Автор Неустановленный. Музейная ценность

   ? Не лезь!
   ? А я и не лезу, ? спокойно ответил я.
   ? До чего же опуститься можно, чтобы тебя только лишний раз похвалили! ? сказал он уже в номере.
   ? Чего-чего? ? я не сразу понял ? даже не мог себе представить, что Антон будет меня оскорблять.
   Не знаю, как у меня рука поднялась, но я на него намахнулся, и он то ли не хотел, то ли не сумел увернуться. Получилось, что я ударил его. Он, вытаращив глаза, последовал моему примеру, и теперь уже я хорошо получил от его правой. Тут в комнату вошел Макс и с воплем «Юрка с Антоном дерутся!» выскочил в коридор. На его крик прибежали ребята с Лидией Васильевной. Нас начали растаскивать, хотя мы не успели сцепиться по-настоящему, да и вообще, я драться не хотел.
   ? Сейчас же прекратите! ? Лидия Васильевна была потрясена.
   Ну как же! Два лучших друга, а устроили потассовку в гостиничном номере. Я уже хотел объяснить, что это случайно получилось, как резкая боль пронзила плечо. Только этого сейчас не хватало. Откуда берется такая мерзость? Я не слышал, что происходит, и почти ничего не видел, только как в тумане Красильников что-то говорил Стрижевой, а Макс показывал на меня пальцем.
   Я пришел в себя. Антон смотрел на меня как-то испуганно.
   Чего с ним такое? Накричать на него? Не получится ? вокруг столько народа. И все решат, что я свихнулся, раз полез на него с кулаками, а потом еще и ору. Да уж, история. Мне почему-то показалось, что я должен встать и уйти. Не знаю куда, просто убежать, спрятаться. Было так плохо, как будто хуже уже и некуда. Оказаться бы сейчас дома, в Пскове, на тренировке у Лени или на кухне у Антона и пить чай с бутербродами... Стоп! У какого Антона? Я же поругался с Красильниковым!
   ? Юра, ты меня слышишь? ? голос классной дамы вернул меня на поле боя.
   ? Да...
   ? Кто из вас затеял драку? И по какому поводу, объясни мне, могут подраться двое друзей? Это нужно умудриться довести Антона до такой степени, чтобы он с кулаками на людей кидался!
   ? Это я виноват, Лидия Васильевна, ? сказал Красильников.
   ? Ничего подобного, это я виноват! Он стоял у двери и чего-то возился, я попросил его подвинутся, а потом... а потом... ? я не знал, что говорить дальше.
   ? Они уже с утра какие-то ненормальные были, ? вставил свое слово Макс.
   ? Ты лезешь, а сам ничего не знаешь, ? послышался голос Евы.
   ? Да пусть они сами разбираются! Друзья же! ? Пашка Синев, как всегда, не любил вмешиваться и вообще мешать людям.
   ? Я надеюсь, к ужину все уляжется, и бури со штормовыми волнами в этой комнате подниматься не будут. Это относится и ко всем остальным в классе. Не хотелось бы омрачать нашу поездку подобными инцидентами, ? Лидия Васильевна была строга, но справедлива, как всегда.
   Я поднялся с пола, почему-то оказалось, что я сижу возле двери, и поплелся в ванную. Макс стоял в нерешительности: заходить ему или нет, может, тоже по шее достанется. Кто знает этих ненормальных баскетболистов. Пока он раздумывал, Ева прошмыгнула в комнату и захлопнула перед его носом дверь.
   ? Давайте разберемся, ? начала она, ? что здесь произошло, а то вы до отъезда так не доживете.
   ? А чего произошло? Ничего не произошло. Все нормально, ? сказал Антон. ? Он с утра какой-то взбесившийся: орет на меня, потом с кулаками полез.
   ? Сам виноват. Нечего ко мне все время придираться.
   ? Подождите-подождите! Надо во всем спокойно разобраться!
   Вы сегодня утром поругались?
   ? Да я с ним вообще не ругался! Он после музея какой-то ненормальный стал. Все время срывается, все ему мешают. Как подменили!
   ? Так нельзя. Антон, ты просто обвиняешь его! ? Ева была на моей стороне, что приятно.
   Не думал я, что наше разбирательство так затянется. Но Журавлева не хотела уходить, пока мы все точки над «i» не расставим. И, с одной стороны, я был ей благодарен, потому что не хотел с Красильниковым один на один оставаться. Макс возвращаться не спешил, а сидеть с ним сейчас в одной комнате ? не самое приятное времяпрепровождение.
   Пользуясь случаем, я решил обсудить с Евой все, что касается булавки. Это гораздо полезнее и важнее на сегодняшний день, к тому же я хотел побыстрее забыть ссору с Антоном, удовольствия она мне не доставила.
   ? Отнесем ее завтра утром? ? спросил я.
   ? Думаешь, это правильно? ? в голосе Журавлевой сквозило недоверие, ? хотя... ведь это ты нашел булавку, значит, тебе и решать, что с ней делать. Мы, конечно, можем дождаться возвращения домой и поискать антиквара там, но если она нашлась в Ярославле, то это что-нибудь, да значит, тебе так не кажется?
   Красильников сидел перед телевизором и делал вид, что смотрит «Криминальное Чтиво», но его уши и глаза были рядом с нами, я это буквально чувствовал. И мне очень не хватало его совета, но самому спрашивать не хотелось. Я гордый. А он, как на зло, сидел и демонстрировал полное равнодушие.
   ? Может быть, тебе у Антона спросить, что дальше делать? ? Ева прочитала мои мысли. ? Он парень не глупый, к тому же две головы ? хорошо, а три ? лучше.
   Я понял, что без друга не обойтись, и, собрав волю в кулак, выдавил из себя:
   ? Антон, у нас тут такое дело...
   Он с готовностью обернулся, как будто и не смотрел, как Траволта и Турман лихо отплясывают твист.
   ? Рассказывайте!
   Про поход к ювелиру долго говорить не пришлось ? тут все ясно. Правда, он подтвердил, что на экспертизу какого-либо украшения требуется время. Особенно, если вещь старинная.
   Такие просто так не покупаются и не подаются, нужно убедиться в ценности камня, выяснить, что за сплав на самой булавке. Так и получается ? пара дней.
   Антон убедил нас в том, что мы должны разгадать историю этой загадочной булавки. Слишком уж удивительно ее появление в моей жизни, ведь до меня к этому клавесину подходило столько людей, почему же ни один из них ее не увидел? Быть такого не может. А если ее потеряли, то нужно выяснить: кто именно.
   Ведь если я ее когда-нибудь захочу продать, могут объявиться владельцы.
   ? А к антиквару ее действительно нужно отнести, я видел каталоги со старинными украшениями, вдруг она по ним проходит? Тогда мы узнаем, для кого эту булавку сделали, какие на ней камни и вообще, тогда можно считать, что мы ребус разгадали, ? заключил Красильников.
   ? Согласна, ? устало сказала Ева. ? Вот только кто из нас завтра в антикварную лавку пойдет? Фокус с животом больше не пройдет...
   ? Я завтра попрошу у Лидии Васильевны разрешения погулять вместе с Юрой, ну, якобы для того, чтобы помириться, ? предложил Антон.
   ? Надо сегодня просить, ? я вспомнил, что обещал быть рано утром.
   ? Сегодня, так сегодня. Думаю, что Стрижева разрешит.
   ? Если что, то я пойду с тобой, Антон, и постараюсь на нее повлиять. А сейчас спокойной ночи, вам еще Макса искать. Не будет же он из-за вас в холле ночевать? ? сказала Ева, собираясь уходить.
   ? А что? Это идея! Не будет без нас в МакДональдс больше ходить, ? развеселился я. Окончание сегодняшнего дня мне определенно нравилось.
   ? Опять начинается? ? Антон старался сделать серьезное лицо, но вместо этого расхохотался вместе со мной.
   Ева не выдержала и присоединилась тоже. Мы втроем стояли, смеялись как сумасшедшие, и тут в дверь просунулась голова Макса:
   ? Чего это вы тут делаете? ? не понял он.
   ? Кино-то уже давно кончилось! ? продолжил фразу Антон и мы расхохотались еще сильнее, хотя по большому счету-то повода не было. Говорят же: «Смех без причины...». Про нас, наверное.
   Я кое-как успокоился и выдал:
   ? Да вот, постель тебе нести собирались, ты же теперь в фойе спать будешь.
   Журавлева и Красильников аж приседали, смеясь. У меня смешинка во рту растворилась, и удушье от хохота мне больше не грозило. Наконец, успокоились и те двое. Потом Ева чинно попрощалась с нами, сделала реверанс и ушла, даже, вернее, удалилась. Макс ошалело смотрел то на Антона, то на меня.
   ? Да ну вас! Вечно чего-нибудь выдумаете... ? сказал он и пошел чистить зубы.
   Мы с Красильниковым стояли и молча улыбались друг другу.

Интермедия 3
Восточная Европа, 17.. год, окрестности полуразрушеного замка

   Мягкие тени черным бархатом укрывали время, застывшее на холодных каменных ступенях потайной лестницы, ведущей в подземелье. Бьянка дотронулась кончиками пальцев до стены, пытаясь найти опору, и начала медленно спускаться вниз.
   Сделав несколько шагов, она отпрянула: тяжелый мрак подземелья коснулся мертвым дыханием ее бледного лица, дрожь пробрала ее до самых костей, страх жадно сжимал мохнатыми лапами душу.
   ? Есть ли в этом проклятом месте хотя бы самый маленький огарок свечи? ? прошептала она. Господи, мне не нужно ничего, только прошу тебя, помоги отыскать отца средь этих затхлых комнат. Прошу тебя, прошу тебя...
   Губы ее беззвучно шевелились. Девушка вернулась в зал, обвела взглядом комнату и направилась к давно остывшему камину, пугаясь звука собственных шагов. Он чернел в глубине залы, литая чугунная решетка острыми зубъями распахнула свою пасть. На мраморной каминной полке стояли заснувшие позолоченные часы, когда замерли их стрелки, весь замок погрузился в летаргический сон и пребывал в нем, покуда Бьянка не распахнула двери этого страшного места.
   Борясь со страхом и тревогой, которые не покидали ее многие месяцы, девушка попыталась дотянуться до канделябра, стоявшего рядом с часами, но камин был слишком велик, а решетка не позволяла ближе подойти, чтобы достать до свечей.
   Она еще раз огляделась: вон, шагах в десяти, лежит перевернутый стул, надо подвинуть его к камину. Бьянка подошла, осторожно стала поднимать его за высокую спинку.
   Паутина сплошь оплетала ее, будто не хотела, чтобы стул кто-нибудь обнаружил. Дубовый, он казался невероятно тяжелым. Девушка тянула его за собой, и шорох ножек по мраморному полу наполнял замок. Наконец, справившись со стулом, Бьянка взобралась на него и уже хотела потянуться за канделябром, как вскрикнула:
   ? Крыса!
   На нее черными жадными глазами смотрело серое чудовище с голым хвостом. Успокоившись, она все-таки схватила канделябр и побежала прочь от крысы и камина, но вспомнила, что ей нечем будет зажечь эти свечные огарки. Собрав всю волю и поборов страх, Бьянка вернулась и взяла кремень. Несколько раз ударила камень о камень, пока не высекла искру и зажгла тонкий фитиль одной из свечек. Горячее пламя согрело девушку и вселило в нее уверенность.
   Она долго смотрела на огонь, и ее мысли были далеко от стен этого замка. Когда свечное сало начало заливать ей пальцы, она вспомнила, зачем вернулась в поместье, откуда мать увезла ее еще ребенком.
   Девушка вернулась к потайной винтовой лестнице и уже смелее спускалась по ее ступеням из неотесанного камня. Сделав несколько поворотов, она попыталась определить, насколько глубоко подземелье замка, но так и не смогла этого сделать.
   Тени от свечи плясали на стенах, покрытых мхом и плесенью.
   Бьянка спускалась все ниже и ниже, и, казалось, что пути наверх больше нет. Вся жизнь превратилась в повороты лестницы, уйти с которой не было возможности, она ничего не видела и слышала ? только свои шаги. Исчезло все: холодный дождь, северный ветер, полуразрушенный замок. Осталась только эта лестница в подземелье. Лестница во времени.
   Бьянка миновала еще несколько ступеней и остановилась.
   Дальше она не могла продолжать свой путь. Вода затопила каменные ступени. «Как долго спускаться в подвал?» ? думала девушка. Она присела и, сняв старые перчатки, опустила в воду руку.
   Вода в подземелье оказалась студеной, но все же Бьянка решилась сделать еще несколько шагов. Ее плащ был все еще мокрым, он неумолимо пил большими глотками воду и холод, заставляя девушку ниже и ниже склоняться под своей тяжестью.
   Казалось, что она не выдержит всех уготованных для нее испытаний и застынет на этих каменных ступенях, которые не тревожат ни людские слезы, ни людская боль.
   Бьянка сделала очередной шаг, каблук ее башмака скользнул, и девушка ничком упала в воду. Только то, что упала она на руки, и спасло ее. Наткнувшись в воде на что-то твердое, еще более холодное, она поспешила подняться, желая одного ? убраться прочь из этого замка. Совладав с собой, она послушалась голоса разума и продолжила свой путь.
   ? Я найду его... Меня не остановит ни молва, ни злые люди... Я найду его, ? шептала она, не отвечая на чей-то немой вопрос, а стараясь поселить в своем сердце уверенность.
   Вода уже доходила ей до колен, когда за очередным поворотом винтовой лестницы таинственная гостья замка обнаружила дверь. Железное кольцо вместо ручки было массивным, его в зубах держало чудовище: полулев-полуконь. Бьянка тихонько толкнула дверь. Та даже не пошевелилась. Тогда она приложила все свои усилия, стараясь сдвинуть эту дубовую преграду хоть на миллиметр. Бесполезно. Дверь не поддавалась, а девушка почти выбилась из сил.
   ? Заперто, ? подумала она вслух. ? Значит, нужно поискать ключ... В зале? На каминной полке? Или в одной из комнат?
   Может быть, ключ хранит у себя тот, кто закрыл эту злосчастную дверь?
   Она побежала вверх по лестнице, не в силах больше терзаться сомнениями. Страх и тревога, что, быть, может она опоздала и все слишком поздно душили ее, заставляя сердце бешено колотиться. Когда Бьянка стояла посреди зала, огарок свечи в величии полуразрушенных стен казался светом заблудшей души.
   По стеклам витражей текли слезы дождя. У камина копошились крысы.
   ? Слишком рано меня оплакивать... ? твердо сказала она и вдруг поняла, где искать ключ.
   Девушка вновь побежала к потайной лестнице, теперь ей почти не было страшно, мох и плесень на стенах она принимала за плоды своего воображения.
   «Конечно же, это мог быть только он! Ну почему я не догадалась сразу! Ключ в воде, я нащупала его рукой, когда оступилась», ? думала она. Добежав до затопленных ступеней, Бьянка опустилась на колени и стала водить руками по камням от стены до стены, не пропуская ни дюйма. Вода была студеной ? руки тотчас немели, и она дышала на них, боясь, что пальцы сведет судорогой. Наконец, девушка нащупала рукой кольцо связки, но оно легко скользнуло в воде на нижние ступени.
   От досады Бьянка стукнула рукой по каменной стене, слезы выступили на ее глазах, но все же она вновь опустилась на колени, уже не чувствуя холода, потому что так привыкла к нему под дождем и здесь, в затопленном подземелье.
   Опустившись на несколько ступеней ниже, она все-таки смогла добыть ключ и, прижимая его к сердцу, побежала к запертой двери.
   Неужели она достигла цели своего путешествия через всю Европу? Бьянка повернула большой бронзовый ключ в замке.
   Раздался громкий щелчок и, отвыкшая от резких звуков, она чуть не выронила всю связку.
   Снова потянула за кольцо. На этот раз дверь поддалась, но полностью открыть ее Бьянка не смогла: дерево слишком разбухло в воде и петли поржавели. Девушка вошла в залитое водой подземелье.
   На высоком стуле из неотесанных досок лежали кандалы и цепи.
   Помещение было столь мрачным, что у Бьянки закружилась голова. Будто бы все страхи поднебесной нашли в этом подземелье вечное свое прибежище.
   Никого не обнаружив, девушка решила подняться в залу. Только теперь она поняла, как все-таки замерзла. От холода зуб на зуб не попадал, дрожь колотила все ее тело, казалось, еще несколько минут в этом подвале, и ее легкие будут поражены чахоткой.
   Теперь путь ее лежал в одну из комнат, которые располагались в галерее, окружавшей зал, или в одну из башен. Девушка хотела непременно найти отца и была готова положить все силы для этого.
   Бьянка с детства боялась лестниц и пауков, но теперь ей пришлось позабыть обо всех своих страхах, покуда она не нашла того, ради кого пересекла океан и половину Европы и покуда не выполнила наказ старой гадалки.
   Девушка поднялась по скрипучим деревянным ступеням галереи, пошла по коридору, тихонько толкая каждую дверь. Они медленно распахивались, как бы предупреждая ее об опасности, портреты на стенах смотрелись жутко и нелепо. Когда Бьянка подошла к седьмой комнате, за дверью послышался шорох. Она присела, подобрав руками мокрый подол платья и заглянула в замочную скважину. Темно. Девушка повернула ручку двери и, сделав шаг назад, толкнула ее.
   Войдя в комнату, больше похожую на узкий шифоньер, она не поверила своим глазам. У грязного окна, забытого лучами солнечного света, сидел сухой сморщенный старик. На его лице не осталось ничего, кроме носа, выдававшего его некогда властный характер и сильную волю. Щелки выцветших глаз плакали неиссыхающими стариковскими слезами.
   ? Отец! ? прошептала она.
   Старец даже не шевельнулся, ничто не изменилось в выражении его лица.
   ? Отец! ? вновь позвала она.
   ? Я вечный пленник этих стен. И я не жив. Оставь меня... ? промолвил старик.
   ? Отец, давай вернемся! Ты здесь один, тут холодно и сыро.
   ? Я не один, его душа блуждает где-то в этих стенах.
   ? Душа кого?!
   ? Моего убиенного брата. Ты знаешь ? Вацлав мертв. И кровь его на даст спокойно мне уснуть. Я обречен смотреть в окно навеки.
   ? Отец, пойдем, ты видно, болен.
   ? Ты полагаешь, не в своем уме? О, да! Во всем булавка виновата.
   На сюртуке старика серебром и золотом вышитый герб повторялся в булавке с драгоценными каменьями, украшавшей то, что некогда было лиловым галстуком, а сейчас превратилось в полинявший махор.
   ? Я был злобен и отравлен завистью ко всему, что было в брате моем старшем. И поделом мне... Пусть тут и сгину.
   ? Отец, раскайся!
   ? Поздно. Я мертв душой. Она меня сгубила...

Глава 5

   Проснувшись от будильника, как во время школьных занятий, я потянул одеяло с Антона.
   ? Хватит спать! ? гаркнул я.
   Макс, взъерошенный как воробей, вскочил с кровати и начал активно протирать глаза, борясь с последними снами.
   ? Чего орешь-то? ? недовольно пробубнил он.
   ? А с чего ты взял, что я тебе ору? Я, между прочим, Красильникова будил, ты бы мог и не дергаться... ? лениво позевывая, сообщил я Максу.
   Антон спрятал голову под подушку и пошевелил пальцами ног, как будто играл ими на пианино, и продолжал сладко посапывать..
   ? Ты в Ярославле дуреешь. Никогда не думал, что климат может творить такие... такие...
   Пока Макс подбирал слова, я запустил в него подушкой и с чувством выполненного долга пошел умываться. Когда мои водные процедуры подошли к концу, я выглянул из ванной.
   Кровать Антона мне и отсюда прекрасно видно, а вот получить от чуткоспящего Максима чем-нибудь по голове никак не улыбалось.
   ? Красильников, а Красильников! Ты вставать никак не хочешь? ? позвал я Антона.
   И тут же в меня полетели кроссовки Макса. Значит, я в нем не ошибся. Хороший парень!
   ? Кра-а-асильников!!! ? заорал я так, что в соседнем номере картинка со стены точно свалилась, а тем, кто видел сны этажом ниже начал видеться громкоговоритель.
   ? Вот гад! ? высказал Макс свое отношение ко мне.
   У нас с самого приезда отношения не ладились. Ну, это он так считал. Меня-то все устраивало и устраивает.
   Антон потянулся, отзевался и решил, наконец, оторвать свое бренное тело от гостиничной кровати.
   ? Пора вставать? ? поинтересовался он с таким любопытством в голосе, которое несвойственно только что проснувшемуся человеку.
   ? Ну ты и дрыхнешь! ? с завистью сказал Максим. ? Гислер тут так надрывается, что его не услышали только глухие от рождения.
   ? У нас дела, ? напомнил я Красильникову.
   Он тут же среагировал должным образом и начал собираться.
   Позавтракать мы решили по дороге в каком-нибудь кафе или Макдональдсе. Я пошел на поиски и добычу продуктов питания, а Антон направил свои стопы к Лидии Васильевне, чтобы уговорить ее дать нам свободу действий на пару дней, якобы для того, чтобы мы, неугомонные, восстановили мир и дружбу между собой.
   Встретившись в вестибюле гостиницы, мы вышли, купили по «горячей собаке» ? мне всегда так нравилось хот-доги называть, и пока жевали, разрабатывали план действий в антикварной лавке.
   ? Главное, не нервничать и быть уверенными в себе! Ты смотри, как я себя вести буду, и делай то же самое, ? наставлял меня Красильников.
   И мне это откровенно не нравилось. Опять начинается. Если он прочитал пару книжек по психологии, это еще ничего не значит. Булавку нашел я, к антиквару пошел я, а он всего-навсего составляет мне компанию. Ему незачем брать на себя так много. В общем, я шел и злился. Такое кому угодно не понравится. Одно меня успокаивало: находка ? моя, и я, и только я, вправе распоряжаться ею. Булавка лежала в моем кармане и почему-то чувствовалось, что теперь я могу очень многое. Действительно многое. От пятерок в школе, до фантастических подач и попаданий в кольцо в баскетболе. И нечего ему так важничать. Что он умеет? Делать умное лицо?
   Это просто физиология ? на лице подвижная мускулатура, и все, никаких личных заслуг тут быть не может.
   ? Хочешь, я с ним поговорю? Как зовут антиквара?
   ? Ну откуда я знаю?!
   ? Как? Вы не выяснили ни имени, ни фамилии, и еще думали оставить ему булавку? Юрка, да это просто детский сад! Вам нельзя доверять ценные вещи.
   ? А тебе можно? ? еще чуть-чуть, и я опять из себя выйду.
   Никогда не думал, что в человеке можно за пару дней так разочароваться.
   Да уж, чтобы кого-то другом назвать, надо пуд соли вместе слопать, а мы с Красильниковым даже ста грамм не осилили. Ну ничего, я и сам справлюсь. В крайнем случае, могу обратиться к Журавлевой. Она далеко не глупа, да и не прыгает выше головы, как некоторые. Пока мы шли до лавки, так и переругивались по мелочам.
   Антон заявил, что я опять начинаю. Что буквально за несколько дней стал взрывным, как порох. Уже и слово мне не скажи ? тут же перехожу на личности и начинаю выяснять отношения. Опять, значит, я виноват. А он ? жертва моей несправедливости.
   Когда мы оказались у дверей, я сказал, что не собираюсь входить сюда, ругаясь с ним. Красильникову, как он ответил, тоже этого не хотелось бы, и мы, мысленно заключив перемирие, вошли.
   В магазинчике было так же сумрачно, как и в прошлый раз.
   Бронзовый колокольчик над дверью известил хозяина о нашем появлении. Он, как джин, буквально в несколько секунд материализовался из воздуха, распахнул синие бархатные занавеси и предстал перед нами. Еще с самого начала этот старик показался мне странным, и сейчас это впечатление только усилилось.
   ? Здравствуйте, молодые люди... ? произнес старикашка, монокль, как и прежде, сверкнул стеклышком на правом глазу.
   Я видел, как вздрогнул Антон от его скрипучего голоса. Ага, это-то называется вести себя уверенно! «Следи за мной и делай все также!» Тут же на ум пришла старая глупая песенка:
   «...Посмотри на меня, делай, как я...» Хорошо, что мне своих мозгов достаточно, а то так и пропасть недолго.
   ? Здравствуйте! ? ответили мы старикашке, причем, мой голос был гораздо увереннее, чем у Красильникова.
   Ну что же, еще одно очко в мою пользу. Борьба продолжается и, судя по всему, счет веду я.
   !!!!!!! А что сказали Салину? Вторичный поход к ювелиру для него остается тайной?
   ? Я пришел, как и обещал, но моя подруга, к сожалению, плохо себя чувствует. Это мой брат, ? ловко вывернулся я, показывая на Антона. ? Он в курсе, и я не думаю, что он может в чем-то помешать.
   ? Ну что же, следовательно, так тому и быть...
   ? Зовут меня Юрий Гислер, ? с опозданием представился я.
   ? Красильников Антон.
   Вот вечно он все портит! Не нужно было брать его с собой, потом хлопот не оберешься.
   ? Мы сводные братья, ? быстро добавил я, пока он еще что-нибудь не ляпнул.
   ? А где же булавка, позвольте вас спросить, ? поинтересовался старик, и глаза его нетерпеливо горели.
   По-моему, ему было абсолютно все равно, какие мы с Красильниковым братья. Хоть бы мы сестрами с ним были, старикашке было бы на все наплевать.
   ? У меня, ? быстро ответил я и опустил руку в карман, чтобы проверить: действительно ли она там. Булавка была на месте.
   ? Генрих Модестович, ? представился старикашка. ? А теперь, молодые люди, я с вашего разрешения, закрою двери, чтобы никто не смог нас отвлечь от столь серьезной работы, которая нам ныне предстоит.
   Мягкой кошачьей походкой он прошел к дверям, теперь понятно, почему я решил, что он материализовался из воздуха, ведь он ходит совсем бесшумно. Да уж, вот это тип!
   ? Ну что же, пожалуй, пойдем. Работа будет долгой и сложной. Хотел бы предупредить вас, молодые люди, сразу, не смейте отвлекать меня никчемными вопросами. Я не терплю помех. Не хочу быть суровым с вами, но лучше предупредить сразу, чем испортить все, покуда я провожу работу.
   Мы с Красильниковым переглянулись. Вот это да! Как какой-нибудь злой волшебник в сказке. Нашли приключения себе на голову. Или на что-то еще, теперь даже и не знаю.
   Генрих Модестович, вот это имя, непросто там какой-нибудь Василий Иванович, задержался у двери, перевернул витиеватую табличку надписью «Закрыто», взглянул в окно, отодвинув тяжелую портьеру. И, видимо, не найдя ничего достойного своего внимания, направился к нам. Он прошел за прилавок, попутно сдув пылинку с огромного рыжего кожаного кресла, ножки которого были инкрустированы сложной резьбой.
   Огляделся. Зачем ему монокль? Для важности? Ведь он прекрасно видит. У моей бабушки плохое зрение, и я не раз наблюдал за ее зрачками: они всегда увеличены. У него же маленькие-маленькие. От этого глаза еще хитрее кажутся.
   ? Пойдемте, господа.
   Мы снова переглянулись. Так к нам еще никто не обращался.
   Господами называют, обычно, из телевизора, а тут...
   Красильников, немного подвинув меня, пошел следом за стариком. Не то, чтобы я растерялся, просто он именно подвинул меня или не знаю что. Просто сначала он стоял позади, а тут вдруг впереди меня оказался. Ясное дело, мне это не понравилось. Да никому бы не понравилось. Ругаться я с ним не стал, я же не дурак. К чему устраивать скандал на глазах у этого Генриха Модестовича?