это очевидно.
Действительно, красная точка быстро увеличивалась в
размерах. Сэр Оливер сделал знак остальным подъехать ближе.
Путники собрались в одну тесную группу. Все напряженно
всматривались вдаль, стараясь угадать, чем может кончиться для
них эта нежданная встреча.
Сэр Оливер, как старый вояка, критически оглядел свой
маленький отряд. Не так уж мало народу, решил он. Силы
кавалерии представляли две кареты, четыре запасных лошади и
двенадцать мулов. Здесь можно было рассчитывать на тридцать
человек, не считая дам. Примерно половина из них
присоединилась к компании богомольцев в Париже, где паломники
останавливались, чтобы закупить провизию. Там же, в Париже,
они наняли охрану - четырех арбалетчиков, старых ветеранов,
участвовавших в войнах с итальянцами. Командовал ими сержант
Патрик, заявивший, что без него и его людей путешественникам
ни за что не проехать через юг Франции, где леса кишат
разбойниками и дикими зверями.
По дороге, однако, путники успели переругаться. Во время
остановки в Париже они целый вечер проспорили, как ехать
дальше. Одни считали, что лучше избрать самый легкий путь -
через центральные провинции Франции, где дороги были в
отличном состоянии, а горы и темные леса оставались в стороне,
не пугая путешественников своей неприступностью. Однако на
этих дорогах было неспокойно. Даже английским поданным не
следовало бы туда соваться.
Большинство выступало за то, чтобы двинуться через Бургундию
и дальше по западному берегу Роны, через густые леса
Лангедока, чтобы добраться до Русильона. Наконец после долгих
дебатов, они выбрали именно этот путь. Пока еще с ними не
случалось неприятных происшествий, однако вся компания
держалась настороженно - ведь в чужих краях опасность чудится
за каждым кустом.
По дороге во весь опор скакал одинокий всадник. Багряный
плащ развевался за его плечами, открывая алый костюм для
верховой езды. Ноги его были обуты в сапоги из мягкой кожи. На
левое ухо был лихо заломлен зеленый бархатный берет с орлиным
пером. Всадник был весьма худ и высок ростом и великолепно
держался в седле. Подъехав ближе, незнакомец резко осадил
своего коня.
- Приветствую вас! - крикнул Аззи путникам, собравшимся
тесной группой и внимательно глядевшим на него. - Я Антонио
Креспи, венецианский торговец тканями. Я разъезжаю по Европе,
продаю золотую парчу. В этих краях на нее большой спрос,
особенно на севере. Если благородные дамы и господа желают
взглянуть на образцы, я охотно удовлетворю их любопытство.
Товаром такого сорта Аззи запасся заранее у одного из
венецианских купцов. После встречи с Аззи купец отправился
домой без своей роскошной парчи, но с карманами, туго набитыми
звонкими золотыми монетами.
Кинув на Аззи подозрительный взгляд, сэр Оливер спросил, не
будет ли любезен синьор Антонио объяснить, откуда он выехал на
большую дорогу. Словно из-под земли вырос, прибавил сэр Оливер
про себя. С очаровательной улыбкой, сверкнув всеми тридцатью
двумя белыми зубами, Антонио объяснил, что проехал лесной
тропинкой, известной ему с незапамятных времен. Ведь он часто
ездит по делам в Париж и хорошо знает здешние места, вот и
решил срезать несколько миль.
- Сударь, - закончил свою речь рыжий демон, - если мое
общество не будет вам неприятно, я хотел бы присоединиться к
вам. Путешествуя в одиночку, путник почти всегда экономит
время, но и приятная компания в дороге имеет свои
положительные стороны. Тем более в этих краях, где, как
слышно, пошаливают разбойники. Когда рядом с тобой надежный
человек, чувствуешь себя гораздо увереннее. Поверьте, сударь,
я могу пригодиться вам в дороге. Как я уже имел честь вам
сообщить, я в этих краях не впервые и знаю здешние тропы.
Знаю, где могут встретиться разбойники. А если понадобится, я
буду сражаться плечом к плечу с остальными, защищая жизнь и
честь прекрасных дам (тут Аззи отвесил легкий поклон в сторону
двух карет, из окошек которых выглядывали миловидные головки).
К слову сказать, я неплохо владею оружием. Запас провизии у
меня с собой достаточный, так что я не буду вам в тягость.
Оливер переглянулся с матерью Иоанной:
- Что вы думаете, мать Иоанна? Примем его в нашу компанию?
Мать Иоанна смерила Аззи оценивающим взглядом. Аззи,
которого за всю его долгую жизнь демона представительницы
прекрасного пола одаривали разными взглядами - ласковыми,
пламенными, полными страсти и даже такими, которые испепелили
бы обыкновенного смертного на месте, - спокойно встретил его.
Как и подобает воспитанному джентльмену, он несколько секунд
смотрел в круглые совиные глаза монахини, затем, приподняв
свой берет и отвесив вежливый поклон, отвел взгляд и принял
одну из тех непринужденных и изящных поз, которые принимают
все демоны и галантные кавалеры, стараясь произвести
впечатление. Если даже ему не разрешат присоединиться к этой
компании, он проявит дьявольскую изобретательность, чтобы в
конце концов добиться своего. В аду учат и не таким проделкам!
Наконец мать Иоанна раскрыла плотно сжатые губы, сказав
коротко:
- Я не возражаю.
Они подъехали ближе к каретам и фургонам, выстроившимся
вдоль дороги, и сэр Оливер представил нового попутчика. Снова
тронулись в путь, и Аззи, как человек, хорошо знающий
местность, занял место во главе процессии. Сэр Оливер поехал
рядом.
- Что там, впереди? - спросил он у мнимого торговца тканями.
- Скоро начнется лес, - ответил Аззи. - Он тянется миль на
пятьдесят. Сегодня нам придется ночевать где-нибудь под сенью
густого дуба, - прибавил он с улыбкой. - О разбойниках в
здешних краях не слышали примерно с год или даже больше, так
что, надеюсь, эту ночь мы проведем спокойно. А к завтрашнему
вечеру мы должны добраться до большака, где стоит весьма
приличный трактир. Там можно немного отдохнуть. Содержат это
заведение монахи, и кухня там неплохая.
Последняя новость особенно понравилась сэру Оливеру и матери
Иоанне, высоко ценившими добрую трапезу, тепло очага и тонкие
льняные простыни.
Никому из путников ни разу за весь день не пришлось пожалеть
о том, что они приняли Антонио Креспи в свою компанию. Молодой
рыжеволосый торговец был занятным собеседником, умеющим
развеять дорожную скуку. Его рассказы отличались
оригинальностью. В основном это были придворные сплетни,
приправленные пикантными подробностями, до которых все
путешественники, даже дамы, оказались большими охотниками. Но
иногда новый попутчик рассказывал истории, похожие на
волшебные сказки, в которых наравне со смертными действовали
черти, ведьмы и прочие духи, которые, по слухам, отнюдь не
обходили Венецию стороной.
За разговорами еще один долгий день показался не столь уж
долгим. Солнце совершало свой привычный путь по небосклону,
равнодушно взирая желтым оком на землю, дремлющую в жаркой
истоме. Воздушные белые облака, словно легкие парусники, плыли
к заветной небесной Гавани Всех Ветров. В верхушках деревьев
шумел ветер. Путники медленным шагом двигались по заброшенной
лесной дороге, достаточно широкой, чтобы на ней могли
разъехаться две повозки, но недостаточно ровной, чтобы дамы в
карете могли устроиться со всеми удобствами.
Тихо, необычно тихо было в лесу в этот день. Тишину нарушало
только позвякивание конской упряжи, да иногда кто-нибудь из
ветеранов-арбалетчиков запевал удалую песню - но тут же
умолкал, сам не зная почему. Наконец солнце начало клониться к
западу. Тени удлинились, и в воздухе повеяло вечерней
прохладой.
Процессия все дальше углублялась в густую чащу. Путники в
каретах задремали, головы всадников склонились к лошадиным
гривам, пальцы сами собой разжимались, выпуская поводья.
Сонную дрему развеяло одно небольшое происшествие: из кустов
прямо на дорогу выскочила лань и, мелькнув бело-коричневым
боком, метнулась туда, где темнел хвойный подлесок, - только
сучья затрещали. Мать Иоанна встрепенулась в седле, однако
даже у нее не хватило сил для погони. Лес околдовал всех,
навеял волшебные грезы. Не хотелось нарушать его величавую,
вечную тишину.
Так они ехали, пока не начало смеркаться. Заметив небольшую
полянку, Аззи пригласил своих уставших спутников остановиться
здесь на ночь - ведь дальше начинается самый трудный участок
пути. Им предстоит ехать по буреломам и бездорожью. На этот
раз споров не возникло - путешественники были рады
долгожданному отдыху.
Слуги расседлали усталых коней, обтерли и напоили их у
ручья, который журчал в низине неподалеку от места их стоянки.
Взрослые начали хлопотать, устраиваясь на ночлег, а дети,
целый день смирно просидевшие на жестких сиденьях карет,
затеяли на поляне веселую возню. Киска и здесь была первой,
проявляя большую изобретательность по части игр и всяческих
проказ.
Аззи и сэр Оливер подошли к самому краю поляны, где лежал
поваленный дуб. В том месте, где мощные корни были вывернуты
из земли, образовалась неглубокая яма. Лучшего места для
костра нельзя придумать - со всех сторон пламя будет защищено
от ветра. Набрав хвороста, они сложили его в этот
приготовленный самой природой очаг. Сэр Оливер достал огниво и
кремень. Он отнюдь не был мастером по части разведения
костров, однако просить помощи Антонио ему не хотелось. Сэр
Оливер неловко ударил кресалом о кремень и высек первую искру.
Искры падали на сухой трут, но тотчас же гасли, будто
заколдованные. Да еще ветер, словно посланный им на беду из
самой Преисподней, зашелестел в траве, задувая едва успевавшее
вспыхнуть пламя. Сэр Оливер продолжал свою упрямую борьбу с
ветром, но так и не смог добыть огня.
Поднявшись с колен и разогнув ноющую спину, он помянул
недобрым словом проклятый кремень с огнивом, а заодно и чертов
ветер. Аззи сделал шаг к куче хвороста, лежащего в яме:
- Разрешите мне попробовать?
- Пожалуйста, - сказал сэр Оливер почти с облегчением,
протягивая ему огниво.
Но Аззи не взял огнива. Он просто потер указательный палец
правой руки о ладонь левой и направил палец на сухие ветки,
собранные кучей. Из-под ногтя указательного пальца Аззи
выскочила голубая молния и ударила прямо в хворост, сразу
вспыхнувший ярким пламенем.
Раскрыв от изумления рот, сэр Оливер глядел на весело
пляшущие багровые языки. Ветер, не справившись с огнем,
добытым при помощи чуда, тотчас утих. Можно было подумать, что
этот худощавый венецианец, стоявший у костра и глядевший на
пламя, обладал такой сверхъестественной силой, что мог
управлять погодой.
Сэр Оливер хотел что-то сказать - и не смог. Язык не
повиновался ему.
- Простите, - вежливо сказал Аззи, повернувшись к лицом к
онемевшему от изумления сэру Оливеру. - Я не хотел вас
напугать. Это обычный фокус, которому я научился, странствуя
по Востоку.
Только сейчас сэр Оливер заметил, что в глазах у того, кто
выдает себя за Антонио Креспи, венецианского торговца тканями,
горят зловещие красные огоньки, хотя, возможно, это были
просто отблески пламени.
Аззи повернулся и пошел обратно к каретам.
Тем временем мать Иоанна пыталась поставить шатер. Эта
любительница ночевок в лесу таскала с собою походный шатер
всякий раз, как отправлялась на богомолье. Конструкция была
весьма незамысловатой: на два бамбуковых колышка натягивалось
выцветшее зеленое полотно. Мать Иоанна, конечно, справилась бы
с таким пустяковым делом за несколько минут, если бы растяжки
не перепутались в дороге. Мать Иоанна сражалась с упрямым
узлом, пытаясь найти хотя бы один кончик, за который можно
было ухватиться.
- Сам черт не распутает этот проклятый узел! - воскликнула
она, потеряв терпение.
- Сам черт не распутает, говорите вы? - спросил Аззи,
подходя ближе. В голосе его звучали иронические нотки. - Что
ж, посмотрим. Разрешите мне попробовать?
Со скептической ухмылкой мать Иоанна вручила ему огромный
ком спутанных веревок, отдаленно напоминавший козлиную голову.
Аззи повертел ком в руках, затем поднял указательный палец и
тихонько подул на него. Его палец тотчас же стал канареечно-
желтым, а ноготь на нем необычайно вытянулся, превратившись в
острый изогнутый стальной коготь. Аззи пару раз ковырнул этим
когтем тугой узел, над которым так долго билась мать Иоанна, и
тотчас же по веревкам, словно ток по проводам, побежали
зеленые искры. Там, где искры встречались друг с другом, на
секунду вспыхивало белое пламя и раздавался сухой треск.
Наконец искры пропали, и Аззи подбросил комок в воздух. Мать
Иоанна попыталась поймать его, но в этот момент веревки
распутались сами собою и упали на траву. Монахиня наклонилась
и подняла с земли то, что еще минуту назад было гордиевым
узлом.
- Как вы... - пролепетала она.
- Факирский трюк, которому меня научили на восточном
базаре, - объяснил Аззи и широко улыбнулся, показав белые
острые зубы.
Мать Иоанна посмотрела на него - и замерла, словно громом
пораженная: в глазах у мнимого венецианца плясали красные
огоньки.
Когда Аззи отвернулся и, насвистывая, пошел прочь, мать
Иоанна облегченно вздохнула.
Поздним вечером все собрались у костра - все, кроме Аззи,
отправившегося побродить по лесу перед сном. Оливер и мать
Иоанна сели в стороне - представляем читателю догадаться, о
чем, а вернее, о ком они собирались поговорить.
- Наш новый попутчик... - нерешительно начал сэр Оливер. -
Что вы о нем думаете?
- Он меня сильно напужал, - призналась мать Иоанна, не
заметив, что употребила простонародное словечко, которое часто
слышала в детстве от своей старой няни.
- Да, - сказал Оливер. - Вам не кажется, что дело тут
нечисто?
- Ну конечно! - с жаром воскликнула мать Иоанна, которой не
терпелось поведать кому-нибудь о странном фокусе с узлом. -
Между прочим, всего лишь час тому назад произошел один случай,
заставивший меня серьезно задуматься...
- Я тоже могу кое-что рассказать вам! - подхватил сэр
Оливер. - Совсем недавно я пытался развести костер, но у меня
ничего не получалось. Так вот, этот синьор Антонио зажег огонь
с первой попытки, но как!.. Указательным пальцем!
- Указательным пальцем... и чем еще? - спросила мать Иоанна
таким тоном, что даже самому невнимательному собеседнику стало
бы ясно: она также может кое-что рассказать об этом
подозрительном типе.
- В том-то и дело, что ничем. Он просто направил
указательный палец на кучу хвороста, и пламя вспыхнуло само
собой. Он говорит, это старый факирский трюк, которому его
научили на Востоке. Но я лично считаю, что здесь дело не
обошлось без магии!
С минуту мать Иоанна молча смотрела на сэра Оливера, а затем
рассказала про то, как Аззи распутал узел.
- Согласитесь, это уже выходит за всякие рамки, - сказал сэр
Оливер.
- Да, конечно.
- И совсем это не обычные фокусы, которым можно научиться на
восточном базаре.
- Несомненно, - кивнула мать Иоанна. - И есть еще одна
весьма подозрительная деталь, которая поможет нам вывести его
на чистую воду. Вы заметили, что в глазах у этого Антонио
горят красные огоньки?
- Как я мог забыть об этом! - вскричал сэр Оливер. - Если я
не ошибаюсь, красные огоньки в глазах служат одним из
признаков, по которому определяют демона, скрывающегося среди
людей?
- Да, - сказала мать Иоанна. - Я читала об этом в
"Практическом руководстве по изгнанию демонов и прочей
нечистой силы".
И в это самое мгновенье из кустов, обступивших поляну
плотным кольцом, показался Аззи. Насвистывая какой-то
незатейливый мотивчик, он вышел к костру, неся на плече только
что убитого молодого оленя.
- Я буду рад, если благородные дамы и господа позволят мне
угостить их сегодня ужином. Быть может, кто-либо из слуг
позаботится о жарком из оленины? Я бы хотел пойти к ручью.
После охоты на оленя полезно немного освежиться.
На следующее утро путешественники проснулись рано, еще до
рассвета. Когда первые лучи солнца стали пробиваться сквозь
густую листву, они уже уложили вещи, наскоро позавтракали и
свернули лагерь. Этот день прошел столь же однообразно, как и
предыдущий: извилистыми тропинками пробирались они через лес,
поминутно оглядываясь по сторонам - не мелькнет ли за
деревьями кожаная куртка разбойника, не послышится ли грозное
рычание дикого зверя? Но все обошлось на удивление
благополучно: никого страшнее комаров они не повстречали.
Когда день перевалил на вторую половину, сэр Оливер и мать
Иоанна, словно сговорившись, начали ежеминутно привставать на
стременах, надеясь приметить хоть малейший просвет меж
деревьями. Оно и понятно: странный случайный попутчик,
взявшийся провести их через лес одному ему знакомой дорогой,
обещал, что к вечеру они доберутся до трактира.
И вот как раз в тот момент, когда благородный рыцарь и
честная монахиня уже потеряли последнее терпенье и стали
бросать на Аззи косые взгляды, красноречиво говорившие о том,
какого мнения они оба придерживаются об этом бессовестном
обманщике, за очередным поворотом их ждал сюрприз: на широкой
поляне стоял каменный двухэтажный дом с примыкающими к нему
пристройками - большим деревянным сараем, просторным хлевом и
загоном для скота. Вывеска над дверью указывала на то, что это