Страница:
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- 6
- 7
- 8
- Следующая »
- Последняя >>
---------------------------------------------------------------
Spellcheck: Wesha the Leopard
---------------------------------------------------------------
Весь мир - театр.
В. Шекспир
- Я так больше не могу, все! - Джексон нервно сорвал с себя
галстук. - Мне надоело распинаться перед этими земноводными: "Ах,
скажите пожалуйста, будьте так любезны, не..." К черту!
Мы возвращались с очередного, уже сорокового по счету раунда
переговоров с представителями Оларо.
С тех пор, как человечеству удалось вступить в контакт с
представителями других цивилизаций, появилась и космическая
дипломатия. Причем делом была она не из легких - сказывалась разница в
самом образе мышления жителей разных планет. И самые пустяковые
вопросы, с земной точки зрения, решались иногда не год и не два. Здесь
нужен был особый талант, шестое чувство, подсказывающее дипломату
решение в самый критический момент.
Дипломат не имеет права на ошибку, любое неверно сказанное или
истолкованное им слово может иметь самые непоправимые последствия в
отношениях двух миров. Помню случай, когда делегация Тэи внезапно
прекратила переговоры лишь потому, что у нашего переводчика были русые
волосы. На их планете это был знак глубокого национального траура.
Пришлось парня срочно перекрашивать в огненно-рыжий цвет.
Теперь вот Оларо...
Оларяне оказались существами чрезвычайно осторожными и
подозрительными. Они вот уже второй год присматривались к нам,
задавали провокационные вопросы, уклончиво отвечали на все
предложения, утопив все в море громоздкого и бессмысленного этикета.
Короче, переговоры по-прежнему не двигались с места.
И мы с Джонсоном вынуждены были торчать здесь, на Целесте, так
сказать, нейтральной территории, оставив надежду на скорую встречу с
друзьями и близкими.
- Послушай, Янис, ты оглох, что ли? - Он перевел флайер в режим
автономного полета и повернулся ко мне. - Сколько мы будем их терпеть?
- Столько, сколько нужно, - ответил я, осознавая, что Джексона мой
ответ абсолютно не устраивает. - Мы с тобой первые, кто должен
установить контакт...
- Слышал, - перебил он меня. - Я думал, ты что-то дельное скажешь.
В конце концов, мы не в конференц-зале. Я уже не могу смотреть на эти
оранжевые рожи. Они мне даже ночью начали сниться.
- Ну знаешь, - начал я, - дипломат в первую очередь должен
научиться владеть собой. Кстати, с их точки зрения, ты, вероятно,
выглядишь тоже отнюдь не красавцем.
Он улыбнулся. Наверное, попытался взглянуть на себя глазами оларян.
Что же, для дипломата важно научиться смотреть на мир глазами
собеседника. Джексон еще очень молод, но я верю, что у него большое
будущее. Так сказать, интуиция старого дипломатического волка.
И хотя порой он заставляет меня изрядно поволноваться, я все же
рад, что сейчас рядом со мной он, а не кто-то другой.
Флайер неслышно коснулся колесами зеленого круга посадочного поля
на крыше нашей гостиницы, и мы, выйдя из него, сразу же окунулись в
густой плотный мрак летней ночи. У Целесты нет собственной луны, и
поэтому ночи здесь удивительно темные.
Коротко простившись с Джексоном, я спустился на аэролифте к себе в
номер, выпроводил робота-горничную, появившегося как всегда не
вовремя, и плюхнулся на кровать, твердо решив отдохнуть перед
завтрашним раундом. Но проглазев около получаса в потолок, и поняв,
что заснуть мне уже вряд ли удастся, со вздохом поднялся и взял с
журнального столика томик Шекспира. Но не успел я открыть книгу, как в
дверь тихонько постучали. В комнату вошел Джексон, облаченный в
пятнистый халат.
- Не спится, - объяснил он и безнадежно махнул рукой...
Первая встреча с оларянами произвела на меня довольно тягостное
впечатление. Когда в зал вошли две полулягушки-полутритона, выпучив
огромные немигающие глаза и издавая невообразимые скрипящие звуки, я с
большим трудом сдержался, чтобы не отшатнуться.
Я ожидал увидеть все, что угодно, только не это. Маленькие
недоразвитые передние конечности, явно не пригодные для ручного труда,
огромный хвост, украшенный на конце двумя длинными шипами - все это
придавало облику послов отвратительный, пугающий вид.
Боковым зрением я заметил, как побледнел при их появлении Джексон,
и испугался, что сейчас он наверняка все испортит. Но парень держался
молодцом. Отвесив четкий, заученный до автоматизма поклон, он слегка
улыбнулся и уверенным шагом направился к столу.
Отрицательное отношение к оларянам усилилось еще и их отказом
назвать координаты своей планеты. Их подозрительность, казалось, не
имела границ. И я утешал себя тем, что это лучше, чем быть, например,
во дворце Его Величества Хриа 246, наследственного монарха Салии, где
приходилось по полтора часа выслушивать хвалебные речи в адрес короля
и столько же в свой собственный адрес, прежде чем тебе сообщали, что
король сегодня занят и никого не принимает.
Утром, когда мы собирались, не менее тщательно, чем всегда, на 41
раунд переговоров, я выглянул случайно в окно и увидел, что вокруг
города уже начали возводить огромную стену. Значит, осенние ветра не
за горами. В отношении климата Целеста была безусловно не лучшим
местом для ведения переговоров.
Оларяне заставили себя ждать больше часа, пока наконец не показался
один из них и сообщил, что его спутник заболел и поэтому переговоры
будет вести он сам. При этом он довольно многозначительно крякнул,
давая понять, что у него есть для нас довольно важное сообщение.
Иногда мне кажется, что всего этого с нами просто не было, был
всего лишь сон, странный сон, тянувшийся целые десятилетия. Пятнадцать
лет назад погибла в огне ядерной войны Целеста, оставив, как память о
себе, лишь пояс радиоактивных астероидов.
Там были Джексон с женой.
Я сам шесть лет назад ушел в отставку и сейчас доживаю свои дни на
Аране, любуясь каждое утро восходом сразу трех солнц и принимая
различных гостей со всех уголков Метагалактики. Вернуться на Землю не
хватает духа - там слишком много связывает меня с прошлым. Впрочем и
здесь я не в силах спрятаться от него, оно живет во мне, в каждом моем
жесте и каждом слове. Бессмысленно было бы пытаться изменить
непреложный порядок вещей. Но все же, я пытаюсь представить себе, что
случилось бы, если бы я поступил иначе?..
...Посол многозначительно крякнул, давая понять, что у него есть
для нас довольно важное сообщение, и я тут же изобразил на лице
величайшее внимание.
То, что произошло вслед за этим, не поддается описанию. Если бы все
боги Целесты собрались вместе сейчас в этом зале, я, наверное, был бы
поражен гораздо меньше. Посол сделал какое-то неуловимое движение, и в
этот же миг из распавшейся надвое кожи рептилии нам навстречу шагнула
милая симпатичная девушка.
Заметив наше замешательство, она указала рекой на стол и произнесла
мягким, певучим голосом:
- Господа! Меня зовут Элия Олла. Совет планеты Оларо поручил мне
заключить с вами договор о дружбе и сотрудничестве. - Видя, что мы
по-прежнему пребываем в состоянии величайшего удивления, она
рассмеялась весело и по-детски беззаботно. - Я прошу извинить нас за
этот маскарад, - произнесла она, усаживаясь в свое кресло, - Поверьте,
это была вынужденная мера. К сожалению, опыт первого внепланетного
контакта научил нас величайшей осторожности. Цивилизация Оларо не
знала оружия. За всю историю нашего развития от руки человека не
погибло ни одно существо. И первые наши гости с чужой планеты,
воспользовавшись этим, истребили больше половины населения Оларо. И мы
хотели знать при встрече с вами, что вас действительно интересует:
встреча именно с братьями по разуму, а не возможность получить новую
колонию, и вы готовы на такую встречу, ставя разум превыше всего, и, в
первую очередь, превыше ваших чувств. Еще раз прошу меня извинить...
Пробормотав что-то вроде "не стоит", "как же так" и тому подобное,
я сел за стол и включил запись.
- Все, - сказал я себе, - пора собираться в дорогу. - И вызвал
андроида-горничную.
Кто мог знать, что это будут пророческие слова? Через десять минут
вспыхнул экран видеофона, украсившись пышной физиономией Кавендиша,
моего шефа и бога дипломатии.
- Тебя можно поздравить? - спросил он, забыв как всегда
поздороваться.
- Можно, - блаженно-лениво ответил я с чувством исполненного долга
и предчувствием долгожданного отдыха.
- А где Джексон?
- Они с послом Оларо убыли осматривать достопримечательности
города. Сказали их не ждать.
- Понимаешь, старик, - Кавендиш сокрушенно вздохнул, - на Мальрее
вспыхнул вооруженный конфликт стахов с уонами. Вождь клана стахов
просит тебя быть посредником на переговорах о перемирии. Ты же его
знаешь... Звездолет через час.
Святой Змей рассчитывал, что я произведу на его противников
соответствующее впечатление, и он сможет диктовать им свою волю. А
что, если...
Я поднялся в номер Джексона и взял валявшуюся на полу оранжевую
шкуру, подаренную ему Оллой...
Но это уже другая история.
Я летел с Мальреи, не зная еще, что Джексон и Элия станут
супругами, через три года Джексона назначат послом Земли на Целесте, а
еще через пять им не хватит всего нескольких мгновений, чтобы покинуть
планету. Подписание договора с Оларо давно стало историей, и его
подробностей не найти даже в самых толстых учебниках. Может быть, это
и толкнуло меня взяться за перо. А вообще, дипломатия - это
чрезвычайно тонкая игра, а послы - гениальные актеры, в руки которых
мы вручаем наш мир и спокойствие.
Глория-хауз, Арана, 2688, 28 марта.
Посвящается Альфреду Бестеру
Тот, кто нашел истину в вине, вряд ли будет искать ее в джине. В
одну реку нельзя войти дважды, но можно второй раз войти в другую реку
- если, конечно, не утонешь в первой. Если каждый раз, когда судьба
подбрасывает тебе лимон, делать из него лимонад, можно разорить всех
торговцев прохладительными напитками от Аляски до Длинного Лоса
[Лос-Анджелес (амер. сленг)].
Ведьмы плохо разбираются в математике, но спросите любую из них,
сколько будет дважды два. Ответ последует немедленно, и ответ этот
несомненно вас удивит.
Народная мудрость всегда права. Майк Лейман знал человека, который
не раз пожалел об этом. Впрочем, что толку жалеть о том, чего нельзя
изменить...
Майк Лейман был здоровенным улыбчивым парнем. Его здоровье никогда
не доставляло ни малейших хлопот врачам, а бицепсы постоянно
доставляли хлопоты портным. В начале своей карьеры он с энтузиазмом
работал кинозвездой, а после с не меньшим успехом исполнял роли
коммивояжера, журналиста, бармена, автогонщика, детектива и страхового
агента. Когда он, хлопнув стаканчик-другой джина, возвращался вечером
домой, его узнавали незнакомые девушки и не узнавали знакомые офицеры
дорожной полиции. Короче говоря, он был весел, молод, удачлив и не
скрывал это ни от кого. Народная мудрость его не беспокоила.
В тот день, когда народная мудрость наехала на него всеми четырьмя
колесами, Майк, как обычно, был настроен благодушно. Этому
способствовали стаканчик джина, жаркий летний день и внезапно
посетившая его удачная мысль. Майк решил в очередной раз сменить
профессию. Ему захотелось попробовать свои силы в написании
фантастических рассказов. Молодому интеллектуалу с авантюрным складом
ума, бойким пером, не менее бойкой фантазией и связями в журналистских
кругах не составило бы труда написать что-нибудь этакое... Майк верил,
что для него на свете нет ничего невозможного. Потягивая джин, он
начал было закручивать в уме один занятный сюжетец, как вдруг его
вывел из задумчивости тягучий голос:
- Мистер, не разменяете ли доллар?
Майк бросил взгляд на своего визави. Задавший вопрос был, видимо,
чем-то чрезвычайно угнетен. Похоже, что последние десять лет это было
его обычным состоянием.
Несомненно, он относился к бессмертному племени Старых Зануд.
Потертый, нечистый пиджак, коротко стриженые белые волосы, аккуратные
очки в тяжелой стандартной оправе... Он смотрел пристально и
настойчиво, слушал внимательно и недоверчиво, пил вдумчиво и
сосредоточенно. И всегда был самоуглублен. Что-то было внутри него
такое, что угнетало не только его самого, но и всю материю на три фута
вокруг.
Майк ослепительно улыбнулся - он не умел улыбаться по-другому, даже
Старым Занудам.
- Не проще ли обратиться к бармену?
- Я ему уже надоел, - Зануда махнул рукой. - Я всем им быстро
надоедаю. Никто не любит возиться с центами. А мне нужно ровно...
Впрочем, разменяйте мне доллар. Думаю, правда, что это не поможет.
Улыбаясь, как всегда, Майк отсчитал приставале десять новеньких
даймов, взял блестящий доллар и засунул в жилетный карман.
Незнакомец жадно взглянул на мелочь, пересчитал ее и со вздохом
разочарования снова присосался к стакану.
- Опять десять... - недовольно пробормотал он себе под нос,
небрежно сгребая деньги.
- А сколько вам нужно? Одиннадцать? - удивился Майк. - Знавал я
одного парня из Длинного Лоса, у которого в долларе было три
полтинника...
- Вы не поймете. Никто не понимает, - Зануда пригорюнился над
стаканом. - Дело в том, что мне надо найти один доллар...
Всего-навсего один доллар. Только это может мне помочь. Да и то не
наверняка.
- Ну, если речь идет всего об одном долларе... - Майк был
добросердечен и рад был помочь ближнему, хотя и не понимал, как один
бак [доллар (амер. сленг)] может решить проблемы человека, который
накачивается джином по двадцать долларов за бутылку и, по-видимому,
делает это уже давно.
Зануда уставился на Майка.
- Ха-ха, - сказал он нервно. - И этот тоже не понял. Я не
попрошайка! - В его голосе не было ни надрыва, ни возмущения, только
тоска. - Мне нужен совсем другой доллар! И вообще я, между прочим,
миллиардер.
- Рад за вас, - удивленно заметил Майк. Вид чудака настолько не
соответствовал образу миллиардера (с пятью-шестью из их числа Майк был
знаком), что он непроизвольно хмыкнул. - И как же вам это удалось?
- Коммерческая тайна, - недовольно буркнул чудак. От него не
ускользнуло проявленное Майком недоверие. - Впрочем... - он хитро
осклабился. - Впрочем, ради бога. Я стал рано ложиться и рано вставать
- и вот я миллиардер!
- Народная мудрость всегда права ["Кто рано ложится и рано встает -
богатство, здоровье и ум наживет" - американская народная мудрость], -
машинально ответил Майк. Зануда стал его забавлять, да и вел он себя
вовсе не как зануда, скорее как псих. - А как насчет здоровья и ума?
Зануда вынул точно такой же серебряный доллар, как тот, что
разменял ему Майк, и с треском сломал его пополам.
- Здоровье, - возвестил он. Порывшись в карманах, он вытащил
затертую визитную карточку. - Ум! - провозгласил он, ткнув пальцем в
бесконечный столбец титулов "Доктор чего-то", которые следовали сразу
за скромной строкой "Джон Колбайв". - Ну и что? - свирепо проговорил
он, отбирая у Майка визитку (вообще-то, визитки печатают не для того,
чтобы их демонстрировать, а для того, чтобы их раздавать; но Джон
Колбайв - именно то исключение, которое подтверждает любое правило...)
и засовывая ее в карман. - Я могу скупить половину звездно-полосатых
металлических долларов, но не могу найти того единственного, который
мне нужен!
- Нумизматический раритет? - Майку показалось, что он начал кое-что
понимать. Чудаку нужен был какой-то хитрый доллар. Наверное,
какая-нибудь редкая разновидность - слово "доллар" отчеканено с тремя
"л" или еще какая-нибудь ерунда, которая делает стоимость монеты
равной стоимости боевого истребителя. Но зачем его разменивать? Или
Джорджа интересует не хитрый доллар, а хитрый дайм?
- Черта с два! - с удовольствием сказал Джордж. - Черта с два это
нумизматическая редкость! Впрочем... - он задумался. - Впрочем, вы,
дилетанты, можете судить и так, - неохотно признал он. - Может быть,
это действительно имеет отношение к нумизматике... Никогда ею не
интересовался. Главное не в этом. Главное - его найти!
- Так какой доллар все-таки вам нужен? - осторожно переспросил
Майк.
- Доллар, в котором шестьдесят центов, - просто ответил Джордж.
- То есть как?.. На нем что, написано...
- При чем тут это! В каждом долларе - сто центов, это знает любой
болван...
- Вот именно, - успел вставить Майк.
- ...но это вовсе не значит, что сто центов в КАЖДОМ долларе!
- Пока что во всех долларах, которые мне попадались, их было ровно
сто, - заявил Майк.
- Вам что, попадались ВСЕ доллары, отчеканенные в США?
- Ну, знаете...
- Как же вы смеете утверждать, что в каждом долларе сто центов?
- Пока мне никто не докажет обратное, я буду это утверждать.
- Как я могу вам это доказать? Вот уже одиннадцать лет я ищу этот
доллар по всему свету. Я проверил не менее ста тысяч долларов - и не
нашел его. Это какое-то фатальное невезение! Я увяз в центах. Я видеть
не могу ни дайма, ни никеля [монета в пять центов (амер. сленг)]. Он
нужен мне, мне нужен этот шестидесятицентовый доллар! И если бы я его
заполучил, я нашел бы ему лучшее применение, чем совать под нос
дилетантам в математике и тем доказывать свою правоту!
- Я, конечно, не математик...
- Зато я - математик! Я - гений в математике, - Джордж внезапно
успокоился и с горечью продолжил: - Я вывел это совершенно точно из
математических постулатов, о которых вы даже не слыхали. Более того,
моих доказательств не могут понять даже лучшие, - слово "лучшие" он
выговорил так, как будто закусил им пару лимонов, - "лучшие" из так
называемых математиков. Все они - ослы и бездари. Они в жизни не
сумеют понять ни Уравнения Колбайва, ни Шестого Постулата Колбайва, ни
даже Обобщенного Закона Два-Джордж-Четыре. А вы хотите, чтобы я
доказал это вам, нематематику. Ведь вы, небось, даже доказательства
Великой Теоремы Ферма не знаете?
- Положим, его не знает никто!
- Врете. Год назад у меня была бессонница и я его вывел.
- Так как же все-таки насчет шестидесятицентового доллара? -
осторожно спросил Майк. Одной из его лучших черт была настойчивость.
- Ну... Дело в том, что представление о постоянной однородности
однородных предметов неверно, - нехотя начал Джордж. - Суть дела в том
и состоит, что однородными делает предметы точечная неоднородность. То
есть, в каждом долларе будет сто центов тогда и только тогда, если
где-то существует доллар, в котором не сто, а, скажем, семьдесят
восемь центов... Но в моем долларе - ровно шестьдесят центов, - сказал
он твердо. - Это следует уже из другой теоремы... Неважно из какой.
Все это относится не только к долларам. Например, если к 458 прибавить
единицу, то получится 459. Всегда. Но для того, чтобы это происходило
всегда, нужно, чтобы однажды этого не произошло. Нужно, чтобы однажды
458 плюс 1 дало 460 - или, скажем, 460 тысяч. Тогда во всех остальных
случаях все будет в порядке.
- И это справедливо для всех чисел? - недоверчиво спросил Майк.
- Для всех чисел, цифр, мер, звуков, цветов, птиц, зверей, рыб, -
отчеканил Джордж.
- Но ведь как же тогда... Ведь если "дважды два - пять, то
существуют ведьмы"?
Джордж искоса взглянул на Майка.
- Ну да. Конечно, существуют. Это народная мудрость, а народная
мудрость всегда права.
- Это сказал Ньютон [А по-моему, Рассел (прим. автора). Или Буль
(прим. ред.). Да кто бы ни был! (прим. М. Леймана)], - заметил Майк.
- Неважно. Он высказал народную мудрость. Это не каждому дано.
Ньютон был мужик что надо. Может быть, он и понял бы Десятое Следствие
Джи Кей... Впрочем, Шестой Постулат все равно оказался бы ему не по
зубам. А ведь с нее-то все и началось, - грустно продолжил он. - С
народной мудрости, черт бы ее побрал. Она, дьявол ее раздери, всегда
права! А я - страдай...
- Так уж и всегда, - примирительно заметил Майк. - Я уверен, что
есть исключения и здесь. Какая-нибудь точечная неоднородность...
- Не издевайтесь надо мной! - вспылил Колбайв. - Иначе я натравлю
на вас ведьм.
- Так ведьмы все-таки существуют?
- Да. Существуют. Две - мать и дочь. Я нашел-таки то дважды два,
которое равно пяти - вот они и появились. Я этого вовсе и не хотел -
так, экспериментировал. Но раз я нашел дважды два, то могу найти и
шестидесятицентовый доллар - хоть это меня немного утешает... А от
этих ведьм никакого толку. Безмозглые и ленивые создания. Правда, они
мне очень благодарны за свое существование и делают для меня все, что
могут. Но могут они очень мало. Колдовство. Тьфу! Вот я - настоящий
колдун. Народная мудрость на диво разнообразна. С ее помощью я делаю
все, что хочу. Ею только нужно уметь пользоваться. И она всегда права,
черт бы ее драл!
- Но вы пока что не можете найти ваш доллар, - заметил Майк.
- Найду, - Джордж стукнул кулаком по столу. - Иначе грош мне цена.
А мне цена не грош. Я стою десять миллиардов! - и грустно добавил: -
Однодолларовыми купюрами...
- И как же вы его ищете?
- Вы же видели, - буркнул математический гений. - Подхожу к бармену
и прошу его разменять доллар. Если это тот самый, мне дадут за него
шестьдесят центов. Но пока что все дают сто... Хороший бармен
разменивает до двадцати долларов, а потом... - он помолчал и неохотно
продолжил: - Ну, или вызывает полицию, или... - он неопределенно повел
рукой в воздухе.
- Дает вам пинка? - из своего богатейшего арсенала Майк извлек
самый светский тон.
- Ну, до этого не доходит. Я им не чудак-профессор из бульварного
романа. За мной стоит вся народная мудрость. Я всегда успеваю ее
включить, так что он сам становится не рад...
- Что вы имеете в виду? Я как-то не вполне понял...
- Мои лекции стоят триста долларов в час, - огрызнулся Джордж. У
него катастрофически падало настроение. - К концу вечера вы останетесь
без штанов, молодой человек.
- Ничего страшного, я продам вас Нику Хорну из "Плэйгерл",
заработаю миллион и смогу купить себе новые, - хладнокровно парировал
Майк.
Джордж, наконец, улыбнулся.
- А вы мне нравитесь, - заявил он. - Хоть вы и дуб дубом в
математике, но юмор у вас есть. А мне его очень сейчас не хватает... -
Он устроился поудобнее, вздохнул и заговорил действительно как лектор:
- Народная мудрость - это не просто остроумные афоризмы. Это громадная
сила, преобразующая мир. Этого никто не понимает. Фольклористы и
филологи считают, что мир их профессиональной деятельности - мир
афоризмов, мудрых мыслей и парадоксов - не оказывает никакого влияния
на реальный мир. А это в корне неверно. Народная мудрость...
- ...всегда права...
- Да! Всегда! "Кто рано ложится и рано встает - богатство, здоровье
и ум наживет"! Я - нажил. "Скажи человеку "свинья" - и он захрюкает"!
Бармены хрюкают по всему Тихоокеанскому побережью! "Поднявший меч от
меча и погибнет"! Бармен хочет дать пинка мне, а его ботинок впивается
в его собственный зад! Вся народная мудрость - чистая правда. Нужно
только уметь ею пользоваться. Я - умею. Я загнал верблюда в игольное
ушко! Я счел алмазы в каменных пещерах!
- Позвольте! И вы никогда не занимались бизнесом? Никогда не
тренировались? И ничему не учились? Вы просто-напросто стали рано
ложиться - и вам на голову свалился миллиард?
- Именно так.
- Но я знаю десятки людей, которые тоже ранние пташки, но бедны,
как церковные крысы.
- Они не умеют управлять народной мудростью так, как умею это я.
Она проходит сквозь них, не задерживаясь. Управлять ею просто, но все
же это надо уметь.
- Научите.
- Не буди лиха, пока оно тихо. Это вовсе не так приятно, как можно
подумать. Народная мудрость всесильна, но жестока и несправедлива.
Сколько раз я с ней влипал...
- А как вы научились ею управлять?
- Я нашел Истину.
- Час от часу не легче. Где? То есть - как? Когда?
- Вы ведь, кажется, журналист? Культурный человек. Так где же, по
вашему, может быть Истина?
- Ну... Говорят, восточные религии... то есть, медитация...
- Идиот! Вспомни латынь!
- Что?..
- "Ин вино веритас"! Истина - в вине!
- И вы ее там нашли?!
- Народная мудрость...
- ...всегда права, даже если это мудрость римлян? Но ведь вино с
начала времен пили миллиарды людей, почему же ни один из них не нашел
Истину?
- А они ее там ИСКАЛИ?
- А вы, значит, искали?
- Да! И нашел! И больше не пью вина. Хватит с меня истин! Честный
джин лучше - он не подведет. Худшее, что можно найти на дне стакана с
джином, это пробка от бутылки.
- Неужели Истина - это так страшно?
- Любое оружие - это страшно, если его применяют неумелые или
бездарные руки. Пока я не научился пользоваться мудростью, я чего
только не натворил. Пинки в зад для барменов - это ерунда, а если бы
ко мне и впрямь кто пришел с мечом?
- Такого не жалко.
- А если бы он просто принес мне его в подарок? Слава Богу, я не
коллекционирую древнего оружия. Но сколько хороших дантистов остались
из-за меня без зубов? Знаете - око за око... Да все это ерунда. Пусть
бы все население Л.А. [Лос-Анджелес (амер. сленг)] осталось без зубов
- я бы не заплакал. Пусть бы без зубов остался весь Американский
континент, лишь бы я не сделал того, что я сделал...
- А что вы сделали?
Джордж наклонился над столиком.
- Я был веселым дураком, - просипел он. - Веселым, остроумным и
глупым. Знаете, игра ума, научная богема... Я острил направо и налево,
высмеивал всех и вся... Меня любили остроумные молодые бандиты -
математики... Я старался не ударить в грязь лицом. И вот однажды...
Однажды я РАДИ КРАСНОГО СЛОВЦА...
Наступила драматическая пауза.
- И что же случилось с вашим отцом?
- Я сам толком не знаю, что с ним произошло, но ясно, что ничего
хорошего. Похоже, что с ним случилось самое худшее, что может
произойти с человеком. Наверное, он попал в ад... Или еще что-нибудь в
Spellcheck: Wesha the Leopard
---------------------------------------------------------------
Весь мир - театр.
В. Шекспир
- Я так больше не могу, все! - Джексон нервно сорвал с себя
галстук. - Мне надоело распинаться перед этими земноводными: "Ах,
скажите пожалуйста, будьте так любезны, не..." К черту!
Мы возвращались с очередного, уже сорокового по счету раунда
переговоров с представителями Оларо.
С тех пор, как человечеству удалось вступить в контакт с
представителями других цивилизаций, появилась и космическая
дипломатия. Причем делом была она не из легких - сказывалась разница в
самом образе мышления жителей разных планет. И самые пустяковые
вопросы, с земной точки зрения, решались иногда не год и не два. Здесь
нужен был особый талант, шестое чувство, подсказывающее дипломату
решение в самый критический момент.
Дипломат не имеет права на ошибку, любое неверно сказанное или
истолкованное им слово может иметь самые непоправимые последствия в
отношениях двух миров. Помню случай, когда делегация Тэи внезапно
прекратила переговоры лишь потому, что у нашего переводчика были русые
волосы. На их планете это был знак глубокого национального траура.
Пришлось парня срочно перекрашивать в огненно-рыжий цвет.
Теперь вот Оларо...
Оларяне оказались существами чрезвычайно осторожными и
подозрительными. Они вот уже второй год присматривались к нам,
задавали провокационные вопросы, уклончиво отвечали на все
предложения, утопив все в море громоздкого и бессмысленного этикета.
Короче, переговоры по-прежнему не двигались с места.
И мы с Джонсоном вынуждены были торчать здесь, на Целесте, так
сказать, нейтральной территории, оставив надежду на скорую встречу с
друзьями и близкими.
- Послушай, Янис, ты оглох, что ли? - Он перевел флайер в режим
автономного полета и повернулся ко мне. - Сколько мы будем их терпеть?
- Столько, сколько нужно, - ответил я, осознавая, что Джексона мой
ответ абсолютно не устраивает. - Мы с тобой первые, кто должен
установить контакт...
- Слышал, - перебил он меня. - Я думал, ты что-то дельное скажешь.
В конце концов, мы не в конференц-зале. Я уже не могу смотреть на эти
оранжевые рожи. Они мне даже ночью начали сниться.
- Ну знаешь, - начал я, - дипломат в первую очередь должен
научиться владеть собой. Кстати, с их точки зрения, ты, вероятно,
выглядишь тоже отнюдь не красавцем.
Он улыбнулся. Наверное, попытался взглянуть на себя глазами оларян.
Что же, для дипломата важно научиться смотреть на мир глазами
собеседника. Джексон еще очень молод, но я верю, что у него большое
будущее. Так сказать, интуиция старого дипломатического волка.
И хотя порой он заставляет меня изрядно поволноваться, я все же
рад, что сейчас рядом со мной он, а не кто-то другой.
Флайер неслышно коснулся колесами зеленого круга посадочного поля
на крыше нашей гостиницы, и мы, выйдя из него, сразу же окунулись в
густой плотный мрак летней ночи. У Целесты нет собственной луны, и
поэтому ночи здесь удивительно темные.
Коротко простившись с Джексоном, я спустился на аэролифте к себе в
номер, выпроводил робота-горничную, появившегося как всегда не
вовремя, и плюхнулся на кровать, твердо решив отдохнуть перед
завтрашним раундом. Но проглазев около получаса в потолок, и поняв,
что заснуть мне уже вряд ли удастся, со вздохом поднялся и взял с
журнального столика томик Шекспира. Но не успел я открыть книгу, как в
дверь тихонько постучали. В комнату вошел Джексон, облаченный в
пятнистый халат.
- Не спится, - объяснил он и безнадежно махнул рукой...
Первая встреча с оларянами произвела на меня довольно тягостное
впечатление. Когда в зал вошли две полулягушки-полутритона, выпучив
огромные немигающие глаза и издавая невообразимые скрипящие звуки, я с
большим трудом сдержался, чтобы не отшатнуться.
Я ожидал увидеть все, что угодно, только не это. Маленькие
недоразвитые передние конечности, явно не пригодные для ручного труда,
огромный хвост, украшенный на конце двумя длинными шипами - все это
придавало облику послов отвратительный, пугающий вид.
Боковым зрением я заметил, как побледнел при их появлении Джексон,
и испугался, что сейчас он наверняка все испортит. Но парень держался
молодцом. Отвесив четкий, заученный до автоматизма поклон, он слегка
улыбнулся и уверенным шагом направился к столу.
Отрицательное отношение к оларянам усилилось еще и их отказом
назвать координаты своей планеты. Их подозрительность, казалось, не
имела границ. И я утешал себя тем, что это лучше, чем быть, например,
во дворце Его Величества Хриа 246, наследственного монарха Салии, где
приходилось по полтора часа выслушивать хвалебные речи в адрес короля
и столько же в свой собственный адрес, прежде чем тебе сообщали, что
король сегодня занят и никого не принимает.
Утром, когда мы собирались, не менее тщательно, чем всегда, на 41
раунд переговоров, я выглянул случайно в окно и увидел, что вокруг
города уже начали возводить огромную стену. Значит, осенние ветра не
за горами. В отношении климата Целеста была безусловно не лучшим
местом для ведения переговоров.
Оларяне заставили себя ждать больше часа, пока наконец не показался
один из них и сообщил, что его спутник заболел и поэтому переговоры
будет вести он сам. При этом он довольно многозначительно крякнул,
давая понять, что у него есть для нас довольно важное сообщение.
Иногда мне кажется, что всего этого с нами просто не было, был
всего лишь сон, странный сон, тянувшийся целые десятилетия. Пятнадцать
лет назад погибла в огне ядерной войны Целеста, оставив, как память о
себе, лишь пояс радиоактивных астероидов.
Там были Джексон с женой.
Я сам шесть лет назад ушел в отставку и сейчас доживаю свои дни на
Аране, любуясь каждое утро восходом сразу трех солнц и принимая
различных гостей со всех уголков Метагалактики. Вернуться на Землю не
хватает духа - там слишком много связывает меня с прошлым. Впрочем и
здесь я не в силах спрятаться от него, оно живет во мне, в каждом моем
жесте и каждом слове. Бессмысленно было бы пытаться изменить
непреложный порядок вещей. Но все же, я пытаюсь представить себе, что
случилось бы, если бы я поступил иначе?..
...Посол многозначительно крякнул, давая понять, что у него есть
для нас довольно важное сообщение, и я тут же изобразил на лице
величайшее внимание.
То, что произошло вслед за этим, не поддается описанию. Если бы все
боги Целесты собрались вместе сейчас в этом зале, я, наверное, был бы
поражен гораздо меньше. Посол сделал какое-то неуловимое движение, и в
этот же миг из распавшейся надвое кожи рептилии нам навстречу шагнула
милая симпатичная девушка.
Заметив наше замешательство, она указала рекой на стол и произнесла
мягким, певучим голосом:
- Господа! Меня зовут Элия Олла. Совет планеты Оларо поручил мне
заключить с вами договор о дружбе и сотрудничестве. - Видя, что мы
по-прежнему пребываем в состоянии величайшего удивления, она
рассмеялась весело и по-детски беззаботно. - Я прошу извинить нас за
этот маскарад, - произнесла она, усаживаясь в свое кресло, - Поверьте,
это была вынужденная мера. К сожалению, опыт первого внепланетного
контакта научил нас величайшей осторожности. Цивилизация Оларо не
знала оружия. За всю историю нашего развития от руки человека не
погибло ни одно существо. И первые наши гости с чужой планеты,
воспользовавшись этим, истребили больше половины населения Оларо. И мы
хотели знать при встрече с вами, что вас действительно интересует:
встреча именно с братьями по разуму, а не возможность получить новую
колонию, и вы готовы на такую встречу, ставя разум превыше всего, и, в
первую очередь, превыше ваших чувств. Еще раз прошу меня извинить...
Пробормотав что-то вроде "не стоит", "как же так" и тому подобное,
я сел за стол и включил запись.
- Все, - сказал я себе, - пора собираться в дорогу. - И вызвал
андроида-горничную.
Кто мог знать, что это будут пророческие слова? Через десять минут
вспыхнул экран видеофона, украсившись пышной физиономией Кавендиша,
моего шефа и бога дипломатии.
- Тебя можно поздравить? - спросил он, забыв как всегда
поздороваться.
- Можно, - блаженно-лениво ответил я с чувством исполненного долга
и предчувствием долгожданного отдыха.
- А где Джексон?
- Они с послом Оларо убыли осматривать достопримечательности
города. Сказали их не ждать.
- Понимаешь, старик, - Кавендиш сокрушенно вздохнул, - на Мальрее
вспыхнул вооруженный конфликт стахов с уонами. Вождь клана стахов
просит тебя быть посредником на переговорах о перемирии. Ты же его
знаешь... Звездолет через час.
Святой Змей рассчитывал, что я произведу на его противников
соответствующее впечатление, и он сможет диктовать им свою волю. А
что, если...
Я поднялся в номер Джексона и взял валявшуюся на полу оранжевую
шкуру, подаренную ему Оллой...
Но это уже другая история.
Я летел с Мальреи, не зная еще, что Джексон и Элия станут
супругами, через три года Джексона назначат послом Земли на Целесте, а
еще через пять им не хватит всего нескольких мгновений, чтобы покинуть
планету. Подписание договора с Оларо давно стало историей, и его
подробностей не найти даже в самых толстых учебниках. Может быть, это
и толкнуло меня взяться за перо. А вообще, дипломатия - это
чрезвычайно тонкая игра, а послы - гениальные актеры, в руки которых
мы вручаем наш мир и спокойствие.
Глория-хауз, Арана, 2688, 28 марта.
Посвящается Альфреду Бестеру
Тот, кто нашел истину в вине, вряд ли будет искать ее в джине. В
одну реку нельзя войти дважды, но можно второй раз войти в другую реку
- если, конечно, не утонешь в первой. Если каждый раз, когда судьба
подбрасывает тебе лимон, делать из него лимонад, можно разорить всех
торговцев прохладительными напитками от Аляски до Длинного Лоса
[Лос-Анджелес (амер. сленг)].
Ведьмы плохо разбираются в математике, но спросите любую из них,
сколько будет дважды два. Ответ последует немедленно, и ответ этот
несомненно вас удивит.
Народная мудрость всегда права. Майк Лейман знал человека, который
не раз пожалел об этом. Впрочем, что толку жалеть о том, чего нельзя
изменить...
Майк Лейман был здоровенным улыбчивым парнем. Его здоровье никогда
не доставляло ни малейших хлопот врачам, а бицепсы постоянно
доставляли хлопоты портным. В начале своей карьеры он с энтузиазмом
работал кинозвездой, а после с не меньшим успехом исполнял роли
коммивояжера, журналиста, бармена, автогонщика, детектива и страхового
агента. Когда он, хлопнув стаканчик-другой джина, возвращался вечером
домой, его узнавали незнакомые девушки и не узнавали знакомые офицеры
дорожной полиции. Короче говоря, он был весел, молод, удачлив и не
скрывал это ни от кого. Народная мудрость его не беспокоила.
В тот день, когда народная мудрость наехала на него всеми четырьмя
колесами, Майк, как обычно, был настроен благодушно. Этому
способствовали стаканчик джина, жаркий летний день и внезапно
посетившая его удачная мысль. Майк решил в очередной раз сменить
профессию. Ему захотелось попробовать свои силы в написании
фантастических рассказов. Молодому интеллектуалу с авантюрным складом
ума, бойким пером, не менее бойкой фантазией и связями в журналистских
кругах не составило бы труда написать что-нибудь этакое... Майк верил,
что для него на свете нет ничего невозможного. Потягивая джин, он
начал было закручивать в уме один занятный сюжетец, как вдруг его
вывел из задумчивости тягучий голос:
- Мистер, не разменяете ли доллар?
Майк бросил взгляд на своего визави. Задавший вопрос был, видимо,
чем-то чрезвычайно угнетен. Похоже, что последние десять лет это было
его обычным состоянием.
Несомненно, он относился к бессмертному племени Старых Зануд.
Потертый, нечистый пиджак, коротко стриженые белые волосы, аккуратные
очки в тяжелой стандартной оправе... Он смотрел пристально и
настойчиво, слушал внимательно и недоверчиво, пил вдумчиво и
сосредоточенно. И всегда был самоуглублен. Что-то было внутри него
такое, что угнетало не только его самого, но и всю материю на три фута
вокруг.
Майк ослепительно улыбнулся - он не умел улыбаться по-другому, даже
Старым Занудам.
- Не проще ли обратиться к бармену?
- Я ему уже надоел, - Зануда махнул рукой. - Я всем им быстро
надоедаю. Никто не любит возиться с центами. А мне нужно ровно...
Впрочем, разменяйте мне доллар. Думаю, правда, что это не поможет.
Улыбаясь, как всегда, Майк отсчитал приставале десять новеньких
даймов, взял блестящий доллар и засунул в жилетный карман.
Незнакомец жадно взглянул на мелочь, пересчитал ее и со вздохом
разочарования снова присосался к стакану.
- Опять десять... - недовольно пробормотал он себе под нос,
небрежно сгребая деньги.
- А сколько вам нужно? Одиннадцать? - удивился Майк. - Знавал я
одного парня из Длинного Лоса, у которого в долларе было три
полтинника...
- Вы не поймете. Никто не понимает, - Зануда пригорюнился над
стаканом. - Дело в том, что мне надо найти один доллар...
Всего-навсего один доллар. Только это может мне помочь. Да и то не
наверняка.
- Ну, если речь идет всего об одном долларе... - Майк был
добросердечен и рад был помочь ближнему, хотя и не понимал, как один
бак [доллар (амер. сленг)] может решить проблемы человека, который
накачивается джином по двадцать долларов за бутылку и, по-видимому,
делает это уже давно.
Зануда уставился на Майка.
- Ха-ха, - сказал он нервно. - И этот тоже не понял. Я не
попрошайка! - В его голосе не было ни надрыва, ни возмущения, только
тоска. - Мне нужен совсем другой доллар! И вообще я, между прочим,
миллиардер.
- Рад за вас, - удивленно заметил Майк. Вид чудака настолько не
соответствовал образу миллиардера (с пятью-шестью из их числа Майк был
знаком), что он непроизвольно хмыкнул. - И как же вам это удалось?
- Коммерческая тайна, - недовольно буркнул чудак. От него не
ускользнуло проявленное Майком недоверие. - Впрочем... - он хитро
осклабился. - Впрочем, ради бога. Я стал рано ложиться и рано вставать
- и вот я миллиардер!
- Народная мудрость всегда права ["Кто рано ложится и рано встает -
богатство, здоровье и ум наживет" - американская народная мудрость], -
машинально ответил Майк. Зануда стал его забавлять, да и вел он себя
вовсе не как зануда, скорее как псих. - А как насчет здоровья и ума?
Зануда вынул точно такой же серебряный доллар, как тот, что
разменял ему Майк, и с треском сломал его пополам.
- Здоровье, - возвестил он. Порывшись в карманах, он вытащил
затертую визитную карточку. - Ум! - провозгласил он, ткнув пальцем в
бесконечный столбец титулов "Доктор чего-то", которые следовали сразу
за скромной строкой "Джон Колбайв". - Ну и что? - свирепо проговорил
он, отбирая у Майка визитку (вообще-то, визитки печатают не для того,
чтобы их демонстрировать, а для того, чтобы их раздавать; но Джон
Колбайв - именно то исключение, которое подтверждает любое правило...)
и засовывая ее в карман. - Я могу скупить половину звездно-полосатых
металлических долларов, но не могу найти того единственного, который
мне нужен!
- Нумизматический раритет? - Майку показалось, что он начал кое-что
понимать. Чудаку нужен был какой-то хитрый доллар. Наверное,
какая-нибудь редкая разновидность - слово "доллар" отчеканено с тремя
"л" или еще какая-нибудь ерунда, которая делает стоимость монеты
равной стоимости боевого истребителя. Но зачем его разменивать? Или
Джорджа интересует не хитрый доллар, а хитрый дайм?
- Черта с два! - с удовольствием сказал Джордж. - Черта с два это
нумизматическая редкость! Впрочем... - он задумался. - Впрочем, вы,
дилетанты, можете судить и так, - неохотно признал он. - Может быть,
это действительно имеет отношение к нумизматике... Никогда ею не
интересовался. Главное не в этом. Главное - его найти!
- Так какой доллар все-таки вам нужен? - осторожно переспросил
Майк.
- Доллар, в котором шестьдесят центов, - просто ответил Джордж.
- То есть как?.. На нем что, написано...
- При чем тут это! В каждом долларе - сто центов, это знает любой
болван...
- Вот именно, - успел вставить Майк.
- ...но это вовсе не значит, что сто центов в КАЖДОМ долларе!
- Пока что во всех долларах, которые мне попадались, их было ровно
сто, - заявил Майк.
- Вам что, попадались ВСЕ доллары, отчеканенные в США?
- Ну, знаете...
- Как же вы смеете утверждать, что в каждом долларе сто центов?
- Пока мне никто не докажет обратное, я буду это утверждать.
- Как я могу вам это доказать? Вот уже одиннадцать лет я ищу этот
доллар по всему свету. Я проверил не менее ста тысяч долларов - и не
нашел его. Это какое-то фатальное невезение! Я увяз в центах. Я видеть
не могу ни дайма, ни никеля [монета в пять центов (амер. сленг)]. Он
нужен мне, мне нужен этот шестидесятицентовый доллар! И если бы я его
заполучил, я нашел бы ему лучшее применение, чем совать под нос
дилетантам в математике и тем доказывать свою правоту!
- Я, конечно, не математик...
- Зато я - математик! Я - гений в математике, - Джордж внезапно
успокоился и с горечью продолжил: - Я вывел это совершенно точно из
математических постулатов, о которых вы даже не слыхали. Более того,
моих доказательств не могут понять даже лучшие, - слово "лучшие" он
выговорил так, как будто закусил им пару лимонов, - "лучшие" из так
называемых математиков. Все они - ослы и бездари. Они в жизни не
сумеют понять ни Уравнения Колбайва, ни Шестого Постулата Колбайва, ни
даже Обобщенного Закона Два-Джордж-Четыре. А вы хотите, чтобы я
доказал это вам, нематематику. Ведь вы, небось, даже доказательства
Великой Теоремы Ферма не знаете?
- Положим, его не знает никто!
- Врете. Год назад у меня была бессонница и я его вывел.
- Так как же все-таки насчет шестидесятицентового доллара? -
осторожно спросил Майк. Одной из его лучших черт была настойчивость.
- Ну... Дело в том, что представление о постоянной однородности
однородных предметов неверно, - нехотя начал Джордж. - Суть дела в том
и состоит, что однородными делает предметы точечная неоднородность. То
есть, в каждом долларе будет сто центов тогда и только тогда, если
где-то существует доллар, в котором не сто, а, скажем, семьдесят
восемь центов... Но в моем долларе - ровно шестьдесят центов, - сказал
он твердо. - Это следует уже из другой теоремы... Неважно из какой.
Все это относится не только к долларам. Например, если к 458 прибавить
единицу, то получится 459. Всегда. Но для того, чтобы это происходило
всегда, нужно, чтобы однажды этого не произошло. Нужно, чтобы однажды
458 плюс 1 дало 460 - или, скажем, 460 тысяч. Тогда во всех остальных
случаях все будет в порядке.
- И это справедливо для всех чисел? - недоверчиво спросил Майк.
- Для всех чисел, цифр, мер, звуков, цветов, птиц, зверей, рыб, -
отчеканил Джордж.
- Но ведь как же тогда... Ведь если "дважды два - пять, то
существуют ведьмы"?
Джордж искоса взглянул на Майка.
- Ну да. Конечно, существуют. Это народная мудрость, а народная
мудрость всегда права.
- Это сказал Ньютон [А по-моему, Рассел (прим. автора). Или Буль
(прим. ред.). Да кто бы ни был! (прим. М. Леймана)], - заметил Майк.
- Неважно. Он высказал народную мудрость. Это не каждому дано.
Ньютон был мужик что надо. Может быть, он и понял бы Десятое Следствие
Джи Кей... Впрочем, Шестой Постулат все равно оказался бы ему не по
зубам. А ведь с нее-то все и началось, - грустно продолжил он. - С
народной мудрости, черт бы ее побрал. Она, дьявол ее раздери, всегда
права! А я - страдай...
- Так уж и всегда, - примирительно заметил Майк. - Я уверен, что
есть исключения и здесь. Какая-нибудь точечная неоднородность...
- Не издевайтесь надо мной! - вспылил Колбайв. - Иначе я натравлю
на вас ведьм.
- Так ведьмы все-таки существуют?
- Да. Существуют. Две - мать и дочь. Я нашел-таки то дважды два,
которое равно пяти - вот они и появились. Я этого вовсе и не хотел -
так, экспериментировал. Но раз я нашел дважды два, то могу найти и
шестидесятицентовый доллар - хоть это меня немного утешает... А от
этих ведьм никакого толку. Безмозглые и ленивые создания. Правда, они
мне очень благодарны за свое существование и делают для меня все, что
могут. Но могут они очень мало. Колдовство. Тьфу! Вот я - настоящий
колдун. Народная мудрость на диво разнообразна. С ее помощью я делаю
все, что хочу. Ею только нужно уметь пользоваться. И она всегда права,
черт бы ее драл!
- Но вы пока что не можете найти ваш доллар, - заметил Майк.
- Найду, - Джордж стукнул кулаком по столу. - Иначе грош мне цена.
А мне цена не грош. Я стою десять миллиардов! - и грустно добавил: -
Однодолларовыми купюрами...
- И как же вы его ищете?
- Вы же видели, - буркнул математический гений. - Подхожу к бармену
и прошу его разменять доллар. Если это тот самый, мне дадут за него
шестьдесят центов. Но пока что все дают сто... Хороший бармен
разменивает до двадцати долларов, а потом... - он помолчал и неохотно
продолжил: - Ну, или вызывает полицию, или... - он неопределенно повел
рукой в воздухе.
- Дает вам пинка? - из своего богатейшего арсенала Майк извлек
самый светский тон.
- Ну, до этого не доходит. Я им не чудак-профессор из бульварного
романа. За мной стоит вся народная мудрость. Я всегда успеваю ее
включить, так что он сам становится не рад...
- Что вы имеете в виду? Я как-то не вполне понял...
- Мои лекции стоят триста долларов в час, - огрызнулся Джордж. У
него катастрофически падало настроение. - К концу вечера вы останетесь
без штанов, молодой человек.
- Ничего страшного, я продам вас Нику Хорну из "Плэйгерл",
заработаю миллион и смогу купить себе новые, - хладнокровно парировал
Майк.
Джордж, наконец, улыбнулся.
- А вы мне нравитесь, - заявил он. - Хоть вы и дуб дубом в
математике, но юмор у вас есть. А мне его очень сейчас не хватает... -
Он устроился поудобнее, вздохнул и заговорил действительно как лектор:
- Народная мудрость - это не просто остроумные афоризмы. Это громадная
сила, преобразующая мир. Этого никто не понимает. Фольклористы и
филологи считают, что мир их профессиональной деятельности - мир
афоризмов, мудрых мыслей и парадоксов - не оказывает никакого влияния
на реальный мир. А это в корне неверно. Народная мудрость...
- ...всегда права...
- Да! Всегда! "Кто рано ложится и рано встает - богатство, здоровье
и ум наживет"! Я - нажил. "Скажи человеку "свинья" - и он захрюкает"!
Бармены хрюкают по всему Тихоокеанскому побережью! "Поднявший меч от
меча и погибнет"! Бармен хочет дать пинка мне, а его ботинок впивается
в его собственный зад! Вся народная мудрость - чистая правда. Нужно
только уметь ею пользоваться. Я - умею. Я загнал верблюда в игольное
ушко! Я счел алмазы в каменных пещерах!
- Позвольте! И вы никогда не занимались бизнесом? Никогда не
тренировались? И ничему не учились? Вы просто-напросто стали рано
ложиться - и вам на голову свалился миллиард?
- Именно так.
- Но я знаю десятки людей, которые тоже ранние пташки, но бедны,
как церковные крысы.
- Они не умеют управлять народной мудростью так, как умею это я.
Она проходит сквозь них, не задерживаясь. Управлять ею просто, но все
же это надо уметь.
- Научите.
- Не буди лиха, пока оно тихо. Это вовсе не так приятно, как можно
подумать. Народная мудрость всесильна, но жестока и несправедлива.
Сколько раз я с ней влипал...
- А как вы научились ею управлять?
- Я нашел Истину.
- Час от часу не легче. Где? То есть - как? Когда?
- Вы ведь, кажется, журналист? Культурный человек. Так где же, по
вашему, может быть Истина?
- Ну... Говорят, восточные религии... то есть, медитация...
- Идиот! Вспомни латынь!
- Что?..
- "Ин вино веритас"! Истина - в вине!
- И вы ее там нашли?!
- Народная мудрость...
- ...всегда права, даже если это мудрость римлян? Но ведь вино с
начала времен пили миллиарды людей, почему же ни один из них не нашел
Истину?
- А они ее там ИСКАЛИ?
- А вы, значит, искали?
- Да! И нашел! И больше не пью вина. Хватит с меня истин! Честный
джин лучше - он не подведет. Худшее, что можно найти на дне стакана с
джином, это пробка от бутылки.
- Неужели Истина - это так страшно?
- Любое оружие - это страшно, если его применяют неумелые или
бездарные руки. Пока я не научился пользоваться мудростью, я чего
только не натворил. Пинки в зад для барменов - это ерунда, а если бы
ко мне и впрямь кто пришел с мечом?
- Такого не жалко.
- А если бы он просто принес мне его в подарок? Слава Богу, я не
коллекционирую древнего оружия. Но сколько хороших дантистов остались
из-за меня без зубов? Знаете - око за око... Да все это ерунда. Пусть
бы все население Л.А. [Лос-Анджелес (амер. сленг)] осталось без зубов
- я бы не заплакал. Пусть бы без зубов остался весь Американский
континент, лишь бы я не сделал того, что я сделал...
- А что вы сделали?
Джордж наклонился над столиком.
- Я был веселым дураком, - просипел он. - Веселым, остроумным и
глупым. Знаете, игра ума, научная богема... Я острил направо и налево,
высмеивал всех и вся... Меня любили остроумные молодые бандиты -
математики... Я старался не ударить в грязь лицом. И вот однажды...
Однажды я РАДИ КРАСНОГО СЛОВЦА...
Наступила драматическая пауза.
- И что же случилось с вашим отцом?
- Я сам толком не знаю, что с ним произошло, но ясно, что ничего
хорошего. Похоже, что с ним случилось самое худшее, что может
произойти с человеком. Наверное, он попал в ад... Или еще что-нибудь в