Страница:
Затем он послал импульс своего сознания к планете Гея, преодолел несколько миллионов километров пространства и вернулся, так и не сумев определить, что же было источником поля: планета, корабль или то и другое.
Он сказал:
– Нови, сядь, пожалуйста, ко мне поближе.
– Господи», есть опасность?
– Тебе не стоит волноваться. Нови. Я позабочусь о том, чтобы ты была жива и здорова.
– Господин, я не боюсь за то, чтобы я была жива и здорова. Если есть опасность, я хочу суметь помочь вам.
Гендибаль смягчился.
– Нови, ты уже помогла. Благодаря тебе я узнал об… одной мелочи, а узнать было крайне важно. Без тебя я бы попался в ловушку, а выбираться было бы тяжко.
– Это я своей головой сделала, Господин, как вы объясняли?! – потрясенно спросила Нови.
– Именно так, Нови, Ни один прибор не сумел бы сравниться с твоим сознанием. Даже мое сознание не могло бы – оно чересчур сложное.
Лицо Нови озарила радостная улыбка.
– Я так рада, что смогла помочь…
Гендибаль улыбнулся и кивнул. «К сожалению, – подумал он, – понадобится и другая помощь». А как не хотелось никого просить о помощи! Это было его дело, и только его!
Увы, к месту событий спешили другие…
Мудро ли он поступил, разрешив Гендибалю лететь в одиночестве? Да, Гендибаль – блестящий Оратор, великолепный менталист, но он может переоценивать себя. Самонадеянность – вот его главный порок, а мой, горько подумал Шендесс, старческая усталость.
Снова и снова приходил ему на память Прим Пальвер, который носился из конца в конец Галактики, чтобы все поставить на свои места; и Шендессу казалось теперь, что это было жутко опасно. Разве способен еще кто-то сравниться с Примом Пальвером? Даже Гендибаль? И потом – Пальвер брал с собой жену…
Да, Гендибаль взял с собой эту думлянку, но разве можно ее принимать всерьез? Жена Пальвера и сама была Оратором, кстати, неплохим.
Шендесс чувствовал, как с каждым днем стареет все сильнее, ожидая весточки от Гендибаля. А весточки все не было, и с каждым днем росли его беспокойство и тревога.
Нужно было послать целую флотилию…
Нет… Стол не позволил бы…
И все-таки…
Он спал тяжелым сном, когда наконец пришел сигнал. Ночь была ветреная, и Шендесс заснул с трудом. Как ребенку, ему все слышались какие-то голоса в завывании ветра. Перед тем как заснуть, он убаюкал себя сладостной мечтой об отставке, мечтой, далекой от реальности: Деларми была бы тут как тут…
Он почувствовал сигнал и проснулся, сел в кровати.
– У тебя все в порядке, мальчик? – спросил он.
– В полном порядке, – ответил Гендибаль, – Не хотите ли наладить визуальную связь для полноты общения?
– Может быть, но немного попозже, – ответил Шендесс. – Сначала расскажи, каково положение?
Гендибаль почувствовал, что Шендесс только что проснулся и как сильно он устал и постарел за последние дни. Поэтому решил говорить осторожно и бережно.
– Я нахожусь в окрестностях обитаемой планеты Гея, название которой, насколько мне известно, не значится ни в одном из галактических перечней.
– Это мир тех, кто трудился над сохранением Плана? Мир Анти-Мулов?
– Вероятно, Первый Оратор. Можно это предполагать. Во-первых, корабль, на борту которого Тревайз и Пелорат, вплотную подошел к Гее и, скорее всего, совершил там посадку. Во-вторых, здесь, в космосе, примерно в полумиллионе километров от меня, находится военный корабль Первой Академии.
– Да, столь сильный интерес вряд ли без причины.
– Первый Оратор, интересы не могут быть независимыми. Я нахожусь тут, поскольку слежу за Тревайзом. Военный корабль Академии может находиться тут по этой же самой причине. Остается только понять, зачем здесь Тревайз.
– Собираешься последовать за ним на планету?
– Я обдумывал такую возможность, но… кое-что случилось. Сейчас я нахожусь в ста миллионах километров от Геи и ощущаю в пространстве вокруг себя ментальное поле – однородное и очень слабое. Сам бы я не узнал о его наличии, если бы не обнаружил воздействия на сознание думлянки. У нее необычное сознание – я именно поэтому согласился взять ее с собой.
– Значит, ты был прав, поступив так. Знала об этом Оратор Деларми, как ты думаешь?
– Когда настаивала, чтобы я взял думлянку с собой? Вряд ли… но я рад, что этим воспользовался, Первый Оратор.
– Рад, что все так вышло. Ты думаешь, источником поля является планета Гея?
– Чтобы убедиться в этом, нужно произвести замеры в далеко отстоящих друг от друга точках пространства и выяснить, обладает ли поле сферической симметрией. Единичная проба, которую я пока успел произвести, показала, что это вероятно, но пока неточно. Проводить более подробное обследование мне показалось небезопасным в присутствии военного корабля Первой Академии.
– Убежден, он не представляет опасности.
– Может быть. Но я пока не уверен в том, что корабль не является источником поля, Первый Оратор.
– Но как они…
– Первый Оратор, позвольте прервать вас. Мы ничего не знаем об успехах, достигнутых Первой Академией в области техники. Они ведут себя с вызывающей самоуверенностью и могут преподнести нам массу сюрпризов. Очень может быть, что они постигли тайны менталики с помощью каких-то своих приборов. Короче говоря, Первый Оратор, я столкнулся либо с их менталикой, либо с менталикой планеты. Если источник поля – корабль, то их менталика слишком слаба, чтобы остановить меня. Но ее может хватить, чтобы затормозить мои действия, и тогда они смогут уничтожить меня с помощью физического оружия, которого на корабле предостаточно. С другой стороны, если источником поля является планета, само наличие поля на таком расстоянии от нее может означать, что около ее поверхности оно весьма интенсивно – гораздо сильнее, чем я смогу вынести и побороть. В обоих случаях необходимо создать общую сеть, и в случае необходимости все резервы Трентора должны быть предоставлены в мое распоряжение.
Первый Оратор опешил.
– Общая сеть? Но мы никогда не пользовались ею, даже не думали об этом никогда – только во времена Мула…
– Нынешний кризис будет посерьезнее того, что был во времена Мула, Первый Оратор.
– Не уверен, что Стол согласится.
– Не думаю, что вам стоит спрашивать их согласия, Первый Оратор. Вы должны объявить чрезвычайное положение.
– На каком основании?
– Расскажите им то, что я вам рассказал, Первый Оратор.
– Оратор Деларми скажет, что вы трус и дилетант, сошедший с ума от страха.
Гендибаль ответил не сразу.
– Да, она запросто может сказать что-нибудь в таком духе, Первый Оратор, но пусть говорит все, что ей вздумается. Я переживу. На карте сейчас не моя гордость, не мое самолюбие, а самое существование Второй Академии.
– Думаю, пора покончить с этим. Я готова встретиться и сразиться с ними.
– Вы все еще уверены в том, что делаете? – спросил Коделл.
– Если бы я на самом деле сошла с ума, Лайоно, разве вы бы настаивали столь упорно на том, чтобы остаться со мной на этом корабле?
Коделл пожал плечами:
– Видимо, я остался здесь для того, чтобы попробовать остановить, переубедить вас, как минимум – замедлить ваши действия, пока вы не зашли слишком далеко. Но, конечно, если вы не сошли с ума…
– Что тогда?
– Тогда… тогда мне не хотелось бы, чтобы только вы одна стали достоянием будущей истории. Пусть тогда знают, что я тоже был рядом с вами, и гадают, кому принадлежит заслуга, а?
– Умно, Лайоно, умно, но совершенно напрасно. Я столько времени стояла за чужим троном, являя реальную силу, что вряд ли кто-то поверит, что я с кем-то поменялась ролями во время собственного правления.
– Поживем – увидим.
– Увидим? Вряд ли. Исторической оценке суждено появиться лишь тогда, когда нас с вами уже не будет на этом свете. Как бы то ни было, я не боюсь. Ни за свое место в истории, ни за это… – она ткнула указательным пальцем в видовой иллюминатор.
– Корабль Компора, – сказал Коделл.
– Верно, корабль Компора, – кивнула Бранно. – Но Компора там нет. Один из наших разведчиков наблюдал пересадку. Корабль Компора встретился с другим кораблем, Компор перешел в этот корабль, а двое перешли в его корабль.
Бранно довольно потерла руки.
– Тревайз сыграл свою роль замечательно. Он стал моим громоотводом. Он помог мне понять, откуда ударила молния. Корабль, встретившийся с кораблем Компора, из Второй Академии.
– Интересно, откуда у вас такая уверенность? – спросил Коделл, вынув изо рта трубку и набивая ее новой порцией табака.
– Все очень просто. Я давно начала задумываться над тем, не находится ли Компор под контролем Второй Академии. Уж больно гладенько у него жизнь текла. Все просто-таки ложилось к его ногам. И потом: такие блестящие успехи в гиперпространственных гонках! То, что он предал Тревайза, в принципе, можно объяснить самой обычной подлостью амбициозного политика; но сделал он это со столь исключительной последовательностью и скрупулезностью, что мне увиделось за этим нечто большее, чем только амбиции.
– Догадки, всего лишь догадки, Мэр…
– Догадки превратились в уверенность, когда ему удалось проследить за кораблем Тревайза после серии Прыжков.
– Ему помогал компьютер, Мэр.
Бранно, откинув голову, расхохоталась:
– Дорогой мой Лайоно, вы настолько погрязли в изобретении всяких хитростей, что просто забыли, насколько удачны могут оказаться самые тривиальные уловки. Я послала Компора следить за Тревайзом, но не потому, что мне это было так безумно необходимо. Какая в этом была нужда? Как бы ни старался Тревайз держать в секрете свои передвижения, он все равно засветился бы в каком-то мире, не относящемся к Академии. Его современнейший корабль, ярко выраженный акцент, деньги – валюта Академии… Он тут же привлек бы к себе внимание. А в случае опасности он незамедлительно обратился бы к представителям Академии за помощью, что, собственно, и сделал на Сейшелле – ведь мы сразу же узнали обо всем, что он там делал, незамедлительно и без всякой помощи Компора. Нет, – задумчиво продолжала она, – Компор был послан для того, чтобы засветить Компора же. И это нам удалось, потому что его компьютер был с маленьким дефектом. Все было в порядке – вот только за серией Прыжков он с его помощью ну никак не смог бы проследить. Однако это ему легко удалось.
– Я посмотрю, вы мне о многом не говорите, Мэр, пока почему-либо не решаетесь, что должны сказать.
– Я скрываю от вас только то, Коделл, что вам знать необязательно. Я отдаю вам должное и пользуюсь вашей помощью, но у моего к вам доверия есть жесткие границы – так же как у вашего ко мне, и не вздумайте отрицать.
– Не собираюсь, – сухо отозвался Коделл. – И надеюсь когда-нибудь напомнить вам об этом. Но, может быть, у вас найдется еще что-нибудь сообщить мне из того, что мне позволено знать сейчас? Естественно, если Компор – человек Второй Академии, то и корабль оттуда. Это ясно.
– Ну до чего же приятно с вами говорить, Лайоно! Вы потрясающе догадливы! Как видите, Вторая Академия даже не пытается замести следы. Они рассчитывают, что, когда понадобится, сумеют сделать это, но это не так. Разве Второй Академии могло такое в голову прийти – воспользоваться кораблем чужой конструкции, даже зная, что мы имеем полную возможность определить, где он произведен, по типу использования энергии, если бы ее люди не были уверены, что запросто могут стереть любые воспоминания из любого сознания? И что же? Нашему разведывательному кораблю удалось выявить тип корабля, который приблизился к кораблю Компора, за считанные минуты.
– И теперь, вероятно, Вторая Академия сотрет знания об этом?
– Если сумеет, – отрезала Бранно. – Но они могут обнаружить, что положение дел несколько изменилось.
Коделл сказал:
– Ранее вы утверждали, что знаете, где находится Вторая Академия. Вы сказали, что покончите с Геей, а потом приметесь за Трентор. Из этого я заключаю, что тот, другой корабль – с Трентора.
– Верно заключаете. Удивлены?
– Не очень, – медленно покачал головой Коделл. – Эблинг Мис, Торан и Байта Дарелл – все они побывали на Тренторе в то время, когда был положен конец деяниям Мула. Аркади Дарелл, внучка Байты, родилась на Тренторе и побывала там снова, после чего, как мы считали, Вторая Академия была уничтожена. В ее романе фигурирует некто Прим Пальвер, представившийся тренторианским торговцем; он сыграл ключевую роль в развитии событий и появлялся везде в самое подходящее время. Вполне очевидно, что Вторая Академия могла располагаться на Тренторе – там в свое время жил Гэри Селдон, который создал обе Академии.
– Да, удивительно очевидно – никому и в голову не приходило. Вторая Академия позаботилась об этом. Именно поэтому меня и удивляет, что теперь они ведут себя столь самоуверенно.
Коделл высказал предположение:
– Может быть, нам не стоит с такой готовностью принимать их версию происходящего? Но, как вы думаете, откуда узнал Тревайз, что Вторая Академия до сих пор существует? И почему его не остановили?
Бранно подняла руку с растопыренными пальцами и стала по очереди загибать их.
– Во-первых, Тревайз крайне необычный человек: есть в нем что-то особенное, несмотря на его горячность, дерзость и опасную неспособность верно оценивать реальность. В чем именно состоит его исключительность, я до сих пор не поняла. Во-вторых, Вторая Академия не бездействовала. Компор все знал и висел у Тревайза на хвосте, а в конце концов выдал его мне. Они понадеялись, что Тревайза заставлю замолчать я, а им и вмешиваться не придется. В-третьих, когда я приняла не совсем те меры, которые от меня ожидали, – не казнила Тревайза, не засадила за решетку, не отдала распоряжения применить психозондирование, а просто-напросто вышвырнула его в космос, – Вторая Академия забеспокоилась. Они решились на откровенное действие – послали свой корабль за ним вдогонку. О мой восхитительный громоотвод! – закончила она, растянув губы в злорадной усмешке.
– Каков же будет наш следующий шаг? – спросил Коделл.
– Мы сразимся с этим человеком из Второй Академии. Мы уже постепенно подбираемся к нему.
Нови была напугана – Гендибаль прекрасно видел это, видел, как она всеми силами старается побороть страх. Но он ничем не мог помочь ей, поскольку считал нецелесообразным как-либо касаться сейчас ее сознания – нельзя было вуалировать ее реакцию на воздействие слабого ментального поля, окружавшего их.
Военный корабль Академии медленно приближался – медленно, но верно. Он был большой – команда не меньше шести человек. Оружия там было вполне достаточно для того, чтобы не только защитить себя, но в случае необходимости разбить в пух и прах весь Флот Второй Академии – если, конечно, учитывать только физическую мощь.
Поведение корабля позволяло кое о чем задуматься. Даже если бы он был источником ментального поля, вряд ли бы он стал лезть в пасть Второй Академии столь легкомысленно. Могло это быть по неведению? Могло, и у неведения могло быть несколько степеней.
Либо капитан корабля не знал о том, что Компора сменили, либо не знал, что сменил его сотрудник Второй Академии, либо понятия не имел, что такое – сотрудник Второй Академии.
Либо (Гендибаль старался учесть все варианты) корабль таки является носителем ментального поля и именно поэтому идет вперед столь самоуверенно. А уж это могло означать одно из двух: либо его ведет некто, страдающий манией величия, либо корабль несет оружие гораздо более могущественное, чем мог себе представить Гендибаль.
Варианты… варианты… До окончательного вывода было еще далеко.
Он внимательно исследовал сознание Нови. Нови неспособна была сознательно реагировать на воздействие ментального поля. Гендибаль мог, но его сознание не могло регистрировать столь слабое поле, как то дано было Нови. Этот парадокс следовало изучить в будущем: результаты, возможно, превзошли бы все ожидания, и, в принципе, это было намного важнее приближающегося к ним корабля.
На самом деле Гендибаль еще тогда, когда впервые ощутил красоту, простоту и симметрию сознания Нови, интуитивно почувствовал, какие громадные возможности оно таит в себе, и испытал тихую гордость – вот какая у него превосходная интуиция! Ораторы всегда кичились своими интуитивными способностями, но не была ли интуиция подменой возможности замерять ментальное поле физическими методами? Как легко прикрывать невежество мистическим словом «интуиция». Как долго еще можно было продолжать переоценивать менталику и недооценивать физику?
Слепая гордыня… Но когда я стану Первым Оратором, думал Гендибаль, все переменится, все будет иначе. Нужно будет сузить пропасть между Второй Академией и Первой. И Вторая Академия больше не столкнется с угрозой уничтожения, даже тогда, когда монополия на менталику хотя бы немного ускользнет из ее рук.
А она начинала ускользать. Либо Первая Академия достигла в этой области определенных успехов, либо образовался альянс Первой Академии с Анти-Мулами. Эта мысль пришла ему в голову впервые, он вздрогнул, поежился.
Мысли проносились в его сознании с быстротой, свойственной Ораторам. Он размышлял, ни на секунду не выпуская из поля зрения сознание Нови. А оно по-прежнему светилось, но свечение не усиливалось по мере приближения корабля Первой Академии.
Само по себе это вовсе не означало, что корабль не является носителем ментального поля. Достоверно известно, что ментальное поле не подчиняется закону прямой пропорциональности и не возрастает его интенсивность по мере сокращения расстояния между эмиттером и реципиентом. В этом состояло его отличие от электромагнитного и гравитационного полей. Но полной независимости от расстояния не было, Реакция сознания Нови должна была демонстрировать выявимое нарастание свечения по мере приближения военного корабля – хотя бы какое-то нарастание.
(Как же могло случиться, что за пять столетий ни один сотрудник Второй Академии, начиная с самого Гэри Селдона, ни разу не задумался о выявлении наличия взаимосвязи между интенсивностью менталики и расстоянием? Нет, игнорированию физики должен быть положен конец, мысленно поклялся Гендибаль.)
Если военный корабль был носителем ментального поля и летящие на нем не сомневались, что движутся навстречу сотруднику Второй Академии, разве не должны они были увеличить интенсивность поля до максимума, прежде чем начать сближение? Тогда бы сознание Нови обязательно зарегистрировало усиление воздействия!
Но этого не происходило…
Гендибаль уверенно исключил возможность наличия ментального поля у корабля. Нет, приближался он исключительно по неведению, и, как физическую угрозу, его необходимо было обезвредить.
Ментальное поле, конечно, никуда не делось, но исходить оно могло только от Геи. Ничего особо приятного в этом не было, но сейчас корабль был ближе и важнее. Надо было избавиться от него, а потом устремить свое внимание к миру Анти-Мулов.
Гендибаль ждал. Корабль должен был либо произвести какое-то действие, либо подойти настолько близко, чтобы Гендибаль обрел возможность действовать решительно и быстро.
Корабль медленно шел на сближение, потом все быстрее и быстрее – но не предпринимал ровным счетом ничего. Наконец Гендибаль решил, что теперь силы его удара будет достаточно. Те, что на борту корабля, не ощутят ни боли, ни других неприятных ощущений – просто обнаружат, что мышцы спины и конечностей почему-то не совсем охотно реагируют на их желания что-либо сделать.
Гендибаль сузил, сфокусировал ментальное поле, излучаемое его сознанием. Набрав интенсивность, оно пересекло расстояние между кораблями со скоростью света, и Гендибаль тут же отпрянул, пораженный до самой глубины души.
Корабль Академии был защищен мощным ментальным экраном, плотность которого нарастала параллельно интенсивности ментального поля Гендибаля… Нет, не по неведению шел к нему этот корабль; он обладал неожиданным оружием, хорошо, если пассивным.
Стрелка психонометра дрогнула, пошла вверх и затрепетала.
Разработка противоментального экранирования шла уже сто двадцать лет. Ученые Академии занимались этим в обстановке строжайшей секретности, разве что только разработка психоистории группой Гэри Селдона могла тягаться с ним в этом. Пять поколений ученых трудились над поэтапной модернизацией устройства, принцип которого не был подкреплен фундаментальной теорией.
Трудно было судить, добились ли бы они успеха, не будь изобретен психонометр – прибор, способный определять эффективность действия ментального экрана. Никто не мог объяснить, как он работает, но все говорило о том, что это – устройство, способное измерять неизмеряемое и выдавать в цифровом выражении неисчислимое. У Бранно было сильное подозрение (которое с ней разделяли и некоторые ученые), что, если бы когда-нибудь Первой Академии удалось постичь принцип действия психонометра, она сравнялась бы со Второй Академией по способности управлять сознаниями.
Но это – в будущем. В настоящее время хватало и экрана, за которым стояло грандиозное превосходство по физическому оружию.
Бранно послала сигнал – запись синтезированного мужского голоса, звучавшего плоско и мертвенно:
«Вызываю корабль «Яркая Звезда» и членов его экипажа. Вы силой захватили корабль Флота Федерации Академии, совершив пиратский налет. Вам предписывается сдать корабль и немедленно сдаться самим. В противном случае будет начата атака».
– Мэр Терминуса Бранно, – зазвучал голос отвечавшего, – я знаю, что вы на корабле. Пиратского налета на «Яркую Звезду» не было. Меня пригласил на ее борт капитан корабля Мунн Ли Компор с Терминуса. Я прошу вас вступить со мной в переговоры для обсуждения вопросов чрезвычайной важности для нас обоих.
Коделл наклонился к Бранно и прошептал:
– Позвольте мне поговорить с ним, Мэр.
Она резко отстранила его рукой.
– Это мое дело, Лайоно.
Настроив передатчик, она заговорила голосом не менее грозным и лишенным эмоций, чем только что звучавший синтезированный:
– Человек Второй Академии, осознайте свое положение. Если вы не сдадитесь немедленно, мы взорвем ваш корабль, мы готовы сделать это. Мы ничего не теряем, вы не нужны нам как источник информации. Мы знаем, что вы с Трентора, и как только мы расправимся с вами, мы расправимся и с Трентором. Мы не против того, чтобы дать вам время на раздумья, но долго слушать вас не станем, поскольку сказать вам по сути нечего.
– В таком случае, – сказал Гендибаль, – позвольте мне высказаться быстро и только по делу. Ваше поле несовершенно и не может быть совершенным. Вы переоценили его возможности и недооценили мои. Я могу захватить и взять под контроль ваши сознания. Не так легко, конечно, как если бы у вас не было защитного экрана, но достаточно легко. Как только вы попытаетесь применить оружие, я нанесу удар, и вот что советую понять: не будь у вас экрана, я бы видоизменил ваше сознание мягко, не причинив вам никакого вреда. При наличии экрана я вынужден буду нанести сокрушительный удар – сделать такое я способен, но не ждите от меня ни жалости, ни снисхождения. Ваше сознание будет поражено необратимо и жестоко, Другими словами: вы не сможете мне помешать, наоборот, я помешаю вам и буду вынужден сделать худшее, чем просто убить вас. Вы превратитесь в безмозглых скотов. Хотите рискнуть?
Бранно сказала:
– Вы знаете, что не можете сделать того, о чем говорите.
– Следовательно, вы хотите рискнуть? Учтите, я Вас предупредил.
Коделл снова наклонился к Бранно и хрипло прошептал:
– Ради Селдона, Мэр…
Примерно секунда прошла, и ответ Гендибаля долетел до военного корабля.
– Я слежу за вашими мыслями, Коделл. Не стоит шептаться. Я слежу также и за мыслями Мэра. Она пока не приняла решения, поэтому не паникуйте раньше времени. Я прекрасно знаю: ваш экран недостаточно прочен, в нем есть прореха.
– Его интенсивность можно увеличить, – возразила Мэр.
– Так же, как и мое ментальное могущество, – парировал Гендибаль.
– Может быть, но я сижу здесь спокойно и управляю физическими приборами, обеспечивающими действие экрана, и заниматься этим могу сколь угодно долго. Вам же для пробивания экрана надо применять ментальную энергию. Вы устанете.
– Пока не устал, – заявил Гендибаль. – Уже сейчас ни один из вас не способен отдать ни единого приказа никому из членов команды вашего корабля и других кораблей. Я держу вас под контролем и пока, повторяю, не причиню вам вреда, но не делайте попыток выйти из-под контроля: иначе мне придется усилить интенсивность моего ментального поля, и последствия будут именно такими, как я обещал.
– Я подожду, – сказала Бранно, демонстративно сложив руки на груди. – Вы устанете, а когда устанете, приказы будут отданы. Мы не станем уничтожать вас – вы к тому времени будете совершенно безвредны, я отдам приказ об уничтожении Трентора. Весь Флот Академии выступит против него. Хотите спасти ваш мир – сдавайтесь. Вашей организации не уцелеть во время этой оргии разрушения, как в дни Великого Побоища.
Он сказал:
– Нови, сядь, пожалуйста, ко мне поближе.
– Господи», есть опасность?
– Тебе не стоит волноваться. Нови. Я позабочусь о том, чтобы ты была жива и здорова.
– Господин, я не боюсь за то, чтобы я была жива и здорова. Если есть опасность, я хочу суметь помочь вам.
Гендибаль смягчился.
– Нови, ты уже помогла. Благодаря тебе я узнал об… одной мелочи, а узнать было крайне важно. Без тебя я бы попался в ловушку, а выбираться было бы тяжко.
– Это я своей головой сделала, Господин, как вы объясняли?! – потрясенно спросила Нови.
– Именно так, Нови, Ни один прибор не сумел бы сравниться с твоим сознанием. Даже мое сознание не могло бы – оно чересчур сложное.
Лицо Нови озарила радостная улыбка.
– Я так рада, что смогла помочь…
Гендибаль улыбнулся и кивнул. «К сожалению, – подумал он, – понадобится и другая помощь». А как не хотелось никого просить о помощи! Это было его дело, и только его!
Увы, к месту событий спешили другие…
76
А на Тренторе Квиндор Шендесс все с большим трудом выносил груз ответственности поста Первого Оратора. С тех пор как корабль, унесший Гендибаля, растаял в черноте небес, он не созывал Заседаний Стола и пребывал в постоянных размышлениях.Мудро ли он поступил, разрешив Гендибалю лететь в одиночестве? Да, Гендибаль – блестящий Оратор, великолепный менталист, но он может переоценивать себя. Самонадеянность – вот его главный порок, а мой, горько подумал Шендесс, старческая усталость.
Снова и снова приходил ему на память Прим Пальвер, который носился из конца в конец Галактики, чтобы все поставить на свои места; и Шендессу казалось теперь, что это было жутко опасно. Разве способен еще кто-то сравниться с Примом Пальвером? Даже Гендибаль? И потом – Пальвер брал с собой жену…
Да, Гендибаль взял с собой эту думлянку, но разве можно ее принимать всерьез? Жена Пальвера и сама была Оратором, кстати, неплохим.
Шендесс чувствовал, как с каждым днем стареет все сильнее, ожидая весточки от Гендибаля. А весточки все не было, и с каждым днем росли его беспокойство и тревога.
Нужно было послать целую флотилию…
Нет… Стол не позволил бы…
И все-таки…
Он спал тяжелым сном, когда наконец пришел сигнал. Ночь была ветреная, и Шендесс заснул с трудом. Как ребенку, ему все слышались какие-то голоса в завывании ветра. Перед тем как заснуть, он убаюкал себя сладостной мечтой об отставке, мечтой, далекой от реальности: Деларми была бы тут как тут…
Он почувствовал сигнал и проснулся, сел в кровати.
– У тебя все в порядке, мальчик? – спросил он.
– В полном порядке, – ответил Гендибаль, – Не хотите ли наладить визуальную связь для полноты общения?
– Может быть, но немного попозже, – ответил Шендесс. – Сначала расскажи, каково положение?
Гендибаль почувствовал, что Шендесс только что проснулся и как сильно он устал и постарел за последние дни. Поэтому решил говорить осторожно и бережно.
– Я нахожусь в окрестностях обитаемой планеты Гея, название которой, насколько мне известно, не значится ни в одном из галактических перечней.
– Это мир тех, кто трудился над сохранением Плана? Мир Анти-Мулов?
– Вероятно, Первый Оратор. Можно это предполагать. Во-первых, корабль, на борту которого Тревайз и Пелорат, вплотную подошел к Гее и, скорее всего, совершил там посадку. Во-вторых, здесь, в космосе, примерно в полумиллионе километров от меня, находится военный корабль Первой Академии.
– Да, столь сильный интерес вряд ли без причины.
– Первый Оратор, интересы не могут быть независимыми. Я нахожусь тут, поскольку слежу за Тревайзом. Военный корабль Академии может находиться тут по этой же самой причине. Остается только понять, зачем здесь Тревайз.
– Собираешься последовать за ним на планету?
– Я обдумывал такую возможность, но… кое-что случилось. Сейчас я нахожусь в ста миллионах километров от Геи и ощущаю в пространстве вокруг себя ментальное поле – однородное и очень слабое. Сам бы я не узнал о его наличии, если бы не обнаружил воздействия на сознание думлянки. У нее необычное сознание – я именно поэтому согласился взять ее с собой.
– Значит, ты был прав, поступив так. Знала об этом Оратор Деларми, как ты думаешь?
– Когда настаивала, чтобы я взял думлянку с собой? Вряд ли… но я рад, что этим воспользовался, Первый Оратор.
– Рад, что все так вышло. Ты думаешь, источником поля является планета Гея?
– Чтобы убедиться в этом, нужно произвести замеры в далеко отстоящих друг от друга точках пространства и выяснить, обладает ли поле сферической симметрией. Единичная проба, которую я пока успел произвести, показала, что это вероятно, но пока неточно. Проводить более подробное обследование мне показалось небезопасным в присутствии военного корабля Первой Академии.
– Убежден, он не представляет опасности.
– Может быть. Но я пока не уверен в том, что корабль не является источником поля, Первый Оратор.
– Но как они…
– Первый Оратор, позвольте прервать вас. Мы ничего не знаем об успехах, достигнутых Первой Академией в области техники. Они ведут себя с вызывающей самоуверенностью и могут преподнести нам массу сюрпризов. Очень может быть, что они постигли тайны менталики с помощью каких-то своих приборов. Короче говоря, Первый Оратор, я столкнулся либо с их менталикой, либо с менталикой планеты. Если источник поля – корабль, то их менталика слишком слаба, чтобы остановить меня. Но ее может хватить, чтобы затормозить мои действия, и тогда они смогут уничтожить меня с помощью физического оружия, которого на корабле предостаточно. С другой стороны, если источником поля является планета, само наличие поля на таком расстоянии от нее может означать, что около ее поверхности оно весьма интенсивно – гораздо сильнее, чем я смогу вынести и побороть. В обоих случаях необходимо создать общую сеть, и в случае необходимости все резервы Трентора должны быть предоставлены в мое распоряжение.
Первый Оратор опешил.
– Общая сеть? Но мы никогда не пользовались ею, даже не думали об этом никогда – только во времена Мула…
– Нынешний кризис будет посерьезнее того, что был во времена Мула, Первый Оратор.
– Не уверен, что Стол согласится.
– Не думаю, что вам стоит спрашивать их согласия, Первый Оратор. Вы должны объявить чрезвычайное положение.
– На каком основании?
– Расскажите им то, что я вам рассказал, Первый Оратор.
– Оратор Деларми скажет, что вы трус и дилетант, сошедший с ума от страха.
Гендибаль ответил не сразу.
– Да, она запросто может сказать что-нибудь в таком духе, Первый Оратор, но пусть говорит все, что ей вздумается. Я переживу. На карте сейчас не моя гордость, не мое самолюбие, а самое существование Второй Академии.
77
Харла Бранно угрюмо улыбнулась, и морщины глубже залегли на ее грубом, некрасивом лице.– Думаю, пора покончить с этим. Я готова встретиться и сразиться с ними.
– Вы все еще уверены в том, что делаете? – спросил Коделл.
– Если бы я на самом деле сошла с ума, Лайоно, разве вы бы настаивали столь упорно на том, чтобы остаться со мной на этом корабле?
Коделл пожал плечами:
– Видимо, я остался здесь для того, чтобы попробовать остановить, переубедить вас, как минимум – замедлить ваши действия, пока вы не зашли слишком далеко. Но, конечно, если вы не сошли с ума…
– Что тогда?
– Тогда… тогда мне не хотелось бы, чтобы только вы одна стали достоянием будущей истории. Пусть тогда знают, что я тоже был рядом с вами, и гадают, кому принадлежит заслуга, а?
– Умно, Лайоно, умно, но совершенно напрасно. Я столько времени стояла за чужим троном, являя реальную силу, что вряд ли кто-то поверит, что я с кем-то поменялась ролями во время собственного правления.
– Поживем – увидим.
– Увидим? Вряд ли. Исторической оценке суждено появиться лишь тогда, когда нас с вами уже не будет на этом свете. Как бы то ни было, я не боюсь. Ни за свое место в истории, ни за это… – она ткнула указательным пальцем в видовой иллюминатор.
– Корабль Компора, – сказал Коделл.
– Верно, корабль Компора, – кивнула Бранно. – Но Компора там нет. Один из наших разведчиков наблюдал пересадку. Корабль Компора встретился с другим кораблем, Компор перешел в этот корабль, а двое перешли в его корабль.
Бранно довольно потерла руки.
– Тревайз сыграл свою роль замечательно. Он стал моим громоотводом. Он помог мне понять, откуда ударила молния. Корабль, встретившийся с кораблем Компора, из Второй Академии.
– Интересно, откуда у вас такая уверенность? – спросил Коделл, вынув изо рта трубку и набивая ее новой порцией табака.
– Все очень просто. Я давно начала задумываться над тем, не находится ли Компор под контролем Второй Академии. Уж больно гладенько у него жизнь текла. Все просто-таки ложилось к его ногам. И потом: такие блестящие успехи в гиперпространственных гонках! То, что он предал Тревайза, в принципе, можно объяснить самой обычной подлостью амбициозного политика; но сделал он это со столь исключительной последовательностью и скрупулезностью, что мне увиделось за этим нечто большее, чем только амбиции.
– Догадки, всего лишь догадки, Мэр…
– Догадки превратились в уверенность, когда ему удалось проследить за кораблем Тревайза после серии Прыжков.
– Ему помогал компьютер, Мэр.
Бранно, откинув голову, расхохоталась:
– Дорогой мой Лайоно, вы настолько погрязли в изобретении всяких хитростей, что просто забыли, насколько удачны могут оказаться самые тривиальные уловки. Я послала Компора следить за Тревайзом, но не потому, что мне это было так безумно необходимо. Какая в этом была нужда? Как бы ни старался Тревайз держать в секрете свои передвижения, он все равно засветился бы в каком-то мире, не относящемся к Академии. Его современнейший корабль, ярко выраженный акцент, деньги – валюта Академии… Он тут же привлек бы к себе внимание. А в случае опасности он незамедлительно обратился бы к представителям Академии за помощью, что, собственно, и сделал на Сейшелле – ведь мы сразу же узнали обо всем, что он там делал, незамедлительно и без всякой помощи Компора. Нет, – задумчиво продолжала она, – Компор был послан для того, чтобы засветить Компора же. И это нам удалось, потому что его компьютер был с маленьким дефектом. Все было в порядке – вот только за серией Прыжков он с его помощью ну никак не смог бы проследить. Однако это ему легко удалось.
– Я посмотрю, вы мне о многом не говорите, Мэр, пока почему-либо не решаетесь, что должны сказать.
– Я скрываю от вас только то, Коделл, что вам знать необязательно. Я отдаю вам должное и пользуюсь вашей помощью, но у моего к вам доверия есть жесткие границы – так же как у вашего ко мне, и не вздумайте отрицать.
– Не собираюсь, – сухо отозвался Коделл. – И надеюсь когда-нибудь напомнить вам об этом. Но, может быть, у вас найдется еще что-нибудь сообщить мне из того, что мне позволено знать сейчас? Естественно, если Компор – человек Второй Академии, то и корабль оттуда. Это ясно.
– Ну до чего же приятно с вами говорить, Лайоно! Вы потрясающе догадливы! Как видите, Вторая Академия даже не пытается замести следы. Они рассчитывают, что, когда понадобится, сумеют сделать это, но это не так. Разве Второй Академии могло такое в голову прийти – воспользоваться кораблем чужой конструкции, даже зная, что мы имеем полную возможность определить, где он произведен, по типу использования энергии, если бы ее люди не были уверены, что запросто могут стереть любые воспоминания из любого сознания? И что же? Нашему разведывательному кораблю удалось выявить тип корабля, который приблизился к кораблю Компора, за считанные минуты.
– И теперь, вероятно, Вторая Академия сотрет знания об этом?
– Если сумеет, – отрезала Бранно. – Но они могут обнаружить, что положение дел несколько изменилось.
Коделл сказал:
– Ранее вы утверждали, что знаете, где находится Вторая Академия. Вы сказали, что покончите с Геей, а потом приметесь за Трентор. Из этого я заключаю, что тот, другой корабль – с Трентора.
– Верно заключаете. Удивлены?
– Не очень, – медленно покачал головой Коделл. – Эблинг Мис, Торан и Байта Дарелл – все они побывали на Тренторе в то время, когда был положен конец деяниям Мула. Аркади Дарелл, внучка Байты, родилась на Тренторе и побывала там снова, после чего, как мы считали, Вторая Академия была уничтожена. В ее романе фигурирует некто Прим Пальвер, представившийся тренторианским торговцем; он сыграл ключевую роль в развитии событий и появлялся везде в самое подходящее время. Вполне очевидно, что Вторая Академия могла располагаться на Тренторе – там в свое время жил Гэри Селдон, который создал обе Академии.
– Да, удивительно очевидно – никому и в голову не приходило. Вторая Академия позаботилась об этом. Именно поэтому меня и удивляет, что теперь они ведут себя столь самоуверенно.
Коделл высказал предположение:
– Может быть, нам не стоит с такой готовностью принимать их версию происходящего? Но, как вы думаете, откуда узнал Тревайз, что Вторая Академия до сих пор существует? И почему его не остановили?
Бранно подняла руку с растопыренными пальцами и стала по очереди загибать их.
– Во-первых, Тревайз крайне необычный человек: есть в нем что-то особенное, несмотря на его горячность, дерзость и опасную неспособность верно оценивать реальность. В чем именно состоит его исключительность, я до сих пор не поняла. Во-вторых, Вторая Академия не бездействовала. Компор все знал и висел у Тревайза на хвосте, а в конце концов выдал его мне. Они понадеялись, что Тревайза заставлю замолчать я, а им и вмешиваться не придется. В-третьих, когда я приняла не совсем те меры, которые от меня ожидали, – не казнила Тревайза, не засадила за решетку, не отдала распоряжения применить психозондирование, а просто-напросто вышвырнула его в космос, – Вторая Академия забеспокоилась. Они решились на откровенное действие – послали свой корабль за ним вдогонку. О мой восхитительный громоотвод! – закончила она, растянув губы в злорадной усмешке.
– Каков же будет наш следующий шаг? – спросил Коделл.
– Мы сразимся с этим человеком из Второй Академии. Мы уже постепенно подбираемся к нему.
78
Гендибаль и Нови сидели рядышком и смотрели в иллюминатор.Нови была напугана – Гендибаль прекрасно видел это, видел, как она всеми силами старается побороть страх. Но он ничем не мог помочь ей, поскольку считал нецелесообразным как-либо касаться сейчас ее сознания – нельзя было вуалировать ее реакцию на воздействие слабого ментального поля, окружавшего их.
Военный корабль Академии медленно приближался – медленно, но верно. Он был большой – команда не меньше шести человек. Оружия там было вполне достаточно для того, чтобы не только защитить себя, но в случае необходимости разбить в пух и прах весь Флот Второй Академии – если, конечно, учитывать только физическую мощь.
Поведение корабля позволяло кое о чем задуматься. Даже если бы он был источником ментального поля, вряд ли бы он стал лезть в пасть Второй Академии столь легкомысленно. Могло это быть по неведению? Могло, и у неведения могло быть несколько степеней.
Либо капитан корабля не знал о том, что Компора сменили, либо не знал, что сменил его сотрудник Второй Академии, либо понятия не имел, что такое – сотрудник Второй Академии.
Либо (Гендибаль старался учесть все варианты) корабль таки является носителем ментального поля и именно поэтому идет вперед столь самоуверенно. А уж это могло означать одно из двух: либо его ведет некто, страдающий манией величия, либо корабль несет оружие гораздо более могущественное, чем мог себе представить Гендибаль.
Варианты… варианты… До окончательного вывода было еще далеко.
Он внимательно исследовал сознание Нови. Нови неспособна была сознательно реагировать на воздействие ментального поля. Гендибаль мог, но его сознание не могло регистрировать столь слабое поле, как то дано было Нови. Этот парадокс следовало изучить в будущем: результаты, возможно, превзошли бы все ожидания, и, в принципе, это было намного важнее приближающегося к ним корабля.
На самом деле Гендибаль еще тогда, когда впервые ощутил красоту, простоту и симметрию сознания Нови, интуитивно почувствовал, какие громадные возможности оно таит в себе, и испытал тихую гордость – вот какая у него превосходная интуиция! Ораторы всегда кичились своими интуитивными способностями, но не была ли интуиция подменой возможности замерять ментальное поле физическими методами? Как легко прикрывать невежество мистическим словом «интуиция». Как долго еще можно было продолжать переоценивать менталику и недооценивать физику?
Слепая гордыня… Но когда я стану Первым Оратором, думал Гендибаль, все переменится, все будет иначе. Нужно будет сузить пропасть между Второй Академией и Первой. И Вторая Академия больше не столкнется с угрозой уничтожения, даже тогда, когда монополия на менталику хотя бы немного ускользнет из ее рук.
А она начинала ускользать. Либо Первая Академия достигла в этой области определенных успехов, либо образовался альянс Первой Академии с Анти-Мулами. Эта мысль пришла ему в голову впервые, он вздрогнул, поежился.
Мысли проносились в его сознании с быстротой, свойственной Ораторам. Он размышлял, ни на секунду не выпуская из поля зрения сознание Нови. А оно по-прежнему светилось, но свечение не усиливалось по мере приближения корабля Первой Академии.
Само по себе это вовсе не означало, что корабль не является носителем ментального поля. Достоверно известно, что ментальное поле не подчиняется закону прямой пропорциональности и не возрастает его интенсивность по мере сокращения расстояния между эмиттером и реципиентом. В этом состояло его отличие от электромагнитного и гравитационного полей. Но полной независимости от расстояния не было, Реакция сознания Нови должна была демонстрировать выявимое нарастание свечения по мере приближения военного корабля – хотя бы какое-то нарастание.
(Как же могло случиться, что за пять столетий ни один сотрудник Второй Академии, начиная с самого Гэри Селдона, ни разу не задумался о выявлении наличия взаимосвязи между интенсивностью менталики и расстоянием? Нет, игнорированию физики должен быть положен конец, мысленно поклялся Гендибаль.)
Если военный корабль был носителем ментального поля и летящие на нем не сомневались, что движутся навстречу сотруднику Второй Академии, разве не должны они были увеличить интенсивность поля до максимума, прежде чем начать сближение? Тогда бы сознание Нови обязательно зарегистрировало усиление воздействия!
Но этого не происходило…
Гендибаль уверенно исключил возможность наличия ментального поля у корабля. Нет, приближался он исключительно по неведению, и, как физическую угрозу, его необходимо было обезвредить.
Ментальное поле, конечно, никуда не делось, но исходить оно могло только от Геи. Ничего особо приятного в этом не было, но сейчас корабль был ближе и важнее. Надо было избавиться от него, а потом устремить свое внимание к миру Анти-Мулов.
Гендибаль ждал. Корабль должен был либо произвести какое-то действие, либо подойти настолько близко, чтобы Гендибаль обрел возможность действовать решительно и быстро.
Корабль медленно шел на сближение, потом все быстрее и быстрее – но не предпринимал ровным счетом ничего. Наконец Гендибаль решил, что теперь силы его удара будет достаточно. Те, что на борту корабля, не ощутят ни боли, ни других неприятных ощущений – просто обнаружат, что мышцы спины и конечностей почему-то не совсем охотно реагируют на их желания что-либо сделать.
Гендибаль сузил, сфокусировал ментальное поле, излучаемое его сознанием. Набрав интенсивность, оно пересекло расстояние между кораблями со скоростью света, и Гендибаль тут же отпрянул, пораженный до самой глубины души.
Корабль Академии был защищен мощным ментальным экраном, плотность которого нарастала параллельно интенсивности ментального поля Гендибаля… Нет, не по неведению шел к нему этот корабль; он обладал неожиданным оружием, хорошо, если пассивным.
79
– Ага! – довольно проговорила Бранно. – Он попытался атаковать, Лайоно, смотрите!Стрелка психонометра дрогнула, пошла вверх и затрепетала.
Разработка противоментального экранирования шла уже сто двадцать лет. Ученые Академии занимались этим в обстановке строжайшей секретности, разве что только разработка психоистории группой Гэри Селдона могла тягаться с ним в этом. Пять поколений ученых трудились над поэтапной модернизацией устройства, принцип которого не был подкреплен фундаментальной теорией.
Трудно было судить, добились ли бы они успеха, не будь изобретен психонометр – прибор, способный определять эффективность действия ментального экрана. Никто не мог объяснить, как он работает, но все говорило о том, что это – устройство, способное измерять неизмеряемое и выдавать в цифровом выражении неисчислимое. У Бранно было сильное подозрение (которое с ней разделяли и некоторые ученые), что, если бы когда-нибудь Первой Академии удалось постичь принцип действия психонометра, она сравнялась бы со Второй Академией по способности управлять сознаниями.
Но это – в будущем. В настоящее время хватало и экрана, за которым стояло грандиозное превосходство по физическому оружию.
Бранно послала сигнал – запись синтезированного мужского голоса, звучавшего плоско и мертвенно:
«Вызываю корабль «Яркая Звезда» и членов его экипажа. Вы силой захватили корабль Флота Федерации Академии, совершив пиратский налет. Вам предписывается сдать корабль и немедленно сдаться самим. В противном случае будет начата атака».
– Мэр Терминуса Бранно, – зазвучал голос отвечавшего, – я знаю, что вы на корабле. Пиратского налета на «Яркую Звезду» не было. Меня пригласил на ее борт капитан корабля Мунн Ли Компор с Терминуса. Я прошу вас вступить со мной в переговоры для обсуждения вопросов чрезвычайной важности для нас обоих.
Коделл наклонился к Бранно и прошептал:
– Позвольте мне поговорить с ним, Мэр.
Она резко отстранила его рукой.
– Это мое дело, Лайоно.
Настроив передатчик, она заговорила голосом не менее грозным и лишенным эмоций, чем только что звучавший синтезированный:
– Человек Второй Академии, осознайте свое положение. Если вы не сдадитесь немедленно, мы взорвем ваш корабль, мы готовы сделать это. Мы ничего не теряем, вы не нужны нам как источник информации. Мы знаем, что вы с Трентора, и как только мы расправимся с вами, мы расправимся и с Трентором. Мы не против того, чтобы дать вам время на раздумья, но долго слушать вас не станем, поскольку сказать вам по сути нечего.
– В таком случае, – сказал Гендибаль, – позвольте мне высказаться быстро и только по делу. Ваше поле несовершенно и не может быть совершенным. Вы переоценили его возможности и недооценили мои. Я могу захватить и взять под контроль ваши сознания. Не так легко, конечно, как если бы у вас не было защитного экрана, но достаточно легко. Как только вы попытаетесь применить оружие, я нанесу удар, и вот что советую понять: не будь у вас экрана, я бы видоизменил ваше сознание мягко, не причинив вам никакого вреда. При наличии экрана я вынужден буду нанести сокрушительный удар – сделать такое я способен, но не ждите от меня ни жалости, ни снисхождения. Ваше сознание будет поражено необратимо и жестоко, Другими словами: вы не сможете мне помешать, наоборот, я помешаю вам и буду вынужден сделать худшее, чем просто убить вас. Вы превратитесь в безмозглых скотов. Хотите рискнуть?
Бранно сказала:
– Вы знаете, что не можете сделать того, о чем говорите.
– Следовательно, вы хотите рискнуть? Учтите, я Вас предупредил.
Коделл снова наклонился к Бранно и хрипло прошептал:
– Ради Селдона, Мэр…
Примерно секунда прошла, и ответ Гендибаля долетел до военного корабля.
– Я слежу за вашими мыслями, Коделл. Не стоит шептаться. Я слежу также и за мыслями Мэра. Она пока не приняла решения, поэтому не паникуйте раньше времени. Я прекрасно знаю: ваш экран недостаточно прочен, в нем есть прореха.
– Его интенсивность можно увеличить, – возразила Мэр.
– Так же, как и мое ментальное могущество, – парировал Гендибаль.
– Может быть, но я сижу здесь спокойно и управляю физическими приборами, обеспечивающими действие экрана, и заниматься этим могу сколь угодно долго. Вам же для пробивания экрана надо применять ментальную энергию. Вы устанете.
– Пока не устал, – заявил Гендибаль. – Уже сейчас ни один из вас не способен отдать ни единого приказа никому из членов команды вашего корабля и других кораблей. Я держу вас под контролем и пока, повторяю, не причиню вам вреда, но не делайте попыток выйти из-под контроля: иначе мне придется усилить интенсивность моего ментального поля, и последствия будут именно такими, как я обещал.
– Я подожду, – сказала Бранно, демонстративно сложив руки на груди. – Вы устанете, а когда устанете, приказы будут отданы. Мы не станем уничтожать вас – вы к тому времени будете совершенно безвредны, я отдам приказ об уничтожении Трентора. Весь Флот Академии выступит против него. Хотите спасти ваш мир – сдавайтесь. Вашей организации не уцелеть во время этой оргии разрушения, как в дни Великого Побоища.