Страница:
Я зашел в свою комнату. Макс здесь. Собирается. Антон сейчас придет, его в магазин отправили. Осталось найти Пашку.
? Сиди здесь и никуда не уходи, я сейчас! ? сказал я и как настоящий заговорщик подмигнул Максу.
Тот, видимо, еще не отошел от наших утренних выходок и покосился на меня. Я помчался за Пашкой. Он мировой парень, и сам врачей не любит, так что на его поддержку я вполне мог реагировать.
? Синев, ? позвал я, ? пойдем, мне нужна твоя помощь.
Очень нужна.
? Ну идем, а в чем дело? ? пробасил он.
Я быстро обрисовал ему картину злодеяний медички. Он сам о многом мог судить, так что долго объясняться не пришлось.
? Теперь давай придумаем что делать, ? попросил я.
? А на что ты расчитываешь? Только подразнить или довести до белого коления?
? Как получится, главное, чтобы она получила по заслугам. Я думаю, Макс может нам помочь. Еще в нашей компании Ева и Антон.
Решение пришло довольно неожиданно. Анна Павловна сидела в комнате девчонок, когда Ева достала свои карты. Они у нее какие-то особенные. Боьшие, с картинками, как в книжках, и по-французски что-то написано. Как всякая женщина медичка заинтересовалась, ну а Ева девушка с юмором, нагадала ей эпидемию. Которая с нее, между прочем, и начнется. Медсестра ей, конечно, не поверила. Да и кто поверит какой-то девчонке, да еще и со странностями?
Как только «гестапо» удалилось, Ева пришла к нам и рассказала эту историю.
? Так и сделаем, ? предложил Антон, эпидемия, так эпидемия. А ты ей про что говорила?
? Да ни про что, а так, в общем. Зря, наверное, как-то нехорошо получилось.
? Отлично получилось! Пурген! ? заорал я.
Мне вспомнилось, что когда я в первый раз попал к этой мегере, она мне клизму хотела поставить. Так вот сейчас ей клизма даже не понадобится.
Первая проблема, которая возникла у нас, это как пробраться к ней в кабинет. Для этого был разрботан план номер один.
Смысл его был в том, что мы отвлекаем медсестру, а Женька идет к администратору и просит ключ от медсанчасти, поскольку врачиха его в глаза не видела, и если выяснится факт, что кто-то брал ключи, никто из класса не будет заподозрен.
Женька насыпает в графин с водой таблетки пургена, растертые в порошок, и в пузырек с лекарством от диареи тоже кладет пурген. После этого закрывает кабинет, отдает ключи и смывается из гостиницы.
Женьку пришлось уговаривать достаточно долго, он ни в какую не соглашался подложить пурген своей землячке и говорил, мол, мы поступаем подло. Но Макс вывернулся и сообщил, что медичка вовсе не местная, и приехала сюда из Хантымансийска ? она ему сама об этом рассказала. Звучало не очень правдоподобно, но слава Богу, у нас есть Журавлева. Она поулыбалась Женьке, и тот согласился подсыпать пургена, если Ева с ним погуляет.
Ева, как и любая девчконка, немного поломалась, ? мол, ее тоже чуть-чуть мучает совесть и, в конце концов, пообещала составить компанию Салину на вечер.
Мы начинали тихо торжествовать. Здорово! Если бы не Женька, то у нас точно ничего бы не получилось. Хорошо, что мы тогда с Антоновским отцом на рыбалку поехали.
Итак, операция по отмщению началась. Мы решили не подвергать Женьку опасности и вниз пошли с ним. Только у двери с табличной «Администрация» я оставил его одного, пожелав удачи и напомнив про то, что вечером, в случае удачи, ему предстоит прогулка с Журавлевой. Женька покраснел даже ушами, и я решил его больше не донимать. Шепнув «ни пуха, ни пера», я спрятался за пеегородку.
Пашка больше всех волновался. Он сильно сопел, и получался такой звук, как будто кто-то дул в трубку. Я и Антон надеялись, что все получится. Ничего такого особенного, как, например, громко сопеть, мы не умели. И были благодарны Синеву за его шумное дыхание, иначе тишина просто свела бы нас с ума. Ведь если операция провалится, то нас выселят, и потом еще с Лидией Васильевной придется объясняться. А что дома будет! Меня все это так мучило, что я не выдержал и шепотом начал рассказывать это Пашке и Антону. Реакция у Синева была моментальная ? он начал еще громче сопеть, а мне казалось, его слышит вся гостиница.
Наконец, ручка двери в кабине аминистрации повернулась. Я почти вздохнул с облегчением, когда оттуда вышла уборщица, а Красильников громко чихнул. Я думал, все ? мы пропали. Если мальчишки прячутся за перегородкой, значит, они что-то задумали. А если что-то задумали, то непременно хулиганство.
По-другому и быть не может. Я думал, сейчас она погонит нас шваброй, как Карлсон в мульфильме и тут, как говорится, нам будет весело.
Женщина оглянулась, но никого и ничего не увидела. Почти.
Из-за перегородки выглядывал мой чуб, и Красильников, желая воспрепятствовать разоблачению, потянул меня за рубашку.
Конечно, я не удержал равновесия и плюхнулся на Пашку. Это еще ладно, но он от неожиданности вскрикнул, и я понял, что теперь мы точно пропали. Выглядывать не было смысла, ? уборщица наверняка поняла, что мы прячемся.
В это время, когда я удобно валялся на Пашке, из кабинета администратора вышел Женька и направился к нам. Ну откуда он мог знать, что мы там от уборщицы прячемся! Женщина пошла за ним и даже упела обогнать. С победным воплем «А-а-а-а!» она заглянула за перегородку и увидела нас.
? Ах вы ж поганцы! ? запричитала она, ? как же вам, ироды, не стыдно, не совестно на стенках гадости писать разные? И чему вас в школе родители учат? Понаехали, понаехали! И чего, дома места не хватает озоровать?!
Ну что, что понаехали? Места в городе мало? Я вообще никогда не стенах не рисую, вот если балончиком и на дороге ? это другое дело. И в школе меня учат не родители, а учителя. Мы начали нехотя подниматься с пола. Антон подял меня зашкирку и шепнул:
? Пожалей Синева, на диван он все-таки мало похож...
И тут он сделал такое, чего я от него никак не ожидал.
? Правильно вы на них ругаетесь, ? авторитетно сказал он, ? иш, они даже компанией собираются, чтобы на стенах рисовать!
? И я говорю, и я говорю, ? закивала уборщица Женьке.
И тут же повернулась к нам:
? Вот дам сейчас каждому тряпку и будете стены мыть. А то только хулюганить горазды.
Она извлекла из ведра тряпку и протянула мне:
? На!
? Зачем? ? удивился я.
? Мой теперь!
? Да мы не рисовали на стенке! Посмотрите! ? я был возмущен такой несправедливостью.
? А чего ж вы тут делаете тогда?
? Сидим, ? лаконичный ответ Красильникова не показался уборщице убедительным.
Не смотря на наши объяснения и совершенно чистую стену, мы были вынуждены повозить по ней тряпками, потому что уборщица тетя Соня блюла порядок. А Женька смеялся над нами, стоя этажем выше.
После всех этих злоключений мы, наконец, проникли в кабинет врачихи, которую теперь называли не иначе как «клизма» или «гестапо». У нас все великолепно получилось, только таблетки против диареи были больше, и «клизма» могла заметить разницу. Но мы надеялись, все обойдется, и наш нехитрый план не провалится.
После этого мы довольные и, как ни странно, с чистой совестью поднялись наверх, где Лидия Васильевна уже начинала наши поиски.
? Гислер и Красильников! Почему вы все время исчезаете?
Честно признаться, мне это уже начинает порядком надоедать.
Как с вами бороться? Я думала, вы уже достаточно взрослые, чтобы вам постоянно читать нотации или наказывать.
? Простите нас, пожалуйста, Лидия Васильевна, мы так больше не будем... ? жалобно протянули мы одновременно.
? Я не кот Леопольд, чтобы просить вас жить дружно. С чего вы еще надумали ссориться между собой?
? Это давно было. Мы уже сто раз помириться успели, ? сказал я.
Наша Стрижева просто клад, хотя бы потому, что не умеет долго сердиться. Мы постояли пару секунд с жалобными лицами, и она, заулыбавшись, простила нас. А потом поинтересовалась, собираемся ли мы с классом на пикник или опять что-нибудь собираемся выкинуть?
Красильников тут же рассказал про свой поход за колбасой и пообещал контролировать меня ? ну, чтобы я ни в коем случае не хулиганил. Я покорно согласился. Тут появилась Журавлева и начала расспрашивать Лидию Васильевну о наших планах, вернее, о планах всего класса, ведь мы как-то отделились, на вечер. Она сказала, что собирается просто погулять, некоторые предлагают кино.
Мы прекрасно понимали ? ни прогулка, ни кинотеатр нас не устраивают. Мы должны попасть к антиквару, а Еве еще с Женькой гулять. Хотя при желании все это можно объединить.
Но Салин вряд ли захочет. А Ева очень нам нужна. Думать одному получалось не очень хорошо, одни вопросы, а ответов почти нет. Надо поговоить с Красильниковым. Так все станет ясным.
Наконец-то все собрались. Мы вышли из гостиницы и, кажется, все, кто в ней работал, вздохнули с облегчением. Лидия Васильевна просила не растягиваться на всю улицу и не теряться. Мы старались изо всех сил и, как обычно, когда очень стараешься, все получалось из рук вон плохо. Даже интересно, почему так бывает.
Я ехал без особого энтузиазма, но в итоге не был разочарован. Лес оказался просто потрясающим. Высокие сосны, такие называют мачтовыми, качались высоко над головой. В вершинах гудел ветер. Как будто колокола.
Мы отлично провели время, даже играли в прятки. Короче, я понял, как лучше проводить время в новом городе ? выбираться из него подальше на природу и смотреть, нюхать, слушать. Вот это истинное наслаждение. Я еще как-то не очень заразился этой идеей пикника, но впоследствии, когда надо было собираться и возвращаться в пыльный город, я противился и упирался больше всех.
Мы вернулись около семи часов вечера. Как и всякие хулиганы, мы с Пашкой и Антоном пошли к медсанчасти. Как будто за аспирином. Мы шли и думали ? а вдруг нас поймают? Что делать, ведь мы, узнав об успехе мести, будем радоваться, и все поймут ? мы в этом виноваты.
Пашка почти повернул ручку двери, как на его плечо опустилась чья-то рука. Ну вот, стоит только о чем-нибудь подумать, как это тотчас сбывается, но исключительно плохое.
Если бы я, например, подумал о табличке на двери кабинета: «Осторожно! Диарея! Не входить!», то такое никогда бы не случилось.
? Опять вы! И куда вас несет? Вот пожалуюсь Пал Палычу, он даст вам на орехи!
? Спасибо, бабушка, на орехи нам хватает, ? добродушно сказал Красильников, и тут же был обруган:
? Я-то бабушка? Бесстыдник! Нашел бабушку!
? А где медсестра? ? поспешил я отвлечь от «оскорбления» уборщицу.
? Захворала Анна Пална. Худо ей. А вы чего-то хотели?
Теперь мы уже не хотели ничего. Только громко и победоносно крикнуть «Yes!!», но пришлось сдержаться. Вместо этого мы втроем сделали скорбные лица, сказали о том, что хотели попросить лекарства, и тут Пашка выдал: от поноса.
? А-а, это что же такое твориться, ведь и она этим хворает! ? всплеснула руками уборщица. ? Неужто все таперича слягут-то?
? Не-а, не все. Только те, кто клизмы любит, ? авторитетно заявил Красильников, и мы втроем чуть со смеху не покатились.
? Фулюганы! ? погрозила нам сморщенным кулаком бабушка-уборщица. ? Управы на вас, иродов, нету, но я Пал Палычу-то все скажу. Уж будьте покойны.
Мы побежали наверх по лестнице, и тут уж насмеялись вволю.
? Получилось! Получилось! ? пританцовывал Синев.
? Если бы не Ева и Юрка, то вряд ли бы все так сошлось, ? отдал мне честь Антон.
? Да брось ты, мы все вместе старались, а что было бы, если б не Женька? Провалились? Да конечно же, ? я признавал общие заслуги.
Довольные успешной операцией, мы поднялись в комнаты, где и наводили красоту, как говорят девчонки, чтобы Лидия Васильевна допустила нас к ужину. Она у нас в этом отношении «Иван Грозный», в смысле не любит, чтобы мы с грязными «мордуленциями» ? тоже ее выражение ? за стол садились.
Говорит, что стыдно и антисанитарно. А нам без разницы. Лишь бы кормили вкусно. Но на это в гостинице жаловаться не приходилось. Даже ненавистную манку или еще какую липко-мерзкую кашу ни разу не дали. Отличные повара, мы даже собирались написать им что-нибудь хорошее в книгу отзывов перед отъездом. Наверное, так и сделаем. Главное ? не забыть.
Когда мы наполнили желудки настоящей картошкой в глинянных горшочках, нас объявили свободными, как Куба. Кто-то еще за столом начал предлагать кино, Кирсанова сказала, что пойдет по магазинам, а куда ей еще, с такой физиономией? Макс собирал единомышленников для МакДональдса, набралось человек семь. Я думал, что мы ? Ева, Антон и я, просто пойдем гулять в сторону антикварной лавки, и никто с нами не увяжется. Однако Лидия Васильевна сказала, что хотела бы знать наши планы на сегодняшний вечер, и, если мы не против, то она погуляет с нами.
Да уж! Как на зло. Ну почему так всегда бывает? Если даже человек хороший, но когда он за тобой увязывается, ты начинаешь считать его плохим. Но Ева тут же нашлась.
? Лидия Васильевна, только не сегодня. Нас Женя Салин, вы же его помните, в гости пригласил. Лидия Васильевна, пожалуйста, ведь вы не сможете испортить нам вечер и никуда не пустить?
? Нет, конечно, но меня терзают смутные сомнения по поводу того, что вы действительно будете у Жени...
? Как? Вы не верите нам, Лидия Васильевна? ? я смотрел на классную даму совершенно невинными глазами, как будто и не собирался к антиквару. ? Разве мы можем сказать вам неправду?
? Юра, не смей на меня так смотреть, это просто нечестно!
Когда Стрижева так говорит, значит, она сдалась окончательно, и нам ничего не угрожает. Довольные тем, что наши планы теперь не разрушатся, мы отправились по комнатам, чтобы взять энное количство денег, которые, без сомнения, будут потрачены на морожено и коктейль, если, конечно, Ева не найдет чего-нибуть жутко астрологического. Тогда нам не совершить греха чревоугодия, как говорит моя бабушка, запихивая в меня оладьи и жареную картошку.
Я взял куртку и сказал Красильникову, пусть он тоже захватит свою, вдруг будет холодно. А я далеко не змей-горыныч, чтобы согреть его своим горячим дыханием.
? О.К., ? сказал Антон и достал свою джинсовку из сумки.
Мы, конечно же, не девчонки, поэтому все вещи не развешивали, а предпочитали хранить в том, в чем привезли.
? А ты тогда зайди за Евой.
Я пошел по коридору и увидел, как Журавлева что-то оживленно объясняла Ксеньке Кузнецовой. Она у нас будуший политолог, на праве просто «повернута». Мы по сети лазим, чтобы игры и музыку скачивать, а она на сайте президента просто поселилась.
? Ева, ты очень занята? ? окликнул я ее.
Она тут же что-то быстро-быстро зашептала на ухо Ксеньке.
Наверное, обычные девчачьи секреты, которые на самом деле ничего не значат.
? А, Юра, сейчас иду.
? Ты куртку захвати, а то холодно будет.
? Ладно, тогда подождите меня у себя в комнате, кое-что нужно рассказать. А ты, Ксенька, если увидишь Салина, не стесняйся. У вас все должно получиться. Пока!
Я вернулся в номер, Антон чего-то копошился. Я был очень напряжен, ведь мне предстояло опять столкуться с этим Генрихом Модестовичем, который симпатий у меня не вызывал.
Конечно, Ева и Красильников пойдут со мной, но решать, опять-таки, придется одному. Ладно, прорвемся. Думаю, самое страшное уже позади. Ведь несколько дней назад я чуть не поругался с лучшим другом и вообще, вел себя как сумасшедший. И как меня еще терпели? Я подошел к Антону и просто по-дружески, у нас так принято, хлопнул его по плечу.
? Больно! ? вдруг ни с того, не с сего заорал он.
? Чего больно? ? я аж испугался, потому что легонько шлепнул его. От этого так не орут.
? Колешься чего?
? Да чем? ? удивлялся я, показывая ладони, в которых ничего не было.
? Ты плечо мне уколол, ? не унимался Красильников.
? Ну, может, у тебя в куртке чего? Давай посмотрим?
? Давай...
И тут меня совершенно потрясло то, что я увидел. Я мог ожидать чего угодно, но только не это. Я буквально пожалел, что дотронулся до него. Лучше бы мне ничего не знать. Тогда все могло быть по-другому, а не так, как произошло. Страшно обидно, как в детстве, как тогда, когда я в первый раз поругался с Антоном. Я не ожидал. Такого просто не могло быть.
Интермедия 5
Глава 7
? Сиди здесь и никуда не уходи, я сейчас! ? сказал я и как настоящий заговорщик подмигнул Максу.
Тот, видимо, еще не отошел от наших утренних выходок и покосился на меня. Я помчался за Пашкой. Он мировой парень, и сам врачей не любит, так что на его поддержку я вполне мог реагировать.
? Синев, ? позвал я, ? пойдем, мне нужна твоя помощь.
Очень нужна.
? Ну идем, а в чем дело? ? пробасил он.
Я быстро обрисовал ему картину злодеяний медички. Он сам о многом мог судить, так что долго объясняться не пришлось.
? Теперь давай придумаем что делать, ? попросил я.
? А на что ты расчитываешь? Только подразнить или довести до белого коления?
? Как получится, главное, чтобы она получила по заслугам. Я думаю, Макс может нам помочь. Еще в нашей компании Ева и Антон.
Решение пришло довольно неожиданно. Анна Павловна сидела в комнате девчонок, когда Ева достала свои карты. Они у нее какие-то особенные. Боьшие, с картинками, как в книжках, и по-французски что-то написано. Как всякая женщина медичка заинтересовалась, ну а Ева девушка с юмором, нагадала ей эпидемию. Которая с нее, между прочем, и начнется. Медсестра ей, конечно, не поверила. Да и кто поверит какой-то девчонке, да еще и со странностями?
Как только «гестапо» удалилось, Ева пришла к нам и рассказала эту историю.
? Так и сделаем, ? предложил Антон, эпидемия, так эпидемия. А ты ей про что говорила?
? Да ни про что, а так, в общем. Зря, наверное, как-то нехорошо получилось.
? Отлично получилось! Пурген! ? заорал я.
Мне вспомнилось, что когда я в первый раз попал к этой мегере, она мне клизму хотела поставить. Так вот сейчас ей клизма даже не понадобится.
Первая проблема, которая возникла у нас, это как пробраться к ней в кабинет. Для этого был разрботан план номер один.
Смысл его был в том, что мы отвлекаем медсестру, а Женька идет к администратору и просит ключ от медсанчасти, поскольку врачиха его в глаза не видела, и если выяснится факт, что кто-то брал ключи, никто из класса не будет заподозрен.
Женька насыпает в графин с водой таблетки пургена, растертые в порошок, и в пузырек с лекарством от диареи тоже кладет пурген. После этого закрывает кабинет, отдает ключи и смывается из гостиницы.
Женьку пришлось уговаривать достаточно долго, он ни в какую не соглашался подложить пурген своей землячке и говорил, мол, мы поступаем подло. Но Макс вывернулся и сообщил, что медичка вовсе не местная, и приехала сюда из Хантымансийска ? она ему сама об этом рассказала. Звучало не очень правдоподобно, но слава Богу, у нас есть Журавлева. Она поулыбалась Женьке, и тот согласился подсыпать пургена, если Ева с ним погуляет.
Ева, как и любая девчконка, немного поломалась, ? мол, ее тоже чуть-чуть мучает совесть и, в конце концов, пообещала составить компанию Салину на вечер.
Мы начинали тихо торжествовать. Здорово! Если бы не Женька, то у нас точно ничего бы не получилось. Хорошо, что мы тогда с Антоновским отцом на рыбалку поехали.
Итак, операция по отмщению началась. Мы решили не подвергать Женьку опасности и вниз пошли с ним. Только у двери с табличной «Администрация» я оставил его одного, пожелав удачи и напомнив про то, что вечером, в случае удачи, ему предстоит прогулка с Журавлевой. Женька покраснел даже ушами, и я решил его больше не донимать. Шепнув «ни пуха, ни пера», я спрятался за пеегородку.
Пашка больше всех волновался. Он сильно сопел, и получался такой звук, как будто кто-то дул в трубку. Я и Антон надеялись, что все получится. Ничего такого особенного, как, например, громко сопеть, мы не умели. И были благодарны Синеву за его шумное дыхание, иначе тишина просто свела бы нас с ума. Ведь если операция провалится, то нас выселят, и потом еще с Лидией Васильевной придется объясняться. А что дома будет! Меня все это так мучило, что я не выдержал и шепотом начал рассказывать это Пашке и Антону. Реакция у Синева была моментальная ? он начал еще громче сопеть, а мне казалось, его слышит вся гостиница.
Наконец, ручка двери в кабине аминистрации повернулась. Я почти вздохнул с облегчением, когда оттуда вышла уборщица, а Красильников громко чихнул. Я думал, все ? мы пропали. Если мальчишки прячутся за перегородкой, значит, они что-то задумали. А если что-то задумали, то непременно хулиганство.
По-другому и быть не может. Я думал, сейчас она погонит нас шваброй, как Карлсон в мульфильме и тут, как говорится, нам будет весело.
Женщина оглянулась, но никого и ничего не увидела. Почти.
Из-за перегородки выглядывал мой чуб, и Красильников, желая воспрепятствовать разоблачению, потянул меня за рубашку.
Конечно, я не удержал равновесия и плюхнулся на Пашку. Это еще ладно, но он от неожиданности вскрикнул, и я понял, что теперь мы точно пропали. Выглядывать не было смысла, ? уборщица наверняка поняла, что мы прячемся.
В это время, когда я удобно валялся на Пашке, из кабинета администратора вышел Женька и направился к нам. Ну откуда он мог знать, что мы там от уборщицы прячемся! Женщина пошла за ним и даже упела обогнать. С победным воплем «А-а-а-а!» она заглянула за перегородку и увидела нас.
? Ах вы ж поганцы! ? запричитала она, ? как же вам, ироды, не стыдно, не совестно на стенках гадости писать разные? И чему вас в школе родители учат? Понаехали, понаехали! И чего, дома места не хватает озоровать?!
Ну что, что понаехали? Места в городе мало? Я вообще никогда не стенах не рисую, вот если балончиком и на дороге ? это другое дело. И в школе меня учат не родители, а учителя. Мы начали нехотя подниматься с пола. Антон подял меня зашкирку и шепнул:
? Пожалей Синева, на диван он все-таки мало похож...
И тут он сделал такое, чего я от него никак не ожидал.
? Правильно вы на них ругаетесь, ? авторитетно сказал он, ? иш, они даже компанией собираются, чтобы на стенах рисовать!
? И я говорю, и я говорю, ? закивала уборщица Женьке.
И тут же повернулась к нам:
? Вот дам сейчас каждому тряпку и будете стены мыть. А то только хулюганить горазды.
Она извлекла из ведра тряпку и протянула мне:
? На!
? Зачем? ? удивился я.
? Мой теперь!
? Да мы не рисовали на стенке! Посмотрите! ? я был возмущен такой несправедливостью.
? А чего ж вы тут делаете тогда?
? Сидим, ? лаконичный ответ Красильникова не показался уборщице убедительным.
Не смотря на наши объяснения и совершенно чистую стену, мы были вынуждены повозить по ней тряпками, потому что уборщица тетя Соня блюла порядок. А Женька смеялся над нами, стоя этажем выше.
После всех этих злоключений мы, наконец, проникли в кабинет врачихи, которую теперь называли не иначе как «клизма» или «гестапо». У нас все великолепно получилось, только таблетки против диареи были больше, и «клизма» могла заметить разницу. Но мы надеялись, все обойдется, и наш нехитрый план не провалится.
После этого мы довольные и, как ни странно, с чистой совестью поднялись наверх, где Лидия Васильевна уже начинала наши поиски.
? Гислер и Красильников! Почему вы все время исчезаете?
Честно признаться, мне это уже начинает порядком надоедать.
Как с вами бороться? Я думала, вы уже достаточно взрослые, чтобы вам постоянно читать нотации или наказывать.
? Простите нас, пожалуйста, Лидия Васильевна, мы так больше не будем... ? жалобно протянули мы одновременно.
? Я не кот Леопольд, чтобы просить вас жить дружно. С чего вы еще надумали ссориться между собой?
? Это давно было. Мы уже сто раз помириться успели, ? сказал я.
Наша Стрижева просто клад, хотя бы потому, что не умеет долго сердиться. Мы постояли пару секунд с жалобными лицами, и она, заулыбавшись, простила нас. А потом поинтересовалась, собираемся ли мы с классом на пикник или опять что-нибудь собираемся выкинуть?
Красильников тут же рассказал про свой поход за колбасой и пообещал контролировать меня ? ну, чтобы я ни в коем случае не хулиганил. Я покорно согласился. Тут появилась Журавлева и начала расспрашивать Лидию Васильевну о наших планах, вернее, о планах всего класса, ведь мы как-то отделились, на вечер. Она сказала, что собирается просто погулять, некоторые предлагают кино.
Мы прекрасно понимали ? ни прогулка, ни кинотеатр нас не устраивают. Мы должны попасть к антиквару, а Еве еще с Женькой гулять. Хотя при желании все это можно объединить.
Но Салин вряд ли захочет. А Ева очень нам нужна. Думать одному получалось не очень хорошо, одни вопросы, а ответов почти нет. Надо поговоить с Красильниковым. Так все станет ясным.
Наконец-то все собрались. Мы вышли из гостиницы и, кажется, все, кто в ней работал, вздохнули с облегчением. Лидия Васильевна просила не растягиваться на всю улицу и не теряться. Мы старались изо всех сил и, как обычно, когда очень стараешься, все получалось из рук вон плохо. Даже интересно, почему так бывает.
Я ехал без особого энтузиазма, но в итоге не был разочарован. Лес оказался просто потрясающим. Высокие сосны, такие называют мачтовыми, качались высоко над головой. В вершинах гудел ветер. Как будто колокола.
Мы отлично провели время, даже играли в прятки. Короче, я понял, как лучше проводить время в новом городе ? выбираться из него подальше на природу и смотреть, нюхать, слушать. Вот это истинное наслаждение. Я еще как-то не очень заразился этой идеей пикника, но впоследствии, когда надо было собираться и возвращаться в пыльный город, я противился и упирался больше всех.
Мы вернулись около семи часов вечера. Как и всякие хулиганы, мы с Пашкой и Антоном пошли к медсанчасти. Как будто за аспирином. Мы шли и думали ? а вдруг нас поймают? Что делать, ведь мы, узнав об успехе мести, будем радоваться, и все поймут ? мы в этом виноваты.
Пашка почти повернул ручку двери, как на его плечо опустилась чья-то рука. Ну вот, стоит только о чем-нибудь подумать, как это тотчас сбывается, но исключительно плохое.
Если бы я, например, подумал о табличке на двери кабинета: «Осторожно! Диарея! Не входить!», то такое никогда бы не случилось.
? Опять вы! И куда вас несет? Вот пожалуюсь Пал Палычу, он даст вам на орехи!
? Спасибо, бабушка, на орехи нам хватает, ? добродушно сказал Красильников, и тут же был обруган:
? Я-то бабушка? Бесстыдник! Нашел бабушку!
? А где медсестра? ? поспешил я отвлечь от «оскорбления» уборщицу.
? Захворала Анна Пална. Худо ей. А вы чего-то хотели?
Теперь мы уже не хотели ничего. Только громко и победоносно крикнуть «Yes!!», но пришлось сдержаться. Вместо этого мы втроем сделали скорбные лица, сказали о том, что хотели попросить лекарства, и тут Пашка выдал: от поноса.
? А-а, это что же такое твориться, ведь и она этим хворает! ? всплеснула руками уборщица. ? Неужто все таперича слягут-то?
? Не-а, не все. Только те, кто клизмы любит, ? авторитетно заявил Красильников, и мы втроем чуть со смеху не покатились.
? Фулюганы! ? погрозила нам сморщенным кулаком бабушка-уборщица. ? Управы на вас, иродов, нету, но я Пал Палычу-то все скажу. Уж будьте покойны.
Мы побежали наверх по лестнице, и тут уж насмеялись вволю.
? Получилось! Получилось! ? пританцовывал Синев.
? Если бы не Ева и Юрка, то вряд ли бы все так сошлось, ? отдал мне честь Антон.
? Да брось ты, мы все вместе старались, а что было бы, если б не Женька? Провалились? Да конечно же, ? я признавал общие заслуги.
Довольные успешной операцией, мы поднялись в комнаты, где и наводили красоту, как говорят девчонки, чтобы Лидия Васильевна допустила нас к ужину. Она у нас в этом отношении «Иван Грозный», в смысле не любит, чтобы мы с грязными «мордуленциями» ? тоже ее выражение ? за стол садились.
Говорит, что стыдно и антисанитарно. А нам без разницы. Лишь бы кормили вкусно. Но на это в гостинице жаловаться не приходилось. Даже ненавистную манку или еще какую липко-мерзкую кашу ни разу не дали. Отличные повара, мы даже собирались написать им что-нибудь хорошее в книгу отзывов перед отъездом. Наверное, так и сделаем. Главное ? не забыть.
Когда мы наполнили желудки настоящей картошкой в глинянных горшочках, нас объявили свободными, как Куба. Кто-то еще за столом начал предлагать кино, Кирсанова сказала, что пойдет по магазинам, а куда ей еще, с такой физиономией? Макс собирал единомышленников для МакДональдса, набралось человек семь. Я думал, что мы ? Ева, Антон и я, просто пойдем гулять в сторону антикварной лавки, и никто с нами не увяжется. Однако Лидия Васильевна сказала, что хотела бы знать наши планы на сегодняшний вечер, и, если мы не против, то она погуляет с нами.
Да уж! Как на зло. Ну почему так всегда бывает? Если даже человек хороший, но когда он за тобой увязывается, ты начинаешь считать его плохим. Но Ева тут же нашлась.
? Лидия Васильевна, только не сегодня. Нас Женя Салин, вы же его помните, в гости пригласил. Лидия Васильевна, пожалуйста, ведь вы не сможете испортить нам вечер и никуда не пустить?
? Нет, конечно, но меня терзают смутные сомнения по поводу того, что вы действительно будете у Жени...
? Как? Вы не верите нам, Лидия Васильевна? ? я смотрел на классную даму совершенно невинными глазами, как будто и не собирался к антиквару. ? Разве мы можем сказать вам неправду?
? Юра, не смей на меня так смотреть, это просто нечестно!
Когда Стрижева так говорит, значит, она сдалась окончательно, и нам ничего не угрожает. Довольные тем, что наши планы теперь не разрушатся, мы отправились по комнатам, чтобы взять энное количство денег, которые, без сомнения, будут потрачены на морожено и коктейль, если, конечно, Ева не найдет чего-нибуть жутко астрологического. Тогда нам не совершить греха чревоугодия, как говорит моя бабушка, запихивая в меня оладьи и жареную картошку.
Я взял куртку и сказал Красильникову, пусть он тоже захватит свою, вдруг будет холодно. А я далеко не змей-горыныч, чтобы согреть его своим горячим дыханием.
? О.К., ? сказал Антон и достал свою джинсовку из сумки.
Мы, конечно же, не девчонки, поэтому все вещи не развешивали, а предпочитали хранить в том, в чем привезли.
? А ты тогда зайди за Евой.
Я пошел по коридору и увидел, как Журавлева что-то оживленно объясняла Ксеньке Кузнецовой. Она у нас будуший политолог, на праве просто «повернута». Мы по сети лазим, чтобы игры и музыку скачивать, а она на сайте президента просто поселилась.
? Ева, ты очень занята? ? окликнул я ее.
Она тут же что-то быстро-быстро зашептала на ухо Ксеньке.
Наверное, обычные девчачьи секреты, которые на самом деле ничего не значат.
? А, Юра, сейчас иду.
? Ты куртку захвати, а то холодно будет.
? Ладно, тогда подождите меня у себя в комнате, кое-что нужно рассказать. А ты, Ксенька, если увидишь Салина, не стесняйся. У вас все должно получиться. Пока!
Я вернулся в номер, Антон чего-то копошился. Я был очень напряжен, ведь мне предстояло опять столкуться с этим Генрихом Модестовичем, который симпатий у меня не вызывал.
Конечно, Ева и Красильников пойдут со мной, но решать, опять-таки, придется одному. Ладно, прорвемся. Думаю, самое страшное уже позади. Ведь несколько дней назад я чуть не поругался с лучшим другом и вообще, вел себя как сумасшедший. И как меня еще терпели? Я подошел к Антону и просто по-дружески, у нас так принято, хлопнул его по плечу.
? Больно! ? вдруг ни с того, не с сего заорал он.
? Чего больно? ? я аж испугался, потому что легонько шлепнул его. От этого так не орут.
? Колешься чего?
? Да чем? ? удивлялся я, показывая ладони, в которых ничего не было.
? Ты плечо мне уколол, ? не унимался Красильников.
? Ну, может, у тебя в куртке чего? Давай посмотрим?
? Давай...
И тут меня совершенно потрясло то, что я увидел. Я мог ожидать чего угодно, но только не это. Я буквально пожалел, что дотронулся до него. Лучше бы мне ничего не знать. Тогда все могло быть по-другому, а не так, как произошло. Страшно обидно, как в детстве, как тогда, когда я в первый раз поругался с Антоном. Я не ожидал. Такого просто не могло быть.
Интермедия 5
Темнота летала над всем островом. Ураганный ветер поднимал песок и кидал его в глаза маленькому крючковатому человечку с рыжим клоком волос на покрытом пятнами черепе. Янгус падал на колени у кромки воды, и волны беспощадно швыряли холодные водоросли и острые раковины на берег. Человечек слепо возил кривыми пальцами по сырому песку, тщетно стараясь найти там нечто.
Но когда властвуют стихии людям не дано утихомирить их. И они вынуждены всякий раз повиноваться. Небо разломила надвое огненная стрела молнии, края на миг вспыхнули и озарились пылающим пламенем. Грянул гром. Вершины гор качнулись и, казалось, Вселенная сейчас перевернется. Янгус закрыл голову руками боясь справедливой кары Тарибоса. Ведь он до сих пор не исполнил волю своего Магистра. И все еще жив?
Быть может, повелитель просто не знает? Волна наотмашь ударила Янгуса, захлестнув его с головой. Соль обжигала лицо. Но человек терпел. Это удел всех низших. И он низок.
Но ему довелось быть в услужении самого великого Тарибоса!
Тарибоса!
Он снова принялся искать. Эффесса велела пойти на побережье и покуда буря не утихнет он должен был найти булавку для Великого Магистра. Или пощады ему не будет. Янгус не боялся ничего. Он не мог знать страха. Тот никогда не посещал Его душу. Ничто не заставляло ее сморщиться как медуза под жалящими, беспощадными лучами полуденного солнца. Но гнев Тарибоса был столь страшен, что даже подумав о нем, можно было лишиться сознанья или лишить себя жизни, дабы провидение не направило бы на тебя его перст. Рок и возмездие меркли пред его наказаниями. Он становится безжалостен и слеп, когда его воля кем-то не исполнена.
Страшные видения плыли пред очами Янгуса. Но вдруг он вскрикнул от острой боли пронзившей его правую руку.
Опустив свой взор на ладонь, где боль была острой и почти нестерпимой, он узрел, что вся она залита горячей алой кровью. и что-то ярко блеснуло синим огнем подле него.
? Нашел! Нашел! Вива Эффесса! благо тебе! Я нашел!
От поднялся с колен схватил когтистыми пальцами за острие то, что сверкнуло секунду назад отразив в себе буйство молний в поднебесье. Неловко, тяжело бежал Янгус по мокрому песку, впитавшему слезы дождя и соль прилива. Наступая на ракушки и разбивая ноги в кровь, он нес Тарибосу то, за чем послала его Эффесса в столь страшную непогоду.
Янгус наконец преодолел полосу прилива и скрылся в пещере с темными сводами. Его крадущиеся шаги были еле слышны и лишь нелепая фигура была заметна в дрожащем свете смоляных факелов. Шум ветра, рокот моря едва доносились до грота, будто не сама стихия, а лишь ее призраки блуждали по острову, затерявшемуся в свирепых волнах северного моря.
Слуга как раз пересекал длинный зал, направляясь к тронному помосту, как раздался суровый глас Магистра:
? Янгус! Надеюсь, ты принес мне то, что было потеряно Эффессой на бреге? Не осмелишься же ты появиться здесь прежде, чем исполнишь волю мою?
? О да, Магистр! Я паду у ног святейших ваших. Я нашел сие драгоценное украшение с благородными каменьями цвета печального неба. И принес его вам так скоро, как только мог.
Изможденные щеки его пылали, было видно, что буря не щадя плоти ставила на ней свои отметины. И яд медуз, и полосы зеленых водорослей, и мелкие иглы песка ? все оставили свои следы на слабом теле этого человека.
? Ты заслужил награду, Янгус. Сегодня я хочу отдать ее тебе. Проси того, в чем лишь нуждаешься. Иначе, гнев, ты знаешь мой...
? О нет, Магистр, но я о нем наслышан. Могу ли просить отсрочки для исполнения желанья моего. Мне это очень надобно, Магистр, поверьте.
? Я знаю, ты не лжешь. Ты, Янгус, трус. Но не подлец. Я склонен верить тебе. Пока склонен.
? Благодарю, Магистр, ? скрюченный человечек склонился до самого пола, выражая свое почтение Великому.
? Довольно поклонов, ? Тарибос небрежно махнул рукой, позолоченной перстнями с драгоценными каменьями, ? иди...
Янгус также согнувшись, не поворачиваясь спиной к Магистру попятился к выходу из тронного зала.
Восседавший на троне обратился в женщине с черными, как смоль волосами и пронзительным взглядом темных глаз. Она не смотрела на Магистра, но «внутренним» зрением чувствовала все: как сидит повелитель, куда он смотрит, чем заняты его мысли.
? О Магистр, не стоит пускать печаль в свое сердце, это удел Хранителей и низших. Тем же кто не был создан, а творил сам, не должно омрачать свой лик печатью мрака.
? Эффесса, ты знаешь, что мысли мои спутало сейчас?
? О да, Магистр, тот юноша, что назван был как Юриус. Его сердце велико, он смел до безрассудства и отчаян. Альфредо умен. Он благоволит ему. Ведь без Юриуса цепь не будет полной. Нам нужно взять его к себе. И ваше покровительство, о Магистр, будет ему наградой. А разрушение, которое впоследствии случится, непременно будет великим, таким, какое не будет незамеченным и волны его достигнут и Хранителей.
? Ты гладко, верно молвишь. Но кто знает, будет ли Юриус приспешником нашим. Его мысли светлы, Эффесса. И он же сам нам может помешать. Скажи, ему быть нужно дальше насылать испытания? Пройдет ли он их? Будет среди нас?
Эффесса задумчиво взяла булавку в руки. И глаза ее сверкнули зеленым огнем.
? Ты знаешь, Тарибос, в ней кроется невиданная сила. О такой не каждый смертный может и подумать. Не каждый, кто бессмертие в себе содержит о подобной может знать. Ей завладеть бы многие хотели, но это только нам двоим дано.
Найти бы душу Януша...
? О, Эффесса, это совсем не сложно. Он так и следует за злом, которое и сотворил. И будет следовать за ним вечно. Он жалок и ничтожен. Оставь его лучше в царстве теней.
? Ну что ж, тебе послушна я. И об испытаниях для Юриуса подумать я успела. Верни булавку. Это подтолкнет его. Или же сломит.
Эффесса подошла к озеру в пещере. Заглянула в него и, будто отпрянув, повернулась к Тарибосу.
? Магистр, пора!
? Пора, ты полагаешь?
Магистр встал и тяжелой поступью подошел к озеру. Взяв из рук Эффессы булавку он опустил ее в воды озера. Зеленые камни посветлели, словно изнутри в них проникла искра и обожгла их ледяные кристаллы. Булавка потонула в водах бездонного озера.
Фигуры направились к выходу из зала. Их шаг был неспешен и величествен. Лишь только они появились на каменном бреге, как ветер и волны утихли, будто никогда стихия не обрушивалась на этот остров. Белые барашки бежали по морю и рассыпались жемчужными каплями о прибрежные камни. Закат полыхал на янтарном небосводе и раскаленная звезда медленно утопала в соленых волнах северного моря.
Но когда властвуют стихии людям не дано утихомирить их. И они вынуждены всякий раз повиноваться. Небо разломила надвое огненная стрела молнии, края на миг вспыхнули и озарились пылающим пламенем. Грянул гром. Вершины гор качнулись и, казалось, Вселенная сейчас перевернется. Янгус закрыл голову руками боясь справедливой кары Тарибоса. Ведь он до сих пор не исполнил волю своего Магистра. И все еще жив?
Быть может, повелитель просто не знает? Волна наотмашь ударила Янгуса, захлестнув его с головой. Соль обжигала лицо. Но человек терпел. Это удел всех низших. И он низок.
Но ему довелось быть в услужении самого великого Тарибоса!
Тарибоса!
Он снова принялся искать. Эффесса велела пойти на побережье и покуда буря не утихнет он должен был найти булавку для Великого Магистра. Или пощады ему не будет. Янгус не боялся ничего. Он не мог знать страха. Тот никогда не посещал Его душу. Ничто не заставляло ее сморщиться как медуза под жалящими, беспощадными лучами полуденного солнца. Но гнев Тарибоса был столь страшен, что даже подумав о нем, можно было лишиться сознанья или лишить себя жизни, дабы провидение не направило бы на тебя его перст. Рок и возмездие меркли пред его наказаниями. Он становится безжалостен и слеп, когда его воля кем-то не исполнена.
Страшные видения плыли пред очами Янгуса. Но вдруг он вскрикнул от острой боли пронзившей его правую руку.
Опустив свой взор на ладонь, где боль была острой и почти нестерпимой, он узрел, что вся она залита горячей алой кровью. и что-то ярко блеснуло синим огнем подле него.
? Нашел! Нашел! Вива Эффесса! благо тебе! Я нашел!
От поднялся с колен схватил когтистыми пальцами за острие то, что сверкнуло секунду назад отразив в себе буйство молний в поднебесье. Неловко, тяжело бежал Янгус по мокрому песку, впитавшему слезы дождя и соль прилива. Наступая на ракушки и разбивая ноги в кровь, он нес Тарибосу то, за чем послала его Эффесса в столь страшную непогоду.
Янгус наконец преодолел полосу прилива и скрылся в пещере с темными сводами. Его крадущиеся шаги были еле слышны и лишь нелепая фигура была заметна в дрожащем свете смоляных факелов. Шум ветра, рокот моря едва доносились до грота, будто не сама стихия, а лишь ее призраки блуждали по острову, затерявшемуся в свирепых волнах северного моря.
Слуга как раз пересекал длинный зал, направляясь к тронному помосту, как раздался суровый глас Магистра:
? Янгус! Надеюсь, ты принес мне то, что было потеряно Эффессой на бреге? Не осмелишься же ты появиться здесь прежде, чем исполнишь волю мою?
? О да, Магистр! Я паду у ног святейших ваших. Я нашел сие драгоценное украшение с благородными каменьями цвета печального неба. И принес его вам так скоро, как только мог.
Изможденные щеки его пылали, было видно, что буря не щадя плоти ставила на ней свои отметины. И яд медуз, и полосы зеленых водорослей, и мелкие иглы песка ? все оставили свои следы на слабом теле этого человека.
? Ты заслужил награду, Янгус. Сегодня я хочу отдать ее тебе. Проси того, в чем лишь нуждаешься. Иначе, гнев, ты знаешь мой...
? О нет, Магистр, но я о нем наслышан. Могу ли просить отсрочки для исполнения желанья моего. Мне это очень надобно, Магистр, поверьте.
? Я знаю, ты не лжешь. Ты, Янгус, трус. Но не подлец. Я склонен верить тебе. Пока склонен.
? Благодарю, Магистр, ? скрюченный человечек склонился до самого пола, выражая свое почтение Великому.
? Довольно поклонов, ? Тарибос небрежно махнул рукой, позолоченной перстнями с драгоценными каменьями, ? иди...
Янгус также согнувшись, не поворачиваясь спиной к Магистру попятился к выходу из тронного зала.
Восседавший на троне обратился в женщине с черными, как смоль волосами и пронзительным взглядом темных глаз. Она не смотрела на Магистра, но «внутренним» зрением чувствовала все: как сидит повелитель, куда он смотрит, чем заняты его мысли.
? О Магистр, не стоит пускать печаль в свое сердце, это удел Хранителей и низших. Тем же кто не был создан, а творил сам, не должно омрачать свой лик печатью мрака.
? Эффесса, ты знаешь, что мысли мои спутало сейчас?
? О да, Магистр, тот юноша, что назван был как Юриус. Его сердце велико, он смел до безрассудства и отчаян. Альфредо умен. Он благоволит ему. Ведь без Юриуса цепь не будет полной. Нам нужно взять его к себе. И ваше покровительство, о Магистр, будет ему наградой. А разрушение, которое впоследствии случится, непременно будет великим, таким, какое не будет незамеченным и волны его достигнут и Хранителей.
? Ты гладко, верно молвишь. Но кто знает, будет ли Юриус приспешником нашим. Его мысли светлы, Эффесса. И он же сам нам может помешать. Скажи, ему быть нужно дальше насылать испытания? Пройдет ли он их? Будет среди нас?
Эффесса задумчиво взяла булавку в руки. И глаза ее сверкнули зеленым огнем.
? Ты знаешь, Тарибос, в ней кроется невиданная сила. О такой не каждый смертный может и подумать. Не каждый, кто бессмертие в себе содержит о подобной может знать. Ей завладеть бы многие хотели, но это только нам двоим дано.
Найти бы душу Януша...
? О, Эффесса, это совсем не сложно. Он так и следует за злом, которое и сотворил. И будет следовать за ним вечно. Он жалок и ничтожен. Оставь его лучше в царстве теней.
? Ну что ж, тебе послушна я. И об испытаниях для Юриуса подумать я успела. Верни булавку. Это подтолкнет его. Или же сломит.
Эффесса подошла к озеру в пещере. Заглянула в него и, будто отпрянув, повернулась к Тарибосу.
? Магистр, пора!
? Пора, ты полагаешь?
Магистр встал и тяжелой поступью подошел к озеру. Взяв из рук Эффессы булавку он опустил ее в воды озера. Зеленые камни посветлели, словно изнутри в них проникла искра и обожгла их ледяные кристаллы. Булавка потонула в водах бездонного озера.
Фигуры направились к выходу из зала. Их шаг был неспешен и величествен. Лишь только они появились на каменном бреге, как ветер и волны утихли, будто никогда стихия не обрушивалась на этот остров. Белые барашки бежали по морю и рассыпались жемчужными каплями о прибрежные камни. Закат полыхал на янтарном небосводе и раскаленная звезда медленно утопала в соленых волнах северного моря.
Глава 7
Я во все глаза смотрел на Антона а он на меня.
? Чего это куртка колется, что ли? ? с недоумением спросил он.
? Не знаю, может быть что-то в кармане...
Он расстегнул застежку-молнию кармана на плече. Красильников что называется выпадал в осадок от вещей с карманами, хотя носил их не очень часто. Он запустил туда руку и снова вскрикнул:
? Колется!
А потом достал булавку. Для галстука. Ту самую, которую я нашел в музее. Мне это показалось настолько нереальным, что в начале я даже не решался взять ее. Как будто это не булавка, а ее приведение, если, конечно, у булавок приведения бывают. У этой, судя по всему не было, потому что когда я все-таки взял ее, она не исчезла.
Мы молчали. Я боялся, что просто наброшусь на Красильникова и он, видимо, тоже боялся именно этого. Оно и понятно: мы обыскались ее, я защищал Антона от нападок антиквара, а булавка се это время была у него и он не моргнув глазом соврал мне, своему лучшему другу... Соврал, что не брал ее, когда булавка осталась лежать на столе. А сам... Про стыд и про совесть, наверное, он забыл. Или просто не знает, что есть такие понятия.
? Откуда она у тебя? ? я задал, должно быть, самый глупый вопрос.
? Не знаю...
? Не ври!
? Я правда не знаю...
Вид, конечно у него был растерянный. Еще бы, что называется, пойман с поличным.
? Зато я теперь хорошо знаю, что значит твоя правда.
Я отвернулся от Красильникова, потому что не хотел его ни видеть, ни слышать. Мое отношение к нему круто изменилось в тот момент, когда он вытащил из кармана мою находку. Теперь, мне так казалось, я видел истинное лицо Антона. И оно мне не нравилось. Даже вызывало отвращение. Если бы он хоть что-то сказал мне сейчас, то я точно бы не выдержал и ударил его.
Обязательно ударил бы. Потому что так легче всего выместить на обидчике все, что чувствуешь.
Постучали в дверь. Красильников хотел открыть.
? Не подходи! Я сам.
Макс. Вот человек, всегда появляется там, где его меньше всего хотят видеть. Надоедливый до жути.
? Чего тебе? ? спросил я стоя в проходе, не пуская его в комнату.
? Ничего.
? А зачем тогда стучал? Развлекаешься?
? Вы опять, что ли, поругались?
? Во-первых, это не твое дело, а во-вторых, тебе задали вопрос, на который нудно ответить.
? Ну ладно, Длинный, пусти...
Он не успел договорить, как я толкнул его в плечо и макс отлетел к противоположной стенке. Красильников схватил меня за шиворот и оттащил от двери.
? Чего ты к нему лезешь. Если опять начинается, ругайся со мной, чего ты ко всем подряд пристаешь!
? Чего это куртка колется, что ли? ? с недоумением спросил он.
? Не знаю, может быть что-то в кармане...
Он расстегнул застежку-молнию кармана на плече. Красильников что называется выпадал в осадок от вещей с карманами, хотя носил их не очень часто. Он запустил туда руку и снова вскрикнул:
? Колется!
А потом достал булавку. Для галстука. Ту самую, которую я нашел в музее. Мне это показалось настолько нереальным, что в начале я даже не решался взять ее. Как будто это не булавка, а ее приведение, если, конечно, у булавок приведения бывают. У этой, судя по всему не было, потому что когда я все-таки взял ее, она не исчезла.
Мы молчали. Я боялся, что просто наброшусь на Красильникова и он, видимо, тоже боялся именно этого. Оно и понятно: мы обыскались ее, я защищал Антона от нападок антиквара, а булавка се это время была у него и он не моргнув глазом соврал мне, своему лучшему другу... Соврал, что не брал ее, когда булавка осталась лежать на столе. А сам... Про стыд и про совесть, наверное, он забыл. Или просто не знает, что есть такие понятия.
? Откуда она у тебя? ? я задал, должно быть, самый глупый вопрос.
? Не знаю...
? Не ври!
? Я правда не знаю...
Вид, конечно у него был растерянный. Еще бы, что называется, пойман с поличным.
? Зато я теперь хорошо знаю, что значит твоя правда.
Я отвернулся от Красильникова, потому что не хотел его ни видеть, ни слышать. Мое отношение к нему круто изменилось в тот момент, когда он вытащил из кармана мою находку. Теперь, мне так казалось, я видел истинное лицо Антона. И оно мне не нравилось. Даже вызывало отвращение. Если бы он хоть что-то сказал мне сейчас, то я точно бы не выдержал и ударил его.
Обязательно ударил бы. Потому что так легче всего выместить на обидчике все, что чувствуешь.
Постучали в дверь. Красильников хотел открыть.
? Не подходи! Я сам.
Макс. Вот человек, всегда появляется там, где его меньше всего хотят видеть. Надоедливый до жути.
? Чего тебе? ? спросил я стоя в проходе, не пуская его в комнату.
? Ничего.
? А зачем тогда стучал? Развлекаешься?
? Вы опять, что ли, поругались?
? Во-первых, это не твое дело, а во-вторых, тебе задали вопрос, на который нудно ответить.
? Ну ладно, Длинный, пусти...
Он не успел договорить, как я толкнул его в плечо и макс отлетел к противоположной стенке. Красильников схватил меня за шиворот и оттащил от двери.
? Чего ты к нему лезешь. Если опять начинается, ругайся со мной, чего ты ко всем подряд пристаешь!