Азимов Айзек. Кризис основания

   Им это не понравится.
   – Сомневаюсь, что ты захочешь вернуться к хэмиш, Нови. Я уверен, что когда все это кончится, ты останешься на своем месте в Комплексе – среди ученых.
   – Я очень хотела бы этого, Мастер.
   – Полагаю, что у тебя появится желание назвать меня «Оратор Джиндибел» или просто… Нет, я вижу, что не появится, – добавил он поспешно, глядя в широко распахнутые глаза девушки – Ну и ладно.
   – Так не годится, Мастер! Но могу я спросить, когда все это будет кончено?
   Джиндибел покачал головой.
   – Не представляю. Сейчас я только должен прибыть в определенное место как можно скорее. Этот корабль вообще-то хорош для своего класса: но он идет медленно, и поэтому «как можно скорее» не будет слишком быстро. Видишь, – он махнул рукой в сторону карт и компьютера, – я должен разработать пути через большое пространство, а возможности компьютера ограничены, да и я не слишком ловок.
   – Вы должны быть там быстро, Мастер, потому что там опасность?
   – Почему ты думаешь, что там опасность, Нови?
   – Потому что я служу вам и слежу за вами, когда думаю, что вы не видите, и ваше лицо кажется… я не знаю нужного слова. Не пугливое – я хочу сказать, не испуганное, а плохо надеющееся.
   – С дурными предчувствиями, – пробормотал Джиндибел.
   – Вы выглядите… озабоченным. Это слово годится?
   – Смотря по обстоятельствам. Что ты имеешь в виду под озабоченностью, Нови?
   – Я хочу сказать, что вы выглядите, словно говорите себе «Что еще я буду делать в этой большой беде?». Джиндибел опешил.
   – Это и есть «озабоченность», и ты увидела это по моему лицу, Нови?
   Вернувшись в Место Ученых, я буду исключительно осторожен, чтобы никто ничего не видел по моему лицу, но я думал, что находясь в космосе один – не считая тебя – я могу расслабиться и сидеть, так сказать, в одних трусах…
   Прости, это смутило тебя. Я только хотел сказать, что, если ты так восприимчива, мне следует вести себя более осторожно. Каждый раз я заново постигаю урок, что даже нементалисты могут быть проницательны.
   Нови выглядела озадаченной.
   – Я не поняла, Мастер.
   – Я говорю это самому себе, Нови. Не беспокойся. Видишь, это тоже подходящее слово.
   – Но опасность там есть?
   – Там проблема, Нови. Я не знаю, что обнаружу, когда доберусь до Сейшл – места, куда мы направляемся. Может быть, я окажусь в большом затруднении.
   – Разве это не означает опасность?
   – Нет, потому что я смогу управлять ими.
   – Как вы можете это говорить?
   – Потому что я ученый. И я самый лучший из ученых. В Галактике нет никого, кем я не смог бы управлять.
   – Мастер, – что-то похожее на отчаяние исказило лицо Нови, – не хочу делать нападение, я имею в виду – нанести оскорбление и рассердить вас. Я видела вас с этим неуклюжим Референтом, и вы тогда были в опасности, а он всего лишь фермер-хэмиш. А теперь я не знаю что ждет вас – и вы тоже не знаете.
   – Ты напугана, Нови? – Джиндибел почувствовал досаду.
   – Не за себя, Мастер Я боюсь… я напугана за вас.
   – Ты могла сказать и «боюсь». На Галактическом это тоже правильно. – Он на минуту задумался, потом поднял глаза, увидел довольно крупные руки Нови и сказал. – Я не хотел пугать тебя ничем. Сейчас объясню. Как ты узнала по моему лицу, что там есть или может быть опасность? Вроде как читала мои мысли?
   – Да.
   – Я могу читать мысли лучше, чем ты. Ученые учатся этому, а я очень хороший ученый.
   Глаза Нови широко раскрылись. Она, казалось, задержала дыхание.
   – Вы можете читать мои мысли?
   Джиндибел поспешно поднял палец.
   – Я не делал этого, Нови. Я не читал их.
   Он знал, что, практически, соврал. Нельзя было находиться вместе с Сарой Нови и не понять общего настроя ее мыслей. Для этого не нужно было быть членом Второго Основания. Джиндибел почувствовал, что вот-вот покраснеет.
   Но такое отношение даже со стороны женщины-хэмиш льстило ему. Однако, ее следовало успокоить… из простой гуманности.
   – Я также могу изменить ход мыслей человека. Могу заставить его почувствовать боль. Могу…
   Но Нови покачала головой.
   – Как можете вы делать все это, Мастер? Референт…
   – Забудь Референта, – раздраженно сказал Джиндибел. – Я мог остановить его в одно мгновение. Я мог заставить его упасть на землю. Я мог сделать с хэмиш все… – он внезапно замолчал и почувствовал неловкость, что расхвастался и пытается произвести впечатление на провинциалку. А она все еще покачивала головой.
   – Мастер, вы пытаетесь заставить меня вас не бояться, но ведь я боюсь только за вас, так что не нужно. Я знаю, вы великий ученый и можете заставить этот корабль лететь через пространство, где, как мне кажется, никто не может сделать ничего… я хотела сказать – потеряться. И вы пользуетесь машинами, которых я не могу понять – и никто из хэмиш не поймет. Но вам не нужно говорить мне о силах мозга, которые, конечно, не могут быть такими, поскольку все эти вещи, которые, как вы сказали, вы могли бы сделать Референту, вы не сделали, хотя и были в опасности.
   Джиндибел поджал губы. Не оставить ли все это так, подумал он. Если женщина уверяет, что не боится за себя, пусть так и будет. Однако ему не хотелось, чтобы она считала его хвастуном и слабаком. Он просто не мог допустить этого.
   – Если я ничего не сделал Референту, – сказал он, – то потому, что не хотел.
   Мы, ученые, не должны делать хэмиш ничего плохого… Мы гости в вашем мире.
   Ты понимаешь это?
   – Вы – наши хозяева. Мы всегда так говорим. Джиндибел на мгновение отклонился от темы.
   – Как же тогда Референт напал на меня?
   – Не знаю, – просто ответила она, – не думаю, чтобы он сам знал. У него, наверное, разум замутился, ну он был не в себе.
   – В любом случае мы не должны вредить хэмиш. Если бы я был вынужден остановить его с нанесением ему вреда, другие ученые стали бы очень плохо думать обо мне, и я мог бы даже лишиться своего положения. Но для защиты себя от тяжелого увечья я должен был управлять хэмиш чуть-чуть, как можно деликатнее.
   – Зачем же я ввязалась, как дура? – прошептала Нови.
   – Ты поступила совершенно правильно, об этом я и говорю, иначе пришлось бы сделать ему плохо, повредить. Ты остановила его, и это хорошо. Я благодарен тебе.
   Она снова блаженно улыбнулась:
   – Тогда я понимаю, почему вы были так добры ко мне.
   – Конечно, я был благодарен, – сказал Джиндибел, чуточку взволнованный, – но ты должна понять главное – там нет никакой опасности. Я могу управлять целой армией обычных людей. Всякий ученый может, особенно крупный, а я самый лучший их всех. Никто в Галактике не выстоит против меня.
   – Раз вы так говорите, Мастер, я верю.
   – Ты все еще боишься за меня?
   – Нет, Мастер, только. Мастер, а… другие ученые, в других местах, могут противиться вам?
   Джиндибел на мгновение заколебался. У этой женщины поразительный дар проникновения в суть. Придется лгать.
   – Таких ученых нет.
   – Но в небе так много звезд. Я однажды хотела их сосчитать, но не смогла. А если так много миров с людьми, разве некоторые люди там не могут быть учеными? Кроме ученых в нашем мире, я хочу сказать.
   – Нет.
   – А если есть?
   – Они не могут быть так же сильны, как я.
   – А если они внезапно нападут на вас, прежде чем вы об этом узнаете?
   – Они не могут этого сделать. Если любой иноземный ученый станет приближаться, я об этом узнаю. Узнаю задолго до того, как он сможет повредить мне.
   – Вы можете убежать?
   – Бежать нет необходимости. Но, – предупредил он возражения, – скоро я буду на другом конце Галактики, на другом корабле, самом лучшем, и на нем меня никто не догонит.
   – Они не могут изменить ваши мысли, заставить остановиться?
   – Нет.
   – А кто-нибудь мог бы? Ведь вы не единственный.
   – Как только они появятся, я уже буду заранее знать и скроюсь. Весь наш ученый мир повернется против них, им не выстоять. Они должны знать, что не смогут повредить мне. В сущности, они не хотят, чтобы я догадывался о их существовании, но я все равно узнаю.
   – Потому что вы лучше их? – спросила Нови, и ее лицо засияло от восхищения.
   Джиндибелу стало удивительно приятно. Общение с ней становилось радостью из-за ее природного ума и сообразительности. Сладкоголосое чудовище – Оратор Деларме оказала ему хорошую услугу, заставив взять с собой фермершу-хэмиш.
   – Нет, Нови, не потому, что я лучше, хотя я и в самом деле лучше, а потому, что со мной ты…
   – Я?!
   – Именно, Нови. Ты догадывалась об этом?
   – Нет, Мастер. Но что я могу сделать?
   – Все дело в твоем мозге. – Он тут же поднял руку. – Я не читаю твои мысли. Я просто вижу контур твоего мозга, невероятно гладкий контур.
   Он поднес руку ко лбу девушки.
   – Из-за того, что я неученая, Мастер? Из-за того, что я глупая?
   – Нет, дорогая, – он сам не заметил, как слово сорвалось с губ. – Потому что ты честная и на тебе нет никакой вины; потому что ты правдива и говоришь, что думаешь; потому что у тебя горячее сердце… и тому подобное… Если другой ученый пошлет что-то, чтобы коснуться нашего мозга – твоего и моего, прикосновение будет тут же заметно на гладкой поверхности твоего. И я узнаю об этом даже раньше, чем почувствую прикосновение к своему собственному. У меня будет время отразить его.
   Возникла долгая пауза. Джиндибел понял, что в глазах Нови не только счастье, но еще радость и гордость. Затем она тихо спросила:
   – Из-за этого вы и взяли меня с собой?
   Джиндибел кивнул.
   – Да, это была основная причина.
   Ее голос опустился до шепота.
   – Как я могу помочь, если это возможно, Мастер?
   – Оставайся спокойной. Не бойся. А главное – оставайся собой.
   – Я останусь такой, какая есть. И я встану между вами и опасностью, как я сделала это в случае с Референтом.
   Она вышла. Джиндибел глядел ей вслед. Просто удивительно, как много в ней заложено. Как могло это простое создание вмещать в себе такую сложность?
   Под гладкой структурой ее мозга таится могучий разум, понимание и мужество.
   Чего еще можно было бы желать?..
   Он представил себе Сару Нови, которая не была ни Оратором, ни даже членом Второго Основания, необразованную, даже невоспитанную, но игравшую жизненно важную роль в назревающей драме.
   – Один прыжок, – пробормотал Тревиз, – и готово.
   – Гея? – спросил Пилорат, заглядывая через плечо Тревиза на экран.
   – Солнце Геи, – отозвался Тревиз. – Назовем его, если хотите, Гея-С, чтобы избежать недоразумения. Галоктографы делают так иногда.
   – А где же сама Гея? Или мы назовем ее Гея-П, то есть планета?
   – Для планеты достаточно названия – Гея. Но мы пока не можем ее видеть.
   Увидеть планету труднее, чем звезду, а мы еще в ста микропарсеках от Геи-С.
   Пока видно только, что это звезда, хотя и очень яркая. Мы недостаточно близко к ней, чтобы увидеть ее диск. И не надо таращиться на нее, Янов, – она достаточно яркая, чтобы повредить сетчатку. Я закончу свои наблюдения и поставлю фильтр, тогда смотрите сколько угодно.
   – Сколько это – сто микропарсеков – в единицах, понятных мифологу, Голан?
   – Три миллиарда километров. Приблизительно раз в двадцать больше расстояния от Терминуса до нашего солнца. Так понятно?
   – Вполне. Но разве мы не подойдем ближе?
   – Нет! – Тревиз с удивлением взглянул на него – Не сразу. После того, что мы слышали о Гее, зачем торопиться? Одно дело – быть храбрым, а другое – безрассудным. Давайте сначала оглядимся.
   – На что, Голан? Вы же сами сказали, что мы не можем видеть Гею.
   – Глазами нет. Но у нас есть телескопический обзор и великолепный компьютер для быстрого анализа. Мы можем приступить к изучению Геи-С и сделать несколько важных наблюдений. Спокойнее, Янов! – он протянул руку и похлопал Пилората по плечу. Помолчав, он сказал, – Гея-С – одиночная звезда, или, если у нее есть компаньон, то он много дальше от нее, чем мы сейчас, и это, в лучшем случае, красный карлик и, значит, нам нет нужды знакомиться с ним.
   Гея-С относится к классу Ж-4, а значит, вполне способна иметь обитаемую планету, и это хорошо. Будь она класса А или М, мы тут же повернули бы и удрали обратно.
   – Я только мифолог – сказал Пилорат, – но разве мы не могли установить спектральный класс Геи-С с Сейшл-планеты?
   – Конечно, могли, но проверить на месте не повредит. Гея-С имеет планетарную систему, и это не удивительно. В поле зрения два газовых гиганта. Один из них значительно крупнее другого – если компьютер точно оценивает расстояние. Вполне может быть, что второй находится с другой стороны звезды и, следовательно, его легко определить, если нам повезет оказаться достаточно близко к планетному уровню. Я ничего не могу различить сейчас.
   – Это плохо?
   – Нет. Это обнадеживает. Обитаемые планеты могут быть из камня и металла, кроме того они много меньше, чем газовые гиганты, и находится гораздо ближе к звезде. В обоих случаях трудно увидеть отсюда. Это означает, что нам надо подойти значительно ближе и проверить район в четырех микропарсеках от Геи.
   – Я готов.
   – А я – нет. Мы совершим прыжок завтра.
   – Почему завтра?
   – А почему бы нет? Дадим им один день, чтобы подойти и взять нас, а нам – чтобы удрать, если заметим, что они подбираются украдкой.
   Это был медленный и осторожный процесс. В течение предыдущего дня Тревиз угрюмо проводил расчеты нескольких различных приближений и пытался выбрать какой-то из них. Не имея точных сведений, он мог рассчитывать только на интуицию, но она, к сожалению молчала. Ему не хватало обычной ясности.
   В конце концов он задал программу прыжка, который отнес их далеко за планетную систему.
   – Это даст нам лучший обзор района в целом, – пояснил он, – поскольку мы увидим планету во всех частях ее орбиты на минимально возможном расстоянии до солнца. Они же – кто бы они ни были – не смогут как следует следить за регионами с той стороны. По крайней мере, я надеюсь на это.
   Теперь они были так же близко к Гее-С, как самый близкий и более крупный газовый гигант, а от него находились почти в полумиллиарде километров.
   Тревиз дал его на экран в полном увеличении – к радости Пилората. Это было впечатляющее зрелище, несмотря на то, что три редких и узких кольца облаков остались за рамкой обзора.
   – Это обычный шлейф спутников, – пояснил Тревиз – Но на этом расстоянии от Геи-С они не могут быть обитаемыми. Ни на одном нет поселений, где люди жили бы под стеклянными куполами или на других искусственных уровнях.
   – Откуда вы это знаете?
   – Нет радиошума с характеристиками, указывающими на присутствие разума.
   Конечно, – добавил он, смягчая свое утверждение, – возможно, научный аванпост пойдет на колоссальный труд экранировать свои радиосигналы, а газовый гигант создает радиофон, маскирующий то, что я ищу. Однако, наш радиоприемник очень чувствительный, а наш компьютер исключительно хорош. Я бы сказал, что шанс найти на сателлитах людей чрезвычайно мал.
   – Это означает, что Геи здесь нет?
   – Нет. Это означает, что Гея, если она здесь, не потрудилась заселить эти спутники. Может быть не сумела, а может, и не стремилась.
   – Так… Значит, Гея, все-таки, здесь?
   – Терпение, Янов, терпение!
   Тревиз осматривал светящееся пространство с неотступным вниманием. Он остановился на одной точке и сказал:
   – Откровенно говоря, тот факт, что на нас не набросились, в какой-то мере расхолаживает. Конечно, если бы у них были возможности, о каких нам говорили, они бы уже воздействовали на нас.
   – Возможно, – угрюмо отозвался Пилорат, – что все это выдумки.
   – Назовите это лучше мифом, Янов, – криво улыбнувшись сказал Тревиз, – и это будет как раз по вашей части. Однако, здесь есть планета, движущаяся в экосфере, а это означает, что она, вероятно, обитаемая. Я хотел бы понаблюдать за ней, по крайней мере, день.
   – Зачем?
   – Удостовериться, обитаема ли она, только и всего.
   – Да, но вы сами только что сказали, что она в экосфере.
   – В данный момент времени. Но ее орбита может быть эксцентрической и временами проходить в микропарсеке от звезды или удаляться на пятнадцать микропарсеков. Нам нужно установить это и сравнить расстояние от планеты до Геи-С с орбитальной скоростью – это поможет определить направление ее движения.
   – Орбита почти круговая, – сообщил на второй день Тревиз, – и это означает, что планета почти наверняка обитаема. Но даже теперь никто на нас не нападает. Попробуем взглянуть поближе.
   – Зачем делать большой прыжок? – спросил Пилорат. – Давайте делать маленькие.
   – Маленькие труднее контролировать. Что легче: просверлить камень или крошечную песчинку? К тому же, Гея-С близко, и пространство резко изогнуто.
   Это сложный расчет даже для компьютера. Такие вещи должен понимать даже мифолог.
   Пилорат заворчал, а Тревиз продолжил:
   – Теперь можно видеть планету невооруженным глазом. Видите ее? Период обращения приблизительно равен 22 Галактическим часам, ось склонена на двенадцать. Это классический пример из учебника – пример обитаемой планеты, и жизнь на ней есть.
   – Откуда вы знаете?
   – В ее атмосфере значительная часть волнового излучения. Конечно, может быть и так, что здешняя разумная жизнь отбросила технологию, но по-моему, это – маловероятно.
   – Такие случаи бывали, – заметил Пилорат.
   – Поверю вам на слово. Это ваша область. Но вряд ли планета, ничем не обладающая, смогла бы напугать Мула.
   – У нее есть спутник? – спросил Пилорат.
   – Да, – небрежно бросил Тревиз.
   – Один? Большой? – спросил Пилорат внезапно дрогнувшим голосом.
   – Точно не скажу. Километров сто в диаметре.
   – Дорогой мой, – тоскливо сказал Пилорат, – можете ругать меня, но есть один крошечный шанс…
   – Вы хотите сказать, если спутник большой, то планета может быть Землей?
   – Да, но это, скорее всего, не так.
   – Ну, если Кампер не врал, то Земля вообще не в этом галактическом районе.
   Мне очень жаль, Янов. Мы подождем и рискнем на маленький прыжок. Если не обнаружим разумной жизни, то можем спокойно приземляться – вот только зачем, как по-вашему?
   После следующего прыжка Тревиз ошеломленно сказал:
   – Так и есть, Янов. Это – Гея, и она обладает технической цивилизацией.
   Вокруг планеты вращается космическая станция. Видите?
   На экране появился объект. Для неискушенного глаза он выглядел ничем не примечательным, но Тревиз заявил:
   – Искусственный, металлический, с источником радиоволн.
   – Что мы теперь будем делать?
   – Пока ничего. Если они находятся на таком уровне развития, то нас могут не заметить. Если влечение некоторого времени они ничего не предпримут, я пошлю радиолуч с сообщением. Если и тогда ничего не произойдет, я стану осторожно приближаться.
   – А если произойдет?
   – Зависит от того, что. Если мне это не понравится, у меня будет преимущество – вряд ли они способны совершать прыжки.
   – Вы хотите сказать, что мы сбежим?
   – Как гиперпространственная ракета!
   – Но мы уйдем не умнее, чем пришли.
   – Не совсем так. Мы, по крайней мере, будем знать, что Гея существует, что у нее работает технология, и что она отпугнула нас.
   – Но, Голан, давайте не будем пугаться раньше времени!
   – Видите ли, Янов, я знаю, что в Галактике вас больше всего интересует Земля, но, пожалуйста, не забывайте, что я не разделяю вашей мономании. Мы не вооружены, а этот народ внизу столетиями жил в изоляции. Допустим, они никогда не слышали об Основании и не научились уважать нас. Или, предположим, что здесь Второе Основание, и, как только мы попадем к ним в лапы – если не успеем им надоесть – мы, возможно, уже никогда не будем прежними. Разве вы хотите, чтобы вам промыли мозги и вы больше не были мифологом, забыли о легендах и прочем?
   Пилорат помрачнел.
   – Если вы так считаете… А что мы сделаем, когда уйдем отсюда?
   – Вернемся на Терминус с известиями. Или настолько близко к Терминусу, насколько позволит нам старуха. Затем можем снова вернуться на Гею на вооруженном корабле или даже с военным флотом. Тогда все может обернуться по-другому.
   Они стали ждать. Ожидание уже стало привычным. Они потратили на ожидание больше времени, чем на весь полет от Терминуса до Сейшл.
   Тревиз поставил компьютер на автоматическую тревогу и задремал в своем мягком кресле.
   Он проснулся сразу же, как только прозвучал сигнал. К нему вбежал испуганный Пилорат. Тревога застала его во время бритья.
   – Мы получили сообщение? – спросил он.
   – Нет, но мы двигаемся.
   – Куда?
   – К космической станции.
   – Но зачем?
   – Не знаю. Двигатели и компьютер не спросили меня, но мы двинулись. Янов, нас захватили! Мы слишком близко подошли к Гее.

Конвергенция

   Когда Стор Джиндибел увидел на экране корабль Кампера, ему показалось, что невероятно долгому путешествию настал конец. Однако это был не конец, а всего лишь начало. Путешествие от Трантора до Сейшл было не более чем прологом.
   Нови казалась испуганной.
   – Это другой космический корабль, Мастер?
   – Да, Нови. Тот самый, к которому мы стремились. Он гораздо больше нашего и лучше. Он может лететь так быстро, что мы не смогли бы его догнать.
   – Быстрее, чем корабль Мастеров? – Нови была поражена. Джиндибел пожал плечами.
   – У нас, ученых, нет таких кораблей, нет таких приборов, как на этом корабле.
   – А почему у ученых нет таких кораблей, Мастер?
   – Потому что мы мастера в более важном деле. Материальные достижения – это пустяки.
   Нови снова сдвинула брови, размышляя.
   – Мне кажется, идти так быстро, чтобы Мастера не могли догнать – вовсе не пустяки. Кто эти люди, которые имеют такие вещи?
   – Они называют себя Основанием. Ты когда-нибудь слышала об Основании?
   Он и сам размышлял, знают ли хэмиш о Галактике и почему Ораторы никогда не задумывались над этим. Может, только он не задумывался, потому что считал, что хэмиш ничто не интересует, кроме копания в земле.
   Нови задумчиво покачала головой.
   – Я никогда о нем не слышала, Мастер. Когда школьный мастер учил меня знать букварь – я имею в виду, учил читать, он говорил, что есть много других миров и называл некоторые. Он говорил, что наш хэмиш-мир называется Трантор и что когда-то этот мир правил другими мирами. Он говорил, что Трантор был весь покрыт блестящим железом, и там жил Император – главный Мастер. – Она смотрела на Джиндибела с застенчивой радостью. – Я, правда, не всему этому верила. Мало ли историй рассказывают сказители во время долгих ночей. Когда я была маленькой, я верила во все, а став старше, поняла, что многое из этого – неправда. Я мало во что верю, почти ни во что. Даже школьные мастера говорят неправду…
   – Этот рассказ учителя – правда, Нови, только это было очень давно, когда Трантор действительно был весь покрыт металлом, и там жил Император, который правил всей Галактикой. Теперь же всеми мирами правит Основание и становится все сильнее.
   – Они будут править всем миром?
   – Ну, не сразу, только через пятьсот лет.
   – И будут хозяевами мастеров?
   – Нет, нет. Они будут править Галактикой, а мы будем править ими – для безопасности.
   Нови снова нахмурилась.
   – Мастер, у людей Основания много таких замечательных кораблей?
   – Думаю, что да, Нови.
   – И другие вещи тоже такие же… поразительные?
   – У них мощное оружие всякого рода.
   – Тогда разве они не могут захватить все миры сейчас?
   – Нет, не могут. Время для этого еще не настало.
   – А почему не могут? Время еще не настало, потому что мастера остановят их?
   – Нам не нужно этого, Нови. Они и так не смогут захватить все миры.
   – Что же их останавливает?
   – Видишь ли, – сказал Джиндибел, – когда-то один мудрый человек придумал план… – Он улыбнулся и покачал головой. – Трудно объяснить, Нови. Может, в другой раз. Когда ты увидишь, что произойдет до нашего возвращения на Трантор, ты, может быть, поймешь и сама, без моего объяснения.
   – А что случиться, Мастер?
   – Не знаю, Нови. Но все, что случится – к лучшему.
   Он повернулся и приготовился к контакту с Кампером. И, делая это, не мог удержать внутреннюю мысль, говорившую: «По крайней мере, я надеюсь на это».
   Он тут же рассердился на себя, потому что знал источник этой слабой и глупой мысли. Это был образ громадной хитроумной мощи Основания, воплощенной в корабле Кампера, и его, Джиндибела, досада на откровенное восхищение Нови этой мощью.
   Глупец! Как он мог позволить себе сравнивать обладание примитивной силой со способностью управлять событиями. Много поколений Ораторов называли это «обманчивостью руки на горле».
   Подумать только, что он все еще не выработал иммунитета к их приманкам!
   Манн Ли Кампер не имел ни малейшей уверенности в том, как он должен себя вести. Большую часть своей жизни он мечтал о всемогущих Ораторах, существующих далеко за пределами его круга знаний – Ораторов, с которыми он изредка вступал в контакт и которые держали все человечество в таинственном плену…
   Один из них – Стор Джиндибел, у которого он в последние годы получал инструкции. В большинстве случаев он даже не был голосом, а лишь присутствовал в мозгу Кампера – гиперречь без гипертранслятора.
   Что ни говори, а Второе Основание далеко обогнало Первое. Без материальных средств, лишь одной развитой силой мысли они могли проходить сквозь парсеки, и мысль эту нельзя было перехватить. Она была невидимой, неопределенной сетью, державшей все миры посредством немногих, предназначенных к этому, индивидуумов.