вопросов возник почти у каждого.
- Подождите, - наконец, прервал я их, - дайте Рэндому закончить.
Пусть расскажет все. На некоторые вопросы он ответит сам, а остальные
задавайте потом.
Кивки, недовольное ворчание, и Рэндом довел рассказ до конца. То
есть, до нашего сражения со звероподобными людьми в доме Флоры. Он заявил,
что Каина убили их собратья, что подтвердила и Флора.
Затем, когда снова посыпались вопросы, я внимательно следил за ними.
Если они касались сути истории Рэндома - бога ради! Но я не желал
размышлений на тему о возможности того, что за всем этим стоит кто-то из
нас. Как только все это выплывет наружу, тут же начнутся разговоры обо мне
и наведение тени на ясный день. Это может привести к обмену резкостями и
тогда встреча примет нежелательный характер. Лучше сначала попытаться
найти доказательства и, избежав взаимных упреков и обвинений, загнать
виновного в угол, заодно укрепив свои позиции.
Итак, я наблюдал и ждал. Почувствовав, что решающий момент близок, я
остановил часы.
- Если бы мы знали все, то не понадобились бы споры и домыслы, -
заявил я. - Возможно, мы сможем получить ответы на свои вопросы прямо
сейчас. Поэтому я и собрал вас.
Прямо в точку. Они были у меня в руках: внимательные и готовые
действовать. Может, даже стремящиеся что-то сделать.
- Я предлагаю попытаться найти Бранда и доставить его домой, прямо
сейчас.
- Каким образом? - поинтересовался Бенедикт.
- Через Карты.
- Это уже было, - вспомнил Джулиан. - Так до него не добраться. Он не
отвечает.
- Я не о том. Я просил вас принести с собой полные Колоды Карт.
Надеюсь, они с вами?
Все дружно заворочали головами в знак согласия.
- Отлично, - продолжал я. - Давайте вынем Карты и найдем Карту
Бранда. Я предлагаю одновременно попытаться связаться с ним нам всем.
- Любопытная мысль, - произнес Джулиан.
- Да, - согласился Бенедикт, доставая свою Колоду и тасуя Карты. - По
крайней мере стоит попробовать. Может, энергия и возрастет.
Я нашел Карту Бранда и подождал, пока другие сделают тоже самое.
- Давайте действовать согласованно. Все готовы? - спросил я.
Восемь утвердительных ответов.
- Тогда начали! Раз, два, три! Я вгляделся в свою Карту. Бранд был
похож лицом на меня, но меньше ростом и изящнее. Волосы у него были
огненные, как у Фионы. Он был одет в зеленый костюм для верховой езды и
скакал на белом коне. Когда это было? - подумал я. Мечтатель, мистик,
поэт, всегда печальный или восторженный, циничный или безгранично
доверчивый, Бранд, казалось, не знал умеренности в чувствах. Не то, чтобы
он был психопатом, нет, слишком сложным был его характер, и все же, со
множеством оговорок, это слово объясняло, к чему он шел. Должен признать,
что иногда Бранд был так очарователен, тактичен и предан, что я ставил его
выше всех своих сородичей. Но временами он бывал так злобен и жесток,
едок, что я старался избегать его, опасаясь, что сорвусь и искалечу его.
Последний раз, когда я видел Бранда, незадолго до нашей ссоры с Эриком и
моей ссылки, он был именно в подобном настроении.
...Таковы были мои мысли и чувства, когда я вглядывался в Карту
Бранда, мысленно искал его, напрягал свою волю, чтобы открыть
пространство, которое Бранд должен был заполнить. Остальные были заняты
тем же, перебирая свои воспоминания.
Карта медленно изменялась, появилась иллюзия глубины. Я почувствовал,
что все стало расплываться: знакомое ощущение, указывающее на то, что
контакт установлен. Карта в моих руках стала холодной, все поплыло. И
внезапно, изображение стало четким, устойчивым, живым.
Бранд, похоже, находился в камере. Позади него высилась каменная
стена, на полу валялась солома. Он был закован в цепь, пропущенную через
огромный болт с кольцом, вбитым в стену над его головой. Цепь была длинная
и позволяла ему передвигаться. Сейчас Бранд, используя эту возможность,
лежал в углу, растянувшись на куче тряпья и соломы. Его волосы и борода
очень отросли, и я никогда не видел его таким худым. Бранд был одет в
грязные лохмотья. Казалось, он спал. Я вспомнил свою тюрьму - вонь, холод,
отвратительную еду, сырость, одиночество, безумие, которое приходило и
снова покидало меня. По крайней мере, его глаза были целы, потому что они
засверкали, когда несколько голосов произнесли его имя. Я увидел их:
зеленые, пустые, ничего не выражающие.
Наркотики? Или он считает, что у него галлюцинация?
Но внезапно Бранд воспрянул духом. Он вскочил и протянул руку.
- Братья! - воскликнул он. - Сестры!
- Я иду к тебе!
Крик потряс комнату.
Жерар вскочил на ноги, опрокинув свое кресло, одним прыжком пересек
комнату и сорвал со стены огромный боевой топор. Он накинул петлю орудия
близкого боя на кисть руки, в которой держал Карту. На мгновение Жерар
замер, вглядываясь в нее, затем вытянул вперед свободную руку и внезапно
оказался там, в камере, прижимая к себе Бранда, который именно в этот
момент потерял сознание. Изображение заколебалось, контакт прервался.
Выругавшись, я стал лихорадочно ворошить Колоду в поисках Карты
Жерара. Остальные делали то же самое. Найдя ее, я сосредоточился в поисках
контакта. Все медленно растаяло, изменилось и вновь обрело форму. Есть!
Жерар, туго натянув цепь, приложил ее к стене и рубил топором. Цепь
оказалась прочной и пока выдерживала его мощнейшие удары. Несколько
звеньев были расплющены и испещрены глубокими зарубками. Но к этому
времени прошло уже минуты две. Звон и удары топора привлекли внимание
тюремщиков.
Слева донесся шум, скрежет, звуки открывающихся засовов, скрип
петель. Хотя все это происходило вне поля моего зрения, не приходилось
сомневаться, что дверь камеры открывается. Бранд стоял на ногах. Жерар
продолжал перерубать цепь!
- Жерар! Дверь! - крикнул я.
- Слышу! - воскликнул он, обернув цепь вокруг руки и дернув ее. Но
цепь не поддавалась.
Один из рогоруких воинов бросился на него с поднятым мечом. Жерар
отбросил цепь и взмахнул топором. Стражник упал, но на его место встал
другой, третий, четвертый обходил его сбоку. Остальные также были
неподалеку.
В этот момент я увидел резкое движение, и на живой картине возник
Рэндом. Он стоял на коленях, сжимая правой рукой руку Бранда, а другой
держал перед собой кресло, словно щит. Ножки кресла были направлены на
стражников. Рэндом вскочил на ноги и ринулся на атакующих, врезаясь в них,
точно таран. Стражники отступили. Рэндом поднял кресло и размахнулся. Один
из стражников лежал мертвый на полу, другой отползал в сторону, сжимая
обрубок правой руки. Рэндом схватил кинжал и погрузил его в ближайшее
брюхо, затем раздробил два черепа креслом и отогнал последнего стражника.
Самое жуткое было в том, что пока шла заварушка, мертвец поднялся с пола и
стал медленно подниматься в воздух, истекая кровью. Получивший удар в
живот, рухнул на колени, сжимая руками кинжал.
Тем временем Жерар схвати цепь обеими руками, уперся ногой в стену и
рванул. Его плечи напряглись, на спине вздулись мускулы, но цепь не
поддавалась. Десять секунд, пятнадцать...
Цепь со звоном лопнула. Жерар чуть не упал, но удержался на ногах,
выбросив руку в сторону. Он оглянулся, очевидно на Рэндома, которого в
этот момент я не видел. Видимо, все было в порядке, потому что он нагнулся
и поднял Бранда, вновь потерявшего сознание. Держа его в руках, Жерар
повернулся и из-под обмякшего тела протянул руку. Рядом с ним возник
Рэндом, уже без кресла, и тоже подал нам знак.
Все мы потянулись к ним и через секунду они уже были с нами.
Раздался приветственный крик и все кинулись к Бранду, чтобы увидеть
нашего Бранда, которого столько лет не было с нами и которого только что
удалось вырвать из лап загадочных тюремщиков. Наконец-то можно было
надеяться, что мы получим ответы на кое-какие вопросы. Но он был так слаб,
так худ, так бледен...
- Назад! - рявкнул Жерар. - Дайте положить его на кушетку. Потом
будете смотреть сколько вам...
Наступила мертвая тишина. Все подались назад и окаменели. Потому что
Бранд был в крови, и кровь капала с ножа, торчащего в его правом боку,
ближе к спине. Несколько секунд назад ножа там не было. Кто-то только что
попытался распороть ему почки и, вполне возможно, что за всем этим стоит
кто-то из нас, получило убедительное доказательство, но это нисколько не
обрадовало меня. В это мгновение я собрал в кулак все, стараясь мысленно
сфотографировать положение каждого из нас. Потом чары рассеялись. Жерар
отнес Бранда на диван, все отступили, поняв не только то, что произошло,
но что из этого следует.
Жерар уложил Бранда на кушетку лицом вниз и сорвал его грязную
рубашку.
- Принесите чистой воды, его надо обмыть! - приказал он. - И
полотенца. Быстро! Физиологический раствор, глюкозу, что-нибудь, из чего
можно соорудить капельницу. Тащите всю аптечку!
Дейдра и Флора бросились к двери.
- Мои комнаты ближе всего, - подсказал им Рэндом. - Там есть аптечка.
А установка для внутривенного вливания стоит в лаборатории на третьем
этаже. Я помогу вам.
Они вышли.
Любой из нас какое-то время изучал международную медицину и в Эмбере
и в отражениях. Но то, что знали в отражениях, не всегда было годно для
Эмбера. Например, большинство антибиотиков из отражений в Эмбере не
действовали. С другой стороны, иммунологические процессы у нас протекали
не так, как у людей, которых мы изучали: для нас было очень сложно
чем-нибудь заразиться, и даже если это и случалось, мы справлялись с
болезнями намного быстрее. К тому же, мы обладаем мощными регенерационными
способностями.
Все это понятно. Оригинал всегда лучше своей копии. Мы, эмбериты,
знали об этом с раннего возраста, поэтому каждый из нас изучал медицину
еще в молодости. И что бы там не говорили о том, что человек сам себе
лучший врач, все это восходит к нашему недоверию во всем и ко всем, а
особенно к тем, кто может держать нашу жизнь в своих руках. Не могу
утверждать, что это недоверие не имеет оснований. Все это частично поможет
понять, почему я не бросился на помощь к Бранду, оттолкнув Жерара, хотя
всего пару поколений назад окончил медицинский колледж в отражении Земля.
Кроме того, Жерар теперь не подпускал к Бранду никого. Джулиан и Фиона
шагнули было вперед, очевидно подумав об одном и том же, но левая рука
Жерара преградила им путь, словно шлагбаум на железнодорожном переезде.
- Нет уж, - заявил он. - Я уверен, что это не моих рук дело, а о
других я так не думаю. Кто бы это ни был, второй попытки он не получит.
Если бы такую рану получил любой здоровый член нашей семьи, я мог бы
с уверенностью сказать, что он обязательно выживет, если продержится
первых полчаса. Но Бранд находился в таком состоянии... ни за что ручаться
нельзя.
Когда Рэндом и девочки вернулись с лекарствами и приборами, Жерар
вымыл Бранда, зашил рану и перевязал его. Он подключил аппарат для
внутривенного вливания. Рэндом отыскал молоток и зубило. Жерар сбил
наручники, укрыл Бранда простыней и одеялом и вновь пощупал пульс.
- Как там? - поинтересовался я.
- Пульс слабый, - ответил он, пододвинул кресло к дивану и уселся. -
Принесите мне меч и бокальчик вина. Я еще ничего не пил, да и
проголодался. Не осталось ли там чего-нибудь?
Льювилла направилась к буфету, а Рэндом притащил меч, висевший на
вешалке за дверью.
- Ты что, собрался переселиться сюда? - спросил Рэндом, протягивая
Жерару оружие.
- Совершенно верно.
- Может, перенести Бранда в другую постель, поудобнее?
- Ему и здесь хорошо. Я сам решу, когда его можно будет переложить. А
пока разожгите-ка огонь в камине. И погасите свечи.
Рэндом кивнул.
- Сейчас, - ответил он и взял кинжал, вытащенный из тела Бранда -
тонкий стилет, диной в семь дюймов. Рэндом положил оружие на ладонь: -
Кому-нибудь это знакомо?
- Нет, - ответил Бенедикт.
- Нет, - сказал Джулиан.
- Нет, - ответил я.
Женщины покачали головами.
Рэндом внимательно рассматривал кинжал.
- Его легко спрятать в рукаве, сапоге или в корсете... да, для этого
нужна недюжинная смелость.
- Отчаяние, - подсказал я.
- И тонкий расчет. Предвидение того, что все бросятся к Бранду. Почти
вдохновение.
- Может быть, это кто-то из стражников еще в камере? - предположил
Джулиан.
- Нет, - откликнулся Жерар. - Ни один из них не подходил к нему так
близко.
- Хороший баланс. Этот кинжал можно метать, - вставила свое замечание
Дейдра.
- Ты права, - согласился Рэндом, держа кинжал на кончиках пальцев. -
Но ни у кого из них не было такой возможности. Я все время находился между
Брандом и стражниками, в этом я уверен.
Возвратилась Льювилла и принесла поднос, на котором лежали куски
мяса, полкаравая хлеба, бутыль вина и кубок. Я освободил маленький столик
и придвинул его к креслу Жерара. Ставя поднос на столик, Льювилла
спросила:
- Но почему? Выходит, кто-то из нас? Зачем это?
Я вздохнул:
- А как ты думаешь, кто его засадил в тюрьму?
- Кто-то из нас?
- Ну, а кто же еще? Если ему известно что-то мешающее кому-то... по
той же причине его и держали в тюрьме.
Она нахмурилась:
- Но это же бессмысленно. Почему его просто не убили?
Я в недоумении пожал плечами:
- Вероятно, для чего-то он был еще нужен. На этот вопрос может
ответить лишь один человек. Найдешь его - спросишь.
- Его или ее, - поправил Джулиан. - Сестра, с чего ты стала вдруг
такой наивной?
Льювилла в упор посмотрела ему в глаза. Ее глаза были как два
айсберга, отражающие ледяную бесконечность.
- Насколько я помню, - заметила она, - когда они оказались в комнате,
ты встал с кресла, повернул налево, обогнул стол и оказался чуть правее
Жерара. Ты наклонился далеко вперед. Кажется, твои руки были опущены и их
никто не видел.
- Насколько я помню, - парировал Джулиан, - ты сама стояла слева от
Жерара, совсем рядом. И также наклонилась вперед.
- Тогда я должна была нанести удар левой рукой, а я правша.
- Может быть, поэтому он еще жив.
- Джулиан, почему ты так стремишься доказать, что виновен кто-то
другой?
- Ну, хватит! - прикрикнул я на них. - Довольно! Все это
бессмысленно! Виновен только один из нас, и так его на чистую воду не
выведешь!
- Его или ее, - настаивал Джулиан.
Жерар встал, навис над всеми и свирепо уставился на нас.
- Прекратите беспокоить больного! - зарычал он. - Рэндом, мне
показалось, что ты хотел разжечь огонь!
- Минутку, - ответил Рэндом и направился к камину.
- Перейдем в нижнюю гостиницу, - предложил я. - Жерар, я поставлю у
дверей двух солдат.
- Нет уж! - возразил сердито Жерар. - Пускай уж тот, кому захочется
попробовать, войдет сюда. Утром я принесу вам его голову.
Я кивнул.
- Ну что ж, если тебе что-нибудь понадобится, позвонишь или вызовешь
нас по Картам. Утром расскажем тебе все, что нам удастся выяснить.
Жерар уселся, что-то пробурчал и принялся за еду. Рэндом разжег огонь
и потушил часть свечей. Одеяло Бранда вздымалось и опадало медленно, но
регулярно. Мы тихо вышли из комнаты, оставив их наедине с огнем,
потрескиванием дров, пробирками и склянками.
Не раз я просыпался, иногда дрожа, но всегда в ужасе, когда мне
снилось, что я вновь в своей старой камере в подземельях Эмбера и снова
слепой. Не то, чтобы мне раньше не приходилось сидеть в тюрьмах. Меня
сажали не раз и на разные сроки. Но одиночество плюс слепота и плюс
никаких надежд - все это оставило глубокий след в моем мозгу. Когда я
бодрствую, то мне обычно удается загнать эти воспоминания подальше, но
ночью они изредка вырываются на свободу и начинают свою вакханалию:
раз-два-три, раз-два-три... Вид Бранда в его камере снова пробудил их,
меня била дрожь, хотя ночь была теплая, и на этот раз воспоминания нашли
себе постоянную квартиру в моем черепе. Теперь, когда мои родственники
сидели в гостиной, стены которой были увешаны щитами, я никак не мог
избавиться от мысли, что один или несколько из них расправились с Брандом
точно так же, как Эрик расправился со мной. Хотя в этом не было ничего
удивительного, мне становилось не по себе при мысли о том, что преступник
находится в одной комнате со мной, а я не имею ни малейшего понятия, кто
он. Единственным утешением мне служило то, что по моим наблюдениям,
остальным тоже приходилось несладко. Включая и виновника. Теорема была
доказана. Я понял, что всех их до сих пор не покидала надежда, что виновен
во всем кто-то другой, не из семьи. Теперь эта надежда исчезла, как
утренний туман. С одной стороны, сейчас мне придется быть еще осторожнее
со словами. С другой - было подходящее время для того, чтобы выкачать
новую информацию, пока все они были не в своей тарелке. Их желание помочь
устранить угрозу могло оказаться весьма полезным. Даже виновнику придется
вести себя так же, как остальным. Кто знает, не оступится ли он от
напряжения.
- Ну, что еще интересного у тебя на сегодня? - поинтересовался
Джулиан, сцепив руки за спиной и растянувшись на моем любимом кресле.
- Пока ничего, - ответил я.
- Жаль, - произнес Джулиан. - А я-то надеялся, что ты предложишь тем
же способом поискать отца. А вдруг нам повезет? Найдем и его. И кто-нибудь
наверняка его уберет. А после этого поиграем в "русскую рулетку" твоим
новым способом. Победитель получает все.
- Ты плохо обдумал свои слова, - заметил я.
- Ничего подобного, я обдумал каждое слово, - заявил он. - мы тратим
так много времени на то, чтобы забить друг другу баки, что я решил для
развлечения высказать то, что думаю. Может быть, кто-нибудь это заметит.
- Теперь ты знаешь, что мы заметили. И еще мы заметили, что
теперешний Джулиан ничуть не лучше прежнего.
- Выбирай, кто тебе больше нравится. Нам обоим очень интересно,
знаешь ли ты, что делать дальше.
- Знаю. В настоящее время я намерен получить ответы на некоторые
вопросы: они имеют отношение к тому, что мучает нас. Начнем с Бранда и его
судьбы, - повернувшись к Бенедикту, который сидел, пристально уставившись
в огонь, я сказал: - Бенедикт, ты как-то в Авалоне упомянул, что Бранд был
среди тех, кто искал меня после моего исчезновения.
- Это правда, - не стал возражать Бенедикт.
- Мы все искали тебя, - добавил Джулиан.
- Это было потом, - проронил я. - Вначале этим занимались Бранд,
Жерар и ты сам, Бенедикт. Ты ведь так мне говорил?
- Да, но позже и остальные пытались тебя найти. Это я тоже говорил.
Я кивнул.
- Бранд в это время ни о чем необычном не упоминал?
- Необычном? Что ты имеешь в виду?
- Не знаю. Я ищу какую-нибудь связь с тем, что произошло с ним и со
мной.
- Тогда ты ищешь не там, где надо. Он вернулся и сказал, что никого
не нашел. После этого он много веков жил в Эмбере и никто его не трогал.
- Это я знаю. Но из рассказа Рэндома я понял, что он окончательно
исчез где-то за месяц до моего выздоровления и возвращения. Здесь что-то
не то. Скажи, может быть, он говорил о чем-то странном не сразу после
возвращения, а перед своим исчезновением? Или между? Хотя бы что-то.
Говорите, если что-нибудь знаете!
А, между тем, наступило молчание. Все переглянулись. Во взглядах было
не столько беспокойство или подозрительность, сколько любопытство.
Наконец, высказалась Льювилла:
- Я не знаю... вероятно, это не имеет значения...
Все взоры устремились на нее. Она заговорила, медленно завязывая и
развязывая концы пояса.
- Это произошло между возвращением Бранда и его исчезновением. Мне и
вправду это показалось странным. Когда-то давно Бранд приехал в Рембу...
- Когда это "давно"? - спросил я.
Она сморщила лоб.
- Пятьдесят, может быть, шестьдесят или семьдесят лет назад. Точно не
помню...
Я постарался вспомнить примерный коэффициент преобразования,
выведенный мною в дни долгого заключения. День в Эмбере длится чуть больше
двух с половиной дней отражениевой Земли, где я жил в ссылке. Когда это
было возможно, я подгонял эмберское время под свое собственное, на случай,
если выявится какое-нибудь интересное совпадение. Итак, Бранд приезжал в
Рембу, когда для меня шел девятнадцатый век.
- Как бы это ни было, - продолжала Льювилла, - Бранд приехал
навестить меня. Пробыл несколько недель, - она взглянула на Рэндома. - Он
расспрашивал о Мартине.
Рэндом прищурился и наклонил голову:
- Он не говорил, зачем?
- Специально не говорил, но намекал, что где-то встретил Мартина, и у
меня сложилось впечатление, что он не прочь снова встретиться с ним.
Только после его исчезновения до меня дошло, что приезжал он только за
тем, чтобы разузнать о Мартине. Сами знаете, как Бранд умел все
выпытывать, не подавая виду, что это ему важно. Только потом, когда я
переговорила с другими, у которых он также побывал, я поняла, что к чему.
Но зачем это ему понадобилось - так и не знаю.
- В высшей степени интересно, - протянул Рэндом, - мне пришло на ум
кое-что, чему я никогда не придавал значения. Однажды он долго
расспрашивал меня о моем сыне. Вполне вероятно, что это было в тоже самое
время. Но он никогда не говорил, что встречал его или хотел бы с ним
увидеться. Он начал прохаживаться насчет бастардов. Когда я оскорбился,
Бранд извинился и засыпал меня более приличными вопросами о мальчике. Я
подумал, что он делает это из вежливости, чтобы загладить обиду. Но, как
сказала Льювилла, он умел вытягивать из людей признания. Почему ты никогда
не рассказывала мне об этом?
Она мило улыбнулась:
- А зачем мне это?
Рэндом медленно кивнул, его лицо оставалось бесстрастным.
- Мне кажется, что после отъезда Бранд знал не больше, когда приехал.
- Странно, - сказал я. - Бранд разговаривал о Матине еще с
кем-нибудь?
- Не припоминаю, - промолвил Джулиан.
- Я тоже, - произнес Бенедикт.
Остальные отрицательно покачали головами.
- Оставим пока это, но возьмем на заметку, - проговорил я. - Мне
необходимо знать еще кое-сто. Джулиан, насколько мне известно, вы с
Жераром как-то пытались пройти по Черной Дороге. При этом Жерар был ранен.
Кажется, после этого вы жили у Бенедикта, пока Жерар не выздоровел. Я
хотел бы знать об этой экспедиции.
- Сдается мне, ты уже знаешь о ней, - ответил Джулиан. - Ты только
что рассказал все, что произошло.
- Как ты узнал об этом, Корвин? - осведомился Бенедикт.
- В Авалоне.
- От кого?
- От Дары.
Он вскочил на ноги, подошел ко мне, остановился и свирепо уставился
на меня сверху вниз.
- Ты все еще цепляешься за свои рассказы об этой девчонке?
Я вздохнул.
- Ну сколько можно еще об этом говорить? Я тебе давно рассказал все,
что знаю об этом. Хочешь верь, хочешь не верь, но все это рассказала мне
она.
- Что ж, значит ты мне не все рассказал. Этой части истории я не
припомню!
- Правда это или нет? Насчет Джулиана и Жерара?
- Правда! - буркнул он.
- Тогда забудем пока об источнике информации. Расскажи о том, что там
случилось.
- Согласен, - проронил Бенедикт. - теперь можно поговорить
откровенно. Того, кто вынуждал нас помалкивать, больше нет среди нас. Это,
естественно, об Эрике. Он не знал, где я как и все остальные. Все
эмберские новости я узнавал от Жерара. Возле Авалона... нет, сперва
другое. Эрику все меньше и меньше нравилась Черная Дорога, и он, наконец,
решил послать разведчиков, которые прошли бы по ней через отражения до
самого ее начала. Он выбрал Джулиана и Жерара. Возле Авалона на них напал
очень большой отряд тварей. Жерар по Карте вызвал меня и я пришел к ним на
помощь. Враг был уничтожен. Поскольку в битве Жерар сломал руку, да и
Джулиана изрядно потрепали, то я забрал их к себе. В это время я нарушил
молчание и связался с Эриком, чтобы дать ему знать, где они и что с ними.
Он приказал им после выздоровления вернуться в Эмбер. Они жили у меня,
пока не поправились, а после выздоровления возвратились домой.
- И это все?
- Все.
Но это было не все. Дара рассказала мне, кое-что еще. Я совершенно
четко помнил, что она упоминала и о другом посетителе. В тот день, у
ручья, когда крохотная радуга играла в тумане над водопадом, а мельничное
колесо вращалось и вращалось, выбрасывая мечты и перемалывая их, когда мы
фехтовали и разговаривали, и бродили в отражении, и пройдя через
первобытный лес, оказались на берегу могучего потока, где вращалось
колесо, которое могло бы молоть зерно из житницы богов, в день, когда мы
завтракали на траве, флиртовали, сплетничали, она говорила о многом.
Несомненно, не все можно было брать на веру, но насчет путешествия
Джулиана и Жерара она не солгала. Теперь я не мог отвергнуть возможность и
того, что она говорила правду и в другом. Она утверждала, что Бранд
посещал Бенедикта в Авалоне. Она даже сказала "часто".
Так, Бенедикт не скрывал, что не доверяет мне. Это уже было
достаточной причиной для умолчания о том, что он считает не моим делом.
Если бы я был на его месте, я поступил бы точно также, черт меня подери!
Но надо быть идиотом, чтобы рассказать сейчас ему о том, что мне известно.
Потому что существовали и другие варианты.
Может быть, он собирается рассказать мне о визитах Бранда позже,
наедине. Возможно, он не желает говорить об этом при всех, особенно при
том, кто пытался прикончить Бранда.
Или... конечно, не исключена возможность того, что за всем этим стоит
сам Бенедикт. В этом случае мне было даже страшно подумать о последствиях.
Я служил под командованием Наполеона, Ли, Макартура, и научился ценить
тактиков и стратегов. Бенедикт был и тем и другим, и я не знал никого, кто
бы мог с ним в этом сравниться. Недавняя потеря правой руки нисколько не
унизила его в моих глазах, да, кстати говоря, и не уменьшило его искусство
- Подождите, - наконец, прервал я их, - дайте Рэндому закончить.
Пусть расскажет все. На некоторые вопросы он ответит сам, а остальные
задавайте потом.
Кивки, недовольное ворчание, и Рэндом довел рассказ до конца. То
есть, до нашего сражения со звероподобными людьми в доме Флоры. Он заявил,
что Каина убили их собратья, что подтвердила и Флора.
Затем, когда снова посыпались вопросы, я внимательно следил за ними.
Если они касались сути истории Рэндома - бога ради! Но я не желал
размышлений на тему о возможности того, что за всем этим стоит кто-то из
нас. Как только все это выплывет наружу, тут же начнутся разговоры обо мне
и наведение тени на ясный день. Это может привести к обмену резкостями и
тогда встреча примет нежелательный характер. Лучше сначала попытаться
найти доказательства и, избежав взаимных упреков и обвинений, загнать
виновного в угол, заодно укрепив свои позиции.
Итак, я наблюдал и ждал. Почувствовав, что решающий момент близок, я
остановил часы.
- Если бы мы знали все, то не понадобились бы споры и домыслы, -
заявил я. - Возможно, мы сможем получить ответы на свои вопросы прямо
сейчас. Поэтому я и собрал вас.
Прямо в точку. Они были у меня в руках: внимательные и готовые
действовать. Может, даже стремящиеся что-то сделать.
- Я предлагаю попытаться найти Бранда и доставить его домой, прямо
сейчас.
- Каким образом? - поинтересовался Бенедикт.
- Через Карты.
- Это уже было, - вспомнил Джулиан. - Так до него не добраться. Он не
отвечает.
- Я не о том. Я просил вас принести с собой полные Колоды Карт.
Надеюсь, они с вами?
Все дружно заворочали головами в знак согласия.
- Отлично, - продолжал я. - Давайте вынем Карты и найдем Карту
Бранда. Я предлагаю одновременно попытаться связаться с ним нам всем.
- Любопытная мысль, - произнес Джулиан.
- Да, - согласился Бенедикт, доставая свою Колоду и тасуя Карты. - По
крайней мере стоит попробовать. Может, энергия и возрастет.
Я нашел Карту Бранда и подождал, пока другие сделают тоже самое.
- Давайте действовать согласованно. Все готовы? - спросил я.
Восемь утвердительных ответов.
- Тогда начали! Раз, два, три! Я вгляделся в свою Карту. Бранд был
похож лицом на меня, но меньше ростом и изящнее. Волосы у него были
огненные, как у Фионы. Он был одет в зеленый костюм для верховой езды и
скакал на белом коне. Когда это было? - подумал я. Мечтатель, мистик,
поэт, всегда печальный или восторженный, циничный или безгранично
доверчивый, Бранд, казалось, не знал умеренности в чувствах. Не то, чтобы
он был психопатом, нет, слишком сложным был его характер, и все же, со
множеством оговорок, это слово объясняло, к чему он шел. Должен признать,
что иногда Бранд был так очарователен, тактичен и предан, что я ставил его
выше всех своих сородичей. Но временами он бывал так злобен и жесток,
едок, что я старался избегать его, опасаясь, что сорвусь и искалечу его.
Последний раз, когда я видел Бранда, незадолго до нашей ссоры с Эриком и
моей ссылки, он был именно в подобном настроении.
...Таковы были мои мысли и чувства, когда я вглядывался в Карту
Бранда, мысленно искал его, напрягал свою волю, чтобы открыть
пространство, которое Бранд должен был заполнить. Остальные были заняты
тем же, перебирая свои воспоминания.
Карта медленно изменялась, появилась иллюзия глубины. Я почувствовал,
что все стало расплываться: знакомое ощущение, указывающее на то, что
контакт установлен. Карта в моих руках стала холодной, все поплыло. И
внезапно, изображение стало четким, устойчивым, живым.
Бранд, похоже, находился в камере. Позади него высилась каменная
стена, на полу валялась солома. Он был закован в цепь, пропущенную через
огромный болт с кольцом, вбитым в стену над его головой. Цепь была длинная
и позволяла ему передвигаться. Сейчас Бранд, используя эту возможность,
лежал в углу, растянувшись на куче тряпья и соломы. Его волосы и борода
очень отросли, и я никогда не видел его таким худым. Бранд был одет в
грязные лохмотья. Казалось, он спал. Я вспомнил свою тюрьму - вонь, холод,
отвратительную еду, сырость, одиночество, безумие, которое приходило и
снова покидало меня. По крайней мере, его глаза были целы, потому что они
засверкали, когда несколько голосов произнесли его имя. Я увидел их:
зеленые, пустые, ничего не выражающие.
Наркотики? Или он считает, что у него галлюцинация?
Но внезапно Бранд воспрянул духом. Он вскочил и протянул руку.
- Братья! - воскликнул он. - Сестры!
- Я иду к тебе!
Крик потряс комнату.
Жерар вскочил на ноги, опрокинув свое кресло, одним прыжком пересек
комнату и сорвал со стены огромный боевой топор. Он накинул петлю орудия
близкого боя на кисть руки, в которой держал Карту. На мгновение Жерар
замер, вглядываясь в нее, затем вытянул вперед свободную руку и внезапно
оказался там, в камере, прижимая к себе Бранда, который именно в этот
момент потерял сознание. Изображение заколебалось, контакт прервался.
Выругавшись, я стал лихорадочно ворошить Колоду в поисках Карты
Жерара. Остальные делали то же самое. Найдя ее, я сосредоточился в поисках
контакта. Все медленно растаяло, изменилось и вновь обрело форму. Есть!
Жерар, туго натянув цепь, приложил ее к стене и рубил топором. Цепь
оказалась прочной и пока выдерживала его мощнейшие удары. Несколько
звеньев были расплющены и испещрены глубокими зарубками. Но к этому
времени прошло уже минуты две. Звон и удары топора привлекли внимание
тюремщиков.
Слева донесся шум, скрежет, звуки открывающихся засовов, скрип
петель. Хотя все это происходило вне поля моего зрения, не приходилось
сомневаться, что дверь камеры открывается. Бранд стоял на ногах. Жерар
продолжал перерубать цепь!
- Жерар! Дверь! - крикнул я.
- Слышу! - воскликнул он, обернув цепь вокруг руки и дернув ее. Но
цепь не поддавалась.
Один из рогоруких воинов бросился на него с поднятым мечом. Жерар
отбросил цепь и взмахнул топором. Стражник упал, но на его место встал
другой, третий, четвертый обходил его сбоку. Остальные также были
неподалеку.
В этот момент я увидел резкое движение, и на живой картине возник
Рэндом. Он стоял на коленях, сжимая правой рукой руку Бранда, а другой
держал перед собой кресло, словно щит. Ножки кресла были направлены на
стражников. Рэндом вскочил на ноги и ринулся на атакующих, врезаясь в них,
точно таран. Стражники отступили. Рэндом поднял кресло и размахнулся. Один
из стражников лежал мертвый на полу, другой отползал в сторону, сжимая
обрубок правой руки. Рэндом схватил кинжал и погрузил его в ближайшее
брюхо, затем раздробил два черепа креслом и отогнал последнего стражника.
Самое жуткое было в том, что пока шла заварушка, мертвец поднялся с пола и
стал медленно подниматься в воздух, истекая кровью. Получивший удар в
живот, рухнул на колени, сжимая руками кинжал.
Тем временем Жерар схвати цепь обеими руками, уперся ногой в стену и
рванул. Его плечи напряглись, на спине вздулись мускулы, но цепь не
поддавалась. Десять секунд, пятнадцать...
Цепь со звоном лопнула. Жерар чуть не упал, но удержался на ногах,
выбросив руку в сторону. Он оглянулся, очевидно на Рэндома, которого в
этот момент я не видел. Видимо, все было в порядке, потому что он нагнулся
и поднял Бранда, вновь потерявшего сознание. Держа его в руках, Жерар
повернулся и из-под обмякшего тела протянул руку. Рядом с ним возник
Рэндом, уже без кресла, и тоже подал нам знак.
Все мы потянулись к ним и через секунду они уже были с нами.
Раздался приветственный крик и все кинулись к Бранду, чтобы увидеть
нашего Бранда, которого столько лет не было с нами и которого только что
удалось вырвать из лап загадочных тюремщиков. Наконец-то можно было
надеяться, что мы получим ответы на кое-какие вопросы. Но он был так слаб,
так худ, так бледен...
- Назад! - рявкнул Жерар. - Дайте положить его на кушетку. Потом
будете смотреть сколько вам...
Наступила мертвая тишина. Все подались назад и окаменели. Потому что
Бранд был в крови, и кровь капала с ножа, торчащего в его правом боку,
ближе к спине. Несколько секунд назад ножа там не было. Кто-то только что
попытался распороть ему почки и, вполне возможно, что за всем этим стоит
кто-то из нас, получило убедительное доказательство, но это нисколько не
обрадовало меня. В это мгновение я собрал в кулак все, стараясь мысленно
сфотографировать положение каждого из нас. Потом чары рассеялись. Жерар
отнес Бранда на диван, все отступили, поняв не только то, что произошло,
но что из этого следует.
Жерар уложил Бранда на кушетку лицом вниз и сорвал его грязную
рубашку.
- Принесите чистой воды, его надо обмыть! - приказал он. - И
полотенца. Быстро! Физиологический раствор, глюкозу, что-нибудь, из чего
можно соорудить капельницу. Тащите всю аптечку!
Дейдра и Флора бросились к двери.
- Мои комнаты ближе всего, - подсказал им Рэндом. - Там есть аптечка.
А установка для внутривенного вливания стоит в лаборатории на третьем
этаже. Я помогу вам.
Они вышли.
Любой из нас какое-то время изучал международную медицину и в Эмбере
и в отражениях. Но то, что знали в отражениях, не всегда было годно для
Эмбера. Например, большинство антибиотиков из отражений в Эмбере не
действовали. С другой стороны, иммунологические процессы у нас протекали
не так, как у людей, которых мы изучали: для нас было очень сложно
чем-нибудь заразиться, и даже если это и случалось, мы справлялись с
болезнями намного быстрее. К тому же, мы обладаем мощными регенерационными
способностями.
Все это понятно. Оригинал всегда лучше своей копии. Мы, эмбериты,
знали об этом с раннего возраста, поэтому каждый из нас изучал медицину
еще в молодости. И что бы там не говорили о том, что человек сам себе
лучший врач, все это восходит к нашему недоверию во всем и ко всем, а
особенно к тем, кто может держать нашу жизнь в своих руках. Не могу
утверждать, что это недоверие не имеет оснований. Все это частично поможет
понять, почему я не бросился на помощь к Бранду, оттолкнув Жерара, хотя
всего пару поколений назад окончил медицинский колледж в отражении Земля.
Кроме того, Жерар теперь не подпускал к Бранду никого. Джулиан и Фиона
шагнули было вперед, очевидно подумав об одном и том же, но левая рука
Жерара преградила им путь, словно шлагбаум на железнодорожном переезде.
- Нет уж, - заявил он. - Я уверен, что это не моих рук дело, а о
других я так не думаю. Кто бы это ни был, второй попытки он не получит.
Если бы такую рану получил любой здоровый член нашей семьи, я мог бы
с уверенностью сказать, что он обязательно выживет, если продержится
первых полчаса. Но Бранд находился в таком состоянии... ни за что ручаться
нельзя.
Когда Рэндом и девочки вернулись с лекарствами и приборами, Жерар
вымыл Бранда, зашил рану и перевязал его. Он подключил аппарат для
внутривенного вливания. Рэндом отыскал молоток и зубило. Жерар сбил
наручники, укрыл Бранда простыней и одеялом и вновь пощупал пульс.
- Как там? - поинтересовался я.
- Пульс слабый, - ответил он, пододвинул кресло к дивану и уселся. -
Принесите мне меч и бокальчик вина. Я еще ничего не пил, да и
проголодался. Не осталось ли там чего-нибудь?
Льювилла направилась к буфету, а Рэндом притащил меч, висевший на
вешалке за дверью.
- Ты что, собрался переселиться сюда? - спросил Рэндом, протягивая
Жерару оружие.
- Совершенно верно.
- Может, перенести Бранда в другую постель, поудобнее?
- Ему и здесь хорошо. Я сам решу, когда его можно будет переложить. А
пока разожгите-ка огонь в камине. И погасите свечи.
Рэндом кивнул.
- Сейчас, - ответил он и взял кинжал, вытащенный из тела Бранда -
тонкий стилет, диной в семь дюймов. Рэндом положил оружие на ладонь: -
Кому-нибудь это знакомо?
- Нет, - ответил Бенедикт.
- Нет, - сказал Джулиан.
- Нет, - ответил я.
Женщины покачали головами.
Рэндом внимательно рассматривал кинжал.
- Его легко спрятать в рукаве, сапоге или в корсете... да, для этого
нужна недюжинная смелость.
- Отчаяние, - подсказал я.
- И тонкий расчет. Предвидение того, что все бросятся к Бранду. Почти
вдохновение.
- Может быть, это кто-то из стражников еще в камере? - предположил
Джулиан.
- Нет, - откликнулся Жерар. - Ни один из них не подходил к нему так
близко.
- Хороший баланс. Этот кинжал можно метать, - вставила свое замечание
Дейдра.
- Ты права, - согласился Рэндом, держа кинжал на кончиках пальцев. -
Но ни у кого из них не было такой возможности. Я все время находился между
Брандом и стражниками, в этом я уверен.
Возвратилась Льювилла и принесла поднос, на котором лежали куски
мяса, полкаравая хлеба, бутыль вина и кубок. Я освободил маленький столик
и придвинул его к креслу Жерара. Ставя поднос на столик, Льювилла
спросила:
- Но почему? Выходит, кто-то из нас? Зачем это?
Я вздохнул:
- А как ты думаешь, кто его засадил в тюрьму?
- Кто-то из нас?
- Ну, а кто же еще? Если ему известно что-то мешающее кому-то... по
той же причине его и держали в тюрьме.
Она нахмурилась:
- Но это же бессмысленно. Почему его просто не убили?
Я в недоумении пожал плечами:
- Вероятно, для чего-то он был еще нужен. На этот вопрос может
ответить лишь один человек. Найдешь его - спросишь.
- Его или ее, - поправил Джулиан. - Сестра, с чего ты стала вдруг
такой наивной?
Льювилла в упор посмотрела ему в глаза. Ее глаза были как два
айсберга, отражающие ледяную бесконечность.
- Насколько я помню, - заметила она, - когда они оказались в комнате,
ты встал с кресла, повернул налево, обогнул стол и оказался чуть правее
Жерара. Ты наклонился далеко вперед. Кажется, твои руки были опущены и их
никто не видел.
- Насколько я помню, - парировал Джулиан, - ты сама стояла слева от
Жерара, совсем рядом. И также наклонилась вперед.
- Тогда я должна была нанести удар левой рукой, а я правша.
- Может быть, поэтому он еще жив.
- Джулиан, почему ты так стремишься доказать, что виновен кто-то
другой?
- Ну, хватит! - прикрикнул я на них. - Довольно! Все это
бессмысленно! Виновен только один из нас, и так его на чистую воду не
выведешь!
- Его или ее, - настаивал Джулиан.
Жерар встал, навис над всеми и свирепо уставился на нас.
- Прекратите беспокоить больного! - зарычал он. - Рэндом, мне
показалось, что ты хотел разжечь огонь!
- Минутку, - ответил Рэндом и направился к камину.
- Перейдем в нижнюю гостиницу, - предложил я. - Жерар, я поставлю у
дверей двух солдат.
- Нет уж! - возразил сердито Жерар. - Пускай уж тот, кому захочется
попробовать, войдет сюда. Утром я принесу вам его голову.
Я кивнул.
- Ну что ж, если тебе что-нибудь понадобится, позвонишь или вызовешь
нас по Картам. Утром расскажем тебе все, что нам удастся выяснить.
Жерар уселся, что-то пробурчал и принялся за еду. Рэндом разжег огонь
и потушил часть свечей. Одеяло Бранда вздымалось и опадало медленно, но
регулярно. Мы тихо вышли из комнаты, оставив их наедине с огнем,
потрескиванием дров, пробирками и склянками.
Не раз я просыпался, иногда дрожа, но всегда в ужасе, когда мне
снилось, что я вновь в своей старой камере в подземельях Эмбера и снова
слепой. Не то, чтобы мне раньше не приходилось сидеть в тюрьмах. Меня
сажали не раз и на разные сроки. Но одиночество плюс слепота и плюс
никаких надежд - все это оставило глубокий след в моем мозгу. Когда я
бодрствую, то мне обычно удается загнать эти воспоминания подальше, но
ночью они изредка вырываются на свободу и начинают свою вакханалию:
раз-два-три, раз-два-три... Вид Бранда в его камере снова пробудил их,
меня била дрожь, хотя ночь была теплая, и на этот раз воспоминания нашли
себе постоянную квартиру в моем черепе. Теперь, когда мои родственники
сидели в гостиной, стены которой были увешаны щитами, я никак не мог
избавиться от мысли, что один или несколько из них расправились с Брандом
точно так же, как Эрик расправился со мной. Хотя в этом не было ничего
удивительного, мне становилось не по себе при мысли о том, что преступник
находится в одной комнате со мной, а я не имею ни малейшего понятия, кто
он. Единственным утешением мне служило то, что по моим наблюдениям,
остальным тоже приходилось несладко. Включая и виновника. Теорема была
доказана. Я понял, что всех их до сих пор не покидала надежда, что виновен
во всем кто-то другой, не из семьи. Теперь эта надежда исчезла, как
утренний туман. С одной стороны, сейчас мне придется быть еще осторожнее
со словами. С другой - было подходящее время для того, чтобы выкачать
новую информацию, пока все они были не в своей тарелке. Их желание помочь
устранить угрозу могло оказаться весьма полезным. Даже виновнику придется
вести себя так же, как остальным. Кто знает, не оступится ли он от
напряжения.
- Ну, что еще интересного у тебя на сегодня? - поинтересовался
Джулиан, сцепив руки за спиной и растянувшись на моем любимом кресле.
- Пока ничего, - ответил я.
- Жаль, - произнес Джулиан. - А я-то надеялся, что ты предложишь тем
же способом поискать отца. А вдруг нам повезет? Найдем и его. И кто-нибудь
наверняка его уберет. А после этого поиграем в "русскую рулетку" твоим
новым способом. Победитель получает все.
- Ты плохо обдумал свои слова, - заметил я.
- Ничего подобного, я обдумал каждое слово, - заявил он. - мы тратим
так много времени на то, чтобы забить друг другу баки, что я решил для
развлечения высказать то, что думаю. Может быть, кто-нибудь это заметит.
- Теперь ты знаешь, что мы заметили. И еще мы заметили, что
теперешний Джулиан ничуть не лучше прежнего.
- Выбирай, кто тебе больше нравится. Нам обоим очень интересно,
знаешь ли ты, что делать дальше.
- Знаю. В настоящее время я намерен получить ответы на некоторые
вопросы: они имеют отношение к тому, что мучает нас. Начнем с Бранда и его
судьбы, - повернувшись к Бенедикту, который сидел, пристально уставившись
в огонь, я сказал: - Бенедикт, ты как-то в Авалоне упомянул, что Бранд был
среди тех, кто искал меня после моего исчезновения.
- Это правда, - не стал возражать Бенедикт.
- Мы все искали тебя, - добавил Джулиан.
- Это было потом, - проронил я. - Вначале этим занимались Бранд,
Жерар и ты сам, Бенедикт. Ты ведь так мне говорил?
- Да, но позже и остальные пытались тебя найти. Это я тоже говорил.
Я кивнул.
- Бранд в это время ни о чем необычном не упоминал?
- Необычном? Что ты имеешь в виду?
- Не знаю. Я ищу какую-нибудь связь с тем, что произошло с ним и со
мной.
- Тогда ты ищешь не там, где надо. Он вернулся и сказал, что никого
не нашел. После этого он много веков жил в Эмбере и никто его не трогал.
- Это я знаю. Но из рассказа Рэндома я понял, что он окончательно
исчез где-то за месяц до моего выздоровления и возвращения. Здесь что-то
не то. Скажи, может быть, он говорил о чем-то странном не сразу после
возвращения, а перед своим исчезновением? Или между? Хотя бы что-то.
Говорите, если что-нибудь знаете!
А, между тем, наступило молчание. Все переглянулись. Во взглядах было
не столько беспокойство или подозрительность, сколько любопытство.
Наконец, высказалась Льювилла:
- Я не знаю... вероятно, это не имеет значения...
Все взоры устремились на нее. Она заговорила, медленно завязывая и
развязывая концы пояса.
- Это произошло между возвращением Бранда и его исчезновением. Мне и
вправду это показалось странным. Когда-то давно Бранд приехал в Рембу...
- Когда это "давно"? - спросил я.
Она сморщила лоб.
- Пятьдесят, может быть, шестьдесят или семьдесят лет назад. Точно не
помню...
Я постарался вспомнить примерный коэффициент преобразования,
выведенный мною в дни долгого заключения. День в Эмбере длится чуть больше
двух с половиной дней отражениевой Земли, где я жил в ссылке. Когда это
было возможно, я подгонял эмберское время под свое собственное, на случай,
если выявится какое-нибудь интересное совпадение. Итак, Бранд приезжал в
Рембу, когда для меня шел девятнадцатый век.
- Как бы это ни было, - продолжала Льювилла, - Бранд приехал
навестить меня. Пробыл несколько недель, - она взглянула на Рэндома. - Он
расспрашивал о Мартине.
Рэндом прищурился и наклонил голову:
- Он не говорил, зачем?
- Специально не говорил, но намекал, что где-то встретил Мартина, и у
меня сложилось впечатление, что он не прочь снова встретиться с ним.
Только после его исчезновения до меня дошло, что приезжал он только за
тем, чтобы разузнать о Мартине. Сами знаете, как Бранд умел все
выпытывать, не подавая виду, что это ему важно. Только потом, когда я
переговорила с другими, у которых он также побывал, я поняла, что к чему.
Но зачем это ему понадобилось - так и не знаю.
- В высшей степени интересно, - протянул Рэндом, - мне пришло на ум
кое-что, чему я никогда не придавал значения. Однажды он долго
расспрашивал меня о моем сыне. Вполне вероятно, что это было в тоже самое
время. Но он никогда не говорил, что встречал его или хотел бы с ним
увидеться. Он начал прохаживаться насчет бастардов. Когда я оскорбился,
Бранд извинился и засыпал меня более приличными вопросами о мальчике. Я
подумал, что он делает это из вежливости, чтобы загладить обиду. Но, как
сказала Льювилла, он умел вытягивать из людей признания. Почему ты никогда
не рассказывала мне об этом?
Она мило улыбнулась:
- А зачем мне это?
Рэндом медленно кивнул, его лицо оставалось бесстрастным.
- Мне кажется, что после отъезда Бранд знал не больше, когда приехал.
- Странно, - сказал я. - Бранд разговаривал о Матине еще с
кем-нибудь?
- Не припоминаю, - промолвил Джулиан.
- Я тоже, - произнес Бенедикт.
Остальные отрицательно покачали головами.
- Оставим пока это, но возьмем на заметку, - проговорил я. - Мне
необходимо знать еще кое-сто. Джулиан, насколько мне известно, вы с
Жераром как-то пытались пройти по Черной Дороге. При этом Жерар был ранен.
Кажется, после этого вы жили у Бенедикта, пока Жерар не выздоровел. Я
хотел бы знать об этой экспедиции.
- Сдается мне, ты уже знаешь о ней, - ответил Джулиан. - Ты только
что рассказал все, что произошло.
- Как ты узнал об этом, Корвин? - осведомился Бенедикт.
- В Авалоне.
- От кого?
- От Дары.
Он вскочил на ноги, подошел ко мне, остановился и свирепо уставился
на меня сверху вниз.
- Ты все еще цепляешься за свои рассказы об этой девчонке?
Я вздохнул.
- Ну сколько можно еще об этом говорить? Я тебе давно рассказал все,
что знаю об этом. Хочешь верь, хочешь не верь, но все это рассказала мне
она.
- Что ж, значит ты мне не все рассказал. Этой части истории я не
припомню!
- Правда это или нет? Насчет Джулиана и Жерара?
- Правда! - буркнул он.
- Тогда забудем пока об источнике информации. Расскажи о том, что там
случилось.
- Согласен, - проронил Бенедикт. - теперь можно поговорить
откровенно. Того, кто вынуждал нас помалкивать, больше нет среди нас. Это,
естественно, об Эрике. Он не знал, где я как и все остальные. Все
эмберские новости я узнавал от Жерара. Возле Авалона... нет, сперва
другое. Эрику все меньше и меньше нравилась Черная Дорога, и он, наконец,
решил послать разведчиков, которые прошли бы по ней через отражения до
самого ее начала. Он выбрал Джулиана и Жерара. Возле Авалона на них напал
очень большой отряд тварей. Жерар по Карте вызвал меня и я пришел к ним на
помощь. Враг был уничтожен. Поскольку в битве Жерар сломал руку, да и
Джулиана изрядно потрепали, то я забрал их к себе. В это время я нарушил
молчание и связался с Эриком, чтобы дать ему знать, где они и что с ними.
Он приказал им после выздоровления вернуться в Эмбер. Они жили у меня,
пока не поправились, а после выздоровления возвратились домой.
- И это все?
- Все.
Но это было не все. Дара рассказала мне, кое-что еще. Я совершенно
четко помнил, что она упоминала и о другом посетителе. В тот день, у
ручья, когда крохотная радуга играла в тумане над водопадом, а мельничное
колесо вращалось и вращалось, выбрасывая мечты и перемалывая их, когда мы
фехтовали и разговаривали, и бродили в отражении, и пройдя через
первобытный лес, оказались на берегу могучего потока, где вращалось
колесо, которое могло бы молоть зерно из житницы богов, в день, когда мы
завтракали на траве, флиртовали, сплетничали, она говорила о многом.
Несомненно, не все можно было брать на веру, но насчет путешествия
Джулиана и Жерара она не солгала. Теперь я не мог отвергнуть возможность и
того, что она говорила правду и в другом. Она утверждала, что Бранд
посещал Бенедикта в Авалоне. Она даже сказала "часто".
Так, Бенедикт не скрывал, что не доверяет мне. Это уже было
достаточной причиной для умолчания о том, что он считает не моим делом.
Если бы я был на его месте, я поступил бы точно также, черт меня подери!
Но надо быть идиотом, чтобы рассказать сейчас ему о том, что мне известно.
Потому что существовали и другие варианты.
Может быть, он собирается рассказать мне о визитах Бранда позже,
наедине. Возможно, он не желает говорить об этом при всех, особенно при
том, кто пытался прикончить Бранда.
Или... конечно, не исключена возможность того, что за всем этим стоит
сам Бенедикт. В этом случае мне было даже страшно подумать о последствиях.
Я служил под командованием Наполеона, Ли, Макартура, и научился ценить
тактиков и стратегов. Бенедикт был и тем и другим, и я не знал никого, кто
бы мог с ним в этом сравниться. Недавняя потеря правой руки нисколько не
унизила его в моих глазах, да, кстати говоря, и не уменьшило его искусство