цивилизованное местечко полюднее, где примитивному убийце будет не так
легко развернуться...
Я несся по склону холма, направляясь к одной из дорог и усиленно
работал с тканью отражений, на сей раз очень осторожно используя все
искусство. В этот момент мне больше всего хотелось окончательно
разделаться со своими преследователями и поскорее оказаться в
безопасности.
Мир замерцал, в последний раз подпрыгнул и превратился в Калифорнию,
которую я искал. Я услышал скрежетание и грохот. Мой последний штрих.
Оглянувшись, я увидел, что часть утеса сорвалась и словно в замедленной
съемке ползла прямо на всадников. Чуть позже я спешился и пешком
направился к дороге. Моя одежда была еще лучше и более новой. Я не знал,
какое стояло время года и меня очень интересовало, какая погода сейчас в
Нью-Йорке.
Вскоре появился автобус, которого я поджидал. Я остановил его, уселся
у окна, покуривая и стал разглядывать пейзаж. Вскоре я задремал.
Проснулся я лишь вечером, когда мы прибыли на конечную остановку.
Страшно хотелось есть, и я решил перекусить, а затем направиться на такси
в аэропорт. На свои бывшие тексорамские зелененькие, я взял три "чизберга"
и пару пива. Пока меня обслуживали, пока я ел, прошло минут двадцать.
Выйдя из закусочной, я увидел, что на стоянке стоят несколько свободных
машин. Но перед тем, как сесть в машину, я решил сделать важную остановку
в туалете.
И тут, в самый ответственный момент, двери шести кабинок за моей
спиной распахнулись и их обитатели набросились на меня. Шпоры на их руках,
громадные челюсти, горящие глаза - ошибки быть не могло. Они не просто
нагнали меня, их одежда теперь ничем не отличалась от одежды любого
человека вокруг. К счастью, один из них опередил остальных. К тому же, по
моему сложению, они вряд ли могли догадаться о моей силе. У меня исчезли
последние сомнения в том, что они имели власть над отражениью. Увернувшись
от штыков, дарованных ему природой, я схватил его за руки выше локтей,
поднял этого гнусного типа над головой и швырнул его в остальных. Затем я
просто развернулся и дал деру, высадив при этом дверь туалета. Я даже
ширинку не застегнул до тех пор, пока не влетел в такси и не приказал
шоферу нестись так, чтобы у него резина задымилась.
Все, с меня хватит. Мне нужно было не просто очутиться в
безопасности. Я хотел найти Колоду Карт и рассказать об этих ребятах
кому-нибудь из семейства. Если это люди Эрика, то об этом должны узнать
другие, если же нет, то и Эрику надо о них рассказать. Раз они могут без
труда перемещаться через отражения, то может быть, это умеют и другие?
Откуда бы они ни взялись, но в один прекрасный день оттуда могла
возникнуть угроза и для самого Эмбера. А вдруг... нет, просто так
представим себе, что никто из домашних не связан с ними. Что если отец и
Бранд стали жертвами врага, о котором мы и не подозревали? Тогда
затевалось что-то крупное и опасное для нас, и я оказался в самой гуще
событий. В таком случае у них есть все основания охотиться за мной. Я им
позарез нужен. У меня разыгралось воображение. Может быть они заготовили
для меня какую-нибудь ловушку? Может те, кого я видел, тут не одни?
Я обуздал свои эмоции. Не спеши, сказал я себе, будем действовать по
обстоятельствам. Больше нам ничего не остается. Отделим чувства от мыслей,
по крайней мере, попробуем это сделать. Это - отражение сестрицы Флоры.
Она живет на другом краю континента, месте, которое называется Вестчестер.
Добраться до телефона, узнать номер и позвонить ей. Сказать, что дело не
терпит отлагательств, и попросить убежища. Она не сможет отказать, хотя и
на нюх меня не выносит. Потом - в самолет и поскорее к ней. По дороге
можешь думать сколько хочешь, а сейчас - спокойнее, спокойнее.
Я позвонил из аэропорта, трубку поднял ты, Корвин. Эта перемена
пустила по ветру все мои уравнения - чтобы ты ни с того ни с сего
объявился именно в этом месте, в это время, во время такой заварухи! Когда
ты предложил мне защиту, я обеими руками ухватился за твое предложение, и
не только потому, что защита мне совсем не помешала бы. Возможно, я и сам
бы справился с оставшейся шестеркой. Дело было не в этом. Я решил, что это
твои люди! Я вообразил, что все это время ты ждал своего часа. Теперь,
подумал я, ты готов. Это объясняет все. Ты управился с Брандом, а теперь с
помощью своих марионеток собираешься вернуться и поймать Эрика на месте
преступления. Я хотел быть на твоей стороне, потому что ненавидел Эрика,
так как знал, как тщательно ты все подготавливаешь. Обычно ты добиваешься
того, чего хочешь. Чтобы проверить твою реакцию, я ввернул, что меня
преследуют какие-то типы из отражений. Правда ты ничего не сказал, но что
это доказывает? Я решил, что либо ты осторожничаешь, либо не знаешь, где я
был. Возможность того, что я лезу прямо в ловушку, я тоже учитывал, но у
меня и так был хлопот полон рот, да и не настолько я важная птица, чтобы
тебе понадобилось избавляться от меня. Особенно, если я предложу тебе свою
поддержку, что я сделаю с большой охотой. Я сел в самолет и, провалиться
мне на этом месте, если чуть позже не влезла та же шестерка и не полетела
вместе со мной. Это что, почетный эскорт Корвина? - подумал я. Ну их, эти
предположения... В аэропорту я снова стряхнул их и помчался к Флоре. Затем
я повел себя так, будто ни о чем не догадываюсь, чтобы увидеть, как
поведешь себя ты. Когда же ты помог мне разделаться с этими типами, я
просто обалдел. Ты и правда ничего не знаешь, или решил пожертвовать
несколькими солдатами, чтобы я ни о чем не догадался? Ладно, - решил я, -
мне ничего не известно, пока я твой союзник, а там увидим, что у тебя на
уме. Когда ты разыграл комедию, чтобы скрыть потерю памяти, я все принял
за чистую монету. Когда же я узнал правду, было уже слишком поздно. Мы
были на пути к Рембу, и ты ничего не понял из моего рассказа. После
коронации Эрика я ничего не собирался ему рассказывать. Я был его
пленником и не желал ему ничего хорошего. Мне даже пришло в голову, что
когда-нибудь эти сведения могут дать мне что-нибудь. Например, свободу,
если эта угроза осуществится. Что касается Бранда, то кто бы мне поверил?
А если бы и поверили, никто кроме меня не знал дорогу в это отражение. Как
ты думаешь, освободил бы меня Эрик по этой причине? Да он рассмеялся бы и
сказал, чтобы я выдумал что-нибудь поумнее. От Бранда больше ничего не
было. Ни для меня, ни для других. Все шансы были за то, что он погиб. Так
я считаю. Вот вся история. Думай сам, что все это значит...
Я внимательно смотрел на Рэндома и вспоминал о том, как великолепно
он играл в карты. По его лицу невозможно было понять, лжет он или говорит
правду, полностью или частично. С таким же успехом я мог бы рассматривать
бубнового валета. А ведь прекрасный штришок! В рассказе Рэндома было
достаточно именно таких деталей, и это придавало ему правдоподобие.
- Как говорили Эдип, Гамлет, Лир и все прочие: "Жаль, что я не знал
об этом раньше", - сказал я.
- Раньше в этом не было необходимости, - ответил Рэндом.
- Твоя правда, - согласился я. - Жаль только, что твой рассказ не
только ничего не объясняет, но и еще больше запутывает дело. Вот уж не
думал, что это возможно! Итак, к подножию Колвира ведет Черная Дорога. Она
проходит через отражения и по ней в Эмбер прет всякая чертовщина. Мы не
знаем, какие силы стоят за этим, но очевидно, что они злые и становятся
все сильнее. Мне давно кажется, что в этом есть и моя вина, потому что все
это связано с моими проклятиями. Да, я проклял вас! Но проклятие
проклятием, а все сводится в конце концов к чему-то осязаемому, реальному,
с чем можно бороться. Чем мы и займемся. Но всю неделю меня мучает один
вопрос: при чем тут Дара? Кто она на самом деле? Или что она? Почему она
так рвалась в Лабиринт? Как ей удалось пройти его? И эта ее последняя
угроза: "Эмбер погибнет", - заявила она. И все это произошло одновременно
с нападением с Черной Дороги. Это не совпадение, а части одного плана, все
указывает на то, что в Эмбере завелся предатель. Смерть Каина, записки...
Либо кто-то здесь помогает внешнему врагу, либо сам стоит за этим. А
теперь через большерукого парня все это связывается с исчезновением
Бранда. - Я толкнул труп ногой. - Очень похоже, что смерть или
исчезновение отца - тоже часть того же плана. Если это так, то мы имеем
дело с огромным заговором, все детали которого, одна за другой,
продумывались годами, а может и сотнями лет.
Рэндом пошарил в буфете, стоявшем в углу, извлек бутылку и два кубка.
Затем он наполнил их, подал один кубок мне и вернулся в свое кресло. Мы
молча выпили за тщетные усилия.
- Ну что ж, - начал он, - заговоры у нас - любимое развлечение, а
времени у всех было предостаточно. Мы оба молоды и не помним братьев
Озрика и Финндо, которые отдали жизнь за Эмбер. Однако, после разговоров с
Бенедиктом у меня создалось впечатление, что...
- Точно, - продолжил я, - что они так серьезно задумались о троне,
что их геройская смерть за Эмбер стала необходимой. Об этом я тоже слышал.
Правда это или нет, этого мы никогда не узнаем. Не сомневаюсь, что что-то
в этом роде уже пытались провернуть. Почти все мы способны на такое. Но
кто именно? Пока мы этого не узнаем, мы в невыгодном положении. Любой
удар, нанесенный нами по внешнему врагу, скорее всего отсечет голову лишь
одного дракона. Давай, выкладывай свою идею.
- Корвин, - произнес он, - честно говоря, под это можно подвести
каждого, и меня в том числе: жизнь на положении пленника и все такое
прочее. В самом деле, это же прекрасное прикрытие! Я бы получил
колоссальное удовольствие, притворяясь беспомощным, дергать за веревочки,
заставляя плясать остальных под свою дудочку. Как и любой другой. У
каждого из нас есть свои мотивы, свои амбиции. И за все эти годы у нас
было достаточно времени и возможностей, чтобы заложить фундамент. Нет!
Искать виновника таким способом - дело бесполезное. В эту категорию
попадают все. Давай-ка лучше подумаем, что кроме мотивов и возможностей
должно отличать такую личность. По-моему, нужно подумать о том, какими
методами он действует.
- Хорошо, начинай.
- Кто-то из нас знает о отражениях больше остальных - что, где, как и
почему. У него есть союзники, которых он приобрел где-то далеко. Все это
он направил против Эмбера. Идем дальше. По внешнему виду человека не
скажешь. что он знает о отражениях. Но давай подумаем, где он всему этому
научился? Может быть, он просто наткнулся на что-то где-нибудь в
отражении? Или он все время учился, пока Дворкин был еще жив и охотно
давал уроки?
Я уставился в свой кубок. Очень может быть, что Дворкин и сейчас жив!
Он помог мне спастись из подземелий Эмбера - когда это было? Я никому не
рассказывал об этом. И не собирался рассказывать. Во-первых, Дворкин был
сумасшедший - за это отец и упек его в тюрьму. Во-вторых - властвовал над
силами, которых я не понимал, и поэтому мог быть очень опасен. Но с другой
стороны, для того, чтобы расположить его к себе, понадобилось лишь немного
лести и воспоминаний. Я подозревал, что будь Дворкин здесь, я бы управился
с ним. Поэтому я запер все это в своей голове. Кто знает, может и это
секретное оружие пригодится? В настоящее время я не видел причин изменять
свое решение. К чему это?
- Бранд и вправду все время околачивался возле Дворкина, - я наконец
понял, к чему клонит Рэндом. - Его всегда интересовали подобные вещи.
- Вот именно, - откликнулся Рэндом, - совершенно ясно, что он знал
больше всех нас, если уж ухитрился связаться со мной без Карты.
- Ты считаешь, что Бранд заключил сделку с врагами, открыл им дорогу,
а потом, когда он больше был не нужен, они избавились от него?
- Совсем не обязательно. Хотя вполне возможно. Я думал о другом. Я не
скрываю, что он мне нравился. Сдается мне, что он знал достаточно и
догадался, что с Картами, Лабиринтом и отражениями вокруг Эмбера творится
что-то неладное. А затем он допустил ошибку. Скорее всего он недооценил
предателя и решил сойтись с ним один на один, не обращаясь к отцу или
Дворкину. Что же дальше? Враг оказался сильнее и заключил его в ту самую
башню. Либо он слишком уважал Бранда и не захотел убивать его без
надобности, либо рассчитывал позже как-то использовать его в своих целях.
- Звучит вполне правдоподобно, - заявил я, но мне очень хотелось
добавить: "И хорошо сочетается с твоим рассказом". И еще полюбоваться на
его непроницаемое лицо, но одно воспоминание удерживало меня. Когда я был
у Блейза, еще до нашей атаки на Эмбер, я дурачился с Картами и неожиданно,
на мгновение, поймал Бранда. Он успел передать, что находится в плену - и
контакт прервался. Это действительно хорошо сочеталось с рассказом
Рэндома. Поэтому я произнес другое:
- Если он может указать виновного, значит надо возвратить его домой,
и пусть показывает.
- Я надеялся, что ты скажешь это, - проронил Рэндом. - Я привык
доводить такие дела до конца.
Я встал, взял бутылку, снова наполнил кубки, отхлебнул вина и закурил
еще одну сигарету.
- Но перед тем, как мы займемся Брандом, надо решить, как получше
сообщить о смерти Каина. Да, кстати, где Флора?
- В городе, наверно. Утром была тут. Я ее разыщу.
- Сделай милость. Насколько я знаю, никто кроме нас и Флоры не видел
этих типов, а она познакомилась с ними, когда они вломились в ее
вестчестерский дом. Надо, чтобы она была под рукой, на случай, если
придется подтвердить, что это за мерзавцы. И мне необходимо кое о чем ее
расспросить.
Рэндом допил вино и встал.
- Ладно, сейчас займусь. Куда ее привести?
- Ко мне. Если меня не будет, подождите.
Он кивнул.
Я встал вместе с ним и вышел в зал.
- У тебя есть ключ от этой комнаты? - спросил я.
- Вон, висит на крючке изнутри.
- Возьми-ка его и запри комнату, чтобы никто сюда раньше времени не
сунулся.
Рэндом запер дверь и отдал мне ключ. Я проводил его до первой
лестничной площадки и направился к себе.
Из своего сейфа я вынул Камень Правосудия - рубиновый кулон, дававший
отцу и Эрику власть над погодой вокруг Эмбера. Перед смертью Эрик объяснил
мне, как настроить его на себя. Но до сих пор у меня не было времени.
Сейчас его тоже не было, но беседуя с Рэндомом я решил, что придется его
найти. Я отыскал записки Дворкина под камнем у камина Эрика. Об этом он
мне тоже сказал, умирая. Но мне очень хотелось знать, где сам Эрик
наткнулся на них, потому что они были неполными. Я вытащил заметки из
сейфа и еще раз просмотрел их. Все совпадало со словами Эрика.
Но кроме того, там говорилось, что Камень можно использовать не
только в метеорологических целях. Управление погодой было почти случайной,
хотя и впечатляющей демонстрацией комплекса принципов, которые лежат в
действии Карт, Лабиринта и физической целостности самого Эмбера, не говоря
уже о отражениях. К сожалению, детали отсутствовали. Но чем больше я
напрягал память, тем больше находил намеков на это. Отец очень редко
использовал Камень, и хотя утверждал, что он служит для управления
погодой, далеко не всегда после появления рубина, она менялась. Он часто
брал Камень с собой, отправляясь в свои странствия. Поэтому я вполне готов
был поверить, что дело тут не только в погоде. Эрик, видимо, рассуждал
также, но он не смог разнюхать, для чего еще служит рубин. Когда мы с
Блейзом атаковали Эмбер, он воспользовался лишь известными силами
Самоцвета. То же самое сделал он и на прошлой неделе, когда на город
напали твари с Черной Дороги. В обоих случаях Камень хорошо послужил
Эрику, хотя этого оказалось недостаточно для спасения его жизни. Посему я
решил, что пора мне учиться пользоваться Самоцветом, и поскорее. Любое,
даже самое незначительное преимущество может оказаться решающим. К тому
же, все увидят, что я ношу Самоцвет, а это тоже не помешает. Особенно
сейчас.
Я снова спрятал записки в сейф, положил рубин в карман и стал
спускаться вниз по лестнице. Я проходил по залам и как всегда у меня
возникло такое чувство, будто я никогда не покидал их. Здесь мой дом, то,
что я люблю больше всего. Теперь я был его защитником. Я даже не носил
корону, но все его проблемы стали моими. Я вернулся домой, чтобы
предъявить свои права на корону, вырвать ее из лап Эрика и покрыть себя
славой. Чтобы царствовать. И вдруг все пошло через пень-колоду. Вскоре я
понял, что Эрик допустил ошибку. Если он и в самом деле расправился с
отцом, то не имел права на корону. Если же нет, то он слишком поторопился.
В любом случае коронация еще более раздула его и без того непомерное
самомнение. Я жаждал власти и знал, что могу захватить ее. Но было бы не
менее безответственно сделать это сейчас, когда мои войска расквартированы
в Эмбере, когда меня подозревают в убийстве Каина, когда я внезапно
распознал признаки фантастического заговора, когда еще оставалась
вероятность того, что отец жив. Несколько раз мне казалось, что мы
устанавливали контакт, и в одном из таких случаев, много лет назад, он
назвал меня своим наследником. Но в ход было пущено столько лжи и обмана,
что я получил травму головы и слишком хорошо знал, чего хочу. В мозгу
человека творятся престранные вещи. Я даже своему разуму и то не доверял.
Может быть, все это мне привиделось. С тех пор много воды утекло. Такова
цена жизни в Эмбере, - подумал я, - даже себе не доверяешь. Интересно, что
сказал бы по этому поводу Фрейд? Правда, он не мог вылечить мою амнезию,
но кое-какие догадки насчет моего отца и наших с ним отношений были очень
близки к истине, хотя в то время я этого не понимал. Жаль, что нельзя было
еще раз поговорить с ним.
Я прошел через мраморную столовую в темный узкий коридор. Кивнув
стражнику, я вернулся к двери, вышел на платформу, пересек ее и начал
спуск. Бесконечная винтовая лестница, ведущая в недра Колвира. Ступени.
Иногда - огни. За ними - тьма.
Казалось, что на пол-пути все изменилось: я уже действовал не по
собственной воле, меня вынуждала двигаться какая-то непонятная сила. Она
гнала меня, словно барана. Каждое движение вело к следующему. Когда все
это началось? Может быть много лет назад, и лишь сейчас я заметил и
осознал это? Может быть все мы жертвы, но никто не может сказать почему и
до какой степени? Какая пища для патологических мыслей! Зигмунд, где ты? Я
всегда хотел стать королем больше всего на свете. Я и сейчас хочу стать
королем. Но чем больше я узнаю, тем больше мне кажется, что я не более чем
королевская пешка в шахматной партии Эмбера. До меня дошло, что это
чувство возникло у меня давно. Оно росло и все это мне абсолютно не
нравилось. Но никому из живущих сейчас и живших до меня не удавалось
избежать ошибок, утешал я сам себя. Если моя интуиция не подвела меня, то
с каждым звонком мой Павлов, тот, что экспериментировал со мной, все ближе
и ближе подходил к моим клыкам. Скоро, теперь уже скоро, я знал, что ждать
осталось недолго. Я подпущу его совсем близко. А потом уж мне придется
позаботится о том, чтобы ему не удалось уйти или снова возвратиться.
Поворот, еще поворот, ниже и ниже, тут и там огни, мои мысли словно
нити в клубке, сматываются и разматываются, я ни в чем не уверен. Где-то
внизу металл скрежещет о камень. Ножны стражника. Он встает. Колеблющийся
свет поднятого фонаря.
- Лорд Корвин...
- Здравствуй, Джерми.
Спустившись на дно, я взял с полки фонарь, зажег его, повернулся и
направился к туннелю, подталкивая перед собой тьму. Шаг за шагом.
Наконец-то туннель. Вверх по нему и считать боковые проходы. Мне
нужен седьмой. Эхо, тени. Плесень и пыль.
Ну вот и проход. Повернуть. Теперь уже близко.
Наконец-то огромная, темная, обитая металлическая дверь. Я отпер ее и
толкнул изо всех сил. Она скрипела, не поддавалась и наконец распахнулась
внутрь.
За дверью справа я поставил на пол фонарь, больше он не был нужен:
сам Лабиринт давал достаточно света.
Несколько секунд я разглядывал Лабиринт, сияющую массу кривых линий,
проследить за которыми было невозможно. Вот он, огромный, замурованный в
блестящий, черный пол. Он дал мне власть над отражениьями, он почти
полностью восстановил мою память. Он же в один миг уничтожит меня, если я
попробую пройти его не так, как надо. Поэтому я испытывал к Лабиринту
благодарность с изрядной толикой страха. Это была старая таинственная
фамильная реликвия, которая хранилась там, где ей и следовало быть. В
подземелье.
Я подошел к углу, где начинался узор, собрал в комок волю,
расслабился и ступил левой ногой в Лабиринт. Не останавливаясь, я шагнул
вперед и почувствовал, как пошел ток, голубые искры очертили мои сапоги.
Еще шаг. Теперь я услышал явственное потрескивание и почувствовал
сопротивление, пока еще легкое. Я быстро прошел первый вираж, стараясь как
можно быстрее дойти до Первой Вуали. Когда я добрался до нее, мои волосы
шевелились, а искры становились все длинней и ярче.
Сопротивление усилилось. Каждый шаг давался трудней, чем предыдущий.
Треск становился громче, ток сильнее. Мои волосы стали дыбом, искры так и
летели с меня. Не отрываясь, я смотрел на огненную линию и пробивался
дальше.
Внезапно давление исчезло. Я пошатнулся, но продолжал путь. Первая
Вуаль осталась позади и меня охватило чувство облегчения. Я вспомнил, как
в последний раз проходил Лабиринт в подземном городе Ремба. После этого ко
мне стала возвращаться память. Да. Я шел дальше, искры снова стали больше,
токи возросли, все тело стало пощипывать.
Вторая Вуаль... Углы... здесь требовалось максимальное напряжение
сил. Казалось, все твое существо переходило в чистую энергию. Это было
неистовое, беспомощное ощущение. В этот момент для меня не существовало
ничего, кроме необходимости пройти Лабиринт. Я всегда был здесь,
пробиваясь вперед, никогда не покидал его, всегда буду в нем, вечная
борьба моей воли против сил Лабиринта. Время исчезло. Осталось лишь
напряжение.
Искры дошли мне до пояса. Я вошел в Большой Вираж и с трудом прошел
его. На каждом шагу я умирал и вновь возрождался, сгорая в пламени
творения, замерзая в холоде конца энтропии.
Вираж кончился. Дальше, дальше. Поворот. Еще три виража, прямая,
несколько дуг. Головокружение. Ощущения будто я исчезаю и снова возникаю,
вибрируя между небытием и существованием. Поворот... поворот, поворот, еще
поворот... короткая, крутая дуга... прямая, ведущая к последней Вуали. К
этому времени я должно быть задыхался, с меня лил пот, но потом я ничего
не помнил. Я едва передвигал ноги, искры были уже по плечи. Они ослепили
меня, и я больше не видел Лабиринта, Шаг, еще шаг... вот она. Я протащил
правую ногу вперед. Вот как чувствовал себя Бенедикт, когда черная трава
опутала ему ноги! Перед тем, как я трахнул его по затылку. Я чувствовал
себя так, будто меня с ног до головы обработали дубинкой. Левая нога,
вперед... так медленно, что трудно было понять, движется ли она на самом
деле. Мои руки - голубые вспышки, ноги - огненные столбы. Еще шаг, еще,
еще.
Я чувствовал себя медленно оживающей статуей, тающим снеговиком,
прогибающейся балкой... еще два шага... три... я двигался как обледенелый,
но управлял своими движениями. Времени у меня была целая вечность, воля
моя была несгибаемой. Она поможет... если что.
Вуаль осталась позади. За ней была короткая дуга. Три шага во тьму и
спокойствие. Эти шаги оказались самыми трудными.
Когда я вышел из Лабиринта, первая мысль была: обеденный перерыв у
Иосифа! Вторая: опять прошел! И третья: все, это в последний раз!
Я позволил себе несколько раз глубоко вздохнуть и немного
встряхнуться. Затем я вытащил из кармана Самоцвет, поднял его за цепочку и
поднес к глазам.
Конечно, внутри он красный с дымчатым отливом, сияющий. Казалось, что
пока я находился в Лабиринте, Камень впитывал в себя свет и блеск. Я все
еще смотрел на него, повторяя про себя команды, сравнивая их с теми, что я
уже знал.
Человек, который прошел Лабиринт и добрался до этого места, может
перенестись куда угодно. Нужно лишь мысленно представить себе это место. И
еще нужно очень хорошо хотеть этого и иметь волю. Если все пройдет
нормально... то я все же могу угодить в коварный капкан. На какой-то
момент мне стало страшно. Но Эрику это удалось. Не оказался же он в
середине Самоцвета где-то в отражении. Дворкин, написавший эти заметки,
был великим человеком, и я верил ему.
Собравшись с мыслями, я еще внимательнее всмотрелся вглубь Камня.
Внутри него было искривленное отражение Лабиринта, окруженное огоньками -
мигающими, крохотными язычками пламени, другими виражами и тропинками. Я
решился и сосредоточил волю.
Краснота и замедленное движение. Словно я погружался в вязкий океан.
Сначала очень медленно. Дрейф... во тьме, все красные огоньки так далеко
впереди... скорость медленно нарастала. Далекие, прерывистые вспышки.
Кажется, еще быстрее. Ориентироваться не по чему. Я был точкой сознания
неизвестных размеров. Я чувствовал движение, видел фигуру, в которой
двигался, теперь уже быстрее. Краснота почти исчезла, казалось, меня ничто
не окружало. Сопротивление исчезло, я несся все быстрее и быстрее. Все это
произошло в одно мгновение, и еще происходило в то же самое мгновение. Я
несся к цели с огромной скоростью. Маленький, кривой Лабиринт рос,
становился трехмерным отражением нашего Лабиринта. Он увеличивался у меня
на глазах, освещенный языками разноцветного пламени, подобно странной
галактике буйствующей в вечной ночи и в ореоле сияющей бледным огнем пыли,
легко развернуться...
Я несся по склону холма, направляясь к одной из дорог и усиленно
работал с тканью отражений, на сей раз очень осторожно используя все
искусство. В этот момент мне больше всего хотелось окончательно
разделаться со своими преследователями и поскорее оказаться в
безопасности.
Мир замерцал, в последний раз подпрыгнул и превратился в Калифорнию,
которую я искал. Я услышал скрежетание и грохот. Мой последний штрих.
Оглянувшись, я увидел, что часть утеса сорвалась и словно в замедленной
съемке ползла прямо на всадников. Чуть позже я спешился и пешком
направился к дороге. Моя одежда была еще лучше и более новой. Я не знал,
какое стояло время года и меня очень интересовало, какая погода сейчас в
Нью-Йорке.
Вскоре появился автобус, которого я поджидал. Я остановил его, уселся
у окна, покуривая и стал разглядывать пейзаж. Вскоре я задремал.
Проснулся я лишь вечером, когда мы прибыли на конечную остановку.
Страшно хотелось есть, и я решил перекусить, а затем направиться на такси
в аэропорт. На свои бывшие тексорамские зелененькие, я взял три "чизберга"
и пару пива. Пока меня обслуживали, пока я ел, прошло минут двадцать.
Выйдя из закусочной, я увидел, что на стоянке стоят несколько свободных
машин. Но перед тем, как сесть в машину, я решил сделать важную остановку
в туалете.
И тут, в самый ответственный момент, двери шести кабинок за моей
спиной распахнулись и их обитатели набросились на меня. Шпоры на их руках,
громадные челюсти, горящие глаза - ошибки быть не могло. Они не просто
нагнали меня, их одежда теперь ничем не отличалась от одежды любого
человека вокруг. К счастью, один из них опередил остальных. К тому же, по
моему сложению, они вряд ли могли догадаться о моей силе. У меня исчезли
последние сомнения в том, что они имели власть над отражениью. Увернувшись
от штыков, дарованных ему природой, я схватил его за руки выше локтей,
поднял этого гнусного типа над головой и швырнул его в остальных. Затем я
просто развернулся и дал деру, высадив при этом дверь туалета. Я даже
ширинку не застегнул до тех пор, пока не влетел в такси и не приказал
шоферу нестись так, чтобы у него резина задымилась.
Все, с меня хватит. Мне нужно было не просто очутиться в
безопасности. Я хотел найти Колоду Карт и рассказать об этих ребятах
кому-нибудь из семейства. Если это люди Эрика, то об этом должны узнать
другие, если же нет, то и Эрику надо о них рассказать. Раз они могут без
труда перемещаться через отражения, то может быть, это умеют и другие?
Откуда бы они ни взялись, но в один прекрасный день оттуда могла
возникнуть угроза и для самого Эмбера. А вдруг... нет, просто так
представим себе, что никто из домашних не связан с ними. Что если отец и
Бранд стали жертвами врага, о котором мы и не подозревали? Тогда
затевалось что-то крупное и опасное для нас, и я оказался в самой гуще
событий. В таком случае у них есть все основания охотиться за мной. Я им
позарез нужен. У меня разыгралось воображение. Может быть они заготовили
для меня какую-нибудь ловушку? Может те, кого я видел, тут не одни?
Я обуздал свои эмоции. Не спеши, сказал я себе, будем действовать по
обстоятельствам. Больше нам ничего не остается. Отделим чувства от мыслей,
по крайней мере, попробуем это сделать. Это - отражение сестрицы Флоры.
Она живет на другом краю континента, месте, которое называется Вестчестер.
Добраться до телефона, узнать номер и позвонить ей. Сказать, что дело не
терпит отлагательств, и попросить убежища. Она не сможет отказать, хотя и
на нюх меня не выносит. Потом - в самолет и поскорее к ней. По дороге
можешь думать сколько хочешь, а сейчас - спокойнее, спокойнее.
Я позвонил из аэропорта, трубку поднял ты, Корвин. Эта перемена
пустила по ветру все мои уравнения - чтобы ты ни с того ни с сего
объявился именно в этом месте, в это время, во время такой заварухи! Когда
ты предложил мне защиту, я обеими руками ухватился за твое предложение, и
не только потому, что защита мне совсем не помешала бы. Возможно, я и сам
бы справился с оставшейся шестеркой. Дело было не в этом. Я решил, что это
твои люди! Я вообразил, что все это время ты ждал своего часа. Теперь,
подумал я, ты готов. Это объясняет все. Ты управился с Брандом, а теперь с
помощью своих марионеток собираешься вернуться и поймать Эрика на месте
преступления. Я хотел быть на твоей стороне, потому что ненавидел Эрика,
так как знал, как тщательно ты все подготавливаешь. Обычно ты добиваешься
того, чего хочешь. Чтобы проверить твою реакцию, я ввернул, что меня
преследуют какие-то типы из отражений. Правда ты ничего не сказал, но что
это доказывает? Я решил, что либо ты осторожничаешь, либо не знаешь, где я
был. Возможность того, что я лезу прямо в ловушку, я тоже учитывал, но у
меня и так был хлопот полон рот, да и не настолько я важная птица, чтобы
тебе понадобилось избавляться от меня. Особенно, если я предложу тебе свою
поддержку, что я сделаю с большой охотой. Я сел в самолет и, провалиться
мне на этом месте, если чуть позже не влезла та же шестерка и не полетела
вместе со мной. Это что, почетный эскорт Корвина? - подумал я. Ну их, эти
предположения... В аэропорту я снова стряхнул их и помчался к Флоре. Затем
я повел себя так, будто ни о чем не догадываюсь, чтобы увидеть, как
поведешь себя ты. Когда же ты помог мне разделаться с этими типами, я
просто обалдел. Ты и правда ничего не знаешь, или решил пожертвовать
несколькими солдатами, чтобы я ни о чем не догадался? Ладно, - решил я, -
мне ничего не известно, пока я твой союзник, а там увидим, что у тебя на
уме. Когда ты разыграл комедию, чтобы скрыть потерю памяти, я все принял
за чистую монету. Когда же я узнал правду, было уже слишком поздно. Мы
были на пути к Рембу, и ты ничего не понял из моего рассказа. После
коронации Эрика я ничего не собирался ему рассказывать. Я был его
пленником и не желал ему ничего хорошего. Мне даже пришло в голову, что
когда-нибудь эти сведения могут дать мне что-нибудь. Например, свободу,
если эта угроза осуществится. Что касается Бранда, то кто бы мне поверил?
А если бы и поверили, никто кроме меня не знал дорогу в это отражение. Как
ты думаешь, освободил бы меня Эрик по этой причине? Да он рассмеялся бы и
сказал, чтобы я выдумал что-нибудь поумнее. От Бранда больше ничего не
было. Ни для меня, ни для других. Все шансы были за то, что он погиб. Так
я считаю. Вот вся история. Думай сам, что все это значит...
Я внимательно смотрел на Рэндома и вспоминал о том, как великолепно
он играл в карты. По его лицу невозможно было понять, лжет он или говорит
правду, полностью или частично. С таким же успехом я мог бы рассматривать
бубнового валета. А ведь прекрасный штришок! В рассказе Рэндома было
достаточно именно таких деталей, и это придавало ему правдоподобие.
- Как говорили Эдип, Гамлет, Лир и все прочие: "Жаль, что я не знал
об этом раньше", - сказал я.
- Раньше в этом не было необходимости, - ответил Рэндом.
- Твоя правда, - согласился я. - Жаль только, что твой рассказ не
только ничего не объясняет, но и еще больше запутывает дело. Вот уж не
думал, что это возможно! Итак, к подножию Колвира ведет Черная Дорога. Она
проходит через отражения и по ней в Эмбер прет всякая чертовщина. Мы не
знаем, какие силы стоят за этим, но очевидно, что они злые и становятся
все сильнее. Мне давно кажется, что в этом есть и моя вина, потому что все
это связано с моими проклятиями. Да, я проклял вас! Но проклятие
проклятием, а все сводится в конце концов к чему-то осязаемому, реальному,
с чем можно бороться. Чем мы и займемся. Но всю неделю меня мучает один
вопрос: при чем тут Дара? Кто она на самом деле? Или что она? Почему она
так рвалась в Лабиринт? Как ей удалось пройти его? И эта ее последняя
угроза: "Эмбер погибнет", - заявила она. И все это произошло одновременно
с нападением с Черной Дороги. Это не совпадение, а части одного плана, все
указывает на то, что в Эмбере завелся предатель. Смерть Каина, записки...
Либо кто-то здесь помогает внешнему врагу, либо сам стоит за этим. А
теперь через большерукого парня все это связывается с исчезновением
Бранда. - Я толкнул труп ногой. - Очень похоже, что смерть или
исчезновение отца - тоже часть того же плана. Если это так, то мы имеем
дело с огромным заговором, все детали которого, одна за другой,
продумывались годами, а может и сотнями лет.
Рэндом пошарил в буфете, стоявшем в углу, извлек бутылку и два кубка.
Затем он наполнил их, подал один кубок мне и вернулся в свое кресло. Мы
молча выпили за тщетные усилия.
- Ну что ж, - начал он, - заговоры у нас - любимое развлечение, а
времени у всех было предостаточно. Мы оба молоды и не помним братьев
Озрика и Финндо, которые отдали жизнь за Эмбер. Однако, после разговоров с
Бенедиктом у меня создалось впечатление, что...
- Точно, - продолжил я, - что они так серьезно задумались о троне,
что их геройская смерть за Эмбер стала необходимой. Об этом я тоже слышал.
Правда это или нет, этого мы никогда не узнаем. Не сомневаюсь, что что-то
в этом роде уже пытались провернуть. Почти все мы способны на такое. Но
кто именно? Пока мы этого не узнаем, мы в невыгодном положении. Любой
удар, нанесенный нами по внешнему врагу, скорее всего отсечет голову лишь
одного дракона. Давай, выкладывай свою идею.
- Корвин, - произнес он, - честно говоря, под это можно подвести
каждого, и меня в том числе: жизнь на положении пленника и все такое
прочее. В самом деле, это же прекрасное прикрытие! Я бы получил
колоссальное удовольствие, притворяясь беспомощным, дергать за веревочки,
заставляя плясать остальных под свою дудочку. Как и любой другой. У
каждого из нас есть свои мотивы, свои амбиции. И за все эти годы у нас
было достаточно времени и возможностей, чтобы заложить фундамент. Нет!
Искать виновника таким способом - дело бесполезное. В эту категорию
попадают все. Давай-ка лучше подумаем, что кроме мотивов и возможностей
должно отличать такую личность. По-моему, нужно подумать о том, какими
методами он действует.
- Хорошо, начинай.
- Кто-то из нас знает о отражениях больше остальных - что, где, как и
почему. У него есть союзники, которых он приобрел где-то далеко. Все это
он направил против Эмбера. Идем дальше. По внешнему виду человека не
скажешь. что он знает о отражениях. Но давай подумаем, где он всему этому
научился? Может быть, он просто наткнулся на что-то где-нибудь в
отражении? Или он все время учился, пока Дворкин был еще жив и охотно
давал уроки?
Я уставился в свой кубок. Очень может быть, что Дворкин и сейчас жив!
Он помог мне спастись из подземелий Эмбера - когда это было? Я никому не
рассказывал об этом. И не собирался рассказывать. Во-первых, Дворкин был
сумасшедший - за это отец и упек его в тюрьму. Во-вторых - властвовал над
силами, которых я не понимал, и поэтому мог быть очень опасен. Но с другой
стороны, для того, чтобы расположить его к себе, понадобилось лишь немного
лести и воспоминаний. Я подозревал, что будь Дворкин здесь, я бы управился
с ним. Поэтому я запер все это в своей голове. Кто знает, может и это
секретное оружие пригодится? В настоящее время я не видел причин изменять
свое решение. К чему это?
- Бранд и вправду все время околачивался возле Дворкина, - я наконец
понял, к чему клонит Рэндом. - Его всегда интересовали подобные вещи.
- Вот именно, - откликнулся Рэндом, - совершенно ясно, что он знал
больше всех нас, если уж ухитрился связаться со мной без Карты.
- Ты считаешь, что Бранд заключил сделку с врагами, открыл им дорогу,
а потом, когда он больше был не нужен, они избавились от него?
- Совсем не обязательно. Хотя вполне возможно. Я думал о другом. Я не
скрываю, что он мне нравился. Сдается мне, что он знал достаточно и
догадался, что с Картами, Лабиринтом и отражениями вокруг Эмбера творится
что-то неладное. А затем он допустил ошибку. Скорее всего он недооценил
предателя и решил сойтись с ним один на один, не обращаясь к отцу или
Дворкину. Что же дальше? Враг оказался сильнее и заключил его в ту самую
башню. Либо он слишком уважал Бранда и не захотел убивать его без
надобности, либо рассчитывал позже как-то использовать его в своих целях.
- Звучит вполне правдоподобно, - заявил я, но мне очень хотелось
добавить: "И хорошо сочетается с твоим рассказом". И еще полюбоваться на
его непроницаемое лицо, но одно воспоминание удерживало меня. Когда я был
у Блейза, еще до нашей атаки на Эмбер, я дурачился с Картами и неожиданно,
на мгновение, поймал Бранда. Он успел передать, что находится в плену - и
контакт прервался. Это действительно хорошо сочеталось с рассказом
Рэндома. Поэтому я произнес другое:
- Если он может указать виновного, значит надо возвратить его домой,
и пусть показывает.
- Я надеялся, что ты скажешь это, - проронил Рэндом. - Я привык
доводить такие дела до конца.
Я встал, взял бутылку, снова наполнил кубки, отхлебнул вина и закурил
еще одну сигарету.
- Но перед тем, как мы займемся Брандом, надо решить, как получше
сообщить о смерти Каина. Да, кстати, где Флора?
- В городе, наверно. Утром была тут. Я ее разыщу.
- Сделай милость. Насколько я знаю, никто кроме нас и Флоры не видел
этих типов, а она познакомилась с ними, когда они вломились в ее
вестчестерский дом. Надо, чтобы она была под рукой, на случай, если
придется подтвердить, что это за мерзавцы. И мне необходимо кое о чем ее
расспросить.
Рэндом допил вино и встал.
- Ладно, сейчас займусь. Куда ее привести?
- Ко мне. Если меня не будет, подождите.
Он кивнул.
Я встал вместе с ним и вышел в зал.
- У тебя есть ключ от этой комнаты? - спросил я.
- Вон, висит на крючке изнутри.
- Возьми-ка его и запри комнату, чтобы никто сюда раньше времени не
сунулся.
Рэндом запер дверь и отдал мне ключ. Я проводил его до первой
лестничной площадки и направился к себе.
Из своего сейфа я вынул Камень Правосудия - рубиновый кулон, дававший
отцу и Эрику власть над погодой вокруг Эмбера. Перед смертью Эрик объяснил
мне, как настроить его на себя. Но до сих пор у меня не было времени.
Сейчас его тоже не было, но беседуя с Рэндомом я решил, что придется его
найти. Я отыскал записки Дворкина под камнем у камина Эрика. Об этом он
мне тоже сказал, умирая. Но мне очень хотелось знать, где сам Эрик
наткнулся на них, потому что они были неполными. Я вытащил заметки из
сейфа и еще раз просмотрел их. Все совпадало со словами Эрика.
Но кроме того, там говорилось, что Камень можно использовать не
только в метеорологических целях. Управление погодой было почти случайной,
хотя и впечатляющей демонстрацией комплекса принципов, которые лежат в
действии Карт, Лабиринта и физической целостности самого Эмбера, не говоря
уже о отражениях. К сожалению, детали отсутствовали. Но чем больше я
напрягал память, тем больше находил намеков на это. Отец очень редко
использовал Камень, и хотя утверждал, что он служит для управления
погодой, далеко не всегда после появления рубина, она менялась. Он часто
брал Камень с собой, отправляясь в свои странствия. Поэтому я вполне готов
был поверить, что дело тут не только в погоде. Эрик, видимо, рассуждал
также, но он не смог разнюхать, для чего еще служит рубин. Когда мы с
Блейзом атаковали Эмбер, он воспользовался лишь известными силами
Самоцвета. То же самое сделал он и на прошлой неделе, когда на город
напали твари с Черной Дороги. В обоих случаях Камень хорошо послужил
Эрику, хотя этого оказалось недостаточно для спасения его жизни. Посему я
решил, что пора мне учиться пользоваться Самоцветом, и поскорее. Любое,
даже самое незначительное преимущество может оказаться решающим. К тому
же, все увидят, что я ношу Самоцвет, а это тоже не помешает. Особенно
сейчас.
Я снова спрятал записки в сейф, положил рубин в карман и стал
спускаться вниз по лестнице. Я проходил по залам и как всегда у меня
возникло такое чувство, будто я никогда не покидал их. Здесь мой дом, то,
что я люблю больше всего. Теперь я был его защитником. Я даже не носил
корону, но все его проблемы стали моими. Я вернулся домой, чтобы
предъявить свои права на корону, вырвать ее из лап Эрика и покрыть себя
славой. Чтобы царствовать. И вдруг все пошло через пень-колоду. Вскоре я
понял, что Эрик допустил ошибку. Если он и в самом деле расправился с
отцом, то не имел права на корону. Если же нет, то он слишком поторопился.
В любом случае коронация еще более раздула его и без того непомерное
самомнение. Я жаждал власти и знал, что могу захватить ее. Но было бы не
менее безответственно сделать это сейчас, когда мои войска расквартированы
в Эмбере, когда меня подозревают в убийстве Каина, когда я внезапно
распознал признаки фантастического заговора, когда еще оставалась
вероятность того, что отец жив. Несколько раз мне казалось, что мы
устанавливали контакт, и в одном из таких случаев, много лет назад, он
назвал меня своим наследником. Но в ход было пущено столько лжи и обмана,
что я получил травму головы и слишком хорошо знал, чего хочу. В мозгу
человека творятся престранные вещи. Я даже своему разуму и то не доверял.
Может быть, все это мне привиделось. С тех пор много воды утекло. Такова
цена жизни в Эмбере, - подумал я, - даже себе не доверяешь. Интересно, что
сказал бы по этому поводу Фрейд? Правда, он не мог вылечить мою амнезию,
но кое-какие догадки насчет моего отца и наших с ним отношений были очень
близки к истине, хотя в то время я этого не понимал. Жаль, что нельзя было
еще раз поговорить с ним.
Я прошел через мраморную столовую в темный узкий коридор. Кивнув
стражнику, я вернулся к двери, вышел на платформу, пересек ее и начал
спуск. Бесконечная винтовая лестница, ведущая в недра Колвира. Ступени.
Иногда - огни. За ними - тьма.
Казалось, что на пол-пути все изменилось: я уже действовал не по
собственной воле, меня вынуждала двигаться какая-то непонятная сила. Она
гнала меня, словно барана. Каждое движение вело к следующему. Когда все
это началось? Может быть много лет назад, и лишь сейчас я заметил и
осознал это? Может быть все мы жертвы, но никто не может сказать почему и
до какой степени? Какая пища для патологических мыслей! Зигмунд, где ты? Я
всегда хотел стать королем больше всего на свете. Я и сейчас хочу стать
королем. Но чем больше я узнаю, тем больше мне кажется, что я не более чем
королевская пешка в шахматной партии Эмбера. До меня дошло, что это
чувство возникло у меня давно. Оно росло и все это мне абсолютно не
нравилось. Но никому из живущих сейчас и живших до меня не удавалось
избежать ошибок, утешал я сам себя. Если моя интуиция не подвела меня, то
с каждым звонком мой Павлов, тот, что экспериментировал со мной, все ближе
и ближе подходил к моим клыкам. Скоро, теперь уже скоро, я знал, что ждать
осталось недолго. Я подпущу его совсем близко. А потом уж мне придется
позаботится о том, чтобы ему не удалось уйти или снова возвратиться.
Поворот, еще поворот, ниже и ниже, тут и там огни, мои мысли словно
нити в клубке, сматываются и разматываются, я ни в чем не уверен. Где-то
внизу металл скрежещет о камень. Ножны стражника. Он встает. Колеблющийся
свет поднятого фонаря.
- Лорд Корвин...
- Здравствуй, Джерми.
Спустившись на дно, я взял с полки фонарь, зажег его, повернулся и
направился к туннелю, подталкивая перед собой тьму. Шаг за шагом.
Наконец-то туннель. Вверх по нему и считать боковые проходы. Мне
нужен седьмой. Эхо, тени. Плесень и пыль.
Ну вот и проход. Повернуть. Теперь уже близко.
Наконец-то огромная, темная, обитая металлическая дверь. Я отпер ее и
толкнул изо всех сил. Она скрипела, не поддавалась и наконец распахнулась
внутрь.
За дверью справа я поставил на пол фонарь, больше он не был нужен:
сам Лабиринт давал достаточно света.
Несколько секунд я разглядывал Лабиринт, сияющую массу кривых линий,
проследить за которыми было невозможно. Вот он, огромный, замурованный в
блестящий, черный пол. Он дал мне власть над отражениьями, он почти
полностью восстановил мою память. Он же в один миг уничтожит меня, если я
попробую пройти его не так, как надо. Поэтому я испытывал к Лабиринту
благодарность с изрядной толикой страха. Это была старая таинственная
фамильная реликвия, которая хранилась там, где ей и следовало быть. В
подземелье.
Я подошел к углу, где начинался узор, собрал в комок волю,
расслабился и ступил левой ногой в Лабиринт. Не останавливаясь, я шагнул
вперед и почувствовал, как пошел ток, голубые искры очертили мои сапоги.
Еще шаг. Теперь я услышал явственное потрескивание и почувствовал
сопротивление, пока еще легкое. Я быстро прошел первый вираж, стараясь как
можно быстрее дойти до Первой Вуали. Когда я добрался до нее, мои волосы
шевелились, а искры становились все длинней и ярче.
Сопротивление усилилось. Каждый шаг давался трудней, чем предыдущий.
Треск становился громче, ток сильнее. Мои волосы стали дыбом, искры так и
летели с меня. Не отрываясь, я смотрел на огненную линию и пробивался
дальше.
Внезапно давление исчезло. Я пошатнулся, но продолжал путь. Первая
Вуаль осталась позади и меня охватило чувство облегчения. Я вспомнил, как
в последний раз проходил Лабиринт в подземном городе Ремба. После этого ко
мне стала возвращаться память. Да. Я шел дальше, искры снова стали больше,
токи возросли, все тело стало пощипывать.
Вторая Вуаль... Углы... здесь требовалось максимальное напряжение
сил. Казалось, все твое существо переходило в чистую энергию. Это было
неистовое, беспомощное ощущение. В этот момент для меня не существовало
ничего, кроме необходимости пройти Лабиринт. Я всегда был здесь,
пробиваясь вперед, никогда не покидал его, всегда буду в нем, вечная
борьба моей воли против сил Лабиринта. Время исчезло. Осталось лишь
напряжение.
Искры дошли мне до пояса. Я вошел в Большой Вираж и с трудом прошел
его. На каждом шагу я умирал и вновь возрождался, сгорая в пламени
творения, замерзая в холоде конца энтропии.
Вираж кончился. Дальше, дальше. Поворот. Еще три виража, прямая,
несколько дуг. Головокружение. Ощущения будто я исчезаю и снова возникаю,
вибрируя между небытием и существованием. Поворот... поворот, поворот, еще
поворот... короткая, крутая дуга... прямая, ведущая к последней Вуали. К
этому времени я должно быть задыхался, с меня лил пот, но потом я ничего
не помнил. Я едва передвигал ноги, искры были уже по плечи. Они ослепили
меня, и я больше не видел Лабиринта, Шаг, еще шаг... вот она. Я протащил
правую ногу вперед. Вот как чувствовал себя Бенедикт, когда черная трава
опутала ему ноги! Перед тем, как я трахнул его по затылку. Я чувствовал
себя так, будто меня с ног до головы обработали дубинкой. Левая нога,
вперед... так медленно, что трудно было понять, движется ли она на самом
деле. Мои руки - голубые вспышки, ноги - огненные столбы. Еще шаг, еще,
еще.
Я чувствовал себя медленно оживающей статуей, тающим снеговиком,
прогибающейся балкой... еще два шага... три... я двигался как обледенелый,
но управлял своими движениями. Времени у меня была целая вечность, воля
моя была несгибаемой. Она поможет... если что.
Вуаль осталась позади. За ней была короткая дуга. Три шага во тьму и
спокойствие. Эти шаги оказались самыми трудными.
Когда я вышел из Лабиринта, первая мысль была: обеденный перерыв у
Иосифа! Вторая: опять прошел! И третья: все, это в последний раз!
Я позволил себе несколько раз глубоко вздохнуть и немного
встряхнуться. Затем я вытащил из кармана Самоцвет, поднял его за цепочку и
поднес к глазам.
Конечно, внутри он красный с дымчатым отливом, сияющий. Казалось, что
пока я находился в Лабиринте, Камень впитывал в себя свет и блеск. Я все
еще смотрел на него, повторяя про себя команды, сравнивая их с теми, что я
уже знал.
Человек, который прошел Лабиринт и добрался до этого места, может
перенестись куда угодно. Нужно лишь мысленно представить себе это место. И
еще нужно очень хорошо хотеть этого и иметь волю. Если все пройдет
нормально... то я все же могу угодить в коварный капкан. На какой-то
момент мне стало страшно. Но Эрику это удалось. Не оказался же он в
середине Самоцвета где-то в отражении. Дворкин, написавший эти заметки,
был великим человеком, и я верил ему.
Собравшись с мыслями, я еще внимательнее всмотрелся вглубь Камня.
Внутри него было искривленное отражение Лабиринта, окруженное огоньками -
мигающими, крохотными язычками пламени, другими виражами и тропинками. Я
решился и сосредоточил волю.
Краснота и замедленное движение. Словно я погружался в вязкий океан.
Сначала очень медленно. Дрейф... во тьме, все красные огоньки так далеко
впереди... скорость медленно нарастала. Далекие, прерывистые вспышки.
Кажется, еще быстрее. Ориентироваться не по чему. Я был точкой сознания
неизвестных размеров. Я чувствовал движение, видел фигуру, в которой
двигался, теперь уже быстрее. Краснота почти исчезла, казалось, меня ничто
не окружало. Сопротивление исчезло, я несся все быстрее и быстрее. Все это
произошло в одно мгновение, и еще происходило в то же самое мгновение. Я
несся к цели с огромной скоростью. Маленький, кривой Лабиринт рос,
становился трехмерным отражением нашего Лабиринта. Он увеличивался у меня
на глазах, освещенный языками разноцветного пламени, подобно странной
галактике буйствующей в вечной ночи и в ореоле сияющей бледным огнем пыли,